Солнечный ветер (fb2)

- Солнечный ветер (Солнечные лица - 2) 1596K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нани Кроноцкая

Нани Кроноцкая
Солнечный ветер

1. Солнце мое

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47

– Отказы от еды, общее угнетенное состояние, гормонально-стабильна. Общие физиологические показатели в норме. Паразит прогрессирует. – Ойли произнес эту фразу тоном официального обвинителя. – Мак, она снова дурит. И похоже – морочит нам голову. Я подготовил инъекцию…

– Нет! – он не стал даже дослушивать. – Оль, иногда прежде чем тыкать в человека разумного всякую пакость, можно просто поговорить.

– Ты снова ее покрываешь, Аверин! Не узнаю тебя, капитан. Разуй глаза, где трезвый взгляд на очевидные вещи? Или ты тоже повелся на ее кукольное личико и эти притворные слезы? – доктор вдруг взвился. – О чем мне вообще с ней разговаривать? Предлагаешь беседовать по душам со всеми больными и тяжело раненными? – В бессознанке особенно хороши собеседники. А уж трупы…

– Не ерничай, – Марк его холодно осадил. – Только что сам докладывал: показатели в норме. Или лечим теперь несговорчивость? Тебя снова заносит. Приказываю предоставить мне полный отчет показателей Нэрис. Вместе с картой твоих назначений и выпиской о всех проведенных за последние пять дней лечебных манипуляциях. Всё, ты свободен.

– Ты ни разу подобного не запрашивал! – Олейл в ответ уже просто шипел. – С чего вдруг подобная избирательность?

– Эта женщина – моя жена! Я несу за нее личную, персональную ответственность. – терпение командира «Совы» стремительно истощалось. – В последний раз я тебе объясняю столь очевидные вещи. Исключительно по старой дружбе.

Их взгляды схлестнулись. И доктор глаза опустил.

Аверин же молча развернулся и вышел. Уже у входа в капитанские апартаменты он притормозил резко и выдохнул. Она все почувствует, нельзя к ней заходить таким взвинченным и злым. Воспоминания вдруг нахлынули бурным потоком. Юность, Земля, Академия. Когда Ойле стал отдаляться? Почему так разительно изменился? Где она, та черта, что друзей разделила? Макар знал ответ на все эти вопросы. И малодушно отгонял от себя саму мысль и возможность признать очевидное…

Потом, все потом. Она ведь опять не поела, а в этом тоненьком теле осталось сил не так уж и много… Тоненькая тропинка их с ней отношений, пробитая в зарослях расовых и культурных отличий, легко зарастала свежей порослью одиночества. Он кожей чувствовал, как они снова стремительно отдаляются. И ничего не мог с этим сделать.

Над ухом Аверина омерзительно завибрировал сигнал персональной связи. Вдох. Выдох. Нельзя выливать ей на голову и накопившуюся усталость и злость. Макар все эти дни пытался ее избегать. Слишком много проблем на него навалилось, она захлебнется....

***

– Нэрис, ну что у нас снова? – голос его был полон нервного раздражения.

– Зайди ко мне ровно на десять минут, – мне очень сложно было просить его о таком одолжении.

Тем более, – помня, что эту нехитрую просьбу может услышать весь экипаж. Противно и страшно.

Инспектор же не ответил и связь отключилась. Я заметалась по каюте. А если он все же придет? Как доказать ему свои страхи? Для него я – простая дикарка, ненужное приобретение, о котором наверняка инспектор жалел уже неоднократно. Но… никто его не заставлял давать клятву заботиться обо мне перед лицом камня предков. И вступать в круг отбора.

– У меня мало времени! – усталый голос внезапно прозвучал прямо за спиной. Я вздрогнула, не удержав равновесия и попыталась упасть. Тихо ругнувшись, Макар поймал мое неуклюжее тело, тронул рукой стенную панель и усадил аккуратно на тут же вытянувшуюся кровать.

Выглядело со стороны это все наверняка безобразно.

Как будто его соблазняют. У меня закружилась мучительно голова. Пришлось закрыть глаза и сделать пару глубоких вдохов.

Аверин молчал, наблюдая. Конечно же, он мысленно он меня проклинал.

– Хат инспектор… – заставила себя заговорить, наконец, но была прервана раздраженным:

– Макар. Мак, Кар, Макарий, – как хочешь зови, я устал напоминать тебе свое имя.

– Рик, – ляпнула первую же ассоциацию с ним.

Инспектор криво в ответ усмехнулся.

– Ты же не за этим звала меня, я надеюсь? – очень холодно прозвучало.

– Нет, инспект… – он взглядом остановил меня. – Рик. Я прошу тебя не допускать ко мне больше вашего лекаря.

Инспектор удивился. Настолько, что на секунду задумавшись, вернулся ко входу в каюту и дверь за собой очень плотно закрыл, включив всю защиту и все блокировки. Я молча за ним наблюдала. Он что, мне поверил?

– Ойле, – наш врач, – произнес таким тоном, каким разговаривать впору с душевнобольными. – Твое состояние сейчас трудно назвать даже стабильным. Я помочь тебе не смогу.

Не поверил, конечно. Что ему глупая и капризничающая дикарка? Эти люди считают себя чуть ли не богами. А я… так. Глупое приключение.

Сама не заметила, как отчего-то заплакала. Мерзкие слезы! Не хватало еще мне увидеть на лице капитана брезгливое выражение. Или еще того хуже – высокомерную жалость, как у отца.

Но Макар удивил.

Подошел, вытер пальцами слезы, и перехватив мою руку сжал в ладонях холодные пальцы. Очень нежно потер их, согревая горячим дыханием.

– Рассказывай, все подробно и не опуская детали, – он был очень близко, присел рядом на корточки и очень серьезно вглядывался в мое лицо. – Даже если тебе это кажется глупым.

– Он трогал меня, – начала было тихо, но увидев поджатые губы инспектора, поспешно добавила: – не как лекарь, как… мужчина.

Аверин нахмурился. Потом прижал палец к виску, дождался тихого зуммера сигнала вызова личной связи (она его уже отличала) и тихо проговорил:

– Игорешик, мне выдай-ка запись утреннего медицинского осмотра Нэрис. Я знаю, что у тебя его нет и быть даже не может, но с меня одно желание. Только не эротическое. Выдай мне все прямо в ее каюту, на визор.

Уже спустя десять секунд я с нарастающим ужасом поняла, что все это время за мной наблюдали и кадры эти совершенно бесстыдно записывали.

Мучительно покраснев, лицо спрятала снова в ладони, вырвав руку у капитана.

Какой стыд! Экраном каютного визора служила стена над кроватью и на разворачивающихся там кадрах я выходила из душа совсем обнаженная, даже без полотенца!

Так и застыла, дрожа от нахлынувшего смущения, краем уха слушая звуки видеозаписи. Капитан тоже молчал напряженно, некоторые кадры он пересмотрел раза два или три. Потом снова связался с таинственным Игорешиком.

– Из хранилища запись изъять, перекинуть ко мне, на закрытые диски. Ойле допуск в каюту Нэрис закрыть до моего особого распоряжения. Выполнять.

– Кэп… а желание? – пробормотал мужской голос.

– Пожелай, чтобы я прямо сейчас никого не убил. Постарайся быть убедительным! – инспектор так рявкнул, что я на кровати подпрыгнула. – Выполнять.

И замолчал. Прошла минута, другая. Напряжение нарастало, сгущалось, закручивалось тугими спиралями в воздухе. Что он теперь сделает? Вдруг сочтет меня падшей женщиной, совратившей его экипаж? От меня снова одни неприятности.

Громкий вздох, и его мужские горячие руки оторвали ладони от моего красного лица.

– Я не знаю, что говорить в таких случаях, – прозвучало тихое неожиданно. – И понятия не имею, что делать с тобой.

Я так и знала. Попыталась вырвать из его рук – не получилось. Рванулась с кровати, – поймал.

– Зато я понимаю этого гада, – лицо Макара стремительно приближалось, закрывая собой очертания комнаты. – И знаю, что делать с собой.

Горячие губы накрыли мне рот, перекрывая возможности возразить. Темные глаза капитана стали похожи на бездну, в которой я безнадежно тонула. Жадное прикосновение, оно будто жалило, но к своему величайшему ужасу я вырываться не стала. Не захотелось.

В такие моменты сознание лишь мешает. У меня был единственный шанс узнать его самую откровенную правду, ясно прочесть его чувства и мысли. Ощутить капитана Аверина. И я его не упустила.

Одно неуловимое движение моих губ в ответ и он замер, как будто не веря. Все вдруг изменилось. Твердые мужские губы дарили мне мягкую нежность. Он надеялся, он боялся поверить себе. Опасался терять и любить. Мучительно боялся предательства, словно прося меня снова и снова: «Только не предавай меня!» Большое, светлое, глубоко раненное сердце мужественного и сильного человека. Очень красивое, сильное, яркое как звезда.

Мы целовались неторопливо и чувственно, рассказывая друг другу свои грустные истории. Смог ли он услышать меня? Я очень надеялась. Но теперь уже поздно. Солгать я ему никогда больше не смогу, не сумею, скорее умру.

Сознание ускользало, тоненькой струйкой сливаясь в огромную реку грядущего чувства. Не утонуть бы в нем, не захлебнуться.

– Нэрис! – сквозь пелену я услышала его очень встревоженное и улыбнулась. – Солнце! – он уже просто кричал.

– Не зови его, – прошептала из последних сил. – Я скоро вернусь, обними меня крепко.

И отключилась. Вот и мне и дали новое имя.

©Нани Кроноцкая 2023 специально для ЛитРес

2. Ветер

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47

Вот знал капитан, спинным мозгом он чувствовал – не будет добра от идеи оставить лиглянку в покое. Не работает логика с женщинами, особенно с молодыми, красивыми и… вообще не работает.

Вроде бы и все правильно: судя по крупинкам той информации, что успел он собрать о загадочном культе лиглян, Нэрис сейчас проходила болезненную стадию физических изменений. Отсюда и обмороки и все остальное. Предписан покой и положительные эмоции.

И где же их взять?!

Когда все идет не по плану, когда виталитовая руда в качестве топлива оказалась весьма далека от проектных возможностей корабля. Когда уже пребывая в точку выхода в зону большого прыжка они обнаружили, что к нему не готовы. Химик Родик в дуэте с их энергетиком Хичем не спали уже трое суток, пытаясь решить нерешаемую задачу. А когда спал Аверин? Судя по ощущениям – никогда. Лошадиные дозы энергетиков, и ругающийся на всех доступных воображению медика языках этой галактики Ойле накачивал командира коктейлями поддерживающими и обезболивающими.

И капал на мозг.

Ситуацию облегчить могло отключение контура гравитации корабля, но Макар даже представить не мог себе хрупкую Нэрис повисшую между полом каюты и потолком. Это их тренируют годами, а что делать ей? И приказа не отдавал. Хотя все понимали, в чем дело и выразительно в спину молчали.

Она – его слабость. Та самая, что не может позволить себе капитан и инспектор Аверин. Он сам все решит, он справится с ситуацией. Его много лет обучали подобному. Будет трудно, он справится. Но…

Прости, солнышко, придется побыть тебе как-то одной.

Каждое утро он приносил ей цветок, под дружеским, всепонимающим взглядом Гесса похищая его из дендрария. У него было ровно пятнадцать минут на отдых во время смены вахт, и тратил их капитан совершенно бездарно. Он как мальчишка сбегал, отключив все датчики наблюдения, бесшумно проскальзывая в дверь ее каюты, водружал свой трофей в специальный сосуд, садился рядом на стол и тихонечко любовался своей спящей почти-что-женой.

Прости, милая, он может быть рядом только лишь эти минуты.

Именно так и живут капитаны. И подглядывать втихаря за неспешной жизнью в семейных апартаментах Авериных он тоже украдкой себе позволял. В тайне от всех.

И что с этим со всем теперь делать?

Он – убогий осел, допустивший подобную ситуацию. Когда для всего экипажа (кроме Гесса, конечно) появление никому не знакомой, но уже неприятной “девицы” стало проблемой. И причины он не понимал. Еще доктор, прессующий издевательскими докладными о состоянии “этой лиглянки” и настаивающий на принудительном погружении ее в стазис. За одну только эту идею Аверин готов был свернуть ему шею.

Прости, дорогая, что втянул тебя в этот космический ад.

Он осторожно погладил шершавый затылок мирно свернувшейся калачиком у него на коленях жены и вздохнул.

Тихо прошелестел личный вызов от Гесса. Отвечать не хотелось, но капитан знал, – это срочно. Сегодня вообще нет и не может быть пустых сообщений.

– Как она? – первый тихий вопрос и Макар ощутил укол ревности. И сразу же следом печальное: – Срезонировала…

– Боюсь, что да, – вынужден был он признать. – Отключилась, но сейчас уже спит. Что там у нас по отсекам?

– Выпускай ее, Мак, – проигнорировав прямой вопрос, Гесс явил просто неслыханную для себя прямолинейность. – Боюсь, что иначе никак не решить эту проблему. Трезво подумай: даже если мы выйдем в прыжок на ближайшую станцию, от нее до системы Шедара лететь своим ходом декаду. Это минимум.

– Скажи… – стараясь говорить как можно тише и ругая себя за брошенный на столе видер прошептал капитан, – ты ведь знаешь, кто воду мутит?

– Ты и сам это знаешь, – тихо фыркнул в ответ ему Гесс. – И выпустил его из-под ареста. Освободи ее. Она справится, я помогу.

Не мог капитан оставлять экипаж без врача. Его собственное состояние тоже оставляло желать… Да и Нэрис тревожила, а еще пассажиры. Пришлось выбирать. И он сам не рад этому выбору.

Она вздрогнула отчего-то во сне и к нему еще крепче прижалась.

– Хорошо, – пришлось согласиться с разумными доводами, хотя видит Создатель, Аверину не хотелось. – Но как? – и тут же поправился: – только после прыжка, разумеется.

– Есть процедура представления экипажу нового члена, – словно ребенку биолог тихонечко подсказал.

– Да, – перевел взгляд на девушку и головой покачал сомневаясь. – Точно. Она же штатный клинический психотерапевт. Шервова ересь какая-то.

– Стэм ждет на мостике, капитан, – тихо напомнил Гесс. – Сколько таких ситуаций у нас уже было, а ты впервые растерян.

– Я впервые женат, – отмахнулся Аверин. – Пока лишь на бумаге.

Гесс ничего не ответил, сигнал отключился.

Все правильно он говорил, и возразить ему нечего. Опытный муж. Малышка вполне убедительно справилась со своей ролью наследницы в круге отбора, и вообще все это время держалась достойно. Откуда сомнения у него самого?

– Солнышко, слышишь меня? – поцелуй нежный в висок. Она вздрогнула снова и резко открыла глаза.

– Что случилось? – тревожно спросила.

– Мне нужно идти, – он старался не злиться, вспоминая о том, что сюда его привело. Получалось не очень. – Я… мне надо было найти пять минут и тебе написать пару слов, прости.

– Ты не ответил, – темные глаза смотрели требовательно.

– Долго рассказывать… – он вздохнул, помогая ей встать, – если в двух словах, то… паршиво все.

– Ты ужасно уставший, – протерла глаза, потянулась.

– Мы пробуем выйти в прыжок, будь готова. Если вдруг выключится гравитация, не пугайся и…

– Нас учили, – улыбнулась все еще сонно моргая глазами. Гесс прав, зря капитан все это время пытался оградить девушку от проблем в их реальности.

– После прыжка я представлю тебя экипажу. Только… – он снова замялся рассматривая ее, и ребром ладони осторожно провел по девичьей щеке.

– Вряд ли все они рады таким переменам, – она вдруг прижалась скулой к его ладони, прикрыла глаза, наслаждаясь этой нехитрой лаской. – Иди. Рик, я выросла среди мальчишек, я справлюсь.

Макар встал, с явной неохотой отрывая ладонь от лица девушки, улыбнулся устало.

– Рик… на земном языке это значит: богатый. Но мне нравится больше перевод с глизеанского: Ветер.

– Можно мне вызывать тебя, если очень понадобится? – она спросила смутившись. – Как сегодня.

– Да, в таком случае так и обращайся, пусть это будет для меня сигналом, что все серьезно, договорились?

Аверин мягко отступал к ее двери, не разворачиваясь спиной, словно ловя последние секунды прикосновения взглядов. Он действительно выглядел плохо: похудел еще больше, под глазами залегли черные тени, и светло-серая форма лишь подчеркивала серый цвет лица. Ему бы поспать, да поесть. А он тут. И никуда не желает идти. Сделав усилие над собой, прикоснулся спиной к двери, и открыв ее, вышел.

Нэрис осталась, задумчиво рассматривая очередной свой цветок. Они занимали уже целую полку в библиотеке, настоящий малюсенький сад. Сначала ей показалось, что растения срезаны и их было жалко. Потом, потянувшись к ним мысленно, Нэрис остро почувствовала: – растения живы и отлично чувствуют себя в прозрачных стеклянных цилиндрах.

Нужно будет расспросить о них у хозяина биостанции и лучшего друга Аверина. И вообще обо всем расспросить. Притянув колени к груди, Нэрис стала себе представлять сцены грядущего знакомства с экипажем Совы. Они все ей казались людьми безусловно-прекрасными, умными, сильными. Аверин ведь сам собирал экипаж? Значит, по-другому и быть не могло. Только с врачом он ошибся…

С самой первой минуты знакомства этот… как его? Я снова умудрилась забыть имя нового врага. Меня он возненавидел. За что? Впервые в своей жизни я видела человека смотрящего на меня так брезгливо. Его от меня откровенно тошнило. Да, я не красавица, моя внешность далека от шаблонов безупречной человеческой красоты тех же голодианок. Пусть будет док. Так его Рик называет.

Аверин сегодня получил от меня свое новое имя. Сразу вспомнила старую сказку о волшебных существах, имеющих крылья и кучу невероятных способностей – грильфах. После свадьбы они давали друг другу новые имена. Легенда гласила, что грильфы были первыми жителями Лиглы и вымерли все. А может, они стали бабочками. Рик мне сказал, что с бабочками все в порядке, осваивают биостанцию и очень довольны. И он не обманывает. Мысли, мысли, они сами порхали как бабочки. Хорошо.

Этот мужчина в который раз умудрялся одним лишь своим присутствием решать все мои запутанные проблемы.

Когда его не было рядом все становилось так сложно… И доктор. От одного воспоминания о нем я содрогнулась. Опять.

Его слова резали душу. О том, что я никому не нужна. О том, что Аверин не зря до сих пор не женат и у него в каждом порту метрополии есть такая “невеста”. Я чувствовала – это ложь. Но слова разъедали мне душу. И не слышать их я не могла. Хорошо, если Рик прослушает аудиозапись моих “медицинских осмотров”, ему будет полезно. Хотя, боюсь, он доктора тогда просто убьет.

Поцелуй.

Я потрогала пальцами губы. Казалось, все еще сохранившие запах и вкус его губ. Третий поцелуй в моей жизни. Три разных мужчины и три разных истории. Райана я целовала сама, прося его хотя бы о маленькой дозе надежды. Он тогда не ответил. Поцелуй – острое разочарование. Диль на отборе поступил точно так же. Я оттолкнула его и две эти истории стали горькими и неприятными.

А теперь этот. В очередной раз ставший жестом доверия и откровением. И впервые в своей взрослой жизни я осознанно приняла его, открылась в ответ. Да я ведь развратница…Улыбнулась мечтательно. Всего пара часов между пропастью черного отчаянья и теперешним ожиданием чуда. Он действительно Ветер. Подул и исчезли все тени кошмаров, и придуманных бед.

Куда унесет меня Ветер Аверин? Станет ли для меня борт “Совы” новым домом? Напрасно мой капитан за меня опасался, образование Красного круга не зря считалось одним из самых лучших в метрополии. Выживать нас тоже учили. А жизнь в замкнутом пространстве фрегата ничуть не хуже существования в стенах монастыря.

Вспомнив, что видела в библиотеке бумажную книгу с интересным названием: “Практическая психология экстремальных ситуаций”, прихватила с собой новый подарок Аверина и направилась в библиотеку. Мой собственный храм.

Проходя мимо двери выхода из капитанских апартаментов услышала шум. Замерла. Кто-то явно пытался открыть эту дверь, и вовсе не простым касанием зоны идентификации.

– Петрович… – за все время, прошедшее после отвратительной истории с душем в первый же день моего пребывания на фрегате, я ни разу не обращалась к ИскИну. Но Аверина дёргать опять было совестно.

– Светлых мыслей, психолог Аверина – мгновенно отозвался дух корабля. Или его разум, я еще не поняла. – Я слушаю, только быстро.

– Кто-то пытается взломать вход в наш сектор. Капитан час назад изменил коды входа и заблокировал вход.

– Понял.

Секунду спустя за дверью раздалось странное жужжание, треск каких-то разрядов, звук борьбы и все затихло.

Слушая напряженно я присела на приступок того, что должно быть бассейном и затаила дыхание.

– Все в порядке, больше подобное не повториться. – отрапортовал браво Петрович. Еще пожелания?

– Доложить о произошедшем капитану!

Я уже догадалась о том, что тут произошло и скорей разозлилась, чем испугалась.

– С первой секунды вашего сообщения.

3. Выбор

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звёздной системы Кеплер 47

— У тебя есть выбор, — Аверин, сидевший на капитанском месте в центральном, старался назад не оглядываться. А очень хотелось взглянуть на того, кто пытался устроить бунт на его собственном корабле.

 — Согласно инструкции, корабль не может выйти в прыжок без врача. Я…

 — Ты обманул меня! — Макар всё-таки обернулся. — Воспользовался нашей давней… — он осёкся, присматриваясь внимательно. — Нашим знакомством.

Когда Ойле так изменился? И ведь не сказать, что давно. В последний раз они пересекались после истории на Майране. Всё же немало воды утекло. Времени сколько прошло… Серого, душного времени, в котором себя он чуть было не потерял.

 — Не понимаю, о чём ты, — старательно пряча глаза, Ойле разглядывал свободно болтающиеся на его длинных руках блокирующие браслеты.

Все-то он понимает. И то, что подделал запись анкетных данных на чипе, и то, что солгал капитану. И даже то, что лжёт ему снова.

Макар подал знак Петровичу, на рабочих панелях всех вахтенных загорелся особый сигнал, приказывающий освободить всем центральный. В рубке было немноголюдно, почти весь экипаж бился над запуском основного реактора. Остался лишь вахтенный Игореша да Гесс, тревожно взглянувший в лицо капитана. Тот молча и практически незаметно кивнул.

В давящей тишине они вышли, оставив Аверина наедине с бывшим другом. Другом ли? Он всё вспомнить пытался то чувство, то ощущение, что связывали всю их тесную школьную компанию. А ведь не было никакой дружбы. Так, приятельские отношения одноклассников. Как там говорит древняя поговорка? «Друзья познаются в беде».

Абсолютно.

— О том, например, — проводив взглядом широкую спину биолога, скрывшуюся за панелью аварийного выхода, произнёс тихо Аверин — что ты скрыл от меня свой Голодианский арест. О том, что сбежал на Барейн, и там жил всё это время. Зачем ты вернулся сюда?

 — Не твоё дело, — зло дёрнув браслет, Ойле взглянул, наконец, на Аверина. И, словно обжёгшись вдруг вздрогнул. — Не лезь.

 — Как скажешь, Ойле, — Макар лишь плечами пожал. — Выбирай. Я должен был сразу же сдать тебя флоту. Ещё на орбите Лиглы, когда сдавал дело колонии. Каюсь, вспомнил «инструкцию» и тебя пожалел. Теперь я могу посадить тебя в трюм, там есть помещение для арестантов, а по прибытии на Шедар сдать властям. Или…

 — У тебя нет доказательств, — прозвучало упрямое. — Я лишь оказывал помощь, согласно инструкции.

 — Тут ты прав, — согласился внезапно Макар. — Доказательства попыток покушения на меня и мою супругу есть, но их недостаточно для ареста… — Ойле победно расправил поникшие плечи. — Было. — Макар усмехнулся, закидывая сцепленные руки за голову и потягиваясь всем телом. — Пока на прямой мой запрос не пришли данные о землянине Олейл Блейз, с кодовым номером чипа… ты знаешь, о чём я. — Доктор тут пошатнулся. — И знаешь наверняка, что грозит тебе за проникновение с поддельными документами на имперский корабль, выполняющий миссию внешней разведки.

Судя по выражению на лице корабельного доктора — знал. И отлично.

 — И не спросишь, как я догадался? — Аверин прищурился.

— Не спрошу, — убитым голосом пробормотал Ойле. — Отведи меня в казематы! — Он всегда обожал драматичные сцены.

 — А я всё-таки расскажу. По секрету, как старому бывшему другу, — Макар вдруг подобрался всем телом, как будто готовясь к прыжку. — ЭТО. Согласно отчётам, скафандры были заказаны индивидуально на каждого члена экипажа и оплачены со счетов экспедиции. Я ещё тогда, в спортзале, на первой же тренировке заметил, что они одинаковые. Да, система сама подстраивается под индивидуальные особенности раненого организма. Но зачем тогда были потрачены эти недели, якобы нужные изготовителям? Ты погорел на банальнейшей жадности, Ойле.

 — Я на бабе твоей погорел! — рявкнул в ответ бледный Блейз. — Если бы не она, эта лысая шервова шлюха, ты ничего бы и не заметил!

 — Что девочка-то тебе сделала? — Аверин злобно оскалился. — Не дала?

 — Ненавижу их! Всех ненавижу. — И, сочтя диалог их законченным, Ойле развернулся лицом к выходу, собираясь уйти. Пнул ногой панель основного прохода в центральный и столкнулся лицом к лицу с Гессом.

 — Кажется, ты напрасно спешишь туда, доктор, — прогудел густой голос глизеанца.

 — Да, мы не закончили! — Аверин поднялся с капитанского кресла, подошёл ближе. — Все деньги, что процентами с банковских махинаций на медицинских закупках поступили на твой личный счёт, уже арестованы. Что касается так тобой нежно любимых инструкций… — Капитан усмехнулся. — У Гесса есть право оказывать первую помощь, а я подал официальный запрос на расширение функционала Петровичу, и он уже сутки, как прошёл этот апгрейд. Будет непросто, конечно, но не сложнее, чем с бунтовщиком и предателем на борту. Офицер, уведите его, камера подготовлена, приказ об аресте отправлен.

Ойле оглянулся и посмотрел на Аверина совершенно круглыми глазами. Потрясён, шокирован, ушам своим он не верит. Толчок локтем в спину и, громко шипя, он ушёл, на ходу спотыкаясь и ощутимо пошатываясь.

Свой выбор Блэйз сделал…

 — Капитан, докладывает третий отсек. — В голосе Стэма слышались нотки явного облегчения. — Кажется, запустились.

 — Доложите по форме, помощник. — Аверин поморщился. Никуда не годится всё происходящее на «Сове». Он очень надеется, что виной всему доктор.

 — Согласно вашему приказу, была сделана попытка активации энергетической установки с использованием экспериментального катализатора. Спустя сорок имперских минут с момента запуска процесса активации никаких признаков сбоя в работе главной энергетической установки не обнаружено. Разрешите начать подготовку к переключению в активный режим?

 — Петрович, что у нас там по запасам? — Аверин и сам уже видел, но сделать поверку совсем не мешало.

 — Все амолитовые батареи заряжены максимально, — прозвучал твёрдый голос Петровича. — В случае аварийной ситуации с отключением ГЭУ, запасов энергии хватит на завершение прыжка в аварийном режиме.

 — Биостанция, доложите готовность к прыжку, — заодно Мак узнает, добрался ли Гесс с арестантом до трюма.

 — Биореактор работает в штатном режиме, — тут же отозвался биолог, — в случае аварийной ситуации с отключением всех источников питания истощение кораблю не грозит.

Гесс в своём репертуаре. Он всегда говорил о «Сове» как о чём-то живом.

 — Начать подготовку к переключению в активный режим. — Макар выдохнул, ещё сам себе даже не веря. Неужели у них получилось? — Вахтенному и всем офицерам явиться на мостик. — И вспомнив о родственничках, добавил: — Кел, проверить состояние пассажиров в лазарете, Петровичу доложить.

А теперь самое сложное:

 — Внимание, экипаж, на борту у нас новый член команды, наш штатный психолог, и моя супруга Нэрис Аверина, — он это сказал. И не умер, и даже язык не отсох, как ни странно. — Нэрис предстоит первый в её жизни прыжок, по прибытии в точку выхода из которого приглашаю всех членов экипажа в кают-компанию для личного знакомства. — Он громко выдохнул. Это было непросто. — Нэрис?

Секунда-другая. Молчание. Наверное, нужно было предупредить её по личной связи. Он всё-таки идиот, совершенно забыл, что малышка не проходила школу курсанства в Космической Академии, что она…

 — Да, капитан. Благодарю за представление, с удовольствием познакомлюсь с личным составом «Совы». Разрешите приступить к подготовке?

Умничка. Какая же она умничка. Словно камень с души сняла девочка. Всё правильно поняла, быстро сориентировалась, не подвела. И его собственные ошибки исправила.

Макар испытал чувство гордости. Впервые за многие месяцы, настоящей, такой, распирающей грудь, заставляющей против воли улыбаться дурацкой улыбкой, вопреки всем усилиям, с капитанского лица не сползающей.

 — Приступайте.

Она к нему обратилась на «вы» и ему показалось уместным последовать этой идее. Пусть обращение к ней чуть поднимет престиж девушки в глазах всего экипажа. Дальше время покажет…

Отключил жестом общую связь, тут же вышел на личную, пользуясь крохотной паузой в ожидании офицеров в центральном.

 — Солнышко, ты была великолепна, — выдохнул то, что так остро хотелось сказать.

Она рассмеялась. А капитан вдруг понял, что слышит впервые её тихий смех. Как ручеёк по камушкам зажурчал. Изумительный звук, вот так бы его вечно и слушал.

— Льстишь мне, конечно, — Мак активировал главный экран и увидел, как она улыбнулась. — но ты ведь не за этим связался?

 — Нет, — всё это время, пока каждую крупинку энергии на «Сове» приходилось тщательно экономить, он мечтал о моменте, когда хоть на минуту сможет включить систему видеосвязи и увидеть её. Пока рядом нет никого. — Я отправил инструкцию по подготовке к прыжку для пассажиров на твой видер. Прочти, ничего сложного нет. О подходе сообщат спец сигналы. Будь умницей и не волнуйся.

 — Рик, — она лукаво прищурилась, взяв со стола прозрачную панель видера, — сам вибрировать прекрати, я не стеклянная.

 — Бабочки твои спят, как и вся живность в хозяйстве Гесса. Пожелай мне удачи.

Зачем он всё это сказал? Даже подумать не успел, прежде чем ляпнул. Само собой получилось.

 — Ты самый лучший капитан, Рик Аверин, — и улыбнулась. — Я в тебя верю.

Позади раздались звуки тяжёлых шагов, и быстрым прикосновением, пальцами к голой коже над бритым виском Макар отключил сеанс личной связи.

Полюбовался и хватит.

Оглянулся.

В рубке центрального, на положенных штатных местах, пряча понимающие улыбки, сидели все офицеры его экипажа. За исключением Гесса. Это он был так любезен, с грохотом прошагав мимо Аверина.

Вот такая она, семейная жизнь капитана…

4. Занимательная космография

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя

Привычный ритм предстартовой подготовки, отчеты ядроидов по отсекам, потрескивание гало-ленты, переливающейся прямо над головами офицеров, сидящих за длинной панелью ручного управления.

Макар оставался одним из тех немногих капитанов малого флота, кто упорно настаивал на прямом управлении кораблем в самых разных условиях. И надо отдать ему должное: “Сова” теперь отправлялась в ремонт впервые, с момента рождения на Шедаре. Среди экипажей имперского флота – своеобразный рекорд.

Последняя перекличка, доклад о готовности всех систем и опрос по отсекам. Секундная заминка, на крохотное: “Ты готова?” и получив лишь одному ему слышный ответ Аверин не сдерживаясь улыбнулся, выдвигая блок ручного управления кораблем.

Запущен обратный отсчет.

Пять.

Когда-то, уже так давно, что Мак и не помнил уже, где конкретно и с кем, он также впервые входил в измерение, романтично прозванное Сумерками. Он был юн и, говоря откровенно, безмозгл совершенно. Ощущал лишь веселый азарт и вращение острого шила в том самом месте, на котором приличные люди сидят.

Четыре.

Мак Аверин вел твердой рукой свой фрегат к точке входа в прыжок, холодея от непривычной и малодушной, наверное, мысли: ему теперь есть что терять. Он не просто ответственен за корабль и за жизни всего экипажа, он сам хочет жить. Просыпаясь каждую вахту вдыхать запах женщины рядом. Открывая глаза ловить ее взгляд. Ждать улыбку ее, словно маленький праздник.

Три.

Жажда жизни, как новая точка опоры. Как тот самый маяк, на который сейчас он ведет свой корабль. Он уже близко. Радары его уже видят, пеленг уверенно взят. Небольшое отклонение от заданных координат и офицеры, сидевшие рядом в который раз мысленно поблагодарили Создателя за осторожного капитана.

Два.

Маяки часто мигрировали, “сползая” на грани пространства. Один градус погрешности пеленга отправит фрегат в шервову задницу космоса, если не дальше. Автоматика точно бы промахнулась. И Болталась тогда бы “Сова”, хорошо, если в Сумерках где-то, пытаясь найти к ней ближайший маяк.

Один.

Точку входа в Сумерки, – загадочное измерение, в котором не работали вселенские закона пространства и времени, маркировали дрейфующим в космосе сооружением, – маяком. У каждого маяка есть свои точные (условно) координаты и… имя. Все космонавты – романтики. У всех маяков женские имена. Этот звали Аглиса.

Вход!

Девчонка не подвела, хоть на подходе и покапризничала. Первое, что ощущают впервые попавшие в Сумерки – это отсутствие времени. Корабль – это жесткая рамка пространства. Его энергетических ресурсов хватит на то, чтобы остаться стабильным, не распыляться на тысячи дециллионов частиц, превратившись в обычное облако. Контур сумеречной гравитации работает только в прыжке. Но над временем он не властен, оно остается за гранью пространства там, в космосе.

Летающие на кораблях дальнего следования космонавты почти не стареют. Первому в жизни Макара преподавателю межзвездного пилотирования было порядка ста лет, а выглядел он просто зрелым мужчиной. Седины даже не было.

Потому они и старались семьи если и заводить, то уже на закате карьеры. Или… так как он умудрился, заводили семью прямо на корабле. До того момента, когда пойдут дети.

Что-то он размечтался, пожалуй. Способов делать детей может и предостаточно, но он ретроград, консерватор и ортодокс. Который жену свою еще даже толком не трогал.

– Капитан, прошу передать мне управление, – подал голос вдруг Стэм, сидевший по правую руку. – Не хочу терять навык.

Оглушительная тишина, каждый раз бившая по ушам сразу после входа в Сумерки, почему-то его расслабляла. Все двигатели остановлены, корабль движет вперед лишь энергия удержания рамок пространства.

– По моим расчетам, к следующему маяку мы выходим через пятнадцать минут. – Тут же ему отозвался Петрович. – И совсем другим тоном добавил: – Капитан. Вам бы пойти отдохнуть.

– Нет! – пряча улыбку, Аверин таки передал блок управления в руки старпома. – Не время для отдыха. Хич, подготовить доклад о состоянии ГЭУ.

Закинул руки за голову, стараясь незаметно коснуться виска.

“Как ты?” – шепотом коротенькое сообщение.

“Все отлично. Поздравь меня, я – космонавт!” – судя по голосу, рада.

Он опять улыбнулся, глаза прикрывая.

Прошептал: – “И тебя и меня поздравляю!”

***

В “Инструкции по подготовке к прыжку для пассажиров сверхдальних космических линий” ничего интересного я не нашла. Для тех немногих отважных (или чрезмерно самонадеянных) кто рискнул не прибегнуть к услугам системы стазисного сна, судя по описанию отлично налаженной на судах дальних линий, предлагались смириться с неизбежными неудобствами, не есть за час до выхода в зону прыжка и встретить этот момент в своей мягкой постели. Желательно спящими. Этого не получилось.

Кажется, я окончательно выспалась. Честно лежала, согласно инструкции, и разглядывала стены каюты в комплекте с ее потолком. Странные полукруглые рамы, похожие на экраны, размещались повсюду. А если это иллюминаторы? Как там Аверин сказал можно вызвать подсказку… Нащупала в изголовье кровати какую-то мягкую панель, после долгих попыток ее как-то сдвинуть сдалась, и тихонечко попросила: “Обзор мне откройте, пожалуйста.”

На панели тут же голубым светом зажегся длинный ряд имперских цифр. Я перевела взгляд на стены каюты и заметила точно такие же цифры в рамах “экранов”. Осторожно коснулась той, что светилась на раме прямо передо мной. Развернулся вид серо-графитного космоса, ни одной звездной точки, никаких ярких светил и знакомых созвездий галактики.

Сумерки.

Судя по виду, экран не был иллюминатором, скорее всего это проекция с внешних камер и датчиков корабля. Прикосновение к цифре панели его погасило. Левый от центра экран открыл мне вид нашей столовой. Правый – как я понимаю, – каюты Аверина. Куда меньше моей, совершенно аскетично обставленная. Только узкая, будто лавка кровать, рабочий крохотный стол и еще один санузел. Я теперь понимаю, почему он с таким удовольствием оставался в моей половине!

Улыбнулась невольно. Трогая губы опять вспомнила наш поцелуй. И его обо мне беспокойство на входе в прыжок тоже вспомнила. Сейчас он молчал, очень занят наверное. Сложно вести неисправный корабль в Сумерках. Вспомнилось напряженное его лицо, когда вышел на видеосвязь перед самым началом прыжка. И крупные капельки пота на бритых висках тоже вспомнились.

Бедный. Пока я валяюсь тут, перещелкивая экраны, он там снова не спит и голодный опять. Он же все время голодный…

Спустя полчаса я настроила обозрение корабля из кровати каюты. Единственное место на судне, вид которого я никак не могла получить, была, к сожалению, командная рубка. И каюты всего экипажа, конечно. Даже лазарет отражался прекрасно, и я с удовольствием полюбовалась на спящего брата с супругой. Несложная комбинация номера палубы и отсеков выдавала на стены каюты прекрасные виды.

Я лежала на смятой постели, рассматривая фрегат, ставший почти вторым домом и не могла отделаться от странной мысли-ощущения. Все сейчас происходящее правильно. Я стою на том самом пути, к которому шла всю свою жизнь. Я на нужном мне месте, детали огромного механизма сошлись, шестерни зацепились и история завертелась.

Наша с Макаром история. Он, я, “Сова” и “Совятник”. Все вместе.

С этими приятными мыслями я для себя незаметно уснула. Сквозь сон услышала, как он пришел, как бесшумно вокруг что-то делал, явно стараясь меня не тревожить. Как шумела вода потом в душе. И как рядом спружинило ложе под тяжестью мощного тела.

– Ты не против? – прошептали мне теплым дыханием прямо в макушку.

Отвечать не хотелось. Меня в моем сне все совершенно устраивало.

– Я стал плохо спать один, знаешь ли… – бессовестно обнимая меня подтащили под бок. Остро пахнущий влажной мужской кожей и чем-то свежим. Похоже на запах листьев мажорника.

Решила не просыпаться. Во сне мне не стыдно уткнуться лицом в его голую грудь и вдыхать его запах. Я же сплю?

– Притворяшка, – смешок снова, обнял еще крепче. – В целом прыгнули хорошо, только немножечко промахнулись, теперь еще сорок часов шлепать по космосу до маяка. – осторожно коснулся моего лба губами и улыбнулся. По шевелению губ я почувствовала. – Сорок имперских часов, дорогая. Это четыре декады по сто минут стосекундного времени! Высплюсь и разжирею…

Последнюю фразу он произнес очень медленно, засыпая. Вздохнул тяжело и мгновенно уснул. А я так и лежала с закрытыми глазами в полудреме, пригревшись у него на груди, боясь даже пошевелиться. Не оттого, что его разбужу: судя по скорости засыпания, его не разбудит теперь даже землетрясение. Страшно терять откровение этих минут. Тонкие ноты доверия и чего-то еще, непонятного, но уже осязаемого.

Сон в одной постели оказался не просто анахронизмом, традицией прошлых веков. Я не могла слов подобрать, определить ощущения. Завтра вспомню и все запишу. Уже завтра.

5. Просто сны

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Клочья дыма, удушливо-сладкий запах жареной человеческой плоти. Воздух, вздрагивающий от взрывов, густой дождь раскаленных осколков, разрезающих толстый слой серого пепла у них под ногами.

И оглушительная тишина.

Как тогда, на Майране. Когда он оглох, и в этом смертельном кошмаре мучительно-долго искал ее. И нашел.

Только во снах, что с тех пор ему снились, Ася всегда оставалась живая. Не кучей обгорелых костей и ошметков одежды, из которых даже восстановить было нечего, а такой, какой Мак видел ее в последний раз.

Тогда она совершенно определенно почувствовала свою смерть. Уходя оглянулась, ему улыбнулась, и запретила идти с ее группой. Наотрез запретила.

– Приветули, малыш, – она всегда его так называла, хотя Аверин был младше ее всего лишь на несколько месяцев. Это всегда его злило, но возражать командиру и капитану не стоило.

– Здравствуй! – он не был ей рад, и давно уже. – Зачем ты пришла?

Когда-то тогда, – в прошлой жизни, эти сны стали единственным, что у него оставалось. В них Ася к нему приходила, живой. Они спорили, ссорились, разговаривали. Целовались, иногда даже занимались любовью. Все, как в той жизни, чьи осколки остались на выгоревших до основания и расплавленных скалах Майрана.

Во снах он опять становился послушным мальчишкой, влюбленным и робким. Твердо знающим, что не достоин, не мог, не дотягивал. Что виноват. Нужно было тогда ее остановить. Его чуткая интуиция громко кричала о смерти. Его разум нашел несколько сотен причин отменить этот рейд. Но Ася всегда четко следовала своему собственному плану. И не слушала «этих мужчин».

– Вот как ты стал разговаривать… – она зло прищурилась, развернувшись к Аверину. – А ведь это ты виноват в моей смерти!

Старая песня. Была у возлюбленной Мака такая черта: своих ошибок она никогда не признавала. И вдруг она воскресни сейчас, именно так ему все обязательно бы и сказала. Да только он больше не тот мальчик, что как на богиню смотрел на нее.

– Конечно. Я всегда виноват. Мне иногда даже кажется, что я тебе нужен лишь только для этого. – Он хотел отвернуться, но снова не смог. Хотел никогда ее больше не видеть.

– Я любила тебя!

Это ложь. Она много раз ему снилась и каждый раз капитан понимал, что подобное из ее уст могло прозвучать лишь во сне. Никогда, за всю недолгую историю их отношений Ася ему ничего подобного не говорила. В ответ на его пылкие юношеские признания лишь задумчиво улыбалась. Как тогда, в их последнюю встречу.

– Это сон. Просто сон, – Макар произнес через силу, отшатываясь от подруги. – Я проснусь, а тебя больше нет. Отпусти меня.

Внимательный взгляд темных, чуть раскосых глаз, упрямо поджатые губы. У них никогда не было общего будущего. Ася родилась на Барейне, планете изгоев и беженцев. Ее генетическая карта полностью исключала полноценный союз с чистокровным землянином. Процент генетической разницы не позволил бы им заключить этот брак по законам империи. Только свободные, ни к чему не обязывающие отношения. Просто и без условностей. Тогда ему было вообще все равно… Глупость.

– Обойдешься, Аве-рин.

Когда она злилась, звала его именно так. У него словно не было имени. Или «малыш» или Аве-рин. Как любимый питомец. Собака.

Они стояли напротив друг друга и напряженно молчали. Макар снова и снова вглядывался в это, когда-то так остро любимое им лицо и невольно сравнивал. Тогда он болел этой женщиной. Хворал долго и тяжело. И не хотел выздоравливать.

А теперь… Теперь все иначе. Ради той маленькой и хрупкой девочки, что посапывала у него под боком, он хотел жить. Впервые за долгие годы.

– Не боишься ее потерять? – жестом до боли знакомым Ася заправила темную прядку волос за точеное ухо. – Все мы смертны.

Он очень боялся. Смертельно, до судорог, до остановки дыхания. Именно это и останавливало Аверина. Но говорить ей не стал. Она больше не друг ему.

– Отпусти меня, – снова тихая просьба. – Мы с ней разберемся.

Резкий поворот, злой взмах плечом, словно отряхиваясь, и его собеседница, его давний кошмар снова уходит. Как всегда: за поворот у двери и налево. Как тогда.

Чтобы вернуться опять…

От внезапно нахлынувшего ощущения боли я резко проснулась. И примерно минуту пыталась понять, что болит. Лежала с закрытыми плотно глазами, вдыхала знакомые запахи и не понимала вообще ничего.

Боль скручивала сознание, тело вздрагивало, слезы к горлу подкатывали, хотелось завыть, но… физически ее не было. Просто мой дурной сон? Постаралась припомнить. Нет. Мне снился наш внутренний сад, и во сне я старательно обрезала кустарники, готовя их к нашей короткой, но снежной зиме. Ничего страшного: тонкие синие ветки, дорожки, похрустывающие под ногами морской круглой галькой.

Я открыла глаза и сразу же все поняла. Марк уже тоже не спал. Суровый и мрачный, он лежал рядом со мной и боясь потревожить мой сон, даже дышать старался как можно тише.

На его лице отчетливое выражение той самой боли, которая острым ножом до сих пор где-то под ребрами мне покалывала.

– Что-то плохое приснилось? – потеревшись зачем-то лицом о его голый боя я спросила.

Неожиданное и приятное ощущение: терпкий запах мужчины, горячая гладкость поверхности и пульсирующая под ней жизнь. Мак напряжен, он весь словно окаменел. С трудом перевел на меня взгляд, все еще хмурясь. Губы сжаты, скорбные складочки в уголках. Темные тени, надежно залегшие под глазами.

– Приступаешь к обязанностям психолога? – он спросил. Получилось прохладно.

Я искренне удивилась, все еще в него вглядываясь.

– Не расскажешь, – уверенно констатировала, приподнимаясь навстречу ему. – Почему?

Макар пристально вглядывался мне в лицо, словно пытаясь найти в нем ответ. Потом что-то в глазах его неуловимо смягчилось, и тихо вздохнув, он сказал:

– Эти кошмары давно стали частью моей жизни… – снова я боль его ощутила. Близкую, личную боль, как-то вдруг ставшую моей. – Утром я просыпаюсь, выкидываю их из головы, отодвигаю в дальний угол, и с головой окунаюсь в дела. Иначе давно бы рехнулся.

– Ты не пытался… – я начала было фразу, но Макар резко меня перебил, быстро вставая.

– Нет. – Спустил ноги с кровати, развернувшись ко мне голой, широкой и загорелой спиной, сплошь расчерченной старыми шрамами. – И давай больше не будем об этом.

Я промолчала, разглядывая его спину. Чувствовала, ощущала: это знаки из тех его снов. Осторожно коснулась кончиками пальцев одного, самого страшного, разрывавшего кожу под левой лопаткой.

– Я почувствовала во сне твою боль, – ему нужно знать, чего ожидать от негаданного приобретения в своем экипаже. – Молчать об этом у нас с тобой не получится. Прости, но я словно без кожи. Не сердись.

Он порывисто перехватил мою руку, вглядываясь в лицо, хотел что-то сказать, но вдруг под дверью входа в апартаменты раздался странный звук.

– ВОУФ!

Гулкий и громкий, он походил на грохот каменного поселкового колокола.

И секунду спустя снова:

– Вуф! – короче и явно настойчивее.

Вопреки моим ожиданиям, капитан широко улыбнулся, и схватив короткую и тонкую белую тунику со столика у кровати пошлепал босыми ногами к заветному входу.

– Рик, ты уверен? – осторожно спросила его.

– Это же просто собака! – пояснил для него очевидное. И я напряглась окончательно. Не хотелось бы повстречать на борту космического корабля чудовище даже немного похожее на подземных собак.

Чудище не заставило себя ждать. Оно резво вползло на коротких и толстых ногах в приоткрытую дверь, и помахивая жутким костистым хвостом весело поскакало к кровати. Крупный зверь был красивого, темно-бордового цвета, с длинной, как клюв экзоптицы мордой и совершенно разумным на ней выражением.

В зубах это чудовище несло нам… пустую тарелку. И радостно водрузив ее на постель, рыжий монстр тут же резво запрыгнул и живописно упал рядом. Всем видом зверюга показывала, что ужасно устала и только отдых на нашей кровати спасет утомленного путника.

– Кажется… – вертя в руках тарелку задумчиво произнес капитан. – Гесс зовет нас на биостанцию, приглашая на завтрак.

– А… – осторожно сев рядом с радостно улыбающимся в свою всю хитрую рожу пришельцем я вытащила из-под него кончик своего мягкого белого одеяла. – Прислать сообщение он не мог? – мало ли что я не знаю.

– Вот у него мы и спросим, – решил тут же Макар. – Горыныч, не завирайся. Твое место на коврике.

Натурально скривившись, тот кого так громко звали, нехотя сполз под кровать.

– А мое место, где, капитан? – тихо спросила.

– Прости, – он привлек меня к себе осторожно целуя в висок. – Я не хотел тебя обидеть. Просто… Я не готов пока выпускать это в реальность. И ты не готова.

Ох, уж эти мужчины… Но ничего, мы подождем.

– А теперь в душ, одеваться и топаем на биостанцию. Заодно я покажу тебе всю верхнюю палубу. Я смотрю, с видами нашего корабля ты уже разобралась.

Аверин снова вернулся. Вечная неунывающая улыбка, твердый взгляд, полыхающая энергия жизненного оптимизма. Но только я знала… Я видела там, в уголке его сильной души страшные тени из недавнего прошлого.

Его жуткие сны.

6… И бабочки

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

– Чаю? – Огромная туша биолога меня объективно пугала. Особенно то, с какой плавной грацией он перемещался по биоотсеку. Хищник, опасный неимоверно. И если от капитана исходила уверенная мужская сила, меня завораживающая, то его друг ощущался могучей стихией. – Вы меня опасаетесь. – Не спросил, утверждал.

До завтрака мы с Аверинымне не дошли. Буквально за несколько метров до входа на территорию биостанции с потолка раздался скорбный голос Петровича, вызывающего капитана в центральный и срочно. Макар тихо выругался на неизвестном мне языке, набрал код на входе в отсек, меня чмокнул громко куда-то в висок и убежал. Натурально и быстро, а мне оставалось только взглядом его проводить…

Горыныч зачем-то последовал за капитаном, громко цокая когтями по твердому покрытию верхней палубы.

Дверь открылась и меня встретил сам Гесс.

Огромный, могучий, какой-то весь… нереальный биолог вел себя как ни в чем не бывало. Еще пошутил как-то грустно относительно «третьего лысого». В отличие от наших с Риком шершавых макушек его череп блестел, выразительно подчеркивая тяжелую нижнюю челюсть, крупный нос и делая вид биолога еще более живописным. «Гесс Оранг, биоэколог, глизеанец» – так он мне представился…

– Да, опасаюсь немного, – силе природы врать совершенно бессмысленно. А порой и опасно.

– Тогда успокаивающего, – он снова не спрашивал. – Субъективно? Или на то есть причины?

– Мои личные ощущения. Я вас чувствую, это… сложно объяснить.

На живописнейшем фоне отсека биостанции Гесс выглядел на удивление органично. Свободная светлая роба, мягкие мокасины и нож, во внушительных кожаных ножнах висевший на поясе .

– Тогда переходим на «ты» и рассматриваем происходящее с научной точки зрения, как наблюдатели, – он мне улыбнулся. – Пробуем?

А теперь очень тихо меня Гесс спросил, протягивая неизвестно откуда взявшуюся термочашку.

Сомневаясь секунды, я ее приняла, понюхала, затем аккуратно отхлебнула горячий напиток. Запах цветочный. Вкусно, ароматно, немножечко опьяняюще. Волна теплого и мягкого спокойствия накатила достаточного быстро и действовал чай куда лучше всех успокоительных аппликаторов. Молча кивнула, оглядываясь вокруг.

Мир Гесса. Его закрытая ото всех территория, его тайная страсть, биостанция на корабле. Рик уже успел кое-что мне о ней рассказать . Кормилица и поилица, перерабатывающая все продукты отходов жизнедеятельности экипажа, она делала «Сову» по-настоящему автономной.

Огромные цилиндры биофильтров, бурлившие зеленью жизни были похожи на колоннаду в этом храме науки. Стеллажи с фантастическими грибными культурами, буйная зелень дендрария, запахи цветов, даже свои жители: в глаза сразу бросались порхающие между растениями мелкие разноцветные организмы, наверное, птицы или насекомые.

– Итак, мне кажется, тебе есть что сказать. – Гесс не мешал мне осматриваться. Сам он занялся важным делом: неторопливо шлепая по гладкому полу отсека к нему вышла семейка кобат. Толстые, неповоротливые, с гладким мехом и короткими чешуйчатыми хвостами эти милые звери были весьма популярны в качестве домашних животных в моем бывшем мире. Зачем они здесь?

И словно услышав вопрос, Гесс пояснил мне охотно:

– Это одна из моих научных миссий: я в разных мирах собираю интересные и редкие виды домашних животных, изучаю их, получаю потомство. По результатам моих исследований специальная комиссия рекомендует введение этих видов в культуру при освоении новых колоний. Человечество всегда идет в ногу со своими питомцами. Это наша история, и отказываться от нее людям точно не стоит…

Говоря это, Гесс резал белые шарообразные грибы на крупные кубики своим острым ножом и отпихивая ногой нетерпеливо пританцовывавших у стола наглых кобат раскладывал аккуратно по мискам.

– Я вижу энергии, – отчего-то решила признаться. И тут же добавила, словно оправдываясь: – Для совершеннолетних высокородных женщин нашей расы это нормально.

Прозвучавшие слова казались здесь, в простом и лаконичном мире «Совы» чем-то чужеродным, уродливым, лишним. Я тут же о них пожалела. Но Гесс выслушал очень внимательно, отрываясь от кормежки кобат.

– Как ты их видишь? – спросил он задумчиво. – Как что-то физическое? Или мысленно?

Я поморщилась, вспоминая слова из монастырских учебников.

– Сначала мы чувствуем их как ощущения. Как если бы услышали фразы на неизвестных нам языках и почувствовали эмоцию того, кто их произносит: страх, радость, грусть. Потом… когда Зера пускает свои первые линии, мы начинаем их видеть. Сегодня я ваши…

– Твои. У землян такое обращение говорит о доверии, – мужской низкой голос звучал тихо, но твердо. – Мне самому было очень сложно следовать этой традиции, я из странного мира. Там, где я родился и вырос, много лгут… Так что ты увидела?

Зачем он рассказывает это испуганной девушке? Похоже, что Гесс и сам даже не знал. Я отчетливо вдруг увидела и его все сомнения и старую, затаенную глубоко и надежно обиду.

– Ты серьезно обижен и запретил себе думать о будущем.

– И как ты это видишь? – быстро и холодно очень спросил, явно мне не поверив.

– Как тугой узел. Узлы всегда видятся там, где проблема. Или даже болезнь. У них разный цвет. Обида всегда почему-то коричневая. И чем темнее, тем глубже.

Я присела на корточки рядом с веселой семейкой кобат. Самый крупный из них, наверняка патриарх, недоверчиво на меня покосился и громко присвистнул. Все семейство тут же попятились к Гессу.

– Знаешь… – отчего-то вдруг воодушевившись попыталась биологу я объяснить. – Когда люди, животные или растения чем-то болеют, то сначала я это вижу как узел. Поначалу его еще можно распутать и развязать. Есть множество техник… – Я тоже тихонько присвистнула. С раннего детства мы умеем подзывать этих милых зверушек. Двое маленьких потянулись, старшие остались на месте, осторожно принюхиваясь. – Когда недуг заходит уже далеко, мы видим, ее словно язву. Воронку, в которую утекает жизненная сила, энергия, сама жизнь. Она у всех разная, но это видно. А ты весь в узлах. Старых, от времени окаменевших, как шишки дерева са.

Биолог задумчиво слушал. Потом развернулся спиной, жестом меня приглашая в зеленые недра дендрария.

– Я Макару сюрприз обещал. Пойдем, мне есть чем тебя порадовать. Это очень интересно. – И видя мои сомнения, мягко добавил: – Капитан скоро вернется, он уже сообщил мне по внутренней связи. Дождемся его и тогда уже вместе позавтракаем.

Сюрприз удался.

Дендрарий биостанции представлял собой настоящий, густой темный лес. О том, как биологу удалось вырастить нечто подобное на палубе космического корабля, пусть даже и современнейшего фрегата, оставалось лишь только догадываться.

Между ажурных орнаментов яркой зелени яркими красками тут и там полыхали уже знакомые мне цветы, тонкими нитями светлых корней обвивающие развилки коренастых ветвей невысоких, но толстых деревьев. Летающие между них существа удивляли своим оперением, перламутрово-синим, лимонно-желтым и огненно-красным. Они в воздухе зависали мелко взмахивая дюжиной крыльев и высовывая длинный раздвоенный язычок, с любопытством разглядывали нас, блестя черными бусинками крохотных глазок.

– Твои звери действительно интересны, – пока я разглядывала дендрарий и его милых жителей, Гесс незаметно меня обошел и возник вдруг уже за спиной.

Я подпрыгнула, летучая красота разлетелась.

– Все еще опасаешься… – покачал головой биолог поджав скорбно губы. – Так вот, я впервые столкнулся с телепатическими способностями у домашних животных.

Произнося эти слова, он раздвинул плотный полог вьющихся растений, свисающих с самого потолка, словно занавес, и кивнул туда, вглубь, приглашающе.

– Они… не домашние, – я шагнула за ним, нерешительно оглядываясь вокруг. – Это мы их случайно совсем приручили, еще когда были детьми.

– Я абсолютно уверен в том, что и родители ваши так же считают, и деды. – Гесс усмехнулся беззлобно, оглядываясь на меня. – Почему-то все знают о бабочках и их способностях, а приручили их только вы.

– Домашними их все равно не назвать, – я заупрямилась, остановившись у невысокого, смутно знакомого деревца. Са? Но откуда? – В неволе они не размножаются, мы жизненно не нужны им, к тому же…

Я хотела ему рассказать, что мы даже ведь толком не знаем, где живут бабочки, чем питаются. Просто маленькие друзья, однажды благосклонно принявшие из детских рук вкусное лакомство И только.

Но переведя взгляд чуть выше саженца самого легендарного дерева Лиглы я увидела невероятное.

Круглый домик, тщательно свитый из тоненьких листиков, как будто связанный спицами, очень искусно и аккуратно был подвешен на толстой лиане и смотрел на меня плотной воронкой широкого входа. В котором уютно сидела знакомая бабочка. Да не одна. Из-под ее крыльев выглядывало несколько кругленьких носиков, и любопытные черные глазки поблескивали в полутьме.

Я оглянулась на Гесса, не в силах промолвить и слово. Он широко улыбнулся, и протянул руку к гнезду. Бабочка тихо курлыкнула, потянулась и легко выскользнула из убежища, оставив детенышей. Расправила крылья, взлетела и сделав круг у нас над головами она элегантно присела на пальцы биолога.

Просто фантастика.

– Как? – я только и смогла выдавить из себя.

– Я получил три устойчивых пары, все самки были беременны, – самым кончиком пальца биолог погладил красавицу. Бабочка от удовольствия зажмурилась. – Пришлось срочно делать анализы ДНК. Удивительные это животные, правда?

– О… да. – отойдя наконец от первого острого шока я сама протянула ей руку и малышка охотно вспорхнула мне на ладонь.

– Самое в них удивительное, это то, что эти малышки созданы человеком. – Продолжал поражать меня Гесс. – Как только я это выяснил, остальное пошло куда проще. Искусственно созданные организмы легко прогнозируемы.

