Сыскное бюро «Квартет» (fb2)

- Сыскное бюро «Квартет» (Сыскное бюро «Квартет» - 1) 288K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Екатерина Николаевна Вильмонт

Екатерина Вильмонт
Сыскное бюро «Квартет»

Глава I
В 12 ЧАСОВ ПО НОЧАМ…

— Ася, ужинать пора! — зовет с кухни тетя Липа.

Мы с Мотькой (это моя подруга Матильда) продолжаем резаться в нарды.

— Ася, Мотя, сколько можно вас звать?

— Тетя Липочка, минутку, только эту игру доиграем, и все!

— Ладно уж, — ворчит тетя Липа.

— Все, Аська, у меня дубеш!

— Тогда пошли ужинать, потом еще сыграем.

Но едва мы садимся в кухне за стол, как в дверь кто-то звонит.

— Ешьте, я открою!

— Кто там? — спрашивает тетя Липа, на всякий случай взяв за ошейник Лорда.

— Липочка, откройте ради Бога, это я, Альбина.

— Тьфу на тебя, — едва слышно произносит тетя Липа и отпирает дверь.

— Липочка, Тата дома?

— Да откуда ж ей в такой час дома быть? У нее нынче спектакль.

— А кто дома? — истерическим голосом спрашивает Альбина.

— Да никого, только Асенька с подружкой. Да что стряслось-то, Альбина Федоровна?

— Не знаю, не знаю, что-то странное творится у меня в доме! Я боюсь одна войти в квартиру.

— Да вы пройдите, Альбина Федоровна, может, вам чайку налить, валерьяночки накапать?

— Да, дайте мне валерьянки! Она входит в кухню, плюхается на стул и закатывает глаза.

— Тетя Аля, что случилось? — спрашиваю я.

— Ах, девочки, хотите верьте, хотите нет, Но у меня в квартире дух.

— Дух? Какой дух? — восклицает Мотька.

— Боюсь, что дух моего покойного мужа!

Альбина Федоровна — вдова знаменитого композитора. «Профессиональная вдова», Как называет ее мой дедушка, который ее терпеть не может. А мама, добрая душа, жалеет и даже дружит с ней.

— Вы его видали? — спрашивает любопытная и охочая до всяких тайн Мотька.

— Нет, только слышала.

— Он что-нибудь говорил?

— Нет, он играл на рояле.

— Как?

— А вот так! Я прошлой ночью долго не могла уснуть, лежу, вспоминаю, как он любил меня, как мы были с ним счастливы, и вдруг слышу — играет, он играет, уж я его туше ни с чьим не спутаю. Ну, думаю, мне это чудится, но нет, звуки доносятся из его комнаты. Может, думаю, я пластинку на проигрывателе оставила. Иду туда и вижу — все выключено. А рояль играет.

— Сам по себе?

— Да, звуки эти раздаются из рояля.

— А клавиши?

— А что клавиши? Клавиатура закрыта. И крышка опущена, а на ней, как всегда, ваза стоит и портрет покойного Женечки. Я так испугалась, креститься стала, ну он и замолк.

— Да, уж коли крестное знамение помогло, значит, точно — нечистая сила! — констатировала Мотька.

— Да ладно вам чепуху молоть, — рассердилась тетя Липа, она всякую чертовщину на дух не переносит.

— Просто уж и не знаю, как быть, боюсь дома одна ночевать. Асенька, деточка, ты у меня сегодня не переночуешь?

Я и рта раскрыть не успела, как тетя Липа взвилась:

— То есть как? У вас там незнамо что делается, а вы ребенка хотите в это дело впутать?

— Тетя Липа, тетя Липа! Я хочу, я ужасно хочу послушать духа. Если мама разрешит, я у вас переночую!

— Как же, жди, разрешит тебе мама ночами не спать, духов каких-то слушать.

— Но ведь сейчас каникулы!

— А я? — вдруг всхлипнула Мотька. — А мне можно?

Альбина Федоровна не без брезгливости взглянула на Мотьку — еще бы, она ведь всего лишь дочка почтальонши, — но согласилась.

— Что ж, вдвоем вам будет не так страшно. А твоя мама позволит?

— А я маме скажу, что останусь ночевать у Аськи. Я у нее часто ночую.

— Не беспокойтесь, Альбина Федоровна, маму я тоже уговорю.

Когда мама пришла из театра, то поначалу рассердилась.

— Альбина, как тебе не стыдно, что за чепуха! И почему девочки должны у тебя ночевать? У тебя что, нет никого повзрослев на примете?

Но мы с Мотькой так пристали к маме, что она в конце концов махнула рукой.

— Бог с вами, делайте что хотите. Только одно условие — возьмите с собой Лорда. А иначе я вас не пущу.

Альбина терпеть не может животных, и я подозреваю, что мама это сказала нарочно; но, как ни странно, Альбина тут же согласилась.

— Ну, конечно, пусть, может, он побоится собаки…

— Кто? — спросила мама.

— Дух, кто же еще, — пожала плечами Альбина.

— Аля, а это не плод твоего воображения?

— Тата, если ты мне не веришь, то давайте все вместе пойдем.

— А в котором часу он является, твой дух?

— Вчера это было в начале первого.

— То есть, как и положено духу, после полуночи.

— В двенадцать часов по ночам из гроба встает композитор! — пропела я.

— Ася! — одернула меня мама, но я видела, что в глазах у нее пляшут чертики.

— А что? — сделала я невинные глаза. — Дедушка часто это поет в концертах: «В двенадцать часов по ночам из гроба встает император».

Короче, без четверти двенадцать мы все, и даже тетя Липа, отправились в квартиру Альбины. Там мы расселись в гостиной, а дверь в кабинет, где стоял рояль, была распахнута настежь. Мама, усталая после спектакля, примостилась в большом кресле, завернувшись в теплую шаль. Тетя Липа села на стул, мы с Мотькой пристроились на диване, а Альбина, ломая руки, бегала взад и вперед по квартире. Лорда оставили лежать в передней.

Так прошло около получаса, мама заснула, пригревшись в кресле, тетя Липа клевала носом, бодрствовали только мы с Мотькой да Альбина, которая раскладывала пасьянс на столе. И вдруг она тихонько вскрикнула — карты посыпались со стола. Осталась лишь одна карта — король пик. И тут же из кабинета донеслись нежные звуки рояля. Звучала знаменитая «Колыбельная» покойного композитора. Меня мороз подрал по коже, я так и застыла на месте.

— Надо же, и впрямь играет, — удивилась тетя Липа и перекрестилась вопреки своим убеждениям. Музыка продолжала звучать.

И вдруг Альбина бухнулась на колени перед роялем и как-то странно начала биться головой о его ножку.

— Милый мой, милый мой, — запричитала она, — я знаю, это ты, ты зовешь меня к себе! Ты не прощаешь мне моих грехов, но, может, Господь простит меня.

Тетя Липа вдруг встала:

— А ну-ка я гляну, что там в этом рояле делается! — сказала она и направилась в кабинет, где Альбина все еще билась головой о рояль. Тетя Липа аккуратно сняла хрустальную вазу и портрет «покойного Женечки» и уже начала приподнимать крышку.

— Липа, побойтесь Бога! — вскричала Альбина и рухнула на пол. Кажется, потеряла сознание.

— Час от часу не легче! — сказала тетя Липа. — Гляньте, девочки, музыка играет, а тут все неподвижно.

Мы с Мотькой кинулись к роялю — в самом деле, внутри него все было неподвижно.

— С ума сойти! — воскликнула Мотька и перекрестилась. Музыка по-прежнему звучала.

Но тут Альбина очнулась, села на полу, прислонясь к роялю, и тоже осенила себя крестным знамением. Музыка сразу смолкла.

— Ну и ну, — поразилась тетя Липа. — Тата, Тата, ты все проспала!

— А? Что? — вскинулась мама. Все самое интересное она действительно проспала. — Что, был дух-то?

— Был-был! — заорали мы с Мотькой. — Сперва карты разбросал, а потом начал играть «колыбельную».

— А вчера он тоже «колыбельную» играл? Альбина, да ответь же!

— Нет, вчера он играл «Рондо».

— Знаешь, Альбина, если ты боишься, пойдем лучше спать к нам, так проще будет, — предложила мама.

— Да нет, сегодня он, наверное, уже не придет, — слабым голосом предположила вдова. — Я выпью снотворное и, Бог даст, усну.

Дома мама спросила:

— Девчонки, вы спать хотите?

— Нет! — хором ответили мы.

— Тогда давайте-ка выкладывайте, что вы видели, спокойно, по очереди, не перебивая друг дружку. Идет?

— Мама, а ты все аккуратно записывай!

— Это еще зачем? — удивилась мама.

— Ну, это будет вроде протокола, — догадалась Мотька.

— Верно. Я потом все дедушке покажу. Он же обожает разгадывать всякие тайны.

— Ладно уж, — сказала мама и достала бумагу и ручку.

— Нет, так не годится, для этого нужна тетрадь! — Я побежала к себе, взяла новую общую тетрадь и принесла маме. — Вот!

— Начнем, пожалуй! — пропела мама. — Ну, Мотя, давай ты сперва.

— Тетя Тата, значит, так: мы сидели с Асей на диване, вы на кресле спали, Лорд был в прихожей, тетя Липа сидела на стуле, а Ненорма раскладывала пасьянс.

Тут я должна сказать, что Альбину Федоровну все в доме звали Ненормой. Она обожала изображать из себя эдакое создание не от мира сего и вечно говорила, объясняя какие-то нарочито нелепые свои поступки: «Ах, вы же знаете, я — не норма!»

— И вдруг она вскрикнула, мы глядим — карты у нее слетели, а на столе остался один король пик. И тут же музыка заиграла. Она в ту комнату кинулась, бух на колени и давай головой биться, а тетя Липа пошла поглядеть, что там в рояле. Да, она еще перекрестилась…

— Кто, тетя Липа? — удивилась мама.

— Да, и, кстати, я потом тоже перекрестилась, но это не помогло. А вот когда Ненорма перекрестилась, тогда музыка кончилась.

— Интересно, — сказала мама. — Мотенька, это все?

— Да вроде все.

— Ася, а ты что скажешь?

— Ну, вообще-то, главное Мотя рассказала; я же заметила еще, что Лорд никак на этого духа не реагировал. А ведь мы знаем по книгам, что собаки на привидения и духов должны реагировать, тем более такая чуткая собака, как наш Лорд. И еще — когда Мотька и тетя Липа крестились, музыка играла, а когда Альбина — сразу смолкла.

— Может, это потому, что мы с тетей Липой некрещеные? — предположила Мотька.

— Не знаю, — сказала мама. — А признайтесь, девчонки, страшно было?

— Жуть! У меня вся душа в пятки ушла! — воскликнула Мотька. — Ась, а тебе, что ль, не страшно было?

— Еще как страшно! Но и смешно немножко. Я как будто со стороны все это видела.

— Да ладно врать-то, побелела, как простыня.

— Да, в первый момент я испугалась, а потом думаю — а что такого, музыка играет, не так уж страшно.

— Ну что ж, — сказала мама, — все записано, а теперь идите-ка спать, да и я тоже едва на ногах держусь.

Глава II
РОСКОШНАЯ ИДЕЯ

Рано утром, часов в десять, когда мы с Мотькой еще дрыхли, Ненорма заявилась к маме. Я проснулась от ее звонка в дверь и мигом все вспомнила. Мама с Альбиной уселись на кухне пить кофе, а тетя Липа ушла в магазин. Выждав немного, я на цыпочках подошла к кухне и замерла, прислушиваясь.

— Таточка, я знаю, мне нужно умереть, Женечка зовет меня к себе, он хочет наказать меня за мои грехи…

— Слушай, Альбина, я не очень-то разбираюсь во всем этом, у меня как-то туго с загробной жизнью, но, насколько я понимаю, наказывает за грехи Бог, а не привидение.

— Но согласись, ведь это какой-то знак.

— Знак? Может, и знак, но поди догадайся какой.

— Ах, Тата, тебе хорошо, ты такая нормальная, а я… ты же знаешь, я — не норма…

Она произнесла это так, словно маму можно только пожалеть за то, что она нормальная.

— Ну, ладно, скажи, ты хоть поспала немного? — спросила добродушная мама.

— Ах, где там… так… может, вздремнула полчасика…

— Знаешь, у нас у одной актрисы тоже кто-то в квартире стучал, ну, вроде полтергейст, так она привела священника, тот освятил квартиру, и все, на этом все кончилось. А еще я читала, что есть какая-то служба, не то по борьбе с полтергейстами, не то по установлению контакта…

— Ах нет, я не хочу бороться, ведь это Женечка, я опять слышу его божественную музыку, он словно со мной разговаривает…

— Ну тогда чего ты от меня хочешь, — рассердилась мама, — нравится тебе общаться с духами, так общайся на здоровье!

— Знаешь, я уже жду ночи, жду этой музыки…

— О Господи! — вздохнула мама, — ты же можешь слушать эту музыку с утра до ночи и без помощи духов. Включи себе магнитофон и слушай. Или дух лучше играет?

— Конечно! Конечно, лучше! Это совсем другая, неземная музыка! Ах, какие вкусные ватрушки, это ваша Липа пекла?

Тут я решила, что уже можно войти в кухню.

— О, Асенька! А где твоя подружка? — спросила Ненорма.

— Она еще спит, каникулы же. Я тоже еще пойду посплю, вот только ватрушку возьму.

— Нет, — решительно заявила мама. — Хочешь ватрушку, съешь здесь! Что это за манера таскать все в постель!

У мамы бывают такие педагогические приступы, а поскольку это случается нечасто, то я предпочитаю с ней не спорить.

И тут зазвонил телефон, междугородний.

Я схватила трубку.

— Дедушка! Дедуля, здравствуй!

— Аська! Малышка, как же я по тебе соскучился! Аська, представляешь — я скоро приеду домой на целых две недели!

— Дед, а как твой Мефистофель?

— Огромный успех! Все дамы у моих ног!

— Дед, приезжай скорее, ты тут очень нужен!

— Аська, родная, через три дня встречай меня. А мама дома? Да, я вам с Мотькой такой подарок купил, закачаетесь! Ладно, давай маму.

Забыв обо всем на свете, я кинулась в свою комнату.

— Мотька! Мотька! Вставай, дедушка приезжает!

— Когда? — Мотька тут же вскочила.

— В понедельник! Ура! Он сказал, что купил нам с тобой какой-то подарок, закачаешься!

— Ну вот, опять, — понурилась Мотька. — Зачем он это делает, мама опять ругаться будет.

— Не будет, не будет! Он сам с ней поговорит, ты же знаешь, как он на пожилых женщин действует!

— Это да, — просияла Мотька. — И почему только на пожилых? Вон Клавдюшка (это наша физичка и классный руководитель), она еще молодая считается, ей лет двадцать пять, она при виде твоего деда прямо вся обмирает — еще бы, такая знаменитость!

— Пошли завтракать, Матильда, Липочка ватрушек напекла.

— Нет, мне домой надо. Каникулы, надо маме помочь!

— Погоди, давай мы сейчас быстренько позавтракаем, а потом вместе пойдем и поможем твоей маме. Вдвоем мы все быстро сделаем, а потом займемся нашим расследованием!

— Ой, я совсем забыла!

Через полчаса мы выскочили из дому и бегом понеслись на почту, где работала Мотькина мама.

— Тетя Саша, не сердитесь, что мы поздно, у нас такое было! — затараторила я, чтобы сразу заговорить зубы Мотькиной маме.

— Это что, дух у Альбины объявился?

— Мама, откуда ты знаешь?

— Да уж весь двор гудит. Ладно, девчонки, некогда мне с вами. Асенька, поможешь Матильде?

— Конечно!

Мы с Мотькой понеслись в соседний переулок, где нам дали две громадные кипы рекламных газет. Мы их взгромоздили на каталки и побежали обратно в наш двор. Для Мотькиной мамы это неплохой приработок.

* * *

Старушки на лавочках уже сколько раз предупреждали мою маму, что, дескать, ни к чему хорошему эта дружба не приведет, но мама только смеялась. Она очень любила Мотьку, говорила, что она на редкость способная девчонка.

— Чем дружить с придурочными детками этих нуворишей, которые знают только три слова: прикид, бабки и видак, пусть лучше дружит с Матильдой. Ее мама хороший человек, и у девочки тоже есть душа и голова на месте, — отвечала мама всем, кто удивлялся нашей дружбе.

— Знаешь что, — заявила Матильда, когда с газетами было покончено, — пошли ко мне, там никто не помешает думать. Очень уж меня этот дух занимает. Как вспомню, так вздрогну.

У Мотьки мы вскипятили себе чаю, взяли по горсти черных сухариков с солью и стали думать.

— Значит, так, — сказала я, — если отбросить сразу мысль о нечистой силе, то что это может быть?

— Ну, может, это какой-нибудь добрый дух, он ведь только на рояле играет.

— Понимаешь, есть тут что-то, что ни в какие рамки не лезет.

— Что?

— Если дух играет на рояле, то его, конечно, не видно, но клавиши-то должны двигаться под его невидимыми пальцами, и уж тем более внутри все не может оставаться неподвижным.

— А может, это просто загробная музыка?

— Тогда почему она доносится из рояля, а?

— Тетя Липа же открывала крышку и говорит, что ничего там нет, да мы и сами туда заглянули.

— И все-таки мы должны заглянуть туда еще раз и хорошенько все осмотреть. Не спеша.

— Легко сказать!

— Вообще-то, это вполне возможно. У нас есть ключи от ее квартиры. Запасные.

— А ты представляешь, если нас там застукают — сразу скажут, что я во всем виновата и тебя сбиваю с пути.

— Нет, нельзя, чтобы нас застукали. А вообще, очень бы не вредно провести там ночь, в этой квартире, разобраться с духами. Эх, если бы она на дачу уехала!

— Аська, я, кажется, придумала! У твоей мамы завтра нет спектакля?

— Нет, она говорила, что хочет перед дедушкиным приездом заняться уборкой. А что?

— Давай ближе к вечеру, часов в пять-шесть, позвоним Альбине, ну, придумаем что-нибудь, как будто ее вызывают на дачу, она первым делом к твоей маме кинется, твоя мама, конечно, скажет, что ей надо убираться и так далее, а мы тут как тут, мол, сами уберем, а вы, Наталья Игоревна, езжайте, заодно и свежим воздухом подышите. Ну, пока то да се, они поедут уже поздно и останутся там ночевать.

— Матильда! Гениальная голова! — восхитилась я. — Но ведь Ненорма может позвать с собой кого-нибудь другого.

— Да нет, она вечно за всем к твоей маме обращается.

— Мама может не согласиться.

— Ну, если Ненорма на нее насядет…

— Так, а вдруг мама скажет, чтоб Ненорма взяла нас с тобой?

— Не смеши меня, Аська, на кой мы ей сдались? Это она твоей маме может без конца долдонить, что она не норма, а с нами что ей делать? Вообще-то, тетю Тату жалко, эта Ненорма ведь настоящий кровосос, но ради дела…

— Знаешь, мама сама виновата, что ее привадила, вот и дедушка так говорит, и тетя Липа. Да, кстати, а как мы из дому-то удерем?

— Проще пареной репы. Скажем, что пошли к кому-нибудь на день рождения.

— И ты думаешь, тетя Липа уснет, пока я домой не приду?

— Что верно, то верно…

— Ладно, Мотька, там будет видно, как говорит наш немец: «Комт цайт, комт рат», главное, спровадить их на дачу. И что мы ей скажем? Кстати, звонить должен кто-то другой.

— Не беда, попросишь Вадьку, он для тебя все сделает.

— Да ну его, он вопросами замучает, и придется все ему рассказать.

— Придумала! Я сама позвоню. Через варежку.

— Это как?

— А так! — Мотька взяла свою пуховую варежку, прижала ее ко рту и прогундосила: — Здрасьте, Альбина Федоровна! Погоди, мы сейчас по телефону проверим. Кому бы позвонить!

— Позвоним Липочке! У нее слух тонкий, она же оперу обожает, не зря столько лет была дедушкиной поклонницей!

— Точно!

Мотька быстро набрала наш номер.

— Алло! Наталью Игоревну, будьте любезны! Ах, нет дома, скажите, она в театре? Хорошо, я попробую найти ее там! Всего наилучшего! — трясясь от хохота, проговорила Мотька в варежку. — Не узнала! Даже ничего не заподозрила! Ура!

— Ну, хорошо, предположим, все у нас получится, мама с Ненормой уедут. Липочку мы обведем вокруг пальца, но, согласись, ведь страшновато будет вдвоем ночью в чужой квартире, где водятся духи, а? Как по-твоему?

— Да, и свет нельзя зажечь.

— Почему это?

— Аська, ты сама, что ли, не понимаешь? Квартира ведь вроде пустая.

— Ты права. Хорошо бы Лорда взять с собой. Ну, тут уж я не знаю, что надо выдумать. Слушай, а давай Липочке в чай мамину снотворную таблетку кинем.

— Нет, это нельзя, ты же знаешь, Липочка вообще никаких таблеток никогда не пьет. А вдруг у нее аллергия, вдруг она от этой таблетки умрет? Что тогда?

— Да, твоя правда. Но надо же что-то придумать, а то они на дачу уедут, а мы не сумеем из квартиры выйти.

— Знаешь, если мы сейчас только об этом и будем думать, ничего, кроме головной боли, не наживем. Все равно до завтра нам делать нечего. Пошли лучше погуляем.

— Пошли.

По дороге Мотька вдруг меня спросила:

— Ась, а почему эта Альбина все твердит, что она не норма? Обычно люди этого стесняются!

— Да просто она дура набитая, выскочила когда-то замуж за композитора, и показалось ей, видно, что в этом кругу надо быть ненормальной. Я помню, как-то слышала, она маму спрашивала: «Таточка, как ты, актриса, существо возвышенное, можешь жить с обычным человеком?» Это она про папу. «Гидробиолог, это так прозаично!»

— Вот дурища!

— Еще та! И, кстати, сколько бы она из себя эфирное создание ни изображала, а хватка у нее, как у бультерьера. И она очень практичная. Это все дед про нее говорит.

— А мама твоя ей что ответила тогда?

— А мама ответила «Дай Бог каждой женщине встретить такого человека, как мой невозвышенный муж!»

— Да, это уж точно!

Мы еще долго гуляли, пока не замерзли.

— Пошли к нам, — предложила я.

— Нет, сегодня пойду домой, надо кое-что по дому сделать, а то мама ругаться будет. А вот завтра я приду к тебе часа в три, будем помогать твоей маме. Хотя нет, сначала нужно будет позвонить Альбине. Ты не знаешь, у нее телефон с определителем?

— Не знаю.

— Давай сейчас проверим.

— А у тебя жетон есть?

— На кой он нужен!

Мотька подлетела к автомату на углу и быстро набрала номер Альбины.

— Нет у нее определителя, ура! Вот только что же такое сказать, чтобы она наверняка поехала на дачу?

— Скажи, что у нее окно разбито, хотя нет, это ей не мама нужна будет, а стекольщик. И вообще, я не знаю, в каком таком случае ей может мама помочь.

— Думай, напрягай мозги!

— Да они у меня и так лопаются. План-то мы составили роскошный, а вот как его осуществить?

— Да, что-то никаких идей!

— Постой, Матильда! Я, кажется, придумала!

— Ну, говори скорее!

— Слушай, через варежку она тебя с трудом разберет, ты только тверди: у вас на даче, у вас на даче, а чего у нее на даче, она как бы и не расслышит. Понимаешь?

— А что, хорошая мысль! Но она ведь может позвонить соседям.

— Насколько я знаю, у нее с соседями отношения натянутые, а потом там большие участки, соседям туда еще тащиться надо, а погода, сама видишь, какая: слякоть, грязь. Ты еще скажи отчетливо слово «окно», а что с окном, пусть она не расслышит. Тут, она, конечно же, бросится к маме и будет ее умолять с ней поехать. Ну, а мы подыграем.

— Точно, это будет здорово правдоподобно! Короче, завтра, примерно в полпятого я ей звоню…

— Нет, в полпятого рано!

— Почему?

— Посуди сама — в полпятого ты звонишь, еще час, предположим, на уговоры мамы, на сборы, ну, часов в шесть они выедут, на машине туда езды минут сорок, сейчас, допустим, час. В семь они обнаружат, что там все в порядке, и к девяти, самое позднее, будут дома.

— А когда ж звонить?

— Выходит, часов в семь, не раньше. Мы простились с Мотькой до завтра.

Глава III
ПРЕГРАДЫ РУШАТСЯ

Иногда самая неодолимая на первый взгляд преграда вдруг рушится сама собой. Вечером тете Липе кто-то позвонил, и она, очень взволнованная, пришла к маме.

— Таточка, мне завтра вечером придется л уйти. У моей кумы годовщина свадьбы, у меня совсем из головы вон, еще бы, Игорь Васильевич приезжает, но не пойти я не могу.

— Липочка, да идите ради Бога, о чем речь.

— Только я уж утречком приеду, поздно ( возвращаться неохота.

— Ну, разумеется.

— Лорда не забудьте прогулять, а то я вас знаю.

У меня внутри все так и прыгало — надо же, все устраивается само собой!

Теперь осталось только сбыть маму.

Утром я помчалась к Мотьке, сообщить ей поскорее радостную новость. Мы опять довольно быстро управились с газетами и уселись у нее дома за чай с сухариками.

— Знаешь, Аська, я что думаю, надо нам с тобой как-то обезопаситься на случай, если они все-таки решат вернуться сегодня.

— А как? — растерялась я. Мне это в голову не приходило.

— Вообще-то, есть одна мысль… Вот! — и Мотька выложила на стол пачку светящихся наклеек.

— И что с ними делать?

— Если мы возьмем с собой Лорда…

— Собака Баскервилей?

— Ну да! Представляешь, Альбина только дверь откроет, а ей навстречу собака Баскервилей!

— Но так и помереть недолго! Слушай, Моть, может, пошлем к черту все это, а? Дождемся дедушку?

— Нет, я уже не могу, пока все не выведаю, покою мне не будет. А ты струсила, да?

— Нет, только очень уж это все сложно. Ты вот думаешь, как от Альбины обезопаситься, а что делать с духом, не подумала.

— Да дух-то больно безобидный — на рояле играет. А ты, кстати, разберешься, что он там играет, колыбельную или еще что?

— С этим разберусь. Зря, что ли, меня столько лет музыке учили?

Под вечер в доме кипела работа — мы с мамой наводили чистоту в дедушкиной комнате — пылесосили, протирали влажными тряпками бесчисленные заморские безделушки, книги, вазы, фотографии. И вдруг раздался отчаянный звонок в дверь. Тетя Липа уже ушла, и я бросилась открывать.

На пороге стояла Альбина.

— Мама дома? — поспешно спросила она и, почти отпихнув меня, ворвалась в квартиру. — Тата! Тата!

Не успела я закрыть за нею дверь, как явилась Мотька. Мы переглянулись, с трудом удержавшись от хохота.

— Ася, кто там еще?

— Мамочка, это Матильда пришла помогать!

И мы вошли в дедушкин кабинет, где Ненорма уже бегала из угла в угол.

— Тата, я тебя умоляю! Ради всего святого, поедем!

— Альбиночка, ну чем я смогу тебе помочь? В такой ситуации надо брать с собой мужика, не меня.

— Тата, пойми, нельзя терять время, пока я найду мужика, дачу могут ограбить или сжечь или вообще я не знаю что!!!

— Да объясни ты толком, что там стряслось, что тебе сказали?

— Понимаешь, звонила какая-то бестолочь, да и слышно было из рук вон плохо. Ну, Таточка, что тебе стоит, сядем в машину, сорок минут — и мы на даче. Если там все спокойно, мы с тобой затопим камин, посидим, потрепемся, выпьем бутылочку вина, переночуем на свежем воздухе, и в восемь утра я тебя доставлю домой! А если, не дай Бог, там что-то серьезное, я найду коменданта, и тогда уж видно будет, но все равно я хоть буду не одна. Тебе хорошо, ты не знаешь, как тяжко быть одной!

— Ну, конечно, у меня у самой муж по полгода в морях болтается.

— Тогда тем более, поедем, Тата!

— Хорошо, через полчаса, мне надо хотя бы душ принять, я вся в пыли и в поту. Мотя, детка, переночуй сегодня с Аськой, ладно?

— Конечно, тетя Тата, о чем речь.

— Выведите Лорда, поужинайте сами, его накормите.

— Мама, не волнуйся, не маленькие!

— Таточка, ты золотце мое! Я пойду переоденусь и через полчаса зайду за тобой! Ты настоящая подруга!

Через полчаса Альбина явилась за мамой.

— Татка, ты готова? Мне позвонил еще кто-то с дачи, опять было плохо слышно, но все-таки я разобрала, там что-то с дверью веранды. Я пыталась дозвониться коменданту, но это безнадежно. Знаешь, Тата, я даже рада, хоть одну ночь посплю спокойно.

— А что, Альбина Федоровна, дух все посещает вас? — осведомилась Мотька.

— Ах, каждую ночь, каждую ночь. Об этом уже вся Москва говорит. Ну, поехали, Тата!

— Иду, иду! До завтра, девочки, и не засиживайтесь допоздна.

— Ну, как тебе это нравится? Еще кто-то ей звонил!

— Подумаешь! Может, там и вправду что-то стряслось, да запросто.

— Ась, а мы-то голову ломали, как да что, и с Ненормой и с Липочкой, а все само собой получилось, можно было даже и не звонить через варежку!

И мы покатились со смеху.

— Так, — сказала Мотька, — теперь давай составим план действий на ближайшие часы. Сейчас полдевятого. Первым делом прогуляем Лорда, а на объект пойдем не раньше полдвенадцатого. Надо подумать заранее, где мы там сможем зажечь свет, так, чтобы его не видно было ни с площадки, ни из окон.

— Ну, тогда только в холодильнике!

— Аська, не остри, если мы зажжем свет в ванной и в уборной и откроем двери, то он будет падать в ту часть коридора, которая с площадки, через глазок, не видна. А свечи у тебя есть?

— Целая пачка елочных свечек!

— Отлично! Тащи сюда! Давай складывать на столе все, что может пригодиться!

В половине двенадцатого мы на цыпочках вышли из квартиры и замерли. Все было тихо. На площадке у нас всего две квартиры — наша и Ненормина. Но у нее на двери целых пять замков. Открыть их все — нелегкое дело. Я с Лордом стояла в дверях нашей квартиры, а Мотька приготовилась открывать замки и вдруг тенью метнулась ко мне, впихнула меня в квартиру и зашептала:

— Аська, а у нее случайно квартира не на охране? Мне только сейчас в голову пришло.

— Нет, это точно, сколько раз я сама слышала, как она рассказывала, что милиция обчистила квартиру то у одних, то у других ее знакомых. Нет, с этим все в порядке.

— Слава Богу, а то меня просто в пот бросило! Ух, дай отдышаться. Ладно, пошли. Как только я открою дверь, ты давай мне Лорда, а сама закрывай свою квартиру.

Глава IV
НУ И НОЧКА!

И вот мы в квартире Ненормы. Кажется, вторжение прошло гладко. Мы стоим, прижавшись друг к дружке. Не знаю, как Мотьке, а мне сейчас стало по-настоящему страшно. До сих пор бояться было просто некогда. И вдруг раздался телефонный звонок. Сердце сразу ушло в пятки.

— Не бойся, мало ли кто может звонить, — шепчет Мотька, но я чувствую, что и у нее руки ледяные. Наконец телефон смолк. — Перво-наперво надо зажечь свет. — Мотька отважно бежит по коридору, включает свет в ванной и открывает дверь. Сразу становится легче, уже не так страшно.

Мы входим в гостиную и зажигаем две елочные свечки, прилепив их воском к блюдечку, взятому из дому. У нас с собой целая корзинка всякой всячины, вплоть до тряпки, чтобы стереть отпечатки пальцев. Мы садимся рядышком на диване и замираем в ожидании. Часы бьют полночь. Проходит еще минут десять, и вдруг Лорд в передней начинает ворчать. Но никакой музыки не слышно.

— Чего это он? — спрашивает Мотька.

— Он так ворчит, когда кто-то подходит к дверям. Неужели они вернулись?

— Если Лорд залает, мы пропали! Попробуй его успокоить!

Сердце бьется так, что я вообще ничего не слышу, но зато вижу, как Мотька кидается к дверям, гладит Лорда и заглядывает в глазок.

— Аська! Это не они! Там какие-то мужики!

И тут мы слышим, как в одном из замков поворачивается ключ. Значит, от какого-то неизбывного ужаса или позора (если это все-таки вернулась Альбина) нас отделяют всего четыре замка! Не так уж мало! Вот ключ медленно, осторожно поворачивается во втором замке. И тут я с мужеством отчаяния запираю первый замок. Из пяти замков два изнутри не запираются. Мотька смотрит на меня с восхищением.

— Ничего не понимаю, — говорит тихий мужской голос, — мне показалось, что верхний замок закрылся, а?

— Не пори хреновину, давай, спешить надо!

Так, теперь открыт второй замок. Его изнутри не закроешь. Затем открывается третий, и когда бандиты приступают к четвертому, я закрываю третий. Кажется, они ничего не заметили. Наконец они вставляют ключ в скважину пятого замка, поворачивают его и легонько толкают дверь. Естественно, она не поддается.

— Что за черт! Я ж говорил, что с верхним замком какая-то лажа!

— Ну-ка, Гриня, дай я!

Опять открывается верхний замок.

— Да ты, лопух, его просто не открыл!

— Что ж я, совсем чокнутый, открыл я его, прекрасно помню.

Тем временем я успеваю вновь закрыть верхний замок. Смотрю на Мотьку — она уже давится со смеху.

— Слушай, Гриня, мне тоже показалось, что он опять закрылся!

— Ага! Что я говорил! Чертовщина какая-то. Но в квартире же пусто. Мы ведь сами ей на даче колесо прокололи. Это уж точняк, что ее дома нет. Да и звонили на всякий случай — никого. Может, ломанем?

