Операция «Экзосет» (fb2)

- Операция «Экзосет» [Exocet-ru] (пер. Владимир Н. Соколов) 768K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джек Хиггинс

Джек Хиггинс
Операция «Экзосет»

Глава 1

Желтый фургон телефонной компании выехал из-за угла на площадь Гросвенор, совершенно пустую. Ничего удивительного: шел дождь, и было три часа ночи.

Харви Джексон сбросил скорость. Его ладони взмокли от пота. Это был крупный человек, на вид около сорока лет, который казался еще больше в желтом клеенчатом плаще. Длинные темные волосы обрамляли его неулыбчивое лицо с высокими скулами.

Дождь лил такой сильный, что стеклоочистители едва справлялись с потоками воды. Джексон прижался к тротуару и взял сигарету из пачки, лежащей над приборной доской. Он закурил и опустил стекло, глядя на высокую стену с колючей проволокой наверху, за которой скрывались сады Букингемского дворца.

Он легко постучал в перегородку, отделявшую заднюю часть фургона от кабины. Сразу же открылось окошко, и оттуда выглянул Вильерс.

— Да?

— Приехали. Готовы?

— Две минуты. Давай на исходный рубеж.

Окошко закрылось. Джексон включил передачу и отъехал от тротуара.

Внутри фургон был завален всякой телефонной всячиной и ярко освещен люминесцентной лампой. Тони Вильерс склонился над верстаком и тщательно выкрасил лицо сепией, глядя в зеркало, стоявшее на ящике с инструментами.

Тони Вильерс был тридцатилетний мужчина среднего роста, но широкий в плечах. Темные глаза совершенно ничего не выражали. Нос когда-то был сломан. Длинные черные волосы почти достигали плеч. Одетый в черный десантный костюм и ботинки французского парашютиста, он производил довольно устрашающее впечатление.

В то же время Тони казался каким-то усталым и разочарованным, как человек, который слишком хорошо познал этот мир и его обитателей и не питает насчет них никаких иллюзий.

Он натянул черный шерстяной капюшон, так что остались видны только глаза. Фургон круто развернулся, въехал на тротуар и остановился у самой стены. Вильерс схватился за верстак, чтобы не упасть.

На верстаке лежал револьвер «смит-и-вессон» с глушителем Карсвелла. Он взял его и сунул в карман на правой штанине, потом открыл стоявший тут же портфель и достал из него большую черно-белую фотографию. Снимок сделали накануне вечером при помощи телескопического объектива. На нем был изображен Посольский подъезд Букингемского дворца. Рабочие оставили здесь лестницу, прислонив ее к стене возле портика. Кроме того, было ясно видно, что несколько окон над портиком остались приоткрытыми.

Вильерс спрятал фотографию обратно в портфель и снова открыл окошко в кабину.

— Харви, если через двадцать пять минут я не вернусь, уноси ноги.

— Такие инструкции мне не нужны, — проворчал Джексон. — Сделайте, что нужно, и поедем домой.

Вильерс захлопнул окошко, открыл люк и выбрался на крышу фургона. Стена была всего в двух ярдах от него. Он легко перемахнул через колючую проволоку, ухватился за ветку дерева и мягко спрыгнул в темноту.

Полицейский, несший патрульную службу во дворцовом саду, был в эту ночь в плохом настроении. Он промок до костей и остановился под деревом, которое давало хоть какое-то укрытие от дождя. Огромная немецкая овчарка, сидевшая у его ног, вдруг глухо заворчала.

— Что случилось, малыш? — спросил полицейский, насторожившись. — Ищи, малыш, ищи! — он отпустил поводок.

Собака бесшумно скрылась в темноте, но Вильерс, стоявший под другим деревом, ярдах в двадцати или тридцати, уже услышал первое рычание и достал из кармана своего десантного костюма аэрозольный баллончик. Собака, обученная нападать молча, бросилась на него, но он выставил ей навстречу согнутую в локте левую руку с надетым специально для такого случая стеганым чехлом. Собака впилась зубами в ткань, и Вильерс прыснул из баллончика прямо ей в морду. Овчарка без звука свалилась на землю.

Через секунду появился полицейский. Он шел, осторожно ступая, и вглядывался в темноту.

— Рекс, малыш, где ты?

Вильерс резко ударил его по шее ребром ладони. Полицейский охнул и упал ничком. Вильерс сковал ему за спиной руки его же собственными наручниками, взял у него переговорное устройство и сунул себе в карман. Потом побежал через парк ко дворцу.

Харви Джексон вылез из кабины, открыл заднюю дверцу фургона и достал из машины длинный железный крюк. Наклонившись над крышкой телефонного колодца, он поднял ее крюком, потом вытащил из машины лампу на длинном шнуре и опустил ее в колодец. Затем вынул красную табличку с надписью «Работают люди», несколько экранов ограждения, навес и ящик с инструментами. Расставив все это, он открыл ящик, набитый разноцветными проводами и какими-то переключателями, и стал ждать.

Минут через пять послышался шум мотора. Подъехала патрульная машина и остановилась у обочины. Из окна, ухмыляясь, высунулся полицейский.

— Что за работенка у тебя, приятель! В такую-то погоду! Пожалуй, тебе не позавидуешь!

— Тебе тоже! — огрызнулся Джексон.

— Да, мне еще хуже. Вам хотя бы платят по двойному тарифу за ночную работу.

— Так переходи работать к нам.

— Нет уж, спасибо! Смотри, скоро этот твой чертов колодец будет полон воды, и тебе придется нырять.

Полицейский рассмеялся и уехал.

Джексон закурил и уселся под навесом, насвистывая какой-то мотивчик и думая о том, как идут дела у Вильерса.

Вильерс обнаружил, что лестница, оставленная рабочими, все еще на своем месте. Он поднялся по ней на плоскую крышу портика. Два окна были приоткрыты, так же как на фотографии. Вильерс добрался до ближайшего и проник внутрь небольшого кабинета. Затем осторожно открыл дверь и оказался в темном коридоре.

Королевские апартаменты находились на другой стороне дворца. Вильерс знал расположение комнат, так как досконально изучил план дворца. Он быстро двинулся по пустынным в такой час коридорам. Минут через пять он уже стоял в конце одного из них, который вел в личные покои королевы.

Столовая королевы находилась всего в нескольких ярдах от него, за ней располагалась гостиная, а за гостиной — спальня. Дальше, в комнате за углом, спали королевские собачки — корги. Напротив, в небольшом вестибюле, Вильерс заметил дежурного констебля, который читал книжку в мягкой обложке.

Несколько секунд Вильерс внимательно наблюдал за ними, потом отступил назад по коридору и достал переговорное устройство, которое взял у полицейского в саду. Нажав кнопку четвертого канала, он почти сразу же услышал:

— Джонс слушает.

Вильерс негромко ответил:

— Отделение охраны. Кажется, барахлит сигнализация в картинной галерее. Проверьте, что там, хорошо?

— Сейчас взгляну, — сказал Джонс.

Вильерс вернулся обратно и увидел, что констебль уходит. Вот он повернул за угол и скрылся из виду. Вильерс немедленно подошел к двери в королевские покои. Здесь он на мгновение задержался, глубоко вздохнул и открыл дверь.

Ее Величество королева Елизавета Вторая сидела у камина и читала книгу. Несмотря на поздний час, она не спала и была одета в бледно-голубой свитер и твидовую юбку. На шее матово поблескивала нитка жемчуга. Слабый скрип двери заставил ее поднять голову. В комнату вошел Вильерс, закрыв за собой дверь. В черном костюме и капюшоне, который оставлял открытыми одни глаза, он выглядел зловеще. Несколько секунд оба молчали, потом Вильерс снял капюшон.

— А, майор Вильерс! — сказала королева. — Что, трудно было сюда проникнуть?

— Боюсь, что нетрудно, мэм.

Королева нахмурилась.

— Понимаю. Что ж, действуйте дальше. Я думаю, время у вас ограничено?

— Очень, мэм.

Она взяла газету.

— Вот вчерашний номер «Ивнинг Стандард». Подойдет?

— Думаю, да, мэм.

Вильерс достал из одного из своих многочисленных карманов складной фотоаппарат «Поляроид» и опустился на колено. Королева подняла газету так, чтобы была видна дата. Сверкнула вспышка, послышалось тихое жужжание, и из аппарата высунулась карточка. Вильерс взял ее и поднес к камину, чтобы быстрее проявилось изображение. Посмотрев на фотографию, он протянул ее королеве.

— Вы получились отлично, мэм.

— Хорошо. Теперь вам надо уходить. Не позволяйте им поймать себя. Сейчас это только все испортит.

Вильерс поклонился и натянул на голову капюшон. Негромко хлопнула дверь, и он исчез. Королева посидела еще некоторое время, думая об этом происшествии и решая, не пойти ли ей спать. В окно барабанил дождь. Королева зябко поежилась и снова взяла свою книгу.

Десять минут спустя Тони Вильерс перелетел через стену королевского сада, как огромный черный ворон, и приземлился на крышу фургона.

— Поехали, Харви, — сказал он, открыл люк и спустился в фургон.

В ту же секунду Джексон распахнул заднюю дверь фургона и подал Вильерсу заграждение, табличку, лампу и ящик с инструментами. Вильерс услышал, как звякнула крышка колодца, встав на место. Он снял капюшон и вытер лицо. В следующее мгновение фургон тронулся с места.

* * *

В начале семидесятых, когда международный терроризм стал распространяться со скоростью эпидемии, шеф британской разведки «Интеллидженс Сервис» распорядился создать специальный отдел, известный как Четвертая группа. В задачи этого отдела входила координация всех действий по борьбе с терроризмом и другой подрывной деятельностью. Свои полномочия отдел получил непосредственно от премьер-министра.

Главой отдела назначили бригадира Чарльза Фергюсона. Это был большой, добродушного вида человек, вечно одетый в измятый костюм, который казался немного великоватым для него. Гвардейский галстук был единственным форменным предметом в его одеянии. Взъерошенные седые волосы и двойной подбородок делали его похожим на какого-нибудь младшего преподавателя университета.

Сейчас на нем был просторный дождевик, из тех, что пользуются популярностью среди королевских гвардейцев. Его «бентли» стоял на Итон-сквер, недалеко от дворца. Кроме Фергюсона, в машине находился только водитель Гарри Фокс, стройный, элегантный молодой человек двадцати девяти лет. Три года назад он был капитаном «синих».^[1] Аккуратная кожаная перчатка на левой руке скрывала отсутствие кисти, которую он потерял во время взрыва бомбы на одной из улиц Белфаста.

Он разлил чай из термоса в пластмассовые чашки и подал одну Фергюсону.

— Интересно, как он там? — спросил Фокс.

— Наш Тони? Не сомневаюсь, что у него все в порядке. Он никогда не допускает оплошностей. Профессионал высокого класса.

— И все же, сэр, если его поймают, поднимется много шуму. Не думаю, что это пойдет на пользу «Интеллидженс Сервис».

— Ты слишком беспокоишься, Гарри, — безмятежно ответил Фергюсон. — В крайнем случае окажется, что мы взяли не те портфели. Возьмем другие. Бывает и хуже, — он кивнул в окно на желтый фургон телефонной компании, который стоял на другой стороне площади. Двое телефонистов в клеенчатых плащах возились под дождем у открытого колодца. — Посмотри-ка на этих бедолаг. Вот как приходится иногда зарабатывать себе на хлеб. Среди ночи, под проливным дождем!

Мимо проехал темный «форд-гранада». Внезапно он свернул к обочине и затормозил. В салоне было двое — один за рулем, другой на заднем сиденье. Тот, что сидел сзади, вышел из машины и направился к ним. Подойдя, он открыл дверцу «бентли», забрался внутрь и сел.

— А, суперинтендент!^[2] — воскликнул Фергюсон, радушно улыбаясь. — Гарри, познакомься, это старший суперинтендент Кравер из специального отделения. Скотланд-Ярд уполномочил его быть официальным наблюдателем сегодня. Берегитесь, суперинтендент! В старину тем, кто приносил плохие вести, отрубали головы.

— Ерунда! — Кравер небрежно махнул рукой. — У вашего человека нет никаких шансов, и вы это прекрасно знаете. Каким образом он намеревается проникнуть во дворец?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Фергюсон. — Методы меня не интересуют, только результаты.

— Простите, сэр, — вмешался Фокс, — кажется, у нас появилась компания.

Двое телефонистов бросили работу и теперь направлялись прямо к ним. По их клеенчатым плащам струилась вода. Фокс открыл отделение для перчаток и достал оттуда «вальтер».

— Очень интересно, — пробормотал Фергюсон, вглядываясь в приближавшиеся фигуры, потом опустил стекло. — Доброе утро, Тони. Здравствуйте, сержант-майор.

— Сэр, — машинально ответил Джексон, встав по стойке «смирно» и стукнув каблуками.

Вильерс наклонился к открытому окну машины и подал фотографию королевы, сделанную «Поляроидом».

— Еще что-нибудь, сэр? — спросил он.

Фергюсон изучил фотографию и, не говоря ни слова, передал ее суперинтенденту. Кравер взглянул на нее и вздрогнул.

— Бог ты мой!

Фергюсон забрал у него фотографию, щелкнул зажигалкой и поднес пламя к краю карточки. Горящую фотографию он отдал обратно Вильерсу.

— Это лучше уничтожить. А теперь — мы вас слушаем.

Вильерс держал карточку за угол, пока она не сгорела полностью. Потом сказал:

— Луч сигнальной системы в саду проходит всего лишь в двух футах от стены, поэтому через него очень легко перепрыгнуть. В самом дворце сигнализация устаревшей системы. Ничего не стоит ее отключить. Не надо даже быть заурядным взломщиком. — Он достал снимок дворца, сделанный накануне вечером. — Рабочие оставляют лестницы, прислуга не закрывает окна. Проникнуть во дворец просто.

Кравер мрачно рассматривал снимок.

— Мы прогуляемся немного. Фотографию можете взять себе, — добавил Вильерс.

Они с Джексоном отошли к ближайшему фонарю и закурили.

— Кто это такой, черт побери? — спросил Кравер. — Разговаривает, как джентльмен, а похож на хулигана с Ист-Энда.

— На самом деле он офицер гренадерского гвардейского полка. Сейчас работает в спецслужбе, — ответил Фергюсон.

— С такими-то волосами? Вы что, смеетесь?

— В спецслужбе разрешается носить длинные волосы, суперинтендент. В целях маскировки, если вы не хотите, чтобы вас сразу же распознали в доках Белфаста или где-то еще в темных переулках.

— Он надежный человек?

— О да! Имеет две награды. Военный крест за действия против партизан в Омане и еще за работу в Ирландии. Подробности разглашению не подлежат.

Кравер еще раз взглянул на снимок.

— Паршиво! Могу себе представить, чем это обернется для нас.

— Мы пришлем вам полный отчет.

— Не сомневаюсь!

Кравер вылез из машины, и Вильерс подошел к нему. В свете уличного фонаря его лицо казалось бледным.

— Забыл сказать вам еще кое-что, суперинтендент. Там в саду лежит ваш человек. Пришлось отключить его. Вы найдете его под деревом возле пруда в его собственных наручниках. С ним все в порядке, на обратном пути я проверил. Вот только собаку жаль.

— Сукин сын! — пробормотал Кравер.

Он подошел к своему «форду», хлопнул дверцей и уехал.

— Садись, Тони, — пригласил Фергюсон. — Я думаю, вы сможете самостоятельно избавиться от этого фургона, сержант-майор? Я не спрашиваю, где вы его взяли.

— Сэр. — Джексон щелкнул каблуками и пошел через площадь к фургону.

Вильерс сел в «бентли» рядом с Фергюсоном. Фокс завел мотор.

— Кажется, у тебя осталась еще неделя отпуска? — осведомился Фергюсон.

— Официально — да.

Фергюсон задумчиво посмотрел в окно. Автомобиль обогнул Мемориал королевы Виктории перед дворцом.

— Ты давно видел Габриель?

— Давно, — спокойно сказал Тони.

— Она все еще живет в той квартире на Кенсингтон Палас Гарденз?

— Иногда. Эта квартира принадлежит мне, но она пользуется ею с моего согласия. Конечно, у нее есть и своя квартира в Париже.

— Жаль, что вы разошлись.

— Не надо жалеть. Для нас обоих так будет лучше всего.

— В самом деле?

— Да.

Фергюсон поежился и плотнее закутался в плащ. Тем не менее он еще ниже опустил стекло, и в салон ворвался холодный утренний ветер.

— Иногда я удивляюсь, зачем мы вообще живем?

— Меня не спрашивайте, — сказал Вильерс. — Я живу просто так.

Он сложил на груди руки, откинулся в угол, закрыл глаза и мгновенно уснул.

Глава 2

Бригадир Чарльз Фергюсон предпочитал работать дома, в своей квартире на Кавендиш-сквер, когда появлялась возможность. Ему нравилась домашняя обстановка. В квартире был настоящий камин, в котором горел настоящий огонь. Все остальное тоже было выдержано в георгианском стиле. Все подходило одно к другому, включая шторы на окнах.

В десять утра после той ночи, когда Вильерс проник во дворец, Фергюсон сидел у камина и читал «Файненшл таймс». Дверь открылась, и появился Ким, слуга Фергюсона, бывший гурка.^[3]

— Мадемуазель Легран, сэр.

Фергюсон снял очки и встал.

— Пригласи ее сюда, Ким, и принеси чай на троих.

Ким исчез, а через несколько секунд в комнату вошла Габриель Легран.

Фергюсон снова отметил про себя, что Габриель — самая красивая женщина, которую он только встречал в своей жизни. Она была одета для верховой прогулки — сапожки, бриджи, белая блузка и старый пиджак из донегольского твида. Светлые волосы подвязаны красной ленточкой. Габриель серьезно смотрела на него своими большими зелеными глазами и похлопывала по ноге хлыстом, который держала в левой руке. Она была довольно высокой, почти пять футов восемь дюймов. Фергюсон подошел к ней, вытянув руки и приятно улыбаясь.

— Моя дорогая Габриель! — Он поцеловал ее в щеку. — Я вижу, что вы больше не миссис Вильерс?

— Нет, — просто ответила она. — Я — это снова я.

У нее было безупречное произношение леди из высшего английского общества и очень приятный голос. Она бросила хлыст на стол, подошла к окну и выглянула на улицу.

— Вы видели Тони? — спросила она.

— Как раз об этом я хотел спросить вас, — ответил Фергюсон. — Я думал, вы его видели. Он здесь, в городе. Что-то вроде отпуска. Разве он не появлялся в своей квартире?

— Нет. Он и не появится, пока я там живу.

Оба помолчали, потом Фергюсон мягко спросил:

— Что же не получилось у вас?

— Все не получилось. Вернее, ничего не получилось. Просто пять лет назад было одно длинное жаркое лето, когда мы думали, что любим друг друга. Я была красивой, а он тоже выглядел великолепно, особенно в форме.

— А потом?

— Оказалось, что мы не пара. Тогда мы не поняли этого. Все вышло не так. — Она говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалась грусть. — Тони не безразличен мне, даже до сих пор, но я часто злюсь на него, сама не знаю почему. — Она пожала плечами. — Слишком много пустоты между нами, и мы так и не смогли ее заполнить.

— Очень жаль, — пробормотал Фергюсон.

Вошел Ким с серебряным подносом и поставил его на столик возле камина.

— А вот и чай! — воскликнул Фергюсон и добавил, обращаясь к слуге: — Позови капитана Фокса, Ким.

Ким ушел. Габриель села у окна, а Фергюсон устроился напротив и налил ей чая в чашку из тонкого фарфора.

Она попробовала чай и улыбнулась:

— Превосходный! Моя английская половина полностью одобряет ваш чай.

— Кофе — дрянь по сравнению с хорошим чаем.

Он предложил ей сигарету, но она отказалась.

— Нет, спасибо. Давайте перейдем к делу. У меня назначена встреча, так что времени не так уж много. Что вы хотели?

В этот момент появился Фокс. Он был в легком сером фланелевом костюме и в гвардейском галстуке. В руке он держал папку, которую положил на стол.

— Рад вас видеть, Габриель.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Он действительно был рад ее видеть.

— Я тоже, Гарри.

Фокс взял чашку чая, которую ему предложил Фергюсон, и вопросительно посмотрел на него. Фергюсон кивнул.

— Что вы знаете о Фолклендских островах, Габриель? — спросил молодой капитан.

— Это в Южной Атлантике, — ответила она. — Примерно в четырехстах милях от аргентинского побережья. Правительство Аргентины в течение многих лет оспаривает их у нас.

— Верно. Конечно, это британская территория, но такое место, которое находится в восьми тысячах миль от Англии, защищать трудновато.

— Ради интереса скажу, — вмешался Фергюсон, — что у нас там в данный момент шестьдесят морских пехотинцев, не считая местных сил самообороны, один корабль Королевского военно-морского флота «Эндьюранс», патрульный катер, вооруженный двумя двадцатимиллиметровыми пушками, и пара вертолетов. Наши хозяева в парламенте ясно дали понять, что по соображениям экономии не собираются держать там большие силы.

— А в четырехстах милях оттуда — прекрасно оснащенные военно-воздушные силы, большая армия и флот, — добавил Фокс.

Габриель пожала плечами.

— Ну и что? Не думаете же вы в самом деле, что правительство Аргентины решится захватить острова.

— Боюсь, что как раз это мы и думаем, — ответил Фергюсон. — Все идет к тому еще с января. А ЦРУ серьезно считает, что делаются необходимые приготовления. Во всем этом есть смысл. Страной правит хунта из трех человек. Президент, генерал Гальтьери, сделал ставку на экономический подъем. Но, к несчастью, страна находится на грани банкротства.

— Вторжение на Фолкленды будет очень кстати, — сказал Фокс. — Оно поможет отвлечь людей от домашних проблем и занять их умы чем-то другим.

— Как в древнем Риме, — продолжал Фергюсон. — Хлеба и зрелищ вполне достаточно, чтобы толпа была счастлива. Еще чашечку чая?

Он налил Габриель еще чашку.

— И все-таки я не понимаю, какое отношение ко всему этому имею я? — спросила она.

— Ну, это очень просто. — Фергюсон кивнул Фоксу. Тот открыл папку, взял оттуда пригласительную карточку и подал ее Габриель.

Карточка была на двух языках — английском и испанском. Его превосходительство Карлос Ортис де Розас, посол Аргентины, приглашает мадемуазель Габриель Симон Легран на званый вечер с коктейлем с половины восьмого до восьми. Вечер состоится в аргентинском посольстве на Уилтон Кресент.

— Рядом с Белгрейв-сквер, — подсказал Фокс.

— Что, сегодня вечером? Невозможно. Я иду в театр.

— Это важнее, Габриель. — Фергюсон опять кивнул, и Фокс достал из папки черно-белую фотографию, которую положил на стол.

Габриель взяла фотографию. На ней был человек лет сорока в военном летном костюме, какой надевают летчики сверхзвуковых самолетов, и с шарфом на шее. В правой руке он держал шлем. Как и большинство летчиков, не очень высокого роста. Черные волнистые волосы, тронутые сединой на висках, спокойные глаза. На правой щеке шрам.

— Полковник Рауль Карлос Монтера, — пояснил Фокс. — В настоящее время — специальный военный атташе в посольстве Аргентины.

Габриель продолжала разглядывать фотографию. Ей казалось, что она смотрит на старого друга, на человека, которого давно и хорошо знает, хотя она была уверена, что никогда его не видела.

— Расскажите мне о нем.

— Возраст — сорок пять лет, — сказал Фокс. — Аристократ. Мать — донна Елена, занимает видное положение в обществе в Буэнос-Айресе. Отец умер в прошлом году. Семье принадлежат Бог знает сколько земли и чуть ли не весь скот в мире. Они очень богатые.

— И что же, при таком богатстве он — летчик?

— Да, в некотором роде он — одержимый. Научился летать в шестнадцать лет. Окончил Гарвард, получил степень по языкам, потом поступил на службу в ВВС Аргентины. Обучался в Королевских военно-воздушных силах в Крануэлле. Также проходил подготовку в ЮАР и в Израиле.

— И что очень важно, — заметил Фергюсон, отходя к окну, — он не похож на всех этих южноамериканских фашистов. В 1967 году вышел в отставку и отправился в Африку. Во время гражданской войны в Нигерии воевал на стороне республики Биафра. Совершал ночные полеты на «Дакотах» с Фернандо-По в Порт-Харкот. Задача не из легких. Потом он где-то познакомился со шведским аристократом, графом Карлом-Густавом фон Розеном. Республика Биафра купила у шведов пять учебных самолетов «Миникон». Он сам установил на них пулеметы и прочее. Монтера был одним из тех ненормальных, кто пытался сражаться на этих самолетах с египтянами и восточными немцами, летавшими на русских «МиГах». — Фокс подал ей еще одну фотографию. — Снимок сделан в Порт-Харкорте в самом конце войны.

На этой фотографии Монтера был в старой летной кожаной куртке времен второй мировой войны. Его волосы спутались, глаза смотрели печально, а лицо казалось усталым. Шрам на щеке выглядел совсем свежим.

Ей вдруг захотелось успокоить его, этого человека, которого она совсем не знала. Когда она положила фотографию, ее руки слегка дрожали.

— Так что я должна сделать?

— Он тоже будет там сегодня вечером, — ответил Фергюсон. — Что и говорить, Габриель, не многие мужчины могут устоять против вас, но когда вы пустите в ход все свое очарование, это вообще невозможно…

— Понятно, — перебила его Габриель. — Я должна затащить его в постель, упасть на спину, думая в это время об Англии и надеяться, что он скажет что-то важное о Фолклендах?

— Довольно прямолинейно, но в общем близко к истине.

— Сукин вы сын, Чарльз, — заявила она, встала и взяла свой хлыст.

— Вы это сделаете?

— Думаю, да. Эту пьесу я уже видела раньше. Кроме того, если говорить честно, этот ваш Рауль Монтера заинтересовал меня.

Дверь за ней закрылась. Фокс налил себе еще чая.

— Думаете, она сделает это, сэр?

— О да, — ответил Фергюсон. — Она любит играть в этом театре жизни, наша Габриель! Что вы знаете о ее прошлом, Гарри?

— Они с Тони были женаты что-то около пяти лет?

— Правильно. Папа у нее француз, мать — англичанка. Они развелись, когда Габриель была еще совсем маленькой. Она изучала политэкономию в Сорбонне, потом еще год училась в колледже Сент-Хью в Оксфорде. С Вильерсом познакомилась на майском балу в Кембридже и вышла за него замуж. Это лучше, чем получить работу в каком-то там колледже. Сколько раз она на нас работала, Гарри?

— Непосредственно через меня — только однажды, сэр. И еще четыре раза через вас, сэр.

— Да, — кивнул Фергюсон, — она — блестящий лингвист. Но грубая работа не для нее, как физическая, так и всякая другая. Она настоящая моралистка, наша Габриель. Где сейчас ее семья?

— Отец в Марселе. Мать и отчим — он англичанин, сэр, — живут на острове Уайт. У нее есть брат по матери, Ричард. Ему двадцать два года, и он служит в Королевском флоте, пилотом вертолета.

Фергюсон закурил сигарету и сел за стол.

— Я встречал много женщин, Гарри, да и ты тоже, но Габриель — что-то особенное. Для такой женщины нужен и мужчина незаурядный.

— Боюсь, что в этом году у нас в запасе нет таких, сэр, — усмехнулся Фокс.

— Они всегда есть, Гарри, всегда есть… Давай-ка теперь займемся почтой. — И Фергюсон надел свои очки.

Глава 3

Бал в аргентинском посольстве был роскошный. Хрустальные люстры заливали весь зал ярким светом, который играл в огромных зеркалах. Красивые женщины, элегантные мужчины, великолепные вечерние платья, парадные мундиры, изредка — алые или лиловые сутаны священников. Танцоры плавно кружились под негромкую музыку, а зеркала как будто отражали память о давно прошедших временах.

Трио музыкантов на подиуме в углу зала играло хорошую музыку, как раз такую, какую любил Рауль Монтера. Это были старые вещи, популярные много лег назад — Код Портер, Родригес, Харт, Ирвин Берлинг. И все же ему было скучно. Он извинился и отошел от маленькой группы, собравшейся вокруг посла. Взял с подноса у проходившего мимо официанта стакан минеральной воды, прислонился к колонне и закурил.

Парадная форма сидела на нем безукоризненно, на левой стороне груди сверкал целый ряд медалей. Хотя внешне Монтера оставался спокойным, в душе он чувствовал какую-то смутную тоску, и ему хотелось уйти. Подобные балы он считал пустой тратой времени, его энергичная натура требовала чего-то более активного.

— Мадемуазель Габриель Легран! — объявил мажордом, перекрыв гул голосов в зале.

Монтера поднял глаза и увидел в зеркале ее отражение.

У него вдруг перехватило дыхание. Несколько мгновений от стоял, как загипнотизированный, потом медленно повернулся, чтобы посмотреть на самую красивую женщину, которую он когда-либо видел в своей жизни.

Ее волосы не были подвязаны лентой, как утром, в квартире Фергюсона. Она подстригла их по французской моде «ле ку саваж»: спереди коротко, длиннее по бокам и почти до лопаток сзади.

Ярко-зеленые глаза, высокие скулы, делавшие ее похожей на скандинавку, рот большой, но красиво очерченный. Ее облегало серебристое вечернее платье, очень короткое, выше колен, потому что в этом сезоне в моду опять вошло мини. На ногах у нее были изящные серебряные туфельки на тонком высоком каблуке. Она шла с независимым видом, слегка надменным, словно говоря: «Обожайте меня, не замечайте меня — мне все равно».

Рауль Монтера никогда еще не видел такой женщины. Ему показалось, что она может получить весь мир, если пожелает. Она тоже посмотрела на него, но тут же отвела взгляд, как будто искала кого-то в зале.

К ней моментально присоединился молодой армейский капитан, заметно перепивший. Монтера дал ему немного времени, чтобы Габриель смогла почувствовать его назойливость, потом направился в их сторону.

— А, вот и ты, дорогая! — громко сказал он по-французски. — Я тебя везде ищу.

Ее реакция была замечательной. Она повернулась к нему и поцеловала в щеку.

— А я уже стала волноваться, что тебя нет.

— Прошу прощения, полковник! — Молодой армейский капитан в замешательстве удалился.

Монтера и Габриель переглянулись, и оба рассмеялись.

Он взял ее за руку.

— Я полагаю, мужчины иногда досаждают вам?

— О, с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать!

— Наверное, вы не самого лучшего мнения о нас?

— Если вы имеете в виду — люблю ли я мужчин, то не очень. — Она улыбнулась. — Но могут быть исключения.

Он внимательно осмотрел ее руку.

— А, хорошо!

— В чем дело? — не поняла она.

— Обручального кольца нет.

Он отпустил ее руку, подтянулся и щелкнул каблуками.

— Полковник Рауль Карлос Монтера, к вашим услугам. Сочту за великую честь пригласить вас не только на этот танец, но и на все остальные сегодня вечером.

Он снова взял ее за руку и вывел на середину зала. Трио заиграло фокстрот «Наша любовь останется с нами навсегда».

— Очень подходящая мелодия, — сказал Монтера и легко обнял ее за талию.

Она не ответила. Некоторое время они танцевали молча. Потом она дотронулась до шрама на его щеке.

— Откуда это?

— Осколок, — коротко ответил он. — В воздушном бою.

Габриель прекрасно играла свою роль.

— Но где? — удивилась она. — Аргентина уже давно не воюет.

— Люди всегда где-нибудь воюют. Долгая история.

Она коснулась его шрама. Он пробормотал по-испански, как бы про себя:

— Я слышал, что бывает любовь с первого взгляда, но всегда считал это нелепым.

— Почему? — спросила она на том же языке. — Разве поэты не уверяют нас уже много столетий, что это единственная истинная любовь?

— Так вы и по-испански говорите? Поистине нет конца вашему очарованию!

— По-английски тоже. И по-немецки. А вот по-русски я говорю недостаточно свободно, но читаю хорошо.

— Поразительно!

— Вы думали, что для красивой женщины это не обязательно?

Он услышал горечь в ее голосе и взглянул ей в лицо. В его взгляде были нежность и сочувствие.

— Простите меня, если я вас обидел. Я не хотел. Обещаю, что исправлюсь.

Музыка кончилась, и он отвел ее в сторону.

— Шампанского? Вы француженка, и это ваш напиток. Я думаю, вам нравится шампанское?

— С удовольствием.

Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, взял у него бокал и подал ей.

— «Дом Периньон» — самое лучшее. Сегодня мы стараемся найти друзей.

— Кажется, сейчас это вам особенно необходимо.

— Не понял, — нахмурился он.

— Сегодня я слышала в «Новостях», что в Британском парламенте опять разгорелись дебаты насчет Фолклендских островов. Ваш военный флот начал маневры в том районе.

— Не Фолклендские, — усмехнулся он. — Мы называем их — Мальвинские острова. — Монтера пожал плечами. — Старая ссора, не стоит и говорить об этом. Политики сумеют все уладить. На мой взгляд, англичане скоро заключат с нами сделку.

Она не ответила, но взяла его под руку. Они прошли через зал и вышли в сад через открытую стеклянную дверь. По пути он взял еще один бокал шампанского и подал ей.

— А вы не пьете? — спросила Габриель.

— Не очень много, и не шампанское. Я стал плохо переносить его. Старею.

— Ерунда!

— Сорок пять. А вам?

— Двадцать семь.

— Господи Боже, хотел бы я снова быть таким же молодым.

— Возраст — это состояние души. Герман Гессе сказал как-то, что юность и старость только для обычных людей. Все талантливые и исключительные личности могут иногда быть молодыми, иногда — старыми, точно так же, как они радуются или грустят.

— Мудрая мысль. Откуда вы все это знаете?

— Я училась в Сорбонне, потом в Оксфорде. В женском колледже Сент-Хью. Там не было ни одного мужчины, и слава Богу!

Трио заиграло «Туманный день в Лондоне».

— «Я чужой в вашем городе…» — негромко запел он по-английски.

— О нет! — живо возразила Габриель. — Мой город — Париж. Но Фред Астер был прав, когда пел эту песню в кино. Каждый, кто приезжает в Лондон, должен хотя бы раз прогуляться по набережной Темзы, и лучше всего — вечером.

Он улыбнулся.

— Отличная идея! Но сначала мы должны поесть. Кажется, у вас неплохой аппетит? Еще немного шампанского?

Шел дождь, и туман клубился на улицах. Военная плащ-накидка, которую он нашел для нее, промокла насквозь. Монтера был в форме, но великолепие мундира скрывалось под широким офицерским плащом.

Они прошли несколько миль пешком, не обращая внимания на дождь. Служебная машина Монтеры ехала за ними. Габриель надела простые туфли на низком каблуке, которые Рауль взял для нее у служанки в посольстве.

Они прошли мимо дворца, потом через Сент-Джеймсский парк. Монтера еще никогда в жизни так не наслаждался обществом другого человека, как сегодня.

— Вы не устали? — спросил он, когда они подходили к Вестминстерскому мосту.

— Нет. Я ведь обещала вам что-то особенное, помните?

— О, я забыл!

Они подошли к мосту и свернули на набережную.

— Ну вот и пришли. Это самое романтическое место во всем Лондоне. Иногда я представляю себе, как в том старом фильме, что Фред Астер держит меня за руку и поет. Мы идем с ним по набережной, а за нами вдоль обочины медленно едет машина.

— С тех пор положение на дорогах сильно изменилось, — усмехнулся Монтера. — Невозможно ехать вдоль обочины, там уже стоит слишком много машин.

Высоко наверху Большой Бен стал бить полночь.

— Час ведьм, — сказала Габриель. — Вам нравится экскурсия?

Он закурил и облокотился о парапет.

— Очень! Я люблю Лондон. Чудесный город.

— Но не выносите англичан?

Он пожал плечами.

— Да нет, они ничего. Я учился в военном училище в Крануэлле. Там были хорошие ребята — самые лучшие. Проблема только в том, что для них мы — «даго», мы — латиноамериканцы. Если «даго» — отличный летчик, то только потому, что они неплохо с ним работали.

— Ерунда! — сердито сказала она. — Вы им ничем не обязаны. Вы сами — превосходный летчик. Самый лучший!

— Вы-то откуда знаете? — рассмеялся он.

Дождь усилился и перешел в настоящий ливень. Монтера обернулся и подозвал машину.

— Пожалуй, я отвезу вас домой.

— Да, — согласилась она, — пора возвращаться.

Они взялись за руки и побежали к машине.

* * *

На стене гостиной в квартире на Кенсингтон Палас Гарденз висела прекрасная картина Писсарро. Монтера разглядывал ее, держа в руке стакан бренди.

Габриель вышла из спальни, расчесывая волосы. На ней был старый халат, очевидно мужской, и слишком большой для нее.

— Это Писсарро в оригинале, или мои глаза меня обманывают? — спросил Монтера.

— Боюсь, что мой отец богат до неприличия, — ответила Габриель. — Электроника, вооружение и все такое прочее. Он живет в Марселе и иногда присылает мне подарки.

Он помолчал, потом сказал серьезно:

— Я думаю, глупо надеяться, что такая девушка, как вы, смогла дожить до двадцати восьми лет без осложнений. Вы замужем? Я не ошибаюсь?

— Разведена.

— А, понятно.

— А вы?

— Моя жена умерла четыре года назад. От лейкемии. Наша семья довольно консервативная, и поэтому моя мать сама выбирала мне невесту. Вот так. Она была дочерью друга семьи.

— Достойная пара для Монтеры?

— Точно. У меня есть десятилетняя дочь, Линда. Она живет у бабушки. Я не очень хороший отец. Слишком нетерпелив.

— Не могу этому поверить.

Они стояли совсем рядом. Он вдруг обнял ее и прикоснулся губами к ее щеке.

— Я люблю вас. Не спрашивайте, как это получилось, но это правда. Я никогда не встречал женщины такой, как вы.

Он поцеловал ее в губы. Она ответила на поцелуй, но в следующий момент мягко отстранила его. В ее глазах промелькнуло что-то странное, похожее на страх.

— Пожалуйста, Рауль, не надо. Не сейчас.

Он нежно взял ее за руку и кивнул.

— Конечно. Я понимаю. Можно мне позвонить вам утром?

— Да, позвоните, пожалуйста.

Он отпустил ее, взял свой плащ и пошел к двери. Здесь он взглянул на нее и улыбнулся немного виноватой улыбкой. Габриель подбежала к нему и положила руки на плечи.

— Вы были так добры ко мне. Я к этому не привыкла. Очень мало таких мужчин, как вы. Но дайте мне немного времени.

— Сколько хотите. — Он опять улыбнулся. — С вами я чувствую себя таким нежным, что сам удивляюсь.

Дверь за ним тихо закрылась. Габриель прислонилась к ней спиной, переполненная такой радостью, какой никогда раньше не испытывала.

Как только Монтера сел в свою посольскую машину, водитель завел мотор и уехал. Мгновение спустя из парадного на противоположной стороне улицы вышел Тони Вильерс. Он закурил сигарету, посмотрел вслед машине, потом — на окна квартиры. Свет в окнах погас. Он постоял несколько секунд, затем повернулся и зашагал прочь.

* * *

Бригадир Чарльз Фергюсон сидел на кровати, опершись спиной о груду подушек. Он работал, просматривая какие-то бумаги. Зазвонил красный телефон. Это была прямая связь со службой безопасности, штаб которой размещался в лондонском Уэст-Энде, в большом красно-белом здании без всяких вывесок, недалеко от отеля «Хилтон».

— Фергюсон слушает.

В трубке послышался голос Гарри Фокса:

— Получено шифрованное сообщение из Вашингтона, сэр, из ЦРУ. Кажется, они считают, что аргентинцы собираются нанести удар по Фолклендским островам в ближайшие дни.

— Неужели? А что говорят в нашем Министерстве иностранных дел?

— Они думают, что это провокация, сэр.

— Вот как? От Габриель ничего не слышно?

— Пока нет.

— Интересная мысль, Гарри. Рауль Монтера — один из лучших летчиков в Аргентине. У него есть настоящий боевой опыт, а таких у них не много. Если они собираются что-то начать, его отзовут домой.

— Еще умнее в таком случае оставить его в Лондоне.

— Верно. Ладно, увидимся утром. Если до полудня ничего не услышим от Габриель, я сам позвоню ей.

Он положил трубку и вернулся к своим бумагам.

Глава 4

Когда на следующее утро Монтера, в джинсах и летной куртке из черной кожи, явился к Габриель, она только что вышла из ванной и была в том же самом старом халате. Часы показывали только восемь, но он не мог больше ждать.

— Это неофициальный визит, — пояснил он, показывая на свой наряд.

Она поцеловала его в щеку и потрогала крестик, который висел у него на шее на тонкой цепочке.

— Ты выглядишь роскошно.

Она говорила по-английски, и Монтера ответил на том же языке:

— Роскошно? По-моему, это неподходящее слово для мужчины.

— Роскошно! — повторила она с шутливым упрямством. — И не спорь со мной. Я хочу выйти прогуляться. Пойдем через Кенсингтонский сад, потом зайдем в «Харродз».^[4] Мне надо кое-что купить.

— Отлично!

Он закурил и сел в кресло, просматривая утреннюю газету, пока она одевалась. Он нашел отчет о вчерашнем заседании парламента, где премьер-министру задавали вопросы о Фолклендских островах. Монтера с интересом углубился в чтение и поднял голову только тогда, когда Габриель вышла из своей комнаты.

В желтой футболке, туго обтягивающей грудь, в белой юбке выше колен и в коротких ковбойских сапожках на высоком каблуке, она выглядела удивительно молодой и свежей. Солнечные очки утопали в ее пышных светлых волосах.

— Идем? — спросила она.

— Конечно. — Он встал и открыл перед ней дверь. — Ты полна сюрпризов. Кто-нибудь говорил тебе это?

— Очень часто.

* * *

Толпа в Кенсингтонском саду была весьма пестрой. Арабы и азиаты всех мастей перемешались с британцами. Люди сидели на траве, прогуливались по дорожкам, мальчишки играли в футбол на поляне. Большинство мужчин провожало Габриель восхищенными взглядами.

Она взяла Рауля под руку.

— Ответь мне на одни вопрос: зачем ты летаешь?

— Это моя работа.

— Но ты, наверное, очень богат. Все знают, что в аргентинских военно-воздушных силах полно аристократов. Ты мог бы делать все, что захочешь.

— Попробую объяснить, — ответил он. — У меня был дядя Хуан, брат моей матери. Сказочно богатый человек. Он происходил из старейшей мексиканской семьи, но с самого детства питал лишь одну страсть.

— Женщины?

— Да нет, я серьезно говорю. Бой быков. И он все-таки стал тореро, профессиональным бойцом. Для семьи это явилось величайшим позором, потому что в тореро обычно идут цыгане или бедняки.

— И что же?

— Однажды, мальчишкой, я сидел с ним, когда он наряжался в свой костюм перед выходом на арену в Мехико. Я насчитал на его теле девять шрамов от рогов. Я спросил: «Дядя, у тебя все есть — титул, деньги, власть, а ты выходишь сражаться с быками. Каждую неделю ты рискуешь своей жизнью. Зачем это тебе?»

— И что он ответил?

— Он сказал: «Такой уж я есть. Просто это единственное, что мне хочется делать». Со мной то же самое. Я хочу летать, вот и все.

Она дотронулась до шрама на его щеке.

— Но ведь ты мог бы погибнуть!

Он усмехнулся.

— Тогда я был моложе. Глупее. Я верил в свободу, справедливость и тому подобную чушь. Сейчас я стал старше. Ничего уже не осталось.

— Ну, это мы еще посмотрим!

— Это обещание?

— Да так… А что случилось с твоим дядей?

— Однажды он все-таки угодил быку на рога и погиб.

Габриель вздохнула.

— Ужасно!

Она крепче схватилась за его руку. Они вышли из сада и пошли по Кенсингтон-роуд.

— Боюсь показаться бестактным, — сказал он, — но ты выглядишь сегодня очень соблазнительно. Ты специально так оделась?

— А как ты думаешь? — ответила она вопросом на вопрос.

— Я думаю, в этом есть определенная цель.

Габриель пожала плечами.

— Не знаю. Какое это имеет значение? Возможно, иногда хочется быть соблазнительной.

Он остановился и взглянул на нее.

— Ты — самая красивая женщина из всех, которых я видел в своей жизни. Несмотря на этот легкомысленный наряд.

— Очень мило с твоей стороны.

— Я вот о чем подумал: принимаешь ли ты сегодня просителей с предложением руки и сердца? Или сегодня неприемный день?

Габриель вдруг помрачнела и потупилась.

— Не надо, Рауль, это не смешно. Совсем не смешно!

Он нежно поцеловал ее.

— Неужели ты не видишь, как я люблю тебя? Для меня это вполне серьезно. Я не шучу.

У нее в глазах появились слезы.

— О Боже! — прошептала она. — Я терпеть не могу мужчин, но ты не такой, как другие. Такого, как ты, я еще никогда не встречала.

Монтера остановил проезжавшее мимо такси.

— Зачем это? — удивилась Габриель. — Куда мы едем?

— Домой, — ответил он. — На Кенсингтон Палас Гарденз. Какой замечательный адрес, как раз рядом с русским посольством!

