Невинная жена (fb2)

- Невинная жена (пер. Владимир Скоробогатов) 1129K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эми Ллойд

Эми Ллойд
Невинная жена

* * *

Посвящается Рису:

спасибо за то, что помог мне стать лучше — и как писательнице, и как человеку

Пролог

Девочку нашли через семьдесят шесть часов после того, как было заявлено об ее исчезновении. Кончики ее пальцев были отрезаны кусачками — явно для того, чтобы избавиться от следов чужой ДНК под ногтями, которыми она царапала нападавшего. Вскоре после смерти тело перенесли с места убийства, достаточно уединенного для долгой и жестокой расправы и последовавшего надругательства над трупом. Холли Майклз бросили в темную воду канала на крайнем севере округа Ред-Ривер, штат Флорида, в десяти милях от ее дома.

На фотографии, сделанной на месте преступления, девочка лежала ничком. Это немножко облегчало боль, которую испытывала Сэм, рассматривая изображение в неосвещенной гостиной своего домика в Бристоле. На первый взгляд снимок казался непристойным, не столько из-за запекшейся крови в чудесных белокурых волосах, сколько из-за того, что ниже пояса Холли была обнажена; Сэм хотелось прикрыть ее одеялом, чтобы защитить девичью стыдливость.

Со временем она перестала ежиться при виде мертвого тела. Чем больше бродила по форумам, вновь и вновь натыкаясь глазами на вид этого трупа, тем меньше обращала внимание на тело, на бледную, как воск, кожу, на темные пятна крови и тем пристальнее разглядывала детали на полях снимка. Сейчас ее взгляд сфокусировался на краю изображения, на участке земли, обведенном красной линией. Сэм прищурилась. Это был отпечаток ноги. Однако участники форума заявляли, что в деле не было ни слепков, ни вообще каких-либо упоминаний о следах от обуви. Возникал вопрос: был ли отпечаток ноги умышленно отброшен в ходе расследования? Или не замечен? Или же мы смотрим на след, оставленный каким-то косолапым полицейским из Ред-Ривера, который случайно нарушил целостность места преступления? Они обсуждали это до поздней ночи — Сэм не знала, чему верить, однако в одном она была твердо уверена: что бы ни произошло, настоящий убийца остался на свободе.

Это наваждение началось у нее восемнадцать лет назад, после первого документального фильма. «Серьезно, я знаю, это не в твоем вкусе, но тебе это понравится, это просто на грани фантастики, увиденное тебя здорово разозлит», — сказал ее бойфренд Марк. Его лицо было освещено мерцанием монитора.

Сэм сидела рядом с ним на кровати, в доме, в котором он до сих пор жил со своими родителями. По мере того как на экране развертывалась история, все остальное стало куда-то исчезать. В центре событий был юноша, слишком молодой для костюма, в котором присутствовал на суде, с голубыми глазами, растерянно мигавшими в камеру, одинокий и испуганный. Ей было больно на него смотреть, такого красивого, в таком мерзком помещении с резким светом и неприглядными стенами. Лицо юноши казалось нежным и печальным. Деннис Денсон, восемнадцать с небольшим, один-одинешенек в камере смертников.

Когда фильм подошел к концу, она хотела продолжения, она хотела получить ответы.

«Я же говорил, — торжествовал Марк, — я же говорил, что это тебя взбесит».

Вскоре, едва проснувшись, она уже думала о Деннисе, потом он стал появляться и во снах, но всегда оказывался слишком далеко, чтобы с ним можно было поговорить или взять за руку.

В результате Сэм присоединилась к онлайн-группам, к сообществу людей, сосредоточенно изучавших все фотографии, показания свидетелей, протоколы судебных заседаний, отчеты коронеров и алиби. Они обсуждали мельчайшие детали, пока Сэм не начинала уставать. Однако остановиться она уже не могла — все доискивалась до правды, которая могла бы исправить ошибки, приведшие к тому, что случилось.

Имелись подгруппы, страстно отстаивавшие свои теории. Они подозревали отчима Холли или сексуальных маньяков, якобы обитавших в трейлерных парках на окраинах города. Они сравнивали это дело с другими нераскрытыми убийствами по всей Америке, так что возникал образ бродячего зла, какого-нибудь водителя грузовика с черными фантазиями, ночного волка, убивающего в одиночку. Кроме того, были еще сторонники теории заговора, которые считали, что вся полиция Ред-Ривера покрывала кружок местных педофилов, державших ее на каком-то крючке.

Сэм считала, что все обстоит куда проще. За неделю до убийства у средней школы заметили какого-то коротышку. Он останавливал проходивших мимо детей и просил уделить ему немного времени. Говорил, что потерял часы, и просил помочь их найти, обещая вознаграждение. К нему подошла чья-то мать, пришедшая за своими мальчиками. Позднее она рассказала полиции, что этот человек показался ей подозрительным, что говорил он уклончиво и у него бегали глаза. В относительно небольшом микрорайоне его никто не знал, и незнакомец исчез еще до прибытия полиции. Появление этого мужчины обеспокоило родителей, так что по утрам и пополудни учителя стали дежурить у школьных ворот, полагая, что дополнительные меры предосторожности не помешают. Поскольку ничего, в сущности, не случилось, полиция ограничилась регистрацией инцидента и забросила его в долгий ящик. Больше этот человек у школы не появлялся, а через неделю стало известно, что Холли исчезла.

На форумах он фигурировал как Коротышка. Полиция снова опросила родителей, фоторобот Коротышки поместили в газете и развесили по всему городу. Поиски, однако, не привели ни к каким результатам. В конце концов полиция полностью забросила это направление расследования, а поскольку публика ждала ареста, она переключилась на другие версии.

На форумах по-прежнему придерживались мысли, что это был Коротышка, сравнивали фотографии шести недавно арестованных преступников с рисунком, сделанным художником для полиции. Сэм жадно следила за всеми гипотезами, восхищаясь детективными талантами интернет-сообщества и способностью участников форума находить ключи к разгадке, упущенные полицией, а также придумывать истории, которые выглядели вполне правдоподобными.

Были и другие форумы, посвященные иным преступлениям и жертвам. Были иные документальные фильмы, подкасты и телевизионные шоу, однако именно фильм «Правда в кадре: убийство Холли Майклз» нашел отклик в сердцах множества людей, захватил их и не отпускал. Сэм читала все, что только могла найти в Интернете, подписывала петиции, чтобы иметь возможность ознакомиться с новыми свидетельствами, поданными в суд (отпечаток ноги, заявление члена семьи об алиби отчима), и таким образом отыскала форумы, которые стала дотошно изучать. Все участники были одержимы желанием докопаться до истины, чтобы освободить человека, который стал центральной фигурой этого дела, жертвой чудовищной судебной ошибки.

Фанаты были связаны с Деннисом на каком-то глубинном уровне. Отчасти потому, что после ареста они год за годом наблюдали, как из восемнадцатилетнего юноши, оказавшегося в тяжелом положении, в тюрьме он превращался в мужчину. В своей снежно-белой робе он казался почти святым: безмятежный, как монах, руки и ноги скованы цепями, как будто на него наложена какая-то епитимия. Хотя Деннис так и не смирился с приговором и постоянно твердил о своей невиновности, он был спокоен. «Я не хочу думать об этом как о борьбе, — сказал он в конце документального фильма. — Борьба изматывает тебя, борьба ломает тебя. Я вполне справляюсь с ситуацией и своего добьюсь». Когда изображение на экране растаяло, Сэм почувствовала себя так, как будто ее ударили «под дых». Охваченная безнадежностью, она ощутила, как на нее сваливается вся мировая несправедливость, и горько разрыдалась.

Сэм казалось, что только люди на форумах что-то понимают. Все они, впервые увидевшие «Правду в кадре» несколько лет назад, испытывали то же самое чувство социальной беспомощности и радушно приняли ее в свое сообщество. Некоторые саркастически замечали: «Гм, где же вы были? Добро пожаловать в 1993-й». Однако в целом она чувствовала себя здесь как дома и вносила посильный вклад в общую дискуссию, делясь своими мыслями и чувствами не только по поводу Денниса, а и в плане своей личной жизни. Именно к этим людям она обратилась, когда Марк ушел, а она, вернувшись домой, обнаружила, что из всех его вещей осталась только зубная щетка, стоявшая в стакане над раковиной рядом с ее собственной. Обе щетки переплелись, будто лебединые шеи. Марк даже не оставил записки. Другие участники форума утешали ее, сообщали, как связаться с ними по «Скайпу», если ей захочется поговорить, убеждали, что она этого не заслужила. Кроме них, у нее никого не было.

Большинство групп были американскими, хотя среди участников попадались и британцы, которые изредка организовывали встречи и мероприятия. И все же движущей силой дискуссий и организованных протестов были именно американцы. Деннису дважды назначали срок казни, и каждый раз члены групп собирались возле здания окружного суда Ред-Ривера и тюрьмы Алтуна, выражая протест и общаясь со средствами массовой информации, чтобы привлечь внимание общественности к делу. Они спали в палатках, раздавали информационные брошюры и собирали подписи для петиций до тех пор, пока на противоположной стороне улицы не появлялась другая группа с плакатами, гласившими «УБИЙЦА!», «ГДЕ ОСТАЛЬНЫЕ ТЕЛА?». Группы громко переругивались. Чтобы их разделить, на краю тротуаров по обе стороны улицы даже были поставлены барьеры. Полицейские стояли посередине и бесстрастно смотрели прямо перед собой.

Когда приведение в исполнение смертного приговора Деннису было отложено, в национальных средствах массовой информации появились фотографии, на которых группы поддержки плакали и обнимались. Сэм читала все сообщения в блогах о протестах и написала на британский форум о том, как бы ей хотелось сделать что-нибудь такое же замечательное, однако это было непросто, ведь жила она так далеко…

«На самом деле, они ничего не сделали, — ответил один из участников, — так уж работает система. Осужденные сидят в камере смертников по сорок лет, а приговор так и не приводят в исполнение. Неужели эти протесты чем-то помогли? Вряд ли».

Сэм казалось, что британские участники форума были не так серьезны, как американские, что для них это просто хобби. Во время одной из встреч они посетили Лондонскую темницу^[1]. Окровавленные восковые фигуры, корчащиеся в вечных муках, ржавые средневековые орудия пыток на их шеях, вопли и стоны, доносящиеся из динамиков… Группа вопила и смеялась, и Сэм почувствовала, что между ними и ею встает глухая стена, как будто их больше интересовала всякая патология, чем человеческие муки. У нее создалось впечатление, что для британцев с форума Деннис даже не является реальным человеком. Их сердца не разрывались так, как разрывалось ее сердце. Это был британский цинизм, болезненное отсутствие эмоциональной вовлеченности, и Сэм захотелось оказаться от этих людей подальше. Куда лучше она чувствовала себя с теми, что переживали так же, как переживала она, и хотели что-нибудь сделать.

Американские участники форума стали ее самыми лучшими друзьями за много лет. Вместо того чтобы спать, в постели она беседовала с ними, пристроив ноутбук на согнутых коленях. Многие из них писали Деннису и пересылали ей сканы ответов. Сэм никак не могла избавиться от чувства неловкости, вызванного фамильярностью, с которой они общались с ним. Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы написать письмо, и еще несколько недель, чтобы решиться его отправить.

29 января

Дорогой Деннис!

Меня зовут Саманта. Мне 31 год, я школьная учительница из Англии, и я знаю, что ты невиновен. Раньше я никогда не писала человеку, с которым не была знакома. Я знаю, люди, должно быть, все время пишут тебе письма и говорят одни и те же вещи, вроде «Твоя история действительно меня растрогала» и «Я правда не могу не думать о ней», но меня твоя история в самом деле растрогала и я в самом деле не могу не думать о ней. Деннис, на свете есть так много людей, которые стараются изо всех сил доказать твою невиновность. Мне хотелось бы тебе помочь, но я просто не знаю, что я могу сделать. Если тебе что-нибудь нужно, пожалуйста, скажи мне, даже если это какая-то мелочь, — я сделаю все, что в моих силах.

