Корона льда и лепестков (fb2)

- Корона льда и лепестков [litres][A Crown of Petals and Ice] (пер. Ксения Глебовна Гусакова) (Мёд и лёд - 3) 1501K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Шеннон Майер - Келли Сент-Клэр

Шеннон Майер, Келли Сент Клер
Корона льда и лепестков

ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Как всегда, благодарим редакторов, первых читателей, бета-читателей и рецензентов, которые помогли перенести Каллик, Цинт, Фаолана и всех остальных персонажей из этого мира в наш.

Без вас мы бы не справились.

1

Я старалась расположиться на кресле с высокой спинкой так, будто сидела на таком каждый день. Как будто вокруг всегда сиял студийный свет. Как будто то, что на мое лицо с разных ракурсов навели как минимум две камеры, было обычным делом. Как будто жить и спать в королевских покоях Благого замка – самая заурядная вещь на свете.

Журналистка-человек, бойкая и необычайно дерзкая, посмотрела мне прямо в глаза.

– По понятным причинам человеческое население обеспокоено недавними событиями, королева Каллик. Какие гарантии вы можете предоставить относительно нашей безопасности?

Вот вам краткое изложение того, что я не могла рассказать людям. Две недели назад фейри-великан Рубезаль был отброшен в Андерхилл – дабы его изгнать, королева Неблагих, Елисавана, пожертвовала жизнью. Однако, прежде чем покинуть это царство, Рубезаль обрушил на Унимак армию изгоев, уничтожавшую людей и любых других живых существ на своем пути к дворам фейри. Эти-то сопутствующие потери и были очень серьезной проблемой, учитывая, что люди превосходят нас численностью пятьдесят к одному и обладают целым рядом орудий массового поражения.

– С фейри, о котором идет речь, уже разобрались, – ответила я, и меня охватило противное дежавю. – Мы работаем над локализацией последствий, и до сих пор наши усилия были успешными.

Это было мое первое интервью для людей с тех пор, как меня распределили и я начала править Благим двором, но Сити-эн, или Си-эм-эм, или к какому там еще новостному агентству принадлежала журналистка, не первые люди или фейри, кто преследовал меня в стремлении получить ответы. Старые советники отца научили меня, как правильно отвечать, и указали, что лучше дать интервью именно этой женщине. Я уже вызубрила все так, что хоть ночью разбуди – расскажу слово в слово.

Женщина подалась вперед, пригвоздила меня взглядом поверх очков с толстыми стеклами.

– Значит, этот фейри, этот… гигант никак не сумеет вернуться, чтобы сеять хаос и вредить нашим детям?

Я приподняла плечо.

– Нет, насколько мне известно. Однако не стоит исключать такую вероятность. Он стар и могуществен.

И гораздо более изобретателен, чем кто-либо мог предположить за всю его многовековую жизнь. В попытке подчинить себе оба двора он неуклонно промывал мозги сотням фейри-изгоям, используя особый чай.

Стоящие в ряд слева от меня Благие советники шумно втянули воздух. Что? А, точно, неправильные слова.

– Известно, что в Аляскинском треугольнике обитает поселение фейри, – продолжила журналистка. – За последние годы число человеческих исчезновений и смертей в этом районе резко возросло до ужасающих масштабов. Ответственен ли ваш вид и за это?

Я чуть склонила голову к плечу, удерживая взгляд женщины.

– На что вы намекаете?

Журналистка дважды моргнула, затем повернулась к одной из камер и врубила улыбку на полную мощность.

– Это Эмили из Си-эн-эн, и мы только что близко пообщались с новоиспеченной королевой Каллик. Далее в эфире – как поднять с детьми тему техники безопасности рядом с фейри. А также – как в смутное время человеческая раса сумеет защитить свою идентичность от посягательств со стороны других видов. Спецвыпуск, посвященный сохранению культурной автономии. Не переключайтесь.

Я было вскинула брови, но вовремя вспомнила про остальные камеры.

Просто… вау.

Камеры выключились, следом тут же погасли яркие лампы. Журналистка протянула мне руку, продолжая широко улыбаться.

– Спасибо, Каллик.

Я уставилась на ее ладонь, затем перевела взгляд на лицо, отчасти отдавая ей должное: она не из тех радостных, вечно фотографирующихся туристов, которых мы обычно видим на Унимаке. В остальном же меня оскорбил ее намек на то, что мы вторженцы, от которых надо защищаться.

– Королева Каллик вообще-то.

Улыбка женщины растаяла, как лед на раскаленном противне.

Я встала и направилась к балкону – пусть советники выпроваживают журналистку, – а потом расстегнула тяжелую цепь плаща, сковавшую мою шею. Собрала накидку и бросила ее на ближайший предмет мебели, нечто среднее между кроватью и креслом. Расправив плечи, я скинула туда же золотые перчатки, натиравшие мои запястья.

– Ваше величество… – советник, чье имя я забыла, низко поклонился. – Вполне вероятно, что человеческое население истолкует ваше последнее замечание неверно. Мы должны без промедления собраться, чтобы решить, как действовать дальше и как лучше всего отвечать на новые вопросы людей.

Облокотившись на балюстраду, я полюбовалась разделявшей дворы рекой. Благой двор с одной стороны, Неблагой с другой. Прямо как я.

– Думаете, они поймут меня неправильно и решат, что Рубезаль все-таки не вернется вредить их детям?

– Нет, королева Каллик. Мы думаем, что они полностью вам поверят.

Я выдохнула.

– Так в чем проблема?

Шарканье советника раздражало не меньше его колебаний.

– Отношения с людьми непросты. Мы подробно это обсуждали.

Ну да. Просто я не понимала, как вранье может принести кому-то пользу. Рубезаль, конечно, хотел отомстить дворам, но к нашим немагическим соседям он питал такую же ненависть, что и к фейри, которые давным-давно изгнали его в Треугольник. Как ложные заверения защитят нас или людей? Им нужно хотя бы осознавать, что их подстерегает опасность.

Короче, в политике я полный профан. Или, может, мне просто было наплевать.

– Сделаю завтра несколько звонков.

Все равно собиралась. Советники выдали целый список, по которому я должна была пройтись. Различные человеческие правители, главы других рас, которые еще не открылись людям, – оборотни, вампиры, ведьмы и демоны. А еще другие дворы фейри.

Каждый хотел заполучить частичку новой королевы. Королевы смешанных кровей.

Королевы, которой они надеялись манипулировать.

Советник замялся, и пусть я не смотрела на него, перед глазами все равно возник образ, как он, будто рыба, открывает и закрывает рот.

– А теперь оставьте меня, – приказала я. – Все. Покиньте комнату. И больше меня сегодня не тревожьте.

Плюсы быть королевой: окружающие прислушиваются к твоим просьбам. Уже через минуту я оказалась в блаженном одиночестве.

Как раз вовремя.

Солнце опускалось за западный горный хребет на земле Неблагих. На полпути вверх по склону возвышался еще один замок, похожий на тот, где сейчас жила я, на восточном хребте.

И там был точно такой же балкон.

В угасающем свете мои глаза вполне хорошо различили мужской силуэт. Я узнавала его даже без бинокля.

В те дни, когда мы с Фаоланом не встречались, чтобы обсудить вопросы дворов, мы договорились видеться вот так. Я подняла руку, и Лан ответил тем же.

Сердце сжалось от боли, но это был необходимый шаг. Пусть Жрица и объявила меня королевой всех фейри, реальность оказалась не такой уж благосклонной… и не такой уж простой. На протяжении веков наши дворы существовали параллельно, близко физически, но в то же время полностью независимо. Наши общества были разными, начиная от одежды, заканчивая этикетом и внутренними правилами. Перемешать их в одночасье – нелепость.

Итак, после смерти Елисаваны я выбрала Фаолана регентом Неблагого двора. Лан не хотел этого, но он – единственный Неблагой, которого я знала и которому доверяла. Был и другой вариант – поселиться в темном замке, но это значило оставить Адэр и дядю Джозефа строить козни при Благом дворе. Шаг, что обернулся бы для всех катастрофой. Я понимала это и без дара предвидения.

Без сомнения, мне хотелось руководить не больше, чем Лану.

Но я все равно делала все, что в моих силах. Не потому, что считала себя лучшей кандидаткой на пост правителя, а потому, что Жрица буквально сказала, что единственный путь к успеху лежит именно там, где я сейчас нахожусь.

Ох, богиня, куда мы впутались.

Я опустила руку, наблюдая за Фаоланом. Он сделал то же самое. Мы часто стояли каждый на своем балконе, пока свет не иссякал.

Быть может, на протяжении многих лет король Александр и королева Елисавана так же стояли, вглядываясь в силуэты? Жаждали ли они быть вместе в открытую?

Были ли они вообще влюблены, когда решили слить частички своего духа и поместить меня в утробу человеческой матери?

Теперь они оба мертвы, и я никогда не узнаю правду.

Солнце скрылось, и пусть Лан оставался на месте, даже зрение фейри не позволяло мне его разглядеть.

– Так будет не всегда, – прошептала я.

Вот только, черт возьми, те невероятные дни в Андерхилл, когда нам с Ланом не нужно было скрывать чувства, когда мы могли прикасаться друг к другу и улыбаться и просто быть вместе, казались жесть какими далекими.

Счастливый вздох, который раздался у меня за спиной, заставил подпрыгнуть.

– Вы такие милашки, ну правда, – произнесла Цинт.

Оглянувшись, я вскинула бровь.

– Серьезно?

– Вы, ребята, каждые сумерки выходите сюда, чтобы помахать друг дружке. Да, я все сказала. Абсолютные очаровашки.

Я окинула пристальным взглядом подругу – и, конечно же, осмотрела поднос с выпечкой, который она мудро захватила с собой.

– По ощущениям – ничего милого тут нет, скажу я тебе.

Выражение лица подруги смягчилось.

– Знаю, Алли. Но у вас все серьезно, большинство подобного не обретает. Аж самой такого начинает хотеться.

С моих губ сорвался смешок.

– Остановиться на одном мужчине после стольких лет? Как долго Джексон тебя уламывает?

– Лет десять, наверное. Просто… приятно же знать, что кто-то всегда поддержит тебя или просто будет рядом, несмотря ни на что. – Цинт покачала головой. – Я даже не верила, что такое возможно, пока вас двоих вместе не увидела.

Немалое признание из уст моей подруги. Она не стремилась хомутать парней, это они стекались к ней, как детишки на праздник. Если не считать ее долгоиграющую связь с Джексоном, которая то затухала, то вспыхивала, я никогда не замечала за ней серьезного подхода к отношениям.

– Понимаю. Именно это я и чувствую с Ланом.

Защищенность, которую я даже не подозревала, что хотела.

Безусловную любовь.

Не скажу, что у нас не было взлетов и падений, но, надеюсь, они остались позади. Ну, кроме обитания по разным замкам.

Я потянулась к тому, что выглядело как «беда» – изумительное пирожное, названное так из-за невозможности удержаться и не съесть куда больше, чем планировалось.

Цинт шлепнула меня по руке.

– Фу, нельзя.

У меня вырвался смешок.

– Ты что, шлепнула королеву всех фейри?

Подруга фыркнула.

– А когда-то я вообще тебя купала. Так что да, черт побери. Проблемы?

А ведь это как раз единственное, с чем за последние несколько недель у меня проблем не было.

– Что не так? Или опять надо глаза сперва закрыть?

Цинт всегда приносила на пробу свои последние кулинарные изобретения, иногда с необычными просьбами.

После того как шеф-повара Благих, шпиона из числа изгоев Рубезаля, скрутили и заточили, я отдала его должность подруге. Те, кто поначалу жаловался, быстро заткнулись, когда она приготовила бруадар – деликатес, который фейри на Унимаке не видели уже много лет.

– Хочу задействовать как можно больше чувств, – пробормотала она.

Держа поднос на одной руке, Цинт подняла вторую и пошевелила пальцами. Магия красивого бирюзового оттенка тут же заплясала, повинуясь приказу и превращаясь в дымку дождя, что осела на бедовые пирожные, словно сахарная пудра.

– Давай, – шепнула Цинт.

С благоговением я остановила выбор на одном покрытом магией пирожном и откусила от него немного. Магия прокатилась по мне плавной теплой волной, которая сперва разгладила морщинки у меня на лице, затем расслабила напряженные мышцы плеч и спины. Истома проложила путь к восхитительной ореховой сладости, которая проследовала за ней, будто прохладный ветерок после бури. Я выдохнула, наслаждаясь вкусом и ощущением, пока они не рассеялись.

– Как ты это сделала? – прохрипела я после.

Цинт сияла самодовольством.

– Обалдеть, да?

Спрашивать о процессе приготовления бесполезно, это я знала наверняка. Кулинарные секреты подруга не раскрывала даже мне.

– Изумительно – не то слово. Что-то неземное.

Цинт сверкнула счастливой улыбкой, глядя на поднос. И, Луг свидетель, я была как никогда благодарна за стабильность, которую подруга привносила в мою жизнь.

– Как прошло интервью для людей?

– Облажалась.

Цинт усмехнулась.

– Теперь ясно, почему советники так психуют.

У меня дрогнули губы.

– Зато не скучают.

Что, несомненно, выйдет мне боком уже завтра. И послезавтра. И послепослезавтра тоже.

– Ты вымотана, – заметила Цинт. – Оставлю тебя в… более шикарном, чем раньше, покое. Увидимся завтра?

– Звучит неплохо.

Я помахала рукой на прощание, и подруга заспешила к выходу, остановившись на секунду, чтобы аккуратно оставить бедовое пирожное на круглом столике, у которого наверняка было вычурное название.

Постель. Наконец-то.

Надо отдать должное королевским особам – необходимость вести беседы, держать лицо и выглядеть на должном уровне весь день напролет истощала силы так, как не дано никаким тренировкам. Я сняла с головы золотую диадему и положила ее на треугольный стол, затем сбросила одежду из яркой дорогой ткани, которую, очевидно, положено носить Благой королеве. От платьев я отказалась, поэтому для меня сшили туники с воротником-стойкой, которые сзади были длинней, чем спереди, и туго подпоясывались на талии, что подчеркивало лацканы и все же делало наряд отчасти напоминающим платье. Ну и ладно. Если в нем можно сражаться, то я счастлива.

В дверь нерешительно постучали, на что я без промедления отозвалась:

– Спасибо, не нужно!

Бедные служанки. Я принимала их помощь только по утрам. Девушки были довольно милыми, но я вполне допускала, что они стучат на меня советникам.

Надев простую белую ночнушку, я сунула под подушку кинжал и положила на пустую половину кровати один из мечей, которые мне подарила королева Неблагих, то есть дражайшая мамочка. Второй занял место на тумбочке. Затем, запихнув в рот остатки недоеденного первого пирожного, я улеглась и, благодаря магии, буквально растеклась по мягчайшей кровати, на которой когда-либо спала.

Мои глаза закрылись.

Тело налилось тяжестью и теплом.

И кто-то обдал мое лицо дыханием.

С трудом придя в себя, я резко села с кинжалом в руке. И обнаружила, что удивленно моргаю, уткнувшись носом в прозрачное тело духа.

– Ой… извини, – я снова легла на спину, глядя снизу вверх на свою наставницу. – Ты вернулась!

Женщина улыбнулась, и внутри меня зародилось знакомое тепло. Определенные поступки создают прочные узы, и этот дух однажды прошел по такому же пути, каким иду я, чтобы победить Рубезаля и сохранить связь между мирами, но потерпел неудачу. То, что я ожидала от себя каждый день.

– Приветствую, королева всех фейри, – произнесла женщина, и ее голос слегка отдался эхом.

Я поморщилась.

– Можно просто Каллик.

– И все же ты – королева всех фейри.

– Я не хочу ею быть, – призналась я темноте.

Женщина кивнула и, плавно сдвинувшись, присела на край кровати.

Под пристальным взглядом я дернула плечом.

– Привыкну. Справедливости ради, я все равно не знала, чем хочу заниматься. Так-то вариант не хуже других. По крайней мере, теперь не нужно ходить и оглядываться.

Ну, как раньше.

Я же не дура. Прекрасно понимала, что врагов у меня все еще масса.

– Ты открыла для себя Андерхилл. Я рада. И ты прошла испытание гласа Андерхилл, фейри крови.

Девон была гласом Андерхилл? Серьезно?

– Похоже на то. Не то чтобы я далеко продвинулась.

– Дальше, чем те, кто был до тебя. – В словах духа сквозила печаль, и, если бы я могла его обнять, я бы так и сделала.

Я ни в коем случае не была любительницей обнимашек. Просто чувствовала это в наставнице.

Вместо этого я почесала щеку.

– Наверное. Рубезаль пока заперт. Все стало получше, чем раньше.

Женщина-дух покачала головой.

– Великан просто выжидает своего часа, королева всех фейри. Потому что знает цену потери доступа к высокочтимой Андерхилл.

Чего?

– Но все же было подставой. Отрыв от Андерхилл не приводит к безумию. Руби это выдумал, чтобы устроить всеобщую панику и привлечь к себе сторонников. Это…

Выражение лица женщины не изменилось.

Я шумно выдохнула.

– Расскажи. Какова цена? Или снова оставишь в неведении?

Женщина мягко улыбнулась.

– Сегодня день нашей последней встречи, какой бы путь ты ни избрала дальше. Меня не будет ни на одном из них. Вот то, что я знаю и чем могу поделиться.

Я снова села, облизывая губы. Что-то новенькое. Я еще никогда не получала ответов, не схлопотав по лицу и не пожертвовав кровью.

– Фейри, лишенные Андерхилл, и в самом деле слабы, – проговорила женщина. – С течением месяцев, лет, десятилетий они чахнут и чахнут, пока от их магии не остается лишь воспоминание. Ибо Андерхилл восполняет нашу связь со своей силой и сутью. Таков ее дар. И Рубезаль прекрасно это знает. Фейри на Земле отрезаны от Андерхилл уже достаточно долго, и скоро наступит час расплаты. Скоро их захватит зловещая нечестивая мощь.

Зловещий и нечестивый – вполне емкое описание Рубезаля. Во рту пересохло.

– Если так и будет продолжаться, здешние фейри потеряют силу? – Я закрыла глаза. – Он просто переждет.

– Вы оба вольны выбрать место, где в конце концов произойдет ваша схватка.

Это расшифровать было уже труднее. Я молча изучала наставницу взглядом.

– Я могу попасть в Андерхилл. Вот о чем речь. Но ты говоришь, что и Рубезаль может вернуться сюда?

Призрачная женщина склонила голову.

Я отбросила одеяло и принялась расхаживать по комнате. Он мог вернуться. Твою ж мать. В глубине души, после зловещих слов Жрицы, я предполагала, что так и будет.

«Проблема не в том, что он заперт. Проблема в том, что Андерхилл должна открыться, иначе магия фейри здесь умрет. Как ты думаешь, что произойдет, когда Андерхилл однажды откроется, Одуванчик?»

Иначе она не стала бы говорить о пути.

– Хочешь сказать, что мне нужно будет сразиться с ним там?

– Это еще предстоит выяснить. – Женщина потянулась, желая коснуться моей руки, но ее пальцы прошли сквозь нее.

Нутро сжалось. Проглотив иной вопрос, я задала следующий:

– Мы видимся в последний раз? Почему?

Дух встретился со мной взглядом.

– Потому что ты миновала ту грань, где способен помочь проводник. Никто прежде не заходил так далеко. Отныне путь неведом никому, кто помог бы, не препятствуя твоему успеху.

Жрица тоже все видит – и скована подобными путами.

– Ну, как бы там ни было, спасибо. В убежище ты спасла нас, направив к сухопутному келпи. Без тебя меня бы здесь не было.

– Тебя не было бы здесь со мной, – отозвалась женщина. – И пусть расставание с сестрой причиняет боль, мне легче уходить, зная, что моя неудача могла привести к твоему будущему успеху. Если бы я не избрала неверный путь, мы бы и вовсе не встретились.

Я замерла, затем тяжело опустилась на кровать рядом с духом.

– С сестрой?

Женщина склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то, доступному лишь ей, затем кивнула этому невидимому собеседнику.

– Прощай, королева всех фейри. Твоя победа согреет мне сердце. И сердца наших родителей, которые, в надежде спасти наш вид, отказались от всего. Дорогая, теперь ты – последняя надежда.

Она подалась вперед, и вдруг из-за закрытой двери донесся звук – звон столкнувшихся клинков.

Да блин, ничего хорошего это не предвещало.

– Прощай, сестра. – Женщина подалась еще ближе, невесомо прижалась губами к моей щеке.

Несмотря на замес неподалеку, я осталась сидеть неподвижно, только грудь поднималась и опускалась.

– Прощай, – прохрипела я.

Моя призрачная наставница – сестра из иной эпохи – начала рассеиваться, и, когда за дверью раздались крики, я наконец пришла в себя.

– Стой! Скажи! Когда Рубезаль вернется? И как?

Если бы я знала хотя бы столько, то сумела бы подготовиться гораздо лучше.

Женщина бросила взгляд на закрытую дверь, и, когда я сделала то же самое, с той стороны странным звоном донеслись звуки битвы.

– Дорогая моя, он уже вернулся.

2

Я пробыла королевой всех фейри даже меньше недели, а моей власти уже бросают вызов.

Потрясающе.

Я выбежала из комнаты, на ходу сдирая ночнушку, затем схватила кожаные штаны, тунику и легкий доспех.

– Пошлите за Бресом! – заорала я служанке, которая высунулась из смежного помещения и поспешила отскочить с моего пути. – Пусть ждет меня в командном пункте.

Ладно, на самом деле я еще ни разу в нем не была, но именно там отец и Брес регулярно встречались и обсуждали вопросы безопасности.

А я вроде как подслушала парочку советников, которые бормотали, мол, не будет у нас больше командного пункта, раз теперь во главе Благих стоит женщина. Придурки. Ну, не понимают по-хорошему, значит, усвоят по-плохому.

Я закрепила плотную кожаную броню, пронизанную чарами, и двинулась дальше, помедлив лишь для того, чтобы захватить два меча. Вооруженная и в броне, я выбежала через дверь с противоположной лязгу металла стороны. Меня коробило то, что я бросаю сражение на других, но сейчас я не могла думать только о себе.

Распугивая слуг, я неслась по замку. Так много этажей, так много ненужных комнат, и через все надо пробежать как можно быстрее, что было нелегко, поскольку я обычно не пользовалась черным ходом.

– Привести Джозефа в командный пункт! – крикнула я советнику, который буквально отскочил с моего пути, чтобы я его не затоптала.

Хоть я и не питала особенно теплых чувств к дядюшке, он прожил на свете дольше меня. Он может подсказать что-то, чего я не знаю.

– И сообщить Неблагому двору, что на нас напали! – добавила я через плечо.

– Напали? – тоненьким голоском переспросил советник.

Сирен, конечно, не звучало, и у ворот замка не стояла армия, но я достаточно хорошо знала Рубезаля и понимала, что такое не в его стиле. Он же скользкий, как лед во время весенней оттепели. Он бы подослал ко мне убийц.

Он бы нанес удар, когда мы этого не ждали.

– Как он, блин, добрался сюда так быстро? – проворчала я.

Гигант явно знал о перемещении между мирами больше моего.

Я резко затормозила перед командным пунктом. Внутри были повсюду разбросаны карты и книги. По периметру, от пола до потолка, вращались шары размером с голову. На них мелькали разные сцены, на некоторых даже виднелись лица. Мне говорили, что их использовали для наблюдения за миром и людьми. Фейри-версия шпионских телеэкранов, только более эффективная.

– Покажите мне Рубезаля! – гаркнула я.

Один шар подлетел ближе, быстро вращаясь, и туман внутри него рассеялся.

Передо мной появился гигант, которого я когда-то считала другом и учителем, но слишком близкое изображение не позволяло понять, что он делает. Я попробовала наклонить шар, чтобы разглядеть побольше окружающего пространства и поменьше носа Руби и зажатой в его зубах трубки.

Бесполезно.

– Не фокусируется, – раздался у меня за спиной голос Бреса. – Мы не знаем почему, но нам не видно, что он затеял. Ни один шар упорно не показывает ни лицо, ни чем он занят.

Нахмурившись, я оттолкнула шар в сторону.

– Рубезаль где-то на Унимаке. Его приспешники уже в замке. У меня за дверью звенела сталь.

– В замке? – переспросил Брес, переглянувшись с остальными. – Никто из стражи ни о чем не докладывал.

Но я же слышала!

Морщинка у меня на лбу разгладилась. Может, звон был делом рук моей сестры, своего рода предупреждением. Все же он показался мне странноватым.

– Может, насчет этого я и ошибаюсь, но Рубезаль уже на Унимаке.

– Думал, королева Неблагих его прикончила. – Брес обошел массивный стол и уселся во главе.

Я сдержалась и не вскинула брови, хотя очень хотелось. Занять мое место – это откровенный вызов.

– Нет, – я уперлась ладонями в столешницу. – Смерть королевы позволила вышвырнуть его в Андерхилл. На открытие портала ушли все ее силы.

По крайней мере, так все объяснила Жрица. Смерть того, кто обладает достаточно мощной магией, способна разорвать ткань между мирами. Да и то портал раскрылся в ту ночь лишь потому, что барьер ослабило солнцестояние. Елисавана это знала – и выиграла нам немного времени. Вот только куда меньше, чем кто-либо предполагал.

Неделю. Единственную неделю. Как, черт его дери, он успел здесь оказаться?!

Я еще не готова к этой битве.

– И где же он?

Знакомый голос будто острыми когтями прошелся сверху вниз по моей спине. Я даже не потрудилась обернуться на его обладательницу.

– Адэр, я тебя не вызывала. И раз уж тебе повезло не томиться в темнице, предлагаю убраться с глаз долой, пока я не передумала и не определила тебя в новые покои, полные железа.

– Право слово, ваше величество, я даже не осознавала, что задеваю вас за живое, высказывая взгляды на политику нашего великого народа.

Повернувшись, я обнаружила Адэр в низком реверансе, со склоненной головой. Но мне все равно хотелось ее разнести, из чистого принципа.

– Как именно ты убила моего отца?

Адэр ахнула. Вскинула голову так резко, что было удивительно, как только она шею не свернула.

– Я ничего подобного не делала!

Я уставилась ей в глаза, давая магии во мне заклубиться, и Адэр медленно перевела взгляд куда-то мне за плечо.

– Обсудим твою ложь в другой раз, – тихо произнесла я.

Правда, теперь, когда Рубезаль показал истинное лицо, я стала склонна больше винить в убийстве отца именно его. От смерти короля выиграли и Адэр, и Рубезаль, они оба жаждали сесть на трон.

Однако Адэр вовсе не нужно было знать, что я колеблюсь. Она вообще-то приказала запереть меня в темнице и казнить через утопление.

Брес кашлянул.

– Так почему ты думаешь, что гигант здесь? Если он вообще здесь.

Богиня их всех раздери, этот тоже не поверил, и теперь я сама начала сомневаться в предупреждении призрачной сестры. Наверное, был способ узнать. Я дернула шар обратно к себе.

– Покажи детей луны.

Шар тут же мигнул изображением и показал мне легион, что собрался на дальней южной оконечности Унимака, болтающиеся на воде лодки, заполненные фейри-изгоями, которые называют себя «дети луны». Некоторые были мне знакомы, большинство – нет. Судя по количеству нечесаных бород, к ним примкнули дикие фейри. Я не питала иллюзий относительно того, кто стоит у них во главе. Рубезаль вернулся.

Я глянула на Бреса и с мрачным удовлетворением полюбовалась, как у него отвисла челюсть.

– Теперь верите?

– Поднимай армию, генерал! – гаркнула Адэр.

Я рывком развернулась.

– Дура. Думаешь, если ты всю жизнь жеманничала и расточала улыбочки, тебе достает опыта, чтобы с этим разобраться? Убирайся. Вон!

Я поддала в слова капельку магии: белая молния, заплясав по комнате, ужалила Адэр в зад. Она вскрикнула и бросилась прочь, едва не сбив с ног Джозефа, который неторопливой походкой вошел в зал с наполовину полным бокалом вина в одной руке и почти пустой бутылкой в другой.

– Чем я могу быть полезен, племянница? – поинтересовался он так, словно мы тут обсуждали погоду.

Я указала на шар.

– У нас гости. Я хочу, чтобы вы с Бресом выяснили, что они здесь делают. Как посланники. Пока что разыграем добреньких. Пусть считают, что мы их опасаемся.

Брес фыркнул.

– Ты глупа. На твоем берегу высадилась армия, а ты хочешь с ними поболтать?

Я изо всех сил постаралась сохранить спокойное лицо.

– Минуту назад ты даже не верил, что они здесь. Я предлагаю провернуть все так, чтобы наш мир не стал мишенью для людей.

Брес напрягся, но кивнул, едва шевельнув головой.

– Конечно.

Я развернула шар, чтобы разглядеть врага получше. Они не спешили к южной границе, не разворачивали орудия. Они разбивали лагерь.

Наивностью я не страдала. Враги явились на бой, но, если есть возможность договориться и спасти жизни фейри, я готова рискнуть.

Я сцепила руки за спиной.

– Вы двое отправитесь в качестве посланников. Ничего больше. Будьте осторожны, но слишком уж большой опасности быть не должно. Рубезалю нравится… изображать цивилизованность. Просто не пейте его чай и не подходите слишком близко.

Этим я, судя по всему, уязвила Бреса еще больше, но мне было плевать, что он там думает. Он много лет был моим наставником, но я потеряла к нему всякое уважение, когда он поддержал беспочвенные обвинения Адэр, будто я убила собственного отца.

– Если посланники окажутся недостаточно высокого ранга, Рубезаль оскорбится. А я пока хочу, чтобы он не дергался. Я подожду здесь, присмотрю за шарами. Если вам понадобится помощь, уверяю, я ее организую.

Джозеф пожал плечами.

– Меня устраивает. Прекрасный денек для прогулки, а, друг? – Он попытался хлопнуть Бреса по плечу, но промахнулся и споткнулся.

Я сдержала стон.

– Встретимся в конюшне, – резко бросил Джозефу Брес, явно близкий к потере самообладания, если судить по пульсирующей на шее вене. Как только Джозеф ушел, мой бывший тренер набросился на меня: – Что за игру ты ведешь?

– Джозеф занимает достаточно высокое положение, чтобы не оскорбить Рубезаля, но и достаточно низкое: если мы его потеряем, то утрата будет не так уж велика. – Я пошуршала бумагами на огромном столе, но не потому, что интересовалась их содержимым, просто хотела выглядеть… непринужденно. – Мне нужно сделать парочку телефонных звонов, узнать, какие у нас еще могут быть союзники.

– Союзники? В смысле другие дворы? Ирландия и Луизиана не поддерживают связь больше столетия и…

– Иди и поговори с гигантом. Я напишу послание, которое нужно ему передать.

Когда Брес даже не шелохнулся, я заняла место во главе стола, где он только что сидел.

– Свободен.

Брес резким движением отдал честь, круто развернулся и исчез.

По крайней мере, этот раунд я выиграла. Я схватила чистый лист, ручку-перо и баночку чернил. Занесла острый кончик над пергаментом и помедлила, не зная, что лучше сказать. Стук в дверь заставил меня вскинуть голову.

На пороге стоял незнакомый слуга в свежевыглаженной ливрее.

– Да?

– Ваше величество, прибыл посланник от… – слуга с трудом сглотнул, – Рубезаля, короля диких фейри.

Короля диких фейри, ха.

Может, Бресу и Джозефу все-таки не придется никуда отправляться.

– Освободить тронный зал, пусть прибывший ждет там. Позови мне Бреса, – я сделала паузу, – Цинт, Рябинника и Папоротник. Эти трое пусть держатся в тени.

Я мало кому доверяла из своего окружения. Цинт – само собой. А Рябинник и Папоротник… ну, они однажды от меня отвернулись, но я с ними тренировалась. Я знала их лучше, чем многих, и если не доверяла им полностью, то хотя бы представляла их недостатки. И поэтому, само собой, чувствовала себя с ними куда комфортнее, чем с остальными; а еще я знала, что они оба видели многое иначе, чем я, и это было ценно.

Я закрыла глаза, жалея, что Лан не рядом. Он куда больше смыслит в делах правления. Он уже держал в узде Неблагой двор как мой регент.

– Я этого не хочу, – прошептала я себе под нос.

Я никогда не желала заполучить корону. И все еще не желаю. Я хотела… семью, друзей, свободу. Впрочем, жалеть себя бессмысленно, ведь нынешнее положение уже шаг вперед по сравнению с жизнью в бегах. Встряхнувшись после минутного приступа нытья, я направилась в огромный тронный зал.

Там уже поджидала Салли, управляющая двора. И у нее отвисла челюсть.

– Ваше величество. Вам нельзя идти в таком виде, будто…

– Будто я могу без напряга разрубить нашего гостя пополам? – Я протиснулась мимо Салли. – Все мне льзя.

Тронный зал вовсе не пустовал, как я приказывала. Там были Адэр и Джозеф, а также половина двора. По другую руку от Адэр стоял Брес.

От столь вопиющего неуважения, пренебрежения простым запросом, у меня начала медленно закипать кровь. Я не удостоила взглядом посланника, который стоял на коленях в ожидании, лишь мельком отметила, что у него опущена голова, ни волос, ни лица не рассмотреть из-за капюшона.

У меня было два способа разыграть эту партию. Заорать и выставить всех вон или побеседовать с посланником так, словно я сама захотела, чтобы все присутствовали… то есть дать Адэр и Бресу победить. Потому что это их рук дело, я не сомневалась.

И в долгосрочной перспективе оба варианта не сработают.

– Понятно, – тихо произнесла я, усиливая слова магией, чтобы их услышали все.

Несколько фейри уставились в пол, но Адэр, с холодными как лед глазами, лишь улыбнулась. Они с Бресом думали, что загнали меня в угол.

Еще посмотрим.

– Рябинник, подойди, – приказала я.

Мой бывший одноклассник шагнул вперед, опустился на колено и коснулся кулаком пола.

– Ваше величество.

– Похоже, наш генерал Брес не в состоянии выполнять даже самые простые приказы.

Я встретилась взглядом со своим бывшим тренером, мол, ну что, возразишь мне публично? Он весь напрягся, раздувая ноздри.

– Генерал Брес, вы свободны и теперь полностью посвятите себя обучению юных фейри. Знаю, что наблюдение за тем, как растет и развивается новое поколение, вам доставляет огромную радость, – я изогнула губы в усмешке, и Брес ответил скованным поклоном.

– Ваше величество.

Прозвучало так, будто его кто-то душил.

Отлично.

Я опустила взгляд на фейри, которого когда-то называла другом. Я даже доверяла Рябиннику, пока он не отвернулся от меня во время последнего испытания. Однако если оглянуться назад, то его поступок выглядел… мелко по сравнению с настоящим злом. И теперь я могла признать, что его слова ударили прямиком в гноящиеся раны, которые я носила в себе. Каждый заслуживает второго шанса. Не третьего. Но второй я готова дать.

– Рябинник. Клятву.

Он ударил кулаком по груди, поверх сердца.

– Я, Рябинник из Дома Желтых, подчиняю свой меч приказам королевы Каллик. Если однажды я нарушу клятву, пусть мне не будет места в нашем мире.

Когда он договорил, кончики моих пальцев согрело магическое тепло.

Рябинник поднял взгляд и понизил голос:

– Клятва уже дана, но я бы все равно так и поступил. Потому что я не совершаю ошибок дважды.

Приятно знать. Время покажет. Ну, я тренировалась бок о бок с этим парнем несколько лет. Видела, как он по доброте душевной принимал нелегкие решения, когда можно было принять простое и жестокое. А еще я припоминала, что по вопросам стратегии он был лучшим в классе, так что, возможно, было бы неплохо держать его под боком. Я кивнула.

– Солдат, твой первый приказ – очистить помещение. Немедленно.

Я в ожидании застыла у трона.

Рябинник тут же вскочил и вместе с Папоротник в считаные мгновения сбил придворных в группу и повел на выход. Я постаралась не выказать, насколько меня впечатлила его сноровка, но не могла не отдать должное.

Адэр в гневе вылетела прочь из зала, Брес и Джозеф выскочили следом. Она вызывала все больше беспокойства, но у меня совсем не было времени разбираться с ее дерьмом прямо сейчас. Адэр тоже это понимала. Именно поэтому-то и решила устроить тщетную демонстрацию силы.

Сзади ко мне подкралась Цинт.

– А как насчет меня?

– Останься, пожалуйста, – пробормотала я. – Прислушивайся, вдруг я что-то не уловлю.

Подруга похлопала меня по плечу и незаметно встала у стены.

Я понаблюдала за посланником. Тело худенькое, даже слишком для фейри, и на протяжении всей драматичной сцены с понижением Бреса и клятвой Рябинника он (или она) даже не шелохнулся.

Главные двери захлопнулись.

– Папоротник, запечатай зал, – приказала я.

– Конечно, ваше величество.

– Без этой херни, когда рядом никого, спасибо.

Папоротник усмехнулась и стала переходить от входа к входу, запечатывая их так, чтоб никто не мог подслушать, ни собственными ушами, ни чарами. Когда она закончила, я сошла с возвышения и обратилась к посланнику.

– И что же слышно от гиганта?

Ты глянь, прозвучало почти как у настоящей правительницы.

Посланник держал голову опущенной, и слова прозвучали глухо:

– Рубезаль не остановится, пока не получит все, что желает. Ты должна его убить.

Ла-а-адно.

Я склонила голову к плечу.

– Ты разве здесь не от его имени?

Закутанное в плащ тело сотрясла дрожь.

– У меня появился шанс ускользнуть, я им воспользовалась. Он… он слишком долго причинял мне боль, утверждая, что так лучше для меня и нашего народа. Но Рубезаль использует всех в своих целях. Точно так же, как он использовал вас.

Меня пробрало холодком – я поняла, кого скрывал плащ. Ухватилась за единственную мысль, принялась повторять ее в голове.

«У тебя красивые волосы».

У фейри вырвался смешок, и она, вытащив из-под плаща бледные руки, откинула капюшон.

– Я и не думала, что сумею вас одурачить, королева Каллик. Может, я и умею читать мысли, но вы – та, кто видит.

И я действительно ее видела.

А теперь вопрос: и что, блин, с ней делать?

3

Я уставилась на беловолосую фейри-мистика.

– Что бы там ни было, придется подождать. У меня тут в буквальном смысле армия на пороге.

Фейри вскочила на ноги.

– Нет, вы должны выслушать.

Я сощурилась.

– А это идеальный способ меня отвлечь, если Рубезаль возжелал напасть.

– Поступайте, как нужно, – фейри подняла руки, – но не воспользоваться тем, что я предлагаю, было бы с вашей стороны совершенной глупостью. Я способна читать мысли, королева Каллик. Мысли любого.

«Даже Рубезаля?» – подумала я, пристально за ней наблюдая.

– Даже Рубезаля, – кивнула фейри. – Вот почему я могу сказать, что любое послание, которое вы отправите с подчиненными, он пропустит мимо ушей. Рубезаль здесь не для мирных переговоров. Совсем. Если в какой-то момент Рубезаль и мог бы свернуть на этот путь, то теперь в его сознании он закрыт.

Я подавила настойчивое желание потереть виски.

– Ты точно знаешь, какими словами меня убедить, раз уж посвящена в мои мысли.

В голосе фейри зазвучали нотки горечи:

– Да, мне подобных этим ославили. Тех, кто остался, во всяком случае. Потому нас уничтожили, потому я стала настолько уязвима, что «защитник изгоев» превратил меня в оружие.

Я подняла голову. Да чтоб вас. У меня не было на это времени. Однако фейри права. Если она действительно восстала против Руби, ее информация может оказаться бесценной. Спасти жизни фейри. Жизни людей. Потраченные на разговор двадцать минут способны остановить войну.

Мистик низко поклонилась.

– Именно поэтому я и здесь. Ваше сердце истово.

– Так и есть, черт возьми, – подала голос Цинт от стены.

– И, – внимание фейри скользнуло к моей подруге, – так же истовы сердца ваших близких. Вы не только добры, но и обладаете способностью чуять это качество в других. По моему опыту, это великая редкость.

Я сцепила руки за спиной.

– Рябинник, – глянув на него, я заметила, как он насилу оторвал взгляд от Цинт.

Еще один попался в ее сети.

– Каллик, – отозвался он с поклоном и снова мельком посмотрел на мою подругу.

Богиня упаси меня от членов и неспособности их обладателей сосредоточиться. Ну, кроме Лана.

– Поднять армию. Воины должны быть готовы принять бой в любой момент. Отправить сообщение регенту Неблагих, чтобы он поднял нашу армию и там. Затем отправить несколько гвардейцев с посланием Рубезалю. Передать ему, что я сочувствую бедственному положению фейри, которых веками изгоняли в Треугольник. Я хотела бы переговорить с ним или другими представителями детей луны, дабы создать будущее вместе. Во время пребывания при моих дворах этим представителям ничего не угрожает. Если в течение двенадцати часов никто не выйдет на связь, я сочту дальнейшее молчание и присутствие здесь Рубезаля объявлением войны, – я сделала паузу. – И пусть поблагодарят его за то, что в качестве жеста доброй воли он прислал фейри-мистика.

Беловолосая вздрогнула.

Я бросила на нее пристальный взгляд: «На всякий, если ты решила поиграть за обе стороны».

С ее розовых губ слетел легкий вздох, но она опустила голову.

– Рубезаль придет в ярость.

Именно этого я и ожидала.

Рябинник щелкнул каблуками сапог.

– Да, ваше величество. Немедленно.

Фу, блин. Все это вашевеличканье стояло у меня поперек горла, но Рябинник пока создавал неплохое впечатление.

– Доложи как можно скорее.

Он снова поклонился и вышел из тронного зала, бросив еще один взгляд на Цинт и покраснев. Серьезно? Рябинник жил в приюте, но оказался в числе так называемых счастливчиков. Через несколько лет его усыновила семья фейри. Он явно не имел дела со взрослой Цинт.

Я покачала головой и уставилась на трон. Десять минут на этой конструкции – и у меня вся задница онемеет. Я подошла к ближайшему столу, за которым обычно сидел дядя Джозеф с прочей королевской родней, опустилась на стул и забарабанила пальцами по деревянной поверхности. Рубезаль может и проигнорировать мое послание, но это само по себе даст уже какую-то определенность. Через двенадцать часов я так или иначе получу ответ. Я сделала глубокий вдох и сосредоточилась на фейри-мистике, затем указала на соседний стул.

– Хорошо, говори. Буду признательна, если услышу что угодно, что приведет к быстрому и мирному прекращению разногласий с Бродягами.

Фейри послушно заняла место движением столь грациозным, что я бы даже назвала его парящим, и сцепила пальцы поверх стола, изучая меня взглядом.

– Когда я встретила Рубезаля, меня ни в коем случае нельзя было назвать юной и наивной фейри. Даже в то время подобных мне оставалось совсем немного, и встретить того, кто не опасался бы нашего присутствия, было большой редкостью. На нас охотились, нас порабощали и использовали злодеи, и теперь нас совсем мало. Лишь горстка, – фейри скривила губы. – Рубезаль не принадлежал к тем, кто осторожничал. Более того, он обладал таким же сердцем, что и вы.

Я вскинула бровь.

– Какой молодец.

Фейри повела плечом.

– И все еще им обладает.

Ну вообще.

Ухмылка фейри стала шире.

– Проблема с плохишами заключается в том, что они верят в свою тяжкую судьбу. Я повидала мир, но ни разу не встречала зла, подобного тому, каким является Рубезаль, – ее пристальный взгляд встретился с моим. – Куда проще, когда кто-то откровенно гнусен. И что ж, должна сказать: после того как Рубезаль помог мне оправиться от жестокого обращения, я упустила из виду множество знаков. Я не хотела, чтобы он был злодеем. В то время он куда больше походил на героя.

Ага, плавали, знаем.

– Он и тебя чаем поил.

– Нет, никогда. Хотя это был довольно внушительный тревожный звонок, на который я, к сожалению, закрыла глаза. Я… так сказать, приложила руку к его созданию.

– В смысле? – спросила я, вся внимание.

Фейри на мгновение прикрыла глаза.

– Случалось, что Рубезалю было нужно завербовать определенных членов сообщества Бродяг. Диким фейри слишком нравилось быть дикими. Изгоям, нарушавшим закон, слишком нравилось нарушать закон. Мирные Бродяги просто хотели спокойно жить. А Рубезаль и я в то время яро верили, что единственный способ изменить правила и запреты фейри – это заставить Бродяг объединиться. Мы набирали обороты, но слишком медленными темпами. Каждый фейри, которого мы привлекали на нашу сторону, был потенциальным слабым звеном. Потенциальным шпионом для дворов. Если б дворы узнали о задуманном до того, как мы стали силой, с которой будут считаться, нас бы просто раздавили. Мы должны были расти в геометрической проекции. Но нет. В предрассветные часы мы вдвоем мучились над тем, как добиться невозможного. Пока Рубезаль неохотно, по крайней мере, как мне тогда показалось, не упомянул о свойствах моей крови.

Я откинулась на спинку стула.

– Каких именно?

Большинство даже не подозревали, что фейри-мистики до сих пор существуют. Я мало что о них знала, помимо самых базовых вещей.

Беловолосая поколебалась.

– Пожалуйста, поймите, что я раскрываю это с большим риском для себя. Читать мысли – одно, а вот если население узнает, что фейри-мистики обладают способностью изменять мысли и разрушать разум – будет совсем другое. Именно потому на нас и охотились самые жадные до власти фейри. Из-за нашей крови.

Я постучала пальцем по столу.

– Расскажи мне, как ты в тот момент не сумела разгадать истинные намерения Руби.

– Защитник изгоев и сам обладает неслабой магией, – ответила беловолосая. – И пусть он, по сути, не способен блокировать мои силы, как некоторые фейри, он владеет предметом, который он использует с большим мастерством и ловкостью, и предмет этот позволяет ему защищать свои мысли или изменять то, как они выглядят.

Я потрясенно заморгала.

– Арфа.

– Да. Он долгое время использовал ее против меня. И пусть я не буду отрицать, что в те полные злости и боли дни мне было очень важно поставить дворы на колени, арфа сыграла, скажем так, важную роль в том, чтобы я согласилась пожертвовать кровь для приготовления напитка, который помог бы убедить лидеров Треугольника к нам присоединиться.

Линии сошлись, сразу и все. В убежище я спрашивала, не пострадала ли мистик. Она мучилась от боли и была так напугана, что я обратила на это внимание.

– В чае твоя кровь.

Фейри сглотнула.

– Да. Я даже помогла Рубезалю найти особое заклинание, чтобы подчинить свойства моей крови его воле. Утерянное и схороненное, а мне удалось его заполучить, – она стиснула зубы.

Мистик была той, кто от природы обладал магией разума, а Рубезаль – тем, кто по-настоящему вил веревки из ее дара.

– Мне жаль, что он так с тобой поступил.

Фейри удивленно распахнула глаза.

– Правда?

– Других тебе подобных, попавших в рабство, хотя бы не натаскивали любить своих тюремщиков. Полагаю, ты в какой-то момент пыталась прекратить давать ему кровь?

– Беспокойство по поводу некоторых его мутных мыслей и действий нарастало так, что я уже не могла закрывать на него глаза, – ответила фейри. – Рубезаль использовал чай вовсе не с целью заставить тех, кого он стремился убедить, задуматься. Не с целью ослабить их тревогу и страх. Он использовал наш отвар, чтобы подавить мысли и убеждения в мозгах Бродяг и внедрить собственные планы как факт.

Правда вызвала у меня отвращение – особенно если учесть, что я сама стала жертвой этого напитка.

– Сколько у него твоей крови?

– Недавно он взял свежей. Силой. Достаточно для победы, если вы об этом. Те, кто под его началом, упиваются чаем уже так долго, что дозаправка им нужна очень редко. Лишь раз в пять-десять лет. Он мог бы держать их в плену столетиями.

Проклятье.

– Важно, чтобы он больше ее не получил.

Как ради блага этой фейри, так и ради нашего. Ради всеобщего блага, если уж начистоту. Кто знает, что предпочли бы Бродяги, если б не чай и арфа Руби? У воинов его армии тоже промыты мозги. Капитально. Пойманные в ловушку, вынужденные нести ответственность за последствия действий, которые выбрал за них кто-то другой.

Я провела по лицу ладонью.

Блин. Ну и как теперь отправлять войска их убивать?

– Знаете, – произнесла женщина тихо. – Если я чему и научилась рядом с Рубезалем, так это тому, что нужно следить не за мыслями, а за тем, как их обладатель относится к другим. Вот она, настоящая подсказка. В этом и есть разница между вами и гигантом, который стремится свергнуть вас с трона.

Да пусть заполучит и трон, и квадратную задницу в придачу.

Вот только я ни за что не позволю ему навредить придворным фейри – как бы я ни была согласна с ним, что необходимо смягчить самые жестокие грани нашего древнего общества. И теперь передо мной стояла задача спасти его армию от их предводителя.

Резко встав, я побродила туда-сюда перед круглым столом. Затем остановилась рядом с фейри и вздернула подбородок.

– Мне нужно все, что у тебя есть на Рубезаля. Что он задумал? Когда нанесет удар? В чем его слабость?

Лицо беловолосой посуровело.

– Я расскажу все это и даже больше. С удовольствием.

Зная ее историю, я даже не сомневалась.

Двери с грохотом распахнулись, и у меня екнуло сердце – в тронный зал вошел Фаолан с мечом у бедра. Мы не виделись неделю, и Лан был тоже облачен в легкую броню, пусть и другую, но на этом сходства заканчивались. С каждым пружинящим шагом он источал чувственное обаяние. А от необузданной энергетики плохого парня и вкраплений тьмы в его высоком, подтянутом теле сердца бились чаще и за километр. Мое вообще бешено колотилось. Хотелось крепко обнять Лана и больше никогда не отпускать. Меня убивало то, что мы вынуждены хранить свои чувства в тайне. Дворы не поймут, что Неблагая часть во мне сводит на нет строгие законы, их разделяющие. Болезненная, тянущая тяжесть внутри подсказывала, что они, вероятно, не поймут никогда, и, честно говоря, я понятия не имела, что делать в этом случае. Уверена, Лан задавался тем же вопросом, однако поговорить, находясь при разных дворах, было почти нереально. Может, скоро мы получим шанс побыть вместе, наедине, часик-другой.

Темные глаза осмотрели зал, затем, будто примагниченные, остановились на мне.

– Армия изгоев, – произнес Лан, пинком захлопнув двери.

Я дождалась, когда он подойдет, упиваясь уверенностью его походки, напряженной сосредоточенностью его лица. Вот кто нужен мне рядом.

– Да. Было отправлено официальное послание, – я указала на беловолосую фейри. – И ты как раз вовремя, чтобы услышать больше.

Фаолан резко остановился, вперившись в женщину хмурым взглядом.

– Ты.

– Я, – сухо отозвалась та. – А ты, слышала, нынче регент Неблагих.

Пропустив ее слова мимо ушей, Лан вновь перевел взгляд на меня.

– Она читает мысли, Алли.

И не только, но я предпочла пока оставить эти сведения при себе.

– И поэтому для нас она – отличный помощник, поскольку провела рядом с Руби многие годы, не думаешь?

Лан скрестил руки на груди.

– Вот и узнаем.

– Да, – сказала я ему с нотками раздражения в голосе. – Я узнаю. А ты можешь присоединиться к обсуждению. Была бы признательна за твой в него вклад.

Тьма во взгляде Лана немного рассеялась. Он опустил руки.

– Приношу извинения. Посланник знал только то, что у ваших покоев совершено покушение на убийство и на Унимаке разбивает лагерь армия.

Ах, он волновался.

– Прощен. И я в порядке, как видишь. Я услышала звон мечей, ничего больше.

Что заставило меня задуматься – что же это, собственно, было – предупреждение от духов или, возможно, от моей сестры?

Мы оба сели, и я подалась вперед, к фейри-мистику.

– Расскажи нам все.

Она бросила взгляд на Лана, и я как никогда сильно позавидовала ее способности читать мысли. Как же часто мне хотелось узнать, что у Лана на уме. В Андерхилл я перестала беспокоиться о стенах, которыми он ограждал себя, – так много их он, казалось, разрушил, – но чувства подсказывали: между нами возводятся новые стены. Неудивительно, ведь Лан вернулся к Неблагому двору и опять столкнулся с ужасами и болью своего прошлого.

– Меня не было на Унимаке, когда армия изгоев оказалась здесь в последний раз, – медленно произнесла фейри. – Но я слышала подробные рассказы тех, кого вам не удалось схватить. Рубезаль перенес вас куда-то из боя после того, как натравил своих детей, чтобы истощить вашу мощь.

Ага, что-то в этом роде.

– Признаю, я понятия не имею, как его победить. Его сила куда больше моей.

Он старше меня на столетия и в совершенстве владеет всеми своими дарами.

– Вам не удастся это сделать, пока он так силен, – пробормотала фейри, – Но есть то, что поможет его одолеть. Однако заполучить эту вещь почти так же трудно, как с ним сразиться.

Я вскинула бровь.

– Трудно – мое второе имя. Так что это за вещь?

Меня осенило еще до того, как я закончила фразу, но фейри опередила:

– То, что изначально помогло Рубезалю изготовить чай. Его арфа. – Лицо фейри помрачнело. – Заполучите арфу – и половину его силы.

4

Я стояла в тронном зале наедине с Ланом. Наконец-то. Я отправила фейри-мистика – как оказалось, ее звали Элва – с Цинт, чтобы та привела себя в порядок и обустроилась. И с двумя стражниками у двери, на всякий.

– Ты готова доверять фейри, которая считаные минуты назад была у Рубезаля под крылышком? – спросил Фаолан. – Это неразумно, Сиротка, а ты, если память мне не изменяет, далеко не глупа.

– Двусмысленные комплименты, уже? Хочешь, чтобы я вся растеклась? – я смерила Лана взглядом.

– Ничуть, – он чопорно поклонился в пояс.

Протянув руку, я схватила Фаолана за ухо и заставила его выпрямиться.

– Брось это, Лан.

Он поморщился, когда я для пущей убедительности выкрутила ему ухо, но сопротивляться не стал. Еще неделю назад он поступил бы иначе. Но сейчас он не швырнул меня к стене, не вжал меня в нее всем телом, заставляя задыхаться от желания.

Стены. Я и забыла, как сильно ненавидела его стены. Когда-то я думала, что как только они опустятся, все будет кончено. Что у нас с ним всегда все будет хорошо.

– Ваше величество, – пробормотал Фаолан, подтверждая мои страхи.

Внутри меня зародилась глубокая боль, стирая воодушевление, которое я испытала, увидев Лана в тронном зале. Впервые после битвы мы остались вдвоем, а он возвращался к старым привычкам. Тем, которые он приобрел, переживая боль, которую ему причиняли родители и другие фейри. Вообще почти все, кроме меня. Лан прятался за ролью, которую я ему дала, пытаясь навести порядок в своей проклятой голове.

Королева и регент.

Благая и Неблагой.

Запретный плод.

Все это имело для Лана какое-то огромное значение. Если уж начистоту, то и для меня тоже немалое. Я уже задавалась вопросом, сумеют ли когда-то дворы понять, кто мы такие, чем мы отличаемся. Я понимала, что момент для такого признания нужно будет тщательно подгадать. Но меня это не вводило в такой грандиозный ступор, как Лана.

Глупая девчонка. С чего ты взяла, что на этот раз для него все будет по-другому?

И дело в том, что… стены, которые Лан возводил, рушились в свое время. Даже я не обладала силой ему помочь.

Я отпустила Фаолана, чувствуя, как между нами зияет глубокая пропасть – его заслуга, – и мне было куда больнее, чем в первый раз, потому что в Андерхилл мы были так открыты друг другу.

Хриплым, сдавленным голосом я выдавила из себя слова, которые нужно было произнести. План, который я не раскрыла бы больше никому.

– Нужно собрать маленький и надежный отряд, пусть они проникнут в лагерь Рубезаля. Как бы я ни сомневалась в Элве, я согласна, что арфа – это ключ. Нам нужно ее заполучить.

Я отошла от Лана к ближайшему окну.

Чем больше народу мы пошлем на задание, тем больше шанс, что их поймают… и заставят выпить чай Рубезаля. Потому что я уверена: гигант не станет их убивать. Зачем, когда можно переманить их на свою сторону, преумножить свою армию?

Рубезаль их украдет, как вор, что забрался в сад и срывает излюбленные цветы. Как я могла это предотвратить?

Из восточного окна открывался вид на бурные волны океана. Где-то за ними лежала Аляска. Какой-то части меня хотелось сбежать с горного склона, удрать, и пусть с Рубезалем разбирается кто-нибудь другой.

Какая чудесная мысль.

– Уже приметила солдат? – наконец спросил Фаолан. – У меня есть несколько из армии Неблагих, которым я доверяю.

Я протянула руку к непроросшему растению на подоконнике и мягко потянула из него энергию. Меня окутала магия насыщенного цвета индиго – она все еще проявлялась именно так, а не белой молнией, пока я по-настоящему не подчинилась своей сути. Распустилась темно-зеленая лоза, в считаные секунды раскрылись ярко-красные лепестки. Я провела по их нежному бархату пальцем, вдохнула аромат.

Я отложила вопрос Лана на попозже, потому что главная сложность была в том… а как вообще украсть что-то у вора? И знал ли этот вор меня достаточно хорошо, чтобы предугадать такой план?

Не должна ли я поступить непредсказуемо?

– Ваше величество?

Я закрыла глаза, радуясь, что стою к Фаолану спиной.

– Пришли мне двух самых надежных Неблагих солдат. Я отправлю их с двумя Благими.

Доспех лязгнул – Фаолан вновь поклонился.

– Ваше величество, я пришлю их вам в течение часа.

Ботинки застучали по мраморному полу в сторону выхода.

– Подожди. – Я по-прежнему стояла у окна, но Лан остановился.

Мое сердце изнывало от боли, а он… Он как раз и вырезал оттуда по кусочку за раз. Почему он снова это делал? У меня тут армия у порога, гигант, которому подавай мою голову и жизни моих подданных, и мачеха-заноза в заднице. Мне нужна поддержка, а не… лишний отвлекающий фактор и душевные муки. Мы тут не в игры играем. От моей способности ясно мыслить и принимать объективные решения зависят жизни.

Когда дело касалось моего контроля над эмоциями, Лан всегда был исключением.

Нижняя губа задрожала, но слова прозвучали твердо:

– Пока все не уляжется, будет трудно встречаться каждый вечер. Давай на время прекратим.

Лан резко втянул воздух – звук эхом разнесся по залу, – но ничего не сказал.

Тишина была ужасной. Давящей. Моя решимость начала таять. Невыносимо.

Наконец Лан заговорил, хрипло, сдерживая эмоции:

– Да, ваше величество.

За ним закрылась дверь, и я чуть не сползла на пол, вцепившись в цветок и лозы с такой силой, что от боли с губ сорвался вздох.

Я разжала кулак.

В пальцы и ладонь глубоко впились крошечные, невидимые невооруженным глазом шипы. Кожа стала скользкой от крови, которая окрасила лепестки в еще более темный оттенок красного.

Сзади кто-то кашлянул.

– Алли? – Голос Цинт – нежный бальзам для моего сердца, что разбивалось на куски.

– Неужели мы просто оттягиваем неизбежное? – прошептала я. – Неужели мне нужно его отпустить?

Цинт обвила меня руками, принялась укачивать, поглаживая волосы, как делала, когда я была маленькой.

