Мишель и затонувшее сокровище (fb2)

- Мишель и затонувшее сокровище [= Секрет затонувшего сокровища] (пер. Юрий Павлович Гусев) (Приключения Мишеля Терэ - 14) 1892K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Жорж Байяр

Жорж Байяр
Мишель и Затонувшее сокровище

1

Дождь перестал.

Тяжелые черные тучи медленно уплывали к горизонту, и половина неба уже расчистилась.

Четверо ребят — трое парней и девочка — в жестких дождевиках из прозрачного пластика преодолевали на мопедах последние метры перевала Бланшон в Северных Альпах, в самом центре массива Эгбель.

Подъем был крутой, моторы натужно ревели, и седокам приходилось изо всех сил нажимать на педали, помогая своим машинам.

— Последний рывок — и мы на вершине! Кто быстрее? — крикнул высокий темноволосый парень, привстав на педалях, как велогонщик перед финишем.

— Пощади, Артур! — взмолилась девочка — светловолосая, лет пятнадцати, с раскрасневшимся от усилий лицом.

— Нет уж, Мартина, пощады не жди, — отозвался

тот, что изображал из себя спринтера. — Лично мне не терпится воочию увидеть владения присутствующего здесь Мишеля Терэ, джентльмена-фермера!

— Как же! — рассмеялся мальчик со светлыми, подстриженными ежиком волосами. — Этот фермер не отличит сельдерея от петрушки!

Но Артур уже перестал паясничать и опустился на седло. Резко сбросив газ, он затормозил перед дорожным столбиком и ткнул указательным пальцем в табличку: «Перевал Бланшон. Высота 807 м».

Остальные подкатили к нему и слезли с мопедов.

Артур с торжественным видом провозгласил:

— Нет, вы представляете себе? Еще какие-нибудь четыре тысячи метров — и мы на вершине Монблана. Вот это восхождение, а?

Шутки никто не оценил. Спутники Артура замерли, любуясь внезапно открывшейся их глазам картиной.

— Как красиво… — прошептала девочка.

В котловине, среди гор, далеко внизу раскинулось озеро — спокойное, неподвижное, формой напоминавшее полумесяц. Густой лес, в котором преобладала темная зелень елей, со всех сторон обступал водную гладь.

Необычно крутые берега — там, где они были видны, — выдавали искусственное происхождение водоема: видно, где-то ниже по течению перегородили плотиной горную реку, затопив долину.

Вдруг Артур нарушил молчание:

— Земля! Гляди, Мишель, вот она, твоя ферма! В двух-трех сотнях метров от перевала, почти

на одном уровне с озером, виднелась серая шиферная крыша — потускневшая от времени, вся в ржавых пятнах.

Тот, к кому обратился Артур, — пятнадцатилетний мальчик с коротко подстриженными, чуть волнистыми темными волосами, — покачал головой.

— Да нет же, дружище. Если папа мне правильно все объяснил, ферма должна быть на другом конце этого полумесяца, где-то слева от плотины и чуть пониже.

— Какая точность! — усмехнулся Артур. — Может, ты покажешь и где плотина?

— Что, до дома еще так далеко? — жалобно протянула девочка.

— Надеюсь, ты хоть знаешь дорогу? — спросил Артур. — Через четыре секунды будет ровно двадцать часов двенадцать минут… Если нам еще придется играть в Мальчика-с-Пальчик в этих лесах, на месте будем завтра к утру!

Мишель, улыбаясь, снова покачал головой. У Артура всегда была наготове шутка или острое словцо, и друзьям это нравилось.

— Успокойся, Мальчик-с-Пальчик, дорогу я приблизительно знаю. Хотя я, заметь, как и ты, здесь впервые. Но у меня есть что-то вроде карты…

Несколько месяцев тому назад родители Мишеля получили в наследство от дяди — двоюродного деда мальчика — ферму в поселке Ла-Гамб, что в Морен-ле-Фрон. Супруги Терэ приезжали на похороны, но на ферме не побывали: их родственник скончался в больнице соседнего городка.

Мальчик достал из кармана смятый листок бумаги, разгладил его и принялся внимательно изучать.

— Вот, — сказал он наконец. — Надо, кажется, обогнуть озеро с той стороны. Там где-то должна быть гостиница, совсем близко… наверно, вон та крыша — это она и есть.

— А может, мы там переночуем? — предложила Мартина.

Мысль была заманчивая. После утомительного путешествия перспектива блуждать по лесу в этот поздний час никого не вдохновляла.

— Я поеду к тому дому, — решил Мишель, — и спрошу дорогу. Так мы наверняка потеряем меньше времени.

— Минутку! — вмешался Артур. — Уж если там гостиница, так я, кстати, умираю от жажды. Поеду-ка я вместе с нашим фермером. Кто любит меня, за мной!

Этот боевой клич положил конец колебаниям. Все четверо вскочили на мопеды и покатили вниз по перевалу. Они миновали еще один указатель; надпись на табличке была перечеркнута жирным коричневым крестом, однако прочесть ее было можно: «Ла-Гамб. 1,2 км».

Вдруг все разом затормозили.

Большой деревянный дом из темных бревен возвышался чуть в стороне от дороги… а дорога в этом месте была перегорожена рядом толстых железных столбиков. Сразу за заграждением асфальтовая лента делала крутой поворот и уходила… прямо в озеро!

— Шоссе-амфибия! — вскричал Артур. — Всем надеть гидрокостюмы! Новый вид мотоспорта! Тысяча метров под водой!

Всем друзьям стало немного не по себе при виде асфальта, исчезавшего под безмятежно гладкой поверхностью воды: значит, на месте озера было когда-то поселение!

— Нечего и спрашивать дорогу! — рассмеялся Даниель. — Надо ехать прямо по шоссе.

Мишель ничего не ответил. Он подошел поближе к дому и увидел облупленную, местами проржавевшую вывеску над крыльцом. На жестяной табличке с трудом можно было различить грубо намалеванного зверька. Мальчик не догадался бы, кто здесь изображен, если бы не выведенные ниже два слова, которые он прочел вслух:

— «Белый заяц».

Где-то внутри гостиницы хлопнула дверь. Откуда ни возьмись появилась большая, совершенно черная овчарка. Она на миг застыла на деревянном крыльце, потом подбежала к друзьям и залаяла, впрочем, довольно миролюбиво.

— Трик, ко мне! — раздался окрик.

На крыльцо вышел низенький коренастый человечек с заметным брюшком; он был одет в охотничий костюм из мягкого вельвета, на голове у него красовалась неопределенного цвета фетровая шляпа, изо рта торчала короткая трубка.

Пес тотчас повиновался, взбежал на крыльцо и стал «к ноге», чуть позади хозяина.

Между тем хозяин — судя по седым усам и глубоким морщинам на лице, ему давно перевалило за шестьдесят — стоял, сжимая в руке трубку, и пристально смотрел на молодых людей.

Мишель подошел поближе и вежливо обратился к нему:

— Добрый вечер. Нам надо попасть на ферму Терэ… Антонима Терэ. Не подскажете, как туда добраться?

Человечек вынул изо рта трубку, посмотрел поверх его головы на озеро, нахмурился и неприветливо, даже с какой-то яростью в голосе ответил:

— Ферма Терэ, говорите? Лучше бы вам не упоминать при мне этого имени. Чем реже я его слышу, тем лучше себя чувствую!

Он медленно повернулся на каблуках и ушел в дом; собака за ним. Мишель просто оторопел. Что такое? Неужели дядина ферма пользуется в здешних местах дурной славой? Может, с ней связано какое-то поверье или что-нибудь в этом роде?

Мальчик уже собрался было уходить, как вдруг дверь гостиницы отворилась снова. На крыльце появилась молоденькая темноволосая девушка. Тонкое, покрытое золотистым загаром лицо сияло улыбкой. На вид ей было не больше восемнадцати.

— Что вам угодно? — спросила девушка, спускаясь с крыльца.

В своих сандалиях на веревочной подошве она ступала легко, словно танцуя. Поверх ее соломенно-желтого ситцевого платьица был повязан голубой фартук.

— Добрый вечер, мадемуазель. Вы не подскажете, как нам добраться до фермы Терэ? — повторил свой вопрос Мишель.

— Конечно, подскажу, это очень просто, — ответила девушка, показав рукой куда-то вдоль озера. — Езжайте в эту сторону и держитесь берега. Там есть тропа, вы ее проехали. Она начинается метрах в ста отсюда. Вы ее, может быть, видели, когда спускались с перевала. Она ведет к плотине.

— А где же ферма? От вас ее не видно?

— Вон там!

Девушка указала на противоположный конец заполненного водой полумесяца, но Мишель увидел там только зелень да кое-где скалы. Собеседница улыбалась так приветливо, что мальчик решился спросить:

— Извините меня, мадемуазель… Но я хотел бы узнать, почему тот господин, с которым я говорил до вас, ответил мне так… м-м-м… нелюбезно.

Улыбка девушки вдруг погасла. Она помолчала, как-то подозрительно глядя на Мишеля, потом ответила:

— Если вы и вправду ничего не знаете, так и я вам не стану говорить. У дедушки есть свои причины. До свидания, счастливого пути!

Юная хозяйка скрылась за дверью, оставив друзей в полном недоумении.

— Вот это называется теплый прием, — вздохнул Артур. — Вряд ли мне здесь дадут напиться… Ладно, поехали!

Толкая перед собой мопеды, четверо друзей углубились в лес. С трудом пробираясь между деревьями, они шли вдоль берега в поисках

тропы.

Ребята обнаружили ее очень скоро — это оказалась узкая, едва заметная среди дубов и елей тропинка, так что идти пришлось гуськом. Местами лес редел, и тогда друзья могли видеть внизу спокойные воды озера.

Конечно, они представляли себе что-то подобное, когда узнали перед отъездом о существовании искусственного водоема, но до чего странно было видеть дороги и тропинки, уходящие под воду! Все они вели в поселок Ла-Гамб, который был здесь когда-то, пока энергетическая компания «Электрисите де Франс» не выдвинула идею затопить эту долину, сделав из нее водохранилище для гидроэлектростанции, строившейся ниже по течению реки.

И тогда весь поселок, если не считать гостиницы «Белый заяц» и одной фермы — той, что принадлежала дяде Мишеля — исчез под водой.

— Похоже на Адскую долину (Имеется в виду книга «Мишель в Адской долине»), правда, Мишель? — сказала Мартина, которая шла в цепочке

второй.

— Все-таки не так мрачно!

Артуру первому надоело тащиться пешком, и он вскочил на свой мопед.

— Сгоняю-ка я на разведку! — заявил он.

— Шею сломаешь! — попытался остановить его

Мишель.

— Брось! По сравнению с мотокроссом под водой это вообще детские игрушки!

И, не слушая больше протестов своих спутников, Артур обогнал их и рванул вперед, нарочно выпустив из выхлопной трубы настоящую автоматную очередь.

Мишелю, Даниелю и Мартине следовать его примеру не хотелось. Туго набитые дорожные сумки едва умещались на багажниках; трудно было идти, удерживая мопеды в равновесии, руки ныли от тяжести. К тому же тропа была вся в ухабах и рытвинах, и с таким грузом неосторожный ездок запросто мог вылететь из седла.

Мишель все еще ломал голову над загадочными словами хозяина гостиницы, а еще больше — над тем, что сказала девушка.

«Если вы и вправду ничего не знаете, так и я вам не стану говорить…» Что же это значило? Что мог не поделить дядя Антоним с хозяевами гостиницы? Или и в самом деле с фермой было связано какое-то поверье?

Сдержанность темноволосой девушки говорила о хорошем воспитании. И она казалась куда более приветливой, чем ее дед…

«Что бы там ни было, я-то не имею к этому никакого отношения — ни я, ни мои родители», — подумал Мишель.

И все же ему было не по себе. Он приехал отдохнуть с друзьями в этом тихом уголке. Его мать с младшими братишкой и сестренкой должна была присоединиться к ним дней через десять. Неприязнь соседа — ближайшего, а быть может, и единственного — отравляла мальчику все удовольствие от предстоящих каникул. Что же за тайна крылась здесь?

В конце концов Мишель успокоил себя: вряд ли что-нибудь серьезное, причиной была, вероятно, какая-нибудь пустяковая ссора — обычное дело в таких местах, где люди живут уединенно и замкнуто.

«Ладно! У нас и без того будет дел по горло!»— подумал он, представив себе, сколько хлопот ожидает их на ферме.

После смерти дяди — а с тех пор прошло уже восемь месяцев — в доме никто не жил. Предстояло вычистить его хорошенько и, скорее всего, многое починить: фермер был в преклонном возрасте и вряд ли мог заниматься ремонтом.

Мишель улыбнулся, вспомнив об огромном ключе, который получил по дороге у полицейского в деревне, частью которой был в свое время стоявший на отшибе Ла-Гамб.

«Интересное место, — подумал мальчик, оглядевшись. — Здесь, наверно, когда-то был ледник».

Ему вспомнились картинки в учебнике географии: чаши горных котловин, напоминающие в разрезе букву «U».

«Да, ледник начинался там, где теперь построили плотину…»

Треск мопеда Артура впереди внезапно смолк, и это прервало размышления Мишеля.

Встревоженный наступившей тишиной, мальчик прислушался и ускорил шаг. Лес кончился, и он увидел плотину: массивное сооружение из бетона, возвышающееся над горной речкой ниже по течению.

Здесь-то и остановился Артур. Подняв руку, он указывал на какой-то предмет, темнеющий среди зелени. Мишель, Мартина и Даниель, одновременно посмотрев в этом направлении, увидели серую железную крышу — такую же старую, как у гостиницы, и тоже изъеденную ржавчиной. От плотины до нее было метров двести.

— Земля! — воскликнул Артур. — Теперь уж взаправду!

Сгущались сумерки. Небо еще было прозрачно-голубым, и вода под ним казалась ярко-синей, но уже светилась вечерняя звезда. Все облака исчезли.

Четверо путешественников вздохнули с несказанным облегчением. От вокзала они преодолели на мопедах расстояние в двадцать три километра по извилистым дорогам, да еще под дождем. И последний отрезок пути — по тропе вдоль озера — был не из легких. Каждый чувствовал, как давит на плечи усталость, и желанный отдых после долгого дня в поезде и на горных дорогах не мог не радовать.

— Как ты думаешь, мы сможем здесь поплавать? — спросила Мартина Мишеля.

— Надеюсь, Мартина. Я даже захватил маску и трубку чтобы нырять. Душа в доме нет, так что купание просто необходимо, правда?

— Вы не находите, что мы уже побывали под душем по дороге? Да еще под каким! — ухмыльнулся Артур.

— А уж этот дождевик — самая настоящая парная! — жалобно подхватил Даниель.

Все знали, что на доставшейся в наследство родителям Мишеля старой ферме придется обойтись без привычных удобств. Но рядом было озеро— это снимало часть проблем. А летом, в хорошую погоду — было начало июля — легче смириться со спартанскими условиями. Друзья собирались проводить много времени на воздухе, устраивать дальние прогулки в горы, купаться в озере— разумеется, чередуя это приятное времяпрепровождение с работами по ремонту дома.

Артур, работавший механиком в гараже, решил провести на ферме свой отпуск. Остальные трое учились в коллеже. Мартину Девиль после каникул в Англии и последовавшего затем путешествия в Испанию Мишель и Даниель считали как бы своей сестрой. Родители молодых людей тоже дружили и никогда не упускали случая собраться вместе.

Мишель дал сигнал трогаться. Они пересекли плотину — это было довольно простое сооружение из бетона, без турбины, снабженное только подъемными затворами, которые позволяли в случае необходимости спустить воду из водохранилища, образованного горной речкой Гамб.

За плотиной снова начиналась тропа. Теперь она шла вдоль берега озера — берег здесь был каменистый и довольно крутой; над маленькими бухточками зубцами вздымались скалы.

— Здорово! — заметил Мишель. — Можно будет понырять, как с вышки.

Пройдя метров сто, друзья увидели наконец весь дом целиком и остановились, чтобы разглядеть его. В вечернем сумраке старая ферма, казалось, хранила какую-то тайну.

— Ничего хибарка! — одобрительно кивнул Артур. — Только я думал, что на этих горных фермах хлев примыкает к кухне, чтобы было теплее…

— Так делали раньше, — ответил Мишель. — Но, по-моему, дядя Антоним вообще не держал скотины.

Дом был двухэтажный. На первом этаже во двор выходили дверь и два окна; над ними возвышалась терраса с балконом. Расположенные внакрой доски, давно не крашенные, напоминали цветом старое потемневшее серебро.

Дом стоял на полянке среди густой травы и кустов и на этом фоне выглядел еще привлекательнее.

Подойдя поближе, юные путешественники увидели недалеко от дома низкий сарай. Даниель первым заметил у берега лодку — она была полна воды, хотя на вид казалась совершенно целой. Внимание его привлекла толстая цепь, которой лодка была привязана к деревянным мосткам. Склонившись над водой, мальчик крикнул:

— Тут лодка есть! Потонула, течет, наверное… но мы могли бы ее починить!

— Может, и не течет, — отозвался Артур. — Их часто топят специально, чтобы не рассохлись.

— Если найдутся и весла, сможем покататься по озеру, — обрадовался Мишель. — А теперь, дети мои, — провозгласил он, — приступим к осмотру родового палаццо… Прошу! Следуйте за экскурсоводом… А! Где же у меня ключ?

Мишель порылся в одной из сумок на своем багажнике и торжественно извлек огромный ржавый ключ. Друзья, прислонив мопеды к деревьям, смотрели, как Мишель сражается с замком.

Мальчик прилагал отчаянные усилия, раз за разом пытаясь повернуть ключ… но все было тщетно.

Вдруг он отдернул руку, как будто обжегся о ржавое железо. До него донеслись равномерные удары: кто-то стучал в дверь, причем… изнутри!

Ошеломленный, Мишель оглянулся на друзей… Но за спиной у него никого не было!

Стук повторился, сильнее, громче…

Разозлившись, Мишель изо всех сил нажал на ключ… и тот наконец повернулся в замке с отвратительным скрежетом.

2

Дрожащими от нетерпения руками Мишелю удалось дважды повернуть ключ. Еще не успев распахнуть дверь, он услышал дружный взрыв хохота.

— Не трать сил попусту, Мишель, — смеялся Артур. — Делай как мы — входи через окно.

Мишель толкнул дверь; разбухшее дерево заскребло о каменный пол. Даниель и Артур помогли ему открыть створку, делая вид, что им ужас как тяжело.

— Крепкая дверь, надежная, — продолжал подтрунивать Артур. — Сам видишь, ни один незваный гость сюда не войдет… разве что вот так.

С этими словами мальчик указал на третье окно, выходившее на другую сторону дома. Мишель подошел поближе. Ставень был сорван с петель — кто-то отвинтил болты, стекло разбито, причем осколки валялись на полу внутри комнаты.

Мартина, опытная путешественница, поспешила достать коробку свечей, которую предусмотрительно положила в свою сумку сверху. Девочка зажгла две свечи, огляделась, куда бы их поставить, и в конце концов пристроила одну на каминный колпак, другую — на табурет.

Даниель с Артуром тем временем распахнули оба окна, выходившие во двор, — здесь все было цело.

Перед ребятами расстилалось озеро — гладкая, как зеркало, без малейшей ряби вода походила на расплавленный металл, игравший под вечерним небом темно-синими отсветами.

Все четверо залюбовались величественной красотой пейзажа: почти черные кроны деревьев окружали неподвижную водную гладь, а последние лучи давно уже скрывшегося солнца золотили вершины гор.

Мартина первая, словно очнувшись, поежилась. От озера веяло влагой, и к вечеру стало свежо.

— Здесь есть камин, давайте его растопим, — предложила она. — О! Но… что это…

Не найдя больше слов, она молча указала на стену напротив двери. Мальчики обернулись и сразу поняли, что так взволновало их подругу.

На белой штукатурке чем-то черным — очевидно, углем — были крупно выведены два слова: «Терэ — вор».

Наступило тягостное молчание.

Ясно, к какому Терэ могло относиться обвинение — к старому Антониму… дяде Мишеля и Даниеля.

Само собой разумеется, что Мартина и Артур чувствовали себя ужасно неловко.

— Почерк детский, — заметила Мартина, отводя глаза.

— Сотрем это сейчас же! — решительно заявил Артур.

Мишель молчал, взволнованный, не зная, что и думать. К возмущению, которое он испытал в первый момент, примешивались тревога и даже что-то вроде стыда: обвинение было нешуточное, а главное — неожиданное.

— Интересно, кто же посмел написать эту гадкую клевету? — сказал он наконец.

— Псих какой-нибудь, — пожал плечами Артур: он пытался успокоить друга, отрицая серьезность обвинения.

— Вряд ли это написали, когда дядя был жив. Иначе он бы стер…

— Наверное, написал тот, кто сорвал ставень, разбил стекло и влез в окно, — предположил Даниель.

Мишель с ним не согласился.

— Да ты что? Взломать ставень, разбить стекло — и все только ради удовольствия написать на стене гадость… в адрес человека, который уже не может ее прочесть, потому что его нет в живых? Да кому такое в голову придет?

Артур между тем принес свои сумки и достал электрический фонарь.

Чтобы хоть немного приободрить друзей и отвлечь их от мрачных мыслей, он весело воскликнул:

— Ну что, огонь-то будем разводить? Лично у меня, если хотите знать, живот подвело от голода! Потом все обсудим. Голодное брюхо… как там говорится — к ученью глухо? Так вот, я сейчас глух, как пень!

Но вдруг он, посмотрев вниз, направил луч фонаря на пол и присел.

— Э-э! — протянул Артур. — Видали, что тут? Друзья было решили, что это новая шутка неутомимого Артура, но Даниель, подойдя ближе, тоже увидел на каменном полу влажные следы, четко отпечатавшиеся в пыли.

— Стоп! — крикнул Артур, отстраняя рукой Мартину и Мишеля. — Не затопчите следы! Это улика!

— А может, это следы кого-нибудь из нас? — возразил Мишель.

— Сейчас проверим, нет ничего проще. Поставьте каждый ногу вот сюда, где пыль, и посмотрим.

Даже беглый взгляд не оставил сомнений: ни один из следов молодых людей не совпадал с отпечатками подошв, которые шли цепочкой ко второй двери, не замеченной друзьями раньше, — в той самой стене, где красовалась надпись.

— Итак, что же мы имеем? — заключил Артур. — Влажные следы, не принадлежащие ни одному из нас, но явно свежие, — а значит, тот, кто их оставил, где-то недалеко.

— Может быть, он еще в доме? — спросила Мартина с тревогой в голосе.

— Дом не такой уж большой, обыщем его сейчас же, — решил Мишель.

Им хватило нескольких минут, чтобы удостовериться: таинственный гость успел скрыться.

— Если бы ты не устроил по дороге треск на всю округу, мы бы его накрыли, — проворчал Мишель.

— Да? После того, как ты громыхал своим ключиком?

— Ребята, может, мы все-таки разведем огонь? — вмешалась Мартина. — У меня зуб на зуб не попадает!

Мартина была права — трое друзей тоже почувствовали озноб. Поначалу, разгоряченные ходьбой, они не ощущали вечерней прохлады, но теперь, без движения, взмокшие, совсем озябли.

— Отличная мысль! Кстати, тут есть даже наколотые дрова, — заметил Даниель. — Дайте мне какую-нибудь бумагу, я разожгу огонь.

Скинув дождевики, юные путешественники засуетились у камина.

— Артур, ты не мог бы как-нибудь приладить ставень? — попросила Мартина. — Мне… мне так будет спокойнее ночью.

— Слушаюсь, мадемуазель, — весело отозвался Артур. — Инструментов у меня, правду сказать, немного, придется проявить чудеса изобретательности.

Он сбегал к своему мопеду, вернулся с набором инструментов, достал пассатижи и принялся за дело. Даниель тем временем отыскал пустой ящик и разломал его на мелкие щепки; Мартина нашла старую газету и скомкала ее.

— Но… зола еще не остыла! — воскликнула она, склонившись к очагу.

— Как? — удивился Даниель.

Рядом с камином висел небольшой мех для раздувания огня; Мартине не пришлось долго усердствовать, чтобы на теплых углях заплясали красные искры.

— Наш гость разводил огонь, — заключила она. — И не далее как сегодня.

— А я даже осмелюсь утверждать, что он жарил здесь курицу, — добавил Мишель. — Вот, смотрите, что я нашел.

И мальчик показал всем серое перышко.

Находку внимательно рассмотрели при свете фонаря: перо было чистое, абсолютно целое, как будто только что вырванное.

— На нем ни пылинки! — отметил Даниель.

— Теперь понятно! — воскликнула Мартина. — Еще когда мы вошли, я все думала, чем это здесь пахнет. Жареным мясом, вот чем!

— Тогда жаль, что он нас не подождал, этот кулинар! — вздохнул Артур. — Я бы не отказался! поближе познакомиться с куриной ножкой.

— Ничего! Предлагаю взамен банку паштета, бананы и свежий местный хлеб! — объявила повеселевшая Мартина. Что до напитков, надеюсь, поблизости найдется источник или ручей. Зажгите кто-нибудь еще пару свечей, а я накрою на стол.

Даниелю между тем удалось поджечь щепки; вскоре огонь охватил поленья.

Мартина освободила стол — чего на нем только не было: подсвечник, старая медная жаровня, молоток, курительная трубка, — расстелила вместо скатерти свой дождевик и принялась раскладывать на нем провизию, купленную несколько часов назад в лавочке у вокзала.

Приятный сюрприз: девочка обнаружила, что из медного крана над каменной раковиной в глубине комнаты течет чистая, прохладная вода. Она быстро сполоснула четыре глиняные тарелки и четыре стакана. В одном из шкафов нашелся также кувшинчик для воды.

— Браво, Мартина! — одобрительно кивнул Мишель. — Первый ужин здесь у нас будет настоящим пиром. Потрясающе! Купаемся в роскоши!

Мартина воткнула еще две зажженные свечи в горлышки пустых бутылок и поставила их на стол.

— Ужин при свечах! Блеск! — воскликнул Артур. — А я пока кое-как приладил этот ставень — хорошо, что у меня нашлась проволока. Правда, если поднимется ветер, я ни за что не ручаюсь.

Огонь в камине разгорался, и все почувствовали себя лучше. По комнате разлилось приятное тепло, а от весело пляшущих в очаге языков пламени стало уютнее. Комната наполнилась красноватыми отсветами; стены, казалось, трепетали, словно живые.

Мишель открыл банку паштета. Из головы у него не шел таинственный гость — кто же это был и почему он вел себя здесь как дома?

«А не он ли написал на стене, что мой дядя вор? — подумалось мальчику. — Нет, вряд ли, — ответил он сам себе. — Скорее всего, просто какой-нибудь бродяга увидел, что окно разбито, и решил переждать дождь под крышей… А надпись, наверно, здесь уже давно».

Именно эта надпись не давала ему покоя: кто-то посмел оскорбить человека, который уже не мог ничего сказать в свою защиту, не говоря уже о том, что тяжкое подозрение ложилось на его, Мишеля, дядю.

Все приступили к трапезе, и это отвлекло мальчика от тягостных мыслей. За столом было весело и оживленно, о неприятных сюрпризах, обнаруженных в доме, казалось, забыли.

— Ну что еще человеку надо? — радовался Артур. — Огонь в очаге, накрытый стол… Мы здесь будем жить, как у Христа за пазухой!

— И так тихо, спокойно, — вставила Мартина. На некоторое время наступило молчание. Все

изрядно проголодались, а холодная, прозрачная родниковая вода делала их импровизированный ужин вкуснее всяких деликатесов.

Вдруг Мартина подняла голову и прислушалась.

— По-моему, за дверью кто-то есть, — прошептала она.

Что-то в голосе девочки заставило всех оторваться от еды.

— Призрак… озерный дух… — произнес, подвывая, Артур и сделал вид, будто дрожит от страха.

— Тс-с-с! — шикнула на него Мартина.

На этот раз зубоскальство Артура никого не развеселило: испуг девочки был неподдельным, и за столом воцарилась напряженная тишина.

И вдруг кто-то постучал в дверь — негромко, неуверенно.

— Ду-ух, это ты? — снова провыл Артур.

— Ох, ты бываешь просто невыносим! — поморщилась Мартина.

Мишель встал из-за стола и пошел открывать. Мальчик заранее нахмурил брови, готовый оказать самый холодный прием любому непрошеному гостю, но едва он распахнул дверь, как лицо его просияло улыбкой.

На пороге стояла темноволосая девушка из гостиницы с корзиной в руке.

— Добрый вечер, мадемуазель. Входите, прошу вас, — сказал Мишель.

Девушка нерешительно шагнула в комнату. Вид у нее был смущенный, оробевший. Мишель смотрел на гостью, недоумевая, чем мог быть вызван столь поздний визит.

— Я пришла… я думала… — пробормотала девушка.

Двумя руками она приподняла свою корзинку, словно вручая ее друзьям, подержала так и в конце концов поставила на стол.

— Здесь свежие яйца и бутылка вина, — проговорила она наконец. — Я подумала, может, у вас нет сегодня ничего на ужин… Я не знала… но… все-таки…

— Как это мило! — воскликнул Артур.

— Очень любезно с вашей стороны, — подхватил Мишель. — Не хотите присесть с нами?

— Нет-нет, спасибо, мне некогда…

— По-моему, нам пора познакомиться, — продолжал Мишель. — Я — Мишель Терэ, а это мой двоюродный брат Даниель Дерье… Мартина Девиль… Артур Митуре….

— Здесь! — выпалил Артур, как на перекличке, и, привстав с табуретки, изысканно поклонился гостье.

— Меня зовут Франсина… Франсина Вержю, — ответила девушка. — Хозяин гостиницы — мой дед, и я еще хотела вам сказать… попросить… извините его, пожалуйста. В последнее время он не ладил с вашим… с Антонимом Терэ.

— Это был мой двоюродный дед, — уточнил Мишель.

Наступило неловкое молчание, впрочем, вполне естественное для людей, только что познакомившихся при не совсем обычных обстоятельствах. Поступок девушки тронул друзей: ведь она прошла длинный путь от гостиницы до фермы, да еще в темноте, чтобы загладить впечатление от нелюбезного приема, оказанного новым соседям ее дедом.