Это странное ощущение — так много знать о тебе, а ты обо мне ровно ничего не знаешь. Так что я кое-что расскажу, чтобы мы могли сравнять счет. Я живу одна; моя бабушка умерла три года назад и оставила мне свой дом, из-за этого моя мать ненавидит меня еще больше, чем раньше (если такое вообще возможно). Как и ты, в семье я кто-то вроде паршивой овцы, которая все стадо портит. Надеюсь, это звучит не слишком ужасно — я имею в виду людей, которые нас не понимают, потому что мы не такие, как они, но не из-за того, что мы сделали что-то плохое. Моя бабушка всегда меня понимала, она была мне почти как мать, правда-правда, и я еще не опомнилась после ее смерти. Может быть, именно поэтому меня так тронула твоя история. Теперь я снова одна (пережить это далось мне нелегко), и я ненавижу свою работу. Иногда я просыпаюсь засветло и даже не могу пошевельнуться, а просто лежу, желая, чтобы за окном всегда была такая же темень. Наверное, я слишком многословна, но мне хочется кому-нибудь об этом рассказать.

Если ты не ответишь на мое письмо, я пойму. Должно быть, ты получаешь так много писем, но я просто хотела, чтобы ты знал: есть множество людей, которые о тебе думают. Все мы в восторге от новых документальных кадров — это звучит глупо, но, с той поры как я об этом услышала, у меня появилось новое чувство надежды, почти уверенность, что на этот раз твое дело будет пересмотрено. Ты рад? (Извини, если это глупый вопрос.)

Надеюсь, ты мне напишешь, ты всегда пишешь людям такие содержательные письма (они помещают их в Интернете, люди действительно желают знать, что у тебя все в порядке, несмотря ни на что), и я с удовольствием буду тебе писать, если ты этого захочешь.

Твоя Саманта

Она никому не рассказывала о своем письме на тот случай, если ответа не будет, а когда ответ наконец пришел, она не сообщила об этом на форуме, поскольку не была уверена, действительно ли это письмо написано именно для нее и отличается от тех писем, которые он посылает всем остальным.

14 апреля

Дорогая Саманта!

Извини, что я отвечаю с опозданием. Ты права, я получаю много писем, и мне требуется какое-то время, чтобы прочитать все, что мне пишут. Хотя времени у меня достаточно, я не отвечаю на все письма подряд. Однако в твоем письме что-то меня зацепило. Я огорчен, что ты одинока. Я тоже одинок.

Кэрри рассказывает мне об онлайновых группах поддержки, и это меня очень утешает. Иногда мне трудно это понять. Когда я ходил в школу, там был один компьютер, мы печатали на клавиатуре координаты, и это заставляло робота двигаться по классу. Он двигался очень медленно — думаю, он должен был изображать черепаху. Однажды мы вернулись с каникул, и он оказался сломанным. Учительница даже не спросила, кто это сделал. Она сразу сказала, что это я. Я не делал этого, но все стали думать, что это я.

Ну вот. Ты этого обо мне не знала. Я никому об этом не писал. Странно, что люди так много обо мне наслышаны. Думаю, они знают обо мне больше, чем я сам о себе знаю.

Спасибо за предложение, но финансово я ни в чем не нуждаюсь. Кэрри остается мне верным другом, посещает меня и устраивает покупки в тюремном магазине. Я не в первый раз ее упоминаю, но не уверен, что ты знаешь, о ком я говорю. Она один из продюсеров, а вдобавок режиссер того самого документального фильма. Мне повезло, что она у меня есть. У многих заключенных никого нет.

Отвечаю на твой вопрос. Да, я рад этой новой серии, но у меня и раньше возникали надежды, а потом все рушилось. Поэтому стараюсь оставаться хладнокровным.

Я бы хотел, чтобы ты писала мне еще. Мне нравится, как ты пишешь. Письмо было таким милым. Иногда я получаю странные письма. Уверен, ты можешь это себе представить. Я бы хотел узнать о тебе побольше, пожалуйста, напиши, если захочешь, и посоветуй мне книги. Это всегда помогает. Тебе не надо их присылать, я и так смогу их получить.

Надеюсь на скорый ответ, Саманта. Твое письмо осветило мой день, в остальном мрачный.

Всего наилучшего,

Деннис

Она перечитала письмо. Он рассказал ей о том, о чем никому никогда не рассказывал! Теперь ей казалось, будто она обладает частичкой Денниса. Сэм повсюду носила с собой это письмо. Всякий раз, когда она чувствовала себя одинокой, перечитывала его. Переписка продолжалась, и она все меньше чувствовала себя одинокой. Это все равно как влюбленность, думала Сэм, причем влюбленность куда более сильная, чем все ее прежние увлечения. Никто не отговаривался занятостью, которая мешает ответить вовремя, никто не пытался казаться бесстрастным, никто не раздумывал, сколько поцелуев поставить в конце письма. Все выглядело естественным, правильным.

9 октября

Дорогой Деннис!

Теперь я волнуюсь всякий раз, когда слышу стук почтового ящика или прихожу домой и вижу конверт на коврике в прихожей. Это звучит не слишком сентиментально? Я так люблю читать твои письма! Впрочем, я знаю, ты просто стараешься быть учтивым. Эта моя фотография не очень-то хороша, зато самая свежая и приличная, которую я смогла найти, все остальные просто ужасны. Множество людей любят фотографировать самих себя (они называют это «селфи», бр-р!), а я терпеть не могу такое делать. И не делала этого раньше. Не то чтобы я считала себя красивой, но мой бывший парень заставил меня с крайним подозрением относиться к снимкам. На фото были такие противные черты, которых я даже о себе не знала, пока он на них не указал.

Вот опять я ною! Я больше не буду. Они снова отложили съемки? Должно быть, ты очень расстроен. Я хочу, чтобы они не тянули. Чем скорее, тем лучше. Я знаю, ты благоразумен, но я-то не обязана быть благоразумной. Я могу только полностью верить в нас обоих.

Ночи здесь тянутся долго. Труднее всего было переносить одиночество ночью, но теперь я уже не чувствую себя такой одинокой, зная, что ты есть, ожидая от тебя писем. Так хорошо иметь кого-то, с кем можно быть искренней. Когда я работаю в классе, я должна все время притворяться сильной, иначе ученики совершенно дичают, а это так утомительно. Я не очень-то лажу с другими учителями. У них у всех есть семьи, дети, и они смотрят на меня так, будто со мной что-то не в порядке, потому что я не такая, как они. Я не могу рассказать им о том, что переписываюсь с тобой, они этого тоже не поймут. Пару дней назад видела, как одна учительница читала книгу о твоем деле. Книга называется «Когда река становится красной»^[2], ее написала Эйлин Тернер, и я чуть не воскликнула: «Я знаю Денниса Денсона! Мы обмениваемся письмами каждую неделю!» — но это, знаю, закончилось бы сплетнями. Кроме того, есть что-то приятное в том, что люди ничего о нас не знают.

С любовью,

Саманта

25 октября

Саманта!

Твой бывший — круглый идиот. Ты очень красивая. Если бы я был твоим парнем, я не был бы таким дураком, чтобы уйти от тебя. Я повесил твою фотографию на стену. У тебя такая прекрасная улыбка! Когда я смотрю на тебя, то не могу удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.

Я прочел «Когда река становится красной». Эйлин до сих пор мне пишет. Было странно читать о себе. «Правду в кадре» я не видел, но из того, что мне рассказывает Кэрри, могу судить, что это серьезное обстоятельное исследование, тогда как книга Эйлин носит более сенсационный характер. Иногда я себя не узнаю. И это кажется странным.

Конечно, я расстроился из-за новой серии, но Кэрри говорит, что это к лучшему. Есть юридические препятствия, которые надо преодолеть перед началом съемок. Я встречаюсь со своими новыми адвокатами, которые дают мне надежду на пересмотр дела в течение следующих двенадцати месяцев. Все происходит так медленно. Каждый день здесь тянется, как неделя. Сегодня я не был на прогулке, потому что шел дождь и у меня снова болит голова. Я перечитываю твои письма по многу раз, и когда читаю их, то чувствую себя не таким одиноким, как будто ты рядом со мной.

Саманта, признаюсь, что начинаю любить тебя не только как друга. Ничего не могу с этим поделать. И жду твоих новых писем. Каждую неделю я ищу их в том ворохе, который мне приносят, и, когда нахожу, сердце начинает биться быстрее. Я почти уверен, что мне не следует такое писать. Саманта, я боюсь, что буду для тебя обузой, что обязанность писать мне каждую неделю слишком тяжела. Что наша дружба делает тебя более одинокой или нелюдимой. Но я слишком эгоистичен, чтобы остановиться. Ты делаешь все более сносным. Ты заслуживаешь лучшего. Я не могу тебе ничего обещать. Боюсь, скоро ты это поймешь и забудешь обо мне.

С любовью,

Деннис

13 января

Деннис!

Не смей так говорить! Никогда. Я люблю тебя. Ты все, чего я хочу. Для меня не имеет значения, что сейчас мы далеко друг от друга. Я счастлива и хочу тебя навестить, если ты тоже этого хочешь. У меня по-прежнему есть куча денег, которые оставила мне бабушка, а здесь меня мало что удерживает. Я копила деньги для чего-то особенного и не могу придумать ничего, что значило бы для меня больше. В моей жизни настала пора перестать растрачивать все свое время на пустяки, желая того и сего, и начать действовать.

Я предвижу, ты скажешь «нет», но я знаю лучше, что мне нужнее. Я приняла решение, могу отправиться к тебе уже в следующем месяце. Просто скажи «да».

С любовью,

твоя Саманта

24 января

Саманта!

Мысль о том, чтобы тебя здесь увидеть, меня так зажгла! Я не могу усидеть на месте, все время хожу и хожу. Во дворе бегал кругами так, что пыль под ногами клубилась. Все надзиратели смеялись и говорили, что ты, должно быть, нечто особенное. Таким меня еще никто не видел.

Надеюсь, ты не против, что я дал Кэрри твой адрес. Она будет вести съемки в Ред-Ривере и окрестностях начиная с апреля, и мне будет приятно, если вы познакомитесь. По крайней мере, я знаю, что она сможет позаботиться о тебе, если я не смогу.

Конечно же, я полюблю тебя всем сердцем, когда увижу. Боюсь, что ты меня не полюбишь. Я изменился. Ослабел. Но я работаю над этим ради тебя. Я стал старше. Думаю, люди про это забыли, многие до сих пор пишут восемнадцатилетнему юноше, каким я был когда-то. Приходят и любовные письма. Уверен, ты можешь это себе представить. А еще я не хочу, чтобы ты была шокирована, когда увидишь меня в цепях. Нас заставляют носить их, когда мы покидаем свои камеры. Они говорят, это для безопасности, но это унизительно.

Не буду больше ничего говорить. Приезжай, когда будешь готова. Приезжай, когда здесь будет Кэрри. Но приезжай обязательно. Ты мне нужна. Я люблю тебя.

Навеки с любовью,

твой Деннис

Тема: Деннис!!

Сэм!

Это Кэрри, друг Денниса. Он дал мне твой адрес, но я подумала, что проще будет выследить тебя онлайн. Это же яснее ясного! Шучу, конечно, ничего в этом нет удивительного. Деннис ВСЕ ВРЕМЯ говорит о тебе, мне уже тошно слушать это все! Нет, честно, таким я его давным-давно не видела. Благодаря тебе и новой серии он выглядит сейчас совершенно другим человеком.

Деннис говорит, что ты приезжаешь, чтобы с ним повидаться, и он хочет, чтобы я стала твоим гидом! Буду просто счастлива развлечь тебя, когда ты приедешь. Большей частью я буду занята на съемках, но, думаю, ты можешь на них присутствовать, если это будет тебе интересно. Мы поездим по Ред-Риверу, снимая разные интервью и отслеживая всякие следы, свидетелей и все в таком роде. Слышала, что ты большая любительница документальных фильмов (спасибо!), так что тебе все это может понравиться.

Дай мне знать. Любой друг Денниса — мой друг. Если тебе нужен совет, где остановиться, где питаться и чего следует избегать, как чумы, то я твой гид.

До скорой встречи.

Кэрри

Она забронировала билет на самолет, пока не успела передумать. Когда Сэм покинула город, кажется, никто и не заметил, что она исчезла.