– Ох, подруга. Что случилось?

Хотя бы на этот миг я позволила кому-то меня обнимать и перестала притворяться, будто хоть что-то смыслю в том, как быть королевой, политиком, кем угодно, кроме женщины с тяжелым, разбитым сердцем. И я начала говорить.

Когда бо`льшая часть горя выплеснулась наружу и Цинт помогла мне вытереть заплаканное лицо, двое стражников запросили разрешение войти в тронный зал.

Я взяла себя в руки, когда они показались. Облаченные в темную кожу с головы до ног, со знакомыми нашивками в виде красного полумесяца на сердце.

– Ваше величество? – замаячил на входе советник. – Солдат вернулся.

Рябинник?.. Я кивнула, пока не обращая внимания на Неблагих.

– Пожалуйста, передайте ему, чтобы отчитался мне и привел двух самых доверенных стражей-Благих.

Как Рябинник отнесется к небольшому испытанию?

Никто не проронил ни слова, пока он не появился в сопровождении двух воинов в темной коже, с нашивкой в виде солнца на сердце. Лица скрыты, как обычно делают убийцы, но я различила, что один мужчина. Второй была женщина.

Рябинник низко поклонился.

– Ваше величество. Послание было доставлено успешно и без происшествий.

– Рубезаль не ответил? – спросила я, уже зная, что услышу.

– Не ответил.

Значит, у гиганта еще двенадцать часов. Мы получим ответ утром. И на месте Рубезаля я бы предположила, что в течение этого времени королева ничего не предпримет, что она сдержит слово, и я намеревалась извлечь максимум пользы. Честно говоря, план и правда несколько задевал мою честь.

Однако чутье подсказывало, что лучший способ перехитрить вора в саду – непредсказуемость.

Я перевела дыхание.

Рябинника ждало еще одно испытание.

– Вы четверо немедленно отправитесь на задание. Вы должны добыть предмет, который находится у предводителя изгоев. Пробраться, возможно, проблемы не составит. А вот выбраться оттуда с предметом, скорее всего, окажется трудно. Полагаю, нет нужды описывать все опасности проникновения во вражеский лагерь?

Стражи покачали головой.

– Однако я должна упомянуть одну. Гигант заваривает особый чай. Если вас поймают, вполне вероятно, он заставит вас его выпить. Чай спутает мысли, постепенно склонит на сторону Рубезаля. Если будет возможность, отказывайтесь и не пейте. Рассказываю вам об этом в надежде, что знание о последствиях поможет сопротивляться.

Рябинник встал слева от меня.

– Так вот как он управляет подручными?

Мой ответ прозвучал мрачно.

– Возможно, так он управляет всей армией. Чем дольше употребляешь чай, тем дольше его влияние сходит на нет. Некоторые пьют его десятилетиями, столетиями.

– Эти фейри когда-нибудь обретут истинный разум? – подала голос Цинт, вернувшаяся к стене.

– Понятия не имею, – тихо произнесла я, затем продолжила громче: – Рябинник, есть преставление о текущих позициях Рубезаля?

Он расправил плечи.

– Дети луны высадились на дальней южной оконечности Унимака. Самая большая палатка стоит почти посреди лагеря. Мы считаем, что лидер изгоев находится в ней.

Вряд ли. Я вздернула подбородок.

– У нас есть шанс отобрать у Рубезаля предмет огромной силы. Но то, что я скажу вам сейчас, не должно выйти за пределы этих стен.

Четверо фейри и глазом не моргнули. Каждый, один за другим, прижал кулак к груди и быстро принес магическую клятву:

– Честью и обязательствами перед королевой клянусь унести это знание с собой в могилу.

Сойдет.

– Гигант носит с собой арфу, обычно спрятанную под плащом. Арфу, которая когда-то принадлежала Лугу.

Об этом, когда мы были в Андерхилл, сказала Жрица. Я сделала паузу, давая время осознать мои слова. Все, что исходит от Луга, могущественно, опасно, более чем вожделенно. Что уж, я даже его внука вожделела.

Я подошла к столу и склонилась над картой, которую набросала Элва после нашей беседы.

– Вот лагерь. Рубезаль не в центре, но явно приложил все усилия, чтобы заставить нас поверить, будто это так. В последний раз его видели на самом южном конце, у воды, – я подняла взгляд. – Пройдите через лагерь с севера на юг, чтобы до него добраться.

Каждый из четверки снова кивнул, все их внимание было приковано к карте.

– Почему не зайти с воды? – уточнила женщина-Благая.

– Оттуда, как подкрепление, зайдет второй отряд, – ответила я. – Не сомневаюсь, что Рубезаль ждет гостей.

– То есть мы – отвлекающий маневр? – проворчал Неблагой.

Я покачала головой.

– Нет, я очень надеюсь, что вы вчетвером справитесь. Второй отряд будет вашей точкой эвакуации. Они вступят в дело, если вы потерпите неудачу.

«Если потерпите неудачу» означало «если вы попадетесь и вам промоют мозги». А еще не стоило исключать очевидный риск, что Рубезаль попросту их убьет и оставит чаек для тех, кто ему действительно необходим.

Стражи это понимали.

– Цель – быть на краю лагеря ближе к часу ведьмовства^[1], – продолжила я. – Я сделаю так, чтобы Рубезаль оставил арфу в своей палатке. Где бы та ни была. Не удивлюсь, если посреди лагеря лишь приманка.

Один из Неблагих повернул голову в мою сторону, но не стал задавать вопросов.

Да, мне тоже предстояло сыграть в этом всем роль.

– Поспешите, и да хранит вас богиня. – Я тронула каждого за плечо в старинном благословении, к которому редко прибегали. Но сейчас оно показалось уместным.

Отсалютовав, фейри покинули зал.

Первым заговорил Рябинник:

– Королева Каллик, что вы задумали?

– Гиганту, несмотря на его молчание, нужна я. Ну, дадим ему желаемое. – Я глянула на того, кто, как я надеялась, станет моим новым генералом.

– Но арфа…

Я вскинула руку.

– Ты отвечаешь за координацию двух отрядов, солдат, а я создам ситуацию, которая подарит им шанс на успех.

– Я доверяю вашим решениям, королева Каллик.

Рябинник отсалютовал, развернулся и, заметив Цинт, запнулся. Ходить, как правило, удобнее, когда используешь оба глаза. Зацепив дверной косяк, Рябинник, весь красный, поспешил прочь.

Я посмотрела на Гиацинту.

– Слушай, давай ты прикрутишь эффект сноса парням башки, пока мы не победим?

Цинт проводила Рябинника взглядом, положив ладонь на крутое бедро.

– Я ничего не делаю. Просто стою. Ты меня знаешь. Но он изменился, тебе не кажется? Не помню, чтобы он был таким красивым. Наверное, трудно думать в позитивном ключе о том, кто постоянно дергал тебя за волосы.

А он дергал? Я не помнила.

– Наверное, да. Я…

– Мне понравилось то, что он сказал. Мол, доверяет твоим решениям. Не каждый мужчина признает власть женщины.

Это правда.

– Мы годами тренировались бок о бок.

– О да. Есть что-то, о чем мне следует знать?

Я оторопело моргнула. Цинт сыпала вопросами. Особая ли это связь с Рябинником или нечто большее?

– Да ничего между нами не было, если ты об этом.

Подруга скривила губы в усмешке.

– Буду знать.

Когда дело доходит до романтики, Цинт как кошка, что любит сперва поиграть с едой. Я закатила глаза.

– Давай с ним полегче, ладно? Думаю, его лучше держать поближе.

Цинт поспешила подойти и схватить меня за руку.

– До часа ведьмовства еще добрых шесть часов. Пойдем.

– Мне нужно подготовиться…

– Да, знаю. Но и это тебе тоже нужно.

Вишнево-свекольная щекотка? Они-то мне всегда нужны.

– Это? Что «это»?

Подруга провела меня по замку прямиком до кухонь. В последний раз я была там, когда спасала собственную шкуру бегством. Однако на этот раз Цинт втащила меня через боковую дверь в маленькую кладовую, где пахло запустением и старыми специями.

– Сядь.

Я вскинула брови.

– На пол? Королеве не пристало сидеть на полу.

– Шлепни задницу на пол, – усмехнулась Цинт. – Тебе нужна любовь, подруга. И мне плевать, королева ты или где.

Хвала богине. Вот бы побольше народу придерживалось того же мнения.

– И какой же любви? Я не увлекаюсь интрижками на час, как ты…

Я попыталась протиснуться мимо Цинт, но та хорошенько меня толкнула, подцепила носком лодыжку и усадила на пятую точку.

Я потрясенно уставилась на подругу снизу вверх.

– Ты где такому, черт возьми, научилась?!

– Моя лучшая подруга – крутой боец, и я за ней наблюдала.

Мое уважение.

Цинт ткнула в меня пальцем.

– А теперь просто жди тут. И закрой глаза.

Чтоб Луга в левое яйцо, что она задумала? Послушно зажмурившись, я вдыхала запахи: в воздухе витали нотки мускатного ореха, кардамона и лаврового жасмина.

Дверь открылась.

– Не подглядывать, – предупредила Цинт. – Протяни руки. Нет, не так… сведи их, как будто сиськи пытаешься выкатить.

Какие еще сиськи?

– Цинт, сейчас не время…

Мне в руки упал шелковистый меховой комочек. Потом второй, третий. Я распахнула глаза и увидела кучку пятнистых снежных котят, у которых на спинке еще даже не распустились крылышки.

У меня отвисла челюсть.

Внимание привлекли мягкие шаги гораздо более крупной кошки.

– Приветствую, королева Каллик. – Мать детенышей ступила в кладовку, плюхнулась на пол рядом со мной и замурлыкала.

Я улыбнулась.

– Приветствую. Твои дети просто чудо.

Котята мяукали, боролись друг с другом, нападая на кончики моих волос. Яркие голубые и зеленые глазки смотрели на меня с полным доверием.

О нет.

– Цинт…

– Кучка котят – это не Фаолан, но они милые. И красивые. И ты сражаешься и за них тоже. За всех созданий-фейри. – Гиацинта уселась и принялась мягко почесывать кошку-мать. – Рубезаль не пощадит ни одного фейри, который отказывается ему верить и поступать так, как ему угодно.

– Как сухопутного келпи, который доставил нас с Ланом в Андерхилл, – тихо согласилась я. Мы нашли его закованным в цепи в убежище изгоев. Кто знает, как долго келпи пробыл пленником гиганта?

Цинт кивнула.

– И других тоже. Как фейри-мистика. И сколько еще таких, о ком мы не подозреваем?

Котенок вскарабкался по моей груди, кое-как удержал равновесие на плече и ткнулся влажным носиком в ухо. Я рассмеялась и сняла с себя маленького сорванца.

– Но котята, Цинт? Серьезно?

– Или они, или очередная свекольная щекотка, а если я скормлю тебе их слишком много, ты не влезешь в штаны. – Цинт ласково потянула меня за кончики длинных прядей. – Не сломайся, Алли. Не под тяжестью этой ноши. Не дай грузу своего положения взять верх. Ты переживешь отказ от Лана. Обещаю.

Я не была так уверена.

Подхватив двух котят, я поднесла их к самому носу. Они пахли снегом и древесным соком. Оба принялись тыкать мне в щеки крошечными подушечками лапок.

Снежная кошка перекатилась на бок, расправила девственно-белое крыло и провела вверх-вниз, поглаживая мое лицо перьями.

– Послушай подругу. Еще есть надежда, юная королева. Пока не перестанет биться сердце последнего фейри, пока не иссякла магия в этом мире, пока Андерхилл не исчезла из памяти живущих. – Кошка вскинула голову и, клянусь, на мгновение усмехнулась. – Уж я-то знаю. Я многое узнала о надежде за свои многочисленные жизни.

Я положила ладонь ей между ушками. Услышала скрытый за ее словами смысл. Жизнь продолжалась.

– Спасибо. Постараюсь это запомнить.

Котята барахтались у меня на коленях, покусывая друг друга и ударяя лапками. Не испытывая страха, не обращая внимания на опасность вокруг, готовую поглотить их целиком.

Цинт права. Я сражалась не только за фейри или за людей. Ведь в опасности каждое живое существо, порожденное Андерхилл.

Сердце все еще болело, но именно поэтому я и отказалась от встреч с Ланом. Я должна бросить все силы на защиту этих существ. И нельзя позволить никому и ничему встать у меня на пути.

Я глянула на Цинт.

– Я его остановлю.

Подруга улыбнулась.

– Знаю. Просто сделай мне одолжение и не умри в процессе, ладно?

Слова прозвучали беспечно, и я улыбнулась в ответ, но дело в том, что… я была почти уверена, что это тема не для шуток. Моя сестра погибла, пытаясь справиться с той же задачей. А был ли кто до нее? В любом случае, она сказала, что я – последняя надежда фейри. Если я облажаюсь, больше попыток не будет. И я почти не сомневалась, что от меня потребуется. Может, я это знала с того самого момента, как Жрица подтвердила смерть королевы Елисаваны. Может, даже раньше.

Смерть Рубезаля будет стоить мне собственной жизни.

5

– Спасибо, что подбросил, – пробормотала я сухопутному келпи, который не так давно сопровождал нас из Андерхилл.

Он топнул правой передней ногой и тряхнул сосульками гривы.

– Успокойся, слабоумная. Я тут не ради тебя. Доберусь до ублюдины, пырну его прямиком в громадную задницу.

Я поморщилась, хотя мне отчасти даже стало любопытно, как он собрался пырнуть Руби, не имея рога. Но я вполне допускала, что старейший из живущих сухопутных келпи ответит на вопрос демонстрацией. На мне.

Однако, когда дело касалось сражения с Рубезалем, я могла считать келпи союзником. Как ни странно, он еще ни разу меня не подвел, несмотря на манеру выражаться…

– Кончай ерзать своими мужицкими бедрами. Немудрено, чего ты все норовишь грохнуться, когда столько херней страдаешь.

Не-а, даже не буду пытаться оправдать его поведение. Вот же хрен четвероногий.

Я оглядела лагерь внизу. Изгои по-прежнему находились в процессе развертывания. У подножья склона, на вершине которого я стояла, носились фейри всех форм и размеров. Найти огромную палатку в центре не составило труда.

Перед отбытием я высказала подозрения Элве, и она подтвердила, что это приманка.

И все же… я ведь намеренно предала ее дезертирство огласке, то есть Рубезаль знал, что она поделилась его секретами.

Мой взгляд вновь скользнул к палатке, что в буквальном смысле как маяк возвышалась посреди лагеря.

Только идиот выбрал бы такое укрытие.

Или гений.

– Ну на хрен. Прям в самое нутро полезу.

Зажмурившись, я открылась своей магии, оплелась белой молнией. Пара-тройка экспериментов – и я выяснила, что это более надежный способ маскировки, чем тот, который предпочитают Лан и другие Неблагие.

Я двинулась вниз по холму, не обращая внимания на шипение «слабоумная» мне в спину.

Серебристые облачка и следы в воздухе предупредили меня о присутствии эльфов-пикси, которые носились и петляли среди остатков полевых цветов на длинном ровном склоне. Самые крошечные фейри не обладали сильной магией, но компенсировали ее недостаток скоростью. Я даже не могла их различить, и если бы не серебристые и золотистые всполохи, которые оставляли женские и мужские особи соотвественно, из пикси получились бы отличные шпионы.

Я почти добралась к подножию, как вдруг крошечная фигурка врезалась мне в бедро и издала яростный писк. Малышка пикси кубарем прокатилась по земле, затем села и потерла голову. Как только на ее личике отразилась настороженность, я сбросила маскировку.

Пикси были не только быстрыми, но и очень умными.

Серебристые глазки распахнулись шире, и я выпрямилась во весь рост.

– Можешь сообщить Рубезалю, что королева всех фейри прибыла и желает аудиенции.

Пронзительно вереща, пикси сорвалась с места, и к ней тут же ринулся целый рой сородичей. Они скрылись в лагере, а я поплелась следом, мысленно перепроверяя все пристегнутое к телу оружие.

Я всю жизнь с ним тренировалась, ведь потеряла надежду, что моя магия однажды станет сильнее. А теперь от моего владения ею, вовсе не от клинков, зависит столько жизней.

Завидев меня, изгои прерывали свои занятия, но не нападали.

Я шагала по лагерю так, будто имела полное право здесь находиться, а я вообще-то его имела. Теперь это мой остров, а они тут захватчики.

Наконец впереди показался кончик здоровенной палатки, и я остановилась на пустом клочке земли, достаточно просторном, чтобы никто не подкрался ко мне незаметно. А первые опавшие листья помогут защититься от внезапных атак невидимых Неблагих.

Я поддала магии индиго в горло и заговорила, подбирая слова и стараясь звучать как мои советники, а не как неопытная королева:

– Рубезаль, полно тебе. Настал час поговорить о мирном пути развития для наших народов. Ты знаешь, что я не похожа на правителей до меня. Я жила среди вас и диких фейри. Я понимаю ваши тяготы и желания. Уверена, мы сможем прийти к перемирию, если ты всего лишь со мной переговоришь. От твоей способности отбросить предубеждения зависят жизни многих. Ты готов?

Ха, неплохо вышло. Толкнула такую речь, что советники могли бы гордиться.

Выждав пару мгновений, я добавила:

– В качестве жеста доброй воли я попрошу тебя оставить инструмент, который ты используешь, чтобы управлять другими. Уверена, ты поймешь почему.

Тишина.

А потом…

– Какая честь, – прогремел голос, от которого содрогнулась сама земля. – Сама так называемая королева.

Я широко раскинула руки, стараясь пропустить мимо ушей едкий тычок.

– Как видишь, я здесь одна. Останешься ли ты верен собственным словам о поиске лучшей жизни для детей луны, старый друг? Или будешь без нужды подвергать жизни фейри опасности?

Молчание Руби затянулось, и краем глаза я заметила, что некоторые изгои переглядываются. Пусть чай своим влиянием и сглаживал определенные несостыковки, в тех, кто его пил, все еще можно зародить сомнения. Не так давно со мной это проделала Жрица.

У Рубезаля не оставалось иного выбора, кроме как говорить со мной – если он, конечно, не хотел заставить свою армию хлестать чай ведрами, чтоб забыли, как он положил болт на все, чего якобы хотел, когда я ему это предложила.

По лагерю вновь разнесся громогласный голос, и я знала: оба отряда, которые я отправила вперед себя за арфой, ловят каждое слово.

– Я буду говорить с тобой, Каллик без Дома. Даже окажу милость и оставлю арфу.

Пожалуйста, слушайте.

Руби всегда носил арфу Луга на поясе. Откуда бы гигант ни появился, там арфа и будет оставаться на протяжении всего нашего разговора.

Теперь земля содрогнулась по иной причине, и я напрягла слух, чтобы определить, откуда приближается великан.

Я оказалась права.

Тот, кто одурачил столько народу, появился со стороны центральной палатки. И точно так же, как в первый раз, когда я увидела защитника изгоев, я сразу обратила внимание на его длинную седую бороду и узловатые старческие колени. Многослойная одежда, мерцающие голубые глаза и кроткое выражение лица.

Оставалось лишь гадать, как зло может казаться столь безобидным.

Когда Рубезаль остановился напротив, я склонила голову.

– Благодарю.

Я не стала добавлять «за милость». Мое самолюбие выдержит пару-тройку ударов, если это поможет дворам завладеть арфой.

– Девушка, – ответил Рубезаль, также опустив голову.

– Подобным неуважением ты обнажаешь свои подлинные чувства, друг, – произнесла я. – Ты утверждаешь, что явился сюда для переговоров о лучшем будущем, разве нет?

Гигант нисколько не изменился в лице, лишь дрогнули пальцы, которые он обычно держал у арфы.

– Я всегда стремился к миру.

Я улыбнулась.

– Рада это слышать. Рядом с твоим лагерем есть неплохой склон. Не прогуляться ли нам туда, чтобы…

– Здесь приемлемо.

Черт.

– Разумеется, – я взглянула на окружающих нас изгоев. – Прежде всего я хотела обсудить особый чай, который ты десятилетиями завариваешь для друзей и гостей, и то, как он на них влияет.

На этот раз гигант раздул ноздри. Он медленно подошел ближе – и растянул губы в самой искренней улыбке, какой еще никогда меня не одаривал.

– Хотя знаешь, там растут особенно прекрасные полевые цветы. Быть может, по старой памяти посидим на лоне природы и побеседуем как друзья. Придет еще время военных палаток, жестких стульев и еще более жестких разговоров.

Забавно, как резко Рубезаль передумал. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы его народ узнал о чае. Я развернулась, и мы бок о бок побрели обратно тем же путем, каким я сюда пришла.

От мысли о двух крошечных отрядах Неблагих и Благих, которые приближались к центральной палатке, сердце заколотилось о ребра. Руби наверняка оставил арфу под какой-то защитой, но я должна была верить в своих воинов и их способности.

– Роль лидера тебе к лицу, – пробормотал гигант, когда мы оставили последнюю палатку позади.

М-да?

– Роль лидера – это плохо сидящий пиджак, – ответила я. – Может, успею найти хорошего портного к тому времени, как придется его перекроить.

Рубезаль мягко рассмеялся.

– Хорошо знакомое чувство.

Я подняла взгляд на гиганта, но частичкой сознания оставалась сосредоточена на своем оружии – том, как в мгновение ока его выхватить.

– И все же ты долго стоишь во главе изгоев. Думаю, тебя затянуло. Король диких фейри – не так ли ты нынче себя именуешь?

– Что есть лидер, как не тот, кто видит проблему и в конце концов впадает в отчаяние потому, что дело не двигается с мертвой точки? Я там, где я есть, потому что никто другой ничего не предпримет.

Не похоже на мою историю.

– Мне не понять.

Остановившись, Рубезаль уселся на выступающий из земли валун. Я осталась на ногах и повернулась к гиганту, придав лицу твердое выражение. Губы Рубезаля дрогнули.

– Настал момент, когда мы… как там выражаются люди… кончаем гнать пургу?

– Звучит отлично. Ты здесь не ради мира.

– Да, девушка. Мы уже перешли эту грань.

– Ты перешел, – подчеркнула я.

Гигант приподнял плечо.

– Возможно. Я стар. Разум уже не так гибок, как раньше. Признаю.

Я стиснула зубы.

– Ты такое натворил, Руби. Почему? Ты мог бы все это время работать вместе со мной, а не против меня.

Рубезаль улыбнулся, обнажая типичные для гигантов квадратные зубы.

– А что насчет остальных, кто угнетает наш вид? Ты не говоришь от имени людей, и ты не выступишь против них на стороне изгоев.

– Неверно, – поспешила сказать я. – Я не стану представлять изгоев, если ты будешь нашептывать мне на ухо. Есть разница.

– Именно она делает всякие переговоры бессмысленными.

Я должна была его забалтывать.

– Неужели контроль для тебя настолько важен?

Контроль стоил ему жизни женщины, которую он так долго любил. И все же на лице Рубезаля не отразилось ни следа печали или раскаяния. Словно он просто отсекал ужасные последствия всего, что делал. Словно он считал смерть и боль оправданным средством достижения цели. Судя по всему, Рубезаль был безгранично доволен тем, что натворил и продолжал творить.

Он так и улыбался, глядя на море на противоположной стороне лагеря.

Это явно был единственный ответ, которым гигант намеревался меня удостоить, поэтому я надавила:

– Люди. Скажи, что ты с ними не поделил? Ну, кроме очевидного.

Фейри ограничены когда-то бесплодными территориями по всему миру. Да, на этих клочках земли у нас были свои богатства и свобода. Да, мы могли путешествовать между дворами и, получив разрешение от правительств людей, в другие уголки света. Однако ничто из этого не меняло того факта, что мы были всего лишь гостями, которых терпели в чужом мире, русть даже мы населяли эту землю так же давно или даже дольше, чем люди. Большинство фейри относились к людям с легким предубеждением. Чаще, правда, легким – это слабовато сказано.

– У тех, кто вырос при дворах, все по-другому, – соизволил ответить гигант. – В Треугольнике мои фейри сталкиваются с людьми куда чаще. С их… неуважением к природе. Склонностью рассматривать нас, как животных в зоопарке. Грязью, которую они повсюду оставляют, – он сжал губы. – Одно их зловоние выходит за всякие рамки.

М-да. Это он диких фейри давно не нюхал. По части запаха они возьмут первое место.

– Их культура отличается от нашей.

Голубые глаза Рубезаля загорелись, и он впервые встретился со мной взглядом.

– Именно. Их культура не допускает терпимости к другим. Своим стадным мышлением они подобны бизонам – при любом намеке на отличие они нападают. Прежде чем узнать о нас, они сражались с себе подобными из других стран и рас. Затем появились мы – и тем самым дали им общего козла отпущения. Люди никогда нас не примут. Во-первых, у нас есть то, чего они лишены, – магия. Во-вторых, их мозги попросту неспособны поддерживать мир в перспективе. Едва война заканчивается, они забывают о тяготах сражений. Чтобы вернуть людям благодарность за малое, требуется еще больше невзгод.

Я обдумала услышанное, затем ответила догадкой, которая зрела у меня еще в Андерхилл:

– Так вот почему вы перебили в Треугольнике столько людей?

Благостная улыбка Рубезаля стала веселой.

– Во времена, предшествовавшие технологиям, мы стольких незаметно отправляли к праотцам. Но Аляска изменилась так же, как остальной мир, пусть и считалась его краем.

– Тридцать тысяч, – тихо произнесла я, и все нутро содрогнулось от масштаба. – Столько потерянных жизней.

Рубезаль покачал головой.

– Едва ли стоит возлагать вину за все на моих детей. Треугольник и сам по себе опасен для людей, которые упорно сходят с тропы. Реки, мороз, дикие звери. Но мы сделали все, чтобы уравнять шансы в преддверии дня, когда мы с людьми сойдемся в битве.

Он говорил о людях так, будто они лишь назойливые мухи, которых нужно прихлопнуть.

И пусть я, наверное, согласилась бы с отсутствием у людей терпимости к тем, кого они считают иными, но на этом наше сходство с Рубезалем заканчивалось.

Подавить желание оглянуться на лагерь, откуда предстояло сбежать моим воинам, было почти невозможно. Еще чуть-чуть.

– Я бы никогда не смирилась с массовыми убийствами людей.

– Тогда ты не выкроишь для своего вида достаточно территории, – едко произнес Рубезаль. – Они заполонили землю, как термиты.

Я вздохнула.

– Это их мир, Рубезаль. Они нам тут не рады, возможно, однако у нас есть собственный. Мы просто решили обитать одной ногой здесь, другой там из-за непредсказуемости Андерхилл. Пусть люди нам не доверяют, пусть усложняют нам жизнь больше нужного, однако они не обязаны были выделять нам целые участки. Люди могли с той же легкостью обратить против нас оружие и железо.

Все еще могут. Вот что больше всего меня волновало – а не расширение наших территорий на Земле. Не могу придумать более тупого занятия.

– В самом деле? – тон гиганта был отстраненным. – Возможно, перед концом я поведаю тебе, что повидал за свою долгую жизнь. Возможно, мы встретимся и обсудим это еще раз.

Я махнула в сторону палаток.

– Нет лучше времени, чем сейчас.

Рубезаль вперил в меня взгляд во второй раз.

– Нет, не думаю. Однако скажу, что с учетом численности людей разбираться с ними надо деликатно. Вот почему мы десятилетиями отнимали жизни тут и там. Если мы начнем войну среди фейри, они будут настороже. Они уйдут в оборону, а человек, что боится за свою шкуру, поистине ужасающее существо.

Прозвучало почти как комплимент их расе, хоть я и знала, что Рубезаль вовсе не это имел в виду.

– Ты хочешь воевать втайне. В Андерхилл.

У этой идеи были плюсы. Независимо от своих настроений сейчас я обязана была учитывать и политические последствия. Если я выиграю битву на Унимаке, все равно придется разгребать шквал дерьма от хозяев этого мира.

А возвращение Руби с изгоями обратно в Андерхилл дало бы мне больше времени. Времени, в котором я остро нуждалась.

– Верно. Однако, чтобы это произошло, – прервал гигант ход моих мыслей, – мне нужна арфа.

Я вскинула голову. А?!

Рубезаль поднялся на ноги, возвышаясь надо мной, и в каждой морщинке обветренного лица читалась ярость.

– В моем лагере ничего не происходит без моего ведома. Неужели ты думала, что я каким-то образом не замечу четверку воинов, которых ты послала украсть мой инструмент? Глупое ты дитя. Ни разу не задумалась, нет ли у меня иной цели быть здесь с тобой?

Глаза гиганта вспыхнули черным, я оглянулась на лагерь, и мое нутро сжалось при виде четверых моих фейри, стоящих на коленях перед палатками с мешками на головах.

Изгои позади них держали зловещие изогнутые клинки, и я резко втянула воздух, неготовая к тому, как лезвие прошло сквозь горло первого моего фейри, Благого.

– Остановитесь, – приказала я.

Рубезаль повернулся ко мне спиной и пошел к лагерю.

Когда следующий изгой поднял клинок, я метнула в него белую молнию. Руби смахнул ее, словно комара.

И второй мой фейри, Неблагой, захлебнулся кровью и погиб.

За ним была Благая.

Я побежала за Рубезалем.

– Покинь остров и забери свою армию. Мы встретимся в Андерхилл.

Надеюсь, не скоро. Однажды я создала портал и не сомневалась, что смогу повторить фокус, но нуждалась во времени, чтобы понять, как сразиться с гигантом и победить.

Огромными, намного больше моих шагами гигант приблизился к последнему Неблагому, что по-прежнему сжимал золотую арфу, за которой мы пришли.

Они до нее добрались, но я понимала, что им это удалось вовсе не благодаря искусности. Им просто оставили открытый путь. Я отправила стражей на верную смерть, не сумев-таки перехитрить вора в саду.

Рубезаль повернулся с жестокой ухмылкой на лице, и я стиснула кулаки.

– Так и сделаю, Каллик без Дома. Я получил то, за чем пришел.

Он сорвал мешок с головы Неблагого, и сама земля ушла у меня из-под ног.

– Нет, – сорвалось с моих онемевших губ единственное отчаянное слово.

Через пропасть расстояния на меня смотрел Фаолан, и его темные глаза были непроницаемы.

Мое последнее слово зазвенело между нами так же, как арфа, когда Рубезаль вырвал ее из рук Лана.

– Пора снова перебраться в Андерхилл, тебе не кажется? – произнес гигант, поднимая арфу на уровень кривящихся в ухмылке губ.

Мой разум охватило смятение, прежде чем все внимание опять сосредоточилось на арфе. Перебраться? Так это благодаря арфе Рубезаль перемещался между мирами?

Елисавана не могла о ней знать, иначе никогда бы не отдала жизнь в уверенности, что заключит Рубезаля в ловушке мира фейри.

Гигант наиграл несколько нот.

И в мгновение ока, словно их здесь вообще никогда не было, армия изгоев исчезла.

6

Я стояла, уставившись на пустоту, где только что была целая армия изгоев, где Лана держали на коленях у ног Рубезаля.

Они исчезли без следа.

Вокруг порхали пикси, осыпая меня серебряной и золотой пылью, их тонюсенькие голоса сливались в пронзительный вихрь, который, вероятно, состоял из вопросов, что же я теперь буду делать.

Но я едва могла осознать, что произошло, куда уж там думать про дальнейшие действия.

– А ну соберись, – я развернулась, отчитывая себя, и бросилась к замку.

Пикси пытались не отставать, но тщетно. Я черпала силу из почвы и впитывала ее телом, пока магия индиго пронизывала меня и кружилась завихрениями. Я неслась вверх по склону, как по ровной земле, оставляя за собой россыпь лепестков и длинную траву. На бегу меня захлестнул гнев, и сила внутри переменилась, на поверхность с рычанием вырвалась Неблагая половина, сжигая прекрасные полевые цветы яростной волной смерти.

Я даже не оглянулась. Плевать, что я убивала природу.

У Рубезаля Лан.

Лан был тем, за кем Рубезаль явился.

Мой Лан.

Тот самый Лан, от которого я отвернулась…

Тряхнув головой, я сосредоточилась на по-настоящему важном вопросе.

Почему?

Раньше Рубезаль хотел смерти Лана. Просил меня его убить, когда я была под влиянием, хотя ничто не могло заставить меня сотворить такое. В груди переплелись гнев и страх, угрожая меня задушить, когда я ввалилась в ворота замка. Стражники просигналили тревогу и бросились на помощь – я рухнула на колени. Плевать. Все, что нужно, – это ответы, а они потенциально были только у одной личности.

– Позвать Элву. Немедленно отправить ее в командный пункт.

Фейри слева от меня отдал честь и умчался, лязгая доспехами. Второй парень – чистокровный, которого я не узнала, – протянул мне руку.

Я отмахнулась.

– Ступай за ним, солдат.

Парень тоже отдал честь и бросился следом за первым. Я осталась на коленях, не обращая внимания на взгляды в свою сторону.

– Только посмотрите. Королевы так себя не ведут, – прорвался сквозь пелену потрясения резкий, как бритва, голос Адэр.

Я подняла взгляд и увидела, что она пристально смотрит на меня сверху вниз.

– Давай не сейчас, – прорычала я, понимаясь на ноги.

Шагнула вперед, но Адэр не сдвинулась с места.

Ладно.

Я не остановилась и толкнула ее плечом. Несильно. Однако Адэр вскинула руки, взвизгнула и грациозно «упала» на землю. А потом принялась верещать и кататься, хватаясь за живот.

– Богиня, спаси!

– Адэр! – рявкнула я имя, не утруждая себя титулами. – Сейчас не время для твоих тупых игр.

Вышло не по-королевски, вообще ни капли, но мне было некогда терпеть ее выходки.

– О, ребенок, только бы ребенок был в порядке! – завопила Адэр, затем обмякла, притворившись, что потеряла сознание.

Правда, ее выдавало слишком прерывистое дыхание. И не до конца сомкнутые веки. Она за мной наблюдала.

И тут до меня дошло.

Мне же мало проблем, ага…

– Ребенок? – повторила я.

Собравшаяся толпа резко расступилась, и вперед вышла фейри, которая помогла страдалице подняться. Женщина заворковала, поглаживая живот Адэр, и утерла с ее лица слезы.

Я шагнула к Адэр, и та отпрянула.

Женщина загородила ее собой – будто это я здесь чудовище. Да щас.

У меня задергались желваки. Адэр обхватила живот рукой и одарила меня сладчайшей улыбочкой.

– Я только узнала, что беременна, когда… к-когда Александр был убит, – и скромно потупила взгляд.

– Не знала, что ты беременна, Адэр, – произнесла я. – Конечно-конечно, ступай в лазарет. Полагаю, тебе лучше побыть там хотя бы месяц. Чтобы уж наверняка тебя окружили всей заботой и не случилось никаких инцидентов.

Глаза Адэр вспыхнули.

Лазарет находился за пределами замка, чтобы оттуда не расползлась никакая зараза.

– Я не могу… – начала было Адэр.

– Я настаиваю, – тихо отрезала я и поклонилась в пояс. – Мне не хотелось бы, чтобы с моим братиком или сестричкой что-нибудь случилось.

У Адэр не оставалось иного выбора, кроме как принять предложение.

– Разумеется.

– И пусть, наверное, Джозеф составит тебе компанию, – бросила я через плечо, уже спеша в командный пункт.

Все равно малой наверняка от него.

Я должна была выкинуть из головы Адэр и… ну, какую бы игру она ни вела, поскольку я сильно сомневалась, что она реально в положении. Богиня вездесущая, ну вот только мне может так повезти, что в список бед добавилась еще и несчастная капризная беременная Адэр.

И все же я бы предпочла разгребать то дерьмо, которое она устраивает, чем зацикливаться на том, что может происходить с Ланом.

Лан…

Я как наяву видела его темные глаза, когда он взирал на меня через всю поляну, искорки, что кружились в них, как в драгоценных камнях.

Так, как они сверкали только в моем присутствии.

Рыдание встало в горле комом, я бросилась вверх по лестнице. Наверху я прислонилась к каменной стене, чтобы успокоиться. Нельзя сломаться. Не сейчас.

Набирая скорость, я преодолела оставшиеся ступеньки по две-три за раз и добралась до четвертого этажа.

Распахнув дверь командного пункта, я обнаружила Папоротник, Цинт и Неблагого генерала Стрика.

– У нас проблема гигантских масштабов, – выдала я в лоб, и плевать, что каламбур вышел ужасным. – Рубезаль разгадал нашу уловку, убил троих воинов, а четвертого взял в плен. Он перенес Фаолана и свою армию обратно в Андерхилл.

Наблюдая за Стриком, я заметила, как он слегка сжал челюсти.

– Вы знали, что Лан влезет.

Генерал кивнул.

– Внук Луга имел больше всего шансов добыть арфу незамеченным. Он обсудил вопрос со мной, и я согласился.

Согласился.

Я и без того испытывала к генералу сильную неприязнь с тех пор, как он выпорол Лана, несмотря на заверения последнего, что дисциплинарную меру он действительно заслужил. Теперь они оба подорвали мою репутацию, оставив меня в неведении, а раз уж Лана здесь нет и на него не наорать, весь мой гнев до последней капли готов был вот-вот выплеснуться на генерала.

Я понизила голос, хоть ярость и взметнулась внутри, как лава из центра земли, горячая, расплавленная, такая смертоносная:

– И никто не додумался сказать мне об этом?

Генерал не отвел глаз, но на его лбу выступила капелька пота.

– Вы отпустили бы его, ваше величество? Думаю, мы оба знаем ответ. Мы поступили так, как посчитали лучшим.

Я уперлась ладонями в стол и подалась вперед.

– Это решать королеве, то есть мне. Не вам. – Магия хлынула наружу и налилась цветом, дерево под руками затрещало, старея и гния. – И теперь из-за твоей глупости и его сраного эго он стал не только приманкой, но и сраной уязвимостью для обоих дворов!

Генерал часто заморгал.

– Он вас никогда не предаст.

– А у него выбора не будет! – взревела я.

Стены содрогнулись, генерал побледнел. Я задышала ртом, тяжело и прерывисто, когда Неблагая магия взметнулась во мне так, как я еще ни разу не чувствовала.

Это была мощь. Грубая, опасная. Магия закручивалась все сильнее, она темнела, пока не стала почти черной с едва заметным оттенком индиго, означающим, что она моя.

Ярость ничуть не улеглась, но я понизила голос:

– Рубезаль может насильно влить в него чай из крови Элвы, дурак ты эдакий. Он может настроить Лана против нас. А слова внука Луга имеют вес для всех фейри.

Дверь открылась, как по сигналу. Рябинник помог войти Элве, окровавленной и хромающей.

– Что с ней стряслось? – прорычала я.

Рябинник опустил ее на стул, и она поморщилась.

– Они узнали, кто я такая.

Кто? Я тут же уставилась на Рябинника.

– Докладывай.

– Я наткнулся на двух солдат, которые ее избивали. Они кричали, что она умеет читать мысли. Я разобрался с солдатами и взял на себя смелость отправить их в темницу, где они ожидают от вас наказания, ваше величество.

Я потерла виски. Те двое, которых я послала за мистиком, взялись за самоуправство. Ублюдки.

– Элва, приношу искренние извинения. Я не потерплю такого обращения.

На ней было простое бледно-розовое платье, а длинные серебристо-белые волосы, местами запятнанные алым, она заплела в косу, короной закрученную вокруг головы. Элва вздернула подбородок.

– Вы говорите правду, и за это я благодарна. Терпимость к тем, кто отличен, встречается редко. – Фейри-мистик осмотрелась. – Но я вижу, что в этом зале она не так уж редка.

Ее взгляд уперся в Рябинника, затем в Цинт, – которая наблюдала за ним, с легкой морщинкой меж бровей, – потом в Папоротник. И наконец в генерала Стрика.

– Позволь я пошлю за кем-нибудь, кто тебя исцелит, – произнесла я.

Фейри не сводила глаз с генерала.

– Я пострадала не так серьезно и предпочла бы повременить с лечением до окончания этой встречи. – Она моргнула. – Простите мое вмешательство, ваше величество, но генерал вам предан. Он впервые видит в вас королеву, с которой нужно считаться.

Элва ответила на мысль, что вертелась у меня в голове, но генерал Стрик бросил на мистика взгляд, побледнел и отступил на шаг, положив ладонь на рукоять меча.

– Даже. Не. Смей, – прорычала я и, вдохнув через нос, взяла себя в руки – медленно, с усилием.

– Мужики бывают глупыми, Алли, – фыркнула Цинт слева от меня. – Сама знаешь.

В другой раз я бы посмеялась, подмигнула, согласившись. Но мое сердце начало рассыпаться на части в тронном зале и разбилось еще сильнее, когда с головы Лана сдернули мешок. Боль вот-вот грозила хлынуть через край.

Кашлянув, Рябинник приложил руку к сердцу.

– Ваше величество, есть ли приказ, который необходимо передать в темницы, или мне вернуться позже?

Я с трудом собралась с мыслями. Почему? Потому что, помогая Элве, Рябинник хорошо проявил себя. Он уже справился с парочкой сложных задач, отчитывался по существу. А среди Испытанных он и правда был лучшим в стратегии.

– Как бы ты их наказал, солдат?

Рябинник распахнул глаза шире, а затем щелкнул каблуками сапог и выпрямился.

– Королева Каллик, я бы лишил обоих чина, и пусть за них ратуют семьи, если пожелают.

Если провинившиеся были выходцами из богатых семей, те могли принять решение их защитить, что, по сути, означало взять на себя их расходы и нанять их самостоятельно.

– А если откажутся?

– Я бы перевел их на работу, которая соответствует их моральному уровню.

Я улыбнулась.

– Тогда это и есть приказ.

Рябинник отдал честь.

– Сию минуту, королева Каллик.

– После этого собрания.

Он нахмурился.

– Боюсь, я не…

Я встала перед ним.

– Засим нарекаю тебя генералом Благой армии.

Рябинник уставился мне в глаза, и его взгляд засветился смесью потрясения и благодарности.

– Генералом?

– Генералом. – Я склонила голову набок. – Или, может… ты не готов?

Выражение лица Рябинника стало тверже.

– Я приложу все силы, чтобы учиться и оправдать ваши ожидания.

Предчувствие со всей уверенностью подсказывало: так и будет. Однако я больше не могла тратить силы на этот разговор, по крайней мере пока. Я повернулась обратно к столу.

Цинт придвинулась ко мне, улыбаясь Рябиннику, и ее присутствие помогло мне успокоиться гораздо лучше, чем что бы то ни было. Еле удержалась, чтобы не прижаться к ней в поисках утешения.

– Рубезаль перенес в Андерхилл всю армию изгоев и Фаолана. Полагаю, ожидает, что там мы и сразимся за право господствовать на Унимаке.

Генерал Стрик выругался.

– Неужто он действительно думает, что способен победить? Его дикий сброд не превосходит нас числом.

Я заставила себя обуздать Благую магию, обволокла ей зал, чтобы восстановить стол. Превратила четыре угловые ножки в саженцы, сплела их в плоскую поверхность. Использование Благой магии тоже немного меня успокоило.

Я снова уперла руки в стол.

– Надо полагать, что в Андерхилл Рубезаль сильнее. Иначе зачем покидать Унимак? Было бы глупо думать, что здесь его не поддерживают и другие существа-фейри.

В ответ на мои слова зазвенела полная тишина.

– Тогда сразимся, – глухо произнес генерал Стрик. – Как дόлжно.

Он был прав. Выбора не оставалось. Но каждый фейри дал клятву Андерхилл и мне, включая ее невинных созданий. Я посмотрела на Рябинника.

– Есть мысли?

Он устремил взгляд на один из парящих по краям комнаты шаров. Дотронулся, вытянул вперед.

– Вы уверены, что мы должны перейти в Андерхилл? Его оттуда никак не выманить?

Я опустила голову.

– Неприятно, однако в этом отношении я должна согласиться с гигантом. Нельзя воевать на глазах у людей. Если плеснем больше масла в огонь их страха, поставим себя в еще более опасное положение, чем есть.

Рябинник нахмурился, всматриваясь в шар, затем опустил его на новую столешницу. Прижал, магическим образом распластывая, пока тот не покрыл всю поверхность. Одним движением пальцев Рябинник превратил стол в карту.

Не хотелось выдавать то, что я впечатлилась… но я впечатлилась. А ведь парень всего-то пять секунд как заступил на службу.

– Андерхилл – настолько точно, насколько ее возможно изобразить с учетом, что она меняется по прихоти, – пояснил Рябинник. – Карта дает нам представление о том, как разделен мир фейри. Здесь старое…

Столешница разделилась на две дюжины помеченных областей и показывала часть более постоянных опасных зон, включая некоторых существ.

– Драконы слева, гиганты справа, – прошептала я.

– И вот я, с тобой посередине застряв^[2], – шепотом выдала строчку песни Цинт, накрыла мою ладонь своей, и я глубоко вздохнула.

Все уставились на карту.

Элва постучала пальцем по северной оконечности Андерхилл, увеличивая изображение.

– Думаю, он будет ждать здесь. Одна из немногих зон Андерхилл, что остается неизменной. Драконья гора.

Я всмотрелась в глубокую долину. Лишь один вход и выход. Гора имела форму головы дракона, устремленной в небо. Идеальное место, чтобы принять последний бой – или устроить ловушку.

– Могу наготовить щекоток с сонным дурманом, – предложила Цинт. – От них ни один дикий не откажется.

Глаза Рябинника вспыхнули.

– Слышал, никто вообще не в состоянии отказаться от твоей готовки, Гиацинта.

– Просто Цинт, пожалуйста. И как насчет заглянуть ко мне, кое-что попробовать?

Она покраснела, и я чуть не уронила челюсть до самого пола. Цинт никогда не краснела. И что за «кое-что» она предлагала?

Прошло всего каких-то несколько часов с тех пор, как Цинт впервые одарила Рябинника томным взглядом. А они, насколько мне известно, не общались со времен приюта.

Я снова уставилась на карту. Передо мной вздымала уродливую голову Драконья гора. Где-то там держат Лана, и я должна его найти. Лучше раньше, чем позже. Может, нам и не суждено быть вместе, но я не сумела бы жить в мире, где он хотя бы не дышит тем же воздухом.

Я отвернулась от стола, пусть остальные разрабатывают стратегию.

Элва встала рядом со мной.

– Вы его любите.

Нет смысла отрицать.

– Ага.

– В вашем сердце другого такого, как он, не будет, – продолжила Элва. – Для этого мне даже не нужно читать мысли. На лбу написано.

– Ты как-то не помогаешь, – я провела рукой по лицу.

Мистик вздохнула.

– Иногда… чтобы получить все, мы должны отказаться от всего.

Я всмотрелась в ее глаза.

– Что ты хочешь этим сказать?

Мою пожизненную квоту по загадочным комментариям уже перевыполнила Жрица.

Элва пожала плечами.

– Лишь то, что обычно повторяла мне мать.

Я представила столкновение с Рубезалем.

Представила, чего оно мне будет стоить. Возможно, жизни.

Стычка неизбежно приближалась, и, если все пройдет так, как я думала, мне все равно придется распрощаться с Ланом.

– Ваше величество, – прервал мои довольно мрачные думы Рябинник. – Думаю… у меня есть идея, которая может сработать. В ее основе – предложение Гиацинты.

Я вернулась к столу.

– И что же ты думаешь, мальчик? – переключил внимание на Рябинника генерал Стрик.

Респект Рябиннику – не поддался на провокацию.

Он провел рукой над картой.

– Ветры дуют над Андерхилл с юго-запада на северо-восток. Если мы войдем здесь, – Рябинник ткнул пальцем в юго-западный угол, – развеем сонный дурман по ветру с помощью пикси и поддадим небольшой поток воздуха, возможно, мы обеспечим себе преимущество. Зелье пронесется по долине, и многие существа вырубятся. Разумеется, более сильных это лишь разозлит, так что не без минусов. – Под моим тяжелым взглядом он нервно переступил с ноги на ногу. – Наверное, никак не узнать, каких существ оно…

Я поджала губы.

– Как долго будет готовиться зелье?

– Около недели, – ответила Элва. – На пару дней меньше, если помогут Неблагие отравители.

Неделя. Я не желала ждать ни единого дня. Однако шансы того, что я открою брешь между мирами без Фаолана до осеннего солнцестояния, которое через несколько месяцев, практически равны нулю. Мне было нужно время, чтобы придумать, как, черт возьми, доставить в Андерхилл армии дворов и не убиться в процессе.

Если б только нам удалось заполучить эту сраную арфу, Рубезаль все еще был бы тут, на Унимаке. И Лан тоже. Мы бы прямо сейчас бились за свободу Лана. Я сжала кулаки, сдерживая желание потереть виски при нынешних свидетелях.

– Королева Каллик, – пробормотала Элва. – Я не знала, что арфа обладает такой способностью.

М-да? Ну, по крайней мере, не я одна была в неведении.

– Наводит на мысли, – продолжила мистик. – Не припоминаете моменты, когда вы были с Рубезалем в одном месте, а затем совершенно неожиданно оказывались в другом?

Я посмотрела на Элву и нахмурилась так, что меж бровей залегла морщинка. Перед глазами всплыло воспоминание.

С миской горячего рагу в руке я направилась к Рубезалю и села рядом. Покуривая свою трубку, тот взглянул на меня и сказал:

– Девушка, вижу, ты хочешь со мной поговорить. Пожалуйста, располагайся поудобнее.

Он махнул рукой, и я разинула рот, когда поляна и лес исчезли и мы очутились в его кабинете.

– Иллюзия?

Я села на скамью напротив гиганта. Кабинет казался вполне реальным, но, с другой стороны, мне и Андерхилл целых восемь лет казался вполне реальным.

– И да и нет. – Он улыбнулся. – Но здесь мы можем поговорить с глазу на глаз. Никто нас не услышит.

Никакая это была не иллюзия. Рубезаль действительно перенес нас в свой кабинет.

Элва кивнула, считав воспоминание сразу, как я его увидела.

– Насколько мне известно, он всегда умел переносить небольшое число фейри.

Небольшое число.

А ведь она права. Будь Рубезаль в состоянии переместить свою армию, то так бы и поступил – и напал на дворы на Унимаке. Однако вместо этого он пригнал их сюда маршем через Треугольник.

– Но сегодня он перенес армию изгоев и Лана в Андерхилл.

– Да, – кивнула мистик. – И это, вероятно, поможет понять то, что я недавно подслушала в его мыслях. Он смеялся над тем, что Андерхилл слишком ленива, чтобы исправить вред, который нанесла Елисавана своим поступком.

– Тем, что насильно открыла брешь между мирами? – уточнила я и сразу же добавила: – Она повредила барьер. – Я округлила глаза. – Она его ослабила.

Если все так и есть, значит, и я, наверное, сумела бы перенести больше народу. И, возможно, открыть портал без помощи солнцестояния или Лана.

Теорию нужно проверить, но мало смысла вести армию в Андерхилл без стратегии для победы над этим громадным ублюдком.

Я склонила голову в сторону фейри-мистика, позволяя ей считать мою безмолвную признательность, затем посмотрела на генерала Стрика.

– Отравители?

Его взгляд заметался между мной и Элвой.

– Королева Елисавана держала целый отряд на подхвате. Они могут перейти в ваше распоряжение в течение нескольких часов. – Генерал поклонился в пояс. – Я должен сказать, что этот план опасен, ваше величество. Малейшее изменение ветра, магическое или нет, и уничтожат уже нашу армию. Андерхилл всегда непредсказуема.

А я-то, блин, не знала.

Издав «м-м-м», я подняла взгляд.

– Вероятно, мы можем обратиться за помощью к людям.

Несколько присутствующих вскинули брови. Я улыбнулась – без тени веселья.

– Папоротник, принеси мне телефон. Мне нужно позвонить.

– Людям?! – не веря ушам, переспросил генерал Стрик.

Ну, что-то вроде.

– Вообще-то сверхъестественным существам. И людям.

И фейри. Может, не стоило столько ныть по поводу политических связей, которые приходилось налаживать с тех пор, как я взошла на трон. Благодаря ним я узнала о войне, которая закончилась всего несколько недель назад.

– Мне нужно переговорить с оборотнем из Долины Обмана.

7

Я опустилась на колени перед могилой. Меня почему-то потянуло на человеческую сторону Унимака. И пусть я говорила себе, что иду туда поупражняться в магии в безопасной обстановке, но в глубине души знала правду. Я пришла увидеть ее могилу.

Но почему? Для поиска ответов есть места и получше.

Стоя здесь на коленях в прошлый раз, я плакала. Тогда я думала, что здесь похоронена моя мать. Теперь я все знала: пусть она и выносила меня в чреве, биологической матерью она мне не была.

Воодушевленные летом, сорняки усыпали все пространство под инуксуком, но я не испытала привычного желания повыдергивать их из земли.

Мать мне лгала – как все остальные.

Может, это нечестно. Ну кто знал, что она могла бы выболтать, если бы не умерла, когда мне было пять. И все же… она прогоняла мои ночные кошмары, целовала синяки на коленках. Я всегда, всегда верила каждому ее слову. Помнила их. Чтила.

Предательство… потеря… засели в сердце кинжалом.

– Знала ли я тебя вообще? – спросила я землю, еще холодную в едва теплых лучах рассвета.

Никто, разумеется, не ответил. Несмотря на былое настроение, я все же убрала сорняки. Затем поднялась на ноги.

За неделю, в которую готовится сонный дурман для первого удара по армии Рубезаля, нужно успеть многое. И хуже всего то, что я не знала, жив ли еще Лан. А поскольку время на Земле и в Андерхилл текло по-разному, у Рубезаля для подготовки к нашему противостоянию его было в разы больше. У меня же время слишком поджимало, потому что, даже если бы нам удалось забрать у Руби проклятущую арфу, я все равно не знала, хватит ли мне сил его уничтожить. Да и вообще в первую очередь стоял вопрос, как доставить туда мою армию.

Я очень надеялась, что Элва права. Ведь если нет, то у меня иссякли идеи, как открыть портал, не дожидаясь осеннего солнцестояния.

Вдохнув, я открылась магическим силам, которые соизволили избрать меня своим проводником. Ключ ко всему – подчиниться магии. Именно это превратило индиго в грозную белую молнию. То, с чем ничему не сравниться.

В теории.

Я вызвала в мыслях образ двух полупрозрачных слоев, перекрывающих друг друга, как перепонки драконьих крыльев, затем представила, как барьер между ними растворяется, как они становятся единым целым.

Между кончиками пальцев, словно монетка в ловкой руке вора, заплясала молния.

Как и прежде, я позволила силе нарастать.

Множиться.

Крепчать.

Но не так сильно, как когда я открывала портал из Андерхилл на Унимак. Мне было нужно сохранить его достаточно долго, чтобы пропустить на ту сторону гораздо больше народу. Я высвободила молнию, цепляясь за образ сплавленных перепонок, и старания окупились, когда передо мной разверзнулся портал – гораздо меньший, чем предыдущий.

И все же достаточно большой, чтобы прошли трое вряд, хотя высоким пришлось бы пригнуться.

Я удерживала портал, пока тело не начало содрогаться. Пока молния не начала сжигать меня изнутри. Судя по ощущениям, по крайней мере.

Разорвав связь с магией, я рухнула на одно колено, тяжело дыша, и проход между мирами исчез.

Проверила положение солнца. Сегодня вышло дольше. Намного лучше, чем в первый раз, но нам нужно переправить тысячи фейри, а меня уже вымотали какие-то жалкие десять минут. Если Рубезаль решит напасть, как только я ступлю в Андерхилл, нам крышка.

Да как, черт возьми, все это опять на меня свалилось?

С трудом поднявшись на ноги, я зачерпнула силы из земли, чтобы восстановиться. Однако не то чтобы против магической усталости можно много чего сделать – и это значительная часть проблемы. Рубезаль прожил на свете много веков, качая магические мускулы, становясь сильнее и сильнее, когда я только что раскрыла секрет собственной магии.

Я помчалась обратно ко дворам, хотя и не сразу обрела присущую мне легкость, с которой я бегала.

Попав в Андерхилл, я должна увидеть Жрицу.

И фейри крови, Девон, глас мира фейри.

Может, теперь они будут со мной более откровенны – раз уж я узнала правду о Рубезале. Раз уж я стала королевой.

Пробежав вдоль разделяющей Благих и Неблагих реки, я вскоре добралась до моста, где Адэр впервые попыталась утопить меня руками своего охранника.

Где меня спас Лан.

В горле встал ком. Какая судьба постигла Фаолана за последние три дня? Если б я только могла нырнуть в созданную только что брешь, уйти в самоволку, чтобы его отыскать…

Вместо этого я застряла на Унимаке и получала из лазарета писульки от Адэр о ее беременности. Например, подтверждение, что она действительно залетела. Отпечаток души растущего в ее утробе дитя совпадал с магией моего отца.

Похоже, через полгодика у меня появится брат или сестра.

Такими темпами я, наверное, даже не познакомлюсь с этим ребенком. Хотя не то чтобы мне вообще хотелось, если он пойдет в Адэр.

А еще огроменный список дел напомнил, что я должна включить в свой план генерала Стрика. Ну, и раз уж я все равно тут, почему бы не посветить лицом перед второй половиной своего народа, пока есть возможность.

Я пересекла мост и принялась пробираться сквозь тернии на земле Неблагих. Сегодня они не вызывали тревогу. Такая обстановка, скорее, отражала мое мрачное настроение и дарила странное, отчаянное утешение.

Миновала внешние ворота, перешла на шаг, игнорируя косые взгляды Неблагих ранних пташек.

– Открыть ворота для королевы! – крикнул стражник впереди.

Я, не сбавляя темпа, проскользнула во внутренний двор и направилась к замку.

Слуга с ведром воды поспешил убраться куда-то влево.

– Эй! – рявкнула я.

Неблагой побледнел, но тут же застыл, расплескав немного воды.

– Ваше величество!

Ага, она самая.

– Пошли за генералом Стриком, он мне нужен.

Вот, прозвучало достаточно высокомерно. Неблагой должным образом впечатлился.

– Да, мэм. Куда, пожалуйста, его прикажете, значит?

Расшифровав странную манеру слуги выражаться, я ответила:

– Проводи меня в покои королевы Елисаваны, затем пришли ко мне генерала. Я приму его там.

Слуга поклонился, расплескивая на пол еще больше воды. Не обратив на нее ни малейшего внимания, он устремился вперед и повел меня в глубь дворца Неблагих.

По сравнению с просторными золотыми коридорами замка Благих это место было мрачным и внушало дурные предчувствия. Свечи, сплошные тени, затхлые запахи, которые будто специально напоминают о подземельях внизу.

Может, сторонникам Адэр не помешает небольшая экскурсия сюда. Пошло бы на пользу.

– Это вы въезжаете, значит, мэм? – пропыхтел через плечо слуга.

– Почему ты спрашиваешь? – ответила я вопросом.

– Нехорошо быть в тени Благих, вот и все.

Мои брови сами собой поползли вверх. Так вот о чем думали Неблагие? Что я предпочла им другой двор?

– Я не планирую в обозримом будущем сюда перебраться. Слияние дворов требует подготовки и…

– Слияние?! – ужаснулся слуга. – Вот уж точно дерьмовая идея. – Он широко распахнул глаза и бросил на меня перепуганный взгляд. – То есть, э-э… п-простите меня, ваше величество. Не вдарьте молнией, что тех гигантов.

Я вздохнула.