«Но вправду ли она только за этим и пришла?» — подумал Мишель, решив пока держаться настороже.

— Я все хотел спросить, мадемуазель Франсина, — нарушил молчание Артур, — белый заяц — это все равно как белая ворона, таких ведь не бывает?

Впервые с той минуты, как она вошла в дом, лицо молодой девушки озарилось чистосердечной улыбкой.

— Почему же, бывает! В наших краях водятся такие, их называют беляками. Зимой шкурка у них становится совсем светлой, и ее незаметно на снегу.

Пока она говорила, Мишель размышлял. Интересно, знает ли девушка о надписи на стене? Она ни разу не посмотрела в ту сторону. Но7может быть, ее просто ослепило пламя свечей после ночного сумрака?

Воспользовавшись паузой в разговоре, он спросил:

— А вы не могли бы объяснить мне, мадемуазель, почему ваш дед и мой дядя, как вы только что сказали, не ладили друг с другом?

Лицо гостьи залилось краской, брови нахмурились. Глаза ее перебегали с одного собеседника на другого, она как будто силилась угадать, что у них на уме. Наконец девушка вскинула голову и сказала:

— Не хочу я вмешиваться в эти дела. Здесь и без меня найдется немало желающих вас просветить.

Мишель, раздосадованный ее уклончивостью, отметил про себя, что эта ссора, похоже, ни для кого не тайна. Видно, вся округа давно в курсе…

— Произошло что-нибудь серьезное? — не от-

ступал он.

Но, видно, не суждено было Мишелю в этот вечер узнать ответ на мучивший его вопрос. За дверью послышался шорох, и что-то яростно заскреблось о деревянную створку. Девушка вскочила.

— Трик, тихо! — крикнула она.

Артур, опередив ее, распахнул дверь. Черная, овчарка — та самая, из гостиницы — вбежала в дом, держа в зубах скомканную оберточную!

бумагу, из которой падали на пол серые перья.

— Ах ты, негодник! — воскликнула девушка. — Брось это сейчас же! Смотри, что ты наделал! Рассыпал перья, намусорил…

Франсина ухитрилась вырвать бумагу из пасти пса и бросила ее в огонь. Но перья уже разлетелись по всему полу. Собака принялась играть с ними.

Впрочем, игра продолжалась недолго. Овчарка вдруг подняла голову, насторожилась и глухо заворчала. Хвост ее заходил ходуном, и она подбежала к разбитому окну. Как ни странно, в поведении собаки не было и намека на злобу. Наоборот, она, казалось, почуяла старого знакомого и радовалась встрече.

Молодые люди, поначалу заинтригованные проделками пса, успокоились и вернулись было к прерванному разговору. Но тут раздался громкий стук и сразу вслед за ним — звон разбитого стекла. Все остолбенели…

— Да что там еще? — вырвалось у Мишеля.

3

В два прыжка Артур, Мишель и Даниель оказались у окна.

Ставень, на скорую руку прилаженный Артуром, сорвался, и угол его разбил уцелевшее стекло.

— От ветра?.. — неуверенно предположил Мишель.

— Не может быть, — возразил Артур, — ставень держался крепко.

— Ты же сам сказал, что не ручаешься… Трик между тем, радостно повизгивая, скребся

в дверь. Мальчики бегом пересекли комнату. Как только дверь открыли, собака ринулась в темноту; Друзья последовали за ней.

Им не пришлось идти далеко. Добежав до угла дома, Трик с радостным лаем запрыгал вокруг какого-то темного силуэта.

Франсина и Мартина решились последовать за мальчиками только до порога; обе с тревогой наблюдали за происходящим, но думали при этом отнюдь не об одном и том же…

— Это ты, Луи? — крикнула Франсина.

В ответ ей раздался басовитый насмешливый хохот.

— Только псина меня и узнала! — смеялся ночной гость.

— Да это… это же Селестен! — воскликнула девушка.

Человек подошел ближе и остановился в прямоугольнике слабого света перед открытой дверью.

Мишель и его друзья, немного ошарашенные, поняли, что Франсина знает незнакомца. Долго ждать объяснений им не пришлось.

— Ну да, Селестен, а то кто же? Добрый вечер честной компании, — пробасил мужчина. — Холера забери этого Таву, будь он неладен! Сказал бы мне кто, что я застану здесь сегодня столько народу… Цыц, Трик, молчать, когда я говорю!

Пес притих и послушно уселся у ног незнакомца. Мишель и все остальные молчали, недоумевая, кто же этот Таву, на голову которого посылает проклятия ночной гость.

— Очень извиняюсь, — продолжал Селестен. — Я хотел посмотреть, кто тут есть… а то мало ли… хотел только заглянуть в окошко, и вдруг — бац! — этот чертов ставень как рухнет! Но я вам вставлю новое стекло, не будь я Селестен!

— Заходите, пожалуйста, — пригласил Мишель. — На улице сейчас прохладно.

— Не откажусь, молодой человек. Это от воды холод подымается… Да и для здоровья от такого воздуха вред один!

И Селестен вошел в дом. От его коренастой фигуры в мешковатом костюме из зеленого бархата веяло недюжинной силой. Молодые люди встали полукругом, и гость оказался в центре. Некоторое время все смущенно молчали. Первой заговорила Франсина:

— Так значит, вас выпустили?

Селестен едва заметно поморщился. В его маленьких глазках мелькнула угроза… или, может быть, вызов. Но в следующее мгновение он разразился хрипловатым, не слишком веселым смехом.

— Освободили подчистую нынче утром, красавица моя! Два года оттрубил, от звонка до звонка, ни днем меньше.

Мишелю показалось, что на последних словах голос его слегка дрогнул. Молодые люди, потрясенные догадкой, что их гость отбывал заключение, смущенно переглядывались, не зная, что сказать. Поведение Франсины, которая говорила с этим человеком без тени страха или презрения, удивило их еще больше.

Мишель наконец решился. — Так вы из этих мест? — спросил он.

Селестен улыбнулся и посмотрел на Фран-сину, словно призывая ее в свидетели.

— Да вроде того… как-никак сорок два года прожил… вон там! — И он указал рукой в сторону озера.

— То есть вы хотите сказать, что жили в поселке Ла-Гамб?

Гость молча кивнул головой. Потом повернулся к Франсине.

— Они что, нездешние? Кто это вообще такие? А где же Антоним? Я вообще-то к нему шел. Неужто он продал свою ферму?

— Я его внучатый племянник, — объяснил Мишель.

— Антоним уже почти год как в могиле, — добавила Франсина. — Вы что же, ни с кем не говорили в деревне, когда пришли?

Селестен пожал плечами. Он подошел к камину, протянул обе руки к огню и, не оборачиваясь, произнес:

— Да с кем мне там говорить? И с какой стати? Я для них для всех был хорош в те времена, когда они у меня дичь покупали по дешевке. Тогда-то меня уважали… Пожалуйста, Селестен, будьте добры, мсье Пуа! И что ж вы думаете? На суд никто и носа не показал, словечка не пикнул в мою защиту! Никто не пошел против Таву! Он-то, подлец, давно хотел меня засадить. Два года! Да к тому же все чистейшая клевета! Я будто бы пальнул в него из ружья… Ну да, он меня застукал, когда я проверял силки, ну и что с того? У него, видите ли, дробь застряла в рукаве куртки! Дробь, а? И судьи купились, как миленькие. Дробь! Кабы я пальнул издалека в свою куртку, так и у меня была бы дробь… Да кто меня слушал? Таву присягнул, а много ли стоило мое слово против его, да под присягой? Вот так…

Селестен резко повернулся и посмотрел на своих слушателей. Те молчали, тронутые рассказом браконьера и его неподдельным отчаянием.

— Два года… кабы вы знали, как это долго, вдалеке от гор — горы-то мне дом родной… А вернулся я наконец — и что же? Ничего у меня не осталось… Ничегошеньки! Ни родного угла, где голову приклонить, ни охапки соломы, где отдохнуть старым костям! Да кабы я приехал ночью на велосипеде, утонул бы, точно бы утонул! Нет, вы только подумайте — подхожу к тому самому месту где стоял мой дом — я бы его с закрытыми глаза ми нашел — и вижу: вода, вода повсюду!..

До Мишеля и его спутников наконец дошел смысл сказанного. Значит, их гость провел два года в тюрьме за браконьерство и ничего не знал о том, что произошло за это время в его родной деревне!

— Простите, — начал Мишель, — но неужели вы даже не знали, что долина затоплена?

Селестен посмотрел на мальчика так, будто тот ляпнул чудовищную глупость.

— А откуда мне было знать? Никто мне и словечка не черкнул. А нет, вру, получил я раз письмецо — от твоего деда, Франсина… Он мог бы его и не писать. Сообщил мне, что меня выселили из дома — хозяином-то был он — и что мой скарб будет пока храниться в мэрии. Я думал, это потому, что я в тюрьме… Веселенькая новость, я ее два дня не мог переварить.

Франсина опустила голову. Ей было неловко. Мартина пришла ей на помощь, поспешно переменив тему разговора.

— Так значит, это вы были в доме, когда мы приехали?

Вопрос не слишком смутил браконьера.

— Дождь лил как из ведра, — ответил он. — Я не знал, куда податься. Думал, Антоним меня приютит на несколько деньков, пока не улажу дела с мэрией, а там поглядим… Смотрю, окно открыто, ставень наперекосяк. Зову, стучу — никого. Антоним — славный малый, вот я и подумал: не съест же он меня, если я хоть дождь пережду под его крышей. Да, скажу я вам, юноша, дядя ваш был добрейшей души человек, никогда, как говорится, и мухи не обидел. Господи, я и не знал, что он…

Селестен взглянул на Мишеля, словно спрашивая, не против ли новый хозяин.

— Вы правильно сделали, — кивнул мальчик. — А… вы сегодня что-нибудь ели?

Этот вполне естественный вопрос подействовал на гостя странным образом. Селестен приосанился и хитро подмигнул, лицо его расплылось в торжествующей улыбке.

— А то как же! Уж я-то с голоду не умру, не сомневайтесь! И пускай Таву, будь он неладен, меня опять ищет, плевать я хотел! Что-что, а ставить силки я не разучился. Двух часов еще тут не пробыл, а руки так и чесались. Поставил один, и сразу — бац! — горная курочка. Первая, первенькая за два года!

— Горная курочка? А что это такое? — спросила Мартина.

— Это такая куропатка, — объяснила Франсина. — Сизо-серая с красными лапками.

— Точно, детка, — подтвердил Селестен. — Я ее здесь изжарил. Половину съел на обед, половину— на ужин. На закуску пригоршня лесной земляники, глоток чистой воды из родника… Горы — они всегда прокормят того, кто с ними на «ты».

Юные путешественники слушали гостя со странным чувством. Этот человек, грубоватый и простой на язык, видно, хорошо знал и любил свой край.

— Жаль только, что мне здесь больше не жить, — вздохнул он. — Завтра разберусь с мэрией, и — привет честной компании!

Наступила пауза.

— Ну ладно, мне пора, — спохватилась Франсина. — Может, вы все-таки заглянете к нам, Селестен?

— В гостиницу? Хм… Если Марсьяль поставит мне стаканчик, не откажусь. Он тоже неплохой малый, твой дед. За дом я на него зла не держу — что он мог поделать? А как там твой братец Луи? Уже, наверно, парень хоть куда! А остальные? Адриан Маруа, Серафина? Они все в новой деревне?

— Кузен Маруа умер вскоре после того как вас… после суда.

Селестен раскрыл от удивления рот.

— Как? Маруа… он тоже умер? — И вдруг, словно что-то вспомнив, добавил: — Так значит, ты теперь богатая невеста… Ты получила его наследство?

Франсина молча покачала головой. Мишель мог бы поклясться, что это движение означало не столько ответ на вопрос, сколько отказ обсуждать тему вообще. Она даже бросила на Селестена быстрый взгляд и едва заметно подмигнула, словно прося придержать язык.

Но браконьер не унимался.

— Да что ж это такое? — воскликнул он. — Что ты вдруг будто аршин проглотила? Маруа ведь обещал, что оставит тебе свою кубышку, верно?

— Надо полагать, он потом передумал. Не было там кубышки… или была, да сплыла. Мы ее искали с нотариусом и жандармами… Ох, уже поздно… Доброй ночи всем. До скорого, Селестен!

Селестен молчал. Порывшись в кармане куртки, он достал короткую трубочку и кисет.

— Спасибо вам за беспокойство, мадемуазель Франсина, — сказал Мишель. — И скажите, пожалуйста, сколько я вам должен?

Девушка покачала головой и рассмеялась — быть может, чуточку слишком громко.

— Никакого особого беспокойства не было, — ответила она. — И ничего вы не должны, только верните потом пустую бутылку. Ну, до свидания… Пошли, Трик!

Овчарка, лизнув на прощание руку Селестена, который задумчиво набивал трубочку, последовала за своей юной хозяйкой.

Открывая ей дверь, Мишель ломал голову над тем, что мог означать только что слышанный им странный разговор. Смущение Франсины при упоминании о наследстве можно было истолковать по-разному. Или она не желала говорить на эту тему с Селестеном, или ей не хотелось, чтобы их слышали гости из города.

Мишель закрыл дверь и вернулся к столу. Селестен наконец присел на табурет.

— И нагнали же вы на меня страху нынче вечером, — смеясь, заявил он. — Когда я услыхал треск вашей мотоциклетки — ну все, думаю, не иначе как Таву или жандармы по мою душу.

— Да кто же все-таки этот Таву? — спросила Мартина.

Браконьер скорчил презрительную гримасу.

— Это здешний егерь, смотритель охотничьих угодий. Гюстав его звать, но все кличут «Таву». Ну вот, услыхал я мотор и думаю: «Ну, Селестен, не может того быть, чтобы Антоним на старости лет обзавелся такой машиной… А если эдакие гости тебя здесь застанут, плохи твои дела! Поди докажи, что не ты взломал этот ставень. Еще старые грехи припомнят, так и вовсе не отмажешься». Ну, я в окно и — в сарай. Затаился там, отсиживался до темноты. А когда хотел глянуть, кто же это в доме, тут-то оно и случилось… Но я вам! завтра все починю, не сомневайтесь, без этого не

уйду.

— Так на чем же мы остановились? — спросил Артур, снова усаживаясь за стол. — По-моему, на этом отменном паштете.

— Ты прав, — кивнула Мартина, присоединяясь к нему.

— А вы не хотите поесть с нами? — спросил Мишель Селестена.

— По правде сказать, курочка была не больно жирная… но… подождите минутку, я сейчас!

И Селестен исчез за дверью.

— Странный тип, — прошептал Даниель, как только он вышел.

— Да, — согласился с ним Мишель. — Чего-чего, а подобной встречи я сегодня никак не ожидал.

Селестен вскоре вернулся, держа в руках прехорошенькую корзиночку, сплетенную из листьев, — в ней краснели ягоды лесной земляники.

Он поставил свой дар на стол.

— Любезность за любезность. Я много не съем, а вот за стаканчик винца, что вам принесла Франсина, был бы премного благодарен. В тюрьме-то пойло было дрянь, правду сказать, вода водой! Если, конечно, я вас не обделю…

— Мы вообще не пьем вина, — улыбнулся Мишель. — Было бы жаль, если бы оно зря прокисло.

— Славный вы парень! Еще бы не жаль, винцо-то отличное! Я знаю, у кого старый Марсьяль его покупает, есть тут такой Валла, у него лучший виноградник в здешних местах.

Мартина налила гостю стакан вина. Селестен поднес его к глазам и посмотрел на свет свечи, взглядом знатока оценивая цвет и прозрачность. Потом медленно, со вкусом выпил, одобрительно прищелкнув языком. Молодые люди принялись за еду; гость тоже взял кусок хлеба с паштетом.

Браконьер теперь казался чем-то озабоченным и все больше молчал. Он встал из-за стола, словно ему не сиделось на месте, и принялся расхаживать по комнате. Время от времени Селестен останавливался перед камином, поправлял кочергой поленья, протягивал руки к огню и хрустел суставами пальцев. Вдруг он круто повернулся, подошел к столу и встал перед Мишелем.

— Я тут вот что себе подумал, — начал он. — Вы все вроде славные парни… и девушка тоже, ясное дело. Трое друзей лукаво покосились на Мартину.

Девочка поняла, что оговорка гостя не осталась незамеченной и что в самое ближайшее время ее не раз назовут «славным парнем».

— Я тут себе подумал, — продолжал Селестен, — если вы ничего не имеете против, можно будет мне переночевать у вас в сарае, на сеновале? Я бы там выспался в лучшем виде.

Браконьер выжидательно посмотрел на Мишеля. Тот, помедлив, ответил:

— Мне очень жаль, что я не могу предложить вам постель поудобнее, но мы сами приехали поздновато и еще не знаем, как устроимся на эту ночь.

Селестен расхохотался, жестом отмахнувшись от его оправданий.

— Кабы вам пришлось столько, сколько мне, спать на траве да на камнях под открытым небом, ручаюсь, что и вы не пожелали бы лучшей постели, чем мягкое сено.

— В таком случае пожалуйста… вы нам нисколько не помешаете.

— Ей-богу, Антоним сказал бы то же самое! Недаром вы его племянник. Ну, тогда всем доброй ночи, утро вечера мудренее. Доброй ночи и спасибо большущее!

Браконьер приподнял шляпу и вышел. Друзья переглянулись, улыбаясь несколько растерянно. Некоторое время все молча продолжали есть.

— Тот еще тип, — высказался наконец Артур.

— Если бы мама знала, что мы дали приют человеку, который прошлую ночь провел в тюрьме, представляете, что бы с ней было? — вздохнул Мишель.

— Да ну! За браконьерство — это же не за кражу или еще какое-нибудь серьезное преступление!

— И не успел выйти, опять за старое… Как он назвал эту свою птицу?

— Горная курочка.

— Вот-вот. Его опять сцапают, это точно. Егерь с него теперь глаз не спустит. Таву… ничего себе имечко!

— Дети мои, — перебил друзей Мишель, — вы не находите, что пора и на боковую?

Мартина замялась.

— Э-э… если можно, мне бы хотелось лечь здесь, в этой комнате… Мы заглядывали наверх… меня эти спальни что-то не прельщают. Там паутина… вот такущая! Бр-р!

— Ладно… Уступим желанию дамы, раз она так боится этих славных зверушек… Пошли притащим сверху матрас, — предложил Мишель.

— А мы что же — отдадимся на съедение паукам? — шутливо запротестовал Артур.

— Ничего не попишешь, придется… Мальчики ушли наверх, а Мартина принялась

убирать со стола. Она собрала остатки еды, подбросила в камин полено.

— Только бы здесь не было мышей! — пробормотала она, поежившись.

Девочка нашла в углу веник и стала сметать в кучу рассыпанные Триком перья. Затем она принялась искать совок — и тут вдруг раздался громкий стук в дверь.

Мартина вздрогнула.

— Кто же это еще?.. Может, Селестен что-то забыл?

Не решаясь открыть, она позвала Мишеля. Неведомый гость барабанил в дверь все настойчивее.

4

Мишель тоже услышал стук; он был уже на лестнице.

— Кто там? — шепотом спросил мальчик, спустившись к Мартине. — Селестен?

— Нет, вряд ли. Селестен подал бы голос, позвал бы…

Мишель открыл дверь. Действительно, человек, сразу же решительно шагнувший через порог, был не Селестен. Правда, чем-то он походил на него: такая же коренастая фигура, бархатная куртка… Мальчику подумалось, что это, видно, местная униформа. Но на голове у нового гостя красовалась чуть помятая высокая фуражка с серебряной эмблемой, которую Мишель не мог толком разглядеть в полутьме. Незнакомец прошелся по комнате с надменным и самоуверенным видом, который бывает обычно свойствен должностным лицам при исполнении.

— Добрый вечер, — сухо поздоровался он. — Вы здесь проездом? Туристы?

— Я сын нового владельца фермы, мсье, — ответил Мишель. — Внучатый племянник Антонима Терэ.

Мальчик чувствовал, что нужно сразу же внести полную ясность. Нагловатое поведение гостя ему не нравилось.

— Вы что-нибудь хотели?.. — спросил он, видя, что блюститель закона отнюдь не собирается уходить.

— Э-э… Да нет, ничего… Шел мимо… Увидел в окне свет, а в доме-то уже почти год никто не живет… А вдруг бродяги какие забрались… или туристы решили переночевать тайком… Дай, думаю, постучу на всякий случай.

Казалось бы, теперь гость должен был успокоиться на этот счет, однако его острые глазки так и шарили по углам комнаты. Он прислушался к шагам Даниеля и Артура наверху.

— И много вас тут?

— Всего четверо, — ответил Мишель, которого эти вопросы начали не на шутку раздражать.

Человек в фуражке уставился на стакан Селестена — Мартина не успела убрать его со стола.

— У вас как будто были гости?..

— Может, и были… а что?

Уклончивый ответ мальчика представителю власти явно не понравился.

— А то, что я должен вас предупредить, молодой человек: не далее как сегодня утром из тюрьмы вышел один субъект, и весьма вероятно, что он бродит где-то поблизости. Это опасный рецидивист! Если вы его встретите, можете ему передать, что я с него теперь глаз не спущу, и пусть только попадется мне еще раз! Селестен Пуа — вот как его зовут. Отпетый негодяй, браконьер! Один раз я уже прижал его к ногтю, прижму и в другой. Таким нет места под солнцем!

Мишель понял, кто был их гость. «Таву!»— вспомнилось ему. Он не удержался от улыбки.

Таву между тем вдруг нагнулся и поднял несколько серых перьев, которые Мартина смела в кучку.

— О! Да это же… перья горной курочки! А охотничий сезон еще не открыт! Как они здесь оказались, а?

Тут Мишель вышел из себя.

— Послушайте, мсье, я не сомневаюсь, что ваш визит был продиктован самыми добрыми намерениями, и очень вам благодарен, но мы приехали всего два часа назад. Вся эта пыль и перья уже были здесь. Мы провели целый день в дороге и очень устали. Как раз собирались лечь спать. Больше мне нечего вам сказать, разве только вот еще что… мы и не знали, что в горах водятся курочки — кажется, вы так сказали?

— Отлично, отлично, — проворчал егерь, метнув на мальчика злобный взгляд. — Эти перья сами сюда прилетели… Но меня не проведешь! У меня глаз — алмаз…

Он направился к двери — медленно, как бы нехотя. Глаза его не отрывались от потолка: наверху по-прежнему слышался скрип половиц.

— Ладно, доброй ночи всем, я ухожу… Смотрите только, как бы вам не пожалеть!

И егерь вышел, громко хлопнув дверью. Мартина и Мишель переглянулись.

— Это что — совет, предостережение? Или угроза? — спросила девочка.

— Странный тип. Что-то слишком ему неймется прижать, как он выразился, браконьера к ногтю. По мне, Селестен куда симпатичнее.

— Как ты думаешь, он правда рецидивист?

— Конечно, раз он сидел.

Тут на лестнице показались Артур и Даниель. Они несли небольшую перину, подушку и узкий матрас.

— Надеюсь, даме этого хватит? — спросил Артур, отвесив шутливый поклон. — Что, запоздалый гость ушел?

— Это был тот самый Таву, егерь. Когда он увидел перья куропатки, его чуть удар не хватил.

— А что его сюда принесло?

— Нюхом чует Селестена Пуа!

Друзья быстро устроили для Мартины вполне удобную постель в углу у камина. Артур подбросил в очаг несколько поленьев, взял свечу и, держа ее в поднятой руке, позвал товарищей наверх.

— Нет в жизни справедливости! — вздохнул Даниель. — У нас-то там не натоплено!

— Вы как хотите, а я лягу одетым, — откликнулся Артур.

Проводив взглядом мальчиков, Мартина задула свечи, но одну решила оставить, надеясь, что та не успеет догореть к тому времени, как ей удастся уснуть. Поколебавшись, девочка последовала примеру Артура и легла не раздеваясь.

Сверху до нее доносились веселые голоса и смех. Но очень скоро усталость взяла свое и в доме воцарилась тишина…

Рано утром Мишель потянулся и, еще не совсем проснувшись, невольно поморщился от ломоты во всем теле.

С трудом передвигая ноги, он спустился по лестнице. Комната была пуста, постель, на которой спала Мартина, сложена в углу. Мишель услышал шорох за стеной и распахнул дверь кухни — более резким движением, чём собирался.

— Боже, как ты меня напугал! — вскрикнула Мартина. — Я немного замерзла под утро и встала чуть свет.

Девочка успела прибраться в тесной кухоньке; на спиртовке уютно посапывал чайник.

— Хочешь кофе, Мишель? — спросила она.

— Спасибо, только не очень крепкого. Выпив чашку кофе, мальчик проснулся окончательно.

— Может, прогуляемся? — предложил он. — Мы видели дом и озеро только в сумерках.

— Пошли!

Они вышли тихонько, чтобы не разбудить Артура и Даниеля, которые еще спали наверху.

Красота тихого летнего утра поразила обоих. Метрах в двадцати от забора начинался лес, окружавший дом с трех сторон. А прямо перед глазами Мартины и Мишеля раскинулось озеро, при виде которого они застыли, как завороженные. Еще более тихая, чем накануне, зеркальная гладь без единой морщинки в золотистом свете восходящего солнца являла собой величественное зрелище. В почти прозрачной воде с поразительной четкостью отражались горы и лес.

Но что удивило друзей больше всего — на противоположном берегу была отчетливо видна гостиница «Белый заяц». Они поняли, почему вчера не увидели оттуда ферму: раскидистый старый каштан, росший на самом берегу озера, загораживал дом.

Стоя у деревянных мостков, Мартина и Мишель любовались прекрасным пейзажем и с наслаждением вдыхали свежий горный воздух.

— Как странно, — сказала Мартина. — Представляешь, когда твой дядя жил здесь, он видел с этого места долину, дома, дороги…

— Я тоже думал об этом, — ответил Мишель. — А вот интересно, зачем он установил эти мостки и обзавелся лодкой?

— Как это зачем? — удивилась Мартина.

— Ну зачем это ему понадобилось? Не думаешь же ты, что дядя катался или рыбачил с лодки в горной речке? А водохранилище здесь недавно, и думается мне, он был уже не в том возрасте, чтобы вдруг увлечься греблей…

— Сколько ему было?

— Под восемьдесят… Я все ломаю голову — что же могло произойти между ним и этим Марсьялем Вержю, хозяином гостиницы?.. Может, что-нибудь не поделили на рыбалке или охоте? В таких краях это нередко случается.

— Знаешь, я не хотела тебе говорить, но в доме и правда есть какая-то тайна. И Франсина Вержю вчера приходила, по-моему, не просто так… хотя вообще-то она очень славная.

— Ладно! Все, со временем разъяснится. Как бы то ни было, у нас совесть чиста… Слушай… а что если мы немного поплаваем? Нагуляем аппетит к завтраку!

— Мм… а ты не боишься, что вода слишком холодная?

Мишель присел на краю мостков и попробовал воду рукой.

— Не такая уж холодная! Видишь, течение такое слабое, что она успевает прогреться.

— Хорошо, я только сбегаю надену купальник.

Через несколько минут оба вернулись к мосткам. Мишель держал в руках маску и трубку.

— Зачем это тебе здесь? — спросила Мартина.

— Вода такая чистая, и солнце светит вовсю. Хочу взглянуть на затонувший поселок.

— О!.. А мне дашь нырнуть?

— Конечно!

Мишель надел маску, закрепил трубку за резиновым ремешком и соскользнул в воду. Мартина прыгнула вслед за ним. Вода все-таки показалась ей холодной, и она быстро заработала руками и ногами, чтобы согреться.

Мишель плыл, опустив лицо в воду, и видел внизу дорогу, когда-то соединявшую ферму с поселком. Дорога отчетливо выделялась между заросшими травой откосами.

«Не заблудишься», — подумал мальчик.

Он с удивлением отметил, что на дне нет ни ила, ни тины. Поодаль от дороги зеленели как ни в чем не бывало кусты. Мишель проплыл метров двести; дно довольно круто уходило вниз. Вдруг мальчик остановился. Дорога упиралась в кучу камней, а под прямым углом к ней тянулось что-то похожее на булыжную мостовую, неровно замощенную большими, округлыми белыми голышами.

«Это русло Гамба», — догадался Мишель.

Он покружил над разрушенным поселком, чувствуя себя птицей, которая летит куда ей вздумается и обозревает землю с высоты, — волшебное ощущение, знакомое всем ныряльщикам. Потом поднял голову и поискал глазами Мартину. Девочка отдыхала, лежа на спине недалеко от него. Мишель помахал ей рукой, и она подплыла ближе. Энергично работая ногами, чтобы удержаться на воде, мальчик снял маску и передал подруге; та сразу же надела ее.

Пока Мартина в свою очередь рассматривала дно, Мишель лег на спину и огляделся. Неприятное чувство, вызванное вчерашними происшествиями, бесследно исчезло. День обещал быть солнечным и жарким, прохладная вода казалась просто восхитительной — в общем, все здесь сулило прекрасные каникулы.

Мартины вернула ему маску.

— Хочу нырнуть, посмотреть, на какой глубине эти развалины, — сказал он.

— Попробуй…

Мишель надел маску, а трубку оставил Мартине. Прежде чем наполнить грудь воздухом, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов: мальчик знал, что, освободив легкие от углекислого газа, продержится под водой дольше.

Мартина смотрела, как он нырнул головой вниз — на миг мелькнули над поверхностью ноги — и скрылся под водой. Она подняла глаза. Как только что Мишель, девочка ощутила удивительный покой и умиротворение, глядя на зеленый лес и крутые берега озера. Солнечные лучи еще не добрались до фермы, и дом казался черным в густой тени столетнего каштана. На миг между домом и сараем мелькнула человеческая фигура, но с большого расстояния Мартина не могла ручаться, что ей это не почудилось.

Большой пузырь всплыл и лопнул на зеркальной глади воды; вслед за ним появилась голова Мишеля — он слегка задыхался. Подняв руку, мальчик показал свою добычу — круглую дверную ручку.

— Ты донырнул до дна! — воскликнула Мартина. — Там глубоко?