Алтуна

Глава первая

Тюрьма оказалась гигантским серым чудовищем из бетона, окруженным стеной, поверху которой была натянута острая как бритва, плоская колючая проволока. Сначала Сэм увидела табличку, врезанную в большой камень: «Управление исправительных учреждений, тюрьма Алтуна». Затем под аркой, похожей на диснеевскую, оказалась вывеска, на которой большими пластиковыми буквами было выложено: «ТЮРЬМА АЛТУНА». Несколько пальм, растущих вокруг строения, придавали всему еще более сюрреалистический вид, как будто это была декорация для съемок фильма.

Горячий влажный воздух прилип к коже и затуманил темные очки, когда Сэм распахнула дверцу арендованного внедорожника. Ее тут же вырвало на гравий. Каждый раз, когда она покидала прохладный кондиционированный салон машины, ей казалось, что она тонет, и волосы сразу прилипали к коже, закручиваясь вокруг шеи, как щупальца.

Рвоты было немного: она не ела около суток — с тех пор как вылетела из Хитроу. Если, конечно, не считать батончика «Гранола», купленного в автомате в мотеле глубокой ночью, когда ее желудок настоятельно потребовал пищи. Теперь Сэм вырвало едкой желчью и остатками кофе. Но у нее были мятные леденцы, тарахтевшие в жестяной банке. Она снова посмотрелась в зеркало и подумала: «Может быть, я отношусь к тем женщинам, которые думают, что они уродины, а на самом деле красавицы, только не могут этого разглядеть?» Она вернула солнцезащитный щиток в прежнее положение и сказала себе: «Неприятие собственной внешности. Ну-ну». И быстро потрясла головой, желая избавиться от негативных мыслей.

Припарковав машину и направившись к охраняемому входу, она вдруг остановилась, думая, не стоит ли вернуться. За последние двадцать четыре часа Сэм меняла свое решение тысячу раз. Все казалось нереальным до тех пор, пока она не вышла из аэропорта и не окунулась в жуткую жару. Это была ошибка, твердила она себе, дорогостоящая и ужасная ошибка. Их переписка была не чем иным, как совместным помешательством, — просто два человека так сильно хотели лучшего, что сами изобрели его.

Оказавшись внутри, она протянула пропуск посетителя и паспорт. Сумка покатилась через рентгеновскую установку, пока женщина проходила сквозь рамку металлоискателя. По другую сторону она сняла ее с эскалатора и отдала тюремному работнику, который вручил взамен жетон с номером, как будто она сдавала пальто в театральный гардероб. Одна тюремщица охлопала ее сверху вниз, вторая прикрепила к блузке Сэм липучку с номером. Ее вежливо подталкивали в нужных направлениях, произнося не больше одного-двух слов, пока она не дошла до длинного зеленого помещения, удручающе жаркого, с маленьким дребезжащим вентилятором в углу. Там стояли зеленые пластиковые стулья, привинченные к полу. Сэм опустилась на первый попавшийся стул. Перед ней была толстая пластиковая перегородка с отверстиями на уровне губ, маленькой полочкой и разделителями по обеим сторонам. Никто из посетителей — почти все они были женщинами — не смотрел друг на друга и не разговаривал. Сэм поглядела в пластиковое окно. Противоположная часть помещения была пуста, не считая единственного надзирателя, который стоял у задней стены, рассматривая свои ботинки.

Справа в дальнем углу была дверь, над которой висела лампа в проволочной сетке. На секунду Сэм задумалась, зачем это, и внезапно до мурашек по коже ощутила, в каком месте находится. Здесь царила атмосфера насилия. Здесь были люди, настолько опасные, что лампы понадобилось защищать сетками, привинчивать стулья к полу и ставить пуленепробиваемые стекла.

Когда прозвучал сигнал, вспыхнул красный свет и надзиратель вскинул голову, он встретился взглядом с Сэм, и та улыбнулась, однако ответной улыбки не последовало. Саманте вспомнилось, как подростком ходила на концерт группы Take That^[3]. Тогда она прильнула к своей подруге, и они взялись за руки: мы дышим тем же воздухом, что и Робби! — в восторге представили они. Теперь же воздух, казалось, вибрировал от присутствия Денниса где-то невдалеке.

Шаркая, входили заключенные. Руки и ноги у них были закованы в цепи, как и описывал Деннис в своем письме. Сэм поежилась от увиденного, сердце екнуло. Подумала о бегстве, оглянулась и кинула взгляд на тяжелую металлическую дверь, через которую вошла. Дверь была заперта. Она поняла, что попала в ловушку, единственный способ выйти из которой — пройти через все, что предстояло. Вскоре все это закончится, убеждала она себя, пока помещение наполнялось людьми.

А потом появился он. Не такой, как остальные, — в чем-то живее. Она заметила, что он пополнел, и это заставило ее на мгновение почувствовать себя лучше, но потом Деннис повернул голову, и она увидела его в профиль — сплошные кости да кожа. На нем были очки в золотистой металлической оправе с затемненными стеклами, она не могла разглядеть за ними глаза, поскольку стекла блестели от яркого света. При виде ее Деннис улыбнулся, в ответ она помахала рукой и тут же пожалела о том, так неловко у нее это вышло. Жест был каким-то вымученным и лишенным должного благородства. Она немедленно зажала руки между коленями.

Лодыжки Денниса были скованы цепью, так что он двигался мелкими шажками, подобно человеку, нащупывающему дорогу в темноте. У перегородки остановился и расправил плечи.

— Унизительно, — первое, что произнес он.

— Прости?

— За что?

— Я не расслышала, что ты сказал, — попыталась уточнить Сэм и откинула волосы с лица.

— Я сказал, что это унизительно, — повторил он, усаживаясь на стул. Цепи звякнули о стоявший перед ним стол. — Цепи, будто на злой собаке.

— О! Нет. Не могу поверить, что это на самом деле…

— Я знаю.

Они посидели в молчании.

— Странно, правда? — попробовала завязать разговор Сэм.

— Что?

— Все это.

— Угу.

Она посмотрела на него, как на чужого. Саманте было не по себе, ей хотелось повернуться и уйти. Однако вскоре это чувство прошло, оставив звон в голове, как будто ей дали оплеуху. Он улыбнулся, она заслонила рот ладонью, откашлялась и улыбнулась в ответ.

— Извини, я нечасто хожу на свидания, — сказал Деннис.

— По правде сказать, я тоже, — засмеялась Саманта.

— Когда ты прилетела?

— Вчера. — Она вспомнила свой первый глоток воздуха Флориды, когда вышла из аэропорта, тот момент, когда все стало слишком реальным.

— Как долетела?

— Прекрасно. Все время кормят, чтобы скучно не было.

— Здесь тоже.

Все тепло, которым были наполнены письма, куда-то ушло. Сэм упрекала в этом себя.

— Когда ты встречаешься с Кэрри? — спросил он.

— Завтра, — кивнула Сэм, думая о том, как настойчиво Кэрри уговаривала ее присоединиться к съемочной группе. Сэм не хотелось ощущать себя помехой, но, когда Кэрри стала выяснять, как она будет проводить свободное время, Сэм не нашлась, что ответить.

— Ты ее полюбишь.

Сэм ощутила приступ ревности и поняла, что по-прежнему любит его.

— Кажется, она очень хорошая. — Ее губы сложились в улыбку, которая не открывала ни зубов, слишком мелких, ни десен, слишком больших.

— Так оно и есть. Знаешь, ко мне нечасто приходят гости. Кэрри старается, но она живет так далеко и… — Он не закончил фразу, на какой-то момент воцарилось молчание, пока Сэм не обнаружила, что из нее потоком потекли слова.

— Это я виновата. Я робкая, голова у меня совершенно пустая, и я не знаю, о чем говорить, потому что все кажется таким незначительным, понимаешь? Я чувствую себя полной идиоткой. Здесь так жарко, и я никак не могу прийти в себя из-за смены часовых поясов, и дело не в тебе, а во мне… ужасно жаль, — выпалила она на одном дыхании.

— Ты не идиотка. — Деннис посмотрел на нее с удивлением. — И еще… понимаешь, я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

— У тебя что-то есть, — сказал он, показывая на свою правую щеку, — вот тут.

Она убрала со своего лица прядь волос и расслабилась.

— Спасибо.

После этого стало немножко легче. Он взахлеб говорил о посетителях, которые приходили к нему в последнее время, о новых адвокатах в сшитых на заказ костюмах — настоящих профессионалах своего дела, разрабатывающих новую тактику. О новой серии фильма «Юноша из Ред-Ривера», о компании Netflix^[4], чью продукцию представлял довольно смутно. О новом режиссере Джексоне Андерсоне, недавно снявшем трилогию блокбастеров, который говорил об освобождении Денниса с полной уверенностью, будто это было неизбежностью. Он рассказал ей о Кэрри, о том, как он понял, что для фильма ей нужно только самое лучшее, но теперь, спустя несколько лет, проведенных здесь, он может сказать, что она ненавидит играть вторую скрипку рядом с мужчиной. Кэрри всегда должна быть главной, и никаких гвоздей. Деннис рассмеялся.

— Она недовольна, но знает, что Джексон сделает фильм на более высоком уровне. Тут все дело в деньгах, и она это знает. Все равно основную часть работы будет делать она.

Джексон изрядно повысил интерес общественности к новой серии. Знаменитости наперебой предлагали свою поддержку, фанаты скачивали первый фильм, интерес нарастал как снежный ком. И неожиданно форумы переполнились новыми именами. Анджелина Джоли носила футболку с портретом Денниса и надписью под ним: «Свободу Деннису Денсону». Он стал героем «Твиттера». Обо всем этом он так и не узнал бы, если бы не поток новых писем. Их было больше, чем он успевал прочитать.

— Я начинаю думать, что теперь дело в шляпе, — сказал он Сэм. — Так должно быть.

— Я тоже, — сказала она. — Теперь о тебе знает весь мир. И все на твоей стороне.

Она подумала: как же один судья может сражаться со всем миром? Ведь должен состояться новый суд.

Прозвучал звонок. Люди вокруг склонились друг к другу, чтобы попрощаться. Некоторые прижимали губы к грязному стеклу, чтобы подышать на своих близких по ту сторону окна. Надзиратели вперили глаза в осужденных, давая понять, что свидание завершено.

— Я должен идти, — проговорил Деннис.

— Я знаю.

— На следующей неделе?

— Ну конечно, Ден. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Саманта.

Пока он шел к выходу, она смахнула с ресниц слезу, ощущая удовольствие от его голоса и боль, вызванную его уходом. Одернув платье, Сэм стала ждать, когда толпа поредеет и можно будет присоединиться к очереди на выход.

Вдруг какая-то женщина сзади подошла настолько близко, что Сэм ощутила ее дыхание на своей шее.

— Нравятся тебе детоубийцы, а? — произнесла незнакомка.

— Простите? — Сэм с улыбкой обернулась, уверенная, что недослышала.

— У тебя слабость к парням, убивающим маленьких девочек. Я видела, с кем ты разговаривала.

У женщины были кучерявые рыжие волосы, блестевшие от лака, и футболка, которая свисала с одного плеча, открывая лямку бюстгальтера. Сэм поискала глазами надзирателя, однако все они были заняты.

— Моя семья живет в Ред-Ривере, и все они знают, что он сделал, они знают, кто он такой, они знают больше, чем показывают в кино.

Женщина говорила так тихо, что никто не обращал на них никакого внимания.

— Я не собираюсь с вами спорить, хорошо? Я просто хочу выйти.

В голосе Сэм была дрожь, она не смогла ее сдержать.

— Он сказал тебе, где остальные тела? Это все, что мы хотим знать. Пусть эти девочки упокоятся, пусть семьи вздохнут спокойно!

В помещении никого не осталось, кроме них двоих.

— Вам это доставляет удовольствие? Да? — не успокаивалась поборница справедливости.

— Пора идти, время кончилось. — Полицейский положил руку на поясницу Сэм и мягко подтолкнул ее.

— Сука, — бросила женщина под конец. Надзиратель убрал руку с талии Сэм и взял женщину за запястье. Выводя обеих из комнаты, он ухмылялся.