Они лежали в постели рядом, глядя, как колышется белая занавеска под легким ветерком из приоткрытого окна. Монтера подумал, что много лет он не чувствовал себя так хорошо и спокойно.

На маленьком столике рядом с кроватью стоял кассетный магнитофон. Габриель включила его, и чудесный голос Эллы Фицджеральд запел: «Наша любовь останется с нами навсегда».

— Это для тебя, — сказала она.

— Ты — прелесть!

Он поцеловал ее в лоб. Она замурлыкала от удовольствия. Потом перевернулась на живот и вздохнула.

— Как хорошо было! Может, еще раз попробуем?

— Дай мне хоть отдышаться!

Она засмеялась:

— Бедный ты мой старичок! Устал? Дай я на тебя посмотрю.

Она внимательно изучала его лицо своими зелеными глазами, будто старалась запечатлеть его образ в памяти навсегда.

— Расскажи мне, откуда у тебя этот шрам.

Монтера пожал плечами.

— Я летал с острова Фернандо-По в Порт-Харкорт в Биафре во время гражданской войны в Нигерии. Мы летали на «Дакотах» обычно ночью, но в тот раз мне пришлось лететь днем. Им срочно понадобились медикаменты. Шел дождь, настоящая гроза. Ко мне прицепился русский «МиГ». Летчик был египтянин, как я потом узнал. Он просто расстреливал меня, как живую мишень. Через несколько секунд трое из моего экипажа оказались убиты. Тогда я и получил вот это. — Он коснулся пальцем своего шрама.

— А что потом?

— Опустился до пятисот футов. Когда он следующий раз зашел мне в хвост, я опустил закрылки, «тормознул». «Дакота» почти повисла в воздухе.

— А «МиГ»?

— У него не осталось пространства для маневра. Он перелетел меня и врезался в джунгли.

— Ты молодец!

Она провела пальцами по его губам. Монтера сонно пробормотал:

— Я хочу быть честным с тобой до конца, понимаешь? Я еще никогда ни с кем этого не чувствовал. Я бы хотел отдать тебе всего себя.

У Габриель защемило в груди, потому что она-то обманывала его. Ей все же удалось улыбнуться.

— Не беспокойся ни о чем. Усни. У нас еще целый день впереди.

— Нет, ты ошибаешься. У нас впереди целая жизнь. — Он улыбнулся. — Я всегда любил ночной город. Молодым я часто гулял ночью по Парижу, Лондону или Буэнос-Айресу. В ночном городе есть что-то волшебное. Кажется, что в конце улицы тебя ждет что-то совершенно необыкновенное.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне уже сорок пять. В июле стукнет сорок шесть. Как долго ты шла ко мне! Но все же пришла наконец. Я не спросил, какой у тебя знак Зодиака?

— Козерог.

— Ужасная комбинация. Лев и Козерог. Совершенно безнадежно.

— Так уж безнадежно?

Она поцеловала его, и через мгновение он уже спал.

Габриель стояла у окна, смотрела на сад и думала о Рауле. В гостиной зазвонил телефон. Она торопливо вышла в другую комнату и взяла трубку. Это был Фергюсон.

— Привет, Габриель! Какие у нас новости?

— Никаких.

— Он сейчас с вами?

Габриель вздохнула.

— Да. Спит в другой комнате.

— Обстановка накаляется. По всем признакам, они готовятся к нападению. Вы уверены, что он остается в Лондоне?

— Да. Абсолютно уверена.

— Отлично. Я еще позвоню потом.

Габриель положила трубку. В этот момент она ненавидела Фергюсона так, как никого другого в своей жизни. Рауль Монтера вдруг резко вскрикнул. Она бросилась в спальню.

Этот сон был таким реальным, каких он еще никогда не видел. Он летел в самолете, который превратился в решето. В фюзеляже зияли огромные дыры. Он даже слышал, как дребезжат оторванные куски обшивки, и чувствовал запах горящего масла и дыма. В панике он пытался открыть плексигласовый колпак, но не мог.

— Боже милостивый, не дай мне сгореть! — шептал он.

Колпак наконец слетел. Его пальцы были в крови. Он начал выбираться из кабины, но его вдруг накрыла большая черная тень. Он поднял голову и увидел огромного орла, который стремительно пикировал на него, выпустив острые блестящие когти. Еще мгновение — и когти вонзятся в его тело. Он закричал от ужаса и проснулся. Над ним склонилась Габриель.

* * *

Они сидели вдвоем в большой ванне, друг против друга, и пили чай из тонких фарфоровых чашек. Монтера курил сигарету.

— Чай превосходный, — сказал он.

— Для тебя чай намного полезнее, чем кофе.

— Все, с этого момента кофе для меня не существует.

— Орел снижается. Остается сделать только одно.

— Что именно?

— Ты сам сказал. Опустить закрылки, «тормознуть». Даже орел может промахнуться.

— Великолепно! Из тебя получился бы отличный летчик. — Он встал и потянулся за полотенцем. — Что будем делать дальше?

— Я бы еще раз хотела посмотреть этот спектакль — «Кошки».

— Билеты достать невозможно. — Монтера стал одеваться.

— Считай, что это вызов тебе.

— Принимаю. А потом — ужин, хорошо?

— Хорошо. У «Дафны». Сегодня мне хочется французской кухни. И закажи отдельную кабинку.

— Как вам будет угодно, сеньорита, — галантно ответил он по-испански.

Когда Монтера надевал свою летную куртку, из кармана выпал бумажник. Среди высыпавшихся из него бумаг оказалась небольшая фотография. Габриель подняла ее. На снимке была женщина, сидевшая на стуле с прямой спинкой. Тщательно причесанные волосы, несколько надменное лицо аристократки. Рядом с ней стояла высокая девочка в белом платье, с большими черными глазами.

— Какая красивая! — воскликнула Габриель. — Она похожа на тебя. А с твоей мамой, кажется, трудно иметь дело.

— Трудно иметь дело с доньей Еленой де Монтерой? О нет! Не всегда. Только в большинстве случаев.

— Ладно, отправляйся! — Она собрала выпавшие бумаги, сложила их обратно в бумажник и протянула ему. — У меня еще много дел.

Он улыбнулся, шагнул к двери, но остановился. Когда он обернулся, улыбки уже не было. Он смотрел на нее серьезно и даже чуть-чуть печально. Габриель подумала, что он какой-то беззащитный в своей черной рубашке с расстегнутым воротом и в старенькой кожаной куртке.

— Ты в самом деле выглядишь роскошно, — сказала она.

— Я полжизни провел в воздухе, но ничего там не нашел.

— Теперь у тебя есть я.

— Да, и вот что я хочу тебе сказать… — Рауль опустился на одно колено рядом с ванной. — Как ты думаешь, не согласилась бы ты выйти замуж за одного немолодого летчика, который считает, что стал слишком стар, чтобы летать, и поэтому отличается несносным характером?

В ее глазах появились слезы. Она поцеловала его, потом оттолкнула от себя.

— Ну иди же! Отправляйся!

— Иду. — Монтера достал из бумажника фотографию. — Оставь ее у себя.

Дверь за ним закрылась. Габриель осталась одна. Из ее глаз катились слезы. Она думала о Фергюсоне и желала, чтобы он умер.

* * *

Фергюсон сидел за столом у себя в квартире на Кавендиш-сквер вместе с Фоксом, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался Вильерс, оттолкнув в сторону Кима, прежде чем тот успел доложить о нем.

— А, Тони, дорогой мой, ты, кажется, чем-то возбужден? — добродушно спросил Фергюсон.

— Что происходит между Габриель и этим аргентинцем Монтерой? — выпалил Вильерс. — Я следил за ним вчера вечером, так что не пытайтесь ничего отрицать. Она что, работает на вас?

— А это не твое дело, Тони, — ответил Фергюсон так же добродушно. — Да и она тоже теперь не твоя.

Вильерс закурил и подошел к окну.

— Ладно, я понял. Но могу я хотя бы поинтересоваться? В прошлый раз, когда она делала для вас работу в Берлине, ее чуть не утопили в канале.

— Но ведь не утопили же, — возразил Фергюсон. — А все потому, что ты, мой дорогой Тони, появился вовремя, как всегда. Но с Монтерой — это так, мелочи. Она просто постарается достать кое-какую полезную информацию о положении в районе Фолклендов, вот и все.

— Каким образом, уложив его с собой в постель?

— Тебя это не касается, Тони. Тебе и без того есть о чем побеспокоиться. Я для тебя припас более важную новость.

Гарри Фокс протянул ему через стол телеграмму.

— Они отзывают вас из отпуска, Тони. Вы должны немедленно явиться в Герефорд.

В Бредбери-Лайнз, под Герефордом, находился штаб двадцать второго полка специальной воздушной службы.

— Но почему, черт возьми?

Фергюсон вздохнул и снял очки.

— Очень просто, Тони. Я полагаю, что ты отправишься на войну гораздо раньше, чем ты думаешь.

* * *

В своей квартире на Белгрейв-сквер Рауль Монтера сжимал в руке телефонную трубку, с ужасом слушая то, что говорил ему посол.

— Самолет на Париж отправляется через два часа. Необходимо, чтобы вы успели на него, Рауль. Рейс «Эр Франс» на Буэнос-Айрес отправляется в десять тридцать сегодня вечером. Вы нужны дома, друг мой. Я сейчас вышлю за вами машину.

Мальвины! Вот что это такое! Все вдруг стало на свои места. Но оставалась еще Габриель! Что делать с ней? «Судьба послала мне такое счастье, — думал он. — Возможно, это единственный мой шанс. И вот вмешался дьявол, чтобы все испортить!»

Он быстро собрался, побросав в сумку самое необходимое. Едва он успел закончить, в дверь позвонили. На пороге стоял шофер. Монтера схватил сумку и вышел. Он был все в тех же джинсах и старой кожаной куртке.

— В Хитроу, полковник, — объявил шофер, когда Монтера сел на переднее сиденье рядом с ним.

— Да, только поедем через Кенсингтон Палас Гарденз. И побыстрее. У нас не так уж много времени.

Габриель сидела перед зеркалом в своем старом халате, когда зазвенел звонок входной двери. Она подняла трубку домофона.

— Это я, Рауль. Открой скорее, пожалуйста.

Она приоткрыла дверь и ждала с каким-то нехорошим предчувствием. Внизу хлопнула дверь лифта. Через несколько мгновений появился Монтера. Его лицо было искажено подлинным страданием.

— У меня есть только две минуты. Мне нужно успеть на самолет в Париж. Меня отзывают в Буэнос-Айрес.

— Но почему? — воскликнула она.

— Какое это имеет значение? — Он впился ей в губы неистовым поцелуем, изливая переполнявшие его гнев и страсть. — Вот и все. Больше у нас ни на что нет времени. Чертова жизнь!

Он ушел. Снова хлопнула дверь лифта. Оцепенев, Габриель стояла там, где он ее оставил, потом побежала в спальню одеваться.

* * *

В Хитроу Монтера уже готовился пройти паспортный контроль, как вдруг услышал, как кто-то ясным высоким голосом выкрикнул его имя. Он обернулся. Она бежала к нему сквозь толпу, ее волосы растрепались, лицо было бледным.

Монтера обнял ее.

— Ты прелесть!

— Да что ты! Мне даже некогда было причесаться, и косметики никакой. Надела на себя первое, что под руку попалось.

— Все равно, ты — прелесть. Теперь я знаю, что значит быть счастливым. Спасибо тебе за это.

— Рауль, я люблю тебя. Я так тебя люблю!

Он улыбнулся.

— У нас есть поговорка: «Любовь — это дар, который надо вернуть вдвойне». Ты взвалила на мои плечи огромный груз, но это — прекрасный груз.

Объявили посадку.

— Ты будешь писать? — спросила Габриель.

— Наверное, это окажется трудным. Не волнуйся, если писем некоторое время не будет. Есть причины. Но вернусь, клянусь тебе. Все остальное неважно.

Габриель взяла его под руку, и они вместе пошли к паспортному контролю.

— Давай договоримся о том, что никогда больше не расстанемся, — сказал Монтера. — Никогда больше мы не скажем друг другу: «Прощай». Сегодня — последний раз. Один-единственный.

Он ушел, а она отвернулась к колонне, спрятала лицо в ладонях и заплакала.

Немного успокоившись, она подошла к телефону и позвонила Фергюсону.

— Он улетел, — сказала она в трубку. — Только что вылетел в Буэнос-Айрес через Париж.

— Что-то очень внезапно, — пробормотал Фергюсон. — Он объяснил что-нибудь?

— Нет.

— Вы, кажется, расстроены, Габриель?

Она ответила ему на таком французском, который не учат в школе, но Фергюсон все прекрасно понял. Она с треском повесила трубку и вышла из здания аэровокзала.

Когда Габриель приехала домой и открыла дверь своей квартиры, она обнаружила в комнате Тони Вильерса.

— Извини за вторжение, — сказал он. — Они прервали мой отпуск и срочно отправляют в Герефорд. Мне нужно взять кое-что из вещей.

Он вернулся в спальню и продолжил паковать стоявшую на кровати сумку. Габриель прошла за ним. Ее гнев вдруг обратился против него.

— Что, срочно понадобилось еще кому-то перерезать горло?

— Наверное.

— Как там Белфаст?

— Кошмарное место.

— Я думаю, для тебя это место самое подходящее.

Тони закрыл сумку и спокойно сказал:

— Пять лет назад ты так не думала. А ведь знала, кто я такой.

— С тех пор я многое поняла. Теперь мне ясно, что я не заслуживаю такого сокровища, как ты.

— Что же такого я сделал? Что, черт возьми, я сделал такого, что ты меня так ненавидишь?

— Я вышла замуж за чужого человека. О, конечно, в форме ты смотрелся великолепно! Тогда все и началось. Без тебя не обходилась ни одна грязная война. Только где-то начнут стрелять, как ты сразу же ехал туда. Борнео, Оман, Ирландия. Даже Вьетнам! Как я еще могу относиться к тебе и к твоему драгоценному спецназу! Ты хорош только в одном, Тони. Только одно умеешь делать хорошо — убивать людей!

— Не строй из себя невинную девочку. — Он указал на смятую постель, где она еще совсем недавно лежала с Монтерой, на ее желтую футболку и белую юбку, валявшиеся на полу там, где она их сбросила. — У всех есть свои служебные обязанности, но это заходит слишком далеко.

Габриель почувствовала, что сейчас расплачется.

— Я так его люблю, Тони! Я никогда не думала, что можно так любить. Но он улетел.

Вильерс взял свою сумку. Его захлестнула волна ревности и беспомощности. Он хотел что-то сказать, но говорить было нечего. Он повернулся и молча ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

* * *

Фергюсон поднялся из-за стола и устало потянулся. Бумаги, бумаги, бумаги. Кажется, конца им не будет! Он подошел к окну и выглянул на улицу. Позади него открылась дверь и торопливо вошел Гарри Фокс.

— Важное сообщение, сэр, только что получено. Аргентинский флот прервал маневры и направляется к Фолклендским островам. — Он вручил Фергюсону телеграмму. — Как вы думаете, сэр, что это значит?

— Я был бы рад, если бы мне никогда не пришлось этого говорить, Гарри, но это война.

Глава 5

Холодный ветер с Сены насквозь продувал парижские улочки, дождь сердито стучал в окна ночного кафе у моста. Это весьма сомнительное заведение посещали в основном проститутки, но в пять часов утра, да еще в такую погоду в кафе никого не было.

Бармен читал газету, облокотившись о стойку, а единственный посетитель, Николай Белов, сидел за столиком в углу и пил кофе.

Белову едва перевалило за пятьдесят, и вот уже двенадцать лет он служил атташе по вопросам культуры в советском посольстве. Это был мужчина довольно приятной наружности, хотя и несколько полноватый, одетый в темный костюм английского покроя и строгий темно-синий плащ. Пышные седые волосы делали его похожим скорее на какого-то актера, чем полковника КГБ, кем он являлся в действительности.

Кофе оказался очень хорошим, и Белов сказал бармену:

— Еще чашечку и коньяк. Это сегодняшняя газета у вас?

Бармен кивнул.

— Да, утренний выпуск. Доставили из типографии в четыре часа. Если хотите, можете посмотреть. Для англичан там плохие новости. Аргентинцы здорово всыпали им на Фолклендских островах.

Белов сделал глоток коньяка и просмотрел первую страницу. Аргентинские самолеты нанесли удар по британской тактической группе в Сан-Карлосе.

— Знаете, мосье, эти ракеты «Экзосет»? — говорил бармен. — Отличное оружие французского производства. Запускаете ее за сорок миль до цели, и она идет над самой землей, на высоте десяти футов почти со скоростью звука, причем обходит все препятствия. Я читал вчера в «Пари матч» статью про них. Эта штука никогда не промахивается.

Последнее утверждение было спорным, но Белов не стал возражать.

— За триумф французской техники!

Он поднял рюмку коньяка и залпом выпил.

Дверь отворилась, и в кафе появился новый посетитель — невысокий черноволосый человек с тонкими чертами лица и густыми усами. Его плащ блестел от дождя. В руке он держал зонтик, который никак не хотел закрываться. Человека звали Хуан Гарсиа, он работал первым секретарем отдела коммерции в аргентинском посольстве в Париже. На самом деле он являлся майором военной разведки.

Он подошел к Белову и тепло пожал ему руку.

— Рад видеть тебя, Николай, — сказал он по-французски.

— Я тебя тоже, — ответил Белов. — Выпей кофе, он здесь прекрасный, а коньяк поможет тебе согреться.

Он закурил сигарету и сделал знак бармену, ожидая, когда Гарсиа снимет свой промокший плащ. Бармен принес кофе и коньяк и удалился в кухню.

— Что случилось? — осведомился Белов. — Ты сказал, что дело срочное. Надеюсь, это действительно так, и я не зря тащился сюда в столь ранний час, да еще в такую погоду.

— Дело срочное, — подтвердил Гарсиа. — И чрезвычайно важное для нашей страны. Ты видел утренние газеты?

— Видел. Похоже, что наши английские друзья переживают не лучшие времена. Взорван фрегат, поврежден эскадренный миноносец. Неплохо для начала.

— К сожалению, есть и обратная сторона, — вздохнул Гарсиа. — Около половины наших штурмовиков «Скайхок» не вернулось на базу. Такие потери совершенно не допустимы.

— Да, если так пойдет и дальше, то, откровенно говоря, у вас скоро совсем не останется летчиков. Но, с другой стороны, британский флот заперт в заливе Сан-Карлос, а у вас еще есть «Экзосеты». Уничтожение «Шеффилда» говорит само за себя.

— Есть, но мало, — возразил аргентинец. — По «Шеффилду» выпустили две ракеты, одна не попала в цель. Есть и другие случаи неудачных запусков. К такому оружию нужно привыкнуть. Но с этим у нас все наладится, нам оказывают необходимую помощь.

— Французские военные специалисты?

— Да, хотя президент Миттеран никогда этого не признает. Французы помогают нам освоить систему управления. И еще, конечно же, у нас имеется эскадрилья бомбардировщиков «Супер-этандар». Они совершенно необходимы для выполнения наших задач. Я не очень хорошо разбираюсь в этой технике, но могу сказать, что их радарная система совместима с «Экзосетами», которые не могут применяться с «Миражами», например.

Белов почувствовал, что Гарсиа чего-то не договаривает, поэтому он мягко сказал:

— Тебе лучше не скрывать от меня ничего, Хуан.

Гарсиа задумчиво помешал ложечкой кофе.

— Видишь ли, несколько дней назад группа коммандос из британского спецназа совершила нападение на нашу военно-воздушную базу в Рио-Гальегосе. Им удалось уничтожить шесть «Этандаров».

Белов, который знал об этом все, до мельчайших подробностей, сочувственно кивнул.

— Должно быть, потеря шести бомбардировщиков значительно ослабила вашу боевую мощь.

— Ну, конечно, мы имеем и другие «Этандары», которые размещены на других засекреченных базах. И их еще вполне хватит для выполнения важнейшей задачи.

— В чем же заключается эта задача?

— У англичан есть два авианосца — «Гермес» и «Неуязвимый». Если потопить хотя бы один из них, то их воздушное прикрытие пострадает настолько, что им придется увести свой флот.

— Вы думаете, что такое осуществимо?

— Наши специалисты считают, что это только вопрос времени, но нам нужно больше ракет! — Гарсиа так распалился, что стукнул кулаком по столу.

— Которых французы вам не дадут под давлением Европейского Сообщества.

— Точно!

— Я слышал, что ливийцы хотят помочь.

— Ну, ты же знаешь этого Каддафи! Больше болтовни, чем дела. Нет, он может кое-что сделать, но будет уже слишком поздно.

Оба замолчали. Белов закурил американскую сигарету.

— Так что ты хочешь от меня? — негромко спросил он.

— Ваше правительство уже помогало нам. Тайно, конечно. Спутниковая информация и так далее. Все это нам очень пригодилось. Мы знаем, что вы на нашей стороне.

— Нет, Хуан, — возразил Белов. — В этом деле мы не принимаем ничью сторону.

Гарсиа не пытался скрыть своего раздражения.

— Брось! Черт побери, вы же хотите, чтобы англичане проиграли! Это как нельзя лучше отвечает вашим интересам. Кроме того, поражение Атлантического блока произведет огромный идеологический эффект.

— Так что тебе нужно?

— Мне нужны ракеты. У нас есть деньги. Специальные фонды в Женеве. Мы можем заплатить золотом или какой угодно валютой. Все, что мне нужно от тебя, — это имя, контакт. И не говори, что ты ничего не можешь сделать!

Николай Белов внимательно посмотрел на него, потом взглянул на часы.

— Ладно, что-нибудь придумаем. Я зайду к тебе сегодня, чуть попозже. Только не в посольство. Жди дома.

— Ты хочешь сказать, что придешь не один?

— Возможно. Теперь иди. Я уйду следом за тобой.

Гарсиа направился к выходу. Когда он открыл дверь, в бар ворвался порыв холодного ветра и зашелестел бумажками в углу. Белов поежился и с отвращением взглянул в окно.

Из кухни вышел бармен.

— Что-нибудь еще, мосье?

— Нет, спасибо. — Белов бросил на стойку банкноту и застегнул плащ. — Интересно, знает ли Господь Бог, что делает, когда создает такую погоду, как сегодня?

* * *

Квартира Белова находилась на верхнем этаже роскошного здания на бульваре Сен-Жермен. Туда он и направился после встречи с Гарсиа. Он устал и замерз, но ему было приятно думать о том, что дома его ждет Ирина Вронская.

Ирина, довольно красивая пышнотелая женщина тридцати пяти лет, служила секретаршей у Белова лет десять, или даже больше. Она стала его любовницей примерно через месяц после того, как начала работать у него, и теперь была предана ему душой и телом.

Ирина встретила его в прихожей в черном шелковом халате. Когда она двигалась, полы халата расходились, открывая черные чулки и застежки пояса.

Белов нежно обнял ее.

— Мне так нравится запах твоих духов!

Она с беспокойством взглянула не него.

— Николай, ты замерз. Сейчас я сварю кофе. Что там было?

— Сначала кофе, — сказал он. — Потом мы с тобой ляжем, и ты меня согреешь. А уж потом я расскажу тебе о разговоре с Гарсией, и мы, призвав на помощь твой здравый ум, придумаем, что ему ответить.

Позже, лежа в постели и наблюдая за кольцами дыма от его сигареты, она проговорила:

— Я думаю, все это не должно нас волновать, Николай. Кто стоит у власти в Аргентине? Кучка фашистов. За время их правления уже исчезли без следа тысячи людей. Уж лучше пусть англичане победят.

Он рассмеялся.

— И мы переедем в Лондон, будем жить на Кенсингтоне, и ты сможешь каждый день ходить в «Харродз» за покупками. — Потом сказал серьезно: — Есть несколько причин нашего интереса в этом деле. Небольшая война, в которой мы не участвуем, всегда полезна, особенно, когда два антикоммунистических государства вцепятся друг другу в горло. Они применяют новые виды вооружений, а мы можем извлечь из этого много полезной военно-технической информации.

— Ты прав.

— Есть еще одно соображение, Ирина. «Экзосеты» или не «Экзосеты», а англичане все равно победят. У аргентинцев неплохие военно-воздушные силы, но их флот стоит в гавани, а армейские части, которые они ввели на Фолкленды, состоят в основном из желторотых призывников. Страшно подумать, что с ними сделают английские парашютисты и морская пехота.

— Значит, ты не поможешь Гарсии?

— Наоборот! Я выполню все, что он хочет, только надо сделать это так, чтобы полностью дискредитировать правящую хунту. Если с нашей помощью военное правительство слетит, то возможности нового народного правительства будут безграничны.

— У тебя богатое воображение, — улыбнулась Ирина. — Ты, наверное, уже видишь, как русский флот в Рио-Гальегосе держит под контролем Южную Атлантику?

— Почему бы и нет? Замечательная перспектива, правда?

Она прижалась щекой к его плечу и стала гладить его грудь и живот. Вдруг он отбросил ее руку и сел.

— Я знаю, кто нам нужен. Доннер! Это дело как раз для него. Где он?

— На этой неделе он, кажется, в Лондоне.

— Позвони ему прямо сейчас. Скажи, пусть летит сюда первым же рейсом. Я хочу видеть его здесь еще до полудня.

Ирина встала с постели и пошла звонить, а Белов закурил еще одну сигарету, весьма довольный собой.

* * *

Феликс Доннер, темноволосый, широкоплечий, ростом шесть футов три дюйма, представлял собой внушительное зрелище. Как президента «Корпорации Доннера» его хорошо знали и весьма уважали в финансовых кругах Лондона.

Всем была известна его история. Австралиец, родом из небольшого городка Рам-Джангл, расположенного немного южнее Дарвина, он служил в австралийской армии. Во время войны в Корее попал в плен к китайцам. Через два года его освободили, и Доннер приехал в Лондон. Свой первый миллион он сделал на торговле недвижимостью во время бума в начале шестидесятых. С тех пор он быстро пошел вверх. Его интересы были весьма разносторонними — от грузовых перевозок до электроники.

Доннер пользовался популярностью среди журналистов, и в средствах массовой информации часто появлялись его фотографии. Доннер в компании звезд на премьере фильма, Доннер играет в поло, Доннер охотится на гусей, а вот Доннер пожимает руки членам королевской семьи на званом обеде.

Но никто не знал, что этот знаменитый человек на самом деле — украинец, по имени Виктор Марчук. Он не был на родине уже больше двадцати лет.

У русских есть много разведшкол, разбросанных по всему Советскому Союзу. Каждая из них имеет определенную национальную специфику, в зависимости от того, где придется работать выпускникам. Школа в Галичине готовила агентов для англоговорящих стран и представляла собой абсолютную копию английского городка, где учащиеся жили точно так, как на Западе.

Настоящий Феликс Доннер являлся сиротой и не имел никаких родственников. Поэтому именно его выбрали из китайского лагеря для военнопленных и отправили в Галичину. Там Марчук принялся тщательно изучать его, словно подопытного кролика в лаборатории.

В конце концов Марчук отправился в китайский плен, работать на угольной шахте в Манчжурии. Шестеро сослуживцев Доннера не выжили в суровых условиях плена, поэтому никто не мог узнать Марчука. Через год этот высокий, худой, изможденный тяжким трудом человек был освобожден.

В этот день Доннер появился в квартире Белова как раз перед полуднем.

— Интересная идея, — сказал он, выслушав Белова.

— Ты думаешь, что можешь что-нибудь сделать? — спросил Белов.

Доннер пожал плечами:

— Еще не знаю. Надо поговорить с этим аргентинцем, Гарсией. Пусть сам расскажет, чего он там хочет. Тогда посмотрим.

— Ну, хорошо. Я знал, что на тебя можно положиться. Извини, я позвоню ему из кабинета.

Белов вышел. Ирина Вронская принесла свежий кофе. На ней были скромная серая юбка, белая блузка и черные чулки. Волосы зачесаны назад и завязаны на затылке черной лентой. Строгий наряд только подчеркивал ее очарование.

— Николай хорошо ухаживает за тобой? — спросил Доннер по-русски. — Если нет, скажи мне. Я всегда готов с радостью.

— Шалопай! — со смехом ответила Ирина.

— Ну, это я уже слышал! — Доннер тоже рассмеялся.

* * *

Хуан Гарсиа сидел у окна с Николаем Беловым. Оба молча пили кофе. Феликс Доннер устроился в кресле у камина в другом конце комнаты и изучал объемистую папку, которую дал ему аргентинец.

Через некоторое время австралиец закрыл папку и достал сигарету.

— Дело не совсем простое, — заявил он. — Бомбардировщики «Эстандар» выпускает фирма «Дассо». Французскому правительству принадлежит пятьдесят один процент акций этой фирмы.

— Правильно, — подтвердил Гарсиа.

— А ракеты «Экзосет» делает государственная фирма «Эндюстриель аэроспасьяль». Ее возглавляет Жак Миттеран, брат президента Франции. Интересная ситуация, если учесть тот факт, что французское правительство приостановило всякую военную помощь Аргентине.

— Но, с другой стороны, у нас уже есть группа французских техников, которые приехали в нашу страну до того, как Франция прекратила помогать нам, — сказал Гарсиа. — Они находятся на базе в Баия-Бланке и оказывают нам неоценимую помощь в регулировке и испытаниях систем управления.

— Я вижу, что еще кое-кто оказывает вам помощь. Похоже, вот этот человек, Бернар, доктор Поль Бернар, тоже снабдил вас ценной информацией?

— Да, он выдающийся инженер-электронщик. Раньше он руководил исследовательским отделом в «Аэроспасьяле». Теперь он профессор в Сорбонне.

— Меня интересуют его мотивы. Ради чего он это делает? Ради денег?

— Нет, он терпеть не может англичан. Когда все началось и президент Миттеран объявил эмбарго, он сам позвонил в наше посольство и предложил свою помощь.

— Интересно, — заметил Доннер.

— Нам здесь многие сочувствуют, — добавил Гарсиа. — Традиционно Франция и Великобритания никогда не могли похвастаться теплыми взаимоотношениями.

Доннер снова открыл папку и стал перелистывать страницы, изредка хмурясь. Белов с восхищением наблюдал за его игрой.

— Так вы можете нам помочь? — нетерпеливо спросил Гарсиа.

— Думаю, да. К сожалению, сейчас я не могу сказать более определенно. Но, конечно, на деловой основе. Честно говоря, меня не очень интересует, кто там у вас прав, а кто виноват. Если я смогу что-то сделать и достану для вас несколько «Экзосетов», то, полагаю, это обойдется вам в два-три миллиона.

— Долларов?

— Моя корпорация находится в Лондоне, сеньор Гарсиа, — с достоинством ответил Доннер. — И все расчеты я веду только в фунтах стерлингов. Или золотом. У вас есть такие деньги?

Гарсиа кивнул.

— Никаких проблем. Все необходимые фонды уже находятся в Женеве.

— Хорошо. — Доннер встал. — Я бы хотел поговорить с профессором Бернаром.

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше. — Доннер взглянул на часы. — Скажем, часа в два сегодня.

— В два часа? — изумился Гарсиа. — Ну, не знаю, слишком мало времени осталось. Может не получиться.

— Тогда сделайте так, чтобы получилось. В конце концов, в вашем деле время — важнее всего. Если мы хотим что-то предпринять, нам нужно уложиться в неделю, максимум — в десять дней. Потом, как я понимаю, будет поздно. Вы со мной согласны?

— Конечно, — торопливо ответил Гарсиа. — Можно позвонить?

— Телефон в кабинете, — ответил Белов.

Гарсиа вышел.

— Я вижу, у тебя есть какая-то идея? — спросил Белов, когда они с Доннером остались одни.

— Возможно. В этой папке я нашел кое-что такое, что здорово нам поможет.

— Ты остановишься в той своей квартире на улице Риволи?

— Конечно. Как всегда. Ванда уже поехала туда, чтобы навести порядок.

— Как она? Все такая же красивая?

— Я бы не согласился на меньшее.

Белов рассмеялся.

— Интересно, что бы ты стал делать, если бы тебя вдруг отозвали на родину после всех этих лет?

— На родину? А где это? — удивился Доннер и убежденно добавил: — Не отзовут. Я нужен им здесь, сам знаешь.

Белов покачал головой.

— Не понимаю тебя, Феликс. Зачем тебе все это? Ты ведь не патриот, это ясно, а политику считаешь детскими играми — ты сам мне говорил, и не раз.

— Есть только одна игра, — серьезно ответил Доннер, — и мне она нравится. Каждая минута этой игры доставляет мне удовольствие. И я люблю побеждать, кем бы ни были мои противники.

— Я тебе верю, — кивнул Белов. — Ставру с тобой?

— Да, ждет в машине.

В комнату вошел Гарсиа.

— Отлично! — доложил он. — Я договорился с ним.

* * *

Встреча с Бернаром состоялась на прогулочном катере на Сене. Из-за дождя пассажиров на нем почти не было.

Доннер и Бернар сели за столик на корме. В нескольких шагах от них, у поручней, стоял огромный человек, крупнее Доннера, одетый в темно-синий костюм, плащ, черный галстук и белую рубашку. Его седые волосы были очень коротко острижены, а узкие черные глаза и приплюснутый нос делали его похожим на монгола.

Это был Янни Ставру, наполовину турок, наполовину неизвестно кто. Он имел французский паспорт и гражданство, потому что служил в Иностранном легионе в Алжире, и был чрезвычайно опасным человеком. Ставру уже десять лет работал на Доннера в качестве шофера, телохранителя и первого помощника.

— Я думал, что Гарсиа тоже придет, — сказал профессор Бернар.

— Его присутствие необязательно, — ответил Доннер. — Я уже слышал, что он может сказать. Им крайне нужны «Экзосеты».

— Могу себе представить. Какой ваш интерес в этом деле?

— Они попросили меня помочь. Вы ведь тоже оказали им значительную помощь. Если это раскроется, то последствия для вас могут быть весьма неприятными. Зачем вы пошли на такой риск?

— Я не думаю, что эмбарго на поставку оружия — правильное решение. Наше правительство поступает неверно. Мы не должны принимать чью-либо сторону.

— Но вы-то приняли. Почему?

Бернар пожал плечами.

— Не люблю англичан.

— Неубедительно.

— Неубедительно? — Бернар гневно повысил голос, и Ставру сейчас же повернулся в их сторону. — Сейчас я вам расскажу, почему я не люблю англичан! Они бежали в 1940 году и бросили нас на растерзание немцам. Когда боши пришли в нашу деревню, мой отец и еще несколько человек пытались дать им бой. Горстка фермеров, вооруженных винтовками времен первой мировой войны! Их расстреляли на площади. А мою мать и большинство других женщин согнали в ратушу, чтобы немецкие солдаты могли с ними позабавиться. Мне тогда было десять лет. Это случилось давно, но я до сих пор слышу их крики. — Он яростно плюнул в сторону. — Поэтому не надо говорить мне про англичан!

Доннер скорбно кивнул.

— Ужасно. Я понимаю вас.

— А я вас не понимаю. Ведь вы же сами англичанин!

— Австралиец, — поправил Доннер. — Большая разница. Кроме того, я гражданин мира и бизнесмен, поэтому давайте перейдем к делу. Расскажите мне об острове Рок.

— Об острове Рок? — озадаченно переспросил Бернар.

— Ну да. Там испытываются последние модели ракет «Экзосет», верно? Вы ведь сами говорили об этом Гарсии. Я читал ваши записи.

— А, конечно! Остров Рок — это голая скала в пятнадцати милях от побережья Бретани, к югу от Сен-Назера. Если смотреть в сторону Атлантики, то до самого Ньюфаундленда никакой земли нет.

— Сколько там человек?

— Человек тридцать пять, не больше. Инженеры из «Аэроспасьяля» и военные из ракетных войск. По сути дела, это военное учреждение.

— Вы там бывали?

— Естественно. Много раз.

— Как можно попасть на остров, по воздуху?

— Нет-нет, невозможно. Негде приземлиться. Хотя нет, не совсем так. Военные лётчики умудряются сажать легкие самолеты на одном из пляжей во время отлива, но это сложно. Даже на вертолете трудно сесть, потому что там везде торчат острые скалы. Погода почти всегда отвратительная, но изолированность острова — один из важнейших факторов. Обычно связь поддерживается катерами. Они ходят туда из рыболовецкого порта Сен-Мартен.

Доннер кивнул.

— А если, скажем, мне понадобится узнать, что будет происходить на Роке в течение следующей недели или десяти дней? Вы сможете выяснить это? Вы не потеряли связь с островом?

— У меня прекрасная связь, — ответил Бернар. — Я гарантирую, что обеспечу вас всей необходимой информацией в самое ближайшее время.

Доннер взял со стола бутылку и наполнил стаканы.

— Превосходное вино. — Он взглянул на Ставру. — Думаю, что мы выпьем еще бутылочку. — Он закурил и откинулся на спинку стула. — Ну что ж, профессор, расскажите мне поподробней о вашем последнем посещении этого острова.

* * *

Ванда Джонс была красивой женщиной, но отличалась очень невысоким ростом, даже несмотря на то, что носила туфли на высоком каблуке. Черные как смоль волосы, огромные миндалевидные глаза и маленький чувственный рот. Белая шелковая блузка и черная бархатная юбка подчеркивали мягкие линии ее точеной фигурки. Она выглядела очень элегантно, хотя ей пришлось долго учиться этому под непосредственным руководством Доннера.

Ванда была на четверть негритянкой, о чем свидетельствовала ее смуглая кожа, а ее речь безошибочно выдавала уроженку Ист-Энда.^[5] Доннер подобрал ее в буквальном смысле на одной из улиц Сохо, где ее очередной дружок довольно грубыми методами пытался заставить ее вступить на стезю проституции. Ставру оставил его в подворотне, сломав ему два ребра и руку, а Ванда неожиданно для себя с головой погрузилась в мир роскоши и наслаждений.

Ей тогда исполнилось шестнадцать, но у Доннера был наметан глаз на красивых женщин, независимо от их возраста. Единственное, чего она боялась — это того, что он найдет себе другую подругу, которая покажется ему более привлекательней.

Когда Ванда вошла в кабинет в их квартире на улице Риволи, Доннер сидел за столом и рассматривал крупномасштабную карту острова Рок и побережья в районе Сен-Мартена. Он уже обсудил с ней свои проблемы в постели. Доннер ничего не скрывал от Ванды, и она не без оснований считала, что пользуется его полным доверием.

Она поставила на стол перед ним чашку кофе и обняла одной рукой за шею. Доннер рассеяно запустил руку ей под юбку.

— Ты думаешь, что-то можно сделать? — спросила Ванда.

— О да, всегда можно что-то сделать, если как следует подумать.

— Николай пришел, а с ним еще этот — Гарсиа.

— Хорошо. — Доннер повернулся, поцеловал ее в шею и усадил к себе на колено. — Я уже приказал Ставру нанять частный самолет. Хочу, чтобы ты слетала туда. — Он указал на карту. — В этот городок, Сен-Мартен. Завтра же утром и полетишь. Посмотри, можно ли снять там дом, прямо сейчас. Что-нибудь уединенное. В таких местах всегда есть что-то в этом роде.

— Что-нибудь еще?

— Может быть, но потом. Сейчас давай, приглашай Николая и Гарсию.

Ванда вышла, а через несколько секунд в кабинете появились двое гостей. Доннер встал из-за стола, подошел к окну и потянулся. Ему всегда нравилась открывавшаяся из окна панорама Парижа.

— Слава Богу, дождь кончился!

— Пожалуйста, сеньор Доннер, — нетерпеливо произнес Гарсиа. — Вы говорили, что у вас для меня новости.

— Новости есть, — подтвердил Доннер. — Все в наших руках, друг мой. Собственно, я даже могу гарантировать вам, ну, скажем, десять ракет «Экзосет» последней модели к следующему понедельнику.

Гарсиа уставился на него, не веря своим ушам.

— Не может быть, сеньор!

— Может. Совершенно определенно. Предоставьте все мне. От вас требуется только вот что: мне нужен один аргентинский летчик. Только не какой-нибудь штабист. Желательно — первоклассный пилот. В конце концов, от Буэнос-Айреса до Парижа всего пятнадцать часов лета. Отправьте сегодня вечером телеграмму, и он сможет быть здесь завтра или послезавтра.

— Конечно, сеньор! Я ее сейчас же отправлю. А как насчет финансовой стороны дела?

— Об этом договоримся потом.

Гарсиа удалился, а Доннер достал из бара бутылку виски и наполнил два стакана.

— Выкладывай, что ты задумал? — потребовал Белов.

Доннер вручил ему один стакан.

— Как тебе понравится, если я добуду ракеты, а аргентинцев при этом окуну мордой в дерьмо, так что французы разорвут с ними дипломатические отношения? Разразится настоящий международный скандал. Ну как?

— Замечательно! Давай, рассказывай.

И Доннер рассказал все, до мельчайших подробностей.

Глава 6

Фергюсон засиделся в своем кабинете допоздна. У Четвертой группы службы безопасности в эти дни была масса дел. Кроме обычной работы по выявлению аргентинских шпионов, которых в Лондоне имелось в избытке, Фергюсон получил специальное задание от генерального директора заняться операцией «Экзосет».

В кабинет вошел Гарри Фокс. Он выглядел усталым.

— Я только что получил хорошую новость из Перу. Наши люди вместе с подпольными антиправительственными группировками уничтожили конвой, который сопровождал пять «Экзосетов» на перуанскую военную базу недалеко от Лимы. Эти ракеты предназначались для отправки в Аргентину.

— Вот и хорошо. Что слышно насчет ливийцев?

— Каддафи, кажется, передумал помогать аргентинцам. Король Хуссейн и египетское правительство упросили его не ввязываться в это дело.

— Это значит, Гарри, что теперь они могут достать ракеты только у французов. Мы знаем, что французы в некоторой степени помогают им, но это главным образом стечение обстоятельств. Группа специалистов была отправлена туда еще до начала конфликта.

— Интересный вопрос, сэр. Что, если у нас появятся какие-то технические проблемы с нашими собственными «Экзосетами»? Можем ли мы рассчитывать на помощь французов?

— Это не наше дело, Гарри. Давай работать.

В окно стучал дождь, Фергюсон выглянул на улицу и зябко поежился. Он подумал о британском военном флоте, который плавал сейчас где-то в Южной Атлантике.

— Боже, помоги морякам в такую погоду, — пробормотал он.

* * *

В резиденции президента в пригороде Буэнос-Айреса стояла тишина. Президент Леопольде Фортунато Гальтьери склонился над столом, разбирая груду бумаг. Он был в форме, только снял китель.

Телосложением президент напоминал быка и был солдатом до мозга костей. Его часто сравнивали с самым колоритным из всех американских генералов второй мировой войны Джорджем С. Паттоном.

В дверь постучали, и появился молодой армейский капитан в парадной форме.

— В чем дело, Мартинес? — спросил президент.

— Генерал Дозо ждет.

— Хорошо, пригласи его. И чтобы нас никто не беспокоил. Никаких телефонных звонков в течение получаса. — Внезапно он улыбнулся. — Конечно, если станет известно, что потоплен «Гермес» или «Неуязвимый», тогда можешь побеспокоить.

— Слушаюсь, господин президент!

Мартинес исчез, а через минуту вошел бригадный генерал Базилио Лами Дозо, командующий ВВС Аргентины. Элегантный, довольно красивый мужчина в ладно сидящей форме, настоящий аристократ, полная противоположность Гальтьери, который родился в рабочей семье и прошел нелегкий путь до президентского кресла.

Президент, Лами Дозо и командующий флотом адмирал Хорхе Анайя составляли хунту, которая правила страной.

Лами Дозо снял фуражку и закурил.

— Разве Анайя не придет?

Гальтьери налил две рюмки коньяка.

— Зачем? Флот действует так, словно у нас его совсем нет. Слава Богу, что у нас есть военно-воздушные силы. Они настоящие герои, эти твои ребята! — Он протянул Лами Дозо рюмку. — Давай выпьем за них!

— За тех, кто еще остался жив, — мрачно сказал Лами Дозо и отхлебнул коньяк. — В Гальегосе дела идут так плохо, что в воздух приходится подниматься всем, кто умеет летать. Вот, хотя бы Рауль Монтера. Ему сорок шесть, а он летает на «Скайхоке» в залив Сан-Карлос. — Генерал сокрушенно покачал головой. — Я иногда думаю, что мне самому придется сесть за штурвал.

— Зачем такие глупости? — пожал плечами Гальтьери. — Рауль Монтера всегда был романтиком.

— Он настоящий герой.

— О да! Не спорю. Я им восхищаюсь. Великолепный летчик!

— Мои ребята так и зовут его — «Эль Магнифико». Но боюсь, что долго он не протянет. На прошлой неделе он сделал одиннадцать боевых вылетов, насколько мне известно. Не знаю, что я скажу его матери, если он не вернется.

— Донне Елене? Говори, что хочешь, только держи ее подальше от меня. В ее присутствии я чувствую себя каким-то босоногим пастухом. Какие у нас новости сегодня?

— Мы подбили их фрегат «Антилопу». На ней после взрыва возник пожар. Кажется, повредили еще эскадренный миноносец «Глазго», но насколько — этого мы не знаем. У нас сбили шесть «Миражей» и два «Скайхока». Несколько машин из тех, что вернулись на базу, повреждены и требуют ремонта. Несмотря на такие потери, боевой дух поразительно высок. Но так долго продолжаться не может. Скоро мы останемся без летчиков.