— Трудно сказать… больше пяти метров, точно. Шесть, семь, может, даже восемь. Во всяком случае, я еще никогда так глубоко не нырял…

— А что ты там нашел интересного, кроме этой ручки?

— Дома, конечно, перед затоплением снесли, но можно определить, где они стояли и где были сады. И еще сохранились остатки моста… Ты попробуешь нырнуть?

— Можно!

Девочка надела маску и ушла под воду. Вскоре она вынырнула, держа в руке какую-то железку — судя по всему, это была дверная петля.

— Один-один! — объявила она тоном спортивного арбитра. — Давай сохраним наши трофеи… и создадим музей археологических раскопок поселка Ла-Гамб!

— Идет! Но сейчас пора домой. Есть хочется! Мартина вдруг показала рукой на берег.

— Смотри-ка! Это не наш ли браконьер на нас любуется?

— Точно, он. Я узнаю его шляпу.

— Ну, поплыли! Растолкаем этих двух лежебок!

К берегу плыли медленнее: немного мешали трофеи. Когда друзья были уже у самых мостков, Селестен Пуа, стоявший в тени каштана, подошел ближе.

— Так это и впрямь вы! — воскликнул он вместо приветствия. — Я с берега разглядел волосы девушки — светлые они, приметные, — а то бы ни в жизнь не поверил. Знаете, когда вы ныряли — ну все, думаю, один утонул!

Мишель и Мартина положили свою добычу на мостки и выбрались из воды.

— Э-э! Что это вы притащили? — удивился браконьер и, не дожидаясь ответа, добавил: — Не со дна же вы это достали, правда?

— Именно со дна, мсье Селестен, — улыбнулся Мишель.

— Не видел бы своими глазами — ни за что бы не поверил. Ну и здорово же вы оба плаваете! Там до дна метров восемь, а то и все десять. Сам-то я плаваю как топор. Кабы умел — не попался бы тогда в лапы Таву!

— Кстати, он заходил к нам вчера, — вспомнила Мартина. — Нашел на полу перья и все допытывался, откуда они взялись.

— Вы хоть меня не выдали, нет?

— Нет, конечно. Но он, видно, очень зол на вас.

— Еще бы! Ему только дай к чему прицепиться — будет рад-радехонек опять меня зацапать. Но теперь уж дудки, за решетку я больше ни в жизнь! Пусть-ка докажет! Долго ему придется меня искать, проклятущему Таву!

— Вы хотите уехать из этих мест?

Браконьер ответил не сразу. Он уже успел закурить свою короткую трубку и глубоко затянуться. К его одежде после ночлега на сеновале прилипли сухие травинки. Он вынул трубку изо рта, выдохнул дым и сдвинул на затылок шляпу.

— Уехать… ну да, вчера-то я так и собирался. Только знаете, когда всю жизнь проживешь на одном месте, тяжко так вот куда-то сниматься… и потом… скажу вам еще кое-что…

Мартина поежилась; лицо ее совсем побелело от холода.

— Если вы не против, мы пойдем оденемся, а потом продолжим наш разговор…

— Конечно, конечно! И я вам скажу одну вещь… очень важную для меня… а может, и для вас тоже!

Мишель и Мартина побежали к дому, недоумевая: что могли означать загадочные слова браконьера и его смущенный вид?

5

В большой комнате царил полумрак. Было слышно, как за стеной, в кухне, насвистывает Артур.

— Ну что, растолкаем Даниеля? — прошептал Мишель.

— Спрашиваешь!

Мишель взбежал по лестнице и схватился двумя руками за край матраса, на котором мирно спал его двоюродный брат… Но тот, должно быть, только притворялся спящим: не успел Мишель дернуть матрас на себя, как Даниель выскользнул из постели с проворством и гибкостью угря. Потянув по инерции пустой матрас, Мишель не рассчитал силы, потерял равновесие и сам растянулся на постели. Даниель схватил подушку и принялся мутузить ею поверженного противника. Мишель, смеясь, запросил пощады и побежал переодеваться.

Сменив мокрые плавки на шорты и свитер, он спустился вниз; вскоре появилась и Мартина, тоже успевшая переодеться.

— Я займусь завтраком, — объявила она. — Кто мне поможет?

— Я! — радостно крикнул Даниель. — Есть хочу, умираю!

— Я сейчас приду, Мартина, — сказал Мишель, — только поговорю с нашим постояльцем, почтенным Селестеном Пуа.

— Мне потом расскажешь?

— А как же!

Браконьера мальчик нашел там же, где они его оставили, — тот сидел на корточках недалеко от мостков, прислонясь спиной к стволу каштана. Мишель счел благоразумным не задавать ему вопросов. Он молча присел рядом лицом к озеру, на зеркальной глади которого уже играли солнечные блики.

Селестен Пуа вынул изо рта трубку и широким жестом указал на затопленную долину и леса вокруг.

— Хорошо мне здесь жилось, — вздохнул он. — И принесло же на мою голову этого распроклятого Таву! Прежний-то смотритель — тот был славный малый. Коли ты меру знал, так он мог и глаза закрыть, когда надо. Горы — они хоть сколько народу прокормят! Дичи-то в этих лесах видимо-невидимо. Прямо сказать, шагу не шагнешь, чтоб не наступить. А здешний народец большого урону не принесет. Есть два-три хороших стрелка, остальные и в корову с трех шагов не попадут, ей-богу! Эх, будь оно все проклято!

Мишель выслушал эту сбивчивую речь без тени улыбки. За яростью браконьера угадывалась глубокая горечь, близкая к отчаянию. Да и как тут было не отчаяться? Этот мужчина в расцвете сил заплатил двумя годами жизни за мелкое нарушение закона; отсидев свой срок, он поспешил вернуться в родные места. И что же? Он не нашел здесь ни своего дома, ни соседей, ничего от прежней, привычной жизни.

Этого человека всегда кормил лес — недаром в первый же день, едва вернувшись, он принялся собирать землянику…

Даже пейзаж стал иным: на месте родной долины раскинулось озеро.

— Где же стоял ваш дом? — спросил Мишель.

Селестен закрыл глаза, словно пытался увидеть поселок прежним, таким, каким он был два года назад.

— Где? Это проще простого! Мы с вами смотрим на гостиницу старика Вержю, значит… мой дом… первый от моста по правую руку.

— То есть… первый дом от моста на левом берегу речки? — уточнил мальчик.

Но чтобы получить подтверждение, ему пришлось сначала объяснить браконьеру, что такое левый и правый берег реки.

— Первый от моста, вот-вот, — повторил Селестен.

— Значит, это рядом с ним я нашел дверную ручку!

— Ну да…

Браконьер тяжело вздохнул и снова раскурил свою трубку.

— Славное было времечко… — пробормотал он.

— Что же вы будете теперь делать? — спросил Мишель.

— Сам еще не знаю. Немного денег у меня есть… заработал кое-что за два года в тюрьме. Не разгуляешься, ясное дело, хватит продержаться месяца два, от силы три. А потом…

Селестен Пуа умолк на полуслове. Мишель заметил брошенный на него искоса взгляд — какой-то странный и даже, как ему показалось, подозрительный.

Что бы это значило?

Селестен сказал, что хочет сообщить важную вещь… важную не только для него, но и для Мишеля и его друзей. Но, видно, пока он не решался это сделать.

Его колебания начали раздражать мальчика — тем более что Мишель не на шутку проголодался. Даниель и Мартина сейчас готовят завтрак… От этой мысли у него потекли слюнки.

Мишель поднялся, но не тут-то было. Браконьер с неожиданной силой удержал его за рукав. Удивленный такой бесцеремонностью, мальчик непроизвольным движением вырвал руку.

— Очень извиняюсь, — пробормотал Селестен, — но мне надо знать наверняка…

— Что знать?

— Что вы будете держать язык за зубами! Мишель нахмурился. «Ну вот, наконец-то»,—

подумал он и спросил:

— Вы хотите доверить мне какую-то тайну?

— Да уж, придется… — кивнул Селестен. Мальчик быстро взвесил все «за» и «против».

Пообещать хранить чужую тайну — дело серьезное. Однако смотря что ему хотят доверить…

— Ну… — начал он. — Если, конечно, это дело честное…

Селестен с опаской огляделся вокруг, убедившись, что их никто не подслушивает.

— Самое что ни на есть честное! — горячо заверил он. — Уж скажу вам, что не дает мне покоя… Это… это сбережения моего деда!

Мальчик посмотрел на собеседника с подозрением: да в своем ли он уме? Каким боком его, Мишеля, касаются сбережения деда Селестена Пуа?

— То есть это ваше наследство? — уточнил он. Селестен покачал головой.

— Не просто наследство… Это, можно сказать, семейное достояние… Отец завещал тайну сыну, тот своему сыну… Так и я узнал ее от моего покойного отца. Детей у меня нет, я холостяк, значит, тайна теперь только моя. Я в своем праве! Если я не попользуюсь, все так и пропадет впустую.

Мишель тщетно искал связь и наконец, не выдержав, признался Селестену, что ничего не понимает.

— Терпение, мой юный друг, терпение, — ответил тот. — Наша тайна — вот она. Есть такая коробочка… коробочка, полным-полнехонькая золотых кругляшек… луидоров, если вам так больше нравится. Не сокровища Перу, ясное дело, но на мой век хватит. Будь она у меня, эта коробочка, я мог бы купить себе ферму или лавочку открыть, да мало ли что… Вот только…

И Селестен указал рукой на озеро — очевидно, в сторону поселка. Мишель все еще мало что понимал.

— Так почему же она не у вас?

— Да потому что она там, под водой, черт возьми!

— На дне озера? Вы уверены?

— А где ж ей еще быть? В том-то и беда. Эти олухи вынесли мою кровать, стол, две табуретки да одежонку — как будто мне этот хлам нужен! А коробочку-то и не нашли!

— Она была спрятана?

— А как же! На то и тайна. Золотые — не в кармане же их носить. У моего отца был тайник в стене… в надежном месте, не сомневайтесь.

— Но… ведь дом снесли…

Браконьер подмигнул ему, правда, не очень весело.

— Дом-то да… а погреб остался!

До Мишеля наконец дошло. Дом принадлежал Марсьялю Вержю. Жилец был далеко. Его скарб вывезли, дом снесли, а погреб затопили… погреб, где был, так сказать, «сейф» семьи Пуа.

— И никто без вас не мог найти тайник?

— Ни в коем разе! С виду-то стена как стена. Надо точно знать место.

Наступило молчание. Мишель недоумевал: с какой стати Селестен Пуа решился доверить семейную тайну именно ему? И почему это было важно для них, приезжих, как он сказал сначала?

— Будь она у меня, эта коробочка, — снова завел свое браконьер, — то-то посмеялся бы я над Таву. Охотиться бы больше не понадобилось… — Он тяжело вздохнул. — Эх, лучше и не думать! Пропали они, мои золотые!

Мишеля вдруг осенило.

— Вы ошибаетесь, — возразил он. — Вовсе не пропали!

— Не пропали?!

На лице Селестена читалась детская готовность поверить в чудо.

— Вы мне поможете их достать? — с надеждой спросил он.

Мишель принялся объяснять, что если его собственность оказалась на дне озера по вине энергетической компании, то она и должна ему вернуть семейное сокровище.

У браконьера даже дух захватило от удивления. Сжимая в руке забытую трубку, раскрыв рот, он растерянно смотрел на Мишеля.

— Вы… вы думаете? — выдавил он наконец.

— Достаточно сделать запрос, и вы узнаете точно. Но, по-моему, это было бы справедливо.

— Справедливо… справедливо, говорите… не больно-то я верю в людскую справедливость…

— Как бы то ни было, вы имеете полное право к ним обратиться. Если хотите, я могу написать за вас письмо.

Это предложение, похоже, Селестена не вдохновило. Он задумчиво покачал головой.

— Письмо? — повторил он наконец. — Чтоб они мне ответили через полгода, а то и вовсе никогда? Письмо! Да мало ли в какие руки оно там попадет! Нет уж, не стану я про это писать в письме!

И вдруг рот Селестена растянулся в хитрой улыбке: казалось, он теперь точно знал, что надо делать.

— Я сам туда пойду, в их контору! Спрошу начальника… и тогда уж они не отвертятся, вернут мне мою коробочку как миленькие! Вот спасибо так спасибо, подсказали мне отличную мысль!

Тут на пороге дома появилась Мартина.

— Эй, Мишель, ты собираешься сегодня завтракать?

— Иду! — И, повернувшись к Селестену, мальчик добавил: — А вы? Позавтракаете с нами?

Тот махнул рукой.

— Да нет, спасибо… не хочу вас стеснять, да я и прихватил кое-что с вечера… Может, выпью глоточек красного перед уходом. Пойду собираться. Чем скорей я попаду в эту самую контору, тем будет лучше!

— Ладно, тогда до свидания, мсье Селестен. Браконьер направился к сараю, а Мишель побежал в дом.

— Поторопись, Мишель, — засмеялась Мартина, — а то Артур с Даниелем ничего тебе не оставят.

— О чем ты там трепался с нашим Пуа? — спросил Артур.

Помня 6 своем обещании, Мишель отделался шуткой — правда, близкой к истине.

— Предложил ему осушить озеро, чтобы ловить форелей руками!

— Отличная идея! Мартина, готовь сковородку!

— Вы осушите сначала этот горшок молока… а то у нас тут нет холодильника.

— Ну что, Артур, набрался сил? — поинтересовался Мишель. — Не хочешь сгонять за хлебом в деревню?

— Э, нет! Сегодня не моя очередь! Я покупал хлеб вчера!

— Ну, знаешь! Вчера мы проезжали мимо булочной!

— Это неважно, все равно считается за один раз!

Спор кончился вместе с завтраком. День предстоял насыщенный. Друзья решили как следует прибраться в комнатах наверху, чтобы не ночевать больше в походных условиях.

— Я вот что предлагаю, — начал Мишель. — Поработаем как следует до обеда…

— А перед обедом искупаемся для аппетита, — вставила Мартина.

— Конечно… После обеда передохнем, потом работаем до четырех. Далее — прогулка на лодке по озеру.

— Принято! — выкрикнул Артур.

— Только если хотите поесть на обед картошки, помогите мне сначала ее почистить, — внесла поправку Мартина.

Ее слова вызвали целую бурю протестов. Однако когда Селестен Пуа зашел выпить свой «глоточек красного», он застал такую картину: трое мальчиков, сидя вокруг застеленного газетой стола, старательно чистили огромные картофелины.

— Наряд на кухню! — пошутил он. — Как в армии.

Мартина налила Селестену стакан вина, он выпил и ушел. Четверо друзей принялись за уборку. Мишель заметил, что оскорбительная надпись в адрес дяди исчезла со стены, у которой только что трудился Артур.

«Хороший он парень, Артур, — подумал Мишель. — Настоящий друг».

К полудню наши друзья смахивали на трубочистов, и искупаться им было просто необходимо. А в четыре, когда Мишель объявил конец работы, пришлось еще раз окунуться перед прогулкой на лодке.

Лодку вытащили на берег, вычерпали ковшом воду, и тогда мальчикам стало ясно, откуда она взялась. На ржавой железной табличке можно было разобрать буквы «Э.Д.Ф.» — «Электрисите де Франс».

— М-м… не знаю, можем ли мы ее взять, — нерешительно пробормотал Мишель.

— Как это не можем? — возмутился Артур. — Она находится в наших территориальных водах. И вообще, ничего ей не сделается, если мы покатаемся.

Весла после долгих поисков нашлись в сарае; к ним были прикреплены уключины. Вскоре друзья отчалили. Мишель захватил с собой маску.

Когда они оказались над поселком, мальчик нырнул и скоро выплыл с новым трофеем — на сей раз это была оконная решетка.

— Она из дома Селестена Пуа? — спросила Мартина.

— Может быть… Я нашел ее у моста. Но вы знаете, что там делается? Фантастика: речка течет под водой! И так, наверно, до самой плотины.

— Со всеми реками так. Ты разве не знаешь, что и Сена течет под водами Ла-Манша?

Мишель отдыхал добрых четверть часа. Мартина тем временем тоже нырнула. Но то ли девочка устала, то ли плохо вдохнула — до дна ей достать не удалось.

После нее снова нырял Мишель; на этот раз он вынырнул без добычи.

Ты вовремя, Мишель! — крикнул ему Артур.

— Вовремя? А что такое?

— Посмотри-ка туда!

Держась одной рукой за борт, Мишель снял маску и бросил ее на дно лодки.

«Это что еще такое?» — удивился он, выглянув из-за кормы плоскодонки.

6

И в самом деле — к ним приближалась лодка, в которой сидели двое. Должно быть, она отчалила от берега уже давно: до нее было всего двести-триста метров.

— Откуда здесь бледнолицые? — проворчал Артур. — Если они вторгнутся в наши охотничьи владения, снимем с них скальпы, идет?

— Идет, — кивнул Мишель. — Тем более, сдается мне, один из этих скальпов доставит массу удовольствия нашему другу Селестену. Видишь фуражку?

— Точно… фуражка Таву! Вот это скальп так скальп!

— Да ну? — поразился Даниель. — Егерь — в лодке?

— Ну и что? Может, он решил поохотиться на диких уток!

Пару минут друзья наблюдали за суденышком, которое явно направлялось прямо к ним.

— Э! Может, смоемся? — предложил Артур. — Если они по нашу душу, им придется попотеть — у нас есть неплохая фора.

Мишель забрался в лодку и энергично растерся полотенцем.

— Ни в коем случае, — ответил он. — Если эти люди и правда плывут сюда, значит, у них есть на это причина. И я хочу знать, какая! Наоборот, давайте двинемся им навстречу. То-то они удивятся!

Чтобы согреться, Мишель занял место Даниеля на веслах и направил лодку навстречу нежданным пришельцам.

Вскоре друзья уже могли разглядеть их. Напротив егеря в фуражке сидел на веслах темноволосый молодой парень. Мишель и Артур перестали грести, но плоскодонка еще по инерции скользила по воде. Когда две лодки оказались совсем близко друг от друга, темноволосый гребец тоже опустил весла.

Только тут Мишель и его спутники с удивлением заметили, что в лодке сидит вовсе не Таву, а маленький круглолицый человечек с рыжими волосами.

Повернувшись к друзьям, он спросил:

— Что это вы здесь делаете?

— Катаемся! А что, нельзя?

— Ну-ну, не прикидывайтесь! Покажите-ка вашу острогу!

Этот приказ вызвал у молодых людей вполне понятное недоумение.

—. Но у нас нет никакой остроги, — ответил Мишель.

Инспектор рыбоохраны удивленно посмотрел на своего юного спутника.

— Вы тут ныряли, кажется? — продолжал он.

— Да, нырял. Вот моя маска…

— Дайте-ка я гляну своими глазами, — проворчал инспектор.

В три гребка его лодка приблизилась к плоскодонке почти вплотную. Инспектор с подозрением заглянул в лодку друзей и, явно раздосадованный, метнул сердитый взгляд на своего гребца. Мишель тоже смотрел на него, пораженный сходством парня с Франсиной Вержю.

— Вам должно быть известно, что рыбная ловля без специального разрешения запрещена, — буркнул инспектор без особой убежденности, скорее для проформы, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. — Надеюсь, что вы меня поняли и мне не придется принимать меры.

— Об этом не беспокойтесь, мсье, — ответил Артур с самым что ни на есть серьезным видом. — Мы вообще не любим рыбу.

Человек в фуражке сделал гребцу знак разворачиваться, и мальчики последовали его примеру. Мишель и Артур, сидевшие на веслах спиной к берегу, видели, что между инспектором и темноволосым парнем произошло довольно бурное объяснение.

— Ты ничего не заметил, Артур? — спросил Мишель. — Я имею в виду гребца…

— Кого-то он мне напоминает… кого же? Ну да! Копия Франсины Вержю, просто одно лицо! Это наверняка ее брат.

— Если так, то происходит что-то странное…

— Мне показалось, что инспектор рассердился на своего гребца за напрасное беспокойство, — вставила Мартина.

— Ты думаешь, он на нас донес, этот милейший молодой человек?

— Утверждать, конечно, не берусь, но ведь в гостинице есть телефон.

— Значит, дед на нас зол — и он туда же! Нет, ну что за идиотизм!

— Бросьте! Мы не так долго здесь пробудем, чтобы обращать на это внимание, — отмахнулся Мишель. — Парень сам успокоится. Если он ведет себя по-дурацки, то я не собираюсь ему уподобляться. Встречу его — попытаюсь добиться вразумительного объяснения, но специально бегать за ним не буду, это уж точно!

— Самое смешное в этой истории — что инспектор убрался ни с чем! — рассмеялся Артур. — Но что-то господа блюстители закона слишком интересуются нашими скромными персонами… Ангелы-хранители здесь просто кишмя кишат, а?

— Да уж, для полного счастья нам не хватает только визита жандармов!

Лодка причалила к мосткам; друзья вышли на берег. Приятно было снова оказаться на тихой ферме. Мальчики разожгли огонь в камине, и Артур отправился на своем мопеде в деревню за покупками.

Не прошло и получаса, как дверь открылась и вошел Селестен Пуа. Вид у него был совершенно убитый. Не желая вдаваться в подробности при Даниеле и Мартине, он лишь сообщил Мишелю, что дело плохо.

Мальчику не терпелось узнать, что же произошло, и он тут же вышел из дома. Браконьер последовал за ним.

— Знаете, вы вполне могли бы рассказать все при Даниеле и Мартине. Они умеют хранить секреты не хуже меня, — сказал ему Мишель.

— Верю, верю, да только вернулся я несолоно хлебавши, так что и рассказывать-то нечего.

— Вам отказали?

— Да вообще-то нет… Но все равно что отказали!

— Как это?

— А вот так… Начальник мне все растолковал. Ой, дескать, не может спустить воду, когда ему вздумается, а то возникнут проблемы, если вдруг будет сушь и понадобится вода для плотины, что внизу… или спустят через десять лет, когда придет время проверять всю конструкцию. Да еще рыба… Рыболовное общество запустило в озеро мальков… В общем, на них нечего надеяться. А за десять лет Таву десять раз успеет меня засадить, если я здесь останусь. Это уж как пить дать!

— Да, плохие новости.

— Уж куда хуже!.. Не знаю теперь, что и делать… Надо подаваться в город, искать работу… только в городе-то я точно долго не протяну.

Мишель видел, что его собеседник, подавленный неудачей, совсем пал духом.

— А не найдется для вас какой-нибудь работы здесь? На ферме, например?

— Батраком? Да нет, откуда? Посадок-то здесь мало. Работают все семьями. Да и мои два года тюрьмы, сами понимаете… Кто ж меня возьмёт?

Мишель не знал, что и сказать. Ему так хотелось помочь этому простому человеку, перед которым вдруг закрылись все пути! Но что он, мальчик, мог сделать? Какой выход предложить?

У бедняги оставалась одна надежда — на семейное сокровище. Но обстоятельства сложились так, что оно стало ему недоступно.

«Конечно, — подумал мальчик, — если бы можно было достать этот клад из-под воды, как я достал оконную решетку, вот бы было здорово!»

Но с его маской, да еще на такой глубине, об этом нечего было и думать.

«С простой маской — нет… но…»

В первый момент Мишель отверг пришедшую в голову мысль: уж слишком фантастичной она ему показалась. Однако интересно, интересно… Когда еще представится случай попробовать…

Акваланг! Аппарат для подводного плавания со сжатым воздухом!

К желанию оказать услугу попавшему в беду человеку прибавился спортивный интерес, и доводы благоразумия отступили.

— А если я попробую достать вам эту коробку? — вдруг выпалил он.

Глаза Селестена Пуа стали круглыми, как блюдца.

— Достать? Что это вы такое говорите, я не ослышался?

Мишель понял, что убедить браконьера будет делом нелегким.

— Послушайте, мсье Селестен, с моей маской на такой глубине, конечно, ничего не сделаешь. Но есть аппараты, благодаря которым можно долго оставаться под водой, даже на куда большей глубине.

Селестен пожал плечами.

— Знаю. Я служил когда-то в Марселе, видал там водолазов. Только ведь нужно специальное судно с насосом, и одежда такая, как ее там… и шлем. Ясное дело, что это невозможно!

Возражения несведущего собеседника начали раздражать Мишеля. Призвав на помощь все свое терпение, он принялся объяснять, что имел в виду.

— Но прежде всего, — заключил он, — я считаю, что вы должны довериться моим друзьям. Если вы разрешите мне рассказать им, в чем дело, они тоже нам помогут.

Селестен был в нерешительности. Он сдвинул шляпу на затылок и, хмурясь, почесал лоб.

— Ну, — протянул он наконец, — если вы думаете… Делать нечего, валяйте!

— Тогда идемте со мной.

Мишель взял его за руку и увлек в дом.

— Послушайте-ка меня, — обратился он к друзьям… — Я вам расскажу кое-что интересное. Хочу узнать, что вы об этом думаете.

И мальчик рассказал все — о коробке с золотыми монетами, спрятанной в подвале одного из домов затопленной деревни, о визите Селестена в «Электриеите де Франс» и о полученном отказе. Наконец, понизив голос, поведал о безвыходном положении, в котором оказался браконьер.

— Есть, по-вашему, способ помочь Селестену? — закончил вопросом Мишель.

Наступило молчание. Первой встрепенулась Мартина.

— Единственный способ — раздобыть водолазное снаряжение. Тогда мы смогли бы найти и вскрыть тайник в этом подвале, если до него вообще можно добраться.

— А я что вам говорил! — торжествующе воскликнул Мишель.

— Водолазное, вы сказали? Но я же знаю, что это за штука, это же здесь невозможно! — снова запротестовал Селестен.

— Мартина, объясни, пожалуйста, мсье Пуа разницу между скафандром и аквалангом!

— Я вам сейчас нарисую.

Девочка изобразила на листке бумаги три баллона, трубки, редукционный клапан и объяснила Селестену Пуа, как ныряют с аквалангом.

Тот слушал ее сперва недоверчиво, но мало-помалу глаза его заблестели. Кое-что он даже попросил повторить.

— Здорово, — сказал он наконец. — И долго можно проработать под водой с этой штукой?

— Точно не знаю, но, кажется, одного баллона хватает минут на двадцать пять.

Селестен произвел в уме подсчет.

— Значит, три баллона — час, полтора от силы. Этого не хватит!

— Баллоны можно перезаряжать!

Мишель загорелся своей идеей не на шутку, и его азарт передался друзьям. Достать клад со дна озера — вот это приключение! Заинтересовался даже Даниель, который в этом деле мог быть только зрителем: он не умел нырять так глубоко.

Селестен переводил взгляд с одного на другого. Казалось, он силился понять, всерьез ли говорят молодые люди или же просто-напросто хотят подшутить над ним? Наконец, убедившись как будто в их искренности, он спросил:

— Ну, если это правда, все, что вы говорили, так этот ваш аппарат, верно, стоит уйму денег?

— Разумеется, — согласился Мишель. — Эту проблему решить будет труднее.

Про себя он подумал, что можно рискнуть известной суммой, чтобы добыть пусть и небольшое, но состояние. Однако не ему давать такой совет заинтересованному лицу. К тому же он не знал в точности, много ли денег у Селестена Пуа. Может быть, его сбережений и не хватит на покупку акваланга?

Тут вернулся из деревни Артур, и это отвлекло друзей от их планов. Мальчик отнес свои покупки в кухню.

— Как съездил? — спросил Мишель.

— Никого не видел, кроме лавочницы. А, мсье Селестен уже здесь… Так мы, оказывается, могли бы вернуться вместе!

— Вряд ли, — ответил за браконьера Даниель. — Мсье Пуа пришел, не успел ты отчалить… Кстати, а как же вы не встретились?

На какой-то миг этот вопрос, казалось, смутил Селестена. Он пожал плечами.

— Старая браконьерская привычка. Никогда не хожу людными дорожками.

Мишель вкратце повторил для Артура все, о чем говорилось без него.

— Отлично! Поиски затонувшего клада — это что-то новенькое! — воскликнул тот. — Жаль, что я ^плаваю не лучше топора. Мне бы такая работенка пришлась по вкусу!

— Я вот что подумала, — вмешалась Мартина. — Может быть, не обязательно покупать акваланг, можно будет взять его напрокат?

Селестен набрал полную грудь воздуха с видом человека, принявшего важное решение.

— Послушайте, — начал он, — если кто-нибудь из вас поедет со мной за этой штукой, я готов ее купить. Рискну!

— Поехать с вами? — переспросил Мишель. — А зачем это?

— Да я-то в них ни черта не смыслю!

— Ясно… Есть желающие поехать в город с мсье Пуа? — обратился мальчик к друзьям.

— Я, — отозвался Артур. — Куплю заодно гвозди и болты.

— Еще купи какое-нибудь пособие по подводному плаванию, — добавил Мишель. — Наверняка есть какие-то меры предосторожности во избежание несчастных случаев.

— Есть, шеф! — встал навытяжку Артур. — Будем действовать по науке!

— Ну, коли так, не стоит терять времени. Завтра рано утречком и отправимся, — решил Селестен. — Есть поезд в семь часов… Может, мы возьмем две ваших мотоциклетки, быстрее доберемся?

— Договорились, — кивнул Артур. — В котором часу надо выехать?

— В пять — полшестого, — ответил Селестен.

— О-ля-ля! — вздохнул Артур. — Тогда я лягу сразу после ужина. Ты заведешь будильник, Мишель?

Они обсудили еще кое-какие мелочи, и Селестен ушел, напоследок еще раз попросив всех четверых держать язык за зубами.

Друзья поужинали, продолжая оживленно обсуждать план поисков клада. Затем все поднялись наверх, в спальни.

«Бедняга, — думал Мишель о Селестене Пуа. — Будем надеяться, что нам удастся ему помочь. Мы вернем ему сбережения его семьи во что бы то ни стало!»

Он долго не мог заснуть, предвкушая ожидавшее его очень скоро приключение…

Мишель проснулся внезапно, как от толчка. В пять часов его разбудил будильник, но когда Артур тихонько оделся и ушел, он снова заснул. В доме оставались только он, Даниель и Мартина.

— Что там такое? — пробормотал мальчик, приподнявшись на локте.

Снизу до него доносился оглушительный гвалт.