– Не ударю. И можешь не беспокоиться, я делаю все лишь на благо всех фейри. Я же, в конце концов, королева всех фейри. А не только половины. Я никогда не позабуду про Неблагих.

И я ощутила себя здесь много больше дома, чем в замке Благих, когда я проснулась там с утра.

Я преодолела два лестничных пролета вслед за слугой, затем тот, весь запыхавшись, указал на комнаты:

– Вот здесь, мэм. Постель мертвой королевы и все такое.

Описание заставило меня содрогнуться, но я не подала вида.

– Спасибо. Итак, теперь генерал. И поскорее, будь так любезен.

«Будь так любезен». Тьфу. Только для моих ушей прозвучало нелепо или слуге тоже так показалось?

Не дожидаясь реакции, я вошла в комнату и тут же отметила, что ни на одной поверхности нет ни пылинки. Вот и подтверждение тому, что я и так знала: большинству Неблагих совсем не понравится, что я нахожусь в личном пространстве их любимой королевы.

То есть нужно поспешить.

Я обогнула кровать с балдахином и направилась к изящному столу из темного дерева у дальней стены. В его ящиках аккуратно лежали бумаги – и несколько писем, которые я быстро сунула под подпоясанную тунику, чтобы разобрать по буковкам позже. Теперь я королева, и мне нужна любая доступная помощь. Вдобавок, если они останутся здесь, есть риск, что их прикарманит кто-нибудь еще.

Больше ничего не казалось особенно важным – набор перьев, чернильницы, несколько восковых печатей. В глубине ящика что-то блеснуло, я потянулась к предмету и вскрикнула, когда палец кольнуло болью.

Нахмурившись, я выхватила эту штуковину.

Через маленькие столбики проходил прямой стержень, и я уколола палец об острый наконечник. Честно говоря, выглядело похоже на игрушки, которые дают малышам для развития логики. Даже вспомнилось, как я завидовала детям, которые с ними играли, у меня таких никогда не было.

– Ну и зачем держать такую вещицу в верхнем ящике стола?

Раздался стук в дверь, и я быстро сунула головоломку в карман, одновременно толкнув ящик бедром, чтобы его закрыть. Вернувшись в центр комнаты, я подала голос:

– Войдите.

Несмотря на ранний час, генерал Стрик выглядел весьма бодрым.

– Ваше величество. – Он оглядел комнату. – Необычное место для встречи.

– Разве? – уклончиво отозвалась я. – Слышали новости?

– Оборотни из Долины Обмана готовы что-то нам предложить?

Ну, не оборотни как таковые… стоп, я должна помнить, что они называют себя лютерами. А вот племя, с которым они только что воевали, а теперь заключили перемирие, – готово.

– Да, противогазы. Тысячу штук. Вчера нам удалось привезти образец. Здешние отравители его проверили – работает. На всю армию не хватит, но передовые линии будут защищены.

Генерал кивнул.

– Хорошо иметь друзей в разных уголках.

Друзей…

Представительница племени, оборотень по имени Энди Тана, вела переговоры безжалостно, хоть и сочувствовала нашему делу с оглядкой на собственные недавние невзгоды. Просто, скажем так, нам повезло, что дворы неприлично богаты и Тана, очевидно, была рада этим воспользоваться.

– Мне нужно, чтобы армия Неблагих провернула кое-какой маневр.

– А именно? – уточнил генерал, стоя вольно.

– Встать рядами по трое и пронестись сквозь брешь размером ровно таким, чтобы они прошли, и сделать это так быстро, как только возможно.

Генерал дважды моргнул.

– И что именно это должно дать?

– Я способна открывать порталы между этим миром и миром фейри, – объявила я.

Генерал снова поморгал.

– Ясно.

– Но я не могу долго их удерживать. Уверена, что нет нужды объяснять очевидные недостатки того, что на ту сторону переправится лишь небольшая часть моей объединенной армии.

Выражение лица генерала стало напряженным.

– Легкая мишень.

– Именно. Я прикажу армии Благих провести такую же подготовку.

Генерал поклонился.

– Есть ли вероятность, что переправятся все?

– Нет. И к этому мы должны подготовиться отдельно. Я буду ждать вас в командном пункте Благого замка через пять часов, чтобы выработать стратегию на этот счет.

– Да, ваше величество.

Демонстрация Неблагой силы на днях, по-видимому, убедила генерала, что я достойна. Фейри окинул взглядом покои.

– Королева не проводила здесь много времени. Она была склонна спать не более нескольких часов за ночь. Но действительно много времени она проводила в своем кабинете на третьем этаже. – Генерал улыбнулся, сверкая сколотым зубом. – Просто мысль вслух, если вы надумаете еще заглянуть на рассвете.

У меня дрогнули уголки губ.

– Приму к сведению.

Генерал ушел, и я, еще раз с любопытством бегло осмотрев покои, сделала то же самое.

Спальня не поведала мне ничего о моей биологической матери. Я знала ее лишь загадочной персоной, могущественной и мудрой сверх меры.

Она отдала собственную жизнь, чтобы спасти меня от Рубезаля.

Она направляла меня через Лана; из тех трех, кто сговорился, чтобы принести меня в этот мир, она была той, кого мне оказалось легче всего простить. Она, в конце концов, пыталась. Мечи, защитник, информация.

Наверное, это не повод прощать ее отсутствие рядом в моем детстве.

Добравшись обратно до моста над рекой, я достала головоломку, которую взяла из ящика стола. Я никак не могла разобраться в ее изгибах, где-то широких, где-то узких. Дети, за которыми я наблюдала, обычно разгадывали головоломку при помощи магии. Это я помнила точно.

Я перешла на магическое зрение – и резко втянула воздух при виде переплетенных лент Неблагой и Благой силы, обвивающих и пронизывающих маленькую безделушку.

– Как во мне, – прошептала я.

Не белая молния, но явно слияние обеих сущностей фейри.

И я нашла его в ящике стола Елисаваны.

Наверняка это что-то значит. Неужели она хотела, чтобы я это нашла? Помогала ли она мне из могилы?

Я сунула головоломку в карман и побежала дальше, не сбавляя темпа, пока не оказалась рядом с замком.

И тут же до меня донесся беспечный голосок, от которого у меня по коже побежали мурашки и вспыхнул гнев.

– Королева Каллик, уделите мне минуточку вашего времени.

Да ну на хер такую жизнь. Я уставилась на вывеску «Лазарет» над головой, проклиная себя за то, что не свернула на предыдущей улице, чтобы исключить всякий шанс встречи с мачехой.

Потому что – ну конечно же – Адэр тоже подорвалась ни свет ни заря.

Я вымучила улыбку.

– Адэр, как приятно видеть тебя в добром здравии.

Она сощурилась, но затем взяла себя в руки – в кои-то веки – и медленно выдохнула.

– Вы получили мое сообщение?

– Которое? Их было несколько.

– С подтверждением беременности и личности отца.

Я притворилась, будто задумалась, и Адэр потупила взгляд. Впервые в жизни я даже чуть не повелась на отработанный жест.

– Я знаю, что вы обо мне думаете.

Я продолжила идти, и она зашагала рядом со мной.

– И что же?

– Что я готова пробиваться наверх через постель.

Ну, почти в точку.

– Нахожу трудным быть высокого мнения о том, кто относится ко мне так, как всегда относилась ты. Я была бы сейчас мертва, если бы другие не спасли меня от твоей… доброты. И мой дух был бы сломлен, если бы не мои близкие.

И я сама.

Адэр сжала губы в тонкую нитку.

– Нелегко поверить, что ты вот-вот уже отправишься со своим новым мужем в романтическое путешествие, когда вдруг у него обнаруживается ребенок.

Я бросила на нее взгляд.

– Тем вечером в день солнцестояния?

Вечером, когда магия отца окутала мне руки. Она меня знала. И теперь я в курсе, что такое между родителями-фейри и их детьми обычное дело. А тогда…

– Да, – тихо ответила Адэр.

Внутри меня зародился крошечный огонек сочувствия. Я его задушила.

– И ты предпочла растоптать ребенка, а не того, кто этого заслуживал.

– Короля? – выдала Адэр в свою защиту. – Александр значил для меня очень много, и я по-своему его любила, но он был не из тех, с кем можно спорить.

– Он причинял тебе боль? – я снова мельком взглянула на нее.

– Я сразу понимаю, когда встречаю того, кого не могу перехитрить, – заявила Адэр без гнева. – Такое случается не часто, но Александр был именно таким. – Затем она смерила меня мрачным взглядом. – И ты туда же, та же головная боль.

Это что, почти комплимент?

– У тебя есть время, пока я не доберусь до ворот замка, чтобы высказать все, что хочешь. У меня куча дел поважнее, чем твоя беременность и непрерывный доступ ко всему дорогому.

Адэр подхватила юбки, чтобы не отставать.

– Ты думаешь, что это я убила Александра. По Благому двору ползут слухи.

С моих губ сорвался смех.

– И дай-ка угадаю… страдает твоя репутация. Адэр, ты распускала обо мне такие слухи последние несколько месяцев. А ведь знала наверняка, что это никак не могло быть правдой, поскольку я стояла рядом с отцом. И если ты думала, что я заодно с изгоями, тот факт, что сейчас я с ними воюю, отправляет это представление прямиком на помойку.

Щеки Адэр окрасились румянцем.

– Я не убивала своего мужа.

– Это ты так говоришь. И все же с тех самых пор стремишься к трону.

Адэр схватила меня за руку, тяжело дыша.

– Зачем мне это? Месячные так и не начались, я наконец-то… наконец-то забеременела. О тебе все забыли, и однажды на трон взошел бы мой ребенок. В ту самую секунду, когда стрела пронзила горло Александра, это будущее пошло прахом.

Я бы сказала, что вообще-то чуточку раньше, когда он объявил наследницей меня. Ну да неважно.

– Ждешь, что я поверю?

– Думаю, что твоя ненависть ко мне… – Адэр сглотнула. – Которую я, признаюсь, многим заслужила, не позволит поверить.

И все же… я обнаружила, что таки верю. И Адэр об этом знать вообще не обязательно.

– Знаешь, Адэр, чему научила меня вся та херня, которую ты вытворяла в моем детстве?

Выражение ее лица стало настороженным.

Я крепко схватила ее за запястье и сжимала до тех пор, пока ей не пришлось отпустить мою руку. Адэр звонко всхлипнула.

– Не имеет значения, что о тебе думают другие. Важно лишь то, что ты думаешь о себе. Слепить и уничтожить словами и действиями можно только слабаков. – Я вздернула подбородок. – Я достойна быть там, где я есть. Мои неудачи и то, через что ты заставила меня пройти, сделали меня лишь сильнее. И я от себя не отступлюсь. – Я разжала пальцы. – Ты можешь сказать то же самое?

Я произносила слова, которые так долго хотела ей выдать, и внутри все тряслось. В них была заключена вся моя боль, и теперь они вырвались наружу.

И более того…

Я верила в них от и, черт возьми, до.

Закончив с Адэр, я продолжила путь к замку и остановилась, лишь когда услышала ее тихий голос.

– Я никогда не перестану делать то, что будет лучше для моего ребенка.

С учетом моего прошлого это была первая фраза из уст Адэр, которая действительно вызывала у меня уважение… независимо от того, что это мне предвещало.

8

Я стояла в отведенной мне комнате, не в силах заснуть, и все мысли были поглощены Ланом, – я смотрела на балкон замка Неблагих… туда, где Лан стоял в ночь перед тем, как я сказала ему, что между нами все кончено.

В ответ он взял и отправился на самоубийственную вылазку.

Ноги задрожали, и здесь, наедине с собой, я позволила себе рухнуть. Позволила коленям удариться о мрамор, пока руки вцепились в перила в поисках опоры.

Генерал Стрик утверждал, что именно Лан должен был забрать у Рубезаля арфу, поскольку ее создал дед Лана, но я знала, что это не единственная причина, по которой он пошел на этот шаг.

Я его оттолкнула, и теперь… я его потеряла.

Руки на медных перилах онемели, ладони покалывало, а я все пыталась выплеснуть боль наружу. Но она не желала отцепиться. Как ни посмотри, Лан в опасности из-за меня. Если Рубезаль не убил его сразу – а он мог, лишь бы меня сломить, – то тогда он использует Лана как минимум для того, чтобы мной управлять.

В момент силы я решила поставить дворы выше чувств к Лану.

Я больше не была сильной.

С губ сорвался стон.

Закрыв глаза, я кое-как пыталась дышать, но в груди все сдавливало, и я уже не была уверена, что сумею сделать необходимое для спасения стольких жизней. Потому что мне было слишком трудно заботиться о чем-то, кроме Фаолана. А это не предвещало ничего хорошего.

К пояснице мягко прижалась ладонь, и меня окутал голос Гиацинты:

– Дыши, Алли.

Рыдание застряло в груди.

– Цинт. Это я виновата.

Подруга фыркнула.

– Он идиот, который пытался проявить себя перед любимой девушкой. Мужики тупые. Поверь.

Когда речь шла о мужчинах, я так и делала. Однако обратила внимание на тон Цинт.

– Что-то случилось?

У подруги дрогнули губы.

– Рябинник пришел оценить мою стряпню и принес букет. Половина цветов оказалась ядовитой. Чуть со стыда не сгорел, в общем, и думаю, его извинения были даже милее, чем желание подарить мне цветы… так что, может, он и не идиот, но не заставляй вспоминать все истории о парнях, которые совершали для меня безумные поступки.

У меня вырвался смешок сквозь слезы, а сердце сжалось. Как я хотела, чтобы Лан сделал что-то подобное, и все. Не могла отделаться от ощущения, будто слова о том, что мы больше не будем видеться каждый вечер, подтолкнули его на такой шаг.

Цинт осторожно помогла мне подняться.

Я заморгала, глядя на нее снизу вверх сквозь слезы, скопившиеся под темными ресницами. Улыбка подруги была такой же мягкой, как и ее руки, когда она стерла мне слезы со щек.

– Давай-ка уложим тебя в постель. Сейчас тебе больше всего нужно поспать. Хорошо?

– Я должна помогать генералам готовить гвардию. Должна тренироваться открывать портал…

– Цыц, – зажала мне рот рукой Цинт. – А ну, раздевайся и в постельку. Ничего ты не сделаешь, если будешь спать на ходу, сама знаешь.

И прямо как раньше, Цинт казалась намного старше и мудрее, и она помогла мне раздеться, расчесать волосы, заплести их в косу.

Потом она направила завитки магии на чашку, и вскоре от той повалил пар.

– Выпей.

Потянув носом, я посмотрела на сидящую рядом подругу.

– Хочешь меня отравить цветами, которые подарил Рябинник? Пахнет шоколадом, но с чем-то резким.

– Ох уж этот твой нос. – Цинт постучала пальцем по краю чашки. – Здесь то, над чем я работаю с тех пор, как мы были в Андерхилл. Девон предположила, что однажды это тебе понадобится.

– Как-то мне не полегчало, – буркнула я, но послушно хлебнула горячего шоколада. Кофейные нотки растеклись во рту, приятно обволакивая, несмотря на легкую горчинку. Еще глоток – и мышцы стали расслабляться, рассеялось укоренившееся в них напряжение, которое не покидало меня так долго, – может, даже никогда.

И этого мне хватило, чтобы признать правду, от которой я бегала с тех пор, как все заварилось. Мне было страшно. Пусть я впервые начала верить в себя, одновременно я была в абсолютном ужасе. От меня зависели тысячи жизней, и чем выше я забиралась, тем стремительней меня ждал полет вниз.

– Пей, черт дери, до дна, – приказала Цинт мягким тоном, несмотря на жесткость слов. – Поможет заснуть и пополнить магические запасы.

Да ладно? Дайте две.

Я опрокинула в себя варево, как шот. С закрытыми глазами протянула чашку. Цинт ее забрала, а потом запихнула меня под одеяло и укутала до самого подбородка.

Веки уже отяжелели, но мне удалось чуточку их приоткрыть. При виде Элвы, взирающей на меня сверху вниз, сердце пропустило удар.

– Поблагодаришь меня позже, – произнесла она.

Я не могла сопротивляться напитку, который проглотила залпом, не могла бороться со сном, который накатывал, сковывал тело своими чарами, но даже когда я провалилась в страну грез, разум остался полностью бодр.

Мгновение – и я оказалась посреди… поля сверкающих пузырей? Они расстилались вокруг таким густым туманом, что больше ничего и не разглядеть. Я опустила взгляд на свои руки, пошевелила пальцами.

Ну, себя я видела, уже хорошо.

– Эй?

Я покачнулась, и пузыри зашуршали, столкнулись со звуком, похожим на тонкий колокольный перезвон. Они не лопались, когда я пробегала по ним пальцами, но отскакивали от прикосновения и еще больше звенели.

Где я, черт возьми?

Или, самое главное, что со мной сделала Элва? Я была так уверена, что могу ей доверять. Дура, что положилась на кого-то из отверженных Рубезаля.

Я сделала шаг, затем второй, третий. Опасности я не чувствовала – никаких глаз, что наблюдали бы за мной из странно освещенного тумана пузырей. Если только в планы Элвы не входило держать меня здесь бесконечно… в таком случае это просто королевский – пардон за каламбур – попадос. Потому что силы ее разума во много раз превосходили все, на что была способна я.

От этой мысли внутри все сжалось. И словно в ответ, сверкающие пузыри потемнели.

– Остается лишь одно, – прошептала я сама себе.

И быстро зашагала в поисках подсказки. Хоть чего-то. Чего угодно, что могло привести к…

Тело замерло, среагировав на звук, который я уловила самым краешком уха. И снова – едва заметное движение воздуха, похожее на вздох.

Я свернула вправо и осторожно двинулась вперед, радуясь, что ступаю бесшумно, что под ногами не похрустывают камешки, не шуршит трава.

Пузыри сгущались, слипались, мне приходилось настойчивее продираться сквозь них, но по другую сторону странной стены явно было что-то – или, точнее, кто-то.

Просунув руку между пузырями с удивительно плотной оболочкой, я вслепую потянулась. Кто же там, за их пределами?

Мать?

Девон?

Даже сестра-дух сойдет.

– Пожалуйста, не будь Адэр, – пробормотала я.

– Боги, – прорычал… мужчина. – Если я в нее превращусь, просто убейте меня.

Этот голос…

Я сомкнула пальцы на сильном запястье и, согнув колени, изо всех сил потянула. Ведь если есть хоть малейший шанс, что все взаправду, я собиралась использовать его по максимуму.

Сначала сквозь мерцающую стену прошла рука Лана, затем грудь и лицо. А потом наконец открылось все его великолепное обнаженное тело.

– Охренеть не встать, – я с трудом сглотнула, – а ты умеешь эффектно появиться.

Слова вырвались сами собой, а потом я заплакала и бросилась Лану на шею.

На полсекунды я даже подумала, что он не прикоснется ко мне в ответ, но Лан обвил меня руками. Крепко. Знакомо. Так необходимо.

– Сиротка, – удивленно произнес он. – Не знаю, как ты тут оказалась…

– Заткнись.

Я обхватила лицо Фаолана ладонями и поцеловала его. Прижалась к его телу, такому привычному. К телу, что заполняло мои мечты, пусть и не так. Ладони прошлись по рельефному торсу, груди. Неважно, ни как я здесь очутилась, ни что это все могло быть лишь наркотическими глюками. Со мной был Лан.

И на этот краткий миг в моем мире все стало хорошо и правильно.

С губ Фаолана сорвалось низкое рычание, отдалось во мне эхом, запуская внутри фейерверки.

Он скользнул руками под край моей рубашки, коснулся ребер, живота, поясницы, затем передвинул ладони выше и сдернул рубашку с меня полностью.

– Это все сон, – прошептал Фаолан мне в губы. – Я тебя знаю, Сиротка. Ты бы никогда не отдалась мне вот так. Ты выбрала путь героя, правильный путь. Но мне все равно. Я возьму тебя, как бы ни предложили. Потому что ты мне охренеть как нужна.

Я удивленно заморгала, глядя на него снизу вверх и осознавая, что большей части одежды на мне уже нет. А чьи руки постарались, его или мои, я не помнила. Может, это вообще какая-то магия, потому что… странно… вещей нигде не было видно.

Сон, где мы с Ланом голые? Почему бы не кайфануть.

Я снова обхватила его лицо ладонями, всмотрелась в темные глаза, которые всегда, всегда уничтожали меня без остатка. Я не хотела без них жить. Даже если именно это и означало следовать пути героя.

– Это все взаправду? – глухо спросила я.

Ладонь Лана скользнула мне в волосы, пальцы запутались в длинных прядях.

– Мне плевать.

Он осыпал мое лицо горячими поцелуями, спустился к губам, а затем ниже, покусывая шею и нежно касаясь ключицы.

Его прикосновения практически лишали меня способности думать, задаваться вопросом, было ли это чем-то большим, чем просто очень, очень хороший сон.

Лучший из снов.

Я шумно втянула воздух и чуть не подавилась стоном.

– Еще.

Рот Лана творил собственную магию, оставляя жаркий след на каждом сантиметре моего тела, неторопливо продвигаясь к бедрам. Слишком неторопливо. Будто в его распоряжении все время в мире.

Пальцы огладили мои ягодицы, следуя изгибам тела. Если это был всего лишь сон, я могла бы насладиться происходящим в полной мере, позволить себе забыться.

Я могла бы дождаться восхитительного момента, когда губы Лана коснутся меня там, где я действительно хотела их ощутить.

Но… что, если Элва отправила меня сюда намеренно и это не мой личный сон? Что, если за нами наблюдают? И тут, как будто я ее позвала, в воздухе прозвенел ответ фейри-мистика:

– Времени осталось мало, скоро придется тебя вернуть. Узнай о лагере Рубезаля все, что сумеешь.

Серьезно, блин?!

Я застонала, и Лан хмыкнул, неверно истолковав этот звук.

– Где Рубезаль приказал разбить лагерь? – спросила я, хотя разговаривать, когда низ живота пронзало жаром, было очень уж трудно.

Взять бы себя в руки, но каждое прикосновение губ и пальцев Лана к обнаженной коже заставляло мысли разлетаться в разные стороны.

– Хм-м? – Лан прикусил внутреннюю сторону моего бедра, и у меня подогнулись колени.

Он подхватил меня под бедра и медленно приподнял, пока его лицо не оказалось напротив них. Одно прикосновение языка между ними – и мысли вымело из головы напрочь. Пузыри вокруг задрожали, взрываясь фейерверками, реагируя на мои эмоции.

Язык снова скользнул вверх, медленно, с нажимом.

Я задохнулась, и когда Лан отстранился, готовясь к новому натиску, мысли все же прорвались сквозь ощущения:

– Где ты, Лан?

– Связан, и глаза тоже завязаны, – прошептал он и потерся щекой о мою ногу, будто желая пометить. – Гигант использует меня против тебя, Сиротка. Я этого не допущу. Так что я прощаюсь.

Я распахнула глаза шире. Нет!

Лан подмял меня под себя, прижался всем телом.

Я в который раз обхватила его лицо ладонями.

– Лан, я правда здесь. Скажи, где ты находишься. Помоги тебя найти.

Он улыбнулся – мягко и очень, очень грустно.

Я бы перевернула целые миры, лишь бы увидеть, как эта печаль сменяется радостью.

– Не могу. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы дать ему подобную власть над тобой.

Я затрясла головой, но он уже начал таять.

– Лан! Нет, не сейчас!

Он исчез прежде, чем я успела еще раз вдохнуть. Я вскочила на ноги, повернулась на все триста шестьдесят, прислушиваясь к малейшему вздоху, стону, к чему угодно, что привело бы меня обратно к Лану.

– Фаолан. – Не крик, даже не шепот. Скорее молитва. – Луг, если ты питаешь к своему внуку хоть каплю любви, позволь мне его найти. Он не… я не могу его потерять. Даже ради того, что я должна сделать.

Воздух в этом странном месте вдруг наполнился энергией. Парящие пузыри начали лопаться один за другим, открывая просвет для того, кто ко мне приближался.

Призрачного.

Властного.

Я с трудом сглотнула. Каллик без Дома, наверное, упала бы на колени в полном шоке. Но не эта Каллик. Нет, эта Каллик была королевой всех фейри.

Я стояла в чем мать родила, и ко мне шагал печально известный Луг. Тоже голый.

Ну, вот такой у нас выходил вечер обнаженки.

Луг улыбался почти как его внук, но на этом сходство заканчивалось. Где Фаолан был темным, Луг был светлым. Светлые волосы, светло-серебристые глаза, бледная кожа. Более стройное, чем у Фаолана, тело.

– Найти его – лишь полбеды, королева всех фейри. Он на грани смерти. Пытка, которую он терпит… – Веки Луга затрепетали, будто он тоже ощутил боль. – Ужасна. Как это всегда бывает. Скажи мне, почему я не должен дать ему умереть и обрести покой?

Его слова разбили мне сердце. Лана пытают?

– Ты можешь их остановить.

– Не могу, – Луг вздохнул. – У меня больше нет власти в мире фейри. Позволь ему умереть. Если ты его любишь, то не станешь просить еще больше из-за тебя страдать.

Теперь слова Луга сокрушили мое сердце в пыль.

– Я видела его здесь. Он был в порядке.

– Это место смерти, – Луг обвел пространство рукой. – Или, точнее, между жизнью и смертью.

У меня подогнулись колени. Не может быть. Нет. Я только что его видела и…

– Пожалуйста…

– Он мой внук, но это мало что значит для тех, кто его окружает, – произнес Луг. – Жаль, у мальчишки куда больше моих способностей и сердца, чем у моего собственного ребенка.

– Тогда спаси его! – заорала я, забывшись.

Луг вскинул бледную бровь.

– Ты требуешь?

– Я умоляю, – судорожно исправилась я.

– Они думают, что он умирает, – Луг склонил голову набок. – Раз уж я все же помню, на что похожа любовь, а твоя любовь из тех, что редко приходит в этот мир… – Выражение лица Луга смягчилось. – Я могу уберечь его душу от смерти. Но нужно торопиться. Откажись от большей части плана. И подготовки армий.

Я в мгновение ока вскочила на ноги.

– Выступаем сегодня же.

Пальцы начали таять, в сознании раздался пронзительный крик Элвы:

– Я пытаюсь ей помочь! Поверь, Цинт, я пытаюсь ей помочь!

– Ты сперла мою одежду и притворилась мной, сука! Поэтому расспрашивала, как все прошло с Рябинником? Ты что с ней сделала?!

На мое полупрозрачное плечо опустилась рука, потянула меня назад, и Луг произнес мое имя.

– Вещица из стола Елисаваны – возьми ее с собой, когда откроешь проход в Андерхилл.

Я кивнула. Сама планировала так поступить после того, как увидела, что безделушка пропитана Благой и Неблагой магией. Ох, все бы отдала за несколько часов, чтобы ее разгадать эту головоломку.

– Спасибо.

Луг отпустил мое плечо и исчез, но его голос зазвучал мне вслед эхом:

– Я смогу сохранить ему жизнь лишь на один день. Поторопись, королева всех фейри.

Мгновение – и я открыла глаза.

Я рывком села, хватая ртом воздух. Цинт обхватила ногами голову Элвы и повалила ее на пол. Крики фейри-мистика разрезали воздух, дверь распахнулась, и в спальню вбежали с оружием наготове Рябинник и Папоротник.

– Хорош! – рявкнула я.

Цинт отпустила Элву, отряхнулась и встала, раскрасневшаяся от усилий.

Элва поднялась гораздо медленнее, на бледном лице уже наливались синяки.

Никогда не связывайся с поваром.

– Простите, – выпалила мистик, впервые за время нашего знакомства взволнованная. – Я думала, что вы не выпьете ничего из моих рук добровольно, и мне пришлось притвориться. Я знала, что Рубезаль будет творить с Ланом ужасные вещи. Он считает, что без Фаолана вы станете уязвимой, слабой. Вы должны были прочувствовать, насколько это срочно. Другие вас только задерживают.

– Чушь собачья, – прорычала Папоротник.

Я спустила ноги с кровати.

– Элва, если бы ты сказала, что есть способ связаться с Ланом, я бы тут же ухватилась за возможность. Каковы бы ни были твои намерения, обмануть меня было ошибкой. – Затем я повернулась к остальным: – Но она права. У Лана совсем мало времени.

Ради всего святого в мире, если мы хотели спасти Лана, мы должны отправиться в Андерхилл – и прямо сейчас.

– Если мы ничего не предпримем, он умрет. Собрать войска. Выступаем через час.

9

– Мне нужна тишина, – пробормотала я Рябиннику и генералу Стрику, который все еще кипел безмолвной яростью из-за того, что мы забили на тщательную подготовку ради спасения единственного фейри. Даже если этим фейри был внук Луга и регент Неблагих.

Да и пофиг. Я увидела Фаолана, и мне стало глубоко насрать, кто что подумает.

Закрыв глаза, я слушала, как они поспешили прочь, наводить порядок – и тишину – среди солдат, стоящих по три в ряд в ожидании портала, который я, возможно, не сумею удержать открытым достаточно долго.

Но если для этого мне и нужен стимул, то я его получила: у нас был всего лишь единственный день, чтобы спасти жизнь Лана.

Вдохнув, я ненадолго приоткрыла глаза и сверилась с картой Андерхилл в последний раз. План открыть несколько порталов и перебросить части армии в разные места был официально отменен. Теперь мы направлялись к тому, что, по моему мнению, было самой безопасной и стратегически обоснованной позицией.

– Они должны начать движение, как только брешь станет достаточно большой, – повторила я в который раз.

Затем, подчинившись силе, я позволила ей нарасти до той мощи, которой достигла несколькими днями ранее, и без всяких предисловий дала ей волю.

И понеслось. Мимо хлынуло столько фейри, что затряслась земля, но я разве что проверила размер портала, который создала в мир фейри, а потом сразу сосредоточилась на том, чтобы поддерживать ровное дыхание, замедлить биение сердца, устремить все мысли к единственной цели. Спасти того, кого я люблю.

Руки, окутанные белыми молниями, задрожали.

Ноги неуклонно слабели, пока я попросту не сдалась и не рухнула на землю, по-прежнему удерживая портал с грехом пополам.

Земля вибрировала, и вскоре то же самое будто бы начало происходить с моим зрением, картинка перед глазами расплылась, колеблясь.

Я крепко держалась за нашу последнюю встречу с Ланом. Печаль в его глазах, когда он прощался со мной в тронном зале. Он ожидал, что больше никогда меня не увидит, но я не могла… нет, я отказывалась терять еще одного близкого.

А его – и подавно.

Все-таки есть кое-что, без чего я не могла обойтись.

Какой же я была дурой.

Кто-то подхватил меня под спину и колени, с легкостью поднял, в то время как мои веки отяжелели. Рябинник получил распоряжение перенести меня через брешь, и теперь он бежал, но я не осмеливалась поднять на него взгляд в страхе, что не пройду в затягивающийся проход между мирами. Лишь видела вокруг белые молнии, тонула в них, когда Рябинник прыгнул вместе со мной в портал.

Кувырком. Боком.

Рывок, и хватка Рябинника пропала, а я покатилась по черной траве, усеянной золотыми цветами.

С неимоверным усилием повернув голову, я дождалась, когда из портала выйдут Папоротник и Цинт, и наконец оборвала теперь уже совсем тонюсенький поток белого света.

Брешь между мирами схлопнулась.

Я лежала неподвижно, неспособная на что-либо еще. Цинт бросилась ко мне и рухнула рядом на колени.

– Алли! – она подняла на Рябинника сияющий взгляд. – Ты ее перенес. Не думала, что получится, но ты был так быстр. Спасибо тебе.

У него перехватило дыхание.

– Всегда пожалуйста, леди Цинт.

Я вскинула брови. Леди Цинт, м-м?

Теперь дыхание перехватило уже у Цинт.

– О, эм-м… я… – Она часто заморгала, а потом отвернулась от Рябинника, явно зардевшаяся, и крепко меня обняла.

– М-м-м, ага, – буркнула я.

Подруга шумно выдохнула.

– Никогда такого не видела. Ты была такая жуткая. Молнии, гроза, волосы вжух! Если б я не знала, что ты помешана на щекотках, то уже бы тебя боялась.

До меня постепенно начали доноситься другие звуки.

Солдаты.

Их бормотание, перешептывание.

– Все перебрались? – едва выговаривая звуки, спросила я.

Тело налилось тяжестью. Настолько, что я едва могла пошевелить пальцем. Не то состояние, в котором я хотела бы быть для спасения Лана.

– Все, – с удивлением в голосе отозвалась Папоротник. – Магия вышла просто вау.

Ага. И теперь у меня ее осталось примерно… ни капли.

Причем надолго – несколько дней, и это если повезет. Скорее на неделю.

Но, по крайней мере, с физической стороной вопроса я могла бы что-то сделать. Намереваясь зачерпнуть зеленой энергии у Андерхилл, я даже не стала задаваться вопросами, когда она дала мне золотую. Я напитала ею мышцы и суставы, по капле возвращая силы ногам и рукам. Листва вокруг то росла, то съеживалась, когда обе мои магии брали свое, и когда я несколько минут спустя наконец села, она обрела тот же вид, что и в самом начале.

Рябинник отряхнул мундир, затем они с генералом Стриком принялись восстанавливать порядок в строю фейри-воинов.

Я справилась.

Я переправила армию, дала дворам шанс запереть Рубезаля навсегда. И если дядя Джозеф, которого я оставила за главного на Унимаке, не напортачит – а вернее, Адэр его руками, – то с фейри острова все будет хорошо. В любом случае значительно лучше, чем тут. В конечном счете доверяла я очень немногим.

Папоротник протянула руку, чтобы помочь мне подняться. Я одарила ее усталой улыбкой, которая тут же сползла с моего лица, как только строй солдат рассекла женщина.

Та, кого знали всякий Благой и Неблагой.

Та, кого я видела не только своими глазами, но и в памяти Лана.

Элва отошла от генерала Стрика и, встав рядом со мной, тихонько пробормотала:

– Ею движет вина. Явилась спасти свое уничтоженное наследие.

Я скользнула взглядом по фейри-мистику, все еще сомневаясь, насколько для нее здесь безопасно. По крайней мере, здесь я бы сразу обо всем узнала. Я не могла поручиться, что кто-то из фейри не причинит ей вреда.

– Находиться тут – мой выбор, – произнесла Элва. – Не утруждайтесь моей защитой, моя королева, чему быть, того не миновать. Того, что вы желаете меня уберечь, а не причинить мне боль, уже достаточно. Достаточно, чтобы рискнуть жизнью, отправляя вас в страну грез, чтобы поделиться новыми подозрениями, когда у вас выдастся свободная минутка.

Я задержала взгляд на мистике. Она сказала, что Рубезаль уверен, будто без Лана я стану слабой и уязвимой.

«О планах Рубезаля?» – спросила я мысленно.

Элва кивнула, плотно сжав губы.

– Теперь, со знанием, на что способна арфа, мне кажется, что я собрала всю картину воедино.

«Тогда это вопрос первостепенной важности, – подумала я, глядя на нее. – Призову тебя в ближайшее время».

Элва присела в реверансе и, пятясь, отошла.

– Королева Каллик, – та самая женщина отвесила кратчайший поклон, словно ее спина не привыкла гнуться.

Я вскинула бровь.

– Дочь Луга.

Она широко улыбнулась, и я невольно задалась вопросом: а помнит ли вообще Эвлю, как говорила сыну бросить меня, чуть не утонувшую, на берегу реки, а знает ли, что я в курсе, как она избивала Лана за то, что он оказался Неблагим.

– Уделите мне минуточку внимания, ваше величество?

– У меня много дел.

– Да, – лицо Эвлю стало напряженным. – Я слышала, что мой сын попал в плен.

Она вздохнула, уперев пятку копья в землю и раздавив этим золотой цветок.

– Всего-то спустя считаные дни, как он был назначен регентом Неблагого трона. На мгновение я подумала… но это не имеет значения. Все мы знаем, каков он.

Я склонила голову к плечу.

– И каков же?

Внимательный взгляд заметался по моему лицу.

Шагнув ближе, я всмотрелась в царственное лицо Эвлю. Общие с Фаоланом черты, но застывшие в маске тщеславия и невежества.

Честно говоря, Эвлю просто не могла выбрать худшего времени, чтобы раскрыть пасть. Несмотря на это, я сделала паузу, стараясь тщательно подобрать слова. Закос под речь советника неплохо сработал с Рубезалем… может, и тут сойдет.

– Я королева всех фейри, Эвлю, – тихо произнесла я. – Так что будь очень осторожна с тем, что скажешь дальше. Я не осуждаю ни одного фейри за магию, которой они обладают. Однако осужу того, кто покажет, что не соответствует определенным… нравственным качествам. Я побывала в воспоминаниях Фаолана. Увидела, кто ты на самом деле, дочь Луга, равно как твой отец видел, кем ты была и, что важнее, кем ты не являешься.

Эвлю распахнула глаза и нервно сглотнула.

Ха! Реально, опять работает!

– И также предлагаю тебе, – небрежно продолжила я, – настроиться на то, чтобы проявить себя передо мной, а не сыпать оскорблениями в адрес того, кто раз за разом доказывал, что он настоящий герой.

А вот это вышло уже, наверное, чуть менее по-королевски и чуть более по-Калликски. Но от меня, судя по всему, исходил нешуточный жар, поскольку Эвлю почти сразу опустила взгляд на копье в своей руке.

– Вы… – Дочь Луга еще раз сглотнула и начала заново. – Мне есть о чем сожалеть, ваше величество. Не думайте, что я свободна от печалей. Я ошибалась в прошлом и, уверена, буду ошибаться еще. Я пришла поговорить с вами о деле, которое, вероятно, поможет моему сыну. Солдаты шепчутся, что Рубезаль его пытает. Что мой сын на волосок от гибели. Это правда?

Молва разносилась моментально.

– Правда. Твой отец поддерживает в нем жизнь, но его помощи хватит лишь на день.

– Мой отец, – повторила Эвлю одними губами, беззвучно. – Вы действительно с ним говорили?

Ну, скорее умоляла его спасти Лана, но…

– Да. Я сказала тебе правду. Он видит твоего сына куда большим героем, чем тебя.

Безжалостные слова, но мне было просто-напросто плевать. Но в моем рейтинге ненависти эта женщина занимала более высокое место, чем Адэр. А ведь раньше я этого даже не осознавала.

Эвлю резко вдохнула.

Позади нее армии встали строем.

– Мое время – ценный ресурс.

Дочь Луга протянула копье.

– Это копье моего отца.

Так это все знают. Реликвия – огненное копье, сразившее стольких тиранов за всю историю фейри.

– И понадобится оно мне зачем?

– Не вам, – тихо ответила Эвлю. – Фаолану. Отец вложил в это оружие часть своей жизненной силы, чтобы защитить свой род. Если мой сын возьмет копье в руки, оно должно ему помочь. Я… я надеюсь, что поможет.

Я всмотрелась в ее лицо.

Хоть Рубезаль и оказался редкостным мудилой, но его мудрость в некоторых вопросах оставалась неоспорима. Однажды он беседовал со мной об опасности престижа. Как тот, кого обожают, готов на все, лишь бы сохранить такое представление о себе.

Пусть слова и жест явно дались Эвлю с трудом, что-то подсказывало, что она не могла не замечать устремленных на нее взглядов. Для солдат она как бы просто дарила мне копье своего отца, что, вероятно, еще больше подняло бы ее в их глазах.

Тем не менее я его приняла. Легкое свечение, которое исходило от копья при прикосновении Эвлю, погасло. Частичка духа в нем осознала, что я не принадлежу роду Луга.

Эвлю поклонилась, на этот раз ниже.

– Благодарю, ваше величество.

Я чуть кивнула.

– Пусть это искупит твои былые проступки, Эвлю. Луг наблюдает и взвешивает, достойна ли ты.

Ко мне чеканным шагом приблизился генерал Стрик, и я повернулась к матери Лана спиной.

– Солдаты взбудоражены, но в форме, – отчитался он.

– Сонный дурман? – спросила я.

– В сохранности. Отравители хорошо его подготовили.

Отлично. Мы не сумели переправить то количество, какое планировали изначально, но имеющегося должно хватить.

– Нападем на рассвете.

До которого оставалось, наверное, часа три, если только Андерхилл не решит все перекроить. Два часа – едва ли этого достаточно для подготовки, но каждый час промедления приближал Лана к смерти.

– Сообщи генералу Рябиннику и отдай распоряжение выпускать снотворное, как только наши передовые получат противогазы.

Стрик щелкнул каблуками сапог и отдал честь.

– Да, ваше величество. И что…

– А ну, прочь с дороги, грязная скотина! – рявкнул голос.

Лицо генерала исказилось от ярости, но он быстро взял себя в руки – умный мужик – при виде кое-кого в капюшоне, кто приближался к нам бок о бок с фейри крови.

– Жрица, – почтительно произнесла я с легким поклоном.

Она скинула капюшон, свирепо глядя на Стрика единственным здоровым глазом, и генерал принял мудрое решение испариться. Будь я способна что-то чувствовать сквозь оцепенение после потери Лана и жжения внутри из-за создания портала, то посмеялась бы над скоростью, с которой генерал унес ноги.

– Королева всех фейри, – проговорила Жрица. – Как вижу, все продолжаешь устраивать бардак.

10

Жрица оглядела меня с ног до головы, сощурив единственный глаз.

– Рубезаль забрал Лана.

– Я в курсе, маленькая ты дурында. Что ты делаешь с армией, стоящей лагерем на Драконьей горе?

Несколько ахнувших окружающих напомнили, что хорошо бы наказать Жрицу за грубость – или хотя бы притвориться, что мне пофигу. Ну что ж.

– У нас есть план. Хочешь поучаствовать?

– Я не могу. Я – Жрица. Но может она. – Жрица ткнула большим пальцем в Девон слева от нее.

Фейри крови мельком задержала на мне взгляд.

– Кто помогал тебе держать портал?

Мои брови сами собой поползли вверх, а вот колени чуть не подогнулись. Я зачерпнула из земли еще энергии.

– Никто.

Цинт мигом очутилась рядом и сунула мне в руки еду.

– Банановый пирог.

Подруга была просто волшебницей на кухне, но не настолько, чтобы буквально слепить банановый пирог из воздуха. Она приготовила его заранее. А еще слова «банановый пирог» стали нашей кодовой фразой с моей подачи – я больше никому не доверяла, любой мог вдруг превратиться подручного Рубезаля. Конечно, Элва поступила так с благородными намерениями и, вероятно, спасла жизнь Лану, но я не была уверена, что такое не повторится… и в следующий раз все может сложится уже не так хорошо.

Я взяла кусок пирога и, скрестив ноги, опустилась на землю посреди поля черной травы.

Жрица фыркнула и села передо мной с такой грацией, которая совсем не вязалась с ее древностью.

– Ты наконец-то ухватила молнию.

Пирог наверняка был потрясающим, но я не чувствовала никакого вкуса. Во рту пересохло, рецепторы полностью отказали. Как будто хлебнула что-то слишком горячее и все выжгло.

Прежде чем я успела ответить, с другой стороны от меня села Девон.

– Когда расходуешь столько магии, в обозримом будущем, по крайней мере день или два, у тебя не будет магического следа.

Я удивленно заморгала.

– Что? – изо рта, как у варвара, во все стороны полетели крошки.

Но мне было плевать. У меня тело умирало от голода.

Девон стряхнула кусочки бананового пирога со своей туники.

– Вот как Рубезаль охотится на фейри. Ищет магические следы тех, кого жаждет сманить или стремится уничтожить. В настоящее время у тебя такого нет.

До меня медленно дошел смысл услышанного.

– Я могу проскользнуть в его лагерь.

И приберечь сонный дурман для настоящей битвы.

Тут же вскочив на ноги, я быстро развернулась.

– Генерал Стрик! Генерал Рябинник!

– Да? – прогремел голос Стрика откуда-то из гущи солдат.

– Ко мне! – гаркнула я.

Оба генерала нарисовались рядом в считаные секунды.

– Придержите снотворное. Есть новая информация.

Они переглянулись, а я могла лишь представить, как выгляжу – на лице усталость и следы пирога, глаза широко распахнуты.

Короче, я почти наверняка смахивала на сумасшедшую. Ну, и чувствовала себя похоже, без шуток.

– Ваше величество, – произнес генерал Стрик, искоса посмотрев на Рябинника. – Вы уверены?

– Просто придержите все, пока я обсуждаю вопрос со Жрицей. Вдруг она подскажет, каковы наши шансы на успех.

Вот, теперь немного лучше. Наверное?.. Генералы отдали честь, и я заметила, какими взглядами они опять обменялись.

Они были обеспокоены.

Я повернулась к Жрице.

– Я не смогу проделать весь путь бегом. Нужно что-то…

Жрица кивнула.

– Тебя нужно туда доставить. А сухопутный келпи – слишком очевидный вариант.

Девон покачала головой.

– Андерхилл поможет. Воспользуйся речной системой. Вода перенесет тебя к Драконьей горе быстро и незаметно.

Правда? Богиня, ну разумеется, это должна быть именно вода. Я тут же покрылась потом, но сглотнула поднявшийся страх. Ну почему всегда обязательно вода?

– И что мне, просто поплыть по реке? Почему нельзя сделать так со всей армией?

Фейри крови улыбнулась.

– Тебе еще предстоит понять, что представляет собой это место и как в нем действуют твои силы. Андерхилл – это все. Она – песок и небо, вода и кровь в твоих венах. Она – само время. Она и стара, и юна, и сама суть магии, что мы несем в себе. – Голос Девон стал громче, и солдаты вокруг нас замерли. – Андерхилл – твоя богиня, она – твоя мать и сестра, твой враг и возмездие. Она всегда будет с тобой. Всегда. Страшись ее, поклоняйся ей, почитай ее. И прежде всего уверуй в ее любовь ко всем фейри. Ибо, даже когда она кажется жестокой, она делает то, что необходимо, дабы все выжили.

Едва последние слова Девон стихли, унявшийся было ветер поднялся вновь.

– Это не объясняет, почему я не могу засунуть в реку всех солдат, – вяло протянула я, жалея, что приходится делать все таким образом.

Девон сощурила глаза, и я подняла руки.

– Спокойно, подруга. Видимо, проблема в их огромном количестве?

– Вода опасна. Андерхилл позволит пройти тебе, Каллик Всех Фейри, и только тебе. Андерхилл обожает истории настоящей любви, а потому придержит своих созданий, чтобы временно тебе помочь. У нее есть причина быть особенно неравнодушной к тому, чего вы с Фаоланом способны достичь вместе. Но ты должна отправляться без промедления, – Девон указала на реку.

В моей памяти все еще были свежи тренировки в фальшивой версии Андерхилл, и я заорала через плечо на бегу:

– Если от меня не будет вестей через шесть часов, атакуйте по плану!

Мне вслед разразились крики, особенно усердствовала Цинт, но слова Девон – не из тех, что я могла или хотела игнорировать. Андерхилл командует парадом, и, если она не хочет, чтобы я задерживалась, я прислушаюсь к совету. И неважно, насколько чертовски страшно мне нырять в воду, опасную, способную убить меня в одно мгновение.

Я хотела прислушаться к ее совету. Ожидание, пока армия подготовится к открытию портала, стало настоящей пыткой. Мысль о том, что придется ждать еще, была почти невыносима, и теперь, когда у меня появился благовидный предлог… ну…

Не добежав двух шагов до реки, я сиганула в нее, прямо в одежде, с оружием, с копьем Луга в одной руке. Всплыла на поверхность тихой воды. Вот только под мягкими волнами не было ни покоя, ни тишины.

Течение замотало меня туда-сюда, прибило ко дну, ударило о камни. И я не стала сопротивляться. Я должна была довериться Андерхилл, подчиниться ее воле. Решит меня наказать – пусть. Пожалуй, у нее было право меня наказать. Жрица явно считала, что я все испортила. Оттолкнула Фаолана, думая, что мы никогда не сможем быть вместе, когда сердце говорило обратное. Оно говорило, что мы с Ланом сильнее вдвоем, даже если искрящая между нами мощь ужасает.

Вода перевернула меня несколько раз, и я держала глаза закрытыми. Открою – ударюсь в панику, а паника – последнее, что сейчас нужно.

Время утекало, и по мере того, как я расслаблялась, успокаивалась и вода.

Я мысленно считала минуты, и, когда врезалась плечом во что-то твердое, река вокруг меня отступила. Моргнув, я обнаружила, что смотрю сквозь тоненький слой воды в ночное небо, усеянное звездами всех цветов. Точно тех же, что мелькали в темноте глаз Лана. Все напоминало о нем – такое чувство, будто мне всадили между ребер нож.

– Слышал что?

Я замерла, услышав ворчливые слова и стук шагов по камням совсем близко.

– Не-а. Руби сказал, что поблизости никого. Мол, он почует, если к нам сунутся какие-нибудь убийцы. Мы здесь просто на случай, если пленник как-то встанет и сбежит.

Оба расхохотались, потом перешли на тихое хехеканье.

– Да какое там ему бегать в таком состоянии. Дурак думал, будто может обнести Руби.

– Ага, – второй голос звучал не так уверенно. – Я… иногда не совсем уверен, что Руби поступает правильно, знаешь? Разделяет дворы, пытается захватить власть… заставляет нас пытать этого фейри столько дней. Он внук Луга, ты в курсе? Нехорошо как-то.

Шлепок кожи о кожу. Ворчание.

– Не смей так говорить, Вертыш, или в следующий раз я врежу тебе покрепче. Паршивые речи, они подрывают боевой дух и все дела.

Вертыш явно всосал не так много чая, как его друг. Ну, или просто был не таким придурком.

– Просто пытки эти. Знаю, Руби сказал, что парню не жить, но от последнего меня аж пробрало.

– Ну, он никуда не денется, а тебе свежий воздух на пользу.

Снова ворчание, а потом хруст камешков и хлюпанье грязи. Эта парочка даже не пыталась скрываться.

Я подняла голову и вгляделась в пологий берег реки.

Двое охранников спиной ко мне тащились вниз по течению. Позади них, меж двумя гребнями долины, виднелись тысячи палаток. А слева от меня, выше по течению, стояла одна, темно-серая… с завязанными полами.

Я глубоко вздохнула. Не там ли держат Лана? Судя по разговору его мучителей, так оно и было.

Перекатившись на живот, я просунула копье между ремнями, на которых висели мои мечи. Пригибаясь к земле, я мучительно медленно поползла по-пластунски вперед по открытой местности.

Здесь было негде спрятаться, негде остановиться. Либо доберусь до палатки, либо нет. Но с исчезновением магического следа для Рубезаля я стала призраком. Судя по всему, способность обнаруживать фейри сделала Руби – и, соответственно, его солдат – слишком уж самоуверенным.

Я все двигалась к палатке. Проскользнуть под ее край было нетрудно, пока копье не зацепилось за ткань и не проделало в ней дыру. Я выдернула копье и с ним в руке перекатилась на ноги, готовая к бою.

В палатке был только один фейри.

Лан был прикован к центральному столбу тонкими железными полосками. Весь испещренный ранами и порезами, как от когтей, так и от лезвий. Кожа, где я могла ее разглядеть под запекшейся кровью, была мертвенно-бледной. Его голова свесилась, подбородок упал на грудь, темные волосы слиплись от пота и крови.

Нет, нет, нет, нет…

Позади Лана мелькнул силуэт его деда.

– Поспеши, дитя. Я больше не могу его удерживать.

С колотящимся в груди сердцем я подняла копье и вонзила наконечник в цепи, которые сковывали левую руку Лана.

Железо разлетелось вдребезги, будто треснувшее стекло, и Фаолан завалился вправо.

– Держись, – шепнула я, вонзая копье в каждую из железных оков, пока Лан не рухнул у подножия столба.

Я уронила копье и обхватила Лана руками.

– Ну же, дыши, Фаолан!

– Используй копье, – снова раздался голос Луга.

Я вскинула голову, но он уже исчез. Удерживая Лана одной рукой, я неловко подтянула копье ближе и положила ему на грудь за неимением лучшей идеи. Луг ведь точно не хотел, чтобы я вогнала это копье в его внука, хотя сейчас, после стольких безумств с духами, наркотическим чаем и всем прочим таким, я бы вообще не удивилась.

От копья на груди Лан не вскочил, не ожил, но его тело стало теплее, между потеками крови и грязи на лице появился румянец.

Копье засветилось, слишком уж ярковато, чтобы я чувствовала себя спокойно в палатке глубокой ночью. Я прикрыла его руками, но оно касалось Лана и вроде бы делало ему лучше. Или, по крайней мере, поддерживало его состояние.

Оставалось надеяться, что так и будет продолжаться, пока я не верну его к своим.

Стоп… а как, черт возьми, мне с ним отсюда выбираться?!

Единственным вариантом была река. Нужно хотя бы переправить Лана на другую сторону. Как только окажемся там, я смогу выработать другую стратегию.

– Лан, пожалуйста, проснись. Всего на пару минут, – зашептала я, касаясь его лица, смахивая запекшуюся кровь.

Это Руби с ним сотворил. Избивал, резал, бросил умирать… чтобы добиться чего? Лан знал не больше моего. Он не мог выдать Рубезалю никаких магических слов или предметов.

Вот почему я всегда предполагала, что гигант использует Лана как приманку для меня. И все же он зашел так далеко, что лишь копье спасало Фаолана от смерти.

Почему?

Забавы ради?

На Рубезаля не похоже.

Я уставилась на копье на груди Лана.

Огненное копье. Хранящее силу и дух Луга, прямо как арфа, которую носил Рубезаль…

– Ты уверен, что увидел тут что-то, Вертыш?

Я вздрогнула. Блин!

– Меня зовут не так.

Я изумленно распахнула глаза, услышав громкий стук упавшего на землю тела. Что за фигня? Неужели Вертыш напал на напарника? Палатка распахнулась, и внутрь шагнул один из охранников.

Мой знакомый.

Он вперил взгляд в меня с Ланом – и склонил голову.

– Ваше величество. Вам нужно убираться отсюда. Если Руби еще не в курсе, что вы здесь, то скоро он узнает.

Я не выпустила Фаолана из рук, но и не могла оторвать взгляд от фейри передо мной.

– Дрейк?! Как, во имя богини, ты остался жив?

Я же видела, как Рубезаль его убил.

Дрейк присел на корточки.

– Я… мне позволила выжить одна моя способность.

Бессмертных фейри было не так уж много. Я знала лишь о трех. И…

Во рту пересохло.

Вертыш.

– Черт. Ты перевертыш?

Он пожал плечами.

– Полукровка. Могу перекинуться лишь в одну другую форму. Вот почему я и проходил обучение в Андерхилл.

– А отрезанная рука?

Перевертыши-полукровки в отличие от чистокровных не были бессмертны, но судя по тому, что я о них знала, обладали определенным количеством жизней. А еще могли регенерировать. У Дрейка не могло не быть двух рук.

Он улыбнулся.

– Иллюзия от Руби, чтобы вызвать у тебя сочувствие и создать между нами связь. Тренеры, правда, отрезали мне кисть в наказание, знали, что мне будет охренительно больно, пока она отрастает заново. В конце концов, разумеется, я ее вернул. Плюсы быть перевертышем. – Дрейк поднял обе ладони. – Послушай, когда я умер на Унимаке… ну, когда одна жизнь обрывается, с меня спадает всякая магическая власть. Получается почти что перезапуск. Я увидел Руби таким, каким он был. Какой он есть. Все, что могу сказать, – мне чертовски жаль, Алли. Я бы молил о прощении и дольше, но мы должны тебя отсюда вытащить.

Я кивнула.

– Нас обоих.

– Конечно, – усмехнулся Дрейк. – Как бы мне ни хотелось еще раз попытать с тобой счастья теперь, когда я могу продемонстрировать, на что способен с двумя руками, сомневаюсь, что у меня есть хоть шанс, если ради Фаолана ты рискнула забраться сюда.

Я пропустила мимо ушей намек на надежду в голосе Дрейка. Потому что этот кораблик уплыл окончательно и бесповоротно.

– Поможешь дотащить его до реки? Дальше мы с ним сами.

Дрейк подошел к Лану с другой стороны, и мы вдвоем его подняли. Я прижимала копье к груди Фаолана, не осмеливаясь делать что-либо еще, отчаянно уповая на то, что мне не мерещится, будто он дышит глубже и к его лицу возвращаются краски.

Мы поспешили на берег, и Дрейк помог мне опустить Лана в реку. Я скользнула в воду следом, но оглянулась.

– Дрейк, они узнают, что ты их предал.

Он покачал головой и бросил взгляд на тысячи палаток за спиной.

– Со мной все будет в порядке.

– Но ты мог бы отправиться с нами.

– Нет, – слово вырвалось из груди Дрейка рычанием. – Мне еще надо решить один вопросик с Рубезалем.

Его тело замерцало, и на меня уставилось существо – наполовину волк, наполовину олень. Он тявкнул, а затем умчался в сторону леса слева от долины.

Я легла рядом с Ланом, и вода вокруг нас поднялась.

Оттолкнувшись, я позволила ей унести нас глубже.

Глубже.

Андерхилл, прошу, отнеси нас в безопасность.

Что мне еще оставалось, кроме как молить древних сущностей.

11

Туман стелился над речной водой пуховым одеялом. Мы с Ланом проплыли вниз по течению уже довольно далеко, палатки армии Рубезаля и долина остались позади.

– Ты еще со мной? – пропыхтела я, изо всех сил сопротивляясь течению.

Лан не ответил. Не затрепетали веки, не сорвался стон. Но на израненной, изрезанной груди все еще светилось огненное копье. Не знай я теперь наверняка, что лишь оно удерживает Фаолана в живых, то уже бы беспокоилась, не привлечет ли светящийся маяк всех хищников-фейри округи, которые нас сожрут и не подавятся.

Но пока Андерхилл держала слово – ее непредсказуемые создания нас не тревожили.

Я прислонила Лана к стволу наполовину затопленного дерева и наконец выбралась из реки. Мокрая одежда сразу прилипла к телу.

Ох, богиня, надо согреть Лана и как-то накормить, а еще обработать раны и…

Зрение на миг затуманилось, вдруг накатила паника, угрожая разрушить хрупкий контроль над собой, который я с трудом сохраняла с тех пор, как на моих глазах Рубезаль исчез вместе с Ланом.

Дыши глубже, Каллик.

Сколько раз за последние месяцы я почти теряла надежду? Если я чему и научилась, так это что надо двигаться шаг за шагом. И сейчас нужно поступить так же.

Позади хрустнула ветка. Меч, подарок королевы, с шелестом покинул ножны. Я бросила взгляд на Лана, убедилась, что он никуда не денется, а потом, развернувшись, присела, готовая ради его защиты убить кого угодно и что угодно.

Никто больше не встанет между нами. Никто.

Из тумана, подняв руки, вышла Девон.

– Спокойно, Каллик Всех Фейри.

Тяжело вздохнув, я вернула оружие в ножны.

– Как ты сюда попала?

– Однажды, возможно, ты поймешь, как действует Андерхилл.

– И вокруг меня тоже будет виться туман?

Фейри крови улыбнулась, мгновенно заставив пожалеть о вопросе.

– Внук Луга с тобой?

Я шагнула обратно к Лану, положила руку на копье:

– Совсем плох. Поможешь вытащить его из воды? Только осторожнее с копьем. Оно сохраняет ему жизнь.

– Да, – Девон присела на корточки, чтобы обхватить Лана руками. – Я чувствую, как Луг держит его на грани.