— Вот именно, — кивнул президент. — Поэтому нам нужны еще «Экзосеты». А судя по последнему сообщению из нашего посольства в Париже, мы получим то, что нам нужно, буквально через несколько дней. Вот, почитай.

Гальтьери отошел к окну и, глядя на сад, залитый солнечным светом, допил свой коньяк. Лами Дозо внимательно прочитал телеграмму, потом сказал:

— Возможно, ты прав. Но, похоже, Гарсиа понятия не имеет, где и как этот Доннер намерен добыть ракеты.

— Верно, но он не сомневается, что Доннер их достанет. Стоит попробовать. Ты заметил, что они просят прислать офицера, желательно хорошего летчика?

— Да.

— У тебя есть кто-нибудь на примете? — Президент отвернулся от окна и в упор посмотрел на Лами Дозо.

— Есть, — улыбнувшись ответил тот. — По крайней мере, он останется жив. Кстати, он прекрасно говорит по-французски.

— Тогда не теряй времени. Он завтра же должен вылететь в Париж.

Лами Дозо взял свою фуражку.

— Никаких проблем. Я сейчас же отправляюсь в Гальегос на своем самолете и привезу его.

— Хорошо. Я сам хочу сказать ему несколько слов перед отъездом.

Когда Лами Дозо находился у самой двери, президент окликнул его:

— Ты помнишь, какой день у нас послезавтра?

— Конечно.

Двадцать пятое мая был национальный праздник — День независимости Аргентины.

— Надеюсь, что на этот день у нас запланировано что-нибудь особенное?

— Сделаем все, что в наших силах.

Лами Дозо вышел. Президент вздохнул и вернулся за стол, к своим бумагам.

* * *

В Лондоне Габриель Легран, делая покупки в магазине «Харродз», случайно зашла в отдел, где продавали телевизионную аппаратуру. Небольшая толпа сгрудилась у телевизора. Передавали новости. На экране Габриель увидела панораму залива Сан-Карлос. Здесь и там в клубах дыма виднелись военные корабли. Над самой водой носились аргентинские «Скайхоки».

Комментатор торопливо рассказывал что-то. Его голос перешел в возбужденный крик — англичане выпустили ракету «Рапира». Раздался звук взрыва, и на экране появились падающие в море обломки «Скайхока».

Несколько человек в толпе зааплодировали, а какой-то мужчина сказал:

— Сбили сукина сына!

Габриель понимала этих людей. Этот вражеский самолет убивал их ребят. И одним из этих ребят был ее брат, Ричард. Она знала, что он служит на авианосце, который находится в двухстах милях от Сан-Карлоса, но это не означало, что он в безопасности. Вертолетчики, такие, как Ричард, каждый день летали в пекло, а авианосцы являлись основными мишенями аргентинских ракет. Габриель только молилась, чтобы Господь сохранил ее двадцатидвухлетнего брата.

Горящие обломки самолета упали в море. Габриель отвернулась, не в силах больше смотреть на это зрелище.

«Слава Богу, что Рауль слишком стар, чтобы летать на этих истребителях», — подумала она и торопливо направилась к выходу из магазина.

* * *

В этот самый момент Рауль Монтера летел на своем самолете в пятидесяти милях от побережья Аргентины на высоте пятьсот футов над уровнем моря.

В двухстах пятидесяти ярдах к северо-западу шел другой «Скайхок». Большая часть хвостового оперения у него отсутствовала, и за ним тянулся длинный шлейф дыма. Он отчаянно старался дотянуть до дома.

Пилот подбитого самолета, совсем еще мальчишка, был серьезно ранен. Монтера изо всех сил старался подбодрить его.

— Держись, Хосе, уже немного осталось.

— Бесполезно, полковник. — Голос молодого летчика в наушниках шлемофона Монтеры звучал устало. — Машина падает. Я не могу больше держать ее в воздухе.

Действительно, «Скайхок» заметно терял высоту.

— Прыгай, сынок, — сказал Монтера.

— Зачем? Чтобы замерзнуть насмерть? — Хосе слабо засмеялся. — Нет смысла. Так по крайней мере быстрее.

— Лейтенант Ортега! — крикнул Монтера. — Приказываю вам оставить самолет! Выполняйте приказ!

Через секунду Монтера увидел, как отлетел фонарь кабины и Ортега катапультировался. Еще через мгновение распустился купол парашюта. Монтера передал на базу координаты, надеясь, что спасательная служба успеет вовремя.

Он сделал круг над тем местом, где молодой летчик упал в воду. Рауль видел, как Хосе избавился от парашюта и залез в маленькую желтую надувную лодку.

На приборной доске загудел зуммер, сообщая, что горючее на исходе. Монтера сделал еще круг, покачал крыльями и направился на базу.

Когда Монтера вылез из кабины своего «Скайхока» на базе в Гальегосе, сержант Сантерра, командир отделения технического обслуживания, уже осматривал самолет, сокрушенно покачивая головой.

— Боже мой, взгляните на хвост, полковник! Только крупных пробоин — четыре, а мелких и не сосчитать! Весь в дырах!

— Я знаю. К нам прицепилась пара «Харриеров», когда мы возвращались из Сан-Карлоса. Сантини сбит. Молодой Ортега чуть-чуть не дотянул. Катапультировался в пятидесяти милях отсюда.

— А вам везет, полковник. Я такого никогда не видел. Удивительно, что вы еще живы до сих пор!

— Это потому, что меня хранит любовь одной прекрасной женщины, — засмеялся Монтера. Он коснулся борта самолета, на котором было написано: «Габриель». — Спасибо тебе, любовь моя!

* * *

Рауль Монтера вошел в штаб и направился прямо в комнату, где помещались разведчики. Там был только майор Педро Мунро, аргентинец шотландского происхождения, старший офицер разведки.

— А вот и Рауль! Смотри-ка, еще живой! — весело удивился Мунро. — А я уже и не ожидал тебя увидеть.

— Ну, спасибо! — ответил Монтера. — Об Ортеге ничего не слышно?

— Нет еще. Что-нибудь интересное расскажешь?

Монтера взял сигарету из пачки на столе.

— Там настоящее пекло, Педро. Как в фильмах про войну, только все по-настоящему. Люди гибнут.

— Об этом я и сам догадываюсь. А более конкретно ты ничего сказать не можешь? Потопил кого-нибудь?

— Кажется, нет. Почему-то мои бомбы опять не взрываются. Слушай, не мог бы ты разобраться со службой боевого обеспечения, чтобы они правильно устанавливали взрыватели?

Мунро бросил валять дурака и очень серьезно сказал:

— Извини, Рауль. Мне очень жаль. Честно.

— Мне тоже, — ответил Монтера и вышел.

Он устало побрел к офицерской столовой, чувствуя себя измотанным и подавленным. Он слишком стар для таких полетов, это факт, никуда не денешься. Вдруг он вспомнил слова Габриель о том, что возраст — это состояние души, и улыбнулся.

В эти дни он очень много думал о ней, практически все время. Она заполнила его сердце, душу, мысли. Она летала с ним, спала с ним. Каждый вечер он разговаривал с ней вслух, перед тем как уснуть. Он сам удивлялся этому, раньше с ним никогда такого не случалось.

Монтера вошел в комнату отдыха. У камина стоял генерал Лами Дозо в окружении молодых офицеров.

Генерал извинился и пошел навстречу Монтере. Подойдя, он сердечно обнял его.

— Вчера я видел твою мать на благотворительном базаре. Собирали средства в пользу армии.

— Линда была с ней?

— Нет, в школе. Донна Елена выглядит прекрасно, как всегда. А ты, наоборот — ужасно. Брось ты это ребячество! Одиннадцать боевых вылетов в неделю — чересчур даже для молодых!

— Двенадцать, — уточнил Монтера. — Вы забыли сегодняшний. Не могли бы вы разобраться с бомбами, генерал? Большинство из них почему-то не взрываются. Очень досадно, особенно если учесть все трудности, с которыми приходится доставлять их туда, куда надо.

— Выпей, — предложил Лами Дозо.

— Отличная идея. — Монтера подозвал официанта. — Чай. Как обычно.

— Чай? — удивился генерал. — Черт возьми, что это с тобой?

— Ничего. Просто, когда я был в Лондоне, один мой хороший друг убедил меня, что мне не следует пить кофе.

— А кто такая Габриель? Говорят, это имя написано на фюзеляже твоего самолета?

— Это женщина, которую я люблю, — просто ответил Монтера.

— Я знаю ее?

— Нет. Здесь она никогда не была. Она живет в Париже, когда не живет в Лондоне. Следующий вопрос?

— В Париже? Очень интересно. Если у тебя будет время, можешь зайти к ней.

— Простите, не понял.

— Завтра ты улетаешь в Париж. А сейчас вместе со мной вернешься в Буэнос-Айрес. Да, Гальтьери хотел поговорить с тобой перед отъездом.

— Пожалуй, вам лучше объяснить поподробнее. Я все равно ничего не понял.

Лами Дозо коротко объяснил. Окончив, он спросил:

— Ну, что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что мир сошел с ума, — ответил Монтера. — Но кто я такой, чтобы спорить?

— Это поможет нам выиграть войну, Рауль.

— Выиграть войну? — усмехнулся Монтера. — Да мы ее уже проиграли, генерал. Ее вообще не надо было начинать. И тем более не время посылать меня в Париж, когда здесь гибнут мои ребята.

Официант принес поднос с чаем. Когда Монтера наливал чай себе в чашку, его руки слегка дрожали.

— Чай намного полезнее, чем кофе. — Монтера улыбнулся, вспомнив то утро на Кенсингтон. Это было тысячу лет назад.

Лами Дозо озабоченно взглянул на него.

— Ты устал, старина. Тебе нужно отдохнуть. Идем!

— Вы думаете, я на пределе, — пробормотал Монтера. — Ошибаетесь, генерал. Я уже давно перешел все пределы.

В комнате появился майор Мунро. Увидев Рауля, он улыбнулся.

— Хорошая новость, Рауль. Подобрали молодого Ортегу. Он серьезно ранен, но выживет. Врач сказал, что его спасло холодное море. От холодной воды остановилось кровотечение, иначе он истек бы кровью до смерти.

Мунро заметил генерала и отдал честь.

— Повезло ему, — сказал Лами Дозо.

— Надеюсь, что и мне повезет, — добавил Рауль Монтера.

* * *

Через четыре часа Лами Дозо и Монтера были в Буэнос-Айресе, в резиденции президента Гальтьери.

Президент встал из-за стола, вышел навстречу своим гостям и тепло приветствовал их.

— Мой дорогой Монтера, я так рад вас видеть! Вы внесли поистине героический вклад в наше дело.

— Я сделал не больше, чем любой другой летчик, генерал.

— Вы слишком скромны, мой друг. Ну, я думаю, генерал Дозо уже рассказал, какое важное задание вам предстоит. От вас зависит успех всего нашего дела.

— Сделаю все, что в моих силах, генерал. Могу я до отъезда навестить мать?

— Конечно, конечно. Передайте донне Елене мои наилучшие пожелания. Не буду больше вас задерживать.

Президент еще раз пожал им руки. Когда они ушли, Гальтьери вызвал Мартинеса. Молодой капитан появился на пороге кабинета, и президент протянул ему телеграмму, полученную от Гарсии из Парижа.

— Это весьма секретно, Мартинес. Возьми свою книгу, я продиктую тебе краткий отчет того, что мы решили с Лами Дозо и что было нами предпринято.

— Копии генералу Дозо и адмиралу Анайе, как всегда?

— Нет. — Гальтьери покачал головой. — Генерал Дозо уже и так знает, а адмиралу и не нужно знать. Только один экземпляр для меня лично. И поставь гриф наивысшей секретности: «Только для президента».

— Слушаюсь, генерал!

* * *

Кармела Бальбуэна была крупной женщиной лет пятидесяти. Ее муж, армейский капитан, погиб семь лет назад, во время так называемой грязной войны, которую правительство вело против партизан в глубине страны. С тех пор она числилась в штате обслуживающего персонала президентского дворца и служила теперь старшей секретаршей.

Записи, продиктованные президентом, Мартинес вручил лично ей.

— Думаю, вам лучше напечатать это самой. Потом подошьете в папку президента. Только один экземпляр. Копий делать не нужно.

Бальбуэна немедленно принялась за работу, но, несмотря на распоряжение Мартинеса, сделала одну копию под копирку. Закончив, она показала ему документ.

— Отлично, сеньора! Прекрасная работа. Подошьете позже, когда он уйдет.

— Я положу документ в сейф до утра. Можно мне сейчас уйти? Больше никакой работы нет.

— Конечно. До завтра, сеньора.

Она вернулась в свою комнату, прибрала на столе, аккуратно сложила сделанную копию документа, положила в свою сумочку и ушла.

* * *

Кармела Бальбуэна никогда не имела детей, поэтому всю свою нерастраченную материнскую любовь она обратила на единственного племянника, сына своего брата. Социалистка по убеждению, но не коммунистка, она ненавидела Гальтьери и военный режим, благодаря которому президент держался у власти. Она не любила правительство, которое служило послушной игрушкой в руках диктатора, и считала его ответственным за репрессии и исчезновение многих тысяч простых людей. Ее племянник, студент, тоже был арестован три года назад и исчез без следа. С тех пор никто о нем ничего не слышал. Однажды на вечере во французском посольстве она познакомилась с Джеком Дейли, молодым американцем, который очень напомнил ей племянника. Дейли был очень внимателен к ней, водил на концерты, в театры, мог часами беседовать с ней на разные темы, интересовался ее работой.

Любовь была исключительно платонической. Кармела со временем догадалась, что Дейли не только атташе по коммерческим вопросам в американском посольстве, но ей это было все равно. Она передавала ему все, что он хотел, в том числе и особо ценную информацию из президентского дворца.

Кармела позвонила своему другу в посольство из первого же телефона-автомата, который попался ей по пути домой. Через час они встретились на Плаца де Майо, где Хуан Перон так любил произносить в старые времена свои речи.

Они сели на скамеечку в сквере, и Кармела передала Джеку газету, в которой лежала копия секретного документа.

— Не буду тебя задерживать, — сказала она. — Эта бумага — настоящий динамит. Ты знаешь, что с ней сделать. Увидимся позже.

Джек Дейли, который в действительности являлся агентом ЦРУ, поспешил в свое посольство, чтобы спокойно изучить документ. Прочитав его, он не стал терять времени. Через двадцать минут шифрованное сообщение передали в Вашингтон, еще через два часа по распоряжению директора ЦРУ его отправили в Лондон, бригадиру Чарльзу Фергюсону.

Глава 7

Рауль Монтера вышел на террасу дома на Винсент Лопес Флореда и с удовольствием оглядел сад, раскинувшийся внизу. Пальмы лениво шевелили мохнатыми лапами под свежим ветерком, в фонтанах и ручейках журчала вода. В воздухе чувствовался сильный запах мимозы. Вдали, за садом, под лучами низкого солнца серебрилась Рио-де-ла-Плата.

Его мать и Линда сидели за столиком у фонтана на нижней террасе. Дочь первой заметила его. Она вскочила и бросилась к нему, громко крича от радости. Линда была в бриджах для верховой езды и в желтом свитере, волосы собраны на затылке в хвостик.

— Папа, а мы и не знали, что ты приедешь!

Они обнялись, потом Линда взглянула на него и гордо улыбнулась.

— Тебя показывали по телевизору вместе с генералом Дозо в Рио-Гальегосе. Я тебя видела! И все девочки из нашего класса тоже!

— Правда?

— Да, и «Скайхоки» в Долине Смерти показывали. Я знаю, что ты летаешь на «Скайхоке».

— В Долине Смерти? — серьезно переспросил Монтера. — Откуда ты знаешь о Долине Смерти?

— По телевизору говорили, что летчики называют так то место, куда они летают бомбить английский флот. У двух девочек из нашего класса там погибли братья. — Она снова крепко обняла его за шею. — Папочка, я так рада, что ты живой! Ты опять вернешься туда?

— Нет, в Гальегос я не вернусь, но утром лечу во Францию.

Они вместе подошли к столу. Его мать смотрела на него — спокойная, элегантная и, как всегда, очень сдержанная. В свои семьдесят она выглядела лет на пятнадцать моложе.

— Я собиралась покататься верхом, — говорила Линда, — но теперь не поеду.

— Но почему же? — сказала донна Елена. — Иди, покатайся. Папа будет еще здесь, когда ты вернешься.

— Честно? — спросила его Линда.

— Честное слово, — торжественно пообещал он.

Девочка побежала вниз по ступенькам. Монтера поцеловал матери руку.

— Очень рад тебя видеть, мама.

Мать внимательно посмотрела ему в лицо. От нее не укрылись запавшие щеки, усталые глаза, несколько новых морщин на лбу.

— Господи! — прошептала она. — Что они с тобой сделали!

От природы очень сдержанная, она всегда контролировала свои эмоции. За много лет она привыкла не показывать своих чувств. В результате отношения между сыном и матерью были формальными, даже несколько прохладными.

Но сейчас донна Елена не могла следовать своим обычным правилам. Она поднялась со стула и порывисто обняла его.

— Как хорошо, что ты вернулся целым и невредимым, Рауль!

— Мама!

Рауль почувствовал, что невольно слезы затуманили его глаза. Сколько он себя помнил, мать никогда не обнимала его так.

— Садись. Расскажи, как у тебя дела.

Он сел, закурил сигарету и блаженно откинулся на спинку стула.

— Все отлично, мама!

— Значит, ты не вернешься туда?

— Нет.

— Я должна поблагодарить деву Марию за это. Подумать только, Рауль! В твоем возрасте летать на реактивных самолетах! Это просто чудо, что ты здесь!

— Да, пожалуй, чудо, если подумать, — согласился Монтера. — Наверное, я и сам поставлю несколько свечей каким-нибудь святым.

— Деве Марии или Габриель?

Он нахмурился.

— Дай мне сигарету, — с усмешкой сказала донна Елена. — Твоя мать не так уж глупа. Я три раза видела по телевизору тебя и твой самолет. Только слепой может не заметить этой надписи на борту. Кто она, Рауль?

— Женщина, которую я люблю, — ответил он, повторив то, что говорил генералу Лами Дозо.

— Расскажи мне о ней.

Он рассказал, шагая взад и вперед по террасе.

— Кажется, она хорошая женщина, — заметила донна Елена, когда он закончил.

— Она необыкновенная! Я таких еще никогда не встречал. Как только увидел ее, с самого первого момента влюбился по уши, как мальчишка. Дело не только в ее красоте, в ней есть какое-то очарование, что-то такое, чего нельзя объяснить словами. — Он вдруг рассмеялся. Морщины исчезли, он как-то помолодел и больше не казался усталым. — Она прекрасна во всех отношениях, мама. Если и стоит ради чего-то жить, то только ради нее.

Донна Елена де Монтера глубоко вздохнула.

— Что ж, больше тут нечего сказать, верно? Надеюсь, что скоро я смогу познакомиться с ней. А теперь расскажи мне, зачем ты едешь во Францию.

— Прости, мама, — ответил Рауль. — Это военная тайна. Все, что я могу сообщить — моя поездка связана с тем, что президент называет «наше дело». Он считает, что если я успешно справлюсь со своей задачей, мы выиграем войну.

— Так оно и есть на самом деле?

— Если он в это верит, то может поверить во что угодно. «Наше дело»! — Монтера подошел к краю террасы и посмотрел вдаль, за реку. — Мы уже потеряли половину наших летчиков, мама. Половину! Об этом не пишут в газетах. Толпа кричит, размахивает флагами, Гальтьери произносит речи, а в заливе Сан-Карлос идет настоящая бойня.

Она встала и взяла его за руку.

— Идем, Рауль, давай зайдем в дом.

Они вместе стали подниматься по ступеням.

* * *

Фергюсон сидел за столом в своей квартире на Кавендиш-сквер и в который раз перечитывал шифровку, полученную из ЦРУ. Вошел Гарри Фокс, держа в руке две папки.

— Все здесь, сэр. Все, что касается Феликса Доннера.

— Скажи-ка, Габриель все еще здесь или уехала в Париж?

— Здесь, на Кенсингтон Палас Гарденз. Я вчера ужинал в «Лангане», и она была там с какими-то друзьями. А зачем она вам, сэр?

— Я думаю, это очевидно, Гарри. Похоже, что они с Монтерой без ума друг от друга, а мы можем извлечь из этого пользу. — Фергюсон взглянул в лицо Гарри и предостерегающе поднял руку. — Только не надо читать мне морали, Гарри. Идет война, и мы здесь с вами не в шашки играем.

— Да, сэр, но временами мне кажется, что лучше бы я занялся чем-то другим.

— О, не забивай себе голову всякой ерундой. Ладно, теперь Доннер. Расскажи мне о нем. Только основные факты.

— Мультимиллионер. Интересы «Корпорации Доннера» весьма разносторонние. Строительная индустрия, грузовые перевозки, электроника — в общем, все, что хотите.

— А сам Доннер?

— Очень популярен у журналистов. Многое делает в благотворительных целях. Есть много фотографий, где они с принцем Филиппом пожимают друг другу руки. Особый интерес представляет его прошлое. Родился в Австралии, в каком-то городишке Рам-Джангл, недалеко от Дарвина. Осиротел в раннем возрасте. Работал на овцеферме и все такое. В 1950 году добровольцем поступил на службу в австралийскую армию. Служил в Корее в артиллерийском подразделении. В начале пятьдесят первого года попал в плен. В конце войны его освободили. Из всего подразделения в живых остался он один.

— И тогда он приехал в Англию?

— Верно. Начал с мелких махинаций недвижимостью. Но в начале шестидесятых, во время бума, он буквально взлетел на вершину.

— И с тех пор дела у него идут все лучше и лучше?

— Вот именно, сэр. В данных обстоятельствах, и принимая во внимание его банковский счет, странно, что он ввязался в такую аферу, даже за пару миллионов фунтов.

— Точно! — Фергюсон некоторое время смотрел на папки, нахмурив брови. — Я чую, что здесь что-то нечисто. Во-первых, эта связь с русскими. Почему Николай Белов после встречи с Гарсией так уверовал, что Доннер именно тот человек, который им поможет?

— Верно, сэр. И какой вы делаете вывод?

— Феликс Доннер был сиротой. Очень удобно. Все, кто служил с Доннером и попал в плен, погибли. Тоже очень удобно.

Оба помолчали. Наконец Фокс сказал:

— Кажется, я догадываюсь, что вы хотите сказать.

Фергюсон встал, подошел к камину и остановился, задумчиво глядя на огонь.

— Он очень уважаемый бизнесмен, сэр, — продолжал Фокс. — Это просто нелепо.

— А ты помнишь дело Гордона Лонсдейла? Тоже казалось нелепым. Канадец на все сто процентов. Даже сейчас, три года спустя, мы не можем точно сказать, как его звали на самом деле.

— За исключением того, что он русский, профессиональный разведчик.

— То-то и оно!

— Вы полагаете, сэр, что Феликс Доннер может оказаться еще одним Лонсдейлом?

— Не исключено. Это все, что мы можем сказать в настоящий момент. Хотя, возможно, он действительно бизнесмен, который не прочь заработать пару лишних баксов, как говорят наши американские друзья, неважно каким способом. Посмотрим.

— Будем брать его, сэр?

Фергюсон вернулся за стол.

— Пока он во Франции, взять его трудно. Конечно, можно потянуть кое-какие ниточки в верхних эшелонах, но тогда эта история станет достоянием общественности, и пресса так обольет нас грязью, что мы не скоро отмоемся. Но если сможем поймать его по-умному, Гарри, то, возможно, рухнет к чертям весь карточный домик. Мы выявим все его связи с КГБ, если только он действительно связан с ним.

— Вы правы, сэр.

— Но пока мы не знаем, что он затеял. Даже Гарсиа ничего не знает. Ему известно только то, что Доннер пообещал достать «Экзосеты» на следующей неделе. Брать его пока мы не будем. Нужно посадить ему на хвост человека, который держал бы нас в курсе всех событий, день за днем.

— Как мы, черт возьми, можем это сделать? — удивился Фокс.

— Очень просто. Ключом ко всей этой афере служит полковник Рауль Монтера, а мы свяжемся с Монтерой через Габриель Легран.

Наступила пауза, потом Фокс заметил:

— Но, с другой стороны, Габриель не очень-то нас любит, сэр.

— Другого выхода нет. Посмотрим, что из этого получится. Думаю, мы сможем ее уговорить.

В этот момент зазвонил красный телефон. Фергюсон поднял трубку.

— Фергюсон слушает.

Он очень серьезно слушал несколько секунд, затем сказал:

— Конечно, сэр. — И положил трубку.

— Что случилось? — поинтересовался Фокс.

— Это шеф. Похоже, что премьер-министр желает со мной встретиться.

* * *

Как правило, Доннер не любил летать на меленьких самолетах. Они все шумные, неудобные, не говоря уже о каком-то комфорте, но к этому самолету, который нашел Ставру, он придраться не мог. Это был «Навахо-Чифтэн» с прекрасным салоном и столиками, так что пассажиры могли чувствовать себя вполне удобно.

Они вылетели с маленького частного аэродрома в Бри-Ком-Робере, под Парижем. Пилота звали Рабьер. Это был человек чуть старше тридцати, темноволосый, с тонкими чертами лица. По сведениям Ставру, он служил в военно-воздушных силах Франции, но оставил службу в результате какой-то темной истории. Теперь он владел маленькой воздушно-транспортной фирмой и не имел привычки задавать лишние вопросы, если плата его устраивала. Именно это и требовалось Доннеру.

Они достигли побережья над Вандеей, южнее Сен-Назера. Доннер перешел в кабину и сел рядом с пилотом.

— Вот здесь мы сядем, — сказал Рабьер. — Это место называется Ланей. Во время войны тут находилась база истребителей «Люфтваффе». Потом кто-то хотел организовать летную школу, но ничего не получилось. С тех пор в Ланей никого нет.

Доннер указал на какие-то обозначения на карте.

— Что это такое?

— Запретная воздушная зона. Там, в море, есть остров Рок. Что-то вроде военного испытательного полигона. Границу запретной зоны пересекать нельзя. Не волнуйтесь, в аэронавигации я ас.

Через двадцать минут они приземлились в Ланси. Четыре ангара и вышка были все еще в хорошем состоянии, но между посадочными полосами росла трава по пояс, и на всем лежала печать запустения.

Перед старым штабным зданием стоял черный «ситроен». Из него вышла Ванда Джонс, в джинсах и кожаной охотничьей куртке, ее черные волосы были подвязаны шелковым шарфом.

Доннер спустился из самолета по подвесному трапу, подошел к ней, обнял и поцеловал.

— Где ты достала машину?

— Взяла напрокат в гараже в Сен-Мартене. Кажется, я нашла как раз такое место, которое тебе нужно. Пять миль отсюда. Оттуда до побережья — примерно столько же. — Она достала из кармана связку ключей. — Вот, агент дал мне ключи от дома. Я объяснила, что мой босс не любит сам заниматься такими вещами. Я уверена, он считает, что мы устраиваем любовное гнездышко на уик-энд.

— Что еще можно подумать, глядя на тебя? Ладно, поехали. Янни, ты поведешь машину.

Ставру сел за руль, а Ванда забралась на заднее сиденье. Доннер обернулся к Рабьеру, который выглядывал из самолета.

— Я думаю, через пару часов, самое большее, мы вернемся в Париж.

— Хорошо, мосье.

Доннер сел в машину рядом с Вандой, и они уехали.

* * *

Усадьба называлась Мезон-Блан. Дом, довольно просторный, уютно расположился под большими буками. Когда-то он, по-видимому, производил впечатление, но теперь был сильно запущен. Доннер вышел из «ситроена» и остановился у крыльца, рассматривая входную дверь, выкрашенную зеленой краской, которая довольно заметно облупилась.

— Четырнадцать комнат и конюшня позади дома, — сказала Ванда. — Современное паровое отопление. Топливный бак полный. Можно прожить несколько дней.

— А чей дом? — спросил Доннер.

— Владелец служит в колониях, где-то на Тихом океане. Его мать умерла два года назад, он хочет вернуться сюда, когда выйдет в отставку, поэтому не продает. Дом полностью меблирован. Агент сдает его летом, все остальное время он стоит пустой.

Ванда отперла дверь, и они вошли внутрь. В доме немного пахло сыростью, как и во всех домах, где давно никто не жил. Обстановка была богатая, хотя и несколько поблекшая. Панели и мебель из красного дерева, хорошие персидские ковры на полу.

Они вошли в громадную гостиную с роскошным камином и шандалами. Ванда открыла одно из больших, до самого пола, окон, и яркий солнечный свет проник в комнату.

— Хороший дом я нашла? — спросила Ванда.

— Отличный, — ответил Доннер. — Сними его.

— Уже сняла.

Он притянул ее к себе.

— Умница ты моя.

— Я стараюсь.

Ванда всегда возбуждала его, особенно когда он обнимал ее маленькое тело, но сейчас не было времени, да и место не совсем подходящее. Поэтому он только раз поцеловал ее и отвернулся.

— Хорошо, теперь покажи мне Сен-Мартен. Оттуда виден остров Рок?

— Только на горизонте, да и то, если погода хорошая.

Они вышли. Ванда почувствовала, что Ставру смотрит на нее. Она и раньше замечала такие взгляды. Его лицо оставалось каменно-неподвижным, но в глазах был жестокий блеск, как будто он замышлял что-то именно против нее. Ванда торопливо прошла мимо него, и он последовал на ней.

* * *

Сен-Мартен был крошечным городком, не больше пятисот или шестисот жителей. Узкие улочки, вымощенные булыжником, красные черепичные крыши, маленькая гавань с одним молом, в которой стояло тридцать-сорок небольших рыбачьих лодок.

У пристани покачивалась армейская десантная баржа оливково-зеленого цвета. На ней стоял военный грузовик. Пока Доннер, Ванда и Ставру осматривали гавань, судно отошло от пристани и направилось в море.

— Наверное, это основное средство сообщения с островом, — отметил Доннер.

— Пожалуй, да, — согласилась Ванда.

— Поль Бернар говорит, что у командира также есть отличный катер, которым он очень гордится.

— Верно. Вчера он разъезжал тут на нем.

— Хорошо. Прямо-таки отлично.

Они сели в машину, выехали из города и медленно двинулись по узкой ухабистой дороге, которая тянулась вдоль берега. Возле двух каменных колонн Ставру по указанию Ванды остановил машину.

Доннер и Ванда вышли. Она протянула ему цейсовский бинокль, и они оба подошли к краю утеса. Далеко внизу плескалось море. К воде вела тропинка, петляя среди гранитных обломков и глыб известняка. Вокруг с пронзительными криками носились тучи морских птиц.

Остров Рок неясным пятном маячил на горизонте. Доннер настроил резкость бинокля и увидел поднимавшиеся прямо из моря массивные серые голые скалы с редкой растительностью на самых вершинах. Никаких построек не было видно, но Доннер уже знал, что они расположены на западной стороне острова.

Он опустил бинокль.

— Ну хорошо, поехали.

Они вернулись в «ситроен». Ставру завел мотор, и они покатили обратно в город.

* * *

На обратном пути они снова проехали мимо Мезон-Блана, и через сотню ярдов свернули на дорогу, ведущую в Ланей. Доннер вдруг тронул Ставру за плечо.

— Останови-ка на минутку. Что у нас здесь такое?

На лужайке под деревьями полукругом стояли три фургона. В центре горел костер. Фургоны были старые и разбитые, брезентовые тенты на них пестрели заплатками. Возле костра на корточках сидели женщины и пили кофе из кружек, сделанных из консервных банок. У ручья возились оборванные ребятишки, рядом с ними паслись три тощие лошади. Над всем лагерем витал угнетающий дух бедности.

— Цыгане? — спросил Доннер.

— Да, агент говорил, что в окрестностях есть цыгане. Он сказал, что они никому не причиняют никакого вреда.

— А что он еще мог сказать? Идем, Янни, поговорим с ними.

Доннер и Ставру вышли из машины и приблизились к костру. Женщины смотрели на них, не говоря ни слова. Доннер остановился, сунув руки в карманы брюк, и спросил по-французски:

— Где ваш вожак?

— Здесь, мосье.

Из-за деревьев появился старик лет семидесяти в старом, заплатанном во многих местах твидовом костюме. Из-под синего берета выбивались белые волосы. На сгибе правой руки у него лежало дробовое ружье.

— Ну, и кто же ты такой? — поинтересовался Доннер.

— Я — Морис Губер, мосье. Могу я задать тот же вопрос и вам?

— Меня зовут Доннер. Я снял Мезон-Блан. Кажется, я не ошибусь, если скажу, что вы устроили свой лагерь на моей земле.

— Но, мосье, мы останавливаемся здесь каждый год в это время. Раньше никогда никаких проблем не возникало.

Откуда-то из кустов выступил молодой человек с худым лицом, покрытым густой черной щетиной. Из-под твидовой кепки во все стороны торчали черные космы. Его одежда была такая же ветхая, как и у старика. В правой руке он тоже держал ружье, а в левой — несколько убитых зайцев. Доннер оглядел его с головы до ног, а Губер торопливо сказал:

— Мой сын, Поль.

— И, как я вижу, с моими зайцами? Интересно, что скажут в жандармерии Сен-Мартена?

Старый Губер развел руками.

— Пожалуйста, мосье, не надо ходить в жандармерию. Куда бы мы ни поехали, везде одно и то же. Все называют нас «грязные цыгане», и никто не жалеет. На нас все плюют, а наши дети ходят голодные.

— Ну ладно, ладно, — оборвал его Доннер, доставая бумажник. — Не надо рассказывать мне, какие вы несчастные. Оставайтесь. — Он вынул из бумажника банкноты по тысяче франков. — Держи. Посматривайте тут, понятно?

Старик взял деньги, осмотрел их и улыбнулся.

— Понятно, мосье.

— Следите, чтобы никто чужой здесь не шлялся, пока не приеду я или вот мосье Ставру.

— На меня можете положиться, мосье, — заверил Губер и толкнул сына, который уставился на Ванду, стоявшую возле машины.

Когда они вернулись к «ситроену», Ванда спросила:

— Что теперь?

— Теперь — в Париж. Надо встретить этого аргентинского летчика, Монтеру. Гарсиа сказал мне, что он совершил двенадцать боевых вылетов за одну неделю — и остался жив!

— Настоящий герой, — заметила Ванда. — А я думала, что такие уже вышли из моды.

— Я тоже, но этот парень действительно герой, и он как нельзя лучше подходит для моих замыслов. Когда я с ним покончу, он станет знаменит на весь мир.

Доннер обнял Ванду одной рукой и откинулся на спинку сиденья.

Глава 8

Из-за ситуации на Фолклендских островах на Даунинг-стрит^[6] стали собираться большие толпы народа, и полиции пришлось оцепить большую часть улицы.

Фергюсон показал свой пропуск, и его машину пропустили. Он остановился напротив дома номер десять за пять минут до назначенного времени. Дежурный полицейский лихо отдал честь и распахнул дверцу машины раньше, чем Фергюсон успел дотронуться до ручки. Фергюсон вышел на тротуар.

Его встретил молодой секретарь.

— Здравствуйте, бригадир, премьер-министр ждет вас. Сюда, пожалуйста.

Фергюсон поднялся следом за ним по лестнице, мимо портретов бывших премьер-министров — Пила, Веллингтона, Дизраели, Глэдстона. Он был здесь не в первый раз, и эти портреты всегда наполняли его обостренным чувством истории. Он подумал, испытывает ли та женщина, которая занимает этот ответственный пост сейчас, то же самое, что и он, когда проходит по этой лестнице. Наверное, испытывает. Если у кого-то есть чувство истории и ответственности перед ней, так это у нее. Без ее целеустремленности и мужества они, пожалуй, уже давно потеряли бы Фолкленды.

Поднявшись на верхний этаж, молодой человек постучал в одну из дверей, открыл ее и пригласил Фергюсона войти.

— Бригадир Фергюсон, — доложил секретарь и вышел, закрыв за собой дверь.

В кабинете премьер-министра ничего не изменилось с тех пор, как Фергюсон был здесь в последний раз. Те же бледно-зеленые стены, золотистые шторы, удобная, со вкусом подобранная мебель. За большим письменным столом сидела женщина в элегантном голубом костюме и в белой блузке. Ее светлые волосы были тщательно уложены в аккуратную прическу.

Она спокойно смотрела на него.

— Кажется, когда мы с вами виделись в последний раз, бригадир, наш разговор касался возможного покушения на мою жизнь?

— Да, мэм.

— И ваши усилия по обеспечению моей безопасности оказались не совсем успешны. Если бы покушавшийся не передумал в последний момент вот в этой самой комнате… — Она не закончила фразу, помолчала немного, потом продолжала: — Я вижу, что директор «Интеллидженс Сервис» оказался достаточно мудр и назначил вас ответственным за операцию «Экзосет».

— Да, мэм.

— Если не ошибаюсь, ливийцы намеревались снабдить Аргентину этими ракетами, но, благодаря давлению наших друзей в арабском мире, отказались от этой мысли?

— Совершенно верно.

— Есть ли вероятность, что Аргентина получит помощь со стороны Перу?

— Мы уже приняли меры, чтобы воспрепятствовать этому. Мы…

— Не надо подробностей, бригадир. Значит, остаются одни французы. Но мосье Миттеран лично заверил меня, что эмбарго на поставки оружия останутся в силе.

— Рад это слышать, мэм.

Она встала из-за стола и подошла к окну.

— Бригадир, если хотя бы одна ракета «Экзосет» попадет в «Гермес» или в «Неуязвимый», ход конфликта изменится коренным образом. Тогда, по всей вероятности, нам придется убрать флот и все войска. Вы можете гарантировать, что Аргентина не получит больше ракет из какого бы то ни было источника?

— Боюсь, что нет, мэм, не могу.

— Тогда, полагаю, вам придется поработать, чтобы этого не случилось, — спокойно сказала она. — Четвертая группа получила от меня все полномочия. Пользуйтесь ими, бригадир, как хотите или как можете, ради наших людей в Южной Атлантике, ради нас всех.

— Благодарю вас, премьер-министр. Сделаю все, что в моих силах, это я обещаю.

Фергюсон поклонился и вышел. Когда он спускался по лестнице, бывшие премьер-министры укоризненно смотрели на него с портретов. Он подумал, останется ли для него хотя бы маленькая ниша в истории, и решил, что скорее всего — нет. Даже если все сработает как надо, все потом будут отрицать, что имели к этому хоть какое-то отношение. В таких вещах не признаются. Он усмехнулся про себя. Молодой секретарь почтительно распахнул перед ним дверь, и Фергюсон вышел на улицу.

* * *

Когда Гарри Фокс и Фергюсон поднимались в лифте в доме на Кенсингтон Палас Гарденз, Фокс сказал:

— Мы впустую теряем время, сэр. Я пытался поговорить с ней по телефону, но она просто посоветовала мне исчезнуть.

— Посмотрим, — пробормотал Фергюсон.

Они вышли из лифта, завернули за угол и постучали в дверь квартиры Габриель. Через некоторое время дверь немного приоткрылась, удерживаемая цепочкой. Из-за двери выглянула Габриель.

— Что вам нужно?

— Поговорить.

— Я не хочу с вами говорить. Убирайтесь!

Она попыталась захлопнуть дверь, но Фергюсон вставил в щель ногу.

— Даже о Рауле?

Габриель окинула их презрительным взглядом, но сняла цепочку. Фергюсон вошел в квартиру, Гарри Фокс неохотно последовал за ним.

Габриель прошла в гостиную, остановилась у камина и закурила сигарету, хотя вообще-то курила очень редко.

— Ну, давайте, выкладывайте, что там у вас?

Даже в гневе она выглядела прекрасно. Фергюсон решил не терять времени и сразу перешел к делу.

— Рауль Монтера прилетает завтра в Париж, где встретится с человеком по имени Феликс Доннер. Аргентинцы считают, что Доннер может снабдить их ракетами «Экзосет». Я должен узнать, что они замыслили, и остановить их. Я хочу, чтобы вы поехали в Париж, вступили в контакт с Монтерой и сделали все необходимое, чтобы помочь нам в этом.

— Да вы рехнулись! Я никогда больше не буду работать на вас. Никогда!

— Это ваш долг. Вы все еще гражданка Великобритании.

— Я также гражданка Франции. Так что ничего я вам не должна.

— Ерунда! — спокойно возразил Фергюсон. — Ваш брат, младший лейтенант Ричард Бриндсли, служит пилотом вертолета на борту английского авианосца «Неуязвимый», как вы и сами прекрасно знаете.

— Замолчите! — с отчаянием крикнула она. — Я не желаю слушать!

— Он служит в эскадрилье восемьсот двадцать, — продолжал Фергюсон, не обращая внимания на ее крики. — Вместе с Его королевским высочеством принцем Эндрю. А теперь позвольте мне объяснить, в чем заключается одна из его самых неприятных обязанностей. Вертолеты применяются в качестве приманки для «Экзосетов». Принц Эндрю, ваш брат и их товарищи думают, что «Экзосет» не может подняться выше двадцати семи футов. Вертолеты зависают в воздухе, отвлекая на себя ракеты, и таким образом защищают корабли флота. В самый последний возможный момент они должны быстро набрать высоту, и ракета проходит под ними. К несчастью, последние модели «Экзосетов» способны подниматься очень высоко. Что в результате этого получается, можете представить себе сами.

Габриель уже была вне себя от гнева и страха.

— Я не хочу ничего слушать! Оставьте меня в покое!

— А этот ваш дружок — Монтера! Конечно, он самый галантный идиот из всех, кого я когда-либо видел, но в этой войне он — враг, Габриель, и не стройте себе никаких иллюзий на сей счет. Это человек, который летает на своем «Скайхоке» с пятью тысячами фунтов бомбового груза в залив Сан-Карлос бомбить британский флот. Только на прошлой неделе он слетал туда двенадцать раз! Интересно, какой корабль он потопит в следующий раз?

Габриель отвернулась. Фергюсон кивнул Фоксу и вышел. Фокс последовал за ним и закрыл дверь. Они подошли к лифту.

— Я же говорил, что мы впустую потеряем время!

— Ерунда! — ответил Фергюсон. — Она поедет. — Когда они спускались в лифте, Фергюсон сказал: — Нам нужен человек, Гарри, чтобы прикрыть ее. Кто-то полностью надежный и абсолютно безжалостный. Ты знаешь, где сейчас находится Тони?

— Работает где-то в тылу у аргентинцев на Фолклендах в составе группы спецназа.

— Правильно. Думаю, он нам понадобится, поэтому я вчера послал туда шифровку. Хочу вытащить его оттуда. Его заберет какая-нибудь подводная лодка и доставит в Уругвай. От Монтевидео до Парижа всего каких-нибудь четырнадцать часов лета. Наши люди в посольстве в Монтевидео сделают ему все необходимые документы.

— Да, сэр, но что скажет Габриель?

— Габриель?

— Не думаю, чтобы ей понравилось, что ее прежний муж будет следить за ней в то время, как она станет шпионить за своим любовником.

— Тут уж ничего не поделаешь! Вильерс знает не только саму Габриель, но и то, что она думает. Да и поздновато, Гарри, вводить в операцию нового человека. Если ты думаешь, что я пошлю кого-то, кто не знает ни Габриель, ни Монтеру, то ты ошибаешься.

Они спустились по ступенькам и сели в машину.

— Знаю, Гарри, что ты хочешь сказать, — усмехнулся Фергюсон. — Что я самый большой и самый оригинальный сукин сын всех времен и народов!

* * *

Белов и Гарсиа сидели с Доннером в его квартире, а Ванда наливала им кофе.

— Спасибо, — сказал Доннер Ванде. — Если позвонят из корпорации, ответь сама. И скажи Янни, чтобы находился на месте, он может мне понадобиться.

Когда она вышла, Доннер обратился к Гарсиа:

— Итак, полковник Монтера прибывает завтра? Надеюсь, вы принесли мне его досье? Я всегда хочу знать, с кем имею дело.

— Конечно. — Гарсиа достал из портфеля небольшую папку и положил на стол.

Доннер открыл ее, внимательно изучил фотографию Монтеры, потом быстро пробежал глазами по страницам, выбирая интересующие его факты.

— Прекрасно, — сказал он наконец. — Где вы думаете его разместить?

— Мне кажется, что отель — не совсем подходящее место, — ответил Гарсиа. — Посольство тоже исключается. Я снял для него небольшую служебную квартиру на улице Нейи, возле Булонского леса. — Гарсиа подал Доннеру карточку. — Здесь адрес и номер телефона.

— Хорошо, — кивнул Доннер. — Когда он будет на месте, я свяжусь с ним.

— Я бы хотел узнать немного подробнее о ваших намерениях, — заявил Гарсиа. Хотя он хотел казаться решительным, было заметно, что он волнуется. — Я имею в виду — вы до сих пор даже не намекнули, где возьмете эти «Экзосеты».

— А я и не собираюсь этого делать, — отрезал Доннер. — До самого последнего момента. Дело деликатное, чем меньше людей будут знать мой источник, тем лучше. Прошу извинить, но таков мой стиль работы. — Он пожал плечами. — Конечно, если вас это не удовлетворяет, вы еще можете отказаться от моих услуг.