«Странное дело, — сказал он себе, вставая. — Не будь мы в Морен-ле-Фрон, я бы решил, что наш форт атакует племя краснокожих!»

Он быстро натянул шорты и, поеживаясь, побежал вниз.

7

Прыгая через ступеньки, Мишель подумал, не сон ли все это. И впрямь он как будто попал на съемки фильма о диком Западе.

Крики — те самые, что разбудили его — возобновились с удвоенной силой:

— У-лю-лю-лю-лю!

На мгновение наступила тишина. Потом слаженный хор детских голосов принялся скандировать нараспев:

— Те-рэ вор-р-р! Те-рэ вор-р-р!

Руки у Мишеля так дрожали от ярости, что он не сразу сумел повернуть ключ в замке. Наконец дверь открылась; тут как раз на лестнице появились Даниель и Мартина.

— Я пойду посмотрю, что там, — прошептал Мишель. — Вы оставайтесь здесь. Мало ли что… Лучше закройте дверь, когда я выйду.

И Мишель быстро выскользнул наружу. Держась поближе к двери, он огляделся вокруг, но возмутителей спокойствия не обнаружил. «Никого… Они, наверно, за домом!».

Когда он вышел, крики смолкли.

«Так, так… Кто-то наблюдал за дверью», — подумалось ему.

Не теряя времени, Мишель кинулся за угол дома. Полянка была пуста, но поодаль в кустах что-то шевельнулось.

— Ну нет, молодчики, вы так просто не уйдете, — пробормотал Мишель.

Он устремился в заросли. По шороху кустов и хрусту ломаемых веточек легко было определить, куда скрылись «краснокожие».

«Попадись мне хоть один, я не я буду, если не заставлю его сказать, почему это Терэ вор!»

Вдруг Мишель отпрыгнул и метнулся в сторону. Кто-то бежал за ним следом — уж не ловушка ли это? Он притаился в кустах, готовый броситься на врага, и едва не расхохотался: это Даниель спешил ему на выручку.

— Идиот, — зашипел на него запыхавшийся Даниель. — Ты ведь даже не знаешь, с кем имеешь дело!

— С оравой сопляков, с кем же еще! Ну, вперед!

— Пусть так, — возразил Даниель, — но при встрече с десятком сопляков и крепкому парню может не поздоровиться, если он один.

Они побежали дальше. Но пока Мишель меш кал, беглецы успели уйти довольно далеко.

— Ничего больше не слышно, — заметил Мишель.

Действительно наступила тишина — ни топота, ни хруста веток…

— Может, затаились и поджидают нас? — предположил Даниель.

— Да какое там! Разбежались кто куда. Мальчики неуверенно двинулись дальше. В какую сторону идти?

— Давай разойдемся, но так, чтобы все время видеть друг друга, — предложил Мишель. — Так скорее набредем на наших шутников.

Разделившись, они пошли через заросли наугад. Вдруг Даниелю показалось, что в просвете между двумя купами зелени мелькнула светлая рубашка. Он свернул в ту сторону, не предупредив Мишеля, чтобы не спугнуть беглеца.

Мишель, не выпускавший Даниеля из виду, понял, что тот кого-то заметил. Он тоже свернул и побежал следом за Даниелем. Тот был метрах в двадцати впереди.

И вдруг Мишель остановился как вкопанный. Из-за кустов раздался крик:

— Попался! Луи, мы его поймали, иди сюда!

Мишель мгновенно все понял. Итак, это в самом деле была засада. Кто-то решил, что заманил его в ловушку — не зная, что вместо него попался Даниель, — и сейчас придет какой-то неведомый Луи… зачем?

Сжав кулаки, Мишель бросился вперед… но почти тотчас сдержал свой порыв. Сквозь листву он увидел Даниеля — тот стоял посреди полянки перед сложенным из веток шалашом, в окружении полудюжины мальчишек от десяти до четырнадцати лет. Все были вооружены палками, но ни малейшей агрессивности не проявляли. Даниель держался спокойно и невозмутимо, не выказывая и тени испуга.

Мишель понял, что лучше ему пока не показываться, и отступил в чащу. Пригнувшись, он пробирался на четвереньках от дерева к дереву. Вскоре мальчик подкрался достаточно близко, чтобы отчетливо увидеть всю картину.

«Вигвам, — подумал он. — А хорошо построен!»

У хижины была даже настоящая дверь и окна без стекол, зато со ставнями.

«Дары поселка Ла-Гамб», — усмехнулся про себя Мишель.

Но тут появление нового лица заставило его подползти ближе, почти к самой опушке, даже рискуя быть замеченным.

Из шалаша вышел темноволосый парень — тот самый, что вчера привез в лодке инспектора рыб-охраны. Засунув руки в карманы джинсов, надменно вздернув подбородок, он явно копировал героя какого-то популярного' боевика. Чересчур длинные волосы придавали ему карикатурный вид.

С минуту он и Даниель в упор смотрели друг на друга. Мишель подобрался, готовый к прыжку.

— Ну что, шпионим? — растягивая слова, произнес парень. — Понятное дело: Терэ — он и есть Терэ!

Даниель ничего не ответил. Мишель видел, как на его лице заиграла насмешливая улыбка. «Наконец-то я хоть что-нибудь узнаю! — сказал он себе. — Неужели дядя Антоним шпионил за своими односельчанами? Зачем?»

Длинноволосый между тем продолжал:

— Ах, мсье важничает, ах, мсье у нас гордец! Мы, мол, городские, мы деревенских презираем, так?

— Мы, городские, — парировал Даниель, — никого не презираем, кроме безмозглых идиотов, которым нравится изображать из себя крутых.

— И можно полюбопытствовать, кто же, по-твоему, эти идиоты? — спросил парень и, нахмурившись, вынул из карманов угрожающе сжатые кулаки.

— Да парни вроде тебя, которые не знают, что такое парикмахерская, и думают, что гангстеры из кино — лучший образец для подражания.

— Эй-эй, ты нарываешься! — повысил голос «супермен».

Даниель спокойно скрестил на груди руки.

— Никто не нарывается, но никто, между прочим, и не боится. Если мы, как полагается, сыграем в эту игру вдвоем…

— И даже втроем! — крикнул Мишель, выскакивая из-за кустов.

Противник от неожиданности отступил на шаг и приготовился защищаться, выставив вперед кулаки.

— Вот как! — ухмыльнулся он. — Вместо одного двое! То-то сейчас посмеемся!

Мишель покачал головой.

— И не подумаем, старина! Драться — ничего нет глупее. Только те, кто не умеет ни разговаривать, ни слушать, решают вопросы с помощью кулаков. Ты сейчас нам объяснишь, что ты имеешь против нас, почему не даешь нам покоя и с какой стати твоя банда лягушат расквакалась спозаранку под нашими окнами! И, во-первых, кто ты такой? Твоя фамилию Вержю, да?

— Да, и я ею горжусь! — Повернувшись к своей компании, Луи добавил: — Эй, вы, слышите? Мсье Терэ обозвал вас лягушатами!

— У-у! У-у! В воду! — откликнулся хор голосов.

Но вся орава предусмотрительно держалась на расстоянии от внушительных кулаков обоих братьев.

— Я жду объяснений, — спокойно продолжал Мишель. — Кроме того, я хотел бы услышать о взломанном ставне, о разбитом стекле и о надписи на стене комнаты. Если обо всем этом узнают жандармы, кое-кому может не поздоровиться, и кое-кто сам это понимает!

Юный Вержю осклабился.

— Как же, как же, теперь жандармы! Чего еще от тебя ждать! Давай, давай! Иди, настучи на меня, доносчик! Все вы такие! Что вор, что его семейка— чуть их тронь, бегут за жандармами!

— Минутку! — перебил его Мишель. — Как бы тебе не пришлось пожалеть о своих словах. Кто это, по-твоему, вор? В чем ты обвиняешь моего дядю?

— Твой дядя, твой дядя! Вор он, твой дядя, и больше никто!

— Легче легкого обвинять человека, которого нет в живых. Что же он украл?

— А вот об этом, племянничек, спроси у жандармов, когда пойдешь на меня стучать. Мы и знать не желаем вашу семейку. Хватит, видали мы таких… С виду-то гордецы, а не постыдятся тайком прибрать к рукам чужое добро и попользоваться!

— Да объясни ты наконец толком, сколько можно говорить загадками! — почти выкрикнул Мишель.

Он с трудом сдерживался, чтобы не надавать парню по физиономии.

— Когда-нибудь узнаешь, Терэ. И уж тогда-то сбавишь спеси!

Мишель понял, что продолжать разговор бесполезно.

— С дураком спорить — пустое дело! — пожал он плечами. — А ты дурак и есть, да еще и трус — боишься в открытую сказать, что думаешь. Пошли, Даниель, не будем мешать мсье Вержю в его интеллектуальных занятиях. Он, наверно, хочет поиграть со своими дружками в сыщиков и воров.

Братья спокойно удалились; никто даже не попытался их задержать.

— Мы еще встретимся! — крикнул вслед Луи Вержю.

Мишель сделал вид, будто не слышит.

Некоторое время мальчики шли молча. Оба ломали голову: что же такое мог сделать их дядя, за что дед и внук Вержю его так возненавидели? Прозвучало то же слово, что было написано на стене, — вор. Но что он мог украсть?

— Этот лохматый сказал, что мы пользуемся чужим добром. Чем это мы, интересно, пользуемся? — вдруг спросил Даниель.

— Брось, дружище, не стоит кипятиться, — махнул рукой Мишель. — Мы еще не знаем, доказано ли обвинение. И вообще я сыт по горло этой историей! Если и вправду вся округа в курсе дела, то я пойду поговорю с мэром, и сегодня же. Все лучше, чем эти туманные намеки. Что бы там ни сделал дядя — и пусть мне это сначала докажут, — мы-то чем виноваты?

Подойдя к ферме, Мишель и Даниель увидели Мартину — девочка стояла на пороге, вооруженная шваброй.

— Я приготовилась к худшему! — рассмеялась она. — Надеюсь, ничего серьезного?

Мишель вкратце рассказал, что произошло, и заявил, что сразу же после завтрака отправится в деревню к мэру.

— Купишь заодно кое-что, — сказала Мартина. — Я сейчас напишу тебе список.

— Сегодня не моя очередь! — смеясь, запротестовал Мишель.

— Нет уж, поедешь один, без Даниеля. После того, что сегодня случилось, мне не хочется в одиночку охранять твои владения!

— Ладно, так и быть! Пусть Даниель несет караул со шваброй. Хотя я не думаю, что головорезы под предводительством Луи Вержю сегодня еще раз сюда нагрянут.

Друзья позавтракали втроем. Потом Мишель привел себя в порядок и оделся как следует.

Было девять часов, когда он вскочил на свой мопед и поехал в деревню.

По дороге мальчик не обнаружил никаких следов присутствия «головорезов Вержю». Впрочем, голова его была занята другими мыслями. Ему не терпелось узнать правду и в то же время было немного не по себе. В сущности он почти не знал дядю Антонима. А вдруг мэр — наверняка человек достойный и честный — подтвердит обвинения Вержю?

«Даже Франсина, похоже, в это верит, хотя она была с нами очень любезна», — подумал Мишель.

Приехав в деревню, мальчик спросил, где находится дом мэра, и сразу направился туда.

Он постучал в ворота, а сердце его при этом, казалось, стучало еще громче. Сейчас он встретится с человеком, который может сказать ему всю правду.

Что же ему предстоит услышать?

8

Ворота оказались не заперты. Мишель вошел, толкая перед собой мопед, и вызвал настоящую панику среди многочисленных обитателей птичьего двора. Куры кинулись врассыпную; за ними, сохранив, однако, больше достоинства, ретировался разгневанный петух. Лениво развалившиеся в пыли утки — их было не меньше дюжины — как по команде вскочили, заметались всей стаей, кидаясь в разные стороны, и наконец убежали за дом, забавно переваливаясь на ходу.

Мишель даже отвлекся на минуту от одолевавших его тревог, наблюдая за кипучей жизнью пернатых, глядя, как они хлопотливо и деловито выискивают клювами пищу. А утки — такие круглые, неповоротливые и добродушные на вид — даже заставили его улыбнуться.

Из конуры выскочила большая лохматая собака и беззлобно гавкнула на мальчика.

Видимо, услышав ее лай, на пороге аккуратного, как игрушка, домика, построенного из местного камня, появилась женщина лет пятидесяти. На ней было ситцевое платье в цветочек, волосы повязаны голубым платком.

— Вам кого, молодой человек? — спросила она. — Добрый день! Я хотел бы поговорить с мэром, мадам… если я не очень помешал.

— Он бы охотно поговорил с вами, только… его сейчас нет дома. Понимаете, сенокос, и…

Мишель, разочарованно вздохнув, уже собрался было извиниться и сказать, что зайдет в другой раз, но тут женщина добавила:

— Если у вас что-то срочное, сегодня как раз секретарь будет в мэрии, и мой муж зайдет туда ближе к полудню подписать почту.

— К полудню?

— Если вы не можете ждать… Тогда поговорите с секретарем. Десятый час, он должен быть уже там.

— А он… местный?

— Как вам сказать… Это учитель на пенсии, он из города, но знает Морен-ле-Фрон вот уже лет десять… Вы знаете, где мэрия?

— Да, мадам, спасибо, я найду… Извините за беспокойство!

— Не за что, молодой человек, заходите еще! Немного раздосадованный новой отсрочкой,

Мишель вышел за ворота и отправился в центр деревни. Там стоял новенький дом, в котором помещались мэрия и школа.

Войдя в безукоризненно чистый коридор, мальчик увидел с одной стороны приотворенную дверь, за которой стояли рядами парты — это был класс, — а с другой — две закрытые двери. На картонных табличках красивым почерком были выведены слова «Приемная мэра» и «Секретариат». У последней двери сидел на скамейке какой-то человек.

— Вы ждете секретаря мэрии? — спросил его Мишель.

— Да… Там у него посетитель, но он, наверно, скоро освободится. Я его уже дано дожидаюсь.

Мишель сел рядом и некоторое время рассеянно смотрел то на плитки пола под ногами, то на потолок, то на стены., Потом заглянул в приоткрытую дверь пустого класса. Парты в каждом ряду были разного размера — большие, поменьше, совсем маленькие, — и это выглядело забавно.

«Сельская школа, один класс на всех», — подумал Мишель.

Из любопытства и от нечего делать он встал и подошел к двери. Еще шаг — и мальчик оказался в классе. Комната была светлая, уютная, все здесь располагало к работе.

Внимание мальчика привлек висевший над учительским столом рядом с картой Франции крупномасштабный план коммуны, нарисованный, вероятно, учителем. План был подробный, с пояснительными подписями внизу.

Мишель отметил, что нарисован он был еще до затопления долины. Очевидно, уже позже учитель обозначил синей пунктирной линией контур озера.

Ничего нового Мишель из плана не узнал, однако не без удовольствия обнаружил на нем четыре затопленных дома и мост через речку.

«Надо же — там ведь все вполне можно узнать, хотя дома и мост разрушены», — подумал он, вспомнив, как обследовал дно озера.

Мишель собирался уже вернуться в коридор, как вдруг заметил на другой стене, в глубине класса, ряд голубоватых листков — это тоже были планы и схемы, только не нарисованные от руки, а что-то вроде фотокопий. Подпись под одним из них заинтересовала его.

«Проект затопления долины Гамба», — прочел он заголовок в рамке.

Листков было пять; на одном очень точно была воспроизведена вся долина — под ним стояла подпись «план экспроприации», — на других — схема плотины и зоны затопления.

Позабыв обо всем на свете, Мишель углубился в изучение планов. Он прочел, что водохранилище вмещает около миллиона кубометров воды, но что особенно заинтересовало его — уровень воды над бывшим поселком не превышал восьми с половиной метров.

На «плане экспроприации» было указано, кому принадлежали затопленные земельные участки. Мишель увидел надпись «Земля Терэ» — часть ее, между фермой и речкой, тоже оказалась под водой.

«Земля, — подумалось ему. — Как там в басне Лафонтена про пахаря и его сыновей? «В земле богатство скрыто»… А теперь, получается, богатство скрыто в воде!»

Больше всех потерял при затоплении Марсьяль Вержю — «Земля Вержю». Ему принадлежали большая часть долины и два из четырех затопленных домов. На двух других участках стояло: «Земля Маруа» и «Земля Дюмье».

— Маруа… Маруа… — задумчиво повторил Мишель. — Знакомое имя… Где же я его слышал?

Ему не пришлось долго ломать голову. Разговор Франсины и Селестена Пуа в тот вечер, когда друзья приехали на ферму, — вот когда прозвучало это имя! Браконьер удивился, узнав о смерти Адриана Маруа… спросил о наследстве, которое должна была получить девушка… о «кубышке»… «Кубышка была, да сплыла»…

И тут в глаза ему бросилась одна деталь.

«Ну-ка, ну-ка, — сказал он себе, — попробуем сориентироваться!»

Мишель представил себе дядину ферму. Если стоять на пороге дома лицом к озеру… Справа от моста были два дома; один принадлежал Вержю, другой — Адриану Маруа. Да, так и сказал ему Селестен. Но…

«Или в плане ошибка, или ошибается Пуа!»— подумал Мишель.

Он всмотрелся внимательнее. Нет, зрение его не обмануло. Дом с пометкой «Земля Маруа» был ближе к речке, совсем рядом с мостом… а «Земля Вержю» и, стало быть, дом Селестена Пуа — подальше от берега.

— Любопытно… — пробормотал Мишель. — Может быть, в «Электрисите де Франс» перепутали участки? И никто этого не заметил? Ни мэр… ни местные жители? Ни даже сам Вержю? Он уж, конечно, видел эти планы, и не раз! Затопление— такое событие для здешних людей, наверно во всей коммуне только о нем и говорили…»

Мишель был так поглощен своим неожиданным открытием, что даже не заметил, как сидевший в коридоре человек, дождавшись своей очереди, встал со скамейки и вошел в кабинет секретаря.

«Но ведь, — размышлял мальчик, — если в планы не могла вкрасться ошибка, значит, Селестен что-то напутал? И мы будем искать его деньги в погребе дома Маруа?»

Возможно ли так заблуждаться? Правда, Селестен два года не был дома, и, вероятно, ему трудно было ориентироваться по памяти. Когда Мишель расскажет ему о своем открытии, он наверняка поймет, что ошибся.

На всякий случай Мишель решил срисовать план. Порывшись в карманах, он нашел какой-то смятый конверт и начертил на нем расположение поселка — так, как оно было изображено на листке, с указанием имен владельцев.

«Когда я покажу это Селестену, то-то он удивится!»

Мишелю подумалось, что он может сейчас же развеять свои сомнения окончательно, поговорив с секретарем мэрии. Эта мысль напомнила ему о цели его визита. Он сунул конверт в карман и вернулся на скамейку.

Вскоре подошла его очередь. Мишель оказался в небольшом кабинете; вдоль стен стояли уставленные папками стеллажи. Секретарь, толстяк с маленькими усиками и почти совершенно лысой головой, принял юного посетителя любезно, но с некоторым удивлением.

— Добрый день, — сказал он. — Чем могу быть вам полезен?

— Меня зовут Мишель Терэ, — представился мальчик. — В прошлом году моим родителям перешла по завещанию ферма нашего дяди Антонима Терэ…

— А-а, в поселке Ла-Гамб, понятно… Я только недавно внес изменение в кадастровые списки. Еще подумал тогда, что как будто ни разу не встречал никого из вас в деревне…

— Мы только что приехали — я и мои друзья, чтобы привести в порядок дом. А моя мать, брат и сестра приедут попозже.

— Отлично, отлично… Так чем же я могу быть вам полезен?

— Дело очень деликатное, мсье, оно касается моего дяди. Наши соседи Вержю все время намекают на его дурную репутацию. Даже в открытую обвиняют его в… в бесчестных поступках, но ничего конкретного не говорят и объяснить отказываются… Упоминали что-то о присвоении чужого добра… Я пришел, чтобы спросить вас — есть ли в этом хоть капля правды?

— О-о… ясно! — пробормотал секретарь, тщательно приглаживая пальцем несколько сохранившихся на голове волосков. Потом он принялся зачем-то перекладывать папки, как будто хотел навести порядок на столе. — Ясно, — повторил наконец секретарь. — Я вполне понимаю ваши чувства. История эта на самом деле запутанная и в то же время очень простая. Я только удивляюсь, что вы до сих пор ничего о ней не слышали. Она тогда наделала шуму. Ну, конечно, в пределах коммуны…

— Так что-то действительно было?

— Увы, да. А вы ведь знаете — хоть вы и молоды, мне кажется, что вы юноша здравомыслящий, — вы, конечно, знаете, что это значит. Когда случается что-то подобное, подозрение всегда остается, даже если ничего не доказано… Даже если органы правосудия признали, что человеку не может быть предъявлено обвинение.

Мишель вздрогнул.

— Органы правосудия? — повторил он. — Значит, это было так серьезно?

Секретарь снова пригладил редкую поросль на голове.

— По правде сказать, не люблю я распространяться о таких делах, в которых докопаться до истины так и не удалось. Но раз уж вы ничего не знаете и специально пришли, чтобы меня расспросить, то лучше вам узнать правду от меня — здешние жители судят об этом деле слишком предвзято. Сам я не отсюда, слышал, конечно, эту историю от многих… но расскажу вам ее так, как она была изложена в местных газетах.

Затянувшееся вступление начало уже раздражать Мишеля. Пока он понял только одно: его дядя был замешан в какой-то крайне неприятной истории, получившей огласку по всей коммуне, и почему-то даже не подумал обратиться за поддержкой к родным.

— Видите ли, — тянул свою волынку секретарь, — конечно, во всем этом больше толков и сплетен, чем достоверных фактов. Ваш дядя жил в двух-трех сотнях метров от четырех ныне затопленных домов поселка Ла-Гамб. Он часто наведывался туда сыграть в карты с Адрианом Маруа, государственным служащим на пенсии, который несколько лет назад вернулся из Индии. К нему заходили также его ближайшие соседи — супруги Дюмье, удалившиеся от дел коммерсанты.

Секретарь сделал паузу и почему-то посмотрел в окно.

— Этот Адриан Маруа, — продолжал он, — слыл богачом. Уж не знаю, правда ли это, но сам он хвалился своим богатством. Жил он на небольшую пенсию весьма скромно, но рассказывал всем — на мой взгляд, это было в высшей степени неосторожно с его стороны, — что некий индийский махараджа в благодарность за оказанную услугу подарил ему шкатулку с драгоценными камнями — по его словам, целое сокровище. Он часто повторял, что завещает это сокровище своим племянникам Луи и Франсине Вержю. По достижении совершеннолетия, вступив во владение гостиницей «Белый заяц», — вы ее, конечно, знаете? — они могли бы поставить дело на широкую ногу. А юная Франсина стала бы завидной невестой. О намерениях Маруа знала вся округа.

У Мишеля было такое чувство, будто он слушает совершенно неправдоподобную историю, которую его собеседник сочиняет на ходу.

— А это сокровище хоть кто-нибудь видел?

— Насколько мне известно, нет, — подумав, ответил секретарь. — Но я абсолютно убежден, что все в округе верили в его существование.

— И что же случилось?

— Адриан Маруа был, как вы понимаете, в преклонных годах; перед смертью он тяжело заболел — кажется, это было года два тому назад. Дядя ваш по-прежнему навещал старого друга. С этого-то все и началось. Понимаете, в тот день, когда Адриан Маруа скончался, ваш дядя тоже был у него. И соседи видели, как он вышел из его дома в сумерках с каким-то свертком под мышкой.

— Они решили, что это и было сокровище?

— Вот именно. Но тут все еще сложнее. В завещании Маруа было черным по белому указано место, где он спрятал шкатулку. Но ее там не нашли. Тайник и в самом деле был, но он оказался пуст. И Вержю заключили, что ваш дядя Антоним, которому их кузен Маруа неосторожно проговорился, мог украсть сокровище. Тем более что его видели выходящим из дома в сумерках со свертком… Что они еще могли подумать?

— Но этот сверток… дядя ведь, наверно, объяснил, что в нем было?

— Объяснил, а как же! Он сказал, что это книги, которые он давал своему прикованному к постели другу, чтобы немного развлечь его. Сверток, кстати, еще не был распакован, когда жандармы явились к вашему дяде с обыском. Но ему не поверили и, не стесняясь, говорили в глаза, что он заранее все подготовил, чтобы отвести от себя подозрения.

— Так и обыск был?

— Еще бы! Марсьяль Вержю подал жалобу, все чин-чином. Делу был дан ход.

— И что же выявило следствие?

— Оно было прекращено за отсутствием состава преступления. То есть против вашего дяди не было никаких улик, ни прямых, ни даже косвенных.

Мишель начал понимать, в чем дело. Вержю не поверили в невиновность его дяди, они пребывали в убеждении, что шкатулка с драгоценностями спрятана где-то на ферме Терэ.

— Короче говоря, — вздохнул он, — вместе с фермой мы унаследовали дурную славу, которая закрепилась за дядей после этой истории.

Секретарь протестующе поднял руку.

— Не стоит преувеличивать, — сказал он. — Конечно, кое-кто из ваших новых соседей будет смотреть на вас косо, но обвинять вас… нет, это просто вздор!

— Вержю так не считают!

— Ну, Франсину и Луи Вержю можно понять, хоть я их и не оправдываю, — они главные пострадавшие в этой истории.

Секретарь был прав… Наступило молчание. На душе у Мишеля было тяжело. Он представил себе, каково жилось его дяде, ставшему, несомненно, жертвой странного стечения обстоятельств. Сколько, должно быть, пережил бедняга, тщетно пытаясь доказать свою невиновность! Мальчик вдруг спросил: — Но вы сами, мсье, вы ведь знаете все подробности… Что вы об этом думаете?

Лицо секретаря помрачнело.

— Откровенно говоря, мой юный друг, затрудняюсь ответить. Ваш дядя был хороший человек, в этом я не сомневаюсь. Но должен вам признаться — поверьте, я никоим образом не желаю вас обидеть, — что мне порой случалось ловить себя на мысли, что в его годы, при всей своей честности, он мог поддаться искушению… Ну, столько слышать о сокровище, знать, что оно совсем рядом… Вы понимаете, что я хочу сказать?

Немного разочарованный ответом, Мишель только молча кивнул.

— Но это я так, мало ли что взбредет в голову! — поспешно добавил секретарь. — Дело было закрыто за отсутствием состава преступления, стало быть, ваш дядя невиновен. Однако шкатулка все-таки исчезла… Значит, кто-то ее взял. Вашему дяде было легче всех это сделать, но самое простое решение загадки — не всегда верное!

— То есть, — подытожил Мишель, — большинство местных жителей убеждены, что мой дядя— вор?

— Я этого не сказал, молодой человек! — возразил секретарь. — Найдется даже немало таких, которые рады, что богатство уплыло из рук Вержю… характер-то у старика Марсьяля, прямо скажем, не из легких!

Поняв, что больше он ничего не узнает, Мишель не стал затягивать беседу. Он поблагодарил секретаря, извинился за беспокойство и попрощался.

Мальчик был так взволнован, что едва не забыл сделать покупки по списку Мартины.

Теперь у него не оставалось сомнений: в поселке Ла-Гамб кроется тайна. Нераскрытая тайна исчезнувшего сокровища.

А для Мишеля она имела тем большее значение, что из-за этого сокровища тяжкое обвинение пало на его дядю.

«Я докопаюсь до истины во что бы то ни стало, — пообещал он себе. — И очень скоро…»

Уже на перевале Бланшон мальчик вдруг вспомнил… Как это у него вылетела из головы такая важная вещь? Очень, очень важная…

9

Вид с перевала на озеро и гостиницу «Белый заяц» напомнил Мишелю о том, что он забыл сделать.

«Я же хотел спросить секретаря мэрии, нет ли ошибки на планах, которые я видел, не перепутаны ли фамилии владельцев затопленных участков!»

Да, рассказ секретаря так потряс его, что во время разговора это важное открытие начисто вылетело у него из головы.

«Не хватало только, — подумал мальчик, — разобрать по камушку погреб Адриана Маруа в поисках сбережений семьи Пуа!»

На тропинке над озером Мишель не встретил ни души. Он искал глазами шалаш, но тщетно.

«Хорошо замаскировались «краснокожие», — отметил он про себя.

На плотине Мишель постоял немного, глядя на зеленовато-голубую, удивительно прозрачную воду.

— Ты вернешь то, что скрываешь, красавица моя, — прошептал он. — Кажется, пошарить на дне этого озера будет очень интересно…

Когда Мишель подъехал к ферме, Даниель стоял во дворе, как будто поджидая его.

— Ну что? — спросил он.

— Темная история! Просто загадка какая-то…

— Ну же, рассказывай! Из дома вышла Мартина, и мальчик заколебался. Стоит ли посвящать ее в это семейное дело, тягостное для обоих братьев?

Мишель тотчас устыдился своих мыслей. Мартина — их друг, настоящий верный друг, она все поймет.

— Вот что я узнал… — начал он.

И мальчик вкратце рассказал все, что услышал от секретаря мэрии. К концу рассказа глаза обоих слушателей стали совсем круглыми от удивления. Когда Мишель закончил, никто не сказал ни слова. В наступившем молчании чувствовалась некоторая напряженность.

— Значит, — заговорила наконец Мартина, — вина твоего дяди не доказана, но не доказано и обратное. А кто сказал, что сокровище этого… как ты его назвал, я забыла?

— Маруа. Адриан Маруа.

— Кто сказал, что шкатулка этого мсье Маруа не лежит себе спокойно под водой в каком-нибудь тайнике, который наследники не смогли найти?

— Мартина, ты гений! — вскричал Мишель.

— Значит, там не одно сокровище, а два, — заключил Даниель. — Не деревня, а просто какая-то пещера Али-бабы. Ла-Гамб — поселок кладов! Потому что я никогда не поверю, что кто-нибудь из семьи Терэ может быть вором!

— Спасибо, Даниель! — шутливо поклонился Мишель. — Если кто-то когда-нибудь посягнет на честь семьи Дерье, можешь рассчитывать на меня!

Все трое улыбнулись, но глаза их оставались серьезными. Все же обвинение, тяготевшее над памятью дяди Антонима, было нешуточное.