— Да ты что! Зачем ломать, когда в руках ключи. А шуму сколько.

— Ключи-то есть, а толку что? Может, правду говорят про это дело?

— Про какое?

— Что у ней в квартире дух живет. И тут Мотька шепчет мне:

— Быстро сыграй чего-нибудь!

Я кинулась к роялю и заиграла вальс Шопена.

Буквально через минуту в кабинет ввалилась Мотька, умирая от хохота, и заключила меня в объятья!

— Аська! Ура! Мы победили! Ты бы видела, как они дунули!

— А ты их разглядела?

— Да где там! Аська, как тебе в голову пришло закрыть замок?

— Понятия не имею!

И тут вдруг мне стало страшно. Задним числом, как говорится. Ноги у меня затряслись, и я чуть не свалилась со стула.

— Аська! Ты чего?

— Мотька, а ведь ужас как страшно было!

— Что-то непохоже, что ты очень уж испугалась.

— Еще как! А ты?

— Надо думать — влезли ночью в чужую квартиру — и без того спятить можно, а тут еще, здрасьте вам, — настоящие воры пожаловали!

— Повезло, однако, Альбине! Как ты думаешь, они уже не вернутся?

— Сегодня? Нет! Они так драпали!

— Вообще-то надо бы предупредить Альбину, чтобы замки сменила.

— Интересное кино! Как это ты ее предупредишь — знаете, Альбина Федоровна, вот когда мы в вашей квартире прохлаждались, к вам воры лезли, но мы их не пустили, так что ли?

И тут все напряжение этой ночи дало себя знать — мы хохотали так, что слышно было, наверное, даже на лестнице. Мы выли, икали, задыхались, держались за животы. Так продолжалось довольно долго.

— Аська, — взяла наконец себя в руки Мотька. — По моему, нам пора мотать отсюда.

— А дух?

— А что дух? Никакого духа сегодня явно не было.

— Нет, все-таки в рояль мы должны заглянуть.

И, махнув на все рукой, мы зажгли свет в кабинете, открыли рояль и тщательно все внутри осмотрели. Разумеется, мы ничего там не обнаружили.

— Все, Матильда, хватит, пошли домой. Это ведь тоже еще не так просто — незаметно выйти, запереть все замки и открыть нашу квартиру. Только я сначала должна попить, а то умру.

— И я, у меня от всех событий в горле пересохло.

Погасив свет в кабинете, мы отправились в кухню. Дрожащими руками я схватила кружку с сушилки и налила воды, Мотька последовала моему примеру, поднесла кружку к губам и… В этот момент раздался звонок в дверь. Забытый нами Лорд громко взлаял, а мы с перепугу обе выронили кружки. Ну и ночка! Мы кинулись к двери, и я глянула в глазок. Он был темный. Значит, кто-то намеренно его закрыл. Час от часу не легче! Неужели вернулись ворюги? Звонок повторился, и тут вдруг Мотька спросила, понизив голос:

— Кто там?

— Альбина, милочка, у тебя выпить не найдется? Это я, Ленчик!

Ленчик был известный всему двору пьянчужка, вполне добродушный.

— Нет, — продолжала Мотька, — ничего у меня нет, ступай с Богом, Ленчик, поздно уже.

Я чуть со смеху не лопнула. Мотька говорила с Альбиниными интонациями.

— Ладно, ладно, простите великодушно, ухожу, смиренно ретируюсь!

Я посмотрела в глазок и увидела, что он направился к нашей двери. Черт побери, как же нам теперь домой попасть?

Наконец Ленчику надоело звонить в пустую квартиру и он стал спускаться по лестнице.

— Мотька, линяем, а то еще кто-нибудь явится!

— Погоди, надо забрать свечки!

Мы тщательно собрали все свое имущество, начисто позабыв о разбитых кружках на кухне.

И вот наконец мы дома! Силы наши на исходе. Мы едва доплетаемся до постелей. Но уснуть не можем.

— Чтоб я еще когда-нибудь полезла в чужую квартиру — да ни в жисть! — говорит Мотька.

— Да уж, удовольствие ниже среднего! Хотя, Матильда, мы с тобой предотвратили настоящее преступление.

— Что да, то да! Вот вычислить бы еще этих ворюг!

— Да как мы их вычислим, и потом, это вообще не наше дело. Нам бы как-нибудь предупредить Альбину, чтобы замки сменила. Какая она ни есть, а все-таки жалко, если ее ограбят!

— Еще бы! Но все же кое-что нам об этих ворюгах известно.

— Что?

— Одного из них зовут Гриней, значит, скорее всего, Григорием.

— Да, и еще кое-что — они явно из местных, раз про духа слышали.

— Верно. А ты, Аська, думаешь, они могут еще сунуться к Альбине?

— Думаю, да, только теперь они полезут днем.

— Почему?

— А днем духи спят.

— Но днем ведь очень опасно!

— Ну и что! Мало ли бывает дневных ограблений!

— И что нам делать?

— Не знаю. Хотя нет, знаю. Давай днем будем сами приглядывать, а послезавтра дедушка приезжает, вот с ним и посоветуемся.

— Это, конечно, хорошо, но как мы сможем вдвоем следить за квартирой Ненормы? У нас ведь и другие дела есть.

— Придется посвятить в это дело кого-нибудь еще, только не говорить, конечно, что мы в чужую квартиру лазали.

— Нет, нельзя, пойми, что же мы скажем, откуда нам про это все известно?

— Скажем, что случайно слышали разговор.

— И любой дурак нас спросит, почему мы в милицию не заявили.

— Знаешь что, Матильда, давай спать, утро вечера мудренее.

— Тоже верно.

Утром мы проснулись от пронзительных воплей.

— Тата! Тата! — вопила Ненорма. — У меня в квартире кто-то был.

— О Господи, — вздохнула мама, которая торопливо пила на кухне кофе — ей пора было идти в театр. — Что там еще у тебя?

— Вообрази, на кухне две разбитые вдребезги кружки!

— Что-нибудь пропало?

— Кажется, нет, самое ценное я проверила — все на месте.

— Ну так Бог с ними, с кружками! Чай, не севрский фарфор.

— Да, но кто их мог разбить?

— Может, дух решил промочить горло, а тут прокричал петух, вот он и выронил кружку…

— Да ну тебя, Тата, вечно ты с шуточками…

— А у тебя вечно какие-нибудь таинственные происшествия. Да ты, небось, сама плохо поставила их на сушилку, а где-нибудь что-нибудь тряхнуло, вот они и свалились.

— С водой?

— Почему с водой?

— Потому что осколки лежат в луже.

— Ну, тогда я не знаю, извини, мне пора в театр. Кстати, может, подбросишь меня?

— Ох, прости, Таточка, я сейчас никак не могу.

Ну и поганка же эта Нёнорма! А мы еще собираемся охранять ее квартиру. И тут меня осенило.

— Мотька, давай подкинем Альбине письмо, как в собаке Баскервилей, вырезанное из газет: так, мол, и так, вашу квартиру собираются ограбить, поменяйте замки. И все. Пусть сама чешется, а то как ей надо, так мама все бросай, а как подвезти маму в театр на машине, так она, видите ли, занята! Не желаю я тратить время на такую дуру.Тут к нам заглянула тетя Липа.

— Проснулись, сони? Подымайтесь и идите завтракать.

— Спасибо, тетя Липа, только мне бежать надо, — сказала Мотька.

— Да съешь что-нибудь и беги себе.

— Нет, спасибо, я уже опаздываю, — сказала Мотька, влезая в куртку, и шепнула мне: — Я нынче сама с газетами справлюсь, а ты ищи пока подходящие слова. А ничего мы с кружками лажанулись, а?

И Мотька умчалась. Наскоро перекусив, я взялась за газеты. Надо сказать, что управилась я в какие-нибудь полчаса. Все газеты были полны криминальной хроники и полезных советов, как защитить свою квартиру. В результате получилось такое послание: «Вашу квартиру намереваются ограбить. Срочно поменяйте замки». Надев перчатки, я взяла лист бумаги из дедушкиного стола, вырезала слова из газет и аккуратно наклеила на бумагу. Затем в перчатках же я сложила листок и сунула в карман куртки.

— Тетя Липа, я пошла гулять, — крикнула я и бросилась бегом вниз, к почтовым ящикам. Там никого не было. Рукой в перчатке я собралась уже опустить листок в Альбинин ящик, но решила сперва показать его Мотьке.

Навстречу мне попались две девчонки из нашего класса, Ляля и Верочка. Верочка — первая красавица в классе, несусветная воображала.

— Слушай, Монахова, — сказала она нараспев, — это правда, что в вашем доме какие-то привидения завелись?

— Сущая правда.

— И, говорят, ты их сама видела?

— Видеть не видела, но зато слышала.

— Ну и как?

— Что?

— Страшно?

— Ни капельки.

— Да ладно!

— Ей-Богу. Ну, девчонки, я побежала. Кстати, вы Матильду не видели?

— Она на почте, у мамаши.

Я сломя голову помчалась на почту.

Мотька и вправду была там.

— Девочки, — сказала тетя Саша, Мотькина мама, — сходите сперва в магазин, а потом уж гуляйте на здоровье! Как мама, Асенька?

— Спасибо, хорошо!

Мы отправились в ближайший овощной. По дороге я показала Мотьке письмо. Она его в целом одобрила, только сказала, что зря я взяла бумагу у дедушки.

— Почему?

— Если она заявит в милицию, они начнут искать и смогут по бумаге определить отправителя.

— Да ладно, а то милиции больше делать нечего, станет она такой ерундой заниматься. Скажут — вас, мадам, просто кто-то решил разыграть.

— Твоя правда. Ладно, давай на обратном пути зайдем на почту, положим письмо в конверт и проштемпелюем.

— Это еще зачем?

— Чтоб не подумали, что это кто-то из дома.

— Но все равно же это наше почтовое отделение.

— Ну и что? А сколько народу оно обслуживает?

— Ох, Мотька, ну и голова у тебя!

— А бросим письмо мы сами — во-первых, так скорее. Ай, Аська, а как же адрес? Печатными буквами, да?

— Да, адрес в газете не сыщешь.

— Тогда вообще ерунда получается. Она сразу поймет, что это детские шалости. Прочитал какой-то недоумок «Собаку Баскервилей» и решил позабавиться. На конверте печатные буквы, а в конверте бумажка с наклейками из газеты — чушь какая-то.

— Правда, глупо! Что же делать?

— Вырезать буквы из газет и так написать адрес.

Купив все, что было велено, мы отнесли это к Мотьке, нарезали кучу букв из газет, наклеили на конверт и решили, прежде чем идти на почту, чтобы поставить штемпель, взглянуть на Альбинину квартиру, не грабят ли ее. И что же мы увидели? С дверью возился наш домовый слесарь дядя Веня. Альбина стояла у него над душой.

— Здрасьте, Альбина Федоровна! — сказали мы хором.

— Вот, девочки, меняю замки, а то, похоже, кто-то сегодня ночью был у меня в квартире!

— Как! — ахнули мы, и я почувствовала, что заливаюсь краской, а Мотька нагнулась, словно уронила варежку.

Слава Богу, все опять сделалось без нас, само собой!

Глава V
ДЕДУШКА ПРИЕХАЛ!

Когда приезжает дедушка, в нашем тихом доме начинается веселая кутерьма — с утра до ночи звонит телефон, все время кто-то приходит, шум, гам, смех, пение, музыка. Тетя Липа с упоением непрерывно что-то печет, жарит и парит — за стол садится куча народу; и в центре всего — дедушка, высокий, красивый, веселый. И лишь когда к дедушке приходит его аккомпаниатор Александр Ефимович, в квартире воцаряется благоговейная тишина — дедушка занимается. Присутствовать при этих занятиях позволено только мне — я сижу в уголке и слушаю, как дедушка сначала распевается, а потом начинает или учить новую партию, или повторять старые. Но больше всего я люблю, когда он готовится к концерту — тогда он поет всю программу подряд, а Александр Ефимович делает ему замечания. Бывает, они ругаются, но все равно дедушка слушается Александра Ефимовича, хотя он намного моложе дедушки. «Музыкант Божьей милости» — говорит про него дед.

Но, несмотря на суету, у дедушки всегда находится время, чтобы побыть со мною. Мы с ним большие друзья. Я могу все ему рассказать, и он тоже мне все рассказывает. Какие удивительные истории иной раз можно от него услышать. Вот, например, когда он был еще молодой, он пел Гудала в опере Рубинштейна «Демон». Дело было, кажется, в Свердловске. И когда Тамара на высокой ноте побежала через сцену, у нее, как говорит дед, нижняя челюсть соскочила с салазок — рот певица открыла, а закрыть не может. Тогда дедушка обнял ее — Он ведь по сюжету доводился ей отцом — и одним ударом вправил челюсть. Спектакль окончился благополучно. Вот какой молодец мой дедушка. А еще дедушка страстный рыбак. Ему надо не просто сидеть с удочкой, а выходить с рыбаками в море или закидывать бредень на реке; словом, его хлебом не корми — дай порыбачить. И вот как-то приехал он в Таллин петь Бориса Годунова, и кто-то предложил ему выйти в море — а дело было поздней осенью. Лодка возьми да и опрокинься. Все попадали в ледяную воду, и дедушка тоже. И все-таки он прекраснейшим образом на следующий день пел спектакль.

— Настоящего рыбака вода любит! — говорит дедушка. — Все простудились, а у меня хоть бы соплинка!

Дедушкины рыбачьи рассказы слушать одно удовольствие. Мама, правда, утверждает, что он любит немножко приврать, но я ему верю — вон сколько у него фотографий с выловленными им рыбами — там есть щука, которую дед и еще какой-то человек держат на продетой через жабры палке на плечах — хвост щуки достает до земли. А дедушка у меня очень высокий. Эту щуку они поймали на блесну в озере Удомля. А на другой фотографии дедушка с огромным — четыре метра — марлином, которого он выловил где-то в тропиках.

А еще в дедушку все женщины влюбляются. Вот и наша тетя Липа когда-то была в него влюблена. Она была настоящая «сыриха» — так называются безумные поклонницы оперных певцов. Говорят, слово это происходит от того, что местом сбора чьих-то поклонниц был магазин «Сыр» на улице Горького, а по другой версии — их так называли потому, что они готовы были в любой момент сбегать для своего кумира за сыром. И вот, когда я родилась, мама совсем с ног сбивалась, папа уехал в очередную экспедицию, дедушка с бабушкой уезжали на гастроли (моя бабушка была дедушкиным аккомпаниатором), вдруг появилась тетя Липа и сказала, что умеет ухаживать за маленькими детьми и с удовольствием поможет маме. С тех пор она живет у нас в доме как родной человек. И все мы в ней души не чаем. Когда мне было пять лет, бабушка умерла и дедушка остался один. Но женщины до сих пор не дают ему проходу. Пишут письма, посылают цветы, звонят, осаждают после спектаклей и концертов. Смех да и только! И вот завтра дедушка приезжает. С утра мама и тетя Липа обсуждали, что приготовить на обед, что на ужин, потом мы с мамой съездили на рынок, потом что-то скребли, мыли, убирали. Встречать дедушку я поеду одна, без мамы, у нее репетиция и вечером спектакль, а повезет меня Сережа — это друг моего папы, у него машина, и он завтра свободен. Это здорово, я первый раз поеду одна в аэропорт. Сережа не в счет, он тихий.

Я лежу в постели и не могу заснуть. Сколько же всего надо рассказать дедушке — и про школьные дела, и про духа, и про воров, и еще… про Митю. Хотя про него рассказывать пока еще нечего, я ведь всего два раза с ним виделась… Ну, там видно будет, говорить или нет… И с этим я заснула.

С утра я уже не могла дождаться, когда же приедет за мной Сережа.

— Ну что ты дергаешься, времени еще навалом, пойди лучше погуляй, чем под ногами путаться, — ворчала тетя Липа.

«Может, и вправду пойти погулять? — подумала я. — Время быстрей пройдет». Я позвонила Мотьке, но ее не было дома.

У нашего подъезда стоял телевизионный микроавтобус. Уже пронюхали, что дедушка приезжает, мелькнуло у меня в голове. Но оказалось, они приехали к Ненорме. Духа снимать, что ли?

Во дворе никого интересного не было, и я решила пройтись до сквера. И вдруг сердце мое замерло. Навстречу мне шел Митя со своим сеттером Джонни.

— Привет! А где твой Лорд?

— Привет! Он дома, я с ним с самого утра гуляла.

— Я тоже утром гулял, но Джонни еще щенок, с ним надо больше гулять. Ты куда-то идешь или просто так гуляешь?

— Просто так.

— Погуляем вместе?

— Погуляем! — Как хорошо начинается день!

Мы гуляли минут сорок, говорили обо всем, и мне вдруг ужасно захотелось рассказать ему о наших с Мотькой приключениях, похвастаться, как мы вдвоем одолели грабителей, но я понимала, что рассказывать малознакомому мальчишке, что мы ночью, пусть даже с добрыми намерениями, забрались в чужую квартиру, все-таки не следует. И я рассказала ему только, как мы слышали духа.

— Дух? Чепуха! Уверен, что этому инциденту можно найти вполне реальное материалистическое обоснование. — Я уже заметила, что Митя обожает взрослые ученые слова.

— Да? И какое же?

— Не знаю пока, я недостаточно знаком с предметом, но надо будет кое-что почитать на эту тему.

— Почитать? Что?

— Ну мало ли литературы такого рода!

— Литературы-то много, но от нее еще хуже запутаться можно.

— Ты не поняла, я имею в виду научную литературу.

— Так это же, наверное, страшная скучища?

— Кому как. Я, например, люблю научные книги. Ладно, обещаю почитать что-нибудь и потом тебе рассказать.

— Вот здорово!

— Слушай, у тебя есть телефон?

— Конечно!

— Давай я запишу и, когда что-нибудь узнаю, непременно тебе позвоню! Договорились?

— Да!

— А вечером ты гулять выйдешь?

— Не знаю. Сегодня дедушка приезжает.

— Ну и что?

— Ну, мы с ним давно не виделись, гости, наверное, придут…

— Да брось, все равно ведь с собакой надо будет выйти!

— Ладно, но не обещаю!

— Давай приходи! Ну, пока, я пошел!

— Пока!

Я вприпрыжку понеслась домой. Вот время и пролетело, да еще как!

Через полчаса приехал Сережа, и мы отправились в Шереметьево-2.

Самолет из Парижа прилетел минута в минуту, но мы ждали еще около часа, пока наконец появился дедушка.

— Аська! Родная! Да ты еще вымахала! Совсем взрослая девица! Ты одна?

— Нет, с Сережей!

— О, Сережа! Добрый день!

— С приездом, Игорь Васильевич! Ого, сколько багажа!

— Что делать, все свое вожу с собой!

— Не беда, разместимся как-нибудь!

— Аська, не смей хватать тяжелую сумку!

— Ничего, дед, она не такая уж тяжелая! Наконец мы погрузились и поехали.

— Ну, как тут вы все? Как мама? Что слышно от папы?

— Мама в порядке, у нее репетиция, а папа сейчас в Гонолулу.

— Ох, счастливец! Какая же тут у вас слякоть! Аська, щи мне сварили?

— Сварили, сварили!

— Вот не поверите, больше всех заморских деликатесов люблю хорошие кислые щи! Ух, аж слюнки текут! Сережа, ты нынче никуда не торопишься?

— Нет, Игорь Васильевич.

— Выпьешь со мной рюмочку под кислые щи, а?

— С удовольствием!

— Аська, а как твоя Матильда?

— Нормально.

— Ох, девки, какой я вам подарок привез!

— Подарок? Один на двоих?

— Вот именно!

— Ой, дед, а что это?

— Так тебе все и скажи! Вот приедем домой…

— Ну, дедуля…

— И не проси! Что за притча — вот ведь, и грязная Москва, и слякотная, а все равно люблю, ни на какие Парижи не променяю… Но как меня принимали в Париже! Успех был грандиозный! Газеты писали, что мой Мефистофель сравним разве что с шаляпинским! Вот, Аська, меня теперь везде называют не иначе как великий певец, а ты не ценишь деда!

— Еще как ценю! Только кто меня учил, что хвастаться нехорошо?

— Ну, я так, совсем чуть-чуть и среди своих. Это можно.

— Можно! — засмеялся Сережа.

Дома, кроме тети Липы, никого не было. У мамы сегодня спектакль, а гости еще не набежали.

— Ох, до чего же хорошо дома! — восклицал дед, расхаживая по квартире. — А какие запахи из кухни! Просто слюнки текут! Липочка, скоро обед? А то мы с Сережей с голоду помираем!

— Игорь Васильевич, да чего ж помирать-то, когда стол накрыт, все готово, прошу, садитесь!

За столом дедушка с упоением ел все, что приготовила тетя Липа, выпил несколько рюмочек водки, настоянной на апельсиновых корочках, а потом пустился в рассказы о своих путешествиях.

— Вообразите, прилетаю я из Нью-Йорка в Париж, а чемоданы мои тю-тю, пропали. Что делать? У меня там и фрак, и вообще все вещи. С собой даже свежей сорочки нет. Я, конечно, начинаю скандалить. Меня успокаивают, кто-то меня узнал, поднялась суета, и выяснилось, что из Нью-Йорка мои чемоданы вместо Парижа в Перу отправили! Ближний свет! Я им толкую: что делать? У меня завтра концерт в зале Плейель, а фрака нет, нот нет, вообще ничего нет. Не волнуйтесь, говорят, завтра до полудня доставим ваш багаж прямо в отель. Ночь сплю плохо, волнуюсь, и из-за концерта, что вполне нормально, и из-за фрака и чемоданов, черт бы их взял. С утра я как на иголках, скоро уже двенадцать, а багажа нет как нет, и вдруг звонят, мол, прибыл ваш багаж в целости и сохранности, сейчас доставим! Я им говорю, скорее, мне ждать некогда, у меня репетиция. Так что вы думаете, доставили-таки, да еще с огромным букетом роз, в знак извинения! Уж в Москву я летел, трясся, так нет, тут все в порядке было. Вот поди ж ты!

— Ой, Игорь Васильевич, — вздохнула тетя Липа, — вы уж все самое необходимое с собой в самолет берите, а то, неровен час, и впрямь не в чем будет на сцену выйти.

— Да не люблю я с чемоданами в самолете возиться. Авось больше таких оказий не будет.

Дедушка у меня человек легкомысленный.

Вскоре после обеда Сережа ушел, тетя Липа возилась на кухне, и мы с дедом наконец остались вдвоем.

— Ну, Анастасия, — сказал он, — теперь займемся подарками. Что касается тряпок, это вы потом с мамой разберете. А вот что я привез вам с Матильдой!

И дедушка вынул из чемодана довольно большую коробку.

— Что это? Дед, уоки-токи? Настоящие?

— Самые что ни на есть! Действуют в радиусе до сорока километров. Так что сможете теперь с Мотькой общаться всегда и везде! Ну что, угодил?

— Дед! У меня нет слов! Ты даже не представляешь, до чего вовремя ты это привез!

И я во всех подробностях рассказала дедушке историю с духом, с квартирой Ненормы и с ворами.

— Так, интересные дела тут без меня творятся, — сказал дед, — вообще-то, друг мой Аська, лазать по чужим квартирам, даже с, так сказать, научными целями, никуда не годится, — но, учитывая, что тем самым было предотвращено ограбление, в данном случае вину вашу с Мотькой можно списать. Но все же я настоятельно тебя прошу больше этого никогда не делать. Обещаешь?

— Обещаю.

— А вот за находчивость и храбрость в сложных обстоятельствах — хвалю. Молодец! И как это тебе в голову взбрело закрывать замки?

— Со страху, наверное.

— С кружками, разумеется, вы дали маху! Но, с другой стороны, Альбина сама решила поменять замки! А ведь у нее есть что красть. Одни картины чего стоят!

— Дед, а что ты насчет духа думаешь? Ты в это веришь?

— Решительно не верю! По-моему, все это бабьи бредни!

— Но я же сама слышала!

— А может, ты просто чересчур впечатлительная девица?

— И Мотька, и тетя Липа тоже чересчур впечатлительные девицы?

— Просто все вы чересчур впечатлительное бабье!

— Нет, дед, ты не спеши, вот, возьми тетрадку, мама тут все записала, и погляди.

— Ладно, потом, на досуге, посмотрю! А скажи-ка, Анастасия, есть у тебя, как раньше говорили, сердечный друг?

Я почувствовала, что краснею.

— Ишь как зарделась, ну, выкладывай, кто таков? Из класса кто-нибудь?

— Вот еще! Наши мальчишки все еще какие-то маленькие!

— Что верно, то верно, девчонки быстрее взрослеют. Так где же ты нашла своего героя?

— Дедушка! Никакой он пока не герой, это так… мы всего три раза с ним и общались. Он с собакой гуляет на нашем сквере. Ему уже 15 лет, он очень умный, много знает, с ним так интересно разговаривать…

— А как его зовут-то?

— Митя.

— Дмитрий, значит. Может, познакомишь? Пойдем-ка вместе Лорда прогуляем, а?

— Нет, дед, не надо.

— Почему?

— Потому.

— А, понимаю, я могу только все испортить, ты полагаешь, да?

— Да.

— Не ожидал, честно скажу, не ожидал!

— Ну, дед, ты только не обижайся, ладно? Ну, пожалуйста!

— Ладно уж! Бог с тобой! Иди одна, только недолго, а то я буду волноваться!

Я мигом надела на Лорда поводок и побежала на сквер. Там гуляло уже много знакомых собак, но Мити не было. Я потопталась полчаса, но он так и не появился. А может, он уже раньше погулял с Джонни?

Порывшись в кармане, я нашла телефонный жетон и позвонила из автомата Мотьке. Мне не терпелось сообщить ей про уоки-токи.

— Алло!

— Мотька, это я!

— Привет, как дела? Приехал дедушка?

— Приехал! Мотька, куча новостей, надо увидеться, может, придешь?

— Нет, сегодня не приду. Мама говорит, это неприлично!

— Да ерунда!

— Нет, мама не пустит, даже и просить не стоит.

— Мотька, я шмотки еще не разбирала, но знаешь, что дед нам с тобой привез? Уоки-токи, самые настоящие! Действуют в радиусе сорока километров, представляешь?

— Кайф! Теперь мы с тобой что хочешь расследуем! Ась, а ты Игорю Васильевичу все рассказала?

— Конечно!

— Ну и что он говорит?

— Моть, сейчас холодно, я домой побегу, завтра увидимся, все расскажу! Ты завтра когда придешь?

— Вот с делами управлюсь и приду. Часов в двенадцать, не раньше. Но ты мне лучше позвони, а то мало ли что там у вас будет, ладно?

— Ладно, пока!

— Пока!

Когда я вернулась, к дедушке уже пришли его друзья. Они все опять сидели за столом, ели, пили, и ему было не до меня. Я решила разобрать шмотки, привезенные дедушкой. В его чемоданах всегда поразительный порядок. Все сложено уголок к уголку, все надписано, что кому предназначается.

В большом чемодане лежал объемистый мешок с надписью «Асе». Вот в него-то я и залезла.

Там было много разных пакетов. В некоторых из них лежало по две одинаковых вещи. Это значит, вторая шмотка предназначается Мотьке.

Зазвонил телефон.

— Ася, тебя! — крикнула Липочка.

— Алло!

— Ася, добрый вечер, это Митя.

— А, привет!

— Ася, я хочу извиниться, я тебя уговаривал вечером выйти, а сам не пришел, но так получилось. Извини. Мне сказали, что ты приходила.

— Интересно! Откуда такая информация? У тебя что, осведомители на сквере свои, да?

— Можно считать, и так. Кстати, Ася, я тут на досуге поразмыслил о том, что ты мне рассказала. По-моему, это интересно, и я хотел бы присоединиться к вашему расследованию. Ты не возражаешь?

— Я-то не возражаю, но надо сперва посоветоваться с Матильдой. Если она согласится, тогда пожалуйста.

— И когда же Матильда вынесет свой вердикт?

— Завтра днем.

— Тогда ты мне сразу позвони.

— Обязательно!

— Ну пока!

— Пока!

С ума сойти! Еще сегодня утром я и мечтать не смела о таких отношениях с Митей! А теперь он мне звонит и сам напрашивается в компанию! Здорово!

Скоро пришла мама, и опять поднялся шум и гам. Опять все сидели за столом, дедушка шумно рассказывал о своих гастролях в Америке.

— Вообразите себе — идет концерт в Питсбурге, город большой, промышленный, богатый. Отличный зал, концерт, чувствую, удачный, слушают великолепно. Дело движется к концу первого отделения. Вдруг откуда ни возьмись после очередного номера на сцену взбегает какая-то дама с букетом, скажем прямо, далеко не первой свежести дама, и бросается ко мне, я вежливо улыбаюсь, и тут вдруг она обо что-то спотыкается и во весь рост плюхается буквально к моим ногам. Мой аккомпаниатор чуть не падает со стула от смеха. А я, как джентльмен, поднимаю упавшую даму, которая, едва поднявшись, повисает у меня на шее и ревмя ревет при этом. Публика валяется от хохота, аккомпаниатор рыдает, а мне что прикажете делать? У меня у самого все внутри дрожит от смеха, но я должен держать марку — осторожно, с сочувственным выражением лица, пытаюсь отцепить от себя даму, но не тут-то было — она держит меня мертвой хваткой. Концерт на грани срыва! Тут из-за кулис выскакивают два дюжих молодца из администрации и хватают мою даму под белы руки. Но куда там! В зале уже стон стоит. Я думаю, может, мне вот так, с дамой на шее, уйти за кулисы, но понимаю, что публика тогда просто умрет со смеху. Вот и стою как пень. И вдруг меня осенило. Я обнял даму и поцеловал в губы. Было довольно противно, но искусство требует жертв. И это был правильный ход. Дама обмякла в моих объятиях, и молодцы тут же ее уволокли. Грянул гром аплодисментов! Оно, конечно, хорошо, но продолжать концерт при таком настроении зала просто немыслимо. Пришлось мне на моем неважном английском сказать, что ввиду происшедшего антракт объявляется раньше времени, однако все, что заявлено в программе, будет исполнено. Ко второму отделению публика успокоилась, и концерт прошел на ура.

— Да, чего только не бывает с вашим братом-артистом, — сказал Михаил Михайлович, старый дедушкин друг, врач-офтальмолог.

Глава VI
МУЗИКГЕЙСТ

Утром я проснулась от дедушкиного голоса:

— Анастасия, сколько можно дрыхнуть! Немедленно вставай! Я хочу с тобой общаться, а не смотреть на сонную тетерю! Через десять минут чтобы была на кухне!

Конечно, я вскочила как ужаленнная и помчалась в ванную.

Через 10 минут ровно я вошла на кухню, где дедушка и мама уже сидели за столом.

— Татуша, а что это за история с Альбининым духом? — спросил вдруг дед.

— Понятия не имею. Я же все проспала, тебе уж Аська наверняка доложила. Но три свидетеля все же есть — Ася, Мотя и Липа. Они все слышали и видели.

— Да что же они видели?

— Нет, папа, видеть, они, кажется, ничего не видели. Разве что как Альбина билась головой о рояль!

— Бедный рояль! А у нее ведь очень хороший инструмент, «Бехштейн», жалко его!

И тут раздался звонок в дверь. Мама пошла открывать, и до нас донесся голос Ненормы.

— Таточка, с добрым утром! Я зашла тебе сказать, что завтра вечером по московской программе будет интервью со мной по поводу моего духа. Я там и о тебе говорю.

— Господи, да я-то тут при чем? — изумилась мама.

— Тата, кто там? — крикнул дедушка и подмигнул мне.

— Это Альбина! Альбиночка, заходи, хочешь кофе? — предложила мама.

— С удовольствием!

Когда Ненорма появилась в дверях, дедушка галантно встал из-за стола и поцеловал ей руку.

— Садись, Аля, — сказал он приветливо. — Угощайся. Говорят, у тебя странные дела творятся?

— Вы уже слышали, Игорь Васильевич? Каждую ночь, каждую ночь он приходит.

— И все музицирует?

— Да!

— Интересно было бы послушать!

— Да ради Бога, Игорь Васильевич! Буду счастлива! Хоть сегодня!

— Ну, голубушка, куда так торопиться, если он является каждую ночь, то мы еще успеем, а, впрочем, может, и сегодня, я просто пока не знаю, как у меня сложится день.

— А завтра вечером, я уже говорила Тате, по московской программе будет интервью со мной по поводу духа.

— Интервью по поводу духа? — переспросил дед, и я видела, что он едва сдерживает смех. — И что же ты там говоришь?

— Ах, зачем я буду все пересказывать, вот завтра сами и посмотрите.

— Непременно, голубушка, непременно! Уж я такой возможности не упущу. Пятьдесят шесть лет живу на свете, а интервью по поводу духа еще не слыхивал. Ну что ж, приятно было поговорить, но мне пора заниматься.

И с этими словами дедушка ушел к себе.

Оттуда и впрямь вскоре донеслись звуки его голоса. Он распевался.

— Какой божественный голос! — воскликнула Ненорма.

Мы с мамой промолчали. Не будешь же в самом деле вторить ей: «Да, божественный!» Мы это и сами знаем. Но молчим. Из скромности.

В театре у мамы сегодня выходной, но она спешила на радио, у нее там какая-то запись. Они ушли вместе с Альбиной.

А я позвонила Мотьке.

— Матильда! Приходи скорей!

— Что там у вас?

— Ничего. Дома только дед. Он занимается, к нему сейчас Александр Ефимович придет. Так что давай приходи!

— Бегу!

Уже через четверть часа Мотька примеряла обновки, а потом мы занялись уоки-токи.

— Ты представляешь, Аська, к примеру, я вдруг выследила какого-нибудь преступника и сразу подаю тебе сигнал, мол, так и так, беги в милицию, или, наоборот, ты, скажем, попала в беду, сразу мне сигналишь, и я иду на помощь! Класс! Ну и молодец твой дедушка! И как он догадался!