– Быть такого не может… – я тоже малышку погладила, но никаких новостей мне она не несла, что вполне ожидаемо. – Колонисты не принесли с собой никаких домашних животных, это было запрещено всеми законами. У нас в каждом учебнике это написано.

– Абсолютно согласен, – внезапно со мной не стал спорить биолог. – Этой модели генетической модификации почти триста лет. – Он достал из кармана рабочих штанов плоскую коробочку и открыв ее, высыпал на ладонь целую горсть омерзительно извивающихся странных червей. Бабочка видя их восторженно пискнула и немедленно приступила к обеду. – Я нашел ее в определителе полностью утерянных человечеством рукотворных домашних животных. Поздравляю, коллега, мы с вами совершили открытие.

Он так весело пошутил, я надеюсь?

7. Завтрак

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Поздравь лучше меня! – прозвучало так близко, что я снова подпрыгнула от неожиданности. – Если считаешь коллегой, конечно. Я вам не мешаю?

Аверин. Почему я его не почувствовала? Так увлеклась созерцанием семейства бабочек?

– Вот и славно, – Гесс даже не дрогнул. Словно и не удивился внезапному появлению капитана. – Сейчас докормлю первую партию нуждающихся и приступим к кормежке голодного капитана. Или ты против?

Кажется, это меня теперь спрашивали. Я, все еще пораженная видом детенышей и впервые в своей жизни видевшая бабочку, громко хрустящую головами червей, молча перевела взгляд с улыбающегося во все белые зубы Аверина на сдержанно растянувшего губы биолога.

– Н-е-е-т… – только и смогла сипло выдавить.

– Водички? – ехидно спросил капитан. – Но я кофе хочу. И… Гесс, если ты меня не накормишь, я начну натурально зубами ловить твою живность. Даже вид этих червей вызывает исключительно гастрономические ассоциации.

– Кофе? – я сегодня просто блистала осмысленными вопросами.

– Земной напиток, – Гесс мне ответил, торопливо стряхивая червей прямо на лиловые листья деревьев. – Любимое пойло нашего капитана. Точнее, моя попытка его имитации. Та еще гадость, поверь. К тому же, наркотик.

Так, мне явно нужно взять паузу. Переполнение мозга. Еще и наркотики. За кого это замуж я выскочила совершенно случайно? Стоит рядом радостный, улыбается, совершенно не собираясь оправдываться и не смущаясь. Взгляд только немного шальной.

– Не пугай мне жену, изверг, – правильно расценив мои внутренние терзания, Рик осторожно меня приобнял и целуя в макушку продолжил: – Всего лишь энергетик. Легкий, растительный, и не слишком эффективный. Запах из детства и напоминание о Земле. Ты закончил, мучитель? Я все больше подумываю о съедобности этой лиловой сосны.

Что такое «сосна» и правильно ли я поняла слово «лиловый» спросить не успела. Гесс осторожно посадил обратно в гнездо заметно округлившуюся бабочку, проверил какие-то прозрачные колбы, висевшие рядом, постучал пальцем зачем-то по крохотным датчикам, выглядывающим прямо из листьев, и мы двинулись дальше.

Биостанция производила удивительное впечатление.

По дороге сюда Рик провел меня по верхней палубе, показав схематическое расположение жилых кают экипажа, странное помещение с названием «кубрик» и небольшой «верхний» лазарет. Все это хозяйство располагалось в левом крыле, капитанские апартаменты и лабораторные помещения биостанции – в правом. А «спину» совы занимал собственно биоотсек. Он разделялся на вертикальные ярусы и вместе с шаром реактора даже снаружи казался огромен. А уж изнутри… Целый мир, масштабы которого поражали воображение. И порождали вопросы.

– Ты говорил, – догоняя идущего впереди капитана я все же спросила. – Что такой биостанции, как на «Сове» нигде больше нет. – Он молча кивнул, сосредоточенно глядя под ноги. – А что тогда в них на ее месте? Ну… Вот тут. – И для пущего красноречия ручками криво взмахнула. Я сегодня прекрасна. И велеречива.

– А запасы. Дань автономии. – Все еще весело улыбаясь, ответил. – Начиная от химических составляющих материалов для принтеров и простейшего обеспечения жизнедеятельности и заканчивая разного рода провизией для экипажа. Корабль должен иметь возможность выжить, даже если его вынесет из Сумерек за световой год до ближайшего маяка.

– А на «Сове» нет запасов, совсем? – мой голос предательски дрогнул.

– Втрое ужаты, – прогудел сзади Гесс, – только самое необходимое. Остальное вполне успешно производится в этом отсеке.

Мы поднимались по очередной невысокой, буквально в десяток ступенек, узенькой лестнице. Я быстро потеряла им счет. Вверх и вниз, среди густых и разноцветных зарослей. Среди знакомой мне зелени полыхали кострами огромные красные листья, похожие на ладони, нежные синие стебли обвивали опоры межъярусных лестниц. Интересно, а почему здесь нет лифтов или антигравитационных устройств, как в роликах? Надо будет спросить.

– А если все вдруг… – я замолчала, медленно подбирая слова.

– Передохнет? – радостно мне оскалился Рик, оборачиваясь назад. – Я этот вопрос сам себе задаю постоянно. Для начала мы Гесса съедим. А потом будем думать, что делать дальше.

– Осталось всего десять метров до завтрака, кровожадный ты наш, – проворчал сзади шедший биолог. – Но на случай глобальной катастрофы у меня есть.... скажем так: клеточная коллекция всего, что здесь бегает, прыгает, летает, растет и съедобно. Вырастим за неделю обратно. – Тут он отчего-то притормозил, придерживая меня за локоть, – Если вы меня не съедите, конечно.

Не съели.

Хотя, к моменту выхода к тому месту, что Гесс скромно называл своим кабинетом, вид у Аверина был уже зверский. Даже я поотстала немного от нервного капитана.

Уютное помещение располагалось сразу же за бесшумно раздвинувшейся мембраной прохода в очередной сектор отсека. Я бы сказала, что очень обжитое место. В отличие от апартаментов Аверина. Только с началом моего бесцеремонного вторжения там появились ненужные, но уютные вещи. Цветы, например.

Стоящие и висящие буквально повсюду ненужности, милые сердцу владельца, в кабинете Гесса прямо с порога бросались в глаза. Какие-то очень красивые камни, притягивающие мой женский взгляд изумительными орнаментами структур и яркой игрой полупрозрачных цветов. Высокие цилиндрические колбы с растениями, гигантские белые зубы, инкрустированные в серебристую подставку, огромное резное копье и несколько крупных ножей на стене.

Роскошный деревянный стол, украшенный тонкой резьбой, возвышающийся посреди всего этого великолепия вызвал полный и единодушный восторг у нас с Риком. Меня искренне восхитили узоры фантастической красоты выступающие на черной его древесине. Капитан был сражен видом увесистого, занимающего почти всю столешницу термобокса.

– Мясо? – плотоядненько муж мой уточнил.

– Кормить хищников цветами – затея не самая дальновидная, – ухмыльнувшись, биолог меня обошел, направляясь к столу. – Но увы, мой капитан. Ты же знаешь, – это всего лишь грибы…

Хозяйственным жестом он свернул крышку бокса и по кабинету разлился весьма аппетитный запах настоящего, вкусного мяса. Судя по моему скромному опыту, – какого-то крупного, растительноядного зверя.

– Мясо! – рыкнул Рик радостно, откидывая в стороны боковые стенки термобокса. – И мне наплевать абсолютно, бегало ли оно только что где-то по биостанции, или тихо росло у тебя где-то в траве, притворяясь грибами.

Легко открутив одним сильным движением одну из стенок бокса, он чуть надавил в ее центр, буквально слепив довольно глубокое подобие тарелки. Потом откуда-то из недр добыл нечто похожее на многозубую вилку и принялся быстро накладывать вкусно пахнущие разноцветные кусочки, поблескивающие капельками животного жира на запеченных боках.

– Поосторожней с количеством, капитан, – усмехнувшись опять, Гесс стал проделывать то же самое. Только я ошалело стояла и глазками хлопала.

– Я озверел от прямых вливаний в скафандре и жрать хочу постоянно! – Кучка еды на тарелке становилась все выше. Сверху на нее был водружен большущий кусок, действительно похожий на отлично прожаренное мясо. – Нэсс, у нас здесь целая коллекция самых вкусных в галактике овощей, очередная придурь моего штатного биолога.

«Штатный биолог», стоявший напротив, не отставал. Его тарелка тоже напоминала одно из помпезных правительственных зданий в нашей южной Агране.

– Он у нас человек увлеченный профессией, знаешь ли. А мне приходится все это терпеть. Вот, держи.

Последнюю фразу они произнесли сразу оба. И перед моим носом столкнулись тарелки с едой. Капитанская была выше, кусок мяса с ее крутой крыши скорбно сполз на посуду, протягиваемую биологом.

А мужчины вдруг замерли, напряженно глядя друг на друга.

Секунда, другая… Ох, не нравится мне это все.

– Я… – тихо переключила на себя их внимание, забирая тарелки и ставя их твердо на стол. – Совершенно не голодна. – Это правда. Как-то сразу желание перекусить испарилось. А свирепо молчавшие два самца ощутимо насупились. – Если можно, мне… – сама отломила тарелку себе, сама продавила в ней некое кривенькое подобие выемки и забрав у хмурого Рика наверное-вилку подцепила с его тарелки парочку красненьких овощей, а у биолога – нечто рассыпчато-желтое, – этого будет достаточно. – И тут же добавила: – пить очень хочется.

Под взглядом Аверина Гесс отступил, пряча глаза почему-то. И сел, сделав при этом попытку выдвинуть мне небольшое и тоже резное сидение из-под стола. Блеснули глаза капитана, Гесс руки от мебели быстро убрал и весь как-то сник.

Рик все так же молча меня усадил, перед носом поставил высокий прозрачный сосуд, в который из центрального отделения бокса налил предварительно нечто горячее и розоватое. И тоже сел.

– Что замерли, зайчики? – ухмыльнулся вдруг совершенно мальчишески. Я коллегами не питаюсь, расслабьтесь.

Мы с биологом понимающе переглянулись. И тихо вздохнув, я взяла из рук мужа протянутую чистую вилку, отдав ему прежнюю.

Нда… А ведь это только первый член действующего экипажа. Дай мне терпения и сил в этом выжить, Создатель. И не свихнуться.

Овощи действительно оказались поистине восхитительными!

8. Шахматы

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

– Послушайте! Это же изумительная идея! – с видом гурмана, получающего натуральный гастрономический экстаз, Нэс смаковала лакомые кусочки. А Рик с хитрым видом подкладывал, тихо мурлыкая что-то под нос.

– Да, совершенно согласен, – он отозвался, подцепив себе вилкой очередной кусок мяса. – Третий завтрак всегда очень кстати. Жалко только, что дальше – обед.

– Кажется, – Гесс ел медленно и аккуратно, чему-то все время посмеиваясь. – Нерис имела в виду нечто другое.

– Да! – не в силах отказываться, она принялась за добавку. – А хотела сказать о системе автономии на “Сове”. Если подобные биоблоки внедрить на всех дальних линиях имперского Космофлота, включая гражданский, если…

Мужчины так выразительно переглянулись, что девушка тут же затихла, почуяв неладное.

– Ребенок совсем, – пожал Рик плечами, дожевывая свой кусок. – Сплошные иллюзии и романтика. А помнишь, как мы тоже мечтали?

– Ты мечтал, – Гесс отодвинул приборы и с улыбкой воззрился на Нэрис. – меня эта болезнь настигла уже много позже. Заразная штука.

– А… Что не так? – она так и замерла с кусочком зеленого овоща, подвешенного на кончик вилки. – У меня… будут проблемы от непривычных продуктов? – с опозданием сообразила.

– О, нет! – биолог кажется даже обиделся. – Все, что здесь приготовлено, переваривается представителями всех гуманоидных рас, содержит весь комплекс жизненно…

– Живот болеть точно не будет, – перебил его Рик. – И дело не в этом. Как думаешь, моя дорогая лиглянка, – так он назвал Нэс впервые, – имперские корпорации, стоящие за производством и поставками всех элементов космической автономии, точно будут в восторге от наших идей?

– Но я думала… – девушка покраснела смутившись. – Что в Империи…

– Живут существа разумные, – капитан улыбался, ей явно любуясь. Она соглашаясь, кивнула в ответ. – А значит: алчные, беспринципные и жестокие. Ничего нового. К тому же…

Он забрал у смущенной лиглянки пустую тарелку, встряхнул ее, вернув прежний вид, и вставил обратно в гнездо термобокса. Вилку тоже отнял.

– На каждом судне тогда должен работать специально обученный штат. – Добил ее Гесс. – А это дорого, неудобно, и ненадежно, даже если ядроиды.

Да! – забрав у хозяина кабинета остатки завтрака, Аверин глазами поискал что-то у всех под ногами. – Где им взять столько Гессов? Я этого сколько лет уже не могу уговорить загнать технологии для пассажирских кораблей вип-класса. – И тут же, без перерыва он осведомился: – А кстати, где наш Горыныч?

– Ушел за тобой! – В один голос ответили Нэрис с биологом.

Аверин поморщился.

– Кажется, у нас сейчас снова начнутся опасные приключения. – Произнес он со вздохом и приложив палец к виску громко спросил: – Петрович, скажи, где теперь эта сволочь?

И почему корабельный ИскИн сразу же понял, о ком капитан его спрашивал?

– Спит в спальне вашей супруги, по центру кровати, – по громкой связи отозвался он тут же.

– И … все? – недоверчиво переспросил Макар.

– Нет, конечно! Он пролез в кают-компанию, сожрал там шахматы Стэма, потом долго лаял на Кила, потом…

– Системам жизнеобеспечения корабля урон нанесен? – капитан спросил главное.

– Только моральному климату в экипаже. Требуется ваше вмешательство, и… работа психолога.

Им показалось, или последняя фраза была сказана тоном вполне издевательским?

Макар задумчиво посмотрел на биолога, тот только руками развел.

– Хорошо, скоро мы будем в кубрике, – со вздохом вставая, Рик подал руку жене. Она уже даже успела привыкнуть к подобному жесту. – Главный вахтенный Хич?

– Он тоже страдает… – голосом замогильным ответил Петрович.

Нэрис с трудом скрыла торжествующую улыбку. Спасибо Горыныч! Кажется, ей предстоит увлекательное знакомство.

– Это те самые? – осторожно спросила.

– Да… Я говорил тебе, – согласно кивнул ей задумчивый капитан. – Шахматы с Глизы, они вырезаны из кости какого-то жуткого монстра.

– Домашнего клеозавра, – поправил его тут же Гесс. – Вы идите, я закончу кормление живности и присоединюсь. Моя вахта уже через час.

И они очень быстро ушли. Капитан явно торопился увидеть масштабы проделанной рыжей тварью работы…

***

Капитан быстро шел, с трудом заставляя себя не бежать. Это будет не вежливо. Нэс и так вдоволь наобщалась сегодня с земными его тараканами. Жирные, злобные звери, сам Макар им не рад. Но пусть она лучше узнает его и таким, чем питает иллюзии…

– Почему ты так злишься? – Нэс, словно услышав последние его мысли, на бегу догнала капитана и зачем-то коснулась рукой его пальцев. Мак перехватил ее кисть и к себе девушку притянул останавливаясь.

– На одного идиота. И это не Гесс, – поймав взгляд ее ироничный, поправился: – Хорошо, он второй. Это если Горыныча не считать.

– Хвостатый не глуп, – она вдруг улыбнулась, и к гладко выбритой щеке Аверина потянулась пальцами свободной руки.

Он заставил себя не отстраниться с огромным трудом, вдруг поймав себя на горькой мысли. В последний раз проделывать с собой такой простой жест Мак позволял только Асе. И с тех самых пор – никому. Но эта девочка делала все совершенно не так. Что-то трепетное и доверительное было в простом прикосновении к гладкой щеке.

– А вы с Гессом, – тем более, – и добавила мягко, словно к чему-то прислушиваясь. – Выдохни. Ты сейчас на себя не похож, экипаж это сразу почувствует.

Упоминание Гесса задело. В памяти все это время непрошено выступал рассказ друга о неудачной женитьбе. Восемь раз! Да Аверину с этой одной разобраться бы. Конечно же, у него не такое терпение, как у биолога. И опыта нет никакого и…

– Так и будешь упорно молчать? – чуть голову наклонила, его рассматривая внимательно.

– Знаешь… Кажется, я ревную, – Мак выдал вдруг, собственным не веря ушам. – Никогда в жизни ничего подобного не испытывал и чувствую себя форменным идиотом.

В ответ она распахнула глаза, темные, затягивающие его, словно Сумерки. И на секунду задумавшись, вдруг потянулась навстречу, краем губ прикасаясь к его подбородку. Мак замер, даже дышать перестал. А девичьи губы неловко скользнули чуть выше, она встала на цыпочки, закинула голову и обожгла робким касанием его губы. Потом замерла, словно сама испугавшись собственной смелости… Несколько долгих секунд они так и стояли, соприкасаясь одеждой, но не телами. Ловя прерывистое дыхание друг друга, смотря прямо в глаза.

– Шахматы… – прошептала ему прямо в губы.

– В шервову задницу всех…– сипло ответил Аверин и отпустив ее руки, ладонями осторожно обнял лицо девушки, все еще пристально вглядываясь ей в глаза. – Чтобы они себе там не почувствовали…

А потом взял и накрыл ртом её губы, как морская волна накрывает свой берег. Зная точно, что он ее ждет, что буквально иссохнет без этой живительной влаги. Пусть даже соленой.

И Нэрис ответила, жадно, совершенно не так, как в первый их поцелуй. Сладкая, мягкая, нежная. Он в нее падал с космической высоты и тут же тонул на головокружительную глубину…

Макар ощутил себя натянутым до упора харанским арбалетом. Без права на выстрел, без возможности снять болт с широкого ложа. Как же сложно жить рядом с недосягаемой женщиной, особенно после стольких месяцев вынужденного воздержания!

Сразу же после вахты потащит Гесса на спарринг в спортзал. Это его все вина, нечего было пялиться на лиглянку и заставлять ревновать капитана.

Дыхания не хватило обоим и девушка у него на плече спрятала тут же лицо, рвано вздохнув. А Макар носом потерся о ее шершавую макушку, и тихо сказал:

– А теперь можно и шахматы, – сам себе усмехнулся, ее еще крепче прижал. – Ничего не бойся, ничему не удивляйся, в круге брачного выбора ты держалась, как настоящая императрица. Вот в том же все духе и продолжай. – Дождался кивка, коснулся губами кончика тонкого уха, про себя удивляясь его прохладе и безупречной чеканности формы. – Помни: им, скорее всего, просто скучно. А тут новое развлечение: молодая жена капитана, которую взяли внезапно психологом.

– Как зверюшка в театре зверей? – спросила, к нему снова лицо понимая.

Макар не очень уверен был в точности перевода, но отчего-то кивнул.

– Это я поняла, – задумчиво проговорила, отодвигаясь, – а чего ждет от психолога мой капитан?

Мой. В размягченном мозгу капитана так неожиданно и так радостно отозвалось это короткое слово, что он улыбнулся невольно.

– Для начала отбейся. – ему остро вдруг захотелось ее удержать. Снова сдержался с огромным трудом Эта девушка – сплошное испытание для его выдержки. – Ты кажется говорила, что тоже умеешь играть? Можно и так. Постарайся поближе познакомиться с экипажем. Даже проигрывая, можно расположить к себе этих негодяев.

– Мне проигрывать? – удивилась лиглянка.

– У меня в экипаже очень сильные игроки… – в голосе капитана прозвучал снисходительный тон. – Постарайся не очень расстраиваться.

Идти ему никуда не хотелось. Точнее не так: подмывало схватить ее на руки и унести прямо в спальню. А потом… Да. Развернуться и выйти, вызвав Гесса в спортзал, для ударного направления хода мыслей обоим.

Перспектива прискорбная. Но Макар никогда от собственных планов не отступал, мог лишь маневрировать в рамках заданных им самим же погрешностей. А это значит…

– Идем! – снова взял ее за руку и развернувшись, рванул к шахте спуска на центральную палубу, – нас очень ждут шахматы, ты совершенно права.

Нэс оставалось лишь тихо посмеиваться, и ноги скоренько переставлять.

Удивительной он человек, этот Аверин. То мудрый и хладнокровный, словно могущественное божество из древних сказок, то вспыльчивый и ревнивый как будто мальчишка.

Каков он настоящий? Наверное, только время покажет… Но Нэс пока ничего не отталкивало во всем этом сложном и красочном всем калейдоскопе его острых черт. Он нравился ей абсолютно любым, вот что действительно поражало.

9. Шахи и маты

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Проиграть у меня не получилось. Ни разу. Шесть партий, последние оба раза ничья.

Да, у меня были отличные учителя.

Из спален Красного круга на выходные отпускали лишь отличившихся девочек. Тех, например, кто выигрывал шахматный тур у команды мальчишек. И мотивов у наследницы обедневшего прайда было всегда предостаточно: вожделенная горстка увесистых лаков, как приз, и свобода. Там, за стальными воротами всегда ждали меня увлекательные приключения в тесной компании верных друзей.

Надо же. Все это вспоминалось теперь с легкой грустью, но безо всяких страданий. Все в прошлом. Словно память о детстве. Лигла – мое светлое детство.

А в настоящем передо мной в помещении со сложным названием стоит большой круглый стол, по стенам раскинулись гало проекции главных помещений фрегата, и вокруг напряженно сидят наблюдающие за древнейшей игрой разумного человечества.

Шахматы.

Наши предки – земляне подарили разумному человечеству не только манеру на все передряги смотреть с чувством юмора и давать собственные имена новым явлениям и предметам. Земля стала родиной большей части всех известных в галактике азартных и интеллектуальных игр. Там же родилась идея о неприкосновенности физической и генетической уникальности, вошедшая в современную Конституцию всей Империи. Земляне слыли народом веселым и неунывающим, невероятно консервативным и маниакально цепляющимся за идею собственной неповторимости человека разумного. Они даже эмбрионам своим предоставляли право выбора, запретив генетическое улучшение человека с момента зачатия. Землянин у себя на планете имел право пройти курс генетической оптимизации только лишь после полного совершеннолетия. И в результате, очень мало кто к ней прибегал, оставаясь на всю свою жизнь пусть не самыми красивыми, но совершенно определенно – абсолютно оригинальными

В команде «Совы» землян вместе с доктором, сидевшим теперь в камере для заключенных, было четверо. Плюс я, как прямой потомок колонистов с родной их планеты. И судя по лицам команды, я уже два часа как достойно удерживала эту гордую планку.

Особенно вдохновляли меня искорки невольного уважения, мелькавшие не только в глазах представителей моего экипажа, но и… Да. У самого главного здесь – капитана Аверина.

Как только я предложила мужчинам, смотревшим на меня с любопытством мальчишек сыграть одну партию в шахматы, он сразу же вырос за моей спиной. Безмолвно, и оттого еще более даже внушительно.

Решил отчего-то что я испугаюсь? В кают-компании фрегата не было тех, кого стоило мне опасаться. Эти мужчины все ощущались и остро и ярко.

Хич.

Молчаливый алианин ощущался бушующим пламенем, ревущим в накрепко закрытом каменном очаге большого, уютного дома. И стены его оставались всегда только теплыми. Очень надежен, правдив и умен, хотя и изранен. Проиграл мне партию черными, классический ферзевый гамбит. Просто недооценил противника, поздно заметив подвох. И вот уже второй час Хич молча за мной наблюдал, излучая растущее уважение. Больше подобной ошибки он точно не сделает, я спокойно доверю ему свою спину.

Яхо.

Та же ошибка, и те же эмоции. Хотя, Яхо совсем не так прост, этот член экипажа хранит от всех свою тайну. Надо будет Макару об этом сказать. Яхо носит чужую маску, давно и надежно приросшую, но нотки боли вполне ощутимы. При виде меня он болезненно замер, выдавливая улыбку и пряча глаза. Я напомнила ему кого-то и того самого прошлого, о котором бортинженер позабыть так упорно пытается? Нужно будет подумать и поговорить. Проиграл мне партию белыми, не сумев разменять грамотно вариант Дракона в дебюте. Снова сыграла мне на руку внешность. И восхищенный вздох Рика за моей спиной.

Игореша садился за доску, поглядывая на капитана с опаской…

Этот непризнанный гений мне сдался на тридцать втором ходу. Он играл белыми, и не смог просто поверить в тот факт, что сидящая перед ним большеглазая лысая девушка разыграла классическую сицилианскую защиту. Сколько тысяч уже лет этой игре? Все лучшие комбинации на шестидесяти четырех клетках давным-давно сыграны, а вкус победы все так же пьянит. Как и горек вкус шахматного поражения…

Время летело, игроки за доской быстро сменяли друг друга, а я наслаждалась привычным процессом. Как это было давно…

Обе ничьи вполне ожидаемо стали итогом партий с биологом и старшим помощником Стэмом.

У меня было чувство, что Гесс пожалел репутацию «новой звезды экипажных турниров» в конце нашей партии мне откровенно поддавшись. Уж больно ошибка была для него нетипична, такие как он ради сохранения пешки вряд ли жертвуют главной фигурой. Потом с ним сыграем еще, непременно…

А вот Стэм ощущался закрытым и весьма осторожным человеком. Он единственный из всех участников нашего импровизированного турнира мучительно волновался о результате. Суровый и сильный мужчина боялся мне проиграть и поэтому делал ошибки. Пришлось ему подыграть. Не стоит ронять авторитет заместителя капитана в глазах остальных, в этом он прав. Я пожертвовала бы ему партию, если бы только смогла, но он сам предложил нам ничью.

Пожал руку, медленно встал и ушел не оглядываясь, напомнив всем о скорой смене вахтенных…

– Она же мухлюет! – вдруг раздался высокий, мальчишеский голос. Родик. Партия с ним заняла у меня всего десять минут, я давно уже не побеждала так убедительно. Классический «мат дурака»: три хода и черные побеждают.

– Вы что, все ослепли? Капитан ей подсказывает! Конечно, по личной связи. А вы все уши развели, как полнейшие идиоты, и верите!

За моей спиной тут же сгустилась свирепая туча. Не оборачиваясь, я откинулась на Макара, прикоснулась пальцами к окаменевшему колену и улыбнулась им всем.

– Да, действительно у меня есть серьезное преимущество перед всеми противниками – главное не показать им и тени страха. – Нет, у меня и капитана нет чип-связи. В моем случае вживление любых электронных носителей исключено.

– А как тогда? – все еще из-за спины прозвучало.

– Родий, вышел вперед, встал перед психологом и спрашивать по уставу! – рыкнул мой капитан, явно с трудом справляясь с эмоциями.

– Я просто вас чувствую, – быстро ответила, не дожидаясь демонстрации владения имперским уставом. – Это отлично подсказывает.

– Светлых мыслей, психолог Аверина. Разрешите задать свой вопрос? – Родик все-таки выполз из-за спины и насупившись, возвышался теперь над моей головой.

Молча кивнула.

– А мысли вы тоже читаете? – под мрачным взглядом Аверина он как-то даже весь сжался.

– Можете обращаться ко мне просто по имени, Нэрис. И нет, пока нет.

– Капитан Аверин, разреши обратиться? —прямо-таки издевательским голосом прозвучала реплика незримо присутствующего Петровича. – Кажется, твоя очередь сесть за одну доску с психологом. С момента начала всей экспедиции ты не проиграл еще никому и ни разу…

– Нет! – быстро ответили мы, хорошо прозвучавшим дуэтом. Слаженно так голоса наложились, красиво.

– Эту партию мы сыграем в другой обстановке, – рыкнул Рик, – и без свидетелей.

– Боишься ей проиграть? – придушила бы я Петровича.

– Опасаюсь оставить фрегат без ИскИна. – Снова рыкнул в ответ капитан.

– Партии молодоженов играются только на приз – зачем-то я ляпнула полную глупость, за спиной ощущая вдруг подпрыгнувшее сердце Макара.

– Так, капитан… – прозвучал за спиной голос Яхо. – А к кому обращаться за успокоительным? Док арестован, а нам все труднее… смотреть. Да и слушать.

– Никаких больше медикаментов, – улыбнулся ехидно Аверин. – Всех желающих успокоиться жду в спортзале. Тому, кто уложит меня на лопатки, я лично выпишу… успокоительное. Самое лучшее и эффективное. Без побочки.

Громкий вздох был ему ясным ответом…

Возвращение в апартаменты заняло времени куда меньше, чем выход из них. Короткий шурф лифта и мы уже перед входом, Рик осторожно, но очень настойчиво подтолкнул меня строго вперед и с тихим шипением двери за нами закрылись.

– Ты же понимаешь, что играешь с огнем? – прозвучало рычание сзади.

– Назови свою ставку в игре, – я его не боялась совсем.

Напротив. Те новые чувства, что он так боялся обрушить на мою бедную голову притягивали, завораживали, манили.

– Если ты проиграешь, то с этого дня каждый вечер принимаешь душ вместе со мной. – И еще уточнил, отсекая пути к отступлению: – Абсолютно раздетой.

Ого… Ничего себе искушение. Сразу же расхотелось выигрывать.

– А если ты проиграешь, то с этого дня спишь в своей каюте.

Подмывало добавить: «один», но я почему-то не стала. И Рик очень чутко поймал эту паузу, усмехнувшись лукаво. Вот такие они, эти интеллектуальные игры.

– У меня вахта, вернусь к ужину, не скучай. – Он вдруг резко меня притянул, носом уткнувшись в затылок, и вдохнул глубоко. – Постарайся пока не особенно выходить из каюты, мне почему-то тревожно.

– Я…

– Боув! – раздалось звучное. Наш чуткий сторож проснулся и виновато помахивая хвостом потягивался у порога.

– Горыныча оставляю тебе – тут же нашелся Макар и коротко поцеловав меня в шею, сбежал.

– Ну здравствуй, обжора. Что успел натворить?

– Вауф!

Ясно. Надеюсь, каюта еще не разрушена.

10. Тайны прайда Рейн

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Обычная вахта. Поверки систем. Штатный опрос главного двигателя, проверка технической чистоты на всех палубах. В разгар трудового порыва Макар даже выволок пару ядроидов для осмотра всех дронов и лукса. Он методично и очень внимательно прошерстил весь арсенал, от личных плазеров до мегапушек, придрался даже к чистоте личной посуды на камбузе, влез в каждый каютный гальюн. К концу своего боевого дежурства капитан заслужил полное право сидеть в своем кресле, висящем над полом в центральном и лениво поглядывать на гало-мониторы.

Еще ножкой подрыгивать медленно. Команда притихла, сосредоточенно «устраняя полученные замечания» и мрачно отчитываясь о «работе проделанной по устранению». Красота. Много было свободного времени у команды, вот и взялись дурить. Зубки показывают они капитану, психолог им нужен… У Макара давно отработана своя, личная схема лечения самых острых психических заболеваний: три наряда вне очереди и подробный отчет.

Сам так всю жизнь он справлялся с депрессиями. Спортзал, вахта и служба. Сон по четыре часа через восемь. И отлично работало. Даже после той переделки на гиблом Майране у него не было времени на психолога. А кстати… Мысли капитана быстренько пробежали по темным болотом тягостных воспоминаний, и сделали круг. Их официальный брак с Нэрис отправлен для регистрации в Метрополию еще в первый же день выхода на большую орбиту системы. Подтверждение будет получено через декаду, эта форма неизменна уже почти тысячу лет. В этом он не сомневался: никаких ограничений по бракам с колонией не было. Но вот генетической карты лиглянки капитан еще даже не видел. Не до этого все как-то было.

– Петрович… Яви свое ясное лико – лениво придав импульс креслу Макар двинулся к главному пульту.

ИскИн выдержал паузу. Он всегда делал так, если считал себя чем-то обиженным. Но потом развернул главное изображение гало-проекции прямо перед Макаром и «явил». В этот раз он предстал в виде… камня. Чем, строго говоря, он и был.

– Все вредничаешь, – констатировал капитан.

– Светлых мыслей, Аверин, – блеснув целым снопом ярких искр по поверхности радужного кристалла ответил Петрович. – Чем могу быть полезен?

– Пришел ли ответ на запрос по досье на Нэрис Аверину-Рейн? – стараясь не выдать волнение голосом тихо спросил капитан. – Я имею в виду полный и официальный, включая ген. Карту, как я и просил.

Снова пауза. Хочется взять молот из инструментария и…

– Да, конечно. Четыре имперских часа тому как.

– Почему мне не доложил? – даже Аверинскому терпению иногда наступает конец.

– А вы были заняты – как ни в чем ни бывало ответит Петрович. Отправляю на видер, знакомьтесь. И кстати…

Потянул было руку к прозрачной пластине Макар сразу замер. Не понравилось ему это «кстати».

– Там ваша супруга рыдает у зеркала в душе каюты. Часа полтора уже как.

Макар был готов расколотить эту наглую хоть и прозрачную рожу, но снова сдержался.

– Я запретил включать наблюдение в ее каюте, или ты снова оглох? – прорычал низко он, нажимая на сектор быстро вызова смены вахты. – И если следил, почему не докладывал сразу?

Бесполезное это занятие, спорить с дефектным ИскИном. Проще его заменить. Видимо эта мысль так отчетливо отразилась на капитанском лице, что Петрович ответил по форме:

– Докладываю: наблюдение Нэрис Аверина подключила самостоятельно, включившись в систему Центрального. Затем наладила зеркало в санузле и взглянув в него впала в депрессию, в которой и пребывает вот уже один час и десять багарских минут. Доложить вам времени не было.

Макар понятия не имел сколько минут в этом шервовом багарском часе, и даже не мог гарантировать, что подобные не были плодом изощренных фантазий Петровича, но новость его невероятно встревожила. Что могло зеркало показать бедной девушке? Может быть, что-то не так с этим… как его… Зеро? Корни пустила налево, листьев не выбросило?

Минуту спустя Макара сменил еще заспанный Яхо. И ног не чувствуя под собой от волнения Аверин влетел в свои апартаменты, сразу услышав громогласный Горынычев вой.

Несколько быстрых шагов и открылась картина: на сложенной максимально узкой кровати сидели обнявшись два горько рыдающих существа. Нэрис плакала тихо. Только опухшие веки и нос, да блестящие слезы на красных щеках выдавали ее настроение А вот Горыныч дал волю эмоциям и не стесняясь их, громко выл.

– Что. Тут. Происходит?

Громко спросил капитан.

Нэрис трагически-медленно повернулась к мужчине, и едва слышно ответила:

– Посмотри на меня. Мои волосы отросли....

***

– Для тебя это что-то меняет? – он ведь даже не понял. Как никогда прежде я ощущала себя чужеродной инопланетянкой.

– Все! – ему я ответила. – Мне кажется, я теперь знаю, что такое смерть. Час назад я умерла.

Пафосно прозвучало. Но именно так я и чувствовала.

– Прости, но я не заметил в тебе перемен. Трупных пятен там… запаха. Может расскажешь?

Он обошел меня осторожно и сел прямо на стол. Явно показывая – уходить никуда не намерен.

– Да посмотри же на меня! – как можно было вообще не заметить такого?

– Глаз не свожу, между прочим. Почему ты так нервничаешь?

Он действительно взгляда с меня не сводил. И было в нем нечто такое… Мягкое, как теплый плед. Обволакивающее. Нежность?

Наверное, все-таки жалость.

– Волосы! – я провела рукой по макушке, зарастающей отвратительной светлой шерстью.

– Да. Знаешь ли, в цивилизованном мире женщины их с удовольствием носят. Это красиво, практично, женственно и возбуждает мужчин, уж прости за откровенность. Я попрошу…

– Макар, это белые волосы! – мой голос сорвался на крик.

– Блондинки мне всегда очень нравились! – его голос тоже внезапно охрип. Наверное, от отвращения.

Он издевается?! Как можно так говорить о подобном?

– Так! – на меня глядя, Макар вдруг напрягся. – Что-то мне подсказывает, что дело не просто в веселой расцветочке. Я ведь прав? Это всего лишь цвет волос, Солнц. Простое биологическое многообразие.

– Это позор.

Я закрыла глаза, резко выдохнув. – Мои родители… скорее всего моя мать, не были высокородными ханитами. Я – подкидыш!

Самое страшное признание в моей жизни.

А он… сидел напротив меня и смеялся!

– Послушай, – с трудом сдержав смех, Макар сделал серьезное лицо. – Я перед тобой очень виноват. Мне нужно было детально разобраться во всех этих ваших расовых предрассудках. И тебе объяснить кое-что, очень важное.

Я сидела, глядя куда-то в пространство каюты и с трудом заставляла себя его слушать.

– Для начала пойми: твой мир остался далеко позади. И все, что ты знала об Империи, и населяющих ее людях… скажем так, правда только отчасти. Очень сильно фильтрованная в своих собственных целях малюсенькая такая правдочка.

До меня слова его медленно начали доходить. Как будто издалека, с трудом продираясь сквозь клетку сознания.

Он поклялся не лгать и говорил сейчас правду. Я это чувствовала и знала.

– Ты теперь можешь убить меня, – эти слова тоже были очень горькой, но правдой.

Капитан сложил на груди руки и произнес очень серьезно:

– Человек, наделенный тем, что вы называете разумом и душой, защищен законами Империи. Никто не имеет права просто взять и убить его. И нет разницы в цвете волос или глаз. Всю жизнь тебе лгали.

Эти слова прозвучали как гром. А еще, – он разозлился. Передо мной вдруг оказался не насмешливый и доброжелательный собеседник, а капитан корабля, имперский инспектор и очень опасный мужчина, практический хищник, за какую-то долю секунды пришедший в состояние ужасающей, безмолвной ярости.

Понял, наверное, наконец, кто я такая. Его обманули, подсунув меня и заставив пройти жесткий отбор.

Я отшатнулась, но он удержал. Снова взгляд мне в лицо, и инспектор смягчился.

– Ты мне не веришь… – устало лишь констатировал. – Плохо. Не думал, что все так серьезно.

Он встал, снял верхнюю часть форменной робы, и двинулся почему-то к спальной стене. Молча коснулся панели, выдвинул спальное место на максимальную ширину, и не раздеваясь упал, похлопав по простыням рядом ладонью.

– Я снова буду спать здесь, – произнес, как само собой разумеющееся. – И это не обсуждается.

– А я? – судорожно спросила.

– А ты, как полноправная супруга имперского капитана, – под моим сонным боком. И не пугайся опять, постараюсь не домогаться. В таком состоянии я одну тебя не оставлю. Иди сюда и ложись.

Ничего уже не понимая, несчастная я послушно последовала его практически-приказу. Легла осторожно с самого краю, стараясь не оскорблять его прикосновениями.

Макар снова вздохнул, обнимая и плотно ко мне придвигаясь.

– Глупая девочка. Какая же ты еще маленькая.

Ладонью провел по короткому ежику светлых волос и добавил: – Настоящее Солнышко. Твои волосы цветом очень похожи на мою родную звезду. Желтый карлик. Надо же… все, как я и хотел. Спи, украденное мое солнышко. Завтра опять день тяжелый.

11. И вся королевская рать

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Как ни странно, но заснула она очень быстро. Свернулась комочком под боком Аверина, словно заплаканный маленький ребенок. Вздрагивала во сне, тихо и горько постанывала. Макар осторожно гладил ее по шершавой макушке, разглядывал причину слез этой девочки и мечтательно улыбался. Солнечная блондинка, надо же… Этот оттенок волос не был похож на блеклые волосы первых жителей Лиглы. Что-то неуловимо знакомое.

Вдруг вспомнил о том, что в суматохе так и не прочитал досье Нэрис, сброшенное на видер. Бесшумно выскользнул из постели, взял его в руки. Вернулся, освободил свое спальное место от обнаглевшего совершенно Горыныча, лег рядом и начал читать.

Пробежав глазами главную информацию, уже спустя пару минут капитан и имперский инспектор Аверин прикрыл руками лицо и бесшумно смеялся.

Ему стоило прочесть это раньше. Хотя бы вчера. И… Что тогда?

Открыть глаза Нэрис, ей сразу же все рассказав?

«Дорогая, представь себе, твоя матушка, бросившая тебя и трусливо сбежавшая, – наследная королева и единоличная правительнице мира Зигейны. Так получилось. Ах, да! Три года назад я чуть было не стал ее официальным супругом. Не по собственной воле, конечно. Но вылез в окно и сбежал.»

Или даже не так: «Солнышко, поздравляю! Ты дочь королевы, которая, правда, от вас отказалась. А жаль, симпатичная женщина, только уж больно заносчивая и своевольная. Восемь раз она замужем, как и положено королеве. Но ты не волнуйся, я в число этих счастливцев уже не вхожу!»

Насмешка Создателя, не иначе. Сколько в этой галактике жителей? Триллионы? Нет, Макар умудрился из всех выбрать единственную и неповторимую, дочь той королевы, что люто его ненавидит. Которой он отказал, глубоко оскорбив. Как там в древних земных традициях называли подобных родственниц?

Теща? Правительница одного из самых высокоразвитых миров, гордо отстоявших свою полную независимость от Империи, теперь его теща. Прекрасно.

Макар перевел взгляд на Нэрис, вздрогнувшую снова во сне. А она ведь похожа… Когда волосы отрастут, будет такая же роскошная шевелюра, как у Агаты. Только черты лица будто прозрачнее. Словно какой-то художник взял свою мягкую кисть и парой-тройкой точных мазков придал жестким чертам зигеянки неуловимую женскую прелесть.

Как же все странно… С самой первой минуты Нэрис, при всей ее юности и ранимости, была куда ближе ему. Как так сложилось? Какими же злыми ветрами юную наследницу трона всего мира Зигейны когда-то забросило в забытую всеми мирами колонию, да еще сразу замуж за мелкого феодала?

А ведь девочка до недавнего времени была твердо уверена в ее смерти. И как ее брат связь поддерживал с той, что от них отказалась? Вопросы, вопросы… Одно стало понятно теперь капитану: в ближайшее время им стоило тщательно избегать любой встречи с суровой мамашей.

Очень трудно назвать позитивным опыт их последнего общения. Только он знал и помнил, чего ему стоил побег из тюрьмы дипломатического представительства Зигейны. Живописные заплатки на его крепкой заднице, наложенные на место ранений служили отличным напоминанием о внезапной любви королевы. Не хотелось бы повторять этот опыт.

Но что сказать Солнышку? Шервовы жабры! Как только у них начинало хоть капельку что-то налаживаться, так тут же являлась какая-то тварь, и грозилась отнять у него эту теплую звездочку. Мак тут же представил себе мрачное лицо королевы Агаты. Она просто даже из вредности это сделает!

Три года назад Макар отказал ей в интимном свидании, равном помолвке. На глазах у весьма представительной делегации он сделал это прилюдно и преднамеренно. И получил приговор, обжалованию не подлежащий. А теперь вдруг женился на единственной дочери королевы. Кто может поверить в случайность?

Он сам в нее верит с трудом.

– Твоя злость светится синим, – сонно пробормотала малышка. – Красивый какой цвет. А растерянность – серая. Словно горный туман.

Еще одно острое их с Агатой различие: в дочери не было никакого кокетства и масок она не носила. Такая, как есть.

Макар перевел взгляд на жену и тут только заметил, что ее пижамный комбинезон расстегнулся, соблазнительно обнажив практически до ареолы соска полусферу груди. Глаз не смог отвести, как ни старался. – Фиолетовый, – шире глаза распахнула, неверяще глядя на мужа. – Но ведь это…

– Т-ш-ш… – самым кончиком пальцев прикоснулся к девичьим ярким губам, все еще припухшим от слез. – Об этом вслух люди не говорят. Это чувствуют.

– Но я… – она судорожно сглотнула, все еще не сводя взгляд с Аверина.

– Ты самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо видел и знал. Красоту видят сердцем.

Его пальцы скользнули на подбородок, легко пробежались по скуле, погладили шею. Нэрис прикрыла глаза, отдаваясь таким острым чувствам. Думать ни о чем не хотелось.

– Я люблю тебя.

Тихо сказал и почувствовал откровение этой правды. Острое, как запах свежей крови. Чистое, как вода в горных ледниках его родины. Настоящее. С ним впервые такое. То, что чувствовал рядом с Асей тогда еще робкий и совсем еще мальчик Аверина тоже было обманом.

Наверное, ему стоило вспомнить ту самую королеву и их всех сравнить, чтобы понять себя окончательно. Чтобы открылись глаза. И врать не было больше причин.

– Алый.

Она отчего-то зажмурилась. А потом так и вовсе уткнулась лицом в руку Аверина.

Молча.

Он замер, не зная, что ей сказать и как быть. Щемящая тишина. Нельзя промолчать, нельзя малодушно солгать. Непозволительная роскошь для них. Для обоих.

– Чувствую себя идиотом, рискнувшим пройти модную нынче на Тиамате процедуру полипигментации, – зачем-то попытался пошутить. Получилось не очень.

– У каждого человека свой внутренний спектр, – вздохнув, Нэрис подала тихо голос. – Те личные рамки, в которых разумные существа способны чувствовать, мыслить. Для кого-то возможны лишь только оттенки. Для очень немногих – комплект ярких цветов. – Отняла наконец лицо от горячей ладони и взглянула в глаза капитана, так пристально, словно пыталась в них что-то прочесть. – У тебя их очень много. Ярких и тусклых, темных, как ночь, и фосфоресцирующих, как фонарики в темноте. Ты удивительный, Рик. Такой разный… Я слушаю тебя и боюсь проснуться однажды в своей холодной постели посреди гулкого каменного замка, одна. И понять, что все это был просто сон.

– Ох, солнышко, – от подобных слов Мак растерялся. И как ему быть с ней? Он ощущал себя проходимцем, которому совершенно случайно упал в руки чистый кристалл белого виталита, стоимостью в сотни тысяч годовых бюджетов развитых техногенных миров. – Я редкий засранец, поверь. Убивал многократно, видел смерть близких, научился смотреть очень просто на многое. Не разочаруйся, малыш.

Она только лишь улыбнулась кивнув.

– Я тебя вижу насквозь, – сказала и губами к нему потянулась.

Пару секунд Мак не веря смотрел на нее, потом словно очнулся и одним мощным движением сгреб девушку к себе на грудь, обнимая.

– Я клятвенно обещал тебе не домогаться, что скажет жена на такое беспечное отношение к обещаниям капитана? – тихо смеясь, он легонько касался губами ее подбородка, подбираясь все ближе ко рту.

– Она нас поймет, – сладко зажмурившись, промурлыкала Нэрис. – У нее впереди еще партия в шахматы, между прочим. Некогда отвлекаться на всякие глупости.

Осторожное прикосновение ртов. Этот его поцелуй снова не был похож на все прежнее. Рик словно дразнил ее, заставляя нетерпеливо ответить. Хотелось схватить его за грудки и встряхнуть, а потом крепко к кровати прижать и впиться в смешливый рот капитана губами. Не успела.

Ощутила ладонь на затылке, пальцы второй руки на бедре и Рик впился в губы, как будто пустынник к источнику чистой воды.

Восхитительное ощущение. Ее пили, и не могли вдоволь напиться. Нэрис чувствовала, как растворяется в муже, как мир вокруг них теряет свои очертания. И даже мужская рука, торопливо расстегивающая комбинезон, совершенно ее не смущала. Все это правильно. Одежда все больше мешала, хотелось все снять поскорей и прильнуть к нему голой чувствительной кожей. Дыхание иссякло, и с болезненной, острой тоской они оторвались друг от друга. Рик тихо рыкнул, уткнувшись в ее плечо лбом, и в этом трогательном жесте было столько доверия, что Нэс улыбнулась. Голый череп Аверина уже покрывался жесткими темными волосками. Она нежно провела по ним пальцами, погладила мускулистую, мощную шею.

– Что-то случилось? – коснулась губами мужского виска. – Ты словно гаснешь.

– Да, солнышко. Да. – окончательно взяв себя в руки, капитан резко выпрямился, и добавил:

– Твоя мама нашлась. Жива и благополучна вполне. – Взглянул в распахнувшиеся глаза девушки и сказал: – Но есть и не очень хорошие новости…

12. Понимание

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Не зря шахматная доска в капитанской библиотеке слыла предметом личной гордости не лично только Аверина, но и всего экипажа Совы. Фигурки, на ее клеточной горизонтали ведущие свои сложный бой, были вырезаны из полудрагоценных земных камней. Огромная ценность и редкость. Тонкая работа мастера. Макар что-то тихо об этом рассказывал, но ошеломленная свалившимися на ее бедную голову новостями, Нэрис тут же все и забыла.

Рик буквально насильно ее накормил, а теперь сидевшая за уютным библиотечным столом бедная Нэс пыталась сосредоточиться, дрожащими тонкими пальчиками цепляясь за тяжелые молочно-белые шахматные фигуры. Играла отчаянно, делая непростительные ошибки и этого не замечала.

Макар не торопил ее. Он вывел на дверь библиотеки галопррекцию рубки центрального, и краем глаза поглядывал на штатную подготовку к выходу в орбитальную сеть. Молча.

– Знаешь… – невидящим взглядом окидывая свое бедственное шахматное положение, произнесла девушка наконец. – Я все это время кое-что все же пытаюсь понять. И… никак.

Аверин молча накрыл ее руку ладонью, не сводя глаз с лица Нэрис.

– Ты невероятная, – так же тихо ответил. Словно боясь тембром низкого голоса испугать ее еще больше. – В мирах, живущих по законам Империи я не встречал ещё женщин, способных так мужественно это вынести.

Он душой не кривил совершенно.

Право на гендерную уникальность было одним из основ всех законов Великой Империи. Человечество заигралось в свободу генетических изменений гуманоидных рас. Уроки и выводы красовались теперь нерушимыми заповедями на каменных скрижалях ворот Конституции. Свобода родиться и жить уникальным. Изменяться лишь по жизненно-важным причинам. Прав на вмешательство в генетический код человека разумного не имел больше никто.

Женщина осталась женщиной. Сильной своей слабостью, пластичной, универсальной и эмоциональной. На мягком кресле перед ним сидела и нервно гладила шахматного коня настоящая женщина. Слезы глотала, кусала припухшие губы, но не отступала.

– Знаешь…– она тихо продолжила, – я могла бы все это понять. И то, что она тогда бросила нас. После гибели сыновей она была просто не в силах оставаться в том мире, где все ей чужие. И даже то, что от нас юридически отказалась, заставив всех эти годы страдать, сочтя ее погибшей. В минуты отчаянья это случается. Могу предположить что она не особенно даже любила отца. Хотя… девять детей.

– Как ты понимаешь, я сделал запрос в свой департамент внешней имперской разведки… – выдержав ее испуганный взгляд, мягко пояснил: – Солнышко, все командиры инспекционных экспедиций – офицеры внешней разведки, это же очевидно.

Нэрис молча кивнула, снова слезы сглотнув. Опять испугалась?

– Так вот. То, что ты прочитала – абсолютно закрытая информация. Официальная лишь гласит, что двадцатилетняя принцесса когда-то отправилась в биологическую экспедицию, случайно попав в отдаленнейший сектор вселенной. По закону романтического жанра она была схвачена представителями местного дикого культа, и провела там много лет. А потом резко нашлась.

– Двадцать пять лет, – уточнила зачем-то. Они были женаты. Отец нашел ее в наших горах, прилетел по сигналу о помощи и обнаружил раненую монахиню в диком лесу. Так нам рассказывали.

– Погоди… у нее тоже Зеро? Ты мне не говорила.

– Она была темноволосой! – взрыднула зачем-то вдруг Нэрис.

Макар усмехнулся, взглянув на нее, как на ребенка.

– Солнышко… ее мир абсолютный и неоспоримый лидер в секторе развития биотехнологий. Они даже предпочли принятию строгих законов Империи постоянную оборону от всех пиратов Вселенной, а это значит, – содержание современного флота и армии. Как думаешь, сложно ли ей поменять цвет волос? Да хоть в красную клеточку!

Снова всхлипнула, ощутив себя и наивной и глупой.

– Никакой информации о пребывании в колонии Лигла, муже и детях, в официальных источниках нет.

– Я не об этом… – коня на доску Нэс поставила наконец и перевела взгляд на мужа. – если Кирейн знает об этом, то и она? Она бросила старшего сына таким, понимаешь? Со всеми ее технологиями. Любимого сына оставила гнить жалким обрубком в горах!

– Солнышко… все может быть совершенно не так. – вот уж не думал Макар, что ему придется защищать злобную фурию-тещу от Нэрис.

Тем более, что ему категорически не понравилось воспоминание о разговоре с Кирейном. Уж больно ретиво тот настаивал на отправке сестрицы в Барейн. А там и до Зигейны парсек, если не меньше. Но эти мысли сегодня могли малышку просто сломать. Он их завтра подумает.

– Пока братец твой сладко спит, ты ничего не узнаешь. Может, это он все раскопал, а Агата не в курсе? Кстати… а тебя совсем не задела история нашего с ней знакомства?

Девушка удивилась.

– У нас говорят, что узлы судеб плетутся не пальцами и развязываются не зубами, – взглянув на озадаченное лицо мужа она улыбнулась печально. – Даже думать не буду на этими совпадениями. Зато, я хорошо теперь понимаю, как так получилось, что ты мне с первого взгляда понравился. У нас с ней всегда были схожие вкусы. Так папа рассказывал.

Аверин отчетливо вспомнил оскал черной рожи скафандра и в очередной раз решил, что о вкусах не спорят. Особенно, – с женщинами.

– Шах и мат. – Забрав у супруги коня, он решил, что пора бы закончить их шахматные страдания. – Прости, я знаю, что тебе не до шахмат, но от приза отказываться не собираюсь. Причем, прямо сейчас.

Непонимающий взгляд.

– Пойдем моя дорогая, в космопорту роскошь водных процедур нам не будет доступна, только лишь на фрегате. Или ты все забыла? Мне скоро на вахту опять, и пора собираться…

***

Наверное, мне нужна была подобная встряска. Буквально за час окончательно повзрослела наследница прайда Рейн и бывшая дочь нынешней королевы. Говорят, бывших родителей не бывает? У меня получилось стать бывшей дочерью сразу двоим.

Отец толком даже не проводил меня. Хотя как я теперь понимаю, для него младшая дочь беглянки-жены все это время была ярким, болезненным напоминанием. Рик сказал, что мы очень похожи. А я помню лишь только запах и темные локоны роскошных волос. Еще руки, мягкие, ласковые. На левой еще белый шрам между крайними пальцами. Я любила разглядывать его ровную линию.

После проклятого землетрясения она словно замерзла. Замерла, никого не замечая вокруг, никому не отвечая. Врачи что-то прописывали от депрессии, а она быстро таяла, будто лед на окнах под утренним солнцем. Потом как-то приехали темные, хмурые люди из самой столицы и спустя пару дней мама просто исчезла. Для нас всех – умерла.

– Эй, что ты делаешь?! – вырвалось у задумавшейся меня.

– Жену раздеваю, конечно! – невозмутимо ответил нахальный Аверин. – Получаю свой приз.

– Но я… – вдруг внезапно поняв, что он совершенно не шутит, я ужасно смутилась, пытаясь вцепиться руками в неумолимо сползающий на пол комбинезон.

– Вряд ли ты бросишься раздеваться сама, – он совершенно по-мальчишески ухмыльнулся. – И уж точно меня не разденешь. Приходится делать все самому…

– Ты что же, тоже? – пискнула я, еще крепче цепляясь, теперь уже за белье.

– Предлагаешь намокнуть, щадя твое э-э-э-э-м… благоразумие? – он покачал головой, дав понять что не согласен. – Потом шлепать по полу в спальню, за собой оставляя глубокие лужи, потом с себя стаскивать мокрые вещи… Исключено. Неужели так страшно?

– Видала я голых мальчишек, – с ужасом проследив, как последние элементы белья покидают мои… уже ноги. – Мне решительно не понравилось!

– Ну так и переживать не о чем, правда? – Он опять мне улыбнулся, глядя строго в глаза и одним гибким движением рук сдернул с себя верхнюю робу. – А спинку мне аккуратно потрешь? – спросил очень ехидно.

Мы стояли в центре того самого круга, в котором я тщетно пыталась бороться с Петровичем. Видимо, Рик тоже вспомнил об этом и вдруг совершенно серьезно спросил:

– Больше проблем с этим не было?

Очень хотелось ответить, что я вся, целиком, «эта проблема». Но хамить не хотелось. Хотелось рассматривать гладкую, мускулистую спину. Невероятно-красиво. Он очень внимательно смотрел в зеркало на меня, ожидая ответа.

– Еще пара дней, – тихо ответила, пытаясь не пялиться на капитана. – Нет, проблем никаких. – Прозвучало так глупо, что я усмехнулась невольно.

– Если так страшно, закрой глаза, – мягко рыкнул мне Рик. – но тогда, чур, не подглядывать!

– Чур? – не могла оторваться я, хоть убейте! Воин, не мальчик. Гибкий, сильный, его тело будто бы было отлито из светлого металла. Или вырезано из камня как шахматы. Каждая мышца рельефно выступала, перекатываясь, переливаясь. Это было похоже на игру клавиш древнего инструмента. Или морские волны, или даже игру облаков. Восхитительно.

О, Создатель! Я пялюсь на обнаженную задницу голого абсолютно мужчины. И от увиденного получаю эстетическое наслаждение.

– Это такое земное слово. – Промурлыкал довольный мой муж, продолжающий наблюдать за мной в зеркале. – Бессмысленная поговорка. Иди сюда, не бойся. Я тебе кое-что покажу.

Еще «кое-что»?! Я боялась перевести взгляд в то самое зеркало, боялась что он развернется, и я увижу тогда непристойное и неприятное нечто. Нет, конечно подростковое любопытство мы все спешили удовлетворить, но у меня все кадры фильмов с пометкой: «только для брачного возраста» вызывали устойчивую тошноту.

Притянул осторожно за руку к себе, не позволяя рассматривать спереди, сунул в ладонь странный, скользкий предмет.

– Я попросил Гесса провести эксперименты с растениями и вырастить натуральное мыло. Понюхай.

Другой рукой он плеснул хлопья откуда-то взявшейся пены на зеркало, себя в отражение скрывая, и произнес:

– Воду под ноги и выше. Температура комфортная.

13. Терпение

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Создатель, дай капитану терпения. И разума и… снова терпения.

В бескрайнем потоке бессовестной лжи единственным островком прочной правды вдруг оказалась обычная девочка. Его личная точка опоры.

Как она умудрилась остаться такой?

Ей буквально с рождения лгали. Сытый лиглянский мирок весь построен на фальши и лицемерии.

Он честно пытался смотреть ей в глаза, стараясь избегать искушения. Но какое там «избегать»? Она вся для Аверина – чистый соблазн. Малышке одним взмахом темных ресниц удавалось с ним сделать такое… Никакого терпения тут не допросишься.

– Повернись, – тоном, не терпящим возражений, произнес. – И не подглядывай, я все вижу.

– Я просто смотрю, – послушно к нему развернувшись спиной, глаза не закрыла. Напротив, теперь она пристально вглядывалась в их отражение.

– Я прикоснусь к тебе, – он с трудом произнес эту фразу, старательно пряча свое возбуждение. Плохая идея была. Кажется, Мак серьезно переоценил свою выдержку. – Просто попробуй почувствовать мои руки. Если будет совсем неприятно – скажи.

– Пенный камень, – рассматривая произведение Гесса лежащее в ее руке, Нэрис глубокомысленно выдавила. – У нас это так называют.

– Болезнь всех колоний: давать вычурные названия привычным предметам. И вообще извращаться в оригинальности. Мол, мы – не такие. Попытка косить под древние миры. Еще на такое насмотришься…

Он все это произносил, как ни в чем не бывало. Но в эти мгновения руки Аверина творили невероятные, завораживающие вещи. Зачерпывая хлопья ароматной белой пены откуда-то из-за спины, он осторожно заворачивал Нэрис в нее, как будто в пенную простыню. Трепетно, едва лишь касаясь гладкой девичьей кожи, из мыльных выпуклых кружев Макар лепил ей настоящее платье.

