Инфицированные (fb2)

- Инфицированные 62K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юлия Шолох

Юлия Шолох
ИНФИЦИРОВАННЫЕ

Практиканты прибыли под вечер, как раз когда закончился дождь и остатки туч расползлись, выпустив напоследок тусклые солнечные лучи.

Микроавтобусы въехали на территорию базы, огороженную сплошным бетонным забором и остановились у общежития, в котором зимой селили временных рабочих, а летом — студентов. Выйдя из душного салона, Оля почувствовала густой терпкий запах моря. До него всего пара километров, смешное расстояние, когда тебе 20 лет и на смену только часов через восемь. Прошлым летом она ходила на пляж чуть ли не через день.

Эх, сейчас бы туда рвануть, посидеть на песке, послушать как волны шумят… Пока не получиться, Оля нашла среди ребят Игоря и пошла рядом с ним.

Через пять минут вся группа собралась на втором этаже здания, на площадке, разделяющей крылья мужских и женских комнат. Практиканты ждали, пока встречающая их методистка зачитает список расселения.

— Рязанцев и Павлов комната один, — неторопливо начала девушка в форменном комбинезоне коричневого цвета. Значит, мальчишек расселят первыми, Оля отошла к огромному панорамному окну, ей не терпелось увидеть, все ли осталось таким же, как в прошлом году. Тогда ее сильно поразило, что территория бараков начиналась сразу у стен общежития, так что инфицированные стояли, покачиваясь, прямо под окном.

Все осталось прежним. За ограждением, в размякшей глиняной почве, не сохранившей ни единого следа травы, мялось несколько фигур. Интересно, те же самые? Оля попыталась их рассмотреть, может узнать… бесполезно. Вид у всех инфицированных одинаковый — немигающие, смотрящие только прямо вперед глаза и застывшее лицо, в котором иногда резко дергается какая-нибудь застоявшаяся без дела мышца.

— М-м-м, что тут у нас? Несколько интереснейших экземпляров, и все бодро шевелятся! По глазам вижу, скоро бросишь меня ради парочки зомбей! — лекторским тоном дразнился Игорь за спиной.

— Инфицированных, — поправила Оля, сморщившись и подумала, что ведь все равно придется привыкать к общему сленгу, нравится ей это или нет.

— Сумлина и Гордеева комната пять, — методистка закончила, захлопнув блокнот. — Устраивайтесь пока, через полчаса ужин, а после ужина начнем в актовом зале составлять график работ.

— Жду за ужином, — вздохнул Игорь, легко пожимая на прощание ее пальчики. На практике всегда разделяли мужчин и женщин, даже семейные пары разбивали, но Оля была этому даже рада — ничто не будет отвлекать от работы. Правда, с соседкой ей не повезло — Марина, конечно, умница и красавица, но жить с ней вместе просто невозможно. За всю жизнь Марину так и не научили поддерживать вокруг себя порядок (про следующий этап — уборку, даже речи не шло). Ну, терпения Оле не занимать.

В комнате Марина тут же заняла общий стол, вывалив на него из сумки целую груду своих вещей, а сумку с вещами оставила прямо на пороге, не делая никаких попыток разобрать вещи.

— Шикарные в этом году мальчишки собрались, — поделилась с Олей своими наблюдениями, — даже не знаю, с кем сначала познакомиться. Может с Юркой? Видела там блондина с серыми глазами? Его с Игорем твоим поселили, так что сможем вдвоем в гости ходить.

Олю передернуло от мысли, что и у Игоря от Марины не спрячешься, но удалось промолчать, вспомнив о главной своей цели — практике.

По дороге на ужин Оля остановилась в холле и еще раз посмотрела в огромное окно, как будто ожидала увидеть что-то новое, может даже прекрасное. Ничуть не бывало, инфицированные были там же, только некоторые теперь сидели на корточках, а одна фигурка поменьше даже лежала на спине, безучастно глядя в небо.

«Ребенок», — со страхом подумала Оля. Она была уверена, что именно из-за этих малышей, с ввалившимися ямами глазниц, с ручками-палочками, торчащими из балахона, в которые одевали инфицированных, девушек среди практикантов в четыре раза меньше парней. Оле и самой пришлось непросто, когда она впервые лицом к лицу столкнулась с одной из таких кукол-полумумий, хотя она и заранее знала, чего ждать.