Она такое умеет? Не без кряхтения с моей стороны мы вытащили насквозь промокшего Лана на покрытую мхом землю, под тень деревьев. Когда Руби обнаружит, что пленник пропал, он без сомнения пошлет следом ловцов.

– Как долго копье сможет его удерживать?

– Сложно сказать, – пробормотала фейри крови, осматривая множественные раны на теле Лана.

Я отвела взгляд от рваных порезов. Одни были совсем свежими, другие сочились гноем так, словно воспалились не одну неделю назад. С учетом разницы во времени между Андерхилл и Землей, такое вполне могло быть правдой. Смотреть на эти раны было почти невыносимо. Я ощущала боль от каждой из них десятикратно. Самой душой, изнывающим сердцем. Я сражалась с гигантами, покорялась существам за пределами моего понимания – и едва могла видеть Лана в таком состоянии. Я изо всех сил постаралась ухватиться за здесь и сейчас, а потом совладать с голосом.

– Значит, у него есть время поправиться.

– Нет, я этого не говорила.

Я закрыла глаза.

– Тогда что ты имеешь в виду?

– У нас очень мало времени, – сказала Девон, глядя на меня снизу вверх. – Следовательно, и у Фаолана тоже. И… – Девон всмотрелась в его грудь, – лучше ему не станет.

Сердце пропустило удар.

– Мы же можем что-то сделать. Раны физические. Их можно залечить.

Фейри крови покачала головой.

– Взгляни-ка еще раз.

Мысленно дав себе пинка за недогадливость, я настроилась на магическое зрение – и тут же ахнула, увидев уродливые шипастые оранжевые завитки, торчащие из груди Лана, будто внутри него проросли и вырвались наружу ядовитые лозы.

– Что это?

Нутро скрутило спазмом, и к горлу чуть не подкатила тошнота.

– Магия Рубезаля. Проклятие, предрешающее судьбу Фаолана.

Я не очень любила плакать перед другими, но тут ничего не поделаешь. От слез уже вовсю щипало глаза.

– Я наверняка могу что-то сделать.

Слова «я сделаю что угодно» вертелись на самом кончике языка, но я их проглотила – произносить их не было нужды.

Девон и без того все понимала.

– Слияние нашей магии…

Может, оно способно выжечь проклятие?

– Рубезаль знает о сложной магической связи между тобой и внуком Луга. Его проклятие защищено от подобных нюансов. Предположу, что от попытки оно лишь укрепится, а не ослабнет.

Я опустилась на корточки, дрожащими пальцами тронула лоб Лана. Если бы проклятие было заразным, я бы уже поддалась ему во время нашего путешествия по реке.

– Если есть проклятие, есть и чары, способные его снять. Не верю, что решения нет.

– Самые сильные проклятия, с которыми я сталкивалась, всегда требовали одно из двух. Тот, кто связан с проклятым фейри, должен пожертвовать жизнью – именно этого, полагаю, и добивается Рубезаль, ведь с Фаоланом связана ты.

В ушах гулко застучала кровь:

– А второе?

Выражение лица Девон стало жестким.

– Фаолан сам по себе не одолеет проклятие. Потому он должен измениться.

– Измениться? Как?

Фейри крови повела плечом.

– Каждый по-своему. Вспомни, что Жрица поведала тебе про внука Луга.

Разумеется, все ее комментарии были весьма туманны, но один тут же всплыл в памяти.

«Уймись, внук Луга. Ты тоже пойдешь, потому что ты тоже важен, дабы наш вид пошел по верному пути».

Потом Жрица добавила: «Он сыграет свою роль в гибели Рубезаля – при условии, что все пойдет как надо и вы двое опять не сглупите».

Так себе наводка, ясно лишь то, что Лан важен. Тем не менее, вспомни я ее слова раньше, могла бы успокоить генерала Стрика по поводу «отказа от приготовлений ради спасения одного фейри».

– Твою ж мать. – Я провела рукой по покрытым слизью волосам. Я и пахла, и выглядела как болотный мул, и чувствовала себя им же. – И больше ты не расскажешь?

– Хочешь верь, хочешь нет, Каллик Всех Фейри, ни я, ни Андерхилл этого не знаем. Жрице отведено здесь место не просто так. На ней лежит бремя, которое никто иной не вынесет. Она, и только она, ведает пути, которыми могут пойти наши миры.

И Жрица не хотела – или не могла – все выложить.

Разве что отпускать мутные комментарии.

– Но как фейри может физически измениться?

Девон поджала губы.

– Каждый из нас является вариацией того, что когда-то было нормальным фейри – порождением определенных переживаний или окружающей среды. Ты, например, уникальная по своей сути фейри, рожденная сочетанием противоположных и одинаково сильных родов. Фейри-мистик изначально появился, когда малыш пережил ужасную травму и развил способность мысленно защищаться. Мне же пришлось совершить путешествие внутрь себя, чтобы стать фейри крови. Быть может, Лану нельзя дать то, что ему нужно. Быть может, он должен сам найти ответ.

Лан – единственный, кто способен разрушить свои собственные оковы. Даже я не раз об этом думала.

Правда, мне это все равно нисколько не нравилось.

– И сейчас он как раз в прекрасном состоянии, – процедила я сквозь зубы.

– Существует великое множество миров, – проговорила Девон, не реагируя на мою язвительность. – Есть этот. И мир людей. И еще тысячи других. Ты и сама побывала в одном.

– Страна грез, – вскинула я голову.

Губы Девон дрогнули в намеке на улыбку.

– Вполне хорошее место для начала, но не забывай, что внук Луга – лишь часть того, что сейчас разворачивается. Если ты забудешь свой путь, королева всех фейри, то сама же приговоришь его к неизбежной смерти.

Я сжала кулаки. Куда ни глянь, всюду сраный тупик. Я не хотела ввязываться в эту идиотскую битву, пока Лан во мне нуждался. И все же, если я не…

– Арфа…

– Арфа, – эхом повторила Девон.

Я потянула шею, растирая руками лицо. Как же я устала. Но останавливаться сейчас, пока я по-прежнему не оставляю магический след, нельзя. Я все еще должна пробить брешь в магии Рубезаля, украсть источник части его силы.

– Мне нужно вернуться к армии.

Я бросила взгляд на изломанное тело фейри, который так много для меня значил. Фейри, ради защиты которого я готова умереть.

– Нужно перенести Лана в безопасность. Рубезаль найдет его по магическому следу.

– Едва ли, поскольку гигант окутал его собственной магией. У проклятия есть-таки слабое место. Магический след Фаолана слаб, его трудно уловить, хотя и возможно.

На ум приходило лишь одно место, чтобы спрятать Лана.

– Перенесешь меня на луг Жрицы?

Девон склонила голову, прислушиваясь к чему-то – или кому-то. Затем дважды кивнула.

Общалась с Андерхилл?

– Я могу перенести вас обоих, – наконец сказала фейри крови.

Хорошо. А то еще одна дерьмовая новость, и меня разорвет. Я быстро отодрала полосу ткани от нижнего края своей туники и накрепко примотала копье к груди Фаолана.

– Так-то лучше. Вперед.

Девон вытащила кинжал из набедренных ножен и полоснула им себе по плечу. Размазав густую черную субстанцию, текущую из раны, по пальцам обеих рук, положила одну ладонь на лоб Лана, вторую – на мой.

– Тебе это не навредит? – спросила я.

– Для фейри крови нет более безопасной магии, чем та, что использует саму нашу суть.

Какое-то чересчур длинное «нет».

Туман сгустился, плотный, удушающий. Словно корсет, который затянули так туго, что вот-вот треснут ребра, он сжимал меня до тех пор, пока перед глазами не начало темнеть.

Затем завязки разрезали, и корсет ослаб.

Туман рассеялся, открывая знакомую укрытую листвой башню посреди луга.

Девон извлекла из внутреннего кармана флакон и кусочек ткани. Я слегка вздрогнула, когда фейри крови сначала вытерла лоб мне, затем Лану.

Из ее носа потекла алая струйка. Девон бросила на меня пристальный взгляд, словно услышав незаданный вопрос, но не стала ничего объяснять.

Была ли это плата за ее магию? Девон всегда была бледной, но я присмотрелась и поняла, что она и правда выглядит не очень хорошо. Перенос двух фейри через Андерхилл, похоже, был не настолько простой штукой, как она дала понять.

Мы поспешили дотащить Лана до башни, из которой как раз вышла Цинт, а потом и Жрица. Я уже открыла рот, чтобы спросить, что здесь делает моя подруга, но поняла, что Жрица просто обзовет меня тупицей.

– Ох, Алли, – прошептала Цинт и подняла на меня полные слез глаза, бегло осмотрев парня в наших руках.

Я сглотнула ком.

– Он не в лучшей форме.

И я быстро рассказала подруге обо всем, что произошло, включая объяснение того, что сейчас делает копье.

Жрица стояла рядом и упрямо молчала.

Мы занесли Лана внутрь, где я оставила его на Цинт и Девон. Только после этого я повернулась к Жрице. Взяла ее руки в свои.

– Ты несешь великое бремя и великий дар, – проговорила я. – Не хочу сделать ношу тяжелее. Поэтому спрошу лишь раз. Есть ли что-нибудь, что я должна или могу узнать о своем пути или о том, как помочь Фаолану?

Старуха скользила по мне взглядом, но я ощутила, что она скорее смотрит внутрь себя, а меня совсем не видит.

– Твой путь и путь внука Луга идут, как и всегда, бок о бок.

– Следуя своим путем, я помогу Фаолану поправиться.

Разве Девон не на это намекала?

На лице Жрицы не дрогнул ни один мускул.

Я сжала ее пальцы. Откровенно говоря, я ждала, что она меня пошлет. Затем я отвернулась от нее, чтобы возвратиться к Лану. То немногое время, что оставалось, прежде чем я вновь зашагаю по собственному пути, я хотела посвятить заботе о любимом мужчине.

Усталый голос Жрицы ударил в спину не хуже хлыста:

– Что ты знаешь об арфе, которую носит Рубезаль?

Удивленно поморгав, я оглянулась.

– Она дает огромную силу. Силу Луга. Играя на арфе, он создает мощнейшие иллюзии. Властвует над чужим сознанием – может успокоить или разъярить – и перемещает огромное количество существ между мирами.

Жрица фыркнула:

– И это все?

Прихрамывая, она подошла и не особо нежно потрепала меня по щеке. Единственный радужный глаз впился взглядом в мой.

– Кончай уже лажать.

Жрица направилась вглубь своей обители, а я резко втянула воздух, судорожно пытаясь понять ее слова.

И это все?

Я посмотрела вслед Жрице сквозь распахнутую дверь, почти не замечая ни ведро с горячей водой, ни чистые тряпицы рядом с Ланом на расчищенном кухонном столе. Губы пересохли, во рту вообще была пустыня. Голос дрогнул.

– Надо больше узнать про эту арфу.

Расправив плечи, я вдруг ощутила, как в сердце вспыхнул странный огонек надежды.

12

Естественно, разузнать про арфу было не так просто. Элва осталась с моей армией, и я все равно сомневалась, что она сумеет дать нужные мне ответы.

Наверное, задача не казалась бы столь непосильной, если б я могла потратить на ее решение месяцы или хотя бы недели. Но у Лана нет столько времени, а у моего войска – столько провизии, да и Рубезаль вряд ли стал бы покладисто ждать, пока я соизволю подготовиться.

Я стояла перед беспорядочной, забитой до потолка библиотекой Жрицы в таком изнеможении, какого в жизни не испытывала. В глаза будто песка насыпали, руки так отяжелели, что пошевелить пальцем было сродни попытке сдвинуть двухсоткилограммовою плиту.

В дверь постучали.

Я не обернулась. Донесшийся запах свеклы и вишни выдавал Цинт. Она снова готовила щекотки.

Подруга обняла меня за талию:

– Мы послали за фейри-мистиком. Чем еще я могу помочь?

Я покачала головой, но даже это движение было тяжелым, вялым.

– Я должна больше узнать об арфе, которую носит Руби, но времени совсем нет. Может, что-то все-таки знает Элва, но я чувствую, что лучше покопаться в здешнем бардаке.

Я моргнула – и не смогла открыть глаза. Пошатнулась.

Цинт попыталась увести меня из библиотеки.

– Алли, нужно отдохнуть. Хотя бы часик поспать, если дольше не хочешь.

– У Лана нет времени, Цинт, – прошептала я. – Ты отправила сообщение Рябиннику?

Цинт крепче сжала мою талию.

– Да. Передала, чтобы оставался на месте. Неблагие скрывают армию, как ты велела.

Было и невысказанное «но»: сокрытие целой армии ослабляет Неблагих. Как и я, они не могли продолжать в том же духе бесконечно, а ведь они мне еще нужны для схватки с Рубезалем, причем явно гораздо раньше, чем нам всем хотелось бы.

Я прошла в глубь помещения, заставила глаза сфокусироваться на корешках книг, не прикрытых горами пергамента.

– Я буду просматривать книги и передавать тебе бесполезные, складывай их за дверью.

Цинт отпустила меня – и мои колени тут же подогнулись. Головой я понимала, что никогда в жизни не была настолько изможденной. Никакая сила, черпаемая из земли, тут уже не поможет. Мы, конечно, существа магические, но даже у фейри есть точка невозврата, и я ее достигла.

Шлепнувшись на задницу и решив так и остаться, я потянулась за первой книгой.

«Волшебные существа и места их обитания». Я отдала том Цинт, и она вышвырнула его за порог. Я слишком устала, чтобы просить ее обращаться с книгами осторожнее, – Цинт не любила читать что-либо, кроме рецептов.

Зарываясь в кучу книг, я заставляла глаза смотреть, а руки двигаться. Ради Лана.

«Высвобождение магических элементов». В полет.

«Как бороться со следопытами и асцендентами». Туда же.

«Стайные повадки лютеров».

«Иерархия Виссимо. Распространенные заблуждения о современных «вампирах»».

Книг было множество, но темы совсем не те, что мне нужны. Я упрямо брала том за томом, пока перед глазами все окончательно не расплылось. Получалось разглядеть лишь названия.

Все, что написано на незнакомом мне языке, Цинт безжалостно выбрасывала за дверь.

– Алли, ты сидишь уже час, а толку ноль, – мягко проговорила подруга и поставила передо мной тарелку еды.

Я даже не заметила, как Цинт уходила.

– Ешь, – приказала она. – Глаза для этого не нужны. Я буду показывать тебе книги, а ты мне говорить, оно или нет, ладно?

У меня такая понимающая подруга, что я чуть не расплакалась.

Кивнув, я принялась есть. Цинт снова приготовила щекотки, но явно добавила в тесто эльфийскую пыльцу. Она успокоила боль в горле, которую я до этого даже не замечала, и во рту стало тепло.

Цинт подняла книгу. Я мотнула головой.

Следующую.

И еще одну.

Я закончила с едой и, взяв протянутую кружку, крепко сжала ее обеими руками. Ладони пронизало теплом.

Так захотелось спать.

Еда, конечно, в перспективе дело хорошее, но прямо сейчас она усугубляла мое оцепенение.

– Это вообще книга? – фыркнула Цинт. – Больше похоже на чей-то художественный проект.

Подруга держала тонкую книгу размером и толщиной с половичок. Хотя «тонкая» – это еще мягко сказано. Едва ли больше двадцати страниц, и никакого названия. Цинт мельком показала мне ее и тут же запустила через плечо. Я проследила за ее полетом к дверям и уловила легчайшее мерцание золота внутри.

Рисунок?

– Она… может пригодиться, – пробормотала я невнятно.

Отставив кружку, я поползла за жалким подобием книги. Ее страницы были сшиты вручную, даже обложки толком не было. Но мы же искали что-то из ряда вон, правда? Именно такое и могло оказаться полезным.

Толстый пергамент был перехвачен темно-синими и зелеными нитками. Честно говоря, походило больше на чей-то дневник, чем на книгу. Я с трудом сглотнула от вдруг накатившего странного ощущения. Предвкушения чего-то знакомого.

Предвкушения тепла.

Мелькнула шальная мысль, что дневник принадлежал кому-то из моих родителей, но я быстро ее отбросила. Он принадлежал бедняку, не рожденному среди серебра и золота. Руки, собравшие эти листы воедино, были намного крупнее, чем у обычного фейри.

Я перевернула книжицу. На обратной стороне остался смазанный отпечаток пальца, будто случайный. Я приложила к нему свой большой палец, и у меня получилось закрыть даже меньше половины.

– Он принадлежал Рубезалю, – прошептала я.

Цинт подобралась ближе.

– Уверена?

Я показала отпечаток.

– Его сделал Руби. Это же дневник, просто гигантского размера. В нем может найтись хоть что-то.

По крайней мере, я надеялась – как никогда в жизни. До сих пор мы не обнаружили ничего полезного и перелопатили всего лишь крошечную часть библиотеки.

Может быть, только может быть, дневник приоткроет нам тайну арфы или гиганта, который ею владеет.

И все же я поймала себя на том, что колеблюсь, причем вовсе не из-за усталости.

Я боялась.

На каждом шагу я сталкивалась с чем-то более страшным. Что, если так будет и сейчас? Что, если дневник лишь покажет, что способа победить Рубезаля нет?

Или…

– А если прочитанное заставит меня ему сочувствовать? – спросила я вслух, хотя после того, что он сделал с Ланом, все внутри меня противилось этой мысли.

– Не заставит, – твердо произнесла Цинт. – Ты же знаешь.

Несмотря ни на что, я не была так уверена. У нас с Рубезалем оставалось много общего. Он стал изгоем для своей семьи и женщины, которую любил. Его бросили в Треугольнике, и никого не было рядом, чтобы ему помочь.

– Какое-то время мы шли общим путем, Цинт. Я его понимаю и не могу это отрицать.

Цинт погладила меня по спине, поддерживая, ободряя.

– Если захочешь сжалиться, когда он будет на коленях, то пожалуйста, твое право. Но сперва мы должны поставить его на колени, Алли. Ради всех фейри. Ради Фаолана.

Подруга права. Не нужно беспокоиться, пока я не прочитаю все, что содержится на страницах дневника. К тому же одна только мысль о Рубезале, стоящем на коленях, наполняла меня мрачным удовлетворением. И все же…

Этот шаг казался мне особенным. И мне нужно его пережить наедине с собой.

– Я… дашь кружку?

Цинт протянула ее мне.

– Хочешь повидать Лана?

Я кивнула и, покинув библиотеку, принялась пробираться мимо груд просмотренных и забракованных книг по коридору в комнату, где на кровати под кучей одеял лежал Лан. Над его левым плечом торчал наконечник огненного копья. Оно было по-прежнему привязано к Лану и, словно камин, испускало волны жара.

Я села на край постели, поставила кружку на тумбочку.

– Я не могу… нет, слово не то. Я не хочу делать это без тебя, Лан. Я сражаюсь за тебя здесь, но ты, где бы ты ни был, должен сражаться, чтобы остаться со мной.

Положив дневник на кровать, я открыла первую страницу. Буквы оказались аккуратными, ровными и так непохожими на почерк, который я ожидала увидеть.

Я начала читать Лану вслух.

Сегодня видел свою красавицу.

Она одарила меня редкой улыбкой, и, если я однажды и думал, что моя душа от нее освободится, эта улыбка стерла всякую надежду.

Ана еще так молода для возложенной на ее плечи мантии. Слишком юна. Мое сердце ежедневно разбивается, когда я вижу, как она убивает себя, играя эту роль. Я мог бы облегчить ее бремя. Если б она только позволила мне встать рядом, не позади, я избавил бы ее от тяжкой ноши.

Не могу бездействовать, когда союз со мной – идеальное решение.

Думаю, я нашел ответ. Способ покорить ее сердце.

Я понимаю: я гигант – и каким бы маленьким ни пытался казаться, истины это не изменит. Ана, однако, отличается от других, она видит лишь сердце существа, и я не могу представить, что она от меня отвернется.

Я раз за разом доказываю ей свою значимость.

Я с трудом сглотнула и обнаружила, что моя рука сжимает слишком холодную руку Лана.

Сегодня прибыл Благой король.

Он хорошо скрывал восхищение моей Аной, но я наблюдал. Видел в глазах короля сияние так же ясно, как другие наверняка видят его в моих. Она – темная звезда в бескрайнем ночном небе. Она – загадка и красота, ум и огонь. Беспокоюсь, что король, которого многие называют бесконечным светом, сумеет ее ослепить… но нет, я не буду об этом думать.

У нее мое сердце, и я не могу поверить, что она меня отвергнет. Завтра переговорю с Эвлю. Она обещала зацепку.

– Он знал твою мать, Лан, – выдохнула я и вновь задумалась, почему Эвлю отдала мне копье для Лана.

Действительно ли она хотела помочь сыну или это была всего лишь уловка, чтобы копье оказалось ближе к Рубезалю и он смог его украсть?

Не была ли дочь Луга предательницей?

Мозг пытался сложить воедино кусочки мозаики, но шестеренки слишком вяло шевелились.

Протянув руку, я взяла кружку с напитком, который для меня приготовила Цинт. Один глоток – и я вся скривилась.

– Эспрессо?!

Цинт знала, что я терпеть не могу эту человеческую фигню, но… вдруг кофеин поможет там, где не справляется никакая магия. Я вернулась к чтению.

Эвлю дала мне сведения, которые помогут в поисках. Верю, что меня ждет успех.

– Точняк, предательница, – буркнула я, не отрывая взгляд от страницы.

Она у меня!

Музыка невероятно прекрасна. Я сыграл для моей Аны, и она умоляла меня остаться на всю ночь и продолжать. Именно на это я и надеялся. Арфа придает мне значимость, которую теперь видят все.

О моей значимости говорит одно то, что я способен на ней играть. Ана это понимает. Даже Благой король это видит.

Я, Неблагой фейри, ношу арфу Луга и порождаю музыку, такую же изумительную, какую однажды порождал легендарный герой.

Оставалась всего одна страница, и я испугалась, что записи закончатся прежде, чем я найду хоть что-то ценное.

Она меня изгнала.

И тем самым разбила мне сердце вдребезги. Я играл для нее, я угощал ее своим особенным чаем, чтобы показать, чего стою. Все, чего я хотел, – чтобы она увидела, что я заслуживаю ее любви. Я достоин ее любви, и все же она меня изгнала.

Моя Ана назвала меня чудовищем.

На бумаге остались огромные пятна.

Следы слез, которые пролил гигант.

Сердце сжалось. Я не хотела испытывать к Рубезалю ничего, кроме ненависти, после всего зла, что он причинил мне и остальным. Но я была нежеланным ребенком. Меня изгнали, подставляли и преследовали. И все же, несмотря на все, я решила поступать правильно. Наверное, мне просто было грустно и обидно, что вместо других дорог, лучших и светлых, Рубезаль выбрал свою.

Отправляюсь к Благому королю. Возможно, сумею его использовать.

Если Ана не будет моей, то она не будет ничьей. Я должен убедиться, что самая темная звезда не соединится с вечным светом.

У нее никогда не будет ребенка, если он не мой.

– Совсем не гнусно, ага, – пробормотала я.

Мне поможет арфа.

Я сыграю для нее последний раз, пока она спит.

– Офигеть, – я перевернула страницу, но больше юный гигант ничего не написал.

Больше никаких отражений его извращенной психики.

Я закрыла книжицу и посмотрела на Лана. Измотанное сознание вычленило из всего прочитанного лишь одно: Рубезаль, Неблагой, сумел использовать Благое орудие. А значит, и мой Неблагой может сделать то же самое.

Жрица предупреждала, что Лан должен идти по собственному пути, если мы хотим победить Рубезаля.

– Арфа принадлежит тебе. – Меня опалило горячей уверенностью. – И огненное копье. Ты знал об этом, когда шел забирать арфу у гиганта? Знал, что тебе тоже суждено на ней играть?

Этот инструмент всегда беспокоил моего Неблагого. Я считала, что сила, которую давала арфа Руби, просто выбивала Лана из колеи. Возможно, и сам Лан верил, что это правда. Но на другом, более глубоком, уровне не узнавали ли арфу тело и разум Лана? Не взывала ли она к внуку Луга? И не всколыхнула ли его давние страхи о собственной незначительности?

Я прикрыла глаза.

– Цинт, я знаю, что ты там.

– Вот это история, – отозвалась подруга с порога. – Что собираешься делать?

Я повернула голову. Глаза настолько устали, что контуры тела Цинт расплывались.

– Забраться к любимому в постель и попробовать дотянуться до него в стране грез. Арфа важна, но я понятия не имею почему. Буду горячо молиться богине о помощи, чтобы понять, что, черт возьми, делать.

Цинт выдавила улыбку.

– Тогда желаю сладких снов, сестра моего сердца. Только не трахайся с ним там. У вас был шанс в Андерхилл, но вы не схватили возможность за яйца. А сейчас на перепихи нет времени.

Мне удалось слабо приподнять уголки губ.

– Так точно.

Цинт уложила меня в кровать, и я свернулась калачиком рядом со своим ледяным Неблагим, обвив его руками и ногами.

– Пожалуйста, не дай мне опоздать. Пожалуйста, не дай ему умереть.

Потому что весь мир нуждался во внуке Луга. Я в нем нуждалась. И самое главное, он будет нужен всем фейри, когда я столкнусь с Рубезалем и отдам свою жизнь, чтобы его остановить.

Я лишь надеялась, что любовь всей моей жизни простит меня за ложь, с которой я приведу нас к тому моменту.

13

Вызвав в воображении потусторонний туман и сверкающие пузыри, я попыталась добавить к ним пронзительный звон колокольчиков. В прошлый раз Элва чем-то меня одурманила. Всякое беспокойство о том, что я не найду дорогу в страну грез, исчезло, когда меня с головой накрыла усталость. Ну, хоть какая-то польза.

Я с улыбкой открыла глаза и оглядела себя.

Ага. Голая.

Страна грез не признавала одежду. И, судя по всему, изнеможение. Струящаяся во мне жизненная сила заставила осознать, насколько свежим покойничком я ощущала себя всего минуту назад.

Сверкающие пузыри были точно такими же, как в прошлый раз.

Лан. Я должна его найти.

Думая только о своем Неблагом, я начала пробираться сквозь шары, но они становились все плотней и плотней, слипаясь, мешая двигаться.

С кряхтением я расставила ноги пошире и поднажала.

– Ублюдины сверкающие! – выругалась я.

Я навалилась всем весом на очередное скопление пузырей, но меня отбросило назад, и я врезалась в плотную стену за спиной, перекатилась и застыла, лежа среди потустороннего тумана.

– Лан? – позвала я.

Наверное, его нынешнее состояние все усложняло. В прошлый раз я услышала, как Лан вздохнул, а потом он просто возник за кучей этих пузырей.

Оставаясь на месте, я набрала в легкие воздуха и зажмурилась. Настроившись на свою магию, я выпустила завитки цвета индиго. Щупальца. Они ударили в сияющие шары и, как в самой медленной в мире игре в пинг-понг, принялись вяло рикошетить. Что ж, по крайней мере, магия тут работала, хоть и не так, как мне нужно.

– Лан! – крикнула я. – Дедушка Лана!

Дедуля Луг не отозвался.

Как и на все, что в последнее время подбрасывали мне жизнь, судьба и сама богиня, на эту загадку должен был найтись ответ. В чем была разница? Время истекло. Решить головоломку надо было еще вчера.

Покусывая нижнюю губу, я мысленно запихнула голубую Благую часть силы поглубже в себя. Из рук заструилась лишь фиолетовая Неблагая. Я снова толкнула щупальца к пузырям, отчаянно надеясь, что Неблагая сила Лана притянет мою.

Я поднялась на ноги, прислушиваясь к малейшему шороху или вздоху.

Тишина.

Может, противоположности притянутся? Стоило попробовать, прежде чем выпустить посреди страны грез молнию. Я не горела желанием узнать, не отскочит ли она от сверкающих шаров прямо мне в лицо.

Отозвав фиолетовые щупальца Неблагой силы, я призвала Благую. С ладоней полилась синева.

– Найдите Лана, – шепнула я вслед завиткам.

Они отскочили в сторону.

А я все продолжала прислушиваться.

Время в стране грез текло иначе, и бездействие трепало мне нервы. В прошлый раз Цинт ворвалась в комнату и набросилась на Элву спустя несколько секунд, как я вошла в страну грез, но я проговорила с Ланом минут десять, и… ну, он и на кое-что другое отвлекался. А еще не стоило забывать, что теперь все может работать по-другому, потому что мое физическое тело находилось в Андерхилл, а не в человеческом мире.

Ноль результата.

Значит, молния. Я очень понадеялась, что этим вечером в меню не войдет жареная Алли. Призвав обе стороны своей магии, я мысленно наложила одну на другую и позволила им слиться воедино.

Тишину прорезал слабый крик.

Это Лан. Я чувствовала всем своим существом.

Дернувшись, широко распахнула глаза.

Я так и не выпустила накопившуюся силу молнии. Благая магия таки сделала свое дело. Я резко выбросила голубые завитки в сторону крика.

Ожидание было подобно пытке, но это ничто по сравнению с тем, что пережил Фаолан в руках Рубезаля.

За криком последовал болезненный стон.

– Лан! – завопила я.

Я ринулась в пузыри, расталкивая их с таким усилием, словно меня окружала густая грязь. В сичтаные секунды я взмокла так, что пот капал с подбородка, стекал ручейками по шее и спине. С каждым шагом двигаться становилось все сложнее. Чтобы пробиться сквозь преграду, одной физической силы оказалось мало. Больше не боясь превратиться в блюдо «жареная Алли», я долбанула в пузыри молнией, и они разлетелись во все стороны.

Ого. Так-то лучше.

Шагая между пузырями, я снова и снова выпускала Благую магию и шла, куда она меня направляла.

Пока не уперлась в мерцающую стену. Такую знакомую, хоть я и никогда не видела ее прежде. Это был барьер, что окружал разум Лана.

– Лан, – шепнула я, прижавшись к поверхности.

В ответ донесся мучительный вой.

К глазам мгновенно подступили слезы. Я осторожно просунула руки сквозь стену, потянулась вслепую. Что-то нащупала. Нога? Я закряхтела, пытаясь удержать равновесие и не ухнуть носом вперед. Тогда я бы провалилась в сознание Лана, а гнетущее ощущение внутри подсказывало, что это неестественно и запретно.

Ага, лодыжка.

Я со всех сил за нее потянула.

На стороне страны грез показались совершенно безвольные ноги Лана. Задыхаясь от страха, я выдернула его полностью и больно шлепнулась на задницу.

Пожалуйста, пусть он только будет жив.

Прежде чем я успела подняться, кто-то протянул мне руку, и я уставилась на Фаолана, теперь стоявшего передо мной.

– Как? – ахнула я. – Ты кричал, а потом лежал совсем неподвижно.

Лан дернул плечом.

– Наверное, место тут такое. Боль сюда не прошла.

Я взяла протянутую ладонь и бросилась к нему на шею.

– Фаолан!

Меня обняли сильные руки, и я зарыдала, уткнувшись ему в грудь.

– Ты идиот! Зачем бросился за арфой очертя голову?!

Лан подцепил выбившуюся прядь моих волос, поднес к носу, вдохнул запах.

– Я должен был. Что-то внутри меня нуждалось в арфе. Я сначала не понимал, но стоило взять инструмент, как все встало на свои места. Арфа меня звала, Алли. Не представляю почему, но она днем и ночью мне шепчет.

– Тебе предначертано на ней играть, – проговорила я.

Фаолан резко втянул воздух.

– Что?

– Я почти уверена. Способность владеть арфой никак не зависит от того, Благой ты или Неблагой. Дед ничего не говорил?

– Я его вижу, но он читает исцеляющее заклинание и не может прерваться. Думаю, это единственная причина, по которой я протянул так долго.

Слова Лана породили во мне страх… и ярость. Несмотря все его страдания, я была так на него зла. Он ломанулся вслепую и подверг риску всех фейри. Пришлось разворачивать армию раньше и с меньшим количеством сонного дурмана. Но, если уж совсем честно, я волновалась только о том, что Лан подверг себя риску.

– С тех пор как тебя похитили, жизнь – сплошная черная пустота.

Не в моей привычке так откровенничать, но слова и правда описали ту зияющую дыру, которая образовалась во мне, когда Рубезаль забрал Фаолана.

– Алли, – прошептал он мне в шею, – прости меня. Пока проклятие меня не поглотило, прошу, скажи, что будешь помнить меня без гнева в сердце.

Я его оттолкнула.

– Не могу обещать.

На лице Лана отразилось изумление.

– Дедушка поддерживает во мне жизнь через копье, но это не навсегда. Проклятие Рубезаля глубоко пустило корни в моем сердце. Ты его ничем не выкорчуешь. Хочешь, чтобы все вот так и закончилось?

– Как ты собирался покончить с нашими отношениями на Унимаке? – с вызовом спросила я, выдавая разочарование.

Я пришла сюда не ссориться, а обнять Фаолана покрепче, но уязвленные чувства требовали вывалить все наружу.

Лан сощурился.

– Это ты с ними покончила. Ты прекратила наши встречи по вечерам.

– Да все потому, что ты занимался тем, чем и всегда, черт тебя дери, – ты меня отталкивал!

Фаолан стиснул зубы.

Я шумно выдохнула, и гнев немного утих.

– Да-да. Поверил во всю фигню, которую родители вбили тебе в голову, что твоя магия делает тебя злом. Хуже того, ты позволил ей встать между нами. Так что да, я прекратила наши вечерние встречи. Даже признаю, что отчасти решила так из-за того, что я королева, а дворы ни за что не примут наш союз. Но настоящая причина в том, что я не переживу, если ты снова меня покинешь.

Лан шагнул вперед.

Я вскинула обе руки.

– Как я должна тебе доверять, когда ты сам себе не доверяешь? Ты уже решил сдаться.

– В этот раз ты не поможешь…

Я взорвалась, сжимая кулаки.

– Неужели ты считаешь, что я подалась в страну грез, не поискав ответа?!

Лан удивленно поморгал и хрипло спросил:

– Можно что-то сделать?

Подойдя ближе, я коснулась его щеки.

– Кое-что можно. Девон расщедрилась на намек… ну так, полнамека. Ты же знаешь, какая она.

– Знаю, – выдавил улыбку Лан, и вся оставшаяся во мне ярость испарилась.

Я взяла его за руку, и он переплел наши пальцы.

– В одном ты прав.

– Только в одном? – поддел Лан.

Я призадумалась.

– Да.

Фаолан подхватил меня под подбородок и почти невесомо, мягко поцеловал в губы.

– Что сказала Девон, Сиротка?

– Противостоять проклятию Рубезаля могут лишь два заклинания. Одно потребует моей смерти, но второе… – Я глянула в его темные глаза с радужными бликами. – Проклятие связано с твоей сущностью. Если ты изменишь ее, проклятие утратит силу. Корни исчезнут, и мы сможем его снять, не убив тебя.

На щеках Лана заиграли желваки.

– Девон объяснила, как изменить сущность? Она имела в виду мою магию?

– Нет, внук мой, – всколыхнул воздух глубокий голос.

Сердце припустило галопом, и я повернулась в сторону голоса – среди пузырей возник сам Луг.

Герой Благих фейри кивнул мне в знак приветствия. Я склонила голову в ответ.

– Спасибо, что сохранил ему жизнь.

– Огненное копье привязано к вашему миру, в отличие от моего облика здесь, в стране грез. Сквозь него я способен поддерживать свою магию бесконечно долго, хотя это требует полной концентрации.

Эвлю сказала то же самое, и Девон тоже. Конечно, фейри крови вдобавок отметила, что пользы тут мало, ведь вражеская армия нападет через каких-то пару дней.

– Твоя арфа такая же? – спросила я.

Луг взглянул на внука.

– Да. Арфу нужно вернуть нашему роду. Это крайне важно.

– В арфе сосредоточена половина силы Рубезаля.

– Да, – кивнул Луг. – И половина твоей.

Я нахмурилась.

– Моей?

– Через моего внука, да.

Мы с Ланом переглянулись. Фаолан заговорил первым:

– Я точно должен владеть арфой?

Луг кивнул.

– Должен.

Я растерла виски.

– Да ты последним гнилым огурцом не будешь владеть, если не поймешь, как изменить свою сущность.

К сожалению, в этой сфере Лан, как и я, вообще ничего не смыслил.

– Я годами пытался это сделать, – проговорил он. – Я Неблагой. И если это можно изменить, то я до сих пор не придумал как.

Луг подошел к внуку, опустил широкую ладонь ему на плечо.

– Твоя магия – лишь цвет твоей сущности, но не она сама. Ты Неблагой. Это никогда не изменить, да и не нужно пытаться. Но ты, я уверен, уже знаешь, что ты должен сделать, дабы победить проклятие.

Внук уставился на деда, потом хрипло сказал:

– Я не понимаю.

– Понимаешь.

В глазах Лана мелькнуло осознание, и он тут же их закрыл.

– Что там? – требовательно спросила я.

– Часть его сущности скрыта верой в то, что его принадлежность – ошибка.

Лан поделился со мной детскими невзгодами. То, что он, фейри из рода Луга, распределен к Неблагим, он воспринимал как недостаток. И именно это полностью сформировало фейри, которым Лан стал.

Именно поэтому он возвел вокруг себя столько стен.

Именно поэтому он продолжал меня отталкивать.

Из-за веры в то, что его сущность – зло, Фаолан считал себя недостойным.

Я заговорила совсем тихо:

– Он должен преодолеть отвращение к тому, что он Неблагой.

Лан открыл глаза, и они с Лугом столкнулись взглядами в безмолвной битве.

– Значит, мне сидеть тут и себя уговаривать? – зашипел Фаолан сквозь стиснутые зубы. – И как это поможет? Мы даже не узнаем, если или когда это произойдет.

Луг ухватил внука за челюсть.

– Я живу в посмертии, присматривая за тобой и миром. Когда женщина, которую я вынужден называть дочерью, стала взращивать в тебе страх и отвращение к себе из-за твоей магии, я временами проникал в твой разум в попытке сгладить ущерб. – Он бросил взгляд на мерцающую стену за нами. – Увы, я уже говорил, мое влияние в этой форме не идет ни в какое сравнение с магией в мире живых. Хотя ты часто приходил в себя после моего шепота во снах, слова твоей матери вскоре заглушили мой голос. И вот я вынужденно наблюдал, как ты борешься с собственными сердцем и разумом. Это суровое наказание богини за ошибки, которые я совершил в жизни. Однажды ты закрыл дверь в свой разум, и я больше не мог в него проникнуть. В день, когда Жрица определила тебя к Неблагому двору.

У Лана дернулся кадык. Задрожали руки.

– Кажется, я тебя помню. А тогда я думал, что сошел с ума.

Луг улыбнулся:

– Припоминаешь, что я говорил?

Лан безмолвно уставился на Луга.

Тот заключил его в объятия.

– Что я никогда никого так сильно не любил. Что если бы твои страхи стали кинжалом, лучше бы он пронзил меня миллионы раз, чем хоть слегка тебя уколол. Ты мой внук сердцем и делами, не только кровью. Каждый твой вздох наполняет меня гордостью. И так же, как богиня покарала меня за ошибки, она наградила меня за отвагу. Тобой.

Фаолан смотрел на меня поверх дедушкиного плеча. На угловатом лице застыли удивление и страх.

Когда Луг его отпустил, Лан был как никогда похож на маленького мальчика.

– Я не знаю, как себя принять, – признался он, ссутулившись, будто уже признал поражение. – Как я должен забыть все, что мне так долго твердили?

Герой фейри вздернул подбородок.

– Самые тяжелые битвы – те, которых никто не видит, гордость моего сердца. Никто не сможет этого сделать, кроме тебя. Но есть способ узнать, что ты добился успеха.

Я впилась в Луга взглядом:

– Как?

– Копье, – ответил вместо него Лан.

Луг снова улыбнулся.

– Мое оружие светится от твоего прикосновения. Но ты увидишь, что есть разница между признанием и принятием. Когда ты найдешь в себе принятие, и копье тебя примет. Так ты узнаешь, что твоя сущность изменилась. Что касается пути к этому… – Дедушка Лана повернулся и зашагал обратно к мерцающей стене. – Ни королева всех фейри, ни я не сумеем помочь.

Я беспомощно посмотрела на мужчину, которого любила.

– Я ничего не могу сделать?

Наполовину пройдя барьер вокруг разума Лана, за который я не осмеливалась ступить, герой фейри поймал мой взгляд, затем обернулся на внука:

– Ступай к своей королеве в жизни, гордость моего сердца. Или ко мне в смерти. Выбор за тобой.

14

Я покинула страну грез, унося лишь вкус долгого поцелуя Лана на губах. Жуткая головная боль едва уступала боли в сердце.

Истина – скверная госпожа.

Путешествие Фаолана предназначалось ему, и только ему одному.

Я больше ничего не могла поделать, лишь ждать и надеяться, что у него хватит сил измениться: что он предпочтет жизнь смерти.

Что наконец поверит в свою значимость.

Я обхватила голову руками и судорожно вздохнула, прежде чем повернуться к любимому, безмолвно лежащему рядом. Прижалась щекой к его щеке и прошептала:

– Вернись ко мне, Лан. Пожалуйста.

Он даже не вздрогнул. После встречи в стране грез он остался таким же холодным. Я боролась со слезами и проиграла, когда одинокая капля скатилась с ресниц и упала на лицо Лана. Я не стала ее вытирать.

– Ты сделала все, что могла, – донесся голос Девон, и я подняла на нее глаза.

– Все ли?

Ее улыбка была печальной. Словно фейри крови уже знала исход, и он мне не понравится.

– Некоторые тропы предназначены для того, чтобы ходить по ним в одиночку, – произнесла она. – Фаолан должен пройти свой путь до самого конца. Как и ты свой.

Интересно, как много Девон поняла, ведь ее слова мне не нравились. Конец пути… Значит, она думает, что Лан умрет? Но ее не было с Лугом, Фаоланом и мной в стране грез.

Или была?

Я свела брови, заметив, как из ее уха потекла тонкая струйка крови.

– Девон… с тобой все хорошо?

– Прибыл посыльный, – фейри крови оборвала меня взмахом руки. – От твоей армии. Я правда считаю, что ты им нужна, королева всех фейри.

Я свесила ноги с края кровати и вспомнила про дневник Рубезаля, когда случайно смахнула его на пол. Дневник кое-что поведал нам, но я чувствовала, что было в нем что-то еще. Существовала еще одна связь, которую мой разум пока не смог ухватить. Надо просмотреть записи еще раз, когда будет время.

Преисполнившись новой решимости, я поспешила по коридорам дома Жрицы через кухню, где Цинт без слов протянула мне выпечку в форме звезды.

Ох, богиня.

С благодарностью кивнув, я жадно заглотила мясной пирожок. Нежный дымный привкус скользнул по горлу и заглушил боль в пустом желудке. Цинт не отстала и сунула мне в руку кружку.

Я было поднесла ее к губам и замерла, напрягая извилины в попытке вспомнить пароль на сегодняшний день из нашего списка. Сообразить, какой вообще сегодня день, было уже само по себе подвигом.

Ах да.

– Пароль?

– Жопа огра.

В точку.

Я опрокинула в себя содержимое кружки, как заправский чемпион по выпивке.

– Может, не так быстро… – пробормотала Цинт.

Поздно.

Это оказался Истинный жар, целебный напиток, сдобренный специями, который обжег мне рот и горло до самого желудка. Я постучала себе по груди, задыхаясь, но вместе с жаром исчезал и туман в голове, и боль, долбившая мозг.

Кто ж знал?!

– Вижу, опять мчишься куда-то, как будто сиськи подожгли, – подала голос Жрица.

Поморщившись от представленной картины, я выдохнула. Губы обдало жаром.

– Помчусь, как только рот перестанет гореть.

– Ба! – взревела Жрица. – В свое время, Одуванчик, мы пили Истинный жар через нос.

Мои брови поползли на лоб. Без шуток.

Я вышла за дверь, ожидая, что меня встретит яркий солнечный свет. Но вместо него глазам предстали затянутое тучами вечернее небо и проливной дождь. Сколько же я пробыла в стране грез? Целый день?

Посыльный стоял в ожидании.

– Папоротник, – позвала я.

Фейри поклонилась.

– Королева Каллик. Отчет от генералов. В армии гиганта наблюдается движение. Мы теряем удобный момент для действий. У нас есть два часа, чтобы сделать ход. Возможно, меньше.

И Девон каким-то образом знала это до появления Папоротник.

Она знала, что мне придется оставить Лана проходить свой путь в одиночку, чтобы я смогла выступить с армией против Руби. Однажды я уже предпочла своих фейри Лану, и куда это привело? Он пробрался в лагерь Рубезаля, чтобы украсть арфу…

Само мое нутро противилось повторению ситуации. Но сейчас все было иначе. Я могла лишь наблюдать со стороны за его битвой.

– И еще кое-что, – добавила Папоротник. – Фейри-мистик, которую вы вызвали, Элва, исчезла. Никто не видел, как она уходила. Рябинник проводил ее в палатку, приставил надежных охранников. Но когда принесли еду, палатка оказалась пуста.

Я зажмурилась.

– До нее добрался Рубезаль.

Я даже знала как – тренькал на чертовой арфе и прыгал по округе. Но откуда он вообще узнал, что она с армией, а не на Унимаке?

Ответ ударил обухом по голове. Магический след.

– Твою ж мать! – взревела я.

Он приготовит еще дурманящего чая из ее крови.

Он ее ранит. Может, даже убьет.

И ведь она хотела рассказать мне что-то важное про арфу и планы Рубезаля. Ну почему, почему я не уделила пять чертовых минут на разговор с мистиком вместо того, чтобы впустую тратить время на общение с матерью Лана?!

Я вцепилась в волосы, пытаясь дышать размеренно и успокоиться. Каждый шаг вперед отбрасывал меня на пять назад, но приходилось продолжать, блин, шевелить ногами в надежде, что когда-нибудь я чудом доберусь до финиша.

Так, ладно. Дыши, Алли. Ты можешь работать только с тем, что есть.

Все, о чем доложила Папоротник, вело в одном направлении. Я знала, что нужно сделать.

– Возвращаемся.

Папоротник поклонилась в пояс.

Я оглянулась на Цинт.

– Останься с Ланом. Пожалуйста.

Она и Лан – моя единственная настоящая семья. Они должны оставаться в безопасности. Цинт напряглась, в уголках глаз выступили слезы.

– Черт бы тебя побрал, не вздумай там помереть мне, Сиротка! Иначе в загробной жизни не видать тебе сладостей из моей печи.

Она назвала меня прозвищем, которое дал Лан… я едва не разрыдалась.

Я заключила в объятия и крепко стиснула ту, кого я назвала бы скорее сестрой, чем подругой. Цинт сжала меня в ответ, окутывая своим неповторимым ароматом. Корица и специи, сладкое и соленое.

Она была одной из немногих, кто дарил мне ощущение, что я дома.

И иногда правда слишком жестока, чтобы произносить ее вслух. Милосерднее дать надежду, хотя я не могла ни за что ручаться.

– Не помру. Обещаю.

Цинт медленно разжала руки, словно ощутила повисшую в воздухе ложь. Нахмурила брови, и мне пришлось отвести взгляд.

Рядом с ней встала Девон.

– Я пойду с тобой в бой, королева всех фейри. Андерхилл сочла, что я должна стать свидетелем и оценить схватку.

Типа… по шкале от одного до десяти?

Да наплевать. Поддержка от фейри крови будет не лишней, спасибо.

– Надо торопиться. Что находится между нами и лагерем Руби на Драконьей горе?

Вокруг нас хлестал дождь, раскаты грома пронизывали меня насквозь, отдавались в груди, взывали к моей молнии, как к утраченной возлюбленной.

Усилием воли я подавила желание отдаться бушующей буре.

Не здесь.

Да и не осталось у меня никакой магии. Что само по себе проблема, учитывая надвигающуюся битву.

Девон смотрела вдаль.

– Плато, которые выглядят так, как пожелает Андерхилл. И крылья дракона, которые ты пересекла, чтобы найти Жрицу.

Бинго. Я правильно запомнила местность по карте Рябинника. Опыт с крыльями дракона даст нам что-то вроде преимущества, реши Рубезаль двинуться нам навстречу.

– Есть возможность передать сообщение генералам? Нужно выпустить сонный дурман прямо сейчас.

Помимо телепортации Девон, которую, наверное, лучше не использовать, – у фейри крови и так из носа кровь хлещет, – я знала только один способ быстро перемещаться по Андерхилл. Хотя не сомневалась, что у Жрицы есть свои методы мотаться туда-сюда.

Я оглядела луг аликорнов и обнаружила одинокого сухопутного келпи. Словно почувствовав мой взгляд, он изогнул шею и посмотрел в ответ.

– На что, мать твою, пялишься, тупица?! – заревел он через весь луг.

Я шагнула было к келпи, но застыла, заметив на земле золотой блеск. Он, изгибаясь, убегал вдаль. Тропа. Мой путь, очевидно.

– Знаю, ты считаешь меня дурой, – я снова вернула внимание к келпи. – А еще я знаю, что ты ненавидишь Рубезаля. Мне нужно передать армии сообщение, что нужно выпустить сонный дурман. Тогда я встречусь с гигантом на крыльях дракона. Я бы хотела, чтобы ты был там со мной. Давай посмотрим, сможет ли он устоять на ногах, а?

Сухопутный келпи подошел ближе и обнажил слишком острые для лошади зубы.

– Шанс увидеть, как гигант грохнется на свою здоровенную жопу? Ты шутишь. Дразнишь. Искушаешь.

Я покачала головой.

– Ничего подобного. Можешь раздробить ему колени после того, как я его уложу.

– Нет в моем сердце желания крепче, чем это – ну, разве что сеять свое семя.

Вот это уже лишняя информация.

– Пока я должна пойти этим путем, – я кивнула на мерцающее золото, которое келпи, вероятно, не видел, – но не мог бы ты передать генералам, что…

Сухопутный келпи взвился в прыжке, высоко подкидывая задние ноги, и пукнул так оглушительно, что посрамил сам гром.

– Помчались! – взревел он и со звоном сосулек исчез, устремившись к моей армии.

Ну, ладушки.

– Вы ему доверяете? – спросила Папоротник.

– Я доверяю его ненависти к Рубезалю. Иногда он и правда меня возит. – Я уставилась на тропу, что убегала от меня вдаль, сверкая и маня. – Девон, жди у крыльев. Сразимся за всех фейри и за Андерхилл.

Папоротник, Девон и Цинт потянулись, словно желая меня остановить, но я шагнула на тропу. Жрица улыбнулась и кивнула.

– Иди своим путем, Каллик Всех Фейри. И найди свою силу.

Мою силу?

Магию?

Наверняка она имела в виду мою магию. Запасы-то обнулились подчистую. Случись мне сейчас идти в бой, я не просто умру – я умру, не нанеся ни единого удара.

Я сделала еще шаг – и мне показалось, будто молния, пробежав по рукам и ногам, поразила меня прямиком в грудь.

Я считала, что должна пройти по тропе одна, но спустя мгновение рядом возникла Девон. Из ее ушей и носа текла кровь, а изо рта лился голос, который ей не принадлежал.

– Юна, – шептал он. – Ты так юна, и все же ты – моя единственная надежда.

Из Девон хлынула сила – древняя, жуткая, она проникала в самые кости и беспощадно звенела внутри меня, как камертон.

Я не знала, что лучше – поклониться или сразу пасть ниц.

– Андерхилл?

– Да, малютка. Вместе мы совершим эту прогулку. Но пойми: равновесие – то, к чему до`лжно стремиться. Поскольку жить без него значит не жить вовсе. Вы… фейри… создания души моей… без равновесия ничему не быть.

– Я пытаюсь восстановить равновесие, – отозвалась я.

Девон ни разу на меня не взглянула. Просто шла по тропе, и слова слетали с ее губ. Ее грудь трепетала, как натянутая мембрана.

– Равновесие – я. Благо – я. Боль – да. Поцелуй – да. Исцеление – да. Потеря. Победа. Равновесие это все – и благо. Благо должно быть в нас. И здесь. Лишь равновесие и благо.

– То есть Руби должен победить, чтобы сохранить равновесие?

Понять слова Андерхилл оказалось нелегко, особенно когда половиной сознания я уже была с армией и сонным дурманом. Кроме того, ей бы не помешали уроки грамматики.

Андерхилл повернула голову Девон ко мне, но глаза той уже не принадлежали. Они считаются окном в душу, и я видела глаза Андерхилл.

Ослепительно-белые, полные искорок всех цветов радуги. Как у Лана. Как у Жрицы. Только наоборот. Если их глаза меня притягивали, заставляли думать о вселенной и ночном небе, то ее… они были самим творением – всем, чем был и когда-либо будет мир. Они воплощали собой его начало и конец. Бессмертное время.

Равновесие – я. Благо – я. Боль – да. Поцелуй – да. Исцеление – да. Потеря. Победа.

Меня и раньше, бывало, нехило трясло, но так сильно еще никогда – все тело дрожало в присутствии Андерхилл. Ну, или той ее частички, которая сумела поместиться в Девон.

Уголки ее глаз кровоточили. Наверное, так выглядели ее слезы?

– Ты – равновесие, Каллик Всех Фейри. Ты – благо. Оставайся таковой.

Ее глаза закрылись, и на щеки Девон ручейками хлынула кровь.

Фейри обмякла, и я едва успела ее подхватить, не дать удариться о землю. Сверкающая золотая дорожка померкла, и я, удивленно заморгав, увидела, что мы стоим у края драконьих крыльев.

Пятиминутная прогулка перенесла нас на многие километры.

– Девон? – я легонько ее встряхнула.

Из глаз, носа и ушей фейри широкими струйками лилась кровь. Кожа была восковой и прохладной, растрескалась там, где была тоньше всего, – на скулах, лбу и подбородке. Выходит, принять сущность Андерхилл – отнюдь не пустяковое дело, но Девон дышала.

Ну, хвала богам, что на меня хотя бы эта ноша не свалилась.

Надо мной громко просвистело крыло, и я пригнулась, прикрывая Девон собой. Вытянув шею, увидела размытые очертания отряда пикси.

– Ох блин, – выругалась я шепотом.

Пикси разносили сонный дурман, а у меня нет магии, чтобы укрыться.

– Девон. Ты мне нужна в сознании, – я снова ее встряхнула.

Ноль реакции.

Я глянула в сторону, откуда дул ветер, и снова разразилась бранью.

Вытаскивать отсюда обеих нет времени.

Под нами была скала, а впереди простирались широкие перепончатые крылья дракона. Я принялась лихорадочно соображать, и тут у меня появилась сумасшедшая, абсолютно долбанутая идея.

– Черт, а вдруг прокатит.

Сонный дурман не причинит Девон вреда. Она уже в отключке, поэтому я просто погладила ее по голове.

– Спи, подруга. Смотри сны про крутых мускулистых мужиков.

Я помчалась к краю каменной площадки, ветер дул в спину. Надеюсь, это знак, что мой дикий план – огонь?

На стыке камня и драконьего крыла я рыбкой нырнула вперед и заскользила на животе. Упершись коленом в хрящевую перемычку перепонки, я схватилась за край крыла и повисла.

Что там, идея безумная? А я вовсю воплощала ее в жизнь. Цепляясь за изнанку драконьего крыла в поисках укрытия.

Надежда тихонько переждать, пока сонный дурман пролетит мимо, рухнула, едва я всмотрелась в темноту.

– Твою ж мать! – я чуть не разжала руки.

На меня не мигая смотрел огроменный глаз. И ко мне потянулась серая магия дракона. Я же могла лишь беспомощно висеть, пока меня касались ее завитки, задевая каждый нерв, оставляя после себя колкую боль. Магия чуяла мой страх до малейшей крупицы, заставляла сердце бешено колотиться.

И тут, словно по мановению волшебной палочки, существо усилило мои страхи, а вместе с ними и пронзительную боль.

Руки начали дрожать, и я закряхтела.

Дракон моргнул, между зубов мелькнул раздвоенный язык.

К горлу подкатила тошнота, пот струился из каждой поры моего проклятого тела, и ладони, разумеется, тоже стали влажными. А это уже беда – соскользнуть с драконьего крыла сейчас почти самое худшее, что может со мной случиться.

Я улыбнулась дракону.

– Приветики. Я тут… просто поболтаюсь минутку. Не советую подниматься. Сонный дурман на ветру. Тебя вырубит на раз. Поверь мне. Равновесие, все дела. Нам нужно сохранить равновесие. Боль – да. Эм, как там было дальше? Поцелуй – да. Благо. Зло.

Я лепетала полную фигню. Но когда смотришь в глаза существа, которое способно тебя помучить и сожрать и пасть которого настолько здоровенная, что одним махом заглотит с десяток гигантов, а магия буквально вызывает страх и боль… ну, выдашь и не такое.

Глаза дракона были насыщенного темно-красного цвета, и я чувствовала, как сквозь них струится Неблагая магия. Пасть медленно открылась, обнажая зубы, которые заблестели даже в тени крыла.

Не желтовато-белые, как я думала.

Скорее, больше в желтый. Стоп, или оранжевые.

Красные?

– Ох блин, – прошептала я.

Раскаленное мерцание в глубине драконьего горла подсказывало: время аттракциона «повиси на крыле» подошло к концу.

Языки пламени взметнулись вверх, окутали зубы и с ревом, похожим на грохот копыт келпи, устремились ко мне.

Ладушки, дурман так дурман!

Перехватившись, я подтянулась и перекинула ноги через край крыла. Позади полыхнуло жаром.

Давай, давай, давай!

Я перепрыгнула расщелину и покатилась по каменистой поверхности, даже не думая останавливаться. Наткнувшись на мягкое, попросту сгребла Девон в охапку и покатилась дальше.

Это все из-за пламени? Его языки преследовали меня так, будто обладали собственным разумом, да и исключить такой вариант – это верный способ превратиться в Алли а-ля фламбе, как сказала бы Цинт.

Драконье пламя устремилось за мной по траве, а вот мое движение постепенно сошло на нет. Прикрывая Девон, я повернулась к мчащему на меня огню и отдалась на милость Андерхилл.

Ведь если она во мне больше не нуждалась, то я умру еще до того, как начнется битва с Рубезалем.

15

Пламя лизнуло мои ботинки, и я подавилась криком.

Но ужасная смерть отступила – огненные щупальца вдруг свернулись. Девон продолжала лежать подо мной без движения, а я с вытаращенными глазами наблюдала, как огонь уносило прочь, словно кто-то его тащил, как рыбу из воды.

Морда дракона едва виднелась из-под приподнятого левого крыла, и, когда последние струйки оранжевого и красного исчезли в его пасти, он икнул дымом и хрюкнул в состоянии близком к шоку.

Снова икнув, дракон взревел, потом воззрился на меня одним гигантским глазом. Моргнул, хлопнув множеством век.

Я помахала рукой.

– Ну, спасибочки?

Хотя, подозреваю, благодарить надо было не его. У него-то на морде такое же изумление, как у меня.

– Эй… здоровяк. По-дружески предупреждаю: у меня тут армия недалеко. – Я прислушалась и поняла, что мощный рокот издавал не только дракон. – Так что давай быстренько. Ты как предпочитаешь, чтобы мы, ну, на тебя забрались?

Существо не могло нас не замечать.

И, похоже, ему было все равно.

Изрыгнув еще больше дыма и тем самым сбив меня с ног, дракон снова отодвинулся и опустил крыло.

Присматривая за зверюшкой Андерхилл одним глазом, я склонилась над Девон.

Блин. Она выглядела совсем, совсем хреново. Кровь так и лилась из глазниц, носа и ушей.