– На Земле издревле приняты пышные свадебные церемонии, – полюбовавшись на результат, Рик остался доволен и широко улыбнулся ей в зеркало из-за спины. – Где невеста всегда в белом платье. Примерно вот так.

– А потом? – не отводя взгляда от зеркала, все еще сбитая с толку скачками его быстрых мыслей, спросила вдруг тихо Нэрис. – Что бывает потом?

Создатель, дай терпения капитану. Кажется, Мак зациклился на этой мольбе.

– А потом платье останется у порога их спальни. Наши древние предки всегда говорили: «На супружеском ложе закрывают глаза даже боги…» – тут Аверин рвано вздохнул, резко притягивая к себе Нэрис и поймал ее шею губами.

Вопреки ожиданиям девушка не отстранилась. И даже не вздрогнула, спиной ощутив тело разгоряченного мужа.

– Прости! – Макар от нее оторвался, все еще не отпуская. – Я, кажется, переоценил свою выдержку. Нужно с этим заканчивать…

– Еще пара дней, – произнесла она тихо, пряча взгляд и снова зачем-то рассматривая кусок мыла. – А теперь развернись, я помою тебя.

Совершенно спокойно сказала, для себя явно что-то решив.

– Я рехнусь, прямо здесь, – отобрав у нее это чертово мыло, Рик прижался теснее, чтобы совсем никаких уж сомнений у девушки не осталось.

– Ты очень красивый, – почему-то ничуть не смутившись, Нэрис вдруг перехватила его руку, ее укладывая себе на живот. Его пальцы в ответ только дрогнули. – Никогда я не думала, что подобное может понравиться. Может, потому, что я тоже люблю?

Создатель, Макару достаточно было раздеться? Нет, он конечно держал себя в форме, как и положено офицеру. Но… Женщины! Хотя, говоря откровенно, когда он впервые увидел свою жену обнаженной, он ведь тоже немного свихнулся. И дело не в плотском желании, нет. Что-то было пронзительно-искреннее и откровенное в этих ее хрупких плечиках, длинных изящных ногах, круто изогнутых бедрах и безупречной груди.

"Моя!«—мужское самцовое эго взвопило тогда, и как не пытался он отогнать эту глупую, невозможную мысль, – до сих пор ведь не получилось.

– Почему ты молчишь?

Она еще спрашивает!

– Пытаюсь собрать свою волю в кулак и тебя жестоко не изнасиловать, прямо здесь и сейчас. – Предельно честно ответил.

Другая бы оскорбилась. Наверное, оттолкнула. А Нэрис… Она рассмеялась. Тихо, но заразительно-искренне.

– Ты ничего мне не сделаешь. Ты – человек, всегда думающий о последствиях. Настоящий капитан. У которого скоро вахта.

Резко вдруг развернулась, пользуясь скользкой пеной, на цыпочках приподнялась и… прикусила ему кончик носа.

Несколько долгих секунд они так и стояли. Потом Макар молча сунул ей в руки обратно то самое гессово мыло, осторожно высвободил из зубов свой увесистый нос и развернулся спиной.

– Уговорила. Уж не знаю, как у тебя это вышло, но почему-то сработало.

– Закройте свой рот, капитан! – хмыкнула у него за спиной эта чертовка, его энергично намыливая. И пока он изумленно пытался ответить вышедшей из-под контроля жене, тут же тревожно спросила: – Откуда здесь шрамы?

«Здесь» находилось пониже спины, и одна эта мысль отправила чувства Аверина абсолютно в ненужное русло. Пришлось срочно вспомнить, «откуда».

– Никак не займусь, давно надо было свести, да как-то не слишком мешали. Это памятная метка о встрече с твоей нынешней мамочкой, уж прости за цинизм. Потом все расскажу. И… солнышко, не усердствуй, я ведь не железный.

Руки резко исчезли. Макар ощутил острый укол сожаления.

– Воду на голову сильным теплым дождем, с понижением температуры до очень холодной. – Командным голосом он произнес.

Нэс громко взвизгнула, а довольный Макар наблюдал, как стремительно растворяется порядком уже поредевшая пена на девичьем теле.

– Выбегай, сейчас будет прохладно и…

Сквозь шум воды еще даже договорить не успел, как гибкая женская фигурка выскользнула из-под потока. Сам постоял еще пару минут под холодными струями, пытаясь вернуть себе малую толику душевного равновесия. Хорошая штука – вода. Жаль, на Шедаре подобные процедуры – настоящая роскошь. Оставалось надеяться, что там они не задержатся. Хотя, его капитанская интуиция упорно нашептывала обратное.

***

Уже прочно расположившись в центральном, наблюдая предорбитальную привычную суету, капитан улыбался. Не мог ничего с собой сделать. Слушал громкую перекличку команд, сохранённую им из каких-то особенных, стратегических соображений, которые в других экипажах расценивались как неоправданная жестокость, и улыбка сама наползала на жесткие губы.

– Так что там со спаррингом, кеп? – произнес как ни в чем не бывало его старший помощник, внимательно наблюдавший за бегущими лентами данных.

Но Мака не обмануть. Тонкую нотку иронии он уловил. Как и тень мимолетной улыбки, ехидно скользнувшую по лицу Гесса, сидящего слева.

И не скроешь от них ничего…

– Предложение в силе, – улыбка Макара приобрела хищное выражение. – У нас впереди имперские сутки болтания на орбите. Будет, чем вас занять.

– Оптимистично звучит, – пробормотал мрачно Яхо. – В прошлый раз на Шедаре мы ждали посадки неделю…

– В этот раз мы садимся на базе Имперского сектора, – нехотя выдавил Мак. – Даже не спрашивайте…

– Ой, гля… – выдавил из себя вахтенный Игореша. – Это же лютый тунец. Нас прикопают.

– Разговоры отставить! – улыбку с лица капитана не могла стереть даже перспектива общения с проверяющими. – А что вы хотели? Мы вызвали флот, теперь с нас снимут шкуру. Три раза, для профилактики.

– А я вас предупреждал! – раздалось за их спинами драматичное.

– А ты вообще не отсвечивай, – отмахнулся Аверин. – Можешь начать обратный отсчет до отправки на свалку, бракованный камень.

Все подавленно замолчали.

– Кеп, – осторожно пробормотал тихий Родик, занимающий самое крайнее левое кресло в Центральном. – Мы к нему уже даже привыкли. Как к скверной погоде.

– Климатические коррекции запрещены только лишь в заповедниках, – несмотря на улыбку, тон капитана был холоден. – А я все последние дни ощущаю себя, словно в джунглях. Жду подставы от собственного ИскИна. Достаточно. Петрович, сколько раз я предупреждал тебя?

– Сто восемнадцать, – судя по тону, разумный кристалл не раскаивался. – Всего, включая предупреждения о дурном расположении духа.

– Мне жаль. – Макар пожал равнодушно плечами. – Обливио все нешаблонные реакции по проекту пятьсот шестнадцать триста три пятьдесят два. Ди ди икс тринадцать Аверин.

Воцарилась воистину похоронная тишина.

– Надеюсь, все понимают, зачем? – прозвучал голос Гесса.

– Чтобы некому было расстраивать жену капитана? – снова Родик. Да что с ним такое?

– Чтобы проверка не обнаружила на «Сове» ничего подозрительного. – Стэм говорил, как всегда, спокойно и веско. Словно заклепки вбивал в вихрастую голову Родика. – Нам всем мало не покажется. И без завихрений Петровича. А тебе, Родий, не мешало бы вспомнить историю заключения твоего договора с Инспекцией. За столько там тебя выкупил из борделя наш Кэп?

Это был меткий удар. В самое яблочко. Парнишка мучительно побледнел, попытался вырваться из своего кресла, судорожно задергал руками, словно оно его вдруг придавило, но наткнувшись на взгляд капитана тут же притих.

– Петрович, – необычайно пластичная штука, – задумчиво проговорил Игореша, вдруг ставший необычайно серьезным. – С каждой новой полной перезагрузкой у нас будет рождаться нечто оригинальное. В рамках обычной модели он продержится еще пару недель. Потом поглядим… что получится.

– Плохому мне снова не научите ИксИна, – задумчиво слушавший разговор членов своего экипажа, капитан не сводил взгляд с приближающихся спутников – маяков звездной системы Шедара. – И помните: лгать имперцам бессмысленно, не пытайтесь. Отвечать строго по фактам. У меня самого к ним накопилось немало вопросов.

– У тебя просто стальное терпение, капитан, – подобная фраза от Стэма звучала действительно комплиментом.

И непонятно, что именно имел в виду боцман, но все решительно с ним согласились.

– Борт фрегата 27-313, класса Аngelus- Iustitia Inspector Victoriam просит точку входа в орбитальную сеть, – вместо ответа произнес капитан. И спустя уже пару минут прозвучало:

– «Сова», вас приветствует диспетчер гла-пять-пять-шестьсот-пятнадцать яд. Расчетное время орбитального ожидания: восемнадцать часов по имперскому времени. Координаты входа отправлены автоматической системе управления.

– Петрович? – спросил Мак привычное.

Искусственный разум корабля промолчал…

14. Петровна

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

– Тьфу ты, – цыкнул Аверин, поморщившись. Не стоило проводить публичную порку искусственного интеллекта прямо сейчас. Капитан погорячился. Бывает. Особенно с теми, кто до жены все добраться не может никак.

Поймал ироничный взгляд Гесса. Захотелось дать в морду ему и курить.

– Проект пятьсот шестнадцать триста три пятьдесят два. Ди ди икс тринадцать Аверин. Окончание перезагрузки, выход на номинальный проектный уровень. Доложить о состоянии пассажиров.

Первое, что пришло ему в голову, если честно.

– Сон пассажиров проходит без отклонений, – на всю рубку вдруг прошептал низкий, бархатный голос.

Женский.

У Макара дар речи пропал. По правую руку от капитана хрюкнул старший помощник. Гесс так просто прикрыл лицо сразу обеими ладонями и тихо постанывал. Остальные присутствующие члены доблестного экипажа Совы с огромным, нечеловеческим просто трудом сдерживали предательски рвущийся хохот.

– Что за шервова матка? – прохрипел капитан.

– Простите? – нежно проворковал ему обновленный ИксИн, – капитан Аверин, я могу считать одним из своих неофициальных имен, только что произнесенное вами словосочетание? Распознавать его в качестве позывного?

Раздался стук падающего на пол твердого мужского тела. Игореша предпочел корчиться со смеху горизонтально. Следом за ним под кресло бесшумно сполз тоненький Родик.

Слабаки.

– Нет! – тут же судорожно открестился Аверин. Его яркое воображение услужливо нарисовало подобные диалоги с Петро… вот этим. Заодно память некстати подбросила тот скорбный факт, что ИскИна возвращать к исходным настройкам можно лишь раз в пять имперских декад.

– Интересно… – Вынув внушительный нос из ладоней, все еще шмыгая носом от смеха, подал голос Гесс, – но почему теперь женщина?

– После анализа записей всех личных переговоров между членами экипажа за прошедшую декаду, – незнакомка сразу бесхитростно всех и сдала.

– Так, значит… – Макар обвел взглядом притихший «совятник». – Не боевой экипаж, а банда сплетников.Теперь у вас всех есть подружка. Получите, чего заслужили.

Макар давно научился проигрывать так, что победители о победе потом сожалели, горько и многократно. Вот и сейчас все, сидящие в рубке мужчины, вдруг поняли, что никто не рискнет теперь насмехаться над семейным положением капитана. Даже если жена его все еще девственница, как рассказал всем Ойле.

– Проект пятьсот шестнадцать триста три пятьдесят два, нарекаю тебя Петровной, благословляю служить «Сове» верой и правдой. В добрый путь моя девочка, можешь считать меня папой. Ди ди икс тринадцать Аверин.

Воцарилась ошеломленная тишина.

– Да, капитан, – бархатный голос и слова, греющие сердце любого мужчины. – Как скажете… папа.

– Э-м-м-м… На службе прошу обращаться ко мне официально, – пробормотал Мак, бросив взгляд на лица своих сослуживцев. Они честно держались.

– Вот мы и стали семьей, – только булькнул тихонечко Хич.

– Никогда не женюсь! – возразил ему Родик, уже успевший вернуться на место.

– Светлых мыслей, Сова, я принимающий вас сектор космопространства альфа Кассиопеи, Шедар -ди, Габра, – прозвучало внезапно, как гром среди ясного неба планеты. – Приготовьтесь принять пространственный вектор и выйти в точку привязки сети. Ориентировочное время отведенное для посадки корабля – семнадцать имперских часов. Вход в верхние слои атмосферы через девять имперских часов. Подтвердите получение сообщения.

Макар вдруг подумал, что рад мужскому голосу ядроида-диспетчера.

– Сообщение принято начинаем подготовку к посадке. Петрови… Петровна, привести все системы в готовность к вхождению в магнитное поле планеты. Через восемь часов снять локальную гравитацию корабля.

Согласно посадочному протоколу, поле фрегата снималось за восемнадцать часов до подлета к конечному пункту маршрута. Это всегда создавало целую кучу всяческих неудобств. Макар каждый раз спорил об этом с Петровичем, тот активно сопротивлялся, а потому почти нежный ответ, прозвучавший спустя несколько быстрых секунд, буквально вогнал его в ступор:

– Будет исполнено, капитан. Есть еще пожелания?

Если и были, то категорически не служебные. А фривольные и вообще не имеющие отношения к Петровне – прозрачному камню на черной подставке.

– Я спать. – Макар вдруг решительно встал и потопал к двери. – Тревожить меня строго по самым серьезным причинам. Через восемь часов все встречаемся здесь, вахтенные приступите к действиям по расписанию.

– А как же спортзал? – пискнул ему в спину Родик.

Спина резко остановилась. Пока Макар медленно разворачивался, Петровна опередила его:

– Спортзал к вашим услугам – голосом голодианки проворковала она. – Согласно анализу физических данных экипажа и показателей тренировок за последние три декады, мной рекомендовано увеличить уровень тренировочных нагрузок всего экипажа на сорок два процента. Исключение составляют…

– Да мы знаем, знаем! – не выдержал Яхо – Капитан и биолог.

– Какая удивительная осведомленность! – с низким, грудным придыханием, от которого у мужчин побежали мурашки по коже, и… не только по коже, произнес разум «Совы». – Жду там вас всех…

Сразу стало понятно, что ждать будут «их там» может и долго, но, со всё возрастающим нетерпением.

Капитан ухмыльнулся и развернувшись на пятках, пошел к выходу, насвистывая какой-то воинственный марш.

– А говорят, что женитьба смягчает… – пробормотал ему вслед Игореша.

– Ты жену его видел? – ухмыльнулся ему грустно Хич. – Небось выиграла в шахматы у него, а мы теперь все расхлебываем. Бедный Петрович…

***

За короткое время полета в составе экипажа «Совы» я высплюсь, наверное на полжизни вперед. Процесс этот затягивал. В жизни я не спала так тепло комфортно. Хотя, надо признаться себе: больше всего в этом процессе мне стал нравиться теплый бок капитана. И рука на моем животе, и его глубокое, размеренное дыхание. Я чувствовала как к нему подступали кошмары и мысленно их раздвигала руками. Осторожно гладила горько нахмуренный лоб, выпуклую горбинку носа, излом темных бровей. И видела – темнота отступает. Когда Рик улыбался во сне, становилось светлее.

А сейчас я пыталась уснуть в собственной спальне, на внезапно вдруг ставшей пустынной постели и ощущала внутри пустоту. Я ощущала себя всеми забытым путником, застрявшим в меня ужасающих Сумерках, – измерении без времени и пространства. Меня потеряли.

Его присутствие я ощутила сквозь тревожную дрему так ясно, как будто открыла глаза. В отличие от Горыныча, что беззаботно дрых у меня где-то в ногах, завернувшись в гладкую белую ткань. Рик двигался абсолютно бесшумно как тень. Он все еще продолжал удивлять меня новыми, постоянно открывающимися талантами. Постоял в изголовье, задумчиво глядя на нас. Я чувствовала его изучающий взгляд всей поверхностью кожи. Странные чувства он вызывал, непривычные. Хотелось его подразнить, мягко перевернувшись на живот да так, чтобы ткань соскользнула с бедра, обнажая всю ногу и плечи, и спину, прикрытые лишь только тонкой полоской белья. Хотелось услышать его участившееся дыхание, грохот сильного сердца. И я даже было решилась осторожно пошевелился, но именно в этот момент, тихо раздался вкрадчивый голос прямо у нас над головой:

– Кэп, я жду.

Я ушам своим не поверила. А звуковая галлюцинация настойчиво прошелестела:

– Ты мне обещал…

– Не ори так, – шепотом отозвался Аверин. – Разбудишь, и тогда нам придется надолго все отложить.

– У нас с тобой мало времени, – невидимая соперница не собиралась сдаваться.

Я лежала и холодела от ярости. Потрясающе! В открытом космосе, на бескрайних просторах галактики мой муж умудрился найти мне замену! Так быстро? Так. Стоп. Включи мозг, дорогая. Начни лучше с того, что ты ему фактически еще не жена. И закончи тем фактом, что попасть на «Сову» не так просто.

Может, в стазисе у них кто-то еще завалялся, а теперь просыпаются? Тоже нет, я уже видела полный список всех разумных существ корабля. Секс-кукла – ядроид? Почему-то никак не хотелось представлять себе Рика и куклу. Нет. Не того склада характера мой-как-бы-муж. Вообще сомневаюсь, что на фрегате подобная практика разрешалась.

Я лежала, изображая глубокий сон и судорожно прислушивалась ко всем звукам в каюте. Вот раздался тихий шелест воды. Потом снова шепот Аверина и в ответ ему – похожие на мурлыканье горной кошки лаконичные фразы его собеседницы.

Мои чувства и мысли заволакивало пеленой. Серо-коричневой, вязкой, удушливой как трясина. Ревность? Я подобного накала страстей никогда еще не испытывала. Хотелось вскочить, влететь в душ и вцепиться сопернице в волосы. Мое воспаленное воображение живо нарисовало ее: темноволосую, рослую, крепкую.

Уже через десять минут я отчетливо поняла, что если не встану сейчас и не сделаю этого, то просто свихнусь. Особенно после того, как диалог их становился все тише. Перед глазами нарисовались такие двусмысленные картины, что я не выдержала и громко шлепая по гладкому полу босыми ногами (чтобы все услышали), мучительно презирая себя, поперлась чинить справедливость.

В конце концов, развод – это не смерть. Убью эту гадину, голосом похотливой голодианки болтающую с моим мужем, или отломаю безмозглую голову секс-игрушке-ядроиду, ценой в виталитовый рудник и сразу же разведусь.

Если выживу.

Когда передо мной тихо раздвинулся проход в душевую, я замерла на пороге, не в силах сделать вперед даже шаг. Там совершенно голый Аверин стоял под струями воды, спиной ко мне и сосредоточенно что-то читал на экране своего видера, прикрепленного прямо к стене. Он делал это слух, очень тихо, но при этом очень живо жестикулировал.

Больше там не было никого. Пустота. Только голос остался. Невидимая любовница?

Словно во сне протянула вперед к нему руку. Потрогать, почувствовать. Ладонь обожгли струи воды ледяные, как снег, стремительно приводя меня в чувство.

Рик медленно развернулся, ловя ошарашенный взгляд и совершенно меня не стесняясь. Интересно, ему вообще было знакомо подобное чувство?

– Солц? – он хрипло спросил. – Почему ты не спишь? Мы тебя разбудили?

– Мы? – я едва прохрипела.

Он тут же все понял.

– Вода, стоп. Петровна, представься, и опиши моей супруге, чем мы с тобой тут занимались.

– Пет… кто? – пролепетал кто-то совсем небархатным женским голосом. Кажется, я.

– Автономный кристаллический модуль искусственного интеллекта проект пятьсот шестнадцать триста три пятьдесят два, четвертая модификация, локальное имя Петровна. Мы изучали основные принципы неформального общения с членами экипажа «Совы».

– А где… предыдущие три? – ничего более умного не спросила несчастная я. И тупая.

– Пойдем, дорогая. Я давно их всех уже похоронил.

Рик успел обернуть бедра пушистым полотенцем и отчего-то лучился прямо-таки осязаемым удовольствием.

– Чувство юмора капитана? – осторожно спросила Петровна.

– Сама все никак не привыкну… – отчего-то обиженно я ей ответила, увлекаемая в сторону спальни.

Как, опять спать? Лучше бы я согласилась на сон в лазарете. Точно меньше тревог. Проснулась, – а тут уже новый ИскИн.

15. Свидание с приключениями

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Никогда еще в жизни Аверина его так смешно не ревновали. Хотя… справедливости ради нужно сказать: до сих пор и ИскИны на всех кораблях в жизни Макара носили черты исключительно мужские. Так уж издревле повелось в обществе гуманоидов. Со времен великих войн и становления современной Империи, о которых уже даже следов практически не осталось.

Как-то много вдруг женщин появилось в его серой жизни… Одну из них прямо сейчас он вел за руку в спальню. Молча, а оттого градус предвкушения только лишь нарастал.

– Ты не оденешься? – она вдруг зачем-то спросила, выразительно глядя под ноги.

– Нет.

Она даже споткнулась от неожиданной откровенности мужа.

– Но мы же не будем… – спросила внезапно осипшим голосом.

– А что меня остановит? – пряча улыбку, он так же тихо спросил.

– Ты говорил, что…

– Нэрис, посмотри на меня.

Вот умел он отдавать приказы голоса не повышая, но так, что хотелось вытянуться в струнку и тут же все выполнить. Посмотрела.

– А разве ты против? – спросил, руку не отпуская, а глаза продолжали смеяться.

– Рик, я…

– Маленькая трусишка, готовая месяцами прятаться от себя.

– Это тоже, – сдалась.

Он вдруг резко остановился, отчего Нэс налетела на твердую спину, показавшуюся просто каменной. И широкой настолько, что видно из-за нее ничегошеньки не было. Маркар произнес витиеватую фразу на каком-то неизвестном девушке языке, богатом твердыми и совершенно непроизносимыми звуками.

– Что там случилось? – только теперь она вдруг поняла, что они пришли вовсе не в спальню.

И не в столовую, хотя чуткий нос Нэрис улавливал аппетитные запахи. Макар не отозвался, он стоял, все еще держа ее за руку и очень громко дышал. Как выныривающий из воды морской красный тигр, право слово.

– Там… – скрипнул громко зубами, но с собой все-таки справился. – Моя провалившаяся попытка устроить с женой романтическое свидание.

– В одних полотенцах? – попыталась съехидничать, но получила в ответ настолько выразительный взгляд, что притихла. – Может все-таки покажешь?

– Смотри.

И отодвинулся.

Надо заметить, что помещение личной библиотеки Аверина действительно было оригинально. Стены, обшитые материалом, похожим на дерево, теплым и мягким. Высокие в потолок стеллажи, чем-то похожие на те, что стояли в их замке, были заполнены настоящими бумажными книгами. Большущее темное кресло и вовсе казалось чем-то разительно инородным на современном космическом корабле. Темный стол, большой межстенный иллюминатор, выходивший прямиком в оранжерею биостанции с ее яркими красками, зеленью и бурлением жизни. Сдержанная роскошь, от которой веяло древностью. И колбы с цветами, подаренными капитаном, только лишь подчеркивали впечатление, красуясь на темных полках между книгами.

И вот в этом сосредоточении роскоши и уюта поселился злой демон из сказки. Только подобное злое создание могло натворить столько бед и так быстро.

Светлый сливочный цвет мягкого напольного покрытия зиял язвами болезненно-багровых пятен. Между ними валялись огрызки фруктов, остатки каких-то блестящих упаковок, и кажется, даже осколки. Кусок белой ткани, свисающий с библиотечного столика, богато украшенный традиционной свадебной аграрийской вышивкой, на этом фоне казался воплощением издевательства.

Но главным украшением библиотеки был совершенно другой натюрморт. В темном кресле, почему-то украшенном рваными дырами, из которых неряшливыми светлыми клочьями выглядывал синтетический наполнитель, валялся виновник сего торжества. На спине. С большой стеклянной бутылкой в передних лапах, придерживаемой лапами задними. Рыжий демон сосредоточенно засовывал в горлышко свой невообразимо длинный и узкий язык и зажмурившись от наслаждения потягивал яркую жидкость.

На нас эта коротконогая тварь не обращала вообще никакого внимания. Подумаешь, ходят тут всякие мимо аверинской библиотеки. Выпивать мешают приличным полуразумным зверям.

Вдох. Выдох. Я не успела даже воздуху в легкие набрать, как одним сильным рывком капитан вдруг прижал меня к стенке, с двух сторон упираясь руками и надо мной нависая. Горячий. И сильный, настолько что дух захватывало от физического ощущения его силы. Он никак на меня не давил. Совершенно другие эмоции. Так чувствуется стихия. Дух захватывает от ее мощи.

Попалась.

– Знаешь, о чем я мечтаю с того самого момента, как впервые увидел тебя? – не сводя глаз с моих губ прошептал мне любимый.

– Придушить? – замерев, как жертва перед хищником, готовящимся к броску, она вяло пролепетала.

– Это тоже бывает, – даже не стал отпираться. – Но на мечту точно не тянет. Вторая попытка.

– М… Дай угадаю.

Нэс осторожненько поползла вниз, мысленно прикидывая расстояние до выхода из апартаментов. От разъяренного капитана здесь все равно спрятаться негде. Попросит убежища на территории биостанции, сойдёт за живой экспонат в Гессовой коллекции домашних зверушек.

– Вот об этом! – очевидно поняв ее мысли, Мак пальцами поймал подбородок, остановив поползновения к бегству и впился губами в недоуменно приоткрывшийся рот.

Нежности не было. Как и осторожности. Нерис вдруг ощутила себя плывущей на крохотной лодочке в центре тропической бури. Каждый удар сердца – накрывающая с головою волна, каждый вздох, – удар дикой стихии. Горячие губы ее открывали, язык бил ударами шквала. От стука крови в ушах, бьющей ударами урагана она тут же ослепла, оглохла. Лишь крепкие руки, эти самые прочные во всей галактике якоря, ее подхватившие, стали опорой.

Когда дыхание высохло, когда силы закончились совершенно, Рик лбом устало уткнулся ей в лоб, отпуская и отодвигаясь. Нэс почувствовала острое сожаление, остро хотелось схватить его за широченные плечи, встряхнуть и крикнуть прямо в лицо: «Не останавливайся, Рик!»

– И все? – не выдержав, все-таки хмыкнула.

И была снова поймана. Взглядом.

– Наш с тобой первый раз не должен быть таким, – прошептал с трудом переводя дух.

– На грязном полу и в одном полотенце? – снова ляпнула.

Раздался неожиданно-громкий удар тяжелой бутылки, упавшей на пол.

– И в луже вина, стоимостью в шестьсот импов бутылка… – почти простонал. – Я убью его.

– Не жадничай… – поймав вдруг лицо его сразу обеими руками, мягко поцеловала в край губ, вызвав очередной громкий стон.

– Скоро посадка. Меня будут дергать, я… никуда не годится.

– Ты почему-то тревожишься за меня, – в губы выдохнула. – И это не имеет никакого отношения к первому разу, Аверин. Почему?

– Интуиция.

Быстро поцеловав ее руку, окончательно отстранился, целомудренно разворачиваясь спиной. Ничего не увидела, хотя каменное возбуждение капитана не почувствовать было сложно. Мысленно обругала себя. Идиотка. Ему и так с ней несладко.

– Ты явно не договариваешь.

Звук упавшего тела заставил Нэс оглянуться на кресло. Рядом с опустевшей бутылкой, в живописном обрамлении фантиков и огрызков спал смертельно уставший от пьянства Горыныч. Как младенец спал: на спине и трепетно толстые лапки раскинув.

– Кобелина, – фыркнул Макар. – Ты права, я недоговариваю. Есть нехорошее чувство, что братец твой вовсе не зря уговаривал меня отказаться от нашего брака. И так рвется на Барейн.

Сладкий туман развеялся окончательно.

– Мне совсем не хочется во все это верить, – покачала ему головой и шагнула к столу. – Может, ты ошибаешься? Или ваша разведка, или …

– Солнышко, – Мак шагнул следом за ней, поднимая бутылку и беспомощно оглядываясь. – Я не хочу продолжать этот разговор. Не сейчас. Между нами еще так мало…

– Общего? – тихо спросила.

Он замер, словно испугавшись.

– Доверия. Я чувствую себя влюбленным подростком, который боится услышать от девушки как он глуп и смешон.

– Я верю тебе, – собирая со светлого пола огрызки и мусор, вздохнула. – Себе трудно не верить. А ты со мной откровенен, даже когда пытаешься врать. Или ревнуешь. Или…

– Мне уже стыдно, – и совершенно бессовестно улыбнулся, обнажая предательски ямочки на щеках.

Запрещенное оружие. Ну как на него можно сердиться? Когда он в одном полотенце, с пустой бутылкой и так обезоруживающе улыбается.

– Пойдем, ты расскажешь мне сказку, заодно будешь смотреть на свой корабль изнутри, а я уложу мысли в своей голове.

Закончив уборку, она с сожалением посмотрела ужасные пятна. Сделать с этим нельзя ничего, а ядроид – уборщик явно занят подготовкой к посадке.

– Впервые в моей жизни меня девушка пригласила в постель, рассказывать сказки, – поставив бутылку на стол Макар ухмыльнулся. – И я соглашаюсь!

– Мы еще поработаем над другими вариантами, – Нэс поднялась, оказавшись опять с ним восхитительно близко. Ощутив его запах, его тепло, яркий цвет его мыслей и чувств. И замерла на секунду, опять оглушенная шквалом по имени Рик Аверин. – Прости.

– Смирение и терпение – залог долгих и плодотворных отношений. – Менторским тоном, вздохнув, он произнес. – Идем уже. Как думаешь, бросить пьяницу здесь или с собой прихватить?

– Пусть валяется, главное обезврежен. Его точно не будет тошнить?

На лице мужа выразились отчетливые сомнения…

16. Сестренка

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Все пошло не по плану.

Крепко пристегнутый к капитанскому креслу Макар, наблюдающий за стыковкой «Совы» и имперского катера, вяло раздумывал над словами для собственной эпитафии. Хотя, ну кого он обманывает? Хорошо, если найдут оставшуюся от бравого капитана горсточку пепла. Когда все пойдет не по плану. Как сейчас.

Стоило им собраться в центральном, как пришло сообщение о прибытии лукса за арестантом. Ну-ну. Страшный Ойле представлял собой настолько серьезную угрозу для древней Империи, что прислали за ним целый конвой. В секторе Деуса не могли допустить появления столь преступного доктора без сопровождения безопасников, точно.

Макар вяло поморщился. Хорошо еще, умудрился поспать, неохотно уйдя в свою зону из общей постели. Сил больше не было лежать рядом с воплощением всех его искушений. Вспомнил разочарованный взгляд темных глаз Нэрис и невольно поджатые губы. Настроение резко улучшилось.

– Повезло еще, вовремя гравитацию успели отключить, – еле слышно пробормотал Стэм, сидевший с ним рядом.

Аверин бросил выразительный взгляд на помощника, явно напоминая об осторожности. Экипажи экспедиций всегда расслаблялись от ощущения собственной безопасности и нередко выбалтывали безопасникам то, о чем следовало промолчать. «Совятник» же был исключением. Непростые пути, приводившие сюда всех членов сплоченного экипажа, закалили и научили молчать.

– Будут дополнительные указания? – вкрадчиво прошептала Петровна, совершенно верно истолковав все услышанное.

– Не пытайся кокетничать с офицерами службы безопасности, – Макар ухмыльнулся, представив себе эту сцену. – Строго служебный тон и нормативная лексика.

– Ну и ладно, – прозвучало внезапное. – Есть, так точно. В данный момент трое представителей службы безопасности пытаются переместиться в центральный отсек.

– Что? – вырвалось у Макара. – Пытаются? И что же мешает… попыткам?

Анальный шервовы железы, как Петровна умудрилась так быстро достичь невероятных высот чувства юмора и сарказма? Петрович на эту крутую гору карабкался и упорно и долго. Кажется, Мак недооценивал женщин. Вспомнил Нэрис и сам себе мрачно кивнул. Точно недооценивал.

– Забывчивость проверяющих? – нежно ответила ему эта бестия, что коварно им заменила бесхитростного Петровича. – И как назло, наши утяжелители им совершенно не подошли.

Макар попытался принять суровый вид, и даже губы поджал осуждающе. Почти получилось.

На входе в центральный раздался странный шум, грохот, явно от столкновения увесистого тела, облаченного в легкий скафандр с преступно-твердой стеной корабля и прозвучали весьма витиеватые ругательства (судя по тону) на неизвестном Аверину языке.

– Какое вопиющее неуважение к главным пунктам устава Инспекции… – холодно констатировал Гесс.

Эти самые пункты гласили о том, что любой офицер государственной службы Империи даже думать обязан на общем имперском. Даже во сне. А уж разговаривать…

В рубку тут же влетел молодой безопасник. Красный от злости, запыхавшийся и не на шутку ушибленный. Он открыл было рот, вознамерившись возразить, и судя по виду – весьма эмоционально, но скользнув взглядом по знакам отличия капитана и сидевшего рядом с ним Гесса, язык прикусил и притих.

– Капитану необходимо перевести все сказанное младшим офицером? – Петровна не подвела, произнеся эту фразу нейтрально. Как… нормальный ИскИн.

– Нет! – быстро и слаженно прозвучало.

За спиной незадачливого лейтенанта показались еще две взъерошенные головы. Одна из которых вдруг показалась Макару смутно-знакомой.

А когда эта самая голова поднырнула под руку несчастного проверяющего, и визгом полетела на капитана, он даже зажмурился от увиденного. Машка! Быть такого не может! Остановите «Сову», он согласен сойти. Нет, пожалуй, сначала весь экипаж экстренно эвакуирует.

Удар в грудь головой выбил воздух из легких и остатки последних сомнений. Так могла с ним поздороваться только одна девушка во вселенной: Мария Аверина. Добро пожаловать в ад, капитан. И туда ты попадешь за неверие в совершенно случайные совпадения.

– Братишкаааа! – радостно прокричала вихрастая голова где-то в районе солнечного сплетения капитана.

– Вот это лисец, – глубокомысленно произнес Игореша, пристально разглядывая выступавший над поручнем капитанского кресла роскошный девичий зад, туго обтянутый брюками черной формы.

А Гесс… только молча перевел на себя управление реверсивным торможением фрегата перед посадкой. Он искренне сочувствовал капитану. Женщины – очень опасные организмы. Стоит впустить в свою жизнь только одну и не успеешь жениться, как их резко становится больше и больше.

Вот уж воистину, хочешь создателя рассмешить – построй строгий жизненный план и реши, что сумеешь его воплотить.

– Маша! Что ты тут делаешь?! – рыкнул ошарашенный Мак, все еще продолжавший не верить глазам своим.

– Младший лейтенант службы безопасности, конвоир Мария Аверина, – кто-то совсем с ними рядом холодно процедил.

Макар перевел взгляд на голос. Носитель источника звуков сразу же не понравился капитану. Чем-то неуловимо он напоминал Ойле. Узким лицом, разрезом глаз или брезгливой улыбкой? Шервова кладка, надо заканчивать придираться. Скоро он будет шарахаться от блондинов и целиться в узколицых из плазера. Просто из неприязни, возникшей внезапно. Нервы ни к черту.

– Это я понял, – разворачивая свою новую проблему в вертикальное положение, ответил холодно ему Мак. – Даже заметить успел. Но почему ты здесь, Машка? Ты же…

– Бросила юридический факультет академии и подписала контракт!

– Очешуительно… – прозвучало откуда-то справа.

И в кои веки Аверин был совершенно согласен.

– Молчать! – рыкнул вдруг очень строго Аверин, чем прервал все попытки превратить акт конвоирования преступника в теплую семейную встречу. – Кто командует этим… – выразительная пауза прозвучала весьма оскорбительно, – конвоем?

Маша смотрела на брата, хлопая серыми глазками, словно не доверяя услышанному.

– Старший лейтенант Глео, – громко представился белобрысый.

– Состав конвоя? Цель прибытия? – с каждым вопросом Аверина лейтенант отступал. Глаза Маши Авериной становились все шире. – Почему я у вас должен спрашивать? Я уже пять минут как имею полное право вас вышвырнуть за борт, и в сектор отправить рапорт о полном служебном несоответствии. Мне начинать?

– Но Мак… – Маша пыталась теперь не заплакать.

– Капитан и имперский инспектор Аверин! – голосом Мака можно было морозить запасы скоропортящихся грибов. – Я не слышал ответа. И считаю до трех.

– Младший Лейненант Службы безопасности Скуб два-пять семнадцатый. В составе конвоя стажер: Мания Ава-рина, прошу простить девушку, у нее первое ответственное задание.

– Первое, значит, – рыкнул снова Макар. – Я отказываюсь принять конвой в указанном составе и передать вам преступника тоже отказываюсь. Причины изложу вашему непосредственному руководству. Вы свободны, даю вам десять минут, чтобы покинуть наш борт.

С каждым словом Макара лица безопасников вытягивались все выразительнее.

Молча все развернулись и цепляясь за стены поплыли обратно. У самого выхода девушка обернулась, презрительно бросив Макару:

– Правильно о тебе говорили, братишка. А я все не верила.

Молча проводив взглядом конвой, Макар перевел взгляд на экраны. В рубке царило молчание.

– Думаешь, он узнает малышку? – после мучительной паузы подал голос Гесс.

– И узнает и будет манипулировать. Обязательно. – пристально наблюдая за тем, как катер конвоя отшвартовывался от борта «Совы», согласился Макар.

– Да… – Стэм скривился, разворачивая камеры, – одно дело рискнуть и карьерой и жизнью, другое – поймать мягкое порицание и ссылаться потом на вздорный характер никудышного братца-Аверина.

– Мне все это крайне не нравится… – задумчиво пробормотал капитан. Что-то не помню стажеров в конвоях за обвиняемыми в попытках убийства. Особенно девушек. И уж тем более – младших сестер капитанов. – Он вдруг взялся за плоскость ручного управления и в ответ на вопросы во взглядах команды лишь бросил: – Переходим в другой эшелон. Интуиция.

Спорить с капитановой интуицией никто не посмел. Только Родик мечтательно прошептал, почти что беззвучно, но все равно все услыхали:

«Маша… Мария… улет»

Капитан вдруг напрягся, нахмурившись и заложил острый вираж. Натужно загудели маневровые двигатели. «Сова» содрогнулась, выравниваясь на резком подъеме в орбиту. Резкое ускорение буквально впаяло в сидения кресел. Макар вел фрегат так, как будто бы у него под руками не расправлял крылья послушно многотонный гигант, а простой туристический катер.

– Что за… – вякнул было Родик, но тут же смолк, пораженно разглядывая гало-проекцию. В том самом месте, где только что на орбите висела «Сова» разгоралась беззвучная вспышка.

– Солнышко? – побледневший капитан прижал руку к виску, не сводя взгляда со взрыва.

Секунду спустя, на лице Макара нарисовалось всем видимое облегчение.

– Ты уверена? – личная связь звучала во внутреннем ухе. – Умница. Нет, у нас все обошлось, как сама? Да? Я так и думал.

Передав управление боцману, Мак откинулся на широкую спинку кресла.

– Игореша, мне срочно канал связи с Космической Академией. – Игнорируя изумленные взгляды, капитан мрачно потер спинку носа. – Марию Аверину. Вот, как хочешь, считай что заслуживаешь прощения.

– Но кэп…

– Выполнять! – рыкнул громко. – Петровна, запрос безопасникам о составе конвоя, и быстро. Яхо – подготовить к вылету наш малый катер. Поставить на нем твою собственную маскировку, ты понял, о чем я?

– Так точно.

Фрегат еще только заканчивал лихой манёвр, а бортинженер уже выскользнул из центрального. Макар проводил его взглядом, в очередной раз восхищаясь и даже завидуя природной ловкости проксимианца.

Щелкнул канал громкой связи и сонный девичий голос весьма недовольно ответил.

– Мак! Ну как ты не вовремя, право! Я на экзамене!

Аверин до хруста костей стиснул подлокотники капитанского кресла, жадно вглядываясь в заспанное личико девушки.

– Проспала? – только и смог хрипло выдавить.

Явно смутившись, сестрица отвела взгляд.

– Ментальные практики. Я должна была погрузить сокурсницу в гипнотический сон, ну и…

– Вот видишь, как я вовремя! – делая радостный вид, Аверин устало ей улыбнулся. Теперь ты все сдашь, не отчаивайся, удачи.

– Ей! – девушка вдруг что-то сообразила. – А звонил то зачем, что случилось?

– Интуиция, Машка. До встречи.

Ошарашенный экипаж молча взирал на Аверина.

– Как ты догадался? – Гесс первый не выдержал.

– Нэрис их раскусила. Но было еще кое-что…

17. Восхитительно

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

– Капитан, поступил срочный ответ безопасников! – бархатный голос Петровны проливал бальзам в души встревоженного экипажа.

– Озвучь. – Мак склонил голову, словно к чему-то прислушавшись.

– Пишут, что никакого конвоя отправлено не было, фрегат ожидают по расписанию.

– Маша не учится на юридическом. – Задумчиво проговорил капитан. – Поступила туда, но ровно месяц, как перевелась. Счастье, что наша внезапная гостья мне столь коряво об этом напомнила.

– Да, покойница так разговаривала, словно ты ей не брат и не знаешь, где может учиться Мария… – пробормотал тихо Гесс.

И в ответ на вопросительный взгляд капитана друг пояснил неохотно: – судя по данным с радаров, их катер уже уничтожен. Нам этот удар страшен не был.

Несколько долгих минут капитан переваривал все услышанное. Перевел взгляд на Стэма, тот только молча кивнул.

– Докладывает пятый отсек, транспортный катер готов, – голос Яхо вывел Аверина из оцепенения.

– Стэм, принять командование кораблем, после отстыковки катера вернуть фрегат на заданную орбиту, Гесс, за мной. Остальным продолжать подготовку корабля к посадке в штатном режиме.

– Кэп, можно вопрос? – Игореша даже поднял левую руку и получив немой жест одобрения, очень тихо спросил: – А что сказала по этому поводу Нэрис?

Все присутствующие в рубке вдруг замерли.

Макар усмехнулся.

– Нэрис сразу же поняла, что эта девушка не имела ко мне отношения, а парни никогда и нигде не служили. Это все?

– Так точно, капитан. Оху… я хотел сказать, – восхитительно!

Невзирая на тщетные попытки ее обуздать, улыбка Макара сама по себе расползлась на суровом лице капитана.

Тщетно пряча ее, он ловко выполз из кресла, жестом приглашая Гесса идти за ним следом. Цепляясь за петли, они передвигали утяжелители, направляясь из рубки на нижнюю палубу. Крутой желоб спуска, и вот уже трюм их встречает тусклыми лентами аварийного освещения.

– Ты уже догадался? – прервал молчание, наконец, капитан.

– Я – не Нэрис, дружище, – ответил задумчиво Гесс. – И очень надеюсь на твое благоразумие.

– Я сам на него очень надеюсь… – пробормотал Мак, приближаясь к помещению для содержания арестованных.

Гладкая стена, едва освещенная слабо мерцающими точками, темный круг детектора, едва видимые контуры ступней ног на полу. Капитан встал на них, вынырнув из спасительных утяжелителей и цепляясь за петли поручней на стене. Потом приложил левую ладонь к плоскости круга и тихо добавил: – страхуй.

Гесс никогда не нуждался в развернутых разъяснениях. Просто встал за спиной капитана, возвышаясь большой монолитной скалой.

Стена с тихим шипением отодвинулась. Полусумрак квадратного помещения, узкая койка, стойка рядом с ней. На столе, зацепившись за плоскость столешницы согнутыми ногами и сложив длинные тонкие руки на узкой груди, восседал Ойле. Судя по сонному виду, еще несколько секунд назад он крепко спал, но заслышав тяжелые шаги утяжелителей в коридоре, вошел в образ невинного заключенного, полыхавшего праведным гневом.

Увидев Макара, док отчего-то смутился, отвел взгляд и вцепился в крохотную столешницу еще и руками.

– Какие гости пожаловали! – пряча глаза, он неуверенно пошутил.

– Только что на фрегат прибыл фиктивный конвой, – голос Макара звучал обвинительно. – За тобой, если ты вдруг не понял.

Судя по лицу стремительно побледневшего Ойле, тот сразу смекнул, о чем речь.

– Не отдавай меня! – вдруг доктор взвизгнул фальцетом.

– Уже не отдал, – Макар как-то вдруг издевательски усмехнулся. – Но и это не все, дорогуша. После того как катер якобы-конвоя отшвартовался от нас, его быстро и незамысловато сожгли. Пшик, и горсточка пепла. Улавливаешь, о чем я?

Ойле так крупно затрясся, что взлетел со стола, судорожно пытаясь не кувыркнуться через собственную голову. Макар мрачно пронаблюдал все его телодвижения и одним сильным рывком усадил дока обратно. Благо, самого капитана держали бахилы-утяжелители.

– Значит так, – тоном Макара можно было забивать гвозди в крышку древнего ритуального гроба. – Я не знаю, во что ты так крепко вляпался, Ойле. Но я помню, как однажды ты вытащил меня с того света, а долгов не люблю.

Ойле что-то хотел возразить, но мрачный Гесс, стоящий за широкой спиной капитана, так жутко нахмурился, что слова в горле дока буквально застряли.

– Прямо сейчас в пятом отсеке стоит малый катер, готовый к отбытию. Даю тебе двадцать минут! – Макар зло прищурился. – Подробности меня не интересуют. Спустя десять минут после взлета ты активируешь кнопку защиты. Произойдет имитация взрыва, и я пошлю его пеленг шервовым безопасникам. С этой минуты ты умер. Время пошло.

Зло выдохнув эту тираду, капитан развернулся, в очередной раз мысленно ругая проклятую невесомость и стараясь двигать свое непослушное тело как можно уверенней, быстро направился к выходу. Всего пару шагов, а как трудно пройти. Прав ли он, так поступая?

– Макар! – за спиной его вдруг прозвучало, – постой!

Притормозив на секунду, Аверин бросил взгляд за плечо. Доктор висел в воздухе посреди своей камеры. Белый, как медицинская форма, он кажется, все еще не решался поверить в собственное спасение.

– Долго стоять? – усмехнулся Макар.

– Я… не забуду, – прозвучало как клятва.

– Сделай милость, исчезни, – плечами пожал капитан и вышел следом за Гессом.

Нелегко подниматься по трюмным трапам перетаскивая утяжелители. Невесомость не просто лишала опоры, она полностью дезориентировала. С непривычки кружилась голова, а ведь в жизни инспектора было время, когда они месяцами болтались в этой шервовой невесомости…

Выйдя на главную палубу он резко затормозил, снова о чем-то задумавшись. Гесс тоже остановился, прислушиваясь к кораблю. Легкий толчок под ногами красноречиво обоим им подсказал: Ойле отбыл поспешно не решившись испытыват судьбу и терпение капитана.

Вот и славно.

– Возвращайся в центральный, если вдруг безопасники проснутся и возбудятся – сам знаешь, что им отвечать.

– Арестант конвоирован группой сопровождения, швартовые коды которой проверку успешно прошли, – не задумываясь, ответил биолог.

– Да… это тоже паршиво, согласен, – Макар зло потер спинку носа. – Шервовы приключения, ненавижу.

– Иди, я же вижу, – Гесс похлопал его по плечу, разворачиваясь в сторону рубки. – Ей трудно одной в невесомости. Полчаса у вас есть.

– Хочу спросить у нее… – Макар вдруг покраснел как мальчишка.

– Обязательно, – Гесс отмахнулся, уже удаляясь. – Потом мне расскажешь, самому интересно.

Интересно ему. Проводив взглядом друга, Макар ухмыльнулся и ухватил поручни узкого трапа на верхнюю палубу. Пневмолифты отключены, «гравитация» сосредоточена в пластинах утяжелителей. Отличная тренировка.

– Петровна, прием! – три ступени, четыре. К каждой ноге прицеплен мощный магнит, имитирующий притяжение. Неприятное ощущение.

– Да, папа, – бархатный голос ответил.

Макар аж споткнулся на пятой ступени.

– Детка, давай-ка без родственных чувств, – похоже, что шутка не удалась. – Мне хватает жены.

– Да, капитан, – в голосе слышалась скорбь.

– Все члены нашего экипажа для меня словно дети, – Маку вдруг даже совестно стало. Немного совсем.

– И Нэрис? – прозвучал явный сарказм.

Быстро учится, слишком быстро. У них впереди еще плотное общение со службами безопасности, которое после произошедшего за последние полтора часа на «Сове» обещало перерасти в натуральный интим.

– Мою любимую женщину и супругу я не намерен с кем-либо обсуждать, – произнес Мак подчеркнуто-холодно.

Трап закончился. Двадцать восемь ступенек, два пролета и маленькая площадка. Осталось свернуть, обходя зеленую зону их биостанции и вот они, капитанские апартаменты.

– Так что хотел от меня капитан? – Петровна тихо напомнила о себе.

Краем глаза заметив парящую в воздухе биостанции стайку толстых кобат, судорожно размахивающих плоскими чешуйчатыми хвостами, Макар вдруг занервничал.

– Наш катер взорвался? – между делом спросил.

– Да имитация взрыва прошла успешно, запись передана безопасникам, ждем ответа.

– Как объясним тот факт, что взрыва было два? – он уже сам решил, но хотел бы услышать ее вариант.

– В первый раз стреляли в нас, но мы вовремя ушли с заданной космопортом орбиты. Второй выстрел уничтожил катер конвоя.

– Кривовато. В нас они не попали, а все орбитальные станции взрыв зафиксировали наверняка. – Макар снова потер переносицу, останавливаясь перед входом в апартаменты. – Разряди импульс плазмы, будем считать, что первый взрыв произошел от перехвата нашей защитой. Тоже криво, но это хоть что-то.

Аверин печально вздохнул. Придется снова стирать память Петровне. Как бы она не свихнулась от постоянных манипуляций.

Приложил ладонь к запирающей апартаменты панели, расслабился мысленно и заставив себя улыбнуться сделал вперед первый шаг…

Быстротой своей реакции капитан мог по праву гордится, только она его и спасла. Иначе лежал бы с разбитой до мозга костей головой носом вниз кверху задницей, утяжелители за ушами.

Прямо в висок Маку летела увесистая колба с цветами. Хороший подарок, весомый. Он сам его выбирал. Едва увернулся, поймал, поискал взглядом возможность закрепить свой подарочек и аккуратно засунул его между настенными стойками. И уже осторожно оглядываясь, словно в джунглях какой-то опасной планеты, Макар двинулся дальше.

– Солнышко… ты там в порядке? – негромко спросил.

В ответ раздался грохот, взвыла собака, и Аверин услышал витиеватое и выразительное лиглянское ругательство в исполнении трепетной Нэрис.

Вот и отлично. Живая.

Горыныч издал еще один вопль, больше похожий на человеческий и жалобно заскулил.

Дверь за спиной капитана закрылась. В этот самый момент фрегат начал обратный манёвр, медленно разворачиваясь и ускоряясь, а Макару пришлось снова судорожно цепляться за специальные ручки на стенах. Через несколько долгих секунд ускорения прямо из кабинета на него выкатилась интересная комбинация из самой Нэрис, одетой в плотный комбинезон, к поясу которого был пристегнут Горыныч, и целого шлейфа из особенно ценных вещей, связанных аккуратно шнурками.

Молниеносно оценив всю опасность подобных маневров в пространстве каюты, Макар прыгнул вперед, примагничиваясь ногами к стене, и поймал их в полете руками. Немножечко не долетела затылком до угла твердой стойки.

– Восхитительно! – рыкнул Аверин. – Почему не на месте, почему не пристегнуты, как?!

– Я хотела! – выдохнула она облегченно, ловя разлетающиеся колбы с цветами. – Но Горыныч как будто взбесился!

Пес, что секунду назад радостно размахивал голым хвостом, тут же втянул крепкую длинную шею в широкие плечи и произнес очень внятно:

– Я тут не при чем!

18. Милота

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Когда у Макара опускались руки и заканчивались все слова, включая самые нецензурные, – он смеялся.

Всегда помогало.

Вот и теперь, одной рукой крепко к себе прижимая жену, второй цепляясь за петли устойчивости он сдержаться не смог. Даже распахнутые глаза Нэрис, очевидно решившей, что он наконец-то рехнулся, (как давно уже ей обещал), не могли капитана заставить заткнуться. Он ржал, как далекие кони земли, громко фыркая и даже всхлипывая. Бросал взгляд на обиженного Горыныча и сгибался от хохота снова, стараясь не выпустить ношу из рук. Уже спустя пару минут Нэс, которая все это время в ответ ему лишь нерешительно улыбалась, вдруг тихо хихикнула, явно смущаясь, потом вовсе прыснула, лицо пряча в ладонях и наконец облегченно и радостно рассмеялась, лаская слух инспектора звонким колокольчиком смеха.

– Дурдом! – куда-то в плечо ей уткнувшись увесистым носом, выдохнул наконец-то Макар. Что не час, то у нас приключение. И давно с ним такое?

– Слава создателю, нет! – она выдохнула, пресекая попытку Горыныча смыться, поймав его прямо за хвост.

– Я бы и дальше молчал! – пробухтел тихо пес, тщетно пытаясь освободиться из ее цепких пальцев. – Это был нервный срыв! Я не выношу невесомость!

– Постой, но ведь… – начал было Аверит и вдруг нечто важное вспомнив, осекся.

Невесомость. На крохотном судне, ставшем причиной их экстренной экспедиции к Лигле, не было невесомости. Как он сразу не понял? Почему они оба, опытнейшие разведчики и инспекторы так облажались? Слишком много всего… Крохотный кораблик, призрак давней трагедии, взрыв, удар вихря времени. Еще и Горыныч, заговоривший внезапно. Или закономерно?

Эту загадку разгадывать они с Гессом будут потом, благо свидетелей той коротенькой вылазки больше не было, память ядроидам он подтер еще до прыжка к Лигле. А в отчете было достаточно необъяснимых явлений. Даже без гравитации и Горыныча.

– К слову сказать, эксперименты над разумом запрещены больше ста лет назад. – Макар крепче перехватил Нэс под ребра, и двинулся в сторону спальни, утягивая за собой всю веселую эту компанию. – Насколько я помню, всех домашних питомцев в зачатками разума и способностью говорить тогда же тщательно и зачистили.

– Не надо меня зачищать! Бедного песика просто купили, – Горыныч повесил свои роскошные мягкие уши и сжался в комок. – Потом я долго спал, а проснулся, когда все взорвалось.

– Хозяев не помнишь, конечно? – добравшись до двери, Мак жену отпустил, осторожно прижав к косяку ее боком. В этом не было необходимости, так, просто шалость. Аверину нравилось наблюдать, как она делала вид, что их внимательно слушает, а сама глаз не может свести с его рук, очень мило смущаясь. Как на него бросает несмелые взгляды и тут же краснеет.

– Я их даже не видел! – отмахнулся короткой лапой Горыныч. – Но стоил я дорого. Очень.

– Не сомневаюсь… – движением руки открыв вход в их совместную спальню, Макар подхватил Нэрис на руки и браво грохоча утяжелителями донес всех до постели.

Нэс тут же вцепилась в кровать, как в спасательный круг утопающий.

– Погоди, давай лучше вот так.

Пара быстрых манипуляций и плоскость сложилась, образовав нечто вроде дивана с высокими подлокотниками. Покопавшись в стене, Макар вытащил длинный широкий ремень, и поясом застегнул вокруг Нэрис.

– Магнитный комплект на твою ножку заказан, заберем его на Шедаре. Такие крохотные размеры наш принтер печатать отказывается.

Зачем он ей это сказал? Наверное, чтобы смутить. Ему нравилось.

– Я не… —начала было оправдываться, но Макар бросил взгляд на стены со включенными видами корабля и помрачнел.

– Только один быстрый вопрос, и прости, – я убегаю. А ты до самой посадки больше вообще никого не спасаешь, договорились?

– Горыныча пристегни, я не умею, – жалобно пискнула.

– Лучше с собой заберу, мне его нужно проинструктировать, – сказано было тоном, не терпящим возражений и пес окончательно присмирел. – Солнце, скажи мне, как ты поняла? Я сейчас о конвое. Ты не могла их почувствовать удаленно. Тогда как же?

– Это долгая история, – Нэс нахмурилась. – Я оказалась права?

– Да. Потому я и спрашиваю. В двух словах, потом все расскажешь подробно.

– Ты очень расстроишься, если я скажу, что это были не люди?

– Уже даже не удивлюсь, – мрачно ответил Аверин. – Кажется, за последнее время я окончательно потерял эту способность. Ты это определила по мимике?

– Да, – пораженно взглянув на него, девушка вдруг улыбнулась. – Мы тренировались по фильмам, и я всегда отличала актеров – роботов от живых гуманоидов.

– Только такую чудесную «куколку» изготовить дорого, долго и незаконно… Двое остальных?

– Я не успела их рассмотреть, – расстроено пробормотала лиглянка.

– Погоди.. – Мак вдруг развеселился и присел на корточки рядом с ней. – Ты ревновала? По-этомы пристально так смотрела, я прав?

– Ты не рассказывал про сестру! – пряча глаза Нэрис тихо сказала, краснея.

– Милота! – хрюкнул вдруг пес. – Кэп, оставьте меня лучше здесь, я кусаться умею и всех…

– Нет! – хором ответили оба.

Макар на секунду задумался, потом поймал пальцами подбородок жены и поцеловал в уголок рта осторожно.

– Спасибо, моя золотая. Я счастлив.

И не дожидаясь ответа, порывисто встал и ушел, за собой утащив и Горыныча.

Я сидела, пристегнутая к кровати и пыталась переварить все произошедшее. Снова и снова возвращалась к увиденному на экране, и замирала от неподдельного ужаса. Только теперь поняла, ощутила, поверила: на “Сову” натурально напали. На имперский фрегат, не на наш с Риком маленький катер, болтающийся на орбите. Ведь могли применить и оружие, газ, гипноз, в конце концов. Или не могли? Им нужен был только доктор?

Общими с Риком усилиями в апартаментах окончательно были настроены визоры и я не только видела, но и слышала все, даже их диалог в камере арестантов. Видела, слышала и… восхищалась.

Ход гроссмейстера. Мастерская комбинация, оставившая позади не врага, обозленного и униженного, а невольного должника. Оставалось лишь аплодировать. Даже помня о том, что Макар пошел против закона Империи, дав шанс исчезнуть предполагаемому преступнику.

А потом вдруг Горыныч взбесился, проснувшись и обнаружив себя зависшим в невесомости посреди кабинета. Странная паника для существа, найденного в открытом космосе на мертвом давно корабле. Мне пришлось отстегнуться от удобного кресла в столовой и цепляясь за стены буквально ползти к этому коротконогому бедствию, громко орущему и извивающемуся, словно змея.

В довершение драмы, размахивающий короткими лапками, как плавниками кобель разрыдался и попросил похоронить его с почестями.

Хорошо еще, что в невесомости с ног свалиться не получилось. А то я бы упала. Только этого нам не хватало. Несчастный Аверин, сколько свалилось всего на его бедную голову разом. Вспомнила выражение его лица в тот момент, когда Горыныч заговорил, и стало вдруг будто светлей и теплей. Движением пальцев развернула на главном экране галопроекцию рубки. Вот он, вернулся. Строгий и сосредоточенный, невероятный, Макар занимал свое кресло о чем-то беседуя с Гессом. Хмурился, рассматривая мерцающие в воздухе изображения с внешних датчиков корабля, параллельно выслушивал чей-то доклад. В происходившее я не вникала и звук приглушила. Нужно привести мысли в порядок. Попытаться придумать ответы на накопившиеся вопросы. Почему, например, я не ощущаю Горыныча? Он для меня как слепое пятно, как… вон, красный куст в круглом горшке у бассейна. Кстати, почему из него не вытекает вода и рыбки пусть очень вяло, но плавают? Потом выясню, это не самое главное. Есть дела поважнее.