— Нет-нет, что вы! — торопливо сказал Гарсиа. — Я совсем не имел это в виду.

— Рад слышать. А теперь, если не возражаете, я попросил бы вас оставить нас на некоторое время. Можете подождать в соседней комнате, Ванда принесет вам еще кофе.

Гарсиа вышел.

— Дилетанты! — пробормотал Белов. — Ну что ты с ними будешь делать!

— Держать их подальше — вот что, — ответил Доннер. — Чтобы ничего не испортили. Я уже дал понять Полю Бернару, чтобы он ни под каким видом не обсуждал с Гарсией наших с ним дел.

— А Бернару ты можешь доверять?

— О да! К профессору я нашел подход. Он рассматривает все это как какой-то крестовый поход против англичан. В деталях я ему ничего не объяснял, но он, по-видимому, считает, что я хочу захватить один из грузовиков «Аэроспасьяля», которые часто доставляют «Экзосеты» на остров. Если бы он знал мои истинные намерения, то, пожалуй, не одобрил бы их. Но пока он играет свою роль, что мне и нужно.

— А что станет с ним потом?

— Я думаю, случится что-нибудь весьма трагическое. Например, его найдут мертвым с пистолетом в руке и с посмертной запиской, объясняющей его уход из жизни. Он, мол, сожалеет, что ввязался в авантюру против своей страны, пытаясь помочь аргентинцам достать «Экзосеты». Французская разведка без труда установит, что он не раз связывался с Буэнос-Айресом по телефону и отвечал на их многочисленные вопросы. Все должно получиться замечательно. В конце концов, Франция — демократическая страна. Ура свободной прессе!

— Кажется, ты все продумал?

— Стараюсь. Но ты должен мне помочь. Мне нужен адрес, где я могу набрать немного живой силы.

— Сколько?..

— Человек восемь. Со мной и Ставру — десять. Я думаю, хватит, если ребята подберутся подходящие. Мне нужны только мускулы, никаких мозгов. Такие, которые за хорошую цену родную бабушку прикончат.

— Для таких целей есть Корсиканский союз.

Корсиканский союз был самым большим преступным синдикатом Франции. Поистине страшная организация, чьи щупальца проникали всюду, включая высшие органы правосудия и французское правительство.

Доннер покачал головой:

— Не думаю, что такое мне подойдет. Эти ребята могут быть и гангстерами, но они патриоты. Все французы патриоты, Николай, разве ты не заметил? Даже всякие там их коммунисты выше всего ставят национальные интересы.

— Понял, — сказал Белов. — У нас есть и другие связи. Значит, тебе требуются наемники, а не обычные гангстеры.

— Или такие гангстеры, которые раньше служили в армии. Полагаю, после алжирской войны их много во Франции.

— Предоставь это мне.

Доннер открыл ящик стола, достал оттуда лист бумаги и протянул Белову.

— Мне нужно кое-что еще. Вот список.

Белов прочитал список и изумленно взглянул на Доннера.

— Ты что, войну собрался начать?

— Можно сказать и так, — усмехнулся Доннер.

В этот момент дверь распахнулась и вошел Хуан Гарсиа. Он дрожал от возбуждения, глаза сияли.

— Что случилось, черт побери? — поинтересовался Белов.

— Господа, сегодня двадцать пятое мая, — торжественно объявил Гарсиа. — Вы знаете, что значит этот день для Аргентины?

— Пожалуй, нет, не знаем.

— Сегодня наш национальный праздник. Этот день войдет в историю как день, когда мы нанесли один из самых сокрушительных ударов по британскому флоту! По телевидению передают новости. Идемте, господа, посмотрим! — Он выбежал из комнаты.

Фергюсон у себя на Кавендиш-сквер хмуро положил трубку красного телефона.

— Так плохо, сэр? — спросил Гарри Фокс.

— Да уж ничего хорошего, Гарри. Эскадренный миноносец Ее величества «Ковентри» был атакован «Скайхоками», когда прикрывал выгрузку припасов с транспортных судов в бухте Сан-Карлос. Возможно, в него выпустили «Экзосет», но точно пока неизвестно. По меньшей мере двадцать человек убито, много раненых. Корабль опрокинулся.

— Боже ты мой!

— Это еще не все, Гарри. Дальше — хуже. Они также уничтожили «Атлантик Конвейор», транспорт водоизмещением пятнадцать тысяч тонн. В него попали два «Экзосета». — Фергюсон мрачно покачал головой. — Должно быть, они приняли транспорт за авианосец из-за его размеров на экране локатора.

Наступило тяжелое молчание, нарушаемое только приглушенным уличным шумом. Потом Фокс спросил:

— Что будем теперь делать, сэр?

— Я думаю, это очевидно, Гарри, — ответил Фергюсон. — Разве у нас есть какие-то варианты?

* * *

Они постучали в дверь квартиры на Кенсингтон Палас Гарденз второй раз за этот день. За дверью послышались медленные шаги, щелкнул замок, и дверь приоткрылась на цепочке.

Габриель довольно долго молча смотрела на них, потом открыла дверь и так же молча провела в гостиную. Она была в старом купальном халате и выглядела ужасно — волосы растрепаны, глаза опухли.

— Вы слышали новости? — мягко спросил Фергюсон.

— Да, — кивнула она.

— И?

Она глубоко вздохнула и обхватила себя за плечи, как бы стараясь взять себя в руки в буквальном смысле.

— Когда мне нужно ехать?

— Я думаю, завтра. У вас ведь еще осталась та квартира на улице Виктора Гюго?

— Да.

— Хорошо. Там и остановитесь. Наш человек в Париже скажет, что нужно делать, или, если необходимо, Гарри приедет повидаться с вами. И еще одна вещь…

Она устало взглянула на бригадира.

— Что еще за вещь?

— Вам нужен человек, который прикрывал бы вас. Кто-то абсолютно надежный, на тот случай, если возникнут осложнения.

Она в ужасе широко раскрыла глаза.

— Вы послали за Тони?

— Совершенно верно. Он будет там через тридцать шесть часов, самое позднее.

Габриель бессильно уронила руки.

— Я бы убила вас, Фергюсон! Я никогда в жизни не желала смерти ни одному человеку, но вас я с удовольствием задушила бы своими руками. Вы портите все, к чему ни прикоснетесь.

— Гарри закажет вам билет, — как ни в чем не бывало сказал Фергюсон. — Он вам позвонит. Выпейте пару таблеток и ложитесь спать. Почувствуете себя лучше, вот увидите.

Когда они вышли на улицу, начал накрапывать дождь. Фергюсон остановился, чтобы застегнуть плащ.

— Вы думаете, она справится, сэр? — спросил Фокс. — Мне кажется, вы ожидаете от нее слишком многого. Если не ошибаюсь, она по уши влюблена в этого Рауля Монтеру.

— Да, интересная ситуация, — согласился Фергюсон. — Но ведь выбора у нас все равно нет, правда? — Он посмотрел на небо и поднял воротник. — Знаешь, Гарри, я вдруг почувствовал себя ужасно старым. Что ты на это скажешь? Очень, очень старым.

* * *

Площадь перед зданием Национального Конгресса в Буэнос-Айресе заполнили тысячи людей. Везде мелькали бело-синие аргентинские флаги.

Толпа ревела: «Аргентина! Аргентина!» На балконе в полной парадной форме стоял Гальтьери. Серебряные волосы зачесаны назад, рука поднята в приветствии. Сегодня он был триумфатором, как римский император.

Внезапно ритм скандирования изменился, и новое слово прокатилось по толпе, как волна. Тысячи голосов повторяли его снова и снова, как заклинание. Это слово было — «Экзосет».

* * *

Фергюсон сидел перед пылающим камином, когда появился Гарри Фокс с телеграммой в руке.

— О, ты мне как раз нужен, Гарри. У нас во французском посольстве есть кто-нибудь, кто еще не совсем законченный идиот?

Фокс задумался.

— Возможно, Джордж Корвин, сэр. Был капитаном в Гринховардском полку, когда мы его завербовали. Работал в Ирландии, и неплохо. Его мать француженка, поэтому мы направили его в Париж.

— Отлично! Пусть возьмет Монтеру в аэропорту, когда тот прилетит из Буэнос-Айреса, и проследит, где он остановится. Ему также придется держать связь с Габриель, пока не прибудет Тони. Кстати, что слышно о Тони?

— Вот, я принес телеграмму, сэр. Отправлена из штаба в Сан-Карлосе через штаб Специальной воздушной службы в Герефорде.

— И что там пишут?

— Подтверждают, что майор Вильерс и сержант-майор Джексон отправлены к месту назначения согласно приказу.

— Интересно, как Тони воспримет свое новое задание?

— Не думаю, что оно ему слишком понравится, — заметил Фокс.

— Ты прав. Зная нашего Тони, можно с уверенностью сказать, что он не обрадуется. — Фергюсон вздохнул. — В конце концов, что у него осталось? Только война.

Глава 9

Было тихое, ясное утро. Первые лучи солнца окрасили розовым светом верхушки гор Восточных Фолклендов. Где-то далеко-далеко, на ферме в долине, лаяла собака.

Разведгруппа Специальной воздушной службы из четырех человек, высаженная на берег подводной лодкой, работала в тылу аргентинских войск уже десять дней.

В состав группы вошли Вильерс, Харви Джексон, радист — капрал Элиот из войск связи, и парашютист Джек Корда, который добровольцем перешел в спецназ из гренадерского гвардейского полка, как Вильерс и Джексон.

Было холодно. Проснувшись, Вильерс обнаружил, что его пончо покрыто инеем. Он лежал в неглубокой яме, рядом с маленькой пещерой в скале, где Корда грел чай на спиртовке.

На голове у Вильерса, как и у всех остальных, была черная шерстяная балаклава,^[7] но и она плохо спасала от холода. Камуфляжная форма отсырела, а занемевшие пальцы с трудом сгибались, когда он взял ложку, чтобы поесть из котелка.

Джексон сидел на земле, скрестив ноги, и с невозмутимым видом бывалого вояки скреб лицо пластмассовой бритвой.

Вильерс выскоблил ложкой дно котелка, спрятал его в свой вещмешок и взял кружку чая, которую подал ему Корда.

— Кажется, я на эту куриную тушенку не смогу смотреть до конца своей жизни. А ты, Харви?

— А, мне все равно! — ответил Джексон. — Еда — не самое важное в жизни. Лишь бы было, чем набить желудок. Когда я только начинал службу, нас в солдатской столовой кормили настолько отвратительно, что с тех пор я не воспринимаю такие вещи всерьез.

Элиот возился с радиостанцией. Вильерс встал и подошел к нему.

— Все в порядке?

Элиот кивнул.

— Через минуту выйду в эфир.

Перед их группой стояла простая задача. От них требовалось добывать как можно больше информации о передвижениях аргентинских войск и передавать ее в штаб. Эта информация могла оказаться жизненно важной, когда британские войска двинутся в глубь острова с плацдарма в заливе Сан-Карлос.

Радиоаппаратура Элиота была самой последней модели. Она напоминала маленькую клавиатуру печатной машинки. Оператор только набирал текст, который автоматически шифровался и заносился в память аппарата. Когда текст был готов, одного нажатия кнопки хватало, чтобы за считанные секунды передать сообщение из нескольких сот слов. Все происходило так быстро, что у противника не оставалось никаких шансов запеленговать источник передачи.

— Вот и все. — Элиот улыбнулся и принялся упаковывать свою радиостанцию.

Корда выполз из пещеры с чайником в руке.

— Когда возвращаемся, сэр? Долго нам еще торчать здесь?

— Продуктов у нас осталось на четыре дня, — напомнил Вильерс.

— Значит, рассчитывай еще на неделю, — добавил Харви Джексон. — Или больше, если не имеешь ничего против сырой баранины. Тут кругом полно овец. Аргентинцы, похоже, неплохо себя чувствуют на такой диете.

Прежде чем Корда успел что-то ответить, Вильерс предостерегающе поднял руку.

— Тихо! Кто-то едет.

В отдалении послышался звук мотора машины, который становился все громче. Вильерс и все остальные подползли к краю площадки, всматриваясь в ту сторону, откуда доносился звук. Каждый имел одно и то же оружие — автомат «стерлинг» с глушителем.

По грунтовой дороге приближался аргентинский грузовик. В кабине, рядом с шофером, сидел солдат, обеими руками сжимая винтовку. Оба были закутаны шарфами по самые макушки.

— Легкая добыча, — пробормотал Элиот, — даже если сзади них еще кто-то есть.

Но разведгруппа не имела права вступать в какие-либо столкновения и обнаруживать себя. Ее задачей был сбор информации. Поэтому Вильерс сказал:

— Нет, пусть едут.

Грузовик подъехал ближе и вдруг остановился на дороге, прямо под тем местом, где прятались разведчики.

— Тихо! — предупредил Вильерс.

Они пригнулись пониже. Водитель вылез из кабины, и Вильерс услышал, как он заворчал по-испански:

— Холод собачий, опять масло застыло. Так, глядишь, и бензин замерзнет. Вот проклятое место!

Он открыл капот и стал копаться в моторе. Его напарник тоже вылез из кабины и закурил, не выпуская из рук винтовки.

— Уходим, — еле слышно прошептал Вильерс.

Они стали отползать от края площадки. Корда неосторожно зацепил камень, и он покатился вниз по склону, прямо к грузовику.

Оба аргентинца тревожно вскрикнули. Тот, который держал винтовку, инстинктивно вскинул ее. Харви Джексон срезал его одной очередью из своего «стерлинга». Другого выбора не оставалось. Аргентинец уронил винтовку и упал у колес грузовика.

Водитель поднял руки вверх и застыл неподвижно, глядя, как четверо англичан спускались к нему по склону. Корда прислонил аргентинца к грузовику и обыскал.

— Ничего, — доложил он Вильерсу и повернул солдата лицом к себе.

Это был молодой парень, совсем мальчишка, не старше семнадцати или восемнадцати лет, перепуганный до смерти.

— Что в кузове? — спросил Вильерс по-испански.

— Какие-то припасы, сеньор, оборудование, — с готовностью ответил парень. — Больше ничего, клянусь. Пожалуйста, не убивайте меня.

— Ладно, — оборвал его Вильерс и кивнул Джексону. — Взгляни.

Он достал сигареты, сам вытянул одну и протянул аргентинцу пачку. Тот с благодарностью взял сигарету. Когда он прикуривал от зажигалки Вильерса, его руки заметно дрожали.

— Наверное, саперы, — сообщил Джексон, осмотрев кузов. — Там полно мин, взрывчатки и тому подобного.

Вильерс опять обратился к аргентинцу:

— Ты служишь в инженерном подразделении?

— Нет, сеньор, в транспортном. Вчера вечером я отвез людей в Бычью Бухту. Это были саперы.

Бычью Бухту Вильерс и его люди знали очень хорошо. В одну из их первых задач входило найти подходящие места для высадки в тылу аргентинцев. Бухта как нельзя лучше подходила для этой цели. Она хорошо защищалась от моря длинной скалистой грядой, на конце которой стоял заброшенный маяк. Вход в бухту узкий, но достаточно глубокий для кораблей. Вильерс послал об этом донесение в штаб.

— Сколько их там?

— Офицер и двое солдат, сеньор. Капитан Лопес. Вчера они взяли груз, потом капитан решил, что ему нужны какие-то специальные взрыватели. — Шофер достал из кармана мятый лист бумаги. — Вот, посмотрите, сеньор. Он послал меня на базу за этим.

Джексон заглянул в бумагу через плечо Вильерса.

— Пальчиковые взрыватели Кадена. Серьезные штучки. Зачем, черт побери, они им понадобились?

— Чтобы маяк взорвать, сеньор, — объяснил аргентинец. — Кажется, и скалы тоже.

— Взорвать маяк? — переспросил Джексон.

— Да, сеньор. Я слышал, как они это обсуждали.

— Ерунда какая-то, — пробормотал Джексон. — Маяком никто не пользуется уже лет тридцать. Зачем им его взрывать? Какой в этом смысл?

— Смысл есть, Харви, — возразил Вильерс. — Маяк стоит над самым входом. Если обрушить его и часть скалы, можно блокировать вход в бухту.

— О черт! — выругался Джексон. — Тогда нам надо что-то предпринять, и побыстрее. — Он обратился к парню по-испански: — Далеко отсюда до бухты?

— Если ехать по дороге, вокруг горы — пятнадцать или шестнадцать километров.

— Только на этом мы поехать уже не сможем. — Вильерс пнул ногой колесо машины. В морозном воздухе чувствовался сильный запах бензина, который тонкой струйкой вытекал из пробитого бака. — Перестарался ты, Харви.

В ответ Джексон свирепо выругался и добавил:

— Так что мы будем делать, черт побери?

Вильерс обернулся и посмотрел на горы, маячившие в туманной дымке.

— Бычья Бухта сразу за этими горами. По прямой — миль шесть. Идем пешком — я, ты и Корда. Все оставляем здесь, берем только автоматы. И быстро! Посмотрим, на что вы годитесь.

Все вернулись к пещере. Джексон подталкивал пленного аргентинца впереди себя. Вильерс снял свой вещмешок, спрятал его в пещере и сказал Элиоту:

— Ты с этим парнишкой пойдешь за нами. Оставь все, только рацию возьми.

— Есть, сэр!

— Кстати, насчет пленного: чтобы я не слышал никаких россказней о том, что он якобы попытался бежать и тебе пришлось применить оружие. Понятно?

— Я похож на человека, который может так поступить? — возмутился Элиот.

— Похож! — сурово оборвал его Джексон. — Поэтому смотри у меня! Даю вам два с половиной часа, чтобы дойти туда. Маршрут выбирайте сами, может быть, этот мальчишка тебе подскажет. Опоздаешь на пять минут — я тебе все кишки выну!

— Ну все, пошли! — скомандовал Вильерс.

Он быстрым шагом направился в сторону гор. Джексон и Корда последовали за ним.

* * *

Говорят, что из пятидесяти солдат, которые поступают в подразделение Специальной воздушной службы, после курса подготовки остается только один. Остальные не выдерживают физической нагрузки и всех тягот лагерной жизни. Одним из самых жестоких испытаний является марш-бросок по гористой местности Уэльса к Бреконским огням.^[8] Кандидат в полк Специальной воздушной службы, элитного подразделения британской армии, должен пройти сорок пять миль по самой тяжелой местности, которую только можно найти в Великобритании, с полной выкладкой, а кроме того, нести в руках оружие. Носить автоматы на ремне не разрешается, потому что в любой момент они должны быть готовы к бою.

Теперь, карабкаясь в тумане по скалам, Вильерс вспоминал свой собственный курс подготовки, который ему тоже когда-то пришлось пройти, как и всем остальным. Джонсон чертыхался позади него, однако не отставал от своего командира ни на шаг.

— Как тут не вспомнить этот чертов Брекон! Только дождя не хватает, тогда было бы совсем как дома. А куда мы так спешим? Ведь если парня послали за взрывателями, они все равно ничего не начнут, пока он не вернется.

— У меня плохое предчувствие, — ответил Вильерс. — Я просто ощущаю что-то неладное. Ты меня знаешь. Оно никогда еще меня не обманывало.

— Верно, — согласился Джексон и обернулся к Корде, который шел ярдах в двадцати позади них. — Давай, давай, увалень, пошевеливайся!

Вместо того, чтобы подниматься по склону холма наискось и облегчить себе подъем, Вильерс полез прямо наверх. Остальные последовали его примеру. Постепенно склон стал почти отвесным. На голой скале только кое-где росли чахлые пучки мерзлой травы.

Они добрались до небольшой площадки и остановились передохнуть, Вильерс оглядел своих товарищей.

— Ну, как вы, нормально?

— Не совсем, — ответил Джексон. — Скорее ненормально.

— Я делаю это только ради Англии, — добавил Корда. — Моя старая мама может гордиться мной.

— Не было у тебя никогда никакой мамы, сынок, — грубовато пошутил Джексон.

Отдохнув несколько минут, они продолжили подъем. Гора стала более пологой, но зато была усеяна камнями, которые едва держались.

— Теперь осторожнее, — предупредил Вильерс. — Предательское место.

Он засунул автомат под куртку и застегнул ее, освободив руки. Поднимаясь, он ухватился за камень, тот оторвался и полетел вниз.

— Берегитесь! — крикнул Тони, отпрянув в сторону.

Камень, подпрыгивая, с грохотом покатился по склону и исчез где-то внизу, в тумане.

— Эй, вы там, живы? — спросил Вильерс.

— Частично, — ответил Джексон.

Вильерс полез дальше и через несколько минут оказался на краю широкого плато. Через минуту рядом с ним стояли Джексон и Корда.

— Теперь что? — спросил Джексон.

Вильерс указал на каменную стену, окутанную туманом, которая возвышалась перед ними на противоположном краю плато. Здесь и там торчали обломки скал, как черные пальцы. Они бегом пересекли плато и достигли подножия стены. Она оказалась не совсем отвесная, а слегка наклонная, кроме того, на ней было много уступов.

— Господи, помоги! — простонал Корда, посмотрев наверх.

— Господь помогает только тем, кто сам себе помогает, — строго заметил Джексон. — Лезем дальше.

Вильерс опять пошел первым. Он взбирался уверенно и не смотрел вниз, потому что, как ни странно, боялся высоты. Он тщательно скрывал свою слабость, и, если бы отборочная комиссия об этом узнала, ему бы никогда не бывать в двадцать втором полку Специальной воздушной службы.

В какой-то момент он остановился на мгновение, обняв обеими руками большой камень. Все поплыло перед его глазами, как будто какой-то великан пытался оторвать его от скалы своей огромной рукой.

— Что с вами, сэр? — спросил Джексон.

Голос сержанта вывел Вильерса из полуобморочного состояния. Он молча кивнул в знак того, что все в порядке, и полез дальше, не обращая внимания на пронизывающий ледяной ветер, цепляясь за скалы онемевшими руками. Наконец он добрался до сравнительно широкого выступа, где можно было отдохнуть. От этого выступа скала поднималась еще футов на сто, не больше. Выше было уже только серое небо.

Он подождал, пока остальные тоже выбрались на выступ.

— Черт, опять лезть! Я-то думал, уже все, — проворчал Джексон.

Вильерс указал на черную трещину, прорезавшую скалу по диагонали.

— Выглядит жутковато, но это самый легкий путь подъема.

— Поверим вам на слово, сэр, — сказал Джексон.

Вильерс стал подниматься по расщелине, используя обычную технику скалолазания — упираясь спиной в одну стену, а ногами в другую. Через каждые пятнадцать-двадцать футов он останавливался, чтобы отдохнуть.

Спустя некоторое время подъем стал легче, появилось много выступов, за которые можно было надежно держаться. Через десять минут он добрался до вершины.

Ветер пронизывал до костей, а дождь сек, будто стальными прутьями. Он снова натянул перчатки и потопал ногами, пытаясь согреться. Вскоре появился Джексон, а за ним и Корда. Они выглядели совсем измотанными, а их балаклавы покрылись инеем.

Скалы перед ними спускались прямо к морю, теряясь в тумане и низких облаках. Ветер вдруг разорвал пелену тумана, и они увидели океан, а далеко внизу — маленькую бухту и белый палец старого маяка, стоявшего у входа в нее.

— Вот она — Бычья Бухта, — сказал Вильерс. Ветер опять задернул занавес тумана, и бухта исчезла из виду. — Идем вниз.

Он достал из-под куртки свой «стерлинг» и стал спускаться.

* * *

Капитан Карлос Лопес осторожно размотал провод, который только что присоединил к взрывателю, и закурил сигарету. Теперь все пять этажей маяка, кроме первого, были заминированы и соединены в единую цепь. Он справился быстрее, чем ожидал. Весьма довольный собой, насвистывая какой-то мотивчик, он стал спускаться вниз, разматывая за собой провод.

Сойдя на первый этаж, он подвел провод к большому синему цилиндру, стоявшему на полу. Лопес снял с цилиндра крышку. Внутри были несколько электрических контактов и две кнопки — одна желтая, другая — красная. Он осторожно присоединил провода к зажимам контактов и мягко нажал желтую кнопку.

Улыбаясь, он сказал сам себе:

— Вот и все, через час шарахнет.

Вдруг снаружи раздались выстрелы. Лопес обернулся. В дверном проеме появился рядовой Оливера.

— С горы спускаются английские солдаты! — крикнул он.

— Сколько?

— Я насчитал троих.

Внезапно на куртке Оливеры появилась кровь, хотя Лопес и не услышал звука выстрела. Лицо солдата исказилось, он крутнулся волчком и упал.

Лопес схватил свой автомат «узи», метнулся к выходу и присел, держа оружие наготове.

* * *

Третьему аргентинцу, Карвалло, не повезло. Он сидел в старой овчарне, немного в стороне от маяка. Крыша из ржавого гофрированного железа и стены давали хоть какое-то прикрытие от непогоды. Карвалло курил и писал письмо своей подружке, которая жила в Байя-Бланке.

Он встал, потянулся, подошел к выходу и выглянул наружу. К своему глубочайшему изумлению, он увидел трех английских солдат, осторожно пробиравшихся вдоль стены овчарни.

Они заметили его в тот же самый момент. Карвалло рванул автомат, висевший у него на плече, и выпустил длинную очередь, но она ушла в небо, потому что Джексон и Корда выстрелили на минуту раньше. Аргентинец упал на спину, отброшенный пулями внутрь овчарни.

— Быстро, ребята! — крикнул Вильерс. — Без сомнения, на маяке услышали выстрелы.

Корда побежал по тропинке к маяку, Джексон свернул налево, Вильерс — направо. Они увидели, как Оливера бросился ко входу в маяк, но на мгновение остановился на пороге. В тот же миг он был убит Вильерсом и Кордой, выстрелившими одновременно.

Вильерс опустился на одно колено, укрывшись за обломком скалы, но Корда продолжал бежать к маяку совершенно открыто.

— Стой! — крикнул ему Вильерс.

Лопес, спрятавшись за стеной маяка, дал длинную очередь, и Корда упал, будто споткнулся. Несколько секунд он лежал неподвижно, потом пошевелился и попытался отползти за камни. Лопес снова стал стрелять. Его пули взбивали фонтанчики грязи рядом с головой Корды.

Джексон побежал к нему, поливая на ходу из своего автомата вход в маяк. Вдруг его «стерлинг» замолчал. В нем что-то заело, очевидно от перегрева. Такое часто случается при длительной стрельбе с глушителем.

К счастью, у Лопеса кончились патроны. Он торопливо выбросил из своего «узи» пустой магазин и вставил новый, но Джексон успел схватить Корду за шиворот и оттащить его за бак для воды, стоявший неподалеку. В следующий момент Лопес изрешетил бак, и из десятка дыр брызнули струи воды.

Вильерс отвинтил глушитель, вставил в «стерлинг» новый магазин и бросился к маяку, выпустив все патроны одной длинной очередью. Потом он нырнул за камни головой вперед, отбросил пустой автомат и достал из кармана пистолет «смит-и-вессон».

Лопес, услышав, что автомат замолчал, догадался, что у стрелка кончились патроны. Он выскочил из маяка, подняв «узи». Вильерс выстрелил из пистолета и попал ему в плечо. Аргентинец выронил автомат и сполз на землю по стене маяка. Вильерс в несколько прыжков оказался рядом с ним и отбросил ногой его «узи» далеко в сторону.

— Неплохо, — пробормотал капитан Лопес. — Поздравляю вас.

Вильерс вытащил из кармана индивидуальный перевязочный пакет и протянул аргентинцу.

— Вот, возьмите. Перевяжите рану.

Потом он направился к баку для воды. Корда лежал на земле, его лицо было искажено болью. Джексон бинтовал ему левую ногу.

— Будет жить, — заверил Джексон, — хотя он этого и не заслуживает. Болван неуклюжий! Вообразил себя Оди Мерфи, что ли?

— Это еще кто такой? — слабым голосом спросил Корда.

— Да так, никто.

Джексон дал ему сигарету, потом они с Вильерсом вернулись к маяку.

— Пригляди за ним! — Тони кивнул в сторону Лопеса и скрылся внутри маяка.

Он сразу заметил синюю цилиндрическую коробку и провода, которые выходили из нее и шли куда-то вверх по винтовой лестнице. Вильерс вернулся к аргентинцу.

— Заряд на каждом этаже, и все соединены между собой?

— Совершенно верно, друг мой. Если ваше командование намеревалось воспользоваться этой гаванью, то вам придется изменить планы. Все уже включено, и, когда рванет, маяк свалится и перекроет вход в гавань. Я свое дело знаю.

— Зачем же вы посылали грузовик?

— Хотел взорвать еще часть скалы, на всякий случай.

— Значит, мы пришли вовремя, — заметил Вильерс.

— Только троньте коробку — и увидите, что будет. — Поморщившись от боли, Лопес посмотрел на часы. — Таймер включен, осталось сорок пять минут, но, если вы туда полезете, все взлетит к чертям, как только тронете взрывное устройство.

— В самом деле? — удивился Вильерс и кивнул Джексону. — Втащи-ка его внутрь, Харви.

Он вошел в маяк и присел на корточки возле синей коробки. Джексон подхватил Лопеса на руки, внес внутрь и усадил возле стены. Аргентинец сидел, прижимая к ране индивидуальный пакет.

— Такие штучки я уже видел раньше, но только в учебнике. Русского производства, да?

— Правильно.

— Значит, вы нажали желтую кнопку и включили таймер. Если я попытаюсь отсоединить провода, то, как вы говорите, все взлетит на воздух. — Он достал из кармана пачку сигарет и сунул одну в угол рта. — А вот эта красная кнопка, как я понимаю, включает цепь сразу.

— Вы неплохой специалист.

— Если я ее нажму, взрыв произойдет через три минуты, верно?

Он нажал красную кнопку.

— Пресвятая Богородица! — воскликнул Лопес.

— Теперь все зависит от вас, — сказал ему Вильерс. — Вы-то, наверное, знаете, как остановить эту чертову штуку? — Он посмотрел на Джексона. — Сержант-майор, простая вежливость обязывает меня предложить вам покинуть помещение.

Джексон достал из кармана зажигалку и дал Вильерсу прикурить.

— Когда вы были еще субалтерном в Катерхэме, сэр, я, наверное, мало драл вам задницу, образно говоря. У меня есть сильное желание сделать это сейчас за то, что вы обращаетесь ко мне с таким предложением.

— Господи Боже! — простонал Лопес. — Вы, англичане, совсем спятили! — Он подполз поближе к коробке. — Ладно, делайте то, что я вам скажу.

Когда через полтора часа появился Элиот, подталкивая перёд собой молодого аргентинца, Вильерс закончил разминировать последний этаж. Корду занесли внутрь маяка, так как пошел дождь. Навстречу Элиоту вышел Джексон.

— Что-то поздновато ты явился, — проворчал он.

— Меня вызвали по рации. Пришлось остановиться, чтобы принять срочное сообщение для майора.

Из двери маяка выглянул Вильерс.

— Что за срочное сообщение?

— Из штаба, сэр. Они хотят, чтобы вы лично связались с ними как можно скорее. Похоже, действительно что-то срочное, сэр.

* * *

Вильерса разбудил шум двигателей. Несколько секунд он лежал неподвижно, уставившись в стальной потолок над своей головой, стараясь припомнить, где он находится. Ах да, на борту электродизельной подводной лодки «Кларион», которая взяла их сегодня из Бычьей Бухты.

Джексон сидел в углу на стуле и смотрел на него.

— Вы знаете, что вы разговариваете во сне? — спросил он.

— Вот только этого мне еще не хватало! Дай сигарету.

— Я подумал, что вы, наверное, слишком долго играете в эту игру.

— Мы все в нее слишком долго играем. Почему мы идем на дизелях?

— Потому что мы на поверхности. Командир Дойль послал меня сказать вам, чтобы вы были готовы через четверть часа.

— Хорошо, Харви, иди. Я буду наверху через пять минут.

Джексон вышел, а Вильерс встал с койки и натянул джинсы и свитер, которые ему дали, размышляя о том, что начальство задумало на этот раз. Пока что никто ничего ему не сказал, хотя скорее всего, никто ничего и не знал.

— Не наше дело спрашивать, — пробормотал он сам себе, надевая резиновые сапоги.

Сигарета оставляла во рту какой-то горький привкус, и он погасил ее. Он слишком устал, вот в чем дело. Он до того устал, что им стало овладевать равнодушное оцепенение. Ему требовался долгий, очень долгий отдых.

Вильерс поднялся наверх, в рубку управления, а оттуда по трапу вылез на мостик. Над головой сияли звезды. Он полной грудью вдохнул соленый морской воздух и почувствовал себя лучше.

Дойль смотрел в сторону берега в бинокль ночного видения. Джексон стоял рядом с ним.

— Куда идем? — спросил Вильерс.

— Уже пришли. В Уругвай, — ответил капитан. — Ла-Палома в паре миль слева по борту. Мы подведем вас к Монтевидео как можно ближе. На море небольшая волна, но, я думаю, у вас проблем не будет. Вам ведь приходилось высаживаться в такую погоду?

— Иногда.

Дойль внимательно разглядывал побережье, потом наклонился и тихо сказал несколько слов в переговорную трубу.

— Боюсь, что ближе подойти не удастся. Сейчас вам спустят шлюпку.

— Спасибо, что подбросили.

Вильерс пожал Дойлю руку. Потом подошел к краю мостика и спустился по штормтрапу на палубу. Джексон последовал за ним. Резиновая лодка уже была спущена на воду, ее держали двое здоровенных матросов. Джексон вошел в лодку первым, Вильерс — за ним. Они сели на деревянные банки, Джексон взял весла.

— Готовы, сэр? — спросил один из матросов.

— Готовы, как никогда.

Матросы отпустили фалы. Прилив немедленно подхватил лодку и понес ее к берегу, прочь от субмарины.

Ветер крепчал, на гребнях волн появились белые барашки. Вильерс взял у Джексона одно весло, и они стали грести вдвоем.

Через некоторое время Тони оглянулся и увидел, что берег уже совсем близко. Вода хлестнула через борт, и Джексон выругался. Легкая лодка поднялась на гребне большой волны, и Вильерс разглядел широкий пляж, а за ним — песчаные дюны.

Волна накатилась на берег, распалась на клочья пены и отступила. Джексон выскочил из лодки, чтобы ее не унесло назад. Оказавшись по пояс в воде, он ухватился за фал и поволок лодку на берег.

— Не правда ли, жизнь прекрасна? — спросил он, когда Вильерс выпрыгнул на мелководье.

— Кончай болтать, — ответил Тони. — Давай лучше сматываться отсюда.

Они подтащили лодку к ближайшей дюне. Джексон проткнул ее ножом, и они закопали ее в песке. Потом они пошли через дюны, пока не увидели справа большое пляжное кафе, темное, закрытое на ночь.

— Кажется, здесь, — сказал Вильерс.

Недалеко от кафе стояла темная машина. Когда они приблизились, дверца открылась и из машины вышел человек в плаще с капюшоном, низко надвинутым на лицо.

— Прекрасная ночь для прогулок, сеньоры, — сказал он по-испански.

— Простите, мы иностранцы и не понимаем вашего языка, — ответил Вильерс. Это были пароль и отзыв.

Человек улыбнулся и протянул руку.

— Джимми Нельсон. Надеюсь, у вас все в порядке?

— Промокли только насквозь, а так ничего, — пробурчал Джексон.

— Это еще не самое страшное. Садитесь, я отвезу вас к себе.

По пути Вильерс спросил:

— Могу я узнать, что затевается?

— Хоть убей — не знаю, старина. Я только выполняю то, что мне сказали. Приказ вышестоящего начальства. У меня есть для вас одежда, все, что нужно. Мне сообщили ваши размеры. Паспорта выписаны на ваши настоящие имена, похоже, нет причины их скрывать. Род занятий — коммерческие дилеры. В общем-то, недалеко от истины.

— А потом куда?

— В Париж. Вот тут одна загвоздочка. В этот чудесный город из Монтевидео только один рейс в неделю — по пятницам. Но я договорился — вас отправят на грузовом самолете «Эр Франс», который вылетает… — Нельсон взглянул на часы. — Через три часа. Так что вы успели как раз вовремя. В Париже будете завтра вечером по местному времени. Я всегда путаюсь в этих часовых поясах.

— А потом что?

— Убей — не знаю. Но, думаю, бригадир Фергюсон все вам объяснит.

— Фергюсон! — простонал Вильерс. — Так это его идея?

— Ну да! Что-нибудь не так, старина?

— Да нет, ничего. Только лучше бы я снова отправился на Фолкленды, в тыл к аргентинцам!

Глава 10

Капитан Джордж Корвин, человек Фергюсона в Париже, стоял, прислонившись к колонне в аэропорту Шарля де Голля, и читал газету. На улице стемнело, так как шел уже десятый час. Гарсиа топтался возле газетного киоска, стараясь держаться непринужденно, хотя это у него не очень хорошо получалось. Внезапно у выхода с паспортного контроля появился Рауль Монтера. Он был в джинсах и старой кожаной куртке, в руке — парусиновая сумка. Корвин узнал его сразу, по фотографиям, которыми его снабдила Четвертая группа.

Гарсиа поспешил навстречу Раулю.

— Очень рад вас видеть, полковник, большая честь для меня. Хуан Гарсиа, к вашим услугам.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Монтера. — Как вы считаете, может быть, лучше не называть меня полковником?

— Ну конечно! — отозвался Гарсиа. — Как глупо с моей стороны! — Он суетливо попытался взять у Монтеры сумку.

— Я сам, — отстранил его Рауль. Гарсиа уже начал слегка раздражать его.

— Как вам угодно. Сюда, пожалуйста. Моя машина стоит здесь, в двух шагах. Я снял для вас прекрасные апартаменты на авеню де Нейи.

Когда они отъехали от здания аэровокзала, Джордж Корвин уже сидел на заднем сиденье черного «ровера». Он тронул шофера за плечо.

— Двинулись, Артур, вон за тем зеленым «пежо». Куда поедут они, туда и мы.

Квартира, куда Гарсиа привез Монтеру, была довольно неплохая, современная и богато обставленная, но какая-то безликая. Такие квартиры можно найти в любой стране мира и всюду они одинаковые. Единственное преимущество этой заключалось в прекрасном виде на Булонский лес, который находился через дорогу от дома.

— Надеюсь, что вам здесь понравится, полковник.

— Прекрасная квартира, — ответил Монтера. — Просто отличная. В конце концов, я полагаю, мне не долго придется прожить здесь.

— Сеньор Доннер и Белов, который представляет интересы России в этом деле, хотели бы встретиться с вами завтра утром, в одиннадцать, если вам удобно.

— Хорошо. А что потом?

— Не имею ни малейшего представления. Сеньор Доннер настаивает на соблюдении совершенной секретности. Возможно, завтра он что-нибудь прояснит.

— Будем надеяться. — Монтера проводил Гарсию до дверей. — Что ж, до завтра.

Закрыв за Гарсией дверь, он вернулся в гостиную, потом вышел на балкон. Париж, один из самых любимых его городов, теперь был особенно близок ему, потому что здесь жила Габриель. Возможно ли, что он встретится с ней?

В сильном волнении он вернулся в комнату, схватил телефонную книгу и стал листать. Нет, безнадежно. Слишком много в Париже людей по фамилии Легран, и нет ни малейшего намека, кто из них мадемуазель Легран.

Конечно, она может быть и в Лондоне. В его памяти всплыл номер телефона ее квартиры на Кенсингтон. А почему бы и нет, черт возьми?

Даже если не сможет поговорить с ней, он по крайней мере услышит ее голос. Монтера нашел в справочнике код Лондона и набрал номер. В трубке раздались длинные гудки. Он довольно долго слушал их, потом положил трубку.

В холодильнике на кухне он нашел вино. Налив себе стакан холодной «манзанильи», он вышел на балкон. Глядя на лес и отпивая маленькими глотками вино, Монтера думал о Габриель и почему-то чувствовал себя таким одиноким, как никогда в жизни.

— Где ты, Габриель? — прошептал он. — Приди ко мне. Дай хотя бы намек, где тебя искать.

Иногда такое срабатывало. Во время полетов в Сан-Карлос он думал о ней, и ее незримое присутствие не раз спасало ему жизнь. Но сейчас — ничего. Он почувствовал себя ужасно усталым, вернулся в комнату и лег спать.

* * *

Габриель в это время находилась не далее, чем в миле от Монтеры. Она тоже стояла на балконе своей собственной квартиры на улице Виктора Гюго.

События последних дней казались ей какими-то нереальными. Все виделось словно во сне или в кино с замедленной съемкой, а она сама была просто зрителем, а не участником действия. Рауль находился где-то здесь, в городе, может быть, даже недалеко. Корвин уже позвонил ей и предупредил, что Монтера должен прилететь сегодня вечером.

В комнате зазвонил телефон. Габриель подбежала к аппарату и торопливо взяла трубку. Звонил Корвин.

— Он здесь. Я проследил за ним из аэропорта. Они с Гарсией направились на авеню де Нейи. Небольшая взятка консьержке — и я узнал номер квартиры. Запишите адрес.

Она записала.

— И что я должна теперь делать? Пойти туда и постучать к нему в дверь?

— Не очень хорошая идея. Давайте оставим это майору Вильерсу. Он прибывает завтра.

Корвин положил трубку. Габриель прочитала адрес, запомнила его, потом порвала бумажку на мелкие кусочки и спустила в унитаз.

— Вот теперь начинается ложь, — прошептала она. — Обман и предательство.

Она медленно вернулась в гостиную.

* * *

Доннер отправился по адресу, который получил от Белова, и обнаружил маленький ночной клуб в одном из переулков на Монмартре. Хозяином клуба был человек по имени Гастон Ру.

Ру оказался маленьким сухощавым человечком в очках в роговой оправе. В превосходном костюме в мелкую полоску классического покроя его можно было принять за юриста, бухгалтера, или даже мелкого бизнесмена, кем он и являлся в какой-то степени, но только не за преступника. В реальности же он делал бизнес на разной незаконной деятельности — от проституции до торговли наркотиками, а о его жестокости ходили легенды в парижском преступном мире.

— Мне нужно несколько крепких ребят, — говорил Доннер, потягивая прекрасный коньяк, которым угостил его Ру. — Мне сказали, что у вас есть такие.

— Да, мосье, у меня есть определенная репутация, — кивнул Ру. — Все верно. Вам нужно восемь человек?

— Правильно.

— Наш общий друг сказал, что вы предпочитаете бывших солдат.

— Совершенно верно.

— Значит, задача предстоит не из легких. Не могли бы вы сообщить мне какие-нибудь подробности?

— Боюсь, что нет.

Ру еще раз попытался закинуть удочку.

— Возможно, ожидается небольшая перестрелка?

— Да, поэтому я и плачу по двадцать пять тысяч франков за человека.

Ру задумчиво покивал головой.

— Надолго они вам нужны?

— Дня два или три им придется посидеть в тихом уголке в сельской местности. Там они получат инструкции. Выполнение самой задачи займет не более трех-четырех часов.

Ру шумно вздохнул.

— Ну, хорошо. Мои условия такие: сто тысяч франков за услуги мне как агенту и по тридцать тысяч за каждого из восьми ребят. Я гарантирую, что они пристрелят кого угодно, только пальцем покажите.

— Похоже, я пришел как раз туда, куда надо.

Доннер щелкнул пальцами. Ставру, который стоял у двери, приблизился к столу и открыл черный портфель.

Портфель был набит пачками денег.

Доннер стал вытаскивать пачку за пачкой и бросать на стол.

— Сто двадцать тысяч им и пятьдесят — вам. Это половина. Остальное получите тогда, когда дело будет сделано.

Ру широко улыбнулся, сияя золотыми зубами.

— Мосье, вы мне нравитесь! Честное слово! Чтобы успешно завершить сделку, скажу, что уже собрал для вас несколько экземпляров. Можете выбрать сами. Если вы пройдете со мной, мы все уладим прямо сейчас.

Через несколько кварталов от клуба Доннер увидел вывеску, которая гласила: «Похоронное бюро Ру и сыновья».

Входя в дверь под вывеской, Ру пояснил:

— Я открыл эту контору, чтобы иметь законную крышу для некоторых своих операций, но мой единственный сын, Поль, вполне серьезно занялся этим делом.

— Ну, о вкусах не спорят, — усмехнулся Доннер.

Ру провел их по длинному темному коридору, по обеим сторонам которого находились альковы. В некоторых из них действительно стояли гробы. В воздухе висел тяжелый траурный запах цветов.

Из-за притворенной двери в конце коридора доносился приглушенный звук голосов. Ру открыл дверь, и они оказались в большом гараже, где стояли три катафалка и два грузовика. В гараже находилось человек двенадцать. Четверо играли в карты прямо на полу, остальные слонялись по гаражу, курили и разговаривали между собой.

Все они выглядели довольно круто, как и ожидал Доннер. Он опытным взглядом определил, что большинство из них — не новички в своем деле. Всем им было лет по сорок или около того.

Ру обернулся.

— Не могли бы вы подождать пару минут за дверью? Я хочу объяснить им ситуацию. — Он слабо улыбнулся. — Я всегда стараюсь достичь определенного взаимопонимания с людьми, которых нанимаю. Вы меня понимаете, мосье?

— Конечно, — согласился Доннер.

Они со Ставру вышли во двор через заднюю дверь. Доннер достал сигарету, а Ставру поднес ему зажигалку.