— Вот было бы здорово, — мечтательно сказал Мишель, — найти заодно и клад Маруа… Тогда бы мы доказали, что дядя невиновен.

— К сожалению, — возразила Мартина, практичная, как всегда, — Селестен Пуа вряд ли согласится, чтобы мы воспользовались аквалангом — если вообще его раздобудет, — купленным на его кровные деньги, для поисков наследства семьи Вержю.

— Боюсь, что ты права, — вздохнул Мишель. — А жаль: хорошо бы одним ударом убить двух зайцев.

— А ты уже так уверен, что найдешь клад мсье Пуа? — улыбнулась Мартина. — Лично я никогда не работала под водой. Даже с аквалангом это, наверно, нелегко.

— Наверно, — согласился Мишель. — По-моему, главное — научиться правильно дышать через эти трубки, а дальше все пойдет само собой. Если Артур раздобудет нам хорошее пособие с практическими советами, то…

— Чтобы плыть, тебе хватит одной руки, а в другой будешь держать учебник, — поддразнил его Даниель.

— Ну и язва ты, Даниель Дерье! — воскликнул Мишель. — Надо тебя проучить!

Даниель, смеясь, принял оборонительную стойку, и мальчики в шутку обменялись парой дружеских тычков.

— Стоп! — вдруг спохватился Мишель. — Самое главное-то я и забыл!

Он достал из кармана смятый конверт и старательно разгладил его.

— Помнишь, Мартина, что нам говорил Селестен? Ну, где стоял его дом в затопленном поселке.

— Где? А ты что, забыл?

— Нет, но я хочу, чтобы ты сама вспомнила: мне надо удостовериться, что я не ошибся.

— Он сказал: первый от моста, ближайший к реке на левом берегу.

— Точно. А он упомянул, кому принадлежал этот дом?

— Папаше Вержю!

— И это верно… А теперь посмотрите сюда… Я срисовал схему в мэрии, там вывешены фотокопии планов затопления долины. Это называется «План экспроприации поселка Ла-Гамб».

Мартина и Даниель стали внимательно разглядывать чертеж.

— Ну-ка, ну-ка… Это вид с какой стороны? Мишель, держа конверт двумя руками, чтобы

получше распрямить его, повернулся лицом к озеру.

— Вот! Если смотреть отсюда…

— Земля Маруа… Земля Вержю… Земля Дюмье… Но здесь ошибка… Дом Маруа обозначен на том месте, что нам указал Селестен!

— Вот видишь, ты тоже заметила!

— Значит, наш Пуа ошибся? — удивился Даниель. — Что-то в это с трудом верится…

— Я тоже так думаю, Даниель, — согласилась Мартина. — Просто невозможно так ошибиться.

— Ну почему же… — неуверенно возразил Мишель. — Если допустить, что, когда Селестен увидел на месте родного поселка озеро, у него слегка отшибло память…

— О-ля-ля! Ты сам не веришь тому, что говоришь, старина! — воскликнул Даниель. — Как бы то ни было, прежде чем разобрать по камушку остатки домов, вам бы надо выяснить этот вопрос!

— Я тоже так считаю.

— Вообще-то странно, что Пуа был так уверен… Ни секунды не колебался…

По правде говоря, Мишель нарочно затягивал этот спор: ему было интересно, придет ли на ум его кузену и подруге та же мысль, что уже давно вертелась у него в голове.

Да, он всерьез задумался: а не была ли ошибка браконьера намеренной?.. Тот непонятный разговор между Селестеном и Франсиной… «Ты получила наследство?»— спросил браконьер… Он тоже знал о существовании сокровища. Заподозрить его в краже, конечно, невозможно: он был в тюрьме, когда скончался Адриан Маруа.

Но в душу Мишеля закрались иные подозрения… Он попытался отогнать их.

— Одно, во всяком случае, мы можем сделать, — сказал он, с минуту подумав. — Попытаемся сначала отыскать сбережения семейства Пуа. Если мы их найдем, я уверен, что наш друг не откажется одолжить нам акваланг, и тогда мы сможем порыться в погребе дома Маруа и попробуем возвратить Вержю их наследство.

Мартина наморщила нос. Она всегда высоко ставила Мишеля и, как правило, соглашалась с ним во всем. Но сейчас что-то ей не нравилось.

— Ты против, Мартина? — спросил Мишель.

— Да нет, не то чтобы против… Но ведь Вержю наверняка перерыли весь дом. А в завещании было сказано, где находится тайник. Ты представляешь, как мы станем искать то — не знаю, что на глубине десять метров?

— Не спорю, на первый взгляд это кажется бессмысленным, и никто не говорит, что нам будет легко. Но… ладно, там посмотрим!

Мишель был полон решимости стоять на своем — он сделает все, чтобы доказать невиновность дяди Антонима!

* * *

День прошел спокойно. Друзья еще поработали втроем, приводя дом в порядок, потом искупались.

Стемнело. Селестен с Артуром все не возвращались.

— Может быть, не так уж просто раздобыть акваланг? — задумчиво сказал Даниель.

— А что если мы пойдем им навстречу? — предложила Мартина. — Им, наверно, тяжело его

тащить!

— Отличная мысль! — усмехнулся Мишель. — Если они приедут только завтра утром, нам придется провести ночь под открытым небом!

Предложение Мартины отвергли.

Сидя у камина при свете пляшущих языков пламени — свечей зажигать не стали, — трое молодых людей наслаждались тишиной и безмятежным покоем; только в старом, затерянном среди лесов доме можно в полной мере оценить это ощущение.

Говорить никому не хотелось. Ребята молча следили за игрой оранжевых языков в очаге. Это был дивный танец, в вихре которого пламенеющие танцоры могли каждую секунду изменять обличье, то исчезая, то возникая вновь по прихоти неутомимого и неистощимого в своей фантазии хореографа.

Почерневшие от сажи камни очага, такие унылые днем, теперь играли и переливались в отблесках огня, похожие то на шелк, то на бархат, и даже как будто улыбались; стены трепетали, словно живые, и во всем чудилась тайна.

Но вдруг в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине, раздался веселый клич. Чары мгновенно развеялись.

— Э-эй! — кричал, Артур.

Стряхнув в себя блаженное оцепенение, друзья в два прыжка оказались у двери; Даниель распахнул ее.

Странно было после уютного красноватого света пламени увидеть холодное серебристо-голубое сияние луны и застывшие в черном небе звезды, наполнявшие мерцанием прозрачную неподвижность летней ночи.

— О!.. Луна! — воскликнула Мартина. Зеркально-гладкое, без единой морщинки озеро

казалось вторым небом, и в нем отражалась полная луна — только на безоблачном небосклоне ночное светило выглядит таким живым и дружелюбным.

К ребятам уже бежал Артур.

— Идемте, помогите нам! — выпалил он, задыхаясь. — Селестен ждет у плотины с мопедами. Мы навьючены, как два ишака.

— Вы достали эту штуку… ну, акваланг? — спросил Даниель.

— Конечно! Да пошли же, пошли… успеем еще наговориться!

Все поспешили к плотине, где их терпеливо поджидал браконьер. На багажниках обоих мопедов громоздились огромные свертки.

— Как же вы ухитрились въехать на перевал со всей этой поклажей? — удивилась Мартина.

— Как видишь… Правда, больше мопеды ехали на нас, чем наоборот, — ухмыльнулся Артур.

Чтобы проехать по узкой дорожке через плотину, пришлось снять с багажников самые громоздкие свертки.

Наконец все добрались до дома. Селестен и Артур утирали потные лица.

— Мы сегодня не обедали! — заявил Артур. — Есть хочу, как сотня волков!

— Садитесь, я сейчас все принесу, — засуетилась Мартина.

Мишель и Даниель, не в силах совладать с любопытством, принялись распаковывать свертки. Селестен уселся к столу и достал из кармана нож; глаза его между тем внимательно следили за каждым движением мальчиков.

— Бешеных денег стоит эта штуковина, — сказал он. — Так что вы уж постарайтесь добыть мне кубышку папаши Пуа. А то, признаться, от моих сбережений немного осталось!

Слово «кубышка» кое-что напомнило Мишелю. Ему захотелось достать из кармана конверт, на котором он начертил план поселка, и немедленно выяснить у браконьера, кто же ошибся.

«Нет, это будет просто глупо, — одернул себя мальчик. — Если Пуа ошибся, это-то еще ничего. Но если он нарочно указал нам погреб Маруа вместо своего… как же он будет оправдываться?»

Мишель попытался успокоить свои подозрения: откуда было Селестену с такой точностью знать, где находится тайник Маруа? Однако чертеж он решил до поры не показывать.

«Надо действовать умнее», — подумал он.

Акваланг тем временем был распакован. Мишель принялся с интересом рассматривать баллоны и трубки, и это отвлекло его от тревожных мыслей. Мартина, подав ужин Артуру и Селестену, присоединилась к двум друзьям.

Следуя приложенной инструкции, они собрали аппарат — три баллона, трубки, ремни. В одном из свертков оказался пояс с прикрепленными к нему тяжелыми свинцовыми пластинами — они должны были уравновесить выталкивающую силу воды, которая будет действовать на баллоны по закону Архимеда.

Потом ребята рассмотрели манометр, указывающий давление сжатого воздуха в баллонах, редукционный клапан и регулятор, которые обеспечивали равномерную подачу воздуха, и резиновый загубник с клапаном — это приспособление позволяло ныряльщику дышать ртом. Была и маска — не такая, как у Мишеля, а с зажимом для носа. Напоследок Артур показал водонепроницаемый электрический фонарик.

— А как эта штука включается? — спросил Мишель, не найдя привычной кнопки.

— Крутишь стекло по часовой стрелке — лампочка зажигается, против — гаснет.

— Надо будет подвесить его на шнурок, — решил Мишель. — Смотрите, здесь и дырочка для этого есть. Так он не потеряется… Пожалуй, в погребе фонарик будет нам просто необходим.

Мишель подогнал длину ремней под свой рост.

— А тяжелый! — заметил он.

— Кому ты это говоришь! Взобрался бы, как мы, на перевал с этаким грузом!

— Завтра утром и начнем, — решил Мишель. — Да, а учебник ты привез?

— А то как же! Классная книжечка, без зауми, все практические советы черным по белому. Я ее полистал, пока нам упаковывали все это хозяйство. Кажется, на глубине до десяти метров пловцу ничего не грозит, разве что уши немного заболят.

— Уже болят, не трещи так!

Щелкнул складной нож Селестена Пуа, возвестив о том, что проголодавшиеся путешественники покончили с ужином. Вот теперь самое время для эксперимента, решил Мишель. Он принес листок бумаги и по памяти начертил на нем план: русло речки, мост и четыре дома, гостиница «Белый заяц» и ферма Терэ, а также — очень приблизительно— дороги и тропы, которые смог припомнить.

— Раз мы завтра приступим, мсье Селестен, — обратился он к браконьеру, — надо бы уточнить, где находится ваш погреб и где в нем тайник. Вот, я набросал для вас план поселка…

Мишель положил листок на стол перед Селестеном. Тот, наморщив лоб, принялся рассматривать план.

— Ну, вижу какие-то линии, — произнес он наконец, — только я-то ничего не понимаю в этих ваших каракулях, ничегошеньки!

Мишель терпеливо принялся пояснять, указывая пальцем:

— Вот речка и мост. Вот дом Дюмье и, кажется, мадам Жув. Они оба на правом берегу. На левом — тоже два дома, Адриана Маруа и ваш.

— Дом Маруа… и мой, — задумчиво повторил браконьер. — Мой был ближе к реке. Больше ничего не могу сказать.

— То есть вот этот? — Мишель показал на дом, значившийся на плане «Электрисите де Франс» как «Земля Маруа».

— Надо думать, он, — ответил Пуа. — Если это тот, что рядом с мостом, тут не спутаешь!

Итак, несмотря на наводящие вопросы Мишеля, Селестен Пуа упорствовал в своей ошибке — если только не ошиблись топографы энергетической компании. Но это было маловероятно.

— Ладно, — кивнул Мишель. — Значит, там и начнем завтра утром. Вы говорили, что можете точно указать место, где спрятан ваш семейный клад?

— Ну, это-то проще простого. Тайник в стене… постойте-ка… в той стене, что напротив лестницы.

— Она длинная, эта стена?

— Да не очень. Возьмете где-то с метр от правого угла, если стоять спиной к лестнице, и

с метр от пола.

— Метр от правого угла… — повторил Мишель. — Хорошо, что вы так точно все помните.

— Там придется вынуть три-четыре камня. Держатся-то они на извести, долотом отбить — дело нехитрое.

Мишель представил себе это «нехитрое дело»— под водой, в погребе, при свете маленького фонарика…

Вдруг Селестен помрачнел.

— Я тут сегодня подумал… — начал он. — Это очень важно…

— Что такое?

— Ну… По-моему, не надо, чтобы в этой самой конторе знали…

Мишель удивился: он ожидал чего-то более важного.

— Почему же? Они что, запретили вам искать ваши деньги своими силами?

Браконьер покачал головой.

— Да нет… не то чтобы запретили, нет… но ведь начальник мне вчера отказал, мало ли к чему они могут придраться… Нет уж, пусть все будет шито-крыто, чтобы комар носа не подточил.

Поначалу Мишель решил, что для человека, который провел два года в тюрьме, страх перед властями — к которым он причислял и «Электрисите де Франс» — вещь вполне естественная.

— Но почему вы так думаете? — спросил Даниель без особого интереса, просто для того, чтобы успокоить Селестена.

— Еще бы мне не думать! А Таву? Уж я-то знаю, он тут околачивается вокруг да вынюхивает! Спит и видит, как бы меня опять засадить! Я слыхал, что вода теперь — собственность этой компании.

— Да, возможно, — согласился Мишель.

— Вода, может быть, и их собственность, — вмешался Артур, — но ведь не то, что под водой?

Селестен только рукой махнул, как бы говоря, что в вопросах собственности его ничем не удивишь.

— Все-таки, — сказал он, помолчав, — лучше бы никому ничего не говорить — ни в деревне, ни этим, из гостиницы…

— Вержю? Но они наверняка увидят, как мы будем нырять с аквалангом!

Селестен пожал плечами.

— Увидеть-то увидят, ясное дело. Только сами нипочем не догадаются, что вы ищете ку… ну, мои денежки. Они-то не нашли свои… наследство Маруа, понятно? Узнают — обзавидуются!

От этих слов Мишелю вдруг стало не по себе… очень не по себе. Он растерянно посмотрел на браконьера.

10

До сих пор у Мишеля были лишь смутные подозрения, когда он спрашивал себя, мог ли Селестен Пуа ошибиться. Теперь эти подозрения переросли в уверенность.

«Он не настаивал бы так на соблюдении тайны, если бы речь шла о сбережениях семьи Пуа! Он хочет, чтобы никто не знал о наших поисках, потому что клад находится в погребе Маруа… и он это отлично знает!»

Правда, один вопрос смущал мальчика: откуда браконьеру известно, да еще с такой точностью, где спрятано сокровище Маруа? Селестен ведь был в тюрьме, когда разразился скандал. Тайник, упомянутый в завещании, оказался пуст. Значит, был другой — и Селестен знал о нем?

Мишель попытался отогнать эти мысли.

«Как бы то ни было, — сказал он себе, — сейчас я ничего не выясню. Вот если удастся что-то найти там, под водой, тогда посмотрим».

И мальчик углубился в изучение пособия, в котором действительно оказалось немало ценных советов.

Селестен Пуа явно не торопился на ночлег в сарай. Он не сводил глаз с акваланга, который теперь примеряла Мартина. Браконьер жадно ловил каждое движение молодых людей — так коллекционер, давший любопытным посмотреть ценную вещицу, боится, как бы ее по неловкости не разбили.

Мишель между тем узнал, что пловцу-подводнику следует часто делать глотательные движения, чтобы избежать чрезмерного давления на уши. Он прочел также, что новичок с непривычки расходует вдвое больше воздуха, чем опытный водолаз, то есть в два раза сокращает свое пребывание под водой. Главное — не бояться задохнуться; вдыхать и выдыхать надо неспешно, даже медленнее, чем на суше.

— А инструменты у нас есть? — спохватился Артур.

Но оказалось, что Селестен уже решил эту проблему.

— Я нашел в сарае все, что нужно. Есть даже кирка, только черт меня побери с потрохами, если она вам понадобится!

— Мы оставим все инструменты на дне, — решил Мишель. — Незачем каждый раз таскать лишнюю тяжесть. Быстрее будем выныривать — больше останется воздуха!

Наконец Селестен нехотя встал, пожелал друзьям доброй ночи и отправился в сарай… прихватив с собой акваланг.

— При мне-то целее будет, — сказал он, подмигнув. — Вы спите наверху, а у меня он будет под боком. Не хватало только, чтобы какой-нибудь негодяй вздумал его стянуть!

Когда браконьер ушел, Мишель запер дверь и засыпал золой угли в камине.

— Скорей бы завтра! — вздохнула Мартина. — Но я, признаться, немного побаиваюсь…

— Ну и что, я тоже, так и должно быть, — успокоил ее Мишель. — Только круглый дурак, как говорится, не зная броду, суется в воду. Умные люди знают, чем рискуют, и заранее стараются предусмотреть все возможные опасности. Вот, например… больше всего я боюсь, что акваланг зацепится за что-нибудь там, внизу. Ты ведь знаешь, водолазы на затонувших кораблях всегда работают парами… чтобы помочь друг другу, если случится такое.

— Бр-р! — вздрогнула Мартина с наигранным испугом. — Нам-то придется нырять поодиночке!

— Да… но глубина небольшая, так что можно будет отстегнуть ремни, хорошенько вдохнуть и вынырнуть без акваланга.

— Я, конечно, вам этого не желаю, — вставил Артур, — но не отказался бы посмотреть на физиономию Селестена, когда он увидит, как ты всплывешь без его ненаглядной «штуковины».

— А ты поставь себя на его место, — вступился за браконьера Даниель. — Он ведь угрохал на нее почти все свои сбережения…

— Да, кстати, мне надо вам кое-что сказать, — перебил его Мишель. — Только… Давайте поднимемся наверх, чтобы нас точно никто не мог подслушать.

— Думаешь, Селестен за нами шпионит? — шепотом спросила Мартина, оглянувшись на разбитое окно с кое-как прилаженным ставнем.

— Пошли, пошли наверх…

Когда все поднялись на второй этаж, Мишель напомнил друзьям о своем открытии и вкратце рассказал о нем Артуру. Потом объяснил, зачем ему понадобилось заново рисовать для браконьера план поселка.

— Вы сами видели, — заключил он, — время подумать у него было, и я подсказывал ему, как мог, чтобы освежить его память. А он все-таки указал на дом Маруа как на свой.

— А сам-то ты уверен, что твой план правильный?

— Это план «Электрисите де Франс», Артур, — ответил Мишель. — На нем обозначены все затопленные участки с именами владельцев.

— Да? А откуда ты его взял?

— Он висел в школьном классе, на стене.

— Вот как… А тебе не приходило в голову, что в документ вкралась ошибка и именно поэтому компания подарила его школе как учебное пособие?

— Может быть, и так, — пожал плечами Мишель, — но мне что-то не верится.

— Надо проверить! Мэр наверняка в курсе дела… да и секретарь тоже.

— Да, но тут есть одно «но»… Секретарь бывает на месте только по средам с утра, а мэр весь день проводит на сенокосе. А мы-то собираемся начать уже завтра!

— Потяни время, старина, мой тебе совет… Кашляй, хлюпай носом, сморкайся! Ты простужен!

— Да какой в этом смысл? — возразила Мартина. — Время у нас есть. Даже если нам завтра удастся нырнуть по два раза каждому — и то не наверняка, — мы уж точно за один день не вытащим это сокровище со дна.

— Мартина права, — согласился Даниель. — Пошли спать. Утро вечера мудренее!

— А пока мы будем работать, кто мешает Артуру и Даниелю расспросить людей в деревне? — добавил Мишель.

— Да ты что? — запротестовал Артур. — Ты не слышал, что сказал Селестен? Чтобы ни одна блоха не прознала! Чтоб комар носа не подточил!

— Ох, Артур, кончай со своими насекомыми! — взмолилась Мартина. — Меня уже тянет почесаться!

— Что? Какие насекомые? А… Очень остроумно, Мартина… И все-таки повторяю — если мы станем слишком настойчиво расспрашивать о затопленном поселке, кое-кому это может очень не понравиться…

— Вот почему я поручаю это деликатное дело самым умным и ловким из моих друзей, — докончил за него Мишель.

Артур шутливо погрозил ему кулаком.

— Скажи спасибо, что у тебя в руках свеча!

— Льстец всегда найдет способ загребать жар чужими руками! — смеясь, добавил Даниель. — Пока мсье и мадемуазель будут прохлаждаться на глубине десять метров, нам придется вести тайное расследование, расспрашивая незнакомых людей неизвестно о чем, да еще так, чтобы никто ни о чем не догадался!

Но Мишель вдруг посерьезнел и заговорил совсем другим тоном:

— Вы не забывайте о главном. Если нам удастся отыскать клад покойного Адриана Маруа, мы тем самым докажем невиновность дяди Антонима. Мы должны обелить его память, хотя бы в благодарность за эту ферму.

— Ты прав, — кивнула Мартина. — Если твой дядя был невиновен, эта история, наверно, стала для него жестоким ударом.

— Мы докажем, что он был невиновен, и пусть это послужит уроком всем, кто обвиняет людей без доказательств!

Наступило молчание. Каждый задумался о том, какой драмой может обернуться для человека несправедливое обвинение, как трудно бывает порой его опровергнуть и как часто, увы, это еще случается в жизни…

С этими невеселыми мыслями все разошлись спать. Мишель и Даниель ночевали в одной комнате; вторую занимал Артур, а третью, самую большую на втором этаже, — Мартина.

В эту ночь Мишель долго ворочался с боку на бок. Ему не спалось. Казалось бы, продумано все до мелочей, но что-то его смущало. Какую-то деталь он упустил из виду… очень важную деталь.

«Нет, не могу вспомнить, — повторял он про себя. — Все-таки что-то в моем плане хромает… Но что?»

* * *

Мишель проснулся все с тем же ощущением: что-то было не так. Это смутное ощущение переросло в настоящую тревогу, когда мальчик окончательно стряхнул с себя сон.

«Мне просто необходимо сообразить, в чем же дело, — нахмурился он. — Мы вот-вот начнем, а я…»

В дверь дома постучали — это был Селестен.

«Ладно, еще помозгуем», — пообещал себе Мишель, вставая.

Он взглянул в окно — день еще только-только занимался.

— Ну и замашки у нашего мсье Пуа, — проворчал мальчик. — Он бы еще заставил нас работать ночью… Эй, Даниель! Просыпайся, пора!

Даниель что-то буркнул спросонок, повернулся на другой бок и накрылся с головой одеялом. Но Мишель тормошил его, пока бедняга не поднялся, зевая и протирая глаза.

Вскоре все четверо Друзей собрались внизу. Мишель открыл дверь Селестену; тот вошел, бережно, как святыню, неся акваланг.

— Позавтракаем? — предложил Артур.

— Нам с Мартиной нельзя ни в коем случае! — ответил Мишель. — Мы только погрызем сахару.

— Я лучше съем кусочек шоколада, — решила Мартина.

Селестен ерзал от нетерпения.

— Надо бы нам быть на месте к восходу солнца, чем раньше начнем, тем меньше любопытных глаз! Позавтракать можно и после… Не до вечера же они просидят на дне, наши водолазы!

Мартина надела поверх купальника спортивный костюм, чтобы не замерзнуть в ожидании своей очереди, — с утра было прохладно. Лицо у девочки было немного бледное, хотя она через силу улыбалась. Она была чемпионкой по плаванию, отлично ныряла, но сегодня впервые ей, как и Мишелю, предстояло работать на глубине десять метров, да еще в погребе.

Даже весельчак Артур в это утро выглядел непривычно серьезным — ему было тревожно за друзей. Только Селестен Пуа буквально захлебывался от ребяческого нетерпения, пританцовывал на месте и притворно недовольным тоном поторапливал своих юных спутников.

Мишель в последний раз осмотрел акваланг, открыл кран, проверив, исправно ли поступает воздух, — к ужасу браконьера, испугавшегося, что драгоценные баллоны опустеют раньше времени… Даниель сбегал наверх и принес одеяло: сразу закутать вылезшего из воды пловца, чтобы уберечь от простуды.

Наконец все вышли к мосткам.

— Я… я, пожалуй, останусь здесь, — сказал вдруг Селестен. — Лучше мне не маячить на озере, тогда и люди… Таву в первую голову… меньше будут совать нос в наши дела.

— Но, в конце концов, вы ведь только хотите вернуть то, что вам принадлежит! — возразил Мишель, внимательно следя за лицом браконьера.

— Так-то оно так… но все-таки… мало ли что… — вздохнул тот. — Я уж лучше тут посижу, под каштаном.

— Ладно, — кивнул Мишель. — Тогда до скорого!

Друзья сели в лодку и оттолкнулись от мостков. Даниель и Артур молча работали веслами, пока лодка не оказалась над затопленным поселком.

Долото, молоток и кирку было решено привязать к прочной веревке и спустить, когда Мишель доберется до дна. Чтобы точно определить место, договорились, что он возьмет с собой пробку: она всплывет по вертикали в нужной точке.

Поверхность озера была такой ровной и неподвижной, что казалось, будто впадина заполнена ртутью; вдалеке вода и цветом напоминала металл, но за бортом лодки была, как и вчера, голубой и прозрачной. Лишь путь лодки отмечала легкая рябь да круги расходились от каждого взмаха весел.

Из-за цепи гор показалось солнце, а в воздухе вдруг почему-то посвежело. Но очень скоро стало теплее.

Ощутив внезапный перепад температуры, Мишель вдруг вспомнил о законах термодинамики. А ведь они будут иметь для пловцов немаловажное значение! Чем выше плотность воды, тем она холоднее — то есть на дне температура будет градуса на четыре ниже, чем у поверхности.

Гребцы опустили весла, лодка замерла. Насколько понимал Мишель, они оказались как раз над поселком. Мальчик взвалил на спину акваланг, подогнал ремни. Потом застегнул пояс со свинцовыми грузилами.

— Ну-ка попробуем! — усмехнулся он.

И, перешагнув через борт, соскользнул в озеро. На несколько минут он скрылся под водой, потом, вынырнув, сказал: — Тяжеловато… Сниму одну пластину.

Друзья помогли ему отцепить грузило. Нетрудно понять, зачем потребовалась эта операция: ведь баллоны со сжатым воздухом, хоть они и тяжелые, — те же поплавки. Чтобы не прилагать чрезмерных усилий при погружении, водолаз должен увеличить свой вес… но ровно настолько, чтобы уравновесить выталкивающую силу, не больше. Если он будет слишком легким, то не сможет нырнуть, но при чрезмерном весе ему трудно будет всплыть на поверхность.

Мартина взяла в руки снятый с пояса кусочек свинца.

— Для меня придется его снова прицепить, — заметила она. — Я легче тебя.

— Да, наверно, — согласился Мишель и, стряхнув с себя капли, добавил: — Вода не очень холодная. За работой будет совсем тепло!

Мишель снова застегнул пояс, надел маску, несколько раз вдохнул носом, чтобы убедиться, что края плотно прилегают к лицу, и взял загубник. Прежде чем зажать его зубами, он показал друзьям пробку, которую держал в руке.

— Если вес в норме, — сказал он, — я не буду больше выныривать. Выпущу пробку, как только доберусь до развалин. Смотрите не проглядите ее. Да вы и пузыри увидите!

И Мишель, похожий на большую утку, нырнул вниз головой — лишь ноги мелькнули над поверхностью воды.

Вскоре друзья, перегнувшись через борт плоскодонки, увидели первые пузыри. Еще через пару минут всплыла пробка и закачалась на воде метрах в десяти от лодки. Даниель и Артур, сделав несколько осторожных гребков, подплыли к этому месту.

— Спускаем инвентарь! — скомандовал Артур. — Майна! Полегче, полегче… Эй, там, внизу, не стой под стрелой!

Даниель медленно опускал веревку, к которой были привязаны инструменты, а Артур движениями весел старался удержать лодку на одном месте.

Наконец натянутая веревка ослабла: инструменты достигли дна. Потом она дернулась: это Мишель отвязал их. Даниель смотал трос, и потянулись минуты ожидания.

* * *

Едва повернув рычажок, открывавший клапан баллона, Мишель почувствовал, как давит на уши. Он еще не привык дышать ртом. Вода становилась прохладнее, но не настолько, чтобы замерзнуть. Вес был подобран правильно: мальчику не приходилось прилагать никаких усилий, он как будто сам собой погружался все глубже. Стало темнее, солнечный свет почти не достигал дна, но развалины вполне можно было различить.

Взяв за ориентир мост, Мишель нашел на левом берегу ближайший к реке дом — Адриана Маруа? Селестена Пуа? — и разжал пальцы, выпустив пробку. Через несколько минут были спущены инструменты.

Мишель отвязал их и дернул за веревку, давая знать, что все в порядке. Кирку он положил на камни, оставив в руках молоток и долото. Фонарик висел на шнурке, крепко привязанный к запястью.

Мальчика охватило лихорадочное возбуждение. Странное дело: именно теперь, когда ему, казалось бы, следовало думать только о предстоящей непростой работе, он вдруг понял, что не давало ему покоя со вчерашнего вечера, какая мелочь — очень важная мелочь! — могла свести на нет все его усилия…

«Какой же я дурак! — твердил он про себя. — Ну конечно, вот оно что!..»

Действительно, из-за одной этой детали мог рухнуть весь задуманный Мишелем план.

Мальчик намеревался — если и в самом деле Селестен намеренно указал на погреб Маруа как на свой — доказать всей округе, что его дядя был непричастен к исчезновению сокровища.