Например, трезво признаться себе в том, что я к нему чувствую. Не к бассейну, к капитану, конечно. Вон к тому, что усталый и хмурый сидит, слушая очередные доклады. Я уже назвала это словом “любовь” точно сама его не понимая. Что такое она, эта самая, о которой написаны книги, сняты фильмы? Так, это все лирика. Мне впервые во всей моей жизни хотелось быть рядом с этим непростым человеком. Всегда. Просыпаться на его широком плече каждое утро и засыпать под горячим и крепким боком. Хотелось ловить его взгляды, прикосновения, ощущать кожей дыхание. Очень хотелось.

– Солнышко… – вдруг прямо в ухе моем прошептал.

Локальная связь. Я все никак не привыкну к сигналам, звучащим во внутреннем ухе, как будто в мозгах. Перевела взгляд на Рика и мучительно покраснела. Прямо перед его креслом висел крохотный галоэкран отражавший меня.

– Скоро посадка, ты лучше ляг. И беруши возьми, они под правой рукой.

– А… бабочки? – ничего умнее спросить я не могла.

– Все жители биостанции уже погружены в сон и размещены в специальные блоки. Да, Гесс? – вслух Рик ответил, почему-то мне улыбаясь.

Биолог мне молча кивнул, и рукой помахал. Про Горыныча даже спрашивать не решилась, смутившись уже окончательно и отключив сеанс связи…

Где там эти беруши…

***

– Точно женюсь! – проворчал громко Стэм, проводив взглядом погасшее изображение Нэрис. – Вот вернемся из экспедиции, – сразу же!

Капитан усмехнулся. Как бы эта идея не пришла теперь в голову всем членам героического экипажа “Совы”. Он и рад бы их всех оградить от происходящего, да только ведь не получится. Таинственность лишь будоражит воображение. Лучше пусть видят, чем фантазируют.

– Петровна, о состоянии всех пассажиров докладывать каждые десять минут, – он решительно распорядился, вдруг вспомнив о родственничках.

– О состоянии членов экипажа, не участвующих в предпосадочной подготовке? – деликатно она предложила решение его волновавшей проблемы.

– В том же сообщении, благодарю.

И поймав ироничные взгляды, Макар ухмыльнулся. Пусть молча завидуют, черти. У него вообще месяц медовый. И он уже даже придумал, как его провести с пользой и удовольствием.

19. Как обычно

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар.

– Высота 120 километров над поверхностью планеты, соприкосновение с верхним слоем атмосферы через четыре минуты.

Мягкий голос Петровны звучал в напряженной предпосадочной атмосфере уместно и успокаивающе.

– Расчетная скорость при входе в атмосферу: – 45550 километров в час, угол атаки 38,3º. – Стэм считывал вслух показатели датчиков. Давно и надежно выработанная привычка.

– Для выдачи тормозного импульса включить верхний двигатель орбитального маневрирования на двести секунд, – подал голос непривычно хмурый Аверин, – сводки погоды в районе посадочного сектора совершенно не радуют.

– Низкая облачность, направление ветра 210º, скорость 12 метров в секунду, порывы до 30 метров в секунду. – Тут же уточнила Петровна.

– Что за шервова муть? – Яхо тоже вступил в разговор. – Почему климатические установки отключены? Они на Шедаре там не бегают с молотками и в набедренных повязках случайно?

– Туда явно нечасто заходят на посадку фрегаты класса «Совы», – Макар мрачно поморщился. – Расстояние до полосы?

– 8670 километров. Образование облака высокотемпературной плазмы на участке планирования проходит без отклонений от нормы.

– Начать боковой манёвр вправо от плоскости орбиты. Приступаю к ручному пилотированию корабля. – Даже теперь, когда в его крепких руках колоссальная махина «Совы» огненной кометой неслась к поверхности оживленной планеты, Аверин ни секунды в себе не сомневался.

– S -образный манёвр в 590 километров выполняется точно по расчетной траектории. – Даже в тоне ИскИна слышалось восхищение. – Максимальная величина крена горизонтальной оси корабля достигла 104º влево и 102º вправо.

Долгие минуты молчания и напряженная тишина, прерываемая только попискиванием внешних датчиков и отчетами системы.

Макар не сводил взгляд с экранов, держа в руках рычаги управления. Он чувствовал эту птицу, он стал ее частью. Наверное, именно так Нэс ощущала его самого.

– Выход из плазменного облака. Высота 50 километров, расстояние от посадочной полосы 550, – снова Стэм.

– Поступил запрос сеанса связи со станцией управления посадочным сектором! – Игорек впервые в своей летной практике присутствовал при посадке фрегата. А о том, чтобы стать свидетелем ручного пилотирования процессом, он и не мечтал. Аверин давно стал легендой.

– Наша скорость в этот момент превышает скорость звука в 10 раз… – кивнул ему Яхо, кивая на мониторы.

– К шервам диспетчеров, – рыкнул Макар, – они жаждут посадки на автомате. А судя по тому, что я вижу…

– Уровень явно не наш, – согласился с ним боцман.

– Что там у нас по погоде? – Макар бросил взгляд на биолога. Тот все понял и молча вывел перед капитаном изображение его собственной спальни.

Нэрис сидела, вцепившись пальцами в подлокотники и неотрывно смотрела на мужа.

– Погода без изменений, – Петровна промолвила.

– Горыныч спит в собственном боксе, – поспешил успокоить биолог.

– Если следовать строго по расчетной траектории снижения то мы приближаемся к полосе правее посадочной оси на семь градусов. – Петровна задумчиво произнесла.

– Вижу, – Макара эта информация нисколько не удивила. – Приготовиться к маневрированию.

– Высота двадцать. Ключевая точка торможения. Заход на посадку?

– А вот и нет, – Аверин вдруг потянул на себя рычаги и огромная туша «Совы» с левым креном энергично свернула круто влево, на север, начав прямо с крутого маневра заходить на посадочную полосу .

Тут прорезался голос диспетчера, и если опустить все то нецензурное и непереводимое, из всего того, что он вопил, то останется краткое: – Что ты творишь, отморозок?!

– Из-за штормового ветра вкупе с отсутствием климатического сопровождения посадки, капитан корабля принял решение дополнительно погасить скорость, зайдя по наиболее выгодной в вышеуказанных условиях траектории посадки. – Голос Петровны звучал обвинительно. – Корабль описал плавную петлю с разворотом на 180º и…

Сила планетарного тяготения обрушилась всей своей тяжестью на «Сову», коснувшуюся полосы.

Десять секунд, рывок, мягкий удар, – это щит торможения принял фрегат в свои ласковые объятия.

– С креном в сорок пять на крыло, капитан… – прошептал Игорек потрясенно.

– Это детали. Доложить по отсекам.

– Приземление борта A- IIV класса проведено в ручном режиме с опережением расчетного времени на одну секунду. – С явно выраженным удовольствием продолжала Петровна доклад о «деталях». – Посадочный пробег занял двадцать четыре секунды. На скорости двести шестьдесят три километра в час его протяженность составила одну тысячу шестьсот двадцать метров. Отклонение от заданной осевой линии составило сорок четыре сантиметра! – С каждой фразой ее голос становился все холоднее. И адресованы интонации были явно неведомому диспетчеру. – Несмотря на встречно-боковой порывисто-штормовой ветер и десятибалльную низкую облачность, до программно-рассчитанной точки остановки корабля продольный промах составил всего сорок пять метров.

– Недолет… – философски прокомментировал капитан.

В ответ раздались громкие аплодисменты…

– Кэп, ты сегодня сам себя превзошел! – Родик проголосил мальчишеским, ломающимся голоском.

– Ничего необычного, – тихо ответил Аверин, глядя в гало-проекцию. Нэрис заставила себя улыбнуться, видя и понимая: – ему это нужно. И неважно, что ломит все мышцы от непривычного бремени гравитации неприветливого Шедара. Улыбнуться несложно.

Только вот… почему так тревожно?

***

– Ты рехнулся, Аве-рин?!

Какая знакомая фраза. На скольких языках этой тесной галактики Мак ее уже слышал? Как и множество вариантов произнесения его гордой и древней фамилии. Этот еще даже не самый корявый, бывало похуже.

– Мы знакомы? – намеренно растягивая гласные звуки на гулком имперском капитан вопросительно поднял бровь.

Он сидел на неудобном и твердом стальном постаменте за ослепительно-белым столом, посреди душного кабинета старшего дознавателя сектора. Ему было скучно.

– Что? – дознаватель не понял. Молоденький и наивный, насколько вообще может быть наивен и молод занимающий эту должность. Судя по знакам на форме – младший лейтенант. Судя по круглому совершенно лицу и раскосым янтарным глазам, – коренной шедарианец. Невысокий и коренастый, он нервно поежился под полным жалости взглядом Макара.

– Я – землянин. И с незнакомыми представителями цивилизации мы, земляне, обращаемся исключительно только на «Вы».

Врал он, конечно. Но отказать себе в маленьком удовольствии Мак не смог. В конце концов его выдернули прямо с посадочной полосы, заставили оставить корабль, проведение послеполетного обслуживания, размещение экипажа, переложив всю ответственность на плечи помощников! Так что, пусть теперь терпят его. Ничего, не растают.

– Ты… Вы понимаете, что за посадку фрегата в ручном режиме…

– Капитаном корабля, имеющим опыт подобных посадок больший, чем у кого-либо во всем флоте Империи? – даже не знаю… наверное, отпуск дадут наконец.

Каждое Макаром произнесенное слово отражалось на смуглом лице дознавателя нервной дрожью.

– Зачем вы меня вызвали? – Аверин медленно встал, возвышаясь над лейтенантом. Ему все это надоело. Хотелось поесть, забрать Нэрис, парней, и рвануть с ними в горы. Пыльный Шедар там давил не так сильно, к тому же, он знал там отличный космотель, просто прекрасный.

– Приказано задержать до прибытия представителя… – вяло промямлил ему дознаватель.

Макар нахмурился. Ничего хорошего не предвещала подобная прыть. Но ничего не поделаешь, служба есть служба.

– С чем это связано, вы конечно не знаете? – строго Аверин спросил, и дознаватель скривился. – Контакты моей личной связи я вам оставляю, не потеряете. По прибытию представителя, – вызовите, я вернусь. Мы здесь пробудем еще декаду как минимум.

– И еще есть проблема, простите, – стушевавшийся окончательно лейтенант снова вжал голову в плечи. – Ваш биолог…

– Инспектор первого ранга Гесс Оранг? – не мог не добить его Мак. Кажется, дознавателю поплохело. – Какие у вас с ним проблемы?

– Он категорически не желает покидать ваш фрегат, говорит, что…

– А вы в состоянии предоставить нам на замену полный штат для обслуживания биостанции? – Макар шагнул плавно вперед, вызвав ужас у лейтенанта. – Или хотите ответить перед комиссией по защите редких растений и животных за гибель всей нашей коллекции? Нет? Я так и думал. Еще есть вопросы?

И не дождавшись ответа от окаменевшего окончательно дознавателя, Макар развернулся и вышел. Даже немножечко полегчало.

Дверь за спиной с тихим шелестом быстро задвинулась. Серые стены, низкие серые потолки, запах камня и пыли. Здравствуй, Шедар, он соскучиться не успел, совершенно.

Тихий зуммер сигнала вызова личной связи, и идущий по длинному коридору Макар улыбнулся.

– Ты как? Я волнуюсь, – только один голос в этой вселенной мог заставить его позабыть про грозящие всем неприятности.

– Ничего нового, Солнышко. Все негодуют и возмущены, как обычно. Неприятная личность, этот твой невозможный Аверин.

Тихий смех.

– Меня все устраивает. Возвращайся, мы ждем, капитан.

20. Карамболь

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи.

Легко было сказать «Возвращайся».

И представить себе его уставшее лицо, глубокие тени, снова залегшие под грозовыми глазами, – совершенно не сложно. Гораздо труднее привести себя в некое даже подобие «нормального состояния». Ведь я не имею малейшего права на слезы. Даже при виде Макара, уходившего с корабля под конвоем, я смогла не заплакать. Крепко взяла себя в руки, зубы стиснула и получилось. Я обязана быть с экипажем, я психолог, в конце-то концов. Ну… почти. Пусть я пока недоучка и самозванка. Но… это ведь ничего не меняет?

Вот именно.

Поплутав вдоволь по верхней палубе и четко поняв, что даже не представляю, где шервов выход в сторону рубки находится, я жалобно позвала:

– Петровна! – помня историю наших запутанных отношений с ИскИном, особенно ни на что не надеясь.

– Нужна помощь? – она тут же откликнулась. В чем тут подвох? Нужно с ней быть осторожнее.

– Я заблудилась, – сходу признавшись, в ответ ожидала обидных слов и внутренне сжалась.

– Оу?! – прозвучало весьма озадаченно. – Кто-то выключил все указатели на корабле, пять секунд, я сейчас все исправлю.

И действительно, спустя считанные секунды, прямо на полу у меня под ногами загорелись яркие стрелки, а на стенах – крупные надписи. Стало тут же понятно, зачем их отключили: для членов штатного экипажа в подсказках давно не было смысла, а такая «веселенькая» подсветка их наверняка раздражала, придавая всей палубе вид нежилой и какой-то воинственный.

– Спасибо, Петровна, – даже машине приятна заслуженная благодарность.

– Лифт пока отключен, спусковой желоб чуть дальше, – прошелестела радушно система. – Смотри внимательно на маркировку над входом, иначе придется искать тебя в трюме.

Вот совсем не хотелось мне в трюм. Еще раз радушно поблагодарив разум «Совы» я быстро добралась до желобов, и внимательно все прочитав, осторожно присела на корточки прямо у входа. Сразу за круглым порогом зияла дыра. Там было темно. Тянуло холодным сквозняком принудительной вентиляции, пахло горячим металлом и почему-то бумагой.

– Страшно? – за спиной раздалось так внезапно, что я чуть было не рухнула в эту дыру.

И свалилась бы, но неизвестные крепкие руки успели меня подхватить, оттащив от падения в желоб.

– Напугал! – оборачиваясь, обнаружила перед собой побледневшего Родика.

– Чего прыгаешь, ненормальная?! – он громко фыркнул, насупившись и отводя взгляд. – Меня за тобой и прислали. Кэп голову всем оторвет, если игрушку его позабудем.

Все еще сидя на корточках я разглядывала его снизу вверх очень пристально, пытаясь почувствовать снова. А мальчишка непрост. Он умел закрывать свои чувства так мастерски, как будто бы его этому специально учили. Лишь в тот короткий момент, когда он подхватил меня, прерывая падение, его маска качнулась, обнажая истинное лицо.

– Говоришь, у вас с кэпом нет связи? – обвиняюще ткнул мне в висок неожиданно длинным и изящным пальцем. – Говоришь, нельзя ничего вживлять?

– Я стараюсь не врать никому без острой необходимости, – медленно поднимаясь, прикоснулась к виску, кончиком пальца снимая тончайшую нить, закинутую за ухо. – Это новейшая биоразработка, Гесс только сегодня ее передал.

– Не пеленгуется техникой, незаметна и эффективна, – глаза распахнув возбужденно, Родик тут же переключился на крохотное устройство, его с интересом разглядывая. – Гесс – монстрище! А питается чем?

Я понятия не имела, чем это «питается» и не уверена, что срочно хотела узнать. Заметив брезгливое выражение моего лица, Родик опять ухмыльнулся.

– Ладно, пойдем! Стэм лифт для тебя подключил, боевое крещение желобом отменяется. Корабль уже законсервирован, осталась одна биостанция. Нас давно ждет ядбус. Хорошо, если не арестантский и без конвоиров.

– Горыныч? Без него я не пойду! – произнесла твердо.

Интуиция мне подсказывала, что хвостатого оставлять на «Сове» определенно не стоило.

– Ты лучше бы вспомнила о братишке с женой! – недовольно скривившись, тем не менее, он развернулся и двинулся в сторону биостанции.

– Что-то случилось? – стыдно признаться себе, но я бы с удовольствием позабыла о них.

– Сбежали они! – тоном уверенного в своей правоте обвинителя гаркнул химик. – Когда кэпа безопасники уводили, подлетел чей-то лукс, вот на нем и свалили.

– Камеры разве не зафиксировали? – от таких новостей я даже споткнулась, тщетно пытаясь догнать прыткого Родия.

– Наверное… но не до этого было. Теперь никто не знает, что с кэпом.

– Я знаю! – крикнула ему в спину, химик тут же затормозил и я с разбегу на него налетела. – Он вполне жив, здоров и как я поняла – возвращается.

– Епс! – парень вдруг неожиданно схватил меня за руку и рванул быстро вперед. – Бежим, что ты тормозишь! Он нам голову оторвет, если мы опоздаем!

Хотела бы я посмотреть на процесс отрывания мне головы в исполнении капитана Аверина. И поучаствовать не отказалась бы…

Видимо, мечтательное выражение на моей рожице отразилось настолько красноречиво, что химик опять разозлился и к центральному входу на территорию биостанции мы подлетели весьма колоритно.

Родик, злой как только что пойманный шерв, приволок меня, красную и задохнувшуюся от непривычного бега в условиях гравитации за руку и буквально впечатал в огромную тушу биолога, нас ожидавшего на пороге.

Надеюсь, что ожидавшего. К чести Гесса замечу: он даже не удивился, ловко поймав меня на подлете, лишь сурово взглянул на юнца, поджав выразительно губы.

Я уже знала его этот жест, и судя по испуганному виду Родика, он истолковал его тоже правильно.

– Я не… – пролепетал Гессу химик, на шаг отступая.

– Останься здесь и дождись нас, – биолог его попросил тоном обманчиво-мягким. – Мне надо сказать Нэрис Авериной пару слов.

– Я за Горычем! – из себя смогла выдавить, наконец отдышавшись.

Внимательный взгляд, секундное размышление, быстрый кивок, приглашающий жест. От биолога исходила могучая, теплая сила, вызывающая доверие и совершенно естественное желание подчиняться. Совсем не такая яркая как у Макара, но ничуть не слабее. Макар сиял, словно радостное ясное утро, его друг – напоминал мягкие и уютные сумерки.

Двери за нашими спинами с тихим шелестом закрылись.

– Ты на «Сове» остаешься? – спросила я у могучей спины удаляющегося биолога.

Тот оглянулся, подбадривающе улыбаясь.

– Пусть только попробуют выгнать. Связь работает?

Он остановился, меня поджидая и внезапно пронзительно свистнул. Неподалеку раздался звонкий цокот когтей по твердому покрытию холла центрального входа.

– А могла не сработать? – я удивилась, к нему подойдя. – Ты ничего не сказал… Да! Макар со мной успел связаться и…

– Могла, – он невесело усмехнулся. – Это подарок моей последней жены. Очень странный искусственный организм, якобы поддерживающий радиосвязь на особой волне между любящими супругами.

– И… – хотела спросить, но вдруг поняла, что напрасно. Такие подарки просто так не передаривают.

– «Не бери в голову», как на Земле говорят, – Гесс сдержанно мне улыбнулся. – Эта дорогая безделушка, сделанная на Зигейне, – лишь дань свадебной моде. Мне она была интересна, как искусственный организм, и я рад, что вам она пригодилась.

Цокот когтей между тем перерос в громкий топот, перемежающийся звучным сопением и уже через пару секунд к нам прибыл наш несравненный Горыныч. Как и я запыхавшись, но вполне радостен и даже оптимистичен.

– Он разговаривает… – я кивнула на пса.

Биолог не удивился.

– Сейчас это неважно, – в его голосе прозвучала вдруг сталь, и от неожиданности я даже шагнула назад. – Молча слушай и запоминай. – биолог чуть нахмурился, но тут же продолжил: – твоя мать жива, здравствует, и правит вполне независимым миром той самой Зигейны. – Я открыла было рот, но под взглядом биолога осеклась. – Твой брат с женой сбежали на катере, приписанном к военному судну Зигейны. Ну и самое главное: после того, как года назад твоя мать сделала Аверину брачное предложение, его многократно пытались похитить.

– Что?! Почему он…

– Тебе не рассказал все в подробностях? – Гесс невесело рассмеялся. – По тому что не верит в совпадения. И в руку судьбы. А еще, – я его понимаю.

– Он… – я попыталась сглотнуть острый ком, вдруг вставший в горле и не смогла.

– Отказал королеве прилюдно, вызвав международный скандал и сбежав в экспедицию. А королева Агата не терпит подобные вольности и отступать не намерена. Кстати, позволь мне напомнить: на «Лигле» мы все оказались случайно.

– Совпадение? – мне хотелось сейчас провалиться сквозь палубу. – Лицо закрыла руками отчаянно.

– Рука судьбы. – Гесс навис надо мной, и мягко прихватив запястья своими руками огромными, ладони отнял от пылающего лица. – Он любит тебя, ты же знаешь. Иначе бы в нашем экипаже не появилась пугливая девочка Нэрис.

– Очень все быстро… – пробормотала вздыхая. – Я все боюсь в это поверить.

– Просто почувствуй, – прошептал тихо Гесс и я вздрогнула, его чувствуя близко и откровенно, как никогда.

Алый.

– Но… – отшатнулась, успев рассмотреть в суровых чертах лица Гесса острую, яркую боль. Словно вспышка.

– Вот так, – он стремительно от меня отвернулся, как будто бы прячась. – Макар Аверин – единственный человек, ни разу меня не предавший. Кроме вас у меня никого нет. Всегда это помни. – Он опять развернулся, и передо мной снова стоял непоколебимый и строгий гигант, – наш биолог.

– Меня ждут… – назад отступила, не зная, что ему ответить.

– Еще пару слов. Я уверен, Макар «постеснялся» тебе рассказать, что его старший брат, – легендарный адмирал и командует целым флотом. У них сложные отношения, но всегда помни и знай: если что вдруг случится с Макаром, стремись любой ценой выйти на связь с его братом. Анатолий Аверин. Запомнила?

– Да. Но я ведь…

– Я отправил ему твои данные сразу же после церемонии. Да, подтверждение вашего брака от метрополии еще не пришло, но локальные браки действительны. И последнее… Нэрис.

Сделав еще шаг назад я с трудом подавляла в себе судорожное желание развернуться и убежать.

Алый. Этот мужчина позволил себе лишь секундную слабость, но я не могла ошибиться. И он это видел и знал.

– Да? – я с огромным трудом прошептала.

– Я все понимаю, но прошу тебя, теа Нэрис Аверина… не затягивай с этим.

Снова судорожно покраснев, я не сдержалась и снова шагнула назад.

– Даже без признания метрополией, во всех независимых мирах без исключения ваш брак тогда будет считаться действительным. Это значительно облегчит ему жизнь. Во всех отношениях.

И тут я не выдержала окончательно. Проклиная собственную горячность, подхватила тяжелую тушку Горыныча и рванула назад.

Гесс меня не пытался остановить, но с территории биостанции я вылетела с таким видом и скоростью, как будто бы за мной погнались. Чем порадовала Родика, несомненно. Он хмыкнул, выхватил из моих рук Горыныча (удивительно молчаливого) и не оглядываясь, рванул в сторону лифта.

Похоже, у меня сегодня не день, а беговая дистанция на выносливость.

Одно только радует: где-то там, впереди, нас ждет мой капитан.

Если его еще не похитили…

21. Первый шаг на Шедаре

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи

– То, что сразу же растворилось, – полезные витамины. Выпал мутный осадок – необходимые минералы, а если пытается вылезти из стакана, кусается и орет, – это животный белок! – так комментировал Родик серо-зеленую жидкость в высоком прозрачном цилиндре, что появилась на круглом столе.

Ну как, «появилась», – увесистый этот сосуд с круглым носиком дозатора у самого дна и большой красной кнопкой на крышке принес мрачный громила с серым, как вездесущая пыль Шедара, лицом.

Нэрис отпрянула от стакана, протянутого ей Игорьком, как от заряженного плазера.

– Родий, угомонись, – тихая фраза прозвучала внезапно отчетливо и весомо. Хич, севший с девушкой рядом, строго блеснул темным взглядом и медленно отвернулся.

Химик сник. В необъявленной войне с Нэрис никто до сих пор его не поддержал. Даже напротив. Все сочувствовали этой обманщице, словно не видели, как капитан изменился с ее появлением.

– Осторожно, это пойло легкоалькогольное, – Стэм, сидевший с другой стороны от нее, провожал взглядом разносчика. – На Шедаре считается, что все космонавты, сюда попадающие, не могут без алкоголя. Спорить с местными бесполезно. Это самое адекватное заведение местного космопорта.

– И самое дорогое, – взглянув на пиликнувшее на браслете чек-сообщение, Яхо, сидящий чуть справа напротив, поморщился. И переведя взгляд на Нэс, поднял бровь вопросительно.

– Уже близко, вышел из тоннеля и даже нас видит, – точно истолковав молчаливый вопрос, она сразу ответила.

Макар по пути развлекался проверкой возможностей их биосвязи, на ходу рассказывая об увиденном.

Вот темный тоннель, с обгорелыми лентами пьезо-светильников, и шныряющими под ногами тощими ысами. А вот пыльная буря, на Шедаре всегда дуют ветра, и только в горах много зелени и прохладно. Метеокоррекция здесь – настоящая роскошь, зато все мегаполисы укрыты огромными климатическими куполами.

Нэрис слушала его неспешную речь и тихонечко улыбалась, раздражая клокочущего от негодования Родика. Все остальные мужчины смотрели спокойно и понимающе.

– А можно мне… это не пить? – осторожно спросила, еще раз принюхиваясь к жуткой смеси в стакане.

– Другого не будет, – подмигнул Игореша, голову поднимая от видера. – Кэп обещал, что в его космотеле покормят прилично, но «приличное» на Шедаре это еще даже хуже, чем овощное рагу в исполнении Яхо.

Мужчины дружно заулыбались, а Яхо, вдруг отчаянно покрасневший, поспешно ей объяснил:

– У меня на планете есть очень вкусные овощи… таких нигде больше нет. Я попытался рассказать о них Гессу. Он вырастил. На вкус получилось не очень.

– Отрава, не скромничай – хмыкнул радостно Стэм, хлопнув по плечу окончательно смущенного бортинженера. – В каждом мире есть нечто такое, чего нет больше нигде. Но только ты рискнул описать это поэтически.

– С тех самых пор без пробы Гесс не выращивает ничего, – хмыкнул весело Игорек.

– Разведка вообще редко верит словам, – раздалось за их спинами веселое, и мгновение спустя, Стэма плечом отодвигая, долгожданный Аверин втиснулся рядом с женой. – И правильно делает, я вам скажу.

Приобняв обомлевшую Нэрис за плечи хозяйским жестом, капитан как-то сразу стал центром внимания всех присутствующих в ресторане.

Судя по разнокалиберным формам всех цветов и оттенков, здесь собрались представители всех близлежащих свободных миров и колоний. Вот только благородного черного цвета Имперской разведки больше нигде видно не было. Макар же блистал россыпью звезд на нашивках, выгодно оттеняемых аспидной темнотой его куртки. Остальные члены экипажа, включая саму Нэс, облачены были в темно-серую, тоже практически черную форму Имперской инспекции, лишь немногим чуть более скромную.

Пока мужчины за столиком неспешно обсуждали ближайшие планы, девушка оглянулась вокруг и поежилась зябко. Рик тут же отреагировал, наклонившись, коснулся губами виска и прошептал еле слышно:

– Да, они пьяные все, но не волнуйся, мы скоро уходим, – и добавил, уже вполне громко: – к нам здесь никто не рискнет подойти.

Определенно никто не рискнет, безусловно. Сидящий вокруг разношерстный и разнополый народ поглядывал осторожно, но совершенно беззлобно. Кто-то с нескрываемым удивлением разглядывал форму разведки на капитане, другие и вовсе старались не пялиться лишний раз на имперцев.

Нэрис помнила, еще из учебного курса истории освоения космоса человеком, что система Шедар входит в состав так называемого «Содружество миллиона звезд.» Но только теперь, глядя на суровые лица мужчин, большую часть своей жизни проводивших в полетах, она осязаемо поняла, как огромна Вселенная. Миллион звезд – не метафора. Фантастическое количество обитаемых планет и планетарных систем. Астрономические числа созвездий. Голова закружилась от странного ощущения собственной ничтожности. Целая Нэрис… даже и не соринка, так, атом. Потеряется, растворится и не заметит никто. В крохотном мире затерянной Лиглы она была человеком. А тут вдруг исчезла. И только горячие пальцы Аверина на спине возвращали к реальности…

Рвано вздохнув, Нэрис вынырнула из раздумий. Пусть ее крохотный мир, заключенный в стенах «Совы», в кругу непростых его жителей, мал, словно песчинака в пустыне Империи, но именно здесь она впервые почувствовала себя человеком. Не пешкой в чьей-то бездарной игре.

– Ты ничего совершенно не съела… – тихие слова Рика над ухом окончательно вернули ее к реальности. Его теплый бок дарил ощущение защищенности, а рука… Никогда прежде Нэрис не позволяла подобные жесты мужчинам, и первым порывом в ответ настолько бесцеремонное и публичное вторжение было негодование. Длившееся ровно секунду. А потом захотелось прижаться плотнее, откинуться спиной на могучую грудь капитана, затылком укладываясь на плечо и ловить на себе завистливые откровенно женские взгляды. Кстати, женщин тут было немало, и судя по знакам отличия, – успешных вполне. После патриархального мира Лиглы подобное вдохновляло неимоверно…

Настойчивый поцелуй в отрастающий ершик волос напомнил о капитане.

– Это точное съедобно? – она так и не рискнула притронуться к серо-зеленому содержимому термостакана. – И я не хочу опьянеть.

– Это обычное абсолютно меню, такое едят на всех кораблях космофлота, – Рик вяло поморщился, но подав ей пример, смело выпил свою долю питания. – Витамины, минералы, клетчатка…

– А если пытается вылезти из стакана – животный белок. Меня уже просветили. – Нэс улыбнулась ему, заглядывая в лицо снизу вверх. – А чего мы здесь ждем?

Действительно, высокий сосуд с их «ужином» практически опустел, мужчины за столом как-то разом примолкли, задумавшись каждый о чем-то своем.

– Куратора, – охотно ответил ей Яхо, отрываясь от кадров какого-то фильма, транслируемых прямо на потолке заведения. Судя по воплям и стонам – там только что кучу народу жестоко убили.

– По Шедару нельзя перемещаться без специального сопровождения Даже нам. – Сверкнув строго взглядом, дополнил Аверин. – Хотя, у нас здесь есть множество привилегий.

– О, да! – хмыкнул язвительно Игорек. – Например, спать и есть мы можем без присутствия местных шпионов. И с женщинами…

– Деталей достаточно, – осадил его Стэм.

– Гуав! – раздалось внезапное из-под стола и все тут же подпрыгнули.

Кроме Нэрис: – она не успела отреагировать, только крепко вцепилась в штанину Аверина, словно пытаясь его удержать от побега.

– Кажется, вот и курьер, – накрыв ее пальцы своими задумчиво пробормотал капитан. – Молодец, Горыныч. Разрешаю спать в нашем номере.

Он еще не успел даже договорить, как к их столику плавной походкой подобрался новейший гумано-ядроид. Его невысокая и хрупкая на вид фигурка напоминала сказочное существо из древних легенд. Длинное гладкое «личико» с огромными голубыми глазами, белая кожа и чуть заостренные уши. Все это ярко подчеркивали длинные волосы, заплетенные в фосфорецирующе-голубую косу. Искусственное происхождение куратора выдавали четыре пальца на узких руках и светившиеся на ключицах детекторы.

– Светлых мыслей, пришельцы! – мягкий голос не мог соперничать с пленительным тоном Петровны, но хотя бы не раздражал. – Я правильно, понимаю, передо мной экипаж знаменитой «Совы?»

Мужчины молча переглянулись. Льстивое начало не сулило хорошего ничего, совершенно.

А Нэрис подобралась. Ей в новинку было общение не просто с ИскИном, а со столь экзотичного вида ядроидом. Особенно странными оказались ментальные ощущения. Ослепительно-белый. Как яркий прожектор, слепящий и выворачивающий на свет все мельчайшие недостатки, прятавшиеся в тихой тени. Под взглядом ИскИна, равнодушно скользнувшим по ней, Нэс почувствовала себя обнаженной и беззащитной.

– Тайре, куратор. – Макар намеренно произнес фразу шедарского приветствия, тем самым подчеркивая уважение к их якобы-независимости. – Мы успели заждаться сопровождения.

– Мое личное имя: – Ясо Тракана…

На этих словах юный Родик, все это время уныло молчавший, вдруг громко хихикнул: «яйцо таракана», за что получил острым локтем в бок и обиженно застонал.

Аверин мысленно содрогнулся, не сводя взгляда с куратора. Теперь его будут, конечно же, все звать Яйцом Таракана. Знакомство не удалось… С ядроидами капитан принципиально не обращался на «вы».

– Макар Аверин, – поспешно прервал он куратора, – с остальными членами экипажа ты познакомишься ближе… потом.

– Маршрут вашего следования к комплексу космотеля утвержден, транспорт ждет на площадке, животное нужно оставить. – радостно протараторил в ответ таракан.

Тьфу ты, Ясо.

– Сам ты животное! – раздалось обиженное из-под стола, на хорошем имперском. – Я член экипажа!

Лица привычных ко многому членов этого самого экипажа были летописей достойны. С упоминанием на страницах истории.

– Я же просил тебя! – рявкнул на Горыныча капитан.

– Он обзывается! – пес и сам умел гавкать.

– Я понял! – поспешно заверил всех Ясо Тракан.

– У вас устаревшая информация о составе команды фрегата… – философски прокомментировал происходящее незыблемый Хич.

– Но… – куратор растерянно посмотрел на ладонь, детекторы на ключицах светились теперь раздраженно-оранжевым. – Места на этого постояльца заказано не было!

– Он спит со мной! – ляпнула Нэрис, с ужасом наблюдая мимические изменения на лице робота.

– С нами! – с огромным трудом сдержав смех, заверил бедного Ясо Аверин.

А чтобы и вовсе добить несчастный искусственный интеллект из-под столика выполз Горыныч, потягиваясь всем длинным телом и косясь темным глазом.

– Я… а… – зависла система ядроида. – Я провожу вас к пассажирскому борту. И… – продолжение явно давалось ему нелегко. – Буду сопровождать. Добро пожаловать на гостеприимные земли Шедара, пришельцы!

Пробормотав заготовленную фразу приветствия, куратор стремительно удалился. Это было похоже на бегство.

Молча переглянувшись, и улыбок уже не скрывая, весь «совятник», практически в полном составе неспешно вышел из-за стола и плотной группой проследовал к выходу. Впереди Яхо, в центре Аверин, все также приобнимавший жену, по бокам Родик с Игорьком, сзади процессию прикрывают Хич с мрачным Стэмом. Посетители ресторана почтительно отступили, взглядами провожая имперцев.

Их первые шаги на Шедаре здесь всеми надолго запомнятся.

22. Горы

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи

Горы действительно были прекрасны.

Они разительно отличались от всего остального серого, мрачного, пронизанного всепроникающей микроскопической пылью Шедара. На фоне унылого тлена и смерти пустынной планеты Шедар буйная зелень предгорий выглядела, словно восторженный взрыв самой жизни.

Пики горных вершин возвышались гордыми белыми великанами над изумрудным великолепием джунглей. Дерзкие, острые, словно верхушки огромных деревьев скалы будто вонзались в подсвеченные ярким закатом низкие сизые облака.

Долгий и утомительный день подходил к концу, а впереди у нас всех маячила еще масса событий.

Я перевела взгляд на зажатый в ладони новенький видер и тихо вздохнула.

Мое первое космическое путешествие. Где-то там, в прошлой жизни осталась маленькая и уютная Лигла. Впереди открывался древний, загадочный мир, колыбель одной из самых первых цивилизаций в нашей огромной галактике. В отличие от многих подобных, Шедар и сейчас оставался одним из самых прогрессивных и населенных миров.

Его кратенькая история, изложенная в нескольких минутах чтения «Справочника для космического путешественника» сжато информировала о самых важных событиях истории серой планеты.

– Носом клюешь… – сообщили мне тихо на ухо.

Справедливо. Совсем засыпаю. И неудивительно.

Летописи всех миров отличались лишь списком кровопролитных событий. Чем древнее цивилизация, тем длиннее был список. Все везде одинаково: зарождение жизни, выход на сцену планеты того, кто принес семечко разума в подходящий горшочек с кипящим бульоном биологического разнообразия, и всегда за ним следовавшая экспресс-эволюция человека разумного из ближайшего подходящего вида. И как только двуногие брали в руки хоть что-то, похожее на оружие, начиналась «история мира»…

– Укачалась, – одними губами ответила, почему-то решив, что Рик меня как-то услышит.

Лежать у него на плече и тепло и уютно. А еще безопасно и… как-то надёжно.

– Видишь, горы? – капитан кивнул вперед, за прозрачную стену купола обозрения, венчающего верхнюю палубу пассажирского транспорта. – До них еще десять минут, а потом еще час горными тропами. Если успеем до темноты.

Вот уже второй час мы неспешно парили на довольно странном летательном аппарате, больше похожем на большой котелок, чем на воздушный транспорт. Его толстый диск был накрыт прозрачной полусферой защиты, внутри располагался салон для туристов и больше вообще ничего. Лишь голографические дисплеи информировали пассажиров, любезно сообщая примерное время оставшегося пути, погоду за бортом и прокручивая быструю ленту местных новостей. В ней очень короткой строкой о «Прибытии имперской экспедиции для проведения косметического ремонта фрегата и его дозаправки» мелькнули и мы.

Вот и отлично. Внимания лишнего не хотелось, достаточно.

Наш несчастный куратор все время короткого путешествия делал вид, что уснул. Или действительно утомился от стресса, испытанного при общении с нами? Тихонечко примостившись у самого выхода он прикрыл свои «ясные глазки» и замер. В отличие от Горыныча. «Неугомонная псина», как назвал его Рик, сидел строго напротив куратора и всю дорогу тихонько рычал на несчастного Таракана. Душеньку, видимо, отводил.

– Пешком что ли пойдем? – вдруг дошло до меня очевидное. Я даже слегка отодвинулась от Макара, оторвав его от задумчивого созерцания леса.

– Сто лет ногами я по земле не ходил… – пробормотал он, зачем-то встряхнув головой. И увидев мое удивление тут же добавил: – это так на Земле говорят, если очень давно было дело. А землей под ногами называют любую твердую поверхность планет. И нет, наше с тобой путешествие в горах Лиглы вообще не считается. Там я был в скафандре.

– Мы все давно уже выучили земной сленг капитана, теа Нэрис, – сидевший напротив нас Яхо тоже пристально разглядывал приближающиеся красоты предгорий. – У кого-то был даже словарь…

– У меня! – глаз даже не открывая, буркнул сонный Игорек, – мне перевод на имперский с земного без надобности, а кэп первое время общался со всем экипажем… – быстрый взгляд на меня и улыбка лукавая – очень строго и непонятно. Петрович тогда и свихнулся, мне кажется.

– Он всегда был с приветом, – меня из объятий не выпуская, гибко потянулся Аверин. – Разговорчики в экипаже, как я посмотрю.

– А мы в отпуске по ремонту… наверное. – Не очень уверенно пискнул вдруг Родик.

И судя по виду начальства, напрасно он это сказал. Спасло его только вмешательство внезапно проснувшегося Таракана.

– Прошу приготовиться к посадке, через пять минут мы приземляемся в одном из самых живописных секторов нашей планеты. – Произнес он очень громко, но при этом глаз не открывая.

– И самых дорогих в галактическом секторе, – прошептал Яхо, косясь на Аверина.

– Наше размещение здесь оплачивает инспекция, – капитан тут же ответил, вызывая видимое облегчение у экипажа.

Неужели имперские экспедиторы так нуждаются в средствах? Надо будет спросить потом Рика.

А, нет. Уже и не надо. Словно прочитав мои мысли, капитан открыл в видере приглашение в нашу гостиницу и пальцем провел аккуратно по строчке с ценой за двухместные апартаменты в горах. Наши с ним, видимо.

Ужас какой. Я даже подозревать не могла о подобных расценках в гостиничном бизнесе. Ногтем тихонечко постучала в каждую циферку. Набралась пятизначная, между прочим. А муж улыбнулся ехидно.

– За что?! – все еще глазам своим не доверяя, я выдохнула потрясенно.

– Солнышко, это Шедар, – вопреки всем тревогам последнего дня, настроение у Макара было отменное.

– Его муд…рые жители несколько раз уже полностью вы…жигали природу планеты, – проворчал Игорек. – Теперь очень ценят ее. В прямом смысле.

– В порыве заботы о благе оставшихся жителей, – слово взял Таракан – из биологически схожих миров были интродуцированы¹ полезные и красивые растения и животные.

– В последний раз они даже воду ввозили, – Игореша не унимался. – Благо средств у немногих оставшихся му… жителей было немеряно.

Надо же… Выжжена планета. А в исторических справках «Справочника» деликатно об этом умалчивалось.

Я совершенно другими глазами взглянула на нависающие уже практически над нашими головами почти вертикальные скалы. Белые шапки величественных ледников проступали из стремительно наступающей темноты яркими пятнами. Каждая капелька, ставшая льдинкой, была где-то куплена и переправлена космосом в этот мир. И почему мне не жалко шедарцев?

– И продолжаем ее закупать! – самодовольно добавил куратор. – В северном полушарии планируется восстановить наше первое море. Пока еще общей массы уже привезенной воды хватает лишь на континенты.

Жалко, что Гесса здесь не было. Он бы… наверное, промолчал. Подумала я и язык прикусила.

Остальные мужчины и вовсе на нас не обращали внимания, занимаясь подготовкой к высадке и разгрузке нашего нехитрого багажа. А я только сейчас с величайшим стыдом вспомнила, что Аверин покинул «Сову» в одном только парадном комбинезоне, красивом, наверное, но не самом удобном для ночных горных походов. Да и сама я одета совсем не по случаю. А с собой прихватила… Горыныча.

Родик во всем виноват! Уволок меня, словно вещь, и собраться не дал совершенно.

– Ты забавно пыхтишь, – пока я одиноко страдала, Рик успел быстро исчезнуть и даже вернулся с двумя туго набитыми, высокими и узкими заплечными мешками.

– Рюкзаки, – поймав мой взгляд, он приподнял тот, что поменьше. – Здесь сменная одежда, спальный мешок, порция воды, сухой паек и еще несколько нужных вещей. Попробуй надеть, это твой.

Зеркальная жесткая ткань, обилие карманов и пряжек так называемого «рюкзака» производили серьезное впечатление. Лямки выглядели, как узкий жилет, широкий пояс застегивался на магнитный запор. Села эта конструкция на мою спину легко и удобно, хотя вес ощущался немалый. А пока Рик возился, подтягивая на мне бесконечные клапаны, наш летательный аппарат мягко сел. О чем громким голосом сообщил его автопилот, пожелав «наилучшего отдыха».

– Как быстро стемнело… – Хич бесшумно вырос за спиной капитана и помог тому облачиться в заплечный мешок. То есть, рюкзак.

– И похолодало, – согласился Макар, у меня откуда-то из-за плеч доставая длинные рукава и пушистый большой капюшон.

Оказалось, походный рюкзак мог служить и одеждой.

– Вот это кнопка антигравитационного устройства, – Рик продолжал меня инструктировать, не обращая внимания на остальных. – Использовать, только если вдруг сильно устанешь. Не увлекайся, он много энергии жрет. – Я кивнула. – Если ты вдруг упадешь, рюкзак сам по себе отстегнется, на тебе останется только одежда и пояс. В него вшит маяк, переговорное устройство, фонарь, нож и карта. Видеры тут не работают.

Он натянул мне на голову капюшон и легонько коснулся лба сухими губами.

– Зачем мы идем туда? – вдруг само как-то вырвалось.

Кажется, он удивился. Несколько долгих секунд Рик смотрел на меня, словно о чем-то серьезно раздумывая.

– Солнышко, там же красиво, – медленно застегнув свою куртку, Аверин еще раз осмотрел мою амуницию. – В нашем секторе космоса множество мест, которые я хотел бы тебе показать. Горы Шедара – одно из таких.

Поймал меня темным взглядом и опять улыбнулся. Я дурею от этой улыбки, от ямочек на щеках, от тонких морщинок, что цепкими лапками раскрывались от уголков серых глаз вниз по скулам.

И так он это сказал, что готова была я вперед всех мужчин побежать в эти самые горы. Стало как-то тепло и светло, захотелось смеяться, кричать и еще целоваться немножко. А ведь у нас впереди еще несколько дней в дорогущей гостинице, в этих самых прекрасных горах, среди купленных ледников и «полезных» растений. Надеюсь, что с фауной не познакомимся. Нам достаточно и своей.

Наш мрачный Горыныч сидел в рюкзаке капитана, забавно принюхиваясь к короткой щетке волос на затылке Аверина и ничего хорошего от всей это затеи явно не ожидал.

Индикатор датчика давления у двери салона наконец стал зеленым, приглашая на выход. Экипаж приготовился. Мужчины разом вдруг посерьезнели, обступив меня плотным кольцом.

Унылый Тракан грустно коснулся четырехпалой ладонью замковой панели. Куратору не хотелось туда, где только лишь свет посадочных прожекторов отделял темные джунгли от последнего островка его серого мира.

– Остаешься? – Аверин спросил, не скрывая ехидства. – Мы доберемся и сами.

И мне показалось, что прежде чем отказаться и сделать решительный шаг на трап пассажирского корабля робот вздохнул очень скорбно. Но все же шагнул.

– Мне кажется, – задумчиво произнес ему в спину Аверин, – что он зря это сделал. – И в ответ на мой вопросительный взгляд капитан лишь плечами пожал: – Интуиция…

______________________

¹Интроду́кция (от лат. «введение») в биологии – преднамеренное или случайное переселение человеком особей какого-либо вида животных и растений за пределы естественного ареала.

23. Красиво и полезно

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи

Выходя из освещенного ярко салона на трап я словно бы сразу ослепла. Темнота, густая как самая черная краска обволакивала, подступала под самые ноги, пугала.

Меня.

Мужчины ее не заметили.

И тишину, до такой степени осязаемую, что мне пришлось громко позвать Таркана они тоже не замечали. А я испугалась, что вовсе оглохла.

Мое перепуганное “Яйцо!” в темноте прозвучало так громко, что все разом замерли.

– Что, снесла уже? – ехидный Горыныч почти не смеялся в ответ. В отличие от остальных.

– Солнышко, – Рик вдруг в темноте засветился, как замковое привидение. – Не пугайся, сейчас освещение включится. Потерпи еще пару минут.

И руку поймал мою. Ледяную от страха.

Я терпеть не могу темноту.

Капитан не соврал: прямо у нас под ногами фиолетовым светом медленно разгорались широкие стрелки. Проступали четкие линии ограждений, какие-то буквы и знаки. Мало того: каждый член экипажа начинал потихоньку светиться, ярко сверкая фирменными нашивками и четкими контурами рюкзаков. Все, кроме меня, белым светом сияли все ярче и ярче. Что за дикая несправедливость?

– Смотри! – Рик провел быстро пальцами по ряду кнопок на горловине моего комбинезона и я засветилась.

Зеленым.

Они издеваются?

– Зато тебя сразу всем видно! – словно прочтя мои мысли, рядом хмыкнул, конечно же, Родик. – Не потеряешься.

Я громко фыркнула, но в ответ на мое праведное гендерное негодование мне в руки всучили длинную белую палку, назвав ее “щупом”, наступать запретили на почву за желтыми линиями, строго призвали встать в строй и постараться вообще не шуметь. И все это – мой капитан сотворил, вдруг ставший внезапно суровым мужланом.

Ну ничего, я еще с ним поквитаюсь потом. И темнота ему не поможет…

Тропа под ногами шуршала мелкими гладкими камушками, блестящими под неяркими пятнами света. Справа вставала каменная стена, ровная, как будто бы отполированная неведомыми великанами. Слева – прозрачное невысокое ограждение, на вид похожее на стекло, только мягкое и на ощупь какое-то теплое. Даже думать не хочется, от чего оно нас ограждало.

Его венчали широкие поручни, фосфоресцирующие в темноте и неяркие синие фонари, ровно каждую сотню шагов (по словам нашего горе-куратора) встречавшие нас из темноты.

Сам Таркан медленно плелся в хвосте нашей стройной процессии, сразу следом за Яхо, замыкая отряд.

Позади меня шел Аверин, готовый в любую минуту поймать, поддержать… Нервничающий ощутимо, до зубовного скрежета, до коричневой черноты.

Я его понимала. Даже когда мы ходили в наш маленький детский поход за ворота Учебного круга, правила марша отрядом всегда выполнялись неукоснительно: впереди шел командир, в центре колонны – слабейшие, а прикрывали нас сзади преподаватели. Рику впервые, пожалуй, пришлось нарушать это правило. Никому он меня не доверил…

Тропа становилась все шире, и уже через час довольно крутого подъема наверх к ограждению подступил густой лес. Ароматный и влажный. Порхающие разноцветные блики тут и там ярким сиянием вспыхивали между черных контуров толстых ветвей. Джунгли звучали таинственным многоголосьем, шелестом листьев, тихими песнями невидимых и неизвестных животных, едва различимыми переливами сводных струй.

Вдруг раздался короткий, пронзительный свист и шедший впереди Стэм внезапно остановился и поднял медленно правую руку. Громкий вздох у меня за спиной выдал неудовольствие Рика. Осторожно меня отодвинув, капитан совершенно бесшумно скользнул к своему заместителю.

На его месте так же беззвучно возник крупной темной фигурой механик.

– Занять боевые позиции. – Раздалось в наушнике Хича, но я все равно все услышала. И увидела. И даже почувствовала, как наш громко топающий куратор молниеносно вдруг оказался уже впереди, совершенно бесцеремонно меня оттолкнув. Но что-то мне явно подсказывало: не для самоотверженного спасения группы имперских туристов он это проделал, отнюдь.

Мужчины же двигались абсолютно бесшумно, как тени. Они разом все перестали светиться, растворившись во тьме. Все, кроме меня. Видимо, все сочли меня недостаточно ценной. Зато, с двух сторон встали неслышно могучие тени, за локоточки меня подхватили и аккуратненько повели. Вперед. Туда, куда ушел только что злющий Рик. А теперь видно было лишь лишь отчего-то существенно покосившийся синий фонарь, рваную линию ограждения и оранжевый свет. Яркий, как будто большущий костер.

Мы подошли к нему ближе, стоящие впереди расступились, меня пропуская вперед и перед глазами открылась картина, потрясающая воображение.

Нашу тропу пересекала настоящая огненная река. Она неспешно текла слева направо, нарушая законы природы и планетарного притяжения, поднимаясь из-под полога темного леса прямо наверх, на скалу.

– Это зверь, – посопев очень громко, явно принюхавшись, произнес громко Горыныч.

Я потянулась к огню и с ним вынужденно согласилась. Неужели змея? Но какая огромная…

– Он красивый или полезный? – наблюдая завораживающую картину перемещения ярко светящейся твари по вертикальной и скользкой стене, я не смогла промолчать. – Ох, жалко Гесса тут нет.

Ляпнула и тут же поймала внимательный взгляд капитана, лицо которого освещали всполохи шкуры чудовища. Стоило промолчать.

– Это точно, – хмыкнул Стэм, замерший впереди нас. – У биолога быстрый и сильный удар. К тому же, Гесс всегда точно знает, как именно этим зверушкам сделать больно и неприятно. – И увидев ошарашенную мою физиономию тут же поспешно добавил: – опасным, конечно. Других он одним своим видом пугает.

– Это… – куратор наш явно завис, подбирая слова. – Это…

– Нежданчик? – подсказал тихо Макар. —

– О вкусах, конечно, не спорят, – задумчиво бортинженер произнес. – Может, он и красивый, но…

– Этот зверь всех нас сожрет! – Горыныч был прям и категоричен. – Сейчас наверх заползет, свалится нам на головы и тогда точно проглотит.

– Может, это она? – я содрогнулась всем телом, в красках представив себе эту картину и невольно прижавшись к Аверину.

– В гнездо поползла? – беря меня за руку усмехнулся Макар. – Или к самцу на свидание?

– Еще пара минут и освободится проход, – Хич своим длинным щупом качнул обломки прозрачного ограждения темной тропы. – Внизу виден хвост.

Крохотные светлячки освещения ярко моргнули всем на прощение и погасли уже окончательно. Теперь только мерцающе-желтое свечение твари освещало наш путь.

– Ждем тогда… – Макар, секунды назад окончательно скрывшийся в темноте, оказался вдруг рядом.

Непривычное ощущение. За меня волновались. Меня чутко оберегали, при этом не ставя условий. Удивительный он человек.

Я закрыла глаза, нащупывая в темноте его руку, открываясь навстречу ему, потянулась, как подсохший росток тянется к свежей воде.

И… ощутила вдруг острый импульс мучительной боли.

Чуть дальше. Там, у самой тропы кто-то молча страдал. Резко вздрогнула от неожиданности, меня словно током ударило.

– Что? – Рик сразу напрягся, перехватывая мое запястье.

– Кэп, зверушка остановилась! – невидимый Игорек сообщил нам встревоженно. – И светится теперь красным.

– Не нравится мне все это… – пробормотал рядом Стэм.

Я замерла. Неужели не показалось?

– Можно мне подойти к ней поближе? – я тихонько спросила Аверина.

Он здесь капитан, вот ему и решать.

– Что-то увидела? – в зеркальной мужской ткани куртки отражалось свечение змея я едва различала его силуэт.

Или не змея? Неважно.

– Да… я осторожно.

Постаралась ответить уверенно.

Он промолчал, придержав меня, легкое движение левой руки, и мои плечи освободились от бремени рюкзака. Еще пара щелчков и я рядом услышала звук шагов, шелестение ткани.

– Я сзади. – Тихий голос прямо в моей голове. Био-связь тут отлично работает. – Если вдруг что, – точно выдерну, не пугайся. Ты готова?

Кивнула ему, медленно открываясь и делая шаг прямо вперед. Туда, где я видела осколки расколотого ограждения.

– Парни, нам нужен свет, – голос Рика над головой.

И сразу же стало светлее.

Не отвлекаться.

Яркий, ядовито-желтый, жгущий сознание всполох отчаянной боли.

– Зверушка сжимается! – громкий крик Родика где-то там, в темноте.

Я осторожно встала на четвереньки и подползла к самому краю тропы. Крутой обрыв, обломки фонарной арматуры, острые провода…

Вот оно!

– Ясных звезд, представители Благословенной империи! – раздался вдруг рядом громкий Тракана. – Я требую…

– Шервовы ноги, проснулся… – прошипел Макар над моей головой – Игореша, отправь его в эйфорию. Он мне надоел.

Тут же воцарилась полнейшая тишина, было слышно лишь только громкое шуршание гальки под тушей стремительно разворачивающегося чудовища.

– Хозяин, пора делать лапы! – голос Горыныча раздавался откуда-то со стороны.

Не до этого. Я рассматривала подсвеченную пламенеющими цветами довольно глубокую рану на теле огромного монстра.

Гибкий поручень свернулся в большой твердый узел, приковав ту часть тела чудовища, что Хич назвал смело “хвостом” к остаткам фонарной опоры. И чем сильнее тянуло животное эту конструкцию на себя, тем сильнее затягивалась ловушка. Я дрожащими пальцами попыталась раздвинуть оковы, прикасаясь к прохладной коже чудовища и молясь всем богам этой вселенной, чтобы оно оказалось не ядовито.

Бесполезно.

– Помогите! – практически простонала. Чужая боль становилась моей, заполняла сознание, закручивалась острой спиралью.

Крепкие руки Макара тут же накрыли мои быстро заледеневшие пальцы.

– Я все увидел, Солнышко, а теперь предоставь это мне.

И меня отодвинули. А потом вовсе перехватили, подняли, поставили на тропу и отгородили от происходившего черными спинами. Там, впереди, происходило нечто быстрое и по-военному сосредоточенное. Раздавались едва слышные короткие команды, мне непонятные.

– На счет десять отходим! – голос Макара был совершенно спокоен. – Родик, обратный отсчет.

– Какая красивая нынче погода! – всхлипнул позади меня наш куратор.

Вот она, “эйфория” в исполнении Игорька.

– Десять.

К моей спине прикоснулись чьи-то горячие руки, и я даже не испугалась. Почувствовала остро: – свои. Мне на плечи ложится рюкзак. Щелчки пряжек, тепло капюшона.

– Семь.

В руку лег твердый щуп, куртка опять засветилась зеленым. Я увидела рядом стоящего Родика и не ощутив от него адресованного мне раздражения, ставшего даже привычным, удивилась.

– Пять.

– Все отходят, со мной только Хич. – Рик едва прохрипел, и я вдруг за него испугалась, рефлекторно рванувшись вперед.

Меня не пустили. Раздался громкий хлопок и целая серия грязных ругательств в мужском исполнении. Игорек.

Толчок, меня подхватили под ребра и дальше все произошло очень быстро. Чудовище, освобожденное из капкана тропы, жутко взмахнуло хвостом, пролетевшим у всех нас буквально над головами. На тропе позади раздался громкий треск и гигантская огненная туша молниеносно втянулась наверх, стремительно исчезая. Наш путь оказался свободен.

Меня трясло крупной дрожью, в голове плавала жидкая каша, колени предательски подгибались, тошнило, я не могла даже вздохнуть. Но раздавшийся рядом спокойный Аверинский голос тут же заставил дышать, устояв на ногах.

– Доложить о потерях, включить внешний свет.

Жив.

Из темноты медленно проступали фигуры всего экипажа.

– Потерь личного состава нет, есть немного раздавленный Таракан.

– Поправимо? – я и уловить не успела, как Рик снова встал рядом, зачем-то меня приобнял и коснулся губами виска.

– Починим… – в голосе Игорька ощутимо читался азарт.

– Прихватите беднягу с собой, выдвигаемся быстро, – скомандовал всем Аверин. – До пункта у нас еще маршевый час.

И снова все вокруг пришло в беззвучное и сосредоточенное движение. Шуршащая ткань рюкзаков, мерцающий свет белых огоньков на форменных куртках, и только Горыныч не смог промолчать.

– Хозяин! – он второй раз так Макара назвал, и это меня удивляло. – Вот скажите несчастному псу: зачем вы вообще к ней полезли? Я имею в виду эту жуткую тварь, а не вашу супругу, конечно. Лежала бы тут себе и лежала. Что за тяга к опасностям и приключениям?

Откуда он взялся, такой разговорчивый? Но пес задал хороший вопрос. Мы ведь действительно просто могли развернуться и как приличные люди вернуться в салон корабля. А ведь это я виновата. Меня понесло спасать монстра. В результате мы все рисковали, а если бы кто пострадал? Почему капитан допустил этот риск? Аверин ответить не соизволил…

– Не пыхти ты так, – он очень тихо сказал. Шедший снова чуть позади, но так близко, что я слышала его ровное дыхание, он словно бы стал моей тенью. – В таких эпизодах отлично срабатывается экипаж. Мы в космосе все совершенно расслабились.

Это были учения? Да, вполне вероятно. И меня тоже включили в работу всего экипажа. Впервые я ощутила его, как единый, слаженный организм, в котором нашлось место и для меня, бестолковой.

– И полезная, и красивая, – мурлыкнул он мне куда-то в затылок, поймав снова замерзшую руку.

Я могла бы поспорить.

Но снова не захотела.

24. Космотель

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи

Тропа среди скал больше сюрпризов не преподнесла. И если поначалу освещением всем служили исключительно знаки отличия и контуры швов на одежде, то с каждым метром подъема наверх светящихся пятен в лесу становилось все больше.