Сейчас ажиотаж по поводу нового жуткого вируса уже спал, после того, как выяснили, что он заражает только смертельно больных, которым все равно бы уже ничего не помогло. Но Оля еще помнила, какая паника была, когда инфицированные только появились, когда еще никто не знал, что они почти безобидны, если получают еду и не скапливаются большим количеством в одном месте. Если скапливаются, могут передраться. Так, кстати и узнали, что инфицированные умирали, только когда лишались мозга. Чаще всего в драках между собой, при «отделении головы», как Оля однажды прочитала в одной из первых статей про вирус. Тогда, помнится, она посмеялась, потому что еще ни разу не видела, как это происходит. Ее передернуло. Что ж, по большому счету эти существа и правда настоящие зомби, только глупец будет отрицать очевидное. Или политкорректный человек, именно такой, какой всегда стремилась стать Оля.

В столовой уже было полно народа. Игорь махал рукой, привлекая ее внимание и в этот момент был и правда похож на плюшевого медвежонка. К такой категории его отнесла Олина мама, которая каждого нового человека сразу классифицировала по известной ей одной системе. Медвежонок, потому что добрый и мягкий, а вовсе не из-за фигуры, с этим у него все в порядке.

— Представляешь, — возбужденно заговорил он, как только Оля подошла. — Завтра парни из Тургеневского приезжают и Влад с ними!

Сообщение вызвало вокруг массу будоражащего восторга.

— Помните, как в прошлом году, — тут же включился один из соседей, — Влад отправился в лагерь вольных на берегу, пожелал знакомиться, и провел там три часа — и это притом, что чужаков вольные даже на территорию не пускают!

В общем, от новости о приезде Влада мальчишки были просто в восторге, они все его обожали и ходили за ним следом, как детсадовская малышня за Дед Морозом. А вот у девчонок энтузиазма не прибавилось — Влад был достаточно груб, чтобы не оставить о себе хороших воспоминаний. Сама Оля в прошлом году уехала с практики рано и успела пересечься с Владом всего на пять дней, но и сейчас прекрасно помнила их первую встречу. Такое сложно забыть.

Тем вечером ей нужно было проследить за кормлением инфицированных третьего барака. Процесс был автоматизирован, куски питательной прессованной смеси разбавлялись размороженной кровью животных и подавались по клеткам. Оставалось только пройти по коридору, проверяя, все ли кормушки попали на место.

Внутри бараки устроены как ферма, только вместо загонов — клетки, огражденные двумя рядами толстой решетки, с промежутком примерно в полметра, чтобы инфицированные не смогли дотянутся до людей. У одной из клеток и стоял Влад, замерев в обманчиво расслабленной позе. Да уж, маминой фантазии было бы где разгуляться. Она точно бы причислила его к кому-то типа хищников, решила Оля, разглядывая слегка сутулую фигуру, короткую стрижку и острое, какое-то колючее лицо. Даже не сразу заметила, что у его ног висела застрявшая кормушка — всего лишь слегка поправить и инфицированные смогут до нее достать. Но он этого не делал, просто наблюдал, как они настойчиво тянулись и тянулись к еде, ни на секунду не останавливаясь, только иногда передвигаясь вдоль решетки.

— Как жестоко, — вырвалось у Оли, когда она подошла и решительно пододвинула им кормушку.

Влад даже не повернулся.

— Их всех нужно уничтожить, — вдруг сказал ровным голосом.

— Уничтожить? — изумилась Оля и от неожиданности тут же повторила все, что с детства слышала по телевизору в выступлениях всяких важных политиков. Что инфицированные — больные люди, что относится к ним нужно гуманно, содержать в нормальных условиях до тех пор, пока не найдется способ их вылечить. И потом, любой из нас и наших родных может тут оказаться!

Он даже слушать не стал, просто развернулся и ушел.

На следующий день все повторилось — Оля нашла Влада у неработающей кормушки, с таким же невозмутимым видом наблюдающего за дергаными движениями инфицированных. И вдруг подумала, что ей обязательно нужно его переубедить! Только сегодня она не стала повторять общеизвестные принципы, а сказала то, что думала сама.

— Мы не можем их убивать, они люди. Старики и дети, — терпеливо начала Оля, пододвигая кормушку. — Мы должны сделать для них все возможное.

После таких слов на нее изволили обратить внимание и лицо Влада оказалось весьма удивленным.

— Ты решила… подумать об этом? Но зачем, все равно руководитель практики тебе этого не зачтет?

— Я… да, решила подумать, — неожиданно согласилась она. — И уверена, мы должны продолжать изучение.

На это он соизволил ответить.