— Знаешь, я думаю, ему просто самому жутко захотелось в это поиграть, но ему некогда и возраст не тот, вот он и решил подарить это нам с тобой.

— Да, наверное.

— А мама, кстати, была очень недовольна.

— Почему?

— Она сказала, что у меня и так дурацкие детективные наклонности, а дедушка только поощряет их. И еще, что уоки-токи могут вовлечь нас в какую-нибудь беду.

— Наоборот!

— Слушай, нам все равно наших мам не понять, но лучше не спорить, спокойнее.

— Да, — вздохнула Мотька, — понять маму правда трудно. Знаешь, какой опять будет скандал из-за этих шмоток!

— Не будет! Дедушка заранее записку твоей маме написал, вот: «Дорогая Александра Георгиевна! Зная Ваш гордый независимый характер, заранее прошу у Вас прощения, но я отношусь к Матильде как к родной и, ей-Богу, не вижу ничего дурного в том, что у девочки ее возраста будет несколько лишних тряпочек. Не сердитесь, Александра Георгиевна, на старика, но я просто очень радуюсь, что у моей внучки такая хорошая, умная и веселая подружка. С искренним уважением, Игорь Потоцкий».

— Дед у тебя — высший класс!

— Что да, то да! Матильда, по-моему, пора опробовать уоки-токи. Пошли на улицу!

— Слушай, Ася, только давай договоримся: про это — никому. В школу брать с собой не будем. Там либо отнимут, либо сопрут, и вообще, если хотим заниматься серьезными делами, никому про это знать не надо.

— Пожалуй, ты права.

— А после школы, наоборот, куда бы мы ни шли, трубка должна у нас быть с собой. Она в любую сумку влезает и даже в карман. А то мало ли что может случиться. Вдруг какое-нибудь срочное сообщение!

— Правильно! А сейчас пошли, опробуем. Жалко, конечно, что связь только односторонняя, не поболтаешь просто так.

— Алло! Алло! Перехожу на прием! Здорово! Пошли.

Мы разбежались в разные стороны, время от времени подавая друг другу сигналы. Наша игрушка работала бесперебойно. Если б мы знали, как она нам пригодится!

Когда мы вернулись, дома была только тетя Липа. Дедушка уже куда-то ушел.

— Слушай, Ась, а что делать с духом?

— А что мы с ним можем сделать?

— Но ведь интересно узнать, что это такое. А что Игорь Васильевич говорит?

— Ничего особенного. Он в духов не верит, но сказал Ненорме, что хочет послушать сам.

— А она?

— А она пришла в восторг. Кстати, завтра по московской программе будет интервью с Ненормой, как она выражается, «по поводу духа». Надо обязательно посмотреть.

— Представляешь, сколько она там всякой ерунды наболтает?

— Да уж!

— Ась, у меня такое впечатление, что ты все время хочешь мне что-то сказать, но почему-то не говоришь.

— Ох, Матильда, ты и вправду готовый сын майора Пронина! Ничего от тебя не скроешь. Помнишь, я тебе говорила про парня, с которым познакомилась, когда гуляла с Лордом?

— Да, его, кажется, Димой зовут?

— Митей. Так вот, я тут с ним поближе познакомилась, он мне уже звонил, обещал просмотреть какие-то книги про духов и вообще…

— Втюрилась, что ли?

— Ну не то чтобы…

— Втюрилась, втюрилась…

— Ну и что?

— Да ничего. Влюбляйся на здоровье, только язык лучше держи за зубами, ну, насчет наших дел. Надеюсь, ты ему не растрепала, как мы в чужую квартиру лазили?

— Да ты что! Про квартиру я только дедушке рассказала.

— А он что?

— А он сказал — это никуда не годится, и нас извиняет только то, что мы предотвратили ограбление, и взял с меня слово, что больше мы никогда этого делать не будем. Да, еще он сказал — у Ненормы есть что красть, картины у нее очень ценные. Моть, у меня все из головы не выходит — откуда у воров были ключи? Ведь целых пять!

— Ну мало ли! Уперли, допустим, у Ненормы связку, сделали слепки и тут же снова подкинули. Могли подобрать по замкам, есть, говорят, такие специалисты. Тогда, значит, они опять могут то же самое проделать и с новыми ключами.

— Запросто. Если они на ее квартиру нацелились, что-нибудь да удумают. Они, видать, за нею следили. Помнишь, они тогда говорили, что дождались ее приезда на дачу, колесо ей прокололи. Значит, все про нее знают. Слушай, а может, это кто-то из ее знакомых?

— Не исключено. Мама говорит, что она очень неразборчива в знакомствах.

— А вообще-то она мне обрыдла, эта Ненорма со своими духами и ворюгами. Бог с ней. Пусть живет как знает.

— Тоже верно.

Тут зазвонил телефон.

— Ася, привет, это Митя.

— Привет! — вспыхнула я. Мотька взглянула на меня с интересом.

— Чем занимаешься?

— Да так, сижу с подругой.

— С подругой? А может, выйдете погулять, погода сегодня хорошая, я тоже захвачу с собой приятеля, а?

— Сейчас спрошу. Мотька, — зашептала я, — это Митя, он говорит, что они с приятелем идут гулять и нас приглашают.

— С приятелем, говоришь?

— Ага.

— Ладно, скажи, что сейчас выйдем.

— Митя, мы через десять минут выйдем.

— Встречаемся на сквере.

— Договорились.

Первым делом мы с Мотькой напялили новые, привезенные дедом джинсы. Потом причесались как следует, самую чуточку подвели глаза маминым карандашом и отправились на свидание с Митей и его приятелем.

Приятель оказался тоже вполне славным мальчишкой по имени Костя. Они с Мотькой мгновенно сошлись на любви к группе «Несчастный случай», а мы с Митей ушли немного вперед.

— Знаешь, я просмотрел все, что было в доме относительно духов. Но описания подобного звукового феномена не встретил. По всей вероятности, тут мы имеем дело либо с чем-то совершенно новым, либо с розыгрышем.

— Кто же кого разыгрывает?

— Нет, я вовсе не настаиваю на розыгрыше, я вполне допускаю, что подобный феномен описан в соответствующей литературе, но просто я таковой не располагаю. Может, стоило бы обратиться к какому-нибудь специалисту.

— Специалисту по музыкальным духам?

— Да нет, по духам вообще.

— Знаешь, я думаю, Ненорма, то есть Альбина, уже обратилась ко всем возможным специалистам. Завтра ее даже по телевизору будут показывать.

— Да? Надо будет посмотреть. А по какому каналу?

— По московскому. Поздно вечером.

— Ничего, дождусь. Вот потом и поговорим. Ну как, встретила дедушку?

— Да!

— А откуда он приехал, твой дедушка?

— Из Парижа.

— Он живет в Париже?

— Нет, он там гастролировал.

— Он кто, артист?

— Оперный певец. Игорь Потоцкий, может, слыхал?

— Игорь Потоцкий? Да моя мама по нему с ума сходит! Надо же! А почему у тебя другая фамилия?

— У меня папина фамилия, а дедушка мамин отец.

— Понятно. Слушай, Ася, ну как, твоя подруга не возражает, если я присоединюсь к вашему расследованию?

— Ой, ты понимаешь, я еще не успела ее спросить, хотя, сказать по правде, мы сейчас никакого расследования не ведем. Но если будут новые факты, тогда, конечно… Знаешь что, давай, ты будешь у нас научным консультантом. Согласен?

— Да! А кстати, Костин отец — следователь, работает в отделе по борьбе с организованной преступностью, и Костя в этом деле тоже здорово сечет. Духи, конечно, не его стихия, но вот если какая-нибудь уголовщина, то лучшего консультанта вам не найти. Давай я буду консультант по научным вопросам, а он — по криминальным.

— Здорово! — вырвалось у меня.

— Ася! — окликнула меня Мотька. — Поди на минутку!

Мы с ней отошли в сторонку.

— Слушай, Аська, этот парень вроде бы здорово разбирается во всяких преступлениях. Может, посоветуемся с ним насчет наших ворюг, а?

— И что, расскажем, как в квартиру чужую лазили?

— Ох уж эта квартира! Ты права, мы ведь этих ребят совсем не знаем, а вдруг они трепачи? Лучше помалкивать про это. Но и обижать их вроде пока не за что.

— Я знаю, я уже все придумала. Костя будет у нас консультантом по криминальным вопросам, а Митя по научным.

— Отлично! Значит, пока у нас на повестке дня только дух?

— Ну да!

Мы рассказали Косте про духа и спросили, что он об этом думает. Он очень заинтересовался.

— Музыкальный полтергейст? Интересно! Полтергейст — это переводится с немецкого как шумный или шумящий дух. А тут даже новый термин можно ввести — музикгейст! Вот бы послушать!

— Завтра вечером по московской программе будет интервью с этой теткой, вдовой, — вмешался Митя. — Надо обязательно посмотреть.

— Правда? Мить, я к тебе приду, а то у меня мама смотрит все сериалы, до телека не доберешься.

— Конечно, приходи.

Мы гуляли целый час, болтая обо всем на свете, а потом условились встретиться завтра и пойти вместе в кафе-мороженое.

— Ась, а неплохие ребята, правда?

— Да. И умные. А как этот Костя с ходу термин придумал — музикгейст, просто потрясающе!

— Мне он тоже понравился, — потупившись, сказала Мотька.

— Ладно, пошли к нам!

— Нет, я пойду домой.

— Интересно, а шмотки, а уоки-токи?

— Ой, верно!

Когда мы пришли, мама была уже дома.

— Девочки, не хотите завтра пойти к нам в театр, на дневной спектакль?

— А что будет, мама?

— Генеральная «Мещанина во дворянстве».

— Тетя Тата, а вы там играете?

— Да.

Мы с Мотькой переглянулись.

— Мама, — решилась я, — а можно четыре билета?

— Четыре? Это для кого же? А, судя по тому, как вы покраснели, для мальчиков?

— Да.

— Ладно, будут вам четыре билета. А что за мальчишки-то?

— Ну, мама!

— Ладно, ладно, молчу, — засмеялась мама и ушла к себе.

— Ась, может, они не захотят идти в театр?

— А мы сейчас им позвоним, — сказала я и набрала Митин номер.

— Алло, Митя, это Ася. Слушай, у нас тут вот какое дело, мы с Матильдой идем завтра в театр на генеральную репетицию «Мещанина во дворянстве», вы с Костей не хотите с нами пойти?

— Днем?

— Да.

— Сейчас спрошу у него, он как раз у меня. Ага, он хочет, так что идем. Как договоримся?

Мы условились встретиться у метро в четверть двенадцатого.

Глава VII
НЕПОЛНЫЙ НОМЕР

А рано утром, часов в семь, Лорд явился ко мне и стал тихо и жалобно скулить. Видно, у него живот заболел. Пришлось встать, наскоро одеться и выйти с ним во двор. Было еще совсем темно. Я спустила Лорда с поводка и поплелась за ним. Да, он не зря меня вывел, бедолага. Придется погулять с ним не меньше получаса. Во дворе еще никого не было. Из нашего подъезда вышел какой-то человек и остановился закурить. Вдруг дверь подъезда опять открылась и во двор в шубе, накинутой на длинный халат, выскочила Ненорма.

— Гриша! — крикнула она. — Ты забыл ключи от машины!

— Ах, Аленька, спасибо! — нежно проворковал Гриша. — Зачем же ты на холод выскакиваешь, я бы сам вернулся! Ну, иди, иди скорее домой!

Ненорма быстро поцеловала Гришу и бросилась в подъезд, видно, ей и впрямь было холодно.

А Гриша сел в стоявший у подъезда красный «жигуленок».

И вдруг меня осенило — Гриша. Гриня! А что, если это он?

Главное сейчас запомнить номер машины. 22-37, а буквы заляпаны грязью, в темноте их не разглядишь. Я бросилась за машиной, но Гриша уже выехал со двора. Так, интересно! Кажется, мама права и Ненорма очень неразборчива в знакомствах. Если это тот Гриша, то, похоже, он ночевал у Ненормы и, значит, вполне мог снять слепки с ее новых ключей. Как же быть? Все еще спят, и Мотька, и дедушка. Да, дела! А вдруг это совсем другой Гриша? Надо сказать, что этот Гриша внешне производит впечатление вполне приличное. Да, наверное, это все-таки не Гриня. Тем не менее надо быть начеку. Но не спешить с выводами, а то можно обидеть ни в чем не повинного человека.

Лорд наконец уже подошел ко мне, значит, можно возвращаться домой. Едва я открыла дверь ключом, как навстречу мне вышел дед.

— Аська, ты откуда? Что случилось?

— Лорду приспичило, вот я с ним и вышла. Дед, а ты уже совсем встал?

— Да, а что?

— Можно с тобой поговорить?

— Разумеется, пошли ко мне, пока всех не перебудили. Ну, что там у тебя, выкладывай!

Я рассказала дедушке о том, что видела во дворе, и о своих предположениях.

— Вообще говоря, возможно все, тем более с такой дурехой, как эта Альбина, но, с другой стороны, если бы его звали Варсонофием или Мардарием, тогда все было бы проще, а Григорий — имя довольно распространенное, и вполне может быть, что этот герой-любовник ничего общего с ворюгой Гриней не имеет. А вот что тебе делать с этой информацией, ей-Богу, не знаю. Во-первых, конечно, не болтать лишнего. Зачем компрометировать женщину? А во-вторых… во-вторых, я и сам ума не приложу, как тут быть. Ладно, ребенок, пойди-ка еще поспи, пользуйся, пока каникулы.

Странно, очень странно. Дедушка явно хочет от меня отделаться, и вообще как-то он невнимательно в этот раз относится к нашим детективным историям. Кажется, даже не удосужился прочитать тетрадку с протоколом. Что бы это все значило? Похоже, голова у него чем-то не тем занята. Обычно он сам говорит, что для него лучший отдых — разгадывать какие-нибудь детективные истории, когда он учит новую партию. И сколько раз он их разгадывал!

А сейчас на него надежда плохая. Странно. Я легла, но сна не было. И вдруг я услыхала скрип дедушкиной двери и крадущиеся шаги. Я вскочила и прильнула к щелке в двери. Дедушка подошел к телефонному аппарату в передней и отключил его. Так, значит, он собирается звонить куда-то в такую рань и боится разбудить маму и Липочку звяканьем второго аппарата. Ну, это как раз нормально. А я, похоже, уже совсем рехнулась, собственного деда в чем-то заподозрила, а ему просто надо позвонить!

Мама рано умчалась в театр, к дедушке в 10 часов пришел Александр Ефимович, а я по уоки-токи вызвала Мотьку.

— Алло! Перехожу на прием! Я быстро сообщила Матильде обо всем, что видела сегодня утром.

— Аська, в одиннадцать буду у тебя, тогда все обсудим.

Ровно в одиннадцать явилась Мотька и принялась выспрашивать у меня подробности.

— Какого он роста? А лицо его ты разглядела?

— Роста он чуть повыше среднего, а лицо я как следует не разглядела, темно было.

— А во что он был одет?

— В темное пальто.

— Без шапки?

— Без. Он же на машине.

— Да, машина. Красные «жигули». А какая модель?

— По-моему, «шестерка».

— Красная «шестерка», номер, хоть и не весь, это уже кое-что. Ты этого Гришу днем узнаешь?

— Ну, если он будет тут, да на машине, узнаю. А так, посреди улицы, вряд ли.

— И ты говоришь, он курит?

— Да.

— А что он курит?

— Понятия не имею. Хотя погоди, я помню, он закурил, и тут же выскочила Ненорма, он с ней поговорил, потом она его поцеловала и ушла, а он бросил окурок и сел в машину. Я хорошо запомнила, где он стоял и куда бросил окурок. Пошли, поищем. Может, и найдем.

Мы мигом спустились во двор и принялись обследовать грязный, полустаявший снег.

— Вот! Это, скорее всего, тот окурок, видишь, он мало успел выкурить. Так, «Кэмел».

Ну и что это нам дает? Они ведь тогда у двери, кажется, не курили?

— Нет, табаком не пахло, я бы запомнила. Но это ничего не значит, они же спешили, им не до курева было.

— Знаешь, Матильда, все равно что-то мне это не нравится. Давай-ка все расскажем Мите с Костей. По-моему, они надежные ребята и не продадут нас. Наших с тобой мозгов явно не хватает на это дело.

— А Игорь Васильевич?

— Что-то Игорь Васильевич в этот раз не больно-то всем этим интересуется. Нет, я ничего не хочу сказать, он меня слушает, что-то говорит, но как-то не так. Знаешь, как будто немножко свысока.

— А тебе не кажется?

— Не знаю, может, и кажется, хотя нет, не кажется. У него, похоже, голова чем-то другим занята.

— Ася! Ася! — крикнула вдруг в окно тетя Липа. — Ася! Мама звонила, спектакль у них отменяется, что-то случилось! Так что не ходите!

— Ладно, мы гулять пойдем. И мы не спеша направились к метро, где была назначена встреча с мальчиками.

— А может, у него какие-то неприятности? — предположила Мотька, обожавшая моего деда. — Или, может, он нездоров?

— Да не похоже, вообще-то он очень даже веселый, но как будто немножко не здесь. Витает где-то.

— Ну, может, новую партию обдумывает?

— Может, и так. Короче, рассчитывать нам на него особо не приходится. А вот на ребят этих, по-моему, можно положиться.

— Думаешь?

— Да!

— Ладно, тем более театр сегодня отменяется. Да, не забыть бы вечером Ненорму посмотреть.

— Не забудем!

Мы еще издали увидели, что Митя и Костя ждут нас. Из-за отмены спектакля они не очень огорчились.

— Ну что ж, в кино сходим? — спросил Костя.

— Нет, ребята, — сказала я. — У нас к вам серьезное дело. Нужна ваша консультация.

— Тогда пошли ко мне, — предложил Митя. — У меня сейчас дома никого нет.

— Пошли, — согласились мы.

Дома у Мити мы подробно рассказали ребятам о том, как вытурили Ненорму из квартиры, как сами залезли туда и как одолели воров.

— Ну, вы отчаянные девчонки! — отхохотавшись, сказал Костя. — Подумать только, не испугались бандитов!

— Испугались, еще как испугались, со страху-то все и вышло! — сказала я.

— Это точно, жутко испугались, — подтвердила Матильда.

— Все равно вы просто молодцы! Не бойтесь, мы никому не скажем! — успокоил нас Митя. — Но дело действительно интересное. Что ж это все на вашу Ненорму валится? И дух у нее, и грабители к ней лезут. Ей бы надо было установить сигнализацию.

— Она говорит, что боится милиции. У нее, мол, многих знакомых таким образом ограбили.

— Это точно, — заявил Костя. — Мне отец рассказывал, они несколько преступных групп во вневедомственной охране обезвредили. Сейчас, кажется, таких случаев меньше стало, но все-таки.

— Ась, а теперь про сегодняшнее утро расскажи, — напомнила Матильда.

Я во всех подробностях описала утреннюю встречу, не забыв и про окурок.

Ребята внимательно все выслушали.

— Интересно, очень интересно, — сказал Костя. — Жалко, ты не весь номер запомнила. А что касается окурка, то тут никакой уверенности быть не может. Его могло ветром отнести в другую сторону, это вполне может быть совсем другой окурок. Так что его мы дока в расчет не принимаем. Что у нас есть? Совпадение имен, машина… кстати, раньше ты эту машину у вашего подъезда не замечала?

— Да нет, как-то не обращала внимания.

— Ну, теперь следи в оба. Если увидишь, сразу номер запиши. А то одни цифры мало что дают.

— А что тебе полный номер даст? — спросила Матильда.

— Мой родной дядька в ГАИ работает. Можно его попросить по номеру узнать владельца. Там у них компьютер, если полный номер, в одну минуту узнает. А так лучше к нему и не соваться.

— Здорово! Теперь буду все время следить.

— Да, когда следишь, ничего и не попадается! — скептически заметила Мотька.

— Это спорный вопрос! — сказал Костя. — Всегда надо быть начеку, если такие дела творятся.

Рассказали мы ребятам и про уоки-токи.

— Это хорошо! — заметил Митя. — Только уж вы носите их всегда с собой. А то мало ли во что можете влипнуть!

— Положим, если они вместе во что-то влипнут, уоки-токи им не больно помогут.

— Вместе у них меньше шансов влипнуть.

— Не знаю, не знаю, это такие девчонки… И мы расхохотались.

Глава VIII
НЕНОРМА И ДУХ

Вечером мы с дедом и тетей Липой уселись смотреть Ненормино интервью.

Журналистка, томно закатывая глаза, представила публике Ненорму и спросила с придыханием:

— Альбина Федоровна, говорят, у вас в квартире объявилось привидение?

— Ну, привидением я бы это не назвала, скорее дух, ведь я ничего не вижу, только слышу музыку.

— Скажите, а кроме вас кто-нибудь еще слышал эту музыку?

— Ну разумеется, первыми ее слышали моя подруга, известная актриса Наталья Монахова, и ее дочь, а потом еще очень многие из моих знакомых.

Вот паршивка, тетю Липу с Мотькой даже не упомянула.

— И что, Альбина Федоровна, этот дух всегда только играет на фортепьяно?

— Да.

— И всегда только музыку вашего покойного мужа?

— Да.

— И больше никаких проявлений?

— Никаких, но, знаете, с меня и этого достаточно. Хотя должна признаться, что эта музыка доставляет мне неизъяснимое наслаждение. Я как будто снова общаюсь с мужем.

Я взглянула на дедушку. Он сидел с рассеянным видом и слушал словно бы вполуха.

— А вы не пробовали записать эту музыку на магнитофон?

— Нет, мне это в голову не приходило.

— А давайте, Альбина Федоровна, проведем эксперимент. Я полагаю, наши зрители живо заинтересовались этим феноменом.

Так вот: вы попытаетесь записать ночную музыку на магнитофон, а мы потом снова встретимся с вами и продолжим наш разговор. Согласны?

— Разумеется, я согласна, но не уверена, что из этого что-нибудь выйдет.

— Но попытаться стоит! Быть может, на нашу передачу откликнутся люди, сталкивавшиеся с чем-то подобным, и продолжение разговора обещает стать весьма интересным.

На этом интервью закончилось.

— Ну, дед, что ты об этом думаешь?

— Интересно, очень интересно, — каким-то рассеянным тоном проговорил дедушка, — а впрочем, может, наведаемся нынче к Альбине духа послушать, а?

— Давай, — согласилась я, а про себя подумала: если там не будет Гриши. Интересно, а при Грише дух тоже является? Но с дедом делиться этими мыслями я не стала.

— Бедная Тата, — вздохнула тетя Липа, — ее теперь замучают вопросами, а она ведь все проспала!

И тут в дверь позвонили. Ну, понятно, Ненорма пришла узнать о наших впечатлениях. Это и в самом деле была она.

— Ну как, Асенька, видела интервью? Да? А Игорь Васильевич? О, Игорь Васильевич, что скажете?

— Альбина, голубушка, а что, если я нынче напрошусь к тебе духа послушать?

— Игорь Васильевич, милости прошу!

— А мне можно еще раз, Альбина Федоровна? — спросила я.

— Ася, о чем ты спрашиваешь, конечно!

— Тогда, голубушка, мы поближе к двенадцати к тебе и заявимся, — сказал дед.

— Я вижу, вы заинтересовались, Игорь Васильевич!

— Да как тут не заинтересоваться, музыкальный дух — дело нечастое, я, сказать по правде, вообще такое первый раз слышу.

— А знаете, один мой знакомый мальчик предложил даже новый термин для вашего духа, музйкгейст!

— Музйкгейст, говоришь? А что, здорово! — восхитился дедушка.

— Что это за мальчик у тебя объявился? — спросила игривым тоном Ненорма.

— Это не у меня, просто один знакомый мальчик, Костя, — нарочно сказала я, чтобы дедушка не вылез с разговором о Мите.

— Костя? — переспросил дед.

— Да, Костя.

— Игорь Васильевич, уже без четверти одиннадцать, может, пойдем прямо сейчас, чайку попьем? — предложила Ненорма.

— Нет, голубушка, я должен еще сделать несколько звонков, так что явимся мы с Асей через час, не раньше.

— Ну, как угодно, — слегка поджала губки Альбина.

Когда она ушла, дедушка как-то опять рассеянно на меня глянул и удалился к себе в кабинет. Что же это с ним такое?

Он и в самом деле кому-то звонил, потом подошел к роялю и взял несколько мажорных аккордов.

И тут пришла мама, зеленая от усталости.

— Мама, что случилось, почему отменили генеральную?

— Измайлов заболел, сипит, температура сорок, а Зворыкин, из второго состава, по пути в театр ногу сломал! Такое невезение! В театре просто траур.

— Ася, оставь маму, видишь, она еле на ногах держится! — напустилась на меня тетя Липа. — Таточка, иди поешь, а то небось целый день маковой росинки во рту не было.

— Да я не голодна, Липочка.

— Ну тогда хоть простокваши съешь или чаю выпей!

— Хорошо! — покорно согласилась мама.

— Мама, а мы с дедом сегодня пойдем к Ненорме духа слушать.

— Делать вам больше нечего, — проворчала мама.

— А кстати, Тата, эта твоя Альбина сегодня на всю Москву объявила, что ее подруга, известная актриса Наталья Монахова, с дочерью одними из первых ее духа слышали.

— Господи, да я же ничего не слышала, все проспала! А теперь меня изведут вопросами! — простонала мама.

— Вот и я то же говорю! — не без торжества сказала тетя Липа.

— Мама, хочешь, пойдем сегодня с нами, послушаешь и тогда сможешь всем отвечать правду.

— Да я же опять засну, неминуемо, у меня и так глаза слипаются. Нет уж, ступайте без меня.

Без двадцати двенадцать я постучалась к дедушке.

— Войдите! — крикнул он.

Я вошла. Дед лежал на диване, закинув руки за голову, и с мечтательным видом глядел в потолок.

— Дед, пора идти!

— Куда?

— Как куда? Духа слушать.

— Какого еще духа? Ах да, я совсем забыл!

Это уж ни в какие ворота не лезет! Дедушка поднялся, привел себя в порядок.

— Ну, пошли духа слушать!

Альбина встретила нас более чем любезно.

— Прошу, прошу, заходите! Игорь Васильевич, садитесь в кресло, так вам будет удобнее. Хотите чаю? Асенька, может, ты хочешь чего-нибудь?

— Нет, спасибо, Альбина Федоровна, я ничего не хочу.

— А скажи-ка мне, Альбина, ты всегда вот так своего духа встречаешь — при полном освещении? Может, стоило бы свет-то погасить, разве что свечечку какую-нибудь затеплить, глядишь, он и явится пред наши очи.

— Ой, Игорь Васильевич, как вы правы! Мне и в голову не пришло!

С этими словами Ненорма принесла из кухни огарок свечи, поставила на стол и зажгла. Потом погасила свет. И тоже села в ожидании духа. Я сидела на диване, стараясь не спускать глаз с дедушки, но при свете свечи я его почти не видела. Часы в гостиной пробили двенадцать. Прошло еще несколько минут, и вдруг зазвучал рояль. Я вздрогнула, хоть и была к этому готова.

— Так, — тихонько проговорил дед. — Третья соната. Аля, он уже это играл?

— Нет, первый раз.

— И что, всякий раз что-то другое?

— Да, — шепотом отвечала Ненорма. Она сидела напряженная, в свете свечи казалось, ее пышные светлые волосы стоят дыбом. У меня затряслись поджилки. А дух тем временем прилежно играл Третью сонату.

Мы молча слушали. И вглядывались в темноту. На мгновение мне почудилось, что за роялем кто-то сидит. Хотя клавиатура была закрыта.

— Аля, — вдруг прошептал дедушка, — и что, он так до петухов играет?

— Если не перекреститься. Дед быстро перекрестился, и Альбина с ним вместе. Музыка смолкла.

— Ну, что скажете, Игорь Васильевич?

— Любопытно, весьма любопытно!

— Вот видите, дело тут не в освещении… — горестно промолвила Ненорма.

— А знаете, — сказала я, — мне на секунду почудилось, что за роялем кто-то сидит, будто тень какая-то!

— Ну уж это ты, матушка, врешь. Я все глаза проглядел, но ничего не увидел. Нет, тут мы явно имеем дело с музикгейстом, как выражается твой приятель. Непонятно только, чего этот дух хочет.

— По-моему, он просто зовет меня к себе, — с надрывом проговорила Ненорма.

— Да где ты тут какой-то зов услыхала? А может, просто ты слишком много о нем думаешь, а? Это ведь нехорошо. Живые должны думать о живых.

— Ах, Игорь Васильевич, как мне о живых думать, когда жизнь моя кончилась со смертью Женечки.

«А Гриша?» — подумала я.

— Не гневи Бога, Альбина, тебе тридцать пять лет, у тебя еще все впереди!

— Ах, разве я могу встретить человека, подобного Жене?

— Ну ладно, голубушка, ты эти унылые мысли брось, а не хочешь больше с духом общаться, пригласи священника. Он ведь у тебя на крестное знамение реагирует. Пускай священник освятит квартиру, и, как говорится, с плеч долой.

— Вот и Тата мне то же самое советует.

— Естественно, она же моя дочь. Да, кстати, ты на магнитофон пробовала эту музыку записать?

— Да.

— И что?

— Записалось.

— Любопытно, весьма любопытно! Ну что ж, вот на старости лет сподобился я услыхать музыкального духа. Чего только на свете не бывает! Ладно, пойдем, Ася, домой. Пора спать.

Дома я спросила:

— Дед, скажи честно, что ты об этом думаешь?

— А черт его знает! Все на свете бывает, а в наше время всяких этих духов развелось…

— Ну, понятно, все бывает, и кит икает, так, что ли?

— Вот именно, — как-то очень легкомысленно произнес дедушка, щелкнул меня по носу и шепнул: — Остается только теряться в догадках! Спокойной ночи, Анастасия!

И с этими словами он удалился к себе. Да, дела!

Глава IX
ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ ТИП

Утром мне позвонил Митя.

— Видел я вчера эту передачу. Информации — ноль.

— А я вчера опять духа слышала. Вместе с дедом.

— Ну, и что твой дед говорит?

— Все бывает, и кит икает.

— Ясно. А сама ты что скажешь?

— Понимаешь, в этот раз мы его слушали без света, только при свечке, и мне на какую-то секунду показалось, что за роялем кто-то сидит.

— Только тебе?

— Да.

— Ну, скорее всего, это игра воображения.

— Может быть.

— Ась, а ты с Лордом уже гуляла?

— С ним утром мама выходила.

— А может, вместе погуляем, а?

— Можно. Тем более Матильда сегодня к тетке с утра поехала, в Чертаново.

— Тогда выходи.

— Ладно. Пока.

Едва я вышла из подъезда, как к дому подкатила красная «шестерка». Гриша! Я остановилась и сделала вид, что считаю деньги в кошельке, а сама исподлобья наблюдала за ним. Он не спеша вышел из машины, запер ее и направился к подъезду. Теперь я разглядела его. Довольно молодой, темноволосый, глаза карие, нос слегка вздернутый, на подбородке ямочка. И походка чуть вразвалку. Теперь-то я его где угодно узнаю. Я юркнула за ним в подъезд, посмотреть, к Ненорме ли он собрался. Похоже, да. Лифт остановился на нашем этаже.

Теперь надо разглядеть номер машины и даже записать. «Н-22-37МН».

Я помчалась на сквер к Мите и сразу сообщила ему о своих наблюдениях.

— Так, сейчас давай позвоним Косте и скажем ему номер. Пусть добывает сведения через ГАИ.

— А вдруг дядя просто шуганет его с этим номером, и все дела?

— Ну, попытка не пытка. Он позвонил Косте и сообщил номер «шестерки».

— Говорит, что дядька его завтра дежурит.

— А знаешь, Митя, этот Гриша совсем на вора не похож.

— Ну, если бы все воры были похожи на воров…

— Понимаю, а все как-то не верится, что он грабитель.

— Верится не верится, а напрочь отмести эту версию мы не можем. И там был Гриша, и тут Гриша, может, просто совпадение, а может, он под эту вашу Альбину клинья подбивает, чтобы удобнее было грабить.

— Вообще-то, да, ты прав.

— Знаешь что, давай-ка пойдем к тебе во двор, и я сам погляжу на эту машину, а если повезет — и на Гришу.

— Пошли!

Машина все еще стояла у подъезда. Митя тщательно ее осмотрел, стараясь не привлекать к себе внимания, обошел со всех сторон, даже присел и пощупал заляпанные грязью покрышки.

— Вообще-то, для вора бедновато тачка выглядит, — сделал вывод Митя. — Хотя, возможно, он не хочет бросаться в глаза.

И тут из подъезда вышел Гриша с Альбиной под ручку. Альбина сияла. Увидев меня, однако, она тут же погасила улыбку и скорбно поджала губки.

— Гуляешь, Асенька? — спросила она, покосившись на Митю.

— Гуляю, Альбина Федоровна.

— Ну, гуляй, гуляй.

И они с Гришей сели в его машину.

— Ася, внимание! — вдруг шепнул мне Митя и глазами показал на какого-то типа, который быстро направлялся к нашему подъезду.

— Ты его знаешь? — шепнул он.

— Нет, а что?

— А то, что он торчал на углу, как будто чего-то ждал, и как только Гриша выехал, он пошел сюда. Я давно его приметил. Давай проследим за ним. Скорее наверх, на твой этаж, надо посмотреть, куда он пойдет. Может, это и пустой номер, но чем черт не шутит.

Мы сломя голову влетели в подъезд и успели первыми к лифту. Поднялись на шестой этаж и взбежали на один пролет выше. Лифт вызвали вниз, и вскоре он опять остановился на нашем этаже.

Это был тот самый тип. Осторожно озираясь, он подошел к нашей двери и прислушался. Видимо, то, что он там услышал, удовлетворило его, и он на цыпочках подошел к Альбининой двери. Мы замерли. Теперь он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. Уже через минуту он отошел от двери и стал спускаться по лестнице.

