Месть аудитора (fb2)

- Месть аудитора (пер. Виктор Анатольевич Вебер) 35K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лоуренс Блок

Лоуренс Блок
Месть аудитора

Первый конверт лег на его стол во вторник. И Майрон Хеттингер сразу понял: что-то не так. Дело в том, что во вторник утром он практически не получал деловой корреспонденции. Письма, отправленные в пятницу, приходили в понедельник. Отправленные в понедельник находили адресата в среду, в редких случаях — на исходе рабочего дня во вторник. Этот конверт курьер принес утром.

Хеттингер взял его в руки, но вскрыл не сразу. Сначала пригляделся к нему. Адрес его конторы. Отпечатанный на обычной пишущей машинке. А вот штемпель воскресный. Припечатавший марку стоимостью четыре цента, которую почтовое ведомство выпустило в честь стопятидесятилетия известного колледжа на Среднем Западе. Обратного адреса Хеттингер не обнаружил.

Он вскрыл конверт. Вытащил из него не письмо, а фотографию, запечатлевшую двоих полураздетых людей. Мужчину лет пятидесяти с небольшим, лысеющего, полноватого, с длинным носом и тонкими губами. И женщину, по возрасту годящуюся ему в дочери, очаровательную, миниатюрную, улыбающуюся блондинку. Мужчина был сам Майрон Хеттингер, женщина — Шейла Бикс.

Хеттингер долго смотрел на фотографию. Потом положил ее на стол, поднялся, прошел к двери кабинета, запер ее. Вернулся к столу, сел, убедился, что, кроме фотографии, в конверте ничего нет. Потом разорвал фотографию на несколько частей, точно так же поступил с конвертом, обрывки положил в пепельницу и поднес к ним огонек зажигалки.

Менее уравновешенный человек разорвал бы фотографию и конверт на тысячи частей и выбросил бы в окно. Майрон Хеттингер на недостаток уравновешенности не жаловался. Фотография — не угроза, а лишь намек на угрозу, дымок, указывающий на наличие огня. Так чего трястись, не зная, что представляет из себя эта угроза?

В комнате неприятно запахло. Когда костерок в пепельнице догорел, Хеттингер включил кондиционер.

* * *

Второй конверт пришел через два дня, в четверг утром. Хеттингер ждал его, не испытывая страха. Он раскопал его в толстой пачке писем. Такой же, как и первый. Тот же адрес, та же пишущая машинка, та же марка. Только штемпель с другой датой.

На этот раз вместо фотографии короткое послание, отпечатанное на листе дешевой бумаги:

«Положите в бумажный пакет 1000 долларов десятками и двадцатками и оставьте его в ячейке камеры хранения станции „Таймс-сквер“. Ключ от ячейки положите в конверт и оставьте его на регистрационной стойке отеля „Слокам“ для мистера Джордана. Сделайте это сегодня, или фотография будет отослана вашей жене. Не обращайтесь в полицию. Не нанимайте частного детектива. Никаких глупостей».

Автор неподписанного письма мог обойтись и без последних трех предостережений. Хеттингер не собирался обращаться в полицию или нанимать частного детектива. А уж предположение, что он может сделать какую-нибудь глупость, не лезло ни в какие ворота.

После того как конверт и письмо сгорели в пепельнице, а кондиционер очистил воздух, Хеттингер долго еще стоял у окна, оглядывая Восточную 43-ю улицу, и думал. Письмо взволновало его куда больше, чем фотография. Оно являло собой угрозу. Угрозу его упорядоченной жизни.

Майрон Хеттингер по праву мог гордиться своими достижениями. Идеальная работа: аудитор высшей квалификации, неплохо зарабатывающий тем, что каждый год помогал различным физическим и юридическим лицам уменьшать сумму налогов. Идеальная семья: жена Элеонор — на два года его моложе — поддерживала в доме идеальный порядок, изумительно готовила, не совала свой действительно длинный нос в его личные дела и ежегодно получала двадцать пять тысяч долларов от основанного им трастового фонда. И наконец, в довершение картины, идеальная любовница. Та самая женщина, что красовалась рядом с ним на фотографии. Шейла Бикс. С ней он отдыхал душой и телом, она же вела себя исключительно скромно, выставляя самые минимальные требования: оплата квартиры, карманные деньги, иногда чуть более крупные суммы на покупку одежды.

Идеальная карьера, идеальная жена, идеальная любовница. И этот шантажист, этот мистер Джордан, теперь угрожал разрушить три краеугольных камня, на которых покоилась хрустальная башня, построенная Майроном. Если эта чертова фотография попадет в руки миссис Хеттингер, она с ним разведется. Он в этом не сомневался. Если развод будет скандальным (а почему нет?), пострадает бизнес. А в итоге он может потерять и Шейлу.

Хеттингер сел за стол, закрыл глаза, забарабанил пальцами по полированной поверхности. Он не хотел терять клиентов, не хотел терять ни жену, ни любовницу. Работа ему нравилась, так же как Элеонор и Шейла. Он не любил Элеонор и Шейлу, не мог сказать, что любит работу. Любовь, в конце концов, чувство, далекое от идеала. Так же как и ненависть. Майрон Хеттингер не испытывал ненависти к мистеру Джордану, во всяком случае, не жаждал его смерти.

Но что же ему тогда делать?

Ответ, естественно, лежал на поверхности. В полдень Хеттингер вышел из кабинета, направился в банк, снял со счета тысячу долларов, которые по его просьбе выдали десятками и двадцатками, сложил их в коробку из-под сигар и отнес в камеру хранения на станции «Таймс-сквер». Ключ от ячейки вложил в конверт, адресованный мистеру Джордану, запечатал его, передал портье отеля «Слокам» и вернулся на работу, оставшись без ленча. К вечеру, то ли из-за мистера Джордана, то ли из-за пропущенного приема пищи, у Майрона Хеттингера разыгралась изжога. Пришлось пить соду.

* * *

Третий конверт принесли через неделю после второго. И потом такие же конверты приходили по четвергам еще четыре недели подряд. Вложенные в них письма отличались только в мелочах. Оставались прежними сумма, тысяча долларов, и способ передачи денег — через ячейку камеры хранения на станции «Таймс-сквер». Менялось лишь название отеля, где следовало оставить конверт для мистера Джордана.

Майрон Хеттингер в точности выполнял полученные инструкции: ходил в банк, оттуда — на станцию подземки, потом в указанный отель, после чего возвращался на работу. Всякий раз пропускал ленч, а в результате вечером его мучила изжога и приходилось лечиться содой.

Процедура становилась рутинной.

В принципе Хеттингер не имел ничего против рутины. Рутина означала некий установившийся порядок событий или действий, а Майрон Хеттингер порядок уважал. В своей личной расчетной книге он завел для мистера Джордана отдельную страницу, куда каждый четверг записывал потраченную тысячу долларов. На то были две причины. Во-первых, и прежде всего, Хеттингер не мог допустить неучтенных расходов. Свои бухгалтерские книги он содержал в идеальном порядке, и дебит у него всегда сходился с кредитом. Во-вторых, в глубине души он надеялся, что найдет способ списать расходы на мистера Джордана с подоходного налога.

Если же оставить в стороне четверговые прогулки, жизнь Хеттингера ничуть не изменилась. Заказы клиентов выполнялись точно и в срок с отменным качеством, два вечера в неделю он проводил с Шейлой, пять — с супругой.

Жене он, естественно, о шантажисте не рассказал. На такое не решился бы и круглый идиот. Впрочем, не рассказал и Шейле. Майрон Хеттингер всегда исходил из того, что личные дела ни с кем нельзя обсуждать.

Когда от мистера Джордана поступило шестое письмо с требованием денег (седьмое, если учесть первое, с фотографией), Хеттингер запер дверь кабинета, сжег письмо и в глубоком раздумье откинулся на спинку кресла. И просидел целый час. Он думал.

Его не устраивало еженедельное расставание с одной тысячей долларов. Огромными деньгами по меркам Майрона Хеттингера. И для того чтобы подсчитать, что за год с такими вот выплатами набегало пятьдесят две тысячи долларов, не требовался диплом аудитора. Нужно поставить крест на этих расходах.

Решить эту задачу Хеттингер мог двумя способами. Или позволить шантажисту послать эту отвратительную фотографию миссис Хеттингер, или заставить его прекратить шантаж. Первый способ грозил пренеприятными последствиями. Второй… но как его реализовать?

Хеттингер мог, разумеется, отправить мистеру Джордану письмо и воззвать к его совести. Но в глубине души понимал, что проку от этого не будет. Действительно, какая у шантажиста совесть?

Что еще?

Он мог убить мистера Джордана.

По всему выходило, это единственная возможность остановить шантажиста. Да только как это сделать? Майрон Хеттингер не мог болтаться в холле указанного в письме отеля, ожидая, пока мистер Джордан придет за конвертом с ключом: шантажист знал его в лицо. По той же самой причине не имело смысла тереться около камеры хранения.

Так как же все-таки убить человека, не встречаясь с ним?

И тут Хеттингера осенило. Он широко улыбнулся. Так улыбаются люди, нашедшие выход из чрезвычайно сложной ситуации.

* * *

В тот день Хеттингер вышел из кабинета в полдень. В банк не пошел, зато заглянул в магазин химических реактивов, галантерейную лавку и несколько аптек. В каждом месте он делал лишь одну покупку.

Бомбу он сделал в кабинке общественного туалета. Корпусом послужила коробка из-под сигар, а основным компонентом — нитроглицерин, химическое вещество, которое взрывается при малейшем толчке. Хеттингер позаботился о том, чтобы взрыв обязательно произошел при снятии крышки. Коробка, конечно же, взорвалась бы и в том случае, если б ее не открыли, а уронили.

Готовую бомбу Майрон положил в бумажный пакет и отнес в камеру хранения станции «Таймс-сквер». Конверт с ключом для мистера Джордана оставил в отеле «Блэкмор». Вернулся в свой кабинет. На двадцать минут позже обычного.

Во второй половине дня с работой у него не заладилось. Он скрупулезно записал сегодняшние расходы на ту самую страницу, что отвел мистеру Джордану, улыбнулся при мысли, что утром сможет подвести черту и закрыть этот счет. Но потрудиться на благо клиентов ему не удалось. Он сидел и восторгался найденным решением.

Бомба не могла его подвести. Нитроглицерина Хеттингер не пожалел. Его количества вполне хватало для того, чтобы разнести в клочья не только мистера Джордана, но и все, что находилось в радиусе двадцати ярдов от эпицентра взрыва. Конечно, могли погибнуть и другие люди. Такая вероятность существовала. Если, к примеру, у шантажиста хватит ума вскрыть коробку из-под сигар в подземке. Или он ее выронит.

Однако Хеттингера особо и не волновало, сколько жизней унесет с собой в могилу мистер Джордан. Безвременная гибель этих мужчин, женщин, детей не имела к нему ни малейшего отношения. Он знал только одно: смерть мистера Джордана означала жизнь для Майрона Хеттингера. А все остальное — сущие пустяки.

В пять часов Хеттингер поднялся из-за стола. Вышел из кабинета, спустился вниз, постоял на тротуаре. Домой идти не хотелось. Все-таки он разрешил неразрешимую проблему. Такой успех следовало отпраздновать.

Вечер с Элеонор на праздник не тянул. Для этих целей куда больше подходила Шейла. Однако ему ужасно не хотелось нарушать заведенный порядок. В квартире Шейлы он бывал по понедельникам и пятницам. В остальные рабочие дни ехал домой.

Правда, в этот день заведенный порядок один раз он уже нарушил: вместо денег положил в пакет бомбу. Как говорится, лиха беда начало.

Жене он позвонил из телефона-автомата:

— Я задержусь в городе на несколько часов. Раньше позвонить не мог. Возникло неотложное дело.

Элеонор не поинтересовалась, какое именно. Как и положено идеальной жене. Сказала, что любит его, что, скорее всего, соответствовало действительности. Он ответил, что любит ее. Конечно же, солгал. Повесил трубку, поймал такси, попросил водителя отвезти его на Западную 73-ю улицу.

Шейла жила на третьем этаже четырехэтажного кирпичного дома. Лифта не было. Хеттингер преодолел два пролета не очень крутой лестницы, постучал в дверь. Никакой реакции не последовало. Тогда он позвонил, что делал крайне редко.

Если б такое случилось в понедельник или пятницу, Майрон Хеттингер наверняка бы обиделся. Но он пришел в четверг, без предупреждения, а потому отсутствие Шейлы не вызвало у него отрицательных эмоций.

Естественно, у него был ключ. Если мужчина оплачивает квартиру любовницы, у него всегда есть ключ. Хеттингер отпер дверь и вошел. Найдя бутылку шотландского, плеснул виски в стакан (по понедельникам и пятницам виски наливала ему Шейла). Сел в удобное кресло и потягивал виски, дожидаясь прихода Шейлы.

В кресло Хеттингер уселся без двадцати шесть. А в двадцать минут седьмого услышал шаги на лестнице, потом звук открываемой двери. Открыл было рот, чтобы крикнуть: «Привет», — но в последний момент передумал. Решил удивить ее.

И удивил.

Дверь открылась. Шейла Бикс, миниатюрная блондинка, впорхнула в комнату. Танцующей походкой, со сверкающими глазами. И разведенными в стороны руками. Для равновесия, потому что у нее на голове лежал небольшой бумажный пакет.

Хеттингеру потребовались доли секунды, чтобы узнать пакет. У Шейлы столько же времени ушло на то, чтобы заметить Майрона. Оба отреагировали мгновенно. Хеттингер, как и положено аудитору, сложил два и два. То же самое удалось и Шейле, только она получила неправильный ответ.

Хеттингер попытался сделать все и сразу. Выскочить из комнаты. Удержать пакет на том месте, где он и лежал, то есть на голове Шейлы. И, наконец, поймать пакет до того, как он упадет на пол. Ибо Шейла в ужасе отпрянула назад и пакет соскользнул с ее головы.

Рывок Хеттингеру удался. Он бросился вперед с невероятной быстротой. Вытянул руки, чтобы схватить падающую коробку из-под сигар.

Громыхнул взрыв, но Майрон Хеттингер услышал лишь его первый аккорд.

Оглавление

Лоуренс Блок Месть аудитора