— Изучение… — ухмыльнулся хищник. — С чего ты взяла, что их изучают? Их содержат только потому, что не могут решить юридический казус — формально они не умирали, их сердце бьется, пусть и раз в минуту. И хотя мозговой активности нет, нет и аппарата искусственного питания, от который их можно отключить. Не убивать же, в самом деле, юридически живых людей? Вот и держат! Ни о каком изучении и речи нет. Да и… хрен бы с ними! Но ведь есть еще мировые государственные интересы, защита суверенитета, имидж страны, в общем, как ни крути, кто-нибудь да решит, наконец, использовать вирус как оружие. Тогда наступит конец света!

Олю такая бурная реакция просто оглушила. Вот вам и хищник, опасное, но безмозглое существо на инстинктах!

— Подумай еще и об этом, раз начала. Это будет даже… любопытно.

Вызов Оля приняла, так что на следующий день они спорили почти два часа. Она пыталась доказать, что во-первых, сам вирус не способен мутировать сколь-нибудь серьезно, а во-вторых, что военным никогда не дадут использовать его в своих интересах. А он убеждал, что она слишком наивна, что тут не может быть доказательств, это только вопрос веры, как в Бога — она верит, что этого не случится, он — нет. Переубедить друг друга они не смогли.

В последний день практики Оля столкнулась с ним прямо у входа в барак. Солнце как раз перестало греть и сдаваясь, окрашивало воздух желтоватыми бликами. Среди всего этого летнего великолепия огороженная железной сеткой территория смотрелась жутковато. А вот фигура у двери отлично в этот образ вписывалась. Ей вдруг пришло в голову, что ее ждали. Влад явно хотел что-то сказать, Оля остановилась и приготовилась слушать.

— Я знаю, ты их жалеешь, как жалеют смертельно, безнадежно больных. Но тогда, что ты скажешь насчет эвтаназии? Насчет помощи тем, кто просто ничего не может сказать в свою защиту? Ты сама на их месте… ты сама хотела бы так бродить?

Оля отвечать на весьма провокационные слова не стала, ветер дул со стороны моря, сбивая мысли в сторону безделья и пустого лежания на песочке под звук волн. Зачем портить последний день? Он спросила:

— Почему ты так настойчиво стараешься переубедить именно меня?

Подобного поворота он точно не ждал. Но растерянность на его лице была такой мимолетной, что Оля едва ее разглядела.

— И правда, — Влад улыбнулся. — К чему бы это? Кстати, ты вроде завтра уезжаешь. Так что удачи, знакомство с тобой одна из редких приятный вещей, которые мне тут попались.

Это были, пожалуй, самые вежливые слова, произнесенные Владом за время его пребывания на базе, но когда прошлым летом Оля уезжала с практики, меньше всего она вспоминала об их встрече. Потому что рядом с хищниками, да которые наравне с инстинктами оперируют разумом, находится весьма опасно.

Тургеневские приехали к обеду и все мальчишки улыбались до ушей, выходя встречать микроавтобусы. Игорь убежал в числе первых, предварительно попросив Олю занять места для них обоих.

Когда они вернулись в столовую, гомон стоял такой, что ни слова не разобрать. У Влада был растерянный вид человека, от которого чего-то хотят все и одновременно. В конце концов, он просто перестал слушать окружающих и принялся осматриваться по сторонам. И пошел прямо к Оле, не успела она их даже позвать. Он совсем не изменился, такой же жилистый, напряженный и улыбается одной стороной рта. Такой же… опасный.

За обедом Влад обратился к ней всего один раз.

— Оля, вы думали о том, как облегчить страдания наших бедных инфицированных? — спросил.

«Надо же, даже вспомнил, как меня зовут», — про себя улыбнулась она. Только вопрос глупый, как будто ей больше не о чем было думать!

— Оставить все как есть, — автоматически ответила и улыбнулась Игорю, обнимающему ее за плечи.

— Вот, ты еще не знаешь! Мы с Олей встречаемся и у нас весьма серьезные планы на будущее, — сообщил ему Игорь и Оля тоже повернулась к Владу, чтоб услышать какие-нибудь общие, подходящие случаю поздравления или пожелания, но Влад молчал. А ведь он злится, поняла Оля, заглянув в его серые, почти ледяные глаза. Только не поняла, почему.

После обеда подкорректировали график дежурства с учетом новоприбывших. Игорь был доволен — каждую четвертую ночь его сосед уходил в ночную смену и Оля могла оставаться у него. Но его расстраивало, что Влад отказался работать с ним парой, как в прошлом году, причем отказался весьма резко.