Однако дыхание было ровным.

– Королева Каллик!

Я всмотрелась в даль и заметила Рябинника с обвитым магией горлом. Моя армия была сплошным колышущимся полотнищем черного и золотого. Фейри шли рядами: ряд темных Неблагих, ряд сверкающих Благих, и смешение цветов вызвало бы у меня мурашки восхищения, если бы мы не находились на пороге битвы, из которой многие из них – и, наверное, я тоже – не выйдут живыми.

Я приподняла фейри крови, баюкая ее на руках. Она была легкой, куда легче, чем выглядела. К нам подбежал Рябинник.

– Докладывай по ходу, – велела я. – Девон нужна помощь.

И мы двинулись обратно к войску.

– Мы боялись, что на вас подействовал сонный дурман. Вас заметили пикси.

– Я спряталась под крылом дракона.

Рябинник нахмурился, оглядываясь.

– Какого дракона?

Я дернула головой.

– Вон та штука, похожая на плащ-палатку, это крылья. А сам дракон под ними.

Рябинник споткнулся.

– Он вообще не похож на драконов с тренировок.

Ага. Я тоже удивилась в первый визит сюда. Фальшивую Андерхилл можно было почувствовать, услышать и увидеть, но она с треском провалилась в попытке имитировать чудеса и крайнюю странность настоящей.

– Что видят пикси? – спросила я.

– Сонный дурман положил первую линию армии Рубезаля. Лететь дальше пикси не осмелились.

Я кивнула.

– А сам дурман?

– Рассеялся. Пикси достаточно долго наблюдали и убедились, что Рубезаль не собрал его и не направил обратно в нашу сторону.

Отлично.

– Мы должны сейчас же нанести удар.

Дурман был крепким, но я уже не раз поражалась мастерству магии и интеллекта Руби, чтобы понимать – у нас совсем немного времени. Он слишком быстр, и нам никак нельзя медлить.

С приближением армии под ногами запрыгали мелкие камушки.

Во главе шел генерал Стрик. Ну, в нескольких шагах позади сухопутного келпи, который в мое отсутствие назначил себя регентом.

– Спасибо, – улыбнулась я ему.

– Так, где мудила переросток? – отозвался келпи, осматривая горизонт.

Покачав головой, я передала Девон генералу.

– Ей нужна немедленная помощь – от фейри, которому можно доверять.

Мне нравилась Девон, какой бы скрытной и загадочной она ни была. К тому же не отнестись к гласу Андерхилл с должным уважением значило покончить с собой весьма изощренным способом.

Пикси метались к Рябиннику и от него, затем исчезали над крыльями дракона. Они сновали туда-сюда непрерывным потоком, транслируя Благому генералу действия армии противника практически в режиме реального времени.

Я подошла к нему.

– Какова позиция Рубезаля?

– Он идет вперед. В двадцати минутах от крыльев.

Он покинул Драконью гору. И, готова поспорить, только потому, что его линия обороны вышла из строя.

– Сомневаюсь, что он выйдет на перепонки, – задумчиво проговорил Рябинник.

Да, вряд ли Рубезаль станет так рисковать, но…

– Зато выйдет его армия. Он ни за что не позволит нам перебраться на ту сторону. Тогда мы минуем линию обороны и уничтожим его войско.

Именно это я и намеревалась сделать.

Рябинник замялся.

– Королева Каллик, как были дела у Цинт, когда вы ее оставили?

Он и моя подруга всерьез увлеклись друг другом. Мне сложно было это понять, ведь мой опыт с Ланом – это сплошное противостояние с самого начала, но я не сомневалась ни в чувстве, которое читалось в глазах Цинт, ни в том, что видела сейчас в глазах Рябинника.

Я выдержала его взгляд.

– Она в безопасности. И мы сделаем все возможное, чтобы к ней вернуться. Ясно?

Рябинник шумно сглотнул.

– Ясно. То, что есть к кому вернуться, меняет дело.

Вот что Рябиннику было нужно, дабы раскрыть все грани своего потенциала? Кто-то, за кого можно бороться? Я подумала о Лане. То же самое, наверное, можно сказать и обо мне.

– Заставь ее тобой гордиться, генерал.

Рябинник вытянулся по стойке «смирно».

– Слушаюсь, королева Каллик.

– Готов? – спросила я сухопутного келпи.

– Как жопа, когда обожрался облачных деревьев, – ответил тот.

Это чт…

Нет, даже спрашивать не буду.

Я вскочила верхом на келпи, вцепившись в пряди замерзшей гривы.

Вернулся генерал Стрик.

– Я оставил вашу… подругу… с нашими целителями. Они сделают для нее все, что в их силах.

Я посмотрела на двух командующих.

– Генерал Стрик, идете по правому крылу. Генерал Рябинник, вы занимаете центр по обе стороны от позвоночника дракона, чтобы у вас была возможность отскочить. Я возьму на себя левое крыло. Думаю, Андерхилл предупредила дракона, чтобы не встревал, но передайте всем, что он может взмахнуть хвостом. И, разумеется, не забывайте про голову – у него там огнемет припрятан.

Неблагой генерал коротко кивнул.

– Не бойтесь, королева Каллик, армия готова. Мы хорошо знаем маневры, которые вы приказали выполнить.

Отлично.

Генералы принялись выкрикивать приказы, разводя армию на три части, а я всмотрелась в перепонки. По ту сторону крыльев к нам шагали тысячи изгоев под контролем Рубезаля. И я должна была принять решение, как с ними поступить.

Внутри все переворачивалось от мысли, что придется их вырезать. Давно ли я сама была жертвой чая гиганта? Случись все иначе, я бы до сих пор его поддерживала. Что, если бы это я стояла там, нуждаясь в милосердии?

И все же…

Нерешительность может всех погубить.

Именно поэтому Брес годами выбивал ее из нас в Андерхилл во время спаррингов. Прикажи я своим солдатам разоружать и сдерживать противника, ранить, но не убивать, этот приказ стоил бы им жизни.

Если мне удастся нанести сильный удар Рубезалю сейчас, то потом я смогу кого-то миловать. При таком раскладе я даже почти верила, что буду спокойно спать по ночам, если как-то выкарабкаюсь. Я никогда не стремилась править, просто потому что отчаянно не хотела принимать подобные решения.

Я принялась тыкать келпи пятками, пока он наконец не развернул меня к войску. Все еще лишенная магии, я не могла усилить голос. Ну, пусть сами магически обостряют слух, не убудет.

– Сегодня мы бьемся, чтобы прожить еще один день! – провозгласила я. – Мы бьемся за свою свободу и свободу тех, кто все еще на Земле, как за людей, так и за фейри.

Я собралась с духом.

– Сегодня я сражаюсь без жалости и прошу вас о том же.

В Андерхилл всегда ощущалась особая неподвижность. Воздух казался плотнее, чем на Земле. Звук разносился иначе, но большое значение имело и то, что вся армия даже не шелохнулась.

Я выступала в новой для себя роли, но годами помогала командовать Неиспытанными во время тренировок. Храбрость заразительна.

В каждом из солдат жило яркое стремление оставить после себя наследие. Быть героем.

Стать Лугом.

Я холодно улыбнулась и, обнажив меч, вскинула его высоко над головой.

– Сегодня мы отрубим гиганту голову!

Мою речь завершил звон тысяч обнаженных клинков.

– Отрубим гиганту голову!

– На левый фланг, – скомандовала я сухопутному келпи.

– У меня есть уши, слабоумная, – огрызнулся тот.

Оказавшись у дальней дивизии, я встретилась взглядом с ближайшими солдатами, но не стала махать рукой или делать еще какой-нибудь глупый жест. Мне нужно оставаться недосягаемой, какой мне всегда казалась королева Елисавана.

Они должны верить, что я неуязвима, поскольку к нам уже приближалась армия врага. Слышать ее, но пока не видеть численность – то еще удовольствие. Узнай мое войско, что я вступаю в бой без магии и с очень призрачным планом, основная идея которого «украсть арфу для Лана», отвечаю, они бы разбежались во все стороны. И плевать бы им было на мое единственное преимущество – то, что Рубезаль все еще не способен меня отследить.

Будь недосягаемой.

Я снова подняла меч.

– Вперед!

Желудок кувыркнулся, и я медленно выдохнула. Сердце застучало с бешеной скоростью от осознания, что жить мне, возможно, оставалось всего несколько часов.

Как и десяти тысячам воинов за моей спиной. Если мы потерпим поражение, семьи узнают об их смерти, лишь когда Рубезаль развяжет войну с Адэр и дядей Джозефом на Унимаке.

– Эй, у тебя имя есть? – спросила я келпи.

Мне казалось неправильным ехать на нем в бой и не знать, как его зовут.

Келпи фыркнул.

– И с хрена ли я должен тебе его назвать?

– Не обязательно настоящее. Любое сойдет.

– Каллик.

Я закатила глаза. Келпи вспрыгнул на левое драконье крыло и двинулся по нему скачками. Он держался низко, под острым углом, так что мы рванули вперед, не маяча на виду у подступающего врага.

– Как насчет «Засранца»?

– Как насчет зуботычины?

Я ухмыльнулась:

– Зу-боты-чина. Мне нравится.

Келпи помолчал.

– Зуботычина… ладно, звучит.

Я вскинула брови, осматриваясь в поисках головы дракона, потом его хвоста. Пока что чутье не подводило. Моя новая знакомая зверушка не собиралась становиться еще одним противником.

– Ты серьезно? – уточнила я. – Правда хочешь, чтобы тебя так называли?

– Тебе по буквам повторить, дура?

Да нет, спасибо.

– Ну, значит, Зуботычина, – буркнула я.

Я сравнила расположение фейри за спиной с теми, кто был впереди. Держаться слишком кучно опасно, могут взять в клещи. Я подняла меч, взмахнула им влево.

Рассредоточиться.

Справа от меня генерал Стрик повторил приказ. Сзади раздался лязг оружия, спереди доносился грохот сапог.

Я все еще не видела армию Рубезаля, но они бежали нам навстречу.

Такими темпами мы столкнемся в считаные минуты.

Я снова подняла меч, наклоняясь вперед.

– Быстрее.

Зуботычина не стал спорить, только заворчал, сильнее отталкиваясь от испещренной венами перепонки под копытами.

Я стиснула зубы. Уже совсем близко.

Справа вспыхнул огонь. Так, минуточку! Его выпустили из катапульты.

Внимание переключилось на огненный шар, нацеленный на дивизию Рябинника.

С нашей стороны хлынула вода, погасила снаряд. Но я вздрогнула, когда он все равно сбил нескольких фейри.

От армии Рубезаля полетело еще больше снарядов.

Я проследила их траекторию до небольших групп гигантов, разместившихся на каменных уступах, пока их собратья-изгои бежали к нам.

Рубезаль пытался нас задержать.

– Слишком поздно, – прошептала я.

Я уже видела край.

Всего несколько изгоев взобрались на крыло, чтобы атаковать, слабаки в сравнении с нами. Необученные, движимые лишь яростью, они не представляли опасности.

Они просто стояли на пути.

Металл запел, я разрубила пополам изгоя, который не успел приземлиться после того, как перепонка подкинула его вверх.

С брызгами крови на лице, мысленно переключившись в боевой режим, я отбросила его верхнюю половину. Краем сознания отметила серый оттенок его кожи.

– Последний прыжок будет длинный, – обратилась я к келпи. – Имей в виду. Видишь уступы с гигантами? Они – наша цель.

Именно здесь все и могло пойти наперекосяк.

Моему войску придется спрыгнуть с крыла и приземлиться примерно в том же месте. Мы высоко взлетели, я взмахнула мечом, отбивая стрелу, летевшую Зуботычине в шею. Он выдернул зубами вторую с другой стороны, перекусил и сплюнул.

Мы полетели вниз, и я приготовилась, достав в придачу к подаренному мечу кинжал. Всегда хорошо иметь оружие и для ближнего боя. Но я замедлилась, когда взгляд уловил то, чего я раньше не замечала.

Кого.

От ужаса в горле встал ком, из желудка вверх чуть не рванула желчь.

Элва. То, что от нее осталось, привязали к столбу и несли в первых рядах армии изгоев, как боевое знамя. Я видела, что она мертва. Обескровлена – и без того светлая кожа стала совсем серой.

Мы все летели, и в ушах свистел ветер.

Мистик выбрала правильную сторону. Она нам помогала. Все, что мне нужно было сделать, это ее защитить. Пусть Элва освободила меня от этой роли, от ее ужасного вида меня с головой охватила вина.

– За королеву Каллик!

Боевой клич, переходящий в рев, вывел меня из тошнотворного оцепенения. Мгновением позже начала возвращаться прежняя решимость, теперь ее питал вид Элвы и то, как Рубезаль использовал против меня ее мертвое тело. Пусть я не хотела сражаться с этими фейри, такими же жертвами, но это был единственный способ спасти мой народ от подобной судьбы.

Элву постигла трагическая участь. Несправедливая, душераздирающая.

И я не спасла ее от Рубезаля.

Но могла спасти других от его бесконечно жестоких амбиций.

Я трижды взмахнула мечом, и фейри позади меня выпустили столбы огня против изгоев на земле, что ждали с поднятыми копьями.

Изгои бросились врассыпную. Успели не все.

Пламя погасло, и сухопутный келпи приземлился, грохнув копытами о земную твердь. Я крепко вцепилась в гриву – он сразу рванул вперед, освобождая место для воинов, прыгнувших с крыла следом за нами.

Что ж… приятного будет мало.

Вокруг приземлялись мои фейри. Часть позади, но многие – передо мной.

Воздух наполнился криками – некоторые угодили на копья с железными наконечниками.

Издав беззвучный боевой клич, поднявшийся из самых глубин моего нутра, я перерубила чью-то руку. Наклонившись, вонзила кинжал в основание шеи мужчины и тут же выдернула, отвернулась от ударившей струи крови.

– Тыч, давай вперед! – гаркнула келпи на ухо.

Снова взмахнула мечом, не подпуская обезумевших изгоев к моему четвероногому другу. Наши лучники оставались на крыльях, пользуясь преимуществом высоты. Большинство воинов приземлилось и собралось в центре. Основная часть моего войска расколола армию Рубезаля пополам. Он не мог нас окружить.

– Разделиться! – прорычала я.

Команду повторили по всей линии. Мои фейри исполнили приказ и повернулись к тем, кто когда-то был такими же, как они.

Когда-то. Но не сейчас.

Их кожа покрылась серыми пятнами, у некоторых не хватало зубов. У кого-то от волос остались лишь клочки.

Я видела все это раньше и принимала за признаки безумия.

Теперь я знала правду.

Это последствия того, что из фейри выкачивали магию. Рубезаль высасывал жизни своих воинов, чтобы спасти свою никчемную шкуру, а Андерхилл пыталась их наполнить. Вот почему он так стремился сражаться именно здесь. Потому что те, на ком он паразитировал, точно не умрут.

К горлу подкатила желчь, я упрямо сглотнула.

И взревела:

– В атаку!

16

Окружавшие меня воины рванули вперед. Здоровые, полные жизни и энергии фейри против кучки разношерстных изгоев, чьи силы истощал хозяин ради собственной защиты.

Не предводитель, а именно хозяин.

– Тыч! Шевели никчемными копытами! Найдем Рубезаля! – рявкнула я, вонзая пятки в бока келпи.

Единственный способ спасти хоть кого-то из изгоев – а я все-таки хотела их спасти – это убить гиганта. А для этого в моем распоряжении были только мозги и оружие. И помощь Андерхилл, если она соизволит ее оказать. Как бы там ни было, я должна убить Рубезаля и разорвать его связь с невольными рабами.

Мы – их единственная надежда, и все зависело от нашей скорости.

Тыч издал яростный вопль и прыгнул вперед. По его телу прошла крупная дрожь, а я снова и снова толкала его пятками, понукая бежать еще быстрее. Одной рукой я крепко держалась за сосульку, другой безжалостно рубила мечом.

– Вот это уже другое дело! – проревел Тыч. – Люблю пожестче!

Хорошо, что у меня не было времени обдумывать его слова. Келпи пригнул голову и помчался по твердой земле, выбивая копытами дробь в такт моему сердцу.

Кровь и крики. Вокруг умирали фейри, и не было разницы, мои или нет.

Они все мои.

И всех я должна была защитить.

Сердце и разум окутало было страхом, но я взяла себя в руки.

– Скорее, Тыч! – Я опустила меч и шлепнула им плашмя по крупу келпи.

Он взвизгнул, взбрыкнул и помчался еще быстрее.

Я поморщилась. Ему и правда нравилось пожестче.

Серокожий фейри справа ударил копьем, но я отбила атаку и следующим же движением мгновенно снесла ему голову.

Это мой народ, и я клялась их защищать. И все же, здесь и сейчас, я их убивала.

– Мне так жаль, – прошептала я, чувствуя, как сама душа во мне содрогается под грузом вины.

На миг мир вокруг будто бы застыл, а затем земля под ногами вдруг пришла в движение.

Вверх, захватывая обе армии, взвились огромные песчаные дюны. Тела фейри швыряло в разные стороны, когда те оказывались между вздыбленными холмами, не в силах угнаться за безжалостным изменением Андерхилл. Элва уверяла, что это единственное место в мире фейри, которое никогда не менялось, но, похоже, Андерхилл решила принять в этой жести активное участие.

– Песок! Ненавижу, когда она так делает! Андерхилл, жалкая ты сука! – заорал Тыч, и я не стала возражать.

Песок осложнит схватку, но я бы все-таки не рискнула назвать Андерхилл сукой вслух.

Тыч тут же увяз – созданный для льда и стужи, а не для сыпучих пустынных дюн, среди которых мы оказались.

Я спрыгнула с его спины и поспешила убраться подальше.

– Догоняй, если сможешь! Иначе убью его без тебя!

Это должно воспламенить ему задницу и придать ускорения.

– Да чтоб вашу богиню! – взревел Тыч, уйдя в песок по грудь, и гневно на меня уставился. На морде явно читалась досада. – Пожалуй, не следовало называть ее жалкой сукой.

– Да, это ты облажался! – крикнула я через плечо, и келпи принялся как можно громче и жалобней рассыпаться в извинениях перед Андерхилл.

Я взбежала на следующую дюну, легко ступая по песку, и машинально потянула из земли золотую энергию. Я все еще не могла пустить в ход магию индиго, и обычно это означало, что у меня не получится и зачерпнуть силу из земли. Но, судя по всему, Андерхилл была готова наполнить меня своей мощью – как и сразу после того, как я прошла сквозь портал со своим войском. Ее золото ринулось внутрь меня, заплясало в венах, пронизывая тело.

Золото обострило мое зрение и придало свежей силы мышцам.

Мне помогала сама Андерхилл.

Фейри вокруг меня увязали в дюнах, как и Тыч, но для меня песок оставался плотным, идеальным для бега. Мои ноги совсем не проваливались, даже не оставляли следов.

– Спасибо, Андерхилл, – произнесла я вслух, как никогда ей благодарная.

Я взобралась на вершину первой дюны.

И наконец увидела его.

Гиганта, который заманил меня сюда. Гиганта, который меня предал. Предал нас всех.

Рубезаля.

На расстоянии четырех песчаных холмов он восседал на том, что можно назвать лишь троном из камней и веток. На голове гиганта красовалась такая же корона, и я искренне не могла представить, зачем вообще добровольно напяливать столь неудобную штуковину.

– Подойди же, королева всех фейри, – протянул Рубезаль, и голос его сочился сарказмом. Однако при виде меня его глаза чуточку расширились. Удивлен, что я подобралась так близко? У потери магии есть свои плюсы.

Гигант презрительно усмехнулся.

– Посмотрим, как ты справишься со мной, королем Андерхилл.

– Борзо, – буркнула я себе под нос. – Прямо перебор. Андерхилл этого не потерпит.

Тогда почему она не утопила его по грудь, как Тыча? Погребла бы гиганта по самое гнилое, черное сердце, чтобы я снесла ему голову и освободила фейри, попавших в его искусительные сети.

Я не могла стоять и ждать, пока он подойдет. Я должна была добраться к нему. И Рубезаль это знал.

Я бегло оценила положение: между мной и гигантом стояло полсотни диких фейри в почти прекрасном состоянии. Ни серой кожи, ни выпавших зубов или волос. Лучшие воины Рубезаля, и он сохранял их здоровыми до последнего.

Чтобы сражались вместо него.

Трус.

– Да пропади оно пропадом, – выругалась я тихонько, вспоминая обещание, которое дала подруге: не умирать.

Что тогда, что сейчас я чувствовала себя лгуньей. Потому что я – офигенный воин. Но хватит ли моей офигенности на пятьдесят диких фейри? И если хватит, останусь ли я в такой же офигенной форме, чтобы убить гиганта?

Опыт подсказывал, что нет.

Но это не имело значения. Я должна была попытаться.

Я на всех парах помчалась вниз с дюны прямо на Рубезаля и его приспешников. Сунув кинжал в набедренные ножны, я вытащила второй подаренный клинок.

У подножия холма я влетела в бой и замахала парными мечами. Я не смотрела на лица, не думала, что они фейри, или даже что они живые.

Я не могла.

Тренировка.

Это просто тренировка, и я сделаю все, чтобы положить конец этой битве.

Дикие фейри падали к моим ногам, словно я срезала маргаритки на полях Унимака. Может, они и были лучшими воинами Рубезаля, но явно предпочитали лук и стрелы.

А я?

Я выбирала ближний бой и пронзительный звон клинков.

Фейри все валились на землю, но я чувствовала правду всеми фибрами души. У меня нет шанса пробиться.

А на войне…

Я резко втянула воздух.

– В чае, которым Рубезаль вас накачивает, кровь фейри-мистика! Чай дает ему вас контролировать!

Замах, блок, выпад, брызги крови на щеке.

– Он и меня поил этим чаем! Он убивает себе подобных ради власти!

Уклониться, пнуть в голень, полоснуть по горлу, принять удар в бок.

– Посмотрите на своих друзей, на их кожу! Они серые! Это все он!

Я охнула и, припав на колено, перекатилась, чтобы не остаться без головы.

Слегка пошатываясь, вскочила снова.

Дикие фейри повернулись ко мне, все как один. В их глазах плескалась пустота.

– Они тебя не слышат, девочка, – усмехнулся Рубезаль. – Я залил им уши воском и заставил видеть в тебе чудовище, коим ты и являешься. У Благих с Неблагими не должно быть детей. Ты просто выродок. Я думал, что найду в тебе ответ, но сейчас вижу: ты отрава для моего народа. Выродок.

Он не поднялся, а продолжал сидеть и вещать, пока его фейри бросались в бой.

– Посмотри на себя. Ты развязала битву, в которой погибнут сотни, даже тысячи тех, кого ты поклялась защищать. И потом… тебя вообще короновали должным образом? Или ты умудрилась избежать и этих клятв?

Руки наливались тяжестью, я изо всех сил старалась держать клинки достаточно высоко, чтобы отражать холодное железо, которое пыталось дотянуться до моего лица и конечностей. Вовремя отшатнулась и, прерывисто дыша, снова зачерпнула золотой энергии Андерхилл, тихо поблагодарив ее за помощь.

Это позволило уложить еще троих.

Осталось сорок с чем-то. И лишь немногие были ранены.

– Ты никогда до меня не доберешься, – проговорил Рубезаль, и его некогда добрые глаза стали жесткими. – Ты умрешь раньше. И ты это знаешь.

Может, я бы чем-то и ответила, уже даже открыла рот, но тут в воздухе зазвенел пронзительный до мурашек вой.

Я судорожно втянула воздух.

Воины передо мной даже не заметили приближения стаи. Уши им запечатали на совесть.

Серое и черное. Зимние шкуры на фоне пустынных песков. Сверкнули злобно ощеренные клыки.

– Дрейк?! – заорала я.

– За королеву всех фейри! – взвыл он в животном облике, обращаясь к сборищу зверей, которых привел за собой. И они обрушились на воинов Рубезаля, сметая их с моего пути, словно приливная волна.

Сердце сжалось.

– Спасибо!

– Убей его, Алли! – выкрикнул Дрейк и взвизгнул, получив пинок в плечо. – Убей поскорее!

Я уже бежала к Рубезалю, вставшему с трона. Лицо гиганта исказила ярость. Как я вообще могла считать его добрым и ласковым?

Рубезаль снял арфу с крепления на поясе и положил на нее огромные пальцы. Арфу, которая способна успокоить дикого фейри. Усмирить гиганта и отбить у него охоту драться. Перенести огромное количество существ между мирами. Если Рубезаль использует арфу против моих солдат, они останутся недвижимы, пока его рабы их всех не перережут. А еще он вполне может просто-напросто вышвырнуть их обратно в мир людей.

– Боишься меня так сильно, что сразу схватился за арфу?

Я остановилась у подножья дюны, на которой стоял гигант, и запрокинула голову.

Песок под ногами зашевелился, земля застонала. Дюны осыпались, исчезая, пока мы снова не оказались на ровной земле. И она стала влажной, топкой. Взметнулись вверх деревья, пронзая острыми, смертоносными вершинами тела диких фейри и перевертышей, которым не посчастливилось оказаться у них на пути.

Меня окатил порыв горячего влажного воздуха, от которого перехватило дыхание. Вода просочилась в ботинки, поднялась до колен.

Неважно. Я захлюпала к гиганту.

Шанс. Мне нужен всего один долбаный шанс. Но, оставшись без магии, я уже знала, каков будет итог.

– Я брошу оружие, если ты бросишь арфу.

– Нет! – проревел позади меня Рябинник.

Надо же, не думала, что они так близко, и осознание наполнило меня новой решимостью. Я должна выиграть время, чтобы мои войска и генералы окружили Рубезаля. Даже ценой собственной жизни.

Если у него не будет арфы, его можно просто задавить количеством.

– Сделка, заключенная в Андерхилл, должна быть доведена до конца, – произнес Рубезаль. – Итак, отныне и навсегда в этом мире между нами не будет никакого оружия, кроме магии, которую каждый носит в себе.

Твою ж налево, я и правда полная идиотка. Но мне надо, чтобы гигант оставил арфу, а время уже потеряно и…

Я кивнула.

– Да будет так.

Рубезаль выпустил из рук арфу, а я воткнула мечи в мягкую болотную грязь вокруг нас.

Я пристально всмотрелась в магию, обвившую гиганта, черную с зелеными вкраплениями. Неблагую целиком и полностью. Ни разу за все время нашего знакомства я не видела, чтобы Рубезаль ее так выпускал.

– Почему ты никогда ее не показывал? Настолько стыдишься?

Рубезаль улыбнулся, и мы двинулись по кругу: десяток моих шагов на один его крошечный поворот.

– Никогда не стыдился. Но многие осуждают меня уже за то, что я гигант, не говоря уж о том, что я самый могущественный из Неблагих, когда-либо рожденных.

Я не сдержалась – фыркнула.

– Очень сомневаюсь. Елисавана…

– Так и не познала свою магию в полной мере. Даже в конце я позволил ей победить, – перебил Рубезаль. – Я позволил ей пожертвовать собой, потому что это служило моей цели – заманить тебя сюда. Потому что здесь… здесь я король. Андерхилл поддерживает меня во всем.

А я была уверена, что Андерхилл на моей стороне. Во всяком случае, большую часть времени. Если, конечно, она не вела двойную игру.

– Ты почувствовал что-нибудь, когда Елисавана умерла? Ты вообще способен еще хоть что-нибудь чувствовать?

Гигант растянул губы в широкой улыбке, но в глазах не мелькнуло ни огонька. Исчезла мерцающая голубизна, в которой я когда-то искала утешения. Теперь там царила тьма.

– Для меня она умерла давным-давно.

Я понизила голос:

– И все же перед гибелью Елисаваны ты ее умолял, а?

Улыбка Рубезаля померкла, на ее место пришла бурлящая, незнакомая ярость. На моей памяти гигант всегда прятал чудовищные намерения под маской спокойствия.

Я встала поустойчивее.

– Тогда скажи… раз уж не хочешь обсуждать эту тему начистоту… кто убил моего отца по твоему приказу?

Так много загадок уже разгадано, и еще больше лишь наполовину. Но эта тайна всегда будет меня мучить, если останется нераскрытой.

И Рубезаль вновь широко улыбнулся.

– Жаждешь правды? Я дарую ее тебе. Поскольку в глубине души все еще сожалею, что не сумел уберечь тебя от того пути, что ты выбрала.

Я выбрала? Это он критикует мой выбор?!

Я не повелась на провокацию.

Гигант присел на корточки, встретился со мной взглядом.

– Как я желал сам пустить стрелу в его тело, столь же слабое, как его магия и разум. Десятилетиями мечтал о его смерти, перебирал все способы, какими бы оборвал его жизнь. И все же от мечтаний пришлось отказаться. Я испытал некоторое удовлетворение, приказав убить его дикому фейри – первому фейри, которого твой отец изгнал в Треугольник.

Вот и все.

Адэр невиновна. В этом, по крайней мере. Моего отца убил Рубезаль.

– Ты знал, что обвинят меня?

Гигант усмехнулся.

– Нет, но мог догадаться, что они поступят столь по-идиотски. Тебя не коробит, что приходится сражаться за тех, кто посчитал тебя стрелком, когда ты стояла рядом с мишенью? Как ты можешь о них заботиться?

Не то чтобы я сама понимала, честно говоря. Но это не отменяло того, что я просто поступала честь по чести.

– Потому что кто-то должен. Кто-то должен защищать их от таких фейри, как ты. Правда за правду, мы квиты.

– Все так. Теперь ничего не остается, кроме как начать.

Рубезаль щелкнул пальцами, и на меня нацелилась его магия: черно-зеленая лента силы сложилась в руку с таким множеством пальцев, какого у человекоподобных не бывает.

Я сделала единственное, что могла. Нырнула под воду, которой было по колено, с силой оттолкнулась и, ухватившись за склизкие стебли растений, устилавших дно, протащила себя дальше.

Земля передо мной вздрогнула. Рубезаль шагнул в одну сторону, затем в другую. Потерял меня из виду? Он все еще не мог отследить мою магию, но сейчас меня прятала Андерхилл или просто вода была настолько мутной?

В любом случае надо бы не отсвечивать.

Я осторожно перевернулась лицом вверх, цепляясь за растения. Поверхность воды пошла рябью, затанцевала. Меня выискивала магия Рубезаля.

Я бы переждала, пока он чуток не выдохнется.

Но мы находились в Андерхилл, и можно было догадаться, что здесь никто не позволит мне тихонько отлеживаться до тех пор, пока враг себя не измотает.

Я моргнуть не успела, как вода со свистом хлынула прочь, будто кто-то выдернул пробку из гигантской ванны.

Я быстро перевернулась на живот и вскочила на ноги. С одежды и волос потекли вода и слизь. Рубезаль стоял ко мне спиной, и я воспользовалась моментом, словно дикое животное, нацеленное лишь на то, чтобы выжить.

Разбежавшись, я прыгнула на спину гиганта. Рубезаль закряхтел и потянулся меня сбросить, но я зависла слишком низко, там, где ему не достать.

В голове билась единственная мысль: убить! Я зачерпнула все золото, что сумела призвать, заключила его в ладони, отчаянно умоляя магию придать мне сил. Фейри, конечно, крепкие ребята, но мне предстояло проткнуть кожу гиганта.

Я вонзила руку слева, целясь вверх, в сердце. Ввинчивая, проталкивая ее сквозь неподатливую плоть. Его сердце билось глубоко. Мой желудок сжался, и на кончиках пальцев наконец проступила магия, превращая меня в оружие, в котором я так нуждалась.

Да!

Я надавила сильнее, полностью подчиняясь магии. Вливая саму жизненную энергию в эту единственную цель, ради которой я была рождена.

– Нет! – громыхнул голос Рубезаля, и вокруг разлились сладостные звуки арфы.

Сладко… солоно… больно. Вкусы и запахи смешивались с нотами, как будто гигант перебирал не струны, а все мои чувства одновременно.

Обманщик! Рубезаль жульничал.

И если так, то почему Андерхилл бездействовала?

От музыки меня выгнуло. Пальцы свело судорогой, и я опрокинулась навзничь. Распахнув глаза, я смотрела в небо, и оно меняло цвет на зеленое, желтое, оранжевое, синее, красное и наконец темно-фиолетовое, цвета моей магии. Индиго. Рубезаль пропускал все больше и больше магии арфы сквозь мое обмякшее тело. И она проникала в сознание. В сердце. В самую суть моего существа.

Я не дышала. Потому что арфа не хотела, чтобы я дышала.

Небо взывало ко мне песнью печали и отчаяния. Индиго сгущалось, пока не воцарилась чернота, и в ночи не осталось ничего, кроме тончайших фиолетовых полос. Их вспышки окрасили звезды, и сверху улыбнулось лицо моей матери. Не Елисаваны, а настоящей. Той, что выносила меня и любила так же самозабвенно, как и лгала.

«Дитя мое, твой час истекает», – прошептала она на тлинкитском.

Мир замедлил движение, небо приблизилось. Я обречена. Смерть уже на пороге.

Но страха не было.

Да, я испытывала почти облегчение. Больше не будет потерь, боли и…

Я так устала бороться.

Рубезаль подхватил меня на руки. Неужели я все еще падала? Я не понимала. Гигант склонился надо мной, заслоняя ночное небо и улыбку матери.

Изо рта, глаз и носа у него текла кровь. Он медленно, медленно моргнул.

– Я забираю твою силу, а вместе с ней и жизнь, девочка.

Я опустила веки. Знаю.

– Ты не боишься смерти?

Странный вопрос. Его неправильность дошла до моего сознания даже сквозь безграничный покой, наполнявший меня. Я удивилась его словам. Я не боялась.

А должна?

Почему я не боялась?

Нахмурившись, я посмотрела мимо него на небо. Оно вернулось на место, а лицо матери исчезло. Смерть отступила, но я видела, как моя энергия, моя магия перетекает из меня в Рубезаля. Моя безвольная рука, упав, задела цветы, что распустились там, где было болото.

Все тревоги, все страхи, все «если» схлынули, сползли с меня, как тяжелая зимняя куртка. Я всецело подчинилась обеим сторонам своей магии, и былые потуги сразу показались смехотворными.

Сила внутри меня устремилась вверх, и я улыбнулась, когда магия рванула наружу, выгибая мое тело, и столкнулась с магией арфы Луга и Рубезалем.

Гигант закричал.

Истощение обернулось вспять. Энергия, магия, жизнь хлынули в меня обратно.

И моя улыбка стала шире.

– Невозможно! – Рубезаль крепче впился в меня пальцами, из его носа еще быстрее полилась кровь. – Если твою силу не забрать, тогда убью тебя по старинке.

Небо цвета индиго раскололось внезапным раскатом грома. Разверзлось, изливая сплошные потоки дождя, мерцающего словно бриллианты.

Переливающегося оттенком моей силы.

Силы индиго, которой обладала только я.

– Не сегодня, ублюдочный ты переросток, – прошептала я.

Я потянулась вглубь за своей силой, сливаясь с Андерхилл, чувствуя, как вокруг бушует ее мощь. Рубезаль сжульничал, использовал арфу. Меня больше не сковывали запреты. К нам устремилась вспышка пламени – оранжевого, красного и золотого – и рассекла три пальца гиганта.

Пламя иссякло, и Рубезаль заревел, а я со стоном покатилась по земле.

Меня подхватила чья-то рука. Я, пошатываясь, поднялась на ноги и обнаружила, что на меня смотрят глаза цвета ночного неба.

Прекрасный мужчина сжимал огненное копье, и пламя лизало его кожу, ничуть не опаляя.

– Прости, что задержался, – сказал Фаолан. – Но теперь я здесь, любовь моя. Я пришел.

17

Вокруг бились две армии. В каких-то десяти метрах стоял гигант, быстро заживляя ожоги на руках.

Но я не отрывала взгляда от Лана, от этой новой версии того, кого я любила всем сердцем. И прежде преступно красивый, теперь он сиял так, что я не могла подобрать слов.

Стены, которые он возводил, исчезли. Он излучал такую уверенность, что у меня перехватывало дыхание еще сильнее, чем когда Рубезаль выкачивал из меня само существо.

– Ты здесь, – прохрипела я.

Он серьезно кивнул.

– Я здесь.

Я силой заставила себя переключиться на Рубезаля. Воодушевление, возникшее, когда гигант не сумел отобрать мою магию, усилилось с присутствием Лана и его копья десятикратно.

Я улыбнулась гиганту, который аж побледнел. В своей растерянности он казался гораздо моложе, будто ребенок, что угодил в свою же ловушку.

Его страх пролился бальзамом на мою душу. Я им наслаждалась – за всех фейри, которых он использовал и убил, чтобы оказаться сегодня в этой точке Андерхилл.

– Все кончено, Рубезаль, – объявила я.

– Ты присвоил то, что принадлежит мне, гигант. – Лан шагнул вперед.

И на поясе древнего фейри сверкнула арфа.

– Фаолан, – отозвался Рубезаль, – хотел спросить, как тебе удалось избежать моего проклятия, но вижу – помогли. Скажи, как там Луг? Все еще мертв?

Лан сделал еще шаг, словно охотник, крадущийся к добыче.

– У дедушки все хорошо.

Рубезаль медленно кивнул, и я буквально увидела, как он собирается с силами. Берет себя в свои дрянные руки.

– Он будет тобой гордиться. Я на своем веку еще ни разу не встречал того, кому бы удалось избавиться от этого проклятия. Добиться фундаментальных перемен – подвиг, сравнимый с деяниями твоего предка. Признаю, даже у меня нет такой способности.

Лан вновь двинулся навстречу гиганту, и у меня сжалось сердце. Но это была битва Лана. А вот как только он заполучит арфу, тогда вступлю и я.

Я зачерпнула золотой силы Андерхилл, готовая вмешаться.

Лан вращал копье с ловкостью и скоростью, которых даже столь опытный воин добился бы лишь за многие месяцы тренировок. Как долго он пробыл в стране грез?

– Совсем неудивительно, – ответил Лан гиганту. – Поскольку моя сила превосходит твою, поступи благоразумно и верни арфу, которую ты украл.

Рубезаль скривил губы.

– Я, украл? Что же ты, Фаолан? Я крал многое, но арфа в это число не входит.

– Уверен, ты любишь так себя успокаивать каждую ночь.

– Любовь. В ней-то и заключается вся суть истории. Как забавно, когда один тоскует по кому-то, в то время как по нему тоскует кто-то третий. Так арфа ко мне и попала. Пока я не сводил глаз с Елисаваны, – гигант желчно оскалился, – твоя мать не сводила глаз с меня. Мне не было никакой нужды красть арфу, твоя мать сама мне ее предложила. Точнее, она рассказала мне, как ее найти.

Фаолан сощурился.

– Мать? Чтоб она рассталась с предметом власти своего отца? Никогда.

Холод в груди подсказывал, что Рубезаль бросил в лицо Лану жестокую правду. Дневник. В нем гигант писал, что именно Эвлю дала ему некий ключ к разгадке. А после в записях появляется арфа, хотя прежде упоминаний о ней нет.

– Он говорит правду, Лан. Эвлю долгое время работала с Рубезалем.

– Признаюсь, она воплощает собой все, что я ненавижу в фейри двора, – продолжил Руби, разворачиваясь к Лану и снимая с пояса арфу. – Но она оказалась очень, очень полезной. Любовь сделала ее такой восприимчивой к моему чаю. Настолько, что даже удалось настроить ее против собственного юного Неблагого сына-чудовища.

Фаолан резко втянул воздух.

Я двинулась в другую сторону, отвлекая гиганта и давая Лану время взять себя в руки.

– Еще одна подлость в копилку к остальным. Начинаешь повторяться. Но есть кое-что покрепче твоего чая.

Гигант бросил на меня ленивый, пренебрежительный взгляд, который никак не вязался с напряженной позой. Рубезаль не хотел попасть в ловушку между мной и Ланом.

– И что же это, девочка?

– Раскаяние. Откуда, по-твоему, у нас копье? Эвлю отдала его мне из рук в руки для своего сына.

Жалкая попытка матери Лана искупить прошлые грехи.

Но если бы не она, Лан был бы мертв.

Гигант кивнул.

– Ах да. За это я ее и убил.

Повисла напряженная пауза. Вздох в самой ткани Андерхилл.

А потом Лан с яростным ревом бросился на огромного фейри. Рубезаль ударил по струнам, и я рухнула на колени, скошенная грохотом какофонии.

Ахнула, настойчиво потянула в себя больше золотой силы.

Но Лан не упал, в отличие от меня и всех остальных в пределах видимости. Он продолжал бежать, и Рубезаль изумленно распахнул глаза шире. Он не стал обнажать никакого оружия. Даже не подумал, что понадобится.

Настолько самонадеянно он верил в силу арфы.

И все же инструмент не собирался обращаться против истинного владельца.

Лан крутанул копье, и желто-оранжево-красное пламя описало дугу вокруг него и Рубезаля, стягиваясь, заключая их в кольцо. А потом оно, теперь темно-красное, обернулось волной черной магии, которая переливалась всеми мыслимыми цветами. Щелкнув, словно плеть, она хлестнула по огромной руке Рубезаля, держащей арфу. Взрыв раскрасил дерущихся вокруг фейри сотней оттенков.

Гигант взревел, но не ослабил хватку, собирая Неблагую силу в свободной ладони.

Стиснув кулаки, я поднялась.

Зачерпнув еще золотой энергии, я вплела ее в белую молнию и отпустила в полет.

Моя магия индиго исчерпала себя. Я считала, что подобное случилось и с белой молнией, и чуть не умерла от ужаса. Как могла сила Андерхилл иссякнуть, если только она сама не исчезла, не стерлась из мира? Нет, я лишь временно истощила свою способность проводить ее мощь. И золотые завитки меня подпитали.

Рубезаль пошатнулся от моего удара. Однако я не сводила глаз со жгута ревущего пламени, который сплетал Фаолан. Даже пришлось отпрянуть от пульсирующего жара, когда Лан вскинул руку, набросив пылающую веревку на запястье гиганта, и дернул.

Схватка вышла за грани физического мира, и я переключилась на магическое зрение, чтобы увидеть ее настоящую.

Уродливая черно-зеленая магия Рубезаля обвивалась вокруг арфы, как лоза-паразит, но магия копья, переплетясь с сущностью Лана, сдирала ее, словно сорняк, коим та и являлась. Я ахнула, увидев магию возлюбленного впервые с тех пор, как он вернулся из страны грез. Его суть больше не была темно-алой. Она стала черной, как та пылающая дуга, усыпанная переливами всех цветов радуги.

– Давай, Лан, – шепнула я.

Он освобождал арфу от притязаний Рубезаля.

Я даже почти не услышала рева гиганта, когда огонь прожег его плоть и кости. Ведь в этот миг лопнули и последние путы, которыми он держал инструмент Луга.

– Нет! Она моя! – выдавил Рубезаль, завывая от боли.

Лан преспокойно обошел гиганта и встал перд ним, лицом к лицу.

– Она никогда не была твоей. Есть вещи, что превыше нас, король без фейри.

Мой взгляд упал на руку гиганта. То, что от нее осталось.

Любопытство меня и сгубило.

Рубезаль взревел и взмахом отбросил Лана вместе с арфой и копьем. Я кинулась в атаку, метнув белую молнию в колени гиганта. Зеленая магия отразила мой удар, поглотила его целиком, а потом обрушилась сплошной стеной.

Я уничтожила стену – и пошатнулась, столько энергии это у меня отняло.

– Алли! – крикнул Фаолан.

Он бежал ко мне, пока зеленая магия заполняла сам воздух, и я бросилась навстречу. Лучшей стратегией для победы над соперником таких размеров было, разумеется, разделять и властвовать. Но мною овладела странная уверенность.

Я потянулась к Лану.

– Все кончено, Каллик без Дома, – прогремел Рубезаль, и его жуткий голос простерся сквозь разделяющее нас пространство.

Мы с Ланом коснулись друг друга, и тут же раздалось яростное ржание. Я обернулась и увидела, как прямо на гиганта мчится Тыч. И выпустила руку Лана, рассмотрев, кто сидит на келпи верхом.

Гигант не увидел Девон – или ему было все равно. Зеленая магия, которую он призывал, собралась над его головой в кинжал, в крошечный смертоносный сосуд.

Острие сверкнуло, указывая прямо на меня.

Мои руки обвила белая молния, и Рубезаль с воплем выпустил кинжал, словно стрелу из лука. Я сумела остановить стену, но это?..

По ушам ударил полный страха вскрик Лана. Я выставила сверкающий белый щит, но кинжал прорезал его, как горячий нож масло.

Лан, задохнувшись, поднял арфу и закрыл ею цель кинжала – мое сердце.

Меня сбило с ног.

В ушах звенело, я не понимала, где верх, где низ, ударилась о землю и безвольной куклой подкатилась к Рубезалю.

Девон соскользнула с Тыча. Келпи мигом подскочил к гиганту и со страшной силой врезал ему копытами по голове. Хорошая новость: брови у меня еще могли двигаться – они поползли вверх, когда голубые глаза Рубезаля закатились.

Попался.

Рубезаль вложил все в свой кинжал, не оставив ни крупицы сил, уверенный, что его нельзя одолеть.

Я с трудом поднялась на четвереньки – и застыла, бросив очередной взгляд в сторону гиганта.

К нему, широко раскинув руки, подошла Девон. Пространство перед ней раскололось, растянулось, и сквозь брешь показался еще один пейзаж Андерхилл.

Что она делает? Я шагнула к фейри крови на нетвердых ногах.

– Девон!

Она накрыла гиганта порталом, как одеялом. Прихрамывая и морщась, я сорвалась на бег.

– Черт тебя дери, Девон, что ты творишь?!

Фейри крови глянула на меня, но без колебаний завершила начатое. Портал исчез, оставив лишь пустоту там, где лежал поверженный гигант, и у меня упало сердце.

Я замедлила шаг, не в силах поверить глазам.

– Ты с…

Все это время? Девон была на его стороне? Но она же глас Андерхилл, сосуд мира фейри.

И если Андерхилл на стороне Рубезаля, то мы в полной, кромешной жопе.

Девон обернулась. Из ее глаз, носа и рта хлестала кровь.

– Зачем ты это сделала? – прошептала я.

Ее глаза закатились, и она рухнула как подкошенная. Я не стала ее ловить.

Мы почти повергли Рубезаля. Были так близко. И нас предала Девон.

Нас предала Андерхилл.

Тыч рысцой направился ко мне, но я осматривалась, не обращая на келпи внимания.

Лан стоял на коленях, спиной ко мне, и что-то в его опущенных плечах заставило меня снова сорваться на бег. В теле ныла буквально каждая косточка, каждая мышца.

– Что случилось? – выпалила я, остановившись рядом с Ланом. – Ты ранен?

– Ранен? – переспросил он, поднимая голову. – Я не ранен.

Я опустила взгляд на его колени и то, что на них лежало. Ох блин…

– Кинжал, – выдавил Фаолан, бережно поддерживая искореженный кусок золота, словно умирающую птицу.

Благая арфа больше не находилась в руках Рубезаля… но он позаботился, чтобы никто больше не мог ею владеть.

Инструмент был погнут, изуродован до неузнаваемости.

От него повалил густой белый дым, становясь плотнее. Лан никак не реагировал, и я поняла почему, когда из дыма передо мной возникла женщина.

Женщина в боевом облачении давно ушедшей эпохи.

Я уставилась на нее, и она вздернула подбородок, встречая мой взгляд с непоколебимой уверенностью, прежде чем шагнуть прочь и раствориться в воздухе.

Мы не задумывались ни о чем кроме того, как отобрать арфу у Рубезаля, но, разглядывая искореженные обломки, я увидела, как перед моим мысленным взором начала исчезать золотистая тропа.

Сердце сковало холодом: я поняла, что сохранить арфу было так же важно, как вернуть. Если не важнее.

18

Пусть битва с Рубезалем на данный момент завершилась, Андерхилл с нами еще не закончила. Ни в коем разе.

Пока я бездумно пялилась на то место, где еще недавно лежал Рубезаль, земля вздыбилась и раскололась с таким стоном, словно это сама суть Андерхилл разрывалась на куски. Стон перешел в рев, затем в вой и вопли, от которых окружающие нас фейри зажимали уши.

Андерхилл подталкивала нас шевелиться, убираться к чертовой матери подальше от этого места, полного крови и смерти. Я не знала почему.

Но могла ли я ей по-прежнему доверять?

Я присела и развернулась, мои воины попадали на колени под ее давлением. Бойцы Рубезаля… в большинстве своем они сидели или же лежали ничком. Без сознания или мертвые, я не знала. Однако их смерть не была на совести Андерхилл. Сколькие погибли, привязанные к Рубезалю, когда ему понадобились силы для последнего рывка? Скольких он выпил?

Я споткнулась об обломок красного камня, подпрыгнувший под моими ногами. Нам надо уходить – и быстро. Неизвестно, хотела ли Андерхилл причинить нам вред, но она определенно понукала нас двигаться.

Я обернула горло магией и усилила голос, мысленно рассыпаясь в благодарностях, что эта сила наконец мне доступна. Без магии я ощущала себя ужасно уязвимой.

– Собирайте живых! Мы забираем их с собой! Всех, кто жив!

– Куда? – Рябинник тоже использовал магию, чтобы перекричать грохот – такой, будто весь мир разваливался на части.

Твою ж налево, а ведь так оно и было.

Наклонившись, я подхватила предательницу Девон и перекинула через плечо, как мешок с картошкой.

Я хотела вернуть армию и раненых в долину Жрицы. В дом все бы не поместились, но луг вокруг – самое безопасное место, которое я только могла представить.

Осталась главная проблема: как туда добраться.

Тыч тряхнул головой, звеня сосульками, но я их не услышала из-за громыхания, с которым земля вокруг разверзала недра.

К несчастью для меня, келпи решил подрысить поближе.

– Ты как вообще дала ему уйти? Не думал, что ты способна оказаться еще глупее, имбецилка, но невозможное возможно! Богиня милостивая, все просрала! – рявкнул он.

Сердито насупившись, я взвалила Девон ему на спину, а потом протянула руку и схватила его за нос прежде, чем он успел отдернуть голову. Впилась пальцами, выкрутила мягкую плоть. Прием работал с наглыми лошадьми, а наглый келпи чем хуже?

Он заворчал, но я подтянула его за нос поближе так, чтобы понизить голос:

– Надо доставить фейри к Жрице. Всех. Веди их. Сейчас же.

Келпи моргнул, у него даже глаза повлажнели от боли. Он попытался скорчить рожу, но помешала моя хватка. Мы уставились друг другу в глаза, и келпи разразился руганью. Ох, словарный запас у него был отменный, но я крепко держала мягкий нос, пока келпи не выдал последний эпитет на «х», а затем припечатал еще одним на «п».

– Пф-ф, ладно! – выплюнул Тыч, окатив меня с ног до головы слюнями – назло, в этом я не сомневалась.

Я разжала пальцы и снова усилила магией голос:

– Следуйте за сухопутным келпи в безопасное место!

Войско построилось, большинство моих фейри несли одного или нескольких поверженных воинов Рубезаля.

С гордо поднятой головой, словно это он был коронованным предводителем армии, Тыч повел их прочь от вздымающейся земли, как никогда непредсказуемой, прочь от крыльев дракона, которые казались совершенно неподвижными. После лежало болото, где я сражалась с гигантом, а дальше я уже перестала их видеть.

Когда армия исчезла, земля подо мной со вздохом утихомирилась. Только после этого я позволила себе обернуться к Лану, так и стоящему на коленях.

– Если тебе не нравятся кровопролития и битвы, – проговорила я с горечью, обращаясь к Андерхилл, – тогда стоило дать мне покончить с войной раз и навсегда.

Я подождала, но ответа от мира фейри не последовало.

Никто даже не икнул, не пукнул.

А я переключилась на другие заботы.

Я присела на корточки рядом с Ланом. Свет в его глазах, перемена, произошедшая с ним в стране грез, не исчезли, но в нем поселилась и глубокая печаль.

Магия Рубезаля полностью уничтожила арфу.

– Лан, мне так жаль.

Я коснулась сломанного инструмента. Лан накрыл мою руку своей и переплел пальцы. Поднес мои к губам и поцеловал.

– Я бы отдал все, что у меня есть, чтобы защитить тебя, Сиротка. Это ценные семейные реликвии, но все равно всего лишь вещи. Они ничто по сравнению с тем, кто ты для меня. – Он поймал мой взгляд. – И я бы отдал их все, лишь бы ты была цела, никогда в этом не сомневайся.

В этот миг для меня не существовало магии сильнее, чем непоколебимая вера, что каждое слово Лана было искренним – что для него я дороже всего на свете.

Я обняла его, и мы прижались друг к другу, зажав между собой арфу – то, что от нее осталось, – и копье. Лан слегка запрокинул мою голову и поцеловал, обжигая, оставляя на мне клеймо так же, как я на нем. Пока мы есть друг у друга, что еще нам нужно в этом мире?

Мы оба живы, и это очень уважительная причина, чтобы прерваться на поцелуй-другой.

Или больше, если я смогу настоять.

С теплых губ Лана сорвался стон, и я вдруг обнаружила, что сижу на нем верхом. Руками он обхватил меня за задницу, прижимая к твердой плоти под тканью штанов. Каждое движение его пальцев заставляло меня выгибаться ему навстречу, льнуть теснее, тереться. И мне все еще казалось – этой близости недостаточно. Если бы мы не были посреди Андерхилл…

Между нами вдруг затрещала энергия, сначала слабо, потом сильнее – так, что я взвизгнула. Резкий удар другой магии едва не отбросил нас друг от друга.

Широко распахнув глаза, я тронула припухшие, горячие от поцелуев губы. А потом наткнулась на два предмета, которые по-прежнему касались Лана.

– Что это было?

Лан многозначительно подвигал бровями.

– Нет. Не это, – хмыкнула я, хотя все еще намеревалась изучить его твердость чуть позже.

То, что осталось от арфы, слабо светилось по краям. Копье тоже сияло. Но на этот раз не красным огнем, а синим и белым.

– Не знаю. Они никогда так раньше не светились, – Лан поднялся, держа обе реликвии.

Неужели это произошло, потому что мы прикасались друг к другу?

– Нам пора, – проворчал Лан. – Пока Андерхилл не вспомнила, что мы ей не нравимся, и не наслала еще что-нибудь.

Я вздрогнула, потому что он был прав. Драконьи крылья, по которым мы сюда прискакали, сдвинулись, и на нас уставился злобный красный глаз.

– Да, пора валить, – согласилась я.

Лан закинул копье за спину и протянул мне свободную руку, другой бережно прижимая к себе испорченную арфу. Мы снова переплели пальцы, и я опустила на них взгляд, переключившись на магическое зрение.

Индиго обвилось вокруг нас, словно обнимая. И магия Лана, все еще черная с радужными переливами, сделала то же самое.

– Они кажутся счастливыми, – без задней мысли заметила я и посмотрела на Лана. – Слушай, а это странно, считать, что у магии счастливый вид?

Он мягко рассмеялся.

– Возможно? Но странность – наша фишка, Алли. В нас и в том, как мы нашли друг друга, нет ничего нормального и предсказуемого. Так почему бы нашей магии не радоваться, когда мы соприкасаемся?

И правда. Мы были странными с большой буквы «капец».

Мы побрели следом за армией, по проторенному пути, который она с легкостью проложила. Я почти ждала, что откуда-нибудь выпрыгнет очередное чудовище, но ничего не происходило. Будто Андерхилл задремала. А может, спряталась, стыдясь за свой глас, помешавший мне убить Рубезаля.

– Что там произошло? – спросила я. – Мы почти его одолели, но Девон нас поимела.

Балоровы яйца, да Рубезаль же был прямо у нас в руках! А теперь гигант где-то залечивается, строит новые планы, как нас уничтожить. И он все знает про предел моих сил и новую игрушку Лана.

Черт, Руби мог хорониться и зализывать раны десятилетиями, веками.

Я застонала, уже представляя сущий кошмар, – как Рубезаль объединяется с моей мачехой против меня. Уж в этой-то куче дерьма можно даже не копаться. Он мог легко напоить Адэр чаем и сманить ее – и нерожденного ребенка в ее утробе – на свою сторону.

Лан покачал головой.

– Не знаю. Мне показалось, Девон не была уверена в собственных действиях. Будто она тоже не хотела его отпускать. Но это полная бессмыслица – я считал, Андерхилл на нашей стороне. На мгновение даже решил… что нам крышка.

Ага.

Я осмотрелась – мир снова изменился. Нас перенесло на вершину хребта, откуда открывался вид на долину Жрицы. Вокруг благоухали цветы, над ними парили миниатюрные облачка. Туда-сюда сновали крохотные птички, проносясь мимо с тихим чириканьем. Прекрасный вид сгладил боль моей усталости, но не отвлек от стоящих передо мной задач.

Прежде чем я встречусь со своим войском, хотелось бы получить ответы. Быть способной рассказать своим фейри, что будет дальше. А то предводитель без плана действий – так себе предводитель.

Остановившись на вершине холма, я вгляделась в долину. Армия расположилась на лугу, возвела палатки. Целители не покладая рук трудились над раненными фейри, я в этом не сомневалась.

Я повернулась к Фаолану. Посмотрела на наши переплетенные руки, на магию, гудящую вокруг нас, по-своему живую.

– Перед боем я говорила с Андерхилл.

Лан удивленно вздрогнул.

– Да? Что она сказала?

– Что в битве с Рубезалем главное – равновесие. Она стремится не к победе добра или зла, а к торжеству равновесия. – Я нахмурилась. – Может, именно поэтому Девон перенесла Рубезаля в недосягаемое для нас место? Вот только это какой-то бред. Нам что, суждено сражаться вечно? Как-то не вяжется с намеками Жрицы.

Лан не знал ответов. Но у кого-то они точно были.

– Количество жизней и смертей должно быть уравновешено, – произнес сзади голос, и я обернулась, ожидая увидеть фейри.

Однако мне открылась совсем другая картина.

К нам на мягких лапах шла крылатая снежная кошка с детенышами, с которыми Цинт познакомила меня на Унимаке.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, внимательно наблюдая за ее приближением.

Интересоваться, откуда она тут взялась, я не стала. Скорее всего, проскользнула в портал следом за армией.

В голубых глазах кошки светилась мудрость, которую трудно ожидать от животного. Котята кувыркались и играли за ее спиной, прыгая сквозь облачка и подвывая, когда в них прилетала маленькая молния или дождик поливал шкурку. Вокруг малышей носились птички, увлекая их все дальше по склону.

Кошка-мать вздохнула.

– Равновесие – естественное состояние мира, юная фейри. Чтобы хищники могли выжить, добычи должно быть вдоволь. Если убить хищников, добыча расплодится и станет непосильной ношей для мира, пострадают все. Вот то, что я знаю. Гигант… он – хищник. Он – часть равновесия. Я понимаю это, потому что сама хищник. – Кошка уткнулась головой мне в бедро, потерлась мордой, шеей и всем телом. – Мать всех матерей понимает это и даже больше.

Я удивленно моргнула, а кошка спустилась дальше по склону. Котята проследовали за ней, все еще балуясь и кувыркаясь.

– Гигант – хищник, да, – задумчиво протянул Лан. – Но действительно ли стоит сохранить ему жизнь? Чем он хорош для мира? Андерхилл не может этого желать.

Я коснулась пальцами лба, перед глазами на миг возникло видение, как мы с Рубезалем лежим на поле битвы. Оба неподвижны. Картинка возникла, словно вспышка, и тут же исчезла.