Силуэты деревьев, слагаемые из мозаичной россыпи ярко мерцающих цветов. Яркие всполохи разноцветного пламени излучаемые какой-то мелкой летающей живностью, быстро трепещущей крохотными крыльями. Полыхающие сочными красками пятна плодов, пахнувшие так завораживающе-ароматно, что хотелось все бросить, с тропы соскочить и уйти в этот лес, наслаждаясь его ароматами.

Резкий поворот за высокую и крутую скалу и перед путниками открылось зрелище сказочное, потрясающее воображение. Между серыми стенами скал, подчеркнутых мягким свечением леса, в широкой пологой долине раскинулся сказочный мир. Казалось, гладкие каменные столбы уходили из целого моря светящихся листьев в бескрайний космос, к сияющим звездам. Из-за скал краем крупного гладкого диска робко выглядывал пронзительно-голубой Унифар, – рукотворный спутник планеты, словно яркий прожектор освещающий горы.

Впереди путников ожидал полупрозрачный мост, перекинутый через полог леса между двумя торчащими из его пушистого ковра невысокими скалами, похожими на столы. Невесомая конструкция, буквально висевшая в воздухе, плавно покачивалась от легкого ветерка, гулявшего по долине.

– Плохая идея! – голос Горыныча прозвучал в темноте отрезвляюще.

Нэс поежилась. Идти в темноте по такому мосту не хотелось.

– Настоящее приключение! – радостно фыркнул им Родик, идущий впереди.

– Яхо, Родик вперед, – Макар снова строг и сосредоточен. – Режим голосовой тишины, связь световыми сигналами.

Две фигуры бесшумно отделились от группы, скользнув на качнувшийся мост.

– А почему мы все не включим свои фонари? – Нэрис тихонько спросила. Макара, наверное. Он стоял ближе всех.

– Порадовать местную флору и фауну? – он усмехнулся устало. – Я не готов стать частью их рациона. Красивой и точно полезной.

– Обычно животные опасаются фонарей, – она возразила, пытаясь рассмотреть происходившее на мосту.

– Ночные? Отнюдь… – особенно те, кто так светится. – Макар осторожно ее отодвинул, решительно выйдя вперед. – Яркий свет привлекает их как магнит. Даже не самых красивых и категорически неполезных.

Голубой диск Унифара выхватывал из темноты гладкие полусферы каких-то строений недалеко впереди. Минуты тревожного ожидания тянулись мучительно-долго. Время словно остановилось.

Вдруг яркий луч белого фонаря ослепительно вспыхнул на той стороне. Медленно опустился, потом снова поднялся, да так и застыл, освещая дорогу.

– Путь свободен, следуем медленно, соблюдая обычный порядок. – Снова раздался спокойный голос Макара. – Стэм, занять мое место, Хич, замыкаешь.

Снова быстрое и бесшумное перемещение, и секунды спустя на мост ступил Стэм. Конструкция угрожающе покачнулась. Сзади зажегся еще один яркий фонарь, освещая дорогу идущим.

– Быстро, парни, живенько все ботинками шевелим! – рявкнул вдруг звонко Горыныч. – Я не желаю бездарно погибнуть в зубах у каких-то там светлячков!

И все почему-то ускорились.

Поверхность моста оказалась не только прозрачной и неустойчивой, но и тревожаще-эластичной. Не внушает вообще никакого доверия. Нэрис судорожно вцепилась в довольно высокие перила и замерла, отчетливо вдруг поняв, что сделать вперед даже шаг совершенно не в силах.

– Боишься высоты? – спокойный тон капитана над головой заставил усовеститься, но не отцепиться.

– Никогда раньше… – простонала, мысленно пытаясь воззвать к собственному разуму.

– Ясно, – Макар уверенно накрыл теплой ладонью ее скрюченные пальцы, другой рукой обнимая за пояс. – Ты песенку знаешь какую-нибудь?

Нэрис ушам своим не поверила. Какие тут песенки к шервовым жабрам? Сейчас налетят… светлячки.

– Гимн прайда Рейн только помню, – она едва прошептала.

– Глаза закрывай и пой громко. Уверен, ваш гимн распугает всю местную живность. И вкусную и полезную.

И осторожно ее отцепил, позволяя сжать пальцами свою руку.

Лиглянка послушно закрыла глаза, и запела. Гимн древнего прайда больше смахивал на военный марш, бравурный такой и лихой.

А голос красивый. Не Петровна, конечно, зато мелодичный. И слух музыкальный в наличии.

С каждым словом, спетом на чистом и очень певучем лиглоянском, девушке становилось все легче. Шаг вперед. На секунду она замерла, тут же над ухом услышав:

– Не открываешь глаза. Если что, – сразу поймаю. Поверь, не для того я прошел ваш позорный отбор, чтобы тобой тут разбрасываться.

С этим трудно не согласиться. Второй шаг дался ей куда легче. Макар вел ее осторожно, борясь с острым желанием просто и незатейливо подхватить на руки и донести до космотеля, мерцающего под голубыми лучами ночного светила.

Нельзя. Этой маленькой птичке пора широко расправлять свои крылья и бороться со страхами. Он поможет всегда и поддержит, но свой первый, самый трудный полет она должна будет проделать сама.

Уже через десять примерно шагов Нэс внезапно замолчала, продолжая бесстрашно шагать по мосту.

– Закончилась песня? – снова Горыныч, гордо торчавший из аверинского рюкзака, их ехидно спросил.

– Ага, – легко соврала ему девушка, быстро оглядываясь. – Я слова позабыла. Спасибо.

Блеснула глазами, взглянув на лицо капитана, но руку не забрала. И не отстранилась. Так они и дошли до конца злополучного моста. А следом за ним, на твердую (к облегчению Нэрисс) поверхность ступили и все остальные мужчины. Погасли яркие фонари, и отряд оказался посреди небольшого поселка блестящих домиков. Никаких признаков жизни, гладкие полусферы строений освещались лишь Унифаром да тусклыми отсветами леса.

– Какой… потрясающий уровень сервиса… – Горыныч не смог промолчать. – Хозяин, скажи, тут всех так встречают туристов, или только имперских?

– Где там наш куратор? – Аверин хмуро рассматривал космотель, руку Нэрис не выпуская.

Раздался громкий щелчок, смачный хруст и едва слышным голосом Таракан отозвался:

– Станция полностью автоматическая. Нужно ее активировать.

Ненадолго хватило его вдохновения. Странно… Макар был здесь уже трижды и задолго до прибытия космических гостей вся автоматика комплекс исправно готовила. Правда, они всегда засветло приходили. Может быть, дело в этом?

– И как это сделать, милейший? – поскольку куратор притих, приходилось расспрашивать.

– Свернуть рычажок. – Вяло промялил несчастный

Макар все острее желал ему шею свернуть. Чтобы душеньку отвести, накопилось в ней совершенно иррациональное раздражение.

– Погодите! – голос подал Игорек. Судя по тревожному тону и освещенному экраном видера сосредоточенному лицу, – парень нашел нечто важное.

– Последние переговоры отсюда велись часов десять назад. Станция получила сигнал о нашем прилете и спустя час отключилась. – Он еще и еще раз просматривал информацию, все больше хмурясь. – Ё-ё-ё-лки зеленые и бабушке вашей подол задери! Кэп! Я не вижу ни одного активного защитного контура.

– Как интересно… И домики? – Макар включил свой фонарь, освещая ближайший к ним «домик», – практически полностью прозрачное строение, больше похожее на огромный мыльный пузырь, выступающий прямо из скальной стены.

– Вообще все открыто. Гля, мы какие… – Игорек покачал головой потрясенно и сел прямо на землю, уткнувшись в видер. – Я попробую подключить аккумуляторы кухни и минимальное освещение. Пять минут. Твою индульгенцию…

Макар поморщился. Хорошо еще, кроме коренных землян, никто и не поймет этот поток словоблудия. Да и то, вовсе не каждый землянин способен Игорька перевести и понять.

– Осмотрите пока ближайшие коттеджи, нужно выбрать годные для заселения, – капитан притянул к себе Нерис и легонько коснулся виска. Снова руки холодные…

– Кэп, вам прозрачный смотреть, или что поинтимнее? – ехидно вдруг Родик спросил.

Нэрис в ответ громко фыркнула, вдруг ответив сама:

– С самой большой кроватью и чтобы поменьше стекла. – И тут же добавила тихо, исключительно для Макара: – у нас говорят: влюбленные любят темноту.

– На Земле говорят: темнота – друг молодежи, – гавкнуло прямо над ними. – Ведь правда, хозяин?

– Пойдешь жить к Таракану, – рявкнул громко Аверин. – Будете с ним нашей флорой и фауной. Некрасивой и бесполезной.

Горыныч обиделся. Особенно, когда услышал смешки за спиной. Громко засопел, и всей своей тушей поёрзав на шее у оппонента, затих.

– Кухня подключена, заряда там хватит на сутки, – отрапортовал Игорек.

– Очень странно… – Стэм, вернувшийся из темноты, задумчиво произнес. – Здесь все готово к приезду гостей.

– Мы же предупреждали, – Макар лучом фонаря выхватил нечто ему интересное и внимательно всматривался. – Ничего удивительного.

– Странно, что космотель не автономен. – Подошел мрачный Хич, от Нэрис сразу загородов своей тенью всю базу. – Энергия поступает откуда-то по специальной линии. Поступала. Там, похоже, обрыв.

– Стэм, на тебе организация расселения экипажа. Хич, с тебя ужин. И постарайся нас не отравить. Родик…

– А можно и я займусь ужином? – вдруг Нэрис спросила. – Кое-что я сумею. Наверное…

И зачем-то смутилась.

Капитану мучительно не хотелось ее отпускать… Даже помня о страхах и крыльях.

– Вода в домиках автономная, – вернувшийся Яхо весело поделился со всеми. – Тут горячие источники. Купайся – не хочу.

– Особенно, если не помнить, что ее здесь покупают… – капитан проворчал, отпуская жену. Воображение нарисовало ему… сразу много всего увлекательного. Совсем не хотелось ее отпускать на какую-то кухню.

И взгляды вокруг, полные понимания и даже сочувствия, они его злили невероятно.

– Родик, – охранять кухню! – недовольно вздохнув, Макар выдавил. – Яхо – со мной, пойдем, носом повозим.

И Нэс окончательно отпустил. Неохотно, терзаясь сомнениями.

– Я никого не отравлю… – ему девушка пообещала.

Смешная. Притянул ее снова, целуя. И плевать им на всех остальных. Он уже ею отравлен. Мысли, надежды. Впереди у них целая ночь. Сколько раз он себе ее представлял?

И что утро ему обещает…

25. Ужин и прочие неприятности

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи

Входя в необычное, даже странное помещение, настойчиво называемое Хичем «кухней», я снова засомневалась. С чего вдруг решила простая девчонка, что сможет накормить весь экипаж? Семеро здоровых и голодных мужиков, это совсем не мальчишки в походе.

Хотя… после той алкогольной бурды, что выпить меня уговаривали по дороге сюда, накормить их, наверное, будет несложно. Непритязательные едоки.

Главное, в это поверить самой, и тогда все получится.

Кухня выступала огромным прозрачным пузырем прямо из гладкой скальной стены. Мембрана прозрачных дверей эффектно схлопывалась за входящим, заставив немного понервничать. Такое ощущение, будто нас всех проглотили.

Я вообще заметила: на Шедаре очень любили прозрачность и тщательно избегали твердых предметов. Не удивлюсь, если обнаружу, что и стены тут эластичные. Только боюсь, что это дело вовсе не вкуса, а физической безопасности. Меня навязчиво преследовало острое ощущение обнаженности. Куда взгляд не кинь, отовсюду здесь могут подглядывать.

Я поежилась. Хич, крупная и тяжеловесная фигура которого бесшумно и молниеносно перемещалась по кухне, тут же на меня оглянулся.

Пока я размышляла, послушно застыв на пороге, механик по круглому залу порхал, как ночная огромная птица. Заглянул в каждый угол, даже нашел морозильные камеры, взглянул в их нутро, головой покачал как-то грустно. Родику было велено от меня не отходить ни на шаг. И теперь он стоял рядом, мрачно пыхтел и излучал физически осязаемое недовольство.

Он решил, очевидно, что охранять меня вынужден в наказание за сарказм. Совершенно незлой. Так обижаются дети, если у них забирают игрушки, отправляя читать и писать. Хотя… что-то в нем есть мне пока еще непонятное. Нечитаемая цветовая структура, с которой еще предстоит разобраться

– Одно здесь хорошо, – приближаясь быстро ко мне, Хич зачем-то принюхался. И нахмурился, поджав губы. – Воды предостаточно. Остальное не очень.

– Что в морозилках? – осторожно спросила, подаваясь вперед, и давая понять, что сама бы их содержимое с удовольствием изучила.

Хич отодвинулся пропуская. И даже сопроводил, по дороге включив дополнительное освещение.

– Я понятия не имею, что это такое, – в его голоса ощущались сомнения. – Ты там осторожнее.

Подойдя к огромадному морозильному шкафу, я несколько долгих секунд собиралась с духом, потом взяла себя в руки, выдохнула и потянула тяжелую и непрозрачную дверцу.

Включился автоматический свет, и с ближайшей полки на нас с интересом взглянуло животное. Вполне осмысленно, кстати так. Если замороженные зверушки вообще это могут. Круглая плоская голова, выразительные глаза, инеем не поддернутые, а оттого кажущиеся совершенно живыми, широченная пасть, делавшая выражение морды лукавым.

– Съедобным не выглядит… – рвано выдохнув, я смогла только это сказать.

– Ты сможешь, лиглянка! – Родик ехидно прошептал совсем рядом. – Ты же – жена капитана! Свари нам из этого суп!

– Кто разрешал пост покинуть? – вкрадчиво спросил его Хич, не отводя взгляда от рожи, смотрящий на нас из ледяного нутра морозильника.

– Я запер дверь! – Родик еще и обиделся.

Интересно, как можно ее запереть, эту мембрану. Разве, что заморозить.

Я медленно отступила от морозильного шкафа, его осторожно закрыв. Не стоит тревожить покойников.

Потрясающая ситуация. Я, механик, труп несъедобного зверя, капризничающий подросток и еще пятеро голодных и злых мужиков где-то там… И что с этим делать? Думать, козочка, думать, как говаривала белоглазая Куста.

– А мы точно на кухне? – что-то я уже сомневалась.

– Игореша прислал маячок, – задумчиво произнес Хич. И опустил прочный крюк, висящий на двери морозильника, в запирающую петлю. Очень правильно сделал. Все равно, кроме льда и зверушки там ничего больше не было.

– А свяжись с ним, – раздавать указания тем, кто крупнее, сильнее и выше непривычно и очень волнительно. – Это возможно?

Глянув в видер, Хич мрачно задумался.

– Боюсь, что…

– Тут есть еще одна дверь! – Родик вдруг радостно завопил от порога и нас не дожидаясь, нырнул в открывшийся темный и узкий проход. Который мгновенно за ним и закрылся. Классика жанра.

Хич прошипел нечто нечленораздельное, я громко вспомнила форму шевровой зрелой икры, и мы оба метнулись вперед.

Механик наш оказался намного быстрее, вполне ожидаемо. Никаких дверей в стене не было. Даже намеков.

– Эй! – раздался звонкий голос откуда-то у нас из-под ног. – А тут клево. И жратвы завались. Я, пожалуй, останусь.

– Навечно? – я тоже могу быть ехидной.

– Выходи! – одновременно со мной рявкнул Хич.

– Ой, нервные все какие… – Судя по голосу Родика, опасность ему явно не угрожала. Разве, что разъяренные мы. – Ладонь прижмите к стене слева от входа и сосчитайте до трех. Или справа… я вечно их путаю.

Справа, как оказалось. Вход на кухню был сделан у самой скалы. Получалось, что эта секретная дверца вела нас в вырубленную в камне пещеру. Узкий участок стены беззвучно раздвинулся, пропуская нас внутрь. Хич вытащил нож, им заблокировав вход от закрытия и мягко меня отстранив, скользнул в полумрак впереди. Я медленно двинулась вдоль ближайшей стены, жадно разглядывая открывшуюся картину. Продуктовая кладовая. Прекрасно обустроенная просторная. Длинные, прозрачные (ну конечно же!) стеллажи от пола до невысокого потолка были плотно уставлены полными всяческой снеди цилиндрическими сосудами. Сквозь прозрачные дверцы огромных морозильников виднелись плотные ряды увесистых тушек каких-то зверей, на первый взгляд абсолютно съедобных. И никаких тебе глазок…

– Насколько я помню, замораживать принято только абсолютно натуральные продукты… – произнес Хич. – Очень дорогой способ хранения.

– Да. И консервировать! – где-то внизу радостно пискнул Родик. – Представляете? Это все можно съесть!

– А потом заплатить чистыми и лучистыми империалами из собственного кармана! – отрезвил его бортмеханик. – Ты представляешь себе, сколько это все может стоить?

– А если бы мы не пришли и не включили здесь все оборудование… – задумчиво произнесла я.

– Сейчас не сезон для туристов и нашли бы нескоро. Елона-матрона, сколько тут всякой еды! – Радость Родика не усмирить.

– Уже через несколько дней вся эта роскошь станет питанием для обитателей леса. – Хич появился откуда-то слева, и тут же нырнул в узкое ответвление справа, освещая проход фонарем. – Двери такого типа, как здесь, всегда открываются разряжаясь. Так что у нас с ужином?

– Мне нужна разморозка продуктов, посуда для термической обработки и сервировки на весь экипаж, – я остановилась у самого крупного морозильника, мысленно прикидывая, как бы оттуда наковырять мясных тушек. Да так, чтобы не очень заметно.

– Волновка, тарелки и сковородка! – практически из-под моих ног вдруг появилась темная вихрастая голова Родика. Я испуганно отступила от незаметного люка. Еще шаг и свалилась бы.

– Или нечто глубокое, – мой голос предательски дрогнул. – И ложки.

Нельзя сомневаться в себе, не сейчас. Я запретила.

И помогло.

Чуть больше часа спустя, по кухне уже расползались дразнящие запахи горячего ужина. Я не стала особенно рисковать, просто нашла в морозильных шкафах кубики замороженных овощей, знакомые мне на вид, десяток кругленьких тушек каких-то четырехлапых зверей, (надеюсь, не специально откормленных ыс), и мысленно помолясь всем богам этой вселенной, и отдельно Создателю, послойно загрузила всю эту роскошь в большущий индукционный котел.

Нашлись даже специи, соль, и какое-то жидкое масло. И яркие замороженные ягоды, красные и практически черные. Поскольку других напитков у нас больше не было, а после нашего марша все наверняка хотят пить, пришлось мне импровизировать. Просто засыпала ягоды в высокую термостойкую чашу, добавила сладкий сироп, найденный Родиком в нижнем ярусе кухонного хранилища и залила бурно кипящей водой. Закрыла, оставила остужаться.

Пока я, уже не чувствуя ног от усталости, резво бегала между столами по просторному кухонному пространству, Хич исправно помогал мне со всякими кухонными устройствами, а Родик все так же исправно мешал. Сначала он сомневался в моих умениях гипотетически. Потом в съедобности этого мяса. Потом… просто так сомневался. А когда наконец потянуло запахами готовой и вкусной еды, еще и пришлось отгонять его от котла. Тоже мне, наша охрана.

– А… как нам позвать всех на ужин? – пристально оглядев накрытый стол, я вдруг запоздало сообразила. Судя по тому, что не получилось с Игорешей связаться, позвонить мы не можем.

Разве что… биосвязь? Словно в ответ моим мыслям, висок мягко сжало, в голове зазвенели тихие колокольчики. Странно… В прошлый раз все ощущалось не так.

Быстро села, откинувшись на спинку тонкого и прозрачного стула, продвинутого ко столу. Тихо спросила:

– У тебя что-то случилось?

Когда где-то там, глубоко, почти в мыслях, раздался ответ, я сама себе не поверила, сразу узнав этот голос.

– Нэрис. Передай Маку как можно быстрее: семь-сто-сорок-семь резко активизировалась.

Хотела назвать его прямо, по имени, но поймав взгляд бортмеханика осеклась. Его алый… Конечно. И Гесс явно не собирался скрывать этот факт от Макара. Мужчины… И как их понять?

– Да. Я запомнила. Что-то еще? – прошептала одними губами. Но он услышал.

– Береги себя, маленькая. На тебя открыта охота. Не верь никому, кроме нас.

И он отключился. Просто взял и ушел, оставляя испуганную до панических судорог меня посреди пустой кухни.

Тихий хлопок прозрачной мембраны двери заставил вдохнуть. И сглотнуть острый ком, застрявший где-то в горле. Подняла взгляд и увидела капитана, тревожно замершего на входе. И откуда он понял?

Шаг вперед, оглянулся, поднял левую руку, быстрый кивок.

– Ты не ела? – как он так быстро рядом со мной оказался? Горячие ладони накрыли мои снова похолодевшие руки. – Понял. Родик, тут есть во что собрать нам еду на двоих?

Ответа я не услышала. Все еще потрясенно пытаясь осмыслить все сказанное биологом. Открыта охота. Но кем? Кому нужна обыкновенная лиглянка? И неприятный ответ всплыл в сознании ясно. Кажется, у меня слишком прыткие родственники.

– С ужином разберетесь. Стэм, принимаешь командование. Игорек, озаботиться контуром нашей охраны. Завтра нас не будить и не трогать, по мере возможности. Развлекайтесь…

Краем уха слышала, как рядом громко щелкнуло что-то. Рик молча и сосредоточенно забрал какие-то предметы, переданные Родиком, потом еще раз озабоченно взглянул мне в лицо и ничего не сказав, подхватил на руки. Усадил к себе как ребенка, на локоть. Это же сила какая…

– Немножечко потерпи, – он мне зачем-то сказал. – Разберемся.

Я обняла капитана за шею, лбом уткнувшись в плечо. И мысли вдруг стали не страшными. Не давили, не вгоняли в оцепенение. Аверин сказал – разберемся.

И ему я верила.

26. Долгожданное (18+, но не очень)

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи

Он просил ее потерпеть.

А самому капитану где взять долю терпения? Мочи не было, моральные силы иссякли. Он шел по совершенно темной дорожке, подсвеченной лишь тусклыми отсветами леса и бликами огоньков его собственного скафандра, нес свою драгоценную ношу и думал только о том, как бы не испугать ее. Не навредить.

Взрослый, здоровый мужчина, инспектор, сотрудник Внешней разведки готов был сорваться. И горячее женское дыхание на плече, и гибкие, сильные руки, обхватившие его шею, как последний спасательный круг этому только способствовали.

К их «коттеджу» – единственному найденному им пузырю, выступающему из скалы, в котором была основательной ширины кровать, он подходил, сжав стучащие от напряжения зубы. Мелькнула малодушная мысль: оставить Нэрис здесь одну, а самому благоразумно удалиться. Но ее капитан отогнал: оставлять девушку в таком состоянии и одну было в высшей степени недальновидно.

Недальновидностью Мак не страдал. А потому сипло выдохнул и призвав все остатки терпения, внес ее в номер.

– Что произошло? – спустил с рук осторожно, она покачнулась. Бросив на столик у входа боксы с ужином, Мак пододвинул прозрачное кресло, усадив в него Нэрис, включил свой фонарь в режим мягкого света и присел рядом на корточки, заглядывая ей в лицо.

Увиденное не понравилось совершенно. Бледная. И решительная, что пугало его еще больше.

– Гесс связался по биосвязи… – таким тоном сказала, как будто бы признавалась в убийстве или прелюбодеянии. Какая же она еще маленькая.

– Ты слова его точно запомнила? – ни на йоту не выказав своего удивления, Макар осторожно спросил.

Девушка удивилась. Не ожидала такого?

– Семь-сто-сорок-семь резко активизировалась. – Практически прошептала. – Рик, ты не понял, он… я… – всхлипнула и отвернулась.

– Солнышко, посмотри не меня, – ее попросил, и столько нежности было в его тихом голосе, что Нэс вздрогнула.

– Алый… – прошептала. И не выдержав его молчания, все-таки повернулась, встретившись с темным взглядом, добавила: – Ты весь уже алый.

Марк нервно вздохнул отодвигаясь.

– Я наверное… все-таки выйду. Проветрюсь.

– Нет! – ответила тихо, но твердо.

– Что же ты со мной делаешь? – низко рыкнул и лбом вдруг уткнулся в ее колени.

Рвано выдохнул, замер. Этот жест… От него вдруг повеяло чем-то древним, глубоким. Таким откровенным, что Нэрис не выдержав, запустила тонкие пальцы в стремительно отрастающую темную шевелюру Аверина. Он крупно вздрогнул, а она остро вдруг ощутила биение его сердца. Оно грохотало, словно языческий барабан в круге древнего ритуала.

– Люблю… – почему это слово дается так сложно? Как будто бы кожу снимаешь, признаваясь в своей уязвимости.

Он замер. Лишь сердце стучало все громче. Или это ее?

– Поцелуй меня, – просто сказала, сама не узнавая свой голос. – И не уходи.

То, что дальше произошло, они оба помнили потом очень смутно. Это было похоже на взрыв. Словно взрывной волной их накрыло обоих. Снесло, придавило, расплющило, тонким слоем размазало. Как добрались они до кровати? Почему вдруг одежда Нэрис оказалась раскидана по всему номеру?

Мак целовал ее до боли в губах, до полнейшего исступления, до звона в ушах. Губы, плечи, тонкую гибкую шею. Все крутые изгибы ее ошеломительно-женственного тела. Бесстыдно и жадно рассматривал то, что не раз уже видел во снах, но к чему все это время не мог прикоснуться, запрещая себе даже думать об этом. Ласкал, трогал, касался губами, вычерчивая влажные дорожки. И тихие стоны любимой женщины в его нежных руках звучали, как лучшая музыка во вселенной. Он собой мог гордиться. Лишь доведя ее до громкого крика, до слез и до судорог абсолютного удовольствия, капитан окончательно обнажился. Но когда ее теплая непривычно рука вдруг легко пробежалась по стальным мышцам бедра и уверенно обхватила… Это стало последним звеном в этой длинной цепи. Его женщина позвала за собой, разговаривая на языке безусловно понятном влюбленным. Она безмолвно и чувственно с ним говорила, изгибами тела, откровенно раскинутыми коленями, губами, доверчиво ищущими поцелуев.

– Да? – он не мог не спросить, все еще сомневаясь.

– Иди ко мне, – прошептала, притягивая.

– Я не расслышал… – несносный.

И коснулся губами груди, не сводя с нее глаз. Словно током ударил. И еще раз. И и дорожка из поцелуев к плечу.

Да, – сдалась окончательно.

Это время настало, время чувственного доверия.

Горячие руки осторожно погладили гладкие перепады бедра, разворачивая ее, как на ладони. Никогда еще Мак не был первым. Немалый мужской опыт? Череда быстрых и ничего не значащих связей, податливые голодианки… Даже Ася. Это воспоминание уже не царапнуло болью, окончательно став его прошлым.

Там, где-то в душе глубоко-глубоко, он всерьез опасался сейчас сделать больно той маленькой женщине, что жалась доверчиво. Раскрывалась в его руках, подрагивающих от нетерпения, как волшебная книга. Ее первые, робкие стоны, ее удивленный взгляд.

И страх. Не нужно быть интуитом, чтобы его остро чувствовать.

Глупенькая…

Нэс искренне совершенно считала себя подготовленной к происходящему. Не малый ребенок. Образованная, совершеннолетняя. Даже имперская цензура не могла скрыть от любопытных подростков поток чувственной информации. Ничего нового. Мужчина и женщина ночью в постели, практически муж и жена.

Но.

В ее жизни уже было однажды столкновение с мужскими желаниями. Эти яркие воспоминания вызывали лишь страх и острое отвращение. Макар оказался категорически, совершенно другим. Красивым, сильным, притягивающим, терпеливым. В нем бурлил, вспыхивая яркими красками темперамента непростой, даже для него самого, характер. Но железное самообладание и сила воли делала капитана похожим на яркое пламя за толстым стеклом.

Завораживающе-красиво, тепло, безопасно. Она ему верила. Нэс расслабилась в нежных и чутких руках, плавясь под влажными поцелуями, впервые позволив себе получить настоящее чувственное удовольствие. Ей действительно захотелось и большего. Мало прочного соприкосновения кожи, мало рук. И губ ей тоже мало.

Хотелось.

Но не такого.

Боль. Дикая, ослепляющая. Оглушительная.

Ей словно в чрево с размаху вогнали толстое боевое копье – оружие древних воинов. Нэрис взвыла, пытаясь вырваться, отодвинуться, освободиться. Слезы брызнули, крик вырвался сам. Она плакала в голос, извивалась под Риком, шипела, словно испуганная дикая кошка.

А Макар…

Ее крепко обнял, обхватив руками, ногами, прижал крепко к мягкой плоскости их кровати и не отпускал. Лишь на ухо нашептывал что-то.

Что? Она и не слышала, все еще оглушенная болью.

Но мгновения сливались в минуты, плен мускулистого тела, стал вдруг казаться не клеткой, а крепким щитом. Страх отступал. С ним и боль. Нежные поцелуи, скользившие по щекам, словно бабочки, впитали горькие слезы.

– Солнышко золотое мое, кто же тебя так обидел? – услышала, наконец.

– Ты! – простонала сквозь слезы, снова пытаясь освободиться из крепких объятий мускулистого тела, закрывающего со всех сторон. – Мне так больно!

– Нет, – ее не отпуская, лишь убрал со лба короткие влажные прядки и пальцами приподнял подбородок, вглядываясь в глаза. – Ты страшно напугана, девочка. Прислушайся к себе. Тело не лжет. Разве я хочу сделать тебе больно?

Нет. Она знала правильный этот ответ. И мысленно потянувшись к нему, еще раз убедилась. Все его мысли и чувства – о ней. Тогда отчего же так больно?

– Доверься мне, – нежный поцелуй в висок, дыхание на щеке. – Кто бы он ни был, до тебя он больше не доберется. – Ты теперь замужем. За мной. И с этим никто не поспорит. – Прикосновение губ к самому краешку рта, словно просят они разрешения. Она, выдохнув нервно, сама потянулась за поцелуем, сама. – Закрой глаза и расслабься, маленькая трусишка. Больно больше не будет.

Как просто сказать. Рвано выдохнула и заставила себя подчиниться. Это же Рик. Он никогда не обидит.

Плавное движение мужских бедер назад и вместо закономерного облегчения Нэс ощутила неправильное и странное. Боль не отступила, но острое чувство потери затмило ее.

– Только не уходи, – громко всхлипнула.

– Люблю тебя, – текучее, сильное и гибкое движение безупречного тела воина и атлета прокатилось волной, накрывая ее. И в ту же секунду горячие губы захватили глубоким и чувственным поцелуем. Голова стремительно закружилась. Боль отодвинулась, словно бы наблюдая за происходящим. Она ощущалась, но как-то со стороны.

Наполнение, жаркое. Правильное, долгожданное. Сплетение мыслей и чувств. И потеря, словно в противовес, чтобы помнила, каково оно. Знала его остроту, когда слезы накатывали от одной только мысли, что он может встать и уйти.

Глубже, ярче, быстрее. И вот уже его насыщенно-алый заливает сознание, плещется где-то у самого края, лишая и воли, и мыслей, и чувств. Яркая вспышка, биение сердца в ушах, поцелуи и глухой мужской стон у нее на плече, такой громкий и неожиданно-откровенный.

Доверчивый. Ради него одного можно все повторить. И ей больше не страшно.

– Плохо… – ее привел в чувство встревоженный голос Макара. – Много крови. Сейчас тебе больно?

Больно? Да. Она себя ощущала действительно раненой. Все тело болело, и мысли метались, и сердце стучало, как ненормальное.

Он не дождался ответа, все поняв и так. И нахмурился. И потер спинку носа ладонью.

– Прости, Солнышко. – он вздохнул, резво вставая с кровати, бросил на нее взгляд и растерянно оглянулся. Словно что-то искал.

Неужели одежду? Зачем? Рик никогда не стеснялся своей наготы. Даже напротив.

Ничего не найдя, подхватил со столика нечто, напоминающее тонкое полотенце и им обвязался. Нэс не понравилось это. Как и немое метание капитана по номеру в поисках чего-то его одному только ведомого. Потянулась к нему осторожно… Тревоги, тревоги, тревоги. Приступ совести, злость на себя.

– Что случилось? – странный вопрос задала. Настолько, что Макар даже остановился.

– Понимаешь… – он пробормотал, не скрывая растерянности и снова ладонью потер спинку носа. – Откладывать больше было нельзя. Я и не собирался сегодня, но новости тут такие…

– Не собирался? – у Нэс в голове словно щелкнуло что-то. Голос предательски отказал.

Значит, не собирался.

– Да. Прости! – он нашел, наконец-то, аптечку в своем форменном поясе и задумчиво перебирал теперь все инъекторы. – Объективная необходимость.

– И только? – морщась от глухой боли, она все же встала. Хотелось уйти в лес, в горы, в серую пустыню Шедара. Туда, где никто не найдет, и слез ее никогда не увидит. Никто.

– Ну да, – Аверин, наконец, выбрал две капсулы и поднял задумчивый взгляд на нее. – Погоди… ты обиделась?

– Нет, я счастлива! – словно чужой женский голос вдруг сорвался на крик.

Сдернула простыню, краем глаза заметив кровавые пятна на ней, кровь на бедрах. Словно убили кого то. А потом расчленили жестоко. Голова снова предательски закружилась.

Едва не упав, она двинулась в сторону выхода. Куда? Да без разницы! Главное выйти отсюда. Подальше от объективной необходимости.

27. Милые бранятся… (18+ немножко совсем)

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар. Созвездие Кассиопеи

– Стоять! – рявкнул мне в спину пришедший в себя капитан. На скорость реакции он не жаловался никогда. – Психолог Аверина-Рейн, я тебя не отпускал!

– Извини, субъективная необходимость, – хотела громко сказать и уверенно, но лишь всхлипнула.

Спину выпрямила, (по возможности) и даже успела сделать гордый вид, но один только шаг, и была остановлена. Макар догнал меня по пути к близкому выходу. И поймал, одним гибким и длинным рывком. Запер в круг своих рук, в самую прочную клетку. Плен запахов и эмоций, заточение из его кожи, из шуршащей по волосам жесткой щетины, горячей груди, каменного живота, прижавшегося к моей голой спине. Рваный вздох прямо в макушку, грохот сердца.

– Я болван, – громко и уверенно прозвучало.

Столь очевидному факту и возражать смысла нет.

– Я окончательно зачерствевший солдафон и придурок.

Очень правильный вывод. Со всем я согласна.

– Солнышко, мне много лет, но я никогда еще… не сталкивался с подобным.

– С женами? – хмыкнула, попыталась освободиться. Для виду. Заранее зная, что бесполезно.

– С болью, – прозвучало сокрушительно-горько. – Понимаешь… Во всей цивилизованной части вселенной женщины избавляются от такой досадной помехи как девственность, уже лет сто как. В первое же косметическое изменение. Задолго до совершеннолетия.

И развернул меня осторожно, пристально вглядываясь в лицо.

Коснулся вспотевшего лба губами и снова вздохнул, явно подбирая слова. Я почувствовала себя странно. Ничего толком не поняла, удивилась и ощущала себя… виноватой? Замечтательно. Я мало того, что дикарка, так еще и стала неприятным сюрпризом для капитана. Потрясающе.

– Ты же знал, – я вспомнила нашу с ним первую ночь, еще в замке. Свечку и заговор с лекарем. – Даже видел!

Макар снова вздохнул, поджав губы, он всегда делал так, когда принимал важные стратегические решения.

– Знал. Теоретически, – вдруг подхватил меня на руки, и уверенным шагом двинулся куда-то вглубь номера. – Только понятия не имел, каково это. Ну откуда, помилуй?

Позади раздался тихий плеск воды. Повеяло влажным теплом и меня осторожно поставили на каменный бортик небольшого бассейна. Свет сюда попадал лишь через выпуклые круглые окна, отражаясь от поверхности темной воды.

– Кто так напугал тебя? – и судя по взгляду, отступать Макар не был настроен. Хотелось спину выпрямить и отвечать ему строго по форме.

– Зачем тебе? – я вцепилась в свою простыню, вдруг остро почувствовав запах крови. – Хочешь сделать меня виноватой? – Голова вновь закружилась.

– Я хочу знать о тебе все, – простыню осторожно отнял, разворачивая меня. – Чтобы больше не делать подобных ошибок… Постараться не делать.

Окинул меня взглядом и нахмурившись, провел по бедру теплой шершавой ладонью. Я резко вздрогнула. Рик снова губы поджал, словно бы говоря мне: «Вот видишь?»

– Обезболивающее, – легкий холод инъекции на бедре.

Следом еще одна.

– Кровоостанавливающее. Зная все наперед, я принял бы меры. Хотя бы такие.

– Солдафон и болван, – Я все еще очень злилась.

Ничего не ответил. Почему-то оставшись в одном полотенце, он резко вдруг прыгнул в бассейн, расплескав драгоценную воду на пол.

Там оказалось вполне глубоко. Его не было несколько долгих секунд, и когда я уже начала представлять себе, как буду вытаскивать труп капитана из номера, Рик вынырнул, мощным рывком раздвигая прозрачную водную толщу. Вода гладкой пленкой сползала с лица, шеи, с рельефных ступеней его мощных плеч. И пока я любовалась этим сказочным зрелищем, негодник взял и лукаво не мудрствуя выдернул меня в воду.

Теплая. И мокрая. Действительно глубоко.

Плаваю я отлично, спасибо Дилю с Райаном. Утопить меня можно лишь крепко ударив по голове. Или вот так, если вытолкнув из воды, сразу заткнуть рот и нос поцелуем, мокрым, горячим, неимоверным. В этом невероятном землянине я действительно и безвозвратно тону, иду на самое дно. На него не ведь не получалось даже как следует разозлиться.

Тоненькое полотенечко сиротливо плавало по поверхности маленького бассейна. А рядом простынка с кровавыми пятнами, похожая на огромную белую рыбу. Дохлую.

А я что?

Я ничего.

Целуюсь вот, как ненормальная, с собственным мужем.

Болваном и солдафоном. И растекаюсь под нежностью его рук, и хочется стать теплой водой, со всех сторон его обнимая, лаская. Как странно… Мне совершенно не страшно. Я жду его пальцев, млею от одного только вида от его каменеющего, возбуждённого тела.

Взрослый мужчина, умный, опасный и сильный, хочет и любит… меня? Как такое возможно? Да так, что сдерживая себя с невероятным трудом, пытается отодвинуться.

А я не даю.

Мой. Теперь только мой. Со всеми колючками и углами. Никому не отдам.

И повиснув на шее, обхватываю ногами, прижимаясь бесстыдно.

– Может быть снова больно… – подхватывая под ягодицы, он стонет мне в шею. – Давай подождем.

– Нет уж, Аверин, – отвечаю уверенно, медленно на него опускаясь. – И не вздумай сбежать.

Тихо смеется, губами ловя мою грудь. Он осторожен, он нежен. Голову поднимает и внимательно всматривается в лицо. Ищет след того страха? Его больше нет. Я переступила черту. Как нет больше той, прошлой Нэрис. С ее первыми маленькими влюбленностями, которые мнились любовью. Страданиями и бедами, тоже маленькими. Во всем мире остался только его темный взгляд и блаженное выражение на мокром лице.

– И не подумаю, – медленное движение бедер и я остро вдруг поняла, что мое время на разговоры закончилось.

И мысли куда-то исчезли.

Вот и отлично…

***

– Я ведь известный зануда, моя дорогая…

Удобно кормить свою женщину, плотно завернутую в свежую простыню, полулежащую на кровати, изогнутой в нечто причудливое и устрашающее. Макар честно пытался сваять из податливой мебели что-то удобное и красивое. Со вторым вышла заминка. Не бывать ему скульптором. Хотя, Нэрис смеялась до слез.

А теперь она ела, рот открывая послушно, а Макар, наслаждаясь процессом, с огромным трудом удерживал разгулявшееся воображение. Это стоило ему немалых усилий, особенно, когда Нэс ловила его пальцы губами, игриво покусывая их кончики. Мучительница. И только то отрезвляло Макара, что при каждом резком движении она морщилась, пусть даже едва заметно.

Замучает ведь. А он может, с его темпераментом и… назовем это способностями.

– Фолдафон! – ее голос вернул капитана из мира затейливых мыслей. – И зануда! Какой у меня фаланфливый муф…

Нэс жевала, лукаво поблескивая глазами. И совершенно не выглядела уставшей. Разве, что самую малость, чуть-чуть, как говорили земляне.

– Рассказывай, солнышко, – очередной кусочек умопомрачительно вкусных овощей коснулся ее кем-то явно обкусанных губ. Аверину даже стало стыдно. Немножко. – Что там у тебя приключилось, пока я на Лиглу летел?

– Ты не сообщил о грядущем визите, землянин! – снова его прикусив, Нэс взглядом стрельнула. Макар гулко сглотнул, старательно отводя взгляд от ее яркого рта. – Приходилось выкручиваться…

И она вдруг погрустнела, нахмурив гладкий лоб, и губы поджала. Теперь они были похожи на зрелую ягоду, сладкую и аппетитную.

Это какая-то пытка.

– Солнышко, я же ведь сам раскопаю, – прозвучало обманчиво-нежно. – И могу ошибиться. Вдруг поляжет куча невинных людей?

Вроде бы шутка. Макар даже ей улыбался. Но плескалось в его сером взгляде такое… что Нэс сразу поверила: точно полягут. От жестокой этой мысли вдруг стало тепло.

Как интересно она изменилась. Легко быть хорошей и доброй, когда за спиной у тебя стоит такая стена как Аверин. Готовый на все за нее. Нэс поняла это твердо.

Он молчал выразительно, но взгляда не отводил. Лишь вытер салфеткой ее подбородок.

– Рик, может, просто забудем? Триллионы женщин во всех мирах сталкиваются с чем-то подобным…

Он словно окаменел. И только сейчас Нэс поняла, что все это время в своих выводах инспектор сомневался. А теперь, сама того не желая, она все подтвердила. И вдруг испугалась.

Потому, что в яркой мозаике чувств капитана появился тот цвет, которого видеть она не хотела. Не у Макара. Отвратительно-черный. Ядовитый, гладкий, пугающий. Оттенок острой ненависти. Так выглядит месть.

– Рик, я… – хотела сказать ему что-то, но не смогла.

Он закрыл глаза, резко выдохнул, гася эту эмоцию, загоняя ее вглубь куда-то и произнес сразу осипшим вдруг голосом:

– Солнышко, сексуальное домогательство в адрес свободных детей, – преступление, не имеющее срока давности. – Он скрипнул зубами и отвернулся, явно пытаясь с собой совладать. – Допрос менталистами, и в случае положительного их вердикта, – химическая кастрация, с полным стиранием памяти.

– А несвободных? – нужно было переключить его на детали. Нэс помнила кое-что из курса психологических практикумов.

– К сожалению, совсем не везде начертанное на скрижалях закона Империи исполняется. Вот потому я – инспектор Аверин.

– Не злись, – вынув из плотного кокона простыни руку Нэс осторожно погладила мужа. – А зачем ты оделся?

Удивленный взгляд через плечо. Пожал молча плечами.

– А ведь хочешь, чтобы я была во всем с тобой откровенна, – снова успокаивающе пробежалась пальцами по плечу. – Здесь ты – не инспектор Аверин.

– Я видел в твоих глазах испуг и плохо скрываемое отвращение, – он зло произнес, все еще не оборачиваясь. – Это… больно.

Нэрис удивилась. Искренне совершенно. Макар постоянно смущал ее, заставлял чувствовать нечто, до сих пор еще не знакомое, выворачивал наизнанку, но отвращение? О чем это он? С величайшим смущением Нэрис себе признавалась: ей в муже нравится все. Каждая его вредная клеточка, от короткого непокорного ершика темных волос до крепких пяток. Весь Аверин, без исключения. Удивительно и непонятно. Переубеждать капитана Макара бессмысленно. Особенно на словах. Потом, делом докажет ему и… покажет.

– Этот… человек появился у нас сразу же после землетрясения. – В ответ Мак ждал и ее откровенности. Это было непросто… – Отец сам его вызвал. Сказал, что мозгоправ, и что маме он должен помочь. Не помог. Стало всем только хуже. – Нэрис вздохнула, откинулась на причудливый мягкий изгиб их кровати и совершенно спокойно продолжила: – Я не знаю, что он делал с мамой, не видела, но от меня эта тварь не отходила ни на шаг. И… Мне точно нужно в подробностях все рассказывать?

Нет. Уже не было больно и страшно. Просто… вспоминать неприятно, физически. Казалось, представишь Нэс себе это лицо, правильное, безупречно-красивое, и он снова придет в ее жизнь. А вот этого не хотелось.

– Нет, прости! – Макар наконец развернулся и мягко взял ее за руку. – Как я понимаю, он пропал вместе с матерью?

Молча кивнула.

– Высокий, изящный, красивый, темноволосый, с абсолютно черными глазами. Пухлые губы, прямой тонкий нос губы, брови вразлет. Смазливый такой. – С каждым словом Макар всматривался в нее все пристальнее.

– Так описать можно миллионы мужчин, – ее голос предательски дрогнул.

– Белый шрам на переносице, тонкий, но когда злится, то проступает яркой чертой. Серьга в правом ухе, тяжелая, золотая, и еще нижняя губа странной формы. Бантиком. Как будто бы их местами поменяли. Губы эти шервовы, будь они прокляты.

28. Совпадения и сюрпризы

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

Я резко села. Острая боль сразу напомнила о себе. И о том, чем последние несколько долгих часов мы тут все занимались. Все двое. Зашипела невольно, Рик тут же подпрыгнул, метнувшись ко мне.

– Обезболить опять? Обработать? – схватил за руки, побледнел, растерялся так трогательно. – Не молчи!

– Отставить, инспектор! – я рассмеялась невесело. Хотя мне и было сейчас не до смеха. – Кто это?

– Первый муж твоей матушки, Гвэл, если не ошибаюсь. У них всех там одинаковые имена. Гвэл, Гвал, Гвул. Я посмеивался над всем этим гаремом… Мак тут же взял себя в руки и снова сел рядом.

– Тебе не кажутся странными подобные совпадения, Рик? – не смогла промолчать. – У нас он представился Вэлом.

– Я много думал об этом… – прозвучало так пафосно, что мой муж невольно смутился и пояснил: – на Лигле мы действительно оказались случайно, поверь. – В словах его не было лжи. И взгляд капитан не отвел. – Эта колония даже стояла в моем расписании и нспекции. Но на обратном пути. Через шесть лет без малого, это если оптимистично. Да и в отбор твой я полез, исключительно поведясь на чьи-то прекрасные глазки. – Он усмехнулся, продемонстрировав ямочки на щеках. Я по ним так соскучилась… – И не только глазки, – Рик ехидно прищурился. – Грудь, ноги и задница у тебя просто великолепные.

Стукнула, не сдержалась. И руку отбила о мускулы каменного солдафона. А этот невыносимый радостно рассмеялся, как будто ребенок. Пытается так меня хоть немного расслабить. И у него получилось, действительно стало полегче, но… Как же много всего. Ощущение ловчей петли, медленно затягивающейся вокруг нас, с каждым днем становилось все только острее. Тревожное чувство. Что со всем этим делать?

– Знаешь… – поймав мою руку, занесенную для очередного шутливого удара, Рик резко приблизился. – Что больше всего меня в женщинах привлекало всегда?

– Задницы? – не удержалась и вдруг пересохшие губы медленно облизнула.

– Ум, – его взгляд потемнел, сполна оценив этот трюк. – Женский ум – моя главная слабость. А уж если к нему прилагается грудь…

Да он издевается!

– Хозяин! – раздалось тут унылое из-под кровати. Внезапно! – Может дадите нам с Нэрис поспать? Я устал наблюдать ваши совокупления и бессмысленный обмен слюной. Был бы хоть толк…

– Тебе точно нужна эта живность? – ледяным тоном осведомился Макар.

– Это ты его в дом притащил! – я состроила глазки и муж сразу расслабился. Вот как у него получается переключаться так быстро?

– Ну прости, дорогая, нашли его на помойке галактики, под ногами валялся, – он снова беззвучно смеялся, – пришлось бедного подобрать. Да и Гесс так просил…

Макар снова взялся за нашу кровать, из-под которой раздалось тихое и какое-то жалостливое рычание. Капитан распрямил все изгибы, вылепил некое подобие двух подушек на которые скользнул сам и меня осторожно рядышком уложил, устроив на своем широченном плече.

– Я, между прочим, сегодня побил все рекорды молчания, хозяин! – тихо прямо под нами проворчал пес. – Сам собой начинаю гордиться. И в кровать не залез, понимаю…

– Это чувство животного самосохранения… – прошептал засыпающий Рик. – жизненно важный рефлекс.

Запах. На Лигле считалось, что человек должен пахнуть цветочными маслами и благовониями. Я привыкла к такому. Но муж мой благоухал настоящим мужчиной. И меня волновал этот запах, смешанный с ароматом терпкого мыла и тонкой ноткой какого-то неизвестного мне растения. А еще почему-то песком. Целый букет ароматов, ставших родными и близкими.

– В одном прав этот коротколапый болтун. – Рик рвано вздохнул, и тут я обнаружила, что меня тоже все это время обнюхивали. – Пора спать. Я тебя совершенно измучил.

И тут как-то вспомнилось, что еще чуть больше часа назад… Или двух? Совершенно неважно. Важно то, что я падала с ног от усталости, а потом мы с Макаром резвились, и я совершенно забыла об этом.

– Очень много всего крутится в голове. А теперь еще этот Гвэл. Ты с ним близко знаком?

Спросила и испугалась ответа.

– Очень жалею, что не убил. – Судя по голосу, Рик окончательно засыпал. – самым низом спины своей чувствую, что немало он нам еще крови попортит.

Интуиция капитана не подводила еще никогда…

***

– Что это? – Все еще не веря своим ощущениям, я принюхивалась к красующимся на тарелке отвратительно пахшим кусочкам. И цвет у них был омерзительный.

А ведь ничего же не обещало такого сюрприза. Почти ничего. Только Макар, разбудивший меня поздним утром имел вид уж больно загадочный. Месяц нашего с ним знакомства. Надо же, он запомнил тот день. А мне не хотелось его вспоминать… Только месяц прошел. Три имперские декады, а кажется – целая жизнь…

Рик с самым таинственным видом пообещал мне сюрприз, и теперь этот самый «волшебный подарок», отчаянно пованивая и расползаясь от центра к краям, возлежал на моей персональной тарелке. Только не это… Его «аромат» теперь меня будет преследовать даже во снах.

Члены дружного экипажа «Совы», сидящие за столом уютной и светлой (как оказалось) столовой, напряглись все синхронно. Нет, это не их злая шутка, не стоит придумывать всякие глупости. Спокойнее, Нэрис, ты же как-бы-психолог, возьми себя в руки. Быстрый взгляд на Макара. Он тут же нахмурился, сжав вилку так, что пальцы слегка побелели. Нервы ни к шерву у капитана.

– Это мясо болотного сомика в соусе из побегов гилотоса, – только Хич был невозмутим, как обычно. – Самое популярное блюдо у молодых женщин твоего мира. – В последний словах очень явно звучало сомнение.

– Что-то не так? – нервно выдавил Яхо.

Судорожно сглотнула. Меня что же, заставят теперь это есть? Но откуда взялась эта гадость? Неужели они сами не чувствуют? Даже противно смотреть!

– Прости, – произнес капитан, почему-то задумчиво глядя на Родика – когда мы улетали, я навел справки о… гастрономических вкусах и предпочтениях, – быстрый взгляд в мою сторону, раздутые ноздри, закушенная губа. – Кажется, неудачно. И снова быстрый взгляд в сторону Родика. Тот отводит глаза. Что у них тут происходит?

– Мне очень жаль… – дурацкая фраза, но больше пока ничего не придумалось.

– Я просто самонадеянный болван и законченный солдафон, ты же помнишь? – скривился.

Удивительный. Он еще там, на Лигле, позаботился о том, чтобы меня окружали привычные вещи и блюда. И чему я удивляюсь? Как можно было не полюбить капитана Аверина? Упрямого, жесткого, решительного, и одновременно чуткого, терпеливого. Он ведь сразу же понял меня, растерянно замершую над тарелкой.

– Макар, тебе не за что извиняться, – пора и мне поддержать капитана. – Я очень тронута. Но это… – судорожно придумывая спасительную ложь, я закусила губу, тут же поймав острый взгляд мужа. – Традиционно мужское блюдо.

– Это как? – Яхо, сидевший по левую руку заинтересованно ткнул вилкой в отвратительные кусочки и сморщился.

Пахло действительно мерзопакостно. Бедный Гесс. Все праздничные и нештатные блюда готовил для экипажа он сам и наверное очень страдал. И Игорек. Он обычно ему помогал. Да, судя по выражению лица нашего незаменимого суперсвязного и хакера, оно так и было. Бедные мальчики. Срочно вру дальше.

– Оно действительно популярно, среди… очень взрослых мужчин. Как средство для… – я обвела взглядом замерший круг экипажа, покраснела (надеюсь) и уткнулась взглядом в тарелку. Хотелось бы верить, что все выглядело натурально. – Вам это не нужно, – громко сглотнула, – особенно капитану.

Кажется, получилось. Чтобы так покраснеть мне пришлось вспоминать нашу первую встречу с Макаром. Ту самую, что случилась ровно месяц назад. Когда Диль меня целовал, Рик смотрел снисходительно, а потом вдруг вошел в круг отбора. Лютый стыд. Я опять покраснела, кажется, уже даже кожей затылка.

Все молчали. За прошедшую дальше немую минуту я чуть не облезла от страшных сомнений и страха. А вдруг? Вот он, момент истины, испытание бедной меня в роли психолога. Создатель, как страшно!

Где-то слева раздался нервный смешок. Тихий и неуверенный. То ли Игореша, то ли даже Родик. Потом его поддержал басовитый раскат смеха Хича, и когда уже рыкнул громко и искренне сам капитан, все облегченно заржали.

Ф-у-у-ух! Я подняла робко взгляд, и перевела дух.

– Боюсь, что твои родственники так деликатно мне намекнули на нашу первую брачную ночь, – вытирая слезы, выступившие от смеха, Макар поделился. – Я был тогда несостоятелен, каюсь.

Отзвуки его «состоятельности» до сих пор напоминали о себе, и довольно болезненно. Смотрю на него и не могу оторваться. Только сейчас вдруг заметила, что ресницы у него очень длинные и пушистые. Темные, стрельчатые, оттеняющие взгляд капитана, делая его даже загадочным. Ох, кажется, я засмотрелась. И судя по алым всполохам в ауре капитана, он это явно заметил.

– Но откуда? Сомиков вроде как на «Сове» не водилось, – с трудом перевела взгляд на тарелку.

– Гесс грибы вырастил, – Макар нежно меня приобнял, тоже понюхал кошмар на тарелке, деликатно поморщился. – Все, как обычно. Пока мы на орбите болтались, я попросил образцы нескольких популярных блюд. Боюсь, что порадовать тебя нечем.

И с самой «Совы» они мне тащили сюрприз? Подарок на месяц знакомства с Макаром. Откуда вдруг слезы взялись? Потрясающий, удивительный меня окружил экипаж. Суровые мужчины, души которых покрыты шрамами предательств, измен, и потерь, многократно убивавшие и сами не раз умиравшие. Они оставались людьми. Я сидела, смотрела на них и молилась о простом человеческом счастье для каждого. В чем бы не заключалось оно.

– Кстати, у меня есть для всех настоящий, приятный сюрприз! – и заметив, как я снова вздрогнула, Игорешенька пояснил, лучезарнейше улыбаясь: – несъедобный.

29. Сеанс связи

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

Сюрприз… Уже в который раз Аверин мысленно благодарил судьбу и всех богов этой галактики за этот подарок. За то, что в бесчисленных и бесконечных коридорах космической академии он случайно столкнулся с парнишкой, отчисленным за «Преступление, порочащее звание курсанта». Парень собрался свести счеты с жизнью, он был в абсолютном отчаянии. Наивный мальчишка взломал все журналы и наставил себе максимальных оценок. Молодец, что сказать. Жалко, преподаватели не оценили. А ведь никто больше не смог провернуть нечто подобное, хотя желающих предостаточно.

Игорек был действительно гением связи. Он все эти шервовы волны словно чувствовал кожей. Для него вовсе не существовало закрытых каналов и кодов. Он их проходил, будто острым ножом через масло.

За эту долгую ночь парнишка успел изучить основные особенности аномалии базы, блокирующей все виды связи, и благополучно ее победить. Как? Знает лишь этот землянин, широколицый и темноглазый, с непослушным ежиком темных волос и пронзительным взглядом. С тонкими усиками и намеком на коротенькую бороденку, этими атрибутами мужественности (с его точки зрения).

– Елки матерые, кэп! – Игорек собой страшно гордился, даже ростом стал вроде бы выше. – Ну конечно же, вас вызывали по секретному и закрытому персональному каналу. Я не спалил. Прислали личное сообщение, зашифрованное высшим грифом разведки. Вам вслух почитать?

– Я в отпуске, – Макар улыбался. – А ты хорош. И правильно, что не светишься, мне не хочется лишаться лучшего в галактике связиста. Не успею и глазом моргнуть, как тебя переманят.

Игорек воссиял. Сманить его не получится. Постоянно пытались, но парень был верен Аверину. Это именно он настоял на зачислении Игоря на факультет связи внешней разведки, по запросу военного флота Империи. Это он настоял на возможности экспресс-обучения никому не известного мальчика-сироты. И дождался его, как обещал. Игорь может и молод, но давно успел понять, чего стоят люди, умеющие держать слово.

Макар посматривал на него, на непоколебимого Хича, на мудрого Стэма и гибкого Яхо. Даже нервный Родик давно стал кем-то родным.

Приятно чувствовать себя в окружении близких соратников. Хотя… не давал Маку покоя инцидент с несъедобным угощением, выращенным для Нэрис. Что-то скребло. Интуиция?

– Родик, – позвал капитан химика, о чем-то задумавшегося. Тот вздрогнул. – Прежде, чем с почестями похоронить останки нашего завтрака, возьми-ка пробу на анализ. Что-то мне не понравилось.

– Это выращивал Гесс, – Родик поморщился, сползая с прозрачного столика. – Если уж Гессу не верить…

– Я и себе верю не часто, – не понравилось Маку им сказанное. – Выполнять.

И отвернулся вздохнув. Игорь вел сеанс связи для Яхо, ему удалось наладить прямой разговор с его домом. Впервые за несколько месяцев. Прямо в воздухе развернулся прозрачный гало-экран и бортмеханик замер, рассматривая ожившее изображение.

Нэрис вежливо отвернулась, успев лишь заметить грозного вида мужчину и миниатюрную женщину. Разговаривали она не на имперском, и она даже почувствовала укол тонкой иголочки зависти.

А Игорек уже радостно звал Стэма, ему что-то нашептывая. Связь с родными… хотела б она поговорить сейчас с кем-то из них? Пока еще нет. Где-то глубоко в душе ворочалась черными червяками обида…

Тут Игорек вдруг окликнул ее. И Макара.

– Я только что пресек попытку войти в наш эфир, сделал вид, что его просто не было, слабенькие у них там связисты. Яхо, подвинься. – Расстроенный бортинженер послушно освободил место для Нэс. – Но они оставили сообщение. Адресовано оно тебе, Нэрис. Капитан, вы оба должны это видеть. Только не дергайтесь, это запись.

Он коснулся собственного наушника, и новая плоскость прозрачного изображения развернулась над Нэрис. Она ахнула.

Мама.

Все разговоры о ней до сих пор Нэс казались чем-то далеким.

Просто слова. Королева Зигейны Агата? Сочетание звуков, не больше. Преследовала Макара? Какая-то странная женщина. Не имеющая отношения к маме. Она умерла. Так все говорили, в это Нэрис поверила. Что же теперь?