За ужином Оля следила, как Влад проигнорировал приглашение Игоря и уселся в противоположном углу столовой. Они вдруг показались ей странно похожими — надутые дети, один из-за того, что с ним не стали играть, другой — как будто с ним играют, но не по его правилам.

Впрочем, график Влада совпал с Олиным, по четыре часа каждый третий день. Когда она шла на общую смену в первый раз, ей даже любопытно стало, неужели все повторится?

Но нет! Влад спокойно прошелся по загонам, поправил кормушки и вернулся в предбанник, где Оля заполняла форму по расходу кормов за смену.

— Ты теперь примерный работник? — заговорила она, потому что он, похоже, говорить не собирался.

— Я вообще весьма примерный. Тебе такие нравятся? — неожиданно спросил Влад.

— Глупо меняться, чтобы кому-то понравиться, — Оля задумчиво разглядывала форму, проверяя, не наделала ли ошибок.

— Я ничуть не изменился. Только методы выбрал другие.

— Какие же? — спросила Оля из одной вежливости. Не сказать, чтобы ответ ее интересовал. Цифры в графах сходились с нормой, значит к смене не будет придирок куда подевался лишний корм. Неужели кто-то верит, что рабочие и правда интересуются подобной едой?!

— Я готовлюсь к войне, — охотно ответил Влад и этими словами поставил ее в тупик, так что она просто не смогла ничего ответить.

Прошло несколько дней. Оле все тяжелее было ходить на смены, чего скрывать, учебы тут никакой не было, практикантов просто использовали как бесплатную рабочую силу. Хорошо хоть кормили, да на море иногда отпускали. Они часто ходили туда с Игорем. Даже не всегда купались, просто валялись на песке и разговаривали. Правда в основном говорил Игорь, так у них сложилось изначально, а она просто слушала. Его до сих пор расстраивали натянутые отношения с Владом. Он пытался понять, почему это произошло, вспоминал, что вначале, когда мальчишки собрались отметить приезд тургеневских, все было хорошо. Они отпросились у руководителей на весь вечер и ушли к морю, устроив на берегу большой пикник.

— Все было здорово, — рассказывал Оле Игорь, — только когда разговор о девушках зашел, Влад ни слова не стал говорить, хотя все его подначивали. Я рассказал, насколько стал счастливее с тех пор, как ты со мной. И он вдруг поднялся и ушел. Просто оставил нас одних и отправился в лагерь вольных. Не очень вежливо…

Оля только плечами пожимала. Ей казалось, так даже лучше, что Влад держится от них подальше.

Несмотря на подобные выходки, он все так же оставался негласным лидером мальчишек. Наблюдая, как они преображаются в его обществе, как будто ведут какую-то свою тайную важную шпионскую игру, Оля немного переживала за Игоря, странным образом исключенного из веселья. Но с другой стороны, так даже спокойней, она считала Игоря слишком внушаемым. Будет постоянно общаться с Владом — нахватается еще идей про всех уничтожить, с такими взглядами в науке делать нечего.

Впрочем, в поведении Влада бывали проблески. Однажды он лично пригласил Игоря и еще несколько ребят с собой в лагерь вольных, и потом весь ужин в столовой восторженные голоса наперебой рассказывали, как там все здорово устроено. Хотя, что может быть приятного в полувоенном лагере, где упертые, вечно хмурые люди нещадно муштруют себя физически и психически, собираясь спасать мир, если вдруг тот надумает погибать? Их давно бы запретили, да только не нашли признаков единой организации — просто отдельные группы, у каждой свои лидеры, прицепиться не к чему. Оля не видела в вольных ничего особенного, но парни-то по-другому устроены. Она смотрела на восхищенные лица и слушала какой в лагере распорядок дня, и как там кормят, и что это большая редкость, что их туда вообще пустили, спасибо Владу.

Неудивительно, что Влад стал водить мальчишек в лагерь каждый день. Игорь тоже ходил, целых два раза за компанию, а когда Оля спрашивала, как все прошло, он признавался, что не понимает, чего от них ждет Влад.

— Кажется, он хочет заставить нас пройти подготовку у вольных, — в конце концов объявил Игорь.

Больше он ничего не сказал, но от девчонок Оля узнала, что Игорь отказался туда ходить и они с Владом сильно поссорились. Зная Игоря, Оля легко могла предположить, что это была за ссора — кричал наверняка один только Влад, а Игорь только мягко его успокаивал. Не могло быть иначе, именно за спокойствие и отсутствие агрессии она Игоря и выбрала полгода назад. Выбрала сама и сама сделала первый шаг, пригласив в кино. А ведь вокруг него всегда вилось много девушек, кому не понравится высоких стройный блондин с мягкими ямочками на щеках и вечным озорством в светлых глазах? Да еще и на редкость надежный. Да еще с собственной квартирой. Да еще и дедушка академик — значит, научная карьера обеспечена.