– Я… я не знаю.

Если крылатая кошка права, Андерхилл не даст нам убить Рубезаля.

Никогда.

Я не могу продолжать так вечно. Одна мысль, что все растянется даже до зимнего солнцестояния, грозила меня сокрушить.

Нас заметил кто-то из солдат, и по армии прокатился крик. Нас приветствовали мужчины и женщины, что сражались за меня. Сражались за всех фейри, Благих и Неблагих. И это было прекрасно.

В ответ я подняла руку и улыбнулась, заставляя ноги нести меня вперед.

Лан не отставал.

– Проблема-то серьезная, Сиротка. Как нам, черт возьми, поймать гиганта, если Андерхилл продолжит ему помогать? А если запереть Рубезаля в клетке, это удовлетворит равновесие мира?

В клетке он бы лишился силы, так что вряд ли. Да и нет у нас клетки такого размера, так что вопрос спорный.

Я сглотнула ком. Должен же быть способ решить головоломку. Если Рубезаль – хищник, кем это делало меня? Добычей, которая брыкается? Станет ли моя жизнь гарантом, поддержавшим равновесие? Если так, то я знаю способ положить конец войне. Просто мне бы очень не хотелось такого исхода.

Жизнь за жизнь – как показало мне видение.

Лан крепче стиснул мою ладонь.

– Ты дрожишь, я чувствую. Поговори со мной, Алли.

Его слова потонули в радостном реве. Армия неистовствовала, приветствуя героя.

О нет. Они думали, что мы победили. Воины гудели и гудели, и среди них я разглядела двух генералов.

Они не ликовали.

Они знали.

Поодаль, с группой мужчин, стоял Дрейк. Они казались единым отрядом – наверное, тоже перевертыши? В глазах Дрейка читалось то же, что и у генералов. Он тоже знал правду.

А Жрицы нигде не было видно.

Я вскинула руку, и чествования медленно стихли.

– Друзья мои, моя… семья. – От осознания, что они действительно стали мне семьей, в горле встал ком. Фейри, которые доверили мне свою жизнь. Мои дети.

И сердце подсказывало: мне придется с ними попрощаться, чтобы их спасти. Добрых, злых и тех, что между. Потому что на моих плечах лежит ответственность за них всех.

– Наслаждайтесь отдыхом, вы его заслужили.

Снова раздались одобрительные возгласы, бряцание оружия о щиты. Я пошла дальше, с Ланом бок о бок. К нам присоединились генералы и Дрейк. Когда мы поравнялись с домом Жрицы, из него вышла Цинт и, молча подстроившись под наш шаг, сжала мою свободную руку. Я стиснула ее пальцы в ответ и взмолилась про себя, чтобы однажды подруга приняла мой выбор.

Чтобы его однажды принял и Лан. Ему придется присутствовать при финальной битве – это явно неизбежно, – однако вовсе не обязательно разделять мою судьбу.

По всему выходило, что во имя равновесия я должна пожертвовать жизнью, и такова воля Андерхилл. Все усилия, чтобы познать ее и силу внутри меня, оказались ненужными. Требовалось лишь грохнуться и умереть.

Я стиснула зубы. Ноги несли меня мимо фейри, вглубь луга, где паслись аликорны.

Остановившись посреди буйной травы, я оглядела воинов, которые считали, что они победили, что они в безопасности.

– Им нужно уходить, – проговорила я. – Всем. Нужно вывести армию до наступления темноты. Долина их не защитит.

Рябинник вздрогнул.

– Но мы еще не закончили. Гигант жив.

– Знаю. Но, чтобы его убить, не требуется войско. Его воины погибли, иссушены или здесь с нами, раненые. Их нужно держать взаперти, пока не сойдет на нет действие чая, а здесь нет для этого места. – Я заставила себя посмотреть на каждого по очереди. – Андерхилл печется прежде всего о равновесии. У Рубезаля больше нет армии, так что, если наша останется, равновесие будет нарушено. Битва должна пройти один на один.

Хищник и добыча.

– Нет, Алли, – Фаолан крепче сжал мою руку. – Без меня битвы не будет. На это указывает слишком многое. Мы сразимся с Рубезалем вместе.

Попытка уговорить его уйти вышла в лучшем случае вялой, и я не спорила, что признаков и правда слишком много. Но Лан не умрет вместе со мной. Не знаю как, но я его спасу. Пока дышу, я сделаю для этого все возможное.

Цинт фыркнула.

– Подписываюсь под каждым его словом. Ты же не думаешь, что мы оставим тебя здесь один на один с этим чудовищем?

Я подумала обо всем, что мне пришлось пережить в одиночку. Мачеху и ее абсолютную ненависть ко мне. Потерю матери. Бремя изгоя. Разрушение Андерхилл. То, как отец отвергал меня до самой своей смерти. Я встречала каждую невзгоду, даже не дрогнув, и с каждым шагом становилась сильнее.

До этого последнего мига.

До конца.

– Я все еще королева или как?

Рябинник и Стрик поклонились.

– Как прикажет моя королева, – проговорил Рябинник первым, и Стрик повторил его слова, недовольно скривившись. Он был со мной не согласен.

Цинт скрестила руки на пышной груди.

– Со мной такое не пройдет, барышня. Я остаюсь.

Рябинник перевел взгляд со Стрика на девушку, и его глаза вспыхнули восхищением.

– Если Цинт остается, то я тоже.

– И тебе нужна помощь в поисках гиганта, – добавил Дрейк. – Значит, я тоже остаюсь.

Лан прижал меня крепче, но промолчал. Они с Дрейком терпеть не могли друг друга, но Лан знал, что в моем сердце есть место только для одного.

Я потерла лоб.

– Генерал Стрик, принимайте командование обеими армиями. Теперь вы во главе дворов, не Адэр и не мой дядя. Подготовьте войска к возвращению на Унимак через портал.

– Как прикажете. – Стрик снова поклонился. – Могу я кое-что добавить?

Я не поняла, что ему мешало.

– Разумеется.

– Убейте его. Что бы ни случилось, королева всех фейри, убейте его.

Я улыбнулась – губы чуть не свело от напряжения. Ведь чтобы выполнить это обещание, мне тоже придется расстаться с жизнью.

– Иначе и быть не может.

19

Завернувшись в полотенце, я присела перед рюкзаком и вытащила единственные штаны и тунику, которые не сохли после стирки и не были заляпаны кровью. Не захвати Цинт мои вещи к Жрице, королева бы осталась с голой задницей.

Армия покинула мир фейри. Остались только те, кто либо принадлежал Андерхилл, либо просто-напросто отказался уходить.

Сейчас они прочесывали библиотечный хаос Жрицы, выискивая сведения о комплексе равновесия Андерхилл.

Я развернула штаны и сощурилась: что-то вдруг укатилось под кровать и с тихим стуком замерло.

Наклонившись, я сунула туда руку.

Дверь открылась.

– Что и требовалось доказать, – пробормотала Жрица. – Я не способна предвидеть всего. Даже не подозревала, что будущее уготовило мне любование твоей писькой.

– Не нравится – не смотри, – буркнула я, хватая маленький предмет.

Он тут же кольнул кожу, прямо как в первый раз. Ха. Несмотря на подсказку Луга и собственное буйное любопытство, я совсем забыла про игрушку-головоломку, которую нашла в столе Елисаваны. Интересно, а война против гиганта меня как-то оправдывает?..

Сев на корточки, я повертела игрушку в руках. В ней по-прежнему переплетались Благая и Неблагая магии. Прямо как во мне.

– Что это, Одуванчик? – Жрица встала рядом.

Я задумчиво хмыкнула.

– Головоломка, нашла ее в покоях Неблагой королевы. Похоже на игрушки, которые фейри дарили детям. Всегда хотела такую. Чтобы разгадать, они использовали магию. Больше ничего не помню. В этой есть и Благая, и Неблагая магия, и я ничего не могу поделать с чувством, что королева хранила ее для меня.

Переплетение тонких и толстых изгибов, со столбиками и единственным прямым стержнем.

– Идиотка твоя мать, – припечатала Жрица.

Неблагая королева была кем угодно, но не идиоткой.

– С чего ты это взяла?

Фыркнув, Жрица несколько раз стукнула тростью по деревянному полу.

– Иногда путь перед нами очевиден и так широк, что по нему пройдет сраное стадо аликорнов. А она выбрала узкую тернистую тропинку. Могла бы покончить с Рубезалем давным-давно, но дала прожить достаточно, чтоб он обрел два орудия, которые обеспечили ему власть, а себя поставила в такое положение, что пришлось объединиться с Благим королем и клепать детей, их единственную надежду уничтожить Рубезаля раз и навсегда.

Детей. Во множественном числе.

– Сколько? Знаю, что последним духом была моя сестра.

– Пятеро. – Жрица вздохнула, выглядела она как никогда усталой. – Я смотрела, как все они терпели поражение, несмотря на все попытки направлять их в меру ограниченных возможностей, мне дарованных. – Старуха склонила голову набок: – И что теперь, порицать меня, когда роль накладывает слишком много рамок? Нет, но все же, когда увядает одна сила, где-то растет другая. Я знаю. И, пожалуй, моему разочарованию было просто суждено достичь таких высот.

Кажется, она говорила не со мной.

Я всматривалась в морщинистое лицо в поисках подсказки, которая помогла бы расшифровать ее слова.

Жрица встряхнулась, вперила в меня мрачный взгляд:

– Что стоишь, Одуванчик? Распутывай.

– Я не умею. У меня никогда не было таких игрушек.

Жрица проворчала, что я глупее карапуза, и вышла из комнаты. Если бы оскорбления меня задевали, с ней и Тычем я реально рисковала бы обзавестись комплексом неполноценности.

Я перешла на магическое зрение и осмотрела закольцованную вокруг столбиков Благую и Неблагую магию. Подчиняясь плавному сиянию соединенной силы, я позволила моей магии наполнить ладонь и направила на игрушку, тут же начавшую изгибаться, извиваться.

Я присмотрелась повнимательнее. Изгиб был наполнен Благой магией.

Отделив Неблагую сторону своей силы, я направила голубую часть в изгиб. С тихим шипением он отделился от остальных, застыл под странным углом.

Маленькая Алли была бы увлечена такой игрушкой, врать не буду.

Пока головоломка выворачивалась, я пыталась разобраться в ее хитром устройстве. Ага, вот. Один столбик посвободнее. На этот раз с Неблагой магией.

Я направила в него красную силу.

Вместо того чтоб просто отойти в сторону, как первый изгиб, столбик отвалился и упал мне в ладонь.

Увлеченная задачей, я продолжала отделять столбики от изгибов. И в процессе эти изгибы приобретали определенную форму.

Последним оставался единственный прямой стержень, и он, в отличие от прочих частей игрушки, пульсировал белым.

Я вложила в него молнию, и он тоже отделился.

По комнате разлилась песня, наполняя всю мою душу теплом так, как до этого удавалось лишь Лану. Части головоломки взлетели, зависли над моей головой. Начали вращаться. Все быстрее и быстрее.

А потом песня вдруг оборвалась, оставив в моей груди боль, и мне в ладонь упали три кусочка игрушки, прежде бывшей одним целым.

Я с трепетом на них уставилась. Первый – определенно копье Лана. Я приподняла самый крупный из двух оставшихся.

Плетеная арка.

Портал.

Но последний…

Положив на кровать копье и портал, я оставила в руках крошечную арфу. Инструмент отличался от арфы Луга. На дугу были натянуты пять молний, больше похожих на волоски, чем струны.

Я подняла арфу к губам:

– Что это, черт возьми, значит?

Ничего не произошло.

Блин.

Елисавана явно оставила мне игрушку с намеком. Только я могла ее распутать. Еще тогда, только обнаружив головоломку, я в глубине души сразу поняла, что здесь все не просто так.

Мое мнение? Именно эти три предмета нужны, чтобы остановить Рубезаля.

А если подсказка уже неактуальна? Если она предназначалась для прошедшей битвы, то все, уплыл кораблик. Но что-то подсказывало, что это не так. И спустя мгновение напряженных раздумий я вдруг поняла, что начинаю догадываться.

Арфа.

Почему она выглядит иначе, если королева не знала, что инструмент пострадает?

У меня перехватило дыхание. Нам предназначено починить арфу?

Лан! Надо найти Лана.

Мы должны починить Благое оружие.

Я застыла как вкопанная. Благое оружие… словосочетание было точным эхом того, что сказала Жрица менее часа назад.

Она говорила о Благом оружии, которым владел Неблагой.

В памяти тут же всплыла запись в дневнике Рубезаля.

Неблагой и Благая.

– Это не сила Рубезаля позволяла ему путешествовать между мирами, – прошептала я. – А смешение его Неблагой магии с Благой силой арфы!

Я и так подозревала, что арфа давала гиганту возможность прыгать между мирами, но как же приятно понять, где гном порылся.

Не поэтому ли то же самое удавалось и мне? С единственной разницей, что обе магии обитали прямо внутри меня.

А значит…

Дверь распахнулась.

– Вот это услада для глаз, – раздался рядом глубокий голос Лана.

Опустив взгляд, я обнаружила, что полотенце сползло много ниже груди, причем явно давным-давно. Да и волосы почти высохли.

Я повернулась к Лану, сжимая в кулаке три металлических предмета.

– Я кое-что выяснила!

– Что тебе больше никогда не стоит носить одежду? – негромко произнес Фаолан, приближаясь ко мне с грацией хищника. Затем остановился, и меж его бровей залегла морщинка. – Только при мне, разумеется.

Я растянула губы в улыбке:

– Кажется, к этому выводу ты и сам пришел.

– Давным-давно.

Миниатюрное копье снова кольнуло мне большой палец, вырывая из сладкого тумана, которым Лан всегда меня окутывал.

– Рубезаль не может покинуть мир фейри.

Лан уставился мне в глаза.

– Что? Откуда ты знаешь?

Я быстро пересказала ему свои подозрения. На щеках Лана заиграли желваки.

– Ты чего? – спросила я.

– Ради этого я пять часов ковырялся в пыльной дыре, которую тут называют библиотекой.

Я с трудом сдержала смех.

– У-у, какая досада. Ты должен был знать, что я самая умная фейри здешней тусы. Но это не все.

Я протянула Фаолану крошечную арфу.

– Что думаешь?

– На ней сыграет разве что букашка.

Я фыркнула.

– А теперь серьезно. Скажи, что бы ты подумал, если бы обнаружил арфу вот с этим? – Я передала Лану портал и копье.

Он внимательно осмотрел все три предмета и округлил глаза.

– Портал, копье и арфа. Но… непохожая на прежнюю.

– Я нашла их в столе Елисаваны. Они были переплетены в головоломке, с которыми играют дети фейри, только в этой магия была одновременно Благая и Неблагая. Думаю, мои родители создали ее вместе и оставили для меня. Словно знали, что в последней битве инструмент Луга будет сломан.

Лан бросил на меня пристальный взгляд.

– Считаешь, арфу можно починить?

Я закивала, вспоминая бледно-голубое свечение.

– У арфы все еще осталась кое-какая сила Луга, но уже не та. – Я подозревала, что дух женщины, которую исторгнул испорченный инструмент, был остатками его мощи. – Жрица сказала, что когда угасает одна сила, другая растет. Лан… нам нужно заменить энергию арфы. Причем до того, как мы встретимся с Рубезалем.

– О, – криво хмыкнул он, – всего-то?

Я быстро оделась, и мы поспешили по коридору на кухню.

– Догадалась, Одуванчик? – спросила Жрица, попыхивая трубкой в кресле-качалке.

– Надо найти того самого духа из арфы или нужно что-то другое? – в лоб выдала я.

Лан удивленно на меня покосился, а вот Жрица улыбнулась.

– Удачи в поимке той дикой сучки. Она обратно внутрь ни за что на свете не полезет.

Ладно.

– Что должно наполнить арфу?

Жрица закатила глаза.

– Опять сплошные вопросы. Так ничему и не научилась?

Ага, уяснила уже, что бессвязное бормотание Жрицы куда полезнее.

– Можешь хотя бы ткнуть в нужном направлении?

Жрица действительно ткнула трубкой в занавеску, которая отгораживала кухню от примыкающей комнаты.

Лан скользнул туда первым, и его рычание подсказало, что что-то неладно. Правда, я очень быстро сообразила, в чем дело.

Переступив порог, я увидела фейри крови.

– Дерьмово выглядишь, – сообщила я Девон.

Засохшая кровь уродовала ее лицо темно-коричневыми мазками. Будто тело растрескивалось изнутри. Под глазами и на скулах разливалась глубокая синева.

– Чувствую себя так же, королева всех фейри.

Она звала меня королевой – и при этом ударила в спину.

– Какого хрена ты помогла Рубезалю?

Лежа на кровати, фейри крови посмотрела мне в глаза.

– Я уже сказала почему. Ты уже знаешь ответ. Просто не хочешь понять, что он означает.

Девон ошибалась. Я обо всем догадалась.

Только жалела, что нет иного способа. Когда Лан был рядом, живой, я совсем не хотела верить, что мой путь скоро окончится могилой.

Или, скорее, желудками зверюшек Андерхилл.

Я безмолвно предостерегла Девон – не продолжай. Лан не должен этого услышать. Узнав правду, он ни за что не позволит мне сделать необходимое.

– Если все должно быть в равновесии, то добыче полагается оружие, равное силе хищника.

На губах Девон мелькнула тень улыбки.

– Так вот, кто ты?

– Разве не так решила Андерхилл?

– Не пытайся толковать хитросплетения решений Андерхилл, юная фейри. Вместо этого меняйся, как меняется она, и прими, что ничто, ни твои желания, ни надежды, ни злость, ни печаль не повлияют на предначертанное. – Девон закашлялась и потянулась за тряпицей, чтобы утереть свежие потеки крови с подбородка. – Спрашивай, что пришла спросить.

– Арфа. Нам нужно заполнить ее энергией. Что может это сделать?

Фейри крови откинулась назад.

– Твой ответ лежит на лугу.

– Серьезно? – оживилась я.

– Теперь оставь меня.

Лан вышел, но я замешкалась у занавески:

– Ты поправишься, Девон?

Пусть фейри крови – предательница, но в конечном счете она же сосуд Андерхилл и, вероятно, точно так же скована этой ролью, как Жрица своей.

Девон вздохнула.

– Мое время еще не пришло.

Но осталось недолго? Мой желудок скрутило от уверенности, что все наши судьбы – даже этого мира – связаны с грядущей битвой.

Отогнав накатившую обреченность, пока она не захватила меня полностью, я прошагала мимо Жрицы, похрапывающей в кресле-качалке, вышла из дома и едва не налетела на Лана.

Неблагой стоял, скрестив руки на груди, и озадаченно смотрел вперед.

Я проследила за направлением его взгляда до единственного обитателя луга. Он либо выгнал остальных, либо достал многообразием красочных выражений.

Андерхилл точно меня ненавидит.

– Зуботычина, – буркнула я, разглядывая, как сухопутный келпи пощипывает травку.

Ключом к починке арфы был четвероногий засранец.

20

– Как собираешься его убеждать? – поинтересовался Лан.

Я уставилась на лоснящуюся задницу Тыча, которой он упорно к нам поворачивался, как будто знал, что мы обсуждаем именно его. И вопрос был хорошим. Добиться от келпи пользы можно лишь тогда, когда он сам этого хотел, и никак иначе.

Нет, давайте уж начистоту. Он делал что хотел и когда хотел. Рубезаль позаботился, чтобы четвероногий больше никогда не доверял другому фейри по-настоящему.

– Понятия не имею, – скривилась я, упирая руки в бока.

Несмотря на отвращение к Руби, вряд ли эта скотина добровольно расстанется с волосами.

Слева от башни Жрицы стояли и о чем-то разговаривали, склонив головы друг к другу, Рябинник и Дрейк. Они дружили во времена обучения в фальшивой Андерхилл.

Я стряхнула неприятное ощущение, что мы все еще там. Неиспытанные, бесконечно тренируемся и противостоим вызовам, к которым никто, ни человек, ни фейри не мог по-настоящему быть готовым.

Из-за двери высунулась Цинт.

– Ну что, каков план?

Рябинник тут же обернулся. Какой у него, однако, избирательный слух.

Цинт притворилась, что не видит генерала, но так глубоко вздохнула, что грудь чуть не выпрыгнула из корсета.

Я вскинула бровь, и бледные щеки подруги окрасились румянцем.

Ага, я так и думала.

К нам подошли Рябинник и Дрейк.

– Надо убедить сухопутного келпи нам помочь, – пояснила я тем, кто не в курсе. – Выпросить несколько волосков из гривы или хвоста.

Дрейк скривился, словно я врезала ему по яйцам.

– Ты же знаешь, что у них волос не допросишься? Келпи трясутся над ними еще больше, чем единороги и аликорны.

Я не знала, но кивнула.

– Ну вот, суть проблемы ты понял. Нам нужны волосы. Он будет драться. Мы должны победить.

Тыч рывком повернул голову и оскалил на нас чересчур острые зубы.

– Я чувствую твой дебильный взгляд. Какого хера надо на этот раз?

Лан наклонился, зашептал мне в самое ухо:

– Может, просто попросить? Вдруг согласится, если узнает, что все ради великой цели?

Поразмыслив, я качнула головой.

– Или, что скорее, пошлет нас еще дальше. – С Тычем никогда не знаешь наверняка. – Лучше действовать внезапно.

Я повернулась к келпи:

– Рот свой лошадиный закрой! – крикнула я, чтобы развеять его подозрения.

Ну, как я надеялась.

Потом жестом позвала Рябинника, Цинт и Дрейка обратно в дом Жрицы.

Села за пустой стол, остальные последовали примеру. Жрица так и храпела в кресле у комнаты Девон.

– Нужен волос из гривы или из хвоста? – спросила Цинт. – Есть разница?

И снова хороший вопрос.

– Понятия не имею. Берем, что получится, и работаем. Тут хоть что-то добыть уже подвиг. – Я вдруг поймала себя на том, что повернулась к Дрейку. – А как вообще его поймал Рубезаль? Ты видел?

Дрейк медленно кивнул.

– Да. Он использовал арфу, вырубил келпи, потом связал и притащил в лагерь. Вот и все.

Я поморщилась.

– Дело плохо. С чего бы Тычу помогать починить инструмент, с помощью которого его поймали? Можешь вспомнить что-нибудь еще? В смысле, Тыч не дурак, и не похоже, что он подпустит к себе того, кто хочет причинить ему вред. Он должен был понять, что Рубезаль что-то замышляет.

Дрейк запрокинул голову, барабаня пальцами по столу.

– Там была… не знаю, то ли кобыла, то ли просто другой келпи и куча еды. Хорошо его отвлекли, чтобы Руби подобрался поближе.

Цинт улыбнулась.

– Могу сварить большую кастрюлю бруадара. Я и раньше носила ему еду, заподозрить не должен.

– Думаешь подсыпать немного сонного дурмана? – спросил Рябинник, и я сморщила нос.

Дурман у нас оставался, но идея использовать его на Тыче слишком отдавала поступком Рубезаля.

Цинт немедленно покачала головой.

– Нет, нельзя отступать от рецепта.

– И он заметит, – добавил Дрейк. – У сухопутных келпи прекрасные обоняние и вкус. Но бруадар может его отвлечь, а я подкрадусь к нему в волчьем облике и попробую вырубить.

– Нет, не надо вырубать, – отказалась я.

Да, волосы очень нужны, но я не хотела уподобляться гиганту. Принуждать силой.

Я принялась расхаживать по кухне туда-сюда.

– Если просить, я раскрою все карты. Но если будем действовать наскоком, и он сбежит, то плакал наш шанс.

– Значит, сделаем и то, и другое, – заговорил Лан и медленно растянул губы в улыбке. – Спроси. Если скажет «нет» – нападем.

Тыч явно простым «нет» не ограничится, но какие у нас еще варианты.

Поджав губы, я коротко кивнула.

– Давайте.

Цинт выставила парней и принялась за бруадар.

– Ты. Останься, – подруга наставила на меня деревяную ложку. – Мы давно о своем о женском не болтали, и я соскучилась.

Это правда. Из-за всего, что случилось за последние недели, у нас оставалось не так много времени на разговоры. Мне ее тоже не хватало.

– Что там у вас с Рябинником? – Я решила сразу перейти к делу, пока Цинт начала смешивать ингредиенты в тяжелом котле на открытом огне.

Первым делом пахнуло корицей, а потом непонятной смесью специй.

– Думаю, он – тот самый, – без малейшего промедления отозвалась Цинт, продолжая творить магию – в буквальном смысле – над блюдом, от которого зависели наши жизни.

Мысль заставила меня улыбнуться.

Нас всех спасала Цинт, повариха.

Без ее стряпни не починить арфу, а не починим арфу – не остановим Рубезаля.

А потом до меня дошло.

Воу, воу!

– Думаешь, он… серьезно? Вот это внезапно. Ну, не в плохом смысле. Обычно ты с парнями не торопишься. Ты что, встречалась с Рябинником раньше, а я понятия об этом не имела?

Потому что услышать такие слова от Цинт – грандиозное дело.

Она заправила прядь волос за ухо, открывая снова залитую румянцем щеку.

– Нет, мы не виделись с приюта, и вообще-то я тогда его на дух не переносила, – подруга рассмеялась. – Чувства застали меня максимально врасплох. Увидела Рябинника и ощутила такое, что… вычеркнуло все мои знания о любви, мол, что она приходит только со временем и трудом. А ситуация все только ускорила. Если бы не близость гибели, такая стремительность меня бы смутила. Но война… потери… они заставили и меня и Рябинника взглянуть на наши чувства шире. Может, нам отведено совсем мало времени, так зачем тратить его впустую?

– Ого, Цинт. Офигеть. Ну, то есть вы и правда подходите друг другу. Я не могла бы представить рядом с тобой того, кто не понимал бы, откуда ты родом.

Цинт и Рябинник начали жизненный путь одинаково. Поэтому и мы с Ланом тоже подходили друг другу. Пусть он и был окружен богатством, от него отвернулась вся семья.

Цинт застенчиво улыбнулась.

– С ним все иначе. Не только сплошная похоть. Рябинник добрый, заботливый. Не требует, чтобы я показала сиськи или пустила его в постель. Он не похож на других.

– А меня никто никогда не просил показать сиськи, – пробормотала я.

Цинт бросила взгляд на мою грудь.

– Ну…

Я фыркнула.

– Вот спасибо.

В котел полетела горсть чего-то тоненького, вроде вермишели, и оттуда облаком поднялся пар.

Я задумалась о том, что меня ждет. Что я должна сделать, когда мы починим арфу. Теперь, когда я знала, что рядом с Цинт будет спутник, с моих плеч будто свалился груз.

– Рада за тебя, подруга, – поднявшись, я обняла ее со спины и крепко стиснула. – Он хороший парень. Но держи деревянную ложку под рукой, чтоб не расслаблялся.

Цинт похлопала меня по руке, а потом отпихнула.

– А ну не подглядывай в рецепт.

Я повиновалась, посмеиваясь.

– Даже если ты мне все подробно распишешь, я не смогу повторить. Знаешь же, я на кухне полный ноль.

Взмахнув ложкой, Цинт велела мне сесть обратно.

– Что у вас там с Ланом? Он так сильно изменился. Кажется более легким, открытым с тех пор, как снял проклятие. Ты его все-таки трахнула?

Я вздернула брови.

– Да если бы. Мне ж только дай повод, и я в деле.

– Тебе нужен повод?

Я скорчила рожицу.

– Нет, скорее время.

– Ты же королева. – Лицо Цинт блестело от пара, который все валил из котла. – Потребуй времени.

Я подумала о своем темном фейри. Он мой. Всегда будет моим, даже когда меня не станет. Мы всегда будем непостижимым образом связаны – наши судьбы, наша магия, словно рожденные, чтобы быть вместе. То же самое, наверное, верно и для моих родителей. Может, у фейри все-таки бывают родственные души, но я не могла утверждать наверняка. Я просто знала, что нашу связь не оборвет даже смерть.

Когда я погибну, Лан останется один, и от этой мысли сердце тяжело забилось в груди. Ведь когда я думала, что он бросил меня здесь одну, я изнывала от невыносимой боли.

Горло перехватило спазмом.

– Он – тот самый. Но ты это знаешь дольше меня.

– Ясен хрен. Я знала, что вы будете вместе, с тех пор как он вытащил тебя из воды. С тех самых пор, как он читал тебе в приюте. Я знала, что у вас будут отношения, с того момента, как ты поцеловала его в глаз, а он гнался за тобой до самого Треугольника. Я видела, как он ждал тебя, Алли. Парень безмерно тебя любит, а ты его. Просто миру надо было подготовиться к сиянию такой любви. – Цинт постучала по краю котла, повернулась ко мне и округлила глаза. – Ты плачешь?

Ага. Потому что подруга права: нас всегда тянуло друг к другу, но мир вовсе не хотел, чтобы мы были вместе. Ирония во всей красе: едва мы с Ланом нашли путь навстречу, как уже совсем скоро мне придется его покинуть.

И в этот миг я отчаянно жалела, что я не та, кто может сказать «да пошел этот мир на хер», и «да пошли эти фейри и люди туда же», и «пусть расхлебывают эту безобразную кашу сами». Я просто не могла так поступить.

Никогда не могла.

Андерхилл нет нужды просить меня оставаться доброй. Я просто такая и есть. Зачастую, особенно в последнее время, – на свою же беду. Иногда, конечно, накатывал соблазн свернуть с этого пути.

Цинт обвила меня руками, и я тут же к ней прижалась. В последний раз позволила себе согнуться под тяжестью грядущего, дать волю печали и горю. Я рыдала взахлеб, а Цинт укачивала меня, как в детстве, и молчала. Спустя некоторое время, однако, я вдруг ощутила на щеках ее слезы.

Цинт знала. Без единого слова она поняла, что в ближайшем будущем мы скажем друг другу: «Прощай навсегда».

Когда друзья так близки, начинаешь немного читать мысли.

– Я не могла и мечтать о лучшей сестре, – прошептала я. – Ты же знаешь, правда?

Цинт отстранилась, ее глаза были полны влаги.

– Должен быть другой способ. Скажи, что он есть.

– Его нет, – я утерла ее слезы. – Иначе я бы тут же за него ухватилась.

Цинт закрыла глаза, и на ее щеках тут же пролегли мокрые дорожки.

– Лан знает?

– Не знает, что Андерхилл потребовала равновесия в последней битве. Жизнь за жизнь. И он не знает, что сам останется среди живых.

Строго говоря, если цель игры – равновесие, то смерть Лана его нарушит. А значит, если я не сумею его спасти, вмешается Андерхилл. Оставалось лишь на это надеяться.

Цинт снова прижала меня к себе.

– Я хочу тебя остановить.

Но, как и я, как любая женщина, которая столкнулась с невозможным, Цинт знала, как поступить. Одна жизнь стоила спасения сотен тысяч фейри и людей.

– Я всегда буду с тобой. – Слова чуть не встали комом у меня в горле.

Цинт сотрясалась от рыданий.

– Вы двое что тут устроили? – прервал нас голос Жрицы. – Это с таким настроем ты в бой идешь?! В слезах и соплях? Ты что, слабая и глупая?

Цинт быстро смахнула слезы и, вернувшись к готовке, помешала бруадар.

– Разве не стоит проливать слезы, когда смерть и боль неизбежны?

Обернувшись, я с удивлением увидела, как в дверном проеме стоит – вернее шатается – Девон.

– Если бы любовь, слезы и доброта были частью всех битв, было бы меньше крови, смертей и горя. Возможно, так даже лучше. Не скрывать своих чувств.

Я не могла разобрать, это говорит сама Девон или Андерхилл через нее. Из ушей у фейри по-прежнему шла кровь.

– Тебе надо лечь, – сказала я, вытирая лицо. – Ты сделала уже достаточно.

– Все мы делаем, что должны, Каллик. Помни об этом.

Да как тут забудешь? Но я не хотела ее ужалить своими словами.

– Бруадар готов, – сообщила Цинт.

Ее голос прозвучал сурово. Она могла принять мое решение поступать, как того требовал долг, но ей не нравилось, когда к этому пути меня подталкивал кто-то другой.

Подруга сняла котел с огня. Прихватив миску, прошагала мимо Жрицы и вышла за дверь.

– Удачи, – произнесла Девон.

Кивнув, я поспешила за Цинт. Догнала в несколько шагов, взялась за другой край котла.

– Хочешь скормить ему все?

– Он сухопутный келпи. Так что, думаю, он такой же, как большинство четвероногих существ, и меры не знает.

Мы вышли на луг. Трое парней уже заняли позиции. На случай, если перейдем к плану Б.

Я надеялась, что до этого не дойдет, но ощущала, как меняется атмосфера вокруг. Чутье подсказывало, что Тыч не расстанется с волосами без боя. Но я, по крайней мере, должна дать ему шанс.

Сухопутный келпи игнорировал нас до тех пор, пока мы не опустили котел в метре от его носа.

– Чего вам, соплякам, от меня надо?

Я указала на Цинт.

– У нас предложение. Мне нужны четыре прядки твоих волос…

– Нет.

– В обмен на котел бруадара, – закончила Цинт.

Келпи навострил уши.

– Бруадар? Его ж не существует с тех пор, как…

Цинт с улыбкой уткнула руки в боки.

– Я его вернула, тупица.

Я еле сдержала улыбку. Если кто и мог потягаться с Тычем, так это Гиацинта. Пожалуй, келпи вообще не стоило задевать мою подругу, когда та узнала о моей скорой смерти.

Ноздри келпи раздулись, он втянул воздух.

– Да быть не может. Я не лакомился им с тех пор, как… да как мамкину самую жирную титьку сосал.

Тыч, как всегда, раскрывал новые грани грубости. Он шагнул ближе, и Цинт подняла ложку.

– Бруадар в обмен на волосы.

Келпи оскалился – и сделал выпад.

– Я его так отберу. Ты всего-то повариха!

Цинт засветила ему ложкой в нос. Три раза подряд – бац-бац-бац.

– Или даешь волосы, или ничего не получишь. Алли, отойди. Сама с ним разберусь. Как раз самое настроение.

Мне довелось видеть подругу в таком настроении всего несколько раз в жизни.

– Цинт? – вскинула я брови и жестом подозвала парней.

– Я разберусь, Алли, – прорычала она. – Никто не заберет у меня еду, пока я сама не решу угостить.

Деревянная ложка. Цинт вышла против келпи с деревянной ложкой.

И намеревалась победить.

Ну на фиг! Я сдала назад.

– Порви его! – крикнул Рябинник, когда Тыч снова устремился к котлу.

Цинт почти незаметным движением воткнула ему в ноздрю черенок ложки.

Мы все четверо вздрогнули.

Тыч взревел и вскинул переднее копыто.

– Берегись! – взвизгнула я, но Цинт просто отступила, грациозная, как танцовщица.

– Офигеть, моя женщина жжет! – радостно воскликнул Рябинник.

Тыч с торчащей из носа ложкой и Цинт, которая за нее по-прежнему держалась, принялись кружить.

– Дай волосы, – как ни в чем не бывало потребовала Цинт.

– Нет! – рявкнул Тыч, пытаясь встать на дыбы.

Цинт поменяла угол наклона ложки, и ее кончик чуть не прорвал кожу глубоко на морде.

Я потерла нос. Блин, даже смотреть больно.

Цинт продолжала уворачиваться от молотящих копыт.

– Я могу так весь день. Рябинник, не хочешь взять миску и отведать бруадара?

– С превеликим удовольствием, – отозвался тот и принялся за дело.

Ясно, Цинт все спланировала.

Рябинник зачерпнул исходящее паром содержимое котла и принялся с довольным мычанием лакомиться тем, чем обернулся для него бруадар.

– Невероятно! – протянул Рябинник, сверкая глазами.

Тыч застонал.

– Он мой!

Цинт уклонилась от очередного удара копытом. И все же Тыч не пытался извернуться и укусить ее. Хоть и чертовски норовистый, келпи наверняка понимал, что тогда ложка достанет до самого мозга.

Правда, упертости говнюку было не занимать, он бы так еще с неделю артачился. Нужно было как-то склонить чашу весов в его башке в нужную сторону. И я опытным путем знала только одно создание – помимо богини, которую он однажды переправил, – что способно его осадить. Глянув на землю, я вспомнила, как Андерхилл утопила его по грудь в песок.

– Андерхилл хочет, чтобы ты нам помог! – заявила я.

– Этой суке на всех насрать! – взревел келпи, и тут же его глаза округлились.

Я засмеялась. Не пришлось потратить и капли магии.

– Нужно было с первого раза усвоить урок, Тыч.

Не надо было даже почву размягчать.

Андерхилл сделала все за меня.

Сухопутный келпи ушел в землю по самую шею, и Цинт махнула мне свободной рукой:

– Бери сколько надо.

Я подошла сбоку.

– А ведь все могло быть сильно проще, Тыч.

– Свали на хер, болтливая грязная шавка. Ай! – завопил келпи, когда Цинт сильнее надавила на ложку.

– Не смей с ней так разговаривать! – выплюнула моя подруга. – Она всех нас спасает, неблагодарная ты лошадь! И ты будешь оказывать ей уважение, которого она заслуживает!

И потом Цинт вдруг разрыдалась.

Я быстро срезала прядь замерзших волос Тыча. Сосульки на кончиках тут же принялись таять.

Цинт выдернула ложку из носа келпи, и влажный, хлюпающий звук снова заставил нас вздрогнуть. Плача навзрыд, моя подруга развернулась и пошла к дому Жрицы.

Крепко зажав в кулаке волосы келпи, я вручила ему котел с бруадаром.

– Вот. Чтоб потом не говорил, будто тебя оставили ни с чем, придурок.

Тыч прищурился.

– Почему твоя подруга заплакала? Я ее не ранил.

Нет, не ранил. Каким бы норовистым Тыч ни был, я чувствовала, что он и не стал бы причинять ей вред. В великих поварах есть что-то неприкосновенное.

– Я ранила, – тихо ответила я келпи.

Взяла себя в руки. Повернулась ко второй половине своей души.

– Готов заняться со мной арфой, красавчик?

21

Мы с Ланом сидели, скрестив ноги, на краю луга Жрицы. Из-за хребта золотых гор вдалеке все еще выглядывали солнца-близнецы, а чернотварей, с которыми мы уже сталкивались, можно ждать не раньше чем через час. Правда, за последнее время я что-то ни одну не видела и не слышала. От мысли, как они пируют трупами после сражения, к горлу подкатил ком.

– Есть опыт по изготовлению инструментов, о котором я не знаю? – поинтересовался Лан.

Я положила длинную белую прядь Тыча рядом с покореженной арфой.

– Не-а, а у тебя?

– Нет, как ни странно.

– Что ж, в арфе была Благая магия, как и в твоем копье, так что, полагаю, она же и должна туда вернуться.

Лан бросил на меня взгляд.

– Думаешь попробовать сама?

– Почему нет. Надо же с чего-то начинать.

Я подняла ладонь, дала белой молнии ее наполнить. Отделив Неблагой алый, я улыбнулась заплясавшему между пальцев синему свечению.

– Давай-ка подарим тебе новый дом, а?

Я подтолкнула завитки Благой силы к арфе, попыталась напоить ими золотую раму. Синева разлилась по ее поверхности, но ни капли не впиталось.

– Следующее предложение, – объявила я, отпуская свою магию.

Лан потрогал волосы келпи.

– Как их присоединить?

– По идее, они станут струнами, но как восстановить форму?

Нахмурившись, Лан подхватил арфу и протянул ее мне.

– Возьмись за край.

Я сделала, как сказано, и мы оба на пробу дернули арфу каждый в свою сторону.

– Упрись в меня ногами.

Дружно закряхтев, мы снова потянули изо всех наших фейских сил. Арфа выскользнула из моих пальцев. Лан шлепнулся на спину. Я ойкнула.

Инструмент взлетел в воздух.

Лан застонал:

– Ты хоть предупреждай.

– Предупреждать? – фыркнула я, откидываясь на локти. – Ты с кем, по-твоему, живешь?

Прозвучало бойко, но слова ударили обухом. Жить вместе нам уже не доведется, так ведь? Моя внезапная бледность осталась незамеченной. Фаолан поднял копье.

– Смотри, – самодовольно сказал он, снова скрещивая ноги.

Копье засветилось огненно-красным, и арфа с тихой печальной песнью вернулась к нам, словно на веревочке.

Ха! Круто.

– Прикольный фокус.

– Правда? Похоже, дедушкины орудия долгое время были вместе.

Наверное.

– Как думаешь, копье может починить арфу?

Инструмент не впустил мою магию, но вдруг примет помощь друга?

– А если расплавит?

Я поджала губы:

– Ее не расплавила огромная стена магии Рубезаля. Арфа крепче, чем кажется. Если беспокоишься, то попробуем в последнюю очередь.

– Какие еще есть идеи?

– Обычно я луплю молнией и надеюсь на лучшее, – невозмутимо ответила я.

И мы рассмеялись.

Лан отложил арфу и копье, наклонился ближе. Убрал мне за плечо длинные пряди – я распустила волосы после купания, чтобы высохли, и теперь они ниспадали мягкими темными волнами.

– Ты так прекрасна, Алли.

Я уткнулась в Лана носом.

– Уходишь от темы.

– Разве? Мне перестать?

«Ты же королева. Потребуй времени».

– Как королева, приказываю тебе присутствовать этой ночью в моей постели.

Лан поперхнулся смехом.

– Я теперь что, твоя любовница или как?

Я с улыбкой прижалась к его губам, потом со вздохом отстранилась:

– Или как.

– Слушаюсь.

Рот Лана накрыл мои губы, и он скользнул ладонями вверх по моим рукам, слегка их массируя.

Когда мы оторвались друг от друга, я приподняла бровь:

– Как я оказалась у тебя на коленях?

– Магия.

Закатив глаза, я принялась ерзать, пока Лан не раздвинул ноги, чтобы я уселась на землю между ними.

– Давай пробовать копье.

Лан подхватил оружие деда обеими руками, зажав меня между ним и собственным телом. Я перешла на магическое зрение и увидела, как он направляет Неблагую силу.

Оружие пробудилось в ответ, и я едва не шарахнулась, когда языки пламени лизнули древко и собрались на сверкающем наконечнике.

– Испугалась? – шепнул Фаолан мне на ухо.

Я засопела.

– Продолжайте световое шоу, любовница.

Лан содрогнулся от тихого смешка.

Протянул копье, коснулся кончиком арфы. Вспышка золота и пламени заставила меня отвернуться. Я сощурила заслезившиеся глаза и всмотрелась в сверкающий ореол.

– Она принимает пламя, – зашептала я. – Что чувствуешь?

Огонь проникал в металл арфы так, как не могла моя магия.

– Не задерживается, – сказал Лан. – Пламя входит и тут же вытекает.

Он прервал поток.

Ну, уже кое-что.

– Надо придумать, как задержать магию внутри.

– Я бы лучше занялся этим, – Лан покрыл поцелуями мою шею. – Ты так сладко пахнешь.

По телу прошла волна дрожи.

– М-м-м? – протянула я.

– М-м-м, – отозвался Лан глубоким рокотом. – Знаешь, как я понимаю, что ты возбуждена?

Я усмехнулась: он повторил слова, сказанные им в хижине недалеко отсюда во время нашей предыдущей вылазки в Андерхилл.

– Как?

– Ты так часто, судорожно дышишь.

Я откинулась назад.

– А знаешь, как я понимаю, что возбужден ты?

– В прошлый раз это был стояк, который уперся тебе в бедро.

В точку.

– А теперь он упирается мне в спину.

Мы расхохотались. Я шлепнула Фаолана по ноге.

– Перестань отвлекать меня от спасения мира. Надо разобраться с арфой.

– Повинуюсь, королева всех фейри.

Обернувшись, я одарила его таким сухим взглядом, что он мог бы выпарить масло из сковородки.

Лан склонил голову.

– Я лишь скромная любовница вашего величества.

Я фыркнула.

– Теперь вечно будешь припоминать?

– Только пока это тебя смешит, Сиротка.

Я немного отползла на четвереньках, повиляла задом, чтобы его подразнить, и снова уселась, скрестив ноги.

– Попробуй еще раз напитать арфу.

Лан призвал пламя копья и направил его на инструмент.

– Сейчас огонь даже не проникает.

Я посмотрела на разделяющее нас расстояние.

– Мы не прикасаемся друг другу. Может, надо?

Придвинувшись обратно, я положила руку Лану на бедро. Из копья тотчас вырвалось золотое пламя.

– Благая магия, Алли, – быстро проговорил Лан. – Попробуй еще раз.

Я уже как раз прятала Неблагую сторону своей силы. Осторожно спустив магию вниз по руке, я накрыла ею ладонь Фаолана. Моя Благая сила была фанаткой Лана номер один и обвилась вокруг его пальцев, прежде чем я направила ее на древко копья.

Результат последовал незамедлительно.

В воздухе зазвенел ноющий гул, накатывая волнами, заставляя мое сознание ошеломленно замирать.

– Копье, – проворчал Лан. – Оно нагревается.

Больше обычного?

– Я не могу его удержать, – удивленно произнес Лан сдавленным от боли голосом.

Но мы уже близки. Я чувствовала.

– Что происходит?

Артефакты источали такое сияние, что я ничего не могла разглядеть.

– Копье плавится! – в ужасе ответил Фаолан. – Или уничтожает арфу. Я больше не вижу наконечник. Алли, я его не удержу.

Что мне оставалось? Скорее всего, продолжать.

– Постарайся, Лан. Изо всех сил. Я тоже.

Лан напрягся, рука с копьем задрожала до самого плеча. Я скрипнула зубами, неспособная больше держать глаза открытыми, потому что свет усилился в десятки раз.

Волосы Тыча!

Кое-как приоткрыв глаза, я зашарила вокруг, пока не наткнулась на жесткую прядь. У меня была лишь теория, причем дикая, поэтому я взяла не все волосы, а лишь несколько. Подобравшись к огню настолько близко, насколько хватило смелости, я рассыпала волосы поверх пламени.

– Сейчас выроню копье! – прокричал Лан, чтобы я услышала его за гулом.

– Значит, выкладываемся по полной! – заорала я в ответ.

И втолкнула в поток Благую магию.

БДЫЩ!

Всплеск силы отшвырнул меня кувырком прочь по лугу. Остановившись, я обнаружила себя лицом в цветке. Стоило мне застонать, как маленькие облачка по соседству подлетели и начали поливать меня дождиком.

Так и живем.

Собрав себя в кучу, я заковыляла к так же отброшенному взрывом Лану и протянула ему руку.

– Нет, спасибо, – поморщился он и раскрыл ладони.

Кожа почернела, покрылась волдырями.

– Черт! – ахнула я. – Пойдем к Жрице.

Или к Девон, вдруг она поможет.

Лан стиснул челюсти.

– Сначала арфа.

Вдвоем мы вернулись к огромному выжженному кругу на краю луга.

– Копье исчезло, – глухо сказал Лан.

Я упала на колени.

– Оно здесь. Просто нашло новое прибежище внутри арфы.

И сама она приняла форму инструмента из головоломки Елисаваны.

Я вскрикнула от обжигающей боли. Сунув руку в карман, вытащила раскалившиеся фигурки и бросила их на землю, потерев бедро.

Они засветились, и прямо у нас на глазах крошечное копье двинулось по горелой земле к такой же крохотной арфе. Обвилось вокруг миниатюрной копии инструмента Луга, а затем растаяло, испарившись.

– Так было суждено, – прошептала я. – Арфа поглотила копье. Единственной Благой силой, равной по мощи высвобожденному духу, была вторая реликвия твоего деда.

– Дело не в мощи, – Лан потер подбородок. – Думаю, арфа приняла копье, потому что была с ним знакома.

Что ж, арфу вернули, зато копье, ради которого Лан столько трудился, утратили.

– Ты как?

Мой Неблагой наклонился и поднял инструмент без струн.

– С арфой я буду не так круто смотреться. Но чему быть, того не миновать, так что не стоит и препятствовать. – Он поднял на меня радужный взгляд. – Как насчет натянуть струны?

Я потянулась за остатком волос келпи.

– Погоди, – пробормотал Лан. – Тут повсюду мелкие трещинки.

Я глянула на арфу. И точно. Из них мерцал оранжевый свет.

– Изнутри проступает пламя. – Я резко втянула воздух. – А эта трещина только что стала больше.

– И эта тоже. – Лан выругался.

– Блин, думаешь, рванет?

Если так, то у нас чертовски мало времени на поиски Рубезаля.

Стук копыт заставил нас обоих завертеть головой.

Я ожидала увидеть несущегося на нас разгневанного Тыча, но вместо него к нам галопом мчалась самка-аликорн. Сбросив скорость до рыси, а затем до шага, она остановилась перед нами. Ее шерсть переливалась жемчужным светом.

Она была прекрасна.

Я слегка поклонилась и подняла пальцы в знаке мира: большой, указательный и средний вместе, мизинец и безымянный оттопырены.

– Приветствую тебя.

Аликорн тихонько заржала, и в этом звуке прозвучала вопросительная нотка.

– Покажи арфу, – сказала я Лану. – Может, ей надо завершить процесс.

Лан шагнул к грациозному созданию Андерхилл. Аликорн тряхнула гривой и вдруг взвилась на дыбы, молотя копытами по воздуху.

Что-то не так.

А я начинала осознавать, что многое можно уладить, если коснуться Лана. Когда мы вместе, все становилось проще, и я чувствовала себя лучше. Встав рядом, я тоже взялась за арфу – и для закрепления эффекта обхватила Лана за пояс.

Аликорн ткнулась носом в прядь волос Тыча, которую я держала в руке. Быстро накинув их на арфу, я снова обняла Фаолана.

Аликорн заржала, опустила копыта на землю и прикоснулась носом к арфе.

Воздух наполнили переливы печальной музыки, окружая нас вихрем теплого ветерка. Волоски скользнули на свои места в арфе, связанные невидимыми силами. Я глубоко вдохнула, позволив красоте мелодии наполнить мои сердце и душу, и не удержалась от широкой улыбки.

Аликорн снова подняла голову, а потом, вытянув переднюю ногу, поклонилась.

– Трещины пропали, – сказал Лан и поморщился, когда арфа сдвинулась, задевая ожоги.

Аликорн прижалась носом к его руке, раздался мелодичный звон потише. Мгновение спустя Лан поднял невредимую ладонь, и в голосе его прозвучало благоговение:

– Ты меня исцелила.

Я низко поклонилась.

– Спасибо, что помогла. От всего сердца.

Или следовало благодарить Андерхилл? Нет уж, я все еще зла на нее за подставу во время битвы.

Когда аликорн ушла, я забрала арфу у Лана.

– Ну как, ладони в порядке? А то у меня на них кое-какие планы, но если еще больно, то будешь сидеть, я сама все сделаю.

Мой Неблагой вскинул бровь.

– Они в порядке. Но если бы не были, то что такое капелька боли в общей картине мира?

Мы направились к дому Жрицы. Я уже видела старуху, что стояла снаружи и нетерпеливо постукивала по земле тростью.

– Арфа починена, – проговорил Лан. – Что нам это дает?

Более сильную позицию.

С другой стороны, от любого оружия нет пользы, если не на кого его направлять.

– Как думаешь, у Дрейка и Рябинника что-нибудь получилось?

Без понятия. Но я бы предположила, что у гиганта с его размерами не так много укромных мест.

– Знаешь, как говорят?

Я хмыкнула.

– Хочешь что-то сделать, сделай сам?

Я бы так и поступила, но хотела последовать совету Цинт. Воспользоваться тем, что осталось, для себя.

Мои дни в обоих мирах сочтены, а значит, время с Ланом утекает, как песок сквозь пальцы.

– Хочешь, попрошу Тыча нас перенести?

Ага, конечно. Сейчас он перенесет нас разве что в пылающую пасть дракона.

– Нет.

– Тогда Девон может проложить золотую дорожку, чтобы сэкономить нам время.

– Нет.

– Тогда схожу за припасами. Мы пойдем в противоположном…

Я обвила руками шею Фаолана.

– Нет.

Он поднял на меня радужный взгляд.

– Нет?

Я его поцеловала.

– Нет. Эта ночь принадлежит нам, Лан. И сегодня мне абсолютно насрать на гигантов, арфы и говнюков-келпи. Ясно?

Лан провел костяшками пальцев по моей щеке.

– Да, моя королева.

22

Лан перекинул арфу через плечо и поднял меня на руки, словно я легче перышка. Что, внесу ясность, было вовсе не так. Я все еще обнимала Фаолана за шею, поэтому пришлось подвинуть рукоять одного из парных клинков, чтоб та не упиралась ему в челюсть. Подобные романтические жесты не рассчитаны на тех, кто вооружен до зубов.

– Куда? – поинтересовался Лан.

И единственное слово поставило меня в тупик. Мать твою, он прав. Вопрос дня: куда?

Я открыла рот и ничего не смогла сказать. В доме Жрицы слишком много народу. По Андерхилл вряд ли стоит бродить в поисках подходящего места для развлечений. Где мы могли уединиться, чтобы никто не побеспокоил? Хотя бы на часок, но я осталась бы и на подольше. Так, отмена – возьму, сколько удастся отхватить.

Я огляделась.

– Не знаю.

Похлопала Лана по плечу, и он медленно опустил меня на землю. Босые ноги утонули в мягкой луговой траве. На миг показалось, будто у самых пальцев мелькнула золотая лента. Магия Андерхилл? Она показывала мне золотую тропку всего пару раз. Знак?

Но с чего бы ее волновало, получим ли мы с Ланом несколько часов наедине? Не то чтобы Андерхилл болела за мои постельные дела. Она всего лишь хотела, чтобы я очень уравновешенно померла.

Я пошевелила пальцами ног. Золотая нить обвилась вокруг них и куда-то шмыгнула.

Лан обнял меня со спины, отвел волосы, поцеловал в шею.

– Я последую за тобой куда угодно, Алли. Ты же знаешь.

Я прижалась к Фаолану, жалея, что не обнажена и не извиваюсь от страсти под его крепким телом. Мысль взбудоражила и припечатала ужасом. Что, если Дрейк и Рябинник вернутся в ближайшие часы и скажут, где Рубезаль? Что, если у меня последний шанс познать этот опыт?

Прошу, не забирай у меня еще и это. Позволь мне попрощаться с Ланом.

– Да вашу ж, тупые, как будто вас с дерева тупиц роняли, а вы о каждую ветку головой прикладывались.

Мы с Ланом обернулись. Совершенно без спешки. Потому что подобным образом общалось только одно существо. К нам подошел Тыч – шкура все еще перепачкана землей, вся морда в бруадаре. А вот в глазах странное выражение, которое я не могла разобрать. Он что… грустил?

– Залезайте, – скомандовал келпи. – Отвезу вас в одно тихое местечко. Дуралеи.

От несоответствия его слов и поступка у меня голова пошла кругом, а вот Лан не колебался. Он буквально забросил меня на спину Тыча, затем запрыгнул сзади и обхватил меня за талию. Сухопутный келпи сорвался в галоп и помчал прочь из долины Жрицы.

– Куда мы? – потянула я Тыча за гриву.

Далеко нельзя. Я должна быть готова к битве с Рубезалем, когда придет время.

Мысль пронзила тело дрожью, сознание оказалось на грани паники.

И оба – Лан и Тыч – почувствовали мое состояние.

Келпи оглянулся.

– Ты же не собираешься реветь? У меня есть на примете милое местечко. Ненавижу, когда женщины без причины рыдают.

То есть после всего произошедшего он не считал, что у меня есть просто куча причин? Однако келпи ни разу не выругался, и я невольно задумалась, не под действием ли он какой-нибудь травы грез, которой для него обернулся бруадар.

Вспышка магии Андерхилл скользнула по гриве Тыча и влилась мне в пальцы. Тепло. Успокаивающе. А-а, вон оно что. Тыч помогал мне не по доброте сосулькиной. Андерхилл велела. Золотые нити говорили сами за себя.

Андерхилл решила сделать мне прощальный подарок? Ночь с Ланом?

Я прикусила нижнюю губу, чтобы не выдать ее дрожь. Я не хотела быть благодарной Андерхилл, когда та требовала от меня пожертвовать самой жизнью. Хотя, сказать честно, еще с побега в Треугольник я знала, что шансы на долго и счастливо у меня не велики.

И если закрыть глаза на все дерьмо Андерхилл, сейчас я была благодарна за это благословение.

Теплые руки Лана сжались крепче, поддерживая.

– Что случилось?

– Просто… нервничаю, – ответила я и не солгала.

Я и правда нервничала, но вовсе не потому, что впереди маячила смерть.

Я беспокоилась за тех, кого оставляю. Я скучала по хорошим временам, проведенным с ними. Вот тут-то меня и накрыло болью. Я так ушла в себя, что не заметила, куда привез нас келпи, пока он не остановился.

Тыч простоял достаточно долго, чтобы я успела полюбоваться идеальной беседкой из ивовых прутьев, увитой сиренью и глицинией, – пурпурные гроздья перемежались снежными цветками, крохотными и невозможными в здешнем мягком климате. Впрочем, было ли что-то невозможное в царстве фейри? Они же тут.

В центре беседки стояла кровать, заправленная шелковыми простынями и усыпанная лепестками.

Красиво.

– А ну слезли на хер! – Тыч взбрыкнул, отправив нас в полет.

Я свалилась прямиком на Лана, и тот закряхтел.

– Прости. – Я скатилась с него и встала. – Так и знала, его манеры рано или поздно должны были превратиться в тыкву.

Тыч замолотил копытами по земле, которая начала под ним размягчаться.

– Я сделал, как ты просила!

Земля снова затвердела, и Тыч побрел прочь, сверкнув задом и пукнув так смачно, что я невольно отшатнулась, несмотря на расстояние.

Присев на корточки, я дотронулась до земли и обратилась к Андерхилл, тихонько, чтобы Лан не услышал:

– Сколько бы нам ни было отпущено, благодарю тебя.

Все тело будто закололо иголочками, магия Андерхилл заскользила по мне золотыми завитками. Там, где меня касалась ее сущность, кожа начинала светиться. Грязь и копоть исчезли, моя одежда превратилась в тончайшее платье. Сквозь светло-пурпурный оттенок пробивались всполохи золота, прямо как магия царства фейри. Такой наряд нужно не носить – только снимать. Я провела пальцами по полупрозрачным юбкам, изумляясь тому, что они струятся, словно вода. Я будто касалась чего-то совершенно невесомого. Будто я уже обнажена.

Неужели Андерхилл действительно за меня болела? Потому что сейчас она казалась той еще сводницей.

Я подняла взгляд – и резко втянула воздух. Напротив меня стоял Лан, облаченный в полосу ткани, достигавшую середины бедер. Эдакий фейри-олд-скул. Мне нравилось. Рубиново-красный цвет подчеркивал рельефное тело. Волосы Лана были убраны назад, и казалось, что каждая черта его лица подсвечена пламенем. Возможно, оно пылало у него внутри.

И я была готова сгореть.

Льнуть к его огню, насколько хватит сил.

Грудь Лана вздымалась и опускалась слишком быстро, пока мы рассматривали, впитывали друг друга.

– Ты богиня, – прошептал он. – С трудом верится, что это все взаправду.

– У меня те же ощущения. Только ты не столько богиня, сколько бог, – лениво улыбнулась я, заставляя себя отбросить все страхи и тревоги.

Это наше время. С благословения Андерхилл, я приму его целиком без единого сомнения.