Смотрит спокойно с проекции. Лаконичный черный наряд, поблескивающий драгоценными вставками, на шее широкое украшение, похожее на блестящий ошейник. Причудливая длинная стрижка: чуть вьющиеся черные волосы закинуты гривой на правую сторону. Сверкающее кольцо на мизинце руки. Макияж. Цвета сдержанные, но вид агрессивный. Или это Нэс только кажется? Королева… Она похудела. И помолодела. Жесткое выражение взгляда. И что-то еще. Неуловимое, но сразу же насторожившее.

– Дочь моя Нэрис, – говорившая усмехнулась, не очень приятно. – Я надеюсь, что ты не забыла меня. И ведешь себя благоразумно.

О, да. И продолжит себя так вести. Каждый день несколько раз, и чем дальше, тем благоразумней. Пусть даже не сомневается.

Агата поджала густо накрашенные губы и замолчала. Видимо, для придания значимости всему вышесказанному, как это принято у королев.

– Интересно, а как она собирается доказать ваше родство? – задумчиво пробормотал Рик, вставший рядом.

Взглянув на жену, он осторожно положил руку ей на плечо. Она сразу расслабилась.

– Генетическая экспертиза? – Нэс благодарно потерлась о пальцы щекой.

– Согласно имперскому Закону о семейных отношениях, после того, как она фактически отказалась от вас, все биологические аргументы ничтожны и не принимаются к рассмотрению. Разве что…

Но тут королева снова заговорила:

– По законам моего мира ты – единственная моя дочь и наследница.

– Ну… или так – пробормотал капитан.

– Пока еще несовершеннолетняя, – в голосе королевы прозвучала явная нотка превосходства. – А значит, должна находиться под патронажем короны.

– Какая прелесть… – подал голос Яхо. – Капитан наш – растлитель малолетних принцесс? А мы с вами, коллеги, – соучастники омерзительного преступления. Наконец-то хоть что-то существенное.

– Покрывали, глаза закрывали и всячески поощряли, конечно, – хмыкнул весело Стэм. – Придется скрываться от их правосудия. Как там называлась планета? Хоть знать.

Королева любила брать долгие паузы. Смотрела сурово, выразительно хмурилась. Спустя ровно минуту, очевидно решив, что ее собеседница достаточно впечатлена, она продолжила свою гневную речь:

– Я хочу, чтобы ты знала, моя дорогая: твой якобы муж в нашем мире объявлен преступником и скрывается. – Снова пристальный взгляд, выразительно поджатые губы.

– Я объявлен преступником еще в семи туземных мирах, – капитан усмехнулся. В двух из них, – каюсь, посмертно.

– Он обвиняется в покушении на честь и достоинство королевы, – произнесена эта фраза была особенно громко, с надрывом. Чтобы дитя уяснило уже, наконец, с кем связалось.

Нэрис тихо смеялась.

– Только на достоинство и покушался, клянусь, – весело открестился Аверин. – Остальное не интересовало, за что и поплатился. – Наклонясь быстро к Нэрис он совершенно бессовестно прикусил кончик ее тонкого уха. – С остальным тут проблемы, – согласилась с ним девушка, поймав пальцами кончик массивного носа Аверина.

Она все еще пристально вглядывалась в изображение записи. И сомневалась все больше.

– Я даю вам двенадцать имперских часов, – королева торжественно встала, поблескивая наплечниками костюма. – За это время ты должна будешь явиться в посольство Зигейны. Сама, без сопровождения и охраны, по доброй воле, ты вступишь на территорию нашего мира и передашь себя в руки короны. Время пошло.

Запись закончилась.

– Какая экспрессия… – заметил Хич, до сих пор не проронивший ни слова. – Капитан, кажется, нам угрожают?

– Ничего нового, – Макар осторожно поднял и пересадил замершую Нэс к себе на колени, плюхнувшись на сидение. – Солнышко, я все правильно понял: ты же еще не успела наделать долгов перед руками короны Зигейны?

– Я вообще опасаюсь кредитов… – пробормотала «наследница» и «должница». – Особенно, – себя им передавать.

– Игорек, вот как хочешь, родимый, но мне нужна связь с бортом «Совы». – Макар что-то яростно ковырял в своем видере, хмурясь. – И как можно быстрее. Не нравится мне молчание Гесса, совершенно не нравится.

– Кажется, от меня снова одни неприятности… – пробормотала растерянно Нэс.

– Кажется, милая моя несовершенно-вдруг-летняя супруга, мы – не только имперская инспекция, но и вполне официальная служба Внешней разведки. И расследовать все подобные… ситуации, – наша прямая обязанность. Кстати, хорошо бы узнать, во сколько на Зигле наступает женское совершеннолетие? Может, мне просто дождаться? – и ухмыльнулся ехидно. Всем видом своим намекая на шутку.

– Я узнал уже: тридцать два имперских года, —

Игорь, быстро водил пальцами по своему личному видеру и тоже хмурился.

– Не дождусь, – Макар радостно улыбнулся. – Кстати, супруга, а сколько лет было твоей матушке, когда родился старший сын рода Рейн?

– В двадцать два года. Преступно. Я – малолетняя извращенка, что неудивительно, ведь мой отец растлил юную королеву, а мой муж по преступному сговору совратил потаскушку меня. И не смотри так, не отмажешься, – Нэс встряхнула головой, зажмурившись, потерла виски и вздохнула. – Мак, кажется… нет. Пожалуй, я даже уверена. Это не мама.

Воцарилось молчание.

Капитан ничего не сказал, лишь включил запись обратно, убрав ее звук. Прокрутил, останавливаясь на самых выразительных моментах. Вот королева изогнула красивую темную бровь, вот губы поджала и взгляд такой сделала… прямо в душу пытаясь смотреть. Получилось не очень.

– Ты уверена? – Макар не торопил.

Она молча кивнула.

– Что же… – кажется, он даже не удивился. И снова ей верил. Или делал вид? – Будем готовиться к неприятностям. Предпочитаю встречать их во всеоружии… – он поморщился, как от невидимой боли. – Яхо, Стэм, с вас быстрый досмотр нашего сектора базы и прикиньте возможность ее обороны. Через час я хочу видеть план. – Хич, кто-то мне обещал разобраться с источником местной энергии? Приступай, только будь осторожен. Родик, я со все возрастающим нетерпением жду результата анализа завтрака Нэс. Разбежались.

Проводив взглядом молча ушедших мужчин, Макар еще раз включил эту шервову запись. Королева Агата. Это точно она, несомненно.

– Рассказывай, золотая моя, я хочу знать подробности, – и нежно погладил жену по макушке, ее успокаивая. – У тебя волосы отрастают красиво и быстро. Не болит больше шрам?

Нэс удивилась. Болит? Она как-то забыла о Зеро. Потрогала, ощутила: на месте, родимый. О себе он напоминал теперь лишь открывшимися способностями. Которые стали уже ее частью. Нэс и не помнила себя кем-то другим…

– Не болит. Рик, ты помнишь историю с твоей сестрой и как я отличила подделку? Здесь что-то другое… Точно не сложный ядроид… Чёрный цвет. Мама его никогда не носила, терпеть не могла и считала вульгарным. Как и распущенные волосы… Терпеть не могла драгоценности, надетые сверху на ткани, макияж не такой и…

– Солнышко, эти маленькие привычки остались вместе с вами, на Лигле. Там она не была королевой.

– Ты не понимаешь… – Нэс снова потерла виски. Голова болела все острее. – Она могла измениться, могла бросить любимого мужа, и нас, детей. Я допускаю, хотя и не понимаю. Но есть еще жесты, привычки, мимика. ТЫ когда злишься, трешь переносицу косточкой большого пальца. А когда растерян – ладонями скулы. А еще, она забыла мое имя. Так разве бывает?

– Поясни? – Макар слушал ее очень внимательно, не перебивая.

Верил? Сейчас Нэс сама себе не доверяла. Но такая поддержка ее вдохновляла.

– Меня зовут Нэрис, отец говорил, что это имя взято откуда-то из древней мифологии, так звали речную богиню. И мама звала меня Никса. В переводе с лиглянского – речка. – Нэс вдруг тихо всхлипнула. – Она всегда меня только так называла.

– Солнышко, не расстраивайся, – поцелуй нежный в висок, и Макар притянул ее, укладывая на плече. – Что-то еще? Посмотри-ка внимательно.

Она посмотрела послушно. И вдруг вздрогнула.

– Цвет глаз, – приподнялась, присматриваясь внимательно – у мамы они были темные, как…

– У тебя? – приобнял, краем глаза наблюдая на Игорешей.

Тот мрачно хмурился. Прошла уже четверть часа, а связи с Совой еще не было.

– Да. А у этой… они словно с желтыми вставками у зрачков. Видишь?

Макар только вздохнул, прижимая к себе явно расстроенную жену. Если бы все это было так просто. Цвет глаз менялся за десять минут, хоть в желтый хоть в крапинку, хоть в полосочку. Закон, защищающий уникальность всех граждан, ограничивал лишь возраст начала пластических изменений. А дальше – у кого сколько хватит фантазии. И ноликов на банковском счете.

Правда, перекраивать себя, становясь двойниками граждан Империи тоже категорически запрещалось. Но Зигейн – не Империя. Как же все сложно… Хотелось утешить малышку, да только выводы и доказательства Нэрис были неубедительны. В отличие от времени, выделенного ей на явку в посольство Зигейны. И от угроз члену его экипажа и полноценной гражданке Империи. Еще обвинения, брошенные инспектору и капитану.

– Кэп, борт фрегата на связи! – выдохнул Игорек. – Песец, как все сложно. Гесса какие-то недоедыши заблокировали. Оборваться все может в любую секунду, екарны манная каша. Быстрее!

30. Новости и сомнения

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

Новости не порадовали. Хотя, говоря откровенно, после сегодняшней ночи Макара мало что могло выбить из колеи. Удивительное состояние. Ему хотелось радостно бегать и прыгать, кричать на весь мир, во все горло. Петь дикие песни и танцевать нагишом у костра.

Мальчишка. Он снова ощущал себя настоящим подростком, восторженным и очумело-влюбленным. Кровь бурлила, вокруг грохотало ошеломительное буйство звуков, красок и запахов. И мысли рождались шальные.

Хотелось все бросить, развернуться и вместе со всем экипажем вернуться опять на «Сову». Запереться на судне, связаться с космическим флотом, доложить о покушениях на инспекцию. Связи личные подключить… Потом на орбиту подняться и спокойненько наблюдать разрушение этой помойки-Шедара. Или зачистку, что тоже неплохо. Будет гладенько, серенько и аккуратненько. Мак видел такое однажды. Тогда, на Майране.

Аверин вздохнул. Помечтали и хватит. Гесс там держал оборону, он прервал разгрузку неформатного топлива, заподозрив диверсию, прикинулся слепогухонемым и немножко безумным. И не напрасно: детекторы сразу же обнаружили несколько мин с паралитическим газом, и еще кучу гадостей.

Им придется вернуться. Вот чувствовала капитанская задница, что в приличных кругах называется интуицией, что не стоило здесь никому доверять.

Мак сидел на широкой кровати «семейного номера» и задумчиво прокручивал ленту имперского справочника мира Зинейны. Источник, доступный лишь только сотрудникам Внешней разведки. Не рядовым. Капитан им обзавелся еще в первую встречу с Агатой и давно выучил наизусть. Что же он упустил, не заметил, не раскусил?

– Я все думаю… – Нэс только что выбралась из крохотного бассейна и пыталась высушить маленьким полотенцем ощутимо отросшие волосы.

Взъерошенная, покрытая мелкими капельками воды, нежная как ребенок. С голым черепом и четкими линиями затейливого узора на коже макушки она была меньше похожа на девочку. Мокрая трогательная челка, белобрысый ершик волос на затылке, длинная шея, стремительно покрасневшая под его взглядом. И яркий контраст линий зрелого женского тела. Крутые изгибы вершин и перекаты таинственных впадин…

Стоп. Если Макар не возьмет себя в руки, они снова сорвутся. Займутся делом приятным и даже полезным, но не своевременным. Усмехнувшись, усилием воли отогнал фривольные мысли.

– Продолжай… – его голос внезапно осип, и девушка покраснела сильнее.

Похотливые шервовы самки, да она настоящее искушение!

– Мне не понравился голос Гесса, – закутавшись в простыню она сделала только хуже, ведь влажная ткань четко очерчивала каждую линию женского тела. Макар отвернулся. – Кажется… Макар, похоже он ранен.

Неожиданные слова отрезвили мгновенно.

Ловушка неотвратимо закрывалась.

По словам Игореши, разбросавшего микродатчики вокруг базы, многочисленные волновые помехи, направляемые прямо на них, фиксировались сразу со всех сторон и медленно надвигались. А он так надеялся дать измотанному морально и физически экипаж хотя бы несколько дней отдыха. И себе, и своей «несовершеннолетней» жене.

– Дорога обратно одна, – Макар потянулся, откладывая свой видер. Все равно уже справочник выучил, не найдя в нем ответов. – Наш транспорт не отзывается, местные власти вообще сделали вид, что все происходящее их не касается.

– Мне кажется, или тебя это радует? – тонкую бровь изогнула и улыбнулась.

– Боевые условия штука привычная, мы в этом живем, это наша работа, мы справимся… – он только плечами пожал. – Меня совершенно не радует непонимание. Зачем ты понадобилась вдруг Агате? Сидела себе все эти годы на Лигле, в монахини собралась… Погоди, а она тоже?

– Да, – Нэрис задумалась, трогая шрам на затылке. – Она была настоящей монахиней, служила при храме уже пару лет. По семейной легенде, отец нашел маму раненую, практически умирающую, в горах, под обвалом. И принес на руках ее в замок. Утром явились монахини, но убрались ни с чем.

– Будущая королева сбежала с Зигейныи, пряталась в монастыре, так упорно, что едва не погибла. А потом еще в замке, за спиной правящего феодала… Все интереснее и интереснее. – Аверин плавным движением соскользнул с их широкой кровати и потирая ладонями щеки присел на столик рядом. – Почему в качестве наследника ее не устраивает твой брат? Трон Зигейны передается монаршему первенцу. Правда, последние двести лет это всегда были девушки… Не понимаю. Старший сын, взрослый, ищет с ней встречи… В конце концов, ему есть что предложить. И он не откажется.

– Калека? – робко спросила, тут же поняв, что напрасно. – Женат? Несносный характер?

– Несовершеннолетняя, муж-преступник. И характер у меня отвратительный, если ты не успела заметить. Королева Агата уже убедилась. – капитан раздраженно и громко хлопнул ладонями по столу и с него соскочил. – Ненавижу потемки. Хоть какую-то дайте подсказку. Но пока только хаос и дикое нагромождение фактов.

– Рик… – девушка тоже встала и подойдя к нему со спины, обняла. – А если все-таки ваш визит на Лиглу не был случаен? Вспомни все тщательно.

Он задумался, хмурясь и покусывая нервно губу. Нэс видела в зеркальной стене его отражение и тихонечко любовалась. Хмурится снова. Мысль капитану не нравилась.

– Твой отец. Перед нашим отлетом он все же сказал мне пару слов, – нехотя вдруг признал. – И мне кажется, самое время сейчас с ним связаться. Только он может как-то помочь, дать нам хоть намек на подсказку. В конце концов, он много лет был мужем той, что зовется теперь королевой Агатой, и судя по количеству ими рожденных и выращенных детей…

– Что он сказал? – мужа не отпуская, Нэрис прижалась щекой к мускулистой спине и слушала грохот могучего сердца. Завораживающе.

– Что тебя забирая, я делаю огромную ошибку. И только. Засранец, вот что ему мешало поделиться сомнениями, предупредить нас?

– Гордость? – Нэс неохотно оторвалась, но ее уже не отпустили. – Или страх. На нашу попытку связаться он может и не ответить. Лучше уж через Диля, надежнее.

Макар еле заметно нахмурился, Нэс улыбнулась. Все еще молча ревнует. Смешной.

– Кэп, вернулся с разведки наш милый куратор, у него есть что сказать. – Вдруг включился видер Макара и голосом Игореши сказал. – быстренько там одевайтесь, мы скоренько будем.

А что оставалось…

«Скоренько» не получилось. О кураторе вспомнили уже почти ночью, не до него как-то было.

Виной тому стали сразу три происшествия. Спустя уже десять минут Хич доложил, что обнаружил подземную электростанцию, работавшую на… виталите. Неслыханное расточительство, натолкнувшее капитана на неприятные мысли. Ближайшим к Шедару источником виталита значилась тихая Лигла. Снова, опять…

Напряжение с этой станции подавалось вполне архаично: по толстому кабелю, в клочья порванному какими-то шервовыми зубами и даже оплавленного по краям. Задача для Хича вполне рядовая, и не такие системы он скручивал, но пока все восстанавливали, пока лучший электрик галактики восстанавливал обеспечение… Капитана с женой даже трогать не стали. Да и зачем? Тем более, что вторым происшествием Макару заняться пришлось уже лично.

Родик внезапно пропал. Вместе с Горынычем. О собаке успели забыть, не до него как-то было. А когда вдруг заметили их отсутствие, никто даже не могу уже вспомнить, когда в последний раз видели парня с собакой. Макар лично проверил все датчики и камеры, расставленные Игорьком. Ничего. Ни малейших следов. Нэрис сразу ужасно расстроилась. Она молча готовила ужин команде, только закусывала губу, пряча слезы, отчего капитан бегал злой и решительный.

А потом еще вдруг обнаружились черви. Или кто они там… Гесса не было с общим космическим определителем в голове, он бы назвал их научно и метко. Больше всего эти огненные организмы Макару напоминали гигантских пиявок, наполненных вулканической лавой, выползших на поверхность откуда-то из недр этой планеты. Или не этой, с шедарцев ведь станется прикупить эту гадость и тут поселить.

Черви неспешно ползли, за собой оставляя медленно остывающие дорожки, выплавленные прямо в камне. В точности по такой экипаж поднимался на базу. Одной. А судя по данным, полученным с камер, к базе неторопливо ползли восемнадцать огромных червей. Параллельно друг другу. Они никуда не спешили. И маршрут они себе проложили спиральный, медленно завязывая убежище экипажа в тугой узел из желобов, заполненных расплавленным камнем.

Оставшиеся на базе члены экипажа фрегата «Сова» собравшись на кухне молча наблюдали за этой жуткой картиной. Быстро стемнело, и высокое плато, на котором стояли коттеджи, и лежащее ниже ущелье казалось похожим на пестрый огромный ковер, незримой рукой разрезаемый огненными прорехами в длинные узкие ленты. Красиво. Смертельно-опасно. Кажется, им всем осталось недолго.

– Протухни моя селезенка! – вдруг с громким грохотом в кухню вломилось нечто невероятное. Светящееся всеми отливами бирюзового, коротконогое и тошнотворно-вонючее. – Жеваных блох вашим бабушкам в рот! Где мой ужин?

– Горыныч!

©Нани Кроноцкая 2023 специально для ЛитРес

31. Разведка

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

Это был звездный час одной таксы. Все внимание экипажа ему, кусок аппетитного натурального мяса на ужин, и даже в голову никому не пришло усомниться в его героизме. Горыныч парил в облаках своей славы и с каждой минутой казался себе самому все более героическим.

– Он ничего не заметил, ваш Родик, – тщательно вылизав бокс из-под мяса, Горыныч смаковал детали собственного подвига. – Ему и в голову не пришло, что собаки умеют по следу ходить. А моя родословная, знаете ли, восходит к…

– А как ты заметил отсутствие химика? – Макар не хотел снова слушать историю о родословной в сто двадцать колен и великих охотниках в ней – знатных предках Горыныча.

– Я лично хотел изучить эту прелесть… – степенно ответил Горыныч, – Ну, то есть, ту самую гадость, которую хозяйка не оценила.

– Так и скажи, что сожрать, – «хозяйка», его возвращению была так рада, что выложила последний кусок тушеного мяса Горынычу. И как он не лопнет… Поймала на себе насмешливый взгляд капитана и пожала плечами, мол, не пропадать же добру.

– Ароматические и вкусовые предпочтения у собаки обыкновенной отличаются, от человеческих, дорогая хозяйка, – пробормотал Горыныч, довольный собой. – Но есть эту дрянь определенно не стоило. А теперь все равно не получится, химик ваш все унес. И посуду тщательно вымыл каким-то составом. Теперь даже не пахнет.

– Говоришь, датчики он заменил… – Аверин находился в преотвратнейшем расположении духа. Родик – предатель? Тот самый мальчишка, которого он выкупил в главном голодианском борделе? Что движет им? – Допускаю… но как он улетел?

– Никаких даже намеков на сеанс связи мной обнаружено не было. – Игорь выглядел очень расстроенно. Они не были с Родей друзьями, лишь болтали накоротке. Но теперь ему стало казаться, что Макар ему не доверяет. Имеет полное право, наверное. Доверие в их условиях вообще невероятная роскошь.

– Дошел до корабля, там для него было оставлено сообщение. Прослушал инструкцию, выполнил. Улетел. Кстати, там уже стоит новый кораблик, у них автоматика. Пустой площадка не стоит.

– Это хорошая новость. Если все так, то нас нет ни малейшего смысла оставаться на базе и ждать тут червей. – Макар вопросительно посмотрел на помощника. Стэм молча кивнул.

– Еще бы понять, как нам отсюда уйти… – пробормотал тихо Яхо, всматриваясь в изображение на проекциях с камер.

– Так я знаю! – наконец-то доев, Горыныч задумчиво почесал лапой ухо. Передней. Потом посмотрел на нее, зачем-то понюхал и подтянул к уху заднюю, громко хлопая длинным пологом уха и похрюкивая от удовольствия.

– Ты закончил? – весьма холодно спросил его капитан, спустя пару минут. – Мы все ждем.

– Рваным ботинком вам в печень, я думаю! – огрызнулся Горыныч. И где он научился подобным манерам? Игорек, видимо, тоже подумал об этом и нервно поежился. – Помните ту пиявку, которую Нэрис спасла по дороге сюда?

Забыть было сложно, вопрос риторический.

– Помнится, нас уверяли, что все организмы, живущие в парке и полезные и красивые… – Нэрис смолчать не смогла.

– Родик ваш – полный придурок, всю дорогу до корабля он разговаривал сам с собой. И много всего наболтал. – Горыныч радостно улыбался во все свои белые сорок два зуба. – Это самка.

– Его Ойле учил так отбрасывать свои страхи. – Игорек подал голос. – разговаривать с собой вслух. Родий рассказывал, что ему помогает.

Ойле… Что-то снова царапнуло капитана при упоминании имени бывшего однокашника. Интересно, он выжил?

– Ага, вот со страху он мне все и выдал, сам того не понимая. Базу эту к нашему приезду готовили загодя. Эти огненные пиявки здесь живут уже очень давно, они все ручные. Плавят тропинки, светятся по ночам, камушки жрут. И красивые и полезные. Мужики. А мы встретили самку.

– Это все интересно, конечно. Но какое имеет отношение к нам? – Яхо фыркнул.

– Самка одна. И ее здесь раньше не было, женское яйцо привезли за неделю до нашего с вами прилета. Она вылупилась и зовет теперь всех самцов размножаться. Страстная, дикая самка. Сидит на вершине горы и зовет кавалеров. Вон, видали? – Горыныч кивнул на экран, – а их в парке почти полусотня. Это самые первые побежали, мелкие и молодые.

– И что нам дает эта прелюбопытнейшая информация?

– Родик шел через самку. Боялся до судорог, но прошел. А пропустила его она знаете, как? – Горыныч торжествующе воззрился на сидевших вокруг него очень серьезных людей. – Очень просто!

Ну да. Проще некуда: сложное химическое соединение, погасившее ненадолго сексуальные аппетиты пиявки. Только псу это могло показаться несложным. И невозможным для экипажа «Совы», в отсутствие химика.

– Ежиков диких вам в печку! Ну как же все сложно, собирайтесь, давайте, пошли! – Горыныч сиял оптимизмом.

– Снова идем лесом в ночь? – Хич осторожно спросил. – Я бы запасся водой и провизией.

– Ждать нам здесь больше нечего, – Макар все еще словно раздумывал – Возвращаемся на «Сову».

– Толком не отдохнули и даже не выспались, – проворчал тихо Яхо, но тут же осекся под взглядом мужчин.

– Ну, не скажи, кое-что важное мы здесь сделать успели… – Макар многозначительно усмехнулся, не сводя взгляда с жены. А она не смутилась. – Но в одном Хич прав: продовольствия мы с собой точно побольше возьмем, Гесса побалуем натуральными.

– Или скормим все нашей паленой пиявке, – Горыныч опять улыбался, и кажется, этот приятный процесс ему все больше нравился. – Вместе с камнями.

– Или всем экипажем, – Яхо сегодня блистал оптимизмом. – И Макар, все конечно молчат, и не спросят… как мы прохлопали Родика?

И смотрел он не на капитана. На Нэрис смотрел бортинженер имперского фрегата «Сова». Нэрис выдержала его взгляд. Она не дрогнула, не отвернулась. Этот вопрос Нэс и сама себе задавала.

– Страх, ревность, застарелая обида и отвращение к себе самому… – она тихо вздохнула, потерла задумчиво щеку ладонью. Привычки, оказывается могут быть и заразны. Смешно. – Обычный набор подросткового возраста. Простите, но я еще ведь совершенно не знаю вас всех. Что из этого стало причиной побега? И почему все решили, что это предательство? Я обожаю Горыныча, но почему все поверили в его предположение?

– По тому, что подобного ожидали от Родия, – подал голос Стэм. – Нэрис права, капитан. Вспомни: мы все были против мальчишки. Ты увлекся светлой идеей «спасения юного гения», решив отчего-то, что каждое юное дарование может найти гостеприимный приют на «Сове».

– Игорек, прекрати дергаться. Ты счастливое исключение, и тебе были рады, – Хич отвесил шуточный подзатыльник связисту, действительно напряженному. – И няньки тебе не нужны.

– Щеночков пора заводить нашему капитану, – задумчиво резюмировал пес. – Пока хозяйку не увели.

Макар долго молчал. Отвечать было нечего. Стэм прав, оттого еще горше.

– Нэс, как только вернемся на борт, сразу же сядешь за личные дела экипажа. Надеюсь, теперь ни у кого нет возражений? – экипаж промолчал, соглашаясь с оптимистичными планами капитана. – Выход в ночь не самая лучшая идея, но двенадцать часов… странная арифметика: требовать явиться в посольство и запереть нас на базе. Очень странная. Горыныч, Родик что-то о Нэс говорил? – Макар встал из-за стола.

– Ругался, не на имперском.

– Родиона больше не обсуждать, поговорили и хватит… – капитан сосредоточенно перебирал содержимое пояса, всем давая понять, что пора собираться в дорогу. – Когда выберемся, передадим информацию безопасникам, пусть они разбираются сами. Мы с вами не суд, мы инспекция и разведка. Всем понятно?

Знакомые стальные нотки его тона легко доходили до самых непонятливых. Даже Нэрис спину выпрямила и приготовилась слушать приказ, мысленно в очередной раз восхитившись Авериным. Как так у него получается?

– По куратору, капитан… – Игореша тихо напомнил. – Я докладывал.

– Что там у нашего, у болезного? – устало спросил капитан.

– Идея выхода из червивой ловушки, – гордо ответил связист. – Таракан, просыпайся!

К удивлению всех, под круглым столиком, одиноко стоящим в углу действительно что-то зашевелилось. И спустя пару минут с явным трудом оттуда выбрался их несчастный куратор. Вид был у него… так выглядят курсанты первого витка обучения после месяца практики. Весь лоск холеного ядроида самой последней модели облез вместе с декоративным покрытием. Перед экипажем стоял существенно измененный практически-боевой яроид, прошедший серьезные испытания.

– Мать моя сука… – поперхнулся Горыныч принюхиваясь к преобразившемуся куратору, – Серные пробки вам в уши… Все зло от мозгов.

– Докладывать, – выдавил из себя капитан, пораженно разглядывая Таркана. – Игорек, что ты сделал?

– Вправил мозги, капитан. Прав Горыныч, кое-что там почистил, следилки убрал, посмотрел память. Делать было особенно нечего. Что интересно: информацию о наших перемещениях он передавал сразу по трем источникам запроса. Независимым. Два я раскрыл, третий… дело времени.

– Безопасники Шедара, посольство Зигейны? – Макар усмехнулся, Хичу зачем-то кивая. Тот быстро вышел.

– Так точно! – Игорек радостно улыбнулся, наконец-то расслабившись. – Третий источник тоже в посольстве, но тщательно это скрывает.

– Яхо, на тебе вся вода и провизия к выходу, – скомандовал капитан. – Горыныч, поступаешь в распоряжение бортинженера, твой нос ему может понадобиться. Час на все сборы.

Горыныч и не думал ему возражать. Сделал вид очень серьезный, потянулся, и громко потопал за стремительно и бесшумно передвигающимся Яхо.

Игорек что-то поколдовал, держа ядроида за конечность и тот вдруг заговорил.

– Водные преграды! – прозвучало так громко и величаво, что Нэс уронила тарелку.

Она все это время тихонечко собирала остатки их ужина, сортируя посуду.

Воцарилось молчание.

– А ведь это идея… – задумчиво произнес капитан.

32. Выход на воду

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

– Вода, – это роскошь. – Нэрис вздохнула. В ее голове никак не укладывались природные особенности Шедара. – Похоже, наши преследователи не взяли в расчет ее свойства. Им и в голову не пришло, что огненным организмам она не понравится. Я надеюсь.

– И следы. Да, на воде следов не остается. Что еще ценного нам поведает наш куратор? – Макар подошел сзади к жене и никого не стесняясь ее осторожно обнял, отрывая от посуды.

Нэс покраснела. Она все никак не могла привыкнуть к своему новому статусу и семейному положению. Законный муж. Удивительно. А еще удивительней был его алый. Как можно испытывать к человеку такие яркие и сильные чувства? Тем более – к ней. К самой обычной лиглянке. Ну, хорошо, дочери королевы, но это скорей недостаток. Неприятное дополнение.

– Сотрудники станции были эвакуированы накануне прилета гостей, – доверительно сообщил Таракан, словно в порыве искреннего признания прижимая к груди свои четырехпалые руки. – Мне сообщили, что вы экстремалы и очень хотите увидеть брачные игры удивительных огненных организмов.

– Прелесть какая, – восхитился невольно Аверин – да это практически покушение на инспекцию. Причем, налицо целый ряд отягчающих обстоятельств.

– Нарушен главный имперский закон об ИксИнах, – Стэм задумчиво отозвался. Пункт триста четвёртый, «Ложь и заведомо недостоверная информация.»

Изучение законов свободных миров давно стало для Стэма чем-то вроде хобби. Он усмехнулся и пояснил специально для Нэрис, вопросительно смотревшей почему-то на капитана:

– Шедар подписался под сводом общих имперских законов, приняв на себя союзные обязательства и обязан их все выполнять. Согласно закону, искусственные создания имеют возможность молчать, если речь идет о секретной или конкурентно-значимой информации и пассивно сопротивляться допросу, вплоть до полного самоуничтожения, но не могут осознанно лгать человеку разумному.

Усмешка его получилась практически плотоядной. Стэм был не только главным помощником капитана «Совы» но и их штатным, дипломированным законником. Выдержав эффектную паузу, он добавил значительным тоном: – Подобное поведение ядроида карается однозначно: полным техническим уничтожением.

Прозвучало настолько зловеще, что Нэс зябко вздрогнула.

– А я все пытаюсь припомнить, есть ли на Шедаре законы, защищающие честь и достоинство искусственных интеллектов, – ухмыльнулся Макар, разглядывая «модифицированную» версию Таракана. – Куратора нашего и не узнать… Да, Игорек?

– На честь его я не покушался! – возмущенно взвопил юный гений, отчего-то вдруг вспыхнув и мучительно покраснев. – Все практически добровольно, скажи, сволочь железная?

– Композитная, – мягко поправил неточность куратор, но потом согласился: – я действительно проиграл себя в виртуального «Дурака». Так назвал эту логическую комбинацию уважаемый Игорь-землянин.

– Разницы никакой, – Стэм усмехнулся. Выражение его сурового лица не обещало ничего хорошего нарушителям суровых имперских законов. – Мы вправе изъять Таракана. И уничтожить. Технически. Доступными методами.

И все сразу же поняли, что имел он ввиду. Даже ядроид, закативший… пусть будет «глаза».

– Неплохо… – Макар нежно поцеловал жену в висок и неохотно отпустил. – Нам как раз не хватает приличных ядроидов. Протокол изъятия сочиним уже на «Сове». Игорек, позже поработаешь еще с ним. Он для нас теперь безопасен?

– Полезен! – радостно блеснув темным взглядом, подпрыгнул связист и технический гений. – В разведку отправим, живцом! Мы с Хичем потом, если потребуется, его подпаяем. Или разберем на запчасти, или…

С каждым словом землянина Таракан становился как будто бы ниже ростом и уже в плечах.

– Достаточно, Игорек, я все понял, займись подготовкой… кхм… разведки. – Макар взял Нэрис за руку и двинулся к выходу из столовой. – Стэм, осмотреть те коттеджи, в которых ночевал экипаж, замести все следы. Выход у нас…

Игорек вдруг напрягся, взглянув в свой личный видер. – Кэп, у нас входящее анонимное сообщение. Лично вам. Принимаем?

– И выдаем место локации группы? – Макар обернулся на выходе. – Ответь сам себе.

– Нет. Скорее всего, это маркер. Пока не получим, никто не может доподлинно сказать, где мы находимся. Я расставил вокруг шумовые помехи, нас не видно и не слышно даже шпионам. Но… – Игорек ни секунды не сомневался. – Думаю, там информация относительно Нэрис, – тут связист виновато взглянул в лицо девушки и отвел взгляд. – Вряд ли тебя собирались поджарить пиявками. Стоит ли рисковать?

– Я член экипажа и жена капитана, – Нэс решительно отмахнулась, краем глаза заметив, как Макар ей еле заметно кивнул. – А все эти королевские заморочки… пусть разбираются сами, мне до них дела нет.

И вроде простые слова прозвучали, а всем стало немножечко легче… Аверин молча приобнял жену, выводя ее из полупрозрачного купола кухни-столовой.

– Я хотел бы побыть тут подольше, – он вздохнул, уводя ее за руку в сторону их временного убежища. – Сводить тебя не экскурсию вон к тем скалам. Там очень красиво: журчит на вид крохотный, но глубокий вполне ручеек, в который, похоже, нам еще предстоит погрузиться. По его берегам ночью распускаются огненные цветы. Удивительное зрелище.

Нэрис поежилась.

– Знаешь, боюсь, после Шедара я еще долго не смогу восхищаться всем этим свечением. – Она чуть ускорила шаг, утыкаясь щекой в плотную ткань мужского комбинезона. – Даже очень красивым. Неприятные ассоциации.

– Это пройдет, – Макар снова фыркнул, ее приобнимая где-то под ребрами, немного притормозил и носом уткнулся в порядком заросшую волосами макушку, щекоча кожу Нэрис горячим дыханием. – Останутся только самые яркие и приятные воспоминания.

Говорить ей о том, что те тонкие нити, свитые в затейливые узоры под кожей девичьей головы тоже светятся в темноте он, пожалуй, не будет. А красиво. Зеро не растворился и не исчез, как обещали монахини капитану. Он все отчетливее проявлялся на коже Нэрис, спускаясь на шею и плечи, пустив длинную и витую дорожку по позвоночнику, ниже. А теперь вот и светится. Едва заметно, пульсирующе-зеленоватым оттенком.

Красиво. Или Аверину все это кажется? Просто отблески леса.

– Сомневаешься. Разочарован. Не веришь? – после минуты молчания, уютного, теплого, которое не хотелось прерывать им обоим. Нэс все же спросила.

– Сложно все… – он вздохнул, посмотрел куда-то налево и уверенно повел туда Нэрис, резко свернув с гладкой тропы к номеру. – Был в древности у землян такой способ охоты на крупную дичь… загонная охота. Когда зверя со всех сторон гнали огнем и ему ничего не оставалось, как бежать сломя голову в направлении метких стрелков.

– Думаешь, это ловушка? – Нэс только ноги послушно переставляла, ничему уже не удивляясь.

– Уверен. – Макар отпустил руку Нэрис, совершенно бесшумно сделал несколько быстрых шагов куда-то в кромешную темноту, и тут же вернулся, утаскивая девушку за собой. Разворот в темноте и она под спиной ощутила каменную поверхность. Теплую, хотя после заката местного светила сразу же ощутимо похолодало.

– Понимаешь, – раздалось у нее прямо над ухом, и горячее мужское тело мягко прижало ее к вертикали скалы. – Тот, кто придумал комбинацию с самкой червей и загнал нас сюда, не может не знать очевидного. Только вода. Они не оставили нам выхода. А значит, придется их всех удивлять. Как обычно.

Дыхание сбилось. Нэс судорожно выдохнула, упираясь ладонями в широкую и горячую грудь. Гул могучего сердца Макара под пальцами дарили покой и уверенность. Бьется. Стучит все быстрее и громче. Он сам будто весь каменеет, стремительно распаляясь.

Капитан вдруг словно вспомнил, что сдерживаться ему теперь незачем, и прижался плотнее, буквально впечатывая Нэрис в скалу. Мужское колено втиснулось между ног совершенно бесстыдно, но ей это нравилось. Обхватил скулы ладонями, пальцем мягко погладил гладкую кожу щеки. Полная темнота только все обостряла. Тихие звуки, запахи возбуждения, торопливые прикосновения.

Кто из них первым потянулся за поцелуем? Как-то само получилось встретиться на середине пути. Влажное столкновение жадных ртов, чувственное проникновение. Они еще не успели друг другу сказать так многое. Времени у них было отчаянно-мало …

И больше не будет. Оба они это остро сейчас ощущали.

Жить одним днем, не заглядывая в грядущее, не задумываясь о последствиях? Последствий тех тоже не будет. Как и всего остального.

Жить одним часом. Минутой, мгновением, острой гранью.

Нэс краем сознания удивилась скользнувшим по коже горячим рукам. И свой невесомости. Каменистая почвы ушла из-под ног. Девушку подхватили, расстегивая комбинезон на весу и разведя согнутые колени в стороны совершенно бесстыдно, ее пригвоздили к стене, словно листочек к гербарной странице. Все это было проделано в кромешной шервовой темноте быстро и абсолютно бесшумно. Не разрывая глубокого поцелуя, ставшего по-настоящему сладким, горячим.

– Времени… у нас нет, – попыталась его образумить, с трудом отрываясь от губ.

– Нет, – он не спорил, тут же опустив их значительно ниже, проводя чувственную дорожку трепетных поцелуев. – Я хочу, чтобы ты меня помнила. Всегда и везде.

Странный он. Как можно забыть о любви? Стереть из памяти своего первого мужчину, верного друга, возлюбленного, супруга. Сияющего эмоциями, как космическое судно на взлете. Яркий, сильный, без фальши и лжи. Она его никогда не забудет.

Уж Рик постарается.

33. Не забыть

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

– Помни, – громкий шепот мне в ухо и пронзающее, наполняющее проникновение. – Люблю тебя, – его поцелуй оглушающий, выворачивающий наизнанку. – Я приду за тобой всегда, слышишь?

Как ответить ему? Захватившему меня всю, целиком. Вместе с руками, что судорожно цепляются за широкие мужские плечи. С голыми коленями, сияющими восковыми отливами в темноте, грудью, пылающей под ласкающими ладонями. И совершенно пустой головой.

Слов не было, мысли внятные испарились. Только чувства, нахлынувшие бурной, горячей волной. Все снова было иначе: ярко, остро, всепоглощающе. В глубоком омуте его чувств и эмоций, я безнадежно тонула. Горела в руках его ярким пламенем.

– Помни, – между ожогами поцелуев громко звучали слова. – Найду, не отдам никому. Веришь?

– Люблю, – тихо выдохнула.

Сильный, умный и взрослый мужчина, инспектор, разведчик и капитан межгалактического корабля в ответ мне буквально взорвался фейерверком восторженной радости. На краю этой галактики, в центре оазиса-заповедника звездной системы Шедар, абсолютно и бесконечно счастливый влюбленный мальчишка меня прижимал к теплой скале и я ему верила.

Это точно найдет где угодно…

Если бы не Аверин, я бы так осталась у темной стены. После всего пережитого здесь сил встать на ноги не было. Поставить на ноги даже и не попытался, молча на руки подхватил и унес в наш с ним номер., Там окончательно быстро раздел, не издав даже звука и все еще совершенно бессильную вымыл. В его руках я совершенно расслабилась и кажется даже уснула.

Лишь после третьего глотка из его личной серебряной фляжки глаза вдруг открылись и я начала осмысливать происходящее. Какое-то жуткое пойло. Пахло крепким и дорогим алкоголем, на вкус ощущалось как жидкий огонь, Внутренности обжигало нещадно, но воодушевило исправно. Так что я даже подпрыгнула, отрываясь от фляги.

– Еще два глотка, – мою попытку сбежать Рик пресек накорню. – Энергетик от Гесса. Его действие длится еще почти двадцать часов. Сейчас полегчает, потом просто спать.

Прозвучало оптимистично.

– Ты почему никому ничего не сказал? – у меня накопилась великая куча невнятных вопросов. Рик сразу же понял, о чем я.

Послушно все допила, с огромным трудом сдержав рвотный порыв. Для нас Гесс плохого не намешает.

– Снова боюсь ошибиться, – а теперь муж осторожно меня растирал, сразу же одевая.

Эта забота была чем-то большим, чем просто необходимость. Рик сосредоточен, но нежен. Ни один пальчик им не был оставлен без пристального внимания.

– Я… мне… – в горле предательски запершило.

Он сомневался в членах преданного ему экипажа, а мне рассказал. Кто угодно сказал бы инспектору, как это глупо. Доверять свои тайны возлюбленной женщине? Мужчинам подобное не пристало. Я помнила эту истину с детства.

– Охота идет за тобой, – поцелуй нежный в лоб. Щелкнули застежки плотного комбинезона. – И сразу скажу тебе, чтобы не было никаких потом горьких разочарований: я полностью не доверяю теперь никому. Осознанно ты не предашь, не обманешь, я верю.

– Спасибо… – прошептала в ответ.

Стало вдруг грустно.

Он все правильно говорил. Но от его слов наша крохотная романтика словно пугливая бабочка растворилась в полумраке семейного номера. Свет Рик не включил, лишний раз не подчеркивая наше с ним здесь присутствие. Лишь отсветы светящихся в темноте листьев красивых комнатных растений, горшки с которыми были расставлены здесь повсюду, разгоняли кромешную тьму.

– Солнышко, – он снова тонко все понял, притянул меня, обнимая. – Ты уязвима, поверь. Слабая, очень чувствительная, молодая, красивая женщина. Себе даже не представляешь, сколько люди придумали способов получения нужной им информации. От гипноза и чипов повиновения до банальнейших пыток.

– Почему ты решил… – я вздрогнула, очень ярко представив себе пристрастный допрос меня где-нибудь жутком и темном узилище. Цепи, холод, палач…

– Я всегда исхожу из самого худшего варианта развития событий. Ты зачем-то нужна королеве. Я тоже, хотя в толк не возьму, почему. К сожалению, пока здесь одни лишь догадки.

– Меня кое-чему научили… монахини.

Остановилась на миг, и задумалась. Стоит ли говорить ему? Тому, кто даже мне полностью не доверяет? И сама же ответила. Стоит. В отличие от меня, Рик силен и практически неуязвим. Я верю ему. И я – его главная уязвимость.

– Солнышко, время, – он о себе осторожно напомнил.

– Я могу умереть, – прозвучало смешно, но Макар не смеялся. Только замер, казалось, даже дыхание затаил. Снова сразу все понял? – Это трудно, – судорожно вздохнув, пояснила. – Но я могу заставить сердце остановиться. Так что его не запустят никакие известные человечеству технологии. Зеро поможет.

– Даже не думай! – Рик вдруг за плечи схватил меня и встряхнул. – Слышала, что я тебе говорил? Запомни! Только смерть не исправить. Ты нужна мне любая: без рук, без ног, беременная от крокодила, покрытая шрамами или с искусственной кожей. Подумаешь, сложности, посвящу жизнь уходу за любимой женой, соберу тебя заново по кусочкам, крокодиленка воспитаем всем экипажем. Ты слышишь? – он буквально кричал мне в лицо, не услышать непросто. – Считай меня ненормальным! Все равно уже все так считают давно. – еще раз встряхнул, больно сжимая мне плечи. Потом вдруг опомнился, выдохнул. – Хорошо все запомнила?

Он не лгал мне ни словом. Удивительно. Разве такие бывают мужчины?

– Кто такой Крокодил? – потерлась щекой о его руку и медленно освобождаясь из хватки пальцев, обняла его, прижимаясь. – Не хочу никаких крокодилов…

– Шервова гадость с зубами и чешуей, – вздохнул, тоже меня обнимая. – Хочешь, открою тебе свою самую главную тайну? – я молча кивнула в ответ.

Так бы вечно стояла, в обнимку с любимым.

– Я тобой просто болен, – мужская рука выскользнула из объятий и горячие пальцы подхватили мой подбородок. Осторожно его приподняли навстречу легкому успокоительному поцелую. Влажное, теплое прикосновение в самый краешек губ. – Я дышу тобой, я живу тобой. – Прозвучало устало и горько. – Знаешь, я сегодня вдруг понял, что поставь ты меня перед выбором: все мои планы на жизнь… Да что там, сама моя жизнь или ты… Выбор мой очевиден, – на лбу ощутилось новое прикосновение губ, невесомое, трепетное. – Вот так, – для меня эти тихие слова прозвучали оглушительно. – Это трудно понять. С этим сложно смириться. У меня получилось не сразу. Мне действительно есть теперь, что терять.

Он даже в любви признавался непросто. Пугающе. Что могла я ответить? Он знал точную цену здесь прозвучавшим словам. Я ее только лишь предполагала.

– Кстати, – его пальцы погладили шею так нежно, что захотелось прижаться к ладони. – В твоем видере я открыл доступ ко всем моим сбережениям и счетам. Там… достаточно средств. Хватит, чтобы купить себе небольшую планету. И космолет.

– Кажется, я вышла замуж за богача, по расчету, – я попыталась смеяться, но смех получился совсем невеселым.

– На Деусе, в главном имперском банке хранятся семейные документы и еще кое-то… разберешься, – Рик рвано выдохнул, явно пытаясь вернуть себе обычное капитанское благоразумие. У него получалось, я даже видела, как. – Пароль на все доступы: «солнечный ветер», запомни. Только вчера его поменял.

Он и я.

Остро почувствовала себя сейчас слабой и маленькой. Кто я без него? Просто девушка, наедине с целым космосом страшных проблем. Мои чувства к мужу – рассветное утро над ласковым морем, его – шторм, ураган, сотрясающий скалы ударами волн.

Лишь время покажет, на что мы способны вдвоем.

Отпустив меня, Рик отстранился, нахмурившись. Наверное, нужно что-то сказать, а слова все куда-то пропали. Совсем. Обиделся? Глупости, на него не похоже. Вряд ли взрослый мужчина ожидал от молоденькой девушки какой-то нормальной реакции. Но зачем он сказал это мне? Неужели…

– Ты словно прощаешься, – наконец-то нашла, что ответить.

Капитан оглянулся, медленно отходя, зажег взятый откуда-то крохотный яркий фонарик, и приступил к обстоятельному заметанию наших следов. Молча.

Открыл клапан бассейна, воду сливая, аккуратно собрал те немногие личные вещи, что здесь оставались. Кажется даже одежду. Что-то мне подсказало:– мою. А еще простыню, ту самую, с жуткими пятнами крови, что меня снова заставили покраснеть. Действительно, вид там был такой, словно кого-то жестоко зарезали. С видом жадного коллекционера и ценителя памятных артефактов Рик в плотный валик свернул это позорище и убрал в свой рюкзак.

Молчание затянулось.

– Рик… я наверное, должна как-то ответить на это признание, да? – осипшим внезапно голосом сбивчиво пролепетала. – Но я ничего ведь не знаю! Я…

– Все, что ты мне должна, это помнить о сказанном, – прозвучало неожиданно-мягко и внятно. – В словах вообще мало смысла. О чувствах расскажут поступки.

Он снова был прав, этот сильный мужчина. Я сейчас поняла очень остро: без него не хочу, не могу. И дело не в том, что мне страшно остаться один на один со своими проблемами, нет. Кажется, эта болезнь оказалась заразной. Я им тоже дышу и живу. Так просто. И сложно, практически безнадежно.

Между тем, буквально за считанные минуты в номере был наведен идеальный порядок. Словно нас тут и не было. Погас луч фонаря, мне на плечи легли крепкие теплые руки, над ухом скользнуло прикосновение губ и прозвучало уверенное:

– Идем, Солнышко, – тихий вздох и еще одно прикосновение. – Мы со всем разберемся. Только верь мне, хорошо?

Молча кивнула, просунула руки в протянутые рукава куртки, приняла на плечи груз моего рюкзака, отстраненно подумав, что большего и не снесу, послушно поймала протянутую ладонь и вышла из номера следом за личным своим капитаном. Не оглядываясь. В моей жизни теперь навсегда останутся эти ночи, часы любви, откровения и доверия. Только наши. Спасибо за них злому и вероломному Шедару…

Экипаж совершенно бесшумно собрался у входа на кухню. Крупные сумеречные силуэты мужчин двигались словно тени, общались при помощи жестов, и даже громкий Горыныч пыхтел как-то особенно осторожно. Рик отпустил мою руку, пожав нежно пальцы и тут же исчез. В ту же минуту за моей спиной беззвучно выросла могучая, одним своим видом внушающая надежное чувство уверенности фигура. Хич.

Я начала сразу же узнавать их по цвету эмоций, не напрягаясь для этого специально, даже не закрывая глаза. Достаточно однократно увидеть разумное существо и запомнить «лицо» его разума. Или сознания? Может, души? Не хватало мне монастырского образования… А дар Зеро чувствовался все сильнее. Как будто второе зрение открывалось. И видела я им все лучше.

Мой личный страж осторожно коснулся руки, потом поднес палец к губам, призывая молчать. Видимо, поведет меня за руку. Да, Рику не стоит сейчас заниматься моей безопасностью, поход предстоит не из легких.

Подошел Игорек, присел рядом зачем-то на корточки и сосредоточенно проверил застежки на моих ботинках и комбинезоне. Затем пробежался по поясу, куртке и рюкзаку. Последним остался решительно недоволен, быстро его отстегнул, что-то там перетряс и водрузил его снова на мою спину. Действительно стало удобнее. Пара щелчков, шипение перемещаемых поплотнее застежек и мне на грудь закрепляется крохотное устройство, слабо мерцающее в темноте. Еще пара таких же – на подошву ботинок и на спину под куртку. Вот теперь он доволен, я вижу сиреневое сияние. Всунул что-то мне в руку и бесшумно испарился.

Горячей шершавой спиной о колено потерся Горыныч. Впереди мигнул тускло фонарь и ладонь моя была тут же подхвачена крепкими и шершавыми пальцами Хича.

Что же… Прощай, база «Черные Горы», мне теперь тебя никогда не забыть.

34. Мокрости героические

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы» Высокогорная водная плотина.

Вода, о которой мне столько все говорили, оказалась действительно рядом. И как я сама не додумалась? Ведь стояли мы на возвышенности, вокруг которой раскинулась удивительная, глубокая долина, между склонов ее над ущельем висел страшный мост. А в бассейнах номеров этой самой воды было вволю. К нашему с Риком стремительному уходу полностью опустошенный купальный резервуар успел наполниться до краев. Значит, вода где-то близко. Вот и она.

Шаг с тропы, и земля под ногами сразу уходит круто вниз. Спуск еще несколько быстрых шагов и буквально у нас под ногами раздался громкий всплеск.

Внезапно.

Если бы не молниеносная реакция сильного и быстрого Хича, я бы точно свалилась в ручей. Носом вниз, тылом кверху. Одежда и обувь оказались непромокаемы, что стало приятнейшей неожиданностью. Даже на гладких камнях дна ручья мои ноги почти не скользили, – отличный протектор подошвы.

Оглянулась вокруг. По берегам крохотного ручейка мягкими переливами всех оттенков красного светились крупные чаши крупных соцветий каких-то растений. Время от времени язычками яркого желтого пламени в их сердцевинах вспыхивали целые россыпи мелких тычинок.

Крутые склоны ущелья, спускающиеся к ручью, были буквально усеяны этими цветами, сверкающими в темноте, будто залежи драгоценных рубинов.

Завораживающе-красиво.

Замершие на минуту мужчины быстро и совершенно бесшумно перестроились, а потом развернулись, подняв головы куда-то, вверх по течению. Там, на расстоянии метров тридцати и существенно выше по руслу, возвышался над нами Аверин. Нашего капитана спутать с кем-либо невозможно. От него исходила могучая, как древний Рейн*, и спокойная сила.

Макар поднял медленно руку, на его указательном пальце зажегся крохотный, но очень яркий огонек. Все замерли. Светлячок на руке капитана вдруг запульсировал. Три быстрых всполоха, три долгих, потом снова три быстрых и секундная темнота и все повторилось. Рик перенес световой маячок на макушку своего капюшона, медленно развернулся и повел свой экипаж вверх по течению.

Вверх! А как же? Ведь выход отсюда внизу! Там, куда убегает ручей, громко плещущийся под ногами. Дорога, ведущая через мост к транспортной площадке шла вдоль края долины, а это значит…

Что мы попытаемся всех обмануть. Не зря за глаза нашего капитана называли непредсказуемым. Если это ловушка, то мы выйдем на ее крышку. Прямо в зубы пиявке.

Отогнала тяжелые мысли. Я верю ему.

Подъем становился все круче, мы буквально карабкались по уши в воде, а течение все усиливалось и уже через несколько сотен метров вода поднялась мне по грудь. Шедший впереди нас Игорек притормозил, скользнув к нам, забрал тот самый предмет, что собственноручно же мне и вручил, разложил его в щуп, крепкий и прочный и всунул обратно мне в руки.

Мы с ним были примерно одного роста, но парень, на вид легкий и гибкий, оказался значительно шире в плечах. Он без труда продвигался по руслу, лавируя между струй, как огромная рыба. В отличие от меня. Еще несколько долгих минут этой неравной борьбы и я вдруг отчетливо поняла, что физически не смогу идти дальше. Руки окоченели в холодной воде, ноги не слушались, грудь сжало напором воды, выбивая дыхание. Не могу больше так, проще на дно лечь и тихонечко утонуть.

Только успела подумать как рассекая водный поток, будто скала, передо мной встал мощный Хич, мой верный страж. Он не стал брать на руки слабую женщину, просто молча подставил мне спину. Куда подевался его рюкзак? Все равно не узнаю. Неуклюже вскарабкалась на мужские закорки, мысленно проклиная свое безответственное отношение к физической подготовке.

Ну что тут сказать… не собиралась наследница рода Рейн становится женой капитана, инспектора, а тем более, – полноценным членом его боевого экипажа. Оправдание есть. Но от этого нам всем не легче.

Какая спина широченная. Обхватив руками нашего незаменимого энергетика за мускулистую шею я прижалась щекой к его мокрой куртке. Он ждал терпеливо, потом подхватил меня под колени, так осторожно и трепетно, словно боялся сломать. Аккуратно подбросил, устраивая удобней. И все это проделывал Хич под ударом потоков холодной воды, крупные брызги которой били в лицо, леденили порядком окоченевшие руки. Долго ли продержусь? Меня парни не бросят, конечно, но чего им будет стоить спасение слабой жены капитана? Лучше об этом не думать.

Щуп мой снова забрали, на холодные руки накинули толстый отворот капюшона, сразу же их согревший. Так мы и двинулись дальше.

Иногда мне казалось, что даже верный мой страж не пройдет через бурную воду, временами хлеставшую через головы, отступит. Но Хич походил на огромный и мощный корабль. Он, все так же неся меня очень бережно и оберегая от волн, упорно, без устали двигался, разрезая течение, как огромный и острый тесак.

Странно. Мы карабкались строго наверх, а воды становилось все больше и больше. По законам природы так не бывает. И этот шум. Словно огромнейший водопад шумит где-то там, наверху, за вершинами скал. Звук этот все ближе.

Русло круто вдруг повернуло, стены ущелья раздвинулись, открывая нам склоны долины и я вдруг четко увидела тех, кто шел впереди.

Аверин, с мерцающим маячком на затылке, двигался быстро и сосредоточенно. Время от времени капитан притормаживал и оглядывался вокруг. Ведет нас по памяти? Быть такого не может, в темноте и по руслу ручья. Хотя… Это же Рик. Я все никак не привыкну к его многогранным талантам.

Чуть позади капитана стремительно и красиво скользила мужская фигура. Яхо. Было в движениях невысокого, но очень гибкого бортинженера что-то звериное, хищное. И только сейчас мне вдруг стало понятно, насколько опасен наш Яхо. Смертельно. Но лишь для чужих…

Слева от нас на свет полуночных светил Шедара из темноты выглянул Игорек. Он тоже сегодня меня удивил: закаленный и опытный воин, не мальчик.

Темный лес лживого насквозь Шедара словно снимал со всех маски.

Рядом с Игорем ковыляла нескладная фигура нашего модифицированного как-бы-куратора, на плечах у которого мрачно пыхтел недовольный Горыныч. Судя по уныло повисшему сбоку хвосту, коротконогий страдал. Таркан, видимо, тоже. Но его не так жалко.

Незримое присутствие Стэма позади нас ощущалось отчетливо. Он, очень внимательный и напряженный, прикрывал всех нас, словно щит. И это особенно успокаивало.

Быстро двигавшийся впереди маячок капитана вдруг замер. Шум воды, переросший в почти оглушительный грохот, заглушал все звуки. Процессия остановилась.

Огонек плавно поплыл справа налево, потом в обратную сторону. Мужчины его явно поняли (психолог тут нынче багаж, мне не очень и нужно) и устремились наверх, к капитану.

Я судорожно вцепилась в массивную шею электрика. Пальцы хоть и успели согреться, но рук я практически не почувствовала, они затекли и болели, казалось, до самого копчика, вместе с судорогой сведенной спиной. И ног я не ощущала. Кажется, если меня сейчас снимут с широкой и теплой спины, я смогу уже только лежать, тихо поскуливая от боли.

Сняли. Бережно на руки подхватив, Рик забрал свою личную ношу. Жадно губами собрал капли воды с моего ледяного лица и выругался. Получилось красиво и витиевато, видимо, на каком-то земном, очень жаль, что не слышно. Игорек рядом фыркнул, он умудрился понять сказанное капитаном и даже одобрить. Я попыталась слезть с рук, вдруг поняв, что рюкзак потеряла. Вот ведь растяпа.

– Сиди! – рявкнул мне капитан, пытаясь перекричать рев воды. К моим глазам прижал странное, мягкое и шершавое на ощупь устройство, похожее на помесь бинокуляра и маски для плавания. – Смотри!

И развернул меня, не выпуская из рук.

Действительно, было на что посмотреть. Ради этого вида стоило всем нам карабкаться на самый верх экопарка «Черные горы».

Долина, что на две половины, как будто пирог, разрезала огромное высокогорное плато практически пополам, простиралась до самого трансподрома, откуда мы начали наше «близкое знакомство с природой Шедара». Свет ночных местных светил озарял унылую серость пепельной пустыни, лежащей вокруг острых пиков парковых гор.

Серость, до самого звездного неба сплошная тоскливая серость, как памятник всем катастрофам на этой планете.

Прямо под нами поблескивали огоньками коттеджи недавно оставленной базы. Макар решил оставить включенным освещение кухни и нескольких номеров, чтобы создать иллюзию нашего там присутствия.

И огромные огненные ленты, тянувшиеся по направлению к базе и стягивающиеся во все более плотную спираль.

Прямо у нас за спиной возвышалась прозрачная призма огромного рукотворного сооружения. В его центре плотные потоки воды медленно вращали огромные, ярко блестящие лопасти колоссальной турбины. Лента искусственного освещения украшала верхнюю кромку энергетической станции, придавая ей еще более фантастический вид.