Глава вторая

Из книги Эйлин Тернер «Когда река становится красной»

Семья Денсонов жила на краю округа, где последние остатки цивилизации уступали место лесной глухомани, тянувшейся на много миль и непригодной для освоения. Это были земли, которые после сильных дождей превращались в болота, простиравшиеся до прибрежных мангровых зарослей, чьи корни переплетались в такой черной воде, что под поверхностью ничего не было видно. Семья жила в двух милях от города, у проселочной дороги, которая после этих дождей становилась непроезжей, и мальчиком Деннису приходилось каждый день проходить больше мили, чтобы попасть на школьный автобус. Нередко к этому времени он успевал промокнуть насквозь и заляпать штаны грязью.

Даже по стандартам Ред-Ривера Деннис считался бедняком, а недостаток родительского внимания был сразу отмечен учителями. Смышленый мальчик часто бывал рассеянным, неухоженным, а учебники куда-то терялись. Об этом сообщили службе защиты детей, и в дом нагрянула инспекция. Социальные работники сочли жилище «непригодным для проживания»^[5], Денниса отправили в приемную семью, а матери и отцу назначили время, чтобы привести дом в порядок. Отцу семейства, Лайонелу Денсону, было рекомендовано приступить к двенадцатиступенчатой программе по избавлению от алкоголизма, а матери, Ким, прописали лекарства от депрессии. Через шесть месяцев Деннис вернулся домой, под присмотр социального работника, который дважды в неделю проводил инспекцию. Регулярные визиты продолжались несколько месяцев, после чего сошли на нет. Позднее социальный работник, закрепленный за Деннисом, признался, что семья, на его взгляд, вполне справлялась, и он решил, что телефонных звонков будет вполне достаточно, чтобы следить за дальнейшим прогрессом, а еженедельные поездки отнимали очень много времени^[6].

Вскорости дом вернулся в прежнее убогое состояние, а отец Денниса — к своим алкогольным пристрастиям. К тому времени перипетии, пережитые Деннисом, похоже, заставили его изменить свое поведение в школе: ранее тихий и робкий, он стал рисоваться и демонстрировать внезапные вспышки агрессивности. Иногда посередине контрольного теста он вдруг вскакивал, хлопал крышкой парты и издавал вопль, если тишина в классе становилась для него непереносимой. Учителя, раньше стремившиеся защищать его и считавшие его синеглазую светловолосую застенчивость трогательной, теперь выгоняли мальчика из класса и отправляли стоять в коридоре или у кабинета директора, пока занимались с остальными учениками, которым стоило помогать.

Это было одинокое существование. В начальных и средних классах Деннис являлся в школу один, проводил дни отдельно от одноклассников и самостоятельно отправлялся домой. Став старшеклассником, он начал вызывать больше интереса у сверстников; теперь он скорее походил на непонятого одиночку, чем на отщепенца. Парень был популярен у девочек, хотя свидания назначал нечасто, и начал играть хавбеком в футбольной команде Ред-Ривера, которая выглядела на поле вполне прилично, правда, финансировалась недостаточно, а настоящей самоотдачи не проявляла. Тренер, выступавший в суде над Деннисом со стороны защиты, описывал его как «в некотором смысле одинокого волка, но хорошего паренька»^[7], который просто немножко нуждался в дисциплине. Тренер Буш был важным свидетелем, человеком, уважаемым обществом, и мог подтвердить, что в тот день, когда Холли исчезла, Деннис был с ним в школе между четырьмя и пятью часами пополудни. Последний раз ее видели отъезжавшей на велосипеде от своего дома около половины пятого. Это означало, что Деннис не мог бы ее похитить, или, по меньшей мере, давало обоснованные сомнения в его вине. Однако, когда Буша попросили предъявить отметки о посещаемости, он не смог этого сделать, хотя на протяжении всего года вел журнал. Тогда обвинитель вызвал одного из игроков футбольной команды, который не мог вспомнить, был ли Деннис в тот день на тренировке.

Несколько ребят вспомнили, что видели его на тренировке, однако другие полагали, что он ушел рано. Обычно он так и поступал, говорили они, поскольку не любил тусоваться после игр и тренировок. Он пользовался популярностью, однако не водил тесной дружбы с другими игроками. Вместо этого большую часть своего времени в школе он проводил с другими ребятами из неблагополучных семей, особенно с Хауардом Харрисом, сыном полицейского Эрика Харриса, а также с Линдсей Дерст. Ни футбольная команда, ни одноклассники не могли понять, почему он так привязан к таким вот явным «неудачникам». Однако это, как заявил представленный защитой психолог, являлось классическим симптомом дурного обращения. «[Деннис] боялся открываться перед сверстниками […] он не хотел, чтобы они знали, как ему живется в родительском доме»^[8]. И мальчик никак не мог избавиться от ощущения, что он неудачник, хотя таковым его вовсе не считали.

Жизнь в доме становилась все тяжелее. Дважды Деннис находил свою мать без сознания после намеренной передозировки лекарств. Отец его был агрессивным пьяницей. Когда его не было дома, Деннис мог расслабиться, однако после возвращения папаша бил парня за малейшую провинность. Однажды, вспоминает Деннис, он что-то ел, сидя по-турецки на полу перед телевизором, когда сзади приблизился отец и ударил его кулаком в затылок. Деннис выплюнул полный рот еды на пол, а когда повернулся, чтобы спросить, в чем дело, отец снова ударил его, по лицу, потом в живот, после чего расстегнул ремень и трижды хлестнул мальчика. «Ты слишком громко жевал», — наконец сказал родитель, запыхавшись и вдевая ремень в брюки^[9].

Чтобы заработать деньги, Деннис устроился в дом престарелых, где убирал комнаты и стирал белье. Со временем обитатели дома стали ценить его компанию. Он был забавным и смышленым, рассказывали они, никогда ни с кем не говорил пренебрежительно, всегда слушался старших. Помогал организовывать развлечения и празднества и беседовал с теми, у кого посетители бывали нечасто. Кое-кто из обитателей показывал ему свои сокровища: фотографии, медали, меха, драгоценности. Убирая в комнатах, мальчик видел под кроватями коробки из-под обуви, принадлежавшие обитателям, которые не доверяли банкам. Сначала он брал там и сям по сотне долларов — достаточно, чтобы отложить на авиабилет, на месячную плату за проживание в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, на еду. Потом это были драгоценности, которые Деннис сдавал в ломбард за гроши. Однажды одну из старух навестила дочь, которая хотела взять у матери взаймы старинную брошь к своей свадьбе. Брошь обнаружилась в ломбарде, и хозяин сообщил полиции, что ее принес Деннис Денсон.

«Я ни о чем не думал тогда, мне просто надо было куда-то сбежать из этого города. Тогда я считал, что никто не пострадает. Все это добро лежало там мертвым грузом и ждало, когда его владельцы умрут и приедут их поганые семьи, чтобы все забрать и продать, — вздыхал Деннис. — Думаю, если бы я знал, что все, что я когда-либо сделал в своей жизни, однажды будут так подробно разбирать и это будет использовано в качестве доказательств, чтобы решить, монстр я или нет, то, наверное, жил бы по-другому».

Глава третья

— Ну как? — спросила Кэрри у Сэм, не отрывая глаз от дороги. — Как прошло первое свидание?

Сэм рассмеялась; она с трудом подавляла улыбку со времени вчерашнего визита. Впервые за много дней она хорошо спала, так что, когда Кэрри подъехала к мотелю, чтобы забрать ее в Ред-Ривер, она уже ждала снаружи, сгорая от желания обо всем поговорить.

— Все было хорошо. Все прошло замечательно.

Сэм старалась не спрашивать, говорил ли что-нибудь Деннис об их первой встрече. Инстинктивное стремление казаться замкнутой не оставило ее даже после того, как она пересекла половину земного шара, чтобы приехать на это свидание.

— И это все? Я не расскажу, что он говорил потом, пока ты ничего не расскажешь.

— Ну хорошо. Сначала было неловко, и я думала, что это я виновата. Я просто была немножко… ошеломлена, мне кажется. Но он был таким милым.

— Правда?

— Абсолютно.

Сэм было легко с Кэрри, девушкой небольшого роста, с пышными каштановыми волосами длиной до подбородка, которые ерошились во все стороны, когда она проводила по голове рукой.

— Знаешь, он, конечно, красивый и всякое такое, — призналась Сэм.

— Конечно.

— Я была так разочарована, когда пришло время уходить. Как будто мы только начали узнавать друг друга. Не считая писем.

Сэм не упомянула ту женщину и их стычку. Наступило молчание.

— Ну и? — подтолкнула ее Кэрри.

— Перестань выпытывать! О господи, — вспыхнула Сэм. Чувства, которые она испытывала к Деннису, были так не похожи на то, что она чувствовала в последний раз, когда начала новое знакомство на корпоративной вечеринке с Марком, спокойно сообщившим ей: «Я не ищу ничего серьезного. Ты не против?» И она сказала: «Да, конечно», — поскольку что еще она могла сказать? Его руки уже блуждали у нее под платьем, это было апогеем долгих месяцев воздержания и робких взглядов. Он проник пальцами внутрь, слишком быстро, болезненно, и ее тело стало скованным и холодным из-за старания удержаться от крика. Тебе хорошо? И она ответила «да», потому что так должно быть. Хорошо, когда тебя имеют, но в тебе не нуждаются. Хорошо быть утешительным призом. Хорошо чувствовать себя хорошо.

— Что ж, он тоже считает, что ты хороша, — призналась Кэрри.

— Он так сказал?

— «Саманта жутко привлекательна» (цитата).

— Серьезно?

— И ему очень нравится твой акцент. А еще он расстроился, что это должно было закончиться так быстро, но очень ждет новой встречи на следующей неделе. Это так классно, что не верится. Мой маленький Деннис наконец-то встречается с женщиной, бог мой!

Сэм перебирала его слова в памяти, стараясь представить, как он их произнес, и лишь вполуха слушала Кэрри, которая рассказывала о своем первом посещении Денниса и о том, как страшно было впервые входить в тюрьму. Она вспоминала об угрозах расправы и письмах с оскорблениями, которые она получала; как они не могли найти финансирование для первого документального фильма, так что она вместе со своим сопродюсером Патриком вынуждена была работать ночи напролет, чтобы его сделать.

— Ты заставляешь меня краснеть, — виновато проговорила Сэм.

— Незачем краснеть. По сути, это был эгоизм чистой воды. О такой истории просто необходимо было поведать обществу, вот мы с Патриком и сделали фильм. Поэтому я всегда беспокоилась о Деннисе, начиная с того времени, когда Патрик рассказал мне об этом деле. Разумеется, все думают, что я в него влюблена. — Она закатила глаза. — В противном случае женщина не стала бы снимать фильм о мужчине, не так ли? Тот факт, что я лесбиянка, похоже, не имеет значения. Я сталкиваюсь с этим на каждом шагу. Это было просто судебное дело, и оно выдалось вопиюще несправедливым: этот парнишка, совершенно очевидно, никого не убивал. Я не могла выбросить такое из головы.

Сэм вспомнила, как Деннис говорил о том, что они с Кэрри очень близкие люди.

— Это все так необычно, — отозвалась она. — Даже не могу поверить, что я здесь, и все, что я делаю, — посещаю тюрьму. Это похоже на очень странные каникулы, — сказала она.

— То, что ты делаешь, замечательно! До тебя Деннис в самом деле начал сдавать. Потрясающе, что ты сюда приехала. Не принижай себя, ты сильная женщина.

Сэм покраснела.

— Бр-р, терпеть не могу такое. Сильная женщина. Что это значит? Скажем, сильный мужчина — это тот, кто может одним пальцем сдвинуть с места груженый трейлер, а сильная женщина — это… — Она щелкнула пальцами, подыскивая подходящее определение.

— Мамаша, которая обращается с петицией об установке нового дорожного знака после того, как ее сына сбил какой-то лихач.

— Вот-вот!

— Может, это не так уж и глупо. Ты понимаешь, что я имею в виду. Это какая-то чепуха, когда ее повторяют ради красного словца. А я имею в виду тебя: ты храбрая, вот о чем я говорю.