Я шагнула к Лану, а он – ко мне. Потом еще. И еще, пока мы не соприкоснулись кончиками пальцев, каждый из которых обожгло бурлящей силой. Наша магия взметнулась, разрослась, танцуя, как когда-то в убежище изгоев. Свернувшись кольцом, две магии затянулись на наших запястьях браслетами. Легкое извращение, но приятное.

Внизу живота разлился жар.

Я переплела наши с Ланом пальцы, держась за него как никогда крепко.

– Вот как всегда должно было быть, любовь моя.

И Лан наклонился, чтобы меня поцеловать.

Видит богиня, я ужасно этого хотела, но не смогла устоять.

В последний момент я повернула голову, и Лан поцеловал мое закрытое веко, надавив губами на глазное яблоко. Одно напряженное мгновение он стоял, сбитый с толку. А я улыбалась, прекрасно зная, что его разум сейчас удивляется странному ощущению под губами и пытается осознать, что произошло.

Не сдержавшись, я взорвалась хохотом.

Лан отстранился и вытер мне веко, качая головой и смеясь вместе со мной.

– Никогда не забуду тот день. Я поверить не мог, что ты попыталась меня поцеловать, и я… я был рад, хотя и понимал, что должен тебя отчитать. Но поцеловать прямо в глаз! – Лан засмеялся громче, в глазах заплясали радужные искорки. – Я лелеял это воспоминание в самые мрачные моменты жизни. И всегда буду. Может, все закономерно, и наш первый поцелуй был таким странным, потому что в глазах мира мы очень странная пара.

Я провела пальцами по его щетине, и сердце чуть не вылетело наружу, сделав кульбит.

– Это было идеально. Тогда я так не считала, а теперь да.

Зарычав, Лан прижал меня к своей груди, заставил умолкнуть пристальным взглядом. Завел обе мои руки за спину, сжал запястья, разжигая во мне пламя.

– Какая дерзость со стороны королевы, – тихо произнес он. – Неприличная, я бы сказал.

Я захлопала ресницами.

– И как ты поступишь? Отшлепаешь?

– Если только взмолишься, – прошептал Неблагой.

И, будь я проклята, мои ноги ощутимо подкосились. От низа живота прокатился огонь, забираясь глубже, наполняя меня желанием, томлением, которое мог излечить лишь Фаолан.

Держа мои запястья одной рукой, второй Лан гладил мою спину. Провел кончиками пальцев по ключице, проследил дорожку вверх по шее к подбородку. Каждое прикосновение было щемяще нежным для воина, мужчины, обученного сражаться, убивать и вечно быть непреклонным.

Лан обращался со мной так, словно от малейшего неосторожного прикосновения я сломаюсь, а ведь у меня не меньше шрамов, чем у него.

– Я мог бы прикасаться к тебе всю оставшуюся жизнь и никогда не насытиться твоей кожей, – Лан прошелся по намеченной пальцами дорожке поцелуями, – вкусом твоего тела, – он провел носом от уха до линии роста волос, – запаха, который принадлежит лишь тебе одной.

Я закрыла глаза, стараясь насладиться моментом. Не спешить. Наши столь долго сдерживаемые эмоции, желание и магия перекатывались вокруг, захлестывая меня такой мощной волной, что я тонула в пьянящих прикосновениях Лана. В его любви.

– Лан, я тебя люблю, – выдохнула я. – Что бы ни случилось, знай, я тебя люблю.

Он тронул поцелуем уголок моего рта, затем нижнюю губу и, наконец, когда я застонала, накрыл мои губы своими, шепча между прикосновениями:

– Мое сердце принадлежит тебе, сейчас и всегда, Алли. Моя Сиротка. Моя королева фейри.

Лан отпустил мои запястья и прижал меня к своему крепкому телу. Тонкий материал одежды не оставлял ни единого сомнения в том, что он меня жаждал от и до.

И все же, несмотря на то долгое время, что мы шли к этому моменту – всю нашу долбаную жизнь, – Фаолан не торопился. Не спешил перейти к основному делу, и его выдержка сводила меня с ума. Доводила до исступления, которое никакому испытанию и не снилось.

Подчиняясь безумию, мои руки сами собой впились в его плечи, скользнули по спине к классной заднице, сжали ее почти в отчаянии. Грубость моего прикосновения вызвала у Лана низкий рычащий стон. Я ухватила его за ткань набедренной повязки, шаг за шагом увлекая в беседку.

Я хотела ощутить его в себе.

Хотела ощутить тяжесть его тела.

Хотела столько всего, что даже накатывала паника, мешая дышать, сдавливая горло.

Что-то мягкое ткнулось под колени, и я упала спиной на ложе из папоротника и лепестков роз. Простыни и правда оказались невероятно шелковистыми.

Лан навис надо мной, опираясь на локти.

В горле снова встал ком.

– Это сон, – прошептала я и провела пальцами по лицу Лана, – от которого я не хочу просыпаться.

Как им насытиться?

Лан принялся касаться губами моих щек.

– Почему ты плачешь? Алли, поговори со мной.

Я закрыла глаза и слегка покачала головой.

– Просто поцелуй меня, Лан. Просто люби меня. Отдай мне все, что есть.

Я потянулась к нему, вовлекая в новый поцелуй, от которого у нас обоих сбилось дыхание. Я тонула в ощущениях, между нами пробегали, танцевали волны жара. Лан обвел губами мой сосок сквозь тонкую ткань платья. Я выгнулась, и он подхватил меня одной рукой под талию, а второй скользнул между моих ног.

Вот только там меня коснулись не только пальцы.

Магия Лана заструилась по моему телу. Электрические вибрации, жар, который сменялся холодом; волны накатывали, сменяя друг друга при каждом движении его пальцев.

Ох, черт!

– Лан! – я вскинула бедра, выкрикивая его имя.

Он не сдвинулся, не дал мне возможности отстраниться. Не то чтобы я собиралась, но чувства зашкаливали.

Они разбивали малейшие крохи самоконтроля, которые я надеялась сохранить.

– Хорошо, Алли? – пробормотал Лан мне в губы, и его самодовольная улыбка говорила сама за себя. Он прекрасно знал, что мне хорошо.

– Охренеть божественно, – проскулила я. – Не останавливайся.

– Я еще не закончил.

Он поцеловал меня, переплетая свой язык с моим, затем принялся прокладывать дорожку поцелуев вниз. По груди, по животу, задержавшись на нескольких шрамах и ниже, добравшись наконец до сосредоточения моего жара.

Лан усмехнулся, услышав мой тихий вздох.

Волшебные руки, волшебный рот, знаете ли.

Горячий язык прошелся по изнывающему естеству, и меня окатила новая волна Неблагой магии, заставив стонать, как дикую, метаться на простынях, не в силах ничего поделать.

На краю сознания билась мысль, что все это не очень-то справедливо.

Я хотела, чтобы Лан тоже отдался во власть безумия.

Я могла дотянуться только до его плеч, пришлось этим и довольствоваться. И раз уж я понятия не имела, как подогревать секс магией, сейчас будет интересно. Запустив пальцы в темные волосы Лана, я высвободила струйку магии, направила ее вниз по позвоночнику к его заднице.

Лан вскрикнул, когда завиток его шлепнул, но тут же отозвался рокочущим рычанием.

Я ухмыльнулась и только потом поняла, что рычал не Фаолан.

Нет, нет-нет-нет, только не опять.

Андерхилл, дери тебя за ногу, ты же сама нас сюда привела!

В воздухе зазвенел вой, и я кое-как вскочила на ноги, едва Лан отстранился.

– Андерхилл, меньшее, что ты сейчас можешь сделать, это выдать мне другую, блин, одежду! – возмутилась я и добавила: – Пожалуйста.

Золотые струйки скользнули по беседке, обвились вокруг меня, создавая достойное королевы одеяние. Облегающие штаны и свободную бледно-золотистую тунику в тон магии Андерхилл. Плечи обнял плащ такой же невесомый, как юбки до него, на голову легла тяжесть невидимой мне короны. И никаких тебе ботинок.

Ноги утонули в мягкой земле, я пошевелила пальцами.

Дерьмовый утешительный приз. Я подобрала клинки и кинжал с того места, куда уронила их в тумане похоти.

– Что происходит? – спросил Лан, стоя в шаге от меня в первородной наготе.

– И Лану, пожалуйста, тоже, – попросила я, касаясь пальцами губ и ощущая на них вкус слез, что струились по моим щекам.

Мы были так близки.

Я почти получила то, что укрепило бы мой дух в последние минуты.

Почему Андерхилл отняла его у меня?

Или, может, она поступила так ради Лана. Он предназначен другой?

Мысль об этом была так же невыносима, как сама смерть.

Ночь снова расколол вой, и теперь, не одурманенная страстью, я его узнала.

Дрейк.

Я кивнула Лану, теперь облаченному в костюм воина, пытаясь скрыть горькое разочарование. Он считал, что у нас еще будет время. Моменты близости. Он не знал, что у нас только что отняли последний шанс.

Потому что я на пороге своей судьбы.

23

– Где он? – крикнула я Дрейку, когда мы с Ланом бросились ему навстречу.

Мельком обернулась: наше ложе уже ушло под землю. И на миг меня захлестнуло тошнотворной волной скорби, но усилием воли я совладала с собой и сосредоточилась на неизбежном.

Мой жребий брошен, пути назад нет, только вперед.

Дрейк вскинул в нашу сторону рогатую оленью голову и пустился бегом на передних копытах и задних волчьих лапах.

Его второй облик, помесь существ.

Мир сразу изменился, из-под ног вырос лес, почти весь сотканный из золота.

Я зачерпнула из него силу, вложила ее в свое индиго, заставляя руки и ноги работать быстрее. Полетела наравне с Дрейком. Он слегка распахнул глаза шире, удивленный тем, что я могу угнаться за ним в зверином облике.

Потом он скосил взгляд назад, и я оглянулась в поисках Лана.

Упс.

Заметив его сквозь золотые листья и ветви, я послала заряд силы, чтобы ему помочь. Мы слегка замедлились, давая ему нас догнать.

– Спасибо, – сухо произнес Лан.

Звук его голоса вызвал дрожь во всем теле. Оно все еще ловило отходняк, изнывало после того, чем мы занимались в беседке.

Дрейк не останавливался, пока не показался дом-башня Жрицы. Все собрались снаружи.

– Докладывай, – велела я Рябиннику.

Он вытянулся.

– Мы нашли Рубезаля. К западу отсюда.

– В Пещерах Чести, – перебила Жрица. – Поэтому никто не догадался сразу там посмотреть.

Перед моим внутренним взором вспыхнул незнакомый образ: система золотых пещер с зияющими входами, ведущими глубоко под землю. Во рту все пересохло. Откуда, на хрен, оно взялось?

Поморгав, я сухо произнесла:

– Расскажи о пещерах. Зачем Рубезаль в них ушел? И почему ты считала, что он не осмелится? Явно не потому, что чести у него нет.

– Ну наконец-то ты задаешь правильные вопросы, – ответила Жрица. – В пещерах опасно. Они меняются вместе с Андерхилл, но их закономерность можно предсказать. Многие считают, что они – струны, которые Андерхилл перебирает, чтобы изменять все остальное.

– И Рубезаль знает закономерности – предположила я.

– Да, – жрица кивнула. – Без чести или с ней, но пещеры не место для тех, кто их не знает. Туннели рушатся, образуются провалы, а стены без предупреждения смыкаются, сталкиваясь сильнее, чем кулаки гиганта.

Неудивительно, что Рубезаль прятался именно там. Зная закономерности, он мог выставлять нам ловушку за ловушкой. Я прищурилась.

– Как вы его нашли?

Дрейк, снова перекинувшись в двуногого, поправил тунику.

– Мы осматривали местность, как вдруг я просто-напросто увидел его у входа пещеры.

Я моргнула – перед мысленным взором снова замелькали образы.

– У средней.

Дрейк нахмурился, удивленно переглянувшись с Рябинником.

– Да. Как ты узнала?

Хороший вопрос. Я никогда не была в золотых пещерах и даже не представляла, с чего бы Андерхилл мне помогать, если ее цель – равновесие.

Но в следующий миг я увидела себя перед той же пещерой.

Сердце бешено застучало в груди.

– Я должна туда отправиться. Рубезаль больше не выйдет. Держу пари, он показался специально.

В конце концов, он же мог чуять других фейри и их магию.

Цинт хрустнула шеей.

– Когда мы отправляемся?

Никаких «мы».

Я закрепила нагрудный ремень и затянула ремешки ножен для кинжала на бедре. Полегчало.

А теперь к самой сложной части.

– Мне нужно, чтобы вы все вернулись на Унимак.

И чтобы Лан оставил мне арфу. Я отказывалась верить, что он обязан присутствовать и ею орудовать. Он должен быть в безопасности, он сыграл свою роль. Теперь моя очередь его защищать.

Тишина.

Я вздернула подбородок.

– Я должна пойти одна.

– Да ну? – буркнула Жрица. – А я вижу совсем иное.

Я внимательно на нее посмотрела. Руки древней фейри дрожали, на лбу бисеринками выступил пот, и она так сильно сжимала трость, что побелели костяшки.

Спроси я, как она себя чувствует, сразу прилетит в лоб.

Я поймала ее радужный взгляд. Мне казалось, или в последнее время искорок в нем стало меньше?

– Что ты видишь?

– Что пещер много, а ты одна.

Жрица говорила далеко не так загадочно, как раньше. На этот раз, вместо себя перед пещерой, я увидела себя и друзей перед разными входами.

– Всегда смотри шире, – пробормотала Жрица, глядя вдаль.

Я нахмурилась:

– Прости?

Жрица вскинула голову и сердито на меня воззрилась.

– Что, старая женщина, на хрен, не может тихо-мирно побормотать какую-нибудь чушь?

Ну вот, пожалуйста.

Мое слабое сердце хотело, чтобы друзья пошли вместе со мной, – хоть бы побыть с ними рядом на пару часов дольше. Не эта ли слабость заставляла меня ухватиться за слова Жрицы?

– Ладно. И вы тоже со мной отправитесь.

– Рад, что ты осознала неизбежное, – проворчал Фаолан, поправляя арфу за плечом. – Мы никуда без тебя не вернемся.

Когда придет время, я их оставлю. И в последний момент оставлю Лана.

Как-нибудь.

– Вот, – проворчала Жрица. – Давайте помогу. Какие же вы все-таки тупицы.

Старуха повернулась спиной, со свистом выпуская магию, и перед нами открылся портал.

У меня отвисла челюсть.

– Какого хрена?! С каких пор ты умеешь создавать порталы?

– Всегда умела, – отмахнулась Жрица. – Как, по-твоему, я раньше перемещалась между Землей и царством фейри?

– Через вход.

Ее радуга на миг подернулась тенью.

– И правда. Умное решение, жаль отвалилось. Но мы обе знаем, что вход долгое время был подделкой. Но ты, дитя мое, должна быть гораздо умней, чем я когда-либо была. – Жрица заговорила тише, перевела взгляд на Лана. – Защити его. Он твоя жизнь, как и ты его… как он был моей.

Опять мы вернулись к загадкам. Но я никогда еще не слышала от Жрицы такой печали.

– С тобой все будет хорошо? – спросила я.

Она вздохнула и улыбнулась.

– Да. Наконец-то, – брови Жрицы сошлись на переносице. – Ты считаешь, я буду стоять тут весь день с открытым порталом? Проваливайте уже.

Я услышала, как взвизгнул Дрейк. Они с Рябинником прошли первыми, следом шагнула Цинт. Лан вступил в портал одной ногой и протянул мне руку. Его радужные глаза, гораздо ярче, чем у Жрицы, пристально всматривались в мое лицо. Я заметила, что Лан слегка насторожился.

Черт, что-то заподозрил.

Мне точно надо как-то улизнуть.

– Спасибо, – сказала я Жрице.

– Вали на хрен, Каллик Всех Фейри.

Я ступила одной ногой в портал:

– Даже без королевы?

Не дождавшись ответа, я перешла. Но, оглянувшись, резко втянула воздух: Жрица рухнула на колени. Посмотрев на меня сквозь портал, она подмигнула.

И брешь сомкнулась.

– Вон там наверху, – указал Рябинник.

Мог бы не утруждаться. Золотое сияние, исходившее от системы пещер, служило маяком и на магическом, и на физическом плане. Я запихнула беспокойство за Жрицу куда подальше.

– Какой план? – поинтересовался Лан. – Разделяй и властвуй?

Я не хотела, чтобы в пещеры вошел кто-то, кроме меня. Если раньше планы Рубезаля бывали туманны, то сейчас все предельно ясно. Его запасы магии все еще пополняются. Он не стал бы тратить их впустую на битву со мной один на один. Нет, гигант попытается использовать против нас знания об Андерхилл. И у меня не было времени изучить сеть пещер. Ни у кого не было.

– Никому не входить. Собираемся у входа в пещеру. Сперва говорим шепотом, затем с помощью магии проецируем свои голоса. Заставим его думать, что мы все рыщем внутри.

Лан растянул губы в улыбке.

– Обманка. Одобряю.

Мы поднялись по пологому склону, заросшему колючим пурпурным и рубиново-красным кустарником.

При виде зияющих золотых входов по позвоночнику пополз противный холод. Они выглядели в точности как те пещеры из моих видений.

Андерхилл, ты стремная стерва.

– Я пойду в среднюю, – проговорила я, нахмурившись. – Лан справа. Цинт слева. Рябинник – рядом с тобой, а Дрейк – рядом с Ланом.

– Почему? – спросила Цинт.

Я пожала плечами:

– Потому что.

Так показали картинки в моей голове.

Вряд ли стоило выдавать такое вслух.

– Нормальная причина. – Вытащив деревянную ложку, Цинт направилась ко входу в пещеру слева от меня, остальные тоже рассредоточились.

Я достала из ножен кинжал, уперлась ногами в шероховатую, как песок, землю. Прошептала:

– Я пойду в среднюю.

И, само собой, пещера подхватила мой голос и всосала его в себя.

Я кинула Рябиннику, и тот заговорил.

Следующим был Лан.

– Тише.

Дрейк подал мне знак, наклонил голову и, сощурив глаза, внимательно прислушался. Затем понюхал воздух и указал пальцем. Рубезаль где-то между мной, Ланом и Цинт?

Я повысила голос:

– Вот блин!

Лан сверкнул улыбкой. Пришлось прикусить губу, чтоб не фыркнуть в ответ. Сейчас не до смеха.

Дрейк махнул рукой. Рубезаль двигался влево?

Я кивнула. Он ищет меня.

– Это была моя любимая ложка, – проговорила Цинт в полный голос.

Я приподняла бровь, она мгновенно ответила тем же.

Землю сотряс оглушительный грохот, и мы все дружно присели, когда Андерхилл сдвинулась. Едва не плюхнувшись на задницу, я переждала, пока она прекратит свои галактические перестановки, и поднялась.

Снаружи пещеры выглядели точно так же.

А вот внутри они должны были измениться.

Я жестом велела Лану поменять позицию, потом крикнула:

– Все в порядке?!

Рябинник поменялся местами с Ланом, Цинт с Дрейком. Поймав взгляд сперва Рябинника, потом Дрейка, я прижала палец к губам.

Лан и Цинт подали голос.

– Пещеры меняются вместе с Андерхилл! – прокричала я. – Выходите оттуда!

Дрейк все прислушивался. Я напряглась, готовая к внезапной атаке гиганта. Пусть он и планировал заманить меня внутрь, но мог бы выйти, узнав, что пещеры погубили остальных.

Дрейк распахнул глаза шире:

– Берегись!

Я вскинула кинжал.

Но опоздала. Цинт закричала. Мои ноги уже сделали шаг, прежде чем разум успел осознать. Сердце забилось в самом горле, когда Рубезаль вышел из пещеры, прикрываясь Цинт словно щитом. Большим и указательным пальцем гигант сжимал ее горло.

Уголки его губ слегка поникли, когда он увидел Рябинника и Дрейка.

Он поверил в нашу обманку.

– Умно, королева ничего, – негромко проговорил Рубезаль. – Возможно, ты все же умеешь учиться. Если бы я соблаговолил дать тебе урок.

Я стиснула зубы:

– Я не желаю больше твоих уроков, Рубезаль. Отпусти ее.

– Ты не в том положении, чтобы требовать, Каллик, – отозвался гигант. – И никогда не была. Тайный ребенок, сирота, изгой, нежеланная королева.

Вполне себе правдиво.

– Словесные выпады не сработают. Все кончено. Теперь мы равны, Рубезаль. Сейчас ты уже, вероятно, знаешь, что Андерхилл не потерпит неравновесия. Цинт – часть моей силы, и потому она будет жить, нравится тебе это или нет.

Подруга меня заземляла, и в этом крылась сила, пусть и не магическая.

– Хватит прикидываться, что ты владеешь ситуацией, и мы наконец сразимся.

Мои слова позабавили гиганта.

– Снова удивляешь, девочка.

На одно странное долгое мгновение я встретилась взглядом с мерцающими голубыми глазами гиганта. Мы оба знали, что идем на верную смерть.

– Вижу, ты понимаешь, – осторожно проговорила я, остро ощущая, как пристально за мной наблюдает Лан.

Внимание Рубезаля сосредоточилось на арфе за плечом Лана, выдавая жгучий интерес, затем он снова вернулся ко мне:

– Твоя способность понимать послания Андерхилл впечатляет, девочка. Однако твоя слабость в том, что ты считаешь Андерхилл единственным посланником. Я там, где я есть, потому что решил написать свое собственное послание.

Я фыркнула.

– Прячешься в пещерах, тогда как остатки твой армии перешли под мой контроль, а твоя магия жестко истощена? Обалдеть, дайте два.

Рубезаль сжал пальцы сильнее, и Цинт, благоразумно не двигавшаяся во время нашей пикировки, вскрикнула. Рябинник побледнел и бросил на меня полный паники взгляд.

Я скрестила руки на груди, расставляя ноги пошире.

– Что ж, яви мне свое послание, о великий Рубезаль.

– Знаешь, я передумал. Предпочту написать новое прямо сейчас.

Он надавил еще сильнее, и Цинт вытаращила глаза.

Сердце чуть не выскочило из груди, но я заставила себя устоять на месте.

– Опусти Цинт, и остальные уйдут. Пусть битва будет хотя бы честной.

– Справедливо, – задумчиво произнес гигант. – Да, вот послание, которое я бы с радостью написал. – Его лицо стало жестким. – Портал в земное царство в обмен на ее жизнь.

– Согласна.

Отправлю в Треугольник. Оттуда вывезли всех фейри, выпивать будет некого. И я могла бы с легкостью составить ему там компанию.

– На Унимак, – добавил Рубезаль, вновь зло ухмыляясь.

Нутро свело спазмом. Унимак – это совсем другой разговор. Там много фейри, которых можно истощить, плюс остатки армии гиганта, в заключении и на лечении, если генерал Стрик выполнил мой приказ.

В ушах зазвенели слова духа моей погибшей сестры.

Вы оба вольны выбрать место, где в конце концов произойдет ваша схватка.

Фейри, лишенные Андерхилл, и в самом деле слабы. Ибо Андерхилл восполняет нашу связь со своей силой и сутью. Таков ее дар. И Рубезаль прекрасно это знает.

Рубезаль отделял меня от Андерхилл. Считал, что царство фейри на моей стороне. Точно так же, как я неправильно истолковала ее действия в прошлый раз, решив, что она благоволит гиганту.

Понимал ли гигант то же, что и я? Что Андерхилл ставит равновесие выше любого из нас. Гигант сеял смерть, раскачивал весы, и лишь потому Андерхилл желала от него избавиться. Если бы только он остановился, все бы сразу закончилось.

– Почему бы нам не прекратить безумие? – мягко заговорила я; гигант ослабил хватку, но губы Цинт все еще оставались синими. – Перестань нарушать равновесие, и Андерхилл может тебя пощадить.

В глазах Рубезаля мелькнул огонек сожаления. А может, я просто хотела его там увидеть.

Гигант вздернул подбородок.

– Андерхилл от меня отвернулась.

Я невольно задалась вопросом: не было ли все наоборот?

– Портал на Унимак, – прошипел Рубезаль. – Немедленно.

Сила гиганта это вам не баран накашлял. И, когда на кону жизнь Цинт, я не собиралась блефовать.

– Ты отпустишь Цинт, когда портал вырастет в половину твоего роста. Если возьмешь ее с собой, я пойду следом и тут же верну тебя обратно, – что я в любом случае попытаюсь сделать.

Рубезаль склонил голову.

– Согласен.

Лан, подойдя, наклонился ко мне:

– Алли…

– Знаю, – шепнула я.

Сражаться рядом с людьми и фейри не идеальный вариант. И все же открыть портал казалось мне верным решением. Почти предначертанным. Из разгаданной головоломки третьим выпал именно портал, что подпитывало мою жгучую уверенность – все идет, как суждено. Неизбежно.

Я научилась доверять этому ощущению, по крайней мере принимать, что все предопределенное случится независимо от моих действий.

Собрав силу, я подчинилась ей и взрезала ткань между мирами. Меня чуть не сшибло с ног, и я потянулась к руке Лана. Эффект был мгновенным. Беснующаяся сила спокойно, легко потекла из меня наружу. Я растянула портал до половины роста Рубезаля.

Сверкнув глазами, он оттолкнул Цинт.

– До скорой встречи, девочка.

– Она станет последней, – пообещала я.

Расширила портал, и гигант шагнул в воронку. Я захлопнула ее прежде, чем кто-либо, включая меня, успел сделать какую-нибудь глупость.

Рябинник подхватил Цинт, и я поспешила к ним, направляя магию на ужасные синяки на ее шее, облегчая боль. Подруга жалась к Рябиннику и вся дрожала.

– Отправляемся на Унимак, – объявила я.

К нам подошел Лан.

– А твоя связь с Андерхилл? Она ослабнет.

– Как и связь Андерхилл с Рубезалем. – Все оставалось в равновесии. – Битва может пройти в любом из царств. Меня предупреждали.

– Он сразу начнет осушать фейри.

– Мы этого не знаем. Отправляемся немедленно.

Цинт закашлялась.

– Девон. Жрица.

– Жрица знала, – ответила я ей.

Цинт на миг задумалась, потом кивнула.

– Конечно. Просто это все кажется таким внезапным.

Да, кажется… и все же шестым чувством я понимала, что все правильно.

Я легко могла представить, как Адэр стоит возле дяди Джозефа, сидящего, как марионетка, на троне в зале совета. У генерала Стрика после возвращения наверняка забот полон рот. Небось орет на них с тех пор, как я ушла.

Взяв Лана за руку, я выпустила волну силы, открыла новый портал. О, как все изменилось. Я посмотрела сквозь него на двери зала совета Благого замка.

– За мной.

Я переступила порог, не выпуская ладони Лана.

При виде меня двое стражников опустили копья.

– Королева Каллик, – пролепетал один. – Вы же мертвы.

Да ладно!

– Буду знать, – ответила я. – Открыть двери.

Стражники поспешили исполнить приказ. Позади появились остальные друзья, и я отпустила портал, быстро и сердечно попрощавшись с царством фейри и теми, кто в нем остался.

До нас долетели крики, я разглядела багровое лицо генерала Стрика, который орал больше всех, затем раздраженное и ошеломленное выражение лица моего дяди.

Внутри все сжалось – сцена слишком напоминала ту, что я представляла себе в Андерхилл. В последнюю очередь скользнула взглядом по Адэр, отмечая легкую округлость живота под платьем, сшитым специально, чтобы подчеркнуть беременность.

Громкая перепалка прекратилась, стоило всем увидеть меня. Генерал опустился на колено:

– Королева Каллик, вы вернулись.

Я ухмыльнулась и прошествовала в зал.

– Подумала, заскочу из посмертия ненадолго.

24

Выражение лица Адэр выдало ее с головой. Как будто я уже не догадалась, что это именно она приседала на любые доступные уши с рассказом, что я мертва, и планировала посадить на трон своего ребенка. Разумеется, по-настоящему стать у руля он или она смог бы только после совершеннолетия. А долгие шестнадцать лет правления Адэр превратили бы дворы в руины.

– К-каа-лик, – заикаясь, выговорила она мое имя, и я выжидающе вскинула бровь. Очень медленно, словно это причиняло ей боль, Адэр присела в реверансе, бледно-розовые юбки растеклись вокруг нее по полу. Даже пойманная на предательстве, она получала очки за стиль. – Королева Каллик! Мы думали, вы погибли.

– Даже вечеринку запланировали, да? – Я осмотрела зал, обращая внимание на яркие полосы шелка, свисающие со стен и ниспадающие с потолка.

Никаких тебе похоронных тонов. Не-не, они все тут золотые и ярко-розовые. А еще над головой парили искусственные лепестки и вращались маленькие розовые сердечки. Точняк, вечеринка. На сотни приглашенных, разумеется, обязательно из самых статусных семей при Благом Дворе.

Я поморгала, связывая факты.

Это не мои похороны. Это сраная вечеринка в честь будущего ребенка Адэр.

Розовый и золотой…

Значит, Адэр носит мою сестру. Осознание поразило меня гораздо сильнее, чем я ожидала. Помимо размышлений, как Адэр сможет использовать свою беременность против меня, я не успела свыкнуться с мыслю о братишке или сестренке. Теперь меня захлестнула волна привязанности. У меня есть сестра, которую надо защищать от женщины, сделавшую мою жизнь невыносимой. Ребенку будет нужна поддержка.

И все же мне оставалось не так долго в этом мире.

Я снова развернулась к Адэр, напряженно размышляя. Сестра не сможет править, пока ей не исполнится шестнадцать. И мне нужен регент, которому можно доверять. Таких немного, и, поскольку надвигалась битва, нужно принять решение быстро. Время мне не союзник. С каждой секундой Рубезаль копит силы.

Обретает власть.

Я вытащила меч, и Адэр, ахнув, упала – все еще грациозно – на задницу, схватившись за горло. Я направила на нее острие, и в зале все настолько напряглись, что я удивилась.

– Если я умру, Адэр, то позволь мне откровеннее, на хрен, некуда заявить: ты от лица своей дочери править не будешь.

Она впилась в меня взглядом, сверкающим ненавистью. Никто другой не видел ее лица, поэтому она и не стала скрывать искреннюю реакцию.

Я улыбнулась в ответ.

– Единственный Благой, достойный занять трон в качестве регента, это Гиацинта.

Цинт обалдела не меньше остальных, даже челюсть уронила, когда я развернулась и направила меч теперь на нее. Моя улыбка стала мягче, а в груди разлилось облегчение. Я ясно видела Цинт в роли регента, как она сидит за столом, пробывшим моим считаные недели, наводит порядок со всем опытом управления королевскими кухнями, вкладывает душу и разум в каждое решение. И рядом с ней – Рябинник. Образ был таким ярким, что пришлось потрясти головой, выныривая в реальность.

Я вскинула подбородок.

– Под руководством и с помощью генерала Рябинника Гиацинта будет занимать трон моей сестры до ее совершеннолетия, ежели я погибну, сражаясь с Рубезалем. Она единственная, кому я доверяю эту ношу.

– Я не могу! – шепотом простонала Цинт. – Ты же не всерьез ждешь, что я…

Я прервала ее жестом. Потому что я должна сейчас это сделать. Обезопасить всех.

– Цинт, ты управляешь кухней как генерал. Другие повара уважают, а то и страшатся твоей деревянной ложки. Правление королевством не так уж сильно отличается от управления кухней, несмотря на то, как в это хотят верить богатые и облеченные властью. И… – Я выдержала паузу, чтобы успокоиться. – Не сомневаюсь, что ты будешь править в здоровом равновесии твердости и уважения. Подданные тебя полюбят.

Все любили Цинт. Причем большинство – с первого взгляда. Было в ней нечто особенное.

Глаза Цинт наполнились слезами, но она кивнула.

– Хорошо.

Она произнесла это слово не в надежде, что ей никогда не придется надеть мантию регента. Она произнесла его, зная, что совсем скоро это непременно произойдет.

Так, с Благим порешали.

Ну и кого же, блин, посадить к Неблагим? Еще одно пустое место. Фаолан – очевидный выбор, но займет ли он трон после моей смерти? Не слишком ли жестоко с моей стороны просить? Просить его занять комнату с балконом, с которого мы смотрели друг на друга через долину?

Сердце говорило, что не получится. Его душа будет слишком разбита, чтобы он нашел в себе силы заботиться о других. Я сглотнула горечь печали. Был только один другой Неблагой, которого я могла увидеть на темном троне, суровым, но справедливым.

– Генерал Стрик, – громко и отчетливо произнесла я. – Если я погибну в бою… – еще один взгляд на Адэр, – или от кинжала убийцы, вы станете регентом на троне Неблагих, пока Жрица не провозгласит нового наследника.

Генерал побледнел.

– Как прикажете, ваше величество, но…

Я остановила его взмахом руки.

– Никаких «но». Вы знаете, кому я противостою. Кому мы все противостоим.

Генерал Стрик медленно поднялся:

– Ваше величество, вы говорите так, словно у вас не осталось времени.

Я намеренно не стала смотреть на Лана, потому что и без того прекрасно чувствовала его взгляд и незаданные вопросы. Зачем ты это делаешь сейчас? Почему не назначила регентом меня?

– У меня… у нас его не осталось. Мы просто участвуем в гонке по спасению королевств, и гигант уже бежит впереди.

Вперед прошаркала кучка советников. Твою ж мать, как я ненавидела советников.

– Королева Каллик, не найдете ли минутку? – отважился спросить один.

А что, похоже, будто есть?

– Что вам угодно, Харлин?

– Я не Харлин, ваше величество. Меня зовут…

Мой тон стал резче.

– Что вам угодно?

Советник побледнел.

– Людские власти теряют терпение. У вас есть что им передать?

В ушах застучала кровь. Как я ненавидела эту часть правления. У меня не хватало терпения выслушивать все эти политические условности. Мать с отцом спокойно бы выпалили достойный ответ. Более того, они подумали бы о людях раньше и налаживали бы отношения с ними без всяких подсказок советников.

– Передайте людям, что смутные времена близятся к концу. Я полностью уверена, что нас ждет мирное урегулирование. Скоро выйду на связь.

Вряд ли, конечно. Но, надеюсь, это сдержит их какое-то время, пока Цинт не возьмет бразды правления в свои руки.

Не-Харлин поклонился и поспешил прочь.

Только я открыла рот, чтобы заговорить снова, замок содрогнулся от грохота и стены заходили ходуном. Землетрясение несло с собой опасную и темную силу, которую отвергало само мое существо. Призвав собственную магию, я успела собраться до того, как энергия Рубезаля хлынула в зал.

Зеленая сила шарахнулась от моей сути, и когда я увидела, как она крадется к Благим фейри в задней части зала, я выпустила свою магию волной. Золото вовремя накрыло Лана, Цинт, Рябинника, Дрейка, генерала Стрика и Адэр, но остальные в зале тут же обмякли, их глаза потускнели, а кожа стала восковой.

– Они похожи на армию изгоев, – напряженным тоном заметил Рябинник, оберегая Цинт.

– Он их сцапал, – голос Дрейка был мрачен.

Я осталась спокойной только потому, что уже в последнее время пережила слишком много извращенной, безумной херни. И это лишь еще один ужасный поступок гиганта, которого я должна уничтожить. А ведь когда-то печаль и гнев от того, что у меня на глазах так использовали, осушали живых существ, могли поставить меня на колени.

Сейчас уже нет. Я знала, что он подсосется к чужой магии. Просто не ожидала, что все произойдет так быстро.

Я подтолкнула золотую энергию к тем, кто был ближе ко мне. Зеленое ударилось в нее, и две сущности сошлись в битве.

Я дернула свою обратно – к тем, кого успела закрыть от влияния Рубезаля. Сейчас не время истощаться, возвращая захваченных. Но чуть позже я затолкаю этому сраному чудовищу ногу в задницу так глубоко, что он вытошнит их магию обратно.

– Нужно увести его как можно дальше от Унимака, – сказал Лан, встав рядом. Его лицо не стало восковым. Моя сила по-прежнему его защищала, хвала богине. – Тогда сможем ограничить ущерб миру и фейри, которых он пьет.

Адэр ахнула, прижимая ладонь к щеке.

– Как ты смеешь говорить Благой королеве…

– Заткни свой тупой ахальник, Адэр! – рявкнула я. – Фаолан из Неблагого Двора, внук Луга – вторая половина моего сердца и души. Я не позволю разговаривать с ним, как с ничтожеством. Его слово – мое слово.

Неплохо так выдала, да? Коротенькая тирада хлынула наружу, как вода под откос, и лишь спустя целую минуту я поняла, что натворила. Клятва сердец не сильно отличалась от только что сказанного. По сути, я только что, даже не задумавшись, выплюнула брачный обет.

Какие проблемы, Каллик. Просто объяви всему миру, что любишь Лана всеми фибрами души. Делов-то.

Я взглянула на него и расправила плечи. Я отказывалась стыдиться или извиняться за сказанное – даже перед ним. Даже потому, что он вроде как тоже имеет право голоса в этом вопросе.

– У кого-то еще проблемы с тем, что я чувствую и к кому?

Потом дошло, что большинство людей в зале нынче почти превратились в восковые фигуры.

Губы Лана дрогнули. Он одарил меня полуулыбкой и низко поклонился:

– Как скажет моя королева, так и будет.

Я зыркнула на Адэр:

– У тебя?

Она покачала головой, но все же открыла рот:

– Я просто хотела для вас лучшего, вот и все, кого-то не из…

Фаолан встал между нами, так что мне пришлось уставиться на арфу за его плечом. Возможно, только возможно, он сделал это потому, что моя рука уже было дернулась выронить меч. Полной, несусветной херни, которую несла Адэр, вполне хватило, чтобы мне захотелось ее придушить, и плевать, что она была беременна.

Голос Фаолана разнесся по залу:

– Кого-то не из Неблагих? – спросил он совершенно спокойно. – Ты это хотела сказать?

– Неблагой с тьмой внутри не должен сидеть на троне, не говоря уже о том, чтобы жениться на дитя Благих, – проговорила Адэр, хлюпая носом.

Поверить не могла, что ей хватило глупости ляпнуть такое. Неужели она не понимала, в каком шатком положении находится?

Я обошла Лана и коснулась его руки.

– Тебе никогда ее не переубедить, Лан. Самое лучшее, что нам дано, это дождаться ее смерти и научить ее дочь быть лучше матери. Адэр давно потеряла и себя, и собственное сердце.

Возможно, это случилось, когда она узнала о моем существовании и поверила, что я плод интрижки с человеческой женщиной. Или раскрыла настоящую правду, о которой я только подозревала, – что мой отец любил королеву Неблагих.

Адэр дернулась, словно я зарядила ей пощечину. Я-то очень хотела, конечно, но времени ждать, пока она сперва родит, у меня не было.

– Выдвигаемся, – приказала я. – Нас ждет гигант.

Замок накренился, Адэр и Цинт вскрикнули. Я изо всех сил старалась удержаться на ногах. И едва выпрямилась, как прогремел голос, проходивший сквозь стены.

– Каллик без Дома. Забытый ребенок. Изгой. Сирота. Приди навстречу своей судьбе. – Голос Рубезаля эхом раскатился по залу, подпитанный его собственной магией и той, которую он высасывал из своих жертв.

Я вдруг различила нити сущности гиганта, вплетенные в звук. Интересно. Обычно приходилось переключиться на магическое зрение. И теперь, когда я об этом задумалась… когда магия Рубезаля хлынула в зал, я тоже сразу ее увидела.

Когда моя связь с собственной магией так усилилась? Не припомню. Но подозреваю, это произошло во время битвы у драконьих крыльев. Именно тогда я поняла, что значит по-настоящему быть проводником магии Андерхилл.

Я повнимательнее присмотрелась к сущности гиганта. Это еще что за?..

Темнее, чем раньше. Зеленый свет… кровоточил, вот единственное слово, что приходило в голову. Черный вокруг него был почти кромешным, как будто магическую сущность сковала тьма… тьма, сотканная из ненависти и гнева. Чернота поглощала зеленое свечение.

Прямо у меня на глазах магия Рубезаля разрушалась. О таком я слышала лишь в старых сказках, но никогда не придавала значения – они казались наполовину мифом.

В историях мало говорилось о подобном явлении. Но обрывки знаний подсказывали, что это сама душа Рубезаля разрушала его сущность. Он слишком глубоко принял в себя зло. Всему была своя цена.

Неблагой не равнялся темному. Точно так же темным мог стать и порочный Благой. Дело не в том, что Неблагая магия порождала смерть, уравновешенная Благой магией, создававшей жизнь. И даже не в том, что союз Благого и Неблагого выпивал сущность более слабого из них, пока не оставался лишь один. Такое зло в Рубезале поглотит его, чтобы контролировать и поддерживать в нем жизнь, пробираясь в чужие сердца.

Рубезаль должен умереть.

Чаши весов должны сравняться, и мое время тоже пришло.

Я развернулась на пятках:

– Приказы вы получили. Следуйте им, когда понадобится. И еще я приказываю вам всем оставаться здесь, – обратилась я к Цинт, Рябиннику, Дрейку и генералу. – Фаолан и я доведем битву до конца.

Я расправила плечи.

– Не прикасайтесь ни к кому, кто выглядит, как они, – я ткнула в унылые неподвижные фигуры.

Глаза Цинт наполнились слезами, и я отвела взгляд. Так надо.

Но, даже понимая это, я все равно поспешила прочь от подруги. Ведь когда дело касалось любимых, мои силы таяли слишком стремительно.

Я повернулась к Адэр, ведомая мыслью о девочке в ее утробе.

– Не притрагивайся ни к кому. Иначе магия Рубезаля тебя поглотит.

Адэр с выпученными от ужаса глазами схватилась за живот.

Оставив друзей и с ними часть собственного сердца, я бок о бок с одним Ланом двинулась в путь по замку.

В молчании мы провели примерно две целых четыре десятых секунды.

– Ты мне объяснишь, что все это значит? – спросил Неблагой.

У стен тут и там неподвижно лежали слуги, грудь едва заметно вздымалась, глаза смотрели в пустоту, не моргая.

Если Рубезаль добрался до каждого фейри на Унимаке, совсем скоро он вернет полную мощь. Да пропади оно все пропадом.

– Предусмотрительность есть благодетель, – попыталась отвертеться я.

– Это терпение, – поправил Лан. – Генерал Стрик сказал… ты и правда говоришь так, словно твое время на исходе. Что происходит, Алли? Мы вместе на этом пути. Если только ты о чем-то не умалчиваешь.

Солгать? Я так хотела солгать. Но я не могла вынести, чтобы он запомнил меня такой. Мы остановились на первом этаже перед выходом во двор.

– Моя жизнь никогда не была сказкой. В ней никогда не предвиделось «долго и счастливо». Да мне и не надо, Лан, потому что, несмотря на все испытания, каждая ее секунда была искренней.

– Будет тебе долго и счастливо, Сиротка. Мы вместе сразимся с гигантом, и мы его уничтожим. Наши судьбы связаны.

Нет, увы. Только не в этот раз.

Я обняла Фаолана за шею одной рукой, поцеловала крепче, чем когда-либо, словно могла слить наши тела воедино. Магия жарко вспыхнула вокруг нас, и, когда я отстранилась, тоска пронзило меня до самой глубины души. И не только моя собственная – магии тоже будто бы хотелось, чтобы мы остались вот так, вдвоем.

– Я всегда буду с тобой, Лан. Несмотря ни на что.

Его глаза подернулись тенью тревоги.

– И снова ты говоришь так, будто знаешь что-то, чего не знаю я.

Я не хотела ему лгать в последние мгновения вместе.

– Вряд ли все закончится для меня хорошо, Лан. Андерхилл требует равновесия. И я не вижу иного способа завершить начатое.

Самое близкое к правде, что я могла ему сказать про то, как наше время исчисляется минутами. Парой часов, если повезет.

Лан выглядел так, словно я разом выкачала из него всю силу, как Рубезаль, вместе с сердцем. И самой душой.

– Не…

Я поцеловала его в губы, заставляя замолчать.

– Сейчас мы вместе. Будь что будет. Я спасу наш народ.

Наш.

Не мой, не его. Наш.

Лан стиснул зубы, он явно лихорадочно искал способ загнать меня в угол. Но все это не моя задумка. За рулем стояла Андерхилл, а желаемое она всегда получала.

– У тебя есть план?

Лан сменил тему так быстро, что я поняла: мои слова он не переварил. Нет, сразу перешел к полному отрицанию, как сделала бы я на его месте. Полная уверенность, что есть иной способ, потому что о таком исходе даже думать страшно. Я буду стараться сохранить ему жизнь, но и он сделает то же самое для меня. Я все больше и больше осознавала, что последнее слово в спасении Лана будет за Андерхилл.

– Сила Рубезаля поглощена. Теперь он проводник зла, и я не знаю, насколько он теперь вообще владеет собой. – Я коснулась обновленной арфы, которую Лан нес на спине. – Это зло сделает все, чтобы укрепить позиции против Андерхилл.

– Думаешь, оно ей аналогично?

Наверное, это разумная догадка, ведь неравновесие тоже способно обрести форму, как и равновесие, которым стала Андерхилл.

– Это только теория. Но чутье подсказывает, что все так и есть. Мы должны увести Рубезаля и зло, что его использует, подальше отсюда. Думаю, арфа для этого зла сильно важнее, чем жизнь гиганта.

Лан снял инструмент со спины.

– Ты же понимаешь, что Рубезаль, или кого он там выпустил на волю, попытается заключить сделку.

– Пусть торгуется сколько угодно, после того как пройдет за нами в портал.

Я взяла Лана за руку и встала лицом к огромным дверям, ведущим во внутренний двор.

На нас вновь накатила сила Рубезаля. Но едва она дотронулась до меня и Лана, как не просто отскочила, а с визгом рванула обратно к хозяину.

Кряхтение Рубезаля просочилось даже сквозь толстые двери.

– Похоже, его магии не нравится, когда мы соприкасаемся, – проговорила я, почти не удивляясь. – Не отпускай меня.

– Никогда, – посмотрел на меня Лан. – Я серьезно, Алли. Никогда.

Я отвела взгляд. Свободной рукой призвала магию индиго, обернула ей горло и усилила голос, чтобы меня услышали все фейри.

– Рубезаль, покинь Унимак или умри. Я больше не позволю тебе чинить вред фейри.

И прежде, чем он успел ответить, я толкнула тяжелую створку.

Яркий солнечный свет заставил меня заморгать. Как странно – погода такая чудесная, а мир стоит на пороге битвы, которая определит судьбу обоих царств.

Рубезаль стоял, привалившись спиной к зданию напротив, проломив крышу своим весом.

– Не думаю, что мне суждено умереть, незаконнорожденная дворняга, – гигант растянул губы в улыбке, но в ней не осталось ни капли тепла. Его глаза были черны, как само зло, завладевшее его сущностью.

Я видела Андерхилл в глазах Девон, а теперь – ее противоположность в Рубезале.

На меня смотрела беспредельная тьма, и я задрожала.

Я больше не сражалась с фейри, но с чем-то много, много хуже.

И все же я должна биться. Я сделала шаг, другой.

Открыв рот, приготовилась соблазнять его арфой, как планировала.

Но гигант вдруг выпрямился, сжимая в кулаке длинный деревянный посох.

– Теперь ты узнаешь, чего стоит брошенный мне вызов.

Рубезаль ударил пяткой посоха по булыжникам, и земля взорвалась, пошла волной, поднимая камни и дома. Лан дернул меня в сторону, и мы отпрыгнули.

Волна ударила в замок, раскалывая камень, золото и дерево до верхушки самой высокой башни. Раздался пронзительный скрежет-стон, и мы помчались прочь от замка, который содрогнулся, складываясь, как игрушечный. Строение, простоявшее почти сотню лет после подписания первого договора с людьми.

– Нет! – крикнула я, призывая магию, и поняла, что опоздала.

Замок рушился на глазах, лопались окна, среди грохота камня звенели крики.

Лан стиснул меня в объятиях, но я забилась в его руках.

– Нельзя, Алли. Нельзя!

– Там Цинт! – орала я, обливаясь слезами. – Там Цинт… Я должна ее вытащить!

Богиня вездесущая, пусть это будет сном, кошмаром, чтобы я могла проснуться. И все же в реальности я наблюдала, как умирает замок, как клубится пыль и дождем осыпаются обломки. Я понимала, что это. Смертельный удар. Цинт… Цинт больше нет. Рябинника, генерала Страйка и Дрейка больше нет. Хрен бы с Адэр, но ребенок… ее больше нет. Так много жизней, бессердечно отобранных, и ради чего? Злобы.

Ничего, кроме злобы.

Ничего, кроме бессмысленной, бесчувственной тьмы.

Лан покачал головой.

– Нельзя, Алли. Он именно этого и добивается, чтобы ты отвлеклась… и, если ты права насчет грядущего, Цинт будет ждать нас на той стороне. – Неблагой подавился словами, по его щекам, прокладывая дорожки в пыли, потекли слезы. – Ты скоро увидишься с ней, Алли. Мы оба. Я знаю, что ты задумала. Мы будем жить вместе – или вместе умрем.

У меня сжалось сердце. Отрицание не продлилось долго, как я надеялась.

Последний крохотный огонек надежды, что я спасу Лана, погас. Я все еще подозревала, что Андерхилл вступится за него ради сохранения равновесия, но в мыслях мелькнул проблеск виноватого облегчения. Возможно, в самом конце я буду не одна.

Икнув, я протянула руку к арфе, и Лан передал мне инструмент. Мы полностью его изменили, но я тронула струну, и ввысь взлетела нота. Прекрасный звук, заставивший сам затрепетать целый мир.

Я хотела лишь привлечь внимание Рубезаля, но почувствовала, как внутри меня поднимается мощь.

Нота вселила в меня надежду. А надежда придала смелости. И силы сделать шаг.

– Хочешь вернуть арфу, мудак-переросток?! – зарычала я, открывая портал туда, где все началось – в дом в Аляскинском Треугольнике, где Рубезаль впервые предложил мне чашку чая.

Гигант, ставший проводником зла, наклонился.

Я оскалилась в ухмылке:

– Так давай, возьми.

И Рубезаль бросился к нам.

25

Сцепив руки, мы с Ланом прыгнули в портал, прочь от гиганта.

Бегом мы перебрались с восточной стороны дома до западной, оставили его за спиной. Я не успела толком глянуть на красивый деревянный дом. Или всмотреться в деревья и вспомнить, как бродила среди них изгоем. Однако глазам открылась окружающая меня магия, и это все изменило. На деревьях и среди пучков травы мерцали ярко-зеленые завитки. Глубоко под землей бурлила жаром красная энергия. Землистое тепло пронизывало дом великана. Это место целиком пропитано магией. Ткань мира здесь истончалась, и энергия перетекала туда-сюда.

Заходить в дом не имело смысла после того, что Рубезаль сотворил с Благим замком на Унимаке. От мысли о друзьях сердце сдавило тисками. Я оставила их, чтобы защитить, и этим убила. У них не было ни единого шанса.

– Ему нужна арфа, – пробормотала я себе под нос, превозмогая боль.

Я повернулась к бреши портала.

Несмотря на завладевшее им зло, Рубезаль резко остановился при виде дома, в котором он жил, вполне возможно, многие сотни лет. Вспомнил ли он о тысячах, кого он заболтал, усыпляя разум и магию своим чаем?

Я крепче сжала арфу, потом передала ее Лану.

Неблагой прижал ее к груди. Его новая многоцветная магия вспыхнула внутри, и он начал играть.

Ударил по струнам, и гудящая вибрация сотрясала саму землю под ногами. Листья на деревьях отозвались шелестом, мелкие камушки запрыгали вверх-вниз, застонал фундамент старого дома.

Лан щипнул сразу несколько струн, и Рубезаль отшатнулся, как от удара.

Что бы Лан ни делал, оно помогало.

Я обнажила парные клинки, думая о матери, которую никогда по-настоящему не знала. Возможно, отчасти Елисавана сама в этом виновата, но именно Рубезаль отнял ее у меня. И я ни разу не увидела и проблеска раскаяния от убийства женщины, которую он, по всей видимости, любил.

Пора прикончить гиганта.

– Посмотри на себя, – прокричала я Рубезалю, вставая между ним и Ланом – и арфой. – Что случилось с фейри, который когда-то любил королеву? Почему ты все обращался ко злу, когда было так много способов встать на правильный путь?

Рубезаль выпрямился, сопротивляясь силе арфы, и тут же снова согнулся под очередным звонким аккордом.

Я подошла ближе, разминая запястья широкими взмахами мечей.

– Так много жизней. Так много боли. Так много разрушений. И вот мы здесь.

Гигант навалился на огромный посох, чтобы приподняться.

– И я выживу, девочка. Не ты.

Я грустно улыбнулась, останавливаясь в нескольких метрах от него.

– Все еще веришь, что один из нас победит, Рубезаль?

– Ты никогда не наденешь корону из лепестков, – прохрипел он. – Только изо льда.

Глаза гиганта заливало непроглядной чернотой. Он скривил губы в улыбке. Запрокинув голову, взревел. И хлынула магия – абсолютно черная.

Я вовремя выставила золотой щит, чтобы закрыть себя и Неблагого за моей спиной. Ударом из меня вышибло дух, я уперлась покрепче и, сощурив глаза, наблюдала, как о щит разбиваются копья черной магии.

Ноги скользили по земле, и, когда натиск резко прекратился, я едва не шлепнулась носом в землю.

Рубезаль уже был рядом.

Арфа продолжала играть, когда конец посоха гиганта обрушился там, где только что была моя голова. Я взмахнула мечами, обрушила их на посох один за другим и перерубила его пополам.

В меня тут же полетел громадный кулак, усиленный магией. Я поднырнула, втыкая один клинок в землю, чтобы нанести вторым жесткий удар по внутренней стороне гигантского колена.

Едва Рубезаль завопил от боли, я отпрянула.

Он осел на корточки, отбросил перерубленный посох.

В обычном поединке ему меня не одолеть. Я не ждала легкой победы, но Рубезаль посвятил свою жизнь лишь магическим знаниям. А я бо`льшую часть своей занималась противоположным.

Я бросилась в атаку, все еще прикрывая Лана, а Рубезаль ударил кулаками в землю, и в нее хлынула черная жижа. Но зачем?

Завитки магии вгрызались глубже и глубже. Воздух со свистом ушел с поляны, и вверх взвилась чернота.

Не ко мне.

Воздвигнув золотую стену между Ланом и летящей землей, я грохнулась на колени под силой потока. Музыка арфы оборвалась, и Лан провалился в мой барьер.

– Алли! – выдавил он.

На меня упала тень. Я откатилась в сторону, вслепую отмахиваясь клинками. Пока арфа молчала, Рубезаль был сильнее и быстрее.

– Музыка! – крикнула я и взвыла, когда гигант ударил меня наотмашь.

Взлетела. Шмяк! Полет остановила сосна, и я рухнула на усыпанную иголками землю. Разум помутился от боли.

Я схватилась за ребра и зачерпнула прохладную голубую энергию из скал глубоко под землей, успокаивая раны.

Спасибо.

– Ты сильно меня разочаровал, решив взяться за ум, – обратился Рубезаль к Лану. – Это сильно осложнило мне жизнь.

Лан не ответил. Скорее, не мог. Видимо, арфа тоже требовала платы. Из моего любимого выливалась магия. На лбу выступил пот, стекал ручейками по вискам.

Неблагой шагнул ко мне, а я к нему. Вместе мы сильнее.

– Ну уж нет, – произнес гигант совсем другим голосом.

Я не остановилась.

– Кто ты?

– Ты знаешь, кто я. Чувствуешь в моей магии. Когда-то давно меня изгнали, но ничто не может длиться вечно. Десятки тысяч лет я ждал, зная, что созданное мной принесет плоды. – Голос отдавался эхом вокруг, исходил сразу отовсюду.

– И что же ты создал? – спросила я, убирая меч и вытягивая из ножен на бедре золотой кинжал.

Что-то подсказывало, что сейчас мне понадобится вся ловкость, а длинное оружие в этом случае только мешало.

Неравновесие улыбнулся.

– Я создал разделение. Неблагих и Благих. Когда-то фейри были едины. Не было причин соревноваться и сравнивать. Я все изменил. И ждал, зная, что придет время, когда воцарится хаос и снова для меня появится точка опоры.

И эту точку ему дал Рубезаль.

В тот же миг я увидела, каким будет мир, если сегодня он победит. Перед глазами замелькали бесконечные закованные в цепи, иссушенные фейри с восковыми лицами. Треугольник обернется дымящейся пустошью. Вскоре за ним последует вся Земля. Создания Андерхилл убиты. Крылья дракона прибиты болтами к земле.

Смерть.

Отчаяние.

К горлу подкатила желчь.

– Ты видишь будущее, о котором я говорю, – подтвердил Неравновесие. – Ты видишь, чему суждено сбыться.

Увиденное до боли ясно укрепило меня в решении. Отдать жизнь, чтобы остановить это, было так же естественно, как дышать.

Другого выбора не дано.

Я поудобнее перехватила кинжал, видя, как внимательно Лан следит за моими движениями, что полностью ускользало от гиганта.

– Но я вижу и другой путь.

Я правда его видела. И он сиял золотом. Все может закончиться тем, что барьеры, разделяющие дворы, исчезнут, и наша раса вновь станет единой.

– Этому не бывать никогда, – ощерился Неравновесие, и ощущение его присутствия расползлось по лесу, как море тараканов.

Ага.

Я метнула кинжал, наперед зная, что гигант его отобьет, и помчалась к Лану.

Неблагой бросился мне навстречу, перестав играть.

БАМ.

Земля раскололась надвое.

Нет. Мы не могли остановиться.

Я набирала скорость, расщелина между нами все росла. Собрав остатки силы, я оттолкнулась от земли и прыгнула. Края пропасти тут же осыпались.

Лан пятился от обрыва.

Я выстрелила золотой силой, пытаясь спасти почву от распада, но этого было слишком мало. Мне не долететь.

Лан закричал, по ушам хлестнуло ревом. Неблагой бросился вперед, наши пальцы на миг коснулись, не зацепившись.

Я рухнула в темноту.

Цепляясь за что придется, я все падала.

Стены пропасти из каменистых превратились в маслянисто-гладкие. Когда лицо Лана исчезло из вида, сквозь ужас и боль я поняла, где кончается эта яма.

Сосредоточием зла.

Его крепостью.

И сквозь боль от расставания я почувствовала лишь облегчение, что Лан не угодил сюда вместе со мной. Все же Андерхилл его спасла.

Фаолан будет жить. А мне теперь оставалось лишь умереть, забрав зло с собой.

Я оттолкнулась от стены, пытавшейся окутать меня ненавистью и страданием.

В свободном падении собрала всю золотую магию, которой Андерхилл питала меня для этой битвы. И я выпустила ее всю. Я была солнцем, звездой в этом месте порока. Золотом против мрака. Тьма же все пыталась просочиться под защиту, дарованную мне Андерхилл.

Я всего лишь канал для ее магии. Орудие ее битвы.

И сила без остановки текла из царства фейри сквозь меня, как река, что пыталась накрыть растрескавшуюся пустошь.

Послышался гул.

Отдаленным краем сознания я чувствовала, как стены смыкаются. Я падала, а чернота сжималась вокруг, сгущалась, концентрировалась. Тело содрогнулось. Золото Андерхилл подернулось рябью.

Видение смерти всплыло в моем сознании, набирая яркость, когда золото стало уступать в битве со злом. Сжимаясь, прогибаясь, трескаясь, тьма вклинивалась и таранила последний маяк надежды обоих миров.