Ведь вряд ли браконьер стал бы тратить почти все свои сбережения на покупку акваланга, если бы не рассчитывал добыть со дна озера что-то очень ценное, что с лихвой покроет его расходы. Казалось бы, неважно, было то сокровище Адриана Маруа или нет…

«Да, но для меня-то это как раз меняет дело! — сказал себе Мишель. — Ну и ну! Если бы я не подумал как следует, так и надрывался бы зря…»

Знакомство с классической литературой может оказаться полезным при самых неожиданных обстоятельствах. Мишелю вспомнился рассказ Мопассана под названием «Веревочка». Там одного старичка обвинили в том, что он нашел на улице бумажник и присвоил его, — лишь потому, что люди видели, как он, нагнувшись, поднял что-то с земли; на самом же деле это была всего лишь веревочка. Даже когда через несколько дней пропажа нашлась и была возвращена владельцу, никто не поверил оправданиям бедняги: злые языки утверждали, что это сообщник старика принес бумажник.

«И со мной могло произойти что-то в этом роде, — думал Мишель, включая фонарик. — Допустим, я отыщу сокровище Маруа и достану его из воды — даже при свидетелях: все равно люди скажут, что я нашел его на дядиной ферме и подстроил все так, будто оно было на дне озера!»

Мысль была здравая, но проблемы, увы, не решала. Мишель знал теперь, чего не следует делать; однако как поступить, чтобы вся округа убедилась в невиновности дяди Антонима, чтобы ни у кого не осталось сомнений на этот счет?

«Ладно! — решил он. — Что-нибудь придумаем!»

Пока же у мальчика были более насущные заботы. Стреляющая боль в ушах напомнила ему о совете из учебника; чтобы уравновесить давление воздуха на барабанные перепонки, он несколько раз глотнул, и боль отпустила.

Пробираясь среди развалин, Мишель наткнулся на кучу обломков, которые загромождали ведущую в погреб лестницу. Мальчик принялся расчищать проход. Хорошо еще, что в воде все тела, как известно, весят меньше, и таскать камни было не очень тяжело. Но острые края сильно затрудняли работу; Мишель исцарапался и боялся серьезно поранить руки, тем более что кожа на них размякла от воды.

Он работал, потеряв всякое представление о времени, и лишь следил за своим дыханием. «Медленнее, медленнее, не расходовать воздух зря», — говорил он себе.

К счастью для мальчика, несколько больших камней закупорили проход, не дав обломкам осыпаться в погреб. Когда Мишель убрал последний камень, его ожидал приятный сюрприз: погреб был почти пуст, а он уже приготовился было расчищать его…

При свете фонарика — мальчик положил его на ступеньку, пока таскал камни, — он осмотрел подвал, повернулся спиной к лестнице, подплыл к противоположной стене и, пользуясь вместо метра киркой — он еще вчера измерил ее, в ней было метр двадцать, — определил указанное Селестеном место.

Отбить камни киркой не удалось, и Мишель взялся за молоток и долото. Известь поддалась довольно легко, но, увы, радоваться ему пришлось недолго.

Камни были плотно пригнаны, друг к другу; на поверхности стены, правда, швы между ними были достаточно широкими, однако чем глубже, тем сильнее затрудняли работу обломки гранита, которыми была укреплена кладка.

Вскоре Мишель почувствовал усталость. Дышать стало тяжело. Решив, что на первый раз довольно, он положил инструменты на пол, взял фонарик и поплыл под самым сводом, почти на ощупь ища лестницу. Добравшись до нее, мальчик оттолкнулся ногами, чтобы выбраться из погреба, но…

От неожиданности Мишель едва не выронил фонарик. Какая-то сила держала его, не пускала наверх! На минуту или две он запаниковал: принялся вырываться, колотя руками и ногами так отчаянно, что вода стала мутной от ила, тонким слоем покрывавшего камни.

«Спокойно, Мишель, спокойно, — сказал он себе наконец. — Дышать ты можешь, значит, тебе ничего не грозит…»

Одна рука у него была занята фонариком; бросить его он не мог. Теперь Мишель заставлял себя действовать осторожно, двигаться не спеша, без паники. Он сдвинул к запястью шнурок, на котором висел фонарик. Теперь луч света не падал прямо на лестницу, но это было уже неважно. Мишель ощупал каменную кладку свода, и рука его наткнулась на выступ. Ему даже стало стыдно за свой страх. Всему виной было разыгравшееся воображение плюс усталость. Баллоны просто-напросто наткнулись на выступ, потому он и не мог сдвинуться с места! Мишель опустился пониже и поплыл вперед.

На этот раз, сжимая фонарик в руке, он взобрался по лестнице на четвереньках, держась подальше от свода. Каким облегчением было снова свободно двигаться!

«Удивительное все-таки ощущение, когда плаваешь под водой, как рыба, — подумалось ему. — Если бы не надо было экономить воздух, я еще обследовал бы дно…»

Он все же позволил себе проплыть метров двадцать по руслу Гамба — и с удивлением обнаружил, что вода там холоднее, а течение горной речки осталось очень быстрым.

Мишель вернулся к разрушенному мосту; ему казалось, будто он парит над землей, как это бывает во сне. Выплывая на поверхность, он снова сделал несколько глотательных движений — и даже не почувствовал перепада давления. Плоскодонка качалась на воде метрах в двадцати от него.

Завидев Мишеля, Даниель и Артур тотчас направили суденышко к нему. Мальчик не спеша поплыл навстречу; он повернул рычажок, перекрыв подачу воздуха, вынул изо рта загубник, с удовольствием вдохнул утреннюю прохладу и снял маску.

Забравшись в лодку, Мишель освободился от ремней и снял акваланг. Он поежился: дул легкий ветерок. Артур поспешно накинул на друга полотенце и принялся растирать ему спину.

— Ну как? — спросил он.

— Отлично!

— Удалось что-нибудь сделать?

— Кладка скреплена известью, я начал расчищать швы, но вынуть камни будет нелегко… А долго я там пробыл?

— Двадцать одну минуту, — ответил Даниель.

— Всего?! Я был уверен, что прошел час, а то и больше! — удивился Мишель, стуча зубами от холода.

Мартина взялась за акваланг.

— Теперь я, — сказала она.

— Осторожней… Когда будешь спускаться в погреб и выбираться оттуда, держись ближе к дну. Под сводом можно зацепиться баллонами за камень, кладка неровная. Долото и молоток лежат под самым тайником.

— А вход в погреб хорошо виден?

— Да… Но завтра я сделаю маленький буек из пробок и привяжу его веревкой к камню на дне. Его легко будет заметить в нескольких метрах от дна; так мы сможем сразу определить место, и времени уйдет меньше.

— Воздух в первом баллоне еще не кончился?

— Нет еще… А ты знаешь, что надо сделать, чтобы подключить второй, а потом третий?

— А как же!

Мартина сняла спортивный костюм, и Даниель помог ей надеть акваланг. Она пристегнула к поясу недостающую свинцовую пластину, натянула маску…

Мишель тем временем до красноты растерся полотенцем и закутался в одеяло.

— Бр-р, — вздрогнул он. — Внизу и то было лучше… Да! Артур, ты мог бы что-нибудь придумать, чтобы закрепить фонарик на ремне?.. На левом плече, к примеру? Знаешь, мне пришлось положить его на дно. Если что-нибудь случится и он погаснет, его нипочем не найти…

— Подумаем, — кивнул Артур. — Ты не находишь, что лучше будет на голове, на ремешке маски?

— Может быть… если только маска не сползет от его тяжести.

— Видал наследничка? — Артур едва заметным кивком головы указал на берег: неподвижная фигура Селестена Пуа была хорошо видна под ветвями каштана.

— Сдается мне, не ему одному интересно, что мы тут делаем, — проговорил Даниель. — Смотрите, вон там маячит фуражка — то ли Таву, то ли рыбинспектор…

Но как ни всматривались Артур с Мишелем в указанном направлении, они ничего не разглядели.

— Понял, что его обнаружили… Но я точно видел между деревьями фуражку.

— Если это рыбинспектор, вряд ли он решится второй раз потребовать показать нашу острогу. А если Таву, то его, наверно, интересует Селестен, а не мы.

Мальчики еще долго смотрели на восточный берег озера, но фуражка так больше и не появилась.

— Знаете, о чем я подумал? — спросил Мишель.

— Откуда же? — отозвался Артур. — Но сейчас, кажется, узнаем.

— Так вот, если мы действительно найдем клад и, если это окажется сокровище Маруа, я не должен доставать его из воды сам.

— Что-что? Ты хочешь оставить его на дне?

— Вот именно… Сейчас объясню, почему.

И Мишель рассказал, что пришло ему в голову, когда он нырнул.

— Ты прав, — задумчиво пробормотал Даниель, — так мы ничего не докажем. Но что же тогда делать?

— Сам пока не знаю…

— Может, все-таки добиться, чтобы «Электрисите де Франс» спустила воду? — с надеждой спросил Даниель.

— Они же отказали Пуа, наверняка откажут и нам.

Некоторое время трое друзей обсуждали новую проблему; они так ни к чему и не пришли, когда вынырнула Мартина — девочка пробыла под водой четверть часа.

От легкого ветерка, покрывшего рябью гладь озера, ее тоже бросило в дрожь.

— Я ненамного продвинулась, — вздохнула она. — Боюсь, что мне такое не по силам. У меня просто руки отваливаются — этот молоток жутко тяжелый!

— Быстрей закутывайся в одеяло, и возвращаемся! Хватит на сегодня, хорошенького понемножку. Если патрон останется недоволен, это его проблемы.

— Ох, как есть хочется! Поплыли скорее, будем завтракать, — вздохнула Мартина. — Бр-р… Ты прав, Мишель, пусть Селестен говорит что хочет!

Артур и Даниель энергично заработали веслами; лодка развернулась и заскользила к мосткам.

Селестена под каштаном не было…

Однако далеко он не ушел.

Друзья нашли его в комнате; присев у камина, браконьер разводил огонь.

.— Я там увидал Таву, — объяснил он друзьям. — Береженого Бог бережет, лучше мне с ним не встречаться… Ну, как там внизу?

— Ничего… но дайте нам сначала переодеться, ладно? У меня зуб на зуб не попадает!

Селестен, явно разочарованный, открыл было рот, собираясь что-то добавить, но рассудил, что лучше и правда пока отложить расспросы, а то еще, чего доброго, «его водолазы» схватят насморк или бронхит и работа будет отложена на неопределенный срок…

Он снова принялся ворошить угли в очаге, а Даниель с Артуром тем временем с рекордной быстротой накрыли на стол.

Мишель спустился первым. Он почти залпом выпил чашку обжигающего кофе, приготовленного Даниелем.

— Уф! Здорово!

Только после этого мальчик объяснил браконьеру, какая предстоит работа.

— Но Мартина не будет больше нырять, — добавил он. — Такой труд девочке не под силу. Она будет только расходовать воздух, а толку от нее немного — она сама это признала.

В восемь часов спустилась и Мартина. Селестен Пуа, по-прежнему охваченный лихорадочным нетерпением, выглядел немного разочарованным. Похоже, он, вопреки очевидности, надеялся, что каким-то чудом получит свое сокровище уже сегодня.

— И что же, надолго это еще? — спросил он, выслушав Мишеля.

— Пока трудно сказать, — пожал плечами мальчик.

— Когда вынете первый камень, остальные сами отвалятся! — заверил его браконьер.

Лицо у него было по-детски обиженное. Но Селестену ничего не оставалось, как положиться на Мишеля — сам он ничего сделать не мог. А Мишель, перебирая в уме свои сомнения по поводу истинной цели Селестена, испытывал вполне понятную неловкость. Мальчику не хотелось никого обвинять, не получив реальных доказательств.

За завтраком молодые люди чувствовали себя немного скованно: присутствие браконьера мешало им болтать с привычной непринужденностью.

«Честное слово, он решил не сводить с нас глаз, пока дело не будет сделано, — сказал себе Мишель. — Совершенно ни к чему нам это!»

Однако Селестен вовсе не собирался навязывать друзьям свое общество. Поев, он отправился в сарай… но акваланг опять прихватил с собой. Возразить было нечего: его собственность, что тут скажешь?

Как только браконьер вышел, Мишель напомнил Даниелю и Артуру, что они обещали осторожно расспросить жителей деревни.

— Тайное расследование, как же! — кивнул Артур. — А твой план у тебя?.. Ну, тот конверт, на котором ты нацарапал расположение домов?

— Он у меня в кармане шорт, там, наверху.

— Да ладно, сиди. Не так уж он нам и нужен. Главное — узнать, кому принадлежал ближайший к реке дом на левом берегу, так?

— Вот именно! Постарайся выяснить точно.

— Кому ты это говоришь! Артур — знаток подобных процедур! Гарантия сыска без всякого риска!

— Запиши это, старина! Используешь как рекламу, если надумаешь открыть частное сыскное агентство.

Даниель и Артур стали собираться в деревню. Мишеля еще немного знобило после долгого купания, и он решил проводить их до перевала, чтобы согреться.

Теперь, когда уже совсем скоро, через каких-нибудь два-три часа, ему предстояло узнать всю правду о затее Селестена, мальчику хотелось спокойно обдумать, как вести себя дальше, если выяснится, что браконьер им солгал.

* * *

Затрещали моторы; Даниель и Артур скрылись за перевалом. Мишель повернулся и медленно зашагал назад по тропе.

Он был где-то на полпути к плотине, как вдруг ему показалось, что в зарослях хрустнула ветка.

«Я ведь, кажется, совсем рядом с шалашом этого лохматого Вержю, — подумал он, вмиг насторожившись. — Надо же, я о нем и забыл!»

Мальчик осторожно пошел дальше, поминутно оглядываясь вокруг.

— Ну давайте, ребятки, то-то посмеемся, — бормотал он себе под нос. — Только покажитесь…

Он старался ступать как можно тише, но больше не слышал никаких подозрительных шорохов.

«Почудилось…»

Но вдруг Мишель остановился и подобрался, готовый отразить нападение…

12

Ветки захрустели ближе, громче, как будто кто-то продирался напролом через кусты. Этот звук не мог сулить ничего хорошего.

Мишель прислонился к дереву и замер в ожидании.

Но вот кусты зашевелились у самой тропинки, и мальчик вздохнул с облегчением. Из зарослей выскочил Трик, большой черный пес из гостиницы Вержю. Видимо, памятуя о том, как он побывал на ферме со своей юной хозяйкой, Трик не проявил к мальчику никакой враждебности. Впрочем, и дружелюбия тоже. Мишель не был для него чужаком, которого следовало облаять, но не был и «своим», чтобы выказывать ему знаки расположения.

— Трик! — раздался резкий окрик.

При звуке этого голоса Мишель повел себя на первый взгляд странно: он быстро зашел за дерево и скрылся в зарослях, не сводя глаз с тропы.

Собака, с любопытством проследив за его маневром, побежала дальше, но тотчас вернулась: на тропу вышел невысокий человек в охотничьем костюме.

Это был Марсьяль Вержю, старый хозяин гостиницы; по-видимому, он просто прогуливался со своим псом.

Мишель колебался. Старик шел в сторону плотины; другой дороги на ферму не было, и, чтобы вернуться домой, мальчик будет вынужден идти следом, если не по тропе, то через заросли вдоль нее.

«Если я буду прятаться, — решил мальчик, — собака все равно меня учует. И вообще это глупо! Что, я не имею права ходить по тропе?»

Конечно, после того как этот человек в первый вечер принял его в штыки, ему не очень хотелось встречаться с ним вновь, но и избегать встречи причин не было.

«Я мог бы его расспросить…»— подумалось Мишелю.

Но ведь Селестен так настаивал на соблюдении тайны… Нет, пока Даниель и Артур не получат достоверных сведений, обращаться за разъяснениями к хозяину гостиницы не стоит.

Старик шел не торопясь: время от времени его скрывала густая листва там, где тропа делала изгибы. Ни разу не оглянувшись, он все тем же неспешным шагом пересек плотину; только на минутку остановился, чтобы выбить и снова набить погасшую трубку.

— Интересно… Уж не к нам ли он направляется? — пробормотал Мишель.

Но хозяин гостиницы вдруг свернул с тропы и углубился в лес.

«Ну-ка, ну-ка, — сказал себе Мишель. — Ну да, точно! Шалаш где-то там!.. Что за глупости лезут мне в голову?..»

Мальчик остановился в нерешительности. Последовать за Марсьялем Вержю, узнать, что ему понадобилось в этой части леса? Вообще, известно ли ему о существовании шалаша? Однако, подумав, Мишель решил, что следить за стариком не стоит.

«С какой стати? Ладно, его внук — пренеприятный тип. Но это еще не значит, что дед помогает ему в его дурацких затеях. Он все-таки не ребенок!»

И Мишель вернулся на ферму.

Мартину он застал в большой комнате — одетая в спортивный костюм, девочка энергично занималась гимнастикой.

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь согреться, — сказала она Мишелю.

— А я уже!

— Я тут подумала: зря мы ныряли в одних купальниках. Ты не прочел последнюю главу учебника. Они советуют, если вода прохладная, надевать шерстяную одежду. Она, конечно, намокает, но сохраняет, хотя бы частично, тепло тела.

— Да, это, должно быть, верно: ведь профессиональные водолазы ныряют в гидрокостюмах — знаешь, из какого-то мягкого пластика. Он удерживает воздушную прослойку, которая служит изолятором. Завтра я так и сделаю. У меня есть старый свитер с высоким воротником, он отлично подойдет!

— А сегодня не будешь больше нырять?

— Не знаю, посмотрим. Надо еще, чтобы наш Пуа согласился. Не забывай, что он непременно хочет держать все в тайне. А днем вокруг озера наверняка полно людей!

Потом Мишель рассказал девочке, кого он видел по дороге — Марсьяля Вержю, хозяина гостиницы.

— По-моему, он шел к шалашу своего внука.

— Что же ему там понадобилось?

— Ну, кто знает…

— А как ты думаешь, долго еще придется работать, чтобы вскрыть тайник?

— Не знаю. Если удастся вынуть хоть один камень, дальше будет легче, так и Селестен говорит. Но я все ломаю голову, как осуществить мой план, если клад окажется сокровищем Маруа.

— Давай подумаем вместе, пока не вернулись наши сыщики.

— Давай, только не так-то это просто…

И правда, задача была не из легких. Чего только не изобретали Мишель и Мартина — но ни одно предложение не выдерживало критики.

— И все-таки мы должны восстановить доброе имя дяди Антонима в глазах его односельчан! — вздохнул Мишель.

— Если мы действительно найдем сокровище Маруа, а не что-нибудь другое, — мягко напомнила Мартина. — Шкура неубитого медведя… Тебе это ничего не говорит, а, Мишель?

Мишель улыбнулся. Разумеется, его подруга права. И все же он твердо решил довести дело до конца.

* * *

Заслышав вдали треск моторов, Мишель и Мартина выбежали на порог.

— Может, пойдем им навстречу? — предложила девочка.

— Пошли! Быстрее узнаем!

Моторы смолкли: это «сыщики» добрались до тропы над озером. Мартина и Мишель прогулочным, шагом шагали им навстречу. Вскоре показался Артур; Даниель толкал свой мопед в нескольких метрах позади. Артур, улыбаясь, поднял кверху большой палец.

— Они что-то выяснили! — воскликнул Мишель, ускоряя шаг.

— В планах «Электрисите де Франс» никакой Сшибки нет! — с ходу выпалил Артур.

— И кто же вас просветил?

— Угадай… Надежный человек, самый надежный после мэра и секретаря!

— Священник?

— Нет, старина. Нотариус!

— Нотариус? Он что, живет в Морен-ле-Фрон?

— Нет, но сегодня у него как раз приемный день. Сам понимаешь, мы толком не знали, к кому обратиться, расследование-то тайное… Болтались по деревне…

— …у всех на глазах. Не лучший способ соблюдения тайны, кстати сказать, — добавил подошедший Даниель.

— И вдруг — бац! — что же мы видим?

— Что я вижу! — поправил Даниель.

— Что мсье Дерье видит, — послушно согласился Артур и продолжал тоном оратора на трибуне: — На площади в витрине кафе красуется картонная табличка, а на ней черным по белому: «Мэтр Табельон, нотариус, принимает сегодня с десяти до двенадцати».

— Ну, мы входим как ни в чем не бывало, — подхватил Даниель. — Никого еще нет… Я представляюсь: внучатый племянник Антонима Терэ и все такое. Все прошло как по маслу… Не пришлось даже придумывать никакого предлога. Вот, смотри, он набросал план расположения «земель». Именно в погребе дома Маруа ты…

— Ш-ш-ш!

Даниель от возбуждения говорил очень громко, и Мишель вспомнил, что где-то поблизости бродит Марсьяль Вержю. Да и вообще, кто угодно мог их подслушать.

— Что такое? Что ты шипишь? — удивился Даниель.

Мишель объяснил ему, в чем дело.

— О-о! Ясно, ясно, — кивнул мальчик.

— Итак, сомнений больше нет, — заключил Мишель, разглядывая нарисованный нотариусом план. — Селестен хочет, чтобы мы таскали для него каштаны из огня!

— Ну, он и силен в таком случае! — вставил Артур.

— Силен? Почему?

— Попробуй-ка поджарить каштаны под водой, на глубине десять метров! — прыснул Артур.

Мишель шутя погрозил другу кулаком.

— Ладно, курс на ферму! Я голоден как волк! — добавил остряк.

Все четверо молча пошли по тропе. Наконец приключение предстало перед ними в своем истинном свете. До сих пор Мишель, несмотря на свое открытие, не был до конца уверен, но теперь все стало ясно: Селестен Пуа точно знал, где спрятан клад Адриана Маруа (откуда — это еще предстояло выяснить) и хотел заполучить сокровище с помощью наследников того самого человека, на которого пало несправедливое обвинение в краже!

— Ты прав, Артур, — сказал Мишель, — наш приятель Пуа и вправду силен, хоть и кажется простачком…

— По крайней мере сам он наверняка считает себя большим ловкачом и тайком над нами посмеивается!

— Значит, наша задача — поменяться с ним ролями!

— Считай, что это уже произошло, раз мы знаем, что он затеял. Теперь надо подумать, как достать сокровище и одновременно доказать всем невиновность дяди Антонима.

— Мы с Мишелем ломали над этим голову, пока вас не было, — вставила Мартина. — Вертели, прикидывали и так и этак, но ничего не придумали. Трудная задачка!

— Ничего, рано или поздно кого-нибудь осенит! — отозвался Артур. — Пока нас четверо и мы вместе, для нас нет ничего невозможного!

Он произнес эти слова с такой напыщенностью, что друзья, не выдержав, расхохотались.

В этот день Мишель больше не нырял. Селестен колебался и, казалось, готов был решиться продолжить поиски, даже рискуя возбудить любопытство Вержю или случайных прохожих, но в конце концов скрепя сердце отложил работу до завтра.

На следующее утро Мишелю удалось вынуть два камня; под ними стена была замазана известью, перемешанной с мелкими камушками, при виде которых сердце мальчика радостно забилось.

«Совсем непохоже на кладку стены, — отметил он. — Это явно делал не профессионал… сработано не слишком умело».

Слой извести был толстый, и действовать теперь следовало очень осторожно. Всякий раз, натыкаясь на что-то твердое, Мишель пугался — а вдруг это и есть клад? Не зная точно, где он находится, какой величины и на что вообще похож, мальчик боялся повредить «кубышку» и не хотел рисковать.

«Нет, это, пожалуй, слишком, — подумал он, орудуя молотком и долотом. — Я тут вкалываю ради Луи Вержю… который нас на дух не переносит!»

Но ведь он старался и для Франсины тоже… Девушка с самого начала показалась ему симпатичной.

Вскоре из-под слоя извести показался уголок клеенки: в стену был замурован аккуратный сверток. Мишель отложил молоток, с величайшей осторожностью расчистил это место руками и потянул за уголок. Ему удалось оторвать кусок вощеной бумаги, но клеенка не поддалась.

«Кажется, я у цели», — сказал он себе.

Стоило ли доставать клад сегодня же? Мишель еще два-три раза ударил молотком — так, на всякий случай. У него мелькнула мысль вынуть «кубышку» и оставить ее в погребе.

«А что если сверток слишком легкий? Тогда он всплывет… Нет уж, пусть лучше побудет пока здесь!»

Мальчик положил инструменты на то же место, что и вчера, и поплыл к лестнице.

«Я, наверно, пробыл сегодня под водой не так долго… Совсем глупо получится, если Селестен что-то заподозрит».

Вдруг он почувствовал, что задыхается.

«Баллон кончился!»

Но вместо того чтобы подключить второй, Мишель перекрыл доступ воздуха и энергично заработал ногами, чтобы быстрее всплыть.

На этот раз он вынырнул довольно далеко от плоскодонки: Даниель и Артур не заметили, как ее отнесло течением.

Когда Мишель забирался в лодку, ему показалось, будто на берегу между деревьями что-то блеснуло. Он снял акваланг, закутался в полотенце и принялся растираться.

— Первый баллон кончился, — сообщил он друзьям.

— А клад? — поинтересовался Артур.

— Я его видел… в том самом месте, которое указал Селестен. Но ему пока ни слова!

— Так значит, тебе хватит двух оставшихся баллонов? — вдруг спросил Даниель.

— Наверно… А что?

— А то, что очень жаль. Если бы мы попросили Пуа поехать заправить пустой баллон, то могли бы достать клад при свидетелях и без него!

— Мысль неплохая… Ты хочешь, чтобы Селестена здесь не было, когда мы достанем клад?

— Ну да! К тому же и ему не придется позориться перед нами и перед односельчанами.

— Знаешь, старина, что-то ты слишком о нем заботишься! А он ведь хотел присвоить наследство Маруа, да еще сделать нас соучастниками в этом грязном деле!

— Да, конечно… Но два года в тюрьме — не сахар…

— Может, и так. Только, думаешь, дяде Антониму было слаще те несколько месяцев, когда все односельчане считали его вором?

Лодка приближалась к мосткам. Мишель не слишком удивился, разглядев неподалеку на берегу Луи Вержю… Да, Луи Вержю собственной персоной — и даже не подумал спрятать бинокль, в который наблюдал за плоскодонкой.

— Увы! На сей раз столь дорогая сердцу мсье Пуа тайна приказала долго жить!

— Он не мог не заметить на берегу зрителя…

— И это вряд ли подняло ему настроение.

— Как бы то ни было, о кладе ни словечка! Впрочем, говорить-то буду, конечно, я!

Лодка причалила. Но Селестен не кинулся к «своим водолазам», а сидел в тени каштана, пока Артур и Даниель выгружали громоздкое снаряжение. Браконьер то и дело косился в ту сторону, где стоял Луи Вержю.

— И надо же этому сопляку совать свой нос! — проворчал он. — Но ведь теперь уже скоро, верно?

— Еще день-два… Вот только в первом баллоне воздух кончился.

— Воздух кончился?..

Селестен Пуа ошалело раскрыл рот, как будто ему самому не хватало воздуха. Но в следующую минуту лицо его просветлело.

— Ну, если дела осталось на пару дней, так двух баллонов вам хватит?

— Вообще-то должно хватить, мсье Селестен, — ответил Мишель. — Но если мы вдруг наткнемся на какое-нибудь препятствие, боюсь, что воздуха будет в обрез. Лучше бы заправить пустой…

— Пошли, — решительно сказал Селестен. — В доме поговорим.

Мишель сбегал наверх переодеться и принялся за завтрак. Селестен тем временем унес акваланг в сарай.

— Я тут помозговал, — заявил он, вернувшись и усевшись на табурет. — Идет, я поеду заправлю пустой баллон, да только вот незадача — сегодня-то уже поздно… Ни поезда, ни автобуса до завтра… так что поеду с утречка, как в тот раз с вашим приятелем.

— Вот и хорошо.

— Да, но… А вы с двумя-то баллонами сможете нырять?

— Конечно.

— Вы ж понимаете, чтобы не терять времени! Все устраивается как нельзя лучше, решил про

себя Мишель. В отсутствие Селестена достаточно будет позвать Вержю и, может быть, мэра или нотариуса, чтобы представить неопровержимое доказательство невиновности дяди Антонима… Если только удастся решить проблему, над которой он ломал голову со вчерашнего дня. Но до завтра они что-нибудь придумают…

День прошел спокойно. Селестен помогал друзьям в работах по дому. Руки у него были на удивление ловкие, и за что бы он ни взялся, все делал тщательно и сноровисто.

* * *

Наутро Мишель проснулся позже, чем вчера и позавчера. Селестен уехал, и мальчику ни к чему было приступать к работе с зарей.

Мальчик оделся и пошел в сарай за аквалангом. Но там его ждал сюрприз. И какой!..

Сарай был заперт на ключ. На двери белел листок бумаги с нацарапанными на нем словами:

«Севодне ни работайти. Вдрук случица нищастье, нистоит».

Мишель оторопело уставился на записку, поразившую его, разумеется, не только полным пренебрежением к элементарным правилам орфографии.

«Это уже переходит все границы! — подумал мальчик. — Он у нас, можно сказать, в гостях… а ведет себя как хозяин!»

Ключ Селестен, ясное дело, унес с собой.

— Ну нет, так дело не пойдет, — проворчал Мишель себе под нос. — А мы-то уже обрадовались… Ну и пройдоха же этот Селестен! Даже догадайся он, что я затеял, он не выдумал бы ничего лучше».

«Вдрук случица нищастье» — это был просто предлог, причем довольно неуклюжий. Ведь когда Мишель нырял, Селестен оставался на берегу, и даже если бы что-то в самом деле случилось, чем бы он мог помочь?

«Нет, он просто не доверяет нам, опасается…»

Мишель вернулся в дом. Он сразу же направился к шкафу, в котором еще в первый день обнаружил связку всевозможных старых ключей, больших и маленьких.

«Какой-нибудь наверняка подойдет», — решил он.

Но потом, подумав, сказал себе, что лучше позвать Артура — он ведь мастер на все руки.

Артур только что встал и умылся. Мишель быстро рассказал ему, что произошло.

— Ай да Селестен! Ну и плут! Но ничего, на плута — полтора плута! Ты только не переживай… Иди попробуй эти ключи, а если ни один не подойдет к сараю, я тебе сам сварганю ключик… полчаса — и готово!

Мишель ушел со связкой ключей. Он безуспешно пытался повернуть их в замке один за другим — подходящего так и не нашлось. Тогда он вернулся в дом за Артуром.

— Ладно, старина, не паникуй… Ну-ка, поищем напильник.

Мальчики вдвоем перерыли все ящики, обшарили шкафы, но тщетно. Напильника среди инструментов не оказалось.