Сэм открыла рот, чтобы запротестовать, но в ушах зазвучали слова Марка: ты никогда не воспринимаешь комплиментов, это сводит с ума. Пункт номер тринадцать в списке причин, по которым он не мог ее полюбить. Она повернулась к Кэрри:

— Спасибо.

Дома в Ред-Ривере были не такими одинаковыми, как те, которые Сэм видела с самолета во время захода на посадку, — с бассейнами, похожими на хирургические лотки, и черепичными крышами. Создавалось впечатление, что все они построены в одно и то же время людьми, которые оказались здесь случайно. А здесь — широкие улицы и дома, стоящие далеко друг от друга; там и сям виднелись выставленные диваны и цепные собаки, лаявшие, когда они проезжали мимо. Здание городского муниципалитета — скромное и белое, на центральной улице, — мини-маркет, магазин стройматериалов и ресторан. Большинство заведений было закрыто, окна — заколочены деревянными панелями.

Они въехали в более привлекательную часть города, где улицы прятались в тени больших деревьев, а дома были выкрашены в разные пастельные тона. На верандах стояли двухместные диванчики, у домов — сверкающие внедорожники.

Остановились у пастельно-желтого дома, поменьше соседних: на белых оконных рамах краска уже начала шелушиться. На почтовом ящике значилось: «Харрис, 142». По словам Кэрри, полицейский Эрик Харрис наотрез отказался давать любые интервью во время съемок документального фильма в 1993 году. На этот же раз он связался с Патриком сам, когда было объявлено, что новую документальную серию о деле Денниса снимает сам Джексон Андерсон.

— Притягательность знаменитости, — оценила Кэрри, закатывая глаза. — Конечно, он установил нам довольно жесткие ограничения…

Например, как сообщила Кэрри, если они свяжутся с Хауардом, его сыном, чтобы попытаться взять интервью, он позаботится о том, чтобы отснятый материал никогда не увидел свет.

— Он не был ни слишком усердным, ни достаточно способным, чтобы сделать карьеру, но до сих пор власти у него в этом городе хватает, — пояснила Кэрри. — Воровской кодекс чести — никто не понимает его лучше копов.

Между тем это интервью имело ключевое значение, так как полицейский Харрис был первым копом, допрашивавшим Денниса после того, как было найдено тело. Когда у него спросили, почему он обратил внимание именно на Денниса, тот ответил: «Называйте это предчувствием. Полицейская интуиция».

— Наглости этому типу не занимать, — протянула Кэрри, пока они осматривали дом из машины. — Но у меня есть серьезные вопросы к нему по поводу всей этой истории.

Они вышли из автомобиля, и Кэрри выгрузила свое снаряжение из багажника на тротуар. Она водрузила на плечо камеру, прильнула к видоискателю и окинула взглядом улицу. Сэм инстинктивно увернулась, как будто это была пуля. Кэрри держала камеру за верхнюю рукоятку, а другой рукой поддерживала снизу, ведя по полукругу. Вставив в уши наушники, болтавшиеся на шее, она сделала шаг назад, отставив в сторону бедро.

— Ну, и как я выгляжу? Джек хочет, чтобы сейчас мы обе были в кадре, будто мы тоже часть этой истории. Не знаю. Я чувствую себя персонажем фильма «Как я дружил в социальной сети»^[10].

Съемочная группа была уже внутри и занималась регулировкой освещения, поднимая и опуская жалюзи, а полицейский Харрис сидел в кресле и пытался расстегнуть верхнюю пуговицу своей рубашки, из-под тугого воротника которой свисал галстук. Сэм заметила, что он взглянул на Кэрри, когда та вошла, но быстро отвел взгляд. Из кухни появился, слегка наклонив голову в дверном проеме, долговязый мужчина, который представился Патриком, деловым партнером Кэрри. Первый фильм они снимали вместе, набирая небольшую группу по мере того, как развивалась история. Патрик показался Сэм несколько застенчивым, его рукопожатие — вялым, а ладонь — влажной. Он говорил, не глядя ей в глаза, и бросил всего несколько дежурных фраз:

— Как прошел полет? Это хорошо, что хорошо. Прошу прощения.

Когда Сэм повернулась, чтобы поговорить с Кэрри, той уже не было, и Сэм стало неловко. Она отошла к стене в ожидании, что к ней кто-нибудь подойдет.

Здесь было пятеро людей, которых Сэм не знала, все занятые подготовкой к съемкам. Какой-то мужчина махнул над ее головой направленным микрофоном и извинился. Она наблюдала за всей этой командой, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя себя здесь чужой. Пребывание в доме Харриса показалось ей лишенным всякого смысла.

— Вы можете сесть, — предложил Харрис со своего места.

— Спасибо, я постою, — отказалась Сэм.

— Кажется, вы чуть-чуть покраснели. Хотите что-нибудь выпить? — Он стал подниматься с кресла, но Сэм жестом остановила его. Ей хотелось выпить, но не из его рук. — Ну ладно, если вам что-нибудь понадобится…

Она с отвращением обратила внимание на его нос, разбухший и красный от многих лет пьянства, на крупные поры и бритвенные порезы на щеках возле усов, покрытые корочками запекшейся крови. Лоб блестел от пота, пряжка ремня глубоко утопала в животе, белевшем в проемах между пуговицами рубашки.

Прочистив горло, полицейский Харрис решил снова завязать разговор:

— Я слышу британский акцент, не так ли? Как вам нравится эта погода? Жарковато для вас?

Сэм вежливо улыбнулась, не размыкая губ.

— Вы что, сюда переехали или прибыли специально ради этого?

— Я просто в гостях.

— Зачем же они тогда привезли вас сюда? Должно быть, вы очень хороши в своем деле, если они вас сюда привезли.

— Ну, на самом деле… — Сэм собралась с силами, чувствуя в голосе хозяина некоторый вызов. — На самом деле я друг Денниса. Скорее, даже подруга.

Харрис вмиг перестал улыбаться и выпрямился в кресле:

— Что, в Англии нет убийц, с которыми вы можете встречаться?

Сэм повернулась и вышла из дома на жару. Ей показалось, что все в доме думают так же, и от этого стало дурно. Для того чтобы прийти в норму, ей потребовалось закрыть глаза, глубоко подышать и вспомнить, кто она такая, что делает и почему.

Стараясь привести себя в состояние присутствовать при этом всем, она стояла в тени, когда появилась Кэрри и протянула запотевшую бутылку с водой из холодильника, стоявшего в багажнике ее машины. Сэм прижала бутылку к своему затылку и объяснила Кэрри, что произошло.

— Этот тип… чертов сукин сын, — выругалась Кэрри. — Не переживай, мы надерем ему задницу. Он сказал, что мы не можем поговорить с Хауардом, но он не сказал, что мы не можем поговорить о Хауарде.

Она уговорила Сэм вернуться в дом. Только Сэм осталась в задней части комнаты, как можно дальше от Харриса, и лишь наблюдала, как тот прихлебывал из запотевшего стакана, вытирая мокрые губы тыльной стороной ладони.

Через полчаса Кэрри расположилась напротив Харриса с iPad на коленях и своими заметками — их Харрис пожелал увидеть до начала интервью. Сэм наблюдала, как его глаза скользили по страницам. Полицейский улыбался и время от времени цокал языком.

— Довольны? — спросила его Кэрри, когда он вернул ей бумаги. Он кивнул.

Кэрри жестом показала, что она готова, тогда Патрик попросил тишины и повел обратный отсчет.

— Полицейский Харрис, — начала Кэрри, — расскажите нам, пожалуйста, о своих личных отношениях с Деннисом и его дружбе с вашим сыном Хауардом.

— У меня не было никаких личных отношений с Деннисом. Но он часто бывал у нас начиная… лет с семи, я думаю. Хауи всегда был дружелюбным мальчиком, он видел, что Деннис в нужде, так что играл с ним во дворе. Мальчуган вечно здесь болтался и съедал все, что у нас имелось. Я, бывало, делал ему замечания: «Тебя что, дома совсем не кормят?» Полагаю, так оно и было, потому что он вечно был голодный, грязный и воровал все, что под руку попадется. Хотя Хауи никогда бы не сказал, что это он, я знал, что это так. Десять долларов — тут, пачку печенья — там. Ничего крупного, так что поначалу ты не обращаешь внимания на такое.

— Вы никогда не спрашивали об этом Денниса? Никогда не приходили к нему домой, чтобы выяснить, достаточно ли о нем заботятся?

— Мы все знали, что происходит в этом доме, это не было секретом. А что можно было сделать? Хорошо, я иду туда и объявляю его отцу предупреждение — и что дальше? Они, скорее всего, запретили бы ему сюда приходить, вот и все. А Хауи мне бы этого не простил. Этих мальчишек было не разлить водой. Я опасался с самого начала, но…

— Чего вы опасались?

— Хауи рос таким впечатлительным. Он всегда плелся в хвосте у других детей его возраста. Его никогда не приглашали на праздники или поиграть в мяч летом. Так что, когда такой ребенок, как Деннис, составил ему компанию, я отнесся к этому с недоверием. Хотя он казался довольно смышленым. Когда я встретился с ним впервые, он пожал мне руку, как взрослый. Потом Хауи начал материться, и я уже знал, что он набрался этого от Денниса. Потом сломанные игрушки, спрятанные в гараже… Хауи сломал запястье после какого-то дурацкого фортеля. Он прыгнул в реку с моста. Я знал, кто подбил его это сделать, и от меня не ускользало, как он меняется. Но как можно лишить мальчишку его лучшего друга? Так что на некоторые вещи пришлось смотреть сквозь пальцы, закрывать глаза. Но все же я поговорил с Деннисом: я не хочу, мол, чтобы на моего сына плохо влияли, ты должен изменить свое отношение, иначе я запрещу тебе приходить сюда изо дня в день, ты меня понял?

— Это помогло?

— Неделей позже мою машину изуродовали, весь бок был исцарапан ключом. Я спросил его, но он от всего отказался. Хотя я всегда его подозревал. Это была моя ошибка — спускать на тормозах так много вещей и видеть, как моего Хауарда затягивает в болото.

Кэрри наклонилась вперед и нахмурилась.

— Кое-кто думает иначе, полицейский Харрис. Учителя говорят, что Деннис вел себя лучше, пока не познакомился с Хауардом, кое-какие местные жители утверждают, что Хауард всегда был проблемным ребенком, а с тех пор, как ушла его мать, он стал — цитирую — «неуправляемым».

Эрик Харрис крякнул.

— Ну, тот, кто это сказал, имел на него зуб, это же ясно. На Хауи плохо повлиял уход матери, да и на кого бы такое хорошо повлияло? Он был немножко шумный, склонный к истерикам, медленно учился говорить. У него просто была фрустрация, вот и все.

— В старших классах Хауард торговал наркотиками. Это тоже было результатом фрустрации?

— Это дело рук Денниса, — замотал головой Харрис.

— Это Хауард вам такое сказал?

— Нет, ему не надо было ничего говорить, все было и так понятно. Откуда бы Хауард взял… Короче, Хауард был не самым смышленым ребенком. Он кого-то покрывал — всего-то хотел угодить, ему хотелось иметь друзей. И речи быть не может, что он был способен сам придумать что-то этакое.

— Однако он клялся, что это не Деннис делал, даже под угрозой исключения.

— Как я сказал, он хотел прикрыть своего друга.

— И что, вы злились на Денниса?

— Нет.

— Даже после того, как вашего сына исключили из школы и на девять месяцев отправили в колонию для несовершеннолетних преступников?

— Даже тогда.

— А вот некоторые говорят, что после этого вы затаили на Денниса злобу. Именно вы постучали в его дверь, когда было найдено тело Холли, хотя никаких причин связывать его с этим преступлением не было.

Харрис по-прежнему был спокоен и собран.

— Мы должны были проверить в округе всех, кто был замешан в противоправном сексуальном поведении, — вздохнул он.

— Ну да, обвинение в раздевании на публике, которое выдвинули вы. То, что всеми было воспринято как мальчишеская бравада, а вы настаивали, что это сексуальное отклонение.

— Ни на чем я не настаивал. Деннис обнажился перед девочками-подростками.

— После того футбольного матча его выбросили голым из движущегося автомобиля, и он должен был бежать назад в тренировочный зал. Ту же шутку разыгрывали в каждом сезоне.