— Беги вниз и следи за ним, — шепнул мне Митя, — а я посмотрю, что он сделал с дверью!

Я бросилась вниз за жуликом. Но его и след простыл. Когда через две минуты из подъезда выскочил Митя, я стояла, растерянно озираясь.

— Упустила?

— Упустила.

— Но куда же он делся?

— А я знаю?

— Вот непруха!

— А что с дверью?

— Не дойму, но вроде ничего.

— Но что-то же он делал!

— Надо с Костей посоветоваться. Пошли к нему.

— А удобно?

— Вполне. Пошли, пошли. Костя жил неподалеку. Открыла нам его мама.

— А, Митя, здравствуй! Ты с девочкой? Заходите, ребятки, заходите! Костя, к тебе пришли!

Костя слегка удивился.

— Что-то случилось?

— Есть разговор, — отвечал Митя.

— А как девочку зовут? — поинтересовалась мама.

— Меня зовут Ася.

— Очень приятно, а меня Вера Ипполитовна! Заходите, заходите! Костя, что же ты гостей в передней держишь?

Мы вошли в комнату, и Митя сразу рассказал Косте то, что мы видели.

— Как думаешь, что он делал с дверью?

— Скорее всего, хотел открыть, но что-то его спугнуло. Зато теперь ты вполне можешь сказать своей соседке, что видела, как кто-то с ее дверью возился.

— Это верно! Но ее сейчас нет дома. А вдруг он вернется?

— Надо идти туда и дежурить, пока она не придет! А если обнаружим, что он лезет в квартиру, вызовем милицию, и вся недолга! Тетка, кстати сказать, жутко противная, я ее вчера по телеку видел. И дура к тому же. У нее дух в квартире, а она ничего интересного рассказать не может.

— А что тут рассказывать? Я вот два раза его слышала, но тоже ничего рассказать больше не могу, — невольно вступилась я за Ненорму.

— Ты — другое дело, ты еще маленькая, — сказал Митя.

Я хотела сначала возмутиться, но почему-то мне это было приятно.

Тут в комнату вошла Костина мама.

— Ребятки, пошли на кухню, пить чай с тортом. Отцу нашему вчера такой торт подарили!

— Мама, нам надо спешить!

— Ничего, выпьете по чашке чаю и никуда не опоздаете! Успеется, а торт — с ума сойти, — продолжала соблазнять нас Вера Ипполитовна.

— Ребята, лучше не спорить, — сказал Костя. — Тем более что торт и вправду потрясный!

В довольно просторной кухне торт занимал полстола, хотя уже довольно много было съедено. И красоты он был неимоверной.

— Это папа со своей группой спас хозяина одного ресторана, его похитили, потребовали выкуп, а папа его нашел и спас. Так он каждому из группы по такому торту преподнес. Ешьте, ешьте, а то пропадет.

Торт и в самом деле был потрясающий. И вообще на этой кухне было очень уютно, и сама Вера Ипполитовна была такая уютная и милая, что мы обо всем позабыли.

Наконец Костя все-таки сказал:

— Ребята, пошли, а то может быть поздно.

— Да, да, спасибо большое, но нам пора!

— Ну, что ж, идите! — отпустила нас с миром Вера Ипполитовна. — Костя, только не поздно, очень тебя прошу!

— Ладно, мама, обещаю! А когда мы спускались по лестнице, Костя объяснил:

— Понимаешь, мама и так из-за отца постоянно волнуется, так уж я стараюсь зря ее не мучить.

— Ну и молодец! — одобрила я.

Когда мы пришли в наш двор, я посмотрела наверх, на окна Альбины. Там горел свет.

— О, она дома, — сказала я. — Дежурство отменяется.

— Вот и хорошо, — отозвался Костя. — Ты сейчас же пойди к ней и скажи про того типа.

— А может, не стоит ее пугать, а? — заметил Митя.

— Да ты что! — возмутился Костя. — Явно же на ее квартиру покушаются. Один раз у воров сорвалось из-за девчонок, но про это говорить нельзя, а сегодня этот тип у ее двери отирался, как же можно промолчать?

— А что она с этой информацией сделает? Заявит в милицию? И что она им скажет: соседская девочка видела, как кто-то на минутку прижался к моим дверям?

— Ну, пусть, по крайней мере, не оставляет квартиру без присмотра.

— Легко сказать!

— Ладно, вообще, ребята, не наше это дело. Предупредить мы обязаны. А дальше пусть сама думает. Может, ей собаку купить? — предложил Костя.

— Тоже верно.

— Да она не любит животных!

— Ничего, полюбит, когда какой-нибудь бультерьер ей вора загрызет!

Я простилась с ребятами и прямиком направилась к Ненорме.

— Кто там? — спросила она.

— Это я, Ася!

— Асенька? Что-то случилось?

— Альбина Федоровна, я сегодня днем видела, как кто-то прижимался к вашей двери!

— Как прижимался?

— Понимаете, он подошел сперва к нашей двери, прислушался, а потом быстро подошел к вашей и так вот, боком, прижался к ней. Что он там делал, я не видела, но подумала, что надо все-таки вам сказать.

— А может, это был просто пьяный?

— Не похоже. У вас все замки в порядке?

— Да, вроде бы все. Да, конечно, я же их открывала, все было в порядке.

Она держала меня в передней, не приглашая войти, но непохоже было, что у нее кто-то еще есть в квартире. На вешалке висела только ее шуба.

— Ладно, Альбина Федоровна, я пойду.

— Спасибо, деточка, что ты мне сказала, но я все же думаю, это был просто какой-то пьяный.

— До свиданья, тетя Аля.

— Привет маме и дедушке!

Глава X
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ

Каникулы подошли к концу. Завтра утром в школу. До чего неохота! Опять рано ложиться, рано вставать, учить уроки. Впрочем, все бы ничего, если бы не химия! Я ничегошеньки в ней не понимаю! Мотька изо всех сил старается что-то мне втолковать, но у меня в мозгу словно какой-то клапан закрывается и не пропускает туда химические познания. Хоть ты тресни! Мама уже брала мне репетитора, но все без толку, он сам от меня отказался. Я могу только что-то зазубрить, и потому изредка у меня бывают даже четверки тем и держусь, но знаний нет никаких. Пусто, хоть шаром покати!

Учительница уже махнула на меня рукой. Перед концом прошлой четверти она как-то вошла в класс и говорит:

— Монахова, не могу я больше смотреть на твою тоскливую физиономию. Так и быть, тройку в четверти я тебе натяну, только сейчас уйди с глаз долой! Не порти настроение!

Я с удовольствием ушла, а химичка потом звонила маме и говорила, что, по ее мнению, я просто органически не способна к химии, что за всю жизнь ей встречалось только четыре таких ученика. Кстати, то же самое говорил маме и репетитор. И вот завтра эта пытка опять начнется. И первый урок, как назло, химия.

— Что, Аська, пригорюнилась? — спросил дед.

— В школу идти неохота. Тем более первый урок — химия.

— Так ты и не одолела эту злодейку химию?

— Дед, у меня ничего не выходит, я сразу тупею, вон даже наша химичка говорит, что я органически неспособна.

— Глупости, ты же нормальная умная девочка, а беда в том, что и тебе, и твоей химичке так проще — неспособна, и дело с концом. Я думаю, если бы ты по-настоящему, страстно захотела понять эту треклятую химию, все было бы в полном порядке.

— Дед, где же мне взять это страстное желание, а?

— Ну, матушка, это ты сама должна себе внушить.

— А почему же по другим предметам, и по физике, и по математике, я все понимаю, хоть и не люблю? И у меня по этим предметам твердая четверка и даже пятерки бывают. А по химии — хоть тресни!

— А тебе не стыдно?

— Да хоть и стыдно, что с того?

— А у Матильды как дела с химией?

— Нормально. Я знаю, что ты скажешь, дед, но она уже тоже на меня рукой махнула, просто дает мне списывать, подсказывает. Я ведь могу перед уроком что-то зазубрить и даже неплохо ответить, но стоит мне выйти из класса — все, я это уже и не вспомню.

— Выходит, внучка у меня с изъянцем?

— Выходит, так.

— А если бы у тебя появился стимул?

— Какой стимул? Вон даже папа, когда был тут, знаешь, как он со мной бился, он же в химии прекрасно разбирается, так он чуть не плакал. Говорил, что дочка у него идиотка. Он сначала мне все то же твердил, и про нежелание, и про лень, а потом и он отступился. Сказал, что, видно, я в Потоцких пошла, чисто гуманитарное направление ума.

— Почему? — возмутился дедушка. — Я когда учился, вполне справлялся с точными науками. Вот мама твоя, правда, тоже мучилась в школе, но все же не до такой степени.

— Ладно, дед, пойду-ка я лучше спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, бестолочь моя дорогая.

Утром, на первом уроке, химичка объясняла новый материал, я, конечно, сидела дура дурой, а под конец урока она вдруг обратилась ко мне:

— Ну что, Монахова, как жить будем в этой четверти?

Я встала и только плечами пожала.

— Да ты не пожимай плечами, а отвечай.

— Как жили, Нина Васильевна, так и будем.

— Ну что мне с тобой делать, горе мое? Вопрос чисто риторический!

— Ладно, в следующий раз спрошу у тебя параграфы 24 и 25. Сможешь выучить?

— Попробую.

— Попробуй, горе мое, попробуй. Теперь так будем действовать, не можем же мы тебя совсем от химии освободить!

— Во устроилась, Монахова! — громко заметил Витька Воскобойников. — Обзавидуешься!

На остальных уроках все было вполне нормально.

Выходя из школы, мы с Мотькой договорились вечерком поиграть в нарды.

Я еще издали заметила, что у нашего подъезда творится что-то странное. Милиция, «скорая помощь»…

— Что случилось? — спросила я у старушек на лавочке.

— Альбину ограбили!

— Как?!

— Да вот так! Ушла она утром куда-то, а вернулась, квартира-то пустая!

— Совсем?

— Да нет, конечно, только все самое ценное украдено. Картины, золотишко, шуба норковая.

— А «скорая» зачем?

— Да она в обморок хлопнулась!

Я бросилась наверх. Двери обеих квартир стояли настежь, в Альбининой квартире хозяйничала милиция, а сама она, белая как мел, сидела у нас на кухне, врач мерял ей давление, Липочка поила ее крепким чаем.

Увидев меня, Ненорма воскликнула:

— Ася, Асенька, ты помнишь, как выглядел тот тип?

— Помню.

— Ты должна описать его следователю.

Идем, идем скорее!

Она довольно резво вскочила и бросилась в свою квартиру, я за ней.

— Николай Николаевич! Вот эта девочка видела какого-то типа, который сшивался у моих дверей, она может вам его описать!

Николай Николаевич был еще довольно молодой, с усталым, но веселым лицом.

— Ну-ка, девушка, расскажите-ка нам, что вы там видали. Да вы присядьте, присядьте, может, у нас долгий будет разговор.

Я села.

— Ну, рассказывайте!

Я рассказала все, что видела.

— Так, а почему вы вообще обратили на него внимание, вы что, вместе с ним в лифте ехали?

— Да нет, я стояла на площадке между шестым и седьмым этажом, а он поднялся на лифте.

— А зачем вы стояли на этой площадке?

— Ну, просто стояла.

— Может, вы были не одни? Наверное, не надо впутывать Митю в это дело, но ведь Ненорма видела нас вместе. Я молчала.

— Асенька, ты же с мальчиком была!

Так я и думала.

— Да, я была не одна.

— Ага, теперь все понятно, — весело заметил Николай Николаевич. — Цель вашего пребывания на площадке между этажами мне ясна. А назвать фамилию этого мальчика вы можете?

— А зачем?

— Ну, он ведь тоже свидетель, может, он что-нибудь еще заметил. Что-нибудь важное, а?

— Да, я еще вспомнила, у этого типа плечи были какие-то уж очень узкие.

— Плечи, говоришь, очень узкие?

— Да, для такого высокого даже очень странно.

— А вот за это хвалю, молодчина. Это уже точная примета. И вы, девушка, решили предупредить соседку?

— Ну да! Подозрительно ведь.

— А ну, давайте еще разок, сначала. Значит, вы с молодым человеком стояли на лестнице?

— Да.

— Потом приехал лифт и из него вышел этот самый тип?

— Да.

— И он сразу показался вам подозрительным?

— Понимаете, мы посмотрели вниз, мало ли кто это мог быть…

— Ну, к примеру, мама…

— Да, — соврала я.

— Так, и что же вы увидели?

— Увидели, что он подошел сперва к нашей двери и прислушался. А потом подошел к двери Не… Альбины Федоровны и как-то странно к ней прижался. Но он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. А потом он стал спускаться по лестнице.

— И все?

— И все.

О том, что я за ним побежала, говорить совершенно ни к чему. Он ведь все равно исчез.

— И вы сразу пошли предупредить соседку.

— Нет, конечно, не сразу. Ее ведь дома не было.

— А откуда вы это знали?

— Я видела, как она уходила.

— Так, понятно. Ну что ж, сведения ваши могут очень нам пригодиться, будем искать типа с узкими плечами. Вы свободны, девушка.

А Митину фамилию я так ему и не сказала, тем более что я и сама ее не знаю. Кстати, надо будет спросить.

Дома тетя Липа, конечно, заставила меня пообедать, и только после этого я смогла наконец позвонить Мотьке. Она долго охала и ахала, жалела Ненорму.

— Слушай, Аська, надо бы ребятам сообщить, как ты думаешь?

— Конечно, только давай ты им позвони, а то у нас тут такое творится!

— Ладно, я Косте позвоню!

— Давай звони, а потом подваливай сюда!

— Ладно!

Минут через двадцать Мотька явилась. При виде милиции, снующей из квартиры в квартиру, у нее заблестели глаза.

— Аська, а тебя допрашивали? Да? Кайф!

— Никакого кайфа, между прочим. Я все время боялась сболтнуть что-нибудь лишнее.

— Это да. Ох, как жалко, — прошептала она, — что мы не можем рассказать про Гриню!

— Моть, а ты Косте дозвонилась?

— Нет, его дома не было, его мама сказала, что они с Митей куда-то ушли.

— Так, значит, звонить Мите тоже бесполезно.

— А дедушка твой где?

— Не знаю, он давно ушел, еще когда я в школе была. Кстати, о дедушке. Что-то всё-таки с ним странное происходит, не такой он, как всегда.

— Да объясни толком, в чем дело.

— Не знаю, это трудно объяснить, он как будто на другой ступеньке стоит.

— Как?

— Понимаешь, раньше он со мной общался как с равной, как с другом, а сейчас как с внучкой, хоть и большой, но внучкой. Как бы сверху вниз.

— А может, он на тебя за что-то сердится?

— Нет, что ты! Если он сердится, он сразу говорит, никогда зла не держит.

— Тогда, может, он… зазнался?

— Зазнался? Вряд ли, не похоже на него! Он, конечно, любит иногда прихвастнуть, но чтобы так зазнаться… Нет. Ерунда!

— Слушай, Аська, ты говоришь, что он стал рассеянный?

— Да. И чуть отвлечется от разговора, так и кажется, что мысли его где-то витают.

— Я знаю, в чем дело! — твердо заявила Мотька.

— Да? И в чем же?

— Он влюбился!

— Влюбился? Дед? Да ты что?

— А что? Он же сам поет: «Любви все возрасты покорны!»

— Ну мало ли что он поет! Нет, не может быть! Какая там любовь? Он же, как ни крути, все-таки старый!

— Ну и что? А старики, по-твоему, не влюбляются?

— Не знаю, но представить себе, что дед влюбился… нет, не могу…

— А спорим?

— Да на что спорить?

— Ни на что, просто так. Ты сама посуди, Аська. Вот рассказали бы тебе все то же самое про того же Митю, так ты бы сразу сказала: ясное дело, он влюбился. Просто тебе странно, что Игорь Васильевич может влюбиться.

— А тебе не странно?

— Ни чуточки.

— Почему?

— Потому что он красивый. И в него вон сколько женщин влюбляются. Почему же он не может влюбиться?

— Ну, вообще-то, наверное, может… Но я все равно не думаю. Тут что-то другое…

— А может, и другое, — согласилась вдруг Мотька. — Ладно, перекинемся в нардишки?

— Давай!

Только мы сели играть, как в комнату заглянула тетя Липа.

— Ася, возьми Лорда к себе, а то он только под ногами путается, народ туда-сюда ходит, бедный пес совсем изнервничался. А еще лучше, пойдите погуляйте с ним.

Мы переглянулись, жалко было бросать игру, но Лорда тоже жалко.

— Ладно, потом доиграем. Пошли.

Когда мы вышли на площадку, из Альбининой квартиры как раз выходил Николай Николаевич.

— Вот гляжу на вашего пса, какой же красавец.

В этот момент из лифта вышел не кто иной, как Гриша.

При виде милиции он побледнел и спросил охрипшим голосом:

— Что случилось?

— Квартиру Альбины Федоровны ограбили! — сказала я.

— Как? А она, она не пострадала?

— В каком смысле? — заинтересовался Николай Николаевич.

— Она жива-здорова?

— Да. А позвольте спросить, кто вы? Документы у вас имеются?

— Конечно, вот, пожалуйста! — Гриша достал паспорт и отдал Николаю Николаевичу.

— А вы, девушки, что тут застряли? — спросил Николай Николаевич. — Идите себе гуляйте, вон ваш красавец уже рвется на волю. Ступайте, ступайте!

Ничего не попишешь, пришлось уйти.

— Аська, это кто, Гриша был?

— Да.

— Не похож на вора. И потом, что он, псих, что ли, соваться прямо в пасть милиции? Как ты считаешь?

— А может, это отвлекающий маневр? Я, мол, чистенький, никого не боюсь.

— Возможно. Надо бы все-таки разузнать, кто он такой. Знаешь, милиция милицией, а мы со своей стороны должны тоже это дело не бросать, тем более мы отчасти виноваты.

— Это в чем же мы, интересно, виноваты? В том, что один раз предотвратили ограбление? Кстати, тогда, ночью, воры могли бы еще больше унести.

— А все же мы ведь знали и не предупредили.

— Нет, я предупредила, что какой-то тип возле ее двери терся, и еще раньше мы хотели предупредить письмом, но она замки поменяла, вот мы и решили, все в порядке.

— Так ты что, не хочешь больше этим делом заниматься?

— Нет, почему, хочу.

— Да, Аська, ты там не слыхала, воры ключами дверь открывали или взломали, а?

— То-то и оно, что ключами.

— Вот и выходит, что Гриша этот очень подозрительный.

— Почему?

— Потому. Сама подумай, всего несколько дней, а новые ключи уже у воров. А Гриша-то этот у Ненормы и днем и ночью бывает. Значит, имеет полную возможность снять слепки с ключей.

Глава XI
ХУДОЖНИК-ВОРЮГА?

В сквере первыми, кого мы увидели, были Митя с Джонни и Костя.

— Ой, ребята! — воскликнула Мотька. — Ненорму ограбили!

— Когда?

— Сегодня днем.

И мы во всех подробностях рассказали им и про ограбление, и про мой допрос, и про наши подозрения.

— Да, — согласился Костя. — Гриппа этот очень подозрительный. Кстати, — теперь знаю, кто он такой, как зовут, где живет. Григорий Валентинович Мусьяк.

— Мусьяк? Что это за фамилия?

— Я уже посмотрел в словаре Даля, — сказал Митя, — это от французского «мусье», бранное слово, означает «франт», «выскочка».

— У тебя и вправду ко всему научный подход, — сказала я.

— Да, Митяй у нас человек основательный, — согласился Костя.

— Надо сказать, ему эта фамилия очень даже подходит, — заметила Мотька. — И где этот Мусьяк живет?

— В Четвертом Самотечном переулке.

— А кем работает?

— Он художник.

— Художник-ворюга? — удивилась Матильда.

— Запросто! — сказал Костя. — Вот мне отец рассказывал, они одну банду взяли, так главарь у них был как раз скульптор. Здорово конспирировался. Долго никто на него не думал. А потом отец одну ниточку обнаружил, и весь клубочек-то и размотал, а там такое — и оружие, и наркотики, и торговля живым товаром.

— Каким живым товаром?

— Ну, это когда живых девушек за границу продают.

— А какую ниточку твой отец обнаружил? — заинтересовалась я.

— Это — профессиональная тайна. Отец даже мне не сказал.

— А знаете, ребята, — задумчиво проговорил Митя, — боюсь, что мы с вами на неверном пути.

— Почему? — воскликнули мы хором.

— Сдается мне, что этот Мусьяк тут не замешан. Очень уж нелогично он себя ведет. Посудите сами, если он связан с ворами, зачем ему светиться? Средь бела дня приезжать, оставлять машину у подъезда, появляться вместе с этой Альбиной. Уж старушки на лавочке не упустят ничего, все милиции расскажут.

— Ты не прав, старик, — возразил Костя. — Все как раз правильно. Если бы он очень уж таился, Альбина могла бы его заподозрить. А вот то, что он явился, когда там милиция, скорее означает, что он умный ворюга. Сам пришел, нате вам мои документы, никого не боюсь, ни от кого не прячусь.

— Тогда он должен быть гениальным актером.

— С ворами это случается.

— Ладно, это все разговорчики в пользу бедных, — прервала их спор Мотька. — А что нам-то делать? Должны же мы распутать эту историю с Гришей. Ведь про Гришу-Гриню знаем только мы, значит, нам и карты в руки. Милиция пока знает только про узкоплечего.

— Узкоплечего? — переспросил Костя. — А спрошу-ка я у отца, не встречался ли ему такой. Уж больно характерная примета.

— Вот-вот, спроси обязательно! — загорелась Матильда.

— Спрошу. А теперь давайте разработаем план действий. Я считаю, что надо все-таки последить за этим Мусьяком.

— А как? Ведь мы с утра в школе, — с недоумением проговорил Митя.

— Ничего страшного, если каждый из нас прогуляет денек. По очереди. Допустим, я начну, потом Ася, ты и Мотя. Если будет недостаточно, повторим.

— А как ты себе это представляешь? Он ведь на машине.

— Да, это плохо. Вот что, ребята. Мы должны перво-наперво осмотреть место, где он живет. Может, порасспросить осторожненько во дворе, словом, произвести разведку боем.

— Поодиночке? — спросил Митя.

— Нет, для начала все вместе. Надо выяснить, отдельная у него квартира или коммуналка. Если коммуналки, попробуем поговорить с соседями.

— А если отдельная?

— Если отдельная, попытаемся проникнуть туда.

— Как? — в ужасе воскликнули мы с Мотькой.

— Да нет, девочки, я не о том. Просто кто-нибудь из нас, разумеется, исключая Асю, он ведь ее знает уже, позвонит к нему и попытается запудрить ему мозги.

— И что?

— А пока то да се, тары-бары, надо будет все примечать, может, что подозрительное заметим! Так, завтра с утра и пойдем.

— Все вместе?

— Да, кроме Аси.

— Вот еще! — возмутилась я. — Что ж, мне одной тащиться в школу, когда вы пойдете на разведку боем? Ни за что! Я оденусь так, что он меня в жизни не узнает! Возьму у мамы парик!

— Ну хорошо, — смилостивился Костя. — А у вас неприятностей из-за прогула не будет?

— Переживем! — с вызовом сказала Мотька.

— Значит, договорились. В половине девятого встречаемся на остановке трамвая.

На этом мы простились с мальчиками и пошли домой.

— Ась, а деду скажешь?

— Да что ж я, сумасшедшая, что ли? Во-первых, он меня не пустит, может поднять бучу. Нет, я теперь с ним осторожна буду. Это уже не тот дед.

— Да, мне тоже кажется, тут лучше помалкивать.

Когда мы пришли домой, никакой милиции уже не было, только тетя Липа все ворчала:

— Нет, это ж надо, как у нее что-нибудь, так мы все отдуваемся. Сколько грязи мне натащили, ужас просто, девчонку на допрос тягали, собаке нервы истрепали, а ведь ничего не найдут, это как пить дать.

— Тетя Липа, вам, что ли, не жалко Альбину? — спросила Матильда.

— Ну, жалко, жалко, а дальше что? С духами поменьше якшаться надо.

— А при чем тут дух? — удивилась я.

— Да ведь уже вся Москва про ее духа знает, по телевизору ее квартиру показывают, она там про духа распространяется, а воры-то сразу примечают, что у нее на стенках висит. Если уж живешь одна, сиди тихо, не высовывайся! Вот теперь и плачь по картинкам своим да по шубке норковой! Вы голодные?

— Нет!

— Ладно, ступайте в комнату, не толкитесь тут, а то у меня уже в глазах рябит!

— Слушай, Матильда, а может, Гриша сегодня у Ненормы останется, утешать ее?

— Ну и что?

— Так за кем же мы завтра следить будем?

— Во-первых, завтра в нашу задачу входит эта… как ее… ре-ког-носцировка, и Гриша нам не больно нужен. А меня вот какая мысль занимает: когда Гриша у нее ночует, дух приходит или нет?

— Да, мысль грандиозная!

— А что?

— Да нет, я серьезно! Как бы это выяснить? Идея! Оставайся ночевать у меня!

— Зачем?

— А мы в двенадцать тихонько выйдем на площадку и послушаем. На площадке слышно, когда там рояль играет.

— Но ведь нас могут застукать. Или мама твоя, или дед, или тетя Липа. В такое время у вас еще не спят.

— Да, ты права.

— Кстати, одной тебе проще будет незаметно выскользнуть.

— Может, и проще, да страшновато.

— А ты с мамой поделись, у нее с чувством юмора все в порядке, она с тобой с удовольствием выйдет на пять минут.

— А что, в этом что-то есть! Молодчина ты, Мотька, голова у тебя здорово варит.

— Просто я знаю жизнь, — со вздохом сказала Мотька.

— Да, а жизнь знает тебя! И мы расхохотались.

Мама вернулась домой с дедом. За ужином тетя Липа посвятила их в события нынешнего дня. Они долго охали, ахали, сокрушались.

— Я должна к ней зайти, — сказала мама, — ведь это ужасно. Помимо всех потерь, еще отвратительно осознавать, что кто-то чужой рылся в твоих вещах! Так противно!

«Вот-вот, — подумала я, — сходи-ка туда, заодно и выяснишь, там ли Гриша».

— Татуша, а мне можно не ходить? — как-то рассеянно спросил дед.

— Конечно, тебе там совершенно нечего делать! — сказала мама и направилась к Ненорме.

Вернулась она через минут пятнадцать, несколько обескураженная.

— Ну что? — спросила я.

— Да ничего, высказала ей свои соболезнования, но, кажется, она и без них вполне обойдется. Она там не одна.

— С Гришей? — ляпнула я.

— А ты откуда знаешь?

— Да видела я его несколько раз.

— Понятно. Вот и хорошо, что она не одна.

— Интересно, мама, когда у нее Гриша ночует, дух к ней является?

— А с чего ты взяла, что этот Гриша у нее ночует? — с педагогическими нотками в голосе спросила мама.

Я рассказала ей о том, что видела ранним утром, когда выходила гулять с Лордом.

— Боже мой, я и не заметила, как ты стала совсем взрослой, — сокрушенно проговорила мама.

— А как насчет духа?

— Вернее, насчет его отношений с Гришей, ты хочешь сказать?

— Да.

— Это и впрямь интересно. Когда этот самый дух приходит?

— В начале первого.

— Давай-ка мы с тобой выйдем на площадку в это время и послушаем, — включилась в игру мама. Мотька как в воду глядела. — А что же ты деда в это не посвящаешь? — не без ехидства спросила она. Мама иногда ревнует меня к деду.

— Ему это не интересно. Ему вообще в этот раз ничего не интересно, — с обидой в голосе сказала я.

— Ты тоже заметила? — удивилась мама. — А я думала, что мне это только кажется.

Тут маму позвали к телефону, и разговор прервался. Звонила мамина любимая подруга Оля. Ну, теперь это надолго. Они с мамой видятся редко, но зато иногда отводят душу по телефону. Тогда уж к нам никто дозвониться не может! Ну, что ж, времени до полуночи еще много, надо бы найти мамин рыжий парик. Уроки можно не учить, завтра мы в школу не идем. Что приятно. Я полезла в кладовку и довольно быстро обнаружила парик. Сунув его за пазуху, я пошла в ванную и там заперлась. Надо сегодня примерить парик, а то утром будет некогда. Я аккуратно подобрала свои волосы и надела парик. Как мама это делает, я, слава Богу, насмотрелась. И вдруг в этом рыжем кудрявом парике я страшно себе понравилась. Интересно, а Мите я понравлюсь в нем? Я ведь теперь совсем другая, и, конечно, никакой Гриша меня не узнает. А хорошо бы и для Мотьки припасти парик, все-таки Гриша хоть мельком, да видел ее. А у художников глаз наметанный, и недооценивать этого нельзя. Спрятав рыжий парик, я снова полезла в кладовку и стала там рыться в коробке со старыми театральными тряпками. Ага, вот то, что надо, короткий черный парик. К Мотькиным синим глазам очень даже подойдет!

Я положила оба парика в пакет и сунула в портфель. Завтра по дороге забегу к Мотьке, ее мама уходит на работу ни свет ни заря, и там мы с нею спокойно наденем парики..

Хотя нет, нас может кто-нибудь увидеть. Придется уже на месте зайти в какой-нибудь подъезд. Ох, сколько всяких предосторожностей надо соблюдать в ходе расследования. С ума сойти!

Закончив разговор с Олей, ко мне заглянула мама.

— Аська, ты чего не ложишься? Ведь завтра в школу!

— А дух?

— Ах да, дух! Ладно, уже полдвенадцатого, так и быть, полчаса подождем. Но только обещай мне сразу лечь спать, когда вернемся.

— Ладно. Мам, а давай в нарды сыграем. Мы с тобой сто лет не играли.

— Давай, я и вправду уже забыла, когда играла.

Мы так увлеклись игрой, что чуть не проворонили духа. Но все же я опомнилась без двух минут двенадцать, и мы с мамой на цыпочках вышли на лестницу. Нас обеих душил смех.

— Аська, какие мы с тобой дуры! — прошептала мама.

— Погоди, может, мы еще самые умные окажемся.

— Это каким же образом?

— Пока не знаю.

— А который час?

— Три минуты первого.

— Уже пора?

— Что?

— Пора ему играть?

— Давай подождем.

Мы прождали еще пятнадцать минут, но в квартире Ненормы все было тихо. Видно, дух не желал играть перед Гришей.

— Ладно, Ася, пошли спать. Похоже, дух объявил Грише бойкот. И должна признаться, я его понимаю.

— Почему?

— Не понравился он мне, какой-то скользкий тип.

— А по-моему, парень как парень.

— Ну и ладно. Ложись скорее, детка, завтра ведь рано вставать.

— Спокойной ночи, мамочка!

Глава XII
РАЗВЕДКА БОЕМ

Утром тетя Липа с трудом меня добудилась. Я вскочила как встрепанная! Не хватало еще опоздать! Но ничего, когда надо, я умею все делать молниеносно, и уже через четверть часа я выскочила из дому и сломя голову понеслась к Мотьке.

— Матильда! — закричала я, врываясь к ней, — я для тебя парик нашла! Вот!

— Здорово! — восхитилась Матильда. И тут же нацепила парик.

Как же она сразу преобразилась! Недаром мама говорит, что Мотька — прирожденная актриса. У нее даже осанка изменилась! Внимательно посмотрев на себя в зеркало, Матильда достала из ящика карандаш «живопись» и чуть подвела глаза, слегка удлинив их к вискам. Получилось что-то то ли японское, то ли китайское, но очень красивое.

— Мотька, потрясен!

— А ты?

Я тоже напялила свой рыжий парик. И опять понравилась себе.

— Класс! — одобрила Мотька. — Ладно, пора бежать.

— Мотька, так нам идти нельзя! А вдруг нас кто-то увидит? Потом разговоров не оберешься.

— Ты права, берем с собой. Погоди, надо еще зеркальце захватить, а то мало ли где придется их надевать!

Мальчишки ждали нас на остановке трамвая.

— Гриша сегодня ночевал у Ненормы! — доложила я. — И кстати, дух ночью не играл.

— А ты откуда знаешь?

— Мы с мамой ночью ходили слушать на площадку.

— С мамой? — удивился Митя.

— А знаешь, какая у нее клевая мама! — заметила Мотька.

— Значит, так, — начал Костя, — сейчас садимся в трамвай и едем до…

— Сойдем, не доезжая одну остановку! — заявила Мотька.

— Это почему?

— Нам с Асей надо загримироваться. Не можем же мы делать это на месте!

— Молодец, Матильда! — одобрил ее Костя. — Но только мы сойдем не раньше на одну остановку, а позже. Потому что иначе мы окажемся на бульваре и там негде будет спрятаться.

Итак, мы доехали до остановки «Селезневская улица», сошли и двинулись обратно.

— Ребята, постойте, мы сейчас! Мы с Матильдой нырнули в подъезд одного из домов и быстро нацепили парики.

— Ну как?

— Нормалек!

Когда мы вышли, ребята ахнули.

— Ну, вы даете! Вас и родная мать не узнала бы! — пришел в восторг Митя, а Костя только одобрительно хмыкнул.

— Так, а сейчас сориентируемся на местности, — сказал Костя. — Сначала найдем дом и квартиру, а потом, если его машины нет, будем внимательно изучать обстановку. Если машина тут, я попробую сунуться прямо к нему.

— И что ты ему скажешь? — спросил Митя.

— Там видно будет.

Мы быстро нашли дом. Это оказалась кирпичная башня, и жил Гриша, как выяснилось, на одиннадцатом этаже.

— Так, дом кирпичный, что называется улучшенной планировки. Тут вряд ли есть коммуналки, — соображал вслух Костя. — В таких домах контакт с соседями затруднительнее, чем в старых. Машины нет. Похоже, наш Мусьяк отсутствует. Но на всякий случай надо позвонить по телефону. Так, жетон у меня есть! — И он направился к автомату.

— А может, у него машина в гараже стоит? — предположила Мотька.

