Призрак прошлого (fb2)

- Призрак прошлого 664K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Фрида Митчелл

ФРИДА МИТЧЕЛЛ
Призрак прошлого
РОМАН

Пролог

Патрик Перрен, Огюст Барбе и Жан-Батист Оже томились в комнате ожидания родильного отделения больницы. В дверях показалась медсестра и обвела мужчин внимательным взглядом.

— Кто из вас будет месье Перрен? — спросила она.

Патрик выступил вперед, но ответил не сразу: голос не повиновался ему.

— Я… я Перрен, — наконец выдавил из себя он. — Ну как?

— Поздравляю, у вас родилась дочь.

— Дочь. У меня родилась дочь! — воскликнул он, обращаясь к Огюсту и Жан-Батисту. — И, повернувшись к медсестре, спросил: — Я могу видеть жену?

— Да, можете. Я провожу вас, — ответила девушка.

Когда Патрик вошел в палату, Николь держала новорожденную на руках, не в силах отвести от нее глаз. Лишь появление мужа заставило ее поднять взгляд.

— Посмотри, какая красавица! — просияла она, протягивая девочку Патрику.

Тот с предельной осторожностью взял крошку на руки и всмотрелся в крохотное сморщенное личико с закрытыми глазками. Спору нет, более прелестного ребенка просто не существовало на свете!

— Спасибо тебе, любовь моя, — проникновенно сказал Патрик, и глаза его подозрительно заблестели. — И как же мы назовем нашу красавицу?

Последние девять месяцев Николь только и делала, что перебирала в уме различные имена, пробуя их на слух. А последние шесть недель изводила сестру, заставляя сравнивать, отклонять или принимать то или иное имя.

— И зачем только я разрешила тебе поселиться у меня! — притворно вздыхала Мари. — Рожала бы себе в Марселе, и пусть бы Патрик ломал себе голову над столь неразрешимой проблемой!

— С тобой мне спокойнее: как-никак ты мамаша со стажем, — отвечала Николь…

— Виолетт Перрен. Что ты на это скажешь?

— Виолетт. Фиалка. — Патрик произнес имя вслух. — Звучит красиво. А если она будет похожа на женщин из рода Оже, — на что я очень надеюсь, — то, вероятно, и внешне будет просто ослепительна.

— Скажи, а как дела у Мари, — спросила Николь.

— Сегодня ночью твоя сестра родила мальчика, — ответил Патрик. — Я его еще не видел, но Огюст просто лопается от гордости, когда рассказывает о нем. А рассказывает он вот уже пять часов подряд.

— Как, он не уехал домой? — удивилась Николь.

— Он и Жан-Батист не оставили меня в столь важный момент моей жизни. И я им очень за это благодарен. Никогда не думал, что могу так волноваться!

Патрик посмотрел на маленького человечка, лежащего у него на руках. Наконец-то у меня есть настоящая семья, подумал он. Больше мне ничего не нужно. Патрик Перрен получил все, что хотел.

1

Он еще не знал, что скажет, когда перед ним откроется дверь.

В свои тридцать два года Патрик Перрен обладал завидной выдержкой и редко давал волю эмоциям. Судьбе не часто удавалось связать его по рукам и ногам так, чтобы он не мог сдвинуться с места.

Он всегда верил в свои силы, считал, что способен справиться с любой проблемой, возникшей на жизненном пути. Общительный, интеллигентный, самоуверенный Патрик втайне гордился тем, что способен держать себя в руках практически в любой ситуации.

Но сейчас, стоя перед парадной дверью дома, к которому только что подъехал, он не знал, как отнесется к его появлению живущий здесь человек. Во время полета из Марселя сюда, в Амьен, он то и дело вынимал из кармана пиджака фотографию, которую получил вместе с письмом. И вот он держал палец на кнопке звонка и не решался нажать.

Патрик отлично помнил, какие чувства охватили его, когда снимок выпорхнул из конверта на стол. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы события полугодовой давности вновь предстали перед его мысленным взором, отдаваясь болью в сердце. Удивительно, как он смог вынести все, что произошло тогда.

Прочитав письмо, он тотчас же бросил все дела и преодолел расстояние более чем в семьсот километров, и только ради того чтобы еще раз увидеть мадемуазель, изображенную на снимке.

Девочке исполнилась всего неделя, когда она появилась в жизни Патрика Перрена. Маленький шевелящийся комок, завернутый в атласное одеяльце. Казалось, золотистые лучики исходили от крохотного существа. Они пробыли вместе три недели, и девочка покорила его сердце, став частью его самого. Он полюбил ребенка так же, как любил покойную жену. Едва увидев беспомощную крошку, Патрик понял, что только она сможет заполнить пустоту, которая образовалась в его душе после трагической смерти Клодин.

А потом появилась Мари Барбе в сопровождении высокого, импозантного детектива и двух полицейских. Оказалось, что малышку выкрали прямо из родильного отделения больницы. Выкрали для того, чтобы незаконно продать какой-нибудь бездетной паре.

Но что-то помешало планам злоумышленников, и они оставили новорожденную на ступенях заведения Патрика Перрена. А тот, решив, что это нежданный плод любви одной из ночных бабочек, оставил девочку у себя. Хотя Патрик и заявил о своей «находке» в полицию, в глубине души он надеялся, что ничто не разлучит их с малышкой.

Естественно, ему пришлось вернуть ребенка матери. Трудно было жить дальше после двух таких сокрушительных ударов судьбы. Вначале жена, став жертвой автокатастрофы, покинула его навсегда. А теперь дочка. За то короткое время, что он прожил вместе с Одетт Барбе, Патрик так сильно привязался к ней, что начал считать ее своей дочерью.

Не время роднит людей и не гены. Людей роднят чувства.

Мари, увозя девочку, сказала, что была бы рада видеть Патрика в качестве почетного дядюшки. И разрешила навещать малышку в любое время, когда тот только пожелает. Трудно сказать, говорила ли она так из вежливости, или же вполне искренне. Но он боялся приезжать в Амьен. И уж тем более никак не ожидал получить от Мари письмо.

Он не стал заранее предупреждать о своем визите. Вдруг намерения Мари изменились, а Патрику так хотелось увидеть малышку.

Дом, в котором жила мадам Барбе находился в конце улицы. У этой женщины превосходный вкус, подумал Патрик, разглядывая здание. И порадовался за Одетт, не потому что она живет в таком доме. Просто он не забыл, как смотрела мать на свою дочку после трехнедельной разлуки.

Патрик все еще колебался, не решаясь нажать на кнопку звонка. Он хорошо понимал, что свидание с Одетт может разбередить незажившую рану и причинить гораздо больше боли, чем он в силах вынести.

Но он должен был увидеть ее.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Патрик Перрен наконец позвонил. Так как дверь открывать не спешили, он взглянул на номер дома и снова позвонил. На этот раз Патрик долго не отрывал палец от кнопки. Он был уверен, что внутри кто-то есть. У дома он заметил один-единственный автомобиль — ярко-красный «феррари». Странно, подумал Патрик. Ему казалось, что Мари не принадлежит к женщинам, способным управлять такой машиной. Впрочем, его это не касалось. К тому же «феррари» мог принадлежать месье Барбе.

Патрик ждал, когда ему откроют дверь. Терпение его начало иссякать, и он с силой нажал на кнопку звонка в третий раз.

Николь Оже выругалась, услышав, что звонок в дверь повторился. Она схватила полотенце и обмотала им голову, чтобы прикрыть мокрые, свисающие до плеч волосы.

— Иду, иду! — выкрикнула она в дверь душа, сильно сомневаясь, что ее голос услышат на улице.

Классическая ситуация: звонок раздается как раз в ту самую минуту, когда хозяин дома принимает ванну. Она поискала глазами купальный халат, который минуту назад обнаружила в спальне Мари. Раздеваясь, она куда-то швырнула его. Оказалось, он повис на дверной ручке. Надев халат, Николь торопливо завязала пояс.

Похоже, тот, кто стоял за дверью, не собирался уходить. Ей пришлось выбраться из теплой ванной комнаты и проскакать по холлу, чтобы открыть дверь, вместо того чтобы лениво наслаждаться свободным днем. Сегодня судьба явно не желала считаться с ее планами.

Может, оно и к лучшему. Если постоянно чем-то заниматься, не остается времени на размышления. И воспоминания.

В дверь опять позвонили. Утром, уходя на работу, Мари что-то говорила о подгузниках для Одетт, которые им должны были прислать.

— Я уже иду!

Девушка с сердитым видом взялась за ручку двери, готовясь отчитать нетерпеливого посыльного. Но когда распахнула дверь, то сразу позабыла о своем намерении.

На пороге стоял явно не посыльный. Незнакомец был высок и широкоплеч. А таких голубых глаз Николь ни у кого еще не видела. Черные волосы поблескивали на солнце. Рубашка мужчины гармонировала с цветом глаз, в которых, казалось, отражалось небо.

Прошло около минуты, прежде чем Николь нашла в себе силы вымолвить:

— Что вам угодно?

Патрик уставился на девушку, открывшую ему дверь. Это была не Мари. Вероятно, он ошибся домом.

На какое-то мгновение любопытство пересилило в нем разочарование, и он снова посмотрел на лицо незнакомки. Оно было очень привлекательным.

Когда Николь заметила, с каким восхищением смотрит на нее человек, стоящий на пороге, она почувствовала, что по ее телу разливается приятное тепло. Поигрывая поясом халата, девушка скользнула взглядом по лицу мужчины. Кто он и что здесь делает?

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила Николь.

У нее был чудесный голос. Патрик подумал, что так, вероятно, расплывается дым по черному бархату. Ассоциации, которые мелодичный голос пробудил в его мозгу, вряд ли были уместны при разговоре между посторонними людьми. Скорее они годились для любовного свидания.

Опомнившись, Патрик отступил на шаг.

— Простите. Должно быть, я ошибся адресом. Мне нужен дом номер сто один. — Отойдя еще немного, он в очередной раз увидел изящные цифры прямо над кнопкой звонка. — Однако это и есть номер сто один, — недоуменно произнес он.

— Да, я знаю. — Николь спокойно улыбнулась. Она где-то вычитала, что мужчина не может сделать женщине ничего плохого, если в ее душе нет ни капли страха. — Кто вам нужен?

— Мари Дюпре… Вернее, Мари Барбе, — поправился Патрик, вспомнив, что та снова вышла замуж. Его язык был не гибче кирпича. И куда только девался велеречивый, преуспевающий владелец клуба и отеля, каковым Патрик Перрен, собственно, и являлся? — Вообще-то я приехал повидать Одетт, — добавил он.

Николь нахмурилась. Если мужчина знаком с ее сестрой, почему та никогда не упоминала о нем? Подобного красавца трудно забыть.

— Одетт начнет назначать свидания лет через шестнадцать. — Она прищурилась, как будто это могло помочь ей лучше разобраться в личности незнакомца. — Кто вы такой?

— Я Патрик Перрен, — улыбнулся он. — Временный отец Одетт.

Лицо девушки сразу же засияло подобно рождественской елке. Подозрительность в глазах сменилось радостным блеском. Патрик не мог бы с уверенностью сказать, какое выражение лица ему больше нравится. Или какое он находит более привлекательным. Он поймал себя на мысли, что незнакомка могла бы излучать сексуальность, даже будучи облаченной в рыцарские доспехи.

Овдовевший владелец клуба в Марселе! Разумеется, Мари упоминала об этом человеке.

— Да, конечно! — воскликнула Николь. — Сестра говорила о вас. Я Николь, ее сестра. — Девушка схватила руку Патрика и пожала ее, затем буквально втащила в дом. — Входите, пожалуйста.

Идя следом за Николь, Перрен прилагал неимоверные усилия, чтобы не смотреть на ее ноги. Соблазн усиливался еще и тем, что полы халата все время расходились. Но Патрик благовоспитанно старался смотреть исключительно на полотенце, которым была обмотана голова Николь. Все же ему удалось заметить, что таких красивых ног ему не доводилось видеть никогда в жизни.

Патрик удивлялся тому впечатлению, которое девушка произвела на него. Как владелец клуба «Замок Иф», он по несколько раз в день видел танцовщиц, едва прикрытых блестящими лоскутками ткани. И относился к ним как к служащим заведения, не более того. Он никогда не засматривался на них. Слишком откровенная демонстрация прелестей женского тела его не привлекала.

Хотя на сестре Мари ткани было гораздо больше, чем на танцовщицах, Патрик чувствовал некоторую неловкость. Он считал, что не должен находиться наедине с особой женского пола, когда та в подобном виде. Но Николь, казалось, не придавала этому значения.

Засунув руки в карманы брюк, Патрик обвел взглядом гостиную и спросил:

— Мари здесь?

— Нет, в ресторане, — последовал ответ.

Патрик смутно припомнил, что Мари говорила ему, что владеет рестораном.

— Могу я в таком случае посмотреть на девочку? — поинтересовался он, полагая, что Одетт в данный момент находится в детской.

Николь отрицательно покачала головой.

— Одетт вместе с матерью.

— В ресторане? — Патрик не мог скрыть улыбку. — В качестве дегустатора детского питания?

Девушка рассмеялась. Ее смех пьянил, как дорогой коньяк. У Патрика сразу участился пульс.

— Нет, конечно. Просто Жан-Батист почти полностью переделал свой кабинет под детскую. От прежней обстановки остались только книжный шкаф и письменный стол. Он прямо-таки дрожит над Одетт.

— Жан-Батист? — Патрику казалось, что мужа Мари зовут Огюст.

— Жан-Батист — мой брат. Вернее, наш брат с Мари. — Николь слегка улыбнулась. — Вас, наверное, удивляет, что я тут делаю?

— Ну, в общем-то…

Патрик действительно задавался этим вопросом, но решил не лезть не в свое дело. Точно так же он хотел убедить себя, что его совершенно не волнует, какие у Николь ноги. Но тщетно. Мысли Патрика кружились именно вокруг ее ног. Он не мог удержаться, чтобы откровенно их не рассматривать.

Под оценивающим взглядом мужских глаз Николь чувствовала себя малиновкой, греющейся в первых утренних лучах солнца. В его взгляде не было ничего пошлого. Наоборот, она чувствовала, что Патрик взирает на нее, как на выставленное в музее произведение искусства. Такое с ней случилось впервые. Поэтому она медлила, стремясь продлить удовольствие.

— В доме, в котором находится моя квартира, вышел из строя водопровод, — объяснила она. — Ничего серьезного, но Огюст и Мари предложили мне пожить у них, пока хозяин все не отремонтирует. — Тут она прервалась и смущенно добавила: Кажется, я говорю лишнее. Вряд ли вас это интересует.

— Нет, почему же? — улыбнулся он.

Ей понравилась его улыбка — такая искренняя, доброжелательная. Николь казалось, что она медленно погружается в теплую воду с душистой пеной. А еще…

А еще Николь чувствовала, что между ними что-то происходит, и явно нечто необычное.

Она окинула Патрика долгим взглядом с головы до пят… увидела свои босые ноги и непроизвольно ойкнула.

— Если вы подождете минутку, пока я переоденусь и высушу волосы, то я отвезу вас в ресторан, — предложила она.

Патрик покачал головой.

— Не стоит беспокоиться. Дайте мне адрес, я сам найду дорогу. В аэропорту я взял напрокат машину.

Мужчина, который не желает ждать, когда женщина готова бросить ради него все свои дела, — это что-то новенькое! Николь одобрительно кивнула и ответила:

— Ничего страшного. Я тоже там работаю. Сегодня утром хотела побездельничать, но вы спасли меня от вируса лени. Мои приготовления не займут много времени, — пообещала она, направляясь в соседнюю комнату. — Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

— Легко сказать «чувствуйте себя как дома», — пробормотал он, глядя на дверь, за которой скрылась Николь.

2

Приятный аромат духов донесся до Патрика прежде, чем девушка успела войти в комнату. Он инстинктивно обернулся… и попытался взять себя в руки и найти твердую опору в зыбучих песках эмоций. Патрик не искал лишних осложнений в жизни. По крайней мере, сейчас.

Когда он видел Мари Барбе, то по достоинству оценил ее красоту. Но Николь буквально поразила его — восхитительная, сногсшибательная, умопомрачительная! На ней было белое платье, отнюдь не скрывающее соблазнительных форм ее обладательницы. Широкая юбка, заманчиво колыхалась при каждом шаге.

Даже волосы, казалось, откровенно кричали о ее чувственности, волнами ниспадая ей на плечи. Если у Мари они были черными, то у ее сестры — каштановыми с рыжеватым отливом.

Патрик подумал, что от одного взгляда этой девушки любой мужчина, в жилах которого течет нормальная кровь, без сомнения потеряет голову. Поэтому он удивился, не заметив на ее пальце обручального кольца.

Восхищенный взгляд не ускользнул от Николь. Она кокетливо улыбнулась.

— Простите, что я так долго собиралась.

— Долго? — Он взглянул на часы. — Всего лишь двадцать минут.

Патрик Перрен вырос в городе, где иллюзии и реальность переплетаются самым удивительным образом. Но то, что он наблюдал сейчас, поразило его воображение: Николь казалась ему героиней волшебной сказки.

Слегка смутившись, девушка огляделась в поисках сумочки. Та лежала там, куда она ее бросила, то есть на столе.

— Если бы не забарахлил фен, я появилась бы на пять минут раньше.

— Думаю, вы не из тех, кого приходится поторапливать, — заметил Патрик.

Николь рассмеялась и принялась искать в сумочке ключи от машины.

— Я всегда все делаю быстро. Просто не могу жить по-другому. Дел всегда невпроворот, а времени почему-то не хватает, — продолжала она. — Вот, например, сегодня, я хотела принять ванну, но решила сэкономить время и предпочла душ. И в тот самый момент, когда я открыла кран, позвонили вы.

— Я не хотел, чтобы вы… — начал было Патрик.

Но Николь опередила его. Тряхнув головой так, что тяжелые золотые серьги мелодично звякнули в ушах, она заявила:

— Я сказала это вовсе не для того, чтобы вы почувствовали себя виноватым. Просто надо расставить все по местам.

Девушка еще раз обвела гостиную взглядом и удостоверилась, что ничего не забыла. Затем после минутной паузы посмотрела на Патрика и продолжила свою мысль:

— Нельзя механически отложить что-то в сторону, потому что тогда другое что-то, о котором вы и не подозревали, заполнит образовавшуюся пустоту, запутывая все.

Патрик Перрен задумчиво взирал на Николь. Он видел перед собой особу, которая могла запутать человеку жизнь, и самым непредсказуемым способом.

— Интересная философия.

И интересная девушка, мысленно добавил он. Мужчине, который отважится жениться на ней, придется раздобыть сапоги-скороходы. Без них ему будет весьма трудно угнаться за Николь.

— Пойдемте, — сказала она, но перед самой дверью вдруг резко остановилась. — Кажется, вы говорили, что взяли напрокат машину?

Патрик чуть не налетел на нее. Надо быть начеку, когда находишься рядом с Николь Оже, решил он для себя.

— Да, взял.

— Чудесно, тогда я поеду впереди. — Открыв входную дверь, она направилась к ярко-красной машине. — Постараюсь ехать не слишком быстро.

У Патрика по телу побежали мурашки от предчувствия, что она не сдержит слово.

Не дойдя до машины, Николь остановилась.

— Здесь адрес, — сказала она, протягивая визитную карточку. — На всякий случай.

Николь знала, что движение в это время суток довольно интенсивное. Какой-нибудь лихой водитель мог отрезать ее от Перрена, а Мари никогда не простит ей, если гость потеряется по дороге.

Патрик проследил, как Николь села за руль «феррари» и бросила сумочку на соседнее сиденье. Его темно-синий седан выглядел довольно неуклюже рядом с такой скоростной машиной.

— Ваша? — зачем-то спросил Патрик.

Собственно говоря, он давно должен был догадаться об этом, еще когда Николь только открыла ему дверь. Ярко-красный автомобиль был как будто специально создан для нее.

Девушка улыбнулась и ласково похлопала по приборному щитку.

— Это моя гордость. Мое дитя.

На какой-то миг уголки губ Николь опустились, словно что-то ужалило ее в самое сердце. Затем ноющая боль в груди начала медленно исчезать. Не следовало произносить последнее слово. Когда боль прошла, в душе осталась щемящая пустота. Ничто не сможет ее заполнить. Ничто и никогда. Николь взяла себя в руки и крикнула:

— Готовы?

Она молила Бога, чтобы Перрен не заметил ее секундного замешательства.

Патрику почудилось, что где-то рядом с ним взвели курок стартового пистолета. Он сидел за рулем, чувствуя себя гонщиком.

— Да! — крикнул Патрик в ответ.

Николь повернула ключ в замке зажигания, и «феррари» ожил. Миновав машину Патрика, девушка остановилась, будто поджидая, пока он подъедет к стартовой линии. Перрен помахал ей рукой, давая понять, что готов двигаться следом. Увидев его жест в зеркале заднего вида, она надавила на акселератор, и ярко-красный автомобиль рванул с места.

Николь боролась с желанием увеличить скорость до предела. Хотя она вела машину осторожно и не позволяла себе намного опережать синий седан, на одном участке пути ей представилась прекрасная возможность показать, на что способен автомобиль. Уж слишком был велик соблазн пуститься в погоню за удовольствием! Ей хотелось до упора выжать педаль газа и унестись от всего, что ее беспокоило. Это помогло бы проветрить мозги и насладиться жизнью.

Сдерживая себя, Николь посмотрела в зеркало заднего вида — Патрик все еще держался следом.

Через пятнадцать минут они выехали на шоссе. Движение транспорта здесь было менее интенсивным, и вскоре они остались на трассе одни.

Даже имея при себе визитную карточку с адресом ресторана, Патрик неуверенно чувствовал себя на дороге. Он все время думал о девушке, сидевшей за рулем машины, что неслась впереди. Стрелка спидометра приблизилась к отметке максимально допустимой скорости и поползла дальше вправо.

Патрик всегда полагал, что женщины — это величайшая загадка для мужчин. Николь Оже, без сомнения, была самой таинственной из всех встречавшихся на его пути особ прекрасного пола. Подфарники ее машины попеременно мигали, указывая то и дело меняющееся направление движения.

Минут через десять она свернула направо и въехала на большую, вымощенную камнем стоянку. Патрик припарковал свой седан рядом с ярко-красным «феррари» и облегченно перевел дух.

— За нами кто-нибудь гнался? — спросил он. На одном участке дороги он начал всерьез полагать, не испытывает ли Николь летные характеристики своей машины.

— То есть? — не поняла вопроса девушка.

— Кто-нибудь за нами гнался? — повторил Патрик, тщательно выговаривая каждое слово, и указал пальцем на дорогу. — Кое-где вам удавалось отрываться от земли. Я уж было подумал, что вы забыли обо мне.

— Зря волновались. Я не теряла вас из виду. Кроме того… — Николь сделала невинное лицо, хотя в ее глазах загорелись лукавые искорки, — я придерживалась установленного ограничения скорости.

Патрик рассмеялся.

— В какой стране? В Германии?

Он был там как-то по делам. Максимально разрешенная скорость на автобане в Германии такая, какую способно развить транспортное средство. Зрелище не для слабонервных, но для Николь там было бы раздолье.

— Ну, я немного превысила скорость. Нечаянно чуть-чуть сильнее нажала на газ. На открытых пространствах со мной такое иногда случается.

Николь положила руку на плечо Патрика, словно прося прощения.

— Допустим, меня немного занесло, — вздохнула она, виновато склоняя голову.

Возбуждение, жгучее и непреодолимое, внезапно овладело Патриком, смутив его. Он передернул плечами, как бы ненароком сбрасывая ее руку, хоть это и стоило ему больших усилий. Но он не желал больше романтических увлечений. Вместо этого он продолжил разговор:

— Вероятно, это происходит оттого, что вы пускаете свои мысли вскачь.

Николь как-то странно посмотрела на него. Она не знала, обладает ли ее спутник телепатическими способностями или только высказал предположение. Скорее второе. По правде говоря, она стремилась к тому, чтобы почувствовать ветер в волосах. Езда давала ей ощущение свободы.

— В машине я отдыхаю, — ответила она.

— Неужели? — удивился Патрик.

Николь чуть не рассмеялась.

— А вам разве не нравится водить машину?

Патрик нахмурился, глядя перед собой. Он хорошо помнил, как, переворачиваясь, машина летит в кювет, губя любимую женщину. Чувство беспомощности глубоко врезалось в его память.

— Будь моя воля, никогда бы больше не сел за руль, — ответил он с таким отвращением, что Николь сразу поняла: у ее нового знакомого имеются веские причины для такого отношения к автомобилям.

— Почему?

Они не были близкими людьми, поэтому свои переживания Патрик решил оставить при себе.

— Потому что всегда есть вероятность, что другой водитель окажется слегка сумасшедшим или слегка безалаберным. — Так он постарался уйти от прямого ответа.

Николь кивнула, соглашаясь с ним. Она догадалась, что за этими словами кроется нечто большее. Но для откровенности время еще не пришло.

— Я знаю, что вы имеете в виду, поэтому всегда стараюсь внимательно следить за дорогой.

Так, разговаривая, они дошли до входа в ресторан. Патрик открыл входную дверь, пропуская Николь вперед, и у девушки тут же возникло ощущение, что она вернулась домой, а в душе воцарились мир и покой. Так всегда случалось, когда она приезжала сюда. Николь, Жан-Батист, а позже Мари отдали немало сил для его создания. Ресторан был предметом их гордости. Их детищем.

— Итак, — Николь обвела рукой тускло освещенный зал, — как вам здесь нравится?

Был понедельник, к тому же утро, поэтому ничто не мешало оценить интерьер.

Его глаза быстро привыкли к царившему здесь полумраку. Лишь кое-где мерцали огоньки стилизованных под свечи светильников. У Патрика появилось ощущение, что он перенесся в далекое прошлое. Первое слово, которое пришло ему на ум при виде зала, было «элегантно». Наверное, романтически настроенные парочки клянутся здесь в вечной любви.

А еще ему показалось, что спутница как-то не вписывается в обстановку. Странно было представить, что именно здесь работает энергичная и темпераментная особа, разъезжающая на «феррари». Похоже, Николь — весьма разносторонне одаренная личность.

— Очень стильно. — Патрик повернулся к ней. — Кто работал над интерьером?

— Я, — скромно ответила она и увидела, как удивленно поднялись брови Патрика. — Кажется, вас это потрясло?

— Честно говоря, да.

Он снова оглядел интерьер. Витражи на окнах с изображением сцен из «Тристана и Изольды», герб над камином. Чей он? Вряд ли история рода Оже уходит корнями в глубь веков. Николь казалась ему только что созданной богами под влиянием минутной прихоти. Созданной для того, чтобы поражать воображение смертных. Патрика удивило не то, что эта девушка являлась превосходным мастером по интерьерам, а то состояние души, которое ей удалось передать в них.

— Тут словно все соткано из света и тени, — произнес он.

Видимо скрываемые ото всех романтические настроения Николь в полной мере проявились в обустройстве ресторана. Натура этой загадочной особы состоит из множества составных частей, сильно отличающихся друг от друга, подумал Патрик. Глядя на нее, никогда не узнаешь, какая из них заявит о себе в следующий момент.

— Николь!

Высокий темноволосый мужчина показался в дверях, ведущих в кухню. Букет ароматов разнесся по залу, возбуждая аппетит Патрика. Обитая черной кожей дверь закрылась, и мужчина, вытирая руки о фартук, направился к Николь.

— Что ты тут делаешь? — спросил Жан-Батист Оже. Он обратился с этим вопросом к сестре, но смотрел на человека, которого она привела с собой. — Разве я не говорил, что ты свободна сегодня?

Никогда не стоит говорить Николь, что надо делать, напомнил себе Жан-Батист, глядя на сестру. Даже если это и в ее интересах. Она чересчур упряма, если не сказать хуже. Брат обнаружил эту черту в характере Николь еще в детстве. Мари, например, всегда была скорее миротворцем. Но там, где появлялась Николь, ангелы быстро собирали чемоданы и уносились прочь.

Девушка пожала плечами.

— Планы изменились. — Она повернулась вполоборота к человеку, стоявшему рядом с ней. — Это Патрик Перрен, — представила она.

Приглядевшись внимательнее к лицу Жан-Батиста, можно было догадаться, какой тяжелый мыслительный процесс происходит в данный момент в его голове. Он пытался вспомнить, где уже мог слышать это имя. Но так как оно не было связано с работой, то конца умственной деятельности не предвиделось. Николь не выдержала.