— Я не знал об этом, — отпирался Харрис. — Мне было известно только то, что мне сообщили. Некоторые девочки были очень недовольны. Мы должны были делать свою работу.

Сэм сжала кулаки до хруста в костях. Человек с направленным микрофоном, обернувшись, бросил на нее недовольный взгляд. Для Сэм Харрис окончательно превратился в негодяя. Изгиб его губ, эта полуулыбка позволяли предположить, что Харрис не верит ни слову из того, что им самим было сказано, и хочет, чтобы они это знали: его руки лежали на коленях, и когда он говорил, то постукивал кончиками пальцев.

— А как насчет настоящего эксгибициониста? — Кэрри взглянула в свои заметки. — Сообщалось, что некий мужчина обнажился перед группой девочек в спортивном лагере в субботу перед убийством. Девочек допросили, они описали этого мужчину так: «невысокого роста, темноволосый и несколько бледный», а полицейский-художник нарисовал вот это…

Кэрри протянула свой iPad. Рисунок очень походил на изображение Коротышки, которого неделей раньше видели у школы Холли.

— При этом через месяц вы снова говорили с теми девочками и показали им лишь фотографии Денниса. Вы спросили у них, этого ли человека они видели. Вы снова брали у них показания, уже после того, как они сказали «нет», и давили, давили, пока одна из них не сказала: «Может быть, это был он».

— Мы считали, у нас есть убедительное доказательство, что Деннис — тот самый парень.

— Но вряд ли найдется человек, меньше похожий на Денниса, чем изображенный на этом рисунке!

— Точного описания от людей в шоке вы не получите. А когда имеете дело с детьми… — Похоже, Харрису его доводы казались вполне резонными.

— Почему вы посчитали, что именно Деннис мог убить Холли Майклз?

— У нас была свидетельница, которая слышала его прямое признание, у нас были волокна ковролина, которые совпали с волокнами напольного покрытия в его доме…

— Эти волокна, согласно нашему криминалисту, присутствуют приблизительно в семи из каждых десяти американских домов. Вряд ли это убедительное доказательство.

— В сочетании с показаниями свидетельницы…

— Фантазерки, женщины, которая потом призналась, что она выдумала всю эту историю.

— Зачем бы она это делала? — Харрис повысил голос, он уже выходил из себя. — Это давление, которое вы оказали на нее, это ваши либеральные медиа, которые донимали ее год за годом, пока она не сказала вам, что солгала. Просто для того, чтобы вы оставили ее в покое!

Харрис впервые разозлился. Он то скрещивал ноги, то возвращал их в прежнее положение. Наконец сел прямее.

— Она связалась с нами, несчастная, страдавшая от комплекса вины. Сказала, что была в полиции, в суде, она собиралась отказаться от того, что говорила, но ее никто не захотел слушать!

Харрис вздохнул, глаза его были закрыты.

— Я могу сказать только одно: в то время она была надежной свидетельницей, ее историю проверили. У Денниса было криминальное прошлое. Мой коллега полицейский до этого подозревал его в исчезновении Лорин Родз.

— Однако его никогда не допрашивали.

— Нет, во всяком случае, официально. Это верно.

— Почему же он представлял интерес для следствия по делу Лорин Родз?

— Они были знакомы, встречались пару раз до ее исчезновения…

— За несколько месяцев до ее исчезновения.

— Любой бывший любовник представляет интерес для следствия в подобных делах.

— Чем же он отличался от других любовников?

— Ночью, после того как стало известно, что Лорин пропала, весь город собрался на ее поиски. Там были все. Деннис тоже появился, он улыбался и шутил, но даже не взял с собой фонарь, а тьма была кромешная. Фонаря у него не было!

— И это вызвало у вас подозрение в убийстве? — Кэрри снова подняла голову.

Харрис обвел взглядом комнату и продолжил с непроницаемым лицом:

— Он вызвал подозрение у моих коллег. Они сказали, что это выглядело так, как будто он на самом деле не собирался ее искать. Как будто он злорадствовал.

— Но вы так не думали?

— Мне трудно сказать. Меня там не было, я не видел своими глазами, как он себя вел. Я был у семьи Родз, мы изучили все ниточки и ничего не нашли. Вероятно, сбежала из дому, не знаю. Нераскрытые дела вспоминаются часто…

На мгновение воцарилась тишина. Сэм чувствовала, что ими манипулируют, а Харрис просто тянет время.

Кэрри прервала молчание:

— Давайте вернемся к Холли Майклз. Волосок!

— Волосок?

— Волосок, найденный на теле Холли. Согласно описанию, сделанному криминалистом, это был «короткий темный каштаново-черный волосок, по всей видимости, с головы», не принадлежавший жертве, и не похоже, чтобы с тела Денниса.

— Ну да, конечно, он был одной из первых улик, которые мы послали для дальнейшего исследования. К несчастью, как вы знаете, его потеряли в дороге.

— Единственная и самая важная улика просто пропала? — Кэрри подняла брови, качая головой.

— Я не защищаю свой департамент, они лопухнулись на всю катушку. Могли бы сберечь месяцы работы, если бы идентифицировали этот волосок. Несколько человек получили взыскания, карьеры были разрушены, мы должны были перестроиться и сфокусироваться на том, что оставалось.

— Деннис блондин. Разве волос шатена мог принадлежать ему, как вы думаете?

— Чтобы утверждать это с полной определенностью, следовало бы его протестировать. Но с учетом остальных улик и вынесенного обвинительного приговора я бы сказал, что, будь этот волосок сегодня у нас, мы обнаружили бы, что он принадлежит Деннису.

— Однако никаких следов ДНК Денниса не было обнаружено. Никаких. Кровь на блузке девочки не принадлежала ни ей, ни Деннису. — Голос Кэрри был твердым и уверенным, он заполнял всю комнату. Харрис же явно утратил уверенность.

— Мы обсуждали возможность соучастника, — все, что он смог сказать.

— Не было никаких следов его ДНК, ничего, вызывающего предположение, что убийц было двое, и ничего, что позволяло бы считать, что Деннис вообще присутствовал на месте убийства.

— Эта улика…

— Улик не было. Ваш департамент потерял волосок. А вы давили на свидетелей до тех пор, пока они не сказали то, что вам хотелось. Вы сочинили безумную историю и подставили подростка, потому что лично злились на него за дружбу с вашим сыном.

— Послушайте, девушка, может быть, я на него и злился, но… — Харрис посмотрел в камеру. — Я бы никогда не позволил этому чувству затмить во мне суждение представителя закона.

Глава четвертая

Из книги Эйлин Тернер «Когда река становится красной»

Наркотики в Ред-Ривере были индустрией. В школьных коридорах шли оживленная торговля и обмен; по пути в спортивный зал вы могли купить все что угодно, от пары самокруток с марихуаной до выдаваемых только по рецепту болеутоляющих. Джеймс Лукас вспоминает эпидемию наркотиков, вспыхнувшую в то время, когда он был директором школы: «Мы постоянно обыскивали шкафчики в раздевалке. Сначала объявляли по громкоговорителям, чтобы все ученики оставались в своих классах, пока мы не сообщим, что обыск закончен. Открывали и обыскивали каждый шкафчик без исключения. Во время таких обысков нередко находились тайники с наркотиками, но в одном случае виновник нас удивил. Хауард, сын уважаемого полицейского Эрика Харриса, прятал столько препаратов, распространение которых контролируется законом, что стоили они немалых денег. В частности, пару сотен каких-то голубеньких таблеток. Может быть, какой-то поддельный валиум?»^[11], — пожимает плечами директор.

Полицейский Харрис никогда не считал своего сына виновным^[12] и отказался дать интервью для этой книги, однако Хауард объяснился перед директором Лукасом, взяв на себя всю ответственность, и признался, что продавал таблетки школьникам. Харрис старался уладить дело частным образом, однако уличная цена находки была так велика, что дело раскрутилось и результатом стали исключение Хауарда из школы и срок в колонии для несовершеннолетних преступников. После этого Хауард перешел на домашнее обучение, и, как утверждает источник, у полицейского Харриса появилось глубокое недоверие к единственному другу Хауарда, Деннису Денсону, который, как он полагал, был виноват в том, что сына арестовали.

Голубые таблетки стали печально знамениты и в школе, и за ее пределами. Широко распространились слухи, что именно эти таблетки привели к первому исчезновению — старшеклассницы Донны Нокс. Последний раз ее видели на вечеринке, на которой присутствовало большинство ее одноклассников. Подруги говорили, что она выпила несколько порций своих обычных напитков, виски «Джек Дэниэлс» и диетической кока-колы, но не перепила. Один свидетель вспоминает, что около девяти часов вечера она приняла две таблетки: «Голубые, круглые, я даже не знаю, что это такое»^[13]. К девяти сорока пяти Донна, как рассказывали, опьянела, что, по словам ее друзей, было необычно. Вела она себя странно. Стала агрессивной, отказалась от всех предложений отвезти ее домой. Друзья позволили ей умчаться в ночь в состоянии какого-то бешенства, ожидая, что через полчаса она вернется в раскаянии и смущении.

Но она так и не вернулась. Ее парень и лучшая подруга покинули вечеринку часом позже и медленно проехали по дороге к дому Донны, но девочки нигде не было видно. Тогда они припарковались у дома семьи Нокс, увидели темные окна спальни Донны и решили, что она спит. А на следующее утро позвонили и поговорили с ее встревоженной матерью, которая сказала, что Донна не приходила домой. Не желая выдавать свою подругу, они сказали миссис Нокс, что Донна рано ушла с вечеринки и осталась ночевать у подруги. Они заверили ее, что Донна позвонит, как только проснется, что она, вероятно, все еще в постели.

Прошел день, и только тогда миссис Нокс заявила об исчезновении дочери.

— Я не знала, что мне надо было бояться, я была так разозлена, что даже не подумала испугаться^[14].

Через два дня после исчезновения ее свитер нашли в двух милях от дороги, по которой она ходила домой, совсем рядом с берегом реки.

Поиски сосредоточились на реке; полицейские ныряльщики не нашли тела, однако сильный ливень в марте мог вызвать стремительные подводные течения, так что нельзя было исключить, что останки унесло в море. Убийства полиция не подозревала. Казалось, все показания позволяли предположить, что Донна была пьяна, в темноте сбилась с пути, свернула не в том месте и оказалась в густом заросшем лесу. Возможно, она вошла в воду намеренно, отбросила свитер и прыгнула в реку, чтобы поплавать, но была подхвачена сильным течением. Или, может быть, упала, а свитер зацепился за свисавшие над водой ветки. Так или иначе, полиция никого не подозревала в ее исчезновении.

Голубые таблетки обсуждались много раз, в том числе в большой статье «Девочки Ред-Ривера», опубликованной в газете The Red River Tribune в 1992 г., незадолго до ареста Денниса Денсона. В статье задавался вопрос: «Почему эта линия расследования не привлекла внимания полиции? Эта часть доказательного материала практически не вызвала интереса, несмотря на непреходящую озабоченность проблемой наркотиков в школе». Многие соглашались, что это упущение выглядело странно и только благодаря ему Хауард Харрис не был допрошен в связи с исчезновением девочки.

Следующей исчезла Лорин Родз. Потом Дженел Тайлер, Келли Фуллер, Сара Уэст. Они пропали бесследно — не было ни тел, ни крови. Как будто никогда не существовало.

В конце концов была найдена Холли Майклз. На дядюшек, отчимов и одиноких мужчин в городке смотрели с подозрением. Воображали монстра, психопата, который замуровал кости девочек в своем подвале, а фенечки для коллекции снял с девочек и повесил на гвоздь в своем чулане. Все хотели знать — кто? Кто-то играл с ними. Кто-то забирал их девочек.

Глава пятая

Многое из того, что говорил Деннис, Сэм начинала понимать лучше и глубже — по его мимике, по интонациям, по мелким деталям, по тому, как во время разговора он сдувал с глаз волосы, делая небольшие паузы и продолжая говорить так, как будто этих пауз не было. По тому, как он произносил ее полное имя: «Я тоже скучал по тебе, Саманта», — как пожимал плечами, когда хотел сделать вид, что что-то не имеет особого значения, хотя она понимала, что это не так.