Здесь Андерхилл была слабее Неравновесия.

Против Рубезаля моей жизни было недостаточно. В этой битве сущностей ей не возобладать.

Вокруг меня обвились руки. Лан перевернул меня в воздухе. И мое сердце разлетелось на куски, когда он прижался губами к моим. Он что, прыгнул в зияющий разлом, чтобы умереть вместе со мной? Вот дурак…

Мой дурак.

Что еще мне оставалось, как не цепляться за эти последние мимолетные прикосновения? Я сжала ткань его туники в кулаках, обхватила ногами бедра, отчаянно целуя в ответ. Арфа, зажатая между нами, впилась мне в грудь и ноги.

Я отстранилась, желая смотреть на любимого в наши последние мгновения – нуждаясь в этом, – и увидела, как на его лице вспыхнуло удивление. Опустив взгляд, я и сама изумленно заморгала.

Потому что я больше не излучала золотой свет.

Я была золотом.

Запрокинув голову, я резко вдохнула: золото побеждало тьму, отвоевывало утраченные позиции, теснило смыкающиеся стены. Я приникла к щеке Лана, чувствуя, как меня до последней частички пронизывает усталость.

– Я с тобой, Алли, – прошептал Фаолан, и я услышала его голос сквозь гул и визгливый скрежет.

Улыбнулась.

Я знаю.

Золото держалось, но скользкий черный слой, покрывающий бесконечную трещину в земле, не сдавался. Не помогало даже то, что теперь мы с Ланом касались друг друга.

– Арфа, – прохрипела я, не в силах даже поднять голову. – Играй.

Лан слегка толкнул меня назад, я разжала пальцы, вцепившиеся в его бедро, протянула руку к арфе и слабо тронула струну.

Нота унеслась ввысь, множась, усиливаясь. Потроша уродливый монотонный гул Неравновесия. Зрение затуманилось, я склонилась на плечо Лана, и золото хлынуло из меня сплошным потоком.

Андерхилл пробила последнюю защиту своего противника. Она безжалостно таранила и буравила. Потому что существо, защищавшее нас от бесконечного зла, не знало пощады.

Не могло щадить.

Неравновесие, то, что от него осталось, закричал, рассыпаясь на пыль и осколки, не сравнимые со сверхновой, которой была я.

В последнем отчаянном рывке тьма оттолкнулась от стен трещины, приняв форму лица, которое едва не разрушило оба царства. Из носа и глаз гиганта сочилась густая чернота. По коже расползались трещины, как у Девон, только гораздо быстрее.

Рубезаль распадался на моих глазах.

Его рот раскрылся, и раздался голос зла:

– Ты никогда не победишь по-настоящему, Стиртерия. Наши дети всегда будут отвергать мир, когда между войнами минует достаточно времени.

И ее слова сорвались с моих губ:

– Вот почему я здесь. И всегда буду. Сгинь, Истиртериас, убирайся обратно в свою яму.

И Андерхилл отступила.

Лицо Рубезаля исчезло, исказившись в безмолвном крике.

И хотя я не кричала, не чувствовала боли, это был и мой конец. Душой и сердцем я чувствовала его приближение. Путь смерти и зла истончался, а путь, для которого отец и мать меня создали, напротив, становился шире. Позолота на золотом.

Я улыбнулась ему, приветствуя.

Веки наливались тяжестью. Арфа начала таять, превращаясь в крупинки, которые оседали на коже Лана, впитываясь в него. Освобожденное из исчезающей арфы огненное копье преобразилось, а затем тоже растаяло – жертва Неравновесию. Всего лишь еще один предмет, чтобы склонить чашу весов в пользу победы.

Фейри будут жить дальше.

Возможно, не все, кто помог этой победе.

Но наш народ выживет.

– Я тебя люблю, Лан, – мой голос был даже не шепотом, лишь отголоском.

Мы продолжали падать. Когда-нибудь падение закончится, и тогда мы перестанем существовать. Я приняла эту судьбу. Я была бессильна сделать что-то еще.

Андерхилл позаботилась, чтобы Лан меня услышал.

Он сжал меня крепче, и его голос был таким же усталым от того, какую роль ему пришлось сыграть.

– Не бойся. Скоро мы будем вместе.

Я не боялась. Только не в его руках.

Я закрыла глаза.

26

Смерть оказалась не такой, как я ожидала. Вот совсем. Я точно не думала, что окажусь в долине Жрицы, глядя на ее дом. Только… он был не таким, каким я помнила.

Окна зияли выбитыми стеклами, сады вокруг выжжены, ближайшие растения погибли. Холодный ветер сквозил через пустую дыру, где еще совсем недавно была дверь. Я поймала себя на мысли, что боюсь за себя. Смехота какая. Я ж умерла.

Я шагнула вперед, и стайка крошечных птичек взмыла вверх, закружилась вокруг вихрем щебета и трепета крыльев, которые нежно перебирали мою одежду и волосы. Вместе с ними танцевала щепотка золотой магии, согревая кожу.

Я опустила ресницы, впитывая ощущение. Что бы это ни было – смерть, жизнь, лимб, – я наслажусь им не спеша. С закрытыми глазами я потянулась к Фаолану, мысленно видя его рядом.

Пожалуйста, пусть он будет здесь.

Пожалуйста.

Сильные пальцы переплелись с моими, и я улыбнулась, поворачиваясь, решив пока не обращать внимания на странную пустую оболочку дома Жрицы. Лан стоял рядом, одетый в кремовые штаны свободного покроя и рубашку в тон, словно только что вернулся с пляжа в каком-нибудь теплом местечке. Я глянула на себя – платье, облегающее меня, напоминало струящийся тончайший шелк, того же кремового оттенка, что и одеяние Фаолана.

– Как-то бледновато для смерти, – пробормотала я, дернув подол свободной рукой.

– А чего ты ждала? – тихо рассмеялся Лан.

– Не знаю. Красную кожу? Рога на голове? – усмехнулась я. – Что-то под стать такой дворняге, как я.

Лан хмуро свел брови.

– А ну не смей так говорить о моей любимой женщине, – резким движением он притянул меня в объятия. – Но если серьезно, то тебе не кажется странным, что мы умерли и оказались в очередной версии Андерхилл?

Я пожала плечами и прильнула к нему.

– А мы так уверены, что должно быть иначе? Может, духи предков тоже где-то здесь. Может, Луг снова покажется. Имей в виду, он будет зол.

– Потому что мы угробили его копье? – Лан прижал меня крепче. – Малая жертва на фоне общей картины, учитывая, что сделали во имя равновесия.

– И копье, и арфу, – заметила я, вспоминая, как оба артефакта растворились.

Лан, нахмурившись, потер кончики пальцев.

– Не уверен. Такое чувство, что арфа все еще со мной.

Поглощение арфы, пожалуй, еще не самое странное событие за сегодня.

Мы оглянулись на останки дома Жрицы. Или чем они были в Андерхилл для живых.

– Что здесь случилось? Или так и должно быть?

– Не знаю, – Лан покачал головой. – Но мне кажется, что нет.

Из глубины дома донесся стон, шепот. Даже не разобрав ни слова, я поняла, кому он принадлежал. Тоже мертвому, как и мы.

Среди руин лежал Неравновесие.

Я высвободилась из объятий Лана, и мы отвернулись от холодного ветра и голоса, который я предпочла бы никогда не слышать. Вместо Неравновесия я глянула на долину, где раньше паслись аликорны и сухопутный келпи. Луг был пуст, травы и цветы, колышущиеся на ветру, казались покинутыми.

– Кажется, как будто вокруг… эхо, – я постаралась точнее подобрать слово. – Как будто все не совсем реально. Может, мы попали в междумирье? Или мне просто хочется так думать.

Потому что Лан прав – что-то здесь не так.

– А я-то думала, ты глупая.

Мы резко повернулись на голос и увидели Жрицу. Только она вышла не из дома, а из портала. Я глянула в брешь за ее плечом, но там царила глухая ночная темнота. Жрица выглядела куда лучше, чем в нашу последнюю встречу.

К тому же…

– У тебя два глаза, и они обычные! – выпалила я.

– Да чтоб Балора в левое яйцо, ты так и не поняла, да?

Жрица приподняла брови и фыркнула.

Конечно, я поняла. Раз она тут с нами…

– Ты мертва.

– Именно. Истратила все, чтобы протянуть достаточно долго и направлять тебя. – Жрица ткнула в меня тростью, и я усомнилась, что палка вообще ей нужна.

Старуха приближалась к нам уверенной походкой, с каждым шагом ее тело выпрямлялось, становилось сильнее. Моложе. Гибче.

Остановившись перед нами, Жрица поклонилась.

– Вы отдали жизни за мир фейри. Ты действительно королева всего сущего, Каллик без Дома. Даже если время от времени тупишь.

– У нее есть дом, – мягко возразил Лан. – Она из Дома Золота.

Жрица резко выпрямилась, помахала у него прямо перед носом рукой и стукнула по кончику тростью. Так вот зачем она оставила палку.

– Пусть Дом Золота ее и породил, но она всегда была Каллик без Дома. Иначе она не смогла бы стать для всех фейри – выросшая без предрассудков. Идиотка. Хотя, полагаю, тебе не был уготован удел королевы. Корона была слишком мала для тебя с самого начала. Фейри нуждались в тебе на троне лишь затем, чтобы исполнить долг, который больше никто не хотел взять на себя. – Жрица поджала губы и вперилась в меня пристальным взглядом. – Или не мог. По крайней мере, теперь дело сделано.

Не-а, что-то мне совсем не нравилось это выражение в ее глазах. Пахло интригой. Твою ж мать, теперь и умереть уже недостаточно?

Я вцепилась в Лана, предчувствуя, что Жрица потребует чего-то еще.

– Я мертва. Помнишь? Хватит с меня твоих заданий и загадок. Моей расе ничего не грозит, и я готова вздремнуть.

Или заняться загробным сексом с Ланом. Многократно.

– Смерть – это состояние, в котором ты одновременно пребываешь и нет.

Я повернулась на голос, ничуть не удивленная.

Андерхилл убила ее так же верно, как Неравновесие убил Рубезаля – вычерпав до дна.

Вспорхнувшая стайка птичек на миг закрыла часть пространства, а когда они улетели, там стояла Девон. В привычной одежде, лишь глаза ярко светились, а кожа сияла здоровьем. Фейри крови наконец-то выглядела просто прекрасно.

Смерть серьезно недооценивают. Ее должны продавать по каплям на развес.

– Девон, – вышло довольно резко, но что тут поделать.

Она нас поимела. Сколько жизней можно было спасти, позволь она убить Рубезаля в первой схватке. Может, мы с Ланом остались бы живы. Я не могла не сожалеть.

– Не сердись на меня, – проговорила кровавая фейри с мягким упреком. – По глазам вижу. Ты считаешь, что выиграла бы битву, убив гиганта. Но если бы Рубезаль умер тогда, Истиртериас просто покинул бы его и перешел в другое тело. Его зло уже было выпущено на свободу. Цикл начался бы заново. И судя по тому, что предвидела Жрица, этот цикл положил бы миру ужасный конец, который ты видела. Битва должна была произойти так, как и случилась, чтобы победить Истиртериаса, а не только гиганта. Оба должны были быть повержены, чтобы для фейри воцарился мир. – Она помолчала. – Хотя бы на время.

Лан сглотнул:

– Что значит «на время»?

Жрица замахала руками, и крошечные птички последовали за ее движениями.

– Жизнь циклична, мальчик. Хорошее и плохое, взлеты и падения – это и есть равновесие, о котором Андерхилл и ее спутник договорились, когда появились на свет. Между взлетами и падениями, – она задержала руки, сквозь них пролетел ряд птичек, – на какое-то время наступает мир. Вы двое, несмотря на ваши косяки, сумели дать его фейри.

Жрица и Девон переглянулись. Жрица покачала головой.

– Нет, не думаю, что это хорошая идея. Ты видела результат, как и я. Так должно быть. Работа должна продолжаться.

Девон протяжно хмыкнула, я обнаружила, что пихаю Лана прочь от двух женщин, которые были по уши замешаны во многих испытаниях, выпавших на нашу долю. Может, они не такое зло, как Рубезаль, но они использовали нас, словно пешки, чтобы все пошло так, как они считают наилучшим вариантом.

Меньше всего в посмертии мне хотелось иметь дело с манипуляторами, спасибо, на хрен, большое.

– Пора убираться, – шепнула я.

– Куда именно? – спросил Лан, пока я его утаскивала. – Мы мертвы, они мертвы. Куда бежать-то?

Я понятия не имела, но твердо намеревалась попытаться. Жрица явно со мной не закончила. Я ощущала это всем существом и даже видела в голове. У нее были на меня другие планы.

Босые ноги тонули в мягком мху долины, высокая трава щекотала голени. Я сорвалась на бег, и Лан помчался рядом.

– И куда эти двое дернули?! – гаркнула Жрица так близко, словно стояла у нас за спиной.

Я разбавила индиго золотом, окутывая нас с Ланом, закрывая. Мы бежали все быстрее и быстрее. Я знала, что мы сможем скрыться. Уж бег это прямо мое.

– Она думает, мы ее не видим?

– Похоже на то. Вопрос – почему она убегает? – тихо откликнулась Девон. – Она даже не понимает, что ей предлагают.

Девон говорила почти неслышно, и все же я уловила ее слова. Лан глянул на меня, когда мир вокруг изменился, и мы помчались по пустыне, скользя по горячему песку.

Затем песок исчез, и мы оказались на берегу бушующего пурпурного океана.

Я резко затормозила, почти не запыхавшись.

Обернулась. Жрица и Девон так и стояли у нас за спиной.

– Луг вас побери! – завопила я. – Вы обе можете просто отвалить на фиг?! Я не хочу новых заданий. Можно мне просто умереть в тишине и покое?

Уголки губ Жрицы взметнулись вверх в улыбке.

– Тем, кто обрел великие дары, тишина и покой не светят. Даже после смерти. Посмотри на Луга. Ему пришлось тащить за уши своего простофилю внучка. На меня посмотри. До сих пор мучаюсь с тупицей. – Жрица вздохнула и щелкнула пальцами. Позади нее появилось кресло с добротной обивкой, и Жрица удобно в нем расселась. – Возможно, меня ждет толика тишины и покоя, когда я разберусь с тобой, но сомневаюсь. Андерхилл – требовательная госпожа, даже спустя столько лет.

Во мне растеклось горячее, злое напряжение. Да что им еще надо? Я просто хотела найти Цинт и остальных друзей, которых потеряла. И лучше бы я снова могла попробовать стряпню Цинт. Если я умерла и осталась навсегда без свекольных щекоток, все жестоко поплатятся.

– Я ожидала не такой смерти! – заорала я океану, будто фиолетовые волны могли мне ответить. – Где мое чертово «долго и счастливо»? И где Цинт?

Лан застонал.

– Может, это наше наказание?

– За что? За спасение всех фейри? – Я фыркнула и заставила себя вновь повернуться к Жрице.

Девон стояла рядом с ней настолько же спокойная, насколько яростно бурлил океан. Они просто ждали, пока я закончу истерить.

Я взъерошила волосы.

– Ладно. На сегодня я все. Выкладывайте.

– Цинт не умерла, – проговорила Девон. – Ее спас Рябинник. Любовь способна на подвиги.

Ее слова потрясли меня еще сильнее. Цинт жива?!

А я мертва.

Я вцепилась в Лана на случай, если его тоже отберут. Я была счастлива, что Цинт жива. Правда. Это значило, что у нее был шанс завести детишек, прожить настоящую жизнь. Просто… просто я думала, что мы окажемся здесь вместе.

– Еще новости? – выдавила я через силу.

Жрица швырнула мне свою трость. Я машинально ее поймала.

– Тебе никогда не суждено было стать королевой, – сказала она. – Надолго. Ты мудро выбрала, кого посадить на трон Неблагих. Генерал простоит у руля долгие годы. А у Благого двора не могло быть лучшего правителя, чем Гиацинта, с ее сердцем и пониманием фейри. Я и сама не смогла бы сделать лучший выбор.

Я сжимала трость и смотрела на Жрицу.

– Ну и?

Жрица закатила глаза, но вперед шагнула Девон.

Ее взгляд потяжелел, когда Андерхилл заговорила ее устами.

– Равновесие должно быть восстановлено. – Кровавая фейри склонила голову к плечу, посмотрев на Лана. – Блага погибло много слишком. Предложу я вам что-то. Шанс, да. Единственная надежда, да. Компромисс, да.

Я заморгала, слушая ее путаную речь.

– Лан не должен был умереть. Так и знала! – заверещала я, тыча ему пальцем в грудь. – Ты сместил равновесие.

– Плевать, – пожал он плечами.

Андерхилл улыбнулась, и я пристально на нее уставилась. Она надеялась, что Лан умрет вместе со мной?

Она щелкнула пальцами, и мир закрутился вокруг меня, словно я была детским волчком, который пустили вскачь. Я упала на колени рядом с Ланом. Мы снова очутились у входа в дом Жрицы. Ледяной ветер пронесся мимо, охлаждая выступивший на коже пот.

Изнутри все еще доносился шепот Неравновесия, и я задрожала от него сильнее, чем от ветра.

– Жрица выбрала путь к смерти, когда решилась открыть вам больше, чем следовало, – сказала Девон. – Поступив так, она расширила путь для тебя – единственный, который позволил бы тебе продолжить жить. Миру нужна Жрица. Андерхилл избрала тебя. Смерть Фаолана означает, что в последней битве было потеряно слишком много добра. И все же, если вернуть вас обоих, чаша добра перевесит. Бремя стать Жрицей отчасти смягчит это благо, но, если вы оба хотите вернуться, необходима еще одна жертва. Равновесие должно быть нерушимо, чтобы зло не могло легко закрепиться в мирах. Итак, чтобы вернуться в мир живых в качестве моей Жрицы, ты должна договориться с моей второй половиной – Истиртериасом. Ты должна найти способ не покачнуть весы.

Я уставилась в темный дверной провал, слыша шепот Неравновесия.

– А Лан?

– Он тоже должен договориться с Истиртериасом. Ваши судьбы связаны в жизни и в смерти.

Мы оба могли бы жить. Увидеть Цинт и остальных.

Мы могли бы снова быть вместе.

Я стиснула трость.

– А если откажусь?

– Равновесия не будет. Истиртериасу не придется ждать, чтобы вернуться к разрушению. Родится новая Жрица. Фейри придется ждать, пока она наконец начнет их наставлять, и мы снова можем столкнуться с темным будущим, которое ты видела, – ответила Андерхилл. – Выбирай.

Столько всего разом обрело смысл. Мои странные видения. Большие и маленькие тропинки, представавшие передо мной. Жрица готовилась покинуть мир живых, и Андерхилл заложила основу, чтобы я заняла ее место.

Мой разум метался, соединяя обрывки, хватаясь за ответы и бросая их, цепляясь за вопросы, которые лучше не задавать.

– Жизнь? – спросила я Лана.

Это не только мой выбор.

– Жизнь, – без улыбки отозвался Неблагой.

Мы все еще не знали цену.

Поднявшись, я протянула ему руку. Снова сцепив пальцы, мы шагнули в темный проем.

Тьма немедленно поглотила меня, я закрыла глаза.

Истиртериас засмеялся.

– Думаешь, сумеешь предложить мне что-то, стоящее твоей жизни? Жизнь за жизнь. Единственно подлинное равновесие. Ты убила моего раба, поэтому навеки останешься мертвой.

Андерхилл сказала, что надо договариваться. Должен быть способ. Иначе она не послала бы меня сюда.

Мир расплылся, и я увидела, как мы с Ланом создаем семью на Унимаке. Маленькую девочку, очень похожую на меня, только с такими же темными, как у отца, невинными глазами.

«Мамочка? Почему ты грустная?» – маленькие пальчики сжали мою руку.

Я изо всех сил старалась дышать, несмотря на рвущееся сердце.

Жизнь за жизнь, он сказал.

И все же отказаться от ребенка, пусть еще даже не рожденного, было настолько жестоко, что я отвергала саму мысль. Лучше остаться мертвой, чем добровольно ее потерять.

Стоявший рядом Лан ахнул:

– Сиротка, эта цена слишком высока. Я так не могу.

Я попятилась, но образы в моем сознании изменились, и я увидела два пути. На одном мы оставались мертвы. Фейри выжили, но их становилось все меньше и меньше. Они вымирали. Сотни нерожденных детей стояли в темноте. Сотни душ никогда не найдут свою дорогу к матерям. Я совершенно не могла понять, как наша смерть повлияет на рождение детей, но, судя по видениям, это было именно так.

А если мы откажемся от нашего драгоценного дитя? Дорожка изменилась, сверкая золотым и пурпурным. Фейри процветали, и дети рождались в невероятном количестве. Те сотни, что иначе не могли появиться на свет, нашли путь домой.

Цинт и Рябинник шли по этой дороге не с одним, а с двумя малышами – близнецами.

Я снова посмотрела на первый путь.

Там у Цинт не было детей.

Из груди вырвался всхлип, я изо всех сил пыталась взвесить цену. На карту поставлено счастье Цинт. Могла ли я его у нее отнять?

Если я вернусь в мир живых, то снова буду рядом с ней и у нее родятся дети, о которых она всегда мечтала. Так много матерей будут благословлены детьми.

Но не я.

– Равновесие должно быть сохранено, – хриплым, даже полным слез голосом произнесла Андерхилл. – Что выбрала ты?

– Я с тобой, – прошептал мне на ухо Лан. – Я последую, куда ты поведешь, Каллик Всех Фейри. Я доверяю тебе и тому, что ты видишь.

С трудом проглотив ком в горле, я кивнула и попыталась подобрать слова. Но их не было. У меня не было правильных слов, чтобы отказаться от ребенка.

– Пошел ты на хрен, Истиртериас, – сказала я ледяному шепчущему злу. – Мы возвращаемся на Унимак.

27

Я приоткрыла глаз и осмотрела свою одежду. Мягкие тканые наряды Междумирья исчезли, на мне был наряд, который с легкостью бы предпочла любым золотым доспехам и королевским платьям.

Эластичные штаны из коричневой кожи и туника цвета лесной зелени. Я пошевелила пальцами ног – мягкие кожаные ботинки обнимали ступни, не стесняя движений.

Блаженство.

Повернув голову на шелест травы, я утонула в темных глазах Лана. На нем красовалась похожая одежда других цветов, выражение лица тоже походило на мое.

В груди растеклась горько-сладкая радость. Смех нерожденной девочки еще звенел в ушах, эхом отдаваясь в сердце, даже когда оно радовалось возвращению сюда. Живой.

Ценой любых будущих детей, что могли у нас быть.

– Где это мы? – хрипло спросил Лан.

Сев, я осмотрелась. Нас перенесли в неглубокую пещеру, приподнятую над землей, откуда открывался вид на ручей. Деревья, снег и звенящая тишина. И мне сразу все стало ясно.

– Треугольник, – я поднялась на ноги. – Идем. Надо вернуться. Хочу знать, как там Цинт.

– Цинт и Рябинник живы, – ответил Лан, не двигаясь с места. – Она только что стала королевой.

Я скорчила гримасу.

– Верно. Мое появление собьет всех с толку. Но Цинт не знает, что мы живы. Она будет горевать.

– Она скоро узнает правду. Не лишай ее шанса завоевать сердца Благих. А генерала Стрика – возможности утвердиться. Давай разведем огонь и все переварим. Не каждый день умираешь, договариваешься с самым извращенным злом и возвращаешься к жизни.

Ясно? Я вцепилась в этого парня не только ради его умопомрачительного тела.

Вздохнув, я снова уселась.

– Теперь мы знаем, откуда вообще взялись Неблагой и Благой дворы, и мне кажется, что им уже давно пора слиться.

Я моргнула, и перед внутренним взором предстали два пути равной длины в недалекое будущее. У развилки кто-то спал – тот, кто должен пройти одной из тропинок. И, узнав его, я улыбнулась.

Лан фыркнул.

– Пора привыкать к этой всезнающей улыбке?

– Еще бы, – съехидничала я. – Ты нужен мне рядом.

Щекочущее понимание заставило меня свернуть налево, на путь, уходящий в прошлое. Чутье подсказывало искать тонкие ответвления, все еще связанные с главной жилой. Их не было, значит, я могу говорить о том, что принесет этот путь.

– Твоя Неблагая магия, – медленно начала я, – в сочетании с Благой, которую ты впитал из арфы, необходима для моего собственного равновесия. Пока я не окрепну за столетия, мне потребуется твоя помощь, чтобы открывать порталы и не истощать при этом свою сущность.

Я снова моргнула, и десятки дорожек буквально заполонили мой внутренний взор. Тонкие и широкие, перекрученные и гладкие, темные и светлые, выбирай любую.

– Нам обоим придется ко многому привыкнуть.

– То есть я буду нужен тебе всего несколько столетий? – спросил Лан, тоже усаживаясь. – Что ж, тогда у меня есть время придумать достойную причину, чтобы убедить тебя оставить меня после.

Я лукаво вздернула бровь:

– Ну, не знаю. Нужна прямо очень хорошая. В конце концов, я стану всемогущей Жрицей.

Лан вскочил на ноги и принялся собирать хворост в пещере. Ветки оказались не такими сухими, как хотелось бы, но Неблагой влил в них магию, потянув красную силу из земли, и дерево наконец загорелось.

Я придвинулась поближе к теплу и зацепила ногами плотный черный плащ. Рядом с ним, аккуратно сложенным, лежала трость.

– О, униформу мне тоже доставили.

Лан обернулся.

– Думаю, для фейри важно продолжать безоговорочно верить Жрице, м?

Видимо. Договариваясь с Истиртериасом, Жрице пришлось всего лишь пожертвовать глазом, чтобы сохранить равновесие и занять свой пост. Существенно меньшая жертва, чем ту, которую пришлось принести мне. С другой стороны, наверное, времена были проще.

Просмотрев путь прежней Жрицы, я увидела, что он всегда был конечен. Она потеряла мужчину, в котором нуждалась для укрепления силы. Не сразу, но в самом начале. После этого каждое открытие портала высасывало ее сущность, заставляя ее стареть и приближая день смерти.

Я проследила узенькую тропинку, соединявшуюся с широченной тропой – той, которую я только что прошла. Мое сердце сжалось. Жрица выбрала скорую смерть, чтобы мне помочь. И ее путь в какой-то момент вплавился в другой, тот, что принадлежал моей матери. Однажды Жрица помогла Елисаване. У меня округлились глаза. Парные клинки, подсказки через Лана, игрушка-головоломка. Все это – дело рук Жрицы. Но даже тогда она могла выжить. Но когда она помогла мне по-настоящему, вместо того чтобы оставаться беспристрастным наблюдателем, именно тогда она и выбрала скорую смерть.

Или, может, это было милосердие к себе.

Ее судьба была мне предостережением, чтобы не обольщалась присутствием Лана. Да тут я и сама прекрасно все понимала вообще-то.

Я расстелила плотный плащ перед костром.

– Иди сюда, – негромко позвала.

Лан подсел ко мне, и некоторое время мы просто смотрели на уверенно разгорающийся костер, подпитывая пламя. Когда тепло расползлось до стен, лизнув холодный камень, я встала на колени.

Темно-радужные глаза внимательно наблюдали, как я вытаскиваю шнурок из своих волос. Где бы мы только что ни были, моя кожа сияла, а темно-каштановые волосы блестели. Шелковистые пряди скользнули по моим плечам, мягко свиваясь на груди.

Мы дышали в унисон, глядя друг на друга, и последние отчаянные месяцы, полные неопределенности, вмиг забылись. Я потянулась к пуговицам своей туники, медленно их расстегнула.

Впервые ощутила намек на благодарность за то, что нас прервали в Андерхилл. Если бы мы тогда сблизились, третьим лишним стал бы страх.

Нам бы не удалось по-настоящему остаться наедине.

Я стянула с себя тунику, и она с мягким шелестом упала на землю. Грудь поддерживало плотное бандо, я взялась за его застежку. Отбросила полоску ткани на тунику, и Лан сглотнул.

– Ты прекрасна, Алли, – хрипло прошептал он.

И пусть я всегда считала себя больше воином, чем красоткой, под его взглядом я и правда чувствовала себя богиней. Я улыбнулась и оседлала его колени.

Его ладони тут же легли мне на бедра, скользнули вверх по бокам, мягко задевая ребра. Пока Лан меня исследовал, я принялась за его тунику, обнажая крепкую грудь и рельефный живот.

Лан аккуратно провел по моей груди и тихо зашипел, когда соски затвердели, отзываясь на его ласку. Я отшвырнула его тунику прочь, и он вновь стиснул объятия, обхватывая губами один сосок.

Несмотря на тепло от костра, вокруг все еще было достаточно прохладно, и прикосновения его рта и языка казались обжигающе горячими. Я ахнула, когда Лан слегка потянул самый кончик зубами, дернула бедрами, поведя их по кругу от бессознательного желания. Лан поцеловал меня в ложбинку между грудями, перешел к другому соску. Я дала волю рукам, оглаживая его спину и плечи. Запустив пальцы в его темные волосы, я сжала пряди, когда он легко прикусил мою чувствительную кожу.

Индиго прошелестело по моим ладоням, смешиваясь с его магией множества оттенков.

Я вжалась в стояк Лана, и он крепко стиснул мои бедра, поднимая голову.

– Я тебя люблю, Алли, – прошептал он с затуманенным взглядом.

Я провела кончиками пальцев по его подбородку и губам.

– Я тоже тебя люблю, Лан. Поверить не могу, что у нас все получилось.

Что теперь мы можем быть вместе.

Склонившись, я приникла к его губам, и наша сила вырвалась наружу приливной волной, сотрясая саму землю. Но меня больше ничего не волновало, пока мы целовались, медленно, крепко. Прикосновения Лана, однако, были мягкими. Рука скользила по моим волосам, кончики пальцев проходились по ложбинке позвоночника, большой палец дразнил соски.

Подхватив, Лан уложил меня на расстеленный толстый плащ. Он стащил ботинки, снова поцеловал, прежде чем оседлать теперь уже меня. Стянул вниз штаны, целуя открывавшуюся кожу, потом бросил на меня взгляд и провел языком по нежным складочкам.

Я дернулась, неосознанно пытаясь развести ноги.

Но им мешали не до конца снятые штаны и Лан.

– Долой одежду, – настаивала я, ерзая.

В ответ Лан прижал мои запястья к земле и вернулся к прерванному занятию. Он снова исследовал меня языком, проникая насколько можно из-за сдвинутых ног, снова приподнимался широкими мазками, заставляя отчаянно жаждать для него раскрыться.

Вверх и вниз. Я могла лишь слегка приподнимать бедра, мечтая задержать его язык в самой важной точке еще хоть на полсекундочки.

Лан трахал меня языком, а я чувствовала, как груди и лицу становится невыносимо жарко, когда он начал двигаться быстрее и грубее.

У Лана вырвалось рычание, вибрация от его голоса и магия пробежали по моему телу.

Вверх и вниз.

Я вскрикнула, пытаясь прижаться сильнее. Но удовольствие уже взметнулось волной. Оно растеклось между ног, поднялось до самой макушки и спустилось до кончиков пальцев. Я перестала выгибаться и ерзать, способная теперь лишь подстегивать его тихими, бессловесными всхлипами.

– Черт! – застонал Лан.

Одним движением сдернув с меня штаны, он прижал меня к земле, так внезапно, что я не сразу все осознала, и снова впился ртом.

Я попыталась сесть и вскрикнула под натиском, уперлась ладонями в черную ткань, выгнула спину. Он поглощал меня, вылизывал меж бедер без всякой жалости, как будто умирал от голода и обезумел.

– Кричи для меня, – велел Лан, не отрываясь.

И его имя сорвалось с моих губ. Медленно подступавший оргазм вдруг обрушился на меня с такой силой, что окунул с головой в ослепляющее, сжимающее тело наслаждение, заставляя судорожно прижимать Лана к самой моей сердцевине, оплетая ногами, чтобы удержать.

Лан не остановился, пока я билась в сладких судорогах. Он смилостивился, лишь когда мои руки выскользнули из его волос, а ноги беспомощно разъехались. Только тогда он замедлился, лениво скользя языком и массируя внутреннюю часть моих бедер пальцами.

Восхитительная дрожь снова обрушилась. Поцеловав там, внизу, в последний раз, Лан приподнялся.

Никаких оков и стен.

Никакой неизбежной смерти и конца света.

Я – просто Алли, а он – просто Лан. Я так долго об этом мечтала, и потому отчасти не могла сожалеть о том, какую цену мы заплатили.

– Кажется, ты нашел весьма вескую причину оставить тебя рядом, – прохрипела я.

Утерев губы, он подмигнул, и я вдруг обратила внимание на его штаны.

– Ты бы снял, пока не разошлись по швам, – хмыкнула я.

Лан поднялся. Я подобралась ближе, становясь на колени, удерживая его взгляд, пока спускала штаны вниз. Твердый член выскользнул наружу, и я поспешила оставить штаны так, чтобы Лан не смог спихнуть их дальше.

Ухватив его за крепкие ягодицы, я поймала губами покачивающуюся головку и прижала язык, чтобы взять глубже.

Лан зашипел, дернув бедрами.

Да-а. Теперь моя очередь его пытать.

Стараясь двигаться медленно, я провела ногтями по ягодицам, помяла внутреннюю поверхность бедра, а потом обхватила одной рукой основание члена.

Я вздрогнула, когда что-то ущипнуло меня за соски, и сразу же увидела нити магии. Они обвели ореолы, задевая острые вершинки.

В темных глазах Лана можно было утонуть. Я обвела языком головку, пропустила ее глубже. Неблагой высвободил еще одну струйку магии, и у меня перехватило дыхание, когда завиток пополз вниз между грудей, по животу. Я застонала, когда он скользнул между ног, касаясь так же, как до этого язык Лана. Магия осторожно тронула, а потом начала мелко и яростно вибрировать.

Я вскрикнула, но звук вышел глухим из-за занятого рта.

Пришлось привалиться к его ногам, пережидая спазмы удовольствия. Дрожащая, я налегла на Лана усерднее, помогая себе рукой в такт.

В эту игру можно играть вдвоем.

Стараясь, чтобы он не заметил, я выпустила свою силу индиго. Свернув, я обняла ею его напряженную мошонку, слегка надавливая и перекатывая.

Его стон заставил меня ухмыльнуться.

Конечно, этим я только его раззадорила. Ко мне устремилась еще пара темно-радужных завитков. Я едва успела заметить, что они обвели вход в мое тело. А потом они скользнули внутрь и стали двигаться, словно поршень.

Моя магия вырвалась наружу, обвивая Лана целиком, поглаживая, впиваясь, толкая его бедра навстречу моему рту.

Я снова вскрикнула, когда дрожь между ног начала разливаться на все тело, пульсирующие завитки внутри меня ускорились. Лан сгреб мои волосы в хвост, почти трахая меня в рот, как я делала с ним.

Я расслабила горло, всю себя.

Моя магия окутала Неблагого, и мной снова завладел жар, сотрясая все существо до самой души.

Лан вытащил член из моего рта, и я обессиленно привалилась к его ноге, чувствуя, как завитки магии выскальзывают наружу. Поддержав меня за плечи, мой Неблагой опустился вниз и усадил меня к себе на колени. Мы оба тяжело дышали, я подняла голову, все еще содрогаясь в агонии оргазма, чтобы окинуть Лана взглядом.

На его шее вздулись вены, темные глаза стали дикими и почти яростными от желания оказаться внутри меня.

Я сама изнемогала от того же до самых глубин души.

Потянувшись, я обхватила его каменно твердый член и приставила к своему входу. Потерявшись в моменте, едва осознавая физическое тело, я соскользнула по нему и полностью погрузила в себя.

Мы оба сладко дрогнули, слившись воедино.

Наконец-то.

Схватившись за его плечи, я начала двигаться мелкими, короткими толчками.

– Навсегда, Лан, – прошептала я в его губы, прежде чем в них впиться.

Когда поцелуй закончился, Лан приподнял мой подбородок:

– Навсегда, моя Алли.

Подхватив меня под зад, Лан помогал мне покачиваться на нем. Наши сердца бились в унисон, дыхание мешалось. Сплетенные магии сияли суперновой, которую наверняка можно было увидеть и ощутить на многие километры вокруг.

Я двигалась все быстрее, постанывая каждый раз, когда член проникал глубже. Лан завел мои руки за спину, прижав запястья к пояснице, заставляя выгнуться. Я приподнималась и опускалась в бешеной скачке, на пути к удовольствию, которое ждало нас обоих. Он тихо застонал, прижимаясь лбом к моей груди.

Перехватив меня за локти, Лан резко двинулся снизу. Со стороны наши движения, особенно для людского взора, должно быть, выглядели дико.

– Лан! – взмолилась я.

Он взглянул на меня. Дикость ушла из его глаз, наши тела замедлялись.

Наше дыхание, биение сердец, полное осознание слияния, все разлетелось сотней слепящих осколков вместе с последним моим движением.

И индиго слился с радужно-черным.

И мы распались на части, чтобы навсегда быть вместе.

28

Возможно, мы провели в этой прекрасной и уютной пещере не одну ночь. Может, даже неделю, не уверена. Нагота превращала все дни и ночи в праздник чувственности.

В какой-то момент я все-таки пришла в себя. Моего лица коснулось тепло весеннего солнца, медленно и неторопливо пробуждая. Я повернулась в объятиях Лана, утыкаясь носом ему в шею и вдыхая его запах. От Неблагого пахло свежим снегом, соснами и сексом. Я лизнула его в шею и прикусила ухо, вызвав низкий стон.

– Уймись, женщина. Мне нужно поспать. – Лан крепче прижал меня к себе, и я тут же почувствовала бедром его твердый член, выдававший лжеца с головой.

Я улыбнулась.

– Просто наверстываю упущенное время, Лан. Годы воздержания, приходилось довольствоваться посредственными членами. Так жить нельзя.

Лан отстранился.

– Посредственными членами?

– В лучшем случае, – я скорчила рожу, но Лан нахмурился. – Тебе лучше тоже признаться, мой друг.

– Что у меня в жизни тоже были только посредственные члены?

Его улыбка была такой заразительной, что я захохотала.

– Нет. Что ты… короче, забей.

Прошлое должно остаться в прошлом, хотя я видела несколько тонких нитей, пытавшихся привязаться к пути Лана. Но они были слабыми и безжизненными по сравнению с любовью, которую он питал ко мне все годы, что мы провели порознь.

Лан перекатился на спину, а я пристроилась у него на груди. Мы грели друг друга лучше всякого огня. Я взглянула на выход из пещеры – и впервые по-настоящему задумалась.

– В какое время года мы сражались с Рубезалем?

Лан медленно провел рукой по моей спине и ягодицам, разглаживая немедленно появившиеся мурашки.

– Летом, а что?

Летом.

Снаружи пещеры распускались первые летние цветы, а последние весенние увядали. Невозможно! Я с трудом поднялась на ноги.

– Время. Оно разогналось как сумасшедшее с момента, как мы умерли.

Я принялась быстро натягивать на себя одежду, судорожно подсчитывая в уме. Нас не было целый год. Цинт так долго горевала…

– Нам надо идти!

Лан проворно оделся и протянул мне руку.

– Выдохни, Алли. Надевай свой плащ, бери палку для битья и открывай портал. Ты теперь Жрица. Можешь идти, куда захочешь и когда захочешь. И нет необходимости добираться туда бегом.

Я встряхнула длинный черный плащ и набросила ее на плечи. Вскинув руку, я призвала длинную трость с помощью магии, и она с громким шлепком ударила мне в ладонь. Я стукнула тростью о землю.

– Вот капризная… Ну как, меня узнают?

– Если бы я не видел, что ты накинула плащ, то подумал бы, что передо мной прежняя Жрица, – Лан поморщился. – Даже немного тревожно стало.

Он снова протянул руку. Я взяла его ладонь, и моя магия индиго вспыхнула, потянувшись к его темно-радужной. Тонкая золотая нить, вплетенная в нашу объединенную силу и тянущаяся к копью на спине Лана, крепко спаивала нашу суть.

Я прикинула, куда хочу попасть на Унимаке. Ответ пришел мгновенно.

Сосредоточившись на образе в сознании, я взмахнула тростью, и у входа в пещеру открылся небольшой портал. Мы с Ланом шагнули сквозь него вместе, и воздух вокруг нас изменился, потеплел. Унимак располагался к югу от Треугольника, и разница температур ощущалась даже здесь, на границе земель фейри. Я отпустила Лана. То, что находилось передо мной, предназначалось только мне.

И он с пониманием отступил. Я опустилась на землю у могилы моей матери, положив трость на колени. Согнувшись, я прижалась лбом к траве, вдохнула запах почвы, камней, соленого воздуха, и перед глазами замелькали детские воспоминания.

Моей матери пришлось пройти сложный путь, но она сделала это добровольно, понимая, что я смогу умилостивить духов, если буду достаточно сильной. Слезы навернулись на глаза, когда я смотрела на ее путь не как Жрица, а как дочь. Мама была полна решимости подарить мне детство, полное любви. Даже когда я не была ей родной по крови.

– Ты такая молодец, мама, – прошептала я. – Я всегда знала, что ты меня любила.

Подняв голову, я сморгнула слезы, и передо мной предстал ее дух. Она улыбалась так, что в уголках глаз собрались морщинки, а круглые щеки порозовели, словно она стояла на колючем ветру. Вокруг нее начали появляться и другие, неясно очерченные, шепчущие на тлинките.

Ты принесла нам мир. Дети луны ушли. Равновесие восстановлено. Ты молодец, Дочь Всех.

Голоса накатывались один на другой, но я слышала их, и мое сердце было готово разорваться.

– Спасибо, что выбрали меня.

Произнеся эти слова, я вдруг поняла, что действительно искренне благодарна. Если бы не все то дерьмо, через которое мне пришлось пройти, не все трудности, с которыми пришлось столкнуться, я бы не стояла здесь и сейчас с Ланом и долгой жизнью впереди.

Она понимает.

Два слова прозвучали с облегчением, и духи стали исчезать. Пока не осталась только мама.

– Я ведь не увижу тебя больше?

Она покачала головой.

Нет, моя драгоценная. Но я всегда буду с тобой.

Я со слезами смотрела, как ее силуэт начинает таять.

– Я тебя люблю.

И я всегда буду любить тебя, дочь, которая стала моей, хоть и не была таковой.

С последними словами дух мамы исчез.

Подавив рыдания, я поднялась на ноги. Лан обнял меня, крепко прижимая к себе. Он не сказал ни слова… да и не нужно. Я просто приникла к нему, роняя слезы, и приняла то, что попрощалась навсегда.

Утерев глаза, я отстранилась.

– Готов?

– Ты просто хочешь снова ткнуть меня носом в то, насколько ты быстрее бегаешь, – возмутился Лан, вскинув бровь.

Я рассмеялась, и именно этого он и добивался.

– Нет, я хочу прогуляться. Хочу ощутить Унимак под ногами теперь, когда я Жрица.

Лан поклонился:

– Как пожелаешь, любовь моя.

Снова взявшись за руки, мы направились к Благой половине острова. Я хотела бы навестить генерала Стрика, но сначала нужно было увидеть Гиацинту.

Я представила картину и усмехнулась. Вот подруга гору кирпичей наложит. Может, две.

На невидимой границе земель фейри меня охватило желание сорваться в бег, и я невольно ускорилась.

Лан засмеялся.

– И кто собирался гулять?

– Быстрая прогулка все равно прогулка, – заметила я, пытаясь замедлиться.

Леса вокруг пестрели разноцветием. Яркий пурпур, розовый, голубой и зеленый. Несколько цветных пятен взмыли вверх, обернувшись птицами, запели звонко и чисто.

– Кто-то был внимательным в Андерхилл, – сказал Лан.

Я кивнула, продолжая идти в том же темпе. Совсем скоро мы уже поднимались к ярусам Благих фейри. Только… они изменились.

Районы смешались, очевидные границы между имущими и неимущими затерлись. По крайней мере, каждый второй дом нижних ярусов был отремонтирован, вычищен и выглядел почти как новенький. Я накинула капюшон, когда на нас стали обращать внимание проходящие фейри.

Некоторые наверняка помнят мое лицо, некоторые определенно узнают Лана. Но в этом одеянии они увидят лишь того, кого видели всегда. Жрицу.

Я предпочитала не объясняться ни с кем, пока не увижу подругу.

Но я не сумела удержаться. Мне нужно было знать, что смогло так улучшить это место для фейри. Сам факт, что целые толпы людей бродили не только в окрестностях замка, но и здесь, был признаком огромных перемен. И я очень надеялась, что отношения между двумя половинами нашей расы тоже улучшались.

– Эй, дурачина, что происходит? – крикнула я рабочему, который стоял поодаль от недостроенного дома и страдал ерундой.

Лан фыркнул.

Рабочий вздрогнул и резко обернулся.

– Я работаю!

– Чушь, тупица. И это вообще что? – я махнула тростью на дом.

Рабочий побледнел и завалился на колени, как будто я шмякнула его по голове.

– Жрица! Я не подозревал… мы делаем это с благословения регента Гиацинты. Она сказала, что город надо получше приготовить, а для этого надо хорошенько…

– Перемешать, – ухмыльнулась я под капюшоном.

Чертовски верно. Я знала, что Цинт сможет править.

– Да, перемешать. Именно так она и сказала.

Рабочий помолчал, заламывая руки, а потом протянул их ко мне:

– Можешь сказать… скоро ли я найду жену?

Мы с Ланом почти одинаково вздрогнули. Ну, теперь это, видимо, часть моей работенки. Я шагнула вперед и ухватила фейри за руку. Его путь не разветвлялся. Ему на роду не были написаны приключения, и он найдет себе жену, несмотря на то что сейчас оказывает внимание другой.

– Перестань преследовать женщину, тебе не предназначенную, – сказала я. – Позволь истинной паре тебя найти. И, когда она скажет, что ты на ней женишься, советую прислушаться.

Перед глазами всплыл образ скалки, и я с трудом удержала улыбку:

– Твоя женщина хорошо готовит, так что не беси ее.

Парень хрюкнул, словно я пнула его по самому дорогому.

– Лалибелл ни фига не умеет готовить. Значит…

Лан отдернул мою руку.

– Она не та самая. Прислушайся к своей Жрице, мальчик. – Лан крепко сжал мою ладонь и потащил вверх по крутой дороге. – Тебя не утомило?

Я покачала головой.

– Нет, совершенно. Но, возможно, это потому, что ты здесь.

И, больше не разговаривая, мы двинулись в путь до первого яруса. Перемены, произошедшие в доме нашего детства, приводили нас обоих в восторг. То Благое царство, что мы помнили, всегда было так прекрасно, но в нем прослеживалось что-то сказочное, как будто оно не совсем настоящее.

Что бы ни сделала Цинт, оно придало двору солидности, добавило красоте содержание.

Теперь я видела, как она сидела и рассматривала ярусы, словно ингредиенты сложного блюда. Хмурилась, прикидывая, как лучше соединить их в одно целое.

Ее брови сошлись на переносице, а с губ сорвался вскрик.

– Цинт! – я бросилась вперед, не успев даже толком выпалить ее имя.

Перед глазами стояло лишь то, как она кричит, плачет, будто ее пытают.

Убивают.

Нет-нет-нет. Этого не должно было происходить, только не сейчас!

Я прибавила скорости, понимая, что Лан отстанет, но потом нагонит. Все, что я видела, это боль на лице подруги.

Я врезалась в главные двери перестроенного замка, краем сознания отметив, что и тут проделали хорошую работу. Магия неслась впереди, распахивая двери, буквально отшвыривая народ с моего пути. Я шепотом рассыпалась в благодарности, вытягивая энергию из земли и камня вокруг, направляя ее в нужное мне русло.

Крики Цинт звенели в голове, терзали уши, и я вдруг поняла, что забираю все больше энергии из окружающего мира. Руки гудели от напряжения, я готовилась защищать подругу любой ценой.

У дверей в коридоре толпилась кучка женщин. Всего один взгляд на мою черную хламиду, и они преклонили колени, принимая меня за Жрицу. Ну, то есть я и есть Жрица, но… почему они не помогали Цинт?

Мой разум никак не мог сложить все воедино. Я даже не обратила внимания, что все они в белых фартуках и хирургических перчатках, а рядом все необходимое. И только когда я ворвалась в двери, в мозгах щелкнуло.

Цинт лежала на спине, под белой простыней вздымался огромный живот. Вцепившись в край кровати, подруга застонала. Стон перешел в крик, и рядом стоящий Рябинник сжал ее руку.

Между ног Цинт сидела женщина-фейри с белыми волосами и глубоко посаженными сине-зелеными глазами.

– Тужьтесь, ваше высочество. Дети крупные, скажите спасибо тому башковитому мужчине, без которого, как вы решили, вы не можете жить.

Цинт всхлипнула:

– Не могу. Я слишком устала, я больше не могу…

Цинт подняла на меня глаза, и я поняла, что она не узнала. В этом вся прелесть капюшона. Я присела на корточки, взяла ее за руку и улыбнулась, хотя в уголках глаз собрались слезы.

– Цинт.

Она судорожно заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Я откинула капюшон, и она тут же завопила. Спустя мгновение я уже сидела рядом с ней на постели, обнимая, пока она рыдала, и рыдала вместе с ней одним клубком путанных эмоций.

Затем я наконец отстранилась, желая видеть ее лицо.

– Ты тут… слегка занята?

Цинт напряглась, у нее вырвался низкий стон.

– Все оказалось не так… как я ожидала.

Я глянула на Рябинника и тут почувствовала, что в комнату вошел Лан.

Рябинник побледнел и рухнул на колени.

– Я не понимаю… – пробормотал он, словно увидел привидение, а не всего лишь какого-то мертвого друга.

– Давайте поможем Цинт, а потом все обсудим. – Я взяла Цинт за руку и влила немного своей магии, индиго и золото смешались с ее нежно-розовым. – Дыши, Цинт, – прошептала я. – Я здесь, я тебя больше не покину.

Она крепко сжала мои пальцы, улыбаясь дрожащими губами.

Я улыбалась не лучше и стискивала ее ладонь в ответ.

– Ты справишься.

Через час и четырнадцать минут родился первый из двойняшек. Мальчик, с ревом которого мог поспорить только вопль восторга его отца. Его сестренка не хотела, чтобы он один оставался в центре внимания, и последовала за ним меньше чем через минуту, вереща во всю глотку.

– Живенько, – прошептала я Цинт, пока та плакала и прижимая к себе двух малышей.

Я чмокнула их обоих в макушки, поцеловала Цинт и попыталась слинять.

– Не уходи! – вскрикнула Цинт.

– Я только приведу себя в порядок, – успокоила я ее. – И потом мы поговорим.

Как только мы вышли из комнаты и оказались в боковом коридоре, Лан прижал меня к себе, и я дала волю слезам. Я была так счастлива за Цинт, и все же сердце рвалось на части при мысли о девочке с темно-каштановыми кудрями и темными глазами. Моя девочка, которой не будет никогда. Я дышала сквозь боль, позволяя ей вытекать, не притворяясь, что я ничего не чувствую.

– Оно того стоило, – пробормотала я, уткнувшись в грудь Лана. – Но все равно больно.

Он обнял меня чуть крепче, его сердце забилось чуть быстрее.

– Знаю, – проговорил он глухо.

Я подняла голову, увидела в его лице отголоски ребенка, которого никогда не родится. Зато всегда будет боль. Боль от того, что, пусть я знала ее лишь мгновение, я приняла ее как свою дочь. И плевать, что она никогда не сделает вздох.

– Мы и с этим справимся, – прошептал Лан.

Я стрела слезу с его щеки.

– Боюсь, мы заплатили не просто тем, что отказались, но будем с этим жить, – проговорила я. – Как бы там ни было, я не хочу ее забывать. Я хочу чтить память того, что могло быть.

Лан кивнул и закрыл глаза.

– Да.

Вот так просто. Всего одно слово, и я поняла, насколько он прав. Мы поможем другу пережить даже это.

– Давай сходим перекусить, – сказал Лан и кашлянул. – Умираю с голоду. И, если нам повезет, Цинт научит кого-нибудь из своих поваров готовить свекольные щекотки.

Улыбнувшись, я притянула его голову к себе и коснулась закрытого века губами.

– Да.

Следующие несколько дней пролетели как в тумане.

Оказалось, что, когда мы с Ланом наконец-то оказались вдвоем без одежды после воскрешения, мы все еще, чисто технически, находились в версии Андерхилл, и время там вело себя… странно. Высвобожденная нами магия повлияла на все фейри-население Унимака. Не только мы увлеклись, но и все остальные тоже.

Наш магический взрыв буквально вызвал оргию фейри. Не могу сказать, что я этим не гордилась.

Родильные дома были переполнены, ежедневно помогая новым фейри появиться на свет. Неслыханный прецедент, учитывая низкие показатели нашей расы.

Именно это я видела, заключая сделку с Неравновесием, – взрыв рождаемости. Но я и представить себе не могла, что мы Ланом станем тому причиной.

– Думаешь, так будет каждый раз, когда мы займемся сексом? – зашептал мне на ухо Лан в нашу вторую ночь на Унимаке, и я поморщилась.

– Цинт не простит, если из-за нас она снова забеременеет двойняшками, – усмехнулась я, и Лан ответил тем же, двигаясь надо мной.

– На всякий случай. Лучше знать наверняка, – пробормотал он мне в губы, а потом полностью взял контроль и довел меня до кульминации, пока я изо всех сил пыталась сохранить остатки здравого мышления.

На следующий день мы появились при Неблагом дворе, и генерал Стрик тут же попытался передать мне трон.

– Нет, мне больше не идти этим путем. – Прикрыв глаза, я ясно увидела его путь. – Твой первенец займет трон, достигнув совершеннолетия.

– Я не женат, – проворчал генерал.

Я оглянулась.

– А кто трахнул средних лет вдову восемь месяцев назад?

Стрик побледнел, изумленно распахнув глаза.

– И… прошлое тоже видно?

– Готовься к сыну, – ухмыльнулась я, хлопнув его по плечу. – Он будет волевым фейри, дьявольски красивым и…

Я замолчала, разглядывая вероятные пути, по которым пойдет сын генерала. Он мог доставить серьезные неприятности, а с другой стороны, мог стать таким же легендарным, как Луг, в зависимости, как все обернется и какие пути он выберет.

– Я тоже буду за ним присматривать, – пообещала я.

Генерал Стрик поклонился.

– Ваше величество.

Я покачала головой.

– Больше нет. Можно просто Каллик.

Оттуда мы отправились к Дрейку и его стае, поселившимся на Неблагой стороне Унимака. Перевертыш тоже нашел себе милую девушку, и они ждали ребенка в следующее полнолуние. Дитя-перевертыша, не иначе.

Вокруг рождалось столько малышей, тогда как у меня никогда их не будет, что я боялась, не усилится ли моя боль. Но нет. Я обнаружила, что чем больше времени провожу с другими, с двойняшками Цинт и Рябинника… боль изменилась. Не исчезла, но стала чем-то иным.

На восьмую ночь, после смеха, историй и свекольных щекоток, я удовлетворенная лежала в объятиях Лана и пялилась в потолок.

Пути наших друзей были ровными и простыми, развилки встречались крайне редко. И я поняла, почему Жрица проявила ко мне интерес. Глянув на собственный путь, я видела великое множество развилок, лежащих одни поверх других, иногда по три-четыре штуки. Каждый сделанный мной выбор частично сужал возможности, но во многих случаях только их добавлял.

Мы с Ланом остались бы на Унимаке и построили дом над рекой, соединив две половины земель фейри. Возможно, мы нашли бы более существенный способ их слить, но пока… пока Жрицы, стоящей на обеих сторонах, было достаточно.

– Удивительно, что мы прошли через все и победили, – сонно пробормотала я, уткнувшись носом Лану в грудь. – Так много раз мы стояли в шаге от гибели. Так много вариантов висели на волоске келпи. – Я тихо рассмеялась. – В буквальном смысле.

Получив возможность оглянуться назад, в прошлое, я поняла, что именно потому, что со мной так обращались, я научилась выживать. Каким бы ужасным ни было отношение, именно оно сделало меня достаточно сильной и стойкой, чтобы совершить все, чего бы не смог никто другой.

Лан что-то пробормотал во сне. Я приподнялась и увидела, что он намертво вырубился. Был еще кое-кто, кого я должна навестить.

Я выскользнула из нашей комнаты, кутаясь в черный плащ, и, бесшумно ступая по залам нового дворца, вышла во двор. Ноги сами привели меня к восточному склону, где восходящее солнце должно было освещать могилы тех, кто пал до меня.

Первой была могила моего отца.

– Ты поступил дерьмово. Но в конце концов все обошлось. А поступил все равно дерьмово.

Да, примерно так я подвела итог наших отношений. Никаких прощаний. Никаких «я тебя люблю».

Я повернулась уйти – и вдруг поняла, что смотрю на могилу мачехи.

– Адэр.

Я не имела отношения к ее кончине. Адэр погибла, когда Рубезаль обрушил замок. Мне назло, стремясь причинить боль. И все его действия стоили жизни фейри, которая ненавидела меня больше всего. Рядом с ее могилой стояла маленькая надгробная плита.

Принцесса Катара. Я удивленно заморгала. Наверное, перед смертью Адэр выбрала имя для дочери.

Охваченная тоской, я положила руку на крошечную могилку и задалась вопросом, какой могла бы стать девочка. Смогли бы мы подружиться или она бы пошла в Адэр? Неожиданно передо мной открылись… пути. Как?

У мертвых нет пути. Только у живых.

– Ну, Одуванчик, вот ты и нашла последний секрет. Но по этому пути тебе не надо следовать. Видишь? Ваши дороги не пересекутся еще очень-очень долго.

Я не стала оборачиваться, чтобы взглянуть на прошлую Жрицу. И без того знала, ее дух там, прижимается ко мне.

– Я ей не нужна, – не сумела сдержать боль в голосе я, пока не обнаружила момент, где наши пути все же пересекутся. – Пока не нужна.

– Пока нет, Одуванчик, – прошептала старая Жрица. – Но со временем ты найдешь свою сестру. И ей понадобится, чтобы ты научила ее жить. А до тех пор, – голос стал затухать, – предлагаю наслаждаться тишиной и покоем. Потому что, когда сестра найдет тебя…

Я кивнула, предвидя катастрофу, которую своим появлением принесет девушка, рожденная стать королевой.

– Она будет сраным чудовищем.

Вздохнув, я провела рукой по лицу, а потом встряхнулась. Нет уж, никакого больше беспокойства, никакого стресса. Вернусь в постель, а потом буду наслаждаться годами, которые у меня есть до появления существа, которое породила Адэр. А до тех пор… до тех пор я буду жить. Буду любить.

И слопаю столько свекольных щекоток, сколько в меня влезет.

Примечания

1

Как правило, это промежуток между 3 и 4 часами утра. (Здесь и далее прим. пер.)

(обратно)

2

Stealers Wheel – Stuck in the Middle with You.

(обратно)

Флибуста

Корона льда и лепестков (fb2)

Шеннон Майер, Келли Сент Клер
Корона льда и лепестков

* * *

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

Примечания

1

2

Оглавление

Флибуста

Корона льда и лепестков (fb2)

Шеннон Майер, Келли Сент Клер Корона льда и лепестков

* * *

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

Примечания

1

2

Оглавление

Шеннон Майер, Келли Сент Клер
Корона льда и лепестков