С тех пор, как они начали встречаться, Ольга считала, что сделала лучший выбор из возможных. Она получила все, что хотела и только иногда, всего на мгновение, возникало ощущение, что она стала мамой, и не маленького ребенка, а уже взрослого сына.

Особенно если вспоминались слова Олиной мамы:

— Отпусти ты этого медвежонка, не мучай зря, — говорила она, но Оля и не думала слушать. Как в таком деле можно слушать человека, живущего как мама с отчимом? С детства Оля становилась свидетельницей огромного количества длительных громких скандалов, бурных примирений, признаний и страданий. Как будто в театре жила. И потом, когда мама и ее охарактеризовала, Оля вообще обиделась. Как она могла такое сказать собственной дочери?

На четырнадцатый день практики случилось ЧП — часть инфицированных прорвали ограждение и попали в соседний барак. Скопились на небольшом пространстве, началась давка, драка и почти треть погибла. Хотя зрелище было не из приятных, Оля не отрываясь, следила, как охрана растаскивала уцелевших инфицированных с помощью фиксируемых петель для ловли животных. Вокруг нее, возбужденно переговариваясь, толпились остальные практиканты. Девчонки не очень искренне вздыхали, как будто намекали, что их надо успокаивать. Но успокаивать их желающих не находилось.

— А ведь это больные. Представляешь, как будут вести себя здоровые, когда заразятся? — тихо сказал голос над ухом. В горле резко пересохло, но не от неожиданности, а оттого, что этот голос заполз прямо внутрь, крепко обвиваясь кольцами вокруг сердца. Оля глубоко вздохнула, разгоняя странное наваждение.

— Ты, похоже, самый большой в мире пессимист, — так же тихо ответила она Владу.

— Просто я знаю что-то, чего не знаешь ты. Уже полгода как запущена программа «Братья меньшие», которой прикрыли военные разработки.

Оля вздрогнула. Вирус совершенно не действовал на животных и программа «Братьев меньших», предложенная весьма модным в политическом мире, но совершенно никаким ученый Никиткиным А. К. предлагала это исправить. Надо же на ком-то испытывать препараты в поисках вакцины? Значит надо модифицировать вирус так, чтобы им смогли заболеть животные. Оля не верила, что кто-то может поверить в этот бред. А тем более разрешить подобный проект.

— И откуда ты знаешь? — недоверчиво спросила она, повернувшись.

— В лагере вольных все это знают, — после небольшой заминки нехотя сообщил Влад и она облегченно засмеялась.

— Над лагерем вольных витает дух многих безумных идей!

Он задумался, опуская голову.

— Я хочу, чтобы ты мне поверила, — неуверенно начал, но она больше не хотела слушать.

— Влад, хочешь сходить с ума — сходи на здоровье, но не тащи с собой меня. И… ты хочешь подготовить ребят к нашествию зомби? А если оно не случится? Что, скажешь, извините, ошибся, идите продолжайте изучать ненужные вам теперь предметы? Свернешь им мозги набекрень и ради чего? Ради бреда вольных?

Оля вдруг заметила, что сильно повысила голос. На них уже оглядывались и не только из-за разговора. Оля вдруг поняла, что еще не так — Влад стоит слишком близко, так близко, что почти прикасается, даже странно, как она сразу не заметила. И тут как раз показался Игорь, это был прекрасный повод уйти и Оля ушла, даже не попрощавшись.

В связи с происшедшим ЧП время дежурства у многих сместилось. Оле предстояло выйти на смену в пять утра. А сегодня как раз ночь, когда Игорь был один и впервые ей не хотелось у него оставаться. Но об этом лучше не упоминать — Игорь сразу решит, что она или хандрит или болеет, результатом в любом случае станет повышенное внимание, а ей хотелось посидеть в одиночестве, спокойно подумать и понять, почему некоторые бывают так уверенны в чем-то, совершенно абсурдном, причем уверены настолько, что начинает казаться, будто они могут быть правы? Весь вечер Игорь говорил сам с собой — она совсем не слушала. А потом все-таки спросила, верит ли он, что военные рискнут сделать из вируса бактериологическое оружие? Игорь ни секунды не думал.