— Это вряд ли, — отвечал Митя. — Я ее видел, эту машину. Нет, она явно не в гараже живет! Уличная тачка, сразу видно!

Костя с кем-то разговаривал.

Вскоре он подошел к нам и доложил:

— Обстановка такова: в квартире находится мать нашего Мусьяка. Кажется, вполне добродушная старушенция. Девчонки, надо что-то придумать, чтобы попасть в квартиру. Ну, напрягите мозги, вы же такие выдумщицы!

— А зачем нам соваться к нему в квартиру? — спросила я.

— Как ты не понимаешь! А вдруг он у себя хранит краденое!

— И так хранит, что сразу с порога любому дураку видно? Это уж ты, старик, загнул! — возразил Митя.

— Да, похоже, меня немножко занесло!

А впрочем, все возможно! Он ведь считает, что у него стопроцентное алиби — он же был с Ненормой, когда произошло ограбление.

— С чего ты взял?

— А разве нет?

— Я не знаю, но наверняка он был с ней накануне, когда этот узкоплечий дверь осматривал. А вчера — нет, про это мне ничего не известно, — проговорила я.

— Значит, я что-то перепутал! Так, первым делом нужно выяснить, был ли он с ней во время ограбления.

— Но если выяснится, что он был с ней, тогда у него и впрямь стопроцентное алиби! И значит, делать нам тут больше нечего!

— Ой, ребята, смотрите! — воскликнула я. — Узкоплечий!

Это и в самом деле был он. Какой-то странной вихляющей походкой, втянув голову в узюсенькие плечи, он шел через двор.

— Его нельзя упустить! — прошептал Костя и неторопливо двинулся за ним. Мы трое стояли в каком-то обалдении.

— Может, в милицию позвонить? — спросила Мотька.

— Погоди, надо самим выследить, куда он пойдет, а потом уж сообщать в милицию.

Узкоплечий свернул за угол, Костя за ним. Через минуту Костя вышел из-за угла, и на лице его была написана полная растерянность.

— Не понимаю, он вдруг куда-то пропал, как испарился. Был и нету.

— Вот-вот, со мной то же самое было! — поспешила сообщить я.

— Все-таки мы не зря сюда пришли, я как чувствовал! — возбужденно говорил Костя. — Совершенно ясно, что это не случайность. Они с Гришей сообщники, какое бы у Мусьяка не было алиби! Это очень, очень интересно, и я считаю делом чести распутать эту историю. Согласны?

— Да! Конечно!

— Значит, пока в милицию не заявляем?

— Нет, это мы успеем!

— И что же мы будем делать дальше?

— Придется нам тут дежурить, как мы и говорили вначале!

— Поодиночке?

— Вот это вопрос! Я понимаю, поодиночке скучно, но ничего не попишешь. Следить будем только в дневное время, сами понимаете. По два часа каждый, — констатировал Костя.

— А как быть со школой?

— Черт, до чего некстати каникулы кончились! Ну, ладно, тогда придется следить после школы…

— По-моему, — перебил Костю Митя, — не надо составлять никаких графиков дежурства, а просто договариваться, кому когда удобно. Я, например, могу уже в половине первого быть здесь, а потом кто-нибудь из вас меня сменит.

— Пожалуй, ты прав. Тогда около трех я тебя сменю, а вы, девочки, решите сами, кто меня сменит.

— Нет, мы лучше вдвоем, — нерешительно заявила Матильда. — Пусть даже мы продежурим четыре часа, но вместе. Правда, Ася?

— Вообще-то, да.

— Ладно, так и быть.

— Костя, а что делать, если мы его обнаружим? — спросила я.

— Как что? Идти за ним и посмотреть, куда он пойдет. Кстати, ваши уоки-токи очень бы пригодились. Надо, чтобы дежурный всегда имел при себе трубку.

— А вторая у кого будет?

— Это неважно, у любого из нас.

— Ну, предположим, я его обнаружила, — приставала я к Косте, — проследила за ним, не упустила из виду, узнала, куда он пошел, и что мне дальше делать? Сообщить в милицию или вызвать кого-то из вас?

— Сначала кого-то из нас, мы же решили сами в этом разобраться. А кроме того, если он куда-то зашел, ты должна не бежать к автомату звонить в милицию, а ждать, не выйдет ли он снова. Кстати, вторая трубка должна быть у того, кто придет тебе на смену. Иначе все теряет смысл.

— Вот это верно! — одобрил Митя.

— Значит, договорились, завтра первым дежурит Митяй, потом я, а потом Ася с Матильдой, — подвел итог Костя, — а сейчас давайте еще тут побродим, вдруг он опять нам на глаза попадется.

— А на Мусьяка ты уже наплевал? — поинтересовался Митя.

— Не наплевал, просто мне с ним теперь все ясно — он в этом деле замешан! И потом нас слишком мало, чтобы следить за обоими. К тому же Мусьяк на машине, а Узкоплечий пешочком ходит. Есть разница?

Мы долго еще прочесывали все окрестные дворы и переулки, но Узкоплечего больше не встретили.

— Ладно, хватит, а то уже ноги отваливаются, — сказал Костя. — Пошли по домам!

Когда мы простились с мальчишками, Мотька сказала:

— Ась, пошли пока ко мне, а то твои пристанут с расспросами, почему так рано.

— Да, верно, пошли к тебе.

На подходе к Мотькиному дому мы вдруг заметили, что на нас как-то странно посматривают.

— Аська, мы же забыли про парики! — взвизгнула Матильда.

— Ой, и что это вы, девоньки, с собой сотворили? — раздался вдруг голос Марьи Матвеевны, разносчицы телеграмм с нашей почты. Уж она не преминет сообщить об этом Мотькиной маме.

— Здрасьте, Марья Матвеевна, мы вот к школьному вечеру готовимся, репетируем, — затараторила Мотька. — Их не так-то просто без привычки носить, парики-то, вот мы и осваиваем…

— Да вид у вас больно страшный!

— Почему?

— Вы в них на этих похожи…

— На кого?

— Говорить даже неудобно. Ну как есть вылитые малолетние… прости Господи.

— Ну вы и скажете, Марья Матвеевна, — оскорбилась Матильда.

— Точно-точно. Уж вы, девоньки, хоть по улицам так не ходите, а то всякое случиться может, пристанут какие-нибудь… а потом беды не оберетесь. Там, у себя на вечере, дело другое, а вот на улицу — ни-ни!

— Ладно, Марья Матвеевна, учтем! — пообещала Мотька. — Вы только маме не говорите!

— Ась, а может, у нас и вправду вид неприличный? — засомневалась Мотька, поглядев на себя в зеркало, висящее у них в прихожей.

— Не думаю, — без всякой уверенности отвечала я. — Митя с Костей ничего такого не говорили, им, по-моему, понравилось.

— А может, они просто из вежливости промолчали, а?

— Бог его знает, может, и так.

— Давай лучше не будем их больше надевать, наверное, мы в них очень в глаза бросаемся, для нашего дела это ни к чему.

— А если Гриша меня узнает?

— Понимаешь, стоит ему один раз увидеть этот рыжий парик, он уж точно сразу тебя приметит. А так вполне может и не обратить на тебя внимание. Просто старайся не лезть ему на глаза.

— Тем более мы теперь и не за ним вовсе следить собираемся!

— Да, это облегчает задачу! Ась, ты не забыла, что химичка тебя завтра вызовет?

— Конечно, забыла! У меня, что касается химии, в голове вообще не держится!

— Ну два-то параграфа ты выучить в состоянии?

— Смотря каких!

— Давай сейчас вместе выучим, я тебе объясню, если что будет непонятно! А то неудобно даже — она тебя предупредила, когда спросит и что, а ты снова будешь столбом стоять?

— Нет, Мотя, сейчас еще рано учить, я до завтра это в голове не удержу. Лучше утром пораньше встану и задолблю, что смогу. А сейчас бесполезно, только время зря потратим! Моть, а Моть, признайся, тебе Костя нравится? — перевела я разговор.

— Вообще-то, да, но уж очень он командовать любит! Если бы не Митяй, он бы незнамо куда занесся, а тот хорошо его осаживает. Но глаза у него красивые!

— А все-таки это тебе не наши мальчишки из класса! Совсем другое дело!

— Конечно, они же на два года старше! А ты в Митьку, по-моему, вообще уже по уши?

— Ничего подобного! Если хочешь знать, он мне сейчас меньше нравится, чем вначале.

— Почему?

— Не знаю, очень уж он спокойный, рассудительный!

— Да ты что! Это он перед тобой выламывается, а сам вполне нормальный парень. Он только к тебе очень неровно дышет! Вот и умничает.

— Ты думаешь?

— А что тут думать, невооруженным глазом видно!

— Да что видно-то?

— Аська, отвяжись!

— Ладно, ладно, ты меня про Костю спросишь, я тоже тебе так отвечу!

— А я не буду тебя ни о чем спрашивать, я и сама все вижу!

В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Вадька Балабушка из нашего класса, интересовался, почему нас сегодня не было, и сказал, что, кажется, Клавдюшка собиралась звонить и узнавать, не заболели ли мы. Только этого еще не хватало!

— Спасибо, Вадек, что предупредил, попробуем принять меры, пока! — сказала Матильда. — Что будем делать? Если Клавдюшка сюда позвонит, я ей с три короба навру, а вот если позвонит маме на почту, тогда хуже. Надо придумать какую-нибудь версию. А тебе очень влетит?

— Да нет! Скорее всего, она нарвется на Липочку, ну а та поворчит, поворчит и забудет. Даже маме не скажет. Давай лучше думать, как тетю Сашу нейтрализовать.

— Придумала! Поскольку Матвеевна нас в париках видела, она наверняка маме стукнет, а мы скажем, что ездили показываться в детскую театральную студию и просто забыли снять парики. От расстройства, что нас не приняли. Так мы одним ударом убьем двух зайцев.

— Неплохая идея! А если твоя мама спросит, почему это прием в театральную студию в такое время, когда все порядочные дети должны быть в школе?

— Ой, не смеши меня, она скорее спросит, за каким чертом мне в эту студию понадобилось!

— Но ты же собираешься стать актрисой!

— Я-то собираюсь, но маме об этом знать совсем не обязательно!

— Тогда это не очень хорошая отмазка!

— Очень даже хорошая, просто отличная! Мама заведет волынку про мое будущее, а про прогул забудет, можешь мне поверить!

— Ладно, Матильда, пойду-ка я домой. Если все же Клавдия будет звонить, пусть лучше на меня напорется.

— И что ты ей скажешь?

— Скажу — насморк!

— Простенько и со вкусом.

— А чего зря мудрить. И кстати, если она тебе позвонит, ты тоже лишнего не ври, а то потом не распутаешься. Я уж и так все время боюсь чего-нибудь сболтнуть, проговориться. Ох, тяжело!

Глава XIII
ЖЕГЛОВ И ШАРАПОВ

Дома все было спокойно. Я пообедала и села за уроки, чтобы завтра не ударить лицом в грязь после прогула. Химию, как я и собиралась, оставила на утро. Часов в семь позвонил Митя. Он был очень взволнован.

— Ася! Есть новости! Костя предпринял тут одну акцию…

— Какую?

— Бери Лорда и приходи на сквер, он сам расскажет, и Матильду позови, надо все обсудить! Придешь?

— Еще бы! Сейчас звоню Мотьке и бегу! Я позвонила подруге.

— Моть, срочное дело!

— А что?

— Не знаю, Костя что-то учудил! Короче, я с Лордом иду на сквер, и ты тоже приходи! У тебя все тихо?

— Пока да. А у тебя как? Не звонила Клавдюшка?

— Нет.

— Ну и слава Богу! Я сейчас бегу! Мы пришли на сквер первыми, мальчишки что-то задерживались. Но вот и они.

— Девчонки! Я был у Мусьяка в квартире!

— Как?

— А вот так! Очень даже просто!

— Костя, давай по порядку. Почему ты вдруг решил идти туда один? — вцепилась в него Матильда.

— Да, расскажи-ка все по порядку! — поддержал ее Митя.

— Ладно, по порядку так по порядку! — Костя был буквально опьянен своим успехом. — Значит, так, когда мы расстались, я пошел было домой, но что-то вдруг заставило меня повернуть назад. Я приехал в Четвертый Самотечный и пошел туда, где исчез Узкоплечий, все там внимательно осмотрел, но, честно вам скажу, так и не понял, куда он мог деваться. Тогда я вернулся в Гришин двор и смотрю, какая-то тетка кота на поводке выгуливает. Ну, думаю, это то, что надо! Я к ней, ах, какой у вас кот, просто чудо, загляденье и т. д.

— А кот и правда красивый? — спросила я.

— Офигительный! Рыжий, громадный и спокойно так гуляет. Ну, поахал я минут пять, тетка и растаяла. Разговорились мы с ней, туда-сюда, и я решаю, пора забросить удочку. «Эх, был бы я художником, я бы с вашего Тарзана — кота Тарзаном зовут — портрет написал! Уж такая у него мордаха выразительная!» А она и говорит: «Мой сын художник, и он уже написал Тарзашин портрет»! Неужели, думаю, может быть такая пруха? Неужели это Мусьякова мамаша? «А ваш сын художник-анималист?» — спрашиваю с ученым видом. «Да, — отвечает моя старушенция, — анималист». — «А как его фамилия, может, я знаю?» — «Григорий Мусьяк», — говорит она. Ну, я чуть не подпрыгнул. «А нельзя ли хоть одним глазком взглянуть на портрет Тарзана?» — «Отчего же? Можно! Идемте, молодой человек, раз вы такой любитель кошек, значит, надо вам показать этот портрет!» Сами понимаете, дважды меня просить не надо было! Ну, приходим мы в квартиру. Квартира двухкомнатная, Маргарита Казимировна — так зовут маманю — провела меня в Гришину комнату и показала некоторые его работы и, конечно, Тарзашин портрет. Я в живописи не разбираюсь, но портрет мне понравился. Я, правда, не столько на портрет смотрел, сколько по всем углам глазами шарил, но ничего подозрительного не заметил.

— Если этот Гриша анималист, значит, вором он быть не может, — заключила я.

— Глупости! — оборвал меня Костя.

— Ну, вообще-то, вряд ли это зависит от жанра, — поддержал его Митя.

— Да ты, Ася, не обижайся, ты же просто не дослушала! — сказал Костя, заметив, вероятно, что я надулась. — К тому же у твоей Ненормы картины украли, тут, как говорится, художнику и карты в руки. Он их или записать сверху чем-то другим может, или сбыть понезаметнее, так что анималист не анималист, тут это роли не играет. Так вот, поглядел я картины его, повосхищался, а потом эта Казимировна приглашает меня чай пить. Я, понятно, соглашаюсь…

— Вот это зря! — решительно заявил Митя.

— Почему? — удивился Костя.

— Ты пришел в дом не с добрыми намерениями, пришел в дом, можно сказать, своего врага, значит, не должен в этом доме есть хлеб. Помнишь графа Монте-Кристо?

— Сравнил! Тоже мне! Короче, я ни про какого графа Монте-Кристо и не вспомнил, мне надо было все выяснить, информацией разжиться!

— Ой, ребята, — воскликнула Мотька, — да вы сейчас прямо как Жеглов с Шараповым! Митька — Шарапов, а Коська — типичный Жеглов! Здорово! Теперь у нас настоящая следственная бригада, или как там это называется!

— Давай, продолжай! — потребовал Митя.

— Сам же меня перебил!

— Давай, давай, рассказывай!

— Ну вот, сидим мы с Казимировной, пьем чай, балакаем о том о сем, и вдруг дверь открывается и входит господин Мусьяк, собственной персоной. Видит меня и смотрит на мать, мол, кто это тут? «Гришенька, познакомься, это Костя, он очень хотел взглянуть на Тарзашин портрет» и т. д. и т. п. Я, конечно, вскочил, поручкался с Гришей, опять заговорил про кошек, но вижу, он очень недоволен. Значит, пора мне линять. Я попрощался, расшаркался и ушел.

— Ну и что? — спросила я.

— В каком смысле? — не понял Костя.

— Ну и что ты выяснил?

— Во-первых, я убедился, что в квартире он краденое не держит.

— Почем ты знаешь, может, там кладовка есть, антресоли, стенные шкафы. Что ж он, по-твоему, картины выставит, шубу на вешалку повесит? Не похоже, что он полный идиот!

— Ты хочешь сказать, что я полный идиот, так что ли? — взорвался Костя.

— Ничего подобного я не говорила! Только, по-моему, зря ты туда сунулся!

— Это почему?

— Потому что теперь Гриша не только нас с Мотькой опознать может, но и тебя. Что ж, прикажешь одному Мите там дежурить? Нам ведь надо Узкоплечего найти, он-то уж точно в этом замешан, а Гриша еще только под подозрением.

— Зато сколько против него улик! И что это ты так его защищаешь?

— Да я и не думала его защищать, просто нам теперь следить сложнее будет, вот и все.

— Да, старик, действительно, ты тут маху дал! Представляешь, как он насторожится, если вдруг приметит тебя во дворе?

— Да что вы на меня наезжаете! Я хотел как лучше!

— Видишь ли, твоя инициатива в данном случае оказалась не просто бесполезной, а даже вредной для следствия. Такие вещи надо обсуждать коллегиально, а не лезть самому на рожон!

— Ну и пожалуйста, я могу вообще бросить это дело! — обиделся Костя. — Очень надо! Расследуйте сами, а я погляжу, что у вас получится!

— Ишь, какой обидчивый! — возмутилась Мотька. — Сам же напортачил, и сам же обижается!

— Я? Напортачил?

— Еще как! Тебе бы сказать: ребята, простите, виноват, но на это у тебя мужества не хватает, и ты предпочитаешь просто сделать ноги. Конечно, так проще! Я не я, и лошадь не моя! — вопила Матильда. — Эх, выходит, я в тебе ошиблась!

Костя покраснел до корней волос. От Матильды он такого наскока не ожидал. Помолчав немного, он все-таки выдавил из себя:

— Ладно, ребята, больше не буду.

— Ну и хорошо! — примирительно сказал Митя. — Все, больше про это ни слова. Забыли.

— Ну забыли, так забыли, — проворчала Мотька.

— Значит, завтра действуем, как договорились? — осторожно спросил Костя.

— Да, — отвечал Митя. — В половине первого я буду там.

— Ой, — вспомнила я. — Митя, а ведь Гриша тебя тоже видел! Помнишь, когда они с Ненормой выходили?

— Да, верно, а я и не сообразил. Но, в конце концов, не запоминает же он всех, кого мельком видел на улице. Тебя-то он, конечно, уже запомнил, ну и Костю нашего тоже. А мы с Матильдой, думаю, не так запали ему в память.

— Да, уоки-токи! — воскликнула Мотька. — Совсем из головы вон, надо же вам их отдать!

— Ничего страшного, — сказал Митя, — я завтра вполне обойдусь, а вы захватите их, когда придете дежурить, и одну трубку отдадите Косте, на всякий случай. А дальше будем передавать при смене.

На том и порешили.

Глава XIV
У НАС ОПЕРАЦИЯ!

Утром тетя Липа разбудила меня на час раньше, как я ее просила, и я засела за химию, будь она неладна. Когда наконец моя голова была уже набита формулами и всякой другой химической пакостью, я осторожно, чтобы не растрясти по дороге с таким трудом приобретенные знания, вышла из дому. Мне навстречу попался Витька Воскобойников.

— Привет, Монахова!

— Привет!

— Ты чего такая?

— Какая?

— Обалделая!

— Химию учила, вот и обалдела! Витек, не приставай, а то я опять все забуду!

— А ведь химия сегодня на третьем уроке, как же ты додержишься?

— Сама не знаю, отвяжись! Едва я переступила порог школы, как ко мне подлетела Верочка, первая красавица.

— Слушай, Аська, а что за ребята вчера были с вами на сквере?

— Ребята как ребята, наши знакомые.

— Может, вы их пригласите к нам на дискотеку, а то сама знаешь, у нас мальчишек не хватает!

Жди, думаю, дожидайся! Но вслух отвечаю:

— В принципе, можно, если Колобок разрешит (Колобок — это наша завуч). Ты же знаешь, она не любит чужих пускать на вечера.

— Ну, если бы ты за них поручилась…

— Еще чего, я не так близко их знаю, и потом, что я за персона такая, чтобы за кого-то ручаться?

— Похоже, ты очень даже важная персона, вон как химичка с тобой цацкается!

— Она не персона, у нее дед персона, поэтому-то с ней и носятся — подвякнула Лялька, Верочкина рыба-прилипала.

Тут уж у меня вся химия из головы вылетела, и я треснула Ляльку по шее.

Она вцепилась мне в волосы, но мальчишки нас растащили.

— Что тут у вас творится? — подоспела запыхавшаяся Мотька.

— Аська с Лялькой подрались!

— Нашла с кем связываться! — напустилась на меня Мотька. — Пошли отсюда! — И она потащила меня в класс. — Химию выучила?

— Да выучила, только с этой дурой уже все забыла!

— Ерунда, давай быстренько повтори, благо сейчас литература, и Кузьминична тебя сегодня явно не спросит.

Наша литераторша Марфа Кузьминична никогда никого не спрашивала два раза подряд. Все об этом знали и пользовались.

Я действительно освежила в памяти те два параграфа, которые зубрила утром, но следующий урок — геометрия — потребовал от меня такого напряжения, что на второй перемене я опять ощутила полную пустоту в голове.

— Моть, я ничего не помню! — в ужасе простонала я.

— Чего не помнишь?

— Химию!

— Да ладно тебе, не придуривайся!

— Моть, ей-Богу, все выветрилось!

— Ну возьми скорее учебник и погляди, сразу вспомнишь!

Я схватила учебник и судорожно начала его листать, вот они, эти окаянные параграфы. Ну за что, за что мне такие мучения?

Начался урок. Окинув взглядом класс, химичка сказала:

— Так, первым делом вызову Монахову, а то до конца урока она может все позабыть, верно, Ася?

— Верно, только я, кажется, уже все забыла!

— Ты что же, отказываешься отвечать? — рассердилась Нина Васильевна.

— Нет, почему…

— А ну, иди к доске! Скажи-ка мне…

Она задала добрый десяток вопросов, я смогла ответить только на четыре, и то с грехом пополам.

— Так, ну что ж, могло бы быть и хуже. Тройку ты честно заработала, хотя и с минусом. Садись. В следующий раз опять спрошу. Я теперь тебя буду на каждом уроке спрашивать. Может, втянешься.

— Нина Васильевна! Это несправедливо! — вступился за меня Вадик Балабушка. — Вы собираетесь уделять Монаховой слишком много внимания!

— Хорошо, Балабушка, в таком случае я и тебя буду на каждом уроке спрашивать, чтобы ты не чувствовал себя обделенным. Тебя это устроит?

— Меня-то устроит, но как же другие?

— Не волнуйся, Балабушка, я всех успею спросить, а если уж ты такой борец за справедливость, то уж ладно, буду спрашивать тебя после уроков, тем более что ты отнимаешь у меня слишком много времени своими разговорами. Так, после Монаховой я должна отвести душу. Воротынцева, к доске! Порадуй меня своими знаниями.

Ну, кажется, меня оставили в покое. К счастью, химия у нас только два раза в неделю!

— Поздравляю, отмучилась! — шепнула Мотька. — Дежурить пойдешь?

— А как же! Надо не забыть уоки-токи!

— И еще надо одеться потеплее, а то на холоде торчать удовольствие ниже среднего! У тебя валенки есть?

— Валенки? Моть, ты спятила, что ли? Хорошая картинка — в валенках и с уоки-токи!

Мотька прыснула, недостатком воображения она не страдает. А я со смеху чуть со стула не свалилась.

— Что там за веселье? — вскинулась химичка. — Монахова, ты так рада тройке с минусом? А ты, Матильда, вероятно, радуешься, что тебе сейчас предстоит отвечать? Ступай живо к доске!

Но Мотьку она врасплох не застала. Та все ответила и получила пятерку. Можно сказать, играючи. Просто завидки берут!

В начале пятого Матильда зашла за мной.

— Ну, ты и упаковалась! — воскликнула я. На Мотьке была старая шуба ее мамы и теплый пуховый платок.

— Советую и тебе одеться потеплее, там холодина, а нам два часа на улице торчать. Носки шерстяные надень! — посоветовала она.

Я послушно надела носки.

— И рейтузы! — потребовала Мотька.

— Еще и рейтузы?

— Да ведь под брюками их не видно, зато будет тепло!

Пришлось натянуть и рейтузы, хотя я почти никогда их не ношу.

— Не беда, пар костей не ломит! — уговаривала меня Матильда.

— Да, Мотька, ты и вправду артистическая натура — напялила теплый платок и говоришь уже как деревенская старушка. Вжилась в роль!

Матильда усмехнулась.

— Давай, надевай теперь дубленку!

— Еще чего, я из нее уже выросла!

— Не беда, подумаешь, рукава немножко коротки! Зато она теплая и все подлиннее твоей куртки!

— Мотька, перестань разыгрывать из себя заботливую бабушку! — возмутилась я, но все-таки достала из шкафа дубленку.

— Ну и видок у нас!

— Зато не замерзнем и уж точно, что в глаза бросаться не будем!

— Ася! — воскликнула вышедшая в переднюю тетя Липа. — Что за вид у вас? Куда это вы так укутались?

— Гулять! — ответила я.

— Ася! Не ври! Ты даже с Лордом не ходишь уже в этой дубленке!

— Тетя Липа, мы правда гулять идем, — глядя на нее честными синими глазами, заверещала Мотька, — понимаете, тут у одной знакомой девчонки во дворе горку сделали, вот мы и хотим покататься.

— На заднице, что ли? — со знанием дела спросила тетя Липа.

— Ну, конечно, а в новом жалко ведь, правда?

— Это правильно, молодец, Мотя, соображаешь, что к чему! Ладно уж, идите, а то запаритесь!

— Ну, Матильда, и здорова же ты врать! — восхитилась я, когда мы вышли.

— Ты же знаешь, какая у меня мама строгая и несовременная, разве без вранья проживешь?!

Когда мы добрались до Четвертого Самотечного, Костя там уже совершенно закоченел.

— Ну наконец-то! Я чуть дуба не дал!

— Что-нибудь видел?

— Ни фига!

— Вот, возьми! — Я протянула ему трубку уоки-токи. — Какие планы на завтра?

— Завтра я смоюсь с двух последних уроков, а Митяй меня сменит. Идет?

— Идет!

— Ладно, я побежал, а то сил уж больше нет, холодно! Пока!

— Пока!

Костя со всех ног понесся к трамваю.

— Ну и что мы будем делать? Стоять на месте или же ходить?

— Конечно, ходить, стоять и холодно, и скучно!

И мы принялись не спеша прогуливаться вокруг Гришиного дома. Мы сделали уже три или четыре круга, как вдруг Мотька зашептала:

— Смотри, это Гришина мать, вон там, с котом на поводке!

И действительно, пожилая женщина выгуливала на поводке потрясающего рыжего кота.

— Моть, подойдем поближе, хочется кота разглядеть!

— Не вздумай!

— Почему?

— Потому! Если ты с этой мамашей разговоришься, а тут вдруг появится Узкоплечий, что ты будешь делать?

— Ну Мотька, ну голова!

Мы продолжали свой путь. Примерно через полчаса во двор въехала Гришина машина. Мы замерли в отдалении. Из машины вышел Гриша и какая-то длинноногая девица в меховом жакете. Гриша запер машину, взял девицу под ручку, и они вошли в подъезд.

— Так, интересно! — сказала Мотька. — Вот бы Ненорма поглядела!

— А может, это его сестра? — предположила я.

— Ага, сестра! Будет он так нежно брать сестру под ручку, чтобы пройти два шага до подъезда, как же!

— Ну, мало ли кто это… Слушай, он же художник, может, это его натурщица?

— Она вряд ли, разве что ее жакетка. Он ведь анималист!

И мы покатились со смеху.

Примерно через час раздался сигнал уоки-токи. Мы страшно удивились. Нас вызывал Костя.

— Ну, как дела?

Мы сообщили ему про Гришу с девицей.

— А что я говорил! Он преступник, этот Мусьяк. Он же с вашей Ненормой крутил только, чтобы ключи получить, ясно как Божий день! Ладно, девчонки, хватит, идите домой! До завтра!

Мы с удовольствием покинули опостылевший двор и побрели к трамвайной остановке.

— Ась, как ты думаешь, есть в этих дежурствах какой-то смысл?

— Не знаю, наверное, есть. Все-таки мы Узкоплечего тут видели, а он-то уж точно имеет отношение к ограблению.

— А если нет, а если это случайное совпадение?

— Вряд ли. Но выяснить это только милиция в состоянии.

— А мы?

— А что мы можем? Только выследить его. Конечно, если очень повезет, то мы его накроем с награбленным добром, тогда…

— Да, это было бы здорово… А что ты насчет Гриши думаешь?

— Не знаю, что и думать… Совпадение, конечно, мало вероятно. Сама посуди, стоило нам подойти к Гришиному дому, как тут же мы напоролись на Узкоплечего! Вообще-то все бывает, но… И опять же эта девица. Костя, по-видимому, прав.

— Насчет Ненормы?

— Ну да.

— А мне ее жалко, эту дурищу. И Гриша ее обманывает, и дух достает, и вдобавок ее обокрали.

— Конечно, жалко.

— Слушай, Ася, мне кажется, если мы еще будем играть в эти игры, мы его, может, и найдем, но вещички Ненормины тем временем уплывут.

— Так что ты предлагаешь?

— Предлагаю прямо сейчас пойти в милицию.

— И что?

— Рассказать, где мы видели Узкоплечего! Пусть сами ищут, уж наверное, они лучше нас смогут это сделать.

— А Гриша?

— Что Гриша?

— И про Гришу ты тоже предлагаешь рассказать?

— А почему бы и нет?

— Да как ты не понимаешь?! Мы ведь его заподозрили потому, что в ту ночь слышали имя Гриня. Других оснований у нас не было. А про ту ночь мы никому рассказать не можем!

— Твоя правда.

— И потом, нельзя же не посоветоваться с ребятами, раз мы их в это дело втянули…

— Опять-таки ты права. Просто мне жалко стало Ненорму… А может, вызовем сейчас Костю и скажем про это, а?

Мы уже достали из сумки трубку, но тут подошел трамвай. Мы порядком замерзли и с удовольствием влезли в вагон.

— Мотька! — завопила я. — Смотри! По переулку шел Узкоплечий. Он явно только что вылез из нашего трамвая!

— Что делать?! — заметалась Матильда. Она кинулась к водителю. — Остановите, пожалуйста! Мне надо сойти! Умоляю!

— Ничего, сойдешь на следующей остановке! Не старая, добежишь! — отвечал водитель в микрофон.

— Ну до чего же нынче девки нахальные! — заметила какая-то пожилая тетка. — Остановите ей трамвай на ходу! Видали?

Мотька хотела огрызнуться, но потом только горестно махнула рукой.

— Сойдем на следующей? — спросила она с охотничьим блеском в глазах.

— Какой смысл? Разве мы его теперь догоним? Одно ясно, он где-то тут живет! Сейчас приедем, вызовем Костю и будем дальше думать.

Так мы и сделали. Костя, выслушав нас, распорядился, чтобы мы сейчас же шли к нему, и сказал, что вызовет Митю.

У Костиного подъезда мы столкнулись с Митей. Он страшно удивился, увидев нас в наших допотопных нарядах.

— Ну, вы и упаковались! Хотя правильно, я сегодня чуть не отдал концы! Есть новости? А то Коська мне ничего не сказал, только потребовал, чтобы я немедленно шел к нему.

Мы быстро ввели Митю в курс дела, пока дожидались лифта. Костя уже ждал нас у открытой двери.

— Пошли скорее, пока мама сериал смотрит, а то она потащит нас чай пить! Мы закрылись у Кости в комнате.

— Итак, — начал он, — совершенно ясно, Узкоплечий обитает где-то неподалеку от Гриши. За два дня мы дважды его видели. Хотя не исключено, что он просто бывает каждый день у господина Мусьяка. Мне кажется, что роли у них распределяются так — Мусьяк наводчик и главарь, а Узкоплечий — исполнитель.

— Почему? Когда они первый раз лезли в квартиру Ненормы, их было двое и, судя по их разговору, действовали они на равных, — возразила я.

— Кстати, девочки, вы могли бы узнать этого Гришу по голосу?

— Нет! Они ведь говорили почти что шепотом!

— Жаль! Но ты, Ася, не права. Я почему говорю, что главный у них Мусьяк? Ведь у вашей Ненормы украли не абы что, а картины. Золотишко и шубу прихватили уж заодно, а цель, конечно, живопись. Вы видели этого Узкоплечего? Типичный дебил! Зачем ему картины? Да он их в гробу видал! А вот Гриша — совсем другое дело. Он художник, у него есть связи в этом мире, он запросто сбудет их с рук. Да что говорить, и так все ясно. В свете всего этого я считаю необходимым продолжать наблюдение. Может, у кого-нибудь есть другие идеи?

Кажется, на Костю подействовали упреки в излишней инициативности!

— Я вот предлагала уже Асе пойти в милицию и все рассказать про Узкоплечего, — начала Мотька, — но она говорит, что не стоит.

— Конечно, не стоит! Это было бы непростительной ошибкой! — заявил Митя. — Ведь вы не можете рассказать про Гришу!

— В том-то и дело! Но Матильде стало жалко Альбину, она думает, что, если это затянется, ее вещи уплывут!

— Наоборот! Краденое должно «остыть», то есть отлежаться, пока не утихнет шум. Особенно это относится к картинам. Да и к драгоценностям тоже. Вот шубу, конечно, можно сбыть сразу. Сейчас пол-Москвы в норковых шубах ходит, — тоном бывалого сыщика произнес Костя. — А давайте все вместе, или, как выражается Митяй, коллегиально, обсудим план дальнейших действий. Дежурить так, как сегодня, мне кажется, большого смысла не имеет. Мы проторчали там полдня, а Узкоплечий появился, когда девочки уже уходили.

— Ты же сам велел нам уходить! — вскинулась Матильда.