— Справишься с ними? — спросил Доннер. — Похоже, суровые ребята.

— Не очень, если взглянуть повнимательней, — ответил Ставру.

— Ладно, посмотрим.

Ру открыл дверь.

— Входите, господа.

Все люди стояли, построившись в одну шеренгу.

— Я объяснил им, — сказал Ру. — Они готовы принять участие. Выбор за вами.

Доннер отобрал восемь человек, которые, по его мнению, выглядели отъявленными негодяями. Когда он дошел до конца шеренги, указывая пальцем в грудь тем, кого предпочел, самый последний, здоровенный мужик со сломанным носом и коротко остриженными рыжими волосами, вдруг рявкнул:

— Дерьмо!

И плюнул на левый ботинок Доннера.

Доннер отвесил ему пощечину. Человек от неожиданности опешил, затем пришел в ярость и бросился на Доннера, как будто хотел уничтожить его. Между ними оказался Ставру. Он схватил рыжего за правую руку и молниеносным движением вывернул ее. Хрустнула кость, рыжий громко завопил от боли. Не отпуская руки, Ставру развернул его и швырнул головой в кучу ящиков, сложенных в углу. Человек упал и затих.

— Может быть, кто-то передумал? — поинтересовался Доннер и кивнул Ставру. — Должен предупредить вас, что мой друг будет над вами старшим.

Все молчали. Никто даже не пошевелился. Только Ру тяжело вздохнул и предложил Доннеру сигарету.

— Удивительно, как желание заработать иногда превращает человека в зверя, не так ли, мосье?

* * *

Фергюсон рано забрался в постель, хотя и не собирался спать. Он хотел еще поработать со своими бумагами, а в кровати ему было удобнее. Когда он уже решил закончить все дела на сегодня, раздался телефонный звонок. Звонил Гарри Фокс.

— Только что получено сообщение от Джорджа Корвина из Парижа, сэр. Рауль Монтера прибыл по расписанию. Гарсиа отвез его на квартиру на авеню де Нейи, рядом с Булонским лесом. Джордж дал Габриель его адрес.

— Хорошо, — одобрил Фергюсон.

— Я все-таки беспокоюсь насчет нее, сэр. Мы слишком уж много от нее требуем.

— Знаю. Но я думаю, она справится.

— Черт возьми, сэр, по сути, вы хотите, чтобы она послужила вашим целям и своими руками разрушила собственное счастье.

— Пожалуй, что так. Но, с другой стороны, Гарри, сколько человек уже погибло в Южной Атлантике и у нас, и у них? Мы должны прекратить эту бойню, или ты так не считаешь?

— Я вполне с вами согласен, сэр, — устало ответил Фокс.

— Когда прилетает Тони?

— Завтра, около пяти вечера по парижскому времени.

— Значит, отправляйся завтра в Париж. Вы с Корвином встретите его в аэропорту. Я хочу, чтобы ты сам посвятил его в наш план до мельчайших подробностей.

— Ему это не понравится, сэр. Я имею в виду участие в деле Габриель.

— Ты пытаешься убедить меня, что он до сих пор ее любит?

— Все не так просто. Они были женаты пять лет. Пусть у них не все гладко сложилось, но пять лет супружества нельзя просто взять и выкинуть за окно. Он не равнодушен к ней, если говорить старомодным языком. Ему не все равно, что с ней будет.

— Вот и отлично! Тогда можно с уверенностью сказать, что он не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое. Завтра вечером я жду тебя обратно.

— Хорошо, сэр.

— Что-нибудь еще, пока я не уснул?

— Не пора ли подключить к делу французов?

— Нет. Пока еще рано. Мы ведь не знаем, что задумал Доннер. Если французы арестуют его сейчас, то с помощью хорошего адвоката он через два часа окажется на свободе.

— Может быть, хотя бы поговорить с Пьером Гийоном?

— Я подумаю об этом, Гарри. А сейчас ложись спать.

Фергюсон положил трубку, откинулся на подушки и принялся думать, как он и обещал Гарри Фоксу.

Французская служба безопасности, СДЕСЕ, разделена на пять отделов. Наиболее интересный из них — Пятый отдел, который занимался борьбой с ОАС.^[9] Этот отдел возглавлял Пьер Гийон, один из старых друзей Фергюсона, но также и его вечный соперник.

Фергюсон потянулся к телефону и набрал код Парижа, потом подумал и положил трубку. Он знал, что рискует, что на карту поставлена вся его карьера. Но инстинкт, выработанный годами работы в разведке, подсказывал ему оставить все как есть, а своему инстинкту он всегда доверял. Он выключил свет, повернулся на бок и уснул.

* * *

В ту ночь Рауль Монтера спал удивительно хорошо. Усталость и напряжение последних недель взяли свое. Он проснулся только в десять часов утра. Вот уже несколько лот он регулярно совершал пробежки по утрам. От этой привычки он отступал тогда, когда летал на боевые задания в Рио-Гальсгосе.

Проснувшись, он пожелал доброго утра самому себе и Габриель, что стало уже ритуалом, потом поднялся с постели и подошел к окну. Шел сильный дождь, и Булонский лес терялся в серой дымке. Рауль вдруг почувствовал прилив бодрости Ему захотелось пробежаться, несмотря на погоду. В предыдущий вечер он так устал, что даже не распаковал вещи. Поэтому он сейчас взял свою сумку, достал оттуда тренировочный костюм, спортивные туфли, выпил стакан апельсинового сока и вышел на улицу.

Монтера любил дождь. В дождь он испытывал странное чувство покоя и безопасности, как будто находился в своем собственном мире, отгороженном от всех дождевой пеленой. Он побежал через парк, всей грудью вдыхая влажный воздух. Оказалось, что он не один в парке. Вокруг были и другие любители дождя. Кто-то бегал, как и он сам, кто-то выгуливал собак. Вдалеке, за деревьями, он даже заметил одинокую фигуру верхом на лошади.

Джордж Корвин, сидевший в молочном фургоне на авеню де Нейи, следил за Монтерой, когда тот бежал через парк к озеру. Аргентинец остановился перевести дух совсем близко от фургона, и Корвин сделал несколько снимков специальным фотоаппаратом через маленькое отверстие в стенке фургона.

Когда Монтера переходил через дорогу, направляясь домой, подъехал черный «мерседес» и остановился у тротуара. Из него вылез Гарсиа, за ним — Доннер и Белов.

— Ого! — пробормотал Корвин. — Сам старина Николай здесь собственной персоной!

Он сделал еще несколько снимков всей троицы, прежде чем они успели скрыться в подъезде.

Из машины появился Ставру, обошел вокруг нее и поправил стеклоочистители. Корвин на всякий случай снял и его.

— Прекрасный экземпляр для коллекции!

Ставру вернулся в «мерседес». Корвин тоже уселся поудобнее в своем фургоне, закурил и стал ждать.

* * *

Доннер сразу не понравился Монтере. В нем было что-то отталкивающее. Белов, напротив, показался аргентинцу очень симпатичным. Вполне разумный человек, который работал на своих. По крайней мере, это честно, хотя Монтера никогда особенно не любил коммунистов.

Он принес из кухни поднос и поставил на стол.

— Кофе, господа?

— А вы разве не будете, полковник? — спросил Доннер.

— Я никогда не пью кофе. Плохо сказывается на нервной системе. — Монтера снова вышел в кухню и вернулся, неся в руке чашку чая. — Только чай.

Доннер рассмеялся, и по этому смеху Монтера понял, что неприязнь была обоюдной.

— Я бы сказал, что это довольно необычно для латиноамериканца.

— Да, мы, даго, иногда выкидываем необычные штучки, — ответил Рауль. — Британский флот может это подтвердить.

— Я с вами полностью согласен, полковник, — мягко вмешался Белов. — Чай — очень полезный и приятный напиток. Мы, русские, любим чай.

— Давайте перейдем к делу, — напомнил Гарсиа. — Возможно, сеньор Доннер готов более подробно познакомить нас с планом операции?

— Разумеется, — отозвался Доннер. — Я только ждал, когда приедет полковник Монтера. Все закончится в течение двух ближайших дней, если нам ничего не помешает. Тянуть не следует, потому что, если верить сегодняшним газетам, британские войска в Сан-Карлосе готовы двинуться в в глубь острова.

Монтера закурил сигарету.

— Ну, хорошо, что вы предлагаете?

Доннер всегда считал, что реальные факты, положенные в основу полностью фальшивой версии, делают ее вполне убедительной.

— Как вы знаете, у ливийцев имеется солидный запас «Экзосетов». Но под нажимом остального арабского мира полковник Каддафи не смог поставить их Аргентине, как намеревался. По крайней мере, он не может сделать этого официальным путем. Но в большинстве случаев можно найти какие-то другие, окольные пути, не так ли?

— И что же? — спросил Монтера.

— Я снял дом в Бретани, недалеко от побережья, рядом со старым аэродромом, который остался со времен войны. Сейчас он заброшен, но полоса в отличном состоянии. Это место называется Ланей. Через два дня, может, через три, транспортный самолет «Геркулес» по пути из Италии в Ирландию сядет на аэродроме в Ланей, конечно, нелегально. Он будет иметь на борту десять ракет «Экзосет» последней модели.

— Пресвятая Дева Мария! — воскликнул Гарсиа.

— Вы, полковник Монтера, проверите груз. Если найдете его вполне удовлетворительным, позвоните в Париж, сеньору Гарсии, который немедленно переведет три миллиона фунтов золотом на счет в Женеве. Номер счета я скажу потом.

— Должен поздравить вас, сеньор, — негромко произнес Монтера. — В самом деле, это путь к окончанию войны.

— Я тоже так думаю, — согласился Доннер. — Далее, вы отправитесь на этом «Геркулесе», но не в Ирландию, а в Сенегал, в Дакар. Сенегальские власти довольно-таки либеральны, особенно когда речь идет о деньгах. Там «Геркулес» дозаправится и полетит в Рио. В Рио еще одна заправка, а затем — последняя часть путешествия, которое закончится на любой военной базе в Аргентине, где вам будет угодно.

Наступила тишина. Потом Гарсиа с каким-то тихим ужасом сказал:

— Потрясающе!

— А вы, полковник? — обратился Доннер к Монтере. — Вы не находите, что это потрясающе?

— Я профессиональный солдат, — ответил Монтера. — Мне не положено иметь свое мнение. Я просто выполняю то, что мне приказано. Когда я должен быть на месте?

— Послезавтра. Мы полетим туда на частном самолете. — Доннер встал. — А пока — можете отдыхать. Вы в Париже, дорогой мой. Я думаю, после Южной Атлантики вы заслужили небольшой отдых.

Монтера тоже поднялся и открыл дверь. Выходя, Доннер сказал:

— Я вам позвоню.

Когда они вышли, Гарсиа задержался на секунду.

— Что вы об этом думаете? — тихо спросил он.

— Не нравится он мне, — так же тихо ответил Монтера, — но я здесь не для того, чтобы рассуждать.

— Ладно, я пойду, — заторопился Гарсиа. — Если появится что-то важное, я вам позвоню. Если нет, полковник, то поступайте так, как советует сеньор Доннер — отдыхайте.

* * *

Габриель отправилась в Булонский лес на прогулку верхом. Дождь кончился, но народу было немного. Она спала плохо, не вставала с постели до полудня и чувствовала себя совсем разбитой. Ее буквально мутило от мысли о предстоящем задании.

Снова начал накрапывать дождь. Джордж Корвин укрылся под большим дубом. Он наблюдал, как Габриель скачет по парку, почти тем же самым путем, каким бегал утром Монтера. От быстрой езды ее щеки раскраснелись. Увидев Корвина, она натянула поводья и остановила лошадь.

— А, это вы!

Габриель спрыгнула на землю, и Корвин подал ей несколько снимков, которые сделал сегодня утром.

— Вот, взгляните. Я пока подержу лошадь.

Она посмотрела на первую фотографию.

— Вот этот, маленький, Хуан Гарсиа, — объяснил Корвин. — Большой — Феликс Доннер, а вот это — Белов, человек из КГБ. Ну, Монтеру вы знаете.

Габриель смотрела на снимок, и ее сердце сжалось. Она перевела взгляд на следующую фотографию.

— А это Янни Ставру, правая рука Доннера. Суровый парень.

Она просмотрела остальные фотографии, задержавшись на той, где Монтера бежал через парк. Снимок получился очень хороший, лицо Рауля было ясным и спокойным. Она почувствовала такой прилив нежности и любви к нему, что у нее не хватило сил смотреть. Габриель вернула снимок Корвину и взяла у него поводья.

— У вас все в порядке? — спросил Корвин.

— Что у меня может быть не в порядке? Когда приедет Тони?

— Около пяти часов сегодня. Гарри Фокс появится здесь еще раньше. Бригадир хочет, чтобы он провел небольшой инструктаж с вашим мужем, прежде чем тот увидит вас.

— Он не мой муж, мистер Корвин. — Габриель села в седло. — Грубая ошибка с вашей стороны. В нашем деле нельзя допускать ошибок, даже маленьких.

Конечно, она была права. Странно, но Корвин совсем не разозлился на нее за язвительное замечание. Он молча смотрел ей вслед.

* * *

Корвин, Джексон и Тони Вильерс поднялись на лифте на десятый этаж дома на улице Виктора Гюго.

— Это небольшая служебная квартира, — пояснил Корвин. — Пришлось снять ее на месяц, на меньший срок она не сдается.

— Думаю, что бюджет департамента не сильно пострадает, — усмехнулся Вильерс.

— Я снял именно эту квартиру, потому что рядом живет Габриель. Очень удобно. — Его улыбка сразу померкла, когда он взглянул в лицо Тони Вильерса.

— Я знаю, где она живет, или это не пришло вам в голову?

Тони и сам удивился, что разозлился из-за такой мелочи. Просто он устал, вот в чем причина. Слишком устал. Кроме того, мысль о Фергюсоне приводила его в бешенство.

Лифт остановился, они вышли. Корвин достал ключ и открыл дверь. Потом предал ключ Вильерсу.

— Он ваш.

Корвин вошел первым, остальные — за ним. Квартира была маленькая, опрятная, в функциональном стиле и больше походила на номер в отеле.

У окна сидел Гарри Фокс и читал газету.

— Что-нибудь интересное? — спросил Вильерс.

— Да нет, ничего. — Фокс отложил газету. — Ожидается наступление из бухты Сан-Карлос.

Вильерс бросил сумку на кровать.

— Ладно, Гарри, перестанем валять дурака. Я хочу знать, что происходит. Когда я в последний раз виделся с Фергюсоном, он пообещал, что не будет больше трогать Габриель. Что он опять затеял?

— Тебе это не понравится, Тони.

Вильерс взглянул на Джексона.

— Налей-ка нам всем выпить, Харви. Кажется, мне это понадобится. Ну, выкладывай, что там у вас, — обратился он к Фоксу.

* * *

В усадьбе Мезон-Блан старый цыган Морис Губер и его сын Поль ставили силки на кроликов в роще недалеко от дома. Они увидели, как во двор дома въехал грузовик. Несколько человек выпрыгнули из кузова, двое остались. Они стали выгружать что-то из машины. Из кабины грузовика вылез Ставру и отпер ворота конюшни.

— Это человек мосье Доннера, — сказал Поль Губер. — У него еще такое смешное имя.

— Это единственное, что в нем смешного, — ответил отец. — Ставру. — Он взял ружье. — Пойдем, посмотрим, что там такое.

Когда они приблизились, Ставру как раз вышел из конюшни. Он облокотился о крыло грузовика, закурил и молча уставился на цыган.

— Бонжур, мосье, — приветствовал его Морис Губер. — Сегодня вас много.

— Ага, — буркнул Ставру.

— А мосье Доннер тоже приехал?

— Он, наверное, приедет завтра.

Поль Губер нервно переминался с ноги на ногу под тяжелым взглядом Ставру.

— Может, вам помочь чем-нибудь? — спросил старый цыган.

— Смотрите, чтобы чужие здесь не шлялись. — Ставру достал из бумажника две банкноты по тысяче франков и протянул цыганам. — Понятно?

— Понятно, мосье, — Губер взял деньги. — В конце концов — ваше дело есть ваше дело. Если заметим что-то необычное, мы дадим вам знать.

Ставру проводил их взглядом и вернулся в конюшню, где его люди разбирали ящики, которые они выгрузили из машины.

— Ладно, становись! — скомандовал Ставру. — Бегом!

Они моментально выполнили команду, выстроившись в одну шеренгу и встав по стойке «смирно». Ставру не спеша прошел вдоль строя.

— Зарубите себе на носу, вы теперь снова в армии. И чем скорее вы это усвоите, тем лучше.

* * *

Корвин взял напрокат «ситроен», в котором они отправились на улицу Виктора Гюго, где жила Габриель. Джексон сидел за рулем, Гарри Фокс и Вильерс устроились сзади.

— Вот такие дела, — закончил Фокс свой рассказ. — Теперь ты знаешь, что к чему.

— Похоже, что да, — неопределенно пробормотал Тони.

— И еще одна вещь. Этот профессор Бернар, о котором я говорил, продолжает держать связь с аргентинцами. Они звонят ему из Буэнос-Айреса, и он дает им всякие технические консультации по «Экзосетам», которых у них осталось не так уж много. Наши люди в посольстве перехватили вчера вечером два телефонных звонка.

— Это плохо, — заметил Вильерс.

— Знаю. Бригадир Фергюсон считает, что так не должно продолжаться. Он хочет, чтобы ты об этом позаботился, пока ты здесь, раз уж обстоятельства так сложились.

— Хорошо, — согласился Вильерс.

— А теперь, если сержант-майор не возражает, я попросил бы отвезти меня в аэропорт Шарля до Голля. Я как раз успею на последний рейс в Лондон.

— Харви, отвези капитана Фокса, — распорядился Вильерс. — Я выйду и прогуляюсь пешком. Увидимся позже.

Он вышел из машины. Фокс приоткрыл дверцу.

— Тони!

Вильерс обернулся.

— В чем дело?

— Ты все-таки поаккуратнее с ней.

Вильерс посмотрел на Фокса без всякого выражения, сунул руки в карманы, повернулся и, не говоря ни слова, направился к подъезду дома, где жила Габриель.

* * *

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он.

Она стояла у камина. Искусственное пламя бросало блики на искусственные поленья. Она была в шелковом спортивном костюме, босая, волосы стянуты в узел на затылке.

— Ты тоже неплохо. Как там было?

— Как в горной Шотландии в ненастный день. — Он хрипло рассмеялся. — Я даже думаю, что мы могли бы отдать Фолкленды аргентинцам. Пустая земля. Я бы лучше попытался вернуть Оман, например.

— Ну, ладно, Тони, — вздохнула она. — Во что мы теперь играем?

Внезапно он почувствовал, что между ними нет враждебности. Появилось какое-то тепло, взаимопонимание. Не любовь, любовь ушла, возможно, ее никогда и не было, но все же сохранилось что-то, и оба они знали, что это «что-то» останется с ними до конца дней.

— В игру, моя дорогая. — Вильерс подошел к буфету и налил себе бренди. — Все мы играем в игру, начиная от премьер-министра, Гальтьери, Рейгана — и ниже, на всех уровнях.

— А ты, Тони? В какую игру ты играешь все эти годы? В игру со смертью?

Он усмехнулся.

— Господи, Габриель, думаешь, я сам не задавал себе этого вопроса тысячу раз? Но ответа так и не нашел.

Она нахмурилась, задумавшись о чем-то, и села в кресло.

— Понимаешь, Тони, я думаю — мы играем в игру, или она играет с нами? Можем мы остановиться, если захотим, или обречены вечно следовать каким-то правилам, которые кто-то установил, не спросив нас?

Тони снова почувствовал близость между ними, как в прежние времена. Он сел напротив нее.

— Этот Монтера… Ты его любишь?

— Да, — просто ответила она.

— Думаешь, ты сможешь справиться со своим заданием?

— Надеюсь. Фергюсон очень рассчитывает на меня. Я — его последняя козырная карта.

— Когда-нибудь я перееду его очень большим грузовиком, — заявил Тони. Она улыбнулась, и он взял ее руки в свои. — Вот это лучше. Давай обсудим, как ты сможешь встретиться со своим Монтерой.

— Не знаю. Ты уже что-то придумал?

— Все очень просто. Корвин сказал, что видел, как Монтера бегал в Булонском лесу вчера утром.

— Ну и что?

— Он бегает хорошо, а это значит, что он регулярно тренируется. Более того, в такой дождь могут бегать только фанатики, которые не хотят пропустить ни одного дня. Я уверен, что завтра он тоже появится.

— А что должна делать я?

— Ты можешь поехать покататься верхом. Слушай, сейчас все объясню.

Когда он закончил, она вяло улыбнулась.

— Ты всегда такой изобретательный, Тони.

— Только в некоторых вещах. — Он поднялся. — Я буду присматривать за тобой. Сиди, не вставай, я знаю, где выход.

Поколебавшись немного, он взял ее за руку. Она крепко сжала его ладонь и подняла голову. Ее лицо стало печальным.

— Я люблю его, Тони, хотя это выглядит нелепо. Но о такой любви я читала только в романах или в стихах. Любовь с первого взгляда. Она захватила меня полностью, и я ничего не могу с этим поделать.

— Я понимаю.

— А теперь, — продолжала она, сжав кулаки, — я сама все порчу, и выбора у меня нет. Ты, наверное, скажешь, что это ирония судьбы?

Он заметил в ее глазах слезы. Что он мог ответить ей? Ответа не было. Только злость на самого себя, на Фергюсона, на этот мир, в котором мы все живем. Он поцеловал ее в лоб и тихо вышел.

Глава 11

На следующее утро шел дождь, но Габриель все же взяла лошадь и ждала у края леса, как сказал ей Вильерс. Было тихо, только монотонно шелестели по листьям капли дождя. Все выглядело каким-то нереальным, и она не могла отделаться от странного чувства, что наблюдает за собой со стороны, как во сне.

Далеко за деревьями, у озера, появилась фигура в черном тренировочном костюме. Рауль! Она сразу узнала его. Выждав несколько секунд, как ей велели, она тронула лошадь.

Вдруг справа от нее, в кустах, послышался какой-то шорох и из-за деревьев показались двое мужчин. Один бородатый, в дождевике. Другой — моложе, с длинными светлыми волосами, в джинсах и залатанной куртке. Она сразу почувствовала, что от этих двоих у нее будут неприятности.

Бородатый выбежал перед лошадью, размахивая руками. Лошадь попятилась, и он схватил ее за поводья. Молодой поймал Габриель за руку. Она вскрикнула от страха, и в ту же секунду ее стащили с седла.

Бородатый держал ее сзади за руки, а тот, что был в джинсах, полез ей под куртку, стараясь схватить за грудь. Испуганная лошадь убежала, а бородатый сказал:

— Тащим ее в кусты!

Она снова закричала, но не от страха, а от гнева, сопротивляясь изо всех сил.

* * *

Монтера услышал первый крик Габриель, остановился и увидел, как ее стащили с лошади. Он не узнал ее, но понял, что женщина попала в беду. Монтера побежал в ту сторону.

Когда он приблизился, бесшумно, в своих спортивных туфлях, Габриель была уже на земле, бородатый пытался затащить ее в кусты, а молодой стоял рядом и смотрел. Монтера налетел на молодого, как ураган, ударив его по почкам. Парень закричал и упал на колени. Бородатый поднял голову, и Монтера ударил его ногой в лицо.

Мягкая резиновая подошва не причинила особого вреда. Бородатый упал, по тут же вскочил на ноги и выхватил из кармана нож.

В этот момент Габриель повернулась, и Монтера увидел ее лицо. Он в замешательстве остановился, потом инстинктивно сделал шаг в ее сторону.

Бородатый бросился на него, Габриель вскрикнула, предупреждая от опасности. Монтера оттолкнул ее в сторону и повернулся на одной ноге, как тореро. Бородатый проскочил мимо.

Теперь Монтера был в такой ярости, какой, кажется, не испытывал никогда в жизни. Он пригнулся, слегка согнул ноги в коленях и ждал нового нападения. Бородатый снова кинулся на него, держа перед собой нож. Монтера поймал его за руку и вывернул так, что она хрустнула. Бородатый завопил от боли. Монтера нанес ему сокрушительный удар ребром ладони по шее, и тот рухнул как подкошенный.

Длинноволосого тошнило. Он стоял, согнувшись пополам и держась обеими руками за живот. Габриель прислонилась к дереву. Ее лицо было бледно и перепачкано грязью.

— Габриель! О, Боже мой!

Он вдруг рассмеялся, взял ее за руки, глядя ей прямо в глаза.

— Ты никогда не делаешь дела наполовину, да? — спросила она дрожащим голосом.

Рауль окинул взглядом своих врагов.

— Какой смысл? В таких делах надо доводить дело до конца или сматываться. Я приведу твою лошадь.

Лошадь мирно паслась неподалеку. Он взял ее под уздцы и подвел к Габриель.

— Сядешь верхом?

— Нет, не хочу.

Бородатый застонал и попытался сесть. Длинноволосый обессиленно обнял дерево.

— Что нам сделать с этими скотами? Сдать в полицию? — спросил Монтера.

— Не надо, оставь их. Они уже получили свое.

Рауль и Габриель пошли к воротам.

— Удивительно, просто удивительно! — говорил Монтера. — Я прилетел только вчера. У меня нет твоего парижского адреса, но я звонил тебе в Лондон. Никто не ответил.

— Конечно, нет! Ведь я же здесь! Но почему ты здесь? Ты же был на войне. Почему ты не в Буэнос-Айресе?

— Длинная история. Я остановился недалеко, прямо через дорогу, на авеню де Нейи. А ты где живешь?

— Моя квартира на улице Виктора Гюго.

— Тоже недалеко, — улыбнулся он. — Ко мне пойдем или к тебе?

Ее радость была так велика, что на какое-то время она забыла обо всем на свете.

— О, Рауль, как я рада видеть тебя!

— Счастливый случай снова свел нас. Наверное, это судьба!

Ее глаза искрились счастьем, на губах была улыбка, которую он так хорошо помнил.

— Кажется, тебе сейчас не помешала бы горячая ванна, — сказал он.

— Моя машина стоит возле конюшни.

— Так чего же мы ждем?

Он обнял ее за талию одной рукой, держа в другой поводья лошади. Они направились к выходу из парка.

* * *

Когда Монтера и Габриель ушли, Тони Вильерс и Харви Джексон появились из-за деревьев и приблизились к двоим нападавшим. Бородатый поднялся на ноги. Он держался за сломанную руку, сморщившись от боли. Длинноволосого опять тошнило.

— Я сказал вам напугать ее немного — и все! — рявкнул Вильерс. — Но вы начали умничать. И получили то, на что сами напросились!

Джексон достал из бумажника несколько банкнот и сунул их в карман рубашки бородатого.

— Пять тысяч франков.

— Мало! — заявил бородатый. — Он сломал мне руку.

— Значит, тебе не повезло, — на плохом французском ответил Джексон.

Вильерс был зол. Он вспомнил, как Габриель билась в руках этих негодяев. Отчасти он злился на себя, потому что сам устроил этот спектакль.

— Мы можем тебе и вторую сломать, — угрожающим тоном пообещал он.

Бородатый в испуге отшатнулся.

— Нет! Хватит, все нормально!

Он схватил молодого здоровой рукой за плечо и потащил за собой. Через минуту они скрылись.

Джексон презрительно сплюнул.

— Хулиганье! Ни на что не годятся.

Вильерс не ответил. Он уже шел к дороге, мрачно опустив голову.

* * *

Квартира на улице Виктора Гюго была большая и просторная. Высокие потолки, большие окна. Мебель простая, но очень оригинальная, светло-зеленые шторы, несколько картин импрессионистов на белых стенах.

Монтера погрузился в огромную малахитовую ванну, утопленную в пол. Габриель вышла из кухни, совершенно обнаженная, держа поднос с двумя чашками чая. Она подала ему одну чашку и тоже спустилась в ванну.

— За нас! — сказал он, подняв чашку.

— За нас.

В этот момент она была готова забыть ужасную ситуацию, в которой оказалась, она могла думать только о настоящем и наслаждаться близостью с любимым человеком.

Рауль удобно привалился к стенке ванны и сделал несколько глотков чая.

— Тебе не кажется, что все это уже было с нами когда-то?

Она нахмурилась и провела пальцем по полузажившему рубцу длиной шесть или семь дюймов на его плече.

— Откуда это?

— Осколок снаряда. В тот день мне просто повезло.

Ей пришлось притвориться, что она ничего не знает.

— Так ты летаешь? Летаешь на Фолкленды?

— Мальвины, — поправил он. — Никогда не забывай об этом. Да, я летаю на штурмовиках «Скайхок». Он называется «Габриель», и его каждый день показывают по телевизору в «Новостях», даже по несколько раз.

— Ты шутишь?

— Ничуть. Твое имя написано на борту большими красивыми буквами, как раз под кабиной. Так что ты все время со мной, когда я летаю в залив Сан-Карлос, любовь моя.

Она вспомнила, как однажды в магазине «Харродз» видела по телевизору бой в заливе Сан-Карлос, вспомнила голос комментатора, звуки взрывов и горящий самолет.

— Да, — грустно продолжал он, — кто бы мог подумать, что я стану звездой телеэкрана в таком возрасте!

— В твоем возрасте летать на реактивном самолете просто глупо! — Она нежно погладила его по щеке. — Там очень опасно, Рауль?

Его глаза наполнились болью воспоминаний.

— Когда я улетел из Рио-Гальегоса, мы потеряли почти половину наших летчиков. Молодые, здоровые ребята, Габриель! Им бы еще жить да жить!

Она инстинктивно почувствовала его боль.

— Расскажи мне все, Рауль. Тебе станет легче. Поделись со мной всем, что тебя тревожит.

Он крепко сжал ее руки в своих ладонях и заглянул ей в глаза.

— Помнишь, я рассказывал тебе о своем дяде, который стал тореро?

— Помню.

— Перед выходом на арену он всегда молился Деве Марии, чтобы она уберегла его от смерти. За последние несколько недель я много раз летал прямо в пасть к смерти.

— Но зачем, Рауль? Почему?

— Потому что это моя работа. Я летчик. И у меня нет выбора. Такой уж я есть. Я не могу сидеть за столом где-нибудь в штабе, когда гибнут молодые ребята. Я должен быть с ними. Знаешь, как мы называем залив Сан-Карлос? Долина смерти.

Его взгляд стал жестким, кожа на скулах натянулась.

— На корриде есть красная дверь, которая ведет на арену. Через эту дверь выпускают быков. Она называется Воротами страха. В эти ворота входит смерть — черный зверь, который хочет тебя убить. Когда я летаю в Сан-Карлос, единственное, что держит ту дверь закрытой, — ты. Однажды моя машина была так повреждена, что уже не слушалась управления. Я приготовился катапультироваться, как почувствовал запах твоих духов «Опиум», клянусь тебе. Как будто ты была рядом со мной.

— И что потом?

Он улыбнулся, напряжение ушло.

— Ты же видишь, я — здесь. Мне нужно повесить твою фотографию в кабине и написать: «Я — Габриель. Лети на мне». Ты подаришь мне свою фотографию? Я возьму ее с собой.

— Ты хочешь сказать, что вернешься и опять начнешь летать?

Он пожал плечами.

— Я здесь всего на несколько дней. Не знаю, что будет, когда вернусь.

— А что ты делаешь здесь?

— Прилетел по заданию нашего правительства. — В сущности, он говорил правду. — Эмбарго на поставки оружия, которое установили французы, вызвало у нас некоторые проблемы. Ну, хватит об этом. Лучше расскажи, чем ты занимаешься?

— Я сейчас работаю для «Пари матч».

— А твой почтенный отец снабжает тебя всем необходимым для жизни?

— Конечно.

— Я так и думал. На одной стене — Дега, на другой — Моне.

Она придвинулась к нему и поцеловала в губы, просунув язык ему в рот.

— Я совсем забыла, какой ты роскошный!

— Опять это слово! — усмехнулся он. — Неужели ты ни о чем другом думать не можешь?

— Сейчас — нет. А потом — посмотрим.

Позже, когда они лежали в постели, она приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо. Рауль спал.

Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак. Вдруг он широко раскрыл глаза и сел. На лбу появились капли холодного пота.

Габриель уложила его обратно на подушки, вытерла ему лоб и ласково поцеловала, как ребенка.

— Все хорошо. Я здесь.

Он слабо улыбнулся.

— Мне опять приснился тот же сон. Он часто снится. Помнишь, я говорил тебе в Лондоне?

— Сон про орла?

— Да. Он падает прямо на меня, кажется, его когти сейчас вонзятся в мое тело.

— А ты вспомни, что я тебе тогда сказала. Опусти закрылки. Орлы тоже иногда промахиваются.

Он притянул ее к себе и поцеловал в шею.

— Как хорошо ты пахнешь! Таким женским теплом… Наверное, я говорю глупости. Иногда я не знаю, как себя держать с женщинами.

— Я объясню тебе, как себя держать. — Она тесно прижалась к нему. — Я — Габриель, лети на мне!

* * *

Когда она проснулась, его не было. Она почему-то испугалась. Сев в постели, она посмотрела на часы. Четыре. И тут он вошел, в старом спортивном костюме, с газетой в руке.

— Я нашел это в твоем почтовом ящике.

Габриель пододвинулась на край кровати и опустила ноги на пол.

— Что-нибудь интересное?

— Да. Британские войска начали наступление с плацдарма в заливе Сан-Карлос. Наши «Скайхоки» атаковали их на земле. Два самолета сбиты. — Монтера бросил газету на кровать и провел рукой по лицу. — Идем, прогуляемся.

— Сейчас. Дай мне пять минут.

Когда она вышла в гостиную, он сидел в кресле и курил сигарету. Она была в джинсах и в плаще, который он помнил еще по Лондону.

Они спустились вниз, сели в машину и поехали в Булонский лес. Там они пошли пешком, держась за руки. Говорили мало.

— Ты сейчас выглядишь лучше. Спокойней, — сказала Габриель.

— Это благодаря тебе, — ответил он. — Одни люди любят наркотики, другие — выпивку, а я люблю Габриель. Это лучше всего.

Она остановилась и поцеловала его.

— Какой ты милый, Рауль! Я не знаю никого лучше тебя на всем свете.

— Это ты меня сделала таким. Мне хочется быть лучше для тебя.

Они пошли назад, к тому месту, где оставили машину.

— Что будет с нами? — задумчиво произнесла она.

— Ты хочешь сказать, честные ли у меня намерения? Мне кажется, еще в Лондоне я дал это понять. Я женюсь на тебе, как только смогу. Таким образом, я заполучу Моне и Дега.

— А в ближайшем будущем?

— Еще пару дней мы можем быть счастливы, потом мне придется вернуться в Аргентину.

Она с большим трудом старалась казаться веселой.

— По крайней мере, сегодняшний вечер — наш. Давай пойдем куда-нибудь, где мы сможем поужинать и потанцевать. И быть только вдвоем.

— Куда ты предлагаешь?

— На Монмартре есть ресторанчик, который называется «У Пако». Он бразилец. У него чудесная музыка.

— Тогда пойдем к Пако. Я зайду за тобой в восемь часов. Хорошо?

— Отлично!

У газетного киоска, за стоянкой, Габриель заметила Тони Вильерса. Она разозлилась, но постаралась не подать виду.

— Я отвезу тебя домой, — сказала она, открывая дверцу машины.

Когда они подъехали к дому Монтеры, она вышла из машины вместе с ним. Они поговорили еще несколько минут, потом она уехала.

На другой стороне улицы сидел на скамейке и читал газету один из людей Белова. Он заметил номер её «мерседеса». Когда Монтера скрылся в подъезде, человек тоже встал и ушел.

* * *

Вернувшись к себе домой, Габриель принялась ходить взад-вперед по комнате, ожидая звонка в дверь. Когда звонок раздался, она быстро открыла и впустила Вильерса.

— Что у нас? — спросил он. — Какие новости?

— Он здесь по заданию правительства в связи с эмбарго на поставки вооружения.

— Довольно туманно. Еще что-нибудь?

— Да. Я не хочу, чтобы ты все время наступал мне на пятки. Серьезно. Мне и так тяжело.

— Значит, я тебе мешаю?

— Если хочешь, можешь сказать и так. А сегодня вечером ты мне уж точно не нужен. Мы ужинаем на Монмартре.

— А потом вы вернетесь сюда?

Она открыла дверь.

— Все, Тони.

— Не волнуйся, — сказал он, — у нас с Харви сегодня есть другая работенка.

Он ушел, а Габриель опять приняла ванну, второй раз за этот день. Она с нетерпением ждала вечера. Что бы ни случилось потом, сегодняшний вечер принадлежал им.

* * *

Доннер принимал душ, когда вошла Ванда и протянула ему телефонную трубку.

— Белов хочет тебе что-то сказать.

Доннер вытер руки и взял трубку.

— Привет, Николай! Чем могу?

Некоторое время он молча слушал, потом сказал:

— Да, очень интересно. Держи меня в курсе. Если они пойдут куда-то, скажем, сегодня вечером, сообщи мне.

Он вернул Ванде трубку.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Кажется, наш герой нашел себе подружку. Белов говорит, что она весьма красивая молодая особа, которая живет на улице Виктора Гюго.

— Это значит, что у нее есть деньги, — заметила Ванда.

— Резонно. Зовут ее — Габриель Легран. Белов будет держать меня в курсе событий. Должен сказать, что, если она действительно такая красивая, как он говорит, то, пожалуй стоит взглянуть на нее.

— Пожалуй. — Ванда обиженно поджала губы. — Хочешь что-нибудь еще?

— Да. Потри мне спину.

— Как скажешь.

Ванда начала медленно раздеваться. Она со страхом думала о незнакомой женщине, которую никогда не видела. Каким-то шестым чувством она поняла, что у нее могут возникнуть проблемы.

* * *

Монтера привез с собой только один костюм, подходящий для выхода. Его он и надел сейчас — однобортный темно-синий пиджак, простую белую рубашку и черный галстук.

— Какой ты элегантный! — заметила Габриель, когда они сели в такси.

— Рядом с тобой меня просто не видно, — засмеялся он.

Она была в коротком серебристом платье, в том самом, которое надевала во время их первой встречи в посольстве Аргентины в Лондоне.

— В тот раз ты познакомила меня с романтикой ночной набережной Темзы, — сказал Монтера. — Интересно, что ты припасла на сегодня?

— Ничего, — улыбнулась Габриель. — Только себя.

* * *

Доннер смотрел по телевизору последние новости о Фолклендских островах, когда опять позвонил Белов.

— Они отправились в город. В бразильский ресторанчик на Монмартре, который называется «У Пако».

— Интересно, — ответил Доннер. — Еда там приличная?

— Вполне. И музыка замечательная. Кстати, подруга Монтеры — дочь очень богатого промышленника Мориса Леграна.

— На чем он специализируется?

— На всем. Живет в Марселе. Если он вдруг разорится — лопнет Национальный банк Франции.

— Все интереснее и интереснее, — пробормотал Доннер. — Ладно, предоставь это мне. — Он положил трубку и повернулся к Ванде, которая листала журнал в кресле у камина. — Давай, одевайся. Поедем, потанцуем немного.

* * *

Поговорив с Доннером, Белов некоторое время задумчиво сидел у телефона. Ирина Вронская принесла кофе. Она сразу заметила, что Николай чем-то озабочен.

— Что-нибудь не так?

— Еще не знаю. Меня беспокоит эта женщина — Легран. Что-то здесь не сходится.

— Что именно? — спросила Ирина, разливая кофе.

— Не знаю, — раздраженно ответил Белов. — В этом-то и вся загвоздка.

Она подала ему чашку.

— Так не ломай себе голову и сделай как обычно, — посоветовала она. — Проверь ее.

— Прекрасная идея. Завтра же с утра и начнем. — Он отхлебнул кофе и поморщился. — Монтера прав. Дрянь, а не кофе. Как насчет чашечки чая?

Глава 12

У Пако было весело и полно народу. Небольшой оркестр из пяти музыкантов играл почти без передышки. Габриель и Рауль взяли отдельную кабинку, откуда могли видеть все, что делалось в ресторане, а им самим никто не мешал. Она заказала себе виски, а он — минеральную воду.

— Ты все еще не пьешь? — удивилась она.

— Я должен оставаться в форме сегодня. Пожилой мужчина, молодая женщина — знаешь, что бывает в таких случаях?

— Пока что ты держишься молодцом, — заметила она. — А на таблетках можешь протянуть довольно долго. Но меня, конечно, интересуют только твои деньги.

— Вот тут ты ошиблась, — возразил он. — Это меня интересуют твои деньги. Знаешь, какая инфляция в Аргентине? Когда война закончится, даже для семейства Монтеры наступят тяжелые времена.

Упоминание о войне вернуло ее к действительности. Она совсем некстати вспомнила о своем задании.

— Ладно, идем танцевать. — Она потянула его за руку.

Оркестр играл боссанову. Монтера оказался прекрасным танцором. Он тонко чувствовал музыку и вел партнершу в такт. Когда мелодия закончилась, Габриель сказала:

— Ты отлично танцуешь. Тебе бы надо быть профессионалом.

— То же самое говорит моя мама. Она считает, что благородный сеньор не должен танцевать слишком хорошо. — Он улыбнулся. — А мне нравится. Мальчишкой я часто пропадал в барах, где танцевали танго. Для аргентинца танго — единственный настоящий танец. В нем — все. Борьба, счастье, горе, любовь, жизнь, смерть. Ты танцуешь танго?

— Да.

Монтера обернулся к руководителю оркестра.

— Эй, компадре, как насчет настоящего танго? Что-нибудь такое, чтобы проняло до самого сердца.

— А, я вижу, сеньор — аргентинец? Я узнаю ваш акцент. Так далеко от дома! Хорошо, специально для вас и для вашей дамы!

Он исчез, а через мгновение появился снова, держа в руках небольшой инструмент, чуть побольше концертины.

— Ага, — одобрительно заметил Монтера. — Сейчас будет настоящая музыка. Вот этот инструмент мы называем бандеон.

— Красивое название.

— А звучит он еще лучше. Послушай!

Руководитель оркестра начал играть под аккомпанемент только скрипки и пианино. Музыка что-то глубоко тронула в душе Габриель, она говорила о какой-то неясной печали, о жажде любви, о том, ради чего стоит жить и умереть.

Они танцевали, как один человек. Габриель никогда не думала, что можно так танцевать. Он был великолепным партнером, внимательным и нежным. В его улыбке светилась любовь, как бескорыстный дар, взамен которого он ничего не требовал.

Их танец привлек к себе всеобщее внимание. Феликс Доннер, сидевший с Вандой у стойки бара, тоже с интересом наблюдал за ними.

— Боже ты мой! — восхищенно воскликнул он. — Какая женщина! В жизни такой не видел.

Ванда потупилась.

— В таком платье любая женщина покажется красивой.

— К черту платье! Она будет выглядеть так в чем угодно, и даже совсем без всего.

Музыка смолкла. Монтера и Габриель замерли и несколько секунд стояли неподвижно. В зале зааплодировали.

— Ты и правда так сильно меня любишь? — как бы удивляясь, произнесла она.

— У меня нет выбора, — ответил он. — Ты спрашивала, почему я летаю. Я сказал — потому, что такой уж я есть. Спроси, почему я люблю тебя. Я отвечу так же. Потому что такой уж я есть.

Габриель охватило чувство спокойствия и уверенности. Она взяла его за руку.

— Идем за столик.

Они заказали бутылку «Дом Периньон».

— В Буэнос-Айресе танго — это образ жизни. Я поведу тебя в старый квартал, в Сан-Тельмо. Там танцуют танго так, как нигде в мире. Там за один вечер из тебя сделают эксперта.

— Когда? — спросила Габриель. — Когда это будет?

— Черт побери! — раздался вдруг рядом голос Феликса Доннера. — Сеньор Монтера. Какой приятный сюрприз!

Он стоял возле столика, глядя прямо на них. Рядом с ним была Ванда. Монтера нехотя поднялся.

* * *

Шел дождь. Поль Бернар вылез из такси на углу улицы недалеко от Сены и расплатился с шофером. Это был район складов и транспортных контор, весьма оживленный днем, но совершенно безлюдный вечером. Профессор Бернар двинулся по тротуару, разыскивая адрес, который Гарсиа оставил для него, позвонив в Сорбонну. Аргентинец хотел срочно встретиться с ним, но, не застав Бернара на месте, продиктовал адрес секретарше.

Вскоре он нашел то, что искал — вывеску на одном из складов: «Лебель и Компания». Рядом с воротами он увидел маленькую дверь. Бернар толкнул ее, и она открылась. Он проскользнул внутрь. В складе было темно, но в небольшой стеклянной кабинке наверху горел свет.

— Гарсиа! — позвал профессор. — Вы здесь?

За матовым стеклом появился темный силуэт человека. Дверь кабинки приоткрылась, и кто-то произнес приглушенным голосом:

— Поднимайтесь.

Бернар бодро затопал по скрипучим деревянным ступеням.

— У меня времени не очень много, — говорил он, поднимаясь. — Одна из моих студенток, очень приятная девушка, пригласила меня поужинать с ней и проверить ее курсовую работу. Если все удачно сложится, я буду занят до утра.

Он распахнул дверь и увидел Тони Вильерса, сидевшего за столом прямо перед ним.