— Истории апокалипсиса никогда не выходили из моды! Этот способ ничуть не хуже метеоритов, инопланетян и всяких разных войн, — улыбнулся он. — А если серьезно, Оль, нельзя жить и все время ждать, что жизнь закончится. В общем, мне хочется верить, что наши военные о нас хорошо заботятся. А значит, такого не случится!

Оля ушла от него в четыре часа утра и не ожидала никого встретить, в такое время все давно спят, но сделав шаг на площадку, вдруг увидела человека. Влад стоял у панорамного окна неподвижно, как это у него это прекрасно получалось и разглядывал скудно освещенную территорию базы.

Оле не хотелось, чтобы ее кто-то увидел, она пошла тихо-тихо, на носочках. И только перед последним шагом в женский коридор оглянулась. И резко покраснела — в стекле отражался свет с лестницы и она на его фоне — прекрасно видимая, крадущаяся в тишине, как подросток, ушедший гулять без спросу. Да еще и не совсем одетая, и волосы, обычно собранные в хвост, лежат на плечах светлыми волнами. Ей бы даже понравилось, как она выглядит — в кошачьей позе, с сосредоточенным лицом и блестящим взглядом, если бы не Влад. Он смотрел прямо на ее отражение и его глаза просто горели, плавились и оседали пеплом. Но он ничего не сказал.

Прошло еще пару недель. Влад уже редко водил мальчишек в лагерь, они ходили туда сами. И теперь заметно выделялись среди остальных, как-то неуловимо изменились, стали то ли серьезнее, то ли взрослее, то ли просто жестче. А те, кто отсеялись в самом начале, вместе с Игорем, больше не считали Влада каким-то особенным.

— Обычная уличная шпана, — сухо отзывались о нем теперь.

За эти две недели Влад от Игоря почти не отходил. Он столько раз уговаривал его вернутся в лагерь, убеждал, просил, снова и снова и даже почти умолял, что Оля просто диву давалась его настойчивости. Но Игорь все время отказывался, ему это было совершенно неинтересно. Однажды, когда Игорь, как обычно отшутившись ушел на смену, а Влад, получив отказ, остался сидеть в странном оцепенении, она не выдержала. Но не успела даже рта раскрыть.

— Оля не смотри на меня так, пожалуйста, — сказал Влад, отводя глаза, как будто ему неприятно ее видеть.

— Как?

— Как будто собираешься меня препарировать!

— Нет, я просто хотела спросить…

— Это одно и тоже! Если собираешься задавать мне глубоко личные вопросы, сначала реши, что готова рассказать в ответ, потому что такую информацию я открываю только в обмен!

Он резко поднялся ушел, не дожидаясь ответа. Какой же именно хищник, думала Оля, хотя обещала себе не заражаться мамиными привычками. Но все же, какой? Наверняка ни кошачьей породы, ни псовой. Больше похож на птицу. Определенно что-то, приносящее смерть мгновенно и с самой неожиданной стороны.

Потом все как-то неожиданно изменилось. Начальник базы уехал по срочному вызову в город, а когда вернулся, вся администрация заперлась в здании, устроив какое-то бесконечное совещание. Все дела были пущены на самотек, на вопросы никто не отвечал и воздух буквально загустел от всеобщего напряжения. Марина однажды вечером уселась на кровать и сидела, не шевелясь, минут десять, пока удивленная тишиной Ольга не спросила ее, в чем дело.

— Чувствую, что-то страшное случится — прошептала та.

И если раньше Оля бы просто рассмеялась и успокоила, то в этот растерялась и не нашлась что ответить, так как сама чувствовала примерно тоже самое.

А потом наступило утро понедельника. Первая смена, зевая, только направлялась к баракам для кормежки, когда примчался джип вольных, экипированный сиреной, мерзко и коротко визжащей каждые несколько секунд. Вольные забрали Влада и еще двоих, а потом укатили, разнося по окрестностям волны пугающего воя. Поползли слухи, что они собираются перебираться 50 километрами севернее, ближе к горам. Ольга пока не знала, как к этому относиться. Она считала, что без лагеря жизнь будет спокойнее, так что отъезд — это хорошо. Но с другой стороны, она уже рассчитывала на вольных, на то, что они способны принять меры, если вдруг случится самое страшное.

«Этот чертов выпендрежник все-таки сбил меня с толку!» — вдруг выругалась она и несколько секунд стояла неподвижно, ошарашенная своей реакцией. Это было на нее совсем непохоже. Но вместо того, чтобы взять себя в руки и успокоится, Оля разрешила злости расползтись дальше, занять внутри столько места, на сколько ее хватит. Как будто знала заранее, что ее ждет.