— Он приютил тогда Одетт, помнишь?

Жан-Батист помнил. Очень хорошо помнил, какие адские муки пришлось испытать Мари, когда ей сообщили о пропаже ребенка. Что теперь нужно было здесь этому человеку? Жан-Батист, правда, пожал Патрику руку, но воздержался от дружеского изъявления радости по поводу его прибытия в Амьен. Во всяком случае, до тех пор, пока не получит более подробной информации о цели визита.

— Что вас привело к нам, месье Перрен?

В нем чувствуется напряжение, подумал Патрик. По всему видно, что он не в восторге от встречи. Оно и понятно — ведь Перрен мог доставить их семье новые неприятности. Так, вероятно, полагал Жан-Батист.

— Ваша сестра, я имею в виду мадам Барбе, пригласила меня повидать Одетт, — объяснил он.

Почувствовав взрывоопасность ситуации, Николь встала между мужчинами.

— Жан-Батист, перестань подозревать человека во всех смертных грехах! Он приехал в гости. Где Мари?

Брат кивнул в сторону двери.

— В кабинете, с Одетт.

Николь взяла Патрика за руку и потащила за собой.

— Жан-Батист сможет вдоволь наиграться в средневекового инквизитора после того, как вы повидаетесь с Мари. И с Одетт, — добавила Николь, когда они отошли на некоторое расстояние.

Девушка, крепко держа своего спутника за руку, вела его по довольно длинному коридору.

Следуя за ней, Патрик спрашивал себя: остается ли она когда-нибудь пассивной или всегда и везде лезет на рожон? Лидерство казалось неотъемлемой частью ее характера.

Николь постучалась и просунула голову в приоткрытую дверь. В комнате молодая женщина возилась с ребенком. Девочка лежала на столе, рядом с нею жужжал вентилятор.

— Привет, Мари. У меня для тебя сюрприз! — заявила Николь.

Мари подняла на сестру взгляд. Одетт громко заплакала, двигая ножками в такт музыке, звучавшей по радио. Во всяком случае, так могло показаться. Пуговка на ее кофточке грозила в очередной раз расстегнуться. Мари поправила пуговицу и откинула с лица черные волосы.

— Постой! Дай мне самой догадаться: компания из ста человек сняла банкетный зал и требует, чтобы все было готово через пять минут?

Последние полтора месяца они работали, казалось, круглосуточно. Дела у них никогда еще не шли так хорошо, и Мари буквально валилась с ног от усталости. Поэтому мечтала о передышке, чтобы побольше побыть с Огюстом.

Николь улыбнулась, по-прежнему не входя в комнату.

— Даже лучше.

Сестра вздохнула, снова застегивая непослушную пуговицу. Довольная улыбка засияла на ее губах.

— Мы на месяц закрываем ресторан!

В ответ ей отрицательно помотали головой.

— Не-а. К тому же ты сделаешь только хуже, вешаясь на шею такому мужчине, как твой муж.

— Спасибо на добром слове. — Мари взяла дочь на руки. — Пойдем, девочка моя, прогуляемся. — Ей показалось странным, что Николь не влетела в комнату как обычно, а разговаривает из-за полуоткрытой двери. — Ну ладно, дорогая, что у тебя за сюрприз?

В ответ Николь распахнула дверь.

— Вот, — сказала она, указывая на мужчину, стоявшего рядом с ней.

Глаза Мари расширились от удивления.

— Патрик!

Перрен пытался уловить в глазах женщины какой-нибудь намек на недовольство. Но, кажется, ему были искренне рады.

— Наконец-то вы приехали!

Николь сложила руки на груди. При этом золотой браслет тихонько звякнул.

— Мари всегда быстро соображает, — прокомментировала она реакцию сестры.

Воодушевленный радушным приемом, Патрик вошел в комнату. Однако он все еще чувствовал себя неловко и считал обязанным объяснить свое появление здесь.

— Мари, — пробормотал он, не зная, с чего начать, — надеюсь, вы не сердитесь, что я…

— Сержусь? — Женщина положила руку ему на плечо. — Почему я должна сердиться? Ведь я сама пригласила вас.

— Да, но… — Патрик представил, как глупо выглядит в глазах Мари. Он хотел сказать, что, может быть, ему не стоило вылетать первым же рейсом, как только получил письмо.

— Так как вы все это время не писали и вообще не давали о себе знать, то я подумала: вдруг вы забыли Одетт?

Как он мог забыть? Патрик взглянул на девочку, удобно устроившуюся на руках матери.

— Да нет, просто… — Он опять замолчал.

— Я ведь вполне серьезно говорила насчет почетного дядюшки. Вы и в самом деле можете навещать Одетт, когда захотите. — С этими словами Мари протянула малышку Патрику.

Тот очень осторожно взял из рук матери маленький живой комочек. Радость засверкала в его глазах, будто лунные блики на поверхности озера. Первое, о чем он подумал, что девочка стала тяжелее, чем была несколько месяцев назад. И у нее появились волосики. Нежные, как пушок, и такие же черные, как у мамы.

У Патрика возникло ни с чем не сравнимое ощущение, что он держит на руках небесное облачко. И ему вдруг стало ясно, как сильно он хочет иметь собственного ребенка.

3

Огюст Барбе въехал на стоянку перед рестораном. Найти свободное место для машины было практически невозможно. Такова цена коммерческого успеха, подумал он с легкой досадой. В конце концов ему все-таки удалось припарковаться.

Он с минуту посидел в машине, переводя дух, — день выдался на редкость тяжелый. Однако теперь все позади. Все проблемы и тревоги остались как бы в другом мире. С самого утра Огюст стремился сюда, в мирную гавань, ниспосланную ему Господом Богом. Разумеется, не само здание так манило его, а близкие люди, создавшие эту красоту.

Он отворил дверь и вошел. В помещении было людно и прохладно. И Огюст сразу почувствовал прилив сил, словно какой-то великан помог ему сбросить с плеч огромный камень. Довольная улыбка появилась на его лице, когда входная дверь медленно закрылась за ним, оставляя палящее солнце снаружи.

До сих пор Огюст не мог привыкнуть к перемене, которая произошла в его жизни. Еще шесть месяцев назад он был одиноким психиатром, по долгу службы связанным с полицией и хорошо справляющимся со своей работой. Он добросовестно выслушивал мужчин и женщин, ставших жертвами преступления, и всеми силами старался им помочь.

Так было, пока судьба не свела его с Мари Дюпре. Тогда он и предположить не мог, что обычный выезд к потерпевшей — женщине, у которой похитили новорожденную дочь, — станет началом его настоящей жизни. Той жизни, в существование которой он никогда не верил. Бедняжку бросил муж, когда она была на шестом месяце беременности, и исчез без каких-либо объяснений. Но та мужественно переносила свалившееся на нее несчастье, думая лишь о будущем ребенке. И вот когда она счастливо разрешилась от бремени, ее дочь украли. Подозрение поначалу пало на мужа, в котором столь странным образом проявились отцовские чувства.

Мари была на грани нервного срыва, когда ей на помощь пришел Огюст Барбе. Прекрасно понимая, что профессия обязывает его быть беспристрастным, на этот раз он почему-то не смог привычно исполнять свой долг. Он настолько проникся сочувствием к теряющей от горя рассудок женщине, что не только всеми силами старался облегчить ее участь, но постепенно стал относиться к поискам девочки, как будто это была его собственная дочь.

Если несчастье сблизило их, то счастье, когда Одетт была найдена, объединило уже навсегда. Тем более что полицейским удалось отыскать мужа Мари, который не стал артачиться и быстренько согласился на развод…

Огюст увидел Николь, расположившуюся за столом заказов и, глядя на свою очень привлекательную родственницу, в очередной раз подумал, что свояченица держит всех мужчин на расстоянии пушечного выстрела.

— Привет, красавчик! — Девушка отодвинула в сторону бланк заказа и привстала, чтобы чмокнуть Огюста в щеку. Она бросила быстрый взгляд на стилизованные под старину часы, висевшие на противоположной стене. — Что-то вы припозднились, месье доктор.

— Ты же знаешь, сколько людей стремятся излить душу, надеясь таким образом обрести покой. — Он устало махнул рукой, и Николь поняла, что дальше расспрашивать не стоит. — Мари здесь?

— Разумеется. Томится в ожидании, пока мы тут с тобой болтаем. — Огюст направился к двери, за которой располагались административные помещения. — У нее для тебя сюрприз! — бросила ему вдогонку девушка.

Огюст насторожился: в его профессии сюрпризы обычно ничего хорошего не предвещали. Ему пришлось напомнить себе, что сейчас он не на работе.

Заглянув в кухню, которая оглушила его какофонией голосов и грохотом посуды, Огюст кивнул Жан-Батисту, в данный момент склонившемуся над большой кастрюлей и что-то в ней размешивающему. Огюст не был силен в кулинарии, поэтому манипуляции шеф-повара были для него равнозначны колдовству. Он прошествовал далее по узкому коридору к кабинету.

Дверь была слегка приоткрыта, и из комнаты доносился незнакомый мужской голос. Человек что-то говорил, но ему никто не отвечал. Огюст коснулся двери ладонью, раскрывая ее шире.

В кабинете и в самом деле оказался мужчина в дорогом, сшитом скорее всего на заказ костюме. Он стоял спиной к двери и держал на руках Одетт.

На скулах Огюста заходили желваки: его дочь на руках у незнакомца! Пусть его кровь и не течет в жилах маленькой девочки, это еще ровным счетом ничего не значит. Одетт его дочь и он любит ее! Кто бы ни был этот человек, вряд ли он имеет право вот так запросто брать на руки чужого ребенка.

Огюст уже собрался потребовать ответа на вопрос: что здесь, черт возьми, происходит? Но прежде чем успел сделать хотя бы шаг, чья-то рука мягко легла ему на плечо.

Не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за его спиной. Аромат Мари окутал его, как легкая дымка, заставив задержать дыхание. Они были женаты уже четыре месяца, а он все еще чувствовал себя молодоженом.

Огюст повернул голову и увидел, что жена держит палец у рта, показывая, чтобы он не шумел.

— Кто это? — одними губами произнес Огюст.

— Патрик.

Он нахмурился, припоминая человека с таким именем.

— Патрик, — повторила Мари на ухо мужу. — Патрик Перрен.

Напряжение, в котором находился Огюст весь рабочий день, вернулось снова. Мари понимающе улыбнулась. Иногда бывает нелегко иметь в мужьях человека, который разбирается в мотивах поведения людей лучше, чем они сами. Осторожность, боязнь поступить опрометчиво и в то же время стремление предвидеть опасность стали частью его натуры.

Она нежно повернула лицо мужа к себе. Когда живешь бок о бок с любимым человеком, то волей-неволей начинаешь понимать ход его мыслей. Мари с радостью отметила, как стремится Огюст защитить Одетт от предполагаемой угрозы.

— Не волнуйся. Я сама пригласила его в гости.

Огюст взял жену за руку и отвел на такое расстояние, чтобы можно было говорить, не опасаясь, что их услышит Патрик.

— Когда? Ты ничего не говорила мне об этом.

Мари вздохнула, еле сдерживая смех.

— В прошлый понедельник, — напомнила она. — Я написала ему в понедельник и сказала тебе об этом, забыл? — Мари хмыкнула: — Типичный муж, который не прислушивается к словам жены.

— Когда? — Огюст обвил руками талию жены, наслаждаясь ее близостью. — Когда ты мне об этом говорила?

— В понедельник, — терпеливо повторила Мари. — Ночью.

Что-то смутное забрезжило в его памяти.

— Мы были в постели?

Улыбка Мари стала озорной.

— А ты не помнишь, милый?

Огюст задумчиво разглядывал жену.

— Это было во время… Ну, когда мы…

Теперь озорная улыбка зажгла такие же искорки и в его глазах. Мари сильнее прижалась к мужу. Господи, как же она любит этого мужчину! И как только она могла жить без него раньше?

— Прямо перед этим, — кивнула она, подтверждая его догадку.

Тогда он наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы. Фантазия Огюста разыгралась, и он уже ясно представлял, чем они займутся, когда Одетт уляжется спать в своей кроватке.

— Полагаешь, я должен после этого что-то помнить? — фыркнул он. — Это все равно, что спрашивать десантника, какого цвета были облака, после того как он приземлился на неприятельской территории. Уверяю тебя, в этот момент голова его занята совсем другим.

— Какое заумное сравнение даже для человека твоей специальности! — притворно удивилась Мари.

Огюст ничего не ответил, еще сильнее притягивая жену к себе.

— Эй, вы там, двое! А ну перестаньте, пока я не напустил на вас полицейских из отдела нравов.

Фартук Жан-Батиста был испачкан мукой. Если бы не это, он выглядел бы безупречным. Можно было подумать, что шеф-повар только управляет помощниками, со стороны наблюдая за их работой, а не занимается самолично приготовлением блюд с восьми тридцати утра и до позднего вечера.

— Не приставай к влюбленным, — подмигнул Огюст. — Лучше скажи, что он здесь делает?

Жан-Батист хорошо понимал состояние Огюста. Он сам несколько раз заглядывал в кабинет посмотреть, чем там занимается этот Перрен.

— Ну, несколько раз он звонил куда-то. А все остальное время возится с Одетт.

— Он даже сменил ей подгузник, — вставила Мари.

— Эй, это моя привилегия! — возмутился Огюст.

Патрик обернулся, когда шум голосов проник в его сознание, и улыбнулся, поняв, что собравшиеся в коридоре чувствуют себя неловко из-за необходимости прятаться. Они напоминали детей, разговаривающих ночью в спальне.

Он вышел в коридор, держа Одетт на руках.

— Рад приветствовать вас, — сказал Патрик, протягивая руку.

Огюст почувствовал горячее рукопожатие Патрика и поэтому ответил тем же. Затем кивнул на Одетт.

— Как вы ловко держите ее.

Сам он не сразу решился взять ребенка на руки, боясь, что уронит девочку и разобьет ее, словно фарфоровую статуэтку.

— Это пришло как-то само собой, — пожал плечами Патрик и взглянул на кругленькое улыбающееся личико Одетт казалась счастливейшим ребенком на земле.

— У вас, наверное, много братьев и сестер? — спросила Мари.

Она почему-то взглянула на старшего брата, который присел на край стола и внимательно прислушивался к разговору.

— Нет, что вы. Хотя у меня несметное число кузин и кузенов всех возрастов. — Патрик ласково погладил Одетт по головке. Только слепой не увидел бы его любви к детям. — Я всегда хотел иметь большую семью. Когда Клодин… погибла, я поставил крест на своих мечтах. И вдруг в моей жизни появилась Одетт… — Патрик замолчал, осознав, что думает вслух. — Но вы, конечно, обо всем знаете.

— Детектив нам рассказал, пока мы ехали к вам, — сказала Мари. Затем, понизив голос, добавила: — Мне очень жаль, что с вашей женой произошла такая трагедия.

Патрик глубоко вздохнул. Боль утраты навечно поселилась в его сердце. Но жизнь продолжается. Надо смириться с неизбежным, как бы ни было тяжело на душе.

— Да, — согласился он, печально улыбнувшись. — Мне тоже.

Незаметно в кабинет прошмыгнула Николь, Она пришла в тот самый момент, когда Патрик говорил о своем желании иметь большую семью. Глядя на него, Николь и сама могла догадаться об этом.

Разговор о детях всегда заставлял ее чувствовать себя неполноценной, поскольку ей было не суждено держать на руках собственных детей. С болью в сердце Николь стояла сейчас за спинами собравшихся и наблюдала, как Мари забирает Одетт у Патрика.

Стараясь прогнать прочь неприятные мысли, Николь тряхнула головой и закашлялась. Как по команде все повернулись в ее сторону.

— Кто за столом заказов? — строго спросил Жан-Батист.

— А кто в кухне? — в тон брату откликнулась Николь и подбоченилась, изобразив на лице сердитую мину.

Мари быстро передала Одетт мужу и встала между братом и сестрой.

— Кто за то, чтобы поесть? — предложила она. — Огюст, например, проголодался.

Николь обняла Мари за плечи и произнесла, обращаясь к Патрику:

— За мудрость мы зовем ее Соломоном. Но это и впрямь отличная идея. — Она обвела взглядом собравшихся и увидела, что все согласны. — Что скажешь, Жан-Батист? Рискнешь отведать блюда собственного приготовления?

Патрик непонимающе перевел взгляд с Николь на Жан-Батиста.

— Брат никогда не ест пищу, которую сам готовил, — объяснила девушка.

— Что значит «никогда»? — возмутился тот. — Я просто не хочу следовать примеру своих коллег, вот и все. Они после нескольких лет работы начинают страдать ожирением. Я дал себе слово, что со мной такого не случится.

По мнению Патрика, Жан-Батист был так же близок к ожирению, как азартные игры к пуританству.

Николь легонько похлопала брата по животу.

— Еще немного, и его изображение можно будет поместить на плакате: «Вот к чему приводит голодание!»

Патрик наслаждался атмосферой, царящей здесь. Она напоминала ему семейные пикники, которые он так любил, когда был подростком. Все его тетушки и дядюшки жили тогда в окрестностях Ла-Сьюта на побережье Средиземного моря. Устраивались настоящие палаточные лагеря, а собравшихся там родственников вполне хватило бы, чтобы заселить небольшой город.

— Я не прочь, — сказал Патрик. — То, что я уже отведал, показалось мне восхитительным. — Заметив удивление Жан-Батиста, он кивнул на Мари. — Она тайком покормила меня, как только я приехал.

Мари с невинным видом пожала плечами. Она знала, как относится Жан-Батист к подобным «перекусам». В его представлении это походило на произведение великого живописца, изрезанное на кусочки. Приготовленная им еда должна была восприниматься во всей полноте.

— Думаю, — сказала Мари, — что если кто-то здесь умрет голодной смертью, то вину за это следует возложить на медленное обслуживание.

— Кстати о медленном обслуживании… — начал Жан-Батист, поворачиваясь к Николь. Но та опередила его:

— Я оставила за столом заказов Софи.

— Софи?! — Жан-Батист уставился на сестру так, словно та была сумасшедшей. — Она же не медля ни секунды постарается договориться о свидании с первым же мужчиной, зашедшим в ресторан!

— А его мы называем ворчуном, — парировала все та же Николь.

Когда девушка говорила о членах своей семьи, ее глаза весело поблескивали. Патрик находил это весьма милым и невероятно эротичным, впрочем, как и все, что было связано с Николь.

— Успокойся, старший брат. — Николь похлопала Жан-Батиста по руке. — У Софи есть парень.

— И когда это вертихвостка успела им обзавестись? — спросил он с подозрением.

— В пятницу в шесть тридцать вечера, — ответила Николь и вытолкнула шеф-повара в коридор. — Постоишь возле нее больше трех минут и сам обо всем услышишь. Во всех подробностях.

— Нет уж, поверю тебе на слово.

Патрик вышел следом за Николь.

— Ты всегда проявляешь такой интерес к людям? — спросил он.

— Дружеская атмосфера — вот что отличает наш ресторан. Дружелюбием здесь дышит каждый уголок.

— И чувственностью, — невольно вырвалось у Патрика.

Николь кивнула, соглашаясь. На какой-то момент Патрику даже показалось, что она слегка улыбнулась.

— Да, и это тоже имеется.

Когда они вошли в кухню, Жан-Батист внимательно разглядывал содержимое противня, который собирался ставить в духовку.

— Забудь свои кастрюли хотя бы на минуту! — воскликнула Николь.

Жан-Батист смерил ее возмущенным взглядом.

— С тобой забудешь… А кто говорил, что хочет есть?

Девушка презрительно фыркнула.

— К твоему сведению, это была Мари.

— Мари, — кивнул Жан-Батист. — А ты ее поддержала. Эх, девчонки, распустил я вас!

— Ничего подобного! — Николь была не из тех, кто быстро сдается. — У Мари дорогой гость, и она должна его ублажать. — Потом повернулась к Патрику и без всякой связи с ранее сказанным произнесла: — А знаете, брат прекрасно играет на гитаре.

— Играл, — поправил сестру Жан-Батист и нахмурился. — В колледже.

В молодости он даже мечтал выступать на профессиональной сцене. Но судьба распорядилась иначе: ему пришлось заботиться о двух несовершеннолетних сестрах, когда один за другим умерли родители. В течение пары лет из беззаботного юнца Жан-Батист превратился в главу семьи. Тогда он нашел успокоение в мысли о том, что почти у каждого человека есть мечта, которая никогда не претворится в жизнь.

— Старая история, — махнул он рукой. И добавил: — Все это в прошлом.

— Я сам не играю, но очень люблю слушать хороших гитаристов, — неожиданно признался Патрик, обращаясь в основном к Жан-Батисту. Между двумя мужчинами мгновенно возникло взаимопонимание. — Знаете, если вы когда-нибудь будете в Марселе, загляните ко мне. У меня есть записи всех известных гитаристов современности. Даже с фестиваля фламенко в Испании. Мы могли бы послушать их вместе.

— Спасибо, — ответил Жан-Батист, явно польщенный предложением.

Правда, у него было по горло работы и очень мало времени для поездок. Но немного помечтать никогда не вредно.

Николь молча разглядывала Патрика, пока тот беседовал с ее братом, и представляла, как тот с легкостью управляет своим клубом. Он был контактным, приятным в общении и в то же время человеком действия. Это читалось в каждой черточке его мужественного лица, в каждом движении.

Такого мужчину, как Патрик Перрен, Николь никогда прежде не встречала.

4

Жан-Батист предложил пообедать в небольшом банкетном зале, незанятом посетителями, интерьер которого был выполнен с тем же вкусом, что и главный зал. Только здесь атмосфера была более интимной и располагающей к задушевным беседам.

Огюст принес из кабинета специальный высокий стульчик для девочки.

— Не возражаете, если она посидит рядом со мной? — спросил Патрик, пока Огюст усаживал малышку. — Я пробуду в Амьене всего лишь до завтрашнего утра, поэтому мне бы хотелось как можно больше общаться с Одетт.

Огюст понимающе кивнул. Пока сервировали стол, разговор шел обо всем и ни о чем. Но как только принесли еду, Патрик потерял интерес к любым темам. Он наслаждался каждым кусочком, который попадал ему в рот, будто вкушал первый обед после долгого и изнурительного поста.

Николь с интересом наблюдала за ним. И в какой-то момент вдруг поняла, что Патрик оценивает блюдо так же, как женщину. Совсем недавно, когда они находились в доме, он столь же пристально изучал ее, словно пытался распознать, из чего она состоит.

Девушка подалась вперед, прядь каштановых волос упала ей на лицо.

— Вам нравится?

Патрик оторвался от еды и удивленно посмотрел на Николь, словно его неожиданно отвлекли от очень важного занятия и он не сразу сообразил, о чем идет речь. Кажется, от него ждут ответа. Наверное, о качестве обслуживания.

— Да. — Слово медленно слетело с его губ, пока глаза разглядывали черты хорошенького личика. — Все.

Патрик поднес к губам стакан воды, внезапно почувствовав невыносимую жажду. А когда ставил стакан обратно на стол, то увидел, что на него уставились четыре пары глаз. Во всех них таилась усмешка. Даже Мари не скрывала улыбки.

Патрик откашлялся.

— Простите, я задумался. Жан-Батист, вы никогда не думали расширяться?

Николь отвела от Патрика взгляд и вытерла вдруг повлажневшие пальцы о салфетку, лежавшую у нее на коленях. С чего бы это? — недоумевала она. Лишь бы никто не заметил ее состояния.

— Той порции, которую Жан-Батист съедает за день, вполне хватит для поддержания жизни у канарейки, — проговорила Николь, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

— Я полагаю, что Патрик имеет в виду ресторан, — сказала Мари.

Щеки Николь порозовели. Она сердито посмотрела на сестру.

— Я прекрасно знаю, что он имеет в виду. А еще я знаю, что Жан-Батист очень много работает. Ему не до расширения бизнеса.

— Не учи меня, малявка! — рявкнул Жан-Батист. — Это не по твоей части!

— Ты нуждаешься в опеке, братец. — Николь подалась вперед, не думая отступать. — Ты нуждаешься в человеке, который время от времени будет ворошить твои мозги, потому что они никуда не годятся.

Жан-Батист жалобно посмотрел на Патрика.

— Так вы были единственным ребенком в семье?

О спарже под соусом из шампиньонов остались лишь приятные воспоминания. Патрик вздохнул и ответил:

— Да.

— Ну и каково это? — с тоской спросил Жан-Батист.

— Одиноко, — честно признался он.

Жан-Батист никогда не был одинок. Он не знал, что стоит за этим словом. Поэтому окинул сестру убийственным взглядом и медленно произнес:

— Иногда я мечтаю об одиночестве.

Николь показала ему язык. Жан-Батист проигнорировал ее выходку. Он считал, что только так и можно справиться с дерзкой девчонкой.

— Вы о чем-то хотели сказать перед тем, как вас перебили? — обратился он к Патрику.

Патрик к этому моменту успел взять с тележки, стоявшей за его спиной, кусок шоколадного торта с вишнями. И пришел в восхищение от искусства кулинара, создавшего такое чудо.

— Да вот об этом. — Он указал на торт. — И обо всем остальном.

Жан-Батист не понял ничего из того, что сказал Патрик. Уж не хочет ли гость запустить его десерты в широкое производство?

— Десерт? — уточнил он.

— Да. И еще крокеты из сельдерея, курицу в вине — словом, весь обед в целом. Не говоря уж о превосходном кофе. — Он посмотрел на фарфоровую чашечку, стоящую возле тарелки. Если он съест или выпьет хотя бы еще немного, то не вылезет из-за стола. — В прошлую пятницу от меня ушел повар.

«Ушел» мягко сказано. Следовало бы уточнить: «Был выгнан».

Теперь Жан-Батист понял, к чему клонит Патрик, и отрицательно покачал головой.

— Боюсь, ничего не выйдет. — Он засмеялся, обводя взглядом зал. — Вы хотите предложить мне работу, да? Но мне хватает и этого.

Патрик решил, что глупо торопить события. Действовать следовало осторожно. Однако разговор уже завязался, отступать было некуда. И он с энтузиазмом произнес:

— Нет, не работу. Сейчас у меня есть повар. Но, попробовав ваши блюда, я подумал: а что, если нечто подобное открыть в Марселе.

Николь и Жан-Батист переглянулись.

— Нечто подобное?

— Да. — Патрик переплел пальцы, весьма довольный собой.

Ложка выскользнула из рук Николь и упала в тарелку с малиновым шербетом.

— А чем вам наш не понравился? — встала она на защиту своего детища.

Патрик умел успокаивать рябь в мутных водах бизнеса, иначе не смог бы управлять своим заведением.

— Ваш ресторан очень изыскан. Но я не хочу переносить в Марсель его точную копию. Меня интересует что-нибудь новенькое. Он должен освежить атмосферу клуба.

— Современные раздаточные автоматы вместо стилизованных светильников и витражей?

Один быстрый взгляд на Николь — и Патрику стало ясно, как она относится к его идее.

— Мой клуб называется «Замок Иф», — терпеливо пояснил он. — Здание напоминает исторический прототип. К тому же днем из окон виден сам остров.

Николь в юности не раз перечитала «Графа Монте-Кристо» и провела немало часов, представляя себя в роли верной и несчастной Мерседес.

Она уже видела новые интерьеры то мрачноватые, то романтические. Но это была лишь идея, и ничего больше. К тому же последнее слово все равно оставалось за Жан-Батистом.

— Звучит заманчиво, — неожиданно произнес тот, потирая подбородок.

Патрик поспешил поддержать его.

— Это будет еще заманчивей, если за дело приметесь вы. Мари сообщила мне, что раньше на этом месте фактически была свалка.

— Да, все верно, — подтвердила Мари. — Всюду валялся всякий хлам, ржавые бочки. Стояла невыносимая вонь. На стенах полуразрушенного здания непристойные надписи и рисунки. Когда Николь прикинула объем работ, то сначала подумала, что ничего не выйдет. Не знаю, куда смотрел департамент благоустройства.

— Но именно поэтому нам удалось купить это место за бесценок, — напомнил сестре Жан-Батист. — И нам всем пришлось немало потрудиться. Деньги не сразу потекли рекой.

— Как же из человека, мечтающего о карьере профессионального музыканта, вы превратились в шеф-повара? — спросил Патрик.