— Кто вы такой? — удивленно спросил Бернар. — Где Гарсиа?

— Не смог прийти, — ответил Вильерс.

Дверь позади Бернара закрылась. Он обернулся. За его спиной стоял Харви Джексон. Профессор почувствовал внезапный страх.

— Что происходит?

Джексон схватил его за плечи и усадил на стул.

— Сиди и помалкивай! Говорить будешь, только когда тебя спросят.

Вильерс достал из одного кармана «смит-и-вессон», а из другого — глушитель и прикрутил его к стволу.

— Вот эта штука нужна для того, чтобы было меньше шума, когда я выстрелю, — объяснил Тони. — Но я думаю, вы и сами это знаете, профессор.

— Послушайте, в чем дело? — воскликнул Бернар.

Вильерс положил «смит-и-вессон» на стол.

— Сейчас я вам все расскажу. О ваших телефонных разговорах с Аргентиной. О королях и капусте. О ракетах «Экзосет». И об одном человеке по имени Доннер.

Бернар, хотя и был испуган, начал злиться.

— Да кто вы такой, черт побери!

— Три дня назад я вернулся с Фолклендских островов и видел, как умирают люди. Я офицер двадцать второго полка британской Специальной воздушной службы.

— Скотина! — выкрикнул Бернар, не в силах больше сдерживать свой гнев.

— Вот как? Кто-то однажды сказал, весьма несправедливо, что наша Служба очень напоминает СС. Ну, не мне судить, не знаю. Уверен в одном: если вы не скажете мне то, что я хочу знать, я разнесу вам коленную чашечку вот этим. — Он взял «смит-и-вессон». — Этому фокусу мы научились у ирландцев в Ольстере. Начнем с левой. Если не подействует, возьмемся за правую. Остаток жизни вы проведете на костылях, это я гарантирую.

На полке в другом конце комнаты стоял горшок с каким-то цветком. Вильерс быстро вскинул пистолет. Раздался слабый звук, будто кто-то кашлянул — и горшок разлетелся вдребезги.

Этого оказалось достаточно.

— Вы знаете, кто такой Доннер? — слабым голосом спросил Бернар.

— Знаем. Нам также известно, что он пообещал аргентинцам достать в ближайшие дни несколько ракет «Экзосет». Где он собирается их взять?

— Он мне не сказал, — ответил Бернар. — Насколько я знаю, он никому не говорит. — Вильерс поднял «смит-и-вессон» и прицелился. — Ладно, слушайте, — торопливо согласился Бернар.

— Выкладывайте, профессор, и не вздумайте врать.

— Есть такое место у побережья Бретани, которое называется остров Рок. Там испытывают «Экзосеты». Ближайший порт — Сен-Мартен. Доннер снял дом недалеко оттуда. Я думаю, что он хочет захватить один из грузовиков «Аэроспасьяля», когда тот будет везти ракеты через Сен-Мартен для отправки на остров.

Лицо профессора покрылось крупными каплями пота. По-видимому, он говорил правду. Вильерс спокойно кивнул и бросил Джексону:

— О'кей, Харви, подожди меня в машине.

Джексон спорить не стал. Он вышел, закрыв за собой дверь. Его шаги по деревянной лестнице гулко разносились по пустому складу. Потом наступила тишина.

Вильерс положил «смит-и-вессон» на стол, закурил сигарету и встал, сунув руки в карманы плаща.

— Вы так не любите англичан? Интересно, за что?

— В сороковом году вы бежали и оставили нас бошам, — ответил Бернар. — Они убили моего отца, сожгли нашу деревню. Мою мать… — Он замолчал и съежился под тяжестью воспоминаний.

Вильерс повернулся и отошел к противоположной стене. Бернар остался сидеть за столом, нервно поглядывая на «смит-и-вессон».

— А мой отец во время войны служил в разведке, — сказал Вильерс. — Во французском отделе. Три раза его забрасывали на парашюте во Францию, и он работал в Сопротивлении. В конце концов кто-то предал его. Его арестовали и доставили в Париж, в штаб гестапо. Три дня его пытали с такой изощренной жестокостью, что он остался калекой по сей день.

Он обернулся, по-прежнему держа руки в карманах, и увидел, что Бернар сжимает в руке «смит-и-вессон».

— О! — удивился он. — Но дайте мне закончить, профессор. Самое интересное я приберег напоследок. Его пытал француз, а платили ему — гестаповцы. Один из тех фашистов, которых везде можно найти.

Бернар выкрикнул что-то нечленораздельное и выстрелил. Но Вильерс уже упал на одно колено и выхватил из кармана плаща «вальтер». Он попал Бернару точно в середину лба. Потом взял из руки мертвого профессора свой «смит-и-вессон», выключил свет и спустился по лестнице. Когда он вышел из склада, из-за угла вынырнул «ситроен», осветив фарами безлюдную улицу. За рулем был Джексон. Вильерс сел рядом с ним.

— Вы дали ему шанс? — осведомился Джексон.

— Конечно.

— Могу себе представить! Почему бы просто не пристрелить беднягу, да и дело с концом? К чему ковбойские штучки? Вам что, лучше от этого? Играете в честный поединок, как в каком-нибудь паршивом вестерне!

— Поехали, сержант-майор, — оборвал его Вильерс.

— Приношу свои глубочайшие извинения. Кажется, я задел ваши лучшие чувства, — язвительно пробормотал Джексон. — Я забыл, что майор у нас моралист.

* * *

Доннер заказал еще бутылку шампанского.

— Почему вы не пьете? — спросил он Монтеру, попытавшись наполнить его бокал.

Монтера накрыл бокал рукой.

— Нет, спасибо. Я плохо переношу шампанское.

— Ерунда! — возразил Доннер. — Человек, который устал от шампанского, устал от жизни. Вы со мной согласны, мадемуазель Легран?

— По-моему, вывод совершенно нелогичный. Я не вижу здесь никакой связи, — ответила Габриель.

Доннер рассмеялся.

— Вот это мне нравиться! Женщина, которая выкладывает что думает. А вот Ванда никогда не говорит, что она думает, только то, что, как ей кажется, от нее хотят услышать. Правда, Ванда?

Молодая женщина явно почувствовала себя неловко. Она молчала и нервно сжимала в руках свою сумочку. Габриель рассердилась. Она хотела что-то сказать, но Монтера взял ее за руку и обратился к Ванде:

— Мисс Джонс, мне было бы очень приятно показать вам, как мы танцуем танго в Аргентине. Вы не возражаете?

Она удивленно взглянула на него, потом в замешательстве посмотрела на Доннера. Тот наливал себе шампанское и не обращал на нее никакого внимания. Ванда решилась и встала из-за стола.

— С удовольствием.

— Я скоро вернусь, — сказал Монтера Габриель и улыбнулся. — Если он станет тебе надоедать, скажи мне, и я сделаю с ним то, что с тем бородатым сегодня утром.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Монтера наклонился и поцеловал ее, как будто Доннера и вовсе не было рядом. Потом он повел Ванду танцевать.

— Красивая пара, — заметил Доннер, проводив их взглядом. — Я люблю красивые зрелища. Могу я также пригласить на танец и вас?

Габриель сделала небольшой глоток шампанского.

— Пожалуй, я не соглашусь танцевать с вами ни при каких обстоятельствах, мистер Доннер. Причина очень простая. Вы мне не нравитесь.

В глазах Доннера вспыхнули гневные искры, но он сумел овладеть собой.

— Я очень настойчив, мадемуазель Легран.

— Ох, эти мужчины! — Она сокрушенно покачала головой. — Какая самонадеянность! Глупая мужская самонадеянность. Вы относитесь к женщинам с презрением, вам это известно? Ваш интерес к женщине, по существу, является оскорблением для нее.

Доннер, несмотря на душившую его ярость, умудрялся сохранять шутливый тон.

— Так вы всех мужчин не любите, не только меня? А как же наш галантный полковник? Он из другого теста сделан, что ли?

— Он такой, какой есть. Он не берет, он дает. — При мысли о Монтере Габриель улыбнулась. Доннер ясно видел, что ей приятно даже думать об аргентинце. — Он — прямая противоположность вам, поэтому он мне нравится, а вы — нет.

Прежде чем Доннер успел ответить, рядом с ним появился официант.

— Мосье Доннер?

— Да.

— Вы оставили в баре свою визитную карточку на случай, если вам будут звонить. Кто-то просит вас к телефону.

Доннер последовал за ним к телефонной будке, которая находилась за баром, и взял трубку.

— Доннер слушает.

— Это Николай. Я встречался с Гарсией. Сегодня днем Бернар оставил ему график движения конвоев в Сен-Мартен на ближайшие четыре дня. Только один полностью отвечает твоим требованиям. Он будет рано утром двадцать девятого.

— Это послезавтра.

— Правильно. Справишься?

— Нет проблем. Мы вылетаем туда завтра утром. Полковника я беру с собой.

— Прекрасно. Как тебе нравится мадемуазель Легран?

— Очень впечатляющая особа. Пожалуй, и ее стоит прихватить с с нами.

— Думаешь, она согласится?

— Возможно. Они без ума друг от друга.

— Знаешь, совсем неплохая идея.

— Почему?

— Не знаю. Что-то в ней меня настораживает. У меня уже выработался инстинкт на такие вещи.

— Тогда тебе лучше проверить ее как следует.

— Само собой. Завтра позвоню тебе в Мезон-Блан.

Доннер повесил трубку, вышел из будки и остановился, чтобы закурить сигарету. Он посмотрел на Габриель, размышляя о том, что сказал ему Белов. Красивая женщина, но в ней есть что-то большее, чем просто красота. Доннер привык небрежно обращаться с женщинами, и до сих пор у него не возникало с ними никаких затруднений. Теперь, к своему собственному удивлению, он понял, что Габриель вызывает у него восхищение и что он никогда еще не желал ни одну женщину так сильно, как ее.

Ванда, танцуя с Раулем, перехватила взгляд Доннера. Она все поняла и тихо спросила аргентинца:

— Она много значит для вас, эта леди?

— Она значит для меня все, — просто ответил Монтера.

— Тогда берегитесь его. Он привык получать то, что хочет.

Музыка смолкла. Монтера улыбнулся и поцеловал Ванде руку.

— Вы слишком хороши для него.

— Вы ошибаетесь, — грустно ответила она. — Я только для него и гожусь.

Они вернулись к столу. Подошел и Доннер.

— Я только что говорил по телефону, — сказал он, обращаясь к Монтере. — Это касается нашего с вами дела. Акция состоится в субботу, значит, завтра утром нам придется вылететь в Ланей. Я снял там старинный особняк, Мезон-Блан. Прекрасное место — тихое, спокойное.

У Монтеры упало сердце.

— Что же, если надо…

Доннер повернулся к Габриель.

— Не хотите провести пару дней на природе?

— Нет, спасибо, — ответила она.

Взглянув в лицо Монтеры, она вдруг поняла, как мало времени им осталось быть вместе. Задание, полученное от Фергюсона, совершенно вылетело у нее из головы.

Она поднялась.

— А теперь, прошу извинить нас. Я очень устала.

— Очень жаль, что вы нас покидаете, — сказал Доннер.

Слегка нахмурясь, он смотрел, как они выходят из ресторана. Потом расплатился и тоже направился к выходу, не говоря ни слова Ванде. Она поспешила за ним, едва не падая на своих высоких каблуках.

Он стоял на тротуаре, ожидая такси, и прикуривал, спрятав в ладонях огонек спички. Не глядя на нее, он сказал:

— Ты выставила меня дураком, тебе об этом известно?

— Прости, Феликс.

— Я кое-что придумаю для тебя, — пообещал он. — Что-нибудь особенное. Такое, что ты не скоро забудешь. — Он взял ее двумя пальцами за подбородок и приподнял голову. — Долго будешь вспоминать.

Вернувшись в свою квартиру, Габриель налила себе виски и сердито принялась ходить из угла в угол.

— Этот человек — самое отвратительное существо, которое я когда-либо встречала в жизни. В нем все, что я ненавижу. Тебе обязательно иметь с ним дело?

— Боюсь, что да, но забудь о нем, — ответил Монтера. Он достал из кармана маленький пакетик. — После того, как мы расстались сегодня днем, я взял такси и поехал по магазинам.

На элегантной упаковке было написано: «Картье». Она развернула ее и увидела бархатную коробочку. Внутри лежало красивое золотое кольцо. Вернее, три кольца, спаянные в одно, сделанные из золота разных оттенков.

— Это называется русское обручальное кольцо, — сказал он. — Обычно его носят на мизинце левой руки.

— Я знаю.

— Размер пришлось выбирать наугад. Если не подойдет, просто зайди к Картье, когда тебе удобно, и спроси мосье Брессона. Он подберет тебе нужный размер. Могу я надеть его?

Она протянула руку, и Монтера надел кольцо ей на палец.

— Кажется, немного великовато, — огорченно сказал он.

Габриель покачала головой.

— Нет. Подходит отлично.

— Это знак… — Он помолчал, потом криво усмехнулся. — Такой момент — и я не могу найти слов.

— Рауль, — тихо сказала она, — я хочу попросить тебя о чем-то.

— Для тебя — все, что хочешь.

— Пойди погуляй. Мне нужно немного побыть одной.

— Прости, — грустно произнес он. — Пойду к себе. Может, мы еще увидимся утром, прежде чем я улечу.

— Нет-нет! — испуганно воскликнула она. — Я хочу, чтобы ты вернулся!

— Конечно, любовь моя. — Он поцеловал ее. — Я приду через полчаса.

Оставшись одна, Габриель подошла к телефону и набрала номер.

— Это Габриель, — сказала она, когда Вильерс взял трубку.

— Какие новости?

Она глубоко вздохнула.

— Доннер был с нами сегодня вечером. Я слышала, как он сказал Раулю, что акция состоится в субботу, а завтра утром они вылетают в Ланей. Не знаю, где это.

— В Бретани. Сходится с тем, что мы уже знаем.

— Он предложил и мне лететь с ними. Он снял особняк, который называется Мезон-Блан.

— Ты согласилась?

— Я хочу выйти из игры, Тони. Я больше не могу.

— Я знаю, что тебе трудно. Но это нужно сделать. Я знаю твои чувства к Монтере. Он хороший человек, и я им восхищаюсь, но он враг, Габриель, а мы сейчас не говорим о личных чувствах. Нельзя допустить, чтобы они получили «Экзосеты».

— Все равно, я не хочу больше в этом участвовать.

— Ну ладно. Я не могу тебя заставлять. Постараюсь управиться сам. Но тебе придется объясняться с Фергюсоном. Позвони мне утром, если передумаешь.

Он положил трубку, но тут же поднял ее снова и набрал номер квартиры на Кавендиш-сквер в Лондоне. Ему ответил Гарри Фокс.

— Неважные новости, Гарри, — сказал Вильерс. — Я только что говорил с Габриель. Она чувствует, что больше не может. Она хочет выйти из игры.

— Ладно, — ответил Фокс. — Оставь это нам.

* * *

Габриель налила себе еще виски и выпила, чтобы успокоить нервы. Она должна сделать это.

Она села и набрала номер Фергюсона в Лондоне. Он ответил почти моментально.

— Фергюсон.

— Габриель.

Его голос сразу потеплел.

— Девочка моя, где вы были? Я несколько раз пытался дозвониться до вас, но никто не отвечал.

— Мы ходили ужинать.

Он немного помолчал. Пауза показалась ей невыносимой.

— Мне тяжело говорить, — наконец произнес Фергюсон. — Мы хотели связаться с вашей матерью и отчимом, но они, кажется, путешествуют на яхте где-то в Греции.

Слова Фергюсона могли означать только одно.

— Ричард? — прошептала она.

— Да. Мне очень жаль, что приходится сообщать такую новость. Он пропал без вести, выполняя боевую задачу недалеко от Порт-Стэнли. Считают, что он погиб.

— Боже!

Фергюсон продолжал что-то говорить, но она не слышала. Она вспоминала, как близки были они с Ричардом в детстве. Мать и отчим много путешествовали, и они часто оставались вдвоем. Многочисленные воспитатели и слуги не могли заменить им друг друга. А когда Ричард начал встречаться с девушками, Габриель давала ему советы. Она не могла поверить, что никогда больше не увидит его.

— Я понимаю, как вам тяжело сейчас, — говорил Фергюсон. — При сложившихся обстоятельствах, наверное, лучше вывести вас из операции.

— Нет, — устало ответила она. — Не стоит. Не сейчас. Спасибо и спокойной ночи, бригадир.

Она сидела, как во сне, глядя на телефон невидящим взглядом. Потом взяла трубку и позвонила Вильерсу.

— Я передумала, Тони. Завтра я лечу с Раулем и Доннером в Ланей. Но я не могу тебе сказать, где там находится этот дом, который снял Доннер.

— Не волнуйся, найдем. Мы с Харви поедем туда на машине сегодня же… Что-то случилось? — спросил он после некоторого колебания. — Почему ты передумала?

— Ричарда больше нет, — ответила она. — Погиб при выполнении задания. Слишком много убитых уже. Ты прав, Тони, надо остановить эту бойню, любой ценой.

— О Господи, — пробормотал Вильерс.

Она положила трубку.

— Необыкновенная девушка, — вздохнул Фергюсон.

— Она не выходит? — поинтересовался Фокс.

— Нет.

— Как она восприняла это?

— Черт побери, откуда я знаю, Гарри? Самое важное сейчас — сколько она может продержаться.

Когда Монтера подошел к двери в квартиру Габриель, она была слегка приоткрыта, как будто там ждали его возвращения. Он вошел.

— Габриель?

— Я здесь.

Она лежала на кровати в темноте. Он потянулся к выключателю, но она быстро сказала:

— Не надо, Рауль, не включай свет.

Он сел на край кровати.

— Если ты неважно себя чувствуешь, я могу уйти. Только скажи. Я не обижусь.

— Нет. — Она потянулась к нему. — Не уходи. Я хочу, чтобы ты остался со мной.

Он разделся, бросил одежду на стул и лег рядом с ней. Она обняла его, и вдруг, словно прорвало плотину, вся боль и мука вылились неудержимым потоком слез.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, Рауль. Не говори ничего. Просто будь со мной.

Он стал гладить ее по голове, коснулся губами ее лба, будто успокаивая ребенка, и вскоре она уснула.

Глава 13

Вильерс и Джексон выехали из Парижа ночью. Они проследовали через Орлеан и Тур, а в Нанте повернули на юг. Когда они нашли Ланей, было только восемь часов утра. Джексон повел машину медленнее. Они поехали вдоль изгороди, мимо ворот, запертых на большой висячий замок. Джексон загнал «ситроен» под деревья, росшие неподалеку. Там они вышли из машины и вернулись к аэродрому пешком.

— Похоже, это старый аэродром, оставшийся со времен войны, — сказал Вильерс.

— И никаких признаков жизни. — Джексон зябко повел плечами. — Терпеть не могу такие места. Слишком много призраков. Слишком много людей здесь полегло.

Вильерс кивнул.

— Я тебя понимаю. — Он взглянул на низкое серое небо. — Будем надеяться, что погода не помешает нашим друзьям добраться благополучно.

— Что будем делать сейчас? — спросил Джексон.

— Поехали в Сен-Мартен. Попробуем найти тот дом, который снял Доннер.

Они вернулись к машине.

* * *

Габриель лежала на спине, глядя в потолок. Немного погодя она повернула голову и увидела, что Монтера смотрит на нее.

— Как настроение? — спросил он.

— Отлично. — Габриель сама удивилась своему спокойствию. Теперь она полностью контролировала себя. — Прости, что вчера вечером так получилось.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Хочешь рассказать мне об этом?

— Да рассказывать-то нечего. Так, призраки прошлого. — Она слегка сжала его руку. — Послушай, а это дело с Доннером в Бретани, оно очень важное?

— Да.

— А потом, когда оно закончится, ты вернешься в Аргентину? Когда, Рауль? Через два дня? Через три?

— Я ничего не могу поделать, — вздохнул он.

— Я тоже. Поэтому я хочу находиться с тобой все то время, что нам осталось, и черт с ним, с этим Доннером! Я лечу с тобой в Ланей.

— Точно? — обрадовался Рауль.

— Точно!

Он прижался лицом к ее плечу. Она гладила его волосы и думала о том, как легко солгать даже любимому человеку.

* * *

Доннер нетерпеливо ходил взад и вперед по ангару и курил одну сигарету за другой. Ванда стояла, прислонившись к стене. Рабьер спокойно ждал возле своего «Чифтена».

— Да где он, черт его побери? — зло спросил Доннер.

В этот момент к воротам подъехало такси и оттуда вышел Монтера в джинсах и старой летной куртке. Он подал руку Габриель и помог ей выйти из машины. Когда Доннер увидел ее, вся его злость улетучилась и он, довольный, пошел им навстречу.

— Значит, вы все-таки решили присоединиться к нам?

— Да, — просто ответила она. — Я решила, что так будет лучше всего.

Монтера достал из машины сумки и расплатился с таксистом. Габриель выглядела очень милой в синих джинсах и свитере. Доннер смотрел на нее и испытывал какое-то новое чувство, которого он раньше никогда не знал. Он желал, чтобы эта женщина захотела его.

— Прекрасно! Прошу вас в самолет.

Они зашагали к «Чифтену». Ванда отошла от стены и оказалась рядом с Монтерой. Она тревожно взглянула на него.

— Вы слишком волнуетесь, — улыбнулся он.

— Возможно, и вам скоро придется поволноваться, — тихо ответила она.

* * *

В маленьком баре в гавани Сен-Мартена никого не было, за исключением Вильерса и Джексона, завтракавших за стойкой. Их обслуживала хозяйка бара, крупная, пышнотелая блондинка.

— Еще кофе? — спросила она.

Вильерс кивнул.

— А где все посетители?

— Местные сейчас на работе, мосье, а туристов в нынешние времена не так много. Дела пошли неважно, не то, что раньше.

— Кажется, где-то здесь поблизости есть аэродром?

— А, да, мосье. Ланей, но он уже давно закрыт. — Она налила им горячего кофе. — А вы, господа, здесь по делу?

— Нет, — беспечно ответил Вильерс. — Мы путешествуем по Бретани на машине. Нам сказали, что здесь неплохая рыбалка.

— Это правда. Лучшего места для рыбалки не сыщете на всем побережье.

— А где можно остановиться?

— Тут недалеко есть гостиница «Золотое яблоко». Только я не советую вам туда ходить. Она грязная. Если вы обратитесь к мосье Гюго — это агент по сдаче недвижимости, — то он предложит вам много хороших мест. Бунгало, коттеджи и всякое такое. Он будет рад вас видеть, поверьте мне. Я же говорю, что сейчас не так много туристов, как раньше. Его контора находится всего в пятидесяти шагах отсюда.

— Очень вам благодарны. — Вильерс подарил ей одну из своих самых очаровательных улыбок. — Зайдем к нему прямо сейчас.

Мосье Гюго, добрый седоволосый старик, как оказалось, единственный служащий конторы, действительно очень обрадовался. На стене висела большая карта окрестностей Сен-Мартена, утыканная красными флажками на булавках, обозначавшими места, которые он сдавал внаем.

— Я мог бы найти для вас что-нибудь прямо в городе, — сказал он. — Конечно, минимальный срок — одна неделя.

— Никаких проблем, — заверил Вильерс. — Но нам хотелось бы что-нибудь в сельской местности. Один наш приятель в Париже, приезжавший сюда несколько лет назад, рассказывал нам о каком-то доме под названием Мезон-Блан.

Старик кивнул, снял очки и указал на один из флажков на карте.

— Да, прекрасный дом, вот он, здесь. Но я бы сказал, что он великоват для вас. К тому же я только недавно сдал его одному господину из Парижа.

— Понятно. — Вильерс некоторое время молча изучал карту, потом показал на флажок между Мезон-Бланом и Ланей. — А как насчет вот этого?

— О, этот дом подойдет для вас как нельзя лучше! Небольшое современное бунгало. Оно называется «Шелестящий ветер». Его построил директор школы из Нанта пять лет назад. Мечтает поселиться там, когда выйдет на пенсию, а сейчас приезжает только на каникулах. Дом полностью меблирован, две спальни. Я могу сдать его вам за пятьсот франков в неделю, плюс залог сто франков, на случай, если что-то сломается. Деньги вперед, конечно. — Он виновато улыбнулся. — Знаете, мосье, грустно говорить об этом, но мне попадались раньше такие клиенты, которые уехали, не заплатив.

— Я понимаю вас. — Вильерс достал бумажник, отсчитал деньги и положил на стол.

— Хотите, чтобы я поехал с вами и показал дом, мосье?

— Нет, не нужно. У вас и без нас работы хватает. Просто дайте нам ключ — и все.

— Конечно, мосье. — Старик снял с доски ключ и протянул Вильерсу. — Здесь рядом, на улице, есть очень хороший магазин. У мадам Дюбуа вы можете купить все, что вам нужно.

Вильерс вышел и сел в «ситроен».

— Ну, что там? — спросил Джексон.

— Все в порядке. Я нашел, где находится Мезон-Блан, и снял бунгало неподалеку. Называется «Шелестящий ветер».

— Боже ты мой! — пробормотал Джексон.

— Останови у магазина. Надо купить кое-что.

Вильерс откинулся на спинку сиденья и закурил. Пока все шло хорошо. Теперь оставалось только дождаться Доннера, Рауля Монтеру и Габриель — и можно начинать игру.

* * *

«Чифтен» приземлился в Ланей около полудня, Ставру уже ждал их возле фургона «пежо».

Вильерс, наблюдавший за аэродромом в бинокль, спрятавшись среди деревьев на холме, увидел, как они вышли из самолета. «Чифтен» зарулил в ангар, ворота которого Ставру открыл заранее. Он помог Рабьеру закрыть их, пока остальные усаживались в «пежо».

— Габриель там? — спросил Джексон.

Вильерс молча кивнул.

Рабьер сел на переднее сиденье рядом со Ставру, и «пежо» уехал.

— Ладно, давай вернемся в бунгало и перекусим. Надо позвонить бригадиру. Пусть наши друзья пока устроятся. В Мезон-Блан наведаемся позже.

Они направились к своей машине.

* * *

Гарри Фокс тоже собирался перекусить, когда позвонил Вильерс.

— Фергюсона нет, Тони. У него сейчас важная встреча в Министерстве обороны. Должен вернуться примерно через час. А ты где?

— В бретонской глубинке. Коттедж сельского типа, который, не поверишь, называется «Шелестящий ветер».

— А Доннер?

— Едет в Мезон-Блан.

— Прекрасно. Оставь свой номер, и я позвоню тебе сразу, как только вернется бригадир.

* * *

В Мезон-Блане Доннер открыл дверь одной из спален и пригласил Монтеру и Габриель войти. Это была комната в старомодном стиле с высоким потолком, высокими узкими окнами и обоями винного цвета, из-за чего она казалась довольно мрачной. Высокая кровать усиливала ощущение старины.

— Вот здесь ванная, — сказал Доннер. — Все удобства. Ставру сказал, что обед будет через полчаса. Увидимся внизу.

Он вышел, а Монтера сел на кровать.

— Господи Боже, какие скрипучие пружины! — воскликнул он. — Весь мир узнает, как сильно я люблю тебя.

Габриель села рядом с ним.

— Не нравится мне это место, Рауль, и он мне не нравится.

— Знаю. Но я же тебе нравлюсь, так что все в порядке.

Он повернулся к ней и нежно поцеловал ее.

* * *

Вильерс сидел в гостиной со стаканом виски и ждал звонка от Фергюсона. Из кухни вышел Джексон.

— Я сейчас слушал радио из Парижа. Есть новости. Сегодня утром на позиции аргентинцев сбросили Второй парашютный полк.

— Подробности не сообщали?

— Похоже, что идут тяжелые бои, если верить американским источникам.

Вильерс стукнул кулаком по столу.

— А мы здесь играем в какие-то дурацкие игры для бойскаутов!

— Эти игры не дурацкие, — спокойно возразил Джексон, — а очень даже важные. Я открыл банку супа, есть свежие французские батоны и сыр. Хотите перекусить, идемте на кухню. Если предпочитаете питаться в офицерской столовой — это ваше дело.

Он вышел, и в это время зазвонил телефон.

— Как дела, Тони? — спросил Фергюсон.

— Пока нормально. — Вильерс подробно объяснил ситуацию.

Когда он закончил, Фергюсон сказал:

— Хорошо. Как только выяснишь истинные намерения Доннера, сразу же звони мне, а лучше всего оставь Джексона у телефона, на случай, если срочно понадобишься.

— Конечно, сэр. Мы только что слышали новость, что на Фолклендах начались серьезные бои.

— Черт! — с досадой выругался Фергюсон. — У нас еще не было официальных сообщений.

— А в чем дело?

— Тяжело нам приходится, Тони. По сути дела, виновата наша разведка. Аргентинцев гораздо больше, чем мы предполагали. Боюсь, что погиб командир полка, но информации у нас еще слишком мало. В общем, буду держать с тобой связь.

Вильерс положил трубку и мрачно побрел на кухню.

* * *

Обед состоял из огромного количества копченого лосося, белужьей икры и шампанского.

— Я на диете, — объяснил Доннер. — Если страдаю я, то, к сожалению, приходится страдать и моим гостям. Вы опять не пьете, полковник?

— Я вам уже говорил, что плохо переношу шампанское.

— А чего бы вам хотелось? Хороший хозяин всегда должен стараться угодить своим гостям.

Монтера взглянул на Габриель. Она улыбалась, зная, что он скажет. Он улыбнулся ей в ответ.

— Как насчет чашечки хорошего чая?

— О Господи! — вздохнул Доннер и посмотрел на Ставру. — Взгляни, не найдется ли у нас чая.

Ставру удалился.

— Нам надо поговорить, Доннер, — сказал Монтера. — Обсудить наши дела. Когда у вас будет время, конечно.

— Можно прямо сейчас, — охотно согласился Доннер. — Милые дамы, надеюсь, вы нас извините? — обратился он к Габриель и Ванде.

— Никаких проблем, — ответила Габриель. — Я пойду погуляю. Вы составите мне компанию, мисс Джонс?

Доннер расхохотался.

— Ванда пойдет гулять? Ну, это что-то особенное!

Девушка покраснела и встала.

— Большое спасибо, но я, пожалуй, лучше разберу вещи.

Она поднялась по лестнице наверх.

— Только одно замечание, — сказал Доннер Габриель. — Конюшня закрыта из соображений делового характера. За этим маленьким исключением чувствуйте себя свободно везде.

Габриель открыла большое, до самого пола, окно гостиной и вышла в сад.

Доннер и Монтера остались одни. Они расположились у камина, и Монтера спросил:

— Вы можете гарантировать, что не возникнет никаких сбоев?

— Абсолютно никаких. Сегодня утром мои итальянские агенты сообщили, что все идет, как намечено. «Экзосеты» будут здесь завтра утром, это точно. Я надеюсь, что ваши деньги в Женеве тоже готовы?

— С деньгами все в порядке.

Доннер закурил сигарету.

— Итак, вам придется пилотировать «Геркулес». А что с мадемуазель Легран? Она полетит с вами?

— Вполне возможно, — ответил Монтера. — Если я смогу убедить ее. — Он поднялся. — Наверное, я тоже пройдусь.

— Я пойду с вами. Хочется выйти на свежий воздух.

Монтера ничего не мог возразить, и они вдвоем вышли из дома.

* * *

Тони Вильерс, прятавшийся в кустах на холме, откуда было видно все поместье, заметил несколько интересных вещей. Например, Ставру несколько раз наведывался в конюшню. В конюшне кто-то скрывался — Тони увидел чье-то лицо, когда ворота приоткрылись.

Потом появилась Габриель. Она прошла через сад за домом, пересекла лужайку и углубилась в лесок, росший позади поместья. Тони наблюдал за ней в бинокль. Раза два он терял ее из виду за деревьями. Наконец она подошла к маленькому озеру и направилась по тропинке вокруг него к полуразрушенному летнему домику, который виднелся на другой стороне озера.

Вдруг Вильерс опытным взглядом обнаружил какое-то движение среди деревьев позади Габриель. Он подрегулировал резкость бинокля и разглядел фигуру в залатанных джинсах, твидовой кепке, нахлобученной на длинные косматые волосы. Человек держал в руке охотничье ружье. Он осторожно пробирался следом за Габриель, стараясь оставаться незамеченным. Вильерс вскочил на ноги и побежал вниз по склону холма.

* * *

Габриель толкнула дверь летнего полуразвалившегося домика и вошла внутрь. Она увидела деревянный стол, пару стульев и каменный очаг. В окнах не хватало нескольких стекол, и пол под ними был мокрый, там, где его намочил дождь. Она услышала позади шорох и обернулась. На пороге стоял молодой человек среднего роста с худым, небритым и сердитым лицом. Его одежда была крайне изношена и великовата для него. Из-под кепки торчали черные лохмы. В руках он сжимал двустволку.

— Что вам нужно? — спросила она.

Он ответил не сразу. Сначала оценивающе оглядел ее с головы до ног, потом сказал:

— Это я должен у вас спросить. Я охраняю это поместье.

— Понятно. Как вас зовут?

— Мое имя Поль. Поль Губер.

Она протиснулась мимо него в дверь и пошла по тропинке.

— Эй, постойте-ка! — крикнул он, бросился следом за ней и схватил за руку.

— Не валяйте дурака! Я гостья мосье Доннера!

Она выдернула руку и толкнула его в грудь. Молодой Губер, не ожидавший такой реакции, попятился и изумленно раскрыл рот. Вдруг он пришел в ярость, бросил ружье и схватил ее обеими руками. Она ударила его коленом в пах.

Доннер и Монтера, поднимавшиеся в этот момент на вершину небольшого холма над озером, стали свидетелями всей сцены, включая появление Вильерса, хотя на таком расстоянии они не могли разглядеть холодный гнев в его глазах. Тони схватил цыгана одной рукой за шиворот, другой за пояс и просто зашвырнул его в озеро. Парень скрылся под водой, но тут же вынырнул, отплевываясь, и выполз на берег.

— Губер! — крикнул Феликс Доннер и побежал вниз следом за Монтерой.

Поль Губер в ужасе оглянулся, вскочил и через мгновение исчез за деревьями.

— С тобой все в порядке? — спросил Вильерс Габриель.

— Все в порядке, — кивнула она, — но нельзя ли немного изменить сценарий? Ты становишься навязчивым. И как ты объяснишь свое появление им? — Она одними глазами указала на приближавшихся Рауля и Доннера.

— Я ирландец, провожу здесь свой отпуск. Снимаю бунгало недалеко отсюда. Майкл О'Хаган.

В связи с ирландскими событиями Специальная воздушная служба открыла школу, в которой агенты обучались местным ирландским диалектам. Вильерс мог говорить так, будто родился и всю жизнь прожил в окрестностях Кроссмаглена, а под именем Майкла О'Хагана ему уже приходилось работать и раньше.

Монтера подбежал первым.

— Габриель, что с тобой?

— Ничего, все в порядке, благодаря вот этому джентльмену.

— О'Хаган, — представился Вильерс, — Майкл О'Хаган.

— Хочу поблагодарить вас, сэр. — Доннер энергично встряхнул руку Тони. — Феликс Доннер. Кстати сказать, я снимаю это поместье, а это — мистер Монтера. Леди, которую вы спасли — мисс Легран. Тот ублюдок, что напал на нее, — цыган по имени Губер. Я позволил цыганам остаться в поместье, и вы сами можете убедиться, что получается, когда с людьми такого сорта обращаешься по-человечески.

— Рад с вами познакомиться, — радушно сказал Вильерс.

— А как вы здесь оказались, мистер О'Хаган?

— Я был вон там, на дороге, — указал рукой Тони. — Как раз пытался определить по карте, где нахожусь, когда заметил, что этот парень явно пристает к мисс Легран.

— Вы остановились где-то неподалеку?

— Да, мы с приятелем сняли бунгало здесь, чуть дальше по дороге. Мы путешествуем по Бретани на машине.

Он старался казаться простым, открытым и непринужденным, и это ему удалось.

— Идемте с нами, выпьем по стаканчику за знакомство, — пригласил Доннер.

— О, спасибо, но как-нибудь в другой раз. Приятель будет беспокоиться, я и так задерживаюсь.

— Тогда приходите к нам вечером на ужин, — настаивал Доннер. — И приятеля своего захватите.

— Не знаю, — нерешительно сказал Вильерс, прекрасно играя свою роль. — У меня для такого случая и костюма подходящего нет.

— Это неважно. Никаких формальностей. Просто дружеская вечеринка. Приводите своего друга.

— Ладно. Хотя за него ручаться не могу. У него могут быть свои планы.

— Тогда мы ждем вас с семи тридцати до восьми.

Вильерс слегка поклонился и ушел.

— Хорошо, что он оказался поблизости, — заметил Монтера.

— Да, а главное — вовремя, — нахмурившись, пробормотал Доннер.

* * *

Вернувшись в бунгало, Вильерс побрился и принял душ. Когда он снова появился в кухне, на нем были джинсы, темная рубашка и твидовый пиджак. В одной руке он держал «вальтер», а в другой моток пластыря. Поставив левую ногу на стул, он закатал штанину и прилепил пистолет пластырем к лодыжке.

— Отправляешься в пасть ко льву? — осведомился Джексон, наблюдая за ним.

— Никогда не знаешь, что может случиться, — ответил Тони. — Все-таки лучше иметь лишний козырь. Ну, счастливо! Увидимся позже.

Он вышел из бунгало, сел в «ситроен» и уехал.

Джексон налил себе еще чашку кофе и потянулся к приемнику, чтобы включить его. Тут он почувствовал, что сзади потянуло сквозняком. Он быстро обернулся. На пороге стоял Янни Ставру с пистолетом в руке, позади него маячили двое людей Ру.

* * *

За окнами сгущались сумерки. Черные верхушки деревьев контрастно вырисовывались на фоне гаснущего неба. Последние лучи солнца золотили края облаков. В доме было тепло и уютно.

Габриель была в желтом спортивном костюме, Монтера — в джинсах и синей фланелевой рубашке. Представление Доннера о неформальной вечеринке исчерпывалось тем, что он надел мохеровый пуловер вместо пиджака.

Он подошел к открытому окну, выглянул наружу и закрыл его.

— Кажется, погода испортится.

— Не будьте пессимистом, — сказал ему Монтера. — Отличный ужин, между прочим.

— Ну, это заслуга Ванды, не моя, — улыбнулся Доннер. — У нее все прекрасно получается, когда она захочет.

Хотя Доннер и похвалил Ванду, в его тоне сквозила презрительная снисходительность, как будто она была простой кухаркой.

— Ужин не просто отличный, а прямо-таки превосходный, — вмешалась в разговор Габриель. — Я бы даже сказала — у нее есть талант.

— Только не говорите ей об этом, ради Бога, а то она слишком загордится.

В этот момент вошла Ванда с подносом в руках, самая нарядная из всей компании: она была в черном бархатном брючном костюме.

Она принесла чай для Монтеры и Габриель.

— Что же ты не спросила нашего гостя, возможно, он тоже хочет чая? — воскликнул Доннер. — Все ирландцы любят чай, не так ли, мистер О'Хаган?

— Насчет всех — не знаю, — отозвался Вильерс, — лично я выпил бы чашечку кофе.

Рука Ванды слегка дрожала, когда она подавала ему чашку. Габриель опять разозлилась на Доннера.

— Мне хочется выйти на воздух, — обратилась она к Монтере. — Идем, погуляем немного.

— Конечно, почему бы и нет?

Он открыл французское окно, и они с Габриель вышли.

— Красивая пара, вы не находите, мистер О'Хаган? — спросил Доннер.

— Да, конечно, — ответил Вильерс. Ему удалось напустить на себя беспечный вид.

— А чем вы зарабатываете на жизнь? — поинтересовался Доннер.

— Я инженер. Специализируюсь на нефтяных насосах.

— Прибыльное занятие, особенно теперь, когда нашли нефть в Северном море.

— О да! — Вильерс взглянул на часы. — Вечер был замечательный, но, боюсь, что мне пора идти. Завтра рано утром мы хотим поехать на рыбалку.

— Жаль, что уходите. Очень рад был с вами познакомится.

Доннер проводил его до входной двери.

— Хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы сделали. Я послал своего человека, Ставру, чтобы он выгнал отсюда этих цыган, но когда он приехал к их табору, они уже исчезли.

Они распрощались. Вильерс сел в свой «ситроен», а Доннер вернулся в гостиную.

— Хочешь еще чего-нибудь? — спросила Ванда.

— Нет. Иди спать.

— Но ведь еще рано, Феликс!

Он сокрушенно покачал головой.

— Научу я тебя когда-нибудь слушаться или нет? — Он провел по ее лицу тыльной стороной ладони. Ванда вздрогнула и поникла, как бы ожидая удара. — Вот так-то! Если я сказал: «Иди спать», значит иди спать!

Когда Ванда удалилась в свою комнату, в гостиной появился Ставру.

— Машина готова? — спросил Доннер.

— Да.

Доннер тоже вышел в сад через французское окно. В темноте он разглядел огонек сигареты Монтеры. Они с Габриель негромко разговаривали о чем-то.

— Эй! — окликнул их Доннер. — Мне нужно отлучиться ненадолго. Надеюсь, вы без меня скучать не будете?

Он вернулся в дом и сказал Ставру:

— Ладно, поехали.

Монтера курил, облокотившись на перила беседки.

— Мне тебе и рассказать-то нечего, только о моей матери и о дочке. Тебе, наверное, уже надоело слушать.

— Нет, мне интересно знать о тебе все, Рауль.

— Ты права. Без корней жизнь — ничто, верно? Всем нам нужно место, где время от времени можно приклонить голову. Такое место, где тебя смогут понять.

— Хотела бы я знать, где есть такое место для меня! — с горечью в голосе воскликнула она.

— Такое место есть, любовь моя, — ответил он. — Завтра я улетаю в Аргентину прямо отсюда.

— Я не понимаю тебя.

— Из Ланей. Завтра утром здесь приземлится транспортный самолет «Геркулес» с военным грузом. Ты можешь полететь со мной.

Габриель подумала, что она и в самом деле могла бы полететь с ним. Все было бы так просто! В этот момент она готова была рассказать ему всю правду.

* * *

Вильерс вернулся к себе в бунгало.

— Эй, Харви, ты где? — окликнул он, входя в дверь.

Ответа не последовало, но где-то в глубине дома негромко играло радио. Странно, но Тони узнал мелодию. Эл Боули, знаменитый в тридцатых годах, пел «Лунный свет».

Дверь в спальню была слегка приоткрыта. Вильерс заглянул в комнату. Джексон сидел у стола, рядом с ним стоял приемник.

— Эй, Харви! — крикнул Вильерс. — Уснул ты, что ли, черт тебя побери?

Джексон не ответил, и Тони вошел в спальню. Когда он приблизился к своему другу, он заметил, что Джексон привязан к стулу. Его щеки были обожжены в нескольких местах, видимо, пламенем зажигалки. Над правым ухом виднелось отверстие от пули малого калибра. Выходного отверстия не было. Остекленевшие глаза смотрели прямо в противоположную стену.

Вильерс сел на кровать и просто сидел, глядя на Джексона. Аден, Оман, Борнео, Ирландия. Где только они ни побывали вместе, сколько смертей видели! Харви Джексон всегда казался неуязвимым. И вот теперь — какой глупый конец!

Хлопнула дверь. Вильерс схватился за рукоятку «вальтера», но Ставру уже стоял перед ним с двумя своими наемниками.

— Упрямый попался. — Ставру кивнул на Джексона. — Не смог вытянуть из него ни слова.

— Да, в Специальную воздушную службу кого попало не набирают, — заметил Доннер, появляясь в дверях спальни. — Не так ли, майор Вильерс?

* * *

Монтера и Габриель сидели у камина и беседовали вполголоса, когда в гостиную вошел Доннер. Он прикрыл за собой дверь и тоже приблизился к огню.

— Ах, как хорошо! На улице чертовски холодно.

— Далеко ездили? — вежливо спросил Монтера.

— Да нет, не очень. Видите ли, сегодня днем мне позвонил один мой друг из Парижа. Я просил его узнать кое-что о вашей подруге. — Доннер кивнул на Габриель.

— Что вы несете, черт побери? — гневно спросил Монтера.

— Да, о мадемуазель Легран, или миссис Габриель Вильерс. Может быть, вы не знали, что она замужем?

— Она разведена. Ваша информация явно устарела.

Габриель в ужасе застыла и ждала развязки.

— Да, но кто такой этот мистер Вильерс? — продолжал Доннер. — Вернее, майор Вильерс? О, вполне достойный человек! Офицер гренадерского гвардейского полка. А знаете, где он служит теперь? В двадцать втором полку Специальной воздушной службы, в спецназе. Когда мой друг прочитал мне по телефону описание его внешности, многое вдруг встало на свои места.

Он вернулся к двери, распахнул ее, и Ставру втолкнул в комнату своего пленника.

— Полковник Рауль Монтера, познакомьтесь с майором Энтони Вильерсом. Кажется, у вас очень много общего?

Глава 14

Двое людей Ру стояли у стены с автоматами «армалайт». Ставру подтолкнул Вильерса дальше в комнату и бросил Доннеру «вальтер».

— Вот, нашли у него. Примотал к ноге пластырем.