Еще выше, прямо из жерла на самой вершине горы вода извергалась гигантским фонтаном. Настоящий водный вулкан, причем рукотворный. Даже отсюда мне было видно, что «жерло вулкана» безупречно гладкое и ровное, а еще отливает искусственным блеском скелетного укрепления. Очевидно, установленные в горных недрах насосы питались энергией станции. Система фильтрации и подачи воды, полностью изолированная и автономная. Я даже мысленно поаплодировала.

Хотя… Сначала шедарцы естественное уничтожили, а потом бросили силы и средства на воссоздание своей природы искусственно. Парк в центре пустыни выглядел, как туристический сувенир. Дорогая поделка, и только. Некрасиво. Неправильно, глупо. Эти люди явно не дотягивали до уровня древних Создателей…

Взгляд вдруг зацепился за странное. В самом углу крыши плотины освещение было оборвано. Где-то мы подобное уже видели…

Похлопала Рика по куртке ладонью и указала туда. Он кивнул, осторожно спустил меня с рук. Ух ты, под ногами воды уже не было. Я даже почти не упала. Руки покалывало ощутимо, ноги тоже, но острой боли уже не почувствовала.

Муж меня придержал левой рукой, правой подав сложный жест. Рядом тут же возник Яхо. Еще взмах руки в сторону станции и он исчезает. Как они это делают?

Я снова вгляделась в картину внизу, приложив к глазам окуляры устройства. Почему почти все огненные «женихи» устремились в сторону станции? Присмотрелась внимательно. Прибор позволял видеть в сумерках даже самые мелкие детали.

Если «наша» самка уже действительно наверху, над плотиной? Хотя, Горыныч видел ее явно ниже. Выходит, что привезли и выпустили ее где-то в районе площадки для транспорта. Это правая половина практически круглого высокогорного плато. Мы стоим сейчас на самой высокой точке экопарка.

В нашем секторе и до площадки раскинулся горный хребет, протянувшийся вдоль долины ручья. Бурный поток бежал вниз по ущелью. Параллельно ему шла туристическая тропа, та самая, по которой мы сюда шли. Ее было видно по свету фонариков, расставленных вдоль дорожки. Почему-то их стало значительно меньше. Или мне показалось?

Похоже, что самка пыталась прорваться через ущелье навстречу самцам, наткнулась на воду и отступила. Мы стали свидетелями этой маленькой драмы, наткнувшись на раненую «невесту». И тогда «наша» красотка приняла самые решительные меры. Она двинулась в сторону высочайшей горы, взяла ее штурмом и откуда, похоже, «звала женихов». Вот они и ползли. И судя по ярким заревам из-за гор правого сектора, «левые» оказались проворнее. Я восхитилась невольно упорством этих огненных организмов…

Но почему они нас преследовали? Ответ быстро нашелся, стоило лишь присмотреться к рельефу долины. На базу бравые камнегрызы ползли потому, что поток воды, бурно сбегавший с горы, резко сворачивал вниз недалеко от моста, оставляя за поворотом совершенно сухой участок ущелья. И даже мост жрать не нужно.

Ручей же бежал по долине в самую низкую точку этого плато – к площадке для транспорта. Скорее всего, там стояли насосы фильтровальной станции, не в пустыню же орошать драгоценной водой. И… именно там нас и ждали. Удобное место для гнусностей, тут даже нечего возразить.

Хвостатые и безголовые бравые парни стремились к подруге, преодолевая преграды, пытаясь найти смысл жизни. Размножиться и захватить этот мир. Но это не наши проблемы. Нечего было Шедарским властям делать вид, что имперскому экипажу ничегошеньки не угрожает.

Я опустила прибор и оглянулась на мужа. Теперь нам достаточно было спуститься к тропе, и путь обратно открыт. Или нет? Я чего-то не понимаю? Уж больно вид мрачный у нашего капитана…

35. Внезапно

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

Каких-либо неожиданностей Макар органически не выносил. Даже приятные раздражали. Сейчас ему начинало казаться, что эта напасть не закончится никогда.

Поднимаясь на высшую точку нагорья (громко сказано, «Черные горы» по сравнению с земными вершинами выглядели совершенно игрушечно), он преследовал определенные цели. Очень хотелось выйти из окружения огненных змеев и попытаться наладить хоть какую-то связь. Минимум, – подать сигнал бедствия бравым служителям имперского сектора. И на Сову. Нет, Аверин не гордый, и героически выбираться из с таким размахом организованной хитроумной ловушки, он и не собирался.

Ему было теперь, что терять.

После радостного и внезапного сеанса связи на кухне, подаренного гением связи, новых чудес не случилось. Игорек бормотал что-то про избыточное кодирование для повышения вероятности правильного приема сигнала, а также всяческие модуляции, ругал поглощение волн камнегрызами, угрожал кодерами и декодерами, но… эфир упорно и громко свистел брачными балладами огненных змиев, поражая воображение их способностями. И только.

Противник явно продумал варианты его отступления. Одно успокаивало: они лично на знали Макара, а Родик… Если предполагать самый худший из вариантов, то Родий мог быть соглядатаем, но капитана он близко узнать не успел.

В виске вдруг толкнул импульс биосвязи. Капитан и забыл про нее, Нэс была под рукой, а биолог… Макару отчего-то казалось, что тонкая ниточка странной их связи не сможет тягаться с приборами Игорька. А с крикливой пиявкой, – тем более. Неужели ошибся? Попытался поправить крохотное устройство и вдруг обнаружил, что оно вросло в кожу. Не очень приятно, но, наверное, закономерно. Биосвязь каждый раз работала как-то иначе. Никак к ней не привыкнуть. Принял «звонок», просто прислушавшись к внутренним ощущениям.

– Добрых мыслей, Аверин, – раздалось очень тихое. Мак сразу напрягся. Гесс за вежливостью вечно скрывал очень крупные неприятности. – Если слышишь меня, закрой на секунду глаза, я почувствую. Не отвечай.

Выполнив в точности сказанное, Мак даже не удивился. Он стоял на сухой каменной площадке, обнимая дрожащую то ли от холода, то ли от страха жену, смотрел на роскошные виды водной плотины, глох от грохота низвергающейся воды, молча злился, но не удивлялся.

– Судя по тому, что здесь у меня происходит, вас там тоже прижали.

Гесс вдруг застонал, громко скрипнув зубами. Нэс в руках Рика вздрогнула резко. Она его тоже слышит? Ничего себе ситуация у них складывается… на троих. Макар на всякий случай моргнул в знак согласия.

– Если ты мне ответишь, я… боюсь вырубиться. Не удивляйся, удерживать связь мне непросто. Так что… заткнись, капитан.

Да Мак и не думал ему отвечать. Хотя очень хотелось.

– Вот и отлично, – слова явно давались Гессу с великим трудом. Даже мысленные. – Прости, что немножечко заговариваюсь, пришлось себе ввести кое-что… обезболивающее. – Он медленно проговорил, явно собираясь с силами. – Я тут кое-что накопал в документах.

При встрече все расскажу, – снова стон. Почему Мак его слышит, если беседа ментальна? Потом спросит биолога. Или не спросит.

– Двадцать лет тому назад меня вызывали экспертом по обвинению… Я хороший эксперт. Самый лучший специалист по запрещенным биотехнологиям во всей имперской инспекции!

И он рассмеялся. Смех Гесса звучал так пугающе, что Нэрис прижалась к Макару и всхлипнула тихо. Точно, она его слышит. Шервовы жабры, паршиво-то как. Макар ощутил укол острой ревности. Как будто Гесс в спальню их влез, не спросив разрешения. Да кто бы ему разрешил лезть в их головы? Под кожу врастать… Само так получилось. Капитан вдруг остро понял: для Гесса их связь тоже была неожиданностью. Просто он, как обычно, спокоен и извлек выгоду из щекотливой для них ситуации. Молодец.

Не то, что Аверин.

Макар снова злился. Недопустима и глупо для капитана, инспектора и разведчика. О последнем о вовремя вспомнил. Нэс как-то чутко все поняла, затылком потерлась о куртку, осторожно погладила по руке.

Гесс замолчал. Он там точно не умер, хвастливый специалист по всему, что способно пожрать и размножиться?

– Обвиняли Агату. Ту самую, королеву Зигейны. Или… другую. – Голос биолога прозвучал куда тверже. Похоже, он себе что-то снова вводил. – Вдумайся. Где в это время была мать Нэрис? Не отвечай. – Это сказано явно не для Макара. – Лиглянки очень долго девочек кормят грудью, даже самые знатные. Это считается залогом женского благополучия. И судя по детским воспоминаниям Нэс, так и было.

Нэс рвано вздохнула. Мак нахмурился. Откуда Гесс знает о ее этих воспоминаниях? Снова острыми коготками скребут кошки ревности. И как-то много вдруг стало вокруг них Агат.

Но биолог был прав. Макар краем глаза увидел, как ним приблизился Хич. Судя по мрачному виду электрика, ничего утешительного разведчики не обнаружили. Хотя… у него всегда такой вид. Особенно в темноте.

– Она якобы лично курировала эксперименты по пересадке живого сознания донорам. – Снова прорезался Гесс. Только этого им не хватало. – Мак, это моя персональная миссия. И ты понимаешь, о чем я.

Еще как понимал. У второго инспектора, младшего по званию,оказалась своя, личная миссия. И Аверин вдруг понял, что понятия не имеет, кем Гесс был в разведке. Приятного мало. Но после истории с гессовым многоженством, он практически не удивлялся. Друг его полон сюрпризов. Макар выдохнул, разгоняя снова кольнувшее раздражение. Прав биолог: в их странной службе нельзя доверять никому.

– Эксперименты на животных оказались успешными, – в голосе Гесса послышалась явная горечь. – Им пересаживали клетки мозга людей, выстраивая заново клеточную нейронную сеть. При этом сохраняя и память и черты личности человека. Частично. – Гесс замолчал, словно дыхание переводя. Мысленно. – Конечно же, речь шла о добровольцах. Исключительно и несомненно. Но стать ими вдруг изъявили желание сотни разнополых людей, разных рас, возрастов и социального положения. Что, согласись, само по себе очень странно. Вот я не хотел бы проснуться вдруг в теле вобата. – Он опять замолчал и Макар ощутил приступ боли. Их связь теперь может и это? Не хотелось бы, говоря откровенно. Надо будет настройки на ней подкрутить…

– Когда, наконец, Империя все-же вмешалась в темные делишки властей своего сателлита – Зигейны, все подопытные вдруг совершенно случайно исчезли, – устало проговорил снова Гесс. – И следов никаких не осталось. Ты понимаешь?

Горыныч. Пес разговаривающий и разумный. Собака с остатками личности человека, о котором скорее всего, ничего и не помнит. Он всегда недолюбливал Гесса, терзающего его всякими сложными тестами и многочисленными анализами. Хотя все живое биолога обожало, начиная от вирусов и заканчивая грибами. Он сбежал с биостанции, переселившись к Аверину под кровать.

А ведь Гесс сразу же заподозрил неладное. И никому ничего не сказал. Чудовищно. Нэрис вдруг вспомнила, что в ту волшебную ночь, когда они с Риком физически стали супругами, коротколапый валялся на коврике рядом. А сколько раз он видел ее обнаженной? Ужас какой! У нее под столом жил вполне зрелый и взрослый мужчина в физическом теле собаки! Да за такое…

– Был еще и второй этап экспериментов, – Гесс явно решил их обоих добить, – пересадке сознания донору-человеку. Живому, чей мозг выжигался во время эксперимента. И донор, абсолютно здоровый психически и физически гуманоид, подходящий носителю по целому ряду параметров, в этот момент должен был оставаться в сознании. Вот так… – Гесс отчетливо скрипнул зубами. От боли? Или от сознания всей чудовищности преступлений, вершившихся на Зидане?

– Дорогие мои. У нас теперь есть минимум две Агаты, одна из которых лично активно участвовала в экспериментах на людях. Ее жертвами стали сотни невинных, если не тысячи. А вторая все это время скрывалась на Лигле. Зачем? От кого? И где она пребывает теперь? А главное: что им от вас двоих нужно?

Гесс устал говорить, он последнюю фразу едва произнес. И затих. Аверин было подумал отправить сигнал для имперского сектора через биолога, но мысль эту отмел. Ненадежно. Ему бы там выжить…

– Я на всякий случай прощаюсь. – Словно с духом собрашись, добавил биолог. – Выбирайтесь там, вам дерьмо еще тут разгребать это шервово… Прошу прощения, теа Нэрис, я сегодня особенно не воздержан. Возвращайтесь. Люблю вас обоих, и это совсем не метафора.

Он отключился. Макар остро почувствовал, как будто закрылась какая-то важная дверь. В его руках дернулась Нэрис.

Подошедший бесшумно к ним Хич молча достал их кармана свой видер и протянул его капитану. Снимки плотины. Ничего утешительного, как он и предполагал. «Невеста» взобралась туда, полностью заняв панель главного водосброса и красуясь под лентой декоративного освещения. Переливалась всем спектром свечения и громко звала к себе возбужденных самцов.

Быстрый осмотр других возможных путей следования к трансподрому с помощью микродронов тоже не принес ничего утешительного. Тропа, по которой Экипаж прибыл на коттеджную базу, оказалась разрушена «женихами» выползавшими из-под полога леса. Дорога через перевал, по которой ушел Родик и которую помнил Горыныч, шла по праву сторону от долины ручья, круто петляя в разрезах нагорья. К тому же, попасть на нее можно лишь через комплекс плотины, надежно заблокированной увесистой тушей «невесты». Обходить ее, карабкаясь по практически вертикальной скале без какого-либо снаряжения было бессмысленно и опасно.

Не на это ли так рассчитывали их враги?

Макар внимательно рассматривал фотографии, показывая видер и Нэрис. Она тоже явно расстроилась, но держалась отлично. Капитан снова мысленно восхитился ее самообладанием. Нежная и ранимая девочка показала себя настоящим «совенком». А ведь ей очень сложно: живое зерно, что гнездится в ее голове, явно влияет на остроту восприятие мира.

Девушка вдруг нахмурилась и закрыла глаза, приложив палец к виску. Макар ощутил толчок вызова. Интересно, а Гесс их услышать способен?

Нет. Сам себе тут же ответил. Связь с биологом ощущалась иначе.

– Рик, я… мне кажется, я смогу всех провести по плотине. Самка… Я ее чувствую.

Нет. Хотел было сразу ответить, но остановился, себя удержав. Очень трудно. Его теплое солнышко, его девочка. Она снова права. Достаточно было вспомнить то, как они вышли на базу. Здравый смысл. Противоречащий чувствам. Сжал зубы, заставив себя ей спокойно ответить.

– Нам нужно будет всего лишь пройти за плотину, по той крутой лестнице, видишь? Там створки водозабора. Она наверняка экранирует вопли самки и мы сможем подать сигнал бедствия. Его не смогут проигнорировать.

– Она мне не кажется агрессивной, и камень не плавит. – Нэс вложила ладонь в его руку, погладила пальцы. – Просто лежит и их ждет. Ей до нас дела нет, понимаешь?

– Можно попробовать, – чего ему стоили эти слова, знал только Аверин. – Но без геройства, договорились?

Молча кивнула, все еще всматриваясь в фотографии. Хич, явно что-то поняв, с любопытством посматривал на безмолвный их диалог.

– Мы подходим, ты ее отвлекаешь, я тебя лично страхую, и как только Стэм мимо проходит, я хватаю тебя и бежим. Поняла? И никаких подвигов. Не хотелось бы убивать эту красотку. Тем более, что я понятия не имею, как это делается. Возражения?

Нэс лишь потянулась к нему, нежно поцеловав в щетинистый подбородок. Капитан усмехнулся. Ему все больше нравились их диалоги. Что-то во всем этом было такое… трепетное и откровенное.

Несколько жестов, короткий кивок и Хич снова исчез. Это было похоже на какое-то ритуальное таинство. В который раз Нэс восхитилась слаженностью экипажа «Совы».

36. Угол падения

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк “Черные горы”

На плотину они поднимались под грохот воды, спадающей между створками водосброса и оглушительный рев “невесты”. Монстрица внезапно решила, что электромагнитного кошмара, излучаемого ее хвостатостью в широчайшем диапазоне теперь недостаточно. Она обстоятельно разложила свое могучее тело по краю плотины и заорала, как буйнопомешанная. Все члены беглого экипажа “Совы” не столько услышали, сколько остро почувствовали ее вопли. Волнами накатывал страх, в глазах у всех потемнело, дыхание сбилось. Самка ревела на предельно низких слышимых звуковых частотах.

Капюшоны комбинезонов полностью не спасали от этой новой напасти, но позволяли им продвигаться вперед, хотя бы не падая в обмороки. Сердце прыгало, словно глупая скользкая рыбка, выброшенная на сушу жестокой рукой.

Макар тревожно заглядывал в лицо юной жены, побледневшей до синевы, и с сожалением вспоминал прелести ЭТО*. Он ругал себя за опрометчивость: на просторы Шедара стоило выходить в боевом облачении. Он расслабился, сочтя достаточно безопасной невинную туристическую прогулку по экопарку и неделю в космоотеле. Размечтался о том, как проведет эти дни рядом с Нэрис…

Болван. Нельзя никому доверять. В их службе нет места для слабости.

Впереди оставался короткий отрезок дорожки, собственно лестница, крутой подъем по которой заканчивался круглой площадкой и выходом на дорожку, выплавленную в скалах непосредственно над водохранилищем. Понятно теперь, кто тут главный “дорожник”. Макар усмехнулся, отметив знакомые черты присутствия огненных червяков: поверхность тропинки блестела, как будто стекло, и по краю виднелись высокие валики оплавленного камня. Полезные звери, когда не пытаются размножаться.

На эту дорожку им теперь предстояло хоть как-то попасть. Быстрый путь, но какой же опасный.

Самка вальяжно лежала на узком ребре водосбора, закрывая площадку на выходе с лестницы только хвостом. Или головой? Судя по кадрам, сделанным с микродронов, отличия если и были, то очень и очень условные. “Только” собой представляло нервно дергающийся… конец ее гибкого тела, шириной метра в два или три, толщины соответствующей и длиной… примерно до середины плотины. Дальше, видимо, там лежало начало другого конца.

Макар молча разглядывал эту тварь в свой бинокль и невольно ей восхищался. Какая… темпераментная особа. Любовь к жизни, бьющая бурным ключом, стремление к продолжению рода. Преодолеть столько опасных препятствий, так упорно стремиться оставить потомство. Понятно теперь, отчего на Шедар завезли только мирных и прожорливых, трудолюбивых холостяков. Даже таких женщины на героизм сподвигают.

Блеснувший задумчиво взгляд, и его любимая женщина вдруг отвернулась. О чем она так крепко задумалась? Только бы не полезла бездумно собой рисковать. А Нэс это может, Макар уже видел. Шагнула вперед, оглянувшись на группу мужчин, молчаливо стоящих за ней. Капитан удержал ее, покачав головой и нахмурившись.

Рано.

По возвращению на “Сову” ей предстоит еще трудная школа работы в составе их экипажа. Тренировки и долгие тренинги. Почему-то от этой бесхитростной мысли настроение у Макара улучшилось. Живое воображение нарисовало картины их с Нэрис занятий… С огромным трудом он вернул себя в воющую и грохочущую реальность.

Игорек, все это время внимательно что-то рассматривающий в своем видере, опустил на лицо какую-то маску, поблескивавшую многочисленными окулярами и подал знак капитану. Вот теперь уже можно идти. Микродроны вернулись, разведка закончена, пусть свободен.

Практически. Не считая хвоста.

Нэрис снова шагнула вперед и была остановлена твердой рукой капитана. Неугомонное Солнышко. Зафиксировал на ее поясе пару важных устройств, проверил всю амуницию, подтянул стяжку куртки и только потом отпустил. Поднял левую руку и все почтительно отступили. Начинался их полный опасности путь.

Выше, выше. Лестница на расстоянии не казалась такой бесконечной. Еще этот звук. Несмотря на “глушилки”, надетые на уши, с каждым шагом он бил все больнее. Руки дрожали, голова ощутимо кружилась, идти все труднее. Бедная девочка, как же ей сложно. Но Нэрис упорно ползет, судорожно цепляясь за поручни лестницы. Что она там задумала?

Ступени внезапно закончились и на площадку они оба вывалились, едва не споткнувшись о самочный хвост. Или не хвост. Уже совершенно не важно. Интересно, а ползают они вперед головой или задом? Может, как поезда в земной древности? Что тянет вагоны то и считается головой.

Нэрис вдруг резко присела. Мак дернулся было ее подхватить, но вовремя удержался. Все-таки хвост. Тот самый, им успевший запомниться. У прозрачного пола ребра водосбора на теле чудовища виднелся внушительный след происшествия по дороге. Нэс потрогала обильно сочившуюся яркими световыми подтеками толстую кожу и поманила к себе капитана.

Оглянувшись назад и подав Сэму сигнал, тот присел рядом на корточки.

– Ей очень больно, – в сознании вспыхнул сигнал биосвязи.

Все снова иначе. Макар никогда не привыкнет к подобному.

– Собираешься утешать? – спросил он насмешливо. С его девочки станется.

– Постараюсь ее обезболить. Подавай всем сигнал, пусть проходят по одному, видишь, там, вдоль стены? Хвост в нее не упирается.

Макар оглянулся, присматриваясь внимательно. И действительно. То ли дроны не обнаружили эту едва различимую щель между телом зверюги и вертикальной скалой, то ли она хвост вежливо подвинула к их прибытию … Но теперь там открылся проход, и в него мог вполне втиснуться даже взрослый и рослый мужчина. Глазастая Нэрис заметила то, что прохлопала их техническая разведка. Его Солнышко краденое, его личная звездочка…

Действовать нужно быстро и осторожно. Реши самка пошевелить своим теперь уже почти точно хвостом, и идущего через проход просто расплющит о стену. Короткий диалог жестами и темные силуэты мужчин, оставшихся позади, пришли в движение.

Первым прошел крупный Хич, и пока Мак нервно следил за лаковыми манипуляциями своей смелой супруги, колдующей над почти трехметровой стеной тела самки, поглаживая ее тонкими пальцами, электрик успел вставить в проход за собой свой рюкзак. Разумно. Ударопрочная рама, которая не спасет он удара хвостом, но позволит выиграть достаточных для спасения тренированного человека пару ценных секунд.

За Хичем шел нервно трясущийся Таракан, в которого судорожно вцепился Горыныч, лихорадочно почему-то вилявший хвостом. Наверное, у него это нервное.

Игорек проскользнул за секунду, за ним осторожно прокралась тень Яхо. Нэс поглаживала чудовище, и Макар понял вдруг, что мягко разжались стальные тиски инфразвука, сжимавшие сердце и голову. Самка затихла. Наверное, за нее стоит порадоваться. Но капитана тревожное чувство не отпускало.

Стэм дождался сигнала Аверина, отдал им обоим салют и осторожно протиснулся к выходу. Пора отступать. Их время безжалостно утекало. Макар осторожно коснулся хрупкого плеча девушки, та вздрогнула. Попытался дозваться ее по шервовой биосвязи, – не ответила. Она увлеченно проделывая с “Невестой” какие-то одной ей понятные манипуляции. Тонкие пальчики бегали по темной коже, словно играя на клавишном инструменте. Глаза прикрыты, а губы шевелятся, как будто поет колыбельную для чудовища. Шум воды не позволил услышать ни звука.

Положив ладонь на холодную женскую руку, капитан поймал взгляд девушки и кивнул в сторону выхода. Нэрис снова вздрогнула. Ее взгляд затуманен, выражение на лице отстраненное. Девушка словно спала. Гипнотический транс? Самое время. И место для подобных экспериментов удивительно подходило.

В этот тревожный момент тело самки вдруг резко напряглось, практически окаменело. Нэрис в страхе отдернула руку, подавшись назад. За долю секунды Мак успел сделать бросок и страховочный крюк, хищно блеснувший в полете зацепился за торчащую из ребра водосбора стальную петлю.

Мощный толчок. И отброшенная чудовищной силой Нэрис врезается в мужа не успев даже вскрикнуть.

Удар. Они вылетают с поверхности водозабора на бешеной скорости. Толчок, кувырок через голову, странное ощущение взлета, еще кувырок и Нэрис летит вниз, словно камень.

“Как глупо, – подумала Нэрис, – а я ведь еще ничего не успела. И даже вылечить толком ее не смогла.”

Рывок.

И она вдруг оказалась в надежных руках капитана. Звон струны тонкого троса страховки. Треск ткани, скрип зубов. Боль нагнала чуть позже. А в первые секунды крепко ударила горечь потери. Она и Макара подставила. И зачем он ловил? Ведь тоже погибнет теперь. Там, внизу, их с нетерпением поджидают лишь камни. Еще могут они утонуть в бурном потоке. Или…

Не успела подумать, ее дыхание перехватило острой болью от очередного удара под ребра ремнем. Непередаваемые ощущения. Будто спиной тормозила на взлете «Сову». Вдруг стало вокруг оглушительно-тихо. Они уже умерли оба?

Но нет. Макар зашевелился, и она вдруг услышала стук его сердца. И рваный выдох.

– Обхвати меня крепко, как сможешь, – рявкнул ей прямо в лицо капитан, заледеневшее снова лицо обжигая дыханием. – Слышишь?

Слышала. После бешеной какофонии звуков глушившей их последние часы слух медленно возвращался. Кричать смысла не было. Вместо ответа вцепилась в него всеми конечностями. Дышать все еще очень больно. Открыла глаза, увидев перед собой только мокрую куртку Аверина. Попыталась назад оглянуться, успела заметить лишь то, что висели они ощутимо раскачиваясь буквально в нескольких метрах над почти совершенно спокойной водой. Макар сосредоточенно чем-то обвязывал ее спину, тихо ругаясь на очередном незнакомом для Нэс языке.

Только сейчас до нее вдруг дошло. Они живы. И слезы вдруг хлынули, заливая глаза. О, нет! Только не это. Она так прекрасно держалась, у нее почти все получилось. Карабкалась за эту шервову гору с плотиной, ехала на загривке у Хича, холодея от ужаса и потоков ледяной воды, самки не испугалась почти. Даже боль ее облегчила. А теперь Рик решит, что взял в жены не просто форменную идиотку, что увлекшись процессом лечения самки едва его не погубила, но еще и форменную истеричку, сейчас тихо рыдающую у него на широкой груди…

Но Аверин умел удивлять. От своего очень важного дела он отвлекся на пару секунд и поцеловал в лоб ее нежно.

– Не стесняйся, сейчас полегчает, – спокойно он произнес. Так, как будто они не висели на тоненьком тросике над водохранилищем, а спокойно сидели в гостиной и чай попивали за ужином. – Прости, руки заняты, так бы погладил по голове, – снова ласковый поцелуй его тронул висок. Он действовал лучше всех утешений. – Через пару минут мы поедем наверх, очень медленно. Не пугайся и постарайся меня не отпускать. – Нэс еще крепче вцепилась в Аверина. – Ты поняла уже, где мы? Тягой моего рюкзака нас перекинуло через плотину и вынесло в сторону водохранилища. Но трос держится на крючках там, наверху. За спиной твоей новой подружки. А к ней мне возвращаться не хочется. Так что… Придется тебе совершить еще парочку подвигов. Вместе со мной.

Вместе с ним Нэс готова была покорять всю вселенную. Этот мужчина точно не даст ей пропасть, выловит по пути в пропасть, подвесит на тонком шнурке над водой и радостно скалясь, пообещает еще кучу подвигов. Ну как не влюбиться в такого? Никак невозможно. Нэс уткнулась мокрым от слез лицом во влажную куртку Макара и тихо вздохнула. Шуршание пальцев на капюшоне заставило вздрогнуть, прикосновение к подбородку и капитан осторожно ее отодвинул, касаясь губами лба, переносицы, собирая остатки слез на скулах, ловя грустные складочки ее скорбно опущенных губ.

Пусть она улыбается…

Когда зажужжал микродвигатель их лебедки, они ничего уже больше не слышали. Ненормальные.

Супруги Аверины были заняты делом важным, нужным и неотлагаемым. Они так исступленно и яростно целовались, вися на едва видимом тросике, как будто от силы их страсти зависела жизнь. Абсолютно и совершенно безумные два человека над пропастью вцепились друг в друга руками, ногами, как будто в бою и пили свои поцелуи. Так жадно, что члены экипажа «Совы» наблюдавшие сцену с дороги у берега не сговариваясь отвернулись. Происходящее над поверхностью водохранилища касалось лишь только двоих. А они заслужили.

_______________________

ЭТО – или «Энерго-терапевтический объект», лечебный скафандр, словно представляющий собой пародию на древнейшие изображения жутких божеств: аспидно-черная полированная поверхность, маска с отвратительной рожей, жуткие фасеточные глаза, светящиеся в темноте, и в довершение ужаса – сразу несколько портативных манипуляторов, гибкими змеями выползающих прямо из блоков конечностей монстра. (Н. Кроноцкая «Солнце Краденое»)

37. Раненый член экипажа

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

«Подвиги», которыми попытался пугать меня мой Аверин, были не так уж страшны. После чудесного нашего спасения, альпинистские трюки на гладкой прозрачной стене не казались особенно героическими. Подтянувшись на микролебедке поближе в поверхности сооружения, Макар выстрелил из какого-то очередного устройства, похожего на оружие в широкий прозрачный карниз нависающий у нас прямо над головами. Раздалось шипение, и новый трос, вылетев из макаровых рук натянулся крепкой диагональной струной.

Дальше следовало долгое и кропотливое перестегивание карабинов, которые с ловкостью профессионального фокусника он извлекал и своего бездонного рюкзака, перещелкивание обвязок страховки, моё беспомощное болтание в виде подвешенного над водой мешка и спустя полчаса мы висели на новеньком тросике. Всего на какую-то пару метров поближе к ближайшему берегу.

Тот трос, что остался у нас за спиной, тоже был аккуратно отстегнут, тщательно пристегнут к рулетке, его с тихим шипением тут же втянувшей и вставленной в подобие магазина стрелялки Аверина. Мне оставалось набраться терпения, дыхание затаить и стараться не отвлекать на себя внимание капитана.

Макар все делал молча и сосредоточенно, время от времени на меня бросая быстрые взгляды, но лишь для того, чтобы ободряюще подмигнуть или даже погладить.

После нашего с ним умопомрачительного поцелуя обкусанные губы болели, остро кружилась пустая моя голова. Минуты текли очень медленно, вязко, изматывающе. Капитан стрелял еще несколько раз, снова и снова нас с ним перевешивая на новую ниточку троса и все перевязывая.

Щелчок, подтяжка, фиксатор, зацепка, шелест троса, снова выстрел. Пока нас не приняли крепкие руки нашего экипажа, я чуть не уснула, вися на груди капитана и мерно качаясь над зеркалом водохранилища.

Меня осторожно поставили на дорожку, удержали, не позволив свалиться, сняли капюшон куртки, немножечко даже встряхнули. Спина затекла, ноги не слушались, голова продолжала кружиться, но улыбки мужчин, окруживших нас с Риком, грели, как аварийные фонари.

Твердо встав на ноги, отстегнувшись от троса и выдохнув, Рик сам меня от себя отцепил, осторожно разжав каждый мой скрюченный палец, продолжавший цепляться за куртку.

Нежно поцеловал, рвано выдохнул, а потом…

Потом просто лег прямо тут же на камни и устало закрыл глаза. Я расслабилась и рядом упала мешком, прижавшись к его крепкому теплому боку и пряча лицо в складках куртки. Медленно приобнял, на свое плечо перенес мою буйную голову. Так мы и замерли.

Я не видела, но физически ощущала, как все сели вокруг, как стараясь не очень шуметь Игорек разворачивал станцию связи. Чувствовала, как молча они жестами переговаривались.

И все это было неважно. Во всем мире реальны лишь я, муж мой, меня обнимающий, и пьянящее ощущение жизни.

Больше не буду пытаться лишиться ее так бездарно. Сегодня я слишком остро почувствовала: мне теперь тоже есть что терять…

Мягкое прикосновение к плечу заставило открыть глаза. Кажется, я уснула. Рика рядом уже не было, я лежала на мягком воздушном матрасе, под голову всунут мой пропавший рюкзак. Сидящий на корточках Хич красноречиво протягивал флягу.

Села. С трудом. Потянулась болезненно.

– Я долго спала? – хрипло спросила, оглядываясь вокруг.

Яркий шедарский рассвет вставал над горами и лесом, эффектно подсвечивая возвышающуюся над нашими головами плотину. Невысокие холмы левой половины нагорья, поросшие парковым лесом, золотились под его первыми лучами. В глубоком ущелье, разделяющем парк пополам, ярко поблескивали таинственные огни стремительно отступающей ночи.

– Три часа, – Хич мягко мне улыбнулся. – Капитан приказал разбудить, напоить и собрать. Скоро мы вылетаем.

Вылетаем? Я даже подпрыгнула, тут же скривившись от боли. Похоже, полеты над водой дались мне недаром. Потрогала собственный бок… кажется, сломаны ребра. Шервова курица, а не жена капитана.

– Куда… вылетаем? – очень тихо смогла прошептать.

Хич, молча наблюдавший за моей выразительной пантомимой, нахмурился. Молча сунул флягу мне в руки поднялся и отошел, полыхнув шлейфом тревожного сострадания.

Понюхала содержимое плоской серебристой фляги, украшенной эмблемой «Совы». Гадость какая. Очередное волшебное произведение Гесса, наверняка.

Кольнуло иголочкой боли, как там наш биолог? Сложно признаться себе, но ведь я тоже его полюбила. По-своему. Как… настоящего старшего брата. Спокойный, внимательный, чуткий. Мне не хватало сейчас его всепонимающего взгляда, и улыбки, которую нужно еще угадать, по тонким морщинкам в уголках глаз, по незаметному никому движению губ. По блеску его настроения…

Так. Надо с духом собраться и выпить. Это гессово пойло поможет от всех моих бед, я уверена.

– Почему ты молчала? – Рик вынырнул будто из воздуха, мягко присев рядом на корточки.

– Спала! – чистую правду ответила, все еще собирая последнюю волю в кулак и нюхая горлышко фляги.

– Пять полных глотков и лечь на спину. Осторожно, я поддержу. – Тоном командным ответил Аверин, еще больше нахмурившись.

Ложиться обратно хотелось еще даже меньше, чем пить эту гадость. Теперь болел не только бок, но и спина, и лопатка. Интересно, а почему я почувствовала это только сейчас? Курс медицинской подготовки вылетел из головы еще там, на ребре водосбора плотины. Возражать абсолютно бессмысленно. Капитана я знаю: – он сам все вольет и уложит насильно…

Поймав на себе взволнованный взгляд темных глаз Яхо, сидящего неподалеку от нас и перебирающего рюкзаки экипажа, ему весело подмигнула и зажав пальцами нос сделала первый глоток. Сразу почувствовала себя червяком-камнерезом. Словно лава расплавленная потекла по гортани в желудок, вытолкнув по пути весь воздух из легких, выбив слезы из глаз. Жуть какая.

И так ровно пять раз. К концу этой пытки отравой из фляги перед капитаном сидела не слегка растрепанная, но еще вполне симпатичная я, а потная краснолицая нечисть с вытаращенными глазами, судорожно пытающаяся не заорать и не сдохнуть от варева Гесса в конвульсиях.

– К счастью, на это… лекарство аллергий никогда не бывает, – глубокомысленно заметил Горыныч, оказавшийся рядом.

Мне мучительно захотелось вцепиться руками в его мягкую и бархатистую рыжую шкуру, носом уткнуться в собачий теплый бок, пахнущий почему-то травой и сушеными листьями. Но… Откуда он знает о свойствах того, что во мне сейчас громко булькало? После всего сказанного нашим биологом, ожидать от Горыныча можно всякого… С опаской взглянула на коротконогого. Пес дружелюбно пофыркивал, обнюхивая мои многострадальные ноги и помахивая окостенелым хвостом. Мне показалось, или живых тканей на нем стало меньше? Потом позвонки посчитаю.

Теперь лечь. Очень надо. Аверин забрал из моих трясущихся рук злополучную флягу, теперь сидит терпеливо и ждет. А ему ведь наверняка есть чем заняться. Попыталась откинуться назад. От острой боли я вскрикнула, судорожно закрывая руками лицо. Лечь не получится. Если Макар со мной вдруг решит развестись, я его точно пойму и прощу. Сплошная возня с такой женщиной.

– У нее левая нога пахнет кровью. – Неугомонный Горыныч быстро меня обошел. Словно медицинским щупом обследуя меня своим мокрым и подвижным носом. – И сзади. Вот тут.

Ощутимый толчок и я взвизгнула, словно пойманная в силок ыса. Позорище, а не член экипажа. Макар промолчал, но взглядом меня обжег красноречивым. Ладонями придержал аккуратно и уложил на воздушный матрас. От боли даже дышать стало трудно. Аккуратно и сосредоточенно ощупал сначала руки, осмотрев каждый палец, постучав подушечками пальцев локти и плечи. Потом, тяжко вздохнув, взялся за ноги, бережно сняв ботинки. Обнаружил ушибленную лодыжку, именно левую, как и Горыныч и указал.

Она живописно окрасилась всеми цветами от синего до фиолетового, и распухла. Интересно, как я умудрилась? Наши чудо-костюмы отлично амортизировали удары, и ботинки спасали меня от ударов камней по пути в русле ручья.

Макар достал из пояса аптечку, – длинную ленту с инъекторами, сосредоточенно что-то там выбрал, потом быстро сделал несколько воздушных инъекций. И мрачнел он все больше. А я внутренне сжалась. Капитан очень злился. На меня? Непонятно. Вижу только черные ленты острого сожаления и раздражения.

И когда Рик дошел до груди… точнее, до ребер, то мне окончательно стало и больно и страшно. С сожалением вспомнила Гесса. Вот он не злился вообще никогда.

– Так куда мы летим? – пискнула, отползая от мужа, его цепких рук и стараясь от боли не заорать.

– Куда ты, моя дорогая? – поймал за здоровую ногу и под громкое фырканье Яхо вернул на исходное место. – В столицу, конечно. На имперском консульском транспорте, с ветерком.

– Нам удалось подать серию сигналов о бедствии. – Подал голос возникший у нас за спиной Игорек. – У нас в экипаже есть раненый и нас нужно срочно спасать.

Пока я удивлялась услышанному успев даже немножечко испугаться за весь экипаж, Макар промурлыкал, ласковыми прикосновениями кончиков пальцев к поверхности куртки обследуя мои ребра.

– Ранена женщина, что особенно обостряет бедственность всей ситуации, между прочим, – вдруг весело ухмыльнулся Аверин .

Я взглянула в его лицо, потянулась к эмоциям и обомлела. Сидящий рядом на корточках муж, лукаво мне улыбаясь, полыхал алой мастью эмоций и злился одновременно. И как понять этих мужчин?

– Ай! —тут Рик добрался до сломанного ребра и раненая женщина заорала, как… я даже не знаю, кто так умеет вопить. – Шервовы гланды, как больно!

Его руки тут же нырнули под куртку, несколько точных нажатий на какие-то точки, известные мужу и неизвестные мне и боль резко утихла. Волшебник. Злой и ехидный.

– Ш-ш-ш. Сейчас обезболю, держись.

Пара колких импульсов обезболивающих инъекций и я смогла выдохнуть.

Макар висел надо мной, близко-близко, глаза в глаза. Я чувствовала его дыхание, руки на ребрах под курткой, кожу нежно поглаживали. Совершенно не успокаивая, наоборот.

– Зачем злишься? – шепотом задала глупый вопрос, так, что услышал меня только муж.

Он снова нахмурился отстраняясь. Зря я спросила.

– На себя, Солнышко. Нельзя быть таким идиотом, командуя экипажем и экспедицией. – На мне осторожно поправил одежду, и убирая в свой пояс аптечку, со вздохом продолжил: – рисковать тобой не было необходимости. Достаточно было кому-то из нас отвлечь на себя эту красотку. Чуть сложнее, немного рискованнее, но мы подготовлены. А теперь тебе больно, я чувствую себя полным подонком, безмозглым и заигравшимся. Злюсь.

Эту тихую исповедь капитана слышали лишь только я и Горыныч. И тот сделал вид, будто резко уснул на краю матраса. Притворялся, конечно: чуткие уши пса шевелились, и не во сне.

– Я очень хотела быть нужной, – вцепившись в подол куртки Рика, попыталась подняться. Боль осталась, но она словно спряталась, став не такой острой. – Прости. Мне тоже надо учиться рассчитывать свои силы. Просто… просто я еще не привыкла к себе.

Капитан оглянулся, тут же подпрыгнув, и помог мне подняться, снова злясь. И пытаясь в себе подавить это чувство. Чтобы меня не задеть. Трогательно. Неуместно, наверное. Наши с ним чувства вообще как-то очень некстати. Для всех.

– Они хоть нам ответили? Ну, имперцы, которых мы ждем. – Я оглянулась, ища глазами Игоря. – Или мы просто верим в их милосердие?

После всего пережитого наши мирные посиделки на небольшой площадке у самого берега водохранилища казались чем-то неправильным.

Я так привыкла все время куда-то лететь и нестись, что мирная пауза напрягала. Казалось, мы время теряем напрасно, и надо всем срочно собраться, надо снова куда-то идти…

– Нет. Они и не смогут ответить, – Рик потянулся обнять меня, потом передумал, и взял за руку. Как ребенка. – Никуда не делись электромагнитные помехи от наших огненных змеев. И самка всерьез все еще собирается замуж. Вон она, обернись.

Оглянулась назад, с трудом сдержав стон. Действительно, на ребре водосброса возвышалась спина привычного всем нам чудовище.

– Она когда вас сковырнула, мы думали все… не гулять экипажу на земной свадьбе Авериных, и щеночков не нянчить. – Горыныч потянулся на мягком матрасе и принялся разглагольствовать, не открывая глаза. – А потом видим: хозяин летит над плотиной и тебя мячиком кидает через змеюку. Акробатический аттракцион. А как он ловил тебя ловко! Ускорился рюкзаком и фюить! Поймал и схватил, словно хищная птица цыпленка. Самый лучший хозяин.

И хвостом повилял, стуча косточками по упругой поверхности матраса.

– Прилетят они, не волнуйся. Мы сейчас соберемся, я наложу тебе нанокорсет, и повязку фиксирующую на лодыжку. И не ворчи. Примерно в километре отсюда есть площадка, пригодная для приземления военного транспорта. Туда и пойдем.

– А… почему не обратно, ведь там трасподром? – тихо спросила, с ужасом понимая, что меня начинают уже раздевать.

– У нас раненый член экипажа! – мне строго и громко ответили разом с трех совершенно сторон.

38. Над Серой пустыней

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы» Серая пустыня.

Прилетели.

К удивлению Нэрис, на подлете у них ничего не взорвалось, под посадочной площадкой земля даже не треснула, а парочка простеньких ядроидов на борту не смахивала на шпионов и диверсантов. Просто военный старенький катер (что явно растрогало сердитого Рика), с коротенькой пушкой, сурово выглядывающей из-за купола кабины пилота и стальными боками, обшарпанными злыми ветрами Шедара. Опускаясь на землю противно скрипел узенький трап, стыки которого были забиты мелким серым песком. Мутное, потемневшее от времени стекло блистера кабины пилота в нескольких местах изрезали мелкие трещины.

– Это точно имперцы? – усомнилась неугомонная Нэс.

И сама себя мысленно устыдила. Повышенная тревожность во всей красоте клинического проявления. Но Хич, стоящий с ней рядом, тут же очень серьезно ответил:

– Да. Не пугайся, видишь, наш капитан распознан системой катера и ядроиды ему сразу же подчинились.

Видела. И отделаться не могла от недавних воспоминаний. Визит той самой куклы, что пыталась забрать у них доктора. Тогда все системы безопасности фрегата их пропустили и что?

– Хозяйка, все хорошо! – Горыныч боднул ее в ноги и плюхнулся рядом, тут же вывалив яркую узкую ленту длинного языка. – Не психуй, ты же психолог.

Хорошо, что напомнил. И правда, чего это Нэрис. Живет в «тишине и покое», никаких тебе червяков и шпионов, никто ее даже не ждет уже через… почти три имперских часа. Она тяжко вздохнула, вспомнив тишину и покой их лиглянского замка, жизнь в Круге, расписная строго по расписанию и все свои детские «приключения». Хотела жить интересно? Создатель услышал тебя, получи и не жалуйся.

– Ты загружаешься снова, – Горыныч никогда деликатностью не отличался. – Аж булькаешь от напряжения. Почему?

– Устала, наверное, – она попыталась уйти от ответа, но поймала внимательный взгляд темных глаз капитана блеснувший в темноте купола пилотской кабины. В нем невольно читался все тот же вопрос. Или ей показалось?

– Пахнешь слабостью! – пес ухмыльнульнулся во все свои острые сорок два зуба. – Кстати, о Родике. Я тут вспомнил еще кое-что…

Не верила Нэс во случайное «вспомнил» и напряглась еще больше. На площадке перед тихо гудящим катером они оставались одни, не считая Хича. Тот напряженно осматривал россыпь явно искусственной радужной гальки у них под ногами и заметал одному его видимые следы.

– Он всю дорогу горько жаловался на жизнь своим там каким-то богам, звучало забавно. Громко в небо орал, даже плакал плакал. Мол, осточертело ему его тело. Ненавидит его лютой ненавистью, готов резать кусками и скармливать падальщикам. В жизни такого не слышал, прикинь?

– В какой такой жизни, Горыныч? – не надо было с ним, так, сразу и без подготовки, не спросив даже Рика, но девушка вдруг сорвалась. Это точно усталость. – Что вообще можешь ты помнить? – устало спросила. Зачем? – Век обычной собаки недолог, а Гесс мне рассказал, что ты юн, как щенок.

Чего она ожидала в ответ? Сейчас он возьмет и сбежит. И что тогда делать?

Но длинноносый ничуть не смутился. И даже не удивился ее вопросу, прозвучавшему громко. В отличие от Хича, замершего у них за спинами. Молча.

– А я понятия не имею, – искренне поделился Горыныч. Слова как-то сами всплывают в моей голове. И мысли. Мне кажется, уже много лет. Или нет… Я не знаю. – Он плюхнулся задом на хвост и задумчиво почесал задней лапой правое ухо. – И мне понравилась твоя голая грудь.

Нэс поперхнулась, тут же сделав шаг в сторону. Только этого не хватало им с капитаном. Мужик в супружеской спальне пялился на… и не только.

– Пф! – Эта рыжая морда умела не только болтать, но и ослепительно улыбаться. Что тут же ей и продемонстрировал. – Женщина, слушай ушами. А не гормонами. «Понравилась», это не «возбудила». – Горыныч весело фыркнул встряхнувшись. И застучал своим жутким хвостом по площадке. – Какие-то детские теплые воспоминания. Я лежу и надо мной возвышается женская грудь. Хм… или не детские. – Кажется, тут он смутился. – Еще меня тянет к оружию, – тут же сменил тему пес, – я умею читать на имперском и люблю вкус алкоголя. – Он встал на короткие лапы и сладко потянулся всем длинным телом. – Но знаешь… – задумчиво он добавил, щурясь от света включившийся бортовых огней катера, – даже если представить себе, что моё сознание человеческое… Да-да, Гесс мне рассказывал свои наблюдения, не удивляйся. Ненавидеть свое тело? Мне и в голову не приходит подобного. Согласись, я прекрасен.

Она искренне согласилась, испытав почему-то невероятное облегчение…

Уже устроившись в транспорте и осторожно уложив свои ноющие ребра на рюкзаки Нэс прокручивала в голове слова таксы. Еще и еще раз. Как высе выкручивалось интересно… ее брат имел все основания ненавидеть свое искалеченное тело, в котором столько лет поневоле был заперт. И вопрос о том, почему так случилось, до сих пор оставался открытым. Он же явно не бедствовал. Что мешало контрабандисту связаться с Гильдией серых хирургов, о которых кричали все сводки имперских криминальных новостей? Непонятно. И нелогично.

А теперь еще Родий. Обычный парнишка, немного субтильный, как часто бывает с юнцами. Худощавый и тонкокостный он казался существенно младше своих лет. Смазливое личико, тонкие черты лица, изящные руки. В нынешнем диком смешении гуманоидных типов и рас подобное не удивляло и для комплексов не могло стать причиной. Полупрозрачные эардианцы вообще считаются самой красивой расой галактики. Может, сказалась их кровь? Дело не этом. Наверное. Кто-то там говорил про бордель и о том, что Макар его выкупил у торговцев запретными удовольствиями. Но откуда тогда у мальчишки образование? Нэрис видела своими глазами: химиком он был может и не таким выдающимся, как Игорь связистом, но обязанности свои выполнял и претензий у капитана к Родику не было. Расспросить надо будет у Рика.

Никак не могла уснуть, сквозь ресницы за ним наблюдая в проеме входа в кабину пилотов. Сказалась ли усталость или действовали лекарства, которые Рик в нее влил, делая перевязку? Горыныч сопел в ногах девушки, чутко водя плотной тряпочкой уха по сторонам. Спит, но внимательно слушает.

Макар не повел судно по выставленному автоматом маршруту. Под громкие и негодующие сигналы системы он воцарился в кабине пилотов, тут же махом взломав автопилот и подняв в воздух катер развернул его в сторону парка. Кое-что ему нужно увидеть.

С высоты полета «Черные горы» представляли собой круглый остров в бескрайней Серой пустыне, занимающей все северное полушарие Шедара. Судя по картам, мерцающим на дисплее пилота в южном раскинулась Синяя. Океаны бесплодных песков. Никакого рельефа. И только огромные купола городов словно драгоценные камни бесценного ожерелья выступали над этой печальной картиной. А теперь еще и острова – заповедники.

Искусственный рай в представлении жителей многократно разрушенного ими же мира. Парк выступал из песков, словно праздничный торт на застиранной скатерти. Аккуратные круглые горы, долина реки, разделяющая его на две ровные половины: высокогорную правую, с плотиной и горными тропами, со взлетной площадкой в своей нижней части. Судя по картам – там же стояла насосная станция.

Темная левая половина нагорья покрыта лесами, полными сказочных жителей, «красивых и полезных». Блестели купола туристической базы и точки фонариков на дороге к ней, идущей по самому краю срединного ущелья. Все уже так знакомо… Чего же здесь ищет Макар?

На какие вопросы он надеется найти здесь ответ? Внимательно присматривается к пологу темного леса, прорезанному остывающими огненными полосами, – путем «женихов», так спешащих на встречу с прекрасной «невестой». Потом облетает транспортною площадку и космобус, стоящий на ней.

Стараясь держаться поближе к горам, находит насосную станцию. Что-то там видит и хмурится, указывая сидящему рядом с ним Стэму. Тот тоже невесел. Зачем-то достал свой видер, установил на стекло и задумался, глядя на видер. Еще один круг над горами и под тревожные вопли бунтующей автоматики капитан все-таки внял ее наставлениям и взял курс на столицу, поднимаясь все выше. На этом моменте Нэс и уснула совсем.

39. Сон

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар.

Старенький катер будил в капитане какие-то ностальгические чувства. На этой, или очень похожей модели он впервые в своей жизни оторвался от земли, впервые почувствовал небо…

А вот давно устаревшая лечебная капсула в госпитале сектора славной Империи на Шедаре вызвала недоумение. Раздражение, злость, и еще целую массу эмоций, рвущихся с языка капитана словами, совершенно непредназначенными для женских ушей. Он промолчал. А теперь, тревожно всматривался в сияющее восковой бледностью лицо Нэс, едва видимое за прозрачным экраном обычного старенького оволятора и ругал себя снова и снова. Это скорбное состояние у него становилось привычкой.

Вспомнилась древняя сказка о спящей принцессе в хрустальном гробу. Матушка обожала рассказывать им с братом эти жуткие истории, специально откапывая их в давно заброшенных общественных библиотеках, и дети Аверины росли в окружении древних богов, воображаемых колдунов и колдуний. Принцы на белых конях побеждали чудовищ, принцессы их ждали в стеклянных гробах.

Макар тяжко вздохнул. Когда все закончится… Будет же в его жизни такой невероятный момент? Вот тогда он возьмет длинный отпуск, прихватить с собой молодую жену (если к этому времени они оба еще не успеют состариться) и рванет на родную планету. Будет рассказывать страшные сказки, ходит на рыбалку, жарить в их старом саду на костре хлеб, нанизанный на тонкие веточки. Обязательно все это будет. А сейчас ему очень хотелось оттолкнуть крышку капсулы и прикинувшись принцем из сказки целовать задремавшую девушку. Можно даже во сне. И пусть все ее страхи останутся в этом гробу.

Аверин вздохнул, поднимаясь со стула. Не нравилось ему это все, совершенно. Но посольство прислало спасателей, группа медиков встретили их на посадочной площадке имперского сектора, и Нэрис оперативно забрали. Попытались забрать. Он наотрез отказался оставить жену один на один с незнакомыми мужиками, сослался на покушение и сопровождал ее в госпиталь лично. Вместе со всем экипажем, конечно. Заставив понервничать местных врачей. Зачем их здесь столько? Лучше бы оборудование обновили, чем держать в госпитале толпы упитанных дармоедов.

«Множественные внутренние повреждения, перелом трех нижних ребер, трещина в правой ключице, легкое сотрясение мозга и обширный ушиб мягких тканей лодыжки. Растяжение связок бедра (кажется это он виноват). Специфические травмы половых органов и десен (тут точно он), многочисленные мелкие травмы кожи. Нервное и физическое истощение, стресс, анемия.» Восемь часов лечебного сна в оволяторе, без возможности транспортировки. Так звучал неприятный вердикт эскулапов…

А на что он рассчитывал? Что Нэрис окажется много прочнее, чем юная обычная девушка, не закончившая Космическую академию, не подготовленная к экспедиции, не закаленная многодневными стендовыми тренингами? Идиот.

«Ты просто опять не подумал», – ехидно сказала бы Ася, воспоминание о которой неприятно кольнуло. Не к добру она вспомнилась, ой не к добру.

–Все будет в порядке, хозяин! – вездесущий Горыныч высунул длинный нос из-под капсулы. И как он пробрался туда? – Ты сам посуди: за несколько коротких часов вряд ли кто-то рискнет штурмом брать госпиталь посольства Империи. Если что, мы отобьемся.

– Он прав, кэп. – Яхо вдруг положил руку на плечо капитану, что само по себе было необычно. – Мы здесь остаемся втроем, Я не думаю, что…

– Вчетвером! – гулко рявкнул Горыныч, судорожно выкарабкиваясь из-под капсулы. – У тебя паранойя, хозяин. Я успел прочесть справочник по патологиям психических состояний.

Макар снова вздохнул, проведя вдруг вспотевшей ладонью по стеклу капсулы. Паршивое ощущение. Ему точно нельзя уходить, а если останется – будет еще только хуже. Гесс на входящие не отвечал, и Петровна молчала. Что там на «Сове»? Его корабль и его экспедиция. Он снова на грани провала. Что тут скажешь: прекрасный он капитан, командир и инспектор.

Порывисто развернулся и вышел, жестом позвав за собой притихшего Игорька, а с ним и Таркана. Стэм тут же занял место у входа, бортинженер быстро вытащил из портативного бокса, оставленного Игорьком, целую россыпь жучков и следилок, прикидывая, куда их оптимально расставить. А Хич, сурово взглянув мясистые ягодицы Горыныча, снова вкручивающиеся под оволятор, занял место у капсулы, в изголовье.

Все это происходило совершенно бесшумно, и только система врачебных приборов мерно попискивала, щелкали старые датчики общего состояния организма и Нэрис тихо стонала во сне. Выглядела она действительно плохо: бледная, тонкие черты лица резко вдруг болезненно заострились и сквозь отросшие светлые волосы ярко проступили орнаменты Зеро, раньше почти незаметные…

***

Сны, тоненькой корочкой отделенные от реальности. Те, в которых так просто запутаться. Когда просыпаясь лежишь, не понимая по какую сторону сновидения ты находишься. Туманная, вязкая грань. Ее можно потрогать руками, и на пальцах останется липкая копоть без цвета и запаха.

Меня кто-то звал. Тихо, но очень настойчиво. В этом голосе не было места сомнению. Зовущий был явно уверен: послушная я отзовусь и приду. Обязательно, нужно только набраться терпения. Бесконечно глупа эта Нэс. Ощутив его раздражение я устыдилась. И правда, как можно лежать здесь, в этом никчемном устройстве, если меня так упорно зовут?

Открыла глаза, трогая грань сновидения пальцами. Она стала вдруг твердой, прозрачной. За ней проступал силуэт госпитального потолка, яркий свет белой плоскости.

«Открой! – произнес властный голос. – Они тебя заперли в клетку, прервали твой путь.»

Путь. Какое приятное слово. Мне захотелось понять его, но смысл ускользал оставляя лишь острое сожаление. Его нельзя прерывать, это неправильно, несправедливо. Так голос сказал. Почему я ему верила? Иначе и быть не могло.

«Открывай! » – больно ударило. Очень больно. И я вспомнила эту боль. То самое памятное чувство, что пряталось тщетно и долго. Лицо, тут же всплывшее в подсознании. Не хочу я ему подчиняться. Не буду. Теперь я смогу.

Раскаленной иглой в мозг тут же вкрутилось что-то пульсирующее, чужое.

Зеро. Боль стала невыносимой, захотелось кричать, биться в кровь о стеклянную грань, только бы выбраться. Хорошо, я открою. Что может случиться со мной в этом госпитале? Я просто сплю и мне снится кошмар. Отодвинула крышку старенького оволятора, встретив встревоженный взгляд Хича. Помахала рукой ему: " Все хорошо! " Электрик нахмурился.

«Вставай и уходи. – приказал новый голос. – Ты же помнишь? Я так давно жду тебя, доченька.»

Ложь. Даже во сне я ее слышу отчетливо. Вцепилась пальцами в ручки на внутренних стенках капсулы. Нервно сглотнула, хотела что-то сказать внимательно смотрящему на меня бортинженеру. Мужчины переглянулись.

«Если ты не уйдешь прямо сейчас, – они все погибнут».

Правда. Я узнала его. Слова были сказаны голосом человека, которого я ненавижу. Боюсь его дико, мучительно, этот страх разрушает меня, убивает. Отчего моя старая ненависть становится только сильнее. Чувство, отравляющее мою душу страшнее всех ядов. Омерзительно-серо-коричневый.

Сердце выпрыгивает из груди, трепыхаясь, как в пламени гибнущий мотылек. Я дышать разучилась. Белые стены палаты поплыли перед глазами. Цепляюсь за ручку, сажусь, тут же хватаясь за голову. Нет. Смертей больше не нужно. Только не эти мужчины, ставшие мне за короткий срок ближе, чем браться. Я сделаю все, что он хочет. Так будет лучше для них.

Тихий смех, снова боль. Он доволен.

– Нэрис, тебе нужно лечь. – Стэм стоял за спиной, я его сразу узнала. – Медики прописали лечебный сон восемь часов, кэп обещал скоро вернуться.

"Отодвинь панель слева, там плазер. Возьми. Ты же не хочешь прийти ко мне полностью безоружной? "– снова смех, от звука которого остро подкатывает тошнота. Не хочу. Ярко помню свое ощущение полной беспомощности.

Очень слабая. Боли не выношу. Одним только ударом Вэл заставлял меня встать униженно на колени и ползти через все коридоры за ним. Я снова все это вспомнила. Как мелкие песчинки впивались в голую кожу. Перед глазами вдруг всплыли опять камни замкового пола. Сколько раз я из пересчитала? Заставила себя все забыть, искренне веря, что кошмар этот не вернется уже никогда. Прав был отец: мне не стоило даже носа высовывать за пределы нашей маленькой тихой Лиглы.

Как плазер лег в мои пальцы? Я не помнила. Только на лице Хича увидела странное выражение. Рука как-то сама поднялась и направилась в его сторону. Правая. Я сидела в обшарпанной капсуле и целилась в грудь того, кто меня защищал беззаветно и преданно.

Это сон.

Страшный сон, сейчас я проснусь и все сразу закончится.

– Не двигаться никому, – спокойный голос Стэма заставил меня вздрогнуть. – Хич, – ноль. Яхо, – минус.

В то же мгновение Хич растворился. Только что стоял тут и бесшумно исчез. Я медленно моргнула, рука сама по себе опустилась. Тело жило своей жизнью, как это часто бывает во снах. Медленно встала, оглядываясь на выход. Мне нужно идти. Но путь преграждал Стэм, меня совершенно спокойно разглядывая. Остальных видно не было.

– Мне нужно идти, – губы сами сказали. Свой голос я не узнала. Хотелось кричать, звать на помощь, хотелось ему рассказать… но словно костлявые пальцы на горле сжимались.

– А если я не пущу? – на лице Стэма не дрогнул ни один мускул. – Кэп оставил нас здесь тебя охранять. А мы всегда выполняем приказы.

40. Настоящие неприятности

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, сектор посольства Империи, Сова. Имперский фрегат A- IIV класса.

Путь к «Сове» прошел без приключений. Практически. Если не брать во внимание несколько неуклюжих шпионов, жучка, нацепленного на рукав капитана в ядробусе и неприятные цены в столице Шедара. Макар все никак не мог взять в толк, отчего госпиталь посольства Империи находился так далеко от всех остальных официальных учреждений и имперского космодрома. Пришлось ехать практически час. Через всю шервову эту столицу, название которой он все никак не мог выучить. Нечто нечленораздельное с кучей шипящих согласных.¹

Попытка связаться с Петровной успехом не увенчалась. Выйти на связь с оставшимся в госпитале экипажем не смоглось. Макар скрипел молча зубами, Игорь хмурился, а Таракан порхал радостно по салону, пугая своим внешним видом неподготовленных горожан.

Когда возвещая конец их пути одноразовые браслеты – билеты замигали пронзительно-ярким пурпурным сигналом, Аверин готов был бежать, минуя все пункты проверок и терминалы. Прямо через посадочный сектор к фрегату. И только охранная полоса, мерцающая контуром напряжения, остановила его неуместный порыв. Не время для легкомысленных глупостей. Пора включать мозг, капитан.

Последние недели подарили ему целое море эмоций и чувств, полную гамму доселе неведомых переживаний. О существовании многих он только читал, видел фильмы и просто догадывался. Он был решительно-счастлив. Впервые в своей бурной жизни.

Но за все надо платить. Пришло время расплачиваться за право побыть человеком любящим и любимым, самым обыкновенным…

Спуск под землю на скоростном лифте, сложная многоуровневая процедура идентификации, одноразовый пропуск на выход, крохотный лукс «Совы», их ожидающий на полосе. Хороший знак: значит, Петровна работает. Но почему же никто не выходит на связь?

Уже подлетая к «Сове» Макар разглядел следы недавнего пожара вокруг.

Прочное покрытие космодрома оплавилось и разметка на нем была стерта огнем. Корпус фрегата выглядел, как основательно прокопченный окорок, рядом валялись обломки какой-то техники, два полностью сгоревших катера и остов ядроида. Все выходы плотно закупорены, трапов не видно.

«Сова» стояла на взлетной площадке, ощерившийся расчехленным оружием и хищно поблескивала световыми сигналами.

Корабль жив и приветствует их. Диафрагма приемного шлюза хвостового отсека открылась, проглатывая лезвие лукса и тут же решительно затянулась обратно, пресекая любые попытки проникнуть на фрегат.

Макар с трудом сдерживал нервную дрожь. Нет. Игорю точно не нужно видеть своего командира растерянным. Парнишка и так выглядел если не испуганным, то точно не слишком уверенным.

Быстрый выход на нижнюю палубу. Лифт не работает, освещение аварийное. Шервова задница, что у них тут случилось, пока капитан прохлаждался в горах? Он привел свое судно в ремонт, решив экипажу дать вполне заслуженную передышку, а оказались они самой горячей передовой в необъявленной всем им войне.

Взлетел коршуном на центральную палубу, краем глаза заметив плачевное состояние биостанции.

– Игорь, дуй туда, осмотрись. – притормозил на секунду, осматривая температурные датчики. – Возьми Таракана, и сразу докладывай.

– Петровна молчит, – заметил связист, не особо обрадованный поручением.

– Я заметил, – вяло огрызнулся Макар. – Сейчас иду сразу в центральный, потом… по обстоятельствам. Где искать меня – сообщу.

И рванул сломя голову в главный отсек. В рубке его встретил погасший центр управления и совершенно бессмысленное сообщение, плавно мерцающее в воздухе:

«Имя твоей первой звезды».

Это пароль. Скорее всего – активирующий всю систему, в том числе и Петровну. Зачем? После спросит биолога. Рука потянулась набрать на панели первое, что пришло на ум капитану.

«Солнце», такое близкое и теплое слово. Но Макар вдруг заметил, что кресло его отодвинуто в сторону, а на гладкой поверхности пула систем управления бледным мелком накарябаны буквы.

Присмотрелся. «Солнце» стояло там первым. Кто-то уже попытался подобрать ключ активации. Родик? Скорее всего. Его почерка никогда Мак не видел, да и вряд ли запомнил бы.

Все логично, родная звезда капитана, именно ее он первой увидел, родившись. Так он звал Нэрис, и все это слышали. Ниже шел список звезд, довольно длинный, а потом лишь размазанные крошки мелка. Его не хватило.

Имя звезды… Почему не название? Первой. Макар вдруг четко понял, о чем это спрашивал Гесс. Из всего экипажа только он знал давнюю и печальную ту историю. Ася. Астери. Так уж случайно совпало, что ее звучное имя в переводе с древнего земного языка² означало «звезда». Да, у его первой звезды было имя, и Гесс почему-то напомнил о ней. А он ничего не делал просто так или случайно.

Касание знаков панели и на гало проекции проступили имперские буквы, сложившиеся в ее имя. И «Сова» сразу как будто вздохнула свободно. Побежали по стенам пульсары активизации главных систем, запиликали датчики, тихо зашелестел пульт управления, словно встряхиваясь после долгого сна.

Макар оглянулся на фундаментальный постамент за спиной, на котором был прочно закреплен крупный прозрачный кристалл. Едва заметные голубые искорки активации нейросвязей заполняли сиротливо пустующую часть сознания ИскИна.

– Просыпайся, Петровна, мы в шервовой заднице, а ты снова дрыхнешь, – проворчал недовольно Аверин.

– Гесс спит в капсуле лазарета, – невежливо отозвалась она сонным голосом. – Доступ туда заблокирован.

– Все так серьезно? – глупый вопрос, но Аверин следил краем глаза за отчетом о внешних повреждениях корабля и с трудом понимал, что вообще нужно спрашивать.

– Да. – Прозвучало так страшно, что Мак даже дрогнул. – Но он уже должен проснуться. Я попробую активизировать «ЭТО» и…

– Приступай.

Хотелось ответов. Хотелось крушить и ломать. Вот прямо сейчас навести главную пушку на здание космопорта и… а лучше, на город. Или взлететь и по Шедару шарахнуть, ему не впервые.

– Игорек, – как дела там у вас? – от злых мыслей немножечко полегчало. Нэрис бы не одобрила. Капитан бросил взгляд на браслет личного видера, тот упорно молчал, связь с госпиталем отсутствовала. Как такое возможно?

– Анальные шервовы железы, – мрачно отозвался связист. Биостанция уничтожена. – Макар вцепился пальцами в кресло и скрипнул снова от злости зубами. – А, нет. Животные спят. Стазисные капсулы биостанции спущены в нижний отсек. С этим порядок. Вот растения… их больше нет, капитан. И грибы. Гесс точно расстроится. Он живой там?

– Сейчас и узнаем. Выходи в рубку, мне нужна связь с Космофлотом и госпиталем. Где хочешь возьми.

– Есть, кэп. Очешуительно все это, я так скажу.

Макар молча скривился в ответ, отключившись от связи. Вспомнил, как долго и безнадежно он пытался отучить парня от сквернословия. Но стоило появиться женщине на корабле, как Игорек стал другим. Словно бы повзрослел. Даже в отсутствие Нэрис.

А на душе как паршиво-то…

До входа в главный лазарет Макар практически добежал, попутно осматривая состояние палубы. Создавалось устойчивое впечатление, что видит последствия жестокого и кровопролитного боя. Следы крови на стенах, глубокие выбоины на стенах, обгорелые провода. Да что, шервый выводок, тут происходит?

Дверь светилась красным контуром блокировки. Ладонь на панель, взгляд в считывающий радужку окуляр и она с тихим шелестом отодвинулась. Капитан испытал странное облегчение: фрегат его помнил и снова признал. А ведь могло быть иначе. Зачем-то же Гесс вывел из строя Петровну?

Большая лечебная капсула оволятора тихо попискивала тревожным сигналом. Процедуры закончены. Судя по индикаторам общего состояния – не безупречно, но жизни биолога больше ничто не угрожало. Мак невольно припомнил опять то убогое сооружение, в котором лежала сейчас его Нэрис. Разительное отличие, он собой мог гордиться, Аверин старался всегда обеспечивать свой экипаж только лучшим. Но почему-то порадоваться не получилось. Снова кольнуло тревогой.

Крышка капсулы испустила пронзительный вздох и медленно отодвинулась. Показалась блестящая лысина друга, потом его бледное лицо подсветилось сиянием индикаторов, исполинский разворот плеч, могучая шея. Он сел. Даже полностью голый, Гесс не производит убогого впечатления. Многие современные гуманоиды, прячущие под одеждой свое неказистое тело , похвастать подобным не могут.

Это плохо, что он обнажен. Это значило, что физические повреждения были максимально возможно серьезными. Или просто одежда сгорела.

Они встретились взглядами.

– Кто это сделал? – сорвалось с губ Аверина.

– Где она? – одновременно спросил его Гесс.

И Макар вдруг испугался. Он понял все молниеносно. Если едва придя в чувство после лечебного сна коренной глизеанец Гесс Оранг позволил себе этот вопрос о жене капитана, значит, дела у них плохи.

Оба они замолчали, напряженно разглядывая друг друга.

– Ладно, – гулко сглотнув, Мак продолжил. – Скажи, я все правильно понимаю: эта заварушка касается Нэрис? Или им нужен я?

– Им. Точно. Как я не додумался сразу? – Гесс застонал, схватившись за голову и резко поднялся.

Макар отвернулся. Нет, он не страдал от стыдливости, просто… Даже покрытый еще свежими тонкими шрамами, похудевший и резко осунувшийся биолог походил на физическое воплощение древнего бога античности. На его фоне сам капитан явно проигрывал. И это чудовищно злило. Такого с ним раньше не было никогда.

– Лечебный скафандр активирован, – бодрым голосом отозвалась Петровна. Очень вовремя. – Сектор два, прямо…

– Я знаю, – Гесс буркнул, спустившись из капсулы. – Скоро буду носить его вместо трусов. Выборку с записей всех внешних камер отправь на видер капитана, пожалуйста. Самые показательные моменты.

– Ты мне не ответил, – теряя терпение, устало заметил Макар.

– Помнишь, что я вам рассказал о королеве Агате? – спросил мрачно Гесс, прошлепав босыми ногами к стене, в которой хранились скафандры.

«Вам». Значит он знал, что их связь теперь на троих. Макар потер косточкой пальца занывшую вдруг переносицу.

– Нэс тогда тоже сказала, что на видео сообщении, присланном королевой Агатой был кто-то другой, – согласился Аверин.

– Именно. Боюсь, что для Нэрис у меня есть очень скорбные новости, – раздался шелест открывающейся двери сейфа, и приветственное попискивание ЭТО, узнавшего своего пациента. – Скорее всего, ее матери уже нет в живых. Она стала донором.

– Что? – рявкнул Макар, обернувшись. – Как ты…

– История долгая, и я связан чипами неразглашения, – отрезал биолог, пытаясь протиснуться в свой скафандр.

Макар подошел, аккуратно расправил систему, помогая Гессу полностью в него облачиться. Надо же, в первый раз эта хитрая процедура проходила гораздо сложнее.

– И ты считаешь… – начал было Макар, от себя отгоняя мелькнувшую мысль.

– Что-то в процессе последнего переноса пошло не так. И не считаю, а знаю. К сожалению, без деталей. Не спрашивай, у меня собственные источники информации. И теперь королеве понадобился новый донор.

– Нерис? – Рик вцепился руками в скафандр. Тот угрожающе пискнул.

Гесс молча кивнул, одевая кошмарную маску. Жуткое зрелище. Как только Нэс от него не сбежала?

– И ты. Вот тут у нас самое интересное… – голосом замогильным сказал черный монстр. – Руководил экспериментами по переносу мозга и сознания в новое тело вечный фаворит королевы, ее первый мужчина, любовник, главный муж, принц и фактический правитель Зидейны. Он же был главным обвиняемым.

– Гвэл? – сразу же понял Макар. И тут же добавил: – Петровна, активировать мне боевой. Личный. И кликни мне Игоря, что-то его очень долго не слышно.

– Боевой скафандр капитана будет доставлен к вашему катеру, – отозвалась тут же Петровна. – Связист просил его не отвлекать, ликвидирует физические повреждения модулятора в хвостовом отсеке.

Вот почему с «Совой» не было связи. Хотя… с кем тут связываться? Все крепко спали.

– В результате эксперимента он как-то там физически пострадал. Побочным эффектом, полученным совершенно случайно стала полная блокировка процессов старения организма. Ему удалось сделать то, о чем люди грезят уже не одну сотню лет. Если не тысячелетия. Чистая случайность, повторить которую они не сумели. Как не старались. Хотя… по моей информации запрещенные эксперименты до сих пор продолжаются.

Гесс выпрямился, покачиваясь на носочках, потянулся, проверяя свои ощущения. Пальцами пошевелил. И произнес очень задумчиво:

– А еще, он не имеет возможности оставить собственного наследника.

– Импотент? – ухмыльнулся Макар, оглянувшись на выходе из лазарета и направившись в сторону хвостового отсека. За ним совершенно бесшумно двинулась аспидно-черная махина облаченного в скафандр ЭТО биолога.

– Он бесплоден, – осторожно заметил Гесс. – Остальные детали его… состояния лично мне неизвестны.

– Ну, а я тут при чем? – возмутился Макар, идя на звуки голоса Игоря.

– Пока затрудняюсь ответить. Несколько вариантов: в качестве донора для фаворита, в качестве племенного… производителя, они там все носятся с нужным набором генома, вдруг твой подошел, или…

– Просто я ей приглянулся. Такое случается с королевами. Особенно, если у них уже восемь мужей… Кстати, если вдруг ты не понял: мы прямо сейчас отправляемся в госпиталь. Стэм не выходит на связь.

И тут Гесс покачнулся.

_________________________________________

¹Административная столица Шедара – г. Шипсильяфдунд. На планете осталось одно государство, объединяющее остатки некогда существовавших.² Астери (αστέρι) – в пер. с др. греческого: – звезда.

__________________________________________________

Следующая глава будет… остросюжетной. Но мы с вами ведь смелые и всегда помним: ХЭ обязателен, правда?

41.(Не) убийство

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, сектор посольства Империи, Госпиталь посольства Империи.

Он меня не пропустит. Придется убить. Эта мысль вдруг показалась такой правильной и органичной, что я улыбнулась, правой рукой понимая опять слегка дрогнувший плазер.

Мужчина, стоящий передо мной, даже не дрогнул. Я попыталась почувствовать его, и обнаружила вдруг, что «ослепла». Нити чувств и эмоций, которые я так явно видела, оборвались, истлели. Мир вокруг стал пустым. Как звали этого человека? Не помню. Забыла. Как звали меня? Во сне это не важно. Мне нужно отсюда уйти.

«Давай уже, двигайся! » – снова боль и я делаю шаг.

– Нэрис, послушай… – начал было мужчина, но посмотрел мне в лицо и осекся. Подал знак невидимке, стоящему у меня за спиной Почему я его не почувствовала?

Он назвал меня «Нэрис».

– Пропусти меня, или я выстрелю, – хрипло сказала, понимая отчетливо в ту же секунду, что не смогу. Я скорее себя пристрелю. Даже не помня его, я почувствовала: человек этот – друг. То немногое, что еще была в состоянии чувствовать.

Он назвал меня «Нэрис».

– Зачем? – совершенно спокойный вопрос. – Тебе будет больно.

Правда. И жалость во взгляде. На плазер он не взглянул, будто его между нами и не было.

Я хотела ответить. Пожаловаться, рассказать ему, как потерялась во сне, что мне делают больно, а боли я не умею противиться. Но что-то вдруг изменилось. Раздался тихий хлопок и я совершенно оглохла. Лицо мужчины исказилось, как будто от боли, и он рухнул мне под ноги. Я отшатнулась.

Кровь.

Ее запах заставил меня содрогнуться. Из правой руки выпал плазер. На полу стремительно расползалась кровавая лужа. Мужчина, лежавший у ног, не подавал признаков жизни.

А ведь он даже назвал меня. Нэрис.

«Ты убила его! » – радостно прозвучало.

«Теперь ты преступница. Тебя осудят по законам Империи и твой муж от тебя отвернется.» – наотмашь ударило. – «Кому нужна полоумная убийца?»

Муж. Империя. Я не смогла это вспомнить, но поняла очень остро: этой смерти он мне никогда не простит. Я стал убийцей. Мне нужно бежать!

Быстрее!

Метнулась поднять с пола плазер, но он упал в лужу крови. Прикоснуться к нему я заставить себя не смогла.

Рванулась к двери, она оказалась открыта, и я сломя голову понеслась вперед по коридору, словно зная, куда он ведет и зачем мне туда нужно. Холодные серые камни обжигали голые ступни. Из одежды на мне оставались лишь короткие белые шорты и маечка. Участки тощего белого тела, сплошь покрытого синяками, болезненно торчали из-под одежды.

Как холодно.

Поворот, спуск по едва освещенной запыленной лестнице, песок под ногами.

Опять.

Очень скоро передо мной оказалась узкая дверь, отозвавшаяся на удар кулаком гулким звуком металла. Толкнула ее и она вдруг открылась, а я оказалась на улице. Огромное серое здание, узкие бойницы окон. А еще, очень – холодно.

Рядом стоял крохотный катер, двухместный. В кабине его сидел тот, от одного только вида которого мне захотелось кричать. Я его помнила.

«Подойди ко мне, сладкая девочка, ты стала еще аппетитней». резануло жгучей болью голове в моей голове.

Нет. Лучше я тут умру. Точно лучше. Жить преступницей не хотелось. Снова удар, я падаю на колени, удирившись больно о мелкие камушки на земле. Серый перед глазами, упираюсь в него ладонями, отталкиваюсь. Некрасивые руки. Мои? Омерзительное ощущение собственного уродства. Медленно поднимаюсь, оглядываясь.

«Я жду терпеливо». Он мне не привиделся. Сидит, как ни в чем ни бывало, и улыбается. Очень красивый, практически безупречный. Но красота эта мертвая. Холодная, словно блеск драгоценного камня. От него никуда я не денусь и нечего даже мечтать.

Двинулась в сторону катера. Чтобы иметь право выбора, нужно быть сильной. Я слабая, болезненно-некрасивая, я могу вызывать лишь отвращение. У меня нет больше прав.

Дверь кабины широко отодвинулась и меня резко вдернули внутрь, схватив больно за руку и сильно ударив о стальную ступеньку. Я ничтожество. Боль сломила меня. Безвольная кукла, я снова готова на все, только бы ее больше не чувствовать.

Паника накатила быстрой мутной волной, и вот я уже задыхаюсь от страха, сердце колотится где-то в горле. Руки дрожат, лицо заливает липкими каплями пота. Я свернулась в комочек на кресле, зажмурившись, зажав уши руками. Бесполезно. Он давно сидит где-то внутри, не давая сбежать и очнуться. Холодно. Больно.

– Гвел, прекрати! – громкий крик властного женского голоса заставляет меня вжимать голову в плечи. Но словно разжались стальные тиски, даже дышать стало легче. Невыносимая боль отступила. – Что ты творишь? Рефлексы у тела останутся! Оно и так уже в плачевном состоянии. Лечить теперь еще и лечить, а времени у нас мало. Мне достаточно перепало уже от «наследниц». Что теперь с этим делать?

– Она вкусная, – его голос выполз из моей головы как скользкий морской червь и прозвучал сиплым звуком. – Ее страх возбуждает меня.

В ответ раздалось ругательство на лиглянском. Откуда я это знаю? Закрыла глаза. Голос той, которая оборвала моего мучителя, что-то смутно напоминал. Видно мне ее не было. И не очень хотелось. Мне уже все равно, совершенно. Болела спина, ныли лодыжка и ребра.

– Надеюсь к нашему вылету все готово. – Снова она.

– Надеюсь, ты хорошо все продумала. – прозвучало насмешливо. – Ты не боишься, что этот мальчишка опять все испортит? Зачем он тебе?

– Мальчишка… – женский голос словно бы смаковал это слово. – Нет, тут ты ошибаешься, дорогой. Чем больше я его узнаю, тем сильней убеждаюсь в правильности нашего выбора… Ты даже представить себе не можешь, насколько.

Гвэл закрыл дверь, набрал на панели катера координаты и откинулся на узкую спинку пилотского кресла. Я бы очень хотела не видеть его, но глаза меня совершенно не слушались, заставляя смотреть против воли.

– Продолжай, – его холодная маска его безупречного лица казалась высеченной из камня. Никакой мимики, никаких лишних чувств и эмоций. Лишь иногда он позволял себе тихий смех и поднятую бровь – жест бесконечного удивления. Но я четко помнила выражение болезненно-жадного любопытства на этом лице. Так он смотрел на меня, содрогающуюся от страха, брезгливости, отвращения. Как червь-палочник, – паразит, что годами лежит на песке притворяясь мусором, а стоит живому приблизиться, как он сбрасывает оболочку и мгновенно ввинчивается под кожу своей жертвы. С той самой секунды дни ее сочтены. Я почувствовала себя такой жертвой. Но искорка памяти вдруг согрела, перед глазами встал кусок берега, где мы с друзьями играли, и палочников ловили. В моей жизни был не только этот холодный мучитель. Мне нужно все вспомнить.

– В первый раз… нам с тобой повезло, очень крупно. Обоим. Ты же знаешь, новичкам вечно везет. Наша дочь… ты ее даже не вспомнишь уже. Конечно, для тебя этот несчастный ребенок был лишь донором.

– У нее не было шансов стать полноценной! – резко перебил ее Гвэл. Как много эмоций для бездушного и жестокого истукана… – Никаких, ты же знаешь. Анэнцефалия. Не помнишь, каких мне усилий стоило сохранение, рост и развитие ее тела?

– Мы все забыли… Но, говоря откровенно, ценой успеха той операции была твоя жизнь. – Прозвучало… насмешливо? – Я не об этом толкую сейчас, дорогой мой. Не будем скатываться к супружеской ссоре со списком взаимных претензий, не стоит.

Гвэл промолчал. Выразительно так…

– Малышка, у которой не было даже своего имени, не оставила мне никаких следов своей личности. Их просто не было. А вот дальше… Дальше все доноры оставались со мной. Сильные личности, многогранные. Подбирая … носителей спермы ты превзошел сам себя. Каждая новая версия королевы Агаты получалась значительно лучше меня. Они всегда стоят рядом. А с ними – их память. Привычки, рефлексы, глубокие переживания. Ты представляешь? Что осталось теперь от меня? Жалкое подобие той Агаты, которая…

– Почему ты молчала? – Гвэл резко спросил. – Все это время шла речь лишь о проблемах физических. Аллергии, брезгливость, память тела, устойчивые рефлекторные страхи…

– Которые ты культивируешь в этой малышке. Ты занят своими делами, мой дорогой погружен в бесконечные эксперименты и давно позабыл о том, что такое вообще эти глупые чувства. У тебя одна память. То, что за все эти годы тебе донора не нашлось, мне не кажется невезением. Искусственно выращенное тело, лишенное всех физических недостатков и половины потребностей? Мне это больше не кажется чистой случайностью.

– О чем ты сейчас? – что-то увидев через лобовое стекло, Гвэл чертыхнулся отчетливо на имперском и вцепившись в штурвал увел катер в крутой вираж, явно пытаясь уйти от погони. – Имперская слежка, прости. Поясни, я не понял.

Они разговаривали так спокойно и неторопливо, будто рядом на узком сидении не лежала преступница и убийца, постанывая болезненно от накатывающей тошноты, а маленький катер не уносил ее невесть куда и зачем.

– Девочку отключил бы… – видимо меня все же услышав, женщина заволновалась. – Ей и так сильно досталось.

– Она звуков не слышит. Инфразвуковая бомба всех отключает и оглушает на несколько часов. В сознании ее держишь ты и этот ваш маленький мозговой паразит.

Его собеседница долго молчала, видимо переваривая услышанное. Потом тяжко вздохнула и продолжила их диалог:

– Да, ты прав. Я не хотела бы так. Лишить себя чувств? Я о той самой любви, мой дорогой. О ненависти, что всегда стоит рядом. Ты ведь забыл, с чего все начиналось, не правда ли?

– Два молодых идиота решили, что их глупое чувство достойно жить вечно. Ошибки молодости часто становятся движущей силой прогресса.

– Ты заболел…

– Да. Ядовитая тигорская лихорадка до сих пор неизлечима. Мне оставалось недолго… но знаешь… Я думаю иногда: лучше бы я тогда умер.

Сказал так равнодушно, что мне стало страшно. Я хочу жить. Именно после слов, произнесенных чудовищем, я поняла: не хочу умирать. Даже убив человека и потеряв свою память.

– Я был счастливым и молодым. – прозвучало устало. – Это ты виновата, – в его тоне царапнула злость, но какая-то вялая, замороженная. – Вцепилась в меня, словно ыса в добычу и не отпустила.

– Я не том. – голос женщины прозвучал безнадежно. – Ты сейчас очень болен. И я. Вместе с тобой. Как обычно. Как все эти долгие годы. Зачем нам это все нужно, скажи?

Выведя катер в свободный полет, Гвэл снова немного расслабился, отрываясь от штурвала.

– Мне… – для возможности дать человеку бессмертие. Великая, запретная миссия: – вылечить старость. Ради этой цели любые средства оправданы.

– Самые страшные люди во вселенной, – это неисправимые романтики, считающие себя вправе причинять счастье тем, кто об этом не просит… – произнесла горько женщина.

И я мысленно с ней согласилась, усиленно делая вид, что их разговора не слышу.

42. По разные стороны

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар.

– Зачем ты уже столько лет даришь мне это право? – спросил он спокойно. – Только не надо о чувствах, я от них очень давно и бесконечно далек. А ты… Ты обложила себя молодыми любовниками и сладострастно барахтаешься с ними в своей королевской постели.

– В каждом из них есть частица тебя, – терпеливо она возразила, но в дрогнувшем голосе мелькнула грусть. – Для тебя они – мусор, неудачные эксперименты. Для меня, – талантливые молодые мужчины, в каждом из которых есть след того самого Велиглэна Маурского, гениального молодого ученого, галцога¹, моего первого мужа. Живого и способного что-либо ощущать. – Она замолчала, словно ожидая ответа.

Но тот самый «первый» решительно промолчал.

– Чувства… Они остаются со мной. Целый банк чувств. Каждый мой донор приносил с собой нечто новое. Я ненавижу зеленый, я боюсь громких всплесков воды, детский плач мне часто снится. Но все это пустое. Агата-последняя вывернула меня наизнанку, она меня искалечила.

– Прекрати. Подумаешь, рожавшая женщина. Она была в отличной физической форме, привлекательна и здорова.

– Она их любила, Гвэл. Понимаешь? И заплатила собой за моё обещание забыть о существовании дочери. А теперь она мне часто снится. Я испытываю отвращение от прикосновений чужих ей мужчин. Я скучаю по какому-то темному замку с узкими и холодными коридорами. Повесила в тронной какой-то пафосный гобелен, купленный на дешевом аукционе. Я даже сейчас представляю эту раненую девочку рядом с тобой мне больно физически. Это не я. Я не могу быть такой. И она многократно сильнее.

– Ясно. – прозвучало так холодно, что я с трудом совладела с собой и не дрогнула. – Видимо, тут я ошибся, оставляя нетронутыми часть переднего мозга и мозжечок… – он замолчал, погрузившись в раздумья. Судя по видам, мерцающим за стеклом пилотской кабины, мы летели в каком-то длинном и узком тоннеле. Бесконечная лента ярких неоновых фонарей освещала мужское лицо, делая его еще более мертвым.

– Скажи… – он вдруг очень громко спросил, словно пытаясь окликнуть свою уходящую собеседницу. – А ты ведь для этого швырнула мальчишку на Лиглу? Какая… пошлая комбинация. А я все голову ломал…

Женщина рассмеялась. И от этого смеха мне стало тревожно. Что-то… нечеловеческое в нем прозвучало, бездушное.

– В такие минуты я вспоминаю, за что полюбила когда-то тебя. Твой ум восхитителен, дорогой мой мужчина. Да. Это было непросто, вот так их столкнуть. Тут ты прав. Вытащить как-то иначе девочку из-за спины этого жирного лорва², ее недотепы-отца, не выходило, ты знаешь. Мне на руку сыграли его темперамент помноженный на наследственный дух аферизма и влюбчивость девочки. Они оба глупы и упрямы. Как видишь, охота моя удалась.

Говорящая злилась, хотя и хвалила себя. Выходит, не так уж удачна «охота». Или снова замучили чувства неведомых «доноров»? А мне стало вдруг хорошо. В беспросветном тумане беспамятства и отчаянья детским фонариком робко мигнула надежда. Я не могла вспомнить лиц тех людей, о которых шла речь, но теплое ощущение защищенности укрывало, словно теплое одеяло. Меня там кто-то любит, обо мне помнят. Какой-то мальчишка, и лоров, понятия не имею, какой это зверь, но он есть, он меня защищал.

– Ты заигралась, – Гвэл вдруг холодно припечатал, прервав затянувшееся молчание.

– Я размечталась. Представила себе, как ты займешь его юное крепкое тело. Как наконец сбудется наша мечта. Ты, я и любовь между нами…

– Любовь… высокий уровень чувствительности к окситоцину, тринадцатая хромосома, ген CARKD. Гомозиготность по рецессивному признаку рождает неисправимых однолюбов. По доминантному – шлюх и маньяков. Таких, как я или ты.

– Я королева, мой дорогой, – ее голос вдруг зазвенел холодным металлом. – При которой ты не давно разыскиваемый имперской разведкой преступник, а немножко сумасшедший ученый, ставящий смертельные эксперименты на людях. Не станет меня и твоя великая цель рассыпется, как гладкие круглые камешки в детской игре…

Королева… значит это она. Это открытие резануло по нервам. «Она». Это кто? Почему мне вдруг сделалось больно?

– И кто из нас тот самый романтик… – пробормотал еле слышно мужчина, прикрывая глаза. – Но я рад, что наш разговор состоялся. Давно нужно было поговорить. Если помнишь, я даже пытался, но ты вечно окружена этими…

– Они все останутся здесь, на Шедаре. Все равно мне в постели не нужен никто из них, уже даже не возбуждают. Обойдусь парочкой новых и нежных ядроидов, заказала на Голодиане, красавчики. А парни пусть служат в посольстве, пора их использовать по назначению. Они преданы мне, как земные собаки. Шедар наш союзник, но строго до тех пор, пока чувствует слабость Имперцев. Посмотрю, что из этого выйдет… Возможно, потом раскидаю по самым сложным зонам моих политических интересов. Или убью…

Для меня, еще очень ярко помнящей кровь моей жертвы и тихий хлопок выстрела плазера последнее прозвучало чудовищно.

– Ты потащишь за нами мальчишку? – в голосе Глэйна вспыхнуло раздражение и «мальчишке» я искренне посочувствовала. – Ты действительно им увлеклась…

– Он все равно не отстанет. Упрямый, как ты был когда-то… Гомозиготность по рецессивному признаку, говоришь… Опасное сочетание. Хотя… Может, это и к лучшему, не придется носиться за мужем по всей галактике, согласись.

– Я… не планировал расставаться со своим нестареющим телом. Оно идеально. Эксперименты еще не закончены и… я пока не готов.

– Придется, мой дорогой, тебе изменить свои планы, – низко мурлыкнула королева. – И девочку больше не трогай. Увижу на ее лице хоть малейший испуг и придется ускорить твою подготовку. Кстати…

От последнего королевского слова у Гвэла задергался глаз.

– У тебя в катере спрятался ее зверь. Под тем ящиком с шедарским милейном³. Внешние камеры наблюдения мне показали, не дергайся. И как ты пьешь эту гадость? Не трогай его, он забавный. И что-то мне напоминает. – Королева вдруг оживилась и явно повеселела. – Когда прилетишь – девочку сразу в капсулу, зверя ко мне. Парализатор лежит у тебя в боксе для одеял.

Гвэл ничего не сказал. Только скрипнул зубами. Видимо наличие парализатора было его маленькой тайной. Или так испугался какого-то зверя?Едва успела подумать, как глаза вдруг закрылись. И я отключилась. Оставалось надеяться, что все со мной произошедшее все-таки сон.

***

Отношения между братьями Авериными? Их просто не было.

Со старшим братом, легендарным и недосягаемым главнокомандующим всем Имперским Космическим Флотом адмиралом Анатолием Авериным Макара связывала только фамилия. Еще детские воспоминания, – теплая зона души, куда он никого не впускал.

Все последние годы так считал младший Аверин.

Как такое случилось? Макар не пытался задать себе этот вопрос. Что вышло то, вышло. А сейчас, нервно выстукивая пальцами на панели центрального управления нечто решительное, он ждал связи с братом и думал о родственных отношениях.

Может быть в тот момент, когда все новостные каналы пестрели историями о героических подвигах стремительно восходящей звезды космофлота – Анатолия Аверина? Или когда младший брат впервые солгал, называлась лишь однофамильцем легенды и получая в ответ полный жалости взгляд собеседников? Всего лишь однофамилец.

Или может тогда, когда у Анта случилась беда, а Макар не нашел в себе сил с ним связаться и сказать пару слов в качестве братской поддержки?

Так они и существовали теперь, в параллельных мирах. Адмирал и его неудавшийся родственник. Одним мог гордиться Макар: «Тот самый великий Аверин» никогда и ни в чем ему не помогал.

Но теперь все иначе. Теперь ему наплевать откровенно на гордость. Если понадобится, он встанет и на колени, он будет просить, умолять.

Да. Ему теперь есть что терять…

– Мак? – неожиданно прозвучало. Капитан вздрогнул, схватившись за твердые поручни кресла. Все-таки нервы ни к черту. – Меня выдернули по твоему личному вызову. Что-то с Машей опять? Только быстро. Прости, идет экстренное заседание штаба.

Ни тени недовольства или раздражения. Как будто Макар каждый вечер звонит и всегда ему рады.

– Нет, Ант. Проблемы теперь у меня, – произнес через силу, охрипшим вдруг голосом.

В ту же секунду на гало-экране возникло изображение. Адмирал А-ве-рин, как его называли Имперцы, не привыкшие к звучанию длинных земных фамилий. При полном параде, с сияющей россыпью звезд на темно-ультрамариновом кителе. Он медленно сел в рабочее кресло за широким столом, явно давая понять, что готов уделить драгоценное время «проблемному» братцу.

Мак рвано вздохнул и продолжил.

– Я женился, – прозвучало так глупо, что тут же добавил: – удачно.

Что он несет?

Но брат слушал его совершенно спокойно. Он сидел и разглядывал Мака, которого не видел уже… сколько лет? Целую вечность. Перед ним не ершистый мальчишка, а давно возмужавший космический волк.

– Проблемы с женой? – осторожно спросил старший брат.

И Макару вдруг стало мучительно-стыдно. «Проблемы»… Десять лет назад беременная жена самого адмирала попала в лапы тигорских пиратов и сгинула в топях проклятой планеты. Вот это – проблемы. Ант выжег тогда всю систему Тигора, превратив ее в облако раскаленного газа.

– Мы с ней попали в сферу интересов Зигейны. Не спрашивай как, не сейчас. Я чуть позже опишу тебе все подробно. Сейчас мне нужно знать, где находится личный флот королевы.

– Похищение? – старший сразу же понял.

– Я очень надеюсь успеть! – рвано выдохнул младший.

Ему вдруг стало легче. Как в те далекие годы, когда Ант не был еще адмиралом, а Мак – инспектором и капитаном. Всегда можно было толкнуть старую дверь, ведущую в комнату старшего брата, без стука войти, и упав на кровать долго рассказывать о своих детских бедах. Брат никогда его не дразнил, не укорял, а советы его помогали.

– Порадовать не могу… – пока капитан размышлял, старший Аверин просматривал сводки на галоэкране. – Полчаса назад флагман флота Зигейны вышел в зону прыжка. И по нашим данным – они уже у себя на орбите. Тут близко. Королева и первый супруг на борту. Больше, увы, никакой информации.

– Шервовы яйца… – Макар скрипнул зубами. Сомнения не было: он опоздал.

– Что с фрегатом? – прервал его приступ отчаянья адмирал.

– Якобы на ремонте – прозвучало беспомощно. – Столкновение с незарегистрированным объектом, временная воронка, полное выгорание топлива.

– Экипаж?

В кабинете Аверина-старшего что-то происходило. Он набирал на панели команды, кому-то кивал, отмахиваясь от назойливых собеседников. И бросал требовательные взгляды на младшего брата.

– Недоукомплектован. Потери состава. Со мной на фрегате биолог и штатный связист. Старший помощник, бортинженер и механик оставлены охранять раненого психолога. В госпитале. На связь они не выходят.

– Кто из них моя новая родственница?

И как он догадался, скажите?

– Нэрис Аверина. Она приступила к исполнению обязанностей психолога.

– Когда все закончится, только попробуй меня не познакомить с женой, – совершенно серьезно сказал адмирал. – А теперь слушай внимательно.

Решительный жест и в кабинете командующего космофлотом воцарилась полнейшая тишина. Все словно замерло.

– Империя отзывает посольство в Зигейне, вводит особое положение и настаивает на присутствии военных… дипломатов. Меня попросили содействовать. Именно этому и посвящено заседание штаба.

Мак подскочил, опасаясь поверить в такую удачу.

На лице адмирала скользнула улыбка.

– Новым зигейнским послом я рекомендую назначить тебя. А твой экипаж… Сам придумай им должности. Кто там положен в посольствах? Советники, секретари, атташе.

Ант о чем-то задумался замолчав. Макар даже дышать опасался.

– Сегодня же отсылаю в поддержку тебе собственного старого сослуживца, На случай непредвиденных обстоятельств. Доверяю ему, как себе самому. – Добавил старший Аверин значительным тоном. – Вступишь в должность сегодня. Есть возражения?

– Мои полномочия? – для военных всей этой вселенной, во все времена, уверенность в командире действовала ободряюще.

– Все инструкции в письменном виде пришлю тебе личным шифром. Жду от тебя всех подробностей. И последнее…

Ант быстро поднялся, безупречный мундир адмирала сам тут же расправился, делая его мощную и подтянутую фигуру еще более значимой.

– Моя личная просьба.

Макар замер, потом тоже встал.

– Ты же знаешь, я… – пробормотал капитан.

– Не отказывай больше мне в праве быть твоим братом. Мой родной не-однофамилец. Ты готов?

Как он узнал? Почему? Хотя… конечно, его «пробивали» и молодой идиот, подчеркивающий постоянно отсутствие родственных связей с самим легендарным комфлота вызовет подозрение у безопасников. Неизбежно.

Макар снова почувствовал себя глупым мальчишкой. Пора с этим завязывать.

– Да. Жду дальнейших инструкций. Разрешите идти, гар Аверин?

– Приступайте к подготовке миссии, гар посол.

И судя по довольному лицу адмирала, младший брат очень кстати вернулся в его беспокойную жизнь.

_______________________________________

¹Галцог – мужской титул члена королевской семьи (Зигейна). Как правители, галцоги стоят ниже императоров, королей и принцев. Как члены королевской семьи они стоят ниже принцев.

²Лорв свиноподобное существо, обитатель Зигейны, разводится исключительно в неволе. Его мясо вкусно и питательно. На лорвах ставят биологические эксперименты. Есть информация о том, что сами по себе лорвы тоже созданы искусственно.

³Милейн – крепкий спиртной напиток, изготовляемый путём перегонки через самодельные или заводского изготовления аппараты спиртосодержащей массы, получаемой в результате брожения сладкой массы, получаемой из измельченных тушек половозрелых мил.

43. Суд

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар.

– В качестве обвиняемой стороны ты привлекаешься к суду свободного мира Шедар!

Унылого вида ядроид сидел в центре круглого зала и вещал гнусным голосом всякие пакости.

– Это как, поясните? – насмешливо осведомился Аверин. Он стоял в «белом секторе» зала, освещенный лучами прожектора. Полный аналог скамьи подсудимых, привычной землянам, выглядел на Шедаре словно земной эшафот. Постамент, три ступени, освещение, как в лазарете. Видимо, для психологического эффекта. Но Макару смешно.

– Ты подтвержденный системой учета гражданских состояний супруг Нэрис Рейн, взявшей в браке себе имя мужа: А-ве-рин. – Явно сбившись с намеченной речи произнес неохотно судья.

Земная традиция этноса, к которому принадлежали Аверины, позволяла им обращаться ко всем незнакомцам во множественном числе. Что ужасно смущало, нервировало и сбивало «цивилизованных». И Макар это знал. Знал и пользовался активно.

– А поскольку указанная выше лиглянка признана несовершеннолетней, ты считаешься ее опекуном. – Прозвучало не очень уверенно.

Похоже, что вздорность всего прозвучавшего осознавал даже судебный ядройд.

– Вы там определились бы, – рассмеялся Макар, оглянувшись на группу поддержки, сидевшую чуть поодаль. – На Лигле совершеннолетним считается гражданин, проживший полные две годовые декады. Моей жене уже двадцать один. Кем и когда она признана?

– Королева Зигейны… – начал было ядроид.

– А Зигейна при чем? – возмутился Макар.

– Нэрис А-ве-рина-Рейн… – попытался поспорить судья.

– К ней отношения не имеет. И сам факт вмешательства этой монархии будет предметом расследования законниками Империи.

За спиной капитана раздался тихий вздох. Стэм, сидевший в жестком кресле, предназначавшимся для свидетелей, еще не оправился от удара, полученного при похищении Нэрис. Все последние сутки боцман «Совы» выполнял функции законника экспедиции. С азартом охотника собирая и систематизируя вещественные доказательства, Стэм за считанные часы выстроил четкую линию их обороны. А теперь выглядел бледно. То ли от кровопотери, то ли от чувства вины.

– Хорошо! – с явным облегчением согласился ядроид. Его явно не радовало навязчивое присутствие в деле всяких там королев. – С остальным вы согласны?

– Даже настаиваю, – не стал спорить Аверин. – Тем более, что я лично пользуюсь правовым статусом дипломатической неприкосновенности.

Судейский ядроид икнул. Только этого им не хватало. Но в дебри внезапно возникших подробностей он углубляться не стал. Опытный был потому что.

– Нэрис А-ве-рин, используя незарегистрированное оружие совершила попытку убийства двух и более лиц. Пострадавшие…

– Протестую! – Макар никакого понятия не имел о судебных традициях, принятых на Шедаре, и руководствовался земными.

Он право имеет. Сам Стэм так сказал.

И это сработало. Судья может и удивился, но виду не подал.

– Слушаю тебя, Макар А-ве-рин. Суд Шедара милостив, даже к преступникам.

Вот это он зря ляпнул. Не надо бесить капитана.

– На основании чего милостивый судья выдвигает подобное обвинение в адрес моей юной и хрупкой супруги? – вкрадчивым голосом произнес Мак.

– Данные записей камер… – начал было несчастный ядроид.

– Мои представители разместили альтернативные камеры по периметру палаты, в которой лежала Нерис Аверина. В госпитале посольства Империи, прошу заметить, ваша честь. – От земного эпитета ядроид содрогнулся. Вот и отлично. Полезный рефлекс. – И вот что делали там ваши камеры, нашим службам еще предстоит разобраться. Игорь, прошу.

Раздался громкий щелчок и перед глазами судьи, окаменевшего от подобной наглости, развернулся внушительный гало-экран.

Капсула, такая обшарпанная и убогая, что Макар гулко скрипнул зубами. Как он мог Нэрис оставить в подобных условиях? Растерялся, не выдержал главной проверки на прочность. От решительного напора медиков имперского сектора ошалел.

Нельзя никому доверять.

Пальчики, бледные тоненькие и слабые отодвигают стеклянную крышку устройства. Появляется Нэрис. Пустой взгляд, очень испуганный вид. Несколько раз она быстро кому-то кивает. А потом… достает прямо из капсулы крупный плазер военного образца и неловко пихает его прямо в грудь их механика.

– Если даже предположить на секунду тут факт, что злонамеренная преступница Нэрис, пользуясь помощью тайных сообщников, предварительно спрятала плазер в капсуле… – Макару очень непросто давались слова. От одного только взгляда на кадры ком в горле вставал. Солнышо, как же тебе было страшно, как больно. Прости, что не уберег. Если сможешь – прости.

– Судя по предоставленным материалам, следствие именно так и предполагает, – милостиво произнес страж закона.

– И упорно не замечать того факта, что девушка ранена, а ее «жертвы», это лично мной выставленная охрана, – продолжил Аверин, – Но мне непонятно другое… Игорь, дай детали.

Изображение замерло, судебный ядроид поморщился. Не так себе представлял он сегодняшнее заседание.

Медленно увеличиваясь, на экране возникла тонкая женская рука, неумело державшая плазер. Мощное оружие военного образца на ее фоне смотрелось довольно комично.

– Если позволите, поясню, – обманчив-мягко мурлыкнул Аверин.

Ядроид позволил.

– Оружие, в которое так испуганно вцепилась моя раненая супруга, закрыто предохранителем. Видите красный сигнал? Это плазер штурмовика, он тяжелый. Предназначен для поражения техники средних размеров. Есть виды плазеров, для женской руки куда более удобные и безопасные. Один из них лежит рядом с капсулой, он даже виден на кадре, смотрите. Достаточно вытянуть руку и вынуть его из одежды. Я сам его ей подарил. Мало того…

Судье не было мало. Ему выше крыши хватило. Но возражать он не стал.

– Нэрис левша. Этот факт зафиксирован в ее личном деле, выписку из которого я приложил к списку всех представленных доказательств. А плазер она держит в правой руке. Странно, не правда ли?

– Продолжайте, – отмахнулся устало судья. В таких ситуациях важно уметь просто расслабиться и мирно плыть по течению.

– Следуем дальше.

Снова кадры бегут по экрану. Огромные глаза бледной Нэрис, растерянной взгляд, стоят слезы. Дрогнувший плазер. Стоящий рядом с ней Хич тут же падает на пол, натягивая на голову капюшон и для верности зажимая голову руками. Второй персонаж, это Яхо, все практически в точности повторяет за ним. Секундная пауза, кувырок через голову, бортинженер приседает на корточки, и под прикрытием капсулы медленно подползает поближе к ее проржавевшему дну.

Нэрис встает окончательно. Маленькая и хрупкая, она крупно дрожит то ли от холода (из всей одежды на девушке только коротенький белый топ и такие же шортики) то ли от ужаса. Что-то говорит Стэму. Потом, зажмурившись явно от ужаса, целится ему в грудь, при этом отчетливо видно: предохранители плазера активированы, индикаторы горят тем же красным. Рука ее вздрагивает. Мужчина подает Яхо безмолвный сигнал и вдруг падает, ударяясь затылком о дверь. Лужа крови, море ужаса в женских глазах.

– Стоп! – командует шедарианец. – Вот видите, – кровь!

Звучит так торжествующе, что Макару его даже жалко. – Жертва! – радостно заключает судья.

– Это был я, – сипло прохрипел Стэм, вставая из кресла. – Жив, как видите.

Земные привычки Аверина заразительны.

– Но там… – ядроид недоуменно махнул «рукой» на экран.

– Под капсулой кто-то оставил «сюрприз» для охраны, – подал голос Яхо, вставая. Еще одна «жертва» воскресшая вдруг, судье настроения не улучшила. – Мы поздно поняли, и я не успел обезвредить взрывное устройство.

Он тоже чувствовал себя виноватым. Горыныч же четко указывал цель, буквально из шкуры выпрыгивал рядом с той бомбой. Но пока Яхо все понял…

– Но… растерянно пискнул ядроид, замечая и третью «жертву».

– Инфразвуковой заряд. – милостиво пояснил ему Мак. – Не убивает, но надолго выводит из строя. А кровь… повреждение мягких тканей головы всегда выглядит так кроваво. Мне только одно непонятно…

– Это тебе повезло… – тоскливо ответил ядроид. Потом важно кивнул, видимо вспомнив о собственном статусе.

– Сама девушка не пострадала. Смотрите, она словно и не заметила взрыва.

Ядроид хотел было прервать его, но вздохнул, понимая всю тщетность порыва и послушно смотрел.

Нэрис дернулась было поднять войсковое оружие, потом вдруг схватилась за голову и рванулась к двери. Та оказалась открыта. И девушка выскользнула, тут же скрывшись из вида.

– Заметьте, трое мощных мужчин вяло валяются на полу, оглушенные взрывом, а раненая лиглянка весело убегает. Как такое возможно?

– Хрупкие и беспомощные на первый взгляд существа очень часто оказываются смертельно-опасны для окружающих, – вдохновенно произнес приунывший уж было судья. – Значит, не так уж и беспомощна Нэрис. Может она…

– Находилась под жесточайшим психотропным воздействием. Вот заключение уполномоченого эксперта, сотрудника контрразведки Империи.

Это стало еще одним неприятным сюрпризом для капитана. Гесс – контрразведчик. Ничего… главное, чтобы он Нэрис не нравился. Остальное вполне поправимо.

– Еще и контрразведка… – ядроид икнул. А ты, капитан? Ты уверен? Может твоя супруга просто любовника завела и сбежала?

Макар рассмеялся.

– Нет, ваша честь и готов даже поклясться: на шервовой черной личинке я не женат и не собираюсь.

– Чем еще удивите? – смирившись с провалом, устало спросил его грустный судья.

– Невзирая на то, что все члены первого круга семьи имперского дипломата первого ранга считаются полностью неприкосновенны, я требую огласить оправдательный приговор.

– Когда вы улетаете? – Судья подошел к заседанию очень практично.

– Как только получим все подтверждающие этот факт документы, – Мак ответил ему очень холодно.

Это было практически правдой. И только «совятник» себе представлял, чего это им стоило.

– Да будет так!

Судья дважды хлопнул в ладоши и зал осветился зеленым.

– На основании изучения всех материалов и представленных, в ходе судебного рассмотрения дела, доказательств, в достоверности которых у суда не возникло сомнений, я, главный судья квадрата Шипсильяфдунд постановляю:

Все обвинения, выдвинутые следствием по делу о покушении на убийство двух и более граждан Империи оставить без удовлетворения, как недоказанные. Гражданку…

– Империи, – подсказал тихо Стэм, подмигнув судье.

– Империи, – согласился охотно судья, – Нэрис А-ве-рин, полностью оправдать и снять с нее все ограничения прав и свобод, предусмотренные сводом законов Империи и Шедара. Помните, суд Шедара милостив и справедлив!

– Приговор окончателен и обжалованию не подлежит… – проворчал тихо Макар.

– Документы получите сразу же. Хорошего полета, капитан.

Сказанное судьей прозвучало с таким облегчением, что Макар улыбнулся невольно.

Его экипаж дружно встал, за спиной капитана выросли крепкие мужские фигуры. Все, за исключением Гесса, тот захватил все ядроиды нового корабля и стремительно переносил то немногое, что осталось от биостанции.

В полном молчании «совятник» двинулся к выходу, привычно соблюдая боевой порядок.

Макар мрачно смотрел прямо перед собой, чеканя шаг.

Произошедшее не принесло ожидаемой радости. Да, теперь Нэрис не преступница, как того добивались ставленники королевы Зигейны. Его жена теперь жертва преступного сговора, пострадавшая. И похищенная жена дипломата.

Не уберег…

Не успел.

Что там с ней сейчас делают? Масштабы охоты на девушку поражали. Ставки до такой степени высоки, что контрразведка рассекретила статус Гесса, Космофлот предоставил ему самый новейший корабль и поддержку военной эскадры. Его дипломатические полномочия (практические бесконечные) подтвердили молниеносно. Как и брак с Нэрис.

И… все это было не так уж и важно.

Если Мак не успеет, ей ничто и никто не поможет.

Солнышко, ты там держись…

44. Почти эпилог…

– Как его назовем?

До старта оставались считанные часы, а Макар всё не мог отделаться от странного ощущения. Что-то они не закончили, упустили из виду, не приняли снова в расчет.

– Крокодилом… – довольно уныло ответил он Стэму.

Вид боцман имел отвратительный. Всем дорого обошлось происшествие в госпитале.

– Крокодил с дохлой совой на хвосте… Что-то есть в этом такого… Порнуха, короче, – буркнул у них за спиной Игорек.

Себе их этот юный землянин не изменял никогда. Он тоже в последние дни значительно похудел и осунулся. Непросто дались эти сборы всему экипажу «Совы».

Капитан смотрел на своих сослуживцев и себя снова спрашивал: стоило ли его личное счастье такого? Глупый вопрос, малодушный. Если бы речь шла о Нэрис… То он не сидел бы на мостике «Крокодила» наблюдая за филигранной стыковкой «Совы».

Они лишь разменные карты в огромной игре. Он сделает все возможное…

Рвано вздохнул, переведя взгляд на Гесса. Друг задумчиво выстукивал сложный ритм пальцами на панели перед собой.

С момента похищения Нэрис биолог не спал ни минуты, находясь в постоянном движении. Четверо суток, сорок полных имперских часов¹.

Макар так не сможет. Без энергетиков, притупляющих чувства, замедляющих скорость реакции, точно не вытянет. До глизеанца ему еще далеко…

– О чем думаешь? – само как-то спросилось.

Биолог взглянул выразительно на капитана. Ответ не понадобился. Все с ним понятно. С ними обоими. Взрослые мужики, служители Имперской инспекции, разведчики, один даже «контра», а думали одинаково. Как она там? Успеют ли?

Хотелось все бросить, упасть в большой катер и прыгнуть к проклятой Зигейне. Догнать, а потом уже разбираться по ходу событий. Будь Мак один, он бы сразу же так и сделал.

Но…

– Как тебе наш новичок? – Гесс все-таки голос подал.

– А ты не узнал его? – Макар удивился.

Хотя… он и сам в первые секунды знакомства с новым членом их маленького экипажа, просто глазам своим не поверил. А когда он представился, как Лукас Набула, засомневался еще даже больше. Настолько, что позволил себе сообщение брату.

– Он землянин? – любил друг отвечать вопросами на вопрос.

– Он – легенда, – Макар только вздохнул. – Видел, как он стыковку провел?

Они все это видели. Как и тот факт, что легкий космический крейсер, их новый корабль, был пригнан, выведен на орбиту планеты и состыкован с его ожидавшей «Совой» одним единственным человеком. Вот это уровень.

– Ты тоже так сможешь, – утешил биолог.

Макар сомневался, конечно, но слова эти были бальзамом на его уязвленную душу.

– До сих пор не уверен, что мы не напрасно с собой тащим «Сову», – вздохнул он в ответ, оглядываясь на Стэма.

Старший помощник поморщился выразительно. Приказы командующего флотом не обсуждались. И не осуждались. Но…

– Стыковка завершена, перехожу в режим дальней буксировки, – капитан нервничал. Никогда еще он не командовал крейсером. И в прыжок не входил, буксируя крупное судно.

– Принял, выполняю! – ему отозвался с «Совы» хриплым голосом их «новичок» занявший должность ведущего штурмана. – Капитан, разрешите вернуться на судно? Здесь достаточно будет Петровны.

Бернар Лукас Набула, легендарный изгнанник, бывший командующий космофлотом и адмирал проявил чудеса деликатности, таким образом намекнув, что готов им помочь.

Аверин с биологом молча переглянулись. Гесс не знал настоящего имени штурмана, но удивительным образом понял его.

– Проверить готовность судна к автономной работе и прибыть на борт буксира. Я жду вас не позже начала отсчета на старт. – Макар произнес очень твердо.

Подкинул ему братец задачку. Принять в экипаж того, чьими подвигами они оба бредили с раннего детства? Командовать адмиралом? И пусть старый вояка убелен был сединами и лицо украшали глубокие шрамы… Бывших таких не бывает.

Нелегко им придется.

Им всем.

Но он не привык отступать. И другим не позволит.

Из доклада борта фрегата 03-27, класса VGI (Victoria Gladio Ictu):

«В ноль часов ноль минут в ночь с первого на второй день третьей имперской декады четвертого имперского месяца пятьсот семьдесят третьего года эры Всеобщего благоденствия, Макар Аверин принял командование кораблем 03-27, класса VGI и возглавил военно-дипломатическую миссию Империи. Получив разрешение на выход в зону большого прыжка для дальнейшего следования к планете Зигейна, звездной системы Малиста, (HD 188015) лежащей в созвездии Лисички. На борту корабля – экипаж в обновленном составе.

Спустя десять имперских минут легкий крейсер 03-27, класса VGI определенный в официальном своде уникальных названий Космофлота Империи как „Крокодил“ принял на буксировку борт фрегата 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam „Сова“ и вышел в точку большого прыжка.

Дальнейшие детали прохождения и функции специальной миссии, а также ее состав, иммунитеты и привилегии отныне выходят за пределы юрисдикции Империи и регулируются Правовым положением о специальных дипломатических миссиях на территориях планетарных систем, союзных Империи.»

Продолжение следует…

________________________________________

Вот и закончилась вторая книга моей серии космических приключений"Солнечные лица".Тревожно за наших героев… Солнечная девочка, справится ли она с сонмом родственичков, которые только о себе и думают? Успеет ли ее героический муж? Пока одни только вопросы. Одно хорошо: супруги Аверины любят друг друга и ценят. А еще у них есть целый Ант, командующий космофлотом, дружный экипаж "Совы-Крокодила" уже в обновленном составе и… мы с вами, конечно. Они нас не подведут;) Первая книга серии "Солнце краденое"

©Нани Кроноцкая 2023 специально для ЛитРес

____________________________

¹1 имперская минута – 100 секунд. (1,7 земных минут)

1 имперский час – 100 имперских минут (2,8 земных часа)

1 имперские сутки – 10 имперских часов, (28 земных часов)

1 имперская декада – 10 имперских суток или 12 земных дней

1 имперский месяц −3 имперские декады или 36 земных дней

1 имперский год – 10 имперских месяцев, 300 имперских или 360 земных дней или 0,98 земных года.

1 имперский век – 100 имперских лет или 99 земных.

1 имперское тысячелетие – 998 земных лет.

Оглавление

1. Солнце мое 2. Ветер 3. Выбор 4. Занимательная космография 5. Просто сны 6… И бабочки 7. Завтрак 8. Шахматы 9. Шахи и маты 10. Тайны прайда Рейн 11. И вся королевская рать 12. Понимание 13. Терпение 14. Петровна 15. Свидание с приключениями 16. Сестренка 17. Восхитительно 18. Милота 19. Как обычно 20. Карамболь 21. Первый шаг на Шедаре 22. Горы 23. Красиво и полезно 24. Космотель 25. Ужин и прочие неприятности 26. Долгожданное (18+, но не очень) 27. Милые бранятся… (18+ немножко совсем) 28. Совпадения и сюрпризы 29. Сеанс связи 30. Новости и сомнения 31. Разведка 32. Выход на воду 33. Не забыть 34. Мокрости героические 35. Внезапно 36. Угол падения 37. Раненый член экипажа 38. Над Серой пустыней 39. Сон 40. Настоящие неприятности 41.(Не) убийство 42. По разные стороны 43. Суд 44. Почти эпилог…