— А я вас ни в чем и не упрекаю, это, скорее, моя вина! — отвечал Костя. — Судя по времени, он шел с работы.

— Да, но вчера-то мы его видели утром, в разгар рабочего дня, — заметил Митя.

— Ну, мало ли, может, у него сменная работа!

— Все возможно, но, мне кажется, он вообще не работает! — заявила Мотька.

— Почему?

— Во-первых, потому что он вор, а воры работать не любят, а во-вторых, он попадается нам на глаза в самое разное время, то утром, как вчера, то днем, как в первый раз, то вечером.

— Вот ты, Мотя, называешь его вором. А как же презумпция невиновности? — нерешительно проговорил Митя.

— Да какая, к черту, презумпция, если мы с тобой своими глазами видели, как он к Ненорминой двери прижимался, а назавтра ее ограбили?! — возмутилась я. — Ладно бы о Грише шла речь, тут есть сомнения, но с этим типом яснее ясного. Кстати, ты сам первый его заподозрил! Если бы не ты, мы бы вообще ничего о нем не знали! Тогда ты почему-то про эту самую презумпцию и не вспомнил!

— Видишь ли, подозрение — это одно, а называть его сразу вором…

— Ой, какой же ты, Митька, зануда! — воскликнула Матильда.

— Ничего, в нашем деле занудство очень даже пригождается, — пришел на выручку другу Костя. — Так какие будут соображения?

— Давайте попробуем дежурить под вечер, когда люди идут с работы, — предложила Матильда. — Во сколько мы его видели? Около семи, да?

— В половине седьмого!

— Вот и хорошо, и со школой проблем не будет!

— Но это при условии, что он работает. А если это все-таки чистой воды случайность, то наши шансы выследить его падают до нуля! — сказал Митя.

— Значит, по-твоему, надо продолжить сменные дежурства, как сегодня? — удивился Костя.

— По-моему, да! А то что же получается, день продежурили — и все? И ведь дежурили не зря, все-таки видели его. Сами подумайте, за два дня мы его два раза видели в одном и том же месте — это ведь грандиозный успех, иногда приходится неделями ждать появления преступника!

— Ага! Ты тоже называешь его преступником! — не выдержала я. — А как насчет презумпции?

— Я говорил в данном случае не о конкретном преступнике, я сказал: неделями приходится ждать преступника. А в нашем случае речь идет о подозреваемом.

— Мить, а у тебя есть какая-нибудь кликуха? — спросила вдруг Матильда.

— Да вроде нет.

— Тогда теперь ты будешь Митька Юрист!

— Что ж, это не обидно! — рассмеялся Митя.

Все-таки он очень милый!

— Значит, продолжаем дежурства? — подвел итог Костя.

— Да!

— Хорошо, тогда я приду первым, в час дня, в три — Митя, а в пять — вы, девочки. А как быть с уоки-токи?

— А что?

— Вы возьмете вторую трубку в школу?

— Возьмем!

— Тогда порядок! А то ведь нельзя дежурному остаться без связи.

— Ась, представляешь себе, сидим мы на уроке, и вдруг сигнал! В классе переполох — что такое, где, у кого! А мы с тобой хватаем сумки и деру! Вы куда? — вопят все, а мы так гордо отвечаем на бегу: у нас операция!

— Да, и все подумают, что нам срочно надо вырезать аппендицит!

— Аппендикс! — поправил Митя. Мы чуть со смеху не лопнули.

Глава XV
ПАРИЖАНКА

По дороге домой Мотька вдруг огляделась по сторонам и пихнула меня в сугроб.

— Ты что, рехнулась?

— Нисколечко! Мы же с тобой собирались на горку, на заднице кататься, и теперь ты придешь совсем сухая и чистая?

— Ой, правда!

Я побарахталась в этом сугробе, умирая со смеху. Прохожие смотрели на меня как на полоумную.

Наконец я поднялась, отряхнулась, и мы с Мотькой простились до утра.

При виде меня тетя Липа только руками всплеснула:

— Господи, на кого ты похожа! Нет уж, не входи, отряхнись как следует! Вся мокрая! Еще простудишься, чего доброго! А ну, марш переодеваться! А потом приходи ужинать!

— Кто дома? — спросила я.

— Мама дома, но у нее Альбина, они там шушукаются чего-то.

Интересно! Надо будет разведать, что там еще стряслось!

Быстренько переодевшись, я явилась на кухню.

— Садись, гулена!

— Тетя Липа, а мама ужинала?

— Да.

— А дедушка где?

— Кто его знает, твоего дедушку! — проворчала тетя Липа. Странно, обычно она всегда говорит о нем с придыханием. Но мне сейчас не до этого. Надо скорее поужинать и попытаться выяснить, что там происходит у Ненормы.

— Да ты что, на пожар, что ли? Ешь нормально, не спеши! А то глотаешь, даже не жуя! — приговаривала тетя Липа. — Куда? А чай?

— Спасибо, не хочу!

Я выскочила из-за стола и для отвода глаз пошла в свою комнату, выждала минуты две и на цыпочках направилась в кладовку, оттуда слышно все, что происходит в маминой комнате. Я знаю, подслушивать нехорошо, но ведь это в целях следствия, более того, в интересах самой Ненормы.

— …а может, тебе лучше уехать куда-нибудь? — услышала я мамин голос.

— Нет, что ты, Тата, как я могу уехать… я не в состоянии с ним расстаться! Он такой…

Интересно, с кем она не может расстаться, с Гришей или с духом? — Такой ласковый, внимательный… Ага, значит, речь идет о Грише. Удачно, что она не видела девицу в жакетке!

— Ну, это вполне нормально — ты влюбилась. И слава Богу, а то с этим своим духом ты была уже близка к помешательству. Да, кстати, дух-то все играет?

— Вообрази, нет!

— Ты это с Гришей связываешь?

— О нет! С кражей и только с кражей!

— Почему?

— Наверное, он чувствует, что квартира осквернена!

— Вообще-то, я бы на месте духа скорее возмутилась твоим поведением, а не кражей. Согласись, нормальнее, если дух покойного мужа не желает посещать квартиру, где ночует его преемник. Ты не находишь?

— Вероятно, но…

— А до кражи, он при Грише играл?

— Кажется, нет… Не играл.

— Вот видишь, а ты говоришь…

— И как это я не подумала! Понимаешь, тут есть еще один момент, я как раз хотела с тобой посоветоваться, я попала в довольно глупое положение…

— Ты о чем?

— О телевидении. Они мне звонят, хотят сделать вторую передачу, у них масса откликов, а духа больше нет… Как мне быть?

— А ты им сказала, что его больше нет?

— Пока не сказала. Татуша, посоветуй, как мне себя вести?

— Да что тут думать — скажи все как есть.

— Но тогда они потеряют ко мне интерес.

— Господи, зачем тебе этот их интерес?

— Ах, Тата, ты актриса, дочь знаменитого певца, вокруг тебя столько людей, а я… Это так заполнило мою жизнь…

— Что? Что заполнило твою жизнь? Трехминутное интервью?

— Ты не понимаешь…

— Это верно, не понимаю, дичь какая-то…

— Ты же знаешь, Тата, я — не норма!

Я чуть не разоржалась в полный голос. Дальше можно было не слушать. Одно ясно — дух больше не посещает Альбину. Зато ее посещает Гриша.

Я вылезла из кладовки. В этот момент дверь открылась и вошел дедушка.

— Ася, мне никто не звонил? — спросил он, даже не поздоровавшись.

— Не знаю, дед. Спроси тетю Липу, меня дома не было. А кстати, здравствуй!

— Ох, прости, солнышко, у меня нынче голова совсем дурная. Липа! — крикнул он, — мне никто не звонил?

— Да обзвонились все! Олег Игнатьевич звонил, Антон Давидович, какой-то Куржатский, потом еще Максименко и Фролова. Тетя Липа всегда аккуратно записывала, кто звонит.

— И все?

— Ах да, еще из Парижа звонили.

— И что?

— Да ничего. Я сказала, что вы вечером будете.

— А кто звонил, женщина или мужчина?

— Мужчина. Но он не назвался.

— Понятно, спасибо, Липочка.

— Ужинать будете, Игорь Васильевич?

— Да нет, что-то не хочется.

— А вы часом не заболели? Может, хоть чаю выпьете?

— Чаю, пожалуй, выпью. Аська, а ты не хочешь за компанию чаю со мной выпить? — предложил дед. Он был какой-то пришибленный.

— За компанию выпью. Дед, ты правда здоров?

— А в чем дело?

— Да ты грустный какой-то!

— Нет, просто не дается мне один пассаж, второй день над ним бьюсь. Ну, а у тебя как дела?

— Нормально.

— Ну и хорошо, — рассеянно проговорил дед и молча уставился в чашку с чаем.

Да, задачка! Трудный пассаж тут явно ни при чем. Может, он серьезно болен и не хочет нас пугать? — подумала я. Но не похож он на больного. Зазвонил телефон, и дед сломя голову кинулся к себе. Когда через пять минут он вернулся на кухню, это был совсем другой человек! Глаза блестели весельем. Он щелкнул меня по носу и сказал:

— Липочка, я проголодался как зверь! Тетя Липа взглянула на него со странной улыбкой.

— Что, дед, пассаж получился? — ехидно спросила я.

— Пассаж? Ах да! Вот именно! Какой пассаж!

Неужели Матильда права и дед влюбился?

— Дед, а кто это звонил?

— Это из Парижа звонили.

Так, значит, дед влюбился в парижанку? Как интересно! И я тут же, еще ничего толком не зная, эту самую парижанку возненавидела.

Ведь она умудрилась, сидя в Париже, отнять у меня моего любимого деда! Я так его ждала, так надеялась на него, а он… Горькая обида вскипела у меня внутри, я вскочила из-за стола и бросилась к себе. Как же так? Значит, она ему дороже, дороже меня, дороже мамы… Как он смеет?! Ну и пусть, пусть, обойдемся… Мне хотелось выкрикнуть все это ему в лицо, но ведь это пока только предположение, может, дело в чем-то совсем другом, ухватилась я за соломинку, чтобы не разреветься. Я чувствовала себя обманутой, преданной…

Глава XVI
ДЕВОЧКА С СОБАКОЙ ВОСКРЕСНЫМ УТРОМ

На другой день — а это была суббота — мы все добросовестно отдежурили, но никто ничего не видел. Вечером мы собрались у Мити — его родители ушли в театр.

— Итак, сегодняшний день ничего не дал, — начал Костя, — завтра воскресенье. Правда, у воров, насколько мне известно, нет выходных, поэтому, мне кажется, что мы должны начать наше дежурство с самого утра, часов с девяти. Кто в состоянии так рано встать в воскресенье?

— Я! — вызвалась я.

— Ох, а я-то не смогу с утра! — вздохнула Матильда. — В воскресенье утром мама дома, мы с ней квартиру убираем, она меня ни за что не пустит. Она по воскресеньям меня воспитывает!

— Ася, а ты одна сможешь подежурить? — спросил Костя.

— Я мог бы с Асей пойти, — проговорил Митя.

— Нет! Это нерационально! — возразил Костя. — День завтра длинный, придется каждому дежурить по два раза. Моть, а ты позже-то сможешь?

— Конечно, я только с утра не могу!

— Ну что, согласны завтра поодиночке подежурить?

— Я согласна!

— И я тоже!

— Тогда так — с утра Ася, потом я, потом Митя, потом Матильда. И опять по новой. Первое дежурство по два часа, а второе по часу. Так мы продержимся двенадцать часов! Это будет здорово. Согласны?

Все согласились с Костей.

— Надеюсь, завтра нам повезет. Значит, уоки-токи берем мы с Асей. А кстати, Ася, как там музикгейст поживает?

— Никак не поживает. Пропал.

— Как пропал?

— Похоже, приревновал Ненорму к Грише и обиделся.

— Иди ты!

— Ей-Богу!

— Странный какой-то дух, — задумчиво проговорил Митя. — Уж больно пассивный!

— То есть?

— Является, играет на рояле, а потом исчезает в припадке ревности? Согласитесь, это нехарактерно для духов!

— А что для них характерно? — заинтересовалась Мотька.

— Ну, хоть бы каверзу какую-нибудь устроил неверной вдове.

— Зачем? Ее и так уже обокрали! — возмутилась жалостливая Матильда.

— Да обокрали-то ее живые мазурики, а у духов свои законы. — Так, может, он еще и устроит что-нибудь, времени пока мало прошло. А вдруг решил поглядеть, как будут события развиваться, долго ли Гриша продержится, а? — предположила я.

— Вот это вполне вероятно, — сказал Костя. — Так что ты, Аська, держи руку на пульсе.

— Это не так легко — нащупать пульс у духа!

Утром я решила взять с собой на дежурство Лорда. Все повеселее будет. И вообще, у кого может вызвать подозрение девочка с собакой воскресным утром? Сказано — сделано. Мы с Лордом влезли в трамвай, народу в этот час было совсем мало, и на нас никто не ворчал. Мы спокойно доехали до остановки «Никоновский переулок» и не спеша, с удовольствием пошли прогуливаться по свежевыпавшему снегу. Прошлись по переулку, потом зашли в Гришин двор. Лорд волновался — кругом незнакомые места, незнакомые запахи… И вдруг он рванул меня так, что я едва удержалась на ногах, — из подъезда вышла Гришина мама с Тарзашей на поводке. При виде здоровенной чужой собаки Тарзаша прижал уши и зашипел. Лорд с громким лаем кинулся к нему. Хозяйка подхватила Тарзашу на руки, но, видно, бедный кот так перепугался, что отпихнул ее задними лапами, вырвался и забился под стоящую у подъезда Гришину машину.

— Ой, извините, пожалуйста, — залепетала я, чувствуя свою несомненную вину.

— Тарзаша! Тарзаша, маленький мой, мальчик мой! — причитала хозяйка и вдруг накинулась на меня: — Что ты стоишь как пень? Уведи свою чертову собаку!

Я попыталась оттащить Лорда, но он оглушительно залаял в надежде достать из-под машины несчастного кота.

— Лорд! Лорд! Сию минуту прекрати!

Я схватила его за ошейник и поволокла прочь. В этот момент из подъезда вышел Гриша.

— Мама, что случилось?

И тут он заметил Лорда. И, разумеется, узнал, уж я не знаю, кого из нас. На лице его отразилось недоумение. Я изо всех сил тряхнула Лорда, да с такой злостью, что бедный пес присел от удивления.

Воображаю, что мне теперь скажут ребята — из-за собственной глупости так засветиться! Я ругала себя последними словами. Мимо на малой скорости проехал Гриша. Вот и хорошо, можно теперь не соваться больше в его двор. Буду бродить по переулку, пока не придет Костя. Мы дошли до трамвайных путей, повернули обратно, и в этот момент на противоположном конце переулка появился Узкоплечий. Я рванулась туда. Как хорошо, что со мной Лорд, мелькнуло у меня в голове. Бежит себе по переулку девчонка с собакой — что тут особенного? Узкоплечий, вопреки обыкновению, не исчез, он стоял, словно кого-то дожидаясь. Я добежала до угла, свернула направо и остановилась, как будто пережидая, покуда Лорд справит свои дела. Все, как мне казалось, выглядело вполне натурально. Я повернулась, не торопясь. Узкоплечий все еще стоял на том же месте, топая ногами, чтобы согреться. Теперь я могла как следует его разглядеть. В высшей степени неприятная рожа. Он скользнул по мне своими змеиными глазками, но вполне равнодушно. Подумаешь, какая-то девчонка с собакой! Я очень-очень медленно пошла обратно, и тут меня обогнал невысокий парень в рыжей дубленке и громадной меховой шапке. Он подошел к Узкоплечему, и я чуть не расхохоталась — так смешно они рядом выглядели. Долговязый — под два метра — Узкоплечий с маленькой головкой, в длинном допотопном пальто, и этот коротышка в громадной шапке — еще та парочка!

Они вместе направились к трамвайной остановке. Я за ними. К сожалению, я не слышала, о чем они говорили. Показался трамвай, они побежали и вскочили в вагон. Что мне оставалось делать? Я припустилась бегом, но поскользнулась, шлепнулась и, конечно же, опоздала. Вот невезение!

Я глянула на часы. Через двадцать минут должен прийти Костя. Скорее бы! Мне не терпелось обо всем ему рассказать. Теперь уже совершенно ясно, что Узкоплечий живет где-то здесь. И если сегодня мы его не выследим, то грош нам цена как сыщикам! А вот наконец и Костя!

— Привет! Ты с Лордом? — удивился он.

— Да, с ним не так скучно!

— Есть новости?

— Еще какие! — И я обо всем ему рассказала. Сначала об Узкоплечем, а потом уже о Тарзаше и Лорде.

— Говоришь, Гриня тебя узнал?

— Конечно! Меня или Лорда, но узнал точно!

— Значит, больше ты с Лордом сюда не ходи! На тебя одну, если ты, конечно, сама ему на глаза не полезешь, он может и не обратить внимания. А вот то, что Узкоплечий тебя с собакой видел, это хорошо. По крайней мере, ничего не заподозрил.

— Это да!

— Ну ладно, иди домой! В пять сможешь прийти?

— Смогу!

— Эх, хорошо бы сегодня его выследить. Чует мое сердце, что сегодня что-то решится! Ну, беги!

Дома Липочка накинулась на меня:

— Ты куда пропала? Вышла с собакой и как сквозь землю!

— Липа, я же говорил вам, что она просто загулялась, у нее там на сквере кавалер завелся. Дело молодое! — заметил дедушка.

Мое-то дело молодое, и ты, дед, туда же? — подумала я.

— Аська, пойдешь сегодня со мной в гости к Мушкевичам?

— А когда? — загорелась я. Я очень люблю у них бывать. В доме Мушкевичей живут пять кошек и три попугая, два из них говорящие. Иногда они такое несут, что можно со смеху помереть. Один раз мы с дедом пришли к ним, а Тихон, попугай, как заорет: «Игорь, Игорь, ты осел!» Относилось это, как нам объяснили, не к деду, а к внуку, но вышло очень смешно.

— К четырем званы, к обеду.

— Ой нет, не смогу! — с сожалением сказала я.

— Это почему? У тебя что, свидание?

— Да! — соврала я.

— Что ж, свидание — причина уважительная, — сказал дед. — А с кем? С Митей или с Костей?

— А при чем тут Костя? — возмутилась я.

— Ага, значит, с Митей! Ну что ж, ты так и не познакомишь меня с ним?

— Нет! — отрезала я.

— Почему?

— Потому!

— Слушай, ребенок, ты что, злишься на меня? Да?

— Да нет, чего мне злиться…

— Злишься, конечно, впрочем, ты отчасти права… Понимаешь, у меня в этот раз что-то очень тяжело идет работа. Не дается мне этот окаянный Дон Кихот!

— Ах, Дон Кихот! Понятно! — как можно более ядовито сказала я, но дед не заметил яда. Он теперь вообще почти ничего не замечает!

Глава XVII
ВЕЧЕРНЕЕ ДЕЖУРСТВО

Я пошла к себе и позвонила Матильде, рассказать о сегодняшних приключениях. Она поахала, посмеялась, но долго говорить не могла, ее мама была дома. К деду тем временем пришел Александр Ефимович, мама была в театре, тетя Липа ушла к родственникам, а я слонялась по квартире, не зная куда себя девать до пяти часов. В результате я прилегла на диван в столовой и заснула как убитая. Проснулась я уже в четвертом часу с жуткой головной болью. Ох, надо бы поесть перед дежурством. Тети Липы дома не было. Я сделала себе яичницу и подумала — а возьму-ка я с собой на дежурство чего-нибудь вкусненького, на морозе есть одно удовольствие! Я сделала себе два бутерброда, завернула их в салфетку, сунула в сумку и прихватила еще две конфеты. Если каждые четверть часа съедать что-нибудь, час пролетит вовсе незаметно. Я вышла из дому и не спеша направилась к трамваю.

Матильда хоть и укуталась, но вся окоченела.

— Ой, Аська, до чего надоели эти дежурства, а одной и вовсе хана! Скорей бы уже попался этот Узкоплечий, сил больше нет.

— Не появлялся?

— Нет.

— Есть хочешь? — предложила я.

— Нет, я с собой брала бутерброды!

— Ладно, беги!

— Хорошо тебе, ты уже второй раз дежуришь! А мне еще предстоит, брр! Все, пока!

И Мотька унеслась.

Я медленно побрела по переулку к тому месту, где утром стоял Узкоплечий. Темнело, народу ни души. Мне стало как-то неуютно. Съем, пожалуй, конфету, подслащу пилюлю. Так я и сделала. Посмотрела на часы. Десяти минут как не бывало. Здорово. Через пятьдесят минут меня сменит Костя! Я повернулась и поплелась обратно, заглянула в Гришин двор, сделала еще круг, хотела уже съесть бутерброд, как вдруг кто-то схватил меня сзади за плечи и прошипел мне на ухо:

— Ты что, падла, тут вынюхиваешь?

Я дернулась, но меня крепко держали сзади. Я хотела заорать, но из горла только хрип вырвался.

— Молчи, падла! — опять прошипел мне кто-то на ухо. — А ну, иди, шевели ногами, не тащить же мне такую кобылу! — Он сзади подталкивал меня коленом, крепко держа за плечи, и вдруг втолкнул в темный подъезд, открыл какую-то дверь и сильно пихнул меня. Я скатилась вниз на несколько ступеней и осталась лежать.

— Твое счастье, что я спешу. Посиди пока, а потом я с тобой разделаюсь, — сказал он и запер дверь.

От ужаса я не могла пошевелиться. Не знаю, сколько я так провалялась. Постепенно глаза привыкли к темноте. Я находилась в комнате, явно нежилой, заваленной каким-то барахлом. И вдруг сквозь небольшое подвальное оконце с решеткой в мою темницу проник свет с улицы — видимо, зажглись фонари. Сразу стало легче. Я встала. И тут под ноги мне кинулось что-то темное, живое. Неужели крыса? Я завизжала и отскочила к двери. «Мяу, мяу!» Котенок! Я нагнулась и схватила его. Теплый мягкий комочек. Он сразу заурчал, запел! Как хорошо, вот я и не одна! Если выйду отсюда живой, возьму этого котенка себе, подумала я. Господи, как страшно! И зачем только мы ввязались в эту историю! И вдруг я вспомнила про уоки-токи! Скорее! Слава Богу, сумку он у меня не отнял. Я вытащила драгоценную трубку и вызвала Костю.

— Алло! Алло! Ася? Что случилось?

Прием!

— Костя! Костя! Спаси меня! Помоги! Меня поймал какой-то бандит и запер! Сказал, что потом со мной разделается! Костя, скорее, где ты? Прием!

— Ася! Успокойся, я здесь, в Гришином дворе, ищу тебя. Ведь уже шесть! Как тебя найти? Дай какой-нибудь ориентир! Прием!

— Костя, слушай меня! Я шла по Четвертому Самотечному от трамвайной остановки, вдруг он меня схватил, повернул направо и потом втащил в подъезд. Там была дверь в подвал, он меня толкнул и запер. Костенька, милый, вызови милицию, мне так страшно!

— Ася, не бойся, я сейчас тебя найду. Некогда милицию вызывать, только время потеряем! Ася, в подвале есть окно?

— Есть! Это, скорее, полуподвал, тут всего шесть ступенек! Прием!

— Куда оно выходит, ты можешь определить? Прием!

— Сейчас попробую!

Прижимая к себе котенка, я подошла к окошку. Оно было слишком высоко, я ничего не видела. В углу валялся ящик. Я подтащила его к окну, влезла на него и выглянула. Ничего не понятно. И вдруг мимо прошли чьи-то ноги.

— Алло! Костя! Кажется, оно выходит на улицу. Я видела чьи-то ноги. И еще свет от фонаря.

— Хорошо, молодец! Держись, я уже рядом! Скажи, вот я свернул направо из Четвертого Самотечного, верно?

— Верно!

— Этот дом по левой руке или по правой? Я попыталась вспомнить, но не смогла.

— Костя, я не помню, но только этот дом, по-моему, нежилой.

— Умница! Конечно, нежилой! В жилом он побоялся бы тебя бросить! Ага, похоже, я нашел то, что нужно! Не волнуйся, я рядом! Ася! Ася! — вдруг услышала я уже не в трубке, а за дверью!

— Костя! Костя! Я тут!

— Так! Все в порядке! Сейчас погляжу, какой тут замок! Вот черт!

— Что, Костя, что?

— Понимаешь, тут бы отжать дверь, да нечем. Хотя постой, я сейчас!

— Как? Куда ты?

— Не бойся, дурочка, я тебя не брошу, подожди пять минут!

— Костя! Не уходи! Или скажи, что ты хочешь делать?

— Ася! Я сейчас попробую остановить какую-нибудь машину и попрошу инструмент, любой!

— Да кто же тебе даст инструмент, вот так, посреди улицы?

— Я скажу, что тут моя сестра!

— И никто тебе не поверит, решат, что ты просто заманиваешь людей в пустой дом!

— Да, наверное, ты права! Что же делать? Слушай, погляди, у тебя там никакого инструмента нет?

— Сейчас!

Я принялась шарить по углам. О, какая удача! За кучей хлама валялся топорик.

— Костя! Тут есть топорик! Но я не сумею!

— И не надо! Разбей стекло и передай мне топорик в окно!

Я спустила котенка с рук, влезла опять на ящик, стащила с головы шапку, обернула ею руку и ударила по стеклу. Оно со звоном разлетелось!

— Дуреха! — услышала я Костин голос, — топориком надо было!

— Ох, я не сообразила!

— Ладно, давай его сюда! Ох, и ржавый!

Уже через минуту Костя с остервенением вырубал замок, а еще через пять минут дверь распахнулась, и запыхавшийся Костя влетел в мою тюрьму.

— Аська!

— Костя!

Мы на радостях обнялись, и я разревелась.

— Все! Хватит реветь! — сурово сказал гордый собою Костя. — Бежим отсюда скорее!

— Ой, Костя, погоди! Тут котенок!

— Ну и что?

— Я возьму его с собой! — Зачем?

— Я поклялась, если выйду отсюда живой, возьму себе котенка! Он так меня утешал! Смотри, какой хорошенький! — Котенок и вправду был чудный, черно-белый, пушистый, ласковый!

— Ладно, бери и бежим! Я сунула котенка за пазуху, и мы во весь дух помчались к трамвайной остановке. Трамвая все не было.

— Скажи спасибо своему деду, если бы не уоки-токи… — сказал Костя.

Да, подумала я и затряслась от ужаса. Я представила себе, как сидела бы сейчас в этом подвале, дожидаясь возвращения бандита. Конечно, меня бы стали искать, но могли бы никогда не найти.

Вдали показался трамвай.

— Ася, если хочешь, поезжай домой.

— А ты?

— А я должен дождаться Митяя. Он появится с минуты на минуту, ведь уже без пяти семь!

— Неужели целый час прошел? — удивилась я.

— Да, я и не заметил!

— Нет, Костя, я с тобой, одна я боюсь!

— Хорошо, мне тоже так спокойнее! Кстати, Ася, кто тебя схватил, Узкоплечий?

— Не знаю, я его не видела. Хотя погоди, он шептал мне на ухо… Нет, это не Узкоплечий, он же длинный, верста коломенская, а этот был со мной почти одного роста.

— Умница! А это не мог быть Мусьяк?

— Нет, не думаю…

— Почему? Ведь ты сама говорила, что он тебя узнал сегодня утром, и, конечно, встретив тебя опять, мог не на шутку испугаться и для начала запереть тебя в подвале. А уж что бы он потом с собой сделал, только одному Богу известно. Вот и Митяй!

— Что случилось? — сразу спросил Митя.

— Потом объясним! — сказал Костя. — Дежурства пока отменяются. Едем сейчас же ко мне.

— Ася, что с тобой?

— Трамвай идет! Едем ко мне! — распорядился Костя. Мы сели в вагон.

— Костя, надо идти в милицию! — сказала я.

— Нет, пока не надо!

— Но ведь он мог меня убить!

— Что?! — воскликнул Митя.

— Потом! Все потом! — Он глянул на меня в освещенном вагоне и решительно заявил: — Прежде всего надо привести тебя в божеский вид! Так ты домой идти не можешь!

— Да в чем дело? — рассердился Митя. — Хватит таинственности! Это уже серьезно!

— Да уж куда серьезнее! Понимаешь, кто-то схватил меня и запер в подвале. Если бы не уоки-токи… И, к счастью, Костя был уже рядом!

— Как же он тебя вытащил?

— Митяй, все разговоры потом! Первым делом надо привести в порядок Асю.

— А что со мной такое? — забеспокоилась я.

— Видок у тебя еще тот! Но не волнуйся, это поправимо! Поручу тебя маме — и через полчаса будешь как новая! Только, чур, маме ни слова. Ты просто неудачно упала, понятно?

— Понятно!

Наконец мы пришли к Косте.

— Мама, можно тебя на минутку!

— О, Асенька! Митя! Добрый вечер! Ой, Ася, что с тобой?

— Здрасьте, Вера Ипполитовна! Да я упала, крыльцо тут в одном доме очень скользкое! Вот я и сверзилась!

— Раздевайся, деточка. Ой, какой котеночек! Это твой, Асенька? Костя, помоги Асе — возьми котенка и налей ему молочка! Сейчас мы посмотрим, что с тобой. А почему это ты как будто вся в пыли?

— В пыли? Не знаю!

— А ну-ка, идем в ванную! Давай снимай свитер и хорошенько умойся для начала! Ой, что это у тебя с плечами?

— А что?

— Да тут два таких синяка! Как будто тебя кто-то схватил за плечи.

«Ничего себе хватка у этого бандита! — подумала я. — Если через куртку и свитер на мне его лапы отпечатались!»

— Ох, и на боку синячище! Давай, деточка, умойся!

Я умылась и глянула на себя в зеркало. Кошмар! Щека расцарапана, а один глаз заплыл. Наверняка будет синяк!

— Так! — сказала Вера Ипполитовна, — Иди в комнату и ляг на диван, я сейчас тобой займусь. Ничего страшного, через два дня все пройдет!

Я натянула свитер и пошла в комнату. Легла на диван, и тут же Вера Ипполитовна принесла целый поднос каких-то баночек и скляночек. Она села рядом со мной, намочила тряпочку в непрозрачной жидкости и положила мне на глаз. Потом принялась обрабатывать ссадины.

— Что? Щиплет? Не страшно! Не сомневайся, у меня большой опыт — я уж лет двадцать лечу синяки, ссадины и даже раны!

В этот момент в дверь позвонили, и буквально через минуту в комнату ворвалась Мотька.

— Что случилась? Аська, ты жива?

— Да жива, живехонька! Красота ее немножко пострадала, но это временно, скоро пройдет! Мотечка, ты ступай пока к мальчикам на кухню, а когда можно будет, я вас позову.

Хорошо, что Костина мама услала Мотьку, а то как бы она от волнения чего-нибудь лишнего не ляпнула! Вероятно, ей уже что-то сказали по телефону. Наконец Вера Ипполитовна закончила свои манипуляции с моей физиономией.

— Вот так. Отлично! А теперь полежи еще полчасика и меняй примочки. Хотя нет, пусть лучше это Матильда делает, а то ты вся обольешься. Мотя, мальчики, идите сюда! Вот, прошу, развлекайте свою подругу, пока она лежит с примочками! А через полчасика прошу на кухню, я вас накормлю! И чтобы никаких возражений!

— Мама, а как же твои сериалы? — спросил Костя.

— Да сегодня же воскресенье, что можно было, я уже посмотрела, а больше сегодня ничего нет!

Вера Ипполитовна ушла, наказав Мотьке каждые пять минут менять мне примочки, чем та с готовностью и занялась.

— Ой, Аська, что могло бы быть, если б не наши трубочки любимые! Ну, Игорь Васильевич, ну, молодец! А еще как тебе повезло, что за тобой Костя дежурил, а то вообрази, что бы я там делала! Ну, я бы, конечно, в милицию позвонила, но пока бы они приехали, то да се…

— Ладно, Матильда, — скромно сказал Костя, — сейчас главное во всем разобраться. Ася, ты в состоянии отвечать на вопросы?

— Вроде да.

— Скажи, ты убеждена, что это был не Гриша?

— Нет, по-моему, это был кто-то другой. Во-первых, Гриша выше меня, а во-вторых, у Гриши речь совсем другая, интеллигентная, что ли, а этот был такой… хамоватый.

— Ну, в этой ситуации любой интеллигент хамом покажется! Ведь, если не Узкоплечий, то, скорее всего, это был Гриша. У них там хороший притон!

В этот момент на диван вскарабкался мой котенок и улегся мне на шею. Мягонький, пушистый…

— Погоди, Костя, я знаю, кто это был! — воскликнула я. — Помнишь, я говорила, что утром Узкоплечий встречался с коротышкой в большой шапке?

— Да. И что?

— Вот это он и был! Я сейчас вспомнила, когда он шептал мне на ухо, мне показалось, что к щеке что-то мягкое и щекотное прикасается.

— Ты уверена? Ты не сейчас это придумала?

— Да нет, что ты, просто я, благодаря котенку, вдруг вспомнила это ощущение! Он ведь меня видел, вполне возможно, что Узкоплечий почувствовал слежку и сказал своему дружку.

— Так, в деле появился новый фигурант! — констатировал Костя. — Ася, тебе там больше нельзя появляться! Матильде тоже. А вот мы с Митяем…

— Глупости! — воскликнула Мотька. — Мало вам, что ли? Надо просто пойти в милицию, и чем скорее, тем лучше. У нас теперь и приметы есть, и район мы знаем, и даже… — Мотька вдруг оборвала себя на полуслове и глубоко задумалась. — Ась, скажи, а не могут они в этом подвале краденое прятать?

— Да нет, вряд ли! — вмешался Костя. — Дверь там была на соплях, я ее в пять минут ржавым топориком открыл! Ася, а как ты думаешь?

— Думаю, ты прав. Совсем они, что ли, чокнутые — картины в холодном подвале держать!