Доннер ловко поймал пистолет и показал Монтере:

— Видите, настоящий профессионал. Надеюсь, полковник, вы понимаете, что встает большой вопрос о роли нашей очаровательной Габриель во всем этом деле? У меня такое чувство, что она не была до конца честной с вами. Я хочу сказать — напрашивается вывод, что она весьма усердно работает на британскую разведку.

— Это правда? — спокойно спросил Монтера, обращаясь к Габриель.

— Да, — ответила она.

— Пресвятая Дева Мария! — воскликнул он. — Теперь я все понимаю. Это началось в Лондоне, так ведь? А потом — Париж, Булонский лес…

Ее глаза горели. Она хотела что-то сказать, но не могла. Губы ее приоткрылись, но она не произнесла ни слова.

Вместо нее заговорил Вильерс:

— Постарайтесь понять, Монтера. У нее был брат, пилот вертолета. Он погиб в бою над Фолклендами.

Габриель сжала кулаки, так что ногти впились в ладони. Она начала дрожать, но Монтера сделал удивительную вещь. Он взял ее за руки, крепко сжал и притянул к себе.

— Все в порядке, — сказал он. — Я понимаю. Успокойся. — Он говорил это так, будто они были одни, и обнял ее за плечи.

— Боже, какая трогательная сцена! — усмехнулся Доннер. Он распахнул дверь чулана. — Полковник, сюда, пожалуйста. У вас хватит времени выяснить отношения. А я хочу поговорить с майором.

* * *

В Париже Николай Белов как раз собирался лечь спать, когда зазвонил телефон. Трубку взяла Ирина.

— Это тебя. Доннер.

Белов подошел к телефону.

— Какие новости?

— Очень интересный поворот событий. Ты только послушай, что у нас тут творится. — Доннер кратко рассказал ему о том, что произошло этим вечером. Закончив, он спросил; — Надеюсь, ты проверил через своих друзей, что знает французская разведка о нашей операции?

Хотя скандал вокруг аферы с сапфирами выбил из французской разведывательной сети большинство агентов КГБ, у Белова все еще имелись там серьезные связи.

— Да, мы провели тщательную проверку. Я получил окончательный рапорт только час назад и хотел позвонить тебе утром. Нет даже никакого намека на твою операцию. Тобой никто не интересовался, никто ни о чем не догадывается.

— Но британская разведка, безусловно, знает. Интересно, откуда?

— В деле замешана женщина, которая интересовалась Монтерой. Монтера и есть то звено, которое вывело их на тебя. Она встретила его в Лондоне, а потом, вероятно, случайно, в Париже. А сейчас, очевидно, британская разведслужба надеется раскрыть через него твой замысел. Если операция сорвется, то это будет вина только аргентинской стороны, и ничья больше.

— Логично.

— Ты намерен продолжать?

— А почему бы и нет?

— Хорошо. Могу я чем-нибудь помочь?

— Да, пожалуй, можешь. Я думаю, что пора съездить домой, в отпуск, на случай, если возникнут какие-то осложнения. На «Чифтене» я смогу добраться до Финляндии. Там есть какой-нибудь подходящий аэродром, где можно приземлиться?

— Конечно, Перино. Мы часто им пользуемся. Я сам прослежу за тем, чтобы тебя переправили дальше. Кстати, интересная новость. Профессора Поля Бернара нашли сегодня в одном из складов на берегу Сены. Убит выстрелом в голову.

— Правда? Какие-нибудь подробности известны?

— Полиция ведет расследование. Пока ничего не нашли.

— Ясно. Ну ладно, я позвоню позже.

Белов положил трубку и задумался.

— Что случилось? — спросила Ирина.

Он улыбнулся и взял ее за руку.

— У меня в этом году еще не было отпуска, да и у тебя тоже. Как ты смотришь на то, чтобы слетать в Москву?

— Когда?

— Да прямо сейчас. Мы еще успеем на рейс «Аэрофлота» в семь утра.

— У тебя плохие предчувствия насчет этого дела?

— Сам толком не знаю, но я уже слишком стар, чтобы испытывать судьбу. — Он опять улыбнулся. — Позвони в агентство и закажи места.

* * *

Чулан, куда Доннер втолкнул Монтеру и Габриель, оказался кладовкой для посуды и винным складом. Окно было забрано толстой решеткой. Габриель опустилась на ящик, Монтера закурил и остался стоять.

Она тяжело вздохнула и посмотрела на него.

— Ты разрешишь рассказать тебе об этом?

— Неплохая мысль. Рассказывай.

— Мы с Тони были женаты пять лет. Полгода назад развелись. Все остальное, что я рассказывала о себе, — правда. Я только не сказала, что моя мать — англичанка. Она второй раз вышла замуж за англичанина, когда я была еще совсем маленькой.

— Твой брат родной тебе только по матери? Он англичанин?

— Да. Но я его очень любила. Сначала я работала в журналистике, как и говорила тебе. А потом оказалось, что у меня способности к языкам. Я прямо впитываю их. Тони часто работал на Четвертую группу, это отдел по борьбе с терроризмом. Начальник группы иногда просил меня поработать для них. Ничего серьезного. В основном я была нужна им как лингвист.

— И я тоже оказался одним их твоих заданий?

— Да. Я должна была выяснить, что готовится на Фолклендах.

Он громко рассмеялся.

— Черт возьми, как это я сразу не догадался? Счастливая случайность! Слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Но в этот раз все пошло не так, как планировалось, — продолжала она. — Я не знала, что такое настоящая любовь, пока не увидела тебя на этом вечере в аргентинском посольстве.

— Да, момент был незабываемый.

— А потом я все не могла выбросить тебя из головы. Я так волновалась за тебя, когда вспыхнула войны, хотя и не знала, что ты летаешь. А когда началась операция «Экзосет», шеф Четвертой группы послал за мной. Он сказал, что ты — враг.

— И он был прав.

— Я не хотела в этом участвовать. Просто не могла лгать и обманывать тебя, особенно после того, как ты подарил мне кольцо.

— А потом ты узнала про своего брата?

— Мне хотелось остановить все, Рауль. Всю эту бойню, ради всех нас. Если ты доставишь завтра ракеты в Аргентину, еще больше крови прольется.

Он вздохнул и печально покачал головой.

— Моя страна проигрывает войну, Габриель. Может быть, «Экзосеты» — последняя надежда. Я не могу поступить иначе. Я аргентинец. Твой шеф прав, я — враг.

Она поднялась и подошла к нему, и он обнял ее за талию.

— Я так устала, Рауль! Единственное, в чем я уверена сейчас — это в том, что я люблю тебя.

Она уронила голову ему на плечо. Он поцеловал ее золотые волосы и ничего не сказал.

* * *

— И что будет теперь? — поинтересовался Вильерс, когда Доннер вернулся в гостиную. — Опять фокусы с зажигалкой?

— Нет необходимости, — ответил Доннер. — Мой человек в Париже сообщил, что операцию можно продолжать по намеченному плану. Кстати, это вы проводили профессора Поля Бернара в последний путь?

— Это еще кто такой? — спросил Вильерс.

— Я так и думал, — улыбнулся Доннер. — Что же он вам рассказал? Про конвой на дороге в Сен-Мартен, засаду на рассвете? Уверяю вас, это детские игры. У меня есть кое-что получше. — Он налил себе виски. — Сейчас я не буду вас трогать, майор. Вы понадобитесь целым и невредимым в Управлении КГБ в Москве. Вы ведь просто кладезь информации, и не рассказывайте мне, что ничего не скажете. У них сейчас есть замечательные психотропные средства. — Он кивнул Ставру. — Давай сюда остальных.

Ставру распахнул дверь чулана, и в комнате появились Габриель и Монтера.

— Что вы намерены сделать с ними? — спросил Монтера.

— На вашем месте я бы поинтересовался, что я намерен сделать с вами, полковник.

Наступила долгая пауза. Монтера держался спокойно. Доннер молчал, поэтому аргентинец наконец сказал:

— Судя по всему, вы затеяли нечто большее.

— Верно. Майор Вильерс, например, считал, что я хочу захватить «Экзосеты», напав на конвой «Аэроспасьяля» завтра утром, когда тот будет следовать по дороге в Сен-Мартен. Оттуда ракеты регулярно доставляются на остров Рок, который служит испытательным полигоном.

— И что же?

— А вы ожидали, что завтра в Ланей сядет транспортный самолет «Геркулес» с десятью «Экзосетами» на борту от полковника Каддафи и ливийцев. Вы оба ошиблись.

Он пересек комнату и скрылся за дверью в дальнем углу. Через несколько минут он появился снова, в форме офицера французской армии.

— Хорошо сидит, правда? Позвольте представиться — капитан Анри Леклерк. Я командую группой в девять человек из двадцать третьего ракетного полка, завтра утром она проследует в Сен-Мартен, откуда десантная баржа доставит её на остров Рок.

— Хотите, угадаю, что будет? — спросил Вильерс. — Группа не доедет даже до Сен-Мартена. Вы их перехватите.

— Скажем так: они свернут сюда, а отсюда поедем уже мы.

— И переправитесь на остров Рок вместо них?

— Совершенно верно. На острове всего тридцать восемь человек. Не думаю, что у нас с ними возникнут какие-то затруднения. Те джентльмены, которые сидят у меня в конюшне, привыкли к делам такого рода.

— И вы просто захватите ракеты, предназначенные для испытаний?

Доннер кивнул.

— Вы не сможете уйти с ними.

— Почему нет? Когда мы окажемся на острове, все, что нам потребуется — каких-то пару часов. По нашему сигналу к острову подойдет рыболовецкий траулер и заберет и людей, и ракеты. Кстати, траулер будет под панамским флагом. Всего лишь один из сотен траулеров, которые ловят рыбу в этих водах. Здесь много рыболовных судов из всех стран мира.

Вильерс обдумывал слова Доннера в поисках слабого места в его плане.

— Существует специальная связь между штабом французских ракетных войск и всеми внешними полигонами. Если радио на острове Рок замолчит, они захотят знать, почему.

— Радио не замолчит. — Доннер самодовольно улыбнулся. — Мне все это известно. Мы будем поддерживать необходимый радиоконтакт. У меня есть один бывший военный связист специально для этой цели. Кроме того, проверочный сигнал посылается только тогда, когда связь отсутствует в течение трех часов. Это дает нам массу времени.

В разговор вмешался Рауль Монтера, который до этой минуты слушал молча:

— Все равно у вас ничего не получится, и вы это знаете.

— Вы правы. Мировая общественность придет в ужас от такой акции аргентинского правительства. Можно себе представить, какой скандал разразится в ООН, и один только Бог ведает, что сделают французы.

— Но это не акция аргентинского правительства!

— Нет, конечно, но все именно так и подумают, особенно когда после нашего ухода на острове найдут тело одного из самых знаменитых аргентинских воздушных асов. Несчастные случаи, знаете ли, случаются иногда, шальные пули и тому подобное. — Он налил себе еще виски. — Как вы думаете, почему я поставил непременным условием, чтобы ваше правительство прислало мне кого-то вроде вас?

Монтера держал себя в руках.

— Зачем вам все это? — спокойно спросил он.

— Все очень просто. Войну вы уже проиграли, друг мой. Если бы вы слушали радио сегодня утром, то узнали бы, что британские парашютисты проделали громадную брешь в вашей обороне, а остальные войска уже начали наступление из Порт-Стэнли. Мне очень жаль говорить вам это, но их солдаты подготовлены гораздо лучше. Гальтьери допустил ошибку. Его правительство падет так или иначе, а скандал в таких размерах, которые я предвижу, буквально разорвет Аргентину на части.

— Страх, хаос, неуверенность, — заметил Вильерс, — идеальная ситуация, чтобы взять регион под свой контроль.

— Ну, весь регион под свой контроль — это уж слишком! Тут вы хватили через край. Но, скажем, несколько подразделений русского военного флота, которые смогут базироваться в портах дружественного государства в Южной Атлантике — идея довольно соблазнительная.

— Какой вы негодяй! — гневно бросила Габриель.

— А вы, кажется, меня недооценивали? — засмеялся Доннер.

— Ну, хорошо, а что потом? — спросил Вильерс.

— Тоже все очень просто. У старшего офицера на острове Рок есть быстроходный катер, на котором мы со Ставру сможем вернуться в Сен-Мартен. А здесь мы воспользуемся нашим «Чифтеном». Первая посадка — в Финляндии, а там и до дома рукой подать. Я уже много лет не был дома! Вы полетите со мной, как я вам и обещал. В Москве вам обрадуются. И вы, конечно, тоже, — добавил он, взглянув на Габриель. — Оставить вас я не могу, а убивать жаль — вы очень красивая женщина.

Тут Монтера не выдержал и потерял над собой контроль. Он бросился на Доннера. Но Ставру выхватил «армалайт» у одного из охранников и ударил Рауля прикладом в живот. Аргентинец упал, Габриель подбежала к нему и опустилась на колени рядом.

Глядя на них, Доннер рассмеялся.

— Что хорошего в этих погребах под Мезон-Бланом, так это то, что их много, и они надежные, с крепкими дверями и прочными решетками на окнах. Хотя там и холодновато. — Он повернулся к Ставру. — Посади всех троих вместе. Возможно, они смогут выяснить свои отношения.

Ванда Джонс притаилась в темноте на площадке лестницы, ведущей на второй этаж, и слышала каждое слово, сказанное в гостиной. Она видела, как Ставру и двое охранников повели Вильерса, Монтеру и Габриель в подвал. Немного погодя Ставру и один охранник вернулись.

— Все в порядке? — спросил Доннер.

— Все отлично, — ответил Ставру. — Двери более чем прочные. Засовы держатся на болтах в дюйм толщиной. Кроме того, я оставил там охранника.

— Хорошо, — одобрил Доннер. — Предупреди людей, пусть приготовятся к шести утра, и проследи, чтобы Рабьер не напился.

— Все будет выполнено. Что делать с Вандой?

— Ах да, с Вандой! Я пообещал ей что-нибудь особенное. Я решил, что этим особенным будешь ты. Можешь взять ее себе.

— В самом деле?

— Конечно. Желаю приятно провести время.

Когда Ванда услышала эти слова, ей стало плохо до тошноты. Она оцепенела от страха. Но Ставру быстрым шагом направился через гостиную к лестнице, и она бросилась наверх. Стараясь не шуметь, она промчалась по коридору к двери черного хода. Ванда открыла ее, и в этот момент в коридоре вспыхнул свет. Ставру поднялся по лестнице и увидел ее.

— Ванда! — позвал он.

Она выскочила за дверь, захлопнув ее за собой, и бросилась вниз. Туфли на высоком каблуке мешали ей, и она их сбросила. Ей удалось открыть дверь внизу, она выскочила из дома и что есть духу понеслась к роще. Ей удалось добежать до первых деревьев как раз в тот момент, когда из двери появился Ставру.

Ванда в панике мчалась через рощу, пригнув голову и выставив перед собой руки, чтобы защитить лицо от веток. Через некоторое время она остановилась в изнеможении и прислушалась. Ставру пробирался через рощу в некотором отдалении, справа от нее. Она слышала, как он громко звал ее по имени. Постояв и отдышавшись, Ванда двинулась дальше. Она не знала толком, в каком направлении идет, но голос Ставру постепенно удалялся. Вскоре она совсем перестала его слышать, только тихо шелестел по листьям дождь, да иногда потрескивали ветки под ее ногами.

* * *

— Ума не приложу, куда она могла деться, — сказал Ставру. — Хотя в такой темноте найти ее трудно.

— Ничего, далеко не уйдет. Некуда ей идти. Нам она никакого вреда сделать не может, — презрительно ответил Доннер. — Я Ванду знаю. Эта сучка на брюхе приползет, когда промокнет как следует. Иди лучше, проверь людей.

Ставру ушел, а Доннер опять примерил военную форму. Она действительно очень шла ему. В КГБ у него было звание полковника. Когда он вернется в Москву, ему, вероятно, присвоят звание генерала. Он его вполне заслужил. Доннер ухмыльнулся, подумав, что генеральская форма ему действительно пойдет.

* * *

Габриель задремала в углу погреба, накинув на плечи пиджак Вильерса. Монтера взял у него сигарету и закурил.

— Глядя на вас, я вспоминаю рекламу, которую видел в детстве, — сказал Вильерс. — На ней был нарисован мужчина, который курил трубку, а вокруг него — много красивых женщин, и надпись: «В чем секрет его успеха?» И знаете, какой был ответ? В сорте табака. А в чем ваш секрет?

— Секрет взаимоотношений в действительности очень прост, — ответил Монтера. — Нужно оставаться самим собой. И тогда вы либо нравитесь, либо нет. Если вы будете очень стараться показаться кем-то, кем вы на самом деле не являетесь — наверняка проиграете.

— Значит, я с самого начала был обречен на неудачу. Всю жизнь я только и делаю, что стараюсь кем-то казаться. Я даже не знаю, какой я на самом деле. — Он взглянул на спящую Габриель. — Какая женщина, Монтера, если бы вы знали!

— Я знаю, — ответил Монтера.

— Да, конечно, — пробормотал Вильерс. Он отошел в другой угол и сел, подтянув колени к груди, чтобы сохранить тепло.

Вскоре все они уснули. Их разбудил топот ног во дворе. Серый свет туманного утра проникал в подвал через зарешеченное окошко. Вильерс выглянул и увидел «лендровер», который выехал из гаража. За рулем сидел Ставру, рядом с ним — Доннер. Оба были в форме. Монтера подошел к Вильерсу и тоже выглянул во двор. «Лендровер» выехал в ворота.

— Началось, — прошептал Монтера.

— Похоже, что да.

Габриель встала и присоединилась к ним, поплотнее запахивая на груди пиджак Тони.

— Что же мы будет делать? — спросила она.

— Пока — ничего, — ответил Вильерс. — Потому что мы ничего сделать не можем.

* * *

Группа из двадцать третьего ракетного полка направлялась к месту назначения в трехтонном грузовике. Офицер сидел в кабине рядом с шофером. Было шесть часов утра, моросил дождь. За поворотом дороги возле Ланей они вдруг увидели стоящий поперек дороги «лендровер». Человек в офицерском плаще побежал им навстречу, размахивая руками.

Грузовик остановился, офицер опустил стекло и высунулся из кабины.

— В чем дело?

— Капитан Леклерк? — спросил Доннер.

— Да, это я.

— Майор Дюбуа. Прислан с острова Рок специально, чтобы встретить вас. Из-за дождей размыло главную дорогу на Сен-Мартен, придется поехать в объезд.

— Спасибо, что предупредили, — вежливо ответил Леклерк.

— Не за что. Следуйте за нашим «лендровером». Доберемся до Сен-Мартена даже быстрее, чем обычно.

* * *

Монтера стоял у окна, глядя во двор, когда в ворота въехал «лендровер», а следом за ним — военный грузовик.

Вильерс и Габриель, услышав звук моторов, тоже подошли к окну.

— Что теперь? — спросил Вильерс, ни к кому не обращаясь.

Из «лендровера» выбрались Доннер и Ставру, из грузовика выпрыгнул капитан Леклерк — молодой светловолосый человек в очках, которые запотевали в такую сырую и холодную погоду, и ему приходилось постоянно протирать их.

— Где мы находимся? — спросил он.

Ворота конюшни распахнулись, и оттуда выбежали люди Ру, все в форме, каждый с винтовкой или автоматом. В одно мгновение грузовик был окружен, солдатам приказали выйти и под дулами автоматов отвели от Леклерка.

Вильерс взглянул на Монтеру.

— Неплохо сработал, сукин сын!

Они услышали шаги по каменным ступеням, скрип открываемых дверей, потом заскрежетали запоры их собственной двери. Она открылась, и вошел Ставру с двумя людьми.

— Выходите, полковник.

Монтера заколебался. Он протянул руку к Габриель, но вдруг опустил ее и быстро вышел. Дверь захлопнулась. Габриель не сказала ни слова, но опустила голову, и Вильерс обнял ее за плечи.

Со двора донесся звук мотора. Машина уехала.

Вильерс подошел к окошку в двери. Из окна в двери напротив выглядывал молодой французский офицер, которого он видел во дворе.

— Кто вы? — спросил Вильерс.

— Капитан Леклерк, двадцать третий ракетный полк. Что, черт возьми, происходит?

— Я полагаю, что они хотят выдать себя за вас и таким образом проникнуть на остров Рок.

— Господи! Но зачем?

Вильерс рассказал. Когда он закончил, Леклерк спросил:

— А как он собирается уйти, когда вернется с острова?

— У него есть самолет «Чифтен», который ждет его на старом аэродроме в Ланей.

— Он все продумал, — заметил капитан Леклерк.

— И самое главное — мы ничего не можем сделать. Даже если выберемся отсюда и поднимем тревогу, то скорее всего будет уже поздно. Самолеты не приземляются на остров Рок. Даже на вертолете сесть там очень сложно.

— Не совсем так. Я тщательно изучил все, что относится к острову. Мне попалась интересная информация, которая касается воздушного сообщения с островом. Она меня особенно заинтересовала, потому что я сам летчик. Я закончил армейский курс по управлению легкими самолетами. В прошлом году было несколько пробных посадок в северной части острова.

— Я думал, там сплошные скалы.

— Правильно, но в отлив открывается большая полоса твердой земли. Легкий самолет может сесть. К сожалению, прилив довольно быстро опять закрывает ее, поэтому воздушное сообщение не практикуется.

— И конечно, прилив наступит, пока мы заперты здесь! — Вильерс яростно пнул дверь ногой.

* * *

Все люди Доннера забрались в кузов грузовика. Доннер, Ставру и Рабьер стояли на крыльце. Ставру связал руки Монтеры черным шелковым шарфом.

— Не туго? — осведомился Доннер. — Когда вас найдут, на запястьях у вас не будет никаких признаков того, что вас связывали.

— Вы настоящий джентльмен, — ответил Монтера.

Ставру заткнул ему рот платком.

— Вы остаетесь один, — обратился Доннер к Рабьеру. — Погреба надежные, как Бастилия, но все же присматривайте за ними. Мы вернемся часов через пять-шесть.

— Хорошо, мосье, можете на меня положиться.

— Если появится эта сука, Ванда, заприте ее в погреб до моего возвращения.

Ставру уже сидел за рулем.

— Мы готовы, — доложил он.

Доннер забрался в кабину, и грузовик уехал. Рабьер вернулся в дом.

* * *

Ванда стояла за кустом у дороги. Она дрожала от холода. Ее мокрые волосы прилипли к щекам, черный бархатный костюм был вымазан грязью. На плечи она накинула старую лошадиную попону. Ей пришлось провести ночь в лесу, в маленьком охотничьем домике, но там было слишком холодно, чтобы спать. Сейчас она уже десять минут стояла у дороги, надеясь, что кто-нибудь довезет ее до Парижа.

Издалека послышался звук мотора. Ванда замерла, прислушиваясь. Потом подошла к обочине и подняла руку. Она хотела выйти на середину дороги, но побоялась, что водитель не увидит ее в тумане или не сумеет вовремя затормозить на мокрой дороге. Из-за поворота показался серый военный грузовик. Внезапно Ванде пришла в голову мысль, от которой она застыла в ужасе. А не тот ли это грузовик, который Доннер собирался захватить? Она опустила руку и ничком бросилась в кювет. Когда грузовик проезжал мимо, она чуть приподняла голову. В кабине сидел Доннер.

Ванда выбралась из кювета, придерживая свою попону. Подумав немного, она направилась по дороге в ту сторону, откуда приехал грузовик. Через пятнадцать минут она добралась до Мезон-Блана.

Глава 15

Доннер сидел в рулевой рубке десантного судна и смотрел в иллюминатор. Трюм был сделан из листовой стали. Груз состоял из множества каких-то ящиков и грузовика Доннера. Его люди оставались в машине. Через стальные ворота на носу техника могла десантироваться прямо из трюма.

Дул легкий ветер, на море была небольшая рябь. Доннер взглянул на часы. Скоро они достигнут острова. С мостика в рубку спустился молодой лейтенант.

— Пять вправо, — приказал он рулевому.

— Есть пять вправо.

— Так держать!

— Есть так держать!

— Теперь уже скоро, — сказал лейтенант Доннеру, — минут двадцать осталось.

— Могу я угостить вас рюмкой коньяка, когда прибудем на остров? — спросил Доннер.

Лейтенант покачал головой.

— Не получится. Я задержусь там ровно столько, сколько нужно, чтобы высадить вашу группу. Потом пойду дальше, на Сен-Назер. Я везу электронное оборудование для штаба ракетных войск.

— Ну что ж, тогда в другой раз.

Он вышел на мостик, завернувшись в клеенчатый плащ, и стал смотреть в ту сторону, где из моря вырастали серые скалы острова Рок.

Бухта оказалась не очень большая. Баржа подошла к каменному причалу. Две-три утлые лодчонки, вытащенные на берег, лежали вверх дном у кромки воды. У причала покачивался красивый катер, выкрашенный зеленой краской.

Ворота на носу баржи открылись, и грузовик выехал сначала на бетонный пандус, а потом спустился на асфальтовую дорогу. Доннер сошел на берег пешком.

На берегу стоял «лендровер», в котором сидел только один человек — высокий седеющий офицер в шинели с меховым воротником. Увидев Доннера, он вышел из машины.

— Капитан Леклерк?

— Да.

— Давайте сядем в машину. Терпеть не могу этот проклятый дождь. Майор Эспинэ, — представился он. — Я здесь старший. Я отвезу вас на место. Грузовик пусть едет за нами.

Доннер кивнул Ставру и сел в «лендровер». Когда они поехали, он сказал:

— Я заметил в бухте красивый катер. Ваш, я полагаю.

Эспинэ улыбнулся.

— Это моя гордость. Сооружен самим Акербуном. Стальной корпус, двойные ряды заклепок. Делает тридцать пять узлов.

— Превосходно! — восхитился Доннер.

— Помогает убить время в этой проклятой дыре. Да, место здесь не самое лучшее.

— Могу себе представить, — сочувственно заметил Доннер.

По сторонам извилистой дороги, которая вела из гавани в глубь острова, стояли старые каменные коттеджи. Большинство из них уже превратилось в развалины.

— Люди ушли отсюда много лет назад, как и со многих других островов у этого побережья, — сказал Эспинэ. — Здесь не жизнь, а просто существование. Они жили в основном за счет рыбалки и своих огородов, даже банкноту в десять франков не каждый год видели.

Машина поднялась на холм, и Доннер увидел военный городок, маленький, из нескольких уродливых бетонных коробок с плоскими крышами, построенными, однако, прочно, чтобы они смогли выдержать свирепые штормы, налетавшие зимой с Атлантики. Бетонная башня поднималась футов на сорок. Стеклянная кабинка на ее вершине была окружена узеньким балкончиком. На внешней стене виднелась стальная пожарная лестница.

— А это что? Что за башня? — спросил Доннер, хотя прекрасно знал, что это такое.

— Это радиорубка. Когда проходят испытания ракет, мы применяем новый ультракоротковолновый сканнер, поэтому нам нужна высота, — объяснил Эспинэ.

В отдалении Доннер заметил несколько бетонных бункеров.

— А это хранилища для ракет?

— Да. Здесь приходиться держать их под землей. Хотя, кроме океана, вокруг ничего нет, что делает остров отличным полигоном, но погода часто бывает суровая. Два года назад даже пришлось эвакуировать гарнизон на месяц.

— Мне говорили, что половина людей здесь — гражданские?

— Да. Сейчас только восемнадцать военнослужащих. Всего три офицера, поэтому офицерской столовой у нас нет. — Эспинэ свернул на дорогу, ведущую к комплексу. — Знаете, мне кажется, что у вас какой-то странный акцент. Только не обижайтесь, пожалуйста.

— Ну что вы? — рассмеялся Доннер. — Это у меня от матери. Она была австралийка.

Эспинэ тоже засмеялся.

— Все понятно.

Он остановил машину у одного из бетонных домиков. У входа стояли два человека в камуфляжной форме и в беретах. Один был с нашивками сержанта, у другого на погонах блестели капитанские «шпалы». Капитан подошел к ним.

— Пьер Жобер, — представил его Эспинэ. — Мой заместитель.

Жобер, приятный молодой человек с тонкими усиками, протянул Доннеру руку.

— Надеюсь, вам понравится у нас, капитан Леклерк, — галантно произнес Жобер. — Хотя нравиться тут совершенно нечему. Чертова дыра, как вы сами можете видеть. Кофе уже ждет вас, господа.

— Прекрасно! — сказал Эспинэ. — Немного коньяка тоже не помешает. Сержант Девиль! Разместите людей капитана Леклерка.

— Я вернусь через минуту, господа. Я должен сам выдать им кое-какие инструкции. — Доннер слегка поклонился и направился к грузовику.

Офицеры скрылись в доме, а Доннер подошел к Ставру, который ждал возле машины.

— Монтера хорошо связан?

— Да, он в кузове с ребятами. Ведет себя тихо.

— Хорошо. Я выпью с командиром по стаканчику. Когда я войду в дом, сразу берите радиовышку. Потом все остальное, как мы и задумали. Здесь сейчас только восемнадцать военных, остальные гражданские. Меньше, чем я думал.

— Наверное, несколько человек в отпуске, — предположил Ставру.

— Им повезло, — усмехнулся Доннер. Он повернулся и зашагал обратно к домику. Сержант Девиль распахнул перед ним дверь.

Ставру обошел грузовик. Наемник по фамилии Жарро, которого Ставру назначил своим помощником, подал ему из кузова брезентовую сумку. В этот момент к ним подошел сержант Девиль.

— Поехали. Сначала заедем в столовую, потом я всех размещу.

Ставру ударил его коленом в пах. Сержант даже не успел упасть. Его подхватили и втащили в кузов.

— Хорошо, Клод, начали! — сказал Ставру, обращаясь к Жарро.

Жарро и Фуэр, радист, спрыгнули на землю. У каждого была брезентовая сумка. Все трое бросились к башне. Ставру открыл дверь и быстро стал подниматься по лестнице. Наверху ветер дул довольно сильно, и, когда Ставру вышел на балкон, ему пришлось ухватиться свободной рукой за перила. Сверху бухта обозревалась отлично, но море за ней и большую часть острова скрывал туман.

Жарро и Фуэр тоже выбрались на балкон и заглянули сквозь бронированное стекло в радиорубку. Там трое радистов и два техника-сержанта сидели за большим столом в центре. Они изумленно уставились на троих незнакомых людей, которые открыли дверь и бесцеремонно вошли в рубку. Ставру поставил сумку на стол, между сержантами, сбросив на пол какие-то бумаги.

— Привет, ребята! — Он открыл сумку и достал оттуда автомат «шмайссер». — Такие вот игрушки были на вооружении у эсэсовцев во время второй мировой войны. До сих пор работает неплохо, поэтому не советую спорить.

Один из сержантов вскочил и схватился за кобуру на поясе, но Жарро, выхватив из своей сумки автомат АК, ударил его прикладом в висок. Тот со стоном рухнул на пол.

Второй сержант и три радиста подняли руки вверх. Ставру выудил из своей сумки несколько наручников и бросил на стол.

— Вот эти штуки применяются во французских военных тюрьмах. Хорошее качество. — Он явно забавлялся ситуацией. — Нам они достались по дешевке. Ладно, Клод, тебе выпала честь сковать их.

Через пару минут четверо пленников со скованными за спиной руками лежали на полу рядом с бесчувственным сержантом. Фуэр уже осматривал радиостанции.

— Проблемы есть? — поинтересовался Ставру.

Фуэр покачал головой.

— В основном стандартное армейское оборудование.

— Хорошо. Ты знаешь, что делать. Свяжись с траулером и скажи, что они могут идти сюда. И пусть сообщат мне расчетное время прибытия.

— Ладно. — Фуэр сел за рацию.

Ставру повернулся к Жарро.

— Мосье Доннер сказал, что здесь всего восемнадцать военных. Минус пять — итого остается одиннадцать. — Он ухмыльнулся. — Пойдем теперь навестим казарму, Клод. Иди первый.

* * *

Доннер стоял у окна кабинета майора Эспинэ с рюмкой коньяка в руке. Он увидел, как из башни вышли двое и направились к грузовику. Ставру сел за руль, а Клод вскочил на подножку. Грузовик тронулся.

— Когда начнем работать, майор? — спросил Доннер.

— Куда спешить? Сначала освойтесь. Здесь у нас времени достаточно.

— Вы ошибаетесь, майор, времени у меня не очень много. — Доннер достал из кармана «вальтер» с глушителем.

Эспинэ медленно встал из-за стола. Его брови поползли вверх.

— Это что еще такое, черт побери?

— Все очень просто, — объяснил Доннер. — Я принимаю командование на себя.

— Вы с ума сошли! — Эспинэ повернулся к Жоберу. — Пьер, позвоните в караулку.

Доннер выстрелил майору в затылок, убив на месте. Все произошло так внезапно, что Жобер не успел даже пошевелиться.

— Кто вы такой? — прошептал он.

— Угадайте, — ответил Доннер. — Достаточно сказать, что моя страна находится в состоянии войны и нам нужны «Экзосеты». Скоро сюда придет корабль, и мы заберем их столько, сколько сможем погрузить, и вы нам поможете.

— Черта с два! — отрезал Жобер, приходя немного в себя.

— А ведь сначала вы показались мне таким галантным, — укоризненно произнес Доннер и приставил пистолет к его лбу. — Будете делать в точности то, что я вам скажу, иначе я построю всех ваших людей и расстреляю каждого третьего.

Жобер понял, что именно так он и сделает. Его плечи опустились, голова поникла.

Доннер налил себе еще коньяка.

— Выше нос, дружище, — сказал он. — В конце концов вас могла бы постигнуть участь Эспинэ. Вы могли бы умереть, а вы живы. А теперь идем, да поживее!

Они вышли и направились к одному из домов, возле которого стоял грузовик. Ставру и Жарро появились из другого дома, слева, а еще трое наемников вышли из дома напротив.

— Пятеро в радиорубке, шестеро в казарме и два капрала в том доме напротив, — доложил Ставру. — Все в наручниках.

— Значит, где-то остались еще трое, — подсчитал Доннер. — Где они, капитан? — спросил он Жобера.

Жобер заколебался, но только на одно мгновение.

— Они дежурят в хранилище ракет.

— Хорошо. Теперь — гражданские. Их всего двадцать человек, правильно?

— Правильно, — хмуро ответил Жобер.

— Сколько из них сейчас в хранилище?

— Наверное, пятеро. Они работают по сменам. Остальные обедают или отдыхают.

— Замечательно. Будьте добры, проводите нас. А представиться мы и сами сумеем.

* * *

Рабьер сидел за кухонным столом, пил коньяк и закусывал хлебом с сыром. Он пил уже довольно долго, а Ванда наблюдала за ним с чердака конюшни, где она зарылась в сено и старалась согреться.

Ей было холодно и хотелось есть, и она приняла решение. Она знала, что Мезон-Блан охраняет только один человек — Рабьер. Ванда открыла люк и спустилась вниз. Теперь она была в конюшне, которую люди Ру приспособили под свою казарму. В стойлах лежали спальные мешки, а на ящиках — остатки еды и даже кое-какое оружие.

Ванда приоткрыла ворота и выглянула наружу. Все еще шел дождь. Она осторожно выскользнула во двор и прокралась к двери в кухню. Габриель, выглядывавшая из окна подвала, увидела ее.

— Ванда! — тихо позвала она. — Иди сюда!

Вильерс моментально вскочил.

— Что там такое?

Ванда опустилась на корточки у окна.

— Все уехали, кроме этого летчика, Рабьера.

— Я знаю, — ответила Габриель. — Спускайся вниз и освободи нас скорее!

Ванда кивнула и поспешила к задней двери, осторожно открыла ее и двинулась по коридору. Дверь кухни была слегка приоткрыта. Ванда остановилась перед ней и заглянула внутрь. Рабьер стоял у стола и открывал новую бутылку коньяка. Ванда на цыпочках пробралась мимо кухни. Дверь в холл слегка скрипнула, несмотря на то что Ванда старалась открыть ее очень аккуратно. В кухне Рабьер застыл с бутылкой коньяка в руке и прислушался, склонив голову набок. Потом вышел в коридор, по-прежнему сжимая в руке бутылку.

Ванда остановилась в холле и тоже прислушалась. В доме стояла тишина. Она стала спускаться по каменным ступеням в погреб. Внизу было темно, и Ванда сначала ничего не видела.

— Габриель, ты где? — шепотом позвала она.

— Здесь, Ванда, мы здесь!

Ванда остановилась у двери, вглядываясь через прутья решетки. Ее глаза привыкли к темноте, кроме того, сюда проникал свет сквозь маленькое окошко под потолком погреба. Она разглядела Габриель и Вильерса. Дверь была закрыта двумя засовами, плотно сидящими в ржавых скобах. Верхний открылся без особого труда, но нижний застрял, и Ванда никак не могла сдвинуть его с места. Она стала на колени и уцепилась за засов двумя руками, изо всех сил стараясь его отодвинуть. Внезапно кто-то схватил ее за волосы и поднял на ноги. Ванда чуть не закричала от боли. Запрокинув голову, она увидела над собой ухмыляющуюся физиономию Рабьера.

— Вернулась, крошка? — сказал он. — Кажется, мне надо научить тебя, как себя вести.

Рабьер был сильно пьян. Он сунул горлышко бутылки ей в рот, и Ванда чуть не захлебнулась коньяком. Рабьер рассмеялся, но его глаза оставались жесткими. Ванда заметила в них какой-то маниакальный блеск. Он поставил бутылку на полку позади них.

— А теперь я научу тебя слушаться старших.

Он прижал ее к стене и впился в ее губы. Одной рукой он держал ее за волосы, а другой стал расстегивать блузку на груди.

Габриель вскрикнула. Вильерс оттеснил ее от окошка в двери, просунув руку сквозь решетку, схватил Рабьера за волосы и оттащил его от Ванды.

— Бутылку, Ванда! — скомандовал он. — Хватай бутылку!

Ванда схватила бутылку за горлышко и стукнула пилота по голове. Весь гнев и отчаяние, накопившиеся в ней за годы унижений и оскорблений, выплеснулись в этом ударе. Бутылка разбилась вдребезги. Ванда закричала и ударила его еще раз осколком горлышка в лицо. Рабьер упал. Она отшвырнула его ногой и снова взялась за засов. Ее ярость была так велика, что засов на этот раз открылся без труда. Габриель и Вильерс вышли из своей тюрьмы.

* * *

Когда зазвонил телефон, бригадир Фергюсон только что закончил принимать душ. Выслушав Вильерса, он сказал:

— Хорошо, Тони, оставайся на месте. Теперь им займутся французы. Отличная работа!

Он бросил трубку и выбежал в гостиную, завернувшись в полотенце.

— Гарри, ты где, черт тебя побери?

Из кабинета выскочил Фокс.

— Вы меня звали, сэр?

— Только что звонил Тони. Теперь нужно, чтобы и французы немного поработали. Соедини меня с полковником Гийоном в Париже. Немедленно! Дело чрезвычайной срочности!

Он побежал в спальню одеваться.

* * *

Рабьера связали и бросили в чулан. Вильерс вооружился своим «вальтером».

— Полагаю, что бригадир сейчас уже говорит с Парижем.

— Но ведь пройдет еще какое-то время, прежде чем они что-нибудь сделают! — воскликнула Габриель. — А как же Рауль? Тони, ведь они убьют его! Нам надо что-то сделать самим!

— Ты права. — Тони обратился к Леклерку: — Вы сможете повести «Чифтен» на остров Рок и посадить его там, где говорили?

Леклерк улыбнулся.

— Я был бы рад преподнести сюрприз Доннеру. Мы можем взять с собой моих людей.

Вильерс оглядел их, они выглядели более интеллигентно, чем обычные солдаты, двое были в очках.

— Ваши ребята — технический персонал? Электронные волшебники?

— Да, но они и неплохие солдаты, поверьте мне. Вот только оружия нам не хватает.

— В конюшне, где жили наемники Доннера, есть ружья и всякое другое. Я сама видела, — сказала Ванда.

— Тогда вперед! — приказал Леклерк своим людям. — Не будем терять времени. — Он первым вышел из комнаты.

Габриель взяла Вильерса за руку.

— Будь осторожен, Тони, и постарайся не опоздать.

— Постараюсь.

Он вдруг поцеловал ее в лоб. Потом повернулся и пошел к двери.

— Тони! — окликнула она его.

Он обернулся.

— Да?

— Я думаю, ты всегда заслуживал чего-то лучшего.

— Чем ты?

— Нет. — Она смутилась. — Я хотела сказать — ты заслуживал чего-то лучшего, чем то, что ты делаешь. Чем Фергюсон и его темные игры. Может быть, немного радости в жизни. Мне очень жаль, что у нас с тобой ничего не получилось. Прости.

Тони улыбнулся. Ей показалось, что перед ней прежний Тони, такой, как в то первое лето.

— Не надо извиняться. У меня все было — и радость, и печаль. Возможно, будет еще. А моя работа… Она не хуже других.

Он вышел. Через минуту заработал двигатель «пежо», и автомобиль уехал. Мезон-Блан погрузился в тишину.

* * *

Рауль Монтера сидел на стуле в кабинете Эспинэ. Его руки были по-прежнему связаны шарфом. Майор лежал в углу, накрытый одеялом. Доннер достал из шкафа бутылку шампанского.

— Черт возьми, он неплохо здесь устроился! Прекрасное шампанское. Урожай шестьдесят первого года. Год был исключительный! Жалко, что у нас нет времени охладить его. Но ведь нельзя же получить все сразу в этой жизни! — Он открыл бутылку и засмеялся, глядя, как пенится вино. — Выпьете со мной стаканчик?

— Вы прекрасно знаете, что я не пью шампанского, — спокойно ответил Монтера.

— Ну, как хотите. А я пью. — Доннер пожал плечами и выглянул в окно. — Операция прошла весьма успешно. Прекрасная организация, что вы на это скажете, полковник?

— Я слышал выстрелы.

— Да, постреляли, но совсем немного. Двое часовых в хранилище истратили зря несколько патронов, но мои ребята быстро их уложили. Это даже к лучшему. Когда мы оставим вас там с пулей в черепе, из их оружия, разумеется, все будет выглядеть очень естественно.

Дверь открылась, и появился Ставру.

— С траулером связались? — спросил Доннер.

— Да, он появится здесь через тридцать пять минут.

— Все остальное под контролем?

— Мы заперли всех, кроме десяти гражданских, которые грузят «Экзосеты» в машины. Их тоже охраняют.

— Отлично! Возвращайся туда и скажи, чтобы пошевеливались. Мы с полковником присоединимся через несколько минут. Я думаю, полковнику будет интересно.

Ставру вышел. Доннер опять наполнил стакан и издевательски поднял его, как бы собираясь выпить за здоровье Монтеры.

— Теперь уже недолго, старина.

* * *

Из пилотской кабины «Чифтена» Вильерс увидел, как на горизонте появились скалы острова Рок. Серые глыбы под низко висящими облаками. Северная часть острова терялась в тумане. Они летели на высоте трехсот футов над морем. Леклерк уверенно держал штурвал, внизу пенились белые барашки волн.

— Ветер не помешает нам сесть? — спросил Вильерс.

— Ветер не помешает, — ответил Леклерк. — Но внизу, за скалами, возможно, будут завихрения воздуха. Ничего, сядем.

Остров притаился, как огромный серый зверь, поджидающий их. На одном конце он поднимался футов до трехсот, постепенно понижаясь к гавани.

— Имейте в виду — они узнают, что мы летим, — предупредил Леклерк. — Мы не сможем сесть незамеченными.

— Я понимаю, — кивнул Вильерс. — Тут уж ничего не поделаешь. Поэтому можем пролететь прямо над островом и посмотреть, что у них там делается. Немного паники среди них нам не помешает.

«Чифтен» пошел прямо на утесы. Туман расступился перед ним. Впереди открылся дикий фантастический ландшафт: высоко громоздились мрачные скалы, между ними зияли бездонные расщелины. Все было зловеще серого цвета, только лишь кое-где виднелись зеленые заплатки мха или травы. Леклерк потянул штурвал на себя, и самолет перевалил через хребет. Они увидели бетонные коробки испытательного комплекса всего футах в ста под собой.

* * *

Доннер и Рауль Монтера шли по улице городка к хранилищу ракет. Услышав звук мотора, Доннер тревожно взглянул на небо и подтолкнул Монтеру к туннелю, ведущему к хранилищу. Леклерк опустил самолет ниже, до пятидесяти футов, повернул и направился к морю.

Ставру наблюдал за самолетом, стоя у входа в туннель. Когда Доннер и Монтера оказались рядом с ним, он сказал:

— Ничего не понимаю. Это же наш самолет! Что происходит, черт возьми?

— Это Вильерс, ты, кретин! — рявкнул Доннер. — Кто же еще! Черт его знает, как он выбрался!

«Чифтен» достиг края острова и скрылся за скалами.

— Что они делают? — удивился Ставру. — Здесь же негде сесть!

— Есть одно место, — сказал Доннер. — Во время отлива за теми утесами открывается полоса, достаточная для такого самолета. В прошлом году французские летчики доказали, что там возможны и взлет, и посадка. Полосу быстро заливает прилив, поэтому она практически не применяется, вот и все.

— Так что будем делать? — спросил Ставру. — Если это Вильерс, то он, наверное, уже связался с французскими властями. Не успеем оглянуться, как здесь появятся парашютисты.