Ближе к вечеру, когда до конца смены осталось всего ничего, в лабораторию влетела Марина.

— Ты тут? — крикнула прямо с порога. — Там такое! Вольные мальчишек привезли…

Оля с трудом выпустила из онемевших пальцев ручку и поймала себя на странной мысли. Только бы ничего не случилось… с ним.

— И Влад встретил у входа Игоря, и они подрались! — быстро затараторила Марина и Ольга начала вставать, так медленно, как будто вокруг не воздух, а вода.

— Точнее Влад на него напал, что-то сначала говорил, потом кричал, и что теперь уже поздно и что уже ничего не исправишь, а потом как заорет: «Ты теперь не сможешь ее защитить!», а когда Игорь разозлился и стал отрывать от себя его руки, тот ему заехал. Ну и началось, никогда такого не видела! Их еле растащили, и тем кто растаскивал, тоже досталось!

Марина собиралась сказать еще что-то, но Оля уже не слушала — она неторопливо шла к выходу, шла по дорожке вдоль забора, впервые не смотря в сторону решетки, где так же безмолвно толпились мертвые, совсем мертвые и уже совсем не люди.

У общежития ее уже встречали девчонки. Игорь наверху, он в порядке, поспешили ее успокоить. «В порядке? Прекрасно!» — подумала Оля, повернув к столовой. Влад сидел на диванчике у входа, смотря с упрямством человека, который не собирается ни в чем оправдываться. Она была слишком зла, чтобы что-то сказать, поэтому просто протянула руку и обхватила его ладонь. И повела за собой, и он молча пошел вслед за ней.

Мимо удивленных малоразличимых лиц, мимо приземистых серых зданий, полных живыми трупами, она вела его к морю. Но недолго, вскоре он перехватил ее пальцы и пошел вперед, и уже она шла следом. Так долго, что вокруг начались незнакомые места. Потом вдалеке показался небольшая деревянная хижина, одна из игрушек вольных и тут же стала их целью.

Влад остановился только внутри, отпустив руку и усевшись на грубую деревянную лавку — из мебели там имелись только криво сколоченные лавки да стол.

— Хочу знать, почему ты так настойчиво лезешь к Игорю, — твердо спросила Оля, встав напротив. — И ты расскажешь!

— Потому что я его ненавижу, — ответил Влад так спокойно, словно они говорили о погоде.

Услышанное поражало, но сбить себя с толку она не дала.

— Нет, этого мало!

— Ты знаешь мое условие. Я отвечу на твой вопрос, ты — на мой.

Минуту подумав, Оля с усилием кивнула.

— Я его ненавижу, — уже тише повторил Влад, — за то, что он думает, будто тебя любит. Я слышал, как он о тебе говорит — он к тебе очень привязан, это правда. Но возможно он бы понял, как все должно быть, если бы знал… как тебя люблю я.

Ольге пришлось нащупать рукой стену и опереться об нее.

— Ты никогда… не говорил.

— Такие как я не выдерживают конкуренции с такими, как Игорь. Тем более с их серьезными намерениями.

— Все равно… И это… не тебе решать! — вдруг крикнула Оля.

— Не мне, хорошо, — легко согласился он, — тогда ответь. Хочу знать, почему ты здесь со мной, сейчас.

Почему? Оля смотрела в его настороженное лицо. Почему? И не могла сказать ни слова. Почему? Конечно, она знала почему! Узнала в тот момент, когда Марина сообщила о драке. Когда поняла, чье именно самочувствие ее интересует. Узнала, когда не поднялась наверх, к Игорю, а пошла к совершенно чужому ей человеку. Не знала пока только как, в какой момент он перестал быть чужим.

— Ты ответила, — еле слышно сказал Влад и вдруг улыбнулся, так открыто, нежно и легко, что Оле тут же захотелось, чтоб он улыбался так всегда.

Он похлопал ладонью по лавке рядом с собой.

— Ты мне веришь? — спросил, как только она села.

— Да.