— Нет, вы как хотите, а я завтра с утра иду в милицию! — заявила Матильда. — У нас трое подозреваемых, следить за ними мы не можем, тем более Аська выбыла из игры. К тому же, когда они обнаружат, что она сбежала, они могут начать ее искать. А какая у нас может быть уверенность, что они ее не найдут? Вы что, с ума сошли, разве можно так рисковать!

Мне это даже в голову не приходило!

— Да, но если мы наведем на них милицию, а они знают Асю, то может быть еще хуже! — зловеще проговорил Митя. — Их сообщники могут ей отомстить.

— Так что ты предлагаешь? — взвилась Матильда.

— Предлагаю просто-напросто позабыть об этом деле! Пусть милиция сама разбирается! А пока я буду провожать Асю в школу и встречать из школы. Одну ее сейчас нельзя отпускать. И вообще, одной тебе пока никуда ходить нельзя.

— Что ж, в этом есть свой резон, — сказал Костя, что меня очень удивило. — Значит, решено — бросаем это дело. И не спускаем глаз с Аси. Будем провожать ее через день.

— А милиция? — уже не так настойчиво проговорила Мотька.

— Не надо милиции, я тебе уже сказал! А кстати, расскажу-ка я про это отцу. Может, он что-нибудь посоветует.

— А который час? — вспомнила я. Мои часы стояли.

— Десятый.

— Ой, дома, наверное, с ума сходят!

— Позвони скорее домой!

— Позвонить-то я позвоню, а что я скажу про свои синяки?

— Проще пареной репы — скажешь, что упала с крыльца. Даже моя мама поверила. Давай звони, а потом мы тебя проводим.

К телефону подошла мама.

— Ася, куда ты пропала? Все в порядке? Мы тут уже с ума сходим! Где ты? Когда придешь? Может, за тобой приехать? — засыпала она меня вопросами.

— Мама, не волнуйся, через полчаса я буду дома. Просто я поскользнулась, упала и немного расшиблась. Мне тут делали примочки, вот я и задержалась!

— Тебя встретить?

— Не надо, я с Матильдой, и еще нас мальчики проводят, так что не волнуйся!

— Ну, хорошо, ждем! Не задерживайся больше!

Я стала собираться домой. Взяла котенка, сунула за пазуху, и тут в переднюю вышла Вера Ипполитовна.

— Куда это вы все? А ужинать?

— Мама, у Аси дома уже волнуются, мы с Митяем проводим девочек.

— Ну вот, а я все приготовила… Хотя если дома волнуются, то надо торопиться. А как ты назовешь котенка?

— Еще не думала… я даже не знаю, кот это или кошка.

— Дай-ка его мне, я погляжу! — предложила Вера Ипполитовна.

Я передала ей котенка, она подняла ему хвостик, внимательно посмотрела и сообщила:

— Мальчик! А тебя дома ругать не будут, а то можешь оставить его у нас, такой он сладенький, прелесть!

— Нет, он мой, я его не могу отдать!

— Ну что ж, береги его! Но у тебя, кажется, собака есть?

— Есть, но дома он кошек не трогает, только на улице, а этот такой маленький, он еще и не кошка даже. Спасибо, Вера Ипполитовна, за все! Нам пора бежать!

— Ладно уж, идите! Костя, не задерживайся.

— Мама, мне еще надо к Мите на полчасика, посмотреть одну кассету!

Ребята проводили меня до квартиры, а потом пошли провожать Матильду. По дороге мы почти ни о чем не говорили. Слишком устали и переволновались.

Глава XVIII
МЕФИСТОФЕЛЬ

Я открыла дверь ключом, и навстречу мне выскочили все: и мама, и дед, и тетя Липа.

— Боже мой! — закричала мама. — Что с тобой? Какой ужас! Как ты умудрилась так упасть?

— А я знаю? Поскользнулась на крыльце и упала, а уж как, я об этом не думала.

— А кстати, надо думать, — нравоучительным тоном произнес дед. — Падать нужно уметь. Спортом надо заниматься, матушка, спортом. А что же твой кавалер тебя не поддержал?

— Не успел!

— Понятно! И ты растяпа, и кавалер твой не лучше!

— Папа, оставь ее в покое, разве ты не видишь, она еле на ногах держится. Ой, что это у тебя? Какая прелесть! Откуда?

— Я его нашла, он был совсем одинокий, голодный, маленький такой!

— Дай-ка его мне! — сказал дед. — Смотри-ка, какой красавчик, и петь уже умеет! Да как громко!

И в самом деле котенок урчал на всю переднюю.

— Липа! Налейте-ка молока этому малышу!

Тут в переднюю явился Лорд. При виде котенка на руках у дедушки он степенно подошел, обнюхал его и заскулил. Дед спустил котенка на пол. Лорд еще раз его обнюхал и лизнул.

— Все в порядке, Лорд, теперь этот малец будет жить у нас. — Лорд посмотрел на деда, потом вдруг осторожно прихватил котенка зубами за шкирку и понес на кухню. Мы так и покатились со смеху. — Теперь он будет его растить, — сказал дед.

Тетя Липа помчалась кормить котенка. Вот и хорошо, все с радостью приняли моего найденыша.

— Асенька, ты сразу ляжешь или поужинаешь с нами, а то мы тебя ждали, — с жалостью в голосе проговорила мама.

И только тут я вдруг ощутила, что все, этот кошмар кончился, я дома, среди своих, а тут еще мама порадовала меня:

— В школу ты завтра не ходи, уж больно вид у тебя неприличный. Придется дня два дома посидеть, я напишу записку вашей Клавдии.

Вот здорово! Надо только предупредить Митю, чтобы утром не заходил за мной. Я быстро позвонила ему, но его еще не было дома. Ах да, они с Костей пошли провожать Матильду и, видно, заболтались. Я с удовольствием села за стол и накинулась на еду.

— Ну и рожа у тебя! — сказал вдруг дед. — А вот пошла бы со мной к Мушкевичам, и рожа была бы цела, и познакомилась бы с их новым приобретением.

— С каким?

— А у них теперь еще и ворона живет. Жанночка ее подобрала на улице с перебитым крылом. Ума — палата. Кошек передразнивает не хуже попугаев, разгуливает по всей квартире, сигареты у Владика из пачки таскает, словом, умора!

— Но тогда бы я не нашла котенка!

— Ой, окаянный! — закричал вдруг дед. Оказывается, котенок карабкался по его ноге.

— И как мы его назовем? Я предлагаю — Мефистофелем!

— Папа, ну что это за котенок по имени Мефистофель?

— Он же не всегда будет котенком!

— Нет, дедушка, а как же его звать? Мефистофель, поди сюда?

— Зачем, от Мефистофеля есть роскошное сокращение — Тофик!

— А что, неплохо! — засмеялась мама. — Асенька, ты согласна на Тофика?

— Согласна! Только, чур, спать он будет со мной!

После ужина я еще раз позвонила Мите и сказала, что не надо за мной заходить. Мне показалось, что он был слегка разочарован. Пустячок, а приятно.

Я легла и мгновенно заснула под нежное мурлыканье Тофика.

Утром я проснулась, глянула на часы и пришла в ужас — половина десятого! Я все на свете проспала, и почему-то никто меня не разбудил! И тут я все воспомнила! Как же хорошо! Не надо идти в школу, можно валяться сколько влезет, читать, смотреть телек, словом, да здравствует свобода! Я посмотрела на себя в зеркало! Ничего страшного, бывает хуже! Видно, снадобья Веры Ипполитовны и впрямь чудодейственные! Однако для школы вид у меня еще сомнительный, так что можно со спокойной душой предаваться безделью!

Я вышла на кухню. Мама и дедушка завтракали.

— О, вот и наша страдалица! — воскликнул дед. — Смотри-ка, Тата, кажется, ты зря ее не пустила в школу! Вид у нее вполне пристойный. Так, небольшие ссадинки, а синяк, как ни странно, уже мало заметен!

— Дед, не вредничай!

— Неохота в школу?

— Конечно, неохота.

— Там сегодня химия?

— Завтра.

— Завтра, я полагаю, ты уже сможешь пойти!

— Нетушки! Мама сказала на два дня, а давши слово…

— Да, папочка, я дала слово и теперь уже не могу отступать! — сказала мама.

— Конечно, вспоминаешь свои школьные муки и даешь дочери поблажку. Увы, в этом доме мужчины постоянно отсутствуют, и ребенок получает чисто бабское воспитание…

— Дед, что с тобой, ты становишься занудой? Стареешь? — поддразнила я его.

— Ты и вправду считаешь, что я становлюсь занудой? — озабоченно спросил он.

— Определенно! — поддержала меня мама.

Дед явно расстроился.

— Ладно, пойду заниматься, а то от вас одни только гадости и слышишь!

После завтрака мама умчалась на репетицию, к деду пришли какие-то люди, а я снова завалилась в постель с дюдиком, который нашла у мамы.

Глава XIX
САПЕРНАЯ ЛОПАТКА

Около часу дня явилась Матильда — навещать раненую подругу.

— Э, да ты просто симулянтка. У тебя почти уже ничего не заметно, так, легкая синева. Даже красиво!

— Иди ты!

— Ей-Богу! Если волосы распустить и прикрыть щеку и глаз, вообще ничего нельзя будет заметить.

— Да мне и в башку не залетало, в школу не ходить. Это мама вчера сказала, что вид у меня неприличный и надо два дня посидеть дома. А мне что, кисло?

— Тебе-то не кисло, а вот Балабушка, бедный, совсем без тебя киснет.

— Ну и пусть киснет, мне не жалко!

— Ты смотри, Аська, не влюбись в Костю.

— С какой это радости мне в него влюбляться?

— Ну, он же тебя спас, а женщины всегда влюбляются в своих спасителей.

— Не беспокойся, я даже не собираюсь в него влюбляться. Он хороший парень, но не моего романа, как говорили раньше.

— Слушай, Аська, — вдруг зашептала Мотька, — ты понимаешь, что мы уже вышли на финишную прямую?

— В каком смысле? — не поняла я.

— Да в нашем расследовании! Еще чуть-чуть — и мы их накроем!

— И что ты предлагаешь? Мне, честно сказать, почему-то не хочется попадаться к ним в руки. С меня хватит.

— Боишься?

— Боюсь.

— Аська, я сегодня полночи не спала, все думала…

— И много надумала?

— Кое-что. Понимаешь, они крутятся все на одном пятачке. И Гриня, и Узкоплечий, и твой друг в шапке, подвал у них там же, значит, и краденое они где-нибудь поблизости прячут.

— Не обязательно!

— Видишь ли, мне эта мысль просто покоя не дает, и я сегодня по утряночке, еще до школы, туда смоталась.

— Куда?

— А в тот дом, где ты сидела.

— Ты что, спятила? А если бы тебя застукали? Что бы с тобой было?

— А я с собой трубочку брала, мне Костя вчера отдал. В случае чего посигналила бы тебе, и все дела!

— Ну и что ты там обнаружила?

— Что дверь починена и врезан новый замок.

— Когда же они успели?

— Да, наверное, еще вчера, когда он приехал с тобой расправиться и обнаружил сломанную дверь. Чует мое сердце, неспроста это! С какой — радости им так заботиться о каком-то подвале в нежилом доме, а? Ты вспомни, что там было?

— Да ничего там не было, барахло одно да вот Тофик!

— Тофик? Он что у вас, азербайджанец?

— Нет, Мефистофель!

— Ни фига себе Мефистофель! Аська, я не могу, мы должны, мы просто обязаны довести это дело до конца! Слушай, давай возьмем с собой Лорда, тогда нам никакой бандит не страшен. Сама подумай, ну что они нам сделают средь бела дня, когда нас двое, собака, и к тому же мы уже будем начеку!

Мотькин азарт постепенно передавался и мне.

— А мальчишки?

— Нет, это уже тяжелая артиллерия! И потом начнется — Костя будет командовать, Митя рассуждать, и в результате мы все просто провороним!

— А как же я уйду?

— Да что тут особенного — скажешь тете Липе, что хочешь погулять с собакой, погода хорошая, снежок выпал, не холодно.

— А рожа?

— А что рожа? Рожа как рожа. Причешись по-другому, и все дела. Давай одевайся!

Я быстренько оделась и пошла к тете Липе. Оказалось, что ее нет дома. Тем лучше. У деда в комнате пела какая-то женщина, он то и дело ее прерывал, что-то говорил, она пыталась с ним спорить, оттуда доносились еще чьи-то голоса, словом, деду явно не до меня. Однако для очистки совести я постучалась, просунула голову в дверь и сообщила:

— Дед, я пошла гулять с Лордом, — и, не дав ему опомниться, закрыла дверь.

Теперь все претензии будут не ко мне, а к нему. Так ему и надо! — мстительно подумала я, представив себе, как на него накинется тетя Липа, не обнаружив меня на месте.

Мы с Мотькой взяли Лорда и выбежали вон из квартиры, пока дед не спохватился.

— Ась, ну как Игорь Васильевич? Все такой же? — спросила Матильда по дороге к трамваю.

— Да, если не хуже. И знаешь, кажется, ты была права, похоже, он вправду влюбился.

— Да? А в кого? Ты знаешь ее? — встрепенулась Мотька.

— Нет, откуда? Она в Париже живет.

— Настоящая парижанка?

— Да кто ее знает!

— А почему ты решила, что она из Парижа?

Я рассказала Мотьке о телефонном звонке из Парижа, так преобразившем на днях моего старого дедушку.

— А что я говорила! — торжествовала Мотька. — Черт, где же этот окаянный трамвай? Смотри, сколько уже народу на остановке! С Лордом в первый трамвай лучше не соваться, заклюют! Может, пешочком пробежимся? ( — Давай!

По дороге Мотька все пытала меня насчет дедушкиной любви. — Отстань, Мотька, ничего я не знаю, ни кто она, ни какая, ни сколько ей лет. И, я думаю, сейчас мы вряд ли что узнаем, он ведь уже через неделю уезжает.

— В Париж?

— Нет, в Лондон, а потом в Неаполь.

— Ну, от Парижа до Лондона недалеко.

— Это верно!

— Интересно, он на ней женится?

— Женится? — ужаснулась я. Мне почему-то это в голову не приходило.

— А что тут такого?

— Интересно, кем же она мне будет тогда приходиться? Маме она будет мачехой, а мне…

— Кем она тебе будет, я не знаю, а вот ты ей будешь внучатой падчерицей!

— Фу, гадость какая!

Так за разговорами мы дошли до Четвертого Самотечного. Признаюсь, мне было не по себе.

— Не бойся! — подбодрила меня Матильда. — Кстати, если они тебя увидят тут с собакой, подумают, что вчера обознались. Потому что какая же дура опять сюда сунется, если она тут где-то не живет. Надо же гулять с собакой, правда?

— Правда, — без всякой уверенности ответила я.

Вдруг Мотька толкнула меня в бок и прошептала:

— Смотри, Гриша!

Действительно, впереди нас по переулку шел Гриша.

— Видишь, что у него в руках! — взволнованно шепнула Мотька.

— Лопатка какая-то!

— Не какая-то, а саперная! Такой лопаткой убивают запросто! Аська, уйди с Лордом, чтобы он тебя не приметил, вот сюда иди и гуляй, пока я не вернусь!

— Мотька! Не ходи за ним!

— Отвяжись!

Мотька как ни в чем не бывало, помахивая сумкой, двинулась за Гришей, который свернул налево. Я, конечно, пошла следом, не оставлять же Мотьку один на один с бандитом, вооруженным саперной лопаткой. Едва я подошла к углу, как нос к носу столкнулась с хохочущей Матильдой.

— Ты чего ржешь? — спросила я.

— А ты чего за мной прешься? Совсем не надо, чтобы он тебя видел. Скорей! Бежим!

И она понеслась к арке, ведущей во Второй Самотечный. Мы с Лордом за ней.

— Знаешь, зачем ему саперная лопатка? — давясь от смеха, спросила Мотька.

— Ну?

— Там куча песка, так он в мешочек этот песок набирал, для котяры своего. А саперной лопаткой хорошо отбивать песок от мерзлой кучи!

— А ты почем знаешь, что для кота?

— Тетка какая-то мимо шла, знакомая его. Она и спросила: «Для Тарзаши песочек-то?» Он сказал: «Да!»

— Ну вот, а ты говорила — такими лопатками убивают!

— Ну, может, он ею уже десять человек убил, почем мы знаем!

— Ты еще скажи, что он международный террорист! А Тарзаша — американский шпион!

— Ну, Тарзаша по ночам в чужие квартиры не ломится! А вот хозяин его…

— А как же презумпция невиновности? — спросила я, подражая Мите. Мы расхохотались.

Глава XX
В ПУСТОМ ДОМЕ

— Что-то больно много мы сегодня ржем, — озабоченно проговорила Мотька. — Не к добру.

— Тогда пошли отсюда скорее!

— Нет, надо сперва еще разок глянуть на дверь в подвал.

— Да ты ведь уже глядела.

— Ну, я одна была, мне тоже страшновато было, — призналась Мотька. — А сейчас нас двое и еще Лорд. Пойдем, ты с Лордом постоишь на стреме, а я там все осмотрю.

— Ладно, пошли, только скорей, а то мне страшно.

Мы направились к зловещему дому. У меня сердце сразу ушло в пятки, да так там и осталось. Даже дышать было трудно. Но я старалась не подавать виду. Мы подошли к подъезду.

— Нет, тебе нельзя тут торчать на виду с собакой, — сказала Мотька. — Пойдем лучше в подъезд, поднимись на один пролет и стой.

Едва она это произнесла, как у подъезда затормозила машина. Мы с Мотькой мигом взлетели на второй этаж и замерли. Только бы Лорд не залаял. Но я взяла его за ошейник и стала гладить. Он знает, что в такие минуты лаять нельзя. Он у меня умный.

Тем временем в подъезд вошли какие-то люди. По меньшей мере, двое.

Мотька на цыпочках спустилась на несколько ступенек и, перегнувшись через перила, глянула вниз.

Потом отпрянула и замерла.

Теперь сердце билось уже где-то в горле. Ведь мы, по сути, оказались в ловушке! Одно неверное движение — и никакой Лорд нам не поможет. И бежать некуда. Но, кажется, они ничего не заподозрили. Послышался скрежет ключа в замке, скрип двери, и они вошли в подвал. Мотька мгновенно вернулась ко мне.

— Кто там? — почти беззвучно спросила я.

— Узкоплечий и Шапка, — одними губами ответила Мотька.

Мы застыли в ожидании.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, но они показались нам вечностью. Наконец мы услыхали, что бандиты выходят, хлопают дверью и возятся с замком.

— Вот чертова девка! — донеслось до нас. — Из-за нее пришлось первый попавшийся замок врезать, а теперь ключ никак не поверну.

— Дай-ка я! Да на кой ты ее тут запирал? Блин, ничего не выходит, придется новый замок ставить!

— Зачем? Подточи ключ — и дело с концом!

— Подточи, подточи! Не припер бы ты сюда эту девку, все было бы в норме. А теперь не ключ подтачивать надо, а вообще место менять. Девка мусоров сюда навести может!

— Да ты что! Она небось рада-радехонька, что ноги унесла. А вчера тут ничего не было. Ну, скоро ты?

— Обожди, может, сейчас получится! Ой, е-мое! Ключ сломался. И где ты такой хреновый замок взял?

— Да где же ночью другой возьмешь? Какой был! Ладно, давай ты тут побудь, пригляди, а я пока за замком смотаюсь, здесь рядышком, на Цветном бульваре!

Это сколько же нам еще тут торчать?!

— Ладно, давай по-быстрому, а то мне этот подвал уже остобрыд. Обожди, оставь покурить-то!

Машина отъехала. Черт, даже словом перемолвиться нельзя. Я видела, что у Мотьки тоже в глазах тоска от невозможности обменяться впечатлениями. Совершенно ясно, что они здесь что-то прячут. Наверное, краденое. Теперь бы самое время идти в милицию, а мы должны ждать, пока это жулье отсюда свалит! Еще хорошо, если они нас не заметят!

И вдруг мы услыхали, что кто-то поднимается по ступенькам. Мы замерли от ужаса. Неслышно взлететь на следующий этаж невозможно, тем более с собакой. Но Узкоплечий, а судя по всему, это был именно он, поднялся только на один пролет. Интересно, что он там делает. И вдруг до нас донеслось журчание. Мы с Мотькой едва не разоржались. Когда будем спускаться, надо не забыть об этом, чтобы не поскользнуться, ведь через полчаса там будет уже лед, а что мы проторчим здесь еще не меньше часа, было совершенно очевидно.

Сделав свое нехитрое дело, он спустился и вышел на улицу.

— Вот свинья, — прошептала Мотька.

— Да уж!

— Слушай, у них там тайник, это ежу понятно! Чуяло мое сердце! Как только сможем выйти, бежим в милицию, теперь уже пора! Ты помнишь, как того дядечку звали, который тебя допрашивал?

— Николай Николаевич. А что?

— Вот к нему и обратимся, он вроде ничего мужик?

— Вроде да. А ты представляешь, как мальчишки на нас обидятся?

— Подумаешь, великое дело! И в этот момент подъехала машина. Мазурики вернулись к двери в подвал.

— Вот, глянь, подойдет?

— Дерьмо, отечественный!

— А ты хотел, чтобы на такую дверь в пустом доме я купил японский? Так что ли? Тут понезаметней надо!

— По-хорошему, не замок, а дверь поменять стоило бы!

— Не до того сейчас. Вот сбудем товар, бабки появятся серьезные, мы с тобой вообще офис снимем!

— На хрена нам офис, на хрена ты вообще этот товар брал? На хрена я с тобой связался, я вор, домушник, а ты меня во что втянул?

— Ладно, помалкивай!

— Нет, я тут покумекал, не хочу с наркотой вязаться, вот за картинки деньги получим, и я отвалю!

— Я те отвалю! Ты что, дурной совсем, да эти ребятки тебя враз замочат!

— Пусть еще найдут сперва!

— Да что тебя искать, вон малолетка какая-то тебя отследила.

— Ни хрена, это ты перетрухал!

— Да заткнись ты! А знаешь, что это за штукенцию мы в рояле нашли?

— Ну?

— Магнитофончик такой хитрый, с дистанционным управлением. Вот только пульт к нему такой же нужен, специальный. Бешеных денег, между прочим, стоит, им спецслужбы, говорят, пользуются.

— Блин! Так это небось КГБ, или как там теперь они называются?

— То ли ФСБ, то ли ФСК.

— Ну, мы и влипли! Если они эту штучку поставили, а мы ее скоммуниздили, ты ж понимаешь… Все, давай мои бабки, и я ложусь на дно! На хрена мне со спецслужбами вязаться, особенно теперь, когда ты меня в дела с наркотой втягиваешь, нет, нема дурных!

— Пока товар не уйдет, никаких бабок ты не получишь!

— Да подавись ты этими бабками, ты мне мое отдай, за картинки, как-никак я их взял!

— Да как я тебе их отдам, когда я на них товар купил? Я ж говорю, обожди, товар не сегодня-завтра уйдет, и рассчитаюсь я с тобой. А тогда вали куда хочешь, мне такого перебздельщика не надо.

— Так ты, сука позорная, сам бабки оприходовал? Решил меня надуть? Говори, тварюга, сколько тебе тот мазила отвалил? Колись, а то перышко схлопочешь.

— Молчи, падла, чего разорался? Сейчас тут толпа соберется, тебе это надо? И не вздумай мне еще перышком грозить, я на тебя управу найду.

— Слушай, ты, давай мои бабки и адью! Ты параши не нюхал, вот и торчишь как потрох, а мне еще погулять охота! — сбавил тон Узкоплечий.

— Ну, скоро ты там? Возишься больно!

— Да дверь — труха одна!

Мы слушали, затаив дыхание. Вдруг Мотька толкнула меня в бок и молча показала на окно. Я глянула — на другой стороне улицы стояли Митя и Костя. Ох, только бы они не сунулись сюда! Но нет, кажется, они просто ждут, когда уйдут друзья-мазурики. Надо бы им дать знак, что мы тут, на всякий случай. Как-то приятнее знать, что рядом друзья. Я осторожно нагнулась, подняла кусок отбитой штукатурки, размахнулась и бросила в окно, стекол в нем, конечно, давно не было. Костя сразу поднял глаза и увидел нас. Я приложила палец к губам, он понимающе кивнул. Тут и Митя нас приметил. Оба они жестами показывали нам: мол, держитесь, мы с вами! Потом они разошлись в разные стороны, очевидно, чтобы не привлекать внимание. А внизу тем временем работа подходила к концу.

— Ну вот, и все дела!

— Ладно, сейчас разбежались, а в час ночи встретимся тут. Косой за товаром приедет, надо будет ему помочь погрузиться, он бабки отдаст, тогда и рассчитаюсь с тобой. Смотри не опоздай, а то потом я на Канарские острова отдыхать уеду.

— Я те уеду!

— Да не свиристи, сказал, рассчитаюсь, значит, рассчитаюсь. Пошли, подвезу до вокзалов!

— Погодь, сигаретку забычу!

— Ну, ты даешь!

— Посидишь с мое, каждую сигаретку до пальцев скуривать будешь.

— Типун тебе на язык! Ладно, пошли отсюда!

Слава Богу! Машина тронулась и отъехала. Мы еще выжидали. Но тут в подъезд ворвались наши мальчишки.

— Мотя, Ася! Вы где?

Мы быстренько спустились вниз, осторожно обойдя замерзшую лужу.

Глава XXI
МИЛИЦИЯ И СПЕЦСЛУЖБЫ

— Ребята, что мы узнали! Мы их накрыли! Они наши! Надо скорей в милицию!

— Погодите, не тараторьте! Зачем вы сюда приперлись после вчерашнего?

— А вы?

— Ой, не могу, ноги отваливаются! — простонала Матильда. — Пошли куда-нибудь погреемся, и мы все расскажем.

— Вы идите, а мы пока хотим в подвал заглянуть, что-то он нам подозрителен!

— Нечего там глядеть, мы уже все знаем. Ненормины картины купил Гриша! А тут в подвале у них наркотики!

— Да вы что?! Откуда знаете? Ни фига себе!

— Слышали! Мы там часа полтора проторчали, думали вообще на фиг замерзнем!

— Ладно, пошли куда-нибудь погреемся! В аптеку! Тут близко!

Мы со всех ног кинулись в аптеку, но она оказалась закрытой на учет.

— Знаю! — сказал Митя. — Тут рядом, на Делегатской, овощной и кулинария, и там и там есть кафетерий, можно выпить кофе или чаю, согреетесь сразу.

Действительно, мы привязали Лорда у дверей магазина и влетели в кафетерий, где кроме нас, сидела в углу какая-то парочка. Они на нас и внимания не обратили. Мы с Мотькой плюхнулись за столик поближе к батареям, а Митя с Костей направились к стойке и скоро принесли нам горячий кофе и булочки. Мы с жадностью на них накинулись.

— Вы что, есть сюда пришли? — возмутился Костя. — Выкладывайте все по порядку.

Мы рассказали им о том, что слышали.

— Так, — сказал Костя, — значит, я все же был прав!

— Насчет чего?

— Насчет Гриши. Ведь этот, как вы его называете, Шапка сказал, что продал картины мазиле. Мазила — это художник, а кто у нас Гриша? Художник! Что и требовалось доказать! А наркотики — дело серьезное, тут самодеятельность не годится! Надо идти в милицию! И тогда в час ночи они смогут взять их всех, что называется, с поличным! Согрелись? Тогда пошли, отделение тут близко, за уголком Дурова!

— Нет, Костя, — вдруг очень решительно начал Митя, — мы с тобой в милицию не пойдем. Девочки пойдут одни.

— Это почему? — несказанно удивился Костя.

— Потому что все это они раскрыли, а мы тут ни при чем.

— Как это ни при чем?

— Да йот так! Мы за кем охотились? За воришками! А они банду обнаружили, да не какую-нибудь! Наркотики, сам говоришь, дело серьезное, и нам их лавры ни к чему.

— Ребята, вы что, рехнулись? Какие лавры? Что мы раскрыли? Нам просто подфартило, мы услыхали их разговор, только и всего! А на след мы вместе напали! — возмутились мы. — Идемте все!

— Да нет, пожалуй, Митяй прав. Идите одни, а мы вас на бульваре подождем! — А ты представляешь, сколько это может продолжаться? — спросила я.

— Хорошо, мы с вами зайдем в отделение, но к следователю вы пойдете одни. А мы подождем в коридоре.

— Ой, мы же с Лордом! Его-то куда девать?

— Не беда, вот мы с Митяем его и попасем!

Но все вышло иначе.

Едва мы подошли к отделению милиции, как навстречу нам попался Николай Николаевич, следователь!

Я сразу его узнала.

— Николай Николаевич! Николай Николаевич! — закричала я.

— Да, слушаю вас! Ах, это вы, девушка! Я вас только по вашему псу и опознал! Что-то случилось?

— Николай Николаевич! Мы их нашли! Того, Узкоплечего, и художника, который купил картины, и еще наркотики!

— Тихо, тихо! Успокойтесь, девушка! Это, надо полагать, ваши друзья? Знаете, что, молодые люди, идемте-ка со мной!

— А как же Лорд? — растерялась я.

— А мы и Лорда с собой возьмем, он ведь умный пес, не будет гавкать на все отделение?

— Нет, что вы!

— Тогда пошли!

Митя с Костей переглянулись и замялись.

— А вы чего, юноши?

— Нет, мы не пойдем, — решительно заявил Митя, — мы лучше тут с собакой побудем.

— Это еще почему? Боитесь дяденьку милиционера, что ли?

— Нет, просто девочки сами все выяснили…

— А вы, значит, такие благородные? Похвально! Но все же идемте все со мной! Это приказ!

Снова переглянувшись, Митя и Костя нехотя поплелись за нами. Николай Николаевич привел нас в какую-то совсем маленькую комнату, разделся и сказал:

— Давайте, живо раздевайтесь и к делу. Мне время терять нельзя.

Мы мгновенно скинули куртки. Ребята примостились на подоконнике, а мы с Матильдой на двух стульях у стола Николая Николаевича.

— Так, выкладывайте, что там у вас? Мы с Матильдой, перебивая друг дружку, начали свой рассказ.

— Нет, так не годится. Кто-нибудь один!

— Аська, давай ты!

Я подробно рассказала обо всем, кроме нашего пребывания в квартире Ненормы. Но и без этого все звучало достаточно стройно и убедительно. Николай Николаевич только изредка задавал вопросы.

Выслушав мой рассказ, он задумался на минуту, потом решительно встал.

— Посидите-ка тут, ребятки! Только ничего не трогайте! — распорядился он и стремительно вышел. Мы сидели в некотором обалдении. Вот, кажется, все и кончилось. И вдруг я вспомнила про Ненормин магнитофон, который, судя по всему, установили у нее спецслужбы. Ни я, ни Мотька не вспомнили об этом, когда пересказывали ребятам разговор Узкоплечего с Шапкой. И Николаю Николаевичу я тоже забыла о нем сказать. Ну и ладно, кажется, это не имеет прямого отношения к делу, и, честно говоря, мне было жалко расстаться еще и с этой, последней, тайной.

Прошло не меньше получаса, когда наконец вернулся Николай Николаевич.

— Ну что же, ребятки, спасибо вам за помощь, здорово сработано, молодцы! Только впредь уж будьте любезны не заниматься самостоятельными расследованиями! Это опасно, по-настоящему опасно! Сами подумайте, ведь вы, девушки, были на волосок от очень серьезных неприятностей, чтобы не сказать хуже! Вы думаете, мы тут, в милиции, сложа руки сидим? Нет, мы тоже раскручивали это дело, только с другого конца, так сказать. Сейчас пока не могу ничего конкретного вам сообщить, но одно обещаю наверняка — когда возьмем бандитов, вы об этом узнаете вторыми после нашего начальства. Даю слово! А сейчас ступайте-ка домой и не вздумайте ночью явиться на задержание. Посажу на пятнадцать суток! Ага, по глазам вижу, что такая мысль уже блуждала в ваших буйных головах. Я предупредил! А теперь идите, некогда мне с вами, и еще раз большое-большое вам спасибо!

Мы простились с ним и вышли на улицу.

Как-то разом навалилась усталость и разочарование.

— Вот и все! — не без горечи проговорила Мотька.

— Д-а-а-а! — протянул Костя. — Кончились наши расследования. Поднесли мы им на блюдечке с голубой каемочкой банду, да еще связанную с наркотиками, и вот, извольте радоваться, даже на задержание не пускают.

— Интересно, а как бы ты из дому в час ночи ушел? — спросил Митя. — Мои родители грудью бы встали, но не пустили бы. А что уж о твоей маме говорить!

— Это верно! — с грустью признал Костя.

— Ребята, не огорчайтесь, одна тайна у нас осталась! — с торжеством заявила я.

— Какая? — хором воскликнули они.

— Ненормин дух!

— Дух? — вяло переспросил Костя. — А что дух? Он вообще пропал, и, скорее всего, это чепуха какая-то.

— Нет! — загорелась Мотька. — Это нечепуха, это еще посерьезней банды с наркотиками будет!

— Да в чем дело? Матильда, Ася, не тяните кота за хвост! — потребовал вдруг Митя.

— Мы сегодня слышали, как Шапка с Узкоплечим говорили про это! Они, видно, в рояле рылись, искали деньги или драгоценности, и нашли какую-то штучку, они сами ее назначения не поняли. Спросили у кого-то, и им сказали, что это такой магнитофончик, очень дорогой, ими, вроде бы, пользуются разные спецслужбы! Значит, ни какой это был не дух, а магнитофон. Наверное, какие-нибудь спецслужбы решили свести с ума Ненорму!

— А на фига им ваша Ненорма сдалась?

— Ну, мало, ли… А вдруг она шпионка?

— Ненорма шпионка? — воскликнула Мотька. — Да она же дура дурой!

— А если она просто умело маскируется? — подхватил разговор заметно оживившийся Костя.