Мишель, обескураженный безуспешными поисками, собрался было положить связку ключей на место, как вдруг Артур хлопнул себя по лбу.

— Ну я и дурак! Зачем же напильник, когда есть старое точило! Конечно, будет потруднее и не так удобно, зато быстрее…

Друзья вернулись к сараю, и Артур выбрал ключ, который на его взгляд больше всех подходил к замку. Затем они прошли за угол, где под дырявым навесом стоял старый, истертый точильный круг.

— Деревяшку! Найди мне какую-нибудь деревяшку, чтобы прижать ключ, а то я заодно отшлифую себе пальцы, — распорядился Артур.

Мишель без труда отыскал кусок дерева. Затем он принялся вращать ручку точила, а Артур держал ключ, водя бородкой по камню.

Обточив бородку, Артур попробовал повернуть в замке ключ, превращенный в отмычку. Еще дважды его пришлось подправить; на третьей попытке замок щелкнул, и мальчики вздохнули с облегчением. Дверь открылась.

В сарае было совсем темно, только из дверного проема лег на пол прямоугольник света. На стеклах двух окошек, расположенных над дверью— высоко, под самой крышей, — лежал толстый слой пыли.

— Итак, где же наш мсье Пуа прячет акваланг?.. — протянул Артур.

Пожалуй, спрятать громоздкие баллоны здесь было негде. Обойдя сарай, мальчики принялись ворошить сваленное в углу сено. Ничего!..

— Не понимаю… Не мог же Селестен унести с собой весь акваланг только для того, чтобы заправить один баллон… — размышлял вслух Мишель.

— Кто его знает… А вдруг он не захотел или не смог его отсоединить?

— Да нет, старина… Ты вспомни, вы же вдвоем едва дотащили сюда всю эту махину!

— Верно… Тогда где же он?

— Надо искать… Должно быть, у Селестена есть хороший тайник!

Друзья обшаривали сарай еще добрых четверть часа и в конце концов вынуждены были признать, что браконьер их здорово провел. Хоть это и казалось маловероятным, другого объяснения не было: из осторожности или по какой-то другой причине он увез акваланг с собой!

— И что теперь прикажешь делать? — сокрушенно вздохнул Мишель. — Хорошо еще, я не успел никого позвать. Представляешь себе картину, если бы явились мэр, нотариус и «тутти кванти» (Все прочие (итал.))?

— Как это ты назвал наших друзей Вержю? — усмехнулся Артур.

— Тутти кванти. Это по-итальянски…

— Благодарю! И что же ты теперь…

Вдруг Артур осекся, глядя куда-то вверх. Он подпрыгнул, подтянулся, взобрался на поперечную балку и принялся внимательно рассматривать одно из окон — то, что было ближе к двери.

— Э-э! Смотри, как здесь кто-то наследил! Отпечатки пальцев, четкие, да как много!

Мишель подошел ближе и задрал голову, еще не вполне понимая, о чем идет речь.

— Отпечатки? Ну и что?

— Как что? Крючок на этой древней раме насквозь проржавел, а отпечатки совсем свеженькие! Значит… постой-ка…

Артур спрыгнул с балки и присел на корточки под самым окошком, указывая пальцем на два следа, глубоко отпечатавшихся на земляном полу сарая.

— Вот! — торжествующе заключил он. — Напрашивается вывод, что наш акваланг вполне мог смыться… через окно!

— Смыться? Акваланг? Сам?

Хоть Мишель и привык к шуточкам Артура, порой они его озадачивали.

— Ты хочешь сказать, что кто-то влез в окно и унес его… после ухода Селестена, но до моего появления?

— Во всяком случае, похоже на то, — кивнул Артур.

Мишель с сомнением покачал головой. Поначалу он подумал, что не в меру осторожный Селестен решил спрятать акваланг не в сарае, а где-нибудь еще, чтобы уж наверняка оградить себя от неприятных сюрпризов, и теперь мальчику было трудно предположить что-нибудь другое. Однако Артур был убежден: акваланг украли.

Но ведь в таком случае у таинственного вора было очень мало времени, и удивительно, как это он явился в тот самый момент, когда в сарае никого не было… Не говоря уже о том, что в таком случае вору должно было быть известно об отсутствии Селестена.

— Послушай, Артур, давай рассуждать здраво, — сказал Мишель. — Вчера, когда Селестен говорил, что поедет заправлять баллон, нас ведь никто не мог подслушать?

— Пожалуй, нет.

— Так. Стало быть, никто не знал, что Селестен уйдет рано утром, а значит, и вор не мог этого знать!

— Вор… не мог… — задумчиво повторил Артур.

Друзья помолчали, глядя на четкие следы на полу — да, их вполне мог оставить человек, спрыгнувший с окна.

— О! Постой-ка… знаю! — воскликнул вдруг Мишель.

— Да стою, стою… Ну?

— Селестен уехал на одном из наших мопедов, как в прошлый раз, да?

— Само собой… А то как же он успел бы на семичасовой поезд?

— Значит, он ехал по тропе мимо гостиницы «Белый заяц».

— Ну, если только он не устроил кросс по пересеченной местности напрямик через горы, то где же ему было еще ехать? Тоже мне, открытие!

— Ох, Артур, перестань! Слушай… Если предположить, что кто-нибудь в гостинице рано встает…

— Предположил! И, кажется, понимаю, куда ты клонишь!

— Если Луи Вержю видел, как Селестен уехал спозаранку…

— …или если ему кто-нибудь об этом сказал, что дела не меняет!

— Согласен. Так кто мешал ему явиться сюда? А если ты помнишь, вчера он наблюдал за нами в бинокль.

— Точно! Он не мог не увидеть акваланг, когда мы забирались в лодку. Ты смотришь в самый корень!

— Итак, Луи Вержю является сюда. Ферму он отлично знает, само собой, и сарай тоже. Дверь заперта, но наш Луи — упрямец, он лезет в окно…

— И, чтобы помешать тебе искать клад, смывается с аквалангом!

Мишель улыбался, довольный своими дедуктивными способностями, однако Артур вдруг помрачнел.

— Так-то оно так… — протянул он. — Но зачем этому Луи мешать тебе искать клад на дне озера, если он уверен, что сокровище его родственника давно уже в руках семьи Терэ?

Это соображение смутило и Мишеля — но ненадолго.

— Может, он это сделал из любопытства… или просто назло!

— Предположения, предположения… Но ты подумай — если не считать этих двух следов на полу и пальчиков на стекле, мы ничегошеньки не знаем! Можно, конечно, пойти на гостиницу войной… держать осаду, взять обитателей измором… Боюсь, другого способа доказать, что Луи — вор, у нас просто нет.

— Да, Артур, ты прав. Нельзя обвинять человека без доказательств, а то мы сами уподобимся этим Вержю. Но ты представь, что запоет Селестен, когда узнает, что его ненаглядный акваланг… смылся!

— Знаешь, старина, если бы это не нарушило наших планов, я сказал бы, что все к лучшему! Ведь если бы он вчера доверил акваланг нам, ничего бы не случилось.

— Ладно, всему свое время. Раз мне не надо сегодня нырять, я имею полное право позавтракать, и как следует!

Друзья вышли из сарая, тщательно заперев за собой дверь.

— Пусть наш дрожайший мсье Пуа убедится, что мы тут ни при чем, — сказал Артур. — Сам увидит, что его штуковина исчезла!

Утро было такое тихое, что спешить никуда не хотелось. Вместо того чтобы сразу вернуться в дом, Мишель с Артуром направились к мосткам. Но не прошли они и десяти шагов, как вдруг остановились, пораженные. Заслонив рукой глаза от солнца, Мишель всмотрелся.

— Там лодка! — воскликнул он. — Как раз над поселком!

— Кто-то ловит рыбу… Я вижу удочку!

— Слушай, Артур! А что если Селестен нас дурачит?

— Как это?

Мишель медлил с ответом. Солнце светило ему прямо в лицо, блики на воде слепили, мешая разглядеть лодку.

— Вот бы мне сейчас бинокль Луи Вержю,—

вздохнул мальчик.

— И что бы тебе это дало?

— Что бы дало?.. Я бы увидел, кто там в лодке— Селестен или нет. — Ох! А вдруг… вдруг Селестен решил нырнуть сам, для того и унес акваланг? Сделал вид, будто уезжает в город, и…

Предположение казалось до того неправдоподобным, что Мишель умолк, не договорив. Артур покачал головой.

— Не может быть. Селестен сам сказал нам, что плавает как… ну кто там классно плавает, топор?

— Да, но… он же солгал нам, указав на погреб Маруа? Вполне мог солгать и в этом!

— Нет, не может этого быть, — повторил Артур. — Подумай, с какой стати ему было впутывать в это дело нас, приезжих, умей он плавать?

Эти слова убедили Мишеля.

— Ты прав, — кивнул он. — Это не может быть. Селестен. Он не стал бы никого просить о помощи, если бы… Но если это не он, тогда скорее всего Луи Вержю. Да-да, кроме него некому!

Бежим, Артур! Свистать всех наверх! Разбудим Даниеля и Мартину, быстро! Возьмем эту лодку на абордаж. Надо узнать, что он затевает!

Мальчики наперегонки припустили к ферме и вихрем ворвались в дом.

— Ох, как вы меня напугали! — воскликнула Мартина — она только что встала. — Горит что-нибудь?

— Ну да… каштаны подгорели! — ответил Артур.

Мартина недоумевающе уставилась на него. Она уже забыла шуточку Артура насчет того, что Селестен хотел заставить Мишеля таскать для него каштаны из огня… да еще под водой.

— Даниеля будем будить? — спросил Мишель. — Да нет, не стоит, это слишком долгое дело. Нельзя терять времени! Живо, к лодке!.. Да… где моя маска?

Мартина на всякий случай быстро надела купальник. Трое друзей, запыхавшись, добежали до мостков, отвязали плоскодонку и на рекордной скорости устремились к видневшейся вдали лодке.

Поначалу никто не произнес ни слова — все были слишком возбуждены. Впрочем, Мишелю и Артуру было вообще не до разговоров: тяжелые весла плохо подходили для такой гонки.

— По-моему, этот рыболов нас пока не заметил, — сказала Мартина, которая сидела на корме и видела перед собой все озеро.

— То-то будет смеху, если это и правда просто-напросто рыболов, — отозвался Артур.

— Ну и пусть, все равно лучше убедиться собственными глазами, — решительно заявил Мишель.

Минуту спустя Мартина удивленно вскрикнула:

— Ой! Там кто-то ныряет!.. Вот, вынырнул… держится за лодку… Да это… это же Франсина сидит с удочкой!..

Мальчики на секунду перестали грести и обернулись — как раз в тот момент, когда голова пловца снова скрылась под водой.

— Теперь ясно — это Луи Вержю! — воскликнул Мишель, налегая на весла.

— Франсина заметила нас! — предупредила Мартина.

До лодки Вержю оставалось не больше десяти метров. Мальчики опустили весла. Мишель повернулся и встал на колени на скамью.

— Э-эй, Франсина! — крикнул он.

Девушка обернулась. В руке она действительно держала удочку; вид у нее был несчастный и растерянный.

— Мне страшно! — жалобно сказала она. — Я говорила Луи, не надо больше нырять… Он устал, запыхался… Я говорила… но он хотел еще раз там пошарить, пока вы не явились.

— Пошарить? Где? На дне?

— Да…

Франсину трясло как в лихорадке, щеки ее горели.

— Акваланг у него?

Девушка изумленно вытаращила глаза.

— Акваланг? — переспросила она.

Мишель не колебался больше ни секунды. Даже не ответив ей, он стянул через голову свитер, вывернул карманы шорт, нашел маску и быстро надел ее.

— Что ты хочешь делать, Мишель? — с тревогой спросила Мартина.

— Ты что, не видела, когда этот дурень нырнул? Уже давно должен был вынырнуть!

— Боже мой! Неужели… — ахнула Франсина, привстав со скамьи.

Тратить время на объяснения Мишель не мог. Он соскользнул в воду, но, руководствуясь своим опытом, нырнул не сразу. Сначала он несколько раз медленно и глубоко вдохнул и, только хорошенько очистив легкие, рыбкой ушел ко дну.

В первый момент мальчик едва не наглотался воды: он уже привык дышать ртом, однако вовремя опомнился и сумел вытолкнуть из горла воду, которую было вдохнул.

Фонарика у него не было, да он был и не нужен: в этот ранний час косые лучи солнца пронизывали воду до самого дна. Почти тотчас Мишель различил на темном фоне более светлое длинное пятно, а вскоре и копну черных волос… Луи Вержю не шевелился. Мишель заработал ногами, опускаясь все ниже, и заставил себя сглотнуть: в ушах неприятно закололо. На этой глубине давление должно было превышать атмосферное почти вдвое.

Утопленник, вспомнилось Мишелю, даже если он без сознания, представляет большую опасность: если его схватить, он, инстинктивно отбиваясь, может утянуть на дно своего спасателя. Мальчику уже казалось, что его легкие вот-вот лопнут; сердце бешено колотилось…

«Плохо дело, — подумал он. — Дыхания хватит еще секунд на тридцать, не больше».

Мишель осторожно просунул правую руку под мышку Луи Вержю и, обхватив его, крепко прижал к животу: в таком положении утопленник практически не мог помешать спасателю. Потом он уперся двумя ногами в дно, согнул колени и оттолкнулся так сильно, как только мог.

В висках стучало, голову сдавило как тисками. Мишелю казалось, что он не вынырнет никогда. Он инстинктивно вдохнул носом — нос был под маской. Маска давила на лицо, словно прилипла; легкие вдруг обожгло огнем.

«Не могу больше… не могу…»— повторял про себя Мишель, чувствуя, что силы покидают его, однако все крепче прижимал к себе Луи Вержю.

Посветлело, вода стала почти прозрачной и голубой.

Мишель увидел тени от двух лодок, потом, прямо над собой — два черных киля. Последний отчаянный толчок… Мишель даже не слышал криков, встретивших появление над поверхностью его головы, а за ней — головы Луи.

Нервное напряжение от пережитого было слишком велико, и в первый момент Мишель даже не мог вдохнуть. Он лег на спину. Ни одной мысли не осталось у него в мозгу; мальчика охватила чудовищная слабость, все тело била дрожь. Глаза у Мишеля были открыты, но он видел перед собой только багровый туман, сквозь который маячило солнце — голубовато-зеленый диск.

Он почувствовал, как чьи-то руки поднимают его, освобождают от ноши, которую он так и не выпустил… Царапнул по коже шершавый борт, потом Мишель ощутил под собой доски — и потерял сознание.

* * *

Что-то внезапно обожгло Мишелю горло; он захлебнулся, закашлялся, пытаясь оттолкнуть от себя руку, прижимавшую какой-то твердый и прохладный предмет к его губам.

— Ну, ну… сейчас полегчает! — проворчал хриплый голос.

Мишель открыл было глаза, но отяжелевшие веки тут же снова опустились. Он успел увидеть руку — это была большая, с желтоватыми от табака пальцами ладонь Марсьяля Вержю; она держала стакан, в котором плескалась прозрачная жидкость, распространявшая сильный запах спирта.

Мишель приподнялся и замотал головой, уклоняясь от новой порции виноградной водки, которую старик пытался влить ему в рот. Он увидел Луи Вержю — тот лежал ничком на одеяле, а Мартина, стоя на коленях, делала ему искусственное дыхание.

Мишель почувствовал одновременно облегчение и тревогу. Облегчение оттого, что он все-таки вытащил Луи из воды… «Значит, я его не выпустил!» Но мальчик был все еще без сознания… А вдруг уже поздно?

Он попытался сесть, но слабость во всем теле заставила его снова откинуться на спину.

Теперь он увидел, что лежит на двух сдвинутых столах посреди большой комнаты — видимо, это был ресторан гостиницы. Луи распростерся прямо на полу.

— Он дышит! — вдруг воскликнула Мартина. — Спасен!..

От этих слов Мишеля волной захлестнула радость. В ушах у него вдруг зашумело, стало очень жарко, голова закружилась — папаша Марсьяль успел-таки влить в него полстакана водки.

— Н-надеюсь… вы… н-не… не давали спиртного… Л-лу… Луи?.. — с трудом, задыхаясь, выговорил Мишель. — Это… это опасно!

— Нет, Мишель, успокойся, — обернулась к нему Мартина. — Я убедила мсье Вержю не делать этого. Вот только тебя он уже напоил, я не успела его остановить!

— Н-не… неважно…

Луи Вержю вздрогнул и открыл глаза. Должно быть, привычный вид гостиницы чем-то поразил его, потому что он тотчас снова зажмурился.

Франсина в углу плакала в три ручья. — Луи! Луи, ты меня слышишь? — повторял Марсьяль срывающимся от волнения голосом.

Мишелю удалось наконец сесть; с помощью Артура он слез со стола и встал на ноги. Артур все это время не переставал растирать ему руки, плечи, спину.

— Спасибо, старина, все уже в порядке! — успокоил его Мишель, чувствуя, что нервная дрожь и одышка совсем прошли.

Луи Вержю окончательно пришел в себя. Он полусидел, прислонясь к колену Мартины, и дышал уже почти ровно. Лицо у него было бледное, даже с каким-то синеватым оттенком. На лбу под черными космами Мишель заметил огромную шишку. «Наверное, он ударился обо что-то на дне, — подумал мальчик. — Оттого и потерял сознание…»

— Давай-ка, Луи, сынок, глотни, сразу будешь как огурчик! — радостно засуетился Марсьяль Вержю.

— Прошу вас, ни в коем случае! — остановил его Мишель. — Спиртное очень опасно, если человек тонул.

Старик покосился на него удивленно и неодобрительно, однако, вспомнив, что этот молодой человек спас жизнь его внуку, проглотил вертевшийся на языке резкий ответ. Он лишь со вздохом поставил на стол стакан, который уже протянул было

Луи, и сказал: — Сейчас позвоню врачу. Он мигом примчится.

— Мы не станем его ждать, — покачал головой Мишель. — Не стоит, лучше сразу пойдем к себе.

— Воля ваша. Только я ж вам еще даже спасибо не сказал! Кабы не вы, моего Луи, может, и в живых бы не было!

— Может быть, мсье Вержю, но по его милости я сам чуть не утонул.

— Сами и виноваты, — проворчал хозяин гостиницы. — Крутитесь на озере, ясное дело, нам это на нервы действует! Луи вчера-то глядел за вами в мой бинокль, и если бы сегодня он нашел эту вашу штуковину…

— Так это он взломал окно сарая? — спросил Артур.

— Взломал, взломал… Да там крючок еле держался, он мне сказал.

Мишель понял, что вылазка Луи не была тайной, по крайней мере для его родных. Вержю сгорали от желания узнать, чем занимаются молодые люди на озере. Старик, похоже, надеялся, что Мишель удовлетворит его любопытство, но тот молчал, и тогда Вержю спросил напрямик:

— И какого ж дьявола вам понадобилось там, под водой?

Мишель вздрогнул. Ответить или не надо? Может быть, сейчас самое время восстановить справедливость?.. Он уже открыл было рот, но передумал и сказал только:

— Я вам отвечу на этот вопрос через день-два, мсье Вержю. А пока это секрет.

В комнате повисло напряженное молчание. Но ненадолго: вдруг вдали послышался треск мотора. Мишель переглянулся с друзьями. Все четверо подумали об одном и том же: это возвращается Се-лестен…

Теперь все осложнится еще больше. Если браконьер застанет своих «работничков» в гостинице, он, конечно, решит, что они выдали пресловутую тайну!

И кто знает, как он поведет себя тогда?

14

Мотор смолк перед самой гостиницей. Мартина кинулась к окну. Лицо у девочки было встревоженное: очевидно, она боялась того же, чего и Мишель. Но, осторожно приподняв край занавески, она с облегчением рассмеялась.

— Да это же Даниель! — сообщила она. — Бедняга, у него такой перепуганный вид!

Мишель тоже улыбнулся. Хорошо, что это не браконьер. В любом случае встреча Селестена Пуа с хозяевами «Белого зайца» добром бы не кончилась. А уж если бы он узнал, что Луи Вержю нырял, чтобы разведать, что делается в затопленном поселке…

Даниель распахнул дверь и вихрем ворвался в гостиницу. Однако при виде Мишеля, Мартины и Артура, которые сидели непринужденно, как у себя дома, и даже заулыбались, когда он застыл посреди комнаты, встрепанный и растерянный, мальчик успокоился.

— Уф! — выдохнул он. — Ну и напугали же вы меня! Я думал… чего я только не думал! Могли бы хоть записочку мне оставить, а то ушли неизвестно куда и даже дверь не закрыли!

— Записочку? — усмехнулся Артур. — Может, тебе еще и кофе в постель? Надо было вставать вместе со всеми, а не дрыхнуть до обеда!

Даниель пожал плечами. Артур повернулся к Мишелю и Мартине.

— Ну ладно, пошли! Скоро увидимся, мсье Вержю, и будьте уверены — мой друг сдержит свое обещание. Мы все вам расскажем! До скорого, мадемуазель Франсина!

Артур пожал руку Луи, который все еще пребывал в шоковом состоянии, и друзья, простившись с хозяевами, вышли.

— Садись на весла, Даниель, а я поеду на твоем драндулете, — решил Мишель.

— Что? Это с какой стати?

— С такой стати, что твой прославленный своими подвигами кузен чуть не выпил все озеро, — ответил за Мишеля Артур. — А сырая вода не пошла ему на пользу, равно как и водка папаши Вержю.

Глаза у Даниеля стали круглые, как блюдца.

— Ты что, тонул?! Ничего не понимаю… Выхожу из дома, смотрю — наша лодка на той стороне, у гостиницы…

— Потом, Даниель, потом! За завтраком мы тебе все объясним, растолкуем, разжуем. Сейчас мне хочется одного — принять горизонтальное положение, и поскорее. Да… а ключ от дома у тебя?

— Ключ? Ох, нет! Я как вылетел из дома, все забыл… Он, наверно, остался в двери!

Мишель вскочил на мопед и укатил по тропе. Даниель и Артур сели на весла, и лодка заскользила напрямик через озеро к ферме.

Вода была все такая же тихая, в ней отражалось голубое небо, солнце уже припекало, и от всего окружающего пейзажа, как и прежде, веяло безмятежным покоем.

— И не подумаешь, что всего час назад здесь едва не произошла трагедия, — прошептала Мартина, поеживаясь.

— Может, вы мне все-таки расскажете? — Даниель ерзал на скамье от любопытства.

Артур и Мартина не стали ломаться.

— Я так боялась, что Мишель тоже утонул! — закончила девочка. — А что там было на дне, он сам нам расскажет.

— Вот так история! — изумленно протянул Даниель. — Но если Луи Вержю не брал акваланг… тогда куда же он делся?

— Об этом, — отозвался Артур, — надо бы спросить у почтеннейшего Селестена Пуа…

У Даниеля вертелось на языке еще множество вопросов, но работать веслами было тяжело, к тому же он еще не вполне переварил услышанное и потому отложил расспросы на потом. Остаток пути до фермы все трое молчали.

* * *

К середине дня Мишель уже вполне оправился от усталости и пережитых волнений, а послеобеденный отдых окончательно восстановил его силы. Собравшись под старым каштаном, друзья держали совет. Они еще поговорили о пропаже акваланга и решили, что Селестен — если он тут ни при чем — должен пенять на себя. В конце концов он ведь сам запер сарай на ключ…

— Надо потихоньку проследить за ним, когда он вернется, — предложил Мишель. — Если он спрятал баллоны не в сарае, а где-то еще, то мы узнаем, где.

— Так значит, если ты захочешь, то сможешь достать клад уже завтра? — спросил Артур.

— Завтра или послезавтра… Хорошо бы, конечно, нырнуть завтра два раза, чтобы покончить с этим.

* * *

Селестен вернулся под вечер с баллоном, который, как он выразился, «накачали». В доме он засиживаться не стал, сказал, что вымотался и хочет спать, и ушел в сарай. Артур, которому было поручено первым вести наблюдение, увидел, что Селестен открыл окно и рассматривает стекло — так же, как это сделал он сам утром.

— Гм, — хмыкнул мальчик, — кажется, наш друг что-то заметил… Теперь он тоже знает, что у него побывал незваный гость.

Стемнело. Раскатистый храп возвестил о том, что браконьер уснул, и Мишель решил, что продолжать наблюдение бессмысленно.

«Утро вечера мудренее, завтра посмотрим».

В эту ночь Мишелю долго не спалось. Его одолевало мучительное беспокойство, знакомое каждому, кто бьется над трудной задачей и не находит решения. А найти его следовало как можно скорее, и от этого было еще хуже.

В конце концов он все-таки уснул, недовольный собой, так и не выработав плана действий.

* * *

На следующее утро на рассвете Селестен явился за «своими водолазами» как ни в чем не бывало, неся акваланг. Мишель не сказал ни слова, но, загружая аппарат в лодку, обнаружил сухой стебелек папоротника, зацепившийся за пряжку ремня.

«Ясно, — подумал он. — Мсье Пуа предусмотрительно спрятал акваланг где-то в лесу, чтобы мы уж точно не воспользовались им в его отсутствие».

Артур и Даниель уже садились в лодку, как вдруг Селестен заявил:

— Я с вами! Раз делов-то уже ненадолго — верно ведь? — так с чего мне теперь прятаться? Я тоже могу грести, хоть кости разомну!

Молодые люди немного замялись, но возразить было нечего. Даниель остался дома.

Мишель, хотя мысли его были по-прежнему заняты поисками решения, догадался: браконьер перестал доверять им.

«Артур прав, — размышлял он. — Селестен понял, что в сарае кто-то побывал, хоть дверь и была заперта. Он думает, что мы искали акваланг, чтобы в его отсутствие присвоить клад! А уж теперь, когда дело близится к концу, он с нас глаз не спустит».

Однако мальчик твердо решил, что, несмотря на все предосторожности браконьера, найдет способ добиться своего.

«Я не я буду, если не докажу невиновность дяди Антонима!» — пообещал он себе.

* * *

Все прошло благополучно. Мишель отбил еще немного извести, освободив сверток почти наполовину, и на этом остановился.

«Завтра вытащу, — сказал он себе. — Когда придумаю, как предупредить всех, кого я хотел позвать в свидетели».

Погасив фонарик, Мишель не спеша поплыл вверх. Он уже видел тень лодки. Шутки ради ему вздумалось задержать дыхание: на поверхности не будет пузырей, и он, вынырнув неожиданно, напугает Селестена.

Но когда мальчик вновь поднял голову… ему показалось, что у него начинаются галлюцинации.

«Нет! Не может быть!» — подумал он и, позабыв обо всем, выдохнул.

То, что он увидел, было просто невообразимо!

15

«Не может быть!»— повторил про себя Мишель, торопясь всплыть, чтобы скорее исчезло это видение, от которого мутилось в голове.

Сверху на него смотрело лицо — ухмыляющееся багровое лицо Селестена, и что самое удивительное — он видел его отчетливо, вплоть до мельчайших черточек.

Лицо казалось таким живым, что галлюцинацией быть не могло.

Как правило, ныряльщик в маске четко различает только те предметы, которые тоже находятся под водой. Надводный мир видится ему неясным и расплывчатым.

А тут — странное дело! — лицо Селестена, хоть и находилось над поверхностью озера, выглядело так, будто их не разделял слой воды!

Прошло несколько секунд, показавшихся мальчику бесконечно долгими, прежде чем он понял наконец, что происходит. Объяснение пришло при виде темной рамки, окружавшей лицо браконьера.

Селестен смотрел на него через стекло — такой простейший оптический прибор используют рыбаки при ловле морских ежей.

«Надо же — сделал себе такую штуку или раздобыл где-то, чтобы наблюдать за мной и под водой!»

Мишелю оставалось только порадоваться, что он не достал клад сегодня.

«Вот уж повезло, — сказал он себе. — Если бы Пуа увидел сверток у меня в руках, хочешь не хочешь, пришлось бы отдать. Поздравляю, дядя Антоним, мы еще счастливо отделались!»

Мишель вынырнул; браконьер при виде его даже не подумал спрятать свое стекло. Мальчик стянул маску, перелез через борт и стал снимать акваланг.

— Вы меня напугали, — сказал он, смеясь. — Могли бы и предупредить…

Селестен тоже рассмеялся. Однако Мишель мог бы поклясться, что смех его был деланным.

— Да я так, подшутить хотел, — сказал он, и это прозвучало не слишком убедительно.

— Как же вы доставили сюда этот прибор? Когда мы садились в лодку, я его не видел.

Браконьер подмигнул с выражением, в котором было больше добродушной насмешки, чем плутовства. Он показал Мишелю деревянную рамку; стекло в ней держалось на оконной замазке.

— Утром, пока вы не встали, я сходил к лодке и привязал эту штуку за кормой, — признался он. — А шутка-то получилась славная, верно?

— Славная, ничего не скажешь, — кивнул Мишель. — Но не то ли это стекло, что я привез из Морен-ле-Фрон для разбитого окна? А замазка?

Селестен Пуа помрачнел.

— А что ему сделалось? — буркнул он слегка раздраженно. — Да я вам новое куплю, если на то пошло.

Вообще-то Мишель своим выпадом надеялся добиться совсем другого: он рассчитывал, что браконьер отдаст ему стекло. В конце концов он наблюдал за ним сегодня, ничего такого не увидел, должен бы успокоиться… Ан нет, как бы не так! Хитрющий, как лис, Пуа, заявив, что купит новое стекло, дал понять, что намерен и дальше следить за «своим водолазом». Впрочем, дальше он высказался еще яснее:

— Славная штука, ей-богу! Положишь на воду— и все видно, до крошечки, как будто ты сам там на дне. Рыбачить с ней, наверно, здорово!

— А вы уже когда-нибудь видели такое? — удивился Мишель.

Селестен опять лукаво подмигнул:

— Ну, не здесь, ясное дело! Я по свету-то не шатался, все больше сидел сиднем в Морен-ле-Фрон, но в армии когда-то служил. В Марселе. Ну вот, по воскресеньям гуляешь, глазеешь по сторонам… Понравились мне эти штуки у рыбаков — они ловили этих… как же называются… черные такие, круглые, с колючками?

— Морские ежи?