— Посмотрим, как у нас там дела, — Доннер кивнул в глубину хранилища.

Подталкивая Монтеру впереди себя, они спустились по туннелю в большую бетонную пещеру, ярко освещенную люминесцентными лампами. Четыре грузовика, сконструированных специально для перевозки «Экзосетов», стояли в ряд, один возле другого. Гражданские специалисты в комбинезонах с надписями «Аэроспасьяль» с помощью гидравлических подъемников грузили на них ракеты. За ними наблюдали вооруженные наемники.

Жарро был старшим, и Доннер спросил у него:

— Когда закончите?

— Трудно сказать. Если все пройдет нормально — минут через двадцать можем ехать в гавань.

Доннер повернулся к Ставру.

— Я останусь здесь. Ты бери людей и двигай на те утесы. Если они попытаются прорваться — останови их. Дай нам время.

— Это я гарантирую, — заверил Ставру. Он кивнул Жарро. — Идем, Клод. Есть работенка.

Они побежали к выходу из туннеля. Доннер достал сигарету и закурил.

— Вильерс, — пробормотал он. — Кто бы мог подумать! — Вдруг он расхохотался, почти добродушно. — Вот сукин сын! Да он почти ничем не хуже меня самого! Молодец!

— Так что вы там говорили? Прекрасная организация? — напомнил Монтера.

— Все мы рано или поздно делаем ошибки, — философски заметил Доннер. — От небольших просчетов никто не застрахован.

— Так что теперь будет?

— Подождем, посмотрим, старина. Но ждать лучше в кабинете Эспинэ, в комфорте. Там еще осталось шампанское, жаль, если пропадет, хотя оно и не охлажденное.

* * *

Леклерк снизил «Чифтен», готовясь зайти на посадку. Как он и предполагал, на малой высоте началась сильная болтанка, но он сделал небольшой круг и опустился еще ниже, так что колеса почти касались гребешков волн. Леклерк включил форсаж, и самолет побежал по твердому песку, разбрызгивая воду. Леклерк вырулил к самому концу полосы, развернул машину и выключил двигатели.

— Прилив начинается, — сказал он Вильерсу. — Возможно, через час уже не хватит места для взлета.

— Неважно, — ответил Вильерс. — В конце концов, это не наш самолет.

Он достал из кармана «вальтер», проверил его и положил обратно. Люди Леклерка выпрыгнули из самолета по одному. Каждый держал оружие, которое они захватили из Мезон-Блане. Вильерс выбрал себе «армалайт» и бросил в карман гранату.

Когда все выбрались из «Чифтена», Тони собрал их вокруг себя полукругом.

— Кому-нибудь из вас приходилось бывать в бою? — спросил он.

Леклерк указал на высокого молодого парня с короткой стрижкой и в очках в стальной оправе.

— Сержант Альбри служил в Иностранном легионе и был в Чаде два года назад. Ему не раз приходилось находиться под огнем. Что касается… — Он пожал плечами.

— Ну, ладно, времени нет, поэтому я скажу вам только одно, что считаю самым важным в наших обстоятельствах. Никакой бойскаутской этики, вроде честных поединков и тому подобного. Стреляйте им в спину, если представиться возможность, добивайте раненых, потому что именно так эти ублюдки поступят и с вами. А теперь — идем!

Он побежал впереди к подножию утесов. Они казались неприступными с моря, но при ближайшем рассмотрении в них обнаружилась расщелина, по дну которой бежал ручей. Видимо, это был самый легкий путь в глубь острова.

Через десять минут они оказались на вершине хребта и начали спускаться вниз, петляя между валунами и обломками скал. Сгущался туман. Вильерс услышал где-то внизу голоса и поднял руку, предупреждая Леклерка и остальных, чтобы они сохраняли тишину.

Вскоре они подошли к большому оврагу. Внизу по склону карабкался Жарро, за ним еще трое людей. Вильерс заметил Ставру, который шел последним, чуть отстав. Перед глазами Тони появилось лицо Джексона, обожженное зажигалкой. Он ясно вспомнил мертвое тело, привязанное к стулу в маленьком бунгало недалеко от Ланей.

Вильерс выхватил из кармана гранату и зубами сдернул кольцо. Один-единственный раз ярость взяла верх над его обычным ледяным спокойствием.

— Ставру, ублюдок! — закричал он. — Вот тебе подарочек от Харви Джексона!

Он бросил гранату в овраг.

Услышав Вильерса, Ставру насторожился. Инстинкты, выработанные годами, сработали моментально. Он повернулся и нырнул вперед головой вниз по склону, перекатился несколько раз и через секунду уже исчез среди камней. Его приятели оказались не столь расторопны. Раздался взрыв, вслед за ним — душераздирающие вопли. Держа «армалайт» наготове, Вильерс заглянул в овраг. Он напоминал мясную лавку. Жарро и трое его людей лежали на дне, все в крови. Вильерс заметил ужас на лице молодого французского солдата, который подошел ближе и тоже заглянул в овраг. Один из людей Жарро попытался уползти, но Тони вскинул автомат и пристрелил его длинной очередью.

Леклерк схватил Вильерса за плечо.

— Боже мой, неужели вам недостаточно…

Он не договорил. Гулко прозвучал одиночный выстрел. Пуля попала Леклерку в голову, прошла насквозь и вышла выше правого уха, отщепив кусок кости. Капитан упал на спину.

Один из сержантов выпустил почти весь магазин в Жарро, стрелявшего в Леклерка.

Наступила тишина. Все молча стояли у края обрыва, глядя вниз, на изуродованные тела и на своего капитана, лежащего у их ног.

— Все, сэр? — спросил кто-то.

Вильерс медленно покачал головой.

— Нет, там на базе есть еще люди, особенно один, который нам нужен. Феликс Доннер. Жаль вашего капитана. Он был неплохой человек, но на войне вы не сможете выжить, если будете добрыми, гуманными или честными. По крайней мере в наше время. Надеюсь, вы усвоили урок. Не забывайте его, когда придем на базу. Ладно, следите за мной, делайте точно то, что я говорю — и у вас есть шанс жить вечно.

* * *

В кабинете майора Эспинэ Доннер услышал взрыв гранаты, а затем трескотню автоматов. Он подошел к окну со стаканом в руке и увидел Ставру, бежавшего по склону по направлению к комплексу.

— Еще что-то не так? Маленький просчет в организации? — спросил Монтера.

Доннер с улыбкой повернулся к нему, но его глаза были холодными и темными.

— Кажется, вы пользуетесь тем, что у меня такой мягкий характер.

Неожиданно он ударил Монтеру прямо в лицо, в правую скулу. Аргентинец упал навзничь вместе со стулом.

Доннер открыл дверь и вышел. Ставру как раз подбегал ко входу в туннель. Доннер окликнул его. Ставру сразу увидел своего шефа и повернул к офису майора.

— Что случилось? — спросил Доннер.

— Вильерс поймал нас в овраге. С ним с полдюжины людей, не меньше.

— Где Жарро и остальные?

— Он достал их гранатой. Я сам едва ушел. Что будем делать?

Доннер сделал вид, что обдумывает ситуацию, хотя уже принял решение. Все его планы поломались, но по крайней мере одно он знал совершенно точно. Появление Вильерса означало, что вскоре сюда прибудут более мощные силы. До последнего держатся только дураки, а стоявший на берегу «Чифтен» представлял собой более выгодный вариант.

— Беги в радиорубку, Янни, и свяжись с капитаном траулера. Ни в коем случае не говори, что у нас тут происходит, иначе этот сукин сын только хвостом нам махнет. Просто скажи, чтобы шел прямо сюда на максимальной скорости. Потом собери остальных. Я подожду вас в бухте.

— А «Экзосеты»?

— Да черт с ними! Если мы унесем отсюда ноги, можно считать, что нам повезло. Пошел!

Ставру рысью бросился к башне.

— Можете считать меня циником, — сказал Монтера, — но у меня такое впечатление, что вы только что продали нашего друга со всеми потрохами.

— Я не собираюсь брать его с собой, — ответил Доннер и взял бутылку. — Шампанское нужно допить. Зачем ему пропадать зря?

— Но вам некуда податься. Все кончено, неужели вы до сих пор не поняли?

— Всегда есть куда податься, особенно если под рукой самолет и гордость аргентинских военно-воздушных сил в качестве личного пилота.

Он одним глотком допил содержимое стакана и швырнул его о стену.

* * *

Вильерс приказал своим людям оставаться в овраге, а сам выбрался наверх. Он появился как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ставру скрылся в башне. Вся база лежала перед ним, как на карте.

Вильерс подозвал к себе сержанта Альбри и указал ему на вход в туннель.

— Вероятно, вы прошли какой-то инструктаж перед тем, как отправляться сюда. Полагаю, вот это и есть хранилище «Экзосетов»?

— Правильно, — ответил Альбри. — А радиорубка на вершине башни.

Справа было одно длинное, низкое бетонное здание, возле которого стояли двое часовых Доннера.

— А это что? — спросил Вильерс.

— Насколько я помню из плана, это хранилище горючего.

Вильерс кивнул.

— Вероятно, они заперли там пленников.

— Траулера не видно, — заметил Альбри, глядя на бухту.

— Сейчас появится. Если Доннер думает, что вся его операция накрылась, ему надо на чем-то бежать. С другой стороны, он может решить, что нужно направить на нас всех русских и принести себя в жертву во имя Родины. В любом случае траулер скоро будет здесь.

— Что станем делать? — спросил Альбри.

— Возьмем башню мы вдвоем. Я думаю, там только тот ублюдок, который только что вошел, Ставру, возможно, еще радист.

Тони обернулся к остальным солдатам.

— Дайте нам с сержантом Альбри пять минут, затем берите базу. Сначала займитесь теми двумя, что охраняют склад горючего, потом блокируйте вход в туннель. Если кто-то из них хотя бы пошевелится, вышибайте ему мозги к чертям! Запомните, что я вам говорил. Не давайте этим сволочам ни одного шанса, потому что они-то вам его не дадут.

* * *

Вильерс и Альбри укрылись за одним из бетонных домиков, не дальше чем в десяти ярдах от башни. Вильерс указал на пожарную лестницу, которая вела на балкон вокруг радиорубки.

Держа в руке «вальтер», он выскочил из своего укрытия, подбежал к башне и стал взбираться наверх. Альбри подождал, пока он поднялся на десять или пятнадцать футов, потом тоже бросился к башне, распахнул дверь и ворвался внутрь.

В этот момент Янни Ставру добрался уже до самого верха винтовой лестницы. Он заметил внизу пестрое пятно камуфляжной формы сержанта. Его реакция была молниеносной. Он выхватил пистолет из кобуры и выстрелил вниз, почти не целясь. Сержант ответил длинной очередью из автомата, но Ставру уже скрылся из виду. Альбри без колебаний кинулся следом за ним.

Вильерс поднялся уже выше половины башни, когда услышал стрельбу внутри. Он замер, держась одной рукой за перекладину лестницы, сжимая в другой «вальтер». Он посмотрел вниз, и все поплыло у него перед глазами. Вернулась прежняя боязнь высоты.

Часовые у склада с горючим услышали выстрелы и заметили на башне Вильерса. Они уже начали поднимать оружие, но тут из-за дома напротив склада появились солдаты Леклерка и уложили обоих наповал.

Радист выскочил из рубки и перевесился через перила, держа в одной руке автомат. Вильерс выстрелил в него из «вальтера». Рефлексы, выработанные годами тренировок, взяли верх, и все страхи исчезли. Радист вскрикнул и пропал из виду. Вильерс стал подниматься дальше.

Доннер выхватил пистолет и подбежал к окну. Он выглянул, но выстрелы, звучавшие совсем рядом, уже стихли.

Монтера негромко рассмеялся.

— Кажется, на этот раз вы немного опоздали, друг мой.

Доннер не удостоил его ответом. Он приоткрыл дверь и осмотрел улицу. Двое охранников у склада с горючим неподвижно лежали на земле, а один из людей Леклерка отпирал ворота. На другом конце улицы опять раздались выстрелы, и он увидел двоих людей, которые что есть духу мчались к гавани.

Он спокойно закрыл дверь, поднял Монтеру со стула и втолкнул его в кухню. Открыв заднюю дверь, он процедил сквозь зубы:

— Давай, шевелись! — и вытолкнул аргентинца из дома.

* * *

Вильерс осторожно поднял голову над краем балкона. Мертвый радист распластался у стены, рядом с ним валялся автомат. Дверь радиорубки распахнулась от ветра, и Тони заглянул внутрь. Там тоже не было никого.

Он вошел в рубку и огляделся. Позади он услышал шорох и резко обернулся, вскинув автомат. В дверях появился Ставру. В руке он держал пистолет. Их взгляды встретились. На лице Ставру отразились все его чувства — ярость, овладевавшая им на какое-то мгновение, уступила место холодному расчету профессионала. Поняв, что его шансы против автомата ничтожно малы, Ставру принял решение. Он медленно и осторожно положил пистолет на пол и оттолкнул его ногой. Заметив, что Вильерс готов нажать на спусковой крючок автомата, он сказал с усмешкой:

— О нет, майор Вильерс, вы этого не сделаете. Это будет совсем не по-английски, верно?

— Ты хочешь сказать, что я джентльмен?

— Что-то вроде этого.

Тони опустил автомат и подошел ближе. Большой рыбацкий нож с костяной рукояткой, который Ставру носил в рукаве уже много лет, соскользнул ему в ладонь. Он большим пальцем нащупал кнопку, раздался щелчок, и лезвие открылось. Рука Ставру взметнулась вверх, к горлу Вильерса.

Тони, который предвидел что-то в этом роде, даже хотел этого, бросил автомат и блокировал удар натренированным движением. Схватив Ставру за кисть, он вывернул ее так, что тот уронил нож и вскрикнул. Вильерс продолжал выворачивать руку с почти садистской жестокостью. Затрещали сухожилия, лопнули мышцы. Ставру ревел от боли, как бык. Не ослабляя своей железной хватки, Вильерс вывел его на балкон и швырнул на перила. Ставру полетел вниз головой с высоты сорок футов. Его последний отчаянный вопль разнесся над островом, и тело тяжело ударилось о бетон.

* * *

В этот самый момент Доннер и Монтера выскочили из задней двери офиса майора Эспинэ. Доннер услышал крик и увидел, как Ставру рухнул на землю у подножья башни. Он поднял голову и увидел на балконе Вильерса, а за его спиной — сержанта Альбри. Сержант поднял автомат, но Доннер подтащил к себе Монтеру и закрылся им, как щитом.

Вильерс удержал руку сержанта.

— Оставь его мне.

Он повернулся и побежал вниз по винтовой лестнице.

Доннер и Монтера спустились в овраг позади городка и вскоре появились на другой его стороне. Они побежали через плато к берегу. Доннер подталкивал аргентинца впереди себя.

— Говорю вам, что бежать уже некуда, — сказал Монтера.

— Есть куда! Вам придется вывезти нас отсюда, полковник!

Они достигли края гряды утесов. «Чифтен» стоял внизу, ясно в видимый, несмотря на туман. Он казался каким-то чужеродным в этой дикой местности.

У самолета не было никого, но море уже съело больше половины той полосы, на которую он приземлился. Места для разбега оставалось явно недостаточно.

— Вы попались, Доннер. Сами видите — взлететь невозможно.

— Пошел! — злобно выкрикнул Доннер и столкнул аргентинца в расщелину.

Они скатились вниз вместе и оказались на песчаной полосе. Монтера упал на спину, на связанные руки. Доннер рывком поставил его на ноги. Сверху посыпался каскад мелких камней. Доннер наугад выстрелил туда, схватил Монтеру за воротник и потащил к самолету.

Через несколько секунд они были возле «Чифтена». Доннер сунул ствол пистолета под подбородок Монтере, вытащил нож и разрезал шарф, которым были связаны его руки. Потом отступил на шаг назад.

— Давай, лезь в кабину, живо!

Лицо Монтеры оставалось спокойным, но глаза смотрели насмешливо. Доннер обернулся и увидел Тони, который очень быстро приближался к ним. Он остановился шагах в тридцати. В руке у него был «вальтер».

— Ладно, Доннер, хватит! Отпусти его! — скомандовал Вильерс.

Доннер искоса взглянул на аргентинца и вздохнул.

— Как я и говорил, от ошибок никто не застрахован!

— Не пытайтесь ничего сделать, — посоветовал Монтера. — Против него у вас нет никаких шансов.

— Может, ты и прав, — ответил Доннер, — но я уже устал бегать, старина.

Он вдруг резко обернулся, вскинув пистолет. Вильерс выстрелил три раза подряд, опередив его. Первая пуля попала Доннеру в плечо, развернув его на месте, остальные две угодили в спину, перебив позвоночник. Доннер упал на песок лицом вниз, и на него набежала волна поднимающегося прилива.

— Прекрасная организация, — пробормотал Монтера, глядя на поверженного противника.

— Что? — не понял Вильерс.

— Да так, ничего особенного. Как Габриель?

— С ней все в порядке. Ждет в Мезон-Блане. Нам повезло — Ванда Джонс нас освободила, остальное мы сделали сами.

— Кто управлял самолетом?

— Французский капитан, Леклерк.

Они услышали отдаленный рокот моторов. Монтера указал на три вертолета, которые показались вдали, выстроившись один за другим.

— Кто это?

— Если не ошибаюсь, французы, как всегда, поздновато. Наверное, парашютисты. Как ты считаешь, мы еще сможем улететь отсюда?

Монтера огляделся.

— Не хватит места для разбега. Сам видишь, площадку уже водой залило. А почему ты спросил?

— Думаю, что было бы неплохо смотаться. Когда парашютисты появятся здесь, начнется разборка, а мне ни к чему в ней участвовать. Я французам ничего не должен. Они продавали вам «Экзосеты», которые потопили «Шеффилд», «Ковентри» и «Атлантик Конвейор».

— Но они продавали их и вам, друг мой.

— Верно. Тем более не хочу с ними встречаться. Ладно, мы летим или нет? В конце концов, два раза не умирать.

— Хорошо, — согласился Монтера. — Попробуем.

Он забрался в самолет и сел в пилотское кресло.

Вильерс устроился рядом с ним. Заработали моторы, заглушив все остальные звуки.

— Получится, как ты думаешь? — крикнул Вильерс.

Монтера не ответил. На его лице застыла странная улыбка. Он вырулил против ветра и дал полный газ. «Чифтен» задрожал и рванулся вперед. Монтера направил его по диагонали, чтобы максимально использовать еще не залитое водой пространство. В туче брызг самолет оторвался от земли, слегка наклонив одно крыло. Монтера потянул на себя колонку управления, и они стали быстро набирать высоту.

* * *

Прошло часа два с тех пор, как Вильерс улетел на остров Рок. Габриель, измученная ожиданием, не могла больше оставаться в доме. Они с Вандой отправились на аэродром. Дождь все еще шел, поэтому они укрылись в старом ангаре.

— Что ты будешь делать, когда все кончится? — спросила Габриель.

— Не знаю, — пожала плечами Ванда. — Когда Феликс меня подобрал, я была просто уличной девкой. Все как во сне. Из грязи — в роскошь, вот так. Наверное, пришло время проснуться. Хотя он, конечно, скотина. Я его очень боялась.

— Почему же ты не ушла от него раньше?

— Потому что еще больше я боялась снова оказаться на улице.

— А сейчас?

— Не знаю. Кажется, сейчас начинается самое интересное.

— Я вот что думаю, — сказала Габриель. — У меня есть друзья, которые работают в журналах. По-моему, у тебя очень фотогеничная внешность. Я уверена, что мы что-то придумаем.

— Ванда Джонс на развороте журнала «Вог»? — усмехнулась Ванда. — Знаешь, неплохая идея.

Издалека донесся шум моторов. Вскоре с запада появился «Чифтен», идущий на малой высоте. Он развернулся по ветру и зашел на посадку.

— А вдруг это не они? — спросила Ванда. — Что, если им не удалось ничего сделать? Ведь это может оказаться и Феликс.

Габриель удивленно обернулась к ней.

— Неужели ты думаешь, что такой человек, как Доннер, может справиться с Тони Вильерсом? — Она рассмеялась. — Господи, Ванда, тебе предстоит еще многое узнать!

Она побежала к самолету, который катился по посадочной полосе.

«Чифтен» остановился, по Монтера не стал глушить двигатели. Он молча сидел, глядя прямо перед собой в лобовое стекло. Вильерс тоже не торопился выходить.

— Слушай, ты не мог бы побыстрее? — спросил Рауль. — Я хочу убраться отсюда.

— А ты разве не останешься?

— Не вижу причин оставаться.

— Как не видишь? Причина стоит прямо возле нашего правого крыла.

Монтера отодвинул боковое стекло и выглянул. Габриель смеялась счастливым смехом и махала ему рукой. Он обернулся и посмотрел на Вильерса.

— Пожалуйста, Тони.

В первый раз Монтера назвал его по имени, и в его голосе была мольба.

— О'кей, я лечу с тобой, — быстро ответил Вильерс. — Куда теперь?

— Туда, откуда мы начали. В Бри-Ком-Робер.

— А потом?

— Сегодня ночью есть рейс «Эр Франс» на Буэнос-Айрес. Надеюсь, что я еще успею на него.

Он начал разворачивать «Чифтен», постепенно увеличивая скорость. Габриель уже не смеялась. Она закричала от горя и отчаяния, но ее крик утонул в реве моторов. Самолет побежал по полосе, оставив позади ее маленькую фигурку.

* * *

В аэропорту Шарля де Голля в этот час было немного народу. Тони Вильерс стоял возле книжного киоска, недалеко от международного сектора. Монтера проходил таможенный контроль. Закончив все формальности, он закурил сигарету. Он был очень элегантен, несмотря на потертые джинсы и старую кожаную куртку.

— Черт побери, — пробормотал сам себе Вильерс, — а ведь он мне нравится. Ну как, все в порядке? — спросил он, когда Монтера подошел ближе.

— Придется сделать пересадку в Рио. Они не летают в Буэнос-Айрес, не хотят рисковать. Ладно, ничего. Даже так я буду дома через семнадцать или восемнадцать часов.

— А потом что? Вернешься в Рио-Гальетес, в свою эскадрилью?

— А ты как думаешь?

— Ну, ты прямо блаженный, какой-то! Вы проиграли войну, Рауль. Все кончилось. Ты же видел сегодняшние газеты! Наши войска продвигаются. Коммандос идут через Восточный Фолкленд к Стэнли. Все говорили, что этого сделать невозможно, но они это делают. Единственное, что стоит между английской армией и победой — тысяч девять или десять ваших солдат, которые окопались вокруг Стэнли, да еще то, что осталось от ваших ВВС.

— Вот именно. Пока я игрался тут с вами, моих ребят сбивали в небе над Южной Атлантикой.

— Хочешь, чтобы тебя тоже сбили? — Вильерс неожиданно для себя разозлился. — Ну да, я понимаю, — едко заметил он. — Дело чести!

— Да, что-то в этом роде.

— А как же Габриель? Она ведь любит тебя, ты и сам знаешь. Я тебе это точно говорю, в таких делах я спец. Может быть, не совсем удавшийся спец, но тут я не ошибаюсь. На меня она никогда не смотрела так, как на тебя. Я никогда не видел, чтобы она улыбалась так, как она улыбается тебе.

— Между нами все кончено, ничего не осталось.

— Да как же ты понять не можешь! — воскликнул Вильерс. — Ее просто заманили в ловушку, она же ничего не могла сделать. У Фергюсона были все козыри на руках.

Монтера грустно улыбнулся.

— Я все отлично понимаю, но ты забыл о ее брате, Тони. Он всегда будет стоять между нами, и тут уж ничего не поделаешь.

Объявили посадку на его рейс. Он бросил сигарету и затоптал ногой.

— Вот так-то.

Он протянул руку, и Вильерс крепко пожал ее.

— Желаю удачи. Боюсь, что она тебе понадобится.

— Если все произойдет быстро, то не так уж страшно. — Монтера пошел к выходу, но на полпути обернулся. — Сделай для нее все, что можешь, Тони.

Он ушел.

Вильерс отправился в бар, сел в углу и заказал кофе с коньяком. Он чувствовал себя неспокойно. Черт бы побрал этого Монтеру! Напрасно Тони убеждал себя, что Рауль — враг, он не мог думать о нем как о враге. Он заказал еще один коньяк, потом вышел из бара, нашел международный телефон-автомат и набрал номер квартиры на Кавендиш-сквер.

— Если не ошибаюсь, ты звонишь из аэропорта Шарля де Голля? — сказал Фергюсон. — Ну как, проводил Монтеру?

— Откуда вы, черт побери, все знаете? — удивился Тони.

— Пьер Гийон и Пятый отдел СДЕСЕ следят за вами с того самого момента, как вы приземлились в Бри-Ком-Робере.

— Тогда почему же они отпустили его?

— Потому, что единственное место, где он еще нужен — это Аргентина. Французы решили замять это дело. Ничего не было, ты меня понял?

— Конечно, сэр, — ответил Тони. — Просто еще один из кошмарных снов, которые снятся мне регулярно.

— Я полагаю, он опять намерен стать героем?

— Да, сэр, что-то вроде этого.

— Ну ладно, теперь это не наша забота. Осталось еще одно очень важное дело, и я хотел бы, чтобы ты его уладил для меня, Тони. Оно касается Габриель. По моим сведениям, она сегодня же вернется в Париж.

— Что за дело, сэр?

— Видишь ли, Тони, в самый разгар событий она чуть было не сломалась. Хотела выйти из игры и все такое. Помнишь?

— Помню, и что? — От нехорошего предчувствия у Тони все похолодело внутри. Он ощутил неприятную пустоту в желудке.

— Мне понадобилось придумать что-то такое, чтобы она взяла себя в руки, поэтому я сказал ей, что ее брат, Ричард, пропал без вести, вероятно, погиб.

— Вы хотите сказать, что это не так, сэр?

— По моим последним сведениям, он прекрасно себя чувствует, жив и здоров. Конечно же, все еще летает, с риском для жизни…

— Подлая тварь! — Вильерс длинно и грязно выругался и с треском повесил трубку на рычаг.

Он выскочил из будки и помчался к международному сектору. Внезапно он остановился. Нет, поздно. Слишком поздно. Монтера уже улетел. Он повернулся и устало побрел к выходу, думая, как он сможет объяснить все это Габриель.

Глава 16

На террасе большого дома в предместье Буэнос-Айреса над Рио-де-ла-Платой донна Елена Лорка до Монтера занималась рукоделием.

— Донна Елена, вас хочет видеть какая-то дама, — объявила служанка. — Француженка. Сеньорита Легран.

— Пригласите ее сюда, пожалуйста, — ответила донна Елена.

Габриель остановилась в дверях, выходивших на террасу.

— Донна Елена?

Старая леди спокойно оглядела ее.

— Да, в точности, как он и говорил. Вы очень красивая.

— Где он? — спросила Габриель. — Мне нужно сказать ему что-то важное.

— Рауль в Рио-Гальегосе. Летает со своей эскадрильей, вернее, с тем, что от нее осталось. Он вас очень любит.

— Я знаю.

— Он вас так любит, что даже ваша работа на британскую разведку не имеет для него никакого значения. Но гибель вашего брата произвела на него тягостное впечатление.

— Но меня обманули! — Габриель отчаянно всплеснула руками. — Они обманули меня, чтобы заставить работать! Ричард жив и здоров!

— Пресвятая Дева Мария! — Елена де Монтера на мгновение прикрыла глаза рукой. — Вы знаете, что мой сын написал ваше имя на борту своего самолета?

— Да.

— Когда он вернулся из Франции, он приписал еще одно слово. Теперь там написано: «Габриель ушла».

— Я должна его увидеть, — решительно сказала Габриель. — Я еду в Рио-Гальегос.

— Дорогая моя, это ведь зона боевых действий, и въезд туда запрещен. Но генерал Дозо, командующий военно-воздушными силами, — один из моих самых близких друзей. Давайте зайдем в дом, я позвоню ему.

— О, если бы он разрешил!

Донна Елена обняла Габриель за плечи, и они вместе вошли в дом.

— С мужчинами, дорогая моя, довольно легко договориться, — сказала она, — если польстить их тщеславию.

* * *

Рауль Монтера сидел в штурманской комнате в штабе ВВС на базе в Рио-Гальегосе. Было около четырех часов утра. Он встал и подошел к окну. Шел дождь. На поле стояли три «Скайхока», вокруг них суетились механики. Молодые летчики, которые должны были лететь с ним, вышли из штурманской. Монтера отвернулся от окна и допил свой чай. Он остался в комнате один. Большие карты Фолклендских островов на стенах, сигаретный дым. В пепельнице дымила оставленная сигара. Рауль тщательно погасил ее, взял шлем и вышел.

Он чувствовал себя очень усталым, больше, чем когда бы то ни было. Он набрал полные легкие воздуха, медленно выдохнул и зашагал к самолетам. Из-за угла штаба выехала машина и затормозила рядом с ним. Дверца открылась, и появился генерал Лами Дозо, натягивая на плечи плащ.

— Как дела, Рауль?

— Вчера мы потеряли еще троих. Но бывало и хуже.

Лами Дозо протянул ему сигарету.

— Опять Сан-Карлос?

— Да.

— Пожалуй, это последнее, Рауль. Англичане взяли высоты вокруг Порт-Стэнли. По нашим данным, они захватили как минимум четыреста пленных. Я думаю, что через пару дней Менденес объявит о капитуляции.

— Так зачем все это понадобилось?

— Не знаю, — задумчиво ответил Лами Дозо. — Просто некоторые люди — я не был среди них — считали, что нам нужна война для самоутверждения. Кажется, сейчас те же самые люди готовятся создать новую Аргентину.

— А мы все же продолжаем воевать?

— Да, иногда это необходимо.

— Я часто вспоминаю своего дядю, брата моей матери. Того самого, который опозорил семью, выступая на корриде. Помню, совсем молодым я часто наблюдал за ним, перед тем как он выходил на арену в Мехико. Играла музыка, все было так красиво и торжественно. — Монтера улыбнулся. — Мне кажется, что сейчас я чувствую себя так же, как он. Будто где-то там меня ждет дикий зверь. Мой дядя тоже не знал, когда нужно остановиться.

Лами Дозо серьезно взглянул на него.

— Это плохо, Рауль.

— А, но так оно и есть, генерал. Видите ли, я открыл один большой секрет. С тех пор, как мне стало все равно, погибну я или нет, им стало труднее бороться со мной. Они не знают, чего от меня можно ожидать.

— Рауль! — с упреком воскликнул генерал.

— Не волнуйтесь. Я вернусь и привезу вам уши и хвост.

Они обнялись, похлопав друг друга по спине. Монтера хотел уйти, но генерал остановил его.

— Подожди. Кто-то очень хочет тебя видеть. Тебя ждут вон там. — Лами Дозо указал рукой на черный лимузин, стоявший возле штаба. — Давай быстрее, у тебя мало времени.

Монтера пошел к лимузину. Шофер открыл дверь, и из машины вышла донна Елена.

— Мама! — удивленно сказал Монтера.

Она улыбнулась ему.

— Ты выглядишь усталым.

— Я действительно устал. А ты приехала, чтобы сказать мне, что я уже слишком старый, чтобы играть в мальчишеские игры?

— Нет, я не за этим приехала. Я привезла тебе подарок.

Она повернулась к машине, и оттуда появилась Габриель, бледная, в военном плаще, накинутом на плечи. Несколько мгновений Монтера стоял как громом пораженный, потом вдруг улыбнулся той улыбкой, которую она так хорошо знала.

— Ты выглядишь чудесно. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

— Нет. Но я и не хотела бы этого услышать ни от кого, кроме тебя.

Она шагнула ближе. Рауль стоял перед ней в своем летном комбинезоне, держа в руке шлем, его волосы были совсем мокрые от дождя.

— Ты не должна была приезжать сюда, — тихо сказал он. — Ничего хорошего из этого не получится.

— На всей земле нет другого места, где я могла бы сейчас быть. И сотри эту глупую надпись со своего самолета, Рауль. Я не ушла. Напиши: «Габриель здесь». И Ричард не погиб. Он жив и здоров. Они обманули меня, потому что я не хотела работать на них. Понимаешь?

Он нахмурился и прошептал:

— Боже мой, какие же они скоты! — Вдруг он рассмеялся и стиснул ее руки в своих. — Я вернусь, слышишь? Я люблю тебя, и я обязательно вернусь. Верь мне. И жди.

Он поцеловал ей руку, повернулся и побежал к своему «Скайхоку». Утреннюю тишину разорвал рокот моторов. Самолеты выруливали на взлетную полосу один за другим. Через несколько секунд они стали взлетать и вскоре исчезли из виду. Донна Елена и Габриель стояли рядом, глядя им вслед.

* * *

Они вынырнули из-за гор Западного Фолкленда на рассвете, держась как можно ниже, и повернули в Долину Смерти на высоте шестидесяти футов над водой.

Все произошло, как обычно, невероятно быстро. Сначала горы, потом залив Сан-Карлос с кораблями, разбросанными здесь и там. Монтера заметил, что «Скайхок» справа от него стремительно снижается и его догоняет ракета «Рапира». Раздался взрыв, и огненный шар взметнулся к небу.

Монтера резко пошел вниз. Корабли открыли по нему огонь из всех орудий. «Скайхок» вздрогнул от попадания шрапнели. Монтера увидел прямо перед собой палубу фрегата и сбросил бомбы. Набрав высоту, он оглянулся. Взрывов не было, и он расхохотался — настолько нелепой показалась ему ситуация.

— Черт возьми, война уже кончается, а они все еще не научились правильно устанавливать взрыватели!

* * *

Донна Елена и Габриель сидели в штабе ВВС в Рио-Гальегосе. Лами Дозо стоял у окна с чашкой кофе в руке и смотрел на дождь. Вошел молодой лейтенант, отдал честь и протянул генералу какую-то бумагу. Лами Дозо прочитал ее, кивнул, и лейтенант удалился.

— У вас невеселый вид, генерал, — сказала донна Елена. — Плохие новости?

— Какие еще могут быть сейчас новости? — мрачно произнес Лами Дозо.

* * *

Рауль Монтера вынырнул из облака на высоте четыре тысячи футов и стал снижаться. Впереди него падал другой «Скайхок», за ним тянулся шлейф черного дыма.

Монтера пытался вызвать летчика по радио:

— Энрико! Энрико! Что там у тебя? Сильно поврежден?

Ответа не было. Вдруг Монтера заметил ракету «Сайдуиндер», которая устремилась к падающему самолету. Он хотел бы сделать все, что угодно, чтобы остановить ее, по ничего не мог предпринять. Раздался взрыв, взметнулось пламя, вверх поднялся черный гриб, а вниз полетели обломки самолета.

Значит, где-то недалеко английский «Харриер». Что за невезение! Они уже почти вышли за пределы радиуса действия «Харриеров», но один все же достал их. Монтера инстинктивно обернулся, повинуясь рефлексу, выработанному боевым опытом, и увидел справа от себя второй «Сайдуиндер». У этой ракеты, видимо, было что-то не в порядке с системой наведения, потому что она клюнула носом и полетела вниз, в море. «Харриер» имел на вооружении всего два «Сайдуиндера», значит, теперь у него остались только тридцатимиллиметровые пушки «Аден».

«Харриер» повис у него на хвосте. Монтера продолжал снижаться, надеясь, что ему удастся уйти, но вдруг почувствовал удар снаряда, и колпак кабины у него над головой разлетелся вдребезги. В тот же момент острая боль пронзила его левую руку.

«Харриер» снова развернулся для атаки. Монтера вспомнил свой сон, который так часто видел, но на этот раз все происходило наяву. Орел падал на него, выпустив когти, готовясь нанести смертельный удар.

Он опустился уже до тысячи футов. И тут ему показалось, что Габриель сказала где-то рядом: «Опусти закрылки. Орлы тоже иногда промахиваются».

Монтера так и сделал. Он как будто врезался в стену на бегу и подумал, что сейчас упадет. Его самолет словно остановился в воздухе. Пилот «Харриера» резко направил свою машину вверх, чтобы избежать столкновения. Монтера воспользовался моментом, бросив «Скайхок» вниз, почти до самой воды.

На высоте ста футов он выровнял самолет и стал уходить. Пожалуй, это была самая опасная часть полета, потому что ветер внизу дул очень сильный, и волны вздымались почти на сорок футов.

Монтера поискал своего преследователя и увидел его высоко вверху. В наушниках раздался треск атмосферных помех, и незнакомый голос сказал по-английски:

— Удачи тебе, кто бы ты ни был! Ты ее заслужил.

«Харриер» развернулся и пошел обратно на свой авианосец.

* * *

«Скайхок» Монтеры шел над морем на малой высоте. Через разбитый колпак в кабину задувал ледяной ветер. Его лицо, израненное осколками, было в крови. Левый рукав и левая штанина комбинезона тоже пропитались кровью. Монтера сидел, вцепившись руками в штурвал, на лице застыла странная, неподвижная улыбка. До базы в Рио-Гальегосе оставалось совсем немного.

— Габриель, — вслух сказал он. — Не дай мне упасть сейчас, Габриель.

Впереди показался аэродром, огни полосы мерцали в сером свете пасмурного утра. Генерал Лами Дозо стоял на вышке, вглядываясь в бинокль в приближающийся самолет.

Из динамика послышался голос Монтеры:

— Захожу на посадку.

«Скайхок» промчался над крышами зданий, едва не зацепив их, и побежал по полосе. От штаба к самолету устремились машины. Наконец он остановился.

Монтера сидел в кабине, уронив голову на грудь. Все вокруг него заволокло туманом, откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, до него донеслись голоса людей. Он почувствовал, как чьи-то руки бережно вытаскивают его из кабины. Он открыл глаза и увидел лица, много лиц. Среди них он узнал генерала Лами Дозо.

— Уши и хвост, а, генерал?

Монтера улыбнулся и потерял сознание.

* * *

А потом все было кончено. В Порт-Стэнли аргентинцы сложили оружие, а в Буэнос-Айресе разъяренная толпа ясно дала понять, что Гальтьери должен уйти. В Лондоне, в Вестминстерском дворце, премьер-министр Великобритании поздравила членов парламента с победоносным окончанием кампании.

* * *

В госпитале Сестер милосердия в Буэнос-Айресе Габриель и донна Елена ждали возле палаты Монтеры. Наконец дверь открылась и вышел главный хирург.

— Как он? — спросила донна Елена.

— Не очень хорошо, но жить будет, — ответил врач. — Летать на реактивных истребителях он, конечно, больше не сможет. Вы можете войти.

Габриель вопросительно взглянула на донну Елену, и та, улыбнувшись, сказала:

— Я получила своего сына обратно, больше мне ничего не надо. Войдите, я подожду.

Когда Габриель открыла дверь, Монтера лежал на кровати, закрыв глаза, как будто спал. Многочисленные порезы на его лице были заклеены пластырем, левая рука — в гипсе, левая нога — тоже.

Она молча стояла у его кровати, но он почувствовал ее присутствие и открыл глаза.

— У тебя кошмарный вид, — сказала она.

— Ничего, все будет в порядке. Доктор сказал, что я еще смогу играть на скрипке. Знаешь, самое смешное, что я никогда не мог играть на скрипке.

Она смеялась и плакала одновременно, упав на колени рядом с кроватью и прижавшись лицом к его лицу.

Глава 17

В Лондоне было чудесное утро начала зимы. Ветви деревьев в Сент-Джеймсском парке, подернутые морозом, серебрились в лучах яркого солнца. Тони Вильерс ехал в такси по Пэлл-Мэллу к Букингемскому дворцу.

Он был в форме своего полка. Красно-синяя парадная фуражка сверкала золотым галуном, ремни блестели, орденские планки и нашивки аккуратными рядами украшали левую сторону груди.

— Какой день сегодня, а, командир? — с энтузиазмом сказал таксист. — Тоже были там, на Фолклендах?

— Был, — ответил Вильерс.

— Интересно, командир. Я и не знал, что гренадеры тоже там воевали.

— Только некоторые.

Шофер улыбнулся в зеркальце.

— Всыпали мы им перцу, а?

— Всыпали, — согласился Вильерс.

Они объехали вокруг памятника королевы Виктории и подкатили к главным воротам, где разрешалось останавливаться такси. Вильерс вышел и достал бумажник.

— Не надо ничего, командир. Сегодня — бесплатно.

Таксист еще раз улыбнулся и уехал.

Вильерс направился к главному входу во дворец. Вокруг собралось много народу. Здесь были представители всех родов войск, многие вместе со своими родными и близкими. На женщинах красовались новые шляпки, купленные специально для такого случая.

Во дворце царил дух оживления и радости. Все поднимались по лестнице, устланной красными ковровыми дорожками, в картинную галерею. Большой зал был уставлен рядами стульев, обращенных в сторону небольшого возвышения, где сядет королева.

Военный оркестр играл легкую музыку, в зале стоял гул приглушенных голосов. Люди рассаживались по местам. Каждый, кому предстояло получить сегодня награду, мог привести с собой двух гостей, обычно членов своей семьи. Только Вильерсу некого было приглашать.

Он сел на предназначенный для него стул и принялся рассматривать мраморные статуи, картины на стенах и окружавшую его толпу.

Разговоры вдруг смолкли, оркестр заиграл «Боже, храни королеву», и в зал вышла Елизавета Вторая.

* * *

Награды выдавались в определенном порядке, сначала военно-морскому флоту, как главному виду вооруженных сил Великобритании, потом представителям сухопутных войск, потом — летчикам. Услышав свое имя, каждый выходил вперед, чтобы получить награду из рук королевы. Для любого у нее находилось несколько слов. Вильерса представили к ордену «За боевые заслуги». Когда пришел его черед и он приблизился к королеве, она сказала:

— О ваших заслугах в газетах не напишут, и немногие знают о них, не так ли, полковник Вильерс?

— Майор, мэм.

Королева улыбнулась.

— Вы, верно, не видели еще сегодняшнего номера «Армейского листка»?

Вильерс поклонился и отошел, а его место уже занял другой офицер.

Он спустился по ступеням дворца, остановился, открыл коробку и еще раз посмотрел на орден. Потом закрыл коробку, сунул ее в карман и направился к главным воротам. Дежурный констебль отдал ему честь. Тони двинулся через толпу туристов, которых здесь всегда было много, а сегодня — особенно. То и дело щелкали фотоаппараты, но он не обращал на них внимания. Пройдя через площадь, он остановился в нерешительности, потом пошел к Сент-Джеймсскому парку.

Закуривая на ходу сигарету, он заметил черный «бентли», который быстро приближался и затормозил в нескольких шагах от него. За рулем сидел Гарри Фокс.

Задняя дверь открылась, и из машины высунулся Фергюсон.

— Прекрасно выглядишь, Тони. Большой день сегодня.

— Пожалуй, что да.

— Я слышал, Габриель вышла замуж за своего полковника в Буэнос-Айресе в прошлом месяце.

— Я знаю, — сказал Вильерс. — Она мне написала.

Фергюсон кивнул.

— Слышал о своем повышении?

— Да.

— Хорошо. Садись в машину.

— Зачем?

— Дорогой мой Тони, как ты думаешь, кто добился твоего повышения? Конечно же, я, и не в виде подарка на день рождения, а потому, что это отвечает моим целям. Кстати замечу, что в твоем полку будут не очень довольны.

— Вы хотите сказать, что у вас есть для меня работа?

— Есть. Ну, давай, садись. У меня не очень много времени. В два часа я должен быть в Министерстве обороны.

Вильерс едва не повиновался по привычке, но вспомнил слова Габриель в Мезон-Блане: «Я думаю, что ты заслуживаешь чего-то лучшего, чем Фергюсон и его темные игры. Может быть, немного радости в жизни». Да, именно так она и сказала.

Он захлопнул дверцу автомобиля. Фергюсон изумленно уставился на него через окно.

— Что это ты затеял, Тони? Ты куда?

— Пойду, погуляю в парке.

Через несколько минут его фигура скрылась за деревьями.

Гарри Фокс даже не пытался скрыть своего удовольствия.

— Похоже, что вы потеряли его, сэр.

— Ерунда, — ответил Фергюсон. — Он вернется. Поехали, Гарри.

Он откинулся на спинку сиденья, достал из портфеля папку и принялся листать какие-то бумаги. Черный «бентли» влился в уличный поток.

Примечания

1

Прозвище военнослужащих королевского конногвардейского полка (по цвету мундиров). Здесь и далее — прим. переводчика.

(обратно)

2

Чин в английской полиции, следующий после инспектора.

(обратно)

3

Гурки — солдаты колониальных войск, набиравшиеся из непальцев.

(обратно)

4

Один из самых дорогих и фешенебельных магазинов Лондона.

(обратно)

5

Портовый и рабочий район Лондона.

(обратно)

6

На Даунинг-стрит, 10 находится резиденция премьер-министра Великобритании.

(обратно)

7

Вязаный шлем, закрывающий голову, шею и плечи. (По названию города Балаклавы, места боя во время Крымской войны 1853–1856 гг.).

(обратно)

8

Бреконские сигнальные огни — две горы в Уэльсе, в графстве Брекношир, на которых в старину зажигали сигнальные огни.

(обратно)

9

ОАС (Секретная вооруженная организация) — террористическая организация, боровшаяся против предоставления Францией независимости Алжиру.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17