— Шпионка? — задумчиво проговорил Митя. — Это вряд ли. А вот что с ее невольной помощью кто-то пытается манипулировать массовым сознанием, не исключено.

— При чем тут массовое сознание? У нее крыша, конечно, поехала, но массы…

— Не скажи, Ася, не скажи. Она вот уже по телевидению выступает, тем самым отравляя сознание масс… Люди часто бывают очень мнительны и доверчивы. Один поверил, что слышал духа, другой, и вот уже идет цепная реакция… Да, тут и вправду попахивает спецслужбами.

— Чьими?

— Вот это вопрос. Может, даже японскими или китайскими. Но, может, и нашими, тоже запросто.

— А нашим-то зачем? — удивилась Мотька.

— Кто знает, кто знает… — загадочно проговорил Митя.

— Ой, ребята, у меня дома, наверное, уже паника! Я ведь сбежала. Только деду сказала, что иду гулять. Ничего себе прогулочки с собакой, ушла в час, а сейчас уже шесть!

— Тебе влетит? — заинтересовался Костя.

— Да, сегодня уже может и влететь.

— А ты расскажи им всю правду! — посоветовал Митя, когда мы уже во весь дух мчались к трамвайной остановке.

— Щас! — запыхавшись, ответила я. — Тогда такое поднимется! Мама будет лежать в обмороке. Тетя Липа вообще меня больше из дому не выпустит, а дед… Дед меня, может, и понял бы… раньше…

Тут подошел трамвай, народу в нем было много, и мы замолчали. Зато народ не молчал, когда увидел Лорда. Мы скромно стояли у заднего стекла, но что только не обрушилось на наши головы! И наглые мы, и сволочи, и ни с кем не хотим считаться, и вся молодежь нынче такая, и нет ничего хуже малолетних преступников…

Обычно я на такие разговорчики огрызаюсь, но сегодня у меня уже не было сил. Ведь сколько всего случилось за два дня! А у Матильды в глазах стояли слезы.

— Моть, ты чего? — спросила я.

— Ненорму жалко! — всхлипнула она. — Представляешь, Гришу сейчас посадят, она все поймет, и картины ее, скорее всего, пропали. А тут еще спецслужбы…

— Да, букетик! Конечно, ее жалко!

— Если она не шпионка! — вмешался в наш тихий разговор Костя.

— А разве такие шпионы бывают? — шмыгнула носом Мотька.

Но тут трамвай подошел к нашей остановке. Мы вылезли и бегом бросились к моему дому.

— Моть, пойдем со мной! — взмолилась я. — Я так складно врать не умею, а ты чего-нибудь придумаешь с ходу, чтобы мои не очень разорялись! Сможешь? Тетя Саша не будет ругаться?

— Нет! Она сегодня прямо с работы в Чертаново поедет, к сестре. Ладно, подруга, напрягу воображение! Так и быть!

И вдруг меня осенило:

— Ребята, пошли ко мне, тогда уж точно скандала не будет. И еще мы скажем, что были в милиции, — выследили Узкоплечего и сразу побежали в милицию. Они поверят и не слишком испугаются!

— Ну что ж, можно! — согласился Митя. — Полправды лучше, чем полное вранье.

— Да! — поддержал его Костя.

Едва мы вышли из лифта, как дверь нашей квартиры распахнулась и на площадку выскочила разъяренная тетя Липа.

— Что это такое? Где тебя носит? — закричала она, но, заметив всю компанию, сбавила тон, а я, чтобы предупредить дальнейшие упреки, выпалила:

— Мы были в милиции!

— Что? — схватилась за сердце тетя Липа. — Что вы натворили?

— Ничего, наоборот, мы вора Ненорминого нашли! Выследили и побежали в милицию! — затараторила Матильда. — А в милиции, сами знаете, пока то да се, протокол, расспросы, нам не сразу и поверили…

— Как же вы его нашли? — всплеснула руками тетя Липа. — Да вы проходите, ребята, раздевайтесь! Скажи спасибо, мамы дома нет.

— А дедушка?

— Полчаса назад ушел, но сам не свой. Так волновался, куда ты делась… Уже один раз звонил. Проходите, ребята, проходите. Вы небось голодные, я вам сейчас пельменей сварю, свеженькие, только сегодня налепила! Надо же, молодцы какие, вора нашли! Бог даст, и краденое найдется!

Вскоре мы уже уплетали вкуснейшие тети Липины пельмени, потом пили чай с абрикосовым вареньем, а потом мы с Мотькой принялись учить ребят играть в нарды. Мы так устали, что даже говорить о сегодняшних событиях не хотелось. За этим занятием нас и застал вернувшийся домой дед.

— А вот и таинственные молодые люди! — сказал он, входя в комнату. — Что ж, давайте знакомиться. Вы, как я полагаю, Митя, а вы, следовательно, Костя? Верно, я не перепутал? Нет? Вот и хорошо. А я Игорь Васильевич, дедушка вот этой барышни. Липа мне уже сообщила, что вы вора поймали. Молодцы! Как вам это удалось? Выследили? Но как вы нашли-то его?

— Случайно встретили!

— Повезло, однако! Расскажите-ка поподробней!

Это в наши планы не входило. При подробном рассказе ничего не стоит проболтаться о том, что взрослым знать совершенно ни к чему.

— Ой, дед, я тебе потом сама расскажу!

— Понял, мое присутствие нежелательно! Что ж, всякому овощу свое время! Ладно, ухожу!

— Аська, ну зачем ты его выставила? — с укором сказала Мотька.

— А чтобы не проболтаться! Знаешь, слово за слово, и можно ненароком все растрепать, а потом начнется!

— Ты права, — одобрил меня Митя. — Ась, а нельзя у твоего дедушки фотографию попросить? Мне для мамы. Она его обожает!

— Это можно, сделаем! Я побежала к деду и попросила у него фотографию с автографом для Митиной мамы.

— Сейчас найду! — сказал дед. — А ничего ребятишки! Только мне лично Костя больше нравится!

— Почему?

— Да он как-то поэнергичней, да и покрасивее, пожалуй!

— Дед!

— Все, все, молчу, знаю, это не мое дело и вообще на вкус, на цвет товарищей нет. А как ее имя-отчество, этой дамы? Елена Петровна? Вот, держи! Только не думай, будто я поверил в эту историю с вором! Что-то тут не так!

Я вспыхнула.

— Ага! Ишь, как зарделась! Врать-то ты, матушка, еще не больно умеешь. Оно и хорошо! Но мы с тобой об этом поговорим позже, когда друзья твои уйдут. А теперь иди к ним, неудобно!

Я вернулась к ребятам, но про разговор с дедом ничего им говорить не стала. Часов в девять они собрались уходить. Но тут раздался звонок в дверь. Я пошла открывать. Соседка сверху принесла поваренную книгу, которую брала у тети Липы. Пока я с ней разговаривала, подъехал лифт и оттуда вышел не кто иной, как господин Мусьяк. Интересно! Я кинулась в свою комнату.

— Ребята, сейчас Гриша пришел к Ненорме! Неужели его еще не взяли?!

— Наверное, установили за ним слежку, хотят выявить связи, — со знанием дела сказал Костя.

— А может, он вообще тут ни при чем, — предположил Митя.

— Это уже сказка про белого бычка! — воскликнула Мотька. — Давайте лучше подождем. Николай Николаевич обещал нам все рассказать! Хватит, не могу больше про это! И вообще пора домой, я спать хочу, умираю!

— Ладно, пошли, мы тебя проводим!

Глава XXII
СЮРПРИЗ

Как только дверь за ними закрылась, из своей комнаты вышел дед.

— Анастасия, зайди-ка ко мне, есть разговор.

— Дед, я спать хочу!

— Ничего, еще успеешь выспаться, сейчас только десятый час, и, кстати, завтра ты ведь в школу не идешь? Тем более. Садись-ка, матушка, и выкладывай все.

— Да ты о чем, дед?

— Не придуривайся, я всегда знаю, когда ты врешь! Забыла уже?

— Да! Забыла! — в запальчивости крикнула я. — Ты в этот раз на меня внимания не обращаешь! Только по носу щелкаешь! Я сколько раз хотела тебе все рассказать, а ты…

— А я думал о своем… Прости меня, Аська, я вправду вел себя по-свински, но тут такая ситуация сложилась… впрочем, это сейчас неважно.

— Еще как важно! Ты теперь вообще только о своей парижанке и думаешь!

— Так! Похоже, следили не только за вором! Выходит, я тоже был объектом наблюдения? А?

— Да за тобой и следить не надо, все и так видно, невооруженным глазом! — уже в голос орала я.

— Неужели? — перепугался дед. — Что, и мама что-то заметила?

— И мама, и тетя Липа, и даже Мотька!

— Да, недооценил я женской интуиции! Что ж, все правда! Но только я тебя прошу, дай мне самому собраться с духом и рассказать маме, ладно?

— Да пожалуйста! Можно подумать, мне больше делать нечего, только обсуждать твою даму сердца!

— Ладно, ладно, не кипятись, ребенок! Мы с тобой об этом потом поговорим, а сейчас давай выкладывай все, что вы там натворили!

— Мы ничего не натворили, если хочешь знать, мы настоящую банду выследили!

И я рассказала деду все, умолчав только о наркотиках и об угрозах Шапки в мой адрес. Этого взрослые уже не переживут!

— Выходит, мой подарок не просто пригодился, а спас тебя из заточения? Не хочу даже и думать о том, что могло бы с тобой произойти! Знаешь, давай условимся, маме обо всем этом ни звука!

— Еще бы!

— И тете Липе!

— Конечно!

— Я понимаю, вступив однажды на путь подобных приключений, ты не остановишься, пока не повзрослеешь! Но прошу тебя, будь очень-очень осторожна… да, и вот еще: я оставлю тебе деньги, но не на абы что; я хочу, чтобы вы с Матильдой занялись карате! Вам это просто необходимо! Представь себе, что ты владела бы приемами, когда этот тип схватил тебя сзади. Да он через минуту уже лежал бы в обмороке.

— Дед, это здорово! Только маме лучше и об этом не говорить.

— Наоборот! Она будет рада знать, что ты в состоянии защитить себя.

— Ты думаешь?

— Уверен!

Мы опять говорили с ним, как бывало раньше. Все мои обиды улетучились. Это снова был мой обожаемый дед, который любил меня и заботился обо мне.

— Да, дед, я совсем забыла! Никакого духа не было!

— А ты почем знаешь? Я рассказала все про магнитофончик и про наши соображения.

— Шпионка? Альбина?! Роскошная идея! — хохотал дед. — А еще лучше — насчет манипуляций массовым сознанием! Это же просто прелесть! Спецслужбы занялись Альбиной! Ну и воображение у вас! Начитались всякой чепухи и выдумываете Бог знает что!

— Тогда что же это значит?

Но вопрос мой остался без ответа — в дверь позвонили. Звонок был настойчивый, беспрерывный! Как будто кто-то нажал на кнопку и держит ее пальцем.

— Не ходи, я сам открою, — распорядился дед. — Кто там?

— Игорь Васильевич, свои!

Не может быть! Папа! Да, папа приехал!

— Папа! — завизжала я и бросилась ему на шею. От него пахло морем, жаркими странами…

— Аська! Дочка! Здрасьте, Игорь Васильевич! А где Тата? В театре? Скоро придет? Липа, добрый вечер!

— Юра! Откуда ты взялся? Мы тебя не ждали!

— А я вот решил сделать вам сюрприз! Аська, да ты еще выросла! Что это у тебя с лицом? Тебя кто-нибудь прибил?

— Юра, раздевайся, очень рад тебя видеть! Честно говоря, не чаял! Я ведь на днях опять уезжаю!

— Да, Игорь Васильевич, я тоже приятно удивлен! Накормят меня в этом доме, а?

— Папочка, ты надолго?

— Надолго, до конца апреля!

— Ура!

Тетя Липа уже накрывала стол в столовой, по случаю папиного приезда.

— Аська, давай уберем мои вещи из прихожей, пусть и для мамы мой приезд будет сюрпризом!

Забыв обо всем, я носилась по квартире, убирая папины вещи, помогая тете Липе таскать из кухни в столовую разную снедь, а папа тем временем ушел в ванную, принять душ и побриться.

— Аська, — позвал меня дед, — на минутку зайди ко мне! Слушай, ребенок, папе будешь рассказывать что-нибудь?

— Только то, что маме, не больше. Он же всегда за меня дрожит. Он меня даже на каток не хотел пускать. Ему все казалось, что я непременно расшибу себе голову. Или упаду, а кто-то заедет мне в глаз коньком!

— Все понятно! Ну что, ребенок, мир?!

— Конечно, мир!

— Ладно, беги к Липе, а то она на радостях с ног собьется!

Папа вышел из ванной, и теперь от него уже пахло не морем, а каким-то лосьоном для бритья. Но такой он был как-то привычнее, роднее.

— Юрочка, садись за стол! Ася! Игорь Васильевич!

— Липочка, я сейчас что-нибудь перехвачу, а с ужином давайте подождем Тату. Она ведь уже скоро будет!

— Мудрое решение! — одобрил дед. — Аська, закрой дверь на цепочку, а то мы не услышим, как мама придет, и сюрпризу нашему хана.

Так я и сделала. Через полчаса раздался звонок. Дед пошел открывать. Мама!

— Папа, с чего это вы рано на цепочку закрылись? — донесся до нас ее голос.

— Вероятно, это я, по рассеянности!

— Что-то ты в последнее время стал очень рассеянным! — проворчала мама.

— Татка, не ворчи! Идем-ка скорее ужинать, у нас гость.

— Папа, а нельзя без меня? Я так устала… Кто там у тебя?

— Идем, идем, увидишь! И без тебя никак нельзя! А вот и Тата!

Мама вошла в столовую с хмурым, недовольным видом и вдруг просияла: — Юра! Юрочка! Какими судьбами? Теперь вся наша семья в сборе. Как хорошо!

* * *

Прошло три дня. Суматоха, связанная с неожиданным папиным приездом и предстоящим отъездом дедушки, вытеснила все другие мысли. Костя заболел гриппом. У Мити заболела мама. Мои синяки исчезли, и у меня больше не было причин не ходить в школу. Завтра опять будет химия. Папа пытался мне что-то втолковать, спрашивал меня по заданным параграфам и в отчаянии качал головой.

— Знаешь, дочка, по-моему, тебе следует перейти в другую школу, с гуманитарным уклоном, где в старших классах уже нет химии. Этот год, конечно, надо домучиться тут, а дальше… К чему такие страдания?

— Нет, папа, а как же Мотька, и вообще… Нет, я не хочу в другую школу! И потом, придется куда-то далеко ездить, время терять…

— А на что, скажи на милость, ты время тратишь? В сыщики играешь? Да ты уже большая, думала бы лучше о будущем, готовилась бы к чему-нибудь, время сейчас нелегкое…

— А я уже все решила. Я буду юристом.

— Юристом? И, насколько я могу судить, тебя влечет криминалистика? Между прочим, криминалистам без химии трудно приходится.

— А эксперты на что?

— И ты, разумеется, будешь знаменитой сыщицей?

— Нет, я буду адвокатом.

— Адвокатом? Будешь защищать всяких прохвостов, вроде вашего Узкоплечего?

— Нет, я буду защищать невиновных от всяких прохвостов!

— Ой, а пожарным ты быть не хочешь? А мороженое продавать?

— Папа, не говори со мной как с маленькой!

— Ладно, не буду. Хотя рассуждаешь ты как маленькая. Авось подрастешь, и гены Потоцких возьмут верх — пойдешь в актрисы! Оно как-то безопаснее! Мне, во всяком случае, было бы спокойнее!

Вот так мы вчера поговорили с папой.

А утром, когда я уходила в школу, из своей комнаты вышел дедушка, вернувшийся вчера очень поздно.

— Аська, а у меня для тебя есть новости. Про духа!

— Ой, скажи скорее!

— Нет, матушка, на ходу такие разговоры не ведут! Вот вернешься, тогда и поговорим!

— Дед, ну зачем ты сказал? Я же умру!

— Не умрешь! Терпи, казак, атаманом будешь!

— Ну хоть намекни!

— Ни за что! Беги в школу! Потом поговорим!

И он ушел к себе. Ну надо же! Просто свинство с его стороны! Какая тут химия в голову полезет!

С Матильдой мы столкнулись по дороге.

— Привет!

— Мотька, мне дедушка сейчас сказал, что он все узнал про духа!

— И что?

— Ничего. Обещал рассказать после школы.

— И как теперь дожить?

— Вопрос в том, как теперь вообще жить…

— Что ты имеешь в виду?

— Скучно… Все тайны уже разгаданы, последняя сегодня прояснится. А дальше что?

— А дальше, — с таинственным видом зашептала Мотька, — мы должны организовать детективное агентство. Здорово, Да?

— Здорово-то здорово, а чем это агентство заниматься будет?

— Да мало ли сейчас всякой уголовщины! Только глаза разуй и сразу найдешь!

— Мотька, я всегда говорю, у тебя не голова, а чистое золото!

— Значит, одобряешь идею?

— Еще бы! Мы потом все продумаем, Митька устав напишет!

— Почему Митька?

— Он справедливый. Костя сразу захочет быть главным, а я считаю, мы должны все быть на равных. Кстати, ты узнала насчет карате?

— Да! Совсем из башки вылетело, я уже нас записала! На той неделе начнем заниматься!

— Кайф!

Глава XXIII
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ

Первые два урока, литература и геометрия, прошли нормально. А на третьем уроке была химия.

— Ну, Монахова, как всегда, начнем с тебя, пока ты не растеряла крупицы знаний. Иди к доске!

Я вышла с омерзительным ощущением полной и абсолютной тупости. Химичка задала мне вопрос, я стала судорожно вспоминать задолбленный материал, и тут вдруг открылась дверь и в класс вошла наша директорша по прозвищу Лиса Алиса (настоящее имя Алиса Петровна), Клавдюшка и… Ба, да это же Николай Николаевич! Мы с Мотькой недоуменно переглянулись.

— Нина Васильевна, извините, что прерываем урок, — начала Лиса Алиса, — но у нас важное сообщение для всего класса. Клавдия Сергеевна, вам слово, вы классный руководитель! Ася, сядь пока.

— Ребятки! — взволнованно начала Клавдия, и была она при этом такая хорошенькая, что Николай Николаевич глаз с нее не сводил. — Два наших ученика… вернее, ученицы… Матильда Корбут и Ася Монахова помогли милиции обезвредить банду, занимавшуюся грабежами и торговлей наркотиками…

— Ни фига себе! — выпалил Витька Воскобойников. — Это как же?

— Помолчи, Воскобойников! — одернула его Лиса Алиса.

— …Да, так вот… ах нет, я очень волнуюсь, — пролепетала Клавдия, заливаясь краской под нежным взглядом Николая Николаевича. — Может быть, вы лучше сами все скажете?

Николай Николаевич с сожалением отвел глаза и взглянул на класс. Потом откашлялся и начал:

— Я капитан Шадрин, Николай Николаевич! Будем знакомы! Так вот, несколько дней назад ко мне в милицию пришли две девушки, Корбут и Монахова, и рассказали, что им совершенно случайно — при этих словах он подмигнул нам — удалось обнаружить тайник и услышать, как бандиты сговариваются о встрече. Не стану сейчас посвящать вас во все подробности, да и права такого не имею, но благодаря им, этим девушкам, мы задержали пять человек. Среди них четверо отъявленных бандитов, за которыми немало кровавых дел, трое числились в розыске, а также вор-рецидивист Гриньков, по прозвищу Гриня…

Мы с Мотькой вытаращили глаза.

— Значит, это не… — вырвалось у Мотьки.

— Об этом мы потом поговорим, после уроков! Одно могу сказать — это не… Так вот, я пришел сюда, хотя мне не советовали этого делать, чтобы поздравить ваш класс и вашего классного руководителя с такими отважными и бдительными ученицами. Скрыть это я был не вправе, но хочу сказать — не надо увлекаться романтикой сыска. Не ваше это дело.

— Начали за здравие, а кончили за упокой! — не удержался Балабушка.

— Поймите меня правильно, я приношу глубокую благодарность Корбут и Монаховой, но тут была, так сказать, игра случая… — И он опять нам подмигнул. — Но только случай — это хорошо, а вот играть в сыщиков не надо, очень вас прошу, это опасно и чревато… А уж если что-то узнали, заподозрили, обращайтесь к нам. Вовсе мы не такие бессильные, как нас любят изображать средства массовой информации.

— А без Корбут и Монаховой банду обезвредить не могли? — продолжал Вадик. — Балабушка! — одернула его Лиса Алиса.

— А что, справедливый вопрос! — сказал Николай Николаевич. — Мы к ней, как это лучше сказать, с другого конца подбирались. А тут счастливый случай!

— Что это он все про случай талдычит? Какой случай? Мы же сколько выслеживали Узкоплечего! — возмущенно прошептала Мотька.

Капитан заметил это и слегка смутился.

— Короче говоря, ребята, вы должны гордиться своими подругами. Поздравляю вас и от себя лично, и от своих товарищей. У меня все! А Корбут и Монахову после урока жду в кабинете директора!

— Можете забрать их сейчас! — разрешила Нина Васильевна. — Все равно уже они сегодня ни на что не годны, героини наши!

Николай Николаевич вопросительно глянул на Лису Алису, и та милостиво кивнула.

— Девочки, за мной!

Мы встали и двинулись за капитаном.

— Им, небось, там медали дадут! — предположил Воскобойников.

— А потом догонят и еще дадут! — пропела Верочка. Она нашего триумфа пережить не могла.

— Вот именно, вот именно! — подвякнула Лялька.

Лиса Алиса впустила нас в свой кабинет, а сама куда-то удалилась.

— Девушки, вы простите меня, что я все напирал на случай. Но иначе нельзя, а то вся школа начнет играть в сыщиков, а потом это, как эпидемия, распространится по всему району. И все ведь что-нибудь обнаружат, а мы проверяй! Девяносто девять процентов информации окажется ерундой, а сколько времени будет потеряно! А так — счастливый случай… Я понимаю, это, конечно, умаляет ваши заслуги, но интересы дела требуют… И потом — зачем девушкам такая слава?

— Николай Николаевич! — не выдержала Матильда. — А этот художник, Гриша? Он что, невиновен?

— Чист, как ангел Божий!

— А кто же «мазила»?

— Художник, но, совсем другой!

— А наркотики вы нашли?

— Все нашли, всех задержали, спасибо вам большое! Вам еще потом официальную благодарность объявят! А теперь у меня к Асе сугубо частный вопрос.

— Мне выйти? — спросила Мотька.

— Нет, нет! Ничего такого особенного… я… видите ли… как бы это сказать… увлекаюсь вокалом, словом, пою, лирический тенор у меня… так нельзя ли попросить вашего дедушку прослушать… Вот такой вопрос…

— Конечно, я его попрошу, он, правда, послезавтра уезжает и вернется только через полтора месяца. Я не знаю, успеет ли он сейчас, но вы оставьте ваш телефон. Ах да, у меня же он есть.

— Я вам еще и домашний оставлю. А через полтора месяца даже лучше, я подготовлюсь как следует. Мне друзья советуют давно — сходи в консерваторию, да мне все некогда, и… стесняюсь я. А тут такое дело…

— Обязательно скажу дедушке, — пообещала я. — И он, конечно, вас послушает!

— Вот и хорошо! — обрадовался капитан. — Спасибо вам за все, — растрогался он. — И до свидания!

Мы с Мотькой выскочили из кабинета, с трудом удерживаясь от смеха.

— Аська, он еще может стать знаменитым певцом, и тогда ты будешь считаться его крестной матерью!

— Да, его и Клавдюшки! Ты видела, как он на нее глаз положил?

— Еще бы!

Мы вернулись в класс. Урок подходил к концу.

— Так, вот и наши героини вернулись! Садитесь! Эх, Монахова, не успела я тебя спросить! Но ты не расслабляйся, я тебе все равно спуску не дам.

И тут прозвенел звонок.

На перемене на нас накинулись с вопросами, что да как. Словом, мы были героинями дня.

На последнем уроке я шепнула Мотьке:

— Пошли сейчас ко мне, дед про духа расскажет!

Глава XXIV
ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА

Дедушка был дома. Увидев Мотьку, он, как всегда, пропел:

— Кто может сравниться с Матильдой моей!

А она, как всегда, покраснела от удовольствия.

— Ну что, сыщицы? Как дела? А кстати, кто из вас Холмс, а кто Ватсон?

— Нет, Игорь Васильевич, у нас нет Холмса и Ватсона. Мы на равных!

— Дед, не заговаривай зубы! Что ты там узнал про духа?

— Девочки, идемте ко мне, это разговор деликатный. Заходите, садитесь.

Мы сели на диван, а дед стал ходить взад и вперед по комнате.

— Да, не знаю, как и начать. Так вот, вчера вечером, возвращаясь домой, встретил я в лифте Альбину. А она возьми и начни жаловаться, что, дескать, дух пропал, а у нее в жизни перемены назревают, и она боится, что дух замыслил какую-то месть! Он ведь исчез с появлением в доме соперника.

— Дед, кстати! Гриша ни в чем не замешан!

И мы, перебивая друг дружку, рассказали деду про визит Николая Николаевича в школу, не забыв и о просьбе его прослушать.

— Что ж, можно! А вдруг это новый Лемешев? Я ему нынче же позвоню. Пусть, если сможет, завтра утречком и приходит!

— Дед, а он сказал, ему лучше через полтора месяца, когда ты приедешь.

— Ну, видишь ли, когда я приеду, — с загадочным видом начал дед, — мне может быть некогда, у меня будут два концерта в Москве…

— Ну, ладно, вы с ним сами разберетесь, а что с духом-то?

— Да, вернемся к нашим баранам! А вернее, к ослам! Ну, услыхал я снова всю эту околесицу, и говорю: «Альбина, дашь мне чашку чаю? Есть разговор!» Она, конечно, заверещала: «Я так рада, заходите, прошу вас!» и т. д. Ну, сели мы с ней чаевничать, она все в свою дуду дудит, что, с одной стороны, она рада избавиться от духа, а с другой стороны, ей тоскливо без его музыки… Да что вам говорить, вы эту песню не раз слыхали. Наконец мне это надоело, я и говорю:

— Альбина, голубушка, побойся Бога, замолчи!

— Игорь Васильевич!

— Скажи, зачем ты это все устроила?

— Что? Что я устроила? — кричит она и белеет как полотно.

— Да вот всю эту канитель с духом? Меня ведь не проведешь, я давно догадался, что это магнитофон с дистанционным управлением, наверняка какой-то особо крохотный. Кстати, где ты его взяла? Говорят, такими спецслужбы пользуются! — подпустил я страху.

Ну, она и раскололась:

— В Японии, — говорит, — мне на фирме, где Женечкин диск выпускали, подарили. Я туда в сентябре на презентацию ездила.

— А скажи на милость, зачем тебе это было нужно?

— Ах, Игорь Васильевич, — уже рыдает она. — Я так была одинока, после Женечкиной смерти все знакомые меня покинули, я осталась совсем одна.

— Да что ты говоришь, по-моему, у тебя полно каких-то подружек, не говоря уж о Тате…

— Ах, вы не понимаете, это все не то… За годы жизни с Женечкой я привыкла к вниманию общества, а тут я оказалась в вакууме, никому до меня нет дела… И когда мне в Японии, ради хохмы, показали этот трюк с роялем, у них и запись была сделана всего этого диска, меня вдруг осенило! Я боялась, что не справлюсь с этим аппаратиком, но он так прост в обращении, а пульт вмонтирован в кольцо, видите, оно такое красивое, я все равно его ношу… И так все хорошо получилось, все поверили, я опять была в центре внимания, выступала по радио, по телевидению, и вдруг… Мало того, что они украли у меня картины, и шубу, и золото, так еще и магнитофон… Как они его нашли, уму непостижимо! Он ведь крохотный, я его снизу на раму прилепила…

Тут уж я не сдержался, захохотал как сумасшедший.

— Извини, — говорю, — Альбина, но нельзя же в твоем возрасте быть такой дурехой! Да это твое счастье, что магнитофон так быстро украли! Ведь любой человек, знакомый достаточно с роялем, мигом бы его обнаружил! Да я сам, если бы открыл рояль, первым делом провел бы рукой по раме! Неужели с телевидения приезжали и не заглядывали туда?

— Заглянула ведущая, но она, наверное, не понимает… а еще был только оператор…

— Да, считай, что тебе повезло!

— А вы? Вы ведь слушали…

— Слушал, да голова была другим занята, а как пораскинул мозгами… Словом, скажи спасибо, что я, а не кто-нибудь другой, а то позору бы не обобраться…

— Игорь Васильевич, милый, дорогой, я могу рассчитывать на ваше молчание?

— Разумеется, голубушка, но больше ты таких номеров не выкидывай! Уж больно глупо!

— Да, вы правы, я дура, полная дура, но вы ведь знаете — я не норма.

— Вот так мы с нею поговорили, — подвел итог дедушка. — А ты, Аська, тоже могла бы сообразить, что к чему, коль скоро вы в рояль лазали.

— Да я…

— Погоди! Я вот что хочу вам сказать, девочки. Не надо никому про это рассказывать. Даже Тате и Липе. Эта Альбина, конечно, дурища непроходимая, но ведь ее можно только пожалеть… А потому лучше всего забудьте об этом. Мальчикам своим тоже не говорите. Я и вас не хотел посвящать в это, но подумал, что вы ведь будете копать дальше, и, не дай Бог, сами докопаетесь, а без моего предупреждения и раззвоните всем про это. Я прав?

— Да! Конечно! Вы правы, Игорь Васильевич! — пылко воскликнула Мотька. — Вы — настоящий рыцарь!

— О! Вот это комплимент! Но я, Мотенька, не рыцарь, я просто нормальный пожилой мужчина и, льщу себя надеждой, порядочный человек. Ладно, барышни, идите, а я позвоню сейчас вашему милиционеру!

— Да, еще один вопрос! Наши мальчики тоже знают про магнитофон. Что им сказать? Они ведь думают, что она шпионка или жертва спецслужб…

— А вы скажите им, что ее просто кто-то разыграл, глупо и жестоко. И предупредите, чтобы не болтали. Думаю, в розыгрыш они поверят.

— Да, — обрадовалась я. — Митька с самого начала говорил про розыгрыш. А на их молчание можно рассчитывать!

— Вот и отлично!

Вечером накануне дедушкиного отъезда вся семья наша собралась за столом. Из посторонних был только Александр Ефимович. Как всегда, много было шуток, веселых рассказов, и вдруг дедушка сам себя перебил на полуслове:

— Дорогие мои, завтра я уезжаю опять на полтора месяца. — Он помолчал, потом, словно собравшись с духом, выпалил: — Но, вероятно, я приеду не один!

— Я все время ждала чего-то в этом роде, — негромко проговорила мама.

— Да, я понимаю, что меня тут давно разоблачили, еще бы, в доме сыщица растет!

— Так с кем же вы приедете, Игорь Васильевич? — с невинным видом спросил папа.

— Черт, в моем возрасте не знаешь, как и назвать… словом, я приеду с дамой, вернее, с невестой…

Я фыркнула.

Дед взглянул на меня с укором.

— Невесту мою зовут Нина, Нина Лаваль, она была балериной в Гранд-Опера, а теперь служит там репетитором. Она русская, из эмигрантов. Уверен, она вам понравится! Вот Саша, например, от нее в восторге! Скажи, Саша!

Александр Ефимович покраснел как маков цвет и кивнул. Я видела, что и мама, и тетя Липа переглянулись и пожали плечами. Похоже, дедушкину невесту ждет здесь не слишком восторженный прием. Мне сразу стало так ее жалко, что я тут же решила — я буду на ее стороне!

ЭПИЛОГ

Дед улетел в субботу, а в воскресенье мы с Мотькой и Митей пошли навещать Костю, который уже поправлялся. Он, разумеется, был в курсе всех последних событий, не знал только, что дедушка успел прослушать Николая Николаевича и настоятельно рекомендовал ему поступать в консерваторию. Вера Ипполитовна, конечно же, усадила нас пить чай, а сама ушла смотреть очередной сериал. Мы болтали обо всем на свете, и вдруг Матильда сказала: — Мы тут с Асей посоветовались и решили, что нам надо организовать детективное агентство…

— Нет, лучше «сыскное бюро», не так официально звучит! — перебил ее Митя с таким видом, словно он давно знает о нашей идее, хотя ни я, ни Мотька ни словом об этом не обмолвились.

— Сыскное бюро? Здорово!

— И как это бюро будет называться? — деловито спросил Митя.

Мы с Мотькой разом ответили:

— «Квартет»!

Оглавление

Глава I В 12 ЧАСОВ ПО НОЧАМ…

Глава II РОСКОШНАЯ ИДЕЯ

Глава III ПРЕГРАДЫ РУШАТСЯ

Глава IV НУ И НОЧКА!

Глава V ДЕДУШКА ПРИЕХАЛ!

Глава VI МУЗИКГЕЙСТ

Глава VII НЕПОЛНЫЙ НОМЕР

Глава VIII НЕНОРМА И ДУХ

Глава IX ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ ТИП

Глава X ХИМИЯ И ЖИЗНЬ

Глава XI ХУДОЖНИК-ВОРЮГА?

Глава XII РАЗВЕДКА БОЕМ

Глава XIII ЖЕГЛОВ И ШАРАПОВ

Глава XIV У НАС ОПЕРАЦИЯ!

Глава XV ПАРИЖАНКА

Глава XVI ДЕВОЧКА С СОБАКОЙ ВОСКРЕСНЫМ УТРОМ

Глава XVII ВЕЧЕРНЕЕ ДЕЖУРСТВО

Глава XVIII МЕФИСТОФЕЛЬ

Глава XIX САПЕРНАЯ ЛОПАТКА

Глава XX В ПУСТОМ ДОМЕ

Глава XXI МИЛИЦИЯ И СПЕЦСЛУЖБЫ

Глава XXII СЮРПРИЗ

Глава XXIII НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ

Глава XXIV ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА

ЭПИЛОГ