— Говорят, тут замешан Джонни Депп. — Пожатие плечами. — Думаю, он скоро захочет лично меня посетить.

Прижав ладони к отверстиям в пластиковой перегородке до того, что кожа белела, они поглаживали пальцами те малые участки на руках друг друга, которые были доступны. И даже это действовало, как электрический разряд. Сэм покинула тюрьму, чувствуя себя пьяной, и включила кондиционер в машине на полную мощность, когда ехала назад в свой отель. Не быть с Деннисом становилось мучительно больно, быть рядом с ним, но не касаться его — еще хуже. Они говорили об адвокатах, о расследовании, о придорожных щитах, мимо которых проезжала Сэм по дороге в тюрьму и которые предлагали вознаграждение в двадцать тысяч долларов за новую информацию об убийстве девочек. До сих пор эта мера не давала никаких результатов, кроме звонков от людей, явно психически нездоровых, да фантазеров и нескольких экстрасенсов, пытавшихся впарить неубедительные истории. Однако надежда все же воскресла.

— Я просто хочу быть с тобой, — сказал Деннис. Они наклонялись друг к другу, дыша прямо на перегородку, и тогда надзиратель требовал «к окну не прислоняться».

— Скоро. — Глаза Сэм ловили его взгляд под очками.

— Ты знаешь больше, чем я. Скажи, — попросил Деннис, — что за обстановка? Там, на свободе.

— Связанная с тобой? Неизменно позитивная. Я имею в виду, в Интернете. Я бы сказала, на девяносто пять процентов, за исключением Ред-Ривера…

— Ред-Ривер не имеет значения. А другие?

— Все хорошо. Все мы хотим, чтобы тебя выпустили, Деннис. И наверняка этого добьемся.

Сэм не планировала оставаться здесь больше, чем на пару недель, однако уже прошли пасхальные каникулы и она поняла, что не готова уехать. Она позвонила в школу и сообщила, что пока не может вернуться, что у нее есть личные дела, которые необходимо уладить. С ней говорили благожелательно, прислушиваясь к ее нуждам, и из-за этого Сэм почувствовала себя еще несчастнее и виноватее.

Дни, когда Кэрри и ее группы не было рядом, текли одиноко. Сэм отсиживалась в своем гостиничном номере, смотрела Netflix и питалась фастфудом, который покупала в ресторанах для автомобилистов, остывавшим к тому времени, когда она возвращалась. Картонные коробки и пакеты с едой она раскладывала на постельном покрывале. Даже когда появилась Кэрри, чтобы взять ее на интервью, Сэм покинула свой номер с неохотой. В тот день, когда они снова должны были вести съемки в Ред-Ривере, она пожаловалась на головную боль, однако Кэрри просто указала пальцем на пассажирское сиденье.

— Перестань ныть и садись в машину. Я обещала Деннису приглядывать за тобой. Посмотри на себя. Ты здесь уже два месяца, а выглядишь, как сырая курица. Ты хоть изредка выходишь отсюда, когда меня нет?

Сэм посмотрела на себя в боковое зеркало:

— Ну…

— Не ну, а не сиди сиднем! Покатайся на глиссере в Эверглейдсе, съезди в «Морской мир». Я сейчас пошучу: ты вообще смотрела фильм «Черный плавник»?^[15]

Однако Сэм была здесь не ради «Морского мира» или глиссеров. Она приехала к Деннису. Все остальное казалось ей пустым времяпрепровождением. Да, она склонна к изоляции, к сосредоточению исключительно на своих отношениях с Деннисом, все остальное для нее на втором плане. Если бы она была на лечении, это назвали бы паттерном^[16], думала она. С жалостью ей сообщили бы, что это не что иное, как зависимость. Она подумала о Деннисе, сидящем в своей камере шесть на девять футов, на коленях поднос с едой, фоном является вечный телевизионный шум. Это было так похоже на ее гостиничный номер.

Они остановились, чтобы заказать кофе со льдом. Кэрри медленно вытягивала во внешний мир погруженную в себя Сэм и в конце концов добилась, чтобы та рассмеялась. Вместо того чтобы направиться в город, они обогнули Ред-Ривер по краю, безлюдному и густо поросшему деревьями. По пути им встретился единственный дом — полуразрушенное строение с черным от пожара остовом.

Дорога была покрыта грязью, и машину водило из стороны в сторону. Наконец они остановились в каком-то глухом месте рядом с белым фургоном, который Сэм узнала по интервью с полицейским Харрисом, и другим автомобилем, выглядевшим покинутым. Они были вынуждены продолжить путь пешком, ступая по опавшим веткам и земле, раскисшей от вчерашнего дождя. Балетки Сэм всасывались в мягкую почву и спадали с ног, лодыжки покрылись грязью.

— Черт, надо было тебя предупредить. Моя вина, — сказала Кэрри. — Джексон хотел, чтобы был материал, который показывает настоящий Ред-Ривер. Характер места, так сказать.

Из-за деревьев они услышали голоса съемочной группы и увидели трейлер, увитый вьющимися растениями и с такими грязными окнами, что заглянуть внутрь было невозможно.

За трейлером в земле был провал, настолько глубокий, что Сэм видела лишь черноту, которая, казалось, притягивала к себе. На его краю балансировали остатки дома с торчащими во все стороны расколотыми досками и свисающими проводами, напоминающими вывернутые кишки. Хозяин, Эд, выглядел напряженным, он ждал, пока кто-то из группы прикреплял к его рубашке микрофон, и чувствовал себя неловко. Сэм была вынуждена отойти от провала на несколько шагов. Он и правда притягивал — Сэм показалось, что она может сделать шаг вперед и броситься в него. От этого у нее заломило кости.

— Ну, это было примерно так, — начал Эд по команде. — Однажды вечером жена сказала, что она хочет лечь в постель пораньше. Я поцеловал ее, пожелал спокойной ночи, и она отправилась в спальню, которая была примерно здесь.

Он показал на край бездонного провала, над которым все еще свисали балки.

— Тем вечером я выпил пива и, когда почувствовал, что дом слегка качается, подумал, что это пиво виновато. Все происходило плавно, не так, как при землетрясении, а так, как бывает при засыпании, как будто весь мир под тобой слегка колышется. А потом этот звук, какой-то неземной, похожий на урчание. Ну, как старые трубы, что-то в этом роде. А потом все случилось сразу. Вся левая сторона дома просто исчезла, ее всосало за секунду. Я даже не слышал, чтобы жена вскрикнула, ничего такого не было. Я вышел и обнаружил развалины. Пытался ее найти, но земля еще всасывала в себя все, как будто была голодна. Вокруг меня пузырилась вода и булькали маленькие лужицы грязи. Я не знал, что делать. Телефон не работал, мы здесь на отшибе.

Хозяин помолчал и продолжил:

— Тогда я поехал за помощью. Но мы так ее и не нашли, жена просто исчезла, ее всосала земля, когда она спала. Я все думал: «Она утонула? Это было как утопление? Или ее нос и рот забила грязь?» Можете себе такое представить? Похоронена живьем в жидкой вонючей грязи… Я даже не мог ее похоронить. У нее есть мемориальная доска около церкви, но в могиле ее нет, она осталась здесь.

— Я не мог так ее оставить. Меня пробовали переселить, округ назвал это место непригодным для жилья, ну а я взял трейлер и поставил его здесь. Этот провал растет — у меня есть снимки.

Эд показал фотографии, на которых было видно, как со временем яма становится все больше и больше, а дом по сравнению с ней — все меньше и меньше.

— Всякий раз, когда у нас пройдет хорошая буря, провал увеличивается. И вся эта вода — когда она высыхает, давление меняется и… — Он издал всасывающий звук. — Я слышу, как по ночам дом трещит и скрипит. Худшее, что может случиться, — меня тоже засосет, но это не так уж плохо. Говорят, опасно, — невесело хмыкнул он, — но здесь не опаснее, чем в любом другом месте. Весь штат стоит на плохой земле!

Сэм старалась заставить себя твердо стоять на ногах. По телу побежали мурашки, когда Эд повел нервничавшего оператора к краю провала и бесстрашно склонился над ним, подбадривая:

— Давай, давай, яма не кусается.

— Это место помогает вам горевать? — спросил у него Патрик, партнер Кэрри.

— Наверное, помогает. Я скучаю по своей жене. Каждый день с нею разговариваю.

— А она когда-нибудь отвечает?

— Конечно, отвечает, вот прямо сейчас и говорит: «Зачем ты позволил этой банде засранцев приехать сюда — чтобы они хамили тебе в твоем собственном доме?» Что за дурацкий вопрос? А? Я знаю, вы ищете всяких чудаков, чтобы изобразить наш город, как парад уродов.

— Простите, — вмешалась Кэрри. — Думаю, Патрик выразился метафорически. Правда ваша, мы хотим показать, какие колоритные и разные люди живут в Ред-Ривере, но мотивы у нас самые чистые. Мы вовсе не стараемся для того, чтобы все это выглядело как парад уродов.

— Хм. — Эд поднял бровь. — Я не идиот. Я видел этот фильм. Вообще-то, Деннис, бывало, приходил сюда и выполнял для нас кое-какую работу.

— Правда? Можете рассказать нам об этом? — Кэрри была удивлена.

— Он приходил сюда, делал кое-какую работу во дворе, мы ему, конечно, платили. Однажды вечером я принес ему стакан воды и собирался сказать, что на сегодня работа закончена, а он был чем-то полностью поглощен. Я дважды окликнул его, пока он поднял глаза. Когда я к нему подошел, он склонялся над металлическим ведром, а лицо было освещено пламенем. В ведре была змея, она горела, корчилась и извивалась. Изредка он тыкал в нее палкой. Я налил в ведро воды и спросил его, что, черт побери, он делает.

— Он выглядел так, как будто его только что разбудили. Сказал, что избавлялся от змеи ради меня. А теперь она только будет умирать медленнее. Я дал ему двадцатку, он ушел и больше не приходил. По правде говоря, я чувствовал себя рядом с ним не слишком уютно, особенно после этого. Не знаю, действительно ли он убил ту девочку, не знаю об этом, но что-то с ним было не в порядке.

Сэм сидела в машине и думала, как было бы хорошо, если бы она осталась в гостинице. Москиты кусали за ноги и за руки, некоторые застревали в катящемся с Сэм поту. Все это место вызывало у нее дискомфорт. Она продолжала думать о змее и о том, что это могло значить.

— Это всего лишь змея, — пыталась успокоить Кэрри, когда Сэм спросила ее. — Другое дело, если бы он засовывал котят в чертову микроволновку. Мальчишки противные. Мой брат бросил свою золотую рыбку в морозильник, а теперь он истый веган. Скорее всего, все было не так плохо, как рассказал Эд.

После интервью с Эдом она и Патрик тихо поспорили. Сэм слушала, сидя на пассажирском сиденье и свесив ноги наружу.

— Ничего из этого мы не сможем использовать, — говорил Патрик. — Жечь змей? Как это будет звучать?

— Да все же замечательно, — возражала Кэрри. — У нас есть превосходный материал о провале. Это именно то, что хотел Джексон. Хотя ясно, что этот мужик — выдумщик, кто знает, сколько правды в его словах…

Закончив спор с Патриком, Кэрри снова села за руль, напряженная и, казалось, даже расстроенная.

Они поехали в центр Ред-Ривера, на этот раз в молчании; мысли Кэрри явно блуждали где-то далеко. А Сэм не знала, что сказать, поэтому не говорила ничего. Дома вдоль дороги выглядели все более убого, пока они не добрались до улицы, на которой стояли дома с решетчатыми окнами, повсюду во дворах было больше мебели, чем могло поместиться в тех домах, что они уже проехали ранее, — во дворах с переполненными мусорными баками и какофонией собачьего лая.