Тогда он рассказал о новостях, дошедших ночью до вольных. Неделю назад в одной из трех лабораторий занятой по программе братьев из клетки вырвалась обезьяна и покусала несколько человек. Одну женщину настолько сильно, что та потеряла сознание. Не успели обезьяну запереть, как женщина очнулась. У нее имелись все признаки инфицированной, но не такие, как обычно. Она оказалась гораздо сильнее, быстрее и агрессивнее. Пока ее ловили, она чуть не убила двоих, и нескольких ранила. В общем, из 16 раненых трое на следующий день пропали из города, сбежав вместе с семьями. Остальных изолировали, выяснили, что из людей заражаются только те, кому в кровь попала слюна, простые царапины совершенно безвредны. А вчера оцепили весь район лаборатории. По судорожным движениям армейских выходило, что эпидемия началась. Уже уничтожены три базы инфицированных их восьми.

— Скоро они будут тут. Ты веришь мне? — спросил Влад еще раз.

И хотя ответ окончательно разрушил все ее представление об идеально устроенном мире, основанном на власти на умных и достойных людей, она повторила:

— Да.

— Мы, кстати, зря так далеко ушли, сейчас такое время, когда не стоит бродить одним. Ты… просто застала меня врасплох.

Он достал из кармана стальной цилиндр и нажал кнопку с одной стороны. С другой запульсировал крошечный малиновый огонек.

— Раз уж мы в одной из точек, проверим, как работает маяк. Как быстро нас найдут из лагеря. И еще… Нам с тобой придется уехать с ними в горы.

Влад замолчал, наблюдая за ней. Надо было что-то сказать, но Оля пока не знала что, она только привыкала к новому миропорядку. К новой действительности, целиком и полностью основанной на нем, на его словах, на его присутствии.

Тишину прервал телефонный звонок.

— Да, — ответил Влад и уставился на Олю каким-то заторможенным взглядом. — Да… Не думаю, что буду отвечать… Не думаю, что должен объяснять… Да. Сейчас…

— Игорь хочет с тобой говорить, — тихо сказал, передавая Оле телефон. Она встала и отошла к окну.

— Ты в порядке? Что ты делаешь? Он что, тебя не отпускает? — слушала взволнованный голос до странности чужого человека, но слышала только тяжелое дыхание за спиной.

— Со мной все в порядке. Меня никто не держит. Игорь. Послушай, пожалуйста, — Оля дождалась, пока он замолчит. — Мне нужно тебе кое-что сказать…

Вдруг все слова рассыпались, растаяли до того, как ей удалось найти среди них нужные. Тогда она вернулась к Владу и остановилась рядом, как будто собралась просить помощи. И он тут же вцепился в нее, обхватил, крепко обнимая и прислоняясь к ней горячим лбом.

— Игорь, — продолжила Оля, осторожно прижимая к себе голову Влада, — я бы никогда не стала тебя обманывать, поэтому говорю — нам нужно расстаться. Нам было удобно вместе, но мы друг друга не любили, сейчас я очень четко это понимаю. И… Прошу, не перебивай. Ты просто поверь, что я все делаю правильно. Прости меня за то, что все это начала. Прощай.

Влад тут же поднимается и вынимает телефон из ее рук, так аккуратно, как будто тот сейчас взорвется. Потом подвигается очень близко, почти прижимаясь губами к лицу.

— Теперь… моя? — медленно спрашивает и его руки так же останавливаются в паре сантиметров от ее тела, ожидая ответа.

— Теперь… да, — медленно соглашается Оля и вокруг сжимается самый крепкий на свете, самый жаркий и ласковый капкан.

Через несколько секунд перед ней другой человек, она наблюдала, как он менялся. Как сужались, зажигаясь, глаза, как трепетали ноздри, а губы раздвигались в странной ухмылке, больше похожей на гримасу боли. Она знает, ее лицо изменилось так же, отражаясь в его, как в зеркале.

«Он еще и таким бывает!», — успевает подумать Оля перед тем, как он ее целует. Этот поцелуй, слишком глубокий чтобы быть приятным и оттого безумно приятный, предлагает ей больше не таиться и поделиться своими желаниями. Предлагает больше не сдерживаться. Щедрое предложение! Хотя нет, не щедрое, это предложение р-а-в-н-ы-х. И она больше не сдерживается, когда с довольным урчанием отвечает своим поцелуем, медленно и сильно кусая его губы, потому что знает, что он не испугается. Не сдерживается, когда изо всех сил вцепившись в него руками, выпускает когти, потому что знает, что он прекрасно с ней справится.

Надо признать, они отлично поладили.

— Оставь ты этого славного мишку ему подобным, — говорила мама. — Однажды ты, как и я, встретишь на дороге крупного зверя и не сможешь пройти мимо. Не спорь, не сможешь! И так же будешь думать будто… это ты его приручаешь, а не наоборот. Так может никогда и не узнаешь, кто кого…