Жан-Батист пожал плечами. Все произошло так естественно, что он никогда не задумывался над этим вопросом. Когда на его плечи легла обязанность заботиться о младших сестрах, он наткнулся на объявление в газете. Там говорилось, что одному довольно известному ресторану требуется помощник повара. Юноша подделал рекомендательные письма и пришел на собеседование. Во время испытательного срока выяснилось, что у него имеются определенные способности к выбранному ремеслу. Когда в конечном итоге подделку в документах обнаружили, то выгонять Жан-Батиста не стали: молодой человек вполне устраивал работодателей.

— Я всегда знал, как хорошо приготовить блюдо. — Самое первое детское воспоминание Жан-Батиста было связано с кухней: он стоит рядом с мамой и наблюдает, как та раскатывает тесто. А запахи, доносившиеся с кухни… Он никогда их не забудет. — Мама обучила меня многому. Она не считала зазорным, что ее сын интересуется приготовлением еды, а не играет в войну.

Мари склонила голову мужу на плечо. Разговор о прошлом сделал ее чуточку сентиментальной. И печальной. Хорошо, что рядом в такие минуты находился Огюст. Уловив ее состояние, он ласково поцеловал жену в висок.

Патрик и Николь следили за этой сценкой с легкой завистью. У каждого из них были на то свои причины. Патрик, например, потерял горячо любимую жену. А Николь знала, что обречена на одиночество из-за своей неполноценности. Но оба жаждали любви.

Неожиданно их взгляды скрестились, и девушка, смутившись, отвела глаза в сторону.

— Ой! — воскликнула Мари, посмотрев на гостя. — Мы так увлекаемся болтовней, когда собираемся вместе, что начисто забываем, с чего начали. Вы, кажется, что-то еще хотели сказать?

Патрик получал истинное наслаждение от общения с этими людьми. Он все больше убеждался, что хочет не только поддерживать с ними дружеские отношения, но и сотрудничать.

Одетт заерзала на своем стульчике, и все увидели, что она уже давно променяла бутылочку с детским питанием на шоколадный торт и вымазала им себе не только мордашку, но и волосы. Патрик поспешно взял малышку и, усадив себе на колени, стал вытирать салфеткой, при этом не позабыв ответить на вопрос Мари.

— Я хотел сказать, что был бы рад видеть Жан-Батиста во главе моего ресторана.

— То есть вы берете его к себе на работу? — решил уточнить Огюст.

— Нет. Я вовсе не хочу, чтобы Жан-Батист работал на меня. Думаю, ему это тоже не понравилось бы, — ответил Патрик. Одетт, сидевшая у него на коленях, принялась играть его галстуком. — Я предлагаю деловое партнерство. Я беру на себя финансирование проекта. С вашей стороны — опыт и вдохновение. И еще… — он сделал паузу, — я не буду настаивать, чтобы вы бросили ресторан здесь и обосновались в Марселе. Просто подышите мне человека, который бы готовил…

— Так же хорошо, как Жан-Батист? — улыбнулась Николь и посмотрела на брата. Тот кивнул, принимая комплимент сестры как должное. Несмотря на все препирательства, они горячо любили друг друга и никогда не заходили в шутках слишком далеко.

— Вот именно, — кивнул Патрик.

— Думаю, он скажет «нет», — произнесла Мари.

— Когда сестры позволят мне вставить слово, — сказал Жан-Батист, — когда позволят выразить свое мнение, то я скажу, что весьма польщен. — Он на секунду прервался. — Но…

Патрик слишком хорошо знал, что означает такое «но». На деловых переговорах он никогда не позволял деловому партнеру произносить это слово. Наоборот, всегда искал пути решения проблем и старался основываться на точных расчетах. Поэтому он не дал Жан-Батисту договорить.

— Сегодня я звонил моему бухгалтеру, и он навел кое-какие справки. Выяснилось, что ваш ресторан имеет репутацию надежного кредитоспособного предприятия. Хотя в первый год работы вы находились, мягко говоря, в финансовом затруднении, можно сказать, не видели света в конце туннеля.

Патрик снял галстук, отдавая его полностью на растерзание Одетт.

— Я ищу целеустремленных людей, — продолжил он, — чтобы с их помощью дать новую жизнь ресторану «Замка Иф». К тому же я владею еще и отелем, где можно временно остановиться.

Жан-Батист снова почесал подбородок.

— Соблазнительное предложение, — снова повторил он, глубоко вздохнув. — Но я в самом деле не могу сейчас его принять.

Патрик тонко чувствовал момент, когда стоит нажать, а когда отступить, выждать время, чтобы затем снова броситься в атаку.

— Что ж, на нет и суда нет.

Жан-Батист поколебался еще минутку и воскликнул:

— Эй, минуточку. Я же не сказал, что это пустое дело! Вы говорили, что нуждаетесь в человеке, который сумел бы поставить на ноги ресторан в вашем заведении?

— Да.

— Прекрасно. — Он кивнул в сторону Николь. — Если бы не она, то и по сей день здесь кругом валялся бы мусор. Лучшего человека для осуществления вашей задумки не найти.

Патрик повернулся к Николь — наконец-то он получил возможность свободно лицезреть ее.

— Как вы на это смотрите? Согласны поехать со мной в Марсель и посмотреть, что там можно сделать?

Сердце Николь ёкнуло. В глазах этого мужчины было столько мольбы, что она смутилась, почувствовав, что не может ему отказать. И это ее напугало.

Она нервно провела рукой по волосам.

— Н-не знаю. Я нужна здесь Жан-Батисту.

— Ты же сама говорила, что Софи заняла твое место за столом заказов, — изумился тот.

— Но ведь только на час. А не навсегда.

— Я не говорю, что вы уедете навсегда, — вмешался Патрик. — Месяца на два. От силы на три. Все зависит от того, как быстро пойдет работа. А потом я найму подрядчика, и вы спокойно вернетесь домой.

— Кто-нибудь из девочек подменит тебя, — настаивал Жан-Батист, увлекшись идеей.

— А бухгалтерия? — не унималась Николь.

Она чувствовала себя пловцом, ноги которого опутаны морскими водорослями. Они тянут ее на дно, не давая возможности всплыть на поверхность. Николь сама не понимала, что с ней происходит. Ведь ей предоставлялась прекрасная возможность совместить приятное с полезным: повидать другой город и укрепить на еще одном ресторане торговую марку семьи.

— Не забывай, — вмешалась в разговор Мари, — раньше я была здесь бухгалтером. Уверена, что и сейчас справлюсь.

— Да, но… — Николь лихорадочно пыталась найти причину не ехать в Марсель.

Патрик видел ее колебания и понял, что пришел момент сыграть козырной картой.

— Я дам вам пятьдесят процентов.

Огюст подозрительно посмотрел на него.

— Не слишком ли щедро?

— Мне выгодно иметь шикарный ресторан при клубе, — ответил Патрик. — Сытые клиенты — счастливые клиенты. И я готов платить за их счастье.

Жан-Батист задумчиво вертел в руке стакан с минеральной водой. Он был «за». Но давить на сестру не собирался.

— Итак, Николь, слово за тобой.

Он впервые видел ее такой: обычно сестра принимала любые решения без колебаний.

— Надеюсь, ты не настаиваешь? — деланно рассмеялась она.

— Ни в коем случае, — покачал головой Жан-Батист.

Николь растерялась. С одной стороны, предложение Патрика казалось ей разумным и весьма выгодным. С другой — по ее телу пробегала дрожь при мысли, что она некоторое время будет работать бок о бок с ним. Внезапно ей стало стыдно, что она поддается запретным чувствам. Надо взять себя в руки, решила Николь.

— Мне нужна свобода действий! — заявила она, глядя на Патрика.

— В какой степени? — Он был рад, что дело сдвинулось с мертвой точки, но продолжал оставаться бизнесменом. Осторожным бизнесменом.

— Вот не думала, что свобода может чем-то измеряться, — усмехнулась Николь.

Патрик понимал, что предлагаемые условия сделки не совсем выгодны ему.

— Новые интерьеры должны гармонировать с уже существующими, — предупредил он.

— Я учту ваше пожелание. Но только не нужно ежеминутно заглядывать мне через плечо.

— Согласен. Хотя заглядывать через такое прелестное плечико одно удовольствие.

— Когда я должна приступить к работе?

— Прямо сейчас.

Николь помолчала, обдумывая ситуацию. Еще не поздно было отказаться. Она покосилась на Жан-Батиста.

— Ну как?

— Тебе решать, — ответил тот.

— Славный старина Жан-Батист, — Николь улыбнулась, — с годами ты становишься все покладистее.

— Когда ты уедешь, я окончательно разберусь с недостатками, на которые ты все время жаловалась.

— Я никогда не жалуюсь! — с вызовом заявила девушка.

Огюст наклонился к Патрику.

— Вы уверены, что хотите работать с этими людьми? — спросил он.

— Абсолютно уверен, — ответил он, глядя на Николь.

5

— С тобой все в порядке?

Николь повернулась и увидела стоящего в дверях брата. Руки его были скрещены на груди. На худом лице кое-где проступили морщины.

Мари и Огюст уже уехали домой, забрав с собой Патрика. Они уговорили его провести ночь в их доме. Николь попросила, чтобы ее не ждали: надо было завершить кое-какие дела перед отъездом в Марсель.

Она улыбнулась.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

Жан-Батист слишком хорошо знал сестер, чтобы не уловить в тоне младшей нотку беспокойства. Подойдя к столу и посмотрев на разложенные бумаги, он понял, что Николь лишь создает видимость работы.

— Не знаю, — протянул Жан-Батист после долгого молчания. — Что-то такое есть в твоем голосе.

Николь не любила обороняться. Она гораздо лучше действовала в нападении.

— В твоем тоже, поэтому я не хочу покидать тебя, когда ты в таком состоянии.

Жан-Батист покачал головой, показывая, что отговорка не сработала.

— Моя дорогая девочка, меня не обманешь.

Николь подняла бровь и сделала невинное лицо.

— Ты это о чем?

Тогда он решил спросить напрямик:

— Что случилось?

Николь отодвинула стул: ей не хватало пространства для организации обороны.

— Ничего. — Ресницы ее опустились. Она не могла смотреть в глаза брату и бессовестно врать. — В общем… я не знаю.

Жан-Батист понял, что на этот раз сестра говорит правду: она действительно не знала.

— Хорошо, подойдем к вопросу с другой стороны. — Он уперся руками в стол. — Ты не обязана ехать в Марсель, если не хочешь. И ты прекрасно это понимаешь.

Николь буквально разрывалась на части.

— Нам выгодно открыть еще один ресторан в другом городе. — Она внимательно следила за реакцией Жан-Батиста: брат не умел скрывать свои чувства.

— Да, но мы можем обойтись и без него.

— Нельзя пренебрегать открывающимися возможностями. — Она пыталась убедить не брата, а, скорее, саму себя.

— Но нельзя и бросаться в омут очертя голову.

Жан-Батист взял ее за руку. В кабинете было тепло. Однако Николь пальцы казались ледяным, словно она весь день проработала в морозильнике, а не за письменным столом.

— В чем дело? — снова спросил Жан-Батист, на этот раз более настойчиво.

Что она могла сказать, если сама искала ответа…

— Понимаешь, у меня такое состояние, словно я чувствую приближение чего-то, но не знают, чего именно?

Жан-Батист прищурился.

— Ничто в мире не стоит на месте. Поэтому жизнь такая интересная штука. Приходится постоянно принимать вызов.

— Да, наверное. — Николь сожалела, что не может выразить свои ощущения точнее. — Все нормально, братец. Я поеду и безупречно выполню работу, как делаю это всегда.

Жан-Батист выпрямился. Он понял, что большего от Николь не добьется. Она говорила только то, что хотела сказать. В такие минуты единственное, что он мог для нее сделать, — это выслушать. Он ласково поцеловал сестру в лоб.

— Позови меня, если тебе понадобится помощь.

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, — последовал самоуверенный ответ.

Жан-Батист пожал плечами.

— Но все-таки не забывай, что именно для этого и существуют старшие братья, — сказал он, выходя из комнаты.

А Николь, тяжело вздохнув, принялась за бумаги. Она быстро соображала, легко оперировала с цифрами. Ей не составляло труда толково организовать работу других людей. Впрочем, у нее имелись таланты во многих областях.

Сегодня она не торопилась ехать к Мари. Ей хотелось спокойно обдумать события прошедшего дня. На предложение Патрика она ответила согласием, и тот сразу же заказал билеты для них обоих на завтрашний рейс.

Он быстро принимает решение, размышляла Николь. А еще он умеет обходиться с женщинами. Откровенно говоря, она не понимала, что с ней творится: ведь по логике вещей следовало радоваться заключенной сделке. Она выторговала себе свободу действий, и теперь у нее развязаны руки. Но почему же ей кажется, будто ее кто-то преследует? Словно она, безоружная и беззащитная, стоит в зарослях, где не слышно ни голосов птиц, ни шелеста листьев и, прислушиваясь к тишине, ждет, когда появится тот, кто следит за ней.

Николь сидела одна в кабинете и пыталась ответить на мучившие ее вопросы. Патрик Перрен — интересный мужчина, даже, может быть, слишком интересный. К тому же ей показалось, что он не прочь познакомиться с ней ближе. Поэтому-то и заняла подсознательно оборонительную позицию. Если он задумает приударить за ней, она сумеет деликатно отшить его. Николь знала, как разговаривать с мужчинами, которые хотели стать для нее больше чем друзьями. Мягко, но твердо она отклоняла их предложения.

Смогу ли я когда-нибудь преодолеть пропасть, что разверзлась между мною и мужчинами? — подумала Николь. Пропасть, которая образовалась в тот день, когда ей сказали, что у нее никогда не будет детей. В тот день у нее украли то, что другим женщинам даровано свыше: веру в любимых. И саму любовь.

Горькие слезы заблестели у нее на глазах. Они были знакомы с Жюлем Малаво еще со школы. Одно время она даже полагала, что может соединить с ним свою судьбу. Подумать только, соединить судьбу!

В том году Николь уже шесть месяцев встречалась с Жюлем, который откровенно ухаживал за ней, как говорится, с серьезными намерениями. Порой он даже делал попытки сблизиться, но девушка не была готова к столь важному в ее жизни событию. И вот случилось непоправимое — накануне Рождества Николь простудилась и с тяжелым воспалением легких попала в больницу. Когда ей провели полное обследование, выяснилось, что она никогда не сможет стать матерью. Вечером того же дня, когда врачи вынесли свой приговор, Жюль пришел навестить ее. И тут она, заливаясь слезами, поведала свое горе.

Тогда Жюль ничего не сказал ей, только молча гладил по волосам. А на следующее утро заявился с коробкой конфет и сказал, что так даже лучше. Ей-де пора расстаться со своей невинностью, раз нежданная беременность не угрожает… Но вот только пусть не рассчитывает, что когда-нибудь он на ней женится. Это он предупреждает ее, как честный человек. Удовольствие удовольствием, а семья семьей.

Она выставила Жюля вон, и больше он уже не встречался на ее пути. Николь сделала все, чтобы Жан-Батист и Мари не узнали о словах врачей. Но в душе у нее произошел надлом, она перестала быть прежней. С мужчинами отныне заводила только ни к чему не обязывающие отношения и ограничивалась дружбой…

Николь поднялась из-за стола. Хватит об этом думать! — приказала она себе. Все будет хорошо. Она справится с любой проблемой, вставшей у нее на пути. Нет причин поддаваться глупому предчувствию и отказываться от поездки. Небольшая перемена в жизни пойдет только на пользу.

— Восхитительно! — воскликнула Николь, с восторгом рассматривая бухту, в которой теснились катера и яхты. Она повернулась к Патрику и увидела на его лице довольную улыбку. — Я очень люблю Амьен, но здесь в самом деле прелестно.

Прошло еще двадцать минут, прежде чем они подъехали к «Замку Иф». Николь выглянула в окно, ожидая увидеть в лучшем случае подделку под замок в голливудском стиле. То, что представилось взору, поразило ее. Она даже на какую-то долю секунды раскрыла рот, не в силах вымолвить ни слова.

— Ух ты! — наконец произнесла она и, не дожидаясь, пока Патрик обойдет капот «ситроена» и откроет перед ней дверцу, выскочила на тротуар.

— Впечатляет? — спросил Патрик.

Подойдя к девушке, он неосознанно коснулся руки Николь и почувствовал, как ее пальцы судорожно сжались. Он удивился такой реакции и начал извиняться, но затем вспомнил: они с Клодин всегда брались за руки, когда гуляли вместе. Значит, осталась старая привычка. Но Николь не Клодин. Жена была тихой, спокойной, нежной. Николь же искрометная, жизнерадостная.

Патрик направился к входу в отель, составляющему со зданием клуба единое целое, на этот раз соблюдая дистанцию.

— Я не собирался копировать реальное сооружение. Мне хотелось больше передать атмосферу замечательного литературного произведения. И задумка себя оправдала. Людям нравится проводить здесь время, — пояснил он.

Когда они подошли к входной двери, Николь провела рукой по серо-белому камню, из которого была выложена стена.

— А вот это уже настоящее. Из такого же камня сложена крепость на острове.

Они вошли в элегантно и со вкусом отделанный холл.

— Хотите подняться в номер и привести себя в порядок? — спросил Патрик, когда они подошли к стойке портье.

— Да, пожалуйста.

На миг ему почудилось, что они с Николь сидят одни за столиком в полутемном зале. Мерцают свечи. И она шепотом произносит эти же слова: «Да, пожалуйста».

Патрик тряхнул головой, избавляясь от наваждения.

— Я сам провожу вас, — сказал он, забирая ключи от номера у почтительно склонившегося портье.

Номер оказался небольшим, но на удивление изысканным — иначе не скажешь. Николь он сразу понравился. Но она прошла в гостиную, стараясь ничем не выдать своего восхищения.

В спальне, как и следовало ожидать, ее внимание привлекла кровать. Белая с позолотой и полупрозрачным пологом, затканным нежными фиалками.

Тут Николь не выдержала и, как ребенок, закружилась по комнате.

— У меня ощущение, будто я попала в сказку! — воскликнула она и, не дожидаясь ответа, подбежала к большому окну.

Что за прекрасная девушка, думал Патрик, глядя на нее и ощущая, как почва уходит у него из-под ног.

Номер располагался на верхнем этаже. И из окна был виден сверкающий под солнцем залив и остров с крепостью. Николь неожиданно почувствовала себя Мерседес ожидающей возвращения своего возлюбленного Эдмона Дантеса.

Патрик понимал, что должен оставаться на месте, но его неудержимо влекло к ней. Поэтому вопреки голосу разума он подошел.

Николь, продолжая смотреть в окно, кожей ощущала его присутствие рядом. У нее даже мурашки побежали по спине и в горле пересохло. А голова кружилась так, словно Николь стояла на краю пропасти и смотрела вниз. И тут губы Патрика коснулись ее виска.

Он не знал, что с ним происходит. Он приучил себя к самоконтролю с детских лет, не позволяя эмоциям одерживать верх над рассудком… До сего момента.

Затем Патрик обхватил ладонями лицо Николь, чувствуя непреодолимую потребность прикоснуться к ее коже, медленно наклонился и поцеловал в губы. Сердце выбивало барабанную дробь. Как давно он не держал женщину в объятиях! И тут же чувство вины сдавило ему грудь: ведь он никогда не целовал никого, кроме Клодин. Еще тягостнее ему стало при мысли, что он хочет добиться от Николь большего, чем поцелуй.

Сделав над собой невероятное усилие, Патрик оторвался от губ девушки и увидел, как мгновенный восторг в ее глазах сменился паникой.

Паника? Почему паника? Патрик ничего не понимал. Ведь он только поцеловал ее. Впрочем, кого он стремится обмануть?

— Наверное, вид из окна так подействовал на меня, — неловко попытался он оправдаться.

— Да, вид просто… великолепный, — с запинкой произнесла Николь.

Она провела языком по нижней губе, на которой остался вкус его поцелуя, и прерывисто вздохнула.

В этот момент раздался стук в дверь. Патрик секунду помедлил, собираясь с мыслями, и пошел к двери.

— Кто там? — спросил он.

— Месье Перрен, это Беар. Мне необходимо срочно с вами поговорить.

Патрик открыл дверь и увидел на пороге взволнованного детектива.

6

Жак Беар был человеком среднего телосложения и неброского вида. Он с легкостью мог вписаться в любую обстановку. Словом, не привлекал к себе особого внимания. Именно таким и должен был быть детектив в заведении типа «Замка Иф». Патрик потому и нанял Жака, что тот мог незаметно смешаться с толпой и никто не заподозрил бы в нем сыщика.

Сейчас Жак Беар выглядел донельзя расстроенным. Он переминался с ноги на ногу, не зная, как начать разговор.

— Я не хотел бы вас беспокоить, месье Перрен, — наконец решился он. — Но я попросил Амеде сообщить мне, когда вы вернетесь.

— Это снова повторилось? — спросил Патрик.

— Да, — ответил детектив и опустил глаза.

Патрик нахмурился. Вышедшая из спальни Николь увидела, как у него на лбу залегла глубокая морщина.

— Что-то случилось? — задала она риторический вопрос. И так было ясно, что произошла какая-то неприятность.

— Да. — Патрик быстро посмотрел на нее, решая, стоит ли посвящать ее в это дело. Затем сообщил: — Кража в номере.

— И опять никто ничего не видел. — Жак глубоко вздохнул. — Мистер и миссис Маршалл вышли из номера всего на час прогуляться по набережной перед обедом.

— Кража, — задумчиво произнесла Николь. — Они что, часто повторяются?

— Даже одна кража — это слишком много, — ответил Патрик. — А тут вторая.

Жак, чувствуя за собой вину, счел необходимым сказать:

— По одной краже в неделю. Следовательно, очередная произойдет на следующей. За это время мы можем выйти на след.

— Меня не интересуют следы, — резко возразил Патрик. — Мне нужен вор, и как можно скорее!

Николь еще не приходилось видеть своего работодателя таким рассерженным, поэтому она постаралась разрядить обстановку. А поскольку всегда считала юмор своим лучшим оружием, то решила обратить все в шутку.

— Почему бы не бросить вашего злоумышленника в подземелье, как беднягу Дантеса? — Но так как Патрик недоуменно посмотрел на нее, Николь пожала плечами и сказала: — Простите, я неудачно выразилась.

Он снова перевел взгляд на Жака Беара.

— Ты вызвал полицию?

— Нет, как вы сказали, не вызывал, — ответил детектив.

Николь удивилась.

— Но почему?

С обывательской точки зрения, Николь была абсолютно права. Но, принимая во внимание специфику развлекательного бизнеса, вызов полиции весьма навредил бы процветанию «Замка Иф». Так, во всяком случае, полагал Патрик. Он надеялся разрешить проблему собственными силами.

— Честно говоря, я не хочу огласки. Думаю, Жак прекрасно справится с этим делом. До недавнего времени он сам весьма успешно работал в полиции.

На лице Жака появилась самодовольная улыбка. Ему понравилось, как шеф представил его молодой красивой женщине.

— А не опасна ли подобная тактика? — засомневалась Николь.

— Пока что, слава богу, никто не был ранен. Это лишь второе правонарушение. Уверен, мы скоро выйдем на след преступника. И я не думаю, что он по-настоящему опасен. Правда, жаден. — Патрик обратился к Жаку: — Что он взял? Как всегда?

Детектив кивнул.

— Драгоценности. По словам миссис Маршалл, некоторые вещички были очень дорогими.

— Похоже, он интересуется только тем, что блестит и сверкает… А у тебя есть с собой драгоценности? — внезапно спросил Патрик, заметив в ушах Николь золотые серьги. — Кроме тех, что на тебе?

Она кивнула. Уезжая в Марсель, Николь прихватила с собой несколько пар сережек и браслетов. Она меняла их так же часто, как наряды. Только маленький кулон с бриллиантом в виде капли никогда не снимала. Некогда отец подарил его матери на День святого Валентина, а потом он достался Николь.

— У меня есть маленькая шкатулка с украшениями. Без них я чувствую себя неодетой.

Услужливое воображение моментально нарисовало Патрику обнаженную Николь. Но он усилием воли прогнал обольстительное видение.

— Как ты посмотришь на то, чтобы положить драгоценности в гостиничный сейф?

— Ни за что! — На лице Николь появилась улыбка, которую иначе как прелестной назвать было нельзя. — Не беспокойся, я сама могу последить за своими вещами. А ты лучше подумай, как поймать вора. На мой взгляд, все-таки стоит вызвать полицию.

— Вызову, если понадобится. Но я очень надеюсь, что мы схватим мерзавца, — Патрик бросил многозначительный взгляд на детектива, — прежде чем он украдет драгоценности в третий раз.

— По-моему, ты совершаешь большую ошибку, — стояла на своем Николь.

Я уже совершил ее, подумал Патрик, скользнув взглядом по губам девушки. Зря он ее поцеловал. Теперь в душе рухнул барьер, возведенный после смерти Клодин. Ему хотелось большего.

— У меня есть право на ошибки. — Патрик повернулся к детективу. — Скажи, пусть приберутся в номере мистера и миссис Маршалл. Чуть позже сам принесу им извинения от имени персонала отеля.

Жак уже направился к двери, но Патрик остановил его.

— И еще узнай, не нужна ли им помощь в заполнении страховки.

— Будет сделано. — Детектив ускользнул прежде, чем шеф успел что-то добавить.

Патрик повернулся к Николь и увидел, что она строго смотрит на него.

— Кстати о делах. Когда я могу увидеть ресторан?

Она неторопливо села на диван, при этом короткая юбка слегка задралась. Патрик старался не смотреть на ее ноги. Он понимал, что Николь необходимо освоиться в номере, да и ему нужна была передышка. Слишком много событий произошло за столь короткое время.

— Вечером во время обеда.

— Обеда? — Ей показалось, что обед в обществе Патрика будет слишком похож на свидание. И в свете того, что произошло между ними в спальне, Николь не была уверена, что стоит соглашаться на это предложение.

Он кивнул.

— Хочу, чтобы ты оценила все с точки зрения посетителя. Как насчет семи часов вечера?

— Может, будет лучше, если я сама спущусь и посмотрю ресторан?

— Решать тебе. Но я хотел бы познакомить тебя с Гийомом д’Арси, — сказал Патрик.

— С Гийомом д’Арси? Кто это?

Патрик вспомнил, что до сих пор не рассказал Николь о своем партнере. У него почти полностью помутился рассудок, когда прекрасная незнакомка предстала перед ним на пороге дома в одном халате.

— Прости. Я забыл сообщить, что у меня есть друг и деловой партнер.

Николь расслабилась, изогнувшись на диване, словно довольная кошка. Слава богу, она не будет за обедом в обществе лишь Патрика!

В этот момент она выглядела столь соблазнительно, что кровь любого мужчины при взгляде на нее моментально вскипела бы. У Патрика возникла мысль: а не спровадить ли Гийома куда-нибудь на этот вечер? Хотя их дружба длилась уже давно, Патрик всерьез опасался маленькой слабости приятеля. Гийом был страстным любителем женщин. Он обязательно увидит в Николь Оже женщину своей мечты.

Настроение Патрика вмиг испортилось.

— Ему нравится быть негласным компаньоном. — Он подошел к двери. Теперь между ним и Николь была половина комнаты. Так намного лучше, подумал Патрик. — Гийом вложил половину капитала и соответственно получает половину прибыли. А я управляю клубом и отелем.

— Договорились. — Николь запустила пальцы с ярко накрашенными ногтями в свои каштановые волосы. — Увидимся в семь.

— В семь, — повторил Патрик, покидая номер.

Когда Николь впервые увидела Гийома, то нашла его довольно обаятельным. Высокий блондин, с первого взгляда привлекающий женщин. Пожалуй, даже чересчур обаятельный, решила она после нескольких минут общения с ним. Пока он говорил, расточая шарм, девушка искоса посматривала на Патрика.

Тот молчал, позволяя другу вести беседу. Он не был таким светским львом, как Гийом д’Арси. Но Николь ценила в мужчинах совсем иные качества. Она посмотрела в свою тарелку и вспомнила, что пришла сюда дегустировать блюда и оценивать интерьер, а не сравнивать кавалеров.

Гийом замолчал, и Патрик не преминул воспользоваться паузой.

— Итак, что ты думаешь? — спросил он Николь.

— Честно? — Она внимательно посмотрела ему в глаза.

Он проводил в клубе семь дней в неделю. Должно быть, слегка переутомился, если обычный взгляд женщины вызывает в нем столь сильные чувства. Патрик стряхнул с себя колдовские чары.

— Не думаю, что ты способна солгать.

Она довольно улыбнулась: ей польстили слова Патрика. И глубоко вздохнула.