— Во-во… морские ежи… Не понимаю я только, на кой их ловить, там и есть-то нечего… какие-то желтые икринки, на один глоток! Нет, уж куда лучше хорошая форель, розовая, нежная!..

Мишель слушал вполуха и размышлял. Итак, браконьер им не доверяет. Но он не скажет об этом прямо — боится, как бы мальчики не отказались работать. Будет хитрить, ловчить… Это совершенно очевидно, тем более что Селестен теперь скрывал свое нетерпение: в первый раз за эти дни он не засыпал Мишеля вопросами о том, как подвигаются дела.

Правда, помолчав, он все-таки спросил как бы между прочим:

— Ну так что?.. Завтра-то вы уж достанете мою кубышку?..

— Наверное, во всяком случае, надеюсь, — ответил Мишель.

— Будьте спокойны, за мной не пропадет, — заверил браконьер. — Селестен Пуа умеет платить долги. Каждый получит, что ему причитается, и Таву тоже, к нему-то у меня другой должок… Да уж, что заслужил, то и получит, пусть мне придется ждать год, два, десять, но я с ним расквитаюсь, не сомневайтесь!

Лодка причалила к мосткам. На этот раз Селестен оставил акваланг мальчикам.

— Пусть будет у вас, хотите — проверьте его еще разок к завтрему!

Однако стекло в раме браконьер унес с собой…

— Ну? — спросил Артур, когда он ушел. — Что мы имеем? Что ты собираешься теперь предпринять, Мишель?

— Прежде всего переодеться, — ответил Мишель. — Потом позавтракать. И, конечно, подумать, что можно сделать, чтобы наши усилия не пропали впустую!

За завтраком все наперебой строили планы — как достать со дна клад, вернуть его законным владельцам и при этом неопровержимо доказать всем невиновность Дяди Антонима?

Не приходилось сомневаться, что и завтра Селестен увяжется с ними на озеро, и это сильно осложняло задачу.

— Есть один способ избежать зорких глаз мсье Пуа, — задумчиво сказал Артур. — Если у него не будет стекла…

— А как это сделать? — возразил Мишель. — Не силой же отнимать… И с него станется «позаимствовать» у нас еще одно стекло!

— Да нет, старина! Представь себе: завтра, когда будем садиться в лодку… я задеваю раму локтем, она падает… и готово дело!

— Верно, — согласилась Мартина. — Мсье Пуа так не терпится заполучить сокровище, что он не станет терять времени на то, чтобы вставить новое стекло!

— Да нет, это все детали, — покачал головой Мишель. — Должен быть какой-то другой выход.

Другой выход… Все четверо усиленно размышляли, наморщив лбы, но все было тщетно.

И вдруг Мишель вскочил. Радостное возбуждение переполняло его; он не мог тотчас же не поделиться с друзьями своей идеей.

— Я знаю, что я сделаю! — воскликнул он. — То есть что мы сделаем! Слушайте внимательно, потом скажете, как вам мой план…

Мишель был так доволен, что едва не запрыгал от радости, но сдержался и снова сел. Успокоившись немного, он объяснил друзьям, что пришло ему в голову. Те, слушая его, кивали, вставляли замечания, уточняли отдельные детали… Не прошло и получаса, как план был продуман до мелочей, и никто уже не сомневался в успехе.

— Только надо действовать осторожно, — заключил Мишель. — Главное — чтобы Селестен ничего не заметил и ни о чем не догадался. А во избежание новых сюрпризов будем по очереди следить за нашим «патроном». Если что, насвистывайте…

— …арию тореадора из «Кармен»! — предложил Артур. — Самый подходящий мотив. — И он пропел на мелодию Визе: — Эй, приготовьтесь, Селестен идет!..

— Но я не умею свистеть! — жалобно протянула Мартина.

— Будешь напевать… надеюсь, не так фальшиво, как это получается у Артура!

Друзья не мешкая приступили к выполнению плана. Даниель на сей раз без единого слова протеста отправился в деревню за покупками к обеду. Но не только за покупками…

Зайдя в лавку, купив хлеб и прочие продукты, он нанес несколько визитов, поговорил с людьми. Мальчик объяснял, доказывал, убеждал — и в конце концов заручился согласием всех своих собеседников. Кое-кто из них, в том числе мэр, даже позвонил в его присутствии по телефону, и разговоры были весьма интересными.

На ферму Даниель возвращался как на крыльях, весело напевая арию тореадора.

«Классно мы все провернули! — повторял он про себя. — Нет; что ни говори, Мишель — это голова!»

* * *

На следующее утро лодка, как обычно, на рассвете отчалила от мостков. Стекло Селестена Пуа осталось невредимо: Артур не стал задевать его локтем.

«Храните свое стеклышко бережно, милейший, — думал он. — Только это у вас и останется на память…»

Мишель сидел насупившись — он старался скрыть переполнявшее его ликование. Еще немного— и он у цели! Задача решена!

Мальчик не спеша затянул на плечах ремни акваланга и, не удержавшись, заговорщицки подмигнул Артуру, сидевшему с Селестеном на веслах.

Между тем Даниель и Мартина, дождавшись, когда отчалит лодка, куда-то ушли из дома; при этом они держались подальше, от озера, чтобы их не увидели гребцы.

Примерно в этот же час в дверь гостиницы «Белый заяц» постучали. Хозяева открыли, готовые отчитать нахала, посмевшего разбудить их в такую рань, но, увидев, какие гости к ним пожаловали, даже Марсьяль прикусил язык, не говоря уже о Луи.

Группа из десятка человек молча последовала за Даниелем, который жестами поторапливал своих спутников.

* * *

Мишель нырнул.

Вокруг было тихо, и берега озера казались пустынными, как всегда в этот ранней час.

Лодка покачивалась на воде над затопленным поселком, то есть метрах в двухстах от западного берега и в трехстах от противоположного.

Время от времени Артур взмахом весла заставлял ее податься то чуть вперед, то чуть назад, но — странное дело! — стоило Селестену уставиться в свое стекло, как лодка понемногу приближалась к западному берегу.

Браконьер, занятый наблюдением и слишком возбужденный в предвкушении вожделенной «кубышки», которую он надеялся получить с минуты на минуту, ничего не замечал.

Тем временем на тропе между деревьями появилась фигурка в светлом платье, с красным платком на голове. Она стояла неподвижно; красное пятно выделялось на фоне зелени, как огонек маяка — именно эту роль Мишель и отвел в своем плане Мартине.

У Артура, несмотря на все его хладнокровие и уверенность в успехе, бешено заколотилось сердце. Трудно было предугадать, какова будет реакция Селестена, когда он узнает, что его одурачили…

«А я-то в первом ряду партера!»— подумал он. Оставалось только надеяться на ловкость друзей: когда браконьер поймет, что стал жертвой заговора, будет уже слишком поздно. Но в противном случае Артуру могло не поздоровиться…

Вдруг над поверхностью показалась голова Мишеля. Он смотрел на берег… Мартина заметила его и тотчас скрылась в зарослях.

Селестен не видел ничего вокруг: он не отрывался от стекла.

— Ко мне, скорее! — крикнул Мишель. — Тяжело!..

— Тысяча чертей! — проревел Селестен, растерянно озираясь. — Что стряслось? Он тонет?

— Мы сейчас! — отозвался Артур и энергично заработал веслом… но лодка почему-то только кружилась на одном месте.

Мишель плыл к берегу, нарочно поднимая тучи брызг; в руках у него был большой сверток, и он держал его так, чтобы видел Селестен.

— Скорее! — снова крикнул он. — Ой, тяжело, сейчас выроню!

Селестен схватился за второе весло и, яростно орудуя им, выровнял курс лодки.

— Только бы он не уронил… только не это… Черт побери, да что же он так орет? Все егеря сейчас сбегутся… и Вержю!

— Но ведь клад ваш, — заметил Артур. — Вам никто и слова не скажет.

Селестен ответил ему злобным ворчанием.

Мишель между тем доплыл до берега. Вскоре к тому же месту причалила и лодка. Мальчик уже успел снять акваланг, который лежал на земле, а рядом валялись фонарик и маска.

Селестен так спешил, что едва не свалился в воду, перешагивая через борт.

— Наконец-то, вот они, мои денежки! — радостно воскликнул он. — Дайте-ка сюда!..

— Минутку, — покачал головой Мишель. — Я хочу знать наверняка, что эта коробка принадлежит вам. Вы говорили мне, что видели ее однажды, значит, можете описать?

— Как? Чего? — взревел Селестен. — Да как ты смеешь? Давай сюда, щенок, а не то…

Ветви за его спиной вдруг зашевелились, и на берег вышли два жандарма в форме. Оба одновременно, как по команде, взяли под козырек.

— Что здесь за шум? — спросил тот, у которого были нашивки капрала. — Э-э! Да это же наш старый знакомый! Селестен… вот-вот, Селестен Пуа! Таву нам частенько про тебя говорил… Какая муха тебя укусила, что ты так кричишь? И почему хочешь отнять у молодого человека этот

сверток?

— Это мое! — выкрикнул Селестен.

— А молодой человек хотел тебя обокрасть? Ай-ай-ай, юноша, как нехорошо, — насмешливо, протянул жандарм.

— Капрал, я всего лишь попросил мсье Пуа описать то, что находится в этом свертке, раз он утверждает, что это его собственность.

Капрал обернулся ко второму жандарму, как бы спрашивая у него совета.

— По-моему, в этом есть резон, ты не находишь, Бакару?

— Так точно, шеф, резон есть, — подтвердил тот.

— Вот видишь, Селестен, — продолжал капрал. — Молодой человек, надо понимать, нашел этот сверток… и хочет удостовериться, что он твой. У нас тоже всегда так делается, если кто придет востребовать потерянную вещь, которую сдали к нам в участок… Ну, скажи, что там? Мы будем свидетелями… Чего ты, собственно, боишься?

Браконьер, побагровев от душившей его ярости, сдвинул на затылок шляпу и почесал взмокший лоб.

— Уж сколько лет прошло, как я ее видел… Это… это коробка…

— Из чего? Из чего эта коробка, Селестен?

— Из чего, из чего… железная, ясное дело… то есть… то есть жестяная…

— А что в ней?

— Деньги… сбережения моего деда… и драгоценности… кажется… отец мне рассказывал… давно, я уж и не помню…

— Расплывчато, Селестен, очень расплывчато… Будь я на месте молодого человека, я бы вряд ли удовлетворился столь неопределенным описанием… Постарайся припомнить получше!

Мальчикам, молча слушавшим весь этот разговор, стало даже жаль браконьера. Да, у них не оставалось больше сомнений — Селестен хотел сделать их соучастниками кражи, рассчитывал на их помощь, чтобы присвоить то, что ему не принадлежало… Но каждому, у кого сердце не камень, было бы тягостно видеть взрослого, не первой молодости человека растерянным и беспомощным, как малое дитя.

— Я… я не помню… это… ну… коробка… с деньгами… мой дед…

И тут из леса вышла Мартина, а за ней — семейство Вержю в полном составе.

— О, кого я вижу! — воскликнул жандарм, притворяясь удивленным. — Что вы здесь делаете, мсье Вержю? Тем лучше, ручаюсь, что вы скажете слово в защиту Селестена… Видишь, Селестен, не стоило так портить себе кровь! Никуда не денется твоя жестяная коробка, получишь ты денежки своего деда! — Капрал повернулся к Вержю. — Ну что, Марсьяль, ты никак язык проглотил? И ты тоже, Луи? И ты, Франсина? Этот молодой человек вроде нашел какую-то коробку в погребе Селестена…

— В погребе первого дома от моста на левом берегу Гамба, — уточнил Мишель, успевший тем временем закутаться в одеяло.

— Это же не дом Селестена, это дом Адриана Маруа! Дяди Адриана! — вмешался Луи.

— Ну-ка, ну-ка… Что скажешь, Селестен, а?

— Я… я…

— Полно, Селестен, не волнуйся ты так. Давай попросим мадемуазель Вержю — она, кажется, однажды видела сокровище Адриана Маруа, — пусть нам его опишет.

Франсина, очень бледная, шагнула вперед.

— Это правда… я его видела!

Мишель посмотрел на Селестена — тот, казалось, был на грани обморока. Бессильная злоба душила его, и он затравленно озирался в полном смятении.

— Это сосуд вроде вазы, — продолжала девушка. — Медный сосуд, а на нем — змеи… такие выпуклые, литые… Змеи, изрыгающие огонь… А внутри… там жемчужины и всякие блестящие камни… красные, зеленые, белые…

— Гм… куда подробнее, чем твое описание, Селестен! Тебе нечего добавить?

Браконьер только слабо мотнул головой.

— В таком случае, молодой человек, я думаю, вам следует вскрыть этот сверток. Но минутку, если позволите… Нам понадобятся еще свидетели, так как присутствующие — лица заинтересованные. Здесь нужен, как говорится, беспристрастный суд. Господин мэр! Мэтр Табельон! Подойдите, прошу вас!

У Селестена глаза полезли на лоб. Он наконец понял, что все было подстроено заранее. Его огромные кулачищи непроизвольно сжались, но он стоял неподвижно, стиснув зубы, не говоря ни слова.

Ветви снова раздвинулись, и на берег вышли мэр и нотариус; чувствовалось, что обоим немного не по себе: не по чину им было прятаться в лесу, да еще в столь ранний час.

— Мэтр Табельон, и вы, господин мэр, будьте свидетелями. Я вскрою в вашем присутствии коробку, права на которую заявляют одновременно Селестен Пуа и семейство Вержю…

— Постойте! — перебил его Марсьяль Вержю. — Так дело не пойдет! Этот парень хочет, чтобы мы поверили, будто он нашел кубышку в погребе моего родственника Маруа… потому что всем известно, что его дядя Антоним ее украл! Я вам говорю, он нашел ее у себя на ферме, а сам спрятал потом в озере, я-то знаю, и без Селестена тут не обошлось… А теперь мальчишка хочет убедить нас, что его дядя ни в чем не был виноват!

Мишель порадовался про себя, что все хорошенько обдумал и не поддался своему первому побуждению.

— Возможно, — ответил капрал, — и все-таки нам нужно узнать, что в этом свертке. Итак, вскрываю…

Все присутствующие, кроме Мишеля, Артура, Даниеля и Мартины, подались вперед. Селестен, как завороженный, смотрел на руки жандарма, ловко развязывавшие одну за другой веревки, которыми был перетянут сверток.

Мишель, внешне спокойный, но в глубине души все же немного встревоженный, обменялся быстрым взглядом с друзьями.

«Сейчас… — говорили его глаза. — Вот сейчас…»

16

Жандарм не спешил. Ему явно не хотелось повредить содержимое свертка. Он осторожно развернул клеенку, потом вощеную бумагу, кусок холстины, кусок целлофана…

Глазам присутствующих предстала жестяная коробка из-под конфет — довольно длинная, высотой сантиметров двадцать, совершенно новенькая. На лицах жандармов и мэра изобразилось удивление. Только нотариус бросил на Мишеля лукавый взгляд.

— Если это и впрямь коробка твоего деда, Селестен, то она неплохо сохранилась, а? — усмехнулся капрал.

Селестен молча помотал головой — что он хотел этим сказать, никто не понял.

— Тяжелая! — заметил жандарм. — Если это все драгоценные камни, так ты, Франсина, теперь богачка… если там и вправду та самая ваза, о которой ты говорила!

Но девушка отрицательно покачала головой.

— Ваза была побольше, она бы там не поместилась.

Франсина произнесла эти слова едва слышно, но они отчетливо прозвучали в наступившей тишине.

— Побольше? Так значит, это не ваше сокровище? Не твое наследство?

Капрал достал из кармана складной нож, щелкнул лезвием и просунул острие под крышку. Та тотчас поддалась — так легко, что жандарм едва не выронил коробку… полную речной гальки!

— Что за дела?! — рявкнул капрал. — Камни! Вы шутки шутить вздумали или что?

— Можно было бы считать это шуткой, капрал, — громко ответил Мишель, — если бы не была затронута репутация целой семьи — моей семьи. Вы сами слышали — только что Марсьяль Вержю при всех повторил свои обвинения. Я совершил бы непростительную ошибку, если бы достал подлинный клад из тайника… вы понимаете, какой был бы результат?

— Подлинный клад? Так вы его нашли… сокровище Маруа?

— Да, думаю, это оно и есть. Я пока оставил его там, где оно и находилось — в стене погреба; там оно было замуровано, когда наследники безуспешно искали его в доме.

— В завещании говорилось, что сокровище спрятано в кухне, в полу под плитой, — вставил нотариус. — Там и в самом деле был тайник, но он оказался пустым.

— Действительно, молодой человек, как это вам удалось отыскать под водой клад, который никто не мог найти даже до того, как поселок затопили? — вмешался мэр.

— Дело в том, господин мэр, что мне искать не пришлось, — спокойно ответил Мишель. — Мсье Пуа точно указал мне место, где находился настоящий тайник.

— Селестен?! — вскинулся Марсьяль. — Ты-то откуда знал? А ну, выкладывай!

Селестен насмешливо захохотал в лицо старику.

— Так я тебе и скажу, держи карман шире! Верно, твой родственничек Маруа мне доверял больше, чем тебе!

— Не финтите, Пуа, — повысил голос жандарм. — Вашу роль в этом деле еще предстоит выяснить. В ваших же интересах рассказать нам все, что вам известно, иначе…

Этого было достаточно, чтобы браконьер тотчас присмирел. Перед ним снова замаячила угроза тюрьмы…

— Как же, — процедил он сквозь зубы, — теперь-то чего со мной церемониться? Выкладывай, Селестен, а не то… Ладно, ешьте меня без соуса! Сдаюсь, проиграл! Так вот…

Вержю жадно ловили каждое слово, не веря своим ушам. Оказывается, уже составив завещание и указав тайник, Адриан Маруа вдруг чего-то испугался; что именно его насторожило — этого никто не знал, а спросить теперь было не у кого. Как бы то ни было, несмотря на болезнь, он решил перепрятать сокровище. Старик сам пробил отверстие в стене погреба и уже было начал заделывать его, но, видимо, чувствовал себя так плохо, что не смог закончить работу и был вынужден позвать на помощь своего соседа — Селестена Пуа.

— Адриан-то мне, ясное дело, наплел с три короба, — рассказывал браконьер. — Стена-де обвалилась от сырости… Как же! Будто я не слышал, как он там стучал, когда делал эту дыру! Да только я ему тогда и словечка не сказал, что дотумкал; чего, думаю, зря полошить старика. А потом, когда Таву меня сцапал, у меня вся эта история и вовсе из головы вон. Ты ж, Франсина, сама мне и напомнила— ну тогда, вечером, когда пришла на ферму Терэ. Сказала ведь ты тогда, что кубышку Адриана так и не нашли?

Селестен помолчал. Казалось, он заново переживал всю эту сцену и, должно быть, горько сожалел, что тот разговор состоялся…

— Ну, думаю, раз вы мозгами-то не пошевелили, чтобы кубышку отыскать, что ж ей пропадать зря, коли я-то знаю точнехонько, где она есть. А потом вижу: вот эти, парень и девушка, плавают, ну прямо тебе рыбы, и всякие штуки со дна достают. Ну, тут я призадумался… А уж когда они мне рассказали про этот аппарат, чтобы под водой работать, — уж больно все складно выходило, я и решился. Рассказал парню, что ходил в эту самую контору к начальнику, что озеро осушить нельзя… короче, уговорил я их!

— Каналья! — прорычал Марсьяль.

— Потише, мсье Вержю, — одернул его капрал. — Значит, насколько я понимаю, молодой человек согласился участвовать в этом… сомнительном деле?

— Ничего подобного! — возразил Мишель. — Пуа сказал мне, что хочет достать сбережения своего деда из погреба своего собственного дома! Только позже, зайдя по одному делу в мэрию, я обнаружил расхождение между его словами и планом… Я решил тогда, что это ошибка. Но мой двоюродный брат Даниель и мой друг Артур обратились к мэтру Табельону, и тот подтвердил, что ошибки нет.

— Точно! — кивнул нотариус. — Визит этих молодых людей меня, сказать по правде, очень заинтриговал.

— Да, но где же, в конце концов, сокровище Адриана Маруа?

— Там, где и было, — в стене погреба под слоем извести.

— Надо же его скорее достать! — Луи так и подскочил.

— Минуточку, — охладил его пыл Мишель. — Я, разумеется, укажу вам место, и пусть кто угодно достанет его для вас. Но пусть этот человек подтвердит, что я не мог сам замуровать его в стену под водой. Я хочу, чтобы никакие подозрения не пятнали больше память моего дяди и чтобы это стало известно всем!

Мишель говорил спокойно, не горячась, но решительно. После его слов повисло неловкое молчание — даже жандармы не знали, что сказать.

— Вот оно как… А деньги, которые я ухлопал на эту штуковину? — простонал Селестен. — Все, что скопил за два года!

— Ты уж лучше помолчи! — зашипел на него Марсьяль. — И вообще исчезни с глаз! Мой тебе совет — убирайся… пока кое-кто не надумал с тобой разобраться!

Селестен понуро ретировался, взвалив на спину уже не нужный ему акваланг. С минуту поколебавшись, Марсьяль вдруг побежал за ним вдогонку.

Немного погодя старик вернулся… с аквалангом. Он положил его на землю перед Мишелем.

— Вот, — буркнул он, насупившись, — купил я у него эту штуковину. Возьмите ее, Мишель Терэ, она ваша. По праву ваша. И если вы не откажетесь достать эту кубышку… никто больше не посмеет сказать, что… в общем… что вы нашли ее у Антонима. Слово Марсьяля Вержю, пусть кто-нибудь только попробует — уж я ему скажу пару ласковых… вот этими кулаками!

— Прошу вас, — подхватила Франсина, — если вам это не слишком тяжело, пожалуйста, достаньте ее для меня!

Мишель, улыбаясь, почесал в затылке. Искушение было велико: ему и самому хотелось довести дело до конца, просто из спортивного интереса. К тому же те самые люди, что еще вчера обвиняли его дядю, от всего сердца признали свою ошибку, да еще при свидетелях… Так стоило ли отказываться?

— Ладно, — кивнул он, — я согласен. Только вода с утра прохладная, давайте приступим после полудня.

* * *

Выйдя в полдень из дома, Мишель в первую минуту не поверил своим глазам. На берегах озера там и сям во множестве толпились зрители.

«Надо же, об этом я и не подумал, — сказал он себе. — Но так даже лучше. Честь дяди Антонима будет восстановлена при всем народе».

— Впору собирать деньги за билеты! — усмехнулся Артур.

— Да, здесь, похоже, вся округа, — кивнула Мартина.

В самом деле, молва разносится быстро; с самого утра из уст в уста передавалась весть о том, что племянник Антонима Терэ сегодня достанет со дна озера сокровище Адриана Маруа.

Мишель забрался в лодку; Даниель и Артур сели на весла. Мартина же незаметно смешалась с толпой зрителей.

Когда лодка достигла затопленного поселка, со всех сторон послышались аплодисменты.

— Ну, Мишель, придется тебе раскланяться! — ухмыльнулся Артур.

Но Мишель не улыбнулся в ответ.

— Я упустил из виду одну важную вещь, — сказал он. — Не знаю, хватит ли воздуха в баллонах, чтобы закончить работу…

К плоскодонке подплыла еще одна лодка; в ней были Марсьяль Вержю с внуками и нотариус.

— Ну вот, теперь можно начинать! — решил

Мишель.

Он соскользнул в воду, надел маску и нырнул. На добрых полминуты все на берегу затаили дыхание.

Мало-помалу толпа снова загомонила, как растревоженный улей. Мартина, переходя от одной группы к другой и прислушиваясь к разговорам, не услышала ни единого недружелюбного слова. В честности Антонима Терэ уже никто не сомневался. Наоборот, с тем же единодушием, с каким еще недавно односельчане обвиняли покойного, теперь все его жалели и радовались, что справедливость наконец восторжествовала.

«Какие они бывают странные, эти взрослые, — думала девочка. — Судят по первому впечатлению, по видимости, даже не пытаясь докопаться до сути. Это хороший урок для меня. Никогда сама не стану и другим не позволю обвинять кого бы то ни было без неопровержимых доказательств! Как это, должно быть, тяжело, когда все вокруг тебя подозревают, если ты на самом деле честный человек…»

Прошло двадцать минут, двадцать пять… Когда истекло полчаса, Мартина начала волноваться. «Только бы с Мишелем ничего не случилось!»— повторяла она про себя.

Теперь девочка не отрывала глаз от лодки. Даниель и Артур сидели, низко склонившись над водой: они наблюдали за Мишелем в стекло Селестена.

Вдруг — прошло уже тридцать пять минут после того, как Мишель нырнул — Мартина увидела, как мальчики оторвались от стекла и привстали, протянув руки, чтобы помочь пловцу забраться в лодку.

— Есть! — вырвалось у девочки. Ближайшие к ней зрители, которые к тому

времени удобно расположились на травке, услышав ее крик, вскочили.

— Есть!.. Есть!.. — эхом пронеслось по всему берегу.

Мишель вынырнул. В руках у него был большой сверток. Мальчик передал его Артуру и уцепился за борт лодки.

Толпа взорвалась аплодисментами и восторженными криками, когда Артур торжественно вручил драгоценную находку Марсьялю Вержю.

Мишель перелез через борт, и друзья принялись энергично растирать его полотенцем.

— Спасибо, Мишель! — радостно крикнула Франсина.

— Когда переоденетесь, прошу всех ко мне в гостиницу, — сказал Марсьяль. — Надо отметить это дело как полагается!

— Благодарю вас, мсье Вержю… но я немного устал и хотел бы сейчас отдохнуть. В другой раз, хорошо?

И, не слушая протестов всего семейства, Мишель дал знак Даниелю и Артуру грести к ферме.

Закутанный в одеяло, посиневший от долгого пребывания в воде, Мишель чувствовал, как его охватывает блаженное оцепенение… Это была здоровая усталость, на удивление приятная, знакомая каждому, кто, не жалея сил, преодолел все препятствия и выполнил свой долг.

* * *

А на следующее утро на ферме появился почтальон— в первый раз с тех пор, как четверо друзей приехали на ферму.

— Мама приезжает послезавтра! — воскликнул Мишель, развернув телеграмму. — С близнецами и Онориной. Слышишь, Мартина, тебе недолго осталось готовить на всех!

— Да ничего, мне было нетрудно, даже нравилось…

На ферме царит непривычная суета, старый дом полон веселого стука молотков, пения и мелодичного свиста.

— Посторонись! — кричит Франсина из окна второго этажа: высунувшись чуть ли не по пояс, она приготовилась вытряхнуть половик.

— Эй! У вас там в камине нет крюка и котелка для супа! — доносится хриплый голос Марсьяля Вержю, и на пороге появляется он сам — без куртки, с засученными рукавами. — Завтра принесу!

Накануне, после того как Мишель достал со дна сокровище Адриана Маруа и отклонил приглашение Марсьяля, старик и его внуки, а с ними добрая половина односельчан нагрянули на ферму с бутылками и стаканами — «спрыснуть» событие.

Франсина непременно хотела показать своим новым друзьям сокровище — старинную медную вазу искусной работы, украшенную изрыгающими огонь драконами и полную драгоценных камней. Там действительно были бриллианты, рубины, изумруды и жемчуга большой ценности. А поскольку Мишель решительно отказался от какого бы то ни было вознаграждения — только акваланг согласился оставить себе, — то на следующий день Вержю явились всей семьей, принесли целый, ящик инструментов и в шесть рук принялись помогать молодым людям приводить в порядок ферму.

Они так стараются загладить нанесенную семейству Терэ обиду, что, кажется, готовы снести дом только ради того, чтобы построить новый!

Вместе с телеграммой почтальон принес местную газету, но Мишелю сейчас не до чтения. Из дома выходит Франсина, раскрывает газету и тычет пальцем в заголовок: «Справедливость восстановлена».

«Благодаря смелости и упорству пятнадцатилетнего Мишеля Терэ, племянника нашего земляка Антонима Терэ, удалось наконец пролить свет на загадку поселка Ла-Гамб…»

Дальше в таких же несколько высокопарных выражениях, свойственных перу журналистов-любителей, в заметке подробно рассказывается о подвиге Мишеля.

Прочитав эти строки, мальчик долго стоит, задумавшись. Слава в масштабах коммуны Морен-ле-Фрон не вскружила ему голову. Он думает о Селестене: конечно, браконьер поступил некрасиво, но ведь отчасти он, Мишель, — его должник. В самом деле, если бы не Селестен, вряд ли удалось бы смыть позорное пятно с дядиной репутации.

Подбегает какой-то мальчуган и протягивает Мишелю небольшой, явно сделанный наспех сверток. Франсина смотрит, как Мишель разворачивает бумагу.

— Ой! — вскрикивает она удивленно. — Горная курочка!

В руках у Мишеля птица, похожая на крупного голубя, с ярко-красными лапками. К одной из лапок привязана бумажка. Расправив ее, Мишель видит одно только слово: «Прощайте…»

— От Селестена… — негромко произносит мальчик. — Значит, он на меня не в обиде.

Франсина поспешно прячет птицу под передник и уносит в дом. Мишель в недоумении оборачивается и видит Таву — фуражка его лихо заломлена на ухо… Таву больше не удастся «прижать к ногтю» Селестена, и это его явно огорчает. Мишель коротко отвечает на приветствие егеря и, сославшись на работу, быстро сворачивает разговор.

Таву уходит восвояси.

Зеркальная гладь озера без единой морщинки, неподвижные кроны деревьев под голубым небом.

У Мишеля странное ощущение: солнце как будто светит ярче, чем вчера, и греет теплее.

И вдруг он понимает: дело в том, что гостиница «Белый заяц» на том берегу все эти дни была для них вражеским станом, она маячила перед глазами как укор, как обвинение… А теперь над горным озером, раскрывшим свою тайну, протянулись между двумя домами невидимые нити дружбы.

— А ведь это так просто — дружить и доверять друг другу! — бормочет себе под нос Мишель.

Лицо его озаряется счастливой улыбкой, и он, встряхнувшись, идет помогать Луи, который сноровисто прибивает к окну новый ставень — он снял его со своего шалаша и принес взамен того, что недавно сломал,

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

12

14

15

16