Сэм знала Линдсей Дерст по фильму «Правда в кадре», хотя та никогда не появлялась на экране больше чем на несколько минут. Девушка выступала на суде как главная свидетельница защиты: она была с Деннисом в тот вечер, когда Холли убили, встречала его после футбольной тренировки, какое-то время ездила с ним в машине и вернулась домой только после полуночи, подбросив Денниса к его дому. Однако на перекрестном допросе обвинение выставило ее лгуньей, способной сказать что угодно, чтобы помочь парню, от которого была без ума. Рассказывали, что она всегда возила его по округе, ждала после школы, пропускала занятия, чтобы отвезти его куда-нибудь. «А он даже не был с ней ласков, — рассказывала другая девушка в фильме „Правда в кадре“, стоявшая у здания суда. Ветер развевал ее волосы так, что они прилипали к ее блеску для губ, а она смущенно отворачивалась от камеры. — В этом было что-то безысходное, понимаете?»

Сейчас Линдсей стояла у своего дома в футболке с надписью «Свободу Деннису Денсону», завязанной узлом так, что у основания позвоночника виднелась полоса загорелой кожи. Сэм отметила прореху на ее джинсах прямо под левой ягодицей, то, как она засовывала большие пальцы рук за пояс, как она отставляла в сторону бедро, когда говорила…

Это тот самый дом, объяснила им Линдсей, в котором она всегда жила. Она обвела их вокруг дома и показала столб изгороди, на котором Деннис вырезал свое имя. Патрик и Кэрри сняли дом снаружи и попросили ее постоять с серьезным видом, что вызвало у Линдсей смех. «Простите, у меня никак не получается! О господи, давайте я еще раз попробую…» — говорила она снова и снова. Сэм дивилась, почему парни из съемочной группы находили это таким забавным.

За домами простиралось озеро, вода в нем была черной. Ветки деревьев лениво свисали в водоем. Линдсей подошла к краю пристани, прогнившей и скользкой от покрывшей ее зеленой слизи.

— Обычно мы спускались к воде вот здесь, — начала она рассказывать, — всей компанией. И здесь тусовались. Подначивали друг друга: «Доплыви до той сваи и обратно!» — потому что здесь водятся аллигаторы. Некоторые ребята доходили до края пристани, но поплыть никто не решался.

— Я всегда была мальчишкой, понимаете? — стала объяснять Линдсей. — Никогда не дружила с девчонками, уж очень они стервозные. Так оно и шло… Так вот, однажды Деннис встал и сказал: «Я сделаю это». Все, конечно, начали подшучивать: «Ну конечно, а как же», — но он снял рубашку, разулся, разделся до трусов, разбежался и прыгнул.

— Я стала вопить, понимаете? Что-то вроде: «Вернись немедленно! Вернись!» Но он все-таки поплыл к свае, а когда доплыл, помахал рукой. Потом поплыл назад, и ребята пошли на край пристани, чтобы вытащить его из воды. Такого я еще не видела — иногда он бывал просто шальным. Он всегда делал такое, чего никто бы не сделал. Вот так он и попадал в неприятности: подначки, бег нагишом и все такое прочее.

— Мы были действительно близки. И сейчас общаемся: я навещаю его, когда у меня получается. Я по нему скучаю. Знаю, он не убивал ту девочку, копы просто цепляются к таким людям, как он и я.

Тут Сэм поняла, что она не единственная женщина, которая навещает Денниса, если не считать Кэрри. Он никогда не упоминал Линдсей. Они писали друг другу письма, в которых откровенничали, и все это время у него был кто-то другой, кто-то, кого он никогда не упоминал, женщина, которую он держал от Сэм в секрете.

— Смотрите, смотрите туда, — воскликнула Линдсей, показывая на воду. — У того берега, видите? — Все подались вперед, направляя камеры на место, на которое она показывала. Сэм с неохотой посмотрела и не увидела ничего. До тех пор, пока нечто, поначалу принятое ею за корягу, медленно опустилось под черную воду. Все закричали. — Здесь полно аллигаторов, видите? Сэм всегда был отчаянно смелым.

Некоторое время все напряженно всматривались в воду, любая рябь вызывала прилив возбуждения. Наконец внимание снова перешло на Линдсей.

— Можете рассказать нам о суде? — спросила Кэрри.

— А что вы хотите знать?

— Например, почему они не поверили вашим показаниям. Тому, что Деннис был с вами в тот день.

— А, это. — Она тряхнула волосами. — Они старались представить все так, как будто я какая-то фанатка, которая хотела только заполучить любовника. У них были люди из школы, говорившие, будто я была от него без ума! Это было неправдой! Мы никогда не были влюбленными. Ну, понимаете, мы делали это, но это был скорее секс между друзьями, понимаете?

Сэм оставалась у воды, пока Кэрри и Патрик упаковывали технику. Все пошло прахом, думала она. До какого-то момента все было идеально. Почти. До Линдсей. Соль просыпалась на рану. Как всегда. Паранойя и боль. С Марком они могли спорить часами, до того как она в бешенстве убегала, ожидая, что он последует за ней, но этого никогда не случалось. Потому что она не имела значения. Возможно, она и сейчас не имеет значения.

Белая птица окунала свой клюв в воду, а Сэм наблюдала, ожидая, что сейчас ее схватят мощные челюсти, одновременно желая и не желая этого. Однако птица улетела, и она потеряла интерес к этой фантазии, испытывая облегчение и недовольство одновременно. Она была идиоткой, думая, что представляет собой нечто особенное.

— Вижу, она тебя расстроила, — поняла Кэрри по дороге в мотель.

— Я не знала, что его еще кто-то навещает, — просто ответила Сэм.

— Может, она преувеличивает. Линдсей показалась мне немножко странной.

— Странной?

— «Всегда была мальчишкой»? Это просто эвфемизм для чокнутой. Никогда не доверяй женщинам, которые не любят женщин. Это я тебе говорю.

Глава шестая

Из книги Эйлин Тернер «Когда река становится красной»

Однажды поздним летом 1992 года полицейский Харрис в послеполуденный час постучал в парадную дверь дома Денсонов. Мать Денниса с кушетки крикнула сыну, чтобы тот открыл дверь. Обычно, рассказывал он потом, его не было дома. В сущности, этим летом он проводил дома все меньше и меньше времени, оставаясь у друзей до тех пор, пока их родителям это не надоедало и они не начинали молча подметать рядом с ним пол, тогда он протирал глаза и стаскивал с себя одолженную простынь. В тот день он зашел домой только для того, чтобы забросить свою одежду в стиральную машину, прихватить несколько вещей и вернуться к Линдсей^[17].

Впервые полицейские разговаривали с Деннисом во время поисков пропавшей Лорин. Деннис вспоминает: «Они задавали вопросы, как будто пытались что-то сказать, но я понятия не имел, в чем дело». Поэтому когда он увидел полицейского за рваной сетчатой дверью, то сразу же напрягся. А потом узнал Харриса-отца и решил, что речь пойдет о каком-то пустяке вроде грабежа со взломом универмага, о котором он слышал. «Полицейский Харрис всегда хотел пришить мне дело, — рассказывал Деннис во время одного из интервью. — Он всегда считал, что я сбил Хауарда с пути. Как бы я отвечал за все плохое, что он делал».

Деннис открыл дверь полицейскому.

— Да? — поздоровался он с неохотой.

— Кто это? — прокричала из дома мать.

— Полицейский Харрис, — прокричал Деннис в ответ.

— Коп?

— Я пришел, чтобы задать вашему сыну кое-какие вопросы, мэм.

Харрис утверждает, что в этот момент он предложил задавать Деннису вопросы в присутствии одного из родителей или опекуна^[18], хотя настаивал, что встреча была неофициальной ^[19]. В фильме «Правда в кадре» это утверждение подвергалось сомнению: неужели полицейский приехал туда только для того, чтобы задать семнадцатилетнему парню несколько неофициальных вопросов об убийстве, которое произошло пять месяцев назад? «Полицейская интуиция», — ответил Харрис на вопрос Кэрри. Другой полицейский сообщил, что Харрис с самого начала, по-видимому, был больше сосредоточен на беседе с Деннисом, к которому испытывал личное и «глубокое» предубеждение, чем на поисках других следов^[20].

— Что вам надо? — Деннис выглядел раздраженным и стоял так, что загораживал дверь, чтобы Харрис не мог увидеть жуткий беспорядок в доме; он стыдился условий, в которых жила его семья.

— Не хочешь меня впустить?

— Не очень. Мне нужно уходить. Что вы хотите?

— Где ты был десятого апреля?

Заметив, что в этот момент Деннис улыбнулся, Харрис повторил вопрос.

— Десятого апреля? Откуда мне помнить? Что, я должен был запомнить именно этот день?

— Итак, ты говоришь, что не помнишь?

— Не знаю… что это был за день?

— Пятница. Десятое апреля.

— Пятница? Тогда был в школе.

— А после школы? Во второй половине дня, вечером.

— Может быть, на тренировке? Не помню, в самом деле не помню.

— Может кто-нибудь помочь тебе вспомнить, где ты был? У тебя есть свидетели?

— Я же сказал, что не помню. Так откуда мне знать, с кем я был?

Позднее Деннис признался, что у него иссякло терпение. Харрис умел как-то по-особому ухмыляться, задавая вопросы.

— Я понимал, — признавался парень. — Понимал, что прямиком лезу в его ловушку, но не знал, как ее обойти^[21].

Пару недель ничего не происходило. Срок был достаточно долгий для того, чтобы Деннис решил, что все закончилось благополучно, но тут Харрис явился в школу и постучал в дверь класса. Он шепотом обменялся с учителем несколькими словами; ряды учеников молча наблюдали за ними. Но Деннис знал, за кем пришел коп. Он встал еще до того, как его вызвали^[22]. Харрис вывел его из школы, держа за запястье. Деннис был в замешательстве, не зная в полной мере своих прав и не понимая, арестован он или нет.

В полицейском участке он не потребовал адвоката, поскольку считал, что ничего плохого не сделал. Даже после шестичасового допроса не заикнулся об адвокате и не подумал о звонке родителям. Отвечая на вопросы («Я не знаю… Не помню… Не уверен…»), он прокручивал в памяти месяцы и соображал, в чем может быть дело. Может быть, это пожар, который он устроил на заднем дворе магазина стройматериалов? Или когда он вломился в спортивный зал? Однако все выглядело слишком серьезным для таких шалостей. В комнате с ним было двое детективов. Первые пять часов они только делали заметки, но в восемь тридцать вечера достали магнитофон.

Расшифровка записи допроса Денниса Денсона

Время: 20: 51

Полицейский № 1: Ну ладно. Расскажи нам, как ты убил Холли Майклз.

Деннис (со смехом): Кого?

Полицейский № 1: Холли Майклз. Ты знаешь, кто она такая. Полицейский № 2: Все в городе знают, кто она. А ты говоришь нам, что ты единственный, кто ее не знает?

Деннис: С именами у меня не очень хорошо.

Детективы решили, что он над ними издевается, а его смех только доказывал, что он совершил убийство и думает, что вышел из воды сухим^[23]. Деннис, однако, вспоминает, что его смех был проявлением дискомфорта, реакцией на абсурдную ситуацию, в которой он оказался.

Полицейский № 1: Холли Майклз. Одиннадцать лет. Убита. В новостях по всей Америке.

Полицейские показали ему фотографию Холли Майклз, сделанную в школе. Ее волосы были собраны в хвостик, завязанный резинкой. Деннис вспоминает, как всматривался в глаза девочки.

Деннис (шепотом): Она была такой юной.

Это вспоминает уже Харрис, наблюдавший из соседней комнаты. Настал тот момент, когда они поняли, что Деннис у них в руках^[24].

Глава седьмая

Саманта знала, что будет холодна. Она так и планировала. Снова в тюрьме, за пластиковой перегородкой, она неторопливо обводила глазами помещение, избегая смотреть на Денниса. Она позволяла себе зевать и отвечала односложно, тише обычного, так что он вынужден был постоянно переспрашивать, а она вздыхала, закатывала глаза и повторяла ответ громче. Двадцать минут она ждала, что он спросит ее: что случилось? Ничего, ответила бы она таким тоном, который дал бы ему понять: что-то, безусловно, не в порядке. Она бы повторяла это до подходящего момента и тогда бы выпалила в лицо: вчера мы разговаривали с Линдсей.

Это было хорошо отрепетированное представление, ничего общего не имеющее с естественным ходом вещей. Представление, унижавшее ее в собственных глазах, — как