— Увы, повар переложил в соус тертого сыру, а вот белого вина пожалел. Грудинка немного не доварена… Правда, все эти блюда довольно вкусные, но могло быть значительно лучше.

Николь обвела взглядом зал, в котором они сидели.

— Здесь чисто, даже красиво. Но нет тепла и уюта…

Гийом наклонился к Николь поближе.

— Если бы мы сейчас заполняли анкету, как бы вы оценили все вместе? — Он нежно коснулся пальцами ее руки.

Обычно такой нехитрый прием заставлял женщин проникаться к Гийому симпатией, и даже более того. Но Николь спокойно убрала руку, чем весьма порадовала Патрика, пристально наблюдающего за ними.

— Удовлетворительно.

— О-ох, — протянул Гийом, театральным жестом прикладывая ладонь к сердцу.

С этим самовлюбленным типом следует быть настороже, решила Николь и сказала:

— Думаю, моя оценка должна бить не по сердцу, а по вашему кошельку.

Она сделала глоток вина и нашла его превосходным. Патрик являлся знатоком вин. Скорее всего эта бутылка была из его личных запасов.

Но совладельца «Замка Иф» было не так-то просто сокрушить.

— Как знать, может, у меня звон и в сердце, и в кошельке.

Николь улыбнулась.

— Тогда вам нужно обратиться к кардиологу: уверена, его помощь необходима вам больше, чем моя.

Гийом еще не встречал женщину, которой не понравился бы с первого взгляда. Во всяком случае, он так считал. Женщины были его хобби, смыслом жизни. Только ради них он просыпался утром и любовался закатом солнца вечером. Гийом наслаждался, глядя на них на улице, и деля с ними постели, и ему очень нравился подобный стиль жизни.

Ему не надо было заботиться о хлебе насущном, потому что он родился в богатой семье. Погоня за чувственными удовольствиями была для него одновременно и девизом жизни, и вечно манящей целью.

Сейчас он вновь ощутил себя охотником и, наклонившись к Николь, что-то тихо прошептал ей на ушко.

— На что я способна? — улыбнулась она в ответ.

Патрик ощутил укол ревности. По правде говоря, никогда прежде ему не приходилось испытывать подобное чувство.

— Тогда проводите меня в кухню — там я и покажу вам, на что способна.

— В кухне? — плотоядная улыбка заиграла на лице Гийома. — Не хотите же вы сказать…

Николь легко угадала ход его мыслей.

— Я имею в виду, — она поднялась с места, — именно то, что сказала. Мне нужно осмотреть кухню. Я не могу сказать, чего не хватает, пока не увижу своими глазами, что у вас есть.

— А это идея! — как ни в чем не бывало воскликнул Гийом.

С Патрика было достаточно. Он поднялся и заявил, с трудом скрывая раздражение:

— Думаю, у меня роль гида получится лучше. Кухня не кулисы, здесь ты можешь легко заблудиться.

Гийом с удивлением уставился на друга. Они были знакомы много лет. И за это время Патрик не проявил ни малейшего интереса к тем женщинам, с которыми Гийом пытался его познакомить после трагической смерти Клодин. А тут вдруг такое!..

— Ну что ж, очень может быть, — легко согласился он и кивнул Николь. — Рад был познакомиться. Уверен, мы еще не раз увидимся.

— Да, конечно, — пообещал Патрик и взял девушку под руку.

Гийом галантно раскланялся и попросил официанта принести еще чашечку кофе.

— Знаешь, — сердито буркнула Николь, когда они отошли от столика, — я и сама бы справилась с ним.

— Ты не знаешь, с кем имеешь дело, — мягко возразил Патрик.

— С дамским угодником, мнящим себя неотразимым, — едко сказала Николь.

Гийом считал себя непревзойденным обольстителем. Его тщеславие было бы уязвлено, услышь он сейчас слова Николь.

— Ты в самом деле так о нем думаешь? — удивился Патрик.

— Ну, может быть, дамский угодник, не лишенный обаяния.

Он изучал лицо Николь. Эта девушка была красива как при дневном свете, так и в мерцании свечей. Почему до сих пор никто не привел ее под венец?

— Но он не твой тип?

— Определенно не мой.

Николь сама толкнула двери, не дожидаясь, когда спутник сделает это для нее.

Патрик обернулся через плечо и увидел Гийома, все еще сидящего за столиком. Его партнер делал знаки, которые можно было бы перевести, как «не тушуйся, приятель». Похоже, Гийом неправильно истолковал намерения Патрика. У него с Николь чисто деловые отношения, и не более того.

Тем временем Николь обвела помещение кухни долгим изучающим взглядом. Она поняла, что переоборудование займет много времени. Но работа уже фактически началась, и Николь это радовало.

Патрик остановился рядом.

— Приношу извинения за свое поведение, — сказал он. — Больше такое не повторится.

Николь повела плечами: теперь, когда Патрик признал за собой ошибку, ей было неловко за свою резкость.

— Это было любезно, конечно, с твоей стороны, но я сама могу постоять за себя.

Они обошли стол, на котором разделывали мясо. Стол показался Николь слишком маленьким для такой большой кухни. Мысленно она уже отмечала, какие перестановки надо будет сделать.

— Почему?

— Что — почему? — не поняла Николь.

— Почему ты говоришь так, словно тебе уже пришлось постоять за себя?

— Длинная история. — Она не хотела вдаваться в подробности своей личной жизни.

— Спасибо за предупреждение.

— За какое? — на этот раз не поняла Николь.

Патрик невесело усмехнулся.

— Постараюсь впредь не быть таким любопытным.

Девушка покраснела. Сжав кулаки так, что красные ногти вонзились в ладони, она резко повернулась на каблуках и направилась дальше.

7

Догнав Николь, он поймал ее за руку и остановил.

— Если я чем-то тебя задел, прости меня.

Патрик не знал, что могло быть обидного в его словах. Быть может, он ненароком напомнил девушке о чем-то неприятном.

Николь отвернулась, стараясь не смотреть Патрику в глаза. Каждый мускул ее тела был напряжен. Это не его вина, твердила она себе. Он не мог предположить, как больно ранят ее его слова.

— Пустяки, — ответила она, делая вид, что разглядывает плиту.

Патрик повернул Николь лицом к себе.

— Вряд ли это пустяки. Расскажи мне.

Его голос звучал, как нежная колыбельная песня, казалось проникая в душу Николь. Но кто он такой, чтобы расспрашивать о личной жизни? Ведь они едва знакомы.

— Не могу. Может быть, потом когда-нибудь…

Патрик видел, как затуманились глаза Николь. Нельзя было позволять ей хранить боль внутри себя. Но сейчас лучше отступить. На время.

— Ну хорошо, — кивнул он. — Поговорим об этом в другой раз.

Николь хорошо понимала, что Патрик настоит на своем и в недалеком будущем снова потребует от нее ответа. К тому времени она успеет выдумать историю, которая вполне удовлетворит его.

Заметив, что они привлекают внимание поваров, Патрик спохватился и обвел рукой помещение, ожидая вердикта.

— Итак, ваше мнение, доктор?

Хорошо, что он сменил тему, подумала Николь. И, взяв себя в руки, ответила бодрым голосом:

— Боюсь, без хирургического вмешательства не обойтись.

Патрик кивнул, соглашаясь с ее решением.

— Только на это и рассчитываю. Когда хочешь приступить к работе?

Его пугала предстоящая реорганизация, но он прекрасно понимал, что без этого не обойтись, если стараться увеличить число постоянных посетителей клуба и свести свою головную боль до минимума.

Николь направилась к двери. Несколько пар глаз следило за ее походкой.

— Сегодня вечером. Вместе с драгоценностями я захватила с собой все необходимое для работы.

Довольно неожиданный ответ, подумал Патрик.

— Ты не похожа на трудоголика.

Она пожала плечами.

— Меня сложно отнести к какому-то определенному типу людей.

— Верно, — пробормотал Патрик, выходя из кухни следом за Николь. — Абсолютно верно, — повторил он себе под нос.

Девушка, услышав его слова, улыбнулась.

Избежать общества Патрика не было никакой возможности. Он предоставил ей карт-бланш, но продолжал следить за изменениями, которые производила Николь. Каждый раз, когда она оборачивалась, он оказывался рядом. Или где-то поблизости.

Мари, вероятно, назвала бы Патрика «Николь в брюках». Но сама девушка находила его присутствие весьма утомительным, чтобы забавляться таким сравнением.

Правда, если бы ей пришлось выбирать, с кем быть в компании, она, несомненно, предпочла бы Патрика. Хотя с Гийомом ей было легче справиться. Дамский угодник был прост. После неудачной попытки завоевать сердце Николь во время обеда в ресторане, он еще пару раз испытывал свое счастье. Но потерпел фиаско и оставил ее в покое.

Патрик был человеком иного склада. Несколько раз в разговоре он вспоминал о погибшей жене и о том, как был счастлив с нею. Он не заговаривал об этом специально, но охотно рассказывал, когда они с Николь касались этой темы.

Из того, что Патрик поведал о своей жизни, Николь поняла главное: он очень сильно любил жену. И она завидовала ему и Клодин, которые, хотя недолго, но были счастливы. Точно так же она завидовала Мари и Огюсту.

Сама же она боялась новых потрясений и никому не доверяла. Но это не могло отвлечь Николь от мыслей о Патрике…

Она со вздохом повернулась к поставщикам, собравшимся в комнате. Если Патрик хотел организовать обслуживание посетителей на высшем уровне, он должен был в первую очередь позаботиться о хороших продуктах. Раньше работа помогала Николь уйти от невеселых мыслей. Теперь она надеялась этим же способом развеяться и позабыть о Патрике.

Патрик сказал, что предоставляет Николь свободу действий. Но его как магнитом притягивало к ней. Он натыкался на нее везде: в кабинете, в ресторане, в кухне. И, к сожалению, гораздо чаще, чем следовало бы.

Несмотря на то что она прилагала массу усилий, чтобы казаться веселой и беззаботной, в поведении Николь было нечто такое, что не могло обмануть Патрика. При встрече с ним в глазах девушки вспыхивал испуг, который красноречиво свидетельствовал о душевной уязвимости.

Полуденное солнце заливало лучами стол, за которым сидела Николь. Она вычеркнула очередной пункт из списка неотложных дел. Но на смену выполненному делу тут же появлялась парочка невыполненных. У Николь было ощущение, что она воюет с гидрой: на месте отрубленной головы тут же вырастали две новых. Но она верила, что победа будет за ней. Ведь прошло только три недели с того дня, как Николь приступила к перестройке ресторана.

Три недели, в течение которых она постоянно трудилась, стараясь не думать ни о чем, кроме работы…

Девушка покусывала кончик ручки — привычка, от которой никак не могла избавиться со школьных лет. За три недели беспокойство в ее душе возросло. Это плохо, думала Николь. И хотя сцен, подобных той, что произошла в спальне в день приезда, больше не повторялось, все же между нею и Патриком что-то происходило. Было бы глупо отрицать существование взаимного влечения, поэтому ей все время приходилось держать себя в руках.

Николь нахмурилась. Патрик, казалось, ничего не делал для того, чтобы пробудить в ней подобные эмоции. Во всяком случае, ничего конкретного. Но временами, когда они разговаривали в кабинете или обсуждали нововведения в обеденном зале, у Николь возникало одно и то же ощущение: она стоит на самом краю пропасти, смотрит вниз и видит, как осыпается почва у нее под ногами.

И причиной тому был Патрик Перрен.

Николь чувствовала, что он притягивает, действует на нее не так, как другие мужчины, постепенно становясь близким ей человеком. И это особенно беспокоило.

Она хотела как можно скорее завершить перестройку ресторана и вернуться домой, зная, что только так можно спастись от напасти. Поэтому с каждым днем работала все напряженнее…

Николь вздохнула, повесила телефонную трубку и потерла переносицу. Головная боль становилась все невыносимее. Она начиналась между бровей и распространялась в обе стороны.

Стрелки на часах показывали половину третьего, но она всерьез подумывала о том, чтобы уйти с работы и улечься в постель. Представив, как с головой укрывается одеялом и спит до самого утра, Николь даже зажмурилась от удовольствия.

За спиной раздался еле слышный скрип двери. Она повернулась на крутящемся стуле. Ее голубые глаза широко раскрылись от удивления. Патрик медленно приближался к ней, держа в руках корзинку.

— Ты выглядишь лазутчиком в стане врага.

Патрик увидел бледное лицо Николь и понял, что пришел не зря.

— Нет, освободителем.

Она неосмотрительно покачала головой и тут же поморщилась от боли.

— Я не Анжелика, прикованная к скале, а ты не Роже.

Патрик мгновенно вспомнил прекрасную обнаженную Анжелику кисти знаменитого Энгра. Как часто по ночам во снах ему являлась не менее восхитительная женщина.

— На тебе другие цепи, — сказал он. — Невидимые. Я подумал, что следует сделать передышку. — Николь молчала, не зная, что ответить, поэтому он добавил: — Нечто вроде паузы.

Она откинулась на спинку стула. Ситуация начинала забавлять ее.

— Что ты задумал?

Патрик указал на корзинку, используя ее в качестве наглядного пособия.

— Пикник.

— Пикник? Вдвоем? Не думаю, что это хорошая…

Но он заранее подготовился к своей роли и ждал подобного ответа.

— Вот именно пикник. И нечего раздумывать. — Патрик явно не собирался отступать. — Выберем укромное местечко. Немного посидим на свежем воздухе. Что может быть лучше?

Искушение было велико. Но всякое искушение ведет ко греху.

Николь осторожно покачала головой.

— Природой меня не удивить, Патрик. Деревья и море мне не в новинку.

— Охотно верю. — Он взялся за спинку стула Николь и откатил его от стола. — Но там, куда я тебя повезу, будет великое множество замечательных вещей. Ты хочешь увидеть чудо?

Она хотела сказать «нет», точнее, имела твердое намерение сказать «нет». Однако слово затерялось где-то на пути между мозгом и языком.

Сдаваясь, Николь взглянула на корзинку.

— А что у тебя там?

— Не знаю. Почему бы не посмотреть вместе? Корзина довольно увесистая. Наверняка внутри полно вкуснятины. Мадам Рено хотела быть уверена, что тебе понравится пикник.

— Мадам Рено?

— Моя экономка.

Мадам Рено была женщиной решительной и не потерявшей надежды обустроить личную жизнь хозяина. Поэтому когда он вскользь упомянул, что собирается пригласить дизайнершу из Амьена на пикник, она взяла все хлопоты по приготовлению еды на себя.

Не в силах скрыть любопытства, Николь наклонилась и приоткрыла крышку корзины. Внутри лежали салаты трех видов, холодный цыпленок, аппетитные на вид булочки, фрукты и бутылка вина. А еще пирожные буше и корзиночки со взбитыми сливками.

— Это будет пикник или турпоход на неделю?

Патрик протянул ей руку.

— Можно устроить и то и другое по твоему желанию. Но я сочту за удачу, если смогу вытащить тебя на природу хотя бы на пару часов.

В душу Николь мгновенно закралось подозрение.

— Почему?

— Потому что ты слишком много работаешь. — Взяв одной рукой корзину, Патрик другой подхватил Николь под локоть и повел к выходу. — Я не хочу, чтобы ты вернулась к Жан-Батисту и Мари бледной и изможденной.

— У меня… — Николь хотела сказать, что у нее раскалывается голова, но поняла, что опоздала: боль исчезла почти сразу, как только Патрик сообщил о пикнике. Может, он прав: она действительно перетрудилась.

— Хорошо. Ты меня уговорил… на этот раз.

В конце концов, подумала Николь, что мне угрожает? Патрик Перрен явно не из тех мужчин, которые добиваются своего при помощи грубой силы. К тому же более чем возможно, что у него и нет никаких скрытых намерений. Он имел в виду только то, что предложил.

Ехали довольно долго. Побережье Юго-Восточной Франции весьма обжитая территория, поэтому найти мало-мальски уединенное местечко весьма трудно. Но Патрику это удалось. На берегу залива Бер, в том месте, где они остановились, казалось, не ступала нога человека. Первозданная природа представала во всем своем великолепии. Слишком хорошо, слишком романтично, слишком уединенно, подумала Николь и осталась сидеть в машине, когда Патрик уже вышел.

— Тебе здесь не нравится? — удивился он. — Хочешь, поищем какое-нибудь другое место?

— Нет… здесь просто замечательно, — ответил она, ругая себя за разыгравшееся воображение.

Николь послушно оперлась на руку, которую протянул ей Патрик. Делая над собой усилие, чтобы голос звучал как можно спокойнее, она добавила:

— Знаешь, когда в Амьене мы позволяли себе расслабиться, то устраивали пикники в одном и том же месте. Там были врыты в землю грубые скамьи и столы из громадных досок. А неподалеку располагалось бистро, где всегда можно было докупить необходимую еду и напитки. Словом, природа там была весьма облагорожена человеком. Не то что здесь…

У Патрика создалось впечатление, что легкомысленной болтовней Николь стремится заглушить какие-то тревожные чувства у себя в душе, и ему это не понравилось. Она, вне всякого сомнения, не воспринимала его как врага — но и не хотела видеть в нем друга.

Озадаченный, он остановился у кромки воды, там, где ива отбрасывала тень на изумрудную зелень травы. Николь наклонилась, помогая ему расстелить плед. Затем уселась на самый его краешек.

Патрик встал на колени и принялся раскладывать еду на клетчатой крахмальной салфетке. Они с Николь одновременно потянулись за одной булочкой, и девушка резко одернула руку, словно испугавшись. Патрик почувствовал раздражение.

— Я тебя не съем, Николь.

Она подняла голову и улыбнулась. Улыбка получилась натянутой, как ни стремилась Николь скрыть свое смущение.

— Ты не посмеешь.

Протягивая Николь цыпленка, Патрик постарался заглянуть ей в глаза. В них все еще чувствовалась настороженность, словно она пряталась за стену, которая возникла после того, как Патрик поцеловал ее в день приезда.

— Не хочешь рассказать мне о нем?

Николь с деланным недоумением уставилась на него. И он понял, что пора откровенности между ними еще не пришла. Да и придет ли когда-нибудь?

— Со мной ты в безопасности, — сказал Патрик. — Поверь мне.

Она верила. Только их представления о безопасности весьма разнились. Не дать воли своим чувствам, не позволить себе увлечься, чтобы не быть отвергнутой из-за своей неполноценности, — вот к чему стремилась Николь.

— Часто приезжаешь сюда? — спросила она, чтобы начать непринужденную беседу, соответствующую, как ей казалось, моменту.

— Да нет, не очень. Я все время занят на работе.

И это ему нравилось. Патрик не задумывался об одиночестве, пока в его жизнь стремительно не ворвалась Николь Оже.

— Кстати о работе. Ты решил проблему с вором?

Патрик поморщился. Эта тема являлась определенно болезненной для него, и сейчас было не место и не время поднимать ее.

— Три недели он не появлялся. Я уж было решил, что вор разуверился в удаче. — Патрик печально улыбнулся. — Но вот вчера… — Он нахмурился, вспомнив бледное лицо синьоры из Рима, ставшей жертвой последнего ограбления. Да, для некоторых иностранцев Марсель стал весьма негостеприимным городом!

Николь коснулась его руки.

— Ты ведь знаешь, Огюст сотрудничает с полицией. Он может помочь составить психологический портрет злоумышленника.

— Постараюсь обойтись собственными силами.

Николь убрала руку, почувствовав, как быстрее забилось ее сердце. Она не хотела, чтобы Патрик подумал, будто с ним заигрывают. Все, что ей сейчас нужно, — это насладиться неожиданной передышкой в работе.

А Патрик хотел, чтобы солнце не просачивалось сквозь волосы Николь, окрашивая их в золотистый цвет. Он не мог оторвать от них взгляда. Все теряло значение, когда он был рядом с этой удивительной девушкой. Ему становилось наплевать на бизнес, приятелей…

Мягкий голос вернул его с небес на землю.

— Буду рада чем-нибудь помочь.

Патрик рассмеялся.

— Неужели у тебя найдется время? Ведь ты только и делаешь, что указываешь малярам, как красить, а столярам, как правильно забивать гвозди. Подрядчик говорит, что вздрагивает каждый раз, едва видит тебя поблизости.

— Сам виноват. Нечего было предоставлять мне свободу действия. В следующий раз будешь осторожнее, когда решишь нанять на работу женщину.

Патрик хмыкнул: другого раза просто не будет. Если Николь Оже уйдет из его жизни, он не сможет смотреть ни на какую другую женщину.

Николь причмокнула, попробовав салат. Похоже, эта мадам Рено была гораздо искуснее шеф-повара ресторана. Может, уговорить Патрика рискнуть: ведь иногда дилетанты, вкладывающие душу в любимое дело, демонстрируют результаты более впечатляющие, чем профессионалы?

— О чем задумалась? — Патрик посмотрел в глаза Николь.

Она поставила тарелку с салатом на плед, и мысли о мадам Рено мгновенно улетучились. Что-то во взгляде Патрика заставило ее уловить глубинный смысл в банальном вопросе.

— Почему я здесь, Патрик? — Она обвела рукой вокруг. — Почему?

Ему хотелось прикоснуться к ее лицу, но он не решался. Он понимал, что Николь хочет услышать. Для этого ему пришлось собрать все свое мужество.

— Ну, во-первых, я решил, что тебе нужно немного передохнуть в таком месте, где ничто не напоминало бы тебе о работе… А еще, и это главное, — Патрик тяжело сглотнул, понимая, что следующий шаг может оказаться последним, — я хотел побыть с тобой наедине.

Николь отчаянно пыталась выбраться из дремучих зарослей, в которые забрела по ошибке.

— Почему?

— Потому что ты преследуешь меня с того самого момента, когда я поцеловал тебя.

Николь принялась медленно переставлять приборы, лежащие на пледе.

— Преследуют приведения. Я же не призрак.

— Не призрак, но прекрасное видение, которое может исчезнуть при одном лишь неосторожном движении.

— С чего ты взял?

Господи, ну как преодолеть барьер, который она возвела?

— Каждый раз, когда я подхожу к тебе, ты напрягаешься, словно ждешь попутного ветра, чтобы улететь с ним. Почему?

Николь принужденно засмеялась.

— Слишком много «почему». Тебе не кажется? Все намного проще…

— Ты так считаешь?

Николь встала с пледа и подошла к воде. Солнце играло на его поверхности разноцветными бликами.

— Что это за озеро?

Патрик тоже поднялся и остановился за спиной Николь. Она даже не шелохнулась.

— Это не озеро, а залив Бер, соединенный с морем каналом.

— Спасибо за информацию.

Терпение его было на исходе. Он положил руки девушке на плечи и повернул ее лицом к себе.

— Пойми, это нелегко для меня.

Николь вызывающе посмотрела Патрику в глаза.

— Тогда не делай это…

— Не думаю, чтобы у меня есть выбор, — прервал ее Патрик и склонился над ней.

8

Паника — вот слово, которым можно было определить состояние Николь в тот момент, когда губы Патрика коснулись ее губ. Страхи, копошившиеся в дальних уголках души, вдруг рванулись наружу. Она опять стояла над пропастью, только чудом удерживаясь на самом краю… И с еле слышным стоном Николь шагнула в бездну.

Она обвила руками его шею, не противясь объятиям Патрика. Ветер наслаждения подхватил ее мысли и развеял по четырем сторонам света. Власть этого мужчины над ней пугала и вместе с тем казалась желанной.

Николь чувствовала себя на грани жизни и смерти. Она не могла думать. Ей хотелось только чувствовать. Она покорно разомкнула губы, подчиняясь мягкой настойчивости Патрика. Господи, как она истосковалась по мужчине!

Трудно описать чувства, обрушившиеся в тот момент на Патрика. Он хотел только поцеловать ее, а получил больше, чем мог ожидать. Это было все равно что брести по колено в воде вдоль берега и внезапно провалиться в яму. Инстинкт подсказывал, что он слишком быстро идет ко дну, и чувство самосохранения взяло верх. Патрик прервал поцелуй.

Николь дрожала в его объятиях и озиралась по сторонам, будто не осознавая, как попала сюда.

— Хочешь, накинь мой пиджак? — предложил Патрик, когда снова обрел голос.

Она покачала головой. Озноб, что сотрясал ее, был внутренним — пиджак тут не поможет. Ей необходимо было что-то вроде панциря, а еще лучше оказаться бы одной на неприступном острове, окруженном со всех сторон водой.

Николь прерывисто вздохнула, пытаясь восстановить контроль хотя бы над своим телом…

Проклятье! Но Патрику снова захотелось поцеловать ее. Он погладил девушку по волосам, чувствуя неутолимую потребность прикоснуться к ней.

Николь с вызовом подняла бровь.

— Ты в самом деле такая суровая, как притворяешься?

— Еще суровее. — Но ее глаза говорили совсем другое.

Патрик пришел к выводу, что Николь терзает какая-то боль. Наверное, поэтому девушка и играла роль недоступной строптивицы.

— Ты не хочешь рассказать почему?

— Не о чем рассказывать, — ответила Николь с раздражением. Оставь меня в покое, мысленно твердила она. Ты уйдешь ни с чем.

— Ну что ж, я придумаю способ… — начал Патрик.

— Какой? — быстро прервала она его.

— Помочь тебе, — сказал он.

Николь повернулась и медленно пошла вдоль берега. С отсутствующим видом она подобрала с земли веточку и начала вертеть ее в руках. Покой и умиротворение окружающей природы контрастировали со смятением, царящим в ее душе.

— Оставим это. Просто забудем. — Николь замедлила шаг и остановилась, повернувшись к Патрику, последовавшему за ней. Ей хотелось обо всем рассказать ему, хотелось сбросить камень, что давил ей на грудь. Но она предвидела последствия. И, чтобы не допустить продолжения разговора, сказала:

— Думаю, нам пора возвращаться.

Патрик кивнул. Несмотря на благие намерения, он не отвечал за свои действия, когда рядом находилась Николь.

— Да, я тоже так думаю.

Холодный тон несколько обескуражил Николь. Но она знала, что сама виновата и заслужила такое отношение со стороны Патрика.

— Я уберу посуду, — вызвалась она.

— Не надо, я сам все сделаю.

Патрик корил себя за то, что не смог растопить лед в душе Николь. Но это его проблема, и он решит ее, сколько бы времени и сил на это ни потребовалось.

Николь поморщилась и повела плечами: напряжение чувствовалось во всем теле. Оно возникло не от переутомления на работе, а, скорее, от недобрых предчувствий. Злой рок не давал ей жить нормальной полноценной жизнью, которой наслаждались другие женщины. Она с каждым днем все отчетливее понимала, что Патрик Перрен по-настоящему притягивает ее, и с трудом выдерживала дистанцию, которую сама же и установила.

Но что она могла поделать? Иногда Николь чувствовала себя тигрицей, посаженной в клетку. Она металась из стороны в сторону и следила за дверью, карауля момент, когда сможет вырваться на волю. А иногда, наоборот, видела себя сторожем зоопарка, с опаской поглядывающим на клетку с хищником…

Николь вздохнула, положила локти на свой письменный стол и подперла кулаками подбородок.

— И когда это смерч пронесся в ресторане, сметая все на своем пути? — спросил Патрик, входя в ее комнату.

Действительно, стороннему наблюдателю могло показаться, что он видит ночной кошмар, который не скоро рассеется. Но Николь держала проект перестройки ресторана в уме и точно знала, во что он превратится в скором будущем.

Она улыбнулась.

— Хорошо сказано.

Стараясь поддержать непринужденную атмосферу, Патрик прошел к окну и выглянул на улицу. Из комнаты Николь открывался прекрасный вид на залив. Тогда почему же у него кошки на душе скребли?

— И люди, и помещения полностью в твоем распоряжении. Но пощади себя и отдохни несколько дней. — Патрик обернулся и посмотрел на Николь: вероятно, она принадлежит к тем женщинам, чья красота только расцветает год от года. — Жан-Батист не заставляет тебя работать безостановочно.

Проклятье! — мысленно выругалась Николь. Ну почему когда она видит Патрика, то вновь мечтает оказаться в его объятиях?

— Мне надо съездить домой, — помимо воли вырвалось у нее.

— Ясно. Какие-нибудь неприятности?

Николь потупилась, избегая его взгляда. По каким-то непонятным причинам девушка не могла притворяться, когда смотрела ему в глаза. Они, как ярко-голубые магниты, вытягивали из нее всю правду.

— Просто… просто я хочу посмотреть, как там обстоят дела без меня.

Патрик присел на край стола. Что ж, подумал он, идея Николь заслуживает внимания.

Им обоим необходимо провести какое-то время наедине.

— Скрипит, но все еще держится. По крайней мере, Жан-Батист ничего не сообщил о разрушениях, когда я с ним разговаривал.

— Ты разговаривал с Жан-Батистом? — удивилась Николь.

— Да. — Патрик внимательно следил за реакцией собеседницей: она выглядела как человек, которого уличили в мошенничестве.

— Когда?

— Недавно. Он же мой партнер. Я подумал, что ему будет интересно узнать, как здесь продвигаются дела. Итак, почему ты желаешь уехать?

Николь не хотела смешивать два мира, в которых обитала: Амьен и Марсель, Жан-Батиста и Патрика. Во всяком случае, больше, чем они уже были смешаны. Семья — гавань для Николь. Патрик не должен бросать в ней якорь.

— Там ведь наш ресторан…

Что, черт возьми, с ней происходит? — недоумевал Патрик. Почему известие о телефонном разговоре с ее братом приводит в такое смятение?

— Неужели то, что я поговорил с твоим братом, — криминал? Где написано, что, перед тем как позвонить Жан-Батисту, я должен просить у тебя разрешения?

Николь встала из-за стола и подошла к окну.

— Нигде, — ответила она сдавленным голосом, глядя на набережную. — Извини.

— Извинения приняты. — Патрик боролся с желанием приблизиться к Николь и обнять ее. — Надолго уедешь?

Николь наблюдала, как по тротуару шли люди. Молодые и пожилые, мужчины и женщины, некоторые с детьми… Счастливые улыбки озаряли их лица. А мой удел — одиночество, подумала она, чувствуя, как щемящая боль расползается в груди.

— Что ты сказал? — переспросила Николь.

— Как долго ты пробудешь в Амьене?

— Дней пять. Одетт, наверное, уже стала совсем большой без меня.

Патрик улыбнулся.

— Небось, уже на свидания бегает. Поцелуй ее от меня, когда приедешь, ладно?

Николь кивнула и вернулась к столу. Прежде чем уехать куда бы то ни было, следовало закончить дела здесь.

Патрик показал на разложенные бумаги.

— Что нужно сделать, пока ты будешь отсутствовать?

Ее решение уехать на несколько дней домой возникло спонтанно. Николь прикинула, как много у нее работы в «Замке Иф», и поняла, что «лучшего» времени для путешествия выбрать не могла. Но и посвящать кого-либо в свои планы ей не хотелось.

— Ничего. Все идет своим ходом.

Патрик подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Николь замерла, как олень, услышавший хруст веточки под ногой охотника.

— Проклятье, Николь! — Он резко развернул ее лицом к себе. — Успокойся наконец. Я не собираюсь хватать тебя и тащить в берлогу.

Николь деланно рассмеялась, стараясь обратить все в шутку.

— Знаю. У тебя нет берлоги.

Но на этот раз Патрик не думал отступать.

— Тогда почему каждый раз, когда я подхожу к тебе, ты трясешься так, будто я Джек-Потрошитель?

Николь не сумела ответить. Но зато снова попыталась разрядить обстановку.

— Скорее это я Джек-Потрошитель.

— Ты или я, какая разница? — Патрик постарался взять себя в руки. — Я хочу выяснить, в чем дело, Николь. Расскажи мне обо всем, что тебя тревожит.

Николь замотала головой.

— Я не такой, как все. Я сумею понять. — Но Патрик уже понял, что вновь потерпел поражение.

Может, поездка Николь домой поможет им обоим разобраться во всем? Может, за те несколько дней, что она пробудет в Амьене, он найдет способ вытащить девушку из ее раковины?

— Я попрошу Гийома отвезти тебя в аэропорт.

Николь кивнула. И почувствовала ноющую пустоту в душе, когда за Патриком закрылась дверь.

Ощущение пустоты не покидало Николь во время ее пребывания дома. Словно глухая тоска проникла в каждую клетку ее тела, не давая покоя ни днем ни ночью.

Николь приехала в Амьен, чтобы переосмыслить происходящие в ней перемены и восполнить силы. Но все было тщетно.

Она не находила себе места в доме Мари. А одиночество в собственной квартире пугало ее еще больше. Николь сваливала вину на разницу во времени, на нервы, на переутомление на работе. Но себя не обманешь: истинную причину хаоса, царящего в ее душе, звали Патрик Перрен.

Николь прилагала огромные усилия, чтобы скрыть от близких свое состояние. К сожалению, она переусердствовала: стала чересчур болтливой, чересчур жизнерадостной. Чересчур Николь.

Мари сидела в гостиной, держа Одетт на руках. У малышки резались зубки, и она капризничала, а заодно грызла все, что попадалось под руку. Мари отобрала у дочки шарф и бросила его в чемодан, лежавший на соседнем кресле. Николь закрыла крышку и щелкнула замком. Ей хватило пяти минут, чтобы собрать вещи.

Мари покачала головой.

— Господи, Николь, ты пробыла у нас всего три дня! И мне кажется, не спала ни ночи.

Николь улыбнулась и пощекотала Одетт там, где на розовых махровых ползунках красовался белый козлик. Малышка весело заворковала и попыталась ухватить ртом ее палец.

— Не преувеличивай, — бросила она сестре.

— Я не преувеличиваю. — Мари усадила Одетт на ковер и продолжила разговор: — Это для постороннего человека ты ведешь себя нормально. Но я же вижу: с тобой происходит что-то неладное.

— Не волнуйся, у меня все хорошо. — Николь поставила чемодан возле двери, и Одетт тут же поползла к нему. — Думаю, я вернусь в Амьен раньше, чем предполагала.

— Мы скучаем по тебе, Николь. Без тебя здесь непривычно тихо… Этот Перрен тебя там случайно не эксплуатирует?

— Нет, что ты. Он настоящий джентльмен. — Николь увидела, что Одетт мусолит ручку чемодана, и передала малышку маме. — Думаю, ты поднимаешь бурю в стакане воды.

Мари усадила дочь себе на колени.

— Очень хотелось бы верить.

Николь направилась было к двери, но ойкнула и вернулась.

— Чуть не забыла, — сказала она и поцеловала Одетт в лобик.

— Ты ее весь день целуешь, — сказала со смехом Мари.

— Этот поцелуй от Патрика.

— Понятно. — Мари внимательно посмотрела на сестру. — Знаешь, когда ресторан в Марселе будет готов, мы все вместе отправимся взглянуть на него.

Этого Николь хотела меньше всего.

— Как же мы сможем оторвать Жан-Батиста от плиты?

— Огюст применит силу.

Николь засмеялась и обняла сестру.

— Я буду скучать по тебе, Мари.

— Я тоже, Николь. Я тоже.

В самолете Николь снова пыталась проанализировать свои отношения с Патриком. И кажется, в процессе размышлений все встало на свои места.

Ее пугало то, что происходило между ними. И она решила, что сможет найти в себе силы разорвать магические цепи, опутавшие ее волю. Николь верила, что способна обрести контроль над ситуацией. Она улыбнулась, почувствовав уверенность в себе.

Николь с нетерпением ждала окончания полета. Так хотелось показать виновнику ее терзаний, что тот больше не имеет над ней власти. Наконец самолет приземлился в аэропорту Марселя. Николь смело шагнула на трап… и сердце ее заколотилось как бешеное, едва она увидела мужчину, вальяжно прислонившегося к знакомому «ситроену».

Николь прошла путь от трапа самолета до сверкающей на солнце машине на ватных ногах.

— Привет, красотка! Хочешь прокатиться? — спросил Патрик, имитируя тон Гийома и беря у нее из рук чемодан, чтобы положить его в багажник.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

Патрик услужливо распахнул дверцу и увидел, как Николь приподнимает ногу, собираясь сесть в машину. Короткая юбка при этом приподнялась достаточно, чтобы произвести впечатление на нормального мужчину.

— Мне нужно было убить время. И я решил поехать в аэропорт посмотреть, нет ли тут хорошеньких девиц, с которыми можно поразвлечься. Такое ощущение, что мне крупно повезло. — Продолжай в том же духе, сказал себе Патрик. Только усыпи ее бдительность.

Он обогнул капот и уселся за руль.

— Как ты узнал, что я сегодня прилетаю? — Николь собиралась пробыть дома пять дней. Но вернулась через три. — К тому же именно в это время?

— Я мог бы сказать, что приезжал сюда каждый день, потому что скучал по тебе. — Патрик покосился на Николь. Но лицо девушки осталось непроницаемым. — Вряд ли тебе понравился бы такой ответ.

— Потому что это неправда.

Патрик помедлил, прежде чем кивнуть.

— Допустим. Жан-Батист позвонил и сообщил мне, что ты уже в пути.

Николь откинулась на мягком сиденье и бросила на Патрика уничтожающий взгляд.

— Я начинаю думать, что Жан-Батист на твоей стороне.

— Здесь нет ничьих сторон, Николь. — Патрик смотрел прямо перед собой на дорогу. — Это ведь не война, верно?

— Старая привычка, — сказала она, пытаясь исправить допущенную оплошность. — Осталась с тех времен, когда мы втроем — я, Жан-Батист и Мари — боролись за выживание в этом сложном мире.

Патрик улыбнулся и положил ладонь на руку девушки. К его великому удивлению, Николь не отдернула ее, как обычно делала в таких случаях.

9

У Гийома д’Арси и Патрика Перрена были смежные кабинеты. Впрочем, Гийом редко заходил в свой.

Он не касался рутинной стороны управления клубом и отелем. Зато его энергия находила себе применение в организации развлекательных программ. Патрик занимался налогами, нанимал служащих, решал текущие проблемы. Правда, он иногда спрашивал совета у своего компаньона, но не потому что не мог справиться с проблемой, а просто из чувства товарищества.

Поэтому Патрик был несколько удивлен, когда Гийом зашел к нему в кабинет. Обычно в это время он находился на репетиции кордебалета: друг питал слабость к длинноногим танцовщицам с осиной талией и большим бюстом.

— Что, репетицию отменили? — спросил Патрик, не отрываясь от бумаг.

— Нет, просто решил заглянуть к тебе и поболтать. — Гийом посмотрел на гору документов: — Проблемы?

— Нет такой проблемы, с которой я бы не справился, — ответил он и повернулся к приятелю.

— Поэтому ты здесь всем и заправляешь. — В голосе Гийома не было ни сарказма, ни зависти. У каждого свое призвание в жизни, философски говорил он себе.

Гийом уселся в кресло и положил ногу на ногу. Патрику иногда казалось, что его друг сделан из ртути: настолько его движения были мягкими и пластичными.

— Как там у тебя дела с мадемуазель Оже?

Патрик поморщился.

— Ты когда-нибудь думаешь о чем-то другом, кроме женщин?

Если Гийом и заметил досаду в голосе своего делового партнера, то не подал виду.

— Нет. Она чертовски хорошо сложена.

Патрик иногда с трудом верил, что Гийому нравится образ жизни, который он вел.

— В женщине, помимо тела, есть много всего другого, на что стоит обратить внимание.

— Прости. Думаю, ты прав. — Гийом склонил голову на бок и задумчиво посмотрел на друга. — Неужели она так много для тебя значит?

Патрик не хотел ни с кем обсуждать свои душевные переживания, тем более что сам еще в них не разобрался.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Да ну? — Гийом встал и подошел к столу. — Знаешь, на кого ты похож?

— Да, на вымотавшегося вконец человека, которому нужно постричься.

— Тебе нужно кое-что еще.

Гийом на сей раз удобно расположился на углу стола и проникновенно произнес:

— Меня радует, что в твоих глазах снова появился живой блеск, как в добрые старые времена.

— Скорее в них отражается растерянность. Кажется, мадемуазель относится ко мне, мягко говоря, с прохладцей.

Николь производила впечатление чувственной, сексуальной женщины. По мнению Гийома, она могла сама получить удовольствие в постели и подарить много приятных минут избраннику.

— Знаешь, бывают в жизни моменты, когда тебя ранят в душу. Тогда в каждом видишь возможного обидчика и стараешься любым способом обезопасить себя. — Гийом кивнул в знак согласия. — Думаю, у Николь как раз такой случай.

— Разузнай, что у нее произошло в прошлом и помоги излечить рану, — не колеблясь, предложил он.

— Я пытаюсь… пытаюсь, — задумчиво произнес Патрик.

Гийом слез со стола и положил руку другу на плечо.

— Извини, но мне надо идти. Девочки рассчитывают на меня.

— Я восхищен твоей преданностью делу, — отозвался Патрик.

— Тяжелая работа. — Гийом поморщился. — Но кто-то ведь должен ее делать. — Немного подумав, он добавил: — Не отчаивайся насчет мадемуазель Оже. По-моему, вы с ней чертовски красивая пара.

Чертовски красивая пара… Патрик задумчиво поглядел на фотографию, стоявшую у него на столе. На снимке — он с Клодин в день их свадьбы.

— Не думаю, что я готов соединить с кем-то свою судьбу, — произнес он.

— Клодин была прекрасной женщиной, — сказал Гийом. — Но ее уже не вернешь. Жизнь продолжается. А ты постепенно превращаешься в ворчливого одинокого старика.

— Почему одинокого? У меня есть ты, — пытался отшутиться Патрик.

Но Гийом уже закрыл дверь.

Патрик уставился в окно. Слова друга вертелись у него в голове. Он никогда не думал, что может остаться один. С ним всегда была Клодин, она казалась такой же частью его самого, как воздух, которым он дышал. Бракосочетание было логическим продолжением их отношений.

Но теперь Патрик был одинок. И к тому же сомневался, стоит ли опять жениться.

Он с отрочества знал, что нравится Клодин, и не мог вспомнить момент, когда бы она не нравилась ему. Все произошло так естественно, что Патрик никогда не задумывался об этом.

Но его отношения с Николь были совсем другими. В них преобладала неизвестность. Однако Патрик понимал, что зашел слишком далеко, чтобы возвращаться. Похоже, он снова нашел женщину, которую полюбил, — тут Гийом был прав. Правда эта женщина никак не выказывала желания быть «найденной».

Николь шла по залу, критически оценивая проделанную работу. А в голове неотступно вертелись одни и те же мысли. Да, ей нравится Патрик, но их отношения не выйдут за рамки дружеских. Перед Николь по-прежнему зияла пропасть. Эту бездонную пропасть можно было только перелететь. Строить мост из хрупких досочек доверия ей было не по силам.

Николь знала, что Патрик благородный, порядочный человек. Она могла доверить ему все, что имела в жизни, и даже саму жизнь. Но только не чувства. Их Николь не доверяла отныне никому. Она уже жестоко поплатилась за свою наивность. Думала, что Жюль любит ее, а он не задумываясь отвернулся от нее в самый горький момент ее жизни…

Николь решила взобраться на строительные леса, чтобы получше разглядеть лепнину на потолке. Лестница на вид казалась весьма хлипкой, и в ее душу закралось опасение, что та не выдержит ее веса. А как же рабочие, которые шутя поднимаются по ней? — попыталась успокоить себя Николь.

Она осмотрелась по сторонам, желая убедиться, что за ней никто не наблюдает, — не хотелось выглядеть трусишкой, — и, поставив ногу на перекладину, начала подниматься. Каждую секунду Николь ожидала, что раздастся треск ломающейся перекладины, и она полетит вниз, на груды строительного мусора.

Чтобы посмотреть, далеко ли до вожделенных завитков из алебастра, Николь запрокинула голову… И тут перед глазами у нее все поплыло, а ноги стали как ватные. Кое-как справившись с головокружением и усмирив бешеное сердцебиение, она продолжала восхождение, чувствуя себя ни много ни мало покорительницей Эвереста.

Еще совсем немного, и она достигнет спасительного помоста. Неожиданно с легким шуршанием сверху посыпалась пыль. И Николь совершила роковую ошибку — подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит. Пыль попала ей в глаза, заставив зажмуриться. Тыльной стороной ладони девушка постаралась протереть глаза, но ничего не получилось. Тогда, по-прежнему держась за лестницу одной рукой, она полезла в карман за носовым платком.

Господи, что происходит? Почему все качнулось куда-то в сторону? Неужели началось землетрясение? У Николь не было времени сообразить, что из-за манипуляций с платком она просто потеряла равновесие, и теперь падает вниз…

Очнулась она на полу от громких голосов и увидела склонившегося над ней Патрика.

— Как ты? — встревоженно спросил он.

— Н-не знаю. А что случилось? — спросила Николь, с трудом разлепляя губы. Глаза по-прежнему резало, горло было забито пылью.

— Ты упала со строительных лесов. Что, скажи на милость, ты там забыла! — не сдержался Патрик и тут же обругал себя за неуместную резкость.

Девушка казалась такой же белой, как стенка позади нее. На ее лбу выступила испарина.

— Хотела посмотреть… — с этими словами она попыталась сесть и ойкнула от резкой боли в груди и левой ноге.

— Не двигайся, — поспешно сказал Патрик. — Уже пошли за врачом.

Николь шмыгнула носом. Меньше всего ей хотелось, чтобы Патрик суетился возле нее. Чувствовать себя беспомощной претило ей. Николь болела нечасто. Когда нездоровилось, она не признавалась в этом даже самой собой и старалась не замечать тревожных симптомов. И только высокая температура могла заставить ее лечь в постель. О больнице и речи не шло. Эти лечебные учреждения были связаны у нее с пренеприятными воспоминаниями, и она боялась их как огня.

Сейчас Николь решила, что если продолжит разговор, то придумает, как заставить Патрика уйти. Но голова раскалывалась, поэтому ей трудно было сосредоточиться.

— Послушай, у тебя много дел. Ничего не случится, если я побуду здесь одна. Честное слово, я никуда не убегу.

— Это уж точно, — кивнул он. — Но я не успокоюсь, пока не увижу тебя в постели.

Его слова прозвучали довольно двусмысленно, и Николь не смогла не отреагировать на них, несмотря на весь драматизм ситуации.

— Скоро ты оставишь Гийома далеко позади по части ухаживания за женщинами.

К их разговору с интересом прислушивались рабочие, столпившие вокруг. И Патрик решил, что пора кончать представление. Со всевозможными предосторожностями он поднял Николь на руки и понес из зала. На его счастье, сил спорить у нее не осталось. Более того, словно в забытьи она прижалась к его груди и блаженно закрыла глаза, погружаясь в небытие.

Когда Николь пришла в себя, то выяснилось, что она лежит в постели поверх покрывала все в том же испачканном белой пылью брючном костюме. Рядом с ней сидел Патрик и держал за руку.

— Что произошло? — еле слышно спросила Николь.

— Ты потеряла сознание.

— Не может быть.

Патрику не хотелось с ней спорить.

— Ну хорошо, не потеряла. Просто немного вздремнула… у меня на руках.

— По-моему это звучит лучше только без твоего уточнения. — Николь попыталась было приподняться на локтях, но легким движением ладони Патрик уложил ее обратно.

— Не спеши. Боюсь, ты сильно ушиблась. Может быть, даже что-то повредила, поэтому я не рискнул раздеть тебя.

— Что-о?!

— Николь, у меня есть возможность разглядывать полуголых женщин в любое время дня и ночи. Многие из них весьма доступны.

— Я не из их числа! — с вызовом заявила она.

— Может, перестанешь препираться из-за каждого слова? — язвительно поинтересовался Патрик. — Какая же ты все-таки упрямая!

— Я не упрямая.

— Тогда непонятливая.

— Ты всегда так мило обращаешься с больными людьми? — не унималась Николь, хотя каждое слово давалось ей с трудом: грудь словно сдавило железным обручем.

В дверь постучали.

— Это врач, — сказал Патрик и встал, собираясь открыть дверь.

— Врач? А он может засвидетельствовать, что один из нас сошел с ума.

Патрик представил, как его пальцы смыкаются на тонкой девичьей шее.

— Нет. На сей раз тебе посчастливилось. Теперь будь паинькой. Я пришлю горничную, она поможет тебе раздеться.

— Пошел к черту! — Слова Николь прозвучали едва ли громче шепота. Но Патрик их услышал.

— Как скажете, мадемуазель.

Николь закрыла глаза. Она ненавидела болеть. Потому что, когда болеешь, становишься зависимой от кого-то.

— Так-с, где наша пациентка? — С этими словами в комнату вошел врач.

— Осторожнее, месье Кордье, — предупредил его Патрик. — Она кусается.

— Я во всеоружии. — Врач похлопал по чемоданчику с медицинскими инструментами. — Теперь вам лучше уйти, месье Перрен.

— Нет! — Николь схватила Патрика за руку. — Не уходи, — жалобно простонала она.

Ничто не могло потрясти Патрика сильнее, чем этот поступок Николь. Он пожал ее слабую руку.

— Я буду рядом, за дверью, — пообещал он. — Позови, если буду нужен, и я сразу появлюсь.

— Даешь слово?

— Даю.

Она отпустила руку Патрика.

— Не обижайтесь, месье Кордье, — прошептала Николь. — Но я ненавижу врачей.

— Вы не первая, от кого я это слышу.

Патрик вышел и закрыл за собой дверь.

10

Нежный ветерок развевал полог с фиалками, спускавшийся с потолка. В окно светило солнце. Но ничто не могло улучшить настроения Николь. Она лежала в кровати, обложенная со всех сторон подушками. Порой она пыталась приподняться, но у нее ничего не получалось. Ее бесило, что она не может встать и ходить, как все нормальные люди. Упав в лестницы, Николь сломала два ребра и вывихнула лодыжку…

Патрик постучал и вошел в комнату Он принес завтрак и поставил поднос на тумбочку возле кровати. Девушка с отвращением взглянула на еду и молча отвернулась.

— Итак, — начал Патрик тоном укротителя диких зверей, — как ты себя чувствуешь?

— Как заключенная. — Николь приподняла голову и увидела, что Патрик подошел к окну, попросила: — Открой, пожалуйста. Думаю, глоток свежего воздуха мне не повредит.

— Тебе надо лежать спокойно, тогда быстрее поправишься. — Он переставил поднос на кровать, и Николь снова нахмурилась, глядя на еду. — Господи, какая же ты капризная пациентка.

В ответ она недовольно надула губы.

— Валяться в постели — это не для меня.

— Я бы очень удивился, если бы узнал, что тебе нравится проводить дни и ночи напролет, лежа в постели. Ладно-ладно, ешь. — Патрик сел в кресло и взял журнал со столика.

Николь не хотела, чтобы он обосновался в ее спальне надолго.

— Разве у тебя нет никаких дел в клубе? Или, может, ты сходишь посмотришь, как идет переделка ресторана?

— Это, по-твоему, самый тактичный способ выпроводить гостя?

Николь вздохнула. Она понимала, что ведет себя с Патриком непростительно грубо. В сложившейся непростой ситуации он выказывал себя только с лучшей стороны. Но Николь не хотела, чтобы он был хорошим. В этом-то и заключалась проблема.

— Извини. Я сегодня не в настроении, — произнесла она с виноватым видом и, неловко повернувшись в постели, свалила одну из подушек на пол.

Патрик поднял ее и отряхнул. Подкладывая подушку под спину Николь, он заметил, что девушка двигается более уверенно и уже не морщится от боли как прежде.

— Можно сказать, что я ничего и не заметил, если, конечно, не считать постоянных пререканий с твоей стороны.

— Неужели я такая плохая?

— Хуже некуда. Кстати, мне показалось, что тебе нравится временная передышка в работе. По-моему, ты даже наслаждаешься своим беспомощным положением.

— Ничего подобного, — рассердилась Николь. — Не люблю, когда вокруг меня суетятся и пичкают разными таблетками. — Она с недовольным видом заворочалась под одеялом, давая понять, что только Патрик мог так неудобно расположить подушки. — А еще не люблю, когда за мной ухаживает нерасторопная сиделка.

Патрик знал, что с Флоренс Найтингейл ему в медицинском искусстве не сравниться. Но поведение Николь выводило его из терпения. В конце концов он не святой и не сможет вечно держать себя в руках.

— Вообще-то я не оканчивал медицинские курсы. Наверное, у Мари получилось бы лучше, но ты сама запретила мне сообщать о том, что с тобой случилось.

— Давай не будет опять начинать ругаться.

— Я согласен. — И Патрик так многозначительно посмотрел на Николь, что та тут же воскликнула:

— Но я ведь уже извинилась!

— Трудно поверить в твою искренность.

— И все же придется. Чего ты еще хочешь от меня?

Патрик склонился над ней.

— Докажи, что это не просто слова.

У Николь бешено застучало в висках. Неужели он имеет в виду…

— Как?

Патрик поморщился. Если Николь до сих пор не поняла, что он не собирается набрасываться на нее, то, наверное, уже никогда не поймет. Впрочем, пусть думает, что хочет. Перед ним сейчас стояла задача поважнее: постараться как можно скорее поставить Николь на ноги в прямом, и переносном смысле.

Он указал на поднос с едой.

— Сначала поешь, а потом докажешь.

Николь не выносила, когда ей приказывали. Она поест, когда сама захочет. Во всяком случае, после того как этот несносный тип уберется из ее номера.

— Я не хочу…

Проклятье! Его не интересовало, хочет Николь есть или не хочет.

— А ты знаешь, что существует такое слово, как «надо»? — спросил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

Николь упрямо сложила руки на груди.

— Я не голодна.

Патрик видел, что к ней вернулся прежний цвет лица и голос окреп. Но до полного выздоровления было еще далеко.

— Ты накануне почти ничего не ела. Месье Кордье сказал, что тебе необходимо набираться сил.

— Я прекрасно себя чувствую, — соврала она. По комнате разносил аромат кофе и свежих рогаликов. У Николь буквально слюнки текли. Но сейчас на карту была поставлена ее гордость. — Передай это своему эскулапу.

Патрик присел на кровать и взял чашку с кофе.

— Что ты собираешься делать? — забеспокоилась Николь.

— То, что мужчины делают во всем мире, — ухаживать за прелестной дамой. — Патрик поднес чашку ко рту Николь.

Она сцепила было зубы, но не удержалась и рассмеялась. Причет так заразительно, что Патрик расхохотался вслед за ней, чуть не расплескав кофе.

Когда веселье стихло, он спросил:

— Настроение улучшилось?

— Да, — ответила Николь и улыбнулась ему в первый раз с той минуты, как Патрик вошел в комнату. — Откуда кофе? Неужели с кухни?

— Да. Но с моей, — уточнил Патрик, потому что в ресторане в те дни царил настоящий разгром. — Ну, будешь есть сама или тебя покормить?

Николь хотела вновь запротестовать, но тут их взгляды встретились.

— Думаю, что теперь я сама справлюсь, — сказала она.

— Рад это слышать. — Он передал ей чашку и подвинул поднос поближе к Николь.

Когда устанавливал поднос поустойчивее, его пальцы случайно коснулись бедер Николь. Он сразу вспомнил, как нес ее на руках, и у него появилось желание повторить это снова, но Патрик сдержался. Он поспешно сжал пальцы в кулак, после чего пересел на дальний конец кровати.

Николь вопросительно поглядела на него: ее удивляло, что Патрик все еще оставался в комнате. Ведь она же согласилась выполнить его просьбу. К чему теперь контролировать ее?

Он догадался, о чем думала в ту минуту девушка, и решил рассеять ее сомнения.

— Мадам Рено много спрашивала о тебе и попросила проследить, чтобы ты съела все до конца.

Похоже, эти двое друг друга стоят, мелькнуло в голове Николь. О чем она не замедлила сообщить:

— Сдается мне, мадам Рено такая же упрямая, как и ты.

— Ну уж кто бы говорил…

— Я сильная и волевая, а не упрямая.

Патрик засмеялся и потряс головой. Вряд ли Николь реально отдает отчет в своих словах, подумал он.

— В это верится с трудом.

Она пожала плечами.

— Знаешь, тебе необязательно оставаться здесь и следить за мной. Я все съем. — Николь подняла руку в торжественном жесте. — Клянусь!

Но Патрик не собирался уходить.

— Мадам Рено была бы очень рада, если бы услышала тебя сейчас.

Он прислонился к спинке кровати, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Даже на таком расстоянии он чувствовал приятный запах, исходивший от девушки.

— Мне сейчас не нужно никуда торопиться, — продолжил он. — «Прелесть» моей работы заключается в том, что все меня разыскивают на протяжении двадцати четырех часов в сутки. И надо уметь скрыться так удачно, чтобы никто тебя не нашел. — Он улыбнулся, вглядываясь в лицо Николь. — А теперь скажи честно, как ты себя чувствуешь.

— Если честно, то скверно. — Она поставила опустевшую чашку на блюдце.

Патрик перенес поднос на тумбочку. Он собирался забрать его, когда будет выходить. Затем снова сел на кровать.

— Так уж и скверно? А по тебе не скажешь: чуть бледная, но от этого не менее привлекательная.

И чертовски сексапильная.

— Спасибо, — ответила Николь, смущаясь, как маленькая девочка, которой впервые в жизни сделали комплимент. — Отвратительно, что я оказалась такой беспомощной.

— Беспомощной? — с еле заметной улыбкой переспросил Патрик.

Она кивнула.

— Итак, если я тебя поцелую, — медленно начал он, — у тебя не хватит сил наброситься на меня с кулаками?

— Я, вероятно, даже не смогу оттолкнуть тебя. — Николь не понимала, как такие слова слетели у нее с языка, но почему-то не жалела о них.

Патрик придвинулся ближе.

— Трудно в это поверить.

— Попробуй и сам убедишься, — тихо проговорила она.

Он взял ее лицо в ладони. И Николь ощутила его дыхание на своих разомкнувшихся устах. Затем он поцеловал ее.

Поцелуй поразил Николь своей нежностью. Как только их губы соприкоснулись, Патрик подался вперед, горя желанием обнять девушку.

Николь не выказывала никакого сопротивления. И он с благоговением наслаждался поцелуем, но, едва поняв, что хочет большего, тут же отстранился.

— Спасибо, — тихо проговорил он, медленно приходя в себя и пытаясь обуздать возбуждение, — что не ударила меня.

Николь почувствовала, как по ее телу разливается сладостное томление, и испугалась.

— Тебе крупно повезло. В следующий раз советую не рисковать.

Патрик нехотя поднялся с кровати.

— Раз уж ты такая беззащитная, может, выставить охрану перед дверью номера?

Николь была благодарна ему за то, что он не воспользовался ее слабостью, и улыбнулась.

— Тебя охрана все равно пропустить. А больше я никого не боюсь.

Патрик сделал усилие над собой и направился к двери.

— Я приду проведать тебя через пару часиков. — Он указал на телефон. — Позвони, если понадоблюсь.

Позвони… Нельзя по телефону заказать то, чего ей не хватает. Даже природе не под силу выполнить ее самое заветное желание.

Она обречена на одиночество. Эта мысль металась в ее мозгу, как норовистая лошадь, не желающая подчиниться воле всадника. Николь чувствовала себя то взмывающей ввысь, то падающей в пропасть. Ей хотелось любить так же страстно, как другие женщины. И чтобы ее тоже любили — безумно и безудержно. Но если первое было ей по силам, по второе заказано. Таких, как она, не любят.

Убитая горем, Николь уткнулась лицом в подушку и зарыдала.

Стоя в маленьком закутке, отделенном от строительного бедлама, Патрик расставлял блюда на подносе. Из дома он принес изящную вазочку из прозрачного стекла, в которую поставил букетик фиалок. Теперь он красовался в центре подноса.

С того момента, как Николь слегла, Патрик взял на себя функции сиделки. Правда он не питал никаких иллюзий насчет своих способностей в этом деле. Но ему не только не терпелось помочь Николь выздороветь, он хотел почаще видеть ее.

Гийом был прав: он нуждается в жене и детях. Они ему так же необходимы, как воздух, которым он дышит, как успех в бизнесе, к которому он стремится. Собственно, все, чего он хотел достичь в жизни, — это создать семью, прожить жизнь с любимой женщиной, вырастить детей…

Закончив сервировку обеда, Патрик отправился знакомым путем.

Остановившись у нужной двери, он постучал.

— Кто там? — послышался голос Николь.

— Патрик.

— Убирайся!

Он в недоумении уставился на дверь.

— Но я принес обед.

— А я не хочу есть!

Опять все сначала.

— Прекрати валять дурака, Николь.

Не успел он это сказать, как дверь распахнулась. На пороге на одной ноге стояла Николь, другую, забинтованную, она держала на весу.

— Что ты сказал?

Патрик толкнул дверь плечом и вошел в номер.

— Нет смысла повторять, раз ты послушалась.

Он поставил поднос на кофейный столик и обернулся взглянуть на Николь. Она была одета в шелковую ночную сорочку, прекрасно обрисовывавшую стройную фигуру. Во рту у него мгновенно пересохло.

Николь доковыляла до кресла, уселась и принялась за еду.

— Ты же говорила, что не хочешь есть, — ехидным тоном заметил Патрик, устраиваясь напротив.

— Я передумала. Капризы — одна из женских привилегий.

Покончив с обедом, Николь почувствовала себя гораздо лучше. Врач был прав: ей необходимо больше есть, чтобы восстановить силы.

Она посмотрела на Патрика.

— Извини, я была так неприветлива.

— Просто ты не любишь, когда тебе приказывают. Я все понимаю.

— Точно.

— Нетрудно было догадаться. — Патрик встал со своего кресла и оказался рядом с Николь.

— Как идут дела в ресторане? — поинтересовалась она.

— Сегодня утром прибывает новое оборудование для кухни.

— Проклятье! Я должна…

— Сидеть здесь и не дергаться. — Патрик считал, что Николь следовало бы перестать взваливать всю работу на свои плечи и думать, что никто, кроме нее, не в состоянии ни с чем справиться. — Я сам прослежу за его установкой.

— Разумеется, я только хотела…

— Все проконтролировать?

— Перестань договаривать за меня фразы, Патрик!

Он улыбнулся.

— Не нравится?

Николь вспомнила, что за ней водится тот же грешок, и печально улыбнулась в ответ.

— Противный.

Патрик встал и направился к выходу.

— Запомни одно: ты не должна быть повсюду в одно и то же время.

На пороге он обернулся и заметил протест во взгляде Николь.

— Именно это в первую очередь делает тебя слабой, — продолжил он. — Ты мчишься сломя голову, Николь, и когда-нибудь вгонишь себя в могилу. Не страшно, если ресторан будет открыт на день или даже на неделю позже срока. Надеюсь, ты меня понимаешь. — И вышел из комнаты.

О нет, страшно, мысленно возразила ему Николь и дотронулась пальцами до нежных фиалок. Время в данном случае имеет огромное значение. Если она будет тянуть с реконструкцией ресторана, то надолго задержится здесь. А каждый день, проведенный в Марселе, грозит сломить ее стойкость. Как можно скорее вернуться в Амьен — в этом ее спасение!

11

Николь наконец поправилась. Она спешила наверстать упущенное за время болезни и стремилась вновь ощутить себя сильной и самостоятельной. Вскоре такая возможность ей представилась, и совсем не так, как она предполагала.

Наступило 14 Июля — национальный французский праздник, по случаю которого в обновленном ресторане «Замке Иф» был устроен прием. Правда, еще остались кое-какие недоделки, но они касались главным образом кухни и подсобных помещений.

Николь надела длинное серебристо-серое платье и с особой радостью — туфли на высоком каблуке. Наконец-то я иду, не переваливаясь с ноги на ногу, как утка, думала она, спускаясь по лестнице, и вдруг вспомнила, что забыла в ванной кулон, который носила, почти не снимая.

Она моментально почувствовать себя чуть ли не голой и поспешно повернула назад. Но не рассчитала движений и налетела на красивого мужчину в смокинге, выходившего из номера. Тот галантным жестом поддержал ее и окинул оценивающим взглядом прекрасную незнакомку. Вечернее платье отнюдь не скрывала точеной фигурки девушки.

Поблагодарив вежливого постояльца отеля, Николь поспешила дальше. А мужчина еще некоторое время смотрел ей вслед с откровенным восхищением во взоре. Он был явно не прочь познакомиться и, кто знает, может, рассчитывал, что ему повезет чуть позже, в зале ресторана…

Николь уже почти подошла к двери своего номера, как путь ей преградили две супружеские пары. Веселые, нарядно одетые, они никак не могла запереть дверь. И по очереди пытались попасть ключом в замочную скважину. Неудачи вызывали у них взрывы хохота.

Опять счастливые пара, подумала Николь, протискиваясь между молодыми людьми.

— О, мадемуазель! — воскликнул вдруг белокурый юноша, говоривший с непонятный акцентом. — Вы не поможете нашей беде? А то мы начали праздновать еще с утра, на набережной, и вот теперь ключ нас не слушается.

— С удовольствием, — ответила Николь и, вставив ключ, легко повернула его в замочной скважине. — Пусть все ваши беды будут такими, — пожелала она. — Встретимся внизу.

— О да-да! Конечно! Огромное спасибо, очаровательная мадемуазель! — раздалось ей вслед.

Николь еще ни разу не видела Патрика в вечернем костюме, и сердце ее буквально замирало в предчувствии великолепного зрелища.

За время вынужденного бездействия Николь он успел многое о ней разузнать. Гораздо больше, чем ей бы того хотелось. Патрик постоянно задал вопросы, которые порой носили личный характер. И это Николь не нравилось. Слава богу, что, когда она вновь приступила к работе, у него осталась меньше времени на подобные «допросы».

Поначалу она пыталась оттолкнуть Патрика показной строптивостью, но это не срабатывало. Он не скрывал, что ему не нравятся выходки Николь, но продолжал навещать ее и приносить еду, хотя вполне мог послать кого-нибудь из горничных.

Николь чувствовала, как стена, которую она с таким старанием возводила вокруг себя, постепенно разрушалась. И не знала, как поступить: сдаться на милость победителя или предпочесть бегство.

Нет! — приказала себе Николь. Этим вечером она не будет думать ни о чем серьезном: никаких проблем, никаких волнений. Сегодня праздник, и в какой-то степени ее личный праздник!

Николь вынула из сумочки ключ, вставила в замочную скважину, повернула. Но дверь почему-то не открылась. Так, подумала она, похоже, мой ключ тоже меня не слушается. И что же теперь делать, так же как и той развеселой компании ждать случайного спасителя? А если никто не появится? Ведь все уже наверняка собрались в зале ресторана.

С унылым видом она оперлась о дверь… и та распахнулась. Неужели она забыла ее запереть? Крадучись, Николь вошла в номер, огляделась по сторонам. Торшер в углу освещал гостиную мягким, рассеянным светом. Все вещи лежали на своих местах.

Пожав плечами, Николь направилась в ванную. И тут в спальне ей почудилось какое-то движение. Она испуганно уставилась в темноту и в глубине комнаты разглядела высокого мужчину. Он был в черном костюме, и только треугольник белой рубашки выделялся во тьме.

Николь все поняла: это Патрик, который решил устроить ей сюрприз! Но как он мог предугадать, что она вернется в номер? Наверное, придумал, какой-то хитрый ход, чтобы заманить ее сюда, а она пришла сама. Вот ведь как распорядилась судьба!

— Патрик! — окликнула Николь.

Мужчина стоял неподвижно. Тогда она шагнула вперед, и сразу же была отброшена в сторону резким ударом кулака. В голове у нее затуманилось, нет, это не Патрик, лишь успела промелькнуть мысль. Когда несколько секунд спустя Николь пришла себя, незнакомец был уже в гостиной.

— Стой! — крикнула она и, вскочив, схватила с кровати подушку и что было сил запустила в спину незнакомцу.

Не ожидавший нападения с тыла мужчина потерял равновесие, неловко развернулся вокруг своей оси и рухнул на пол. Там он и остался лежать, не подавая признаков жизни.

Николь испугалась. Каковы были намерения человека, она не знала. Может, он просто ошибся номером и растерялся, когда она вошла. Еще, чего доброго, я убила ни в чем не повинного постояльца отеля, подумала она, и сердце ее похолодело от ужаса. Схватив трубку, Николь набрала номер портье.

Патрик влетел в номер и с ходу выпалил:

— Николь, с тобой все в порядке? Ты не пострадала?..

И остановился, не веря своим глазам: на полу неподвижно лежал довольно крупный мужчина, а рядом, всхлипывая, пристроилась Николь.

— Со мной-то — да. А вот с ним — не знаю? — утирая слезы, простонала Николь и, вскочив, бросилось ему на грудь.

Патрик обнял ее и ласково погладил по волосам.

— Кто бы он ни был, ему нечего было делать в чужом номере. Он напугал тебя, причинил тебе вред?

— Нет, я испугалась сама по себе, когда поняла, что кто-то есть в спальне. А дальше действовала по наитию. Как ты думаешь, я не убила его?

— Конечно нет. Он просто без сознания. — Патрик снова посмотрел на бездыханное тело. — Постой-ка, он мне кого-то напоминает.

Отпустив Николь, он склонился над мужчиной и перевернул его на спину.

— Вот это да! — присвистнул Патрик. — Это же один из наших постояльцев. Но он живет двумя этажами ниже и никак не мог перепутать номера… Эй, месье Пуппо. — Он похлопал мужчину по щеке. — Очнитесь!

Тот что-то промычал в ответ и слегка пошевелился. Из кармана его пиджака на пол выкатилась какая-то сверкающая штучка.

— Моя сережка! — воскликнула изумленная Николь, поднимая ажурное золотое колечко.

Затем опрометью бросилась в спальню.

— Вот, смотри, — сказала она, вернувшись и протягивая Патрику пустую шкатулочку.

Тот выругался сквозь зубы. И добавил уже громче:

— Что, черт возьми, заставило его заняться таким грязным ремеслом?

— На это может ответит только он, — философски заметила Николь.

В комнату поспешно вошел Жак Беар.

— Жак, — обратился Патрик к детективу. — Вызови полицейских. Похоже, Николь поймала нашего вора. И обыщи его. Драгоценности Николь должны быть при нем.

Жак кивнул и принялся выполнять поручения шефа.

Буквально через пять минут с завывающей сиреной подъехала полицейская машина. Когда стражи порядка поднялись в номер и увидели все еще не пришедшего в себя злоумышленника, то с уважением посмотрели на Патрика, а один из них спросил:

— Месье Перрен, чем это вы его вырубили?

— Это не я, — сообщил Патрик и указал на скромно потупившуюся Николь. — Это мадемуазель Оже нейтрализовала преступника с помощью… подушки… Инспектор, — обратился он к старшему по чину, — я не прочь поговорить с ним, когда он очнется.

— Вы не одиноки в своем желании. Но, похоже, это произойдет нескоро. Видимо падая, он неудачно ударился виском об пол. Придется везти мерзавца сначала в больницу. — И он по рации связался с отделением.

Когда санитары со злополучным месье Пуппо на носилках покидали номер, один из них, тот, что был постарше подмигнул Патрику.

— На вашем месте, месье Перрен, я бы вел себя с мадемуазель осторожнее. — И широко улыбнулся Николь. — Мадемуазель, вы великолепны!

У Патрика в тот момент было дурное настроение. Поэтому он ограничился лишь фразой:

— Не уроните месье Пуппо, а то он вообще не сможет предстать перед судом.

Какая муха его укусила, недоумевала Николь. Но что-то в тоне Патрика настораживало ее.

Инспектор взял показания у Николь и сообщил, что пока не сможет вернуть драгоценности, которые являются вещественным доказательством. Она нисколько не расстроилась, потому что бриллиантовый кулончик — единственная по-настоящему ценная вещь для нее, — остался лежать на полочке в ванной.

Патрик все это время молча сидел в кресле с непроницаемым видом. Его, похоже, даже не радовало то, что вор наконец-то был найден.

Инспектор, поблагодарил, Николь за помощь и поднялся, чтобы уйти.

— Мадемуазель Оже, месье Перрен, желаю вам обоим приятно провести время. Наверное, мне придется потревожить вас еще пару раз, а пока всего доброго.

С этими словами он вышел из комнаты.

— О чем ты думала? — набросился Патрик на Николь, как только за инспектором закрылась дверь.

— Когда? — не поняла она.

— Когда решила напасть на этого типа. И это надо же — с подушкой в руках! Умнее ничего не придумала, а?

Слова Патрика не на шутку разозлили Николь. Она уперла кулаки в бока.

— А что мне было делать? Спрятаться? Броситься наутек?

— Да! Да! Да! Именно так! Ты совсем потеряла голову! Разве не понимаешь, что он мог покалечить тебя?

Николь надвинулась на противника.

— Я поступила так, как поступила! В другой раз, я возможно…

— Другого раза не будет! Я не отпущу тебе ни на шаг! — взревел Патрик.

Так вот чего он, оказывается, хочет: чтобы она всегда опиралась на его сильную мужскую руку.

— Прости, но меня это не устраивает!

— А что тебя устраивает, позволь спросить? — взвился Патрик.

— Сейчас не место и не время говорить об этом.

— Согласен.

— Прекрасно. Тогда я предлагаю тебе покинуть поле боя. Можешь катиться отсюда к чертовой матери!

И жестом разгневанной королевы Николь указала ему на дверь. Патрик не сразу понял, что разговор окончен. Тогда она подскочила к двери и распахнула ее.

— Повторяю, убирайся!

В следующую секунду Патрик оказался рядом и с грохотом захлопнул несчастную дверь.

Николь в упор посмотрела на него. Ее глаза пылали яростью.

— Хочешь стать следующей жертвой? Учти, то, что в первый раз получилось случайно, теперь…

Гнев делал Николь еще прекрасней. Патрик колебался между двумя желаниями: придушить ее собственными руками или заняться с ней любовью.

— Перестань улыбаться. Слышишь?

От негодования пальцы Николь непроизвольно сжались в кулак.

— Я понимаю одно: ты недоволен тем, что я проделала работу, с которой не могли справиться ни ты сам, ни твой детектив. Это ущемляет твою мужскую гордость.

— Мужскую гордость? Причем здесь она?

— А разве не так? Тебе не нравится моя независимость. Ты хочешь полностью контролировать меня.

— Я вовсе не хочу тебя контролировать. Всего лишь немного попридержать.

Николь в сердцах оттолкнула от себя Патрика.

— Мы не на бегах.

— Тогда почему ты все время ускользаешь от меня?

Она опустила взгляд: разговор зашел на опасную для нее тему.

— Я не ускользаю.

— Да ну. Ты прекраснее, женственнее, чувственнее всех женщин, которых я когда-либо встречал. А их было достаточно. — Патрик вспомнил девочек из кордебалета, и весьма настойчивых девочек. — Но как только я делаю полшага за воображаемую линию, которую ты прочертила перед собой, так ты сразу прячешься в свою раковину.

— У тебя богатая фантазия.

— Хотел бы я ошибиться в своих фантазиях относительно твоего поведения.

Николь посмотрела Патрику в глаза и сделала шаг назад. Потом еще на один, и так до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Больше отступать было некуда. Патрик приблизился и обнял ее.

— Думаю, ты не ошибаешься, — прошептала она, когда его губы были в сантиметре от ее.

12

Николь стало ясно, что ей не убежать от себя, от своих желаний. Ее оборонительная линия была сломлена, сил сопротивляться не осталось. Она чувствовала, что хочет быть рядом с ним.

Такой поворот событий застал Патрика врасплох. Он не ожидал, что у них с Николь все произойдет так внезапно. Он давал себе слово действовать не торопясь. Но события развивались намного быстрее, чем он предполагал.

Губы Николь имели вкус какого-то экзотического фрукта. Обнимая ее, он почему-то почувствовал слабость вместо прилива сил. Ему было недостаточно целовать ее, обнимать. Он подумал, что даже заниматься любовью с Николь — это не все, к чему он стремится. Ему хотелось постичь эту загадочную женщину.

Николь почувствовала, как тело Патрика напряглось, а движения губ стали более требовательными.

— Не хочу, — прошептала она, чувствуя его дыхание на своем лице.

— Не хочешь? — Он не собирался настаивать на продолжении, озадаченный поведением Николь.

— Нет, — подтвердила она.

А сама обвила шею Патрика руками и прижалась к нему всем телом. Тогда он погрузил пальцы в волосы Николь. Его губы ласкали ее лицо, доставляя нескончаемое удовольствие, наполняя все ее существо волшебным светом. Это ощущение можно было сравнить лишь с искрами от костра, взметающимися в ночное небо.

Он осыпал поцелуями ее шею, плечи, отодвинув губами тонкую ткань платья. Николь судорожно вздыхала и трепетала в его объятиях, заставляя Патрика наслаждаться ролью повелителя. Но он желал большего. Хотел, чтобы Николь отдалась ему, чтобы стала частью его души и тела. Он стремился до конца понять ее, раскрыть все секреты.

Он принялся нетерпеливо искать застежку на платье. Когда нащупал «молнию», спускавшуюся до самой талии, Патрик вновь впился губами в Николь, а его руки потянули замочек вниз.

Расстегнутое платье спустилось с плеч. Затем скользнуло на пол, и девушка осталась в одном кружевном белье.

— Теперь я понимаю, что заставляет мужчин терять голову и сходить с ума, — прошептал он.

Патрик ни одну женщину в жизни не хотел так сильно, как сейчас Николь. Его ум перестал работать. Им руководило одно лишь вожделение. Он отступил на шаг, чтобы лучше разглядеть ее. Совершенное тело привело бы в восторг любого скульптора.

— Потрясающе, — восхищенно пробормотал он.

Едва Патрик отстранился, у Николь возникли сомнения в правильности своих поступков. Он видел, что она хочет его так же сильно, как и он ее, но что-то смущает и тревожит Николь.

— Не бойся, — сказал он, обнимая и касаясь щекой ее волос. — Никогда не бойся меня.

Затем поднял ее, нежно уложил на кровать, словно хрупкий драгоценный сосуд, и сам лег рядом. Он был не в силах отпустить Николь дальше, чем на расстояние вытянутой руки. Не мог даже на мгновение расстаться с ней.

Эта кровать с пологом, расшитым фиалками, стала раем для них обоих.

У Николь закружилась голова, когда Патрик начал ласкать языком ее обнаженные груди. Она стонала в сладкой истоме и не могла больше контролировать свои эмоции. Когда он прикасался к ней, Николь отвечала на его ласки. Она изгибалась под градом его поцелуев. А Патрик раскрывал секреты ее тела, и ей хотелось, чтобы он двигался дальше в своем познании.

В свою очередь робкими движениями дрожащих рук Николь исследовала тело Патрика. Оно было упругим и мускулистым. И мужским. Требовательно мужским.

Ощутив силу его желания, Николь испугалась и убрала руку. Патрик нежно вернул ее обратно. Он застонал, когда Николь снова принялась ласкать его. С каждой минутой ее движения становились все увереннее.

Она сводила с ума. Ее сексуальная, чувственная внешность не была обманчивой личиной. Но Патрик мог поспорить, что Николь понятия не имела, насколько сильно ее очарование, насколько привлекательна она для мужчин.

Страх Николь исчез без следа под натиском какого-то более мощного и всеохватывающего чувства. Возбуждение затмило рассудок. Оно придавало ей уверенности.

Патрик и Николь лежали поперек широкой кровати. Их тела сплелись воедино, простыни под ними сбились, дыхания смешались. Казалось, мир вокруг них перестал существовать, исчез в круговороте новых открытий и чувств.

Интенсивность объятий с каждой минутой росла. Вальс превращался в дикий, необузданный танец. Движения перестали быть грациозными и плавными. Они все сильнее прижимались друг к другу. Все безудержнее становилась их страсть.

Николь не могла дышать. Ей не хватало воздуха. Тело изнывало в предвкушении наслаждения, которого она так долго ждала.

Глядя на Николь, Патрик дал себе слово, что приложит все усилия, чтобы она никогда не пожалела об этих минутах. Чтобы не чувствовала потом неловкости. Он сконцентрировался на том, чтобы доставить ей как можно больше наслаждения. Умелыми ласками заставлял ее тело отвечать ему так, словно был музыкантом, исполняющим замысловатую мелодию. Довел Николь до такого состояния, что она уже осознавала, кто она и где находится.

Единственное, в чем она была твердо уверена, — это в том, что готова отдаться Патрику. Не осознавая, что делает, Николь слегка развела ноги.

Патрик не мог больше противиться влечению и овладел ею. В тот момент, когда он вошел в нее, в глазах Николь метнулась паника. И он понял, что Николь до этой самой минуты была девственницей. Если бы он только знал это, то…

Но что «то», Патрику, честно говоря, было неясно. Да и теперь было слишком поздно что-либо менять. Если он первый мужчина в жизни Николь, тогда вся ответственность за ее эмоциональное состояние ложится на него.

— Все хорошо, все хорошо, — прошептал Патрик ей на ухо.

Он начал медленно двигаться. Николь уловила ритм, и вскоре уже они оба вознеслись на вершину блаженства. Одновременно.

Патрик хотел целую вечность лежать рядом с ней и сжимать в объятиях упругое, обольстительное тело. Но когда чувственный дурман в их головах рассеялся, Николь поспешно повернулась к нему спиной. Однако он успел заметить, как одна-единственная слезинка скатилась по ее щеке.

Ну вот, теперь она сожалеет о случившемся, подумал Патрик.

— Дорогая, что с тобой? — Он встревоженно склонился над ней.

Николь была не в силах смотреть Патрику в глаза, боясь увидеть в них вину за происшедшее, и промолчала.

— С тобой все в порядке? — настаивал он.

— А в чем дело? Тебе со мной не понравилось? — уклонилась она от ответа.

Патрик взял Николь за подбородок и повернул лицом к себе. Внезапно она почувствовала приступ смущения, рванула на себя покрывало, стремясь скрыть наготу.

Его раздосадовало, что Николь снова пытается воздвигнуть межу ними непреодолимую стену. И он постарался разрушить преграду.

— В любви наслаждение должно быть взаимным, Николь.

Приподнявшись на локте, она окинула его холодным взглядом.

— Так ты, значит, разочарован?

— Почему разочарован? — опешил Патрик. — Я не понимаю тебя. С какой стати ты говоришь за меня?

Николь села, подтянув колени к подбородку. Белое атласное покрывало укутывало ее подобно кокону. Она чувствовала, как слезы подступают к горлу.

Наверное, Николь когда-то была влюблена, и парень жестоко обманул ее, поэтому теперь она с большой осторожностью относится к людям. У Патрика не было права задавать такой вопрос. Но он хотел знать о ней все.

— У тебя раньше были возлюбленные? — И только сказав, он понял, как двусмысленно прозвучала фраза.

— Целое море!

Горячие слезы полились рекой. Николь вскочила с постели и устремилась в гостиную, завернувшись в покрывало. Оно волочилось за ней по полу подобно королевской мантии.

Когда Патрик вбежал в комнату следом за ней, Николь уже натягивала платье.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Иду к одному из моих многочисленных любовников! — С вызовом ответила она, направляясь к двери. — Они, во всяком случае, не разочаровываются во мне в отличие от тебя. Наверное, у них не такие завышенные требования.

Не успел Патрик опомниться, как дверь за Николь захлопнулась.

— Сумасшедшая, — пробормотал он.

Поспешно вернувшись в спальню, Патрик натянул одежду. Затем выскочил в коридор. Он был полон решимости докопаться до причин столь странного поведения Николь. Он дал себе слово обо всем разузнать, даже если для этого понадобится целая вечность.

Николь он нашел в пустом холле. Она стояла, уткнувшись лицом в стену, и всхлипывала. Когда Патрик ласково положил руку ей на плечо, в ответ раздалось сердитое:

— Проваливай!

Он послушно убрал руку, но не ушел.

— Николь, давай поговорим спокойно.

— Нет! — все так же сердито буркнула она, не поворачивая головы.

— Пойми, я все равно не уйду.

Слезы катились по ее щекам.

— Прекрасно. Спи в холле.

— Ты забываешь, что у меня есть номер в этом отеле. Если ты не перестанешь упрямиться, то это тебе придется провести ночь в холле.

Николь поняла, что все ее усилия отделаться от несносного Перрена тщетны.

— Что тебе еще надо от меня? — всхлипнула Николь, внутренне сдаваясь.

— Прошу тебя: вернемся в номер. Я не собираюсь применять силу. Я хочу, чтобы ты сама пошла со мной.

Николь не знала, как поступить: сделать так, предлагает Патрик, или прогнать его прочь. Навсегда.

— Николь, я стою здесь босиком. Если нас кто-нибудь увидит, то может подумать бог знает что. — Патрик помолчал, дожидаясь ответа. Затем добавил: — Ну, ты наконец приняла решение?

Николь вздохнула и повернулась лицом к нему.

— Да, — послышался еле слышный ответ.

Она позволила Патрику отвести ее обратно в номер и даже не стала препятствовать, когда он вошел следом за ней. Но, едва переступив порог, Николь отскочила в противоположный конец комнаты, обхватила себя за плечи и стала внимательно следить за его движениями.

— Что, черт возьми, это было? — раздраженно спросил Патрик.

— Мы занимались любовью.

— Верно. Любовью, а не боевыми действиями. Почему ты сначала наступаешь, а потом внезапно спасаешься бегством?

— Ты вел себя так, будто был разочарован.

— Я тебя не понимаю. Когда?

— Ты ведь спросил, были ли у меня любовники…

— Я только спросил, а ты уже делаешь выводы.

— Я подумала…

— Ты подумала, — усмехнулся Патрик. — Единственное, что мне пока не нравится, — это то, что ты не доверяешь мне. Скажи, что все это значит?

Николь помотала головой.

— Я не могу.

Патрик подошел к Николь и взял ее за руку.

— Откройся мне, — настаивал он.

Она хотела вырваться, но Патрик удержал ее.

— Послушай, мы занимались любовью. Я сделала все, что ты хотел. Разве этого недостаточно?

— Что я хотел? Мне казалось, желание было обоюдным… — Патрик не верил своим ушам. — Ты думаешь обо мне как о каком-то маньяке, набрасывающемся на первую попавшуюся женщину.

Ему стало не по себе от этой мысли.

— Ты все время боишься меня, Николь. Каждый раз, когда я тебя целую, ты ведешь себя так, будто я собираюсь…

Николь с замиранием сердца ждала, что он скажет дальше.

— Что? — не выдержала она.

— Тебя изнасиловали?

Она побледнела и отрицательно покачала головой.

Тогда Патрик положил руки ей на плечи.

— Я хочу знать все.

— Зачем? Я не желаю говорить об этом.

— Если ты задаешь такой вопрос, значит, мы с тобой не так близки, как я думал. Потому что ты привлекаешь меня как женщина. Потому что не безразлична мне. Теперь ясно?

Николь закрыла глаза, пытаясь остановить слезы. Патрик усадил ее на диван и сел рядом. Он молча обнял ее и стал гладить по голове. В свою очередь она прижалась к его груди, ощутив ни с чем не сравнимую умиротворенность. Она плакала до тех пор, пока не иссякли слезы.

Затем почувствовала, что может говорить.

— Мне было восемнадцать, когда это произошло. Я хорошо знала парня. Даже думала, что люблю его. — Николь горько улыбнулась. — Знаешь, такое часто бывает в подростковом возрасте. Я не была твердо уверена, что выйду за Жюля. Он был замечательным парнем, веселым, остроумным, но нетерпеливым. Много раз как бы в шутку предлагал мне близость. Но однажды я сильно простудилась и с воспалением легких попала в больницу… — Николь тяжело сглотнула, вытирая слезы. — Когда я выписалась, мы уже больше не встречались. Он… он бросил меня.

Николь прерывисто вздохнула, поняв, что так и не сможет рассказать всю правду.

— Почему ты считаешь меня таким же, как он?

— Это не так. — Николь немного подумала и добавила: — Просто я боюсь.

— Никогда не бойся меня, дорогая. — Патрик встал и протянул ей руку. Поколебавшись, она протянула ему свою. — В следующий раз мы займемся любовью…

Николь помотала головой.

— Следующего раза не будет.

Он притворился, что не слышит.

— …Когда ты сама выберешь место и время. А теперь нам надо обоим привести себя в порядок и спуститься в ресторан.

Николь удивленно уставилась на Патрика.

— После всего, что между нами произошло?

— Именно после всего, что между нами произошло. Я и так просто манкирую своими обязанностями. А тебе не мешало бы развеяться. — Патрик улыбнулся. — Вот увидишь, тебе понравится.

— Хорошо, я пойду, — согласилась Николь.

— Дай тебе десять минут, не больше.

13

Через десять минут она была готова и, выйдя из ванной, взмахнула длинными ресницами.

— Мадемуазель, вы просто обворожительны! — воскликнул Патрик, поднимаясь с дивана.

Подойдя к ней, он с почтением склонил голову и поцеловал Николь руку. Затем, взяв за локоть, вывел из номера.

Николь не корила себя за то, что скрывала от Патрика истинную причину, по которой опасалась привязаться к кому-либо из мужчин. Это была глубоко личная боль. Никто не мог разделить ее с ней.

Зал ресторана был заполнен гостями, одетыми в вечерние костюмы. Все наслаждались свободой, которую дарил праздник.

Оркестр исполнял лучшие мелодии последнего десятилетия. Он как раз начал играть «Странников в ночи», когда в зал вошли Патрик и Николь.

— Ты рада, что я уговорил тебя прийти сюда? — спросил Патрик, держа свою спутницу под руку.

— Да. — Глаза Николь странным образом сверкнули.

— Я же говорил, что тебе понравится.

— Да, говорил.

Кто-то похлопал Патрика по плечу. Он обернулся и увидел перед собой Гийома.

— Ничего, если я вас потревожу?

— Я слушаю тебя, — ответил Патрик.

— Надеюсь, ты не откажешь мне, как своему старому другу, если я попрошу разрешения пригласить на танец твою девушку?

Патрик посмотрел на свою спутницу, потом кивнул и сделал шаг в сторону. Гийом увлек Николь за собой. Движения его были плавными, и он старался соблюдать дистанцию между собой и партнершей.

— Я слышал, вы у нас сегодня героиня.

Как быстро мир полнится слухами, подумала Николь и, улыбнувшись, ответила:

— Все вышло случайно. Но главное результат. Вы не находите?

— Ой, как вы правы! — засмеялся Гийом. — Я в одном только завидую мерзавцу: он хоть совсем немного, но был с вами наедине.

— Я так не думаю. Хотя, должна признаться, вы на редкость обаятельный мужчина.

— Спасибо на добром слове. — Гийом сделал совершенно серьезное лицо. — По-моему, вы с Патриком очень хорошо подходите друг другу.

— Вы так считаете?

— Конечно, почему нет? Патрик очень положительный. Вы не поверите, но все те годы, что они прожили с Клодин, он не изменял ей.

— А для вас, наверное, это большой недостаток в мужчине?

— Нет. Но, по-моему, это слишком уж добропорядочно. — Лицо Гийома расплылось в лукавой улыбке. — Однако должен признаться, что лично я придерживаюсь другой точки зрения.

— А вы не боитесь, что так всю жизнь и останетесь, по сути дела, одиноким? — спросила Николь.

— Пока старюсь об этом не задумываться. А там будет видно, — честно признался Гийом.

Хотя Патрик и был поглощен в разговор с гостями, он не сводил глаз с Гийома и Николь. Наконец, не выдержав, он извинился перед ослепительной блондинкой, тщетно пытавшейся завладеть его вниманием, и устремился к танцующим.

— Этот танец мой, — похлопал он приятеля по плечу.

— Ты можешь пригласить Николь на следующий, — удивленно ответил Гийом.

— А я хочу пригласить и на этот, и на следующий. — Патрик притянул Николь к себе. — Я буду танцевать с ней весь вечер…

— Если я соглашусь, — кокетливо перебила его Николь. Затем улыбнулась и добавила: — А я согласна.

— Ты просто грабитель с большой дороги. — Гийом пожал плечами и обвел взглядом зал. — Быть может, найду сердобольную девушку, которой удастся исцелить мое кровоточащее сердце.

— Бог в помощь, — улыбнулась Николь.

Патрик и Николь начали танцевать, а Гийом устремился к брюнетке, чье короткое блестящее платье больше демонстрировало, чем скрывало.

— О чем вы с ним говорили? — поинтересовался Патрик.

— Обо всем понемножку. — Николь облизнула верхнюю губу. — Кажется, он задался целью сосватать нас. Странное занятие для заядлого холостяка.

— Я всегда верил, что Гийом способен родить блестящую идею.

Но Николь отрицательно покачала головой.

— Ничего у нас с тобой не выйдет, Патрик.

— Я и не утверждаю обратное. Просто даю оценку мыслительным способностям друга. — Он нежно провел рукой по спине Николь. Ткань платья была чуть толще папиросной бумаги. — Но я рад, что мы здесь вместе.

— Почему?

— Потому, что могу наслаждаться твоей близостью.

Николь поняла, что они танцуют, тесно прижавшись друг к другу.

— Николь…

— Что?

— Я хотел сказать… Спасибо, что рассказала, что поверила…

— Прекрати!

— Что прекратить? — не понял Патрик.

— Мне не нравится, когда ты такой хороший. Я предпочитаю, чтобы ты снова злился и кричал на меня.

Патрику, естественно, было невдомек, что ее полуправда была сродни откровенной лжи. И осознание этого терзало душу Николь.

— Я приму это к сведению, — попытался обратить в шутку ее слова слегка обескураженный Патрик.

Праздник закончился далеко за полночь. Поднимаясь по лестнице, Николь спросила Патрика:

— Не кажется ли тебе, что все удалось на славу?

— Да, и во многом это твоя заслуга. Нет, не во многом, а исключительно благодаря тебе все получилось…

Николь засмеялась, доставая из сумочки ключ.

— Ты безнравственный льстец.

Она вставила ключ в замочную скважину. Но дверь снова не хотела открываться.

— У меня лучше получится.

Словно по мановению волшебной палочки непослушная дверь распахнулась. Патрик улыбаясь вернул ключ хозяйке номера.

Николь опустила взгляд.

— Спокойно ночи.

Но он не думал, что расстанется с ней так быстро.

— Ты позволишь мне войти?

Она помрачнела. Неужели переоценила Патрика? Вряд ли стоило рассказывать ему о Жюле. Наверное, теперь он будет демонстрировать ей свое искреннее влечение.

— Кажется, ты сказал, что в следующий раз я сама выберу место и время?

— Да, я это сказал. Надеюсь, так оно и будет. — Он прошел в гостиную. — Если я зайду в номер, то еще не значит, что схвачу тебя в охапку и потащу в постель. К тому же я сегодня слишком устал, чтобы заниматься этим. — Патрик плюхнулся на диван и тяжело вздохнул.

Николь стояла возле двери, не смея шелохнуться.

— А другим? — неуверенно спросила она.

— И другим тоже. Мне бы только хотелось обнять тебя.

Она нерешительно приблизилась к Патрику.

— Только обнять? И ничего больше?

Патрик по-мальчишески застенчиво улыбнулся.

— Ну разве что я сумею собрать остатки сил и поцелую тебя.

Протянув руку, он обнял Николь за талию. Поколебавшись секунду, она села рядом с ним на диван. Он вытянул ноги и положил их на хрупкий кофейный столик со стеклом вместо столешницы.

— Не боишься, что столик развалится от такой тяжести?

— Развалится — заменю другим. Это мой столик. Сейчас он мне нужен для того, чтобы расслабиться. — Патрик поцеловал Николь в лоб. — А еще мне нужна ты.

Она устроилась поудобнее на груди Патрика и незаметно для себя уснула. Сегодня для нее выдался трудный день.

Николь открыла глаза, непроизвольно потянулась и почувствовала ломоту во всем теле. Рядом, обнимая ее, сидел Патрик.

Она удивленно спросила:

— И сколько времени ты вот так провел, глядя на меня?

Он улыбнулся.

— Довольно долго, у меня даже рука затекла. — Патрик покрутил рукой, разминая ее. — Ничего, поиграю в теннис, и все будет в порядке.

— Ты играешь в теннис? — Учась в колледже, Николь зарабатывала на хлеб тем, что обучала этой игре детей из богатых семей.

— Нет, но моя первоочередная задача — научиться в него играть.

Николь оживилась.

— Я могу тебя помочь.

— Ты так говоришь, потому что хочешь одержать надо мной верх.

— Такое мне еще не приходило в голову. Но я подумаю над твоей идеей.

Патрик хотел посмотреть на часы, но ему не хотелось снимать руку с плеча Николь.

Догадавшись о его намерение, она сама спрыгнула с дивана и подошла к камину, где красовались часы с бронзовыми амурами.

— Восемь тридцать! — ойкнула Николь. — Я должна была быть внизу полчаса назад.

— Не переживай. Видишь, шеф тоже сегодня проспал.

Патрик потянулся: у него было ощущение, будто он всю ночь провел на железных прутьях. А Николь уже скрылась в ванной.

— Увидимся через полчаса внизу! — донеслось из-за захлопнувшейся двери.

Патрик остался сидеть на диване.

— Ты можешь увидеть меня прямо сейчас.

В приоткрывшуюся дверь высунулась Николь и сказала:

— Я имею в виду, увидимся на работе. Иди, мне надо принять душ и переодеться.

Патрик встал и подошел к Николь. Он скорее почувствовал, нежели услышал, как она вздохнула.

— Разве я тебе не говорил, что наши постояльцы обязаны принимать душ по двое, — дабы экономить воду. Рона того и гляди пересохнет.

Николь не могла сдержать улыбки.

— Нет, не говорил. Какой ужас!

— Извини. Вылетело из головы.

— Хорошо, я сейчас позвоню Гийому: надеюсь, он согласится составить мне компанию, — с невинным видом ответила Николь.

— Гийому?! Я не могу отдать тебя на растерзание этому безнравственному типу! С тобой рядом должен быть человек, которому можно доверять.

На лице Патрика сияла улыбка, но глаза оставались совершенно серьезными.

— А тебе можно доверять? — спросила Николь.

— Только мне и можно. — Патрик обнял ее и коснулся губами ее теплой шеи. — Я всегда буду твоим самым верным другом.

— Даже если я пойду в душ без тебя?

Патрик засмеялся. Затем лизнул кончиком языка мочку ее уха и почувствовал, как затрепетала Николь.

— Даже если ты не будешь подчиняться правилам и станешь транжирить воду, принимая душ в одиночестве.

— Вообще-то я всегда старалась быть законопослушной гражданкой.

Он поцеловал Николь.

— Рад слышать.

Пальцы Патрика скользнули по спине Николь в поисках «молнии». На сей ему удалось быстрее отыскать ее — сказался опыт.

Когда платье упало к ее ногам и она осталась стоять в одном белье, Патрик почему-то улыбнулся.

— Что такое? — Николь готова была обидеться.

— Ты похожа на долгожданный подарок, который завернут в красивую бумагу, перевязан лентой, под которыми скрывается еще и коробка. Но думаю, что смогу справиться.

— У меня в распоряжении не так уж много времени: всего лишь полчаса, — скептически заметила Николь.

Патрик провел губами по ее подбородку.

— Я намерен заниматься с тобой любовью целую вечность. — Он внезапно отстранился от Николь. — Если, конечно, у тебя нет идеи получше.

Она испугалась, что он сейчас уйдет, и покачала головой.

— Ни одной.

Патрик снова обнял ее. Затем осторожно спустил бретельки бюстгальтера с плеч Николь и с восхищением посмотрел на упругие обнаженные груди. Ни одна женщина на свете не могла быть соблазнительнее ее.

— Последнее время я думал, что мне не везет в этой жизни…

— А теперь? — тихо спросила Николь.

Патрик нежно прижал ее к себе.

— Теперь я убежден в обратном.

Он быстро снял с Николь остатки одежды и подхватил ее на руки.

— Это не ванная комната, — проговорила она, когда очутилась на кровати.

— Кажется, я заблудился.

— Я бы так не сказала, — ответила она сдавленным голосом, когда Патрик принялся ласкать ее тело.

Николь была так сильно возбуждена, что почувствовала непреодолимое желание соединиться с Патриком. Она не хотела больше ждать, внезапно осознав, что в эти минуты возлюбленный находится всецело в ее власти. Желая лишний раз убедиться в этом, Николь проявила инициативу и опрокинула Патрика на спину. Лучи солнца, проникавшие в окно, окрасили каштановые волосы в огненный цвет. Кончики волос щекотали ему грудь. Он засмеялся:

— Ты очень быстро учишься.

— Я вообще на редкость способная.

Она начала покрывать поцелуями его лицо, шею, грудь, ни на секунду не прекращая движения. Патрик стонал от восторга.

— Учти, — сказал он прерывающимся голосом. — В конце недели я устрою экзамен.

— Полагаешь, обучение займет у меня так много времени? — спросила она, задыхаясь, тогда как ее тело пожирал огонь наслаждения.

— Господи, надеюсь, что нет.

Прошло еще много времени, прежде чем они отправились в душ. Вдвоем…

14

Солнце ласкало стройное тело Николь. Она полулежала в шезлонге на палубе яхты, принадлежащей Патрику, и размышляла о будущем. Волны мерно бились о борт, чистое голубое небо поражало своей безграничностью.

Николь не могла больше притворяться. Она любила Патрика и знала, что тот любит ее. Но их отношения скоро неминуемо должны были закончиться. Она не могла дать Патрику ничего, кроме своей любви. Надо расстаться как можно скорее. В любом случае будет больно — так нечего затягивать агонию.

Она тяжело вздохнула. Патрик не может принадлежать ей. Во всяком случае, долгое время.

Он сидел в шезлонге рядом с ней и делал вид, что читает книгу, а сам краем глаза наблюдал за Николь. Патрик считал, что им обоим необходимо немного отдохнуть. Дела в «Замке Иф» шли на редкость удачно. Перестройка ресторана была закончена. Остались кое-какие переделки в кухне и подсобных помещениях. Максимум на неделю.

Но сейчас Патрик не хотел думать ни о чем, кроме отдыха. Ему нравилось сидеть здесь, забыв обо всех делах. К тому же рядом с ним находилась ослепительной красоты женщина, которую он любил.

Патрик закрыл книгу, не заложив страницу, на которой остановился, так как не мог вспомнить ни слова из прочитанного.

— Как тяжело ты вздохнула. Мне кажется, это было первое заметное движение, которое ты сделала за последний час.

— Я замечталась. — Николь потянулась по-кошачьи и посмотрела Патрику в глаза.

Ему показалось, что она сейчас замурлычет. Он не мог противиться желанию и провел рукой по ее бедру.

— О чем же ты мечтала?

Николь очень не хотелось выдавать свои невеселые мысли. Сейчас ей было хорошо, и она дорожила каждой минутой, которую они проводили в мире и спокойствии.

— Так, о пустяках, которые очень украшают жизнь. Как те фиалочки, что ты мне когда-то подарил.

Она лгала. Патрик понял это, видя, как Николь нервно покусывает нижнюю губу.

— У тебя было озабоченное лицо.

Она улыбнулась.

— Обычно оно бывает таким, когда идешь на скорости сто километров в час.

— По-моему, ты все время несешься со скоростью сто пятьдесят в час. — Патрик откинулся в шезлонге и посмотрел прямо перед собой. — Ты проделала фантастическую работу за рекордно короткий срок.

— Это тебя удивляет?

— Не очень. Ты уже ничем не можешь меня удивить. Хотя бы потому, что переделка ресторан уже завершена. Как тебе удалось так быстро все сделать?

— Я заворожила людей.

— Как гипнотизер. Или чародей. — Патрик улыбнулся: Николь и впрямь принесла в его одинокую жизнь волшебство. И надежду.

Она покачала головой.

— Будь я настоящим волшебником, я бы уже в первый же день прошептала нужные заклинания, и все оказалось бы выполненным.

Патрик насторожился.

— А что, есть какие-то проблемы?

Николь пожала плечами и нахмурилась. Она любила, когда ее указания выполнялись четко.

— Опять прислали не те столовые приборы. — Николь уже дважды отсылала заказ обратно. И каждый раз ее уверяли что «больше такого не повторится».

Патрик наклонился к ней и разгладил морщинки на гладком лбу.

— Ты говорила, что это лучшая в мире фирма по изготовлению предметов сервировки стола.

— Даже в самом лучшем иногда попадаются дефекты.

Да, так бывает. Но только не у нас с тобой Николь. А какими замечательными будут наши дети, подумал он. Вслух же посоветовал:

— Не забивай голову подобной ерундой.

Николь улыбнулась: Патрик, наверное, полагает, что речь идет о каких-то мелочах, а не о тщательно подобранных под общий дизайн серебряных столовых приборах.

— Это не ерунда.

Патрик поднялся.

— Забудь о работе, пока мы здесь.

— Что ты делаешь? — удивилась она, когда Патрик втиснулся в шезлонг рядом с ней. И тут же почувствовала приятную негу во всем теле.

— Сам не знаю, — ответил он, привлекая Николь к себе.

Патрик скользнул языком по ее шее, оставляя на золотистой коже влажный след. И в сердце Николь моментально вспыхнул пожар. Она обвила руками шею Патрика и прижала его к себе.

— Давай доплывем до острова Иф и высадимся там. Не хочешь? Ладно, тогда устроим еще один пикник на береге залива Бер, как тогда, скажем в ближайшую субботу? Мы могли бы неплохо провести время.

— В ближайшую субботу? — переспросила Николь. В этот момент ее голова плохо соображала.

— Да.

— То есть послезавтра. А какое это будет число?

Патрик провел рукой вдоль выреза ее бикини.

— Третье.

Она почувствовала возбуждение, когда ладонь Патрика легла ей на грудь.

— Третье августа?

— Да, конечно. Раз сегодня первое августа. А что?

— Тогда мы не сможем устроить пикник, — ответила Николь.

— Тебе не разрешают оставаться наедине с мужчинами третьего августа? — Патрик лизнул мочку ее уха.

— У Огюста третьего августа день рождения.

Он удивленно поднял брови.

— Ты не можешь остаться со мной?

— Я уже взяла билеты на самолет.

— Мне ты ничего не сказала.

Патрик снова целовал ее в шею. Она отстранилась, боясь, что забудет обо всем на свете, если позволит Патрику продолжить в том же духе.

— Это его первый день рождения с тех пор, как он стал членом нашей семьи. Мари устраивает в честь мужа грандиозную вечеринку.

— Если вечеринка намечается шумной, то никто не заметит твоего отсутствия, — вполне резонно заметил и подумал: «А я буду скучать по тебе, милая».

— Заметят или нет, но я должна быть там. — Николь не отрывала глаз от лица Патрика. — Поедешь со мной? — шепотом спросила она.

У нас осталось так мало времени побыть вместе, подумала Николь.

— Я бы с удовольствием, но в субботу вечером я должен быть здесь. У меня появилась задумка: а не утроить ли нечто вроде моего заведения на самом острове, использовав часть полуразрушенных помещений. Представляешь, как будет действовать на посетителей сама атмосфера места. И я, посоветовавшись с Гийомом, пригласил кое-кого из здешних деловых людей, обсудить идею. Поэтому было бы невежливо с моей стороны не прийти на встречу.

Николь почувствовала, как забилось ее сердце, едва она представила размах и характер будущей работы.

— У тебя богатая фантазия, Патрик Перрен.

— И я уже предвижу, как эта работа, если все выгорит, свяжет нас навеки. И ты обоснуешься не только в Марселе, но и в моем сердце. А там хватит места и для жены, и для детей, — произнес он, снова целуя Николь.

Она вспомнила, что не способна подарить Патрику детей и поспешно заговорила о другом:

— А как тебе удалось утрясти дело с ограблением? Чем все кончилось?

Он досадливо поморщился, вынужденный отвечать на совсем непривлекательную для него тему.

— Я всегда верил, что люди в основной своей массе порядочны. За редким исключением. И этим исключением стал Франсуа Пуппо.

— Почему? — Николь с интересом посмотрела на Патрика.

Тот пожал плечами.

— Трудно сказать. Он родился в благополучной семье. Единственный ребенок. Всегда примерно себя вел, хорошо учился. Даже поступил в местный университет. Собирался стал специалистом в области современной французской поэзии. А потом вдруг все бросил. И последние лет десять занимался тем, что большую часть времени проводил в заведениях типа нашего, где можно посмотреть на развеселых девиц, привычно вскидывающих ножки в традиционном и вечно юном канкане. И не только посмотреть…

— Но это не повод становиться вором.

— Как выяснилось, Франсуа Пуппо своим поведением свел мать в могилу, а обезумевший от горя отец отказался давать ему деньги. Вот он и решил, что нашел способ продолжать привычный образ жизни. Респектабельный молодой человек переезжал из отеля в отель, и никто не мог заподозрить в нем злоумышленника.

— Но как родители могли так долго терпеть его выходки? Почему сами не обратились в полицию? Или так и не заподозрили неладное? — удивилась Николь.

— В родительской любви нет никакой логики. Взгляни на свою сестру. Мари ринулась разыскивать дочь практически прямо с больничной койки.

Патрик убрал с лица Николь прядь волос.

— Любовь заставляет людей совершать такие вещи, о которых в другое время они не стали бы и помышлять.

Он прижался губами к нагретому солнцем виску.

— Итак, никаких пикников в субботу?

Николь сокрушенно вздохнула.

— Никаких.

— Тогда, полагаю, нам надо кое-чем заняться в оставшееся до твоего отъезда время, — с торжественным видом произнес он.

Николь не стала скрывать своего удовольствия от услышанного. Она запретила себе думать о неизбежной разлуке с любимым. Последние слова Патрика только убедили ее в правильности принятого решения. Значит, надо радоваться каждому мгновению.

Патрик поднялся и взял Николь на руках.

— Куда мы направляемся? — лукаво спросила она.

— Вниз, в каюту, — пояснил он. — Я знаю, что многие гуляющие по набережной люди носят с собой бинокли. Они любят подглядывать за влюбленными парочками.

Николь прогнала все мысли, кроме одной: она любит Патрика и хочет заняться с ним любовью. Прямо сейчас. Немедленно.

Завтра ей надо будет собирать вещи. Завтра у нее не останется достаточно времени на счастье, которое дарил ей Патрик вместе со своей любовью.

Завтра… Она надеялась, что завтра никогда не наступит.

На Николь был надет ярко-розовое бикини, оставлявшее большую часть тела обнаженной. Но мысленно Патрик давно уже раздел ее.

— Знаешь, этот купальник мне больше по душе, чем вечернее платье, — сказал он тоном кота, увидевшего блюдце со сметаной.

— Ага, значит, тебе не нравится затрачивать усилия, чтобы добраться до вожделенной цели? — поддразнила его Николь.

Он засмеялся.

— Усилия в данном случае оказываются титаническими.

Николь удивлялась собственной страстности. Былая скованность исчезла без следа. Она стала смелой и изобретательной в любви. И зачастую верховодила в их любовных схватках.

Патрик уложил Николь на узкую койку и прилег рядом. Нетерпеливыми руками она сорвала с него майку. Затем принялась за шорты. Он приподнялся, чтобы помочь ей.

— Ого! — восхитился Патрик, удивленный поведением Николь и переменами, которые произошли в ней. — У нас же целый день впереди!

— Все равно нечего терять драгоценные секунды, — ответила она, прижимаясь к возлюбленному.

Николь принялась страстно водить пальцами по его спине, оставляя на коже царапины длинными ногтями. Патрик приник губами к ее груди. А она извивалась и стонала под ним. Это настолько возбудило Патрика, что он сорвал с Николь бикини и вошел в нее одним движением.

Создавалось впечатление, что койка превратилась в поле битвы. Каждая из сторон пыталась возобладать над другой. Каждая стремилась к финишу и жаждала получить корону победителя.

Патрику казалось, что все у него внутри замирает от восторга. Каждая клетка его тела жаждала Николь. Он не мог насытиться и ласкал ее все настойчивее.

Николь чувствовала себя так же, как за рулем своего автомобиля. Она пыталась вписаться в опасный поворот. Но слишком поздно осознала, что тормоза отказали. Она крутила руль, но машина не повиновалась. Впереди возник крутой спуск, и машина понеслась с бешеной скоростью вниз. Ветер, залетавший в боковое окно, не давал дышать.

Николь перевернула Патрика на спину и уселась на него. Оставалось только удивляться, как ей удалось выполнить такой пируэт на столь узкой койке и при этом удержаться. Но она так хотела Патрика, что не осознавала своих действий. Ее голубые глаза сверкали.

Он положил руки на бедра Николь.

— Дорогая, подожди.

Но Николь словно в трансе запрокинула голову.

— Я слишком долго ждала, — прошептала она и подумала: «К тому же у нас осталось так мало времени».

Движения ее стали лихорадочными. И когда она, бездыханная, повалилась на Патрика, он спросил, целуя ее:

— Что это было?

На большее у него сейчас просто не хватило сил. Он был просто поражен. Неужели это Николь? Его Николь?

— Ты не понял? Значит, нам придется все повторить.

— Почему бы и нет? Дай только минутку передохнуть. — Патрик приподнялся на локте. — Только не надо так самодовольно улыбаться.

— Это еще почему?

— Потому что твое время вышло.

Пальцы Патрика легко пробежали по ее телу, лаская. Затем он прижался губами к ее животу, целуя нежную кожу вокруг пупка и начал медленно двигаться вниз, к лону.

Николь дошла до исступления, когда язык Патрика коснулся самой чувствительной точки ее тела. Она вознеслась так высоко, что вцепилась в его плечи, боясь упасть. А затем плавно скользнула вниз.

Это ощущение повторялось снова и снова, поднимая Николь все выше к небесам, пока мир не взорвался тысячью разноцветных осколков, расцвечивая все вокруг какими-то новыми, неизвестными доселе красками.

Патрик склонился над ней.

— Довольно?

Николь помотала головой.

— Еще.

Она посмотрела на Патрика затуманенными глазами и потянулась к нему губами.

15

Николь начала скучать по Патрику сразу, как только шасси коснулись земли и самолет побежал по взлетно-посадочной полосе аэродрома в Амьене.

Она пыталась стряхнуть с себя печаль, но ей это не удавалось. Порой Николь даже не замечала, что творится вокруг.

— О чем задумалась? — повторила свой вопрос Мари, обращаясь к сестре.

Мари взяла очередную стопку грязных тарелок и поставила их в мойку.

— Что? — Мысли Николь в тот момент находились далеко от Амьена.

— Ты все время витаешь в облаках, — сказала Мари.

— Разве? — Николь покраснела, досадуя, что не может контролировать свои эмоции. — Извини. — Она повернулась к столу, пытаясь скрыть смущение. — Я думала о ресторане в Марселе. Там осталось сделать последние мазки.

— Ресторан, говоришь, — задумчиво повторила Мари. — Наверное, поэтому ты прилетела в субботу утром, а не вечером в пятницу, как планировалось вначале?

Николь вспомнила ночь с пятницы на субботу, которую она провела с Патриком.

— Д-да. — Она хотела передать сестре стакан, но тот выскользнул у нее из рук. Мари едва успела поймать его.

— А твои мысли, случайно, никак не связаны с владельцем ресторана? — спросила она, ставя спасенный стакан в мойку.

Николь нервно покусывала нижнюю губу.

— Нет. А почему тебя это интересует?

— Николь, ты никогда не замечала за собой привычку покусывать губу, когда врешь?

— Ничего подобного! — воскликнула она и снова закусила губу.

Мари засмеялась.

— Раньше ты могла легко делать три дела одновременно. Сейчас стала рассеянной.

— Ну и что?

— Да так… Просто когда мы пели «С днем рождения, Огюст», ты произнесла имя Патрика.

— Неправда.

Улыбка на лице Мари с каждой минутой становилась все шире.

— У меня есть свидетели.

— Мало ли что может сорваться с языка, — пыталась защититься Николь.

Она взяла со стола стопку чистых тарелок. Николь не хотела, чтобы кто-то узнал о ее отношениях с Патриком.

— Только не у тебя, — не отставала от сестры Мари. — Язык всегда был твоим оружием. Ты никогда не лезла за словом в карман и всегда могла поставить на место любого грубияна. И ты никогда не выглядела рассеянной.

С этими словами Мари взяла из рук Николь тарелки и поставила их на поднос.

— Давай, Николь. Выкладывай, что у тебя стряслось.

Та молча уставилась в пол. Мари поняла, что ситуация, в которой оказалась сестра, гораздо серьезней, чем можно было предположить. Николь всегда делилась впечатлениями о мужчинах, с которыми знакомилась. Вокруг нее вечно крутились ухажеры, но она ни с кем из них не заводила близких отношений. Патрик Перрен явно выпадал из круга привычных воздыхателей Николь.

— Ну хорошо, попробую догадаться сама, — продолжала Мари. — Он красив.

Николь отлично знала, какой настойчивой бывает порой ее сестра. Следовало быть весьма осторожной в общении с ней.

— У него нос с горбинкой, — заметила Николь.

Мари поднажала, чувствуя, что сестра сдается.

— Согласись, это только придает ему некоторый шарм. Наверное, поэтому он притягивает тебя. И «притягивает» не то слово.

— Ну ладно, Мари. В конце концов, я живой человек. Да, меня тянет к Патрику. Мне также нравится Ален Делон. Но это ведь не означает…

— Что? Николь, что это не означает?

— Что между нами что-то есть.

— Ага!

— Что «ага»?

— Так, значит, все-таки что-то есть?

— Нет. — Николь прилагала невероятные усилия, чтобы не кусать нижнюю губу.

Дверь отворилась, и в кухню вошел Огюст. Он принес пустые стаканы.

У Николь затеплилась надежда избежать продолжения разговора с сестрой.

— Месье доктор, — обратилась она к Огюсту. — Не могли бы вы спасти меня от этой дамы. Думаю, она опасна.

Огюст поставил стаканы на стол.

— Какая именно?

— Вот эта. — Николь указала на Мари. — У нее навязчивые идеи.

— Извините, но я не принимаю больных в день моего рождения. — Огюст немного помолчал, затем сказал: — Спасибо вам обеим за праздник, который вы мне устроили.

Он обнял жену.

— Ну, что у вас здесь произошло?

— Зачем, ты ее спрашиваешь? — воскликнула Николь. — Она все равно скажет неправду. Это я невинная жертва, а не она!

Николь встала, уперев руки в бока.

— Между Николь и Патриком что-то есть, — пояснила Мари.

— Серьезно? — Огюст удивленно посмотрел на свояченицу.

— Нет! — запротестовала та.

— Посмотри, она снова покусывает губу, — сказала Мари.

Николь вздохнула и с виноватым видом развела руками.

— Прости, мы забыли предупредить тебя, Огюст: Мари еще до свадьбы была сумасшедшей.

— Мне нравятся женщины с сумасшедшинкой. — Огюст поцеловал жену в висок. — Как у тебя продвигаются дела в Марселе? — спросил он Николь.

— Почти все закончено. Я вернусь раньше, чем ты предполагаешь. Почти все служащие прошли курс переподготовки. Осталось найти лишь подходящего шеф-повара. У меня есть на примете три достойные кандидатуры. Но особые надежды я возлагаю на того, который проходит стажировку у Жан-Батиста.

Николь с ужасом подумала о том дне, когда ей придется навсегда расстаться с Патриком. После окончания работ в «Замке Иф» ей придется вернуться в Амьен.

— Эй, вечеринка переместилась сюда? — Жан-Батист заглянул в кухню. Его вопрос остался без ответа. — Или у вас тайная конференция?

— Скорее допрос с пристрастием, — сообщил Огюст и взглядом указал на Николь.

— Пойду посмотрю, не нужно ли кому из гостей вина. — Николь улыбнулась Огюсту и взяла поднос с бокалами.

— Я сам отнесу.

Он хотел было взять поднос из рук Николь, но та прошмыгнула в комнату, где собрались гости.

Огюст и Мари переглянулись.

— У нее неприятности с Патриком? — спросил жену Огюст.

Мари пожала плечами.

— Не думаю.

Жан-Батист покачал головой.

— Я разговаривал с Перреном по телефону. Он сказал, что у них Николь нет никаких трений.

— Ты звонил в Марсель? — удивилась Мари.

— Нет, Патрик сам позвонил. Хотел узнать, когда и каким рейс возвращается Николь. Уже во второй раз. Это неспроста.

Когда самолет приземлился в аэропорту Марселя, у Николь уже созрел план разрыва отношений с Патриком. Она не могла дать любимому то, что он так сильно хотел и чего был достоин, — детей.

Никто, кроме нее, Жюля Малаво и врачей, не знал, что она бесплодна. Несколько раз Николь порывалась обо всем рассказать Патрику. Но не хотела прерывать счастливые мгновения, которые проводила в его объятиях.

Во время полета она безостановочно прокручивала в голове слова, которые собиралась произнести при встрече с ним. Она скажет, что не может создать для него полноценную семью, поэтому им лучше расстаться. На глаза ее то и дело наворачивались слезы.

Она вышла из самолета и сразу же заметила Патрика. Главное — не забыть слова, мысленно повторяла Николь. Но все благие помыслы вылетели у нее из головы, едва он прижал ее к себе.

— Господи, как же я скучал по тебе, — произнес Патрик. Увидев, что по щеке Николь скатилась слеза, он удивленно воскликнул: — Эй, да ты плачешь?

— Нет-нет. Соринка в глаз попала.

— Не похоже. Ну ничего, теперь мы снова вместе. Не грусти… — Они направились к автостоянке. — Как поживают твои родные?

— Замечательно.

— А Одетт?

— Растет. У нее уже появился третий зубик. Она опробовала его на мизинце Жан-Батиста.

— Не будет совать палец куда не следует.

Николь поискала взглядом знакомый «ситроен», но не обнаружила его на стоянке.

— Гийом решил щегольнуть перед одной дамой и взял на сегодня «ситроен», — сказал Патрик. — Придется ехать на его «пежо». Не понимаю, чем он хуже. Может, цвет сыграл свою роль? — Он положил чемодан Николь в багажник и открыл перед ней дверцу.

— У тебя такой вид, словно ты что-то задумал?

— Уверяю тебя, — Патрик приложил ладонь к сердцу, — у меня честные намерения.

— Не может быть.

— Конечно, по дороге они могу в корне измениться. Смотря какие будут для этого стимулы.

Патрик завел двигатель и, потянувшись к Николь, отыскал ее губы. Поцелуй заставил ее сердце сжаться.

— Это и есть твой стимул? — спросила она.

— Он самый. — Патрик отпустил сцепление, и машина выкатила со стоянки. — Мы поедем ко мне домой. Ты не была у меня ни разу. К тому же у мадам Рено сегодня выходной. — Он подмигнул.

— А как прошла встреча с местными бизнесменами?

— О, чудесно. Кажется, моя идея всем понравилась. Но окончательное решение будет принято дней через десять. Надеюсь, ресторан к этому времени будет готов окончательно?

Николь молча кивнула. Патрик внимательно посмотрел на нее.

— Эй, в чем дело?

— Да так, немного устала.

— Я знаю верный способ оживить тебя.

И Патрик увеличил скорость. Не прошло и часа, как они уже находились в его спальне.

Как только Николь вошла в дом, она поняла, что не сможет сказать Патрику «нет». Да она, собственно, и не хотела этого говорить, мечтая поскорее оказаться в его объятиях.

Они лежали под простыней, нежно лаская друг друга.

— У тебя неплохой способ оживлять женщин, — прошептала Николь.

Патрик приподнялся на локте.

— Да. Но, кажется, на этот раз у меня не совсем получилось. Дай мне еще шанс, и я тебе покажу, на что способен.

— А ты в состоянии?

Глядя на Николь, он слегка поглаживал ее живот.

— С тобой я всегда в состоянии.

Николь драматично вздохнула и закинула руку за голову жестом невинной жертвы.

— О, я вся в твоей власти — нежная и покорная.

— Именно это мне и нравится в тебе, Николь. Ты замечательная актриса.

Она мгновенно обвила руками шею Патрика. Поговорить о разлуке можно и завтра. Или послезавтра. Словом, когда угодно, только не сейчас.

Сейчас они будут заниматься любовью.

16

Патрик стоял в дверях практически нового ресторана «Замка Иф». Он приветливо улыбался и горячо пожимал руки уходящим гостям.

В стороне Николь разговаривала с супружеской парой. Она выглядела настоящей деловой леди и вместе с тем оставалась удивительно женственной.

— Поздравляю, вы держите слово, — сказал один из гостей. — Как-то вы сказали, что намерены сделать свой ресторан лучшим в Марселе, и добились своего.

Патрик сдержанно поблагодарил и снова бросил взгляд на Николь. О, как он любил ее! Патрик потрогал карман смокинга, нащупывая пальцами маленькую бархатную коробочку. В ней находился перстень с аметистом. Когда гости разъедутся, он предложит Николь выйти за него замуж.

Возле Патрика оказался его приятель, владеющий казино в Монте-Карло.

— Чертовски хороший ресторан, — сказал он, пожимая Патрику руку, и указал взглядом на Николь. — Можно, я украду ее у тебя? Я понял, что мне тоже необходимо переделать интерьеры.

— Кажется, разговор идет обо мне, месье Серро?

— Да, мадемуазель Оже. Я заплачу вам в два раза больше, чем Перрен, если вы согласитесь поработать на меня.

— И не надейся, что тебе удастся переманить ее к меня, — ответил улыбаясь Патрик. — Дело придется иметь прежде всего со мной.

Месье Серро понимающе кивнул, вежливо поклонился и ушел.

Патрик замечал, какие восхищенные взгляды бросали гости на Николь. И в душе гордился, что сумел завоевать ее любовь.

— Я должен зорко следить за тем, чтобы тебя не переманили, — сказал он.

— В мире не хватит денег, чтобы купить мое расположение. — Николь похлопала Патрика по руке. — Это надо заслужить.

И он заслужил.

Наконец последний гость пожал хозяину клуба руку и исчез в дверях. Патрик хотел ослабить узел галстука, но передумал: главная часть вечера еще не наступила. И притом лучшая часть. Он посмотрел на Николь.

Служащие убирались в зале, готовясь принять на следующий день новых посетителей.

Патрик откупорил бутылку шампанского, наполнил два бокала и один из них протянул Николь.

— За нас!

— За нас! — Она отпила глоток и спросила: — Как тебе удается ладить с людьми, завоевывать их расположение? У тебя столько друзей!

Патрик улыбнулся.

— Честно говоря, не знаю. Может, это потому, что я обращаюсь с ними так, как хотел бы, чтобы обращались со мной. И еще — я до последнего верю в порядочность и доброжелательность людей. — Он снова пригубил шампанское и огляделся вокруг. — Ресторан получился на славу. Все отмечают твой тонкий вкус. Ничего подобного нет во всем мире.

Посуда со столов была убрана. Они с Николь остались в зале одни.

— Как тебе новый шеф-повар? — спросила она. — Жан-Батист обучил его всем тонкостям кулинарного искусства. Или почти всем.

— Надеюсь, он справится с работой.

— Должен.

Патрик взял Николь под руку.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она.

— Сейчас увидишь.

Они вошли в небольшой зал. Патрик провел ее в кабинку, которая была приготовлена специально для них. В серебряном ведерке стояла бутылка шампанского. А в центре стола красовался букетик фиалок. Эти цветы словно стали символом их отношений. Он пододвинул Николь стул. Сам сел напротив и внимательно посмотрел на любимое лицо. А Николь в этот момент думала о скором расставании.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего.

— Я же вижу, у тебя что-то на уме.

У Николь пересохло во рту.

— Патрик, я сегодня ужасно устала. Давай поговорим завтра. — Она не могла смотреть ему в глаза.

— Нет уж, выясним все сразу. Ты опять ускользаешь, прячешься… Мы должны быть предельно честны друг с другом. — Он взял ее руку в свою.

— Я завтра уезжаю домой.

— Опять? Надеюсь, ненадолго?

— Навсегда. Я закончила свою работу.

— Закончила работу, — повторил Патрик. Смысл слов медленно доходил до него.

— Патрик, нам лучше расстаться. — В глазах Николь стояли слезы.

— Почему? Проклятье, Николь! Почему?

Она беспомощно посмотрела на него.

— Не будешь же ты утверждать, что не любишь меня? — продолжил он.

— Я никогда не говорила, что люблю тебя.

— Здесь не нужны слова. Я же вижу, как ты смотришь на меня, как трепещешь в моих объятиях. Ты любишь меня, — настаивал Патрик. — Как ты можешь отбрасывать те чувства, что испытываешь ко мне, только из-за какого-то негодяя, который плохо с тобой обошелся?

Николь покачала головой.

— Ты не знаешь всей правды.

Патрик встал, засунув руки в карманы пиджака.

— А мне она и не нужна. Я знаю тебя и знаю, что ты боишься повторения прошлого. Забудь о нем. Люби меня. Ты говорила, что бегство не в твоем стиле. Разве сейчас ты не убегаешь?

— Нет, во всяком случае, не от тебя. Наоборот, я рвусь к тебе.

Патрик пришел в недоумение.

— Я не шучу, — добавила Николь.

— Такое вряд ли можно назвать шуткой.

— Но повторяю: ты не все знаешь.

— Что? — Он буквально закричал: — Что такое ты можешь сказать, чтобы изменить мое отношение к тебе?

— Я думала о том, чтобы выйти за тебя замуж. Но это будет нечестно с моей стороны.

— Ну хорошо, тогда скажи мне в чем дело.

— Не могу. Даже Жан-Батисту с Мари я не рассказывала об этом.

— Я имею право знать, — настаивал Патрик.

— Да, ты имеешь… У меня не может быть детей. Именно поэтому Жюль и отвернулся от меня. Он сказал: «Удовольствие удовольствием, а семья семьей». О нет, он не отказывался спать со мной. Для этого я вполне годилась, но для остального… остального… Ты ведь хочешь иметь детей?

— Да, хочу, — машинально ответил он.

— Вот видишь. А я бесплодна. Я не способна зачать ребенка.

Патрик стоял ошеломленный. Он молчал, потупив глаза в пол.

— Послушай, я… — снова начала Николь, но тут в кабинку заглянула секретарша Патрика, одна из длинноногих пассий Гийома. Но девушка оказалась толковой и вполне справлялась с работой.

— Мьсье Перрен!

Он с раздражением повернулся к ней.

— Подожди, Мишель!

Девушка бросила любопытный взгляд в сторону Николь.

— Прошу прощения, но вам звонят из муниципалитета. Говорят, это срочно. По поводу вашего нового проекта…

— Пусть месье д’Арси поговорит с ними, — резко ответил Патрик.

Мишель беспомощно развела руками.

— Я нигде не могу найти его.

— Оставайся здесь, — приказал он Николь. — Я сейчас вернусь!

Вместе с секретаршей он вышел из кабины и направился через зал к выходу.

Николь покинула ресторан через кухню. Смахивая слезы, она ворвалась в свой номер, схватила чемодан с уже уложенными вещами и выбежала из отеля.

Она молила только об одном: чтобы Патрик не увидел, как она уезжает. Вернее, убегает.

Пусть сейчас он думает, что ему безразлично, может ли Николь родить ему детей или нет. Но если они поженятся, то когда-нибудь он обязательно упрекнет ее в этом. А со временем и вовсе возненавидит.

Николь села в такси и посмотрела в окно, пока знакомое здание не исчезло из виду.

17

Огюст сквозь сон услышал звук открывающейся входной двери. Он мгновенно вскочил с кровати. Сонная Мари зашевелилась под одеялом.

— В чем дело, дорогой? — спросила она.

— Я что-то услышал.

Огюст натянул джинсы. И, увидев, что Мари тоже порывается встать, приказал:

— Оставайся здесь!

Он вышел из спальни. В холле явно кто-то был. Огюст пригляделся к тонкой фигуре незнакомца и понял, что это девушка.

— Николь! — удивленно воскликнул он, когда включил свет.

— Прости за столь позднее вторжение. Я не хотела никого будить.

Николь щурилась от яркого света. Настенные часы, оставшиеся еще от бабушки, пробили три раза.

— Не беспокойся, Одетт спит крепко, — сказала Мари, появляясь на лестничной площадке. — А ты что здесь делаешь?

Николь как ни в чем не бывало направилась в свою комнату.

— Я закончила работу в Марселе, — сказала она вошедшим за нею следом Мари и Огюсту. — Не было смысла оставаться там дольше. — Она демонстративно потянулась и зевнула. — Ладно, увидимся утром.

Огюст и Мари переглянулись.

— Пойду посмотрю, как там Одетт, не проснулась ли, — сказал Огюст и вышел из комнаты, оставляя сестер наедине.

Когда дверь за ним закрылась, Мари спросила:

— Что случилось?

— Но я же уже все объяснила.

— Ты не могла подождать утреннего рейса, Николь?

— Билеты были только на ночной.

— Ты снова кусаешь нижнюю губу.

Николь села на кровать и, тяжело вздохнув, призналась:

— Я порвала с Патриком.

Мари пристроилась рядом и обняла сестру на плечи.

— Почему?

— Мне кажется, он хотел сделать мне предложение.

— Странно. Обычно по этой причине не прерывают отношений, Николь, тебя в последнее время что-то гложет. Что именно, скажи?

Николь замотала головой и заплакала. Тогда Мари опустилась на колени рядом с сестрой.

— Пожалуйста, скажи мне, что произошло. Я хочу помочь тебе.

— Ты не можешь мне помочь, — всхлипнула Николь, закрывая лицо руками. — И никто не может. Я не могу выйти за Патрика потому, что это будет подло по отношению к нему.

— Ты что-то скрываешь, сестричка. Ты прекрасная, удивительная девушка, которая…

Николь резко вскинула голову и в упор посмотрела на Мари.

— Которая бесплодна! Он хочет иметь детей, а я не могу родить их ему.

Мари пыталась собраться с мыслями. То, что сообщила ей Николь, было для нее новостью. Страшной новостью.

— Как ты определила, что бесплодна? Существуют ведь различные тесты, хирургические операции, специальные таблетки, наконец?

— Мне сказали врачи. Еще тогда, когда я в восемнадцать лет попала в больницу с воспалением легких, помнишь? Жюль Малаво… именно поэтому он и отказался от меня.

Мари обняла сестру.

— О, Николь, — она смахнула слезу, — почему ты мне раньше ничего не рассказала?

— Не хотела причинять тебе боль.

— Боже! Но ведь это не означает, что ты не можешь выйти замуж.

Николь отстранилась от нее.

— Патрик хочет иметь собственных детей. Очень хочет. Вспомни, как он привязался к Одетт.

— Слушай, давай поговорим обо всем завтра утром, предложила Мари. — Может, сможем вместе найти решение. Сейчас тебе надо выспаться и отдохнуть.

Николь кивнула.

— Хорошо.

Раздевшись с помощью сестры, она легла в постель. Мари помогла ей укрыться одеялом. Уходя, выключила в комнате свет.

Николь спала плохо, то и дело просыпалась. Ее мучили кошмары. Последующие ночи были ничуть не лучше.

Она день за днем бродила по дому как сомнамбула, все валилось у нее из рук. От бывшей энергичной, жизнерадостной Николь не осталось и следа. Она словно постарела лет на десять. И всеми правдами и неправдами избегала разговоров о Патрике.

Мари не знала что и делать, пока вдруг однажды сестра сама не подошла в нее в кухне, едва за Огюстом закрылась входная дверь.

— Скажи… ну, как ты узнала, что забеременела, — смущаясь прошептала Николь.

— Как все женщины. У меня не начались в срок месячные, я отправилась к врачу, сделала текст… А почему ты спрашиваешь?

— Похоже, у меня тоже… задержка. Только я боюсь верить. Чудес ведь не бывает.

— Глупости! — воскликнула Мари и тут же бросилась звонить своему врачу.

Когда пару дней спустя беременность Николь подтвердилась, ее одолели новые печали. Патрик… Теперь она готова подарить ему ребенка, но как сказать ему об этом?

Она с опустошенным видом вышла из ванной, когда раздался звонок в дверь. Выругавшись в сердцах, она пошла открывать. Огюст был на работе. А Мари отправилась показывать дочери самый большой во Франции готический собор — Нотр-Дам в Амьене. На вопрос: «А не рановато ли?» сестра ответила, что в мире так много интересного, что, если начинать познавать его позже, может не хватить времени…

Распахнув дверь, Николь тряхнула головой, прогоняя наваждение. Но на пороге по-прежнему стоял Патрик Перрен собственной персоной.

— Разрешишь мне войти? — спросил он.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась Николь, не двигаясь с места.

— Я могу задать тебе точно такой же вопрос. Почему ты не дождалась меня тогда в ресторане?

— Тогда я решила, что так будет лучше.

— Лучше для кого? Для тебя? — вскричал он. — Лично мне от этого стало только хуже. За эти две недели я чуть с ума не сошел!

— Тише, ты всех соседей сейчас заставишь на улицу выскочить.

— А мне плевать. Вы мне кое-что обязаны, мадемуазель. — С этими словами Патрик шагнул в холл и захлопнул за собой дверь. — Я люблю тебя, и ты отвечаешь мне взаимностью. Поэтому ты обязана объяснить мне, почему сбежала.

Николь помотала головой, отчего полотенце сползло с мокрых волос и упало на пол. Но она не обратила на него никакого внимания.

— Послушай, ты появился так неожиданно…

— Сейчас не время говорить о всяких пустяках. Ты любишь меня, я знаю.

Отрицать не было смысла.

— Да.

— Тогда в чем дело?

— Я… я посчитала, что не могу выйти за тебя замуж, потому что люблю тебя.

— Весьма оригинально. Вопрос: почему двое влюбленных не могут пожениться. Ответ: потому что они любят друг друга. В чем же истинная причина?

— Я уже сказала тебе. Но теперь…

— Послушай, я знаю, тебе нелегко. Но мы справимся с любой проблемой, вставшей у нас на пути. Не позволяй обстоятельствам командовать твоей жизнью. Нашей жизнью…

— Дай же мне досказать! — взмолилась Николь. — Две недели назад я была уверена, что не могу родить тебе детей. Была уверена, что бесплодна. Ты понимаешь, что это означало для меня? — На глаза ее навернулись слезы. — Что если ты женишься на мне, то никогда не сможешь держать на руках свою собственную кровь и плоть…

Патрик подошел к Николь.

— Да, я хочу иметь детей. Но не беда, если их не будет. Главное, чтобы у меня была ты. — Он заглянул ей в глаза и слегка оторопел, увидев, что она улыбается ему сквозь слезы. — Я ничего не понимаю…

— Ты опять не дал мне договорить. — Николь набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на одном дыхании: — Патрик, я беременна. У нас будет малыш. Наш малыш!

Патрик услышал у себя за спиной шорох и обернулся. В дверях стояли Огюст и Мари с Одетт на руках.

— Кажется, мы поспели к счастливому финалу, не правда ли? — радостно улыбаясь, воскликнула Мари.

— Такое впечатление, что вы ожидали чего-то подобного, — растерянно произнесла Николь, глядя на родственников, появившихся в нужный момент и в нужном месте.

Мари прекрасно понимала сестры, поэтому решила не испытывать ее терпение.

— Да, мы все трое посоветовались и решили, что пора вмешаться… — Она помялась. — Словом, когда Патрик в очередной раз позвонил, чтобы узнать, как ты, Жан-Батист посоветовал ему приехать.

В комнате воцарилось молчание, которое нарушил Патрик.

— И вот я здесь. Я не знал, что заставило Жан-Батиста так сказать, но ухватился за его слова, как утопающий за соломинку. Все что угодно, лишь бы быть рядом с тобой!

— Мари, ты понимаешь, что говоришь? Поступить подобным образом за моей спиной!

— Мы все прекрасно отдавали отчет своим поступкам, — улыбнулась она. — Неизвестно, сколько бы ты еще изводила себя, прежде чем отважилась позвонить Патрику… А малыши, как известно, очень чутко реагируют на душевные переживания мам.

Патрик молча смотрел на двух женщин и одного мужчину, которые отныне стали самыми близкими для него людьми на свете, и не находил слов благодарности.

— О, Мари! — воскликнула Николь, бросаясь к сестре. Та едва успела передать Одетт мужу, и заключила Николь в объятия. — Спасибо тебе за все! Всем вам спасибо! Я уже представляю, как буду мучить тебя расспросами, что да как.

— Почему мучить расспросами? Мы пройдем этот путь… вместе. — И Мари лукаво улыбнулось сестре.

— Как? У вас тоже будет ребенок? — оторопело произнесла Николь, отстраняясь, и обернулась к Огюсту, словно требуя у него подтверждения.

Тот кивнул и расплылся в улыбке.

— Поздравляю, — произнес Патрик, обращаясь к Огюсту и от души пожимаю ему руку. — И спасибо вам. А теперь, — он взглянул на Николь, — осталась только одна загвоздка. Согласна ли ты выйти за меня замуж?

— Да, — просто ответила Николь и, подойдя к Патрику, обвила руками его шею.

Он собрался было поцеловать ее, как вдруг кое-что вспомнил.

— Надо, чтобы все было по правилам.

Патрик вынул из кармана маленькую бархатную коробочку и открыл ее.

Дивный аметист прекрасной огранки сверкнул на черном бархате. А в следующее мгновение Патрик надел кольцо на палец Николь, заставляя ее вспомнить о трогательном букетике фиалок — первых цветах, которые подарил возлюбленный.

Мари смахнула слезу.

— Эй, надо позвонить Жан-Батисту и сообщить, что все в порядке.

— Ты права, дорогая, — произнес Огюст, направляясь к телефону. — Твой брат, небось, извелся у плиты, гадая, чем все кончилось.

Мари посмотрел на Николь.

— А ты ничего не хочешь сказать ему? — спросила она сестру.

— Очень хочу… но через несколько минут, — поспешила ответить Николь. — Сейчас я занята. — И она потянулась к Патрику.

— Даже очень, — подтвердил он перед тем, как их губы слились в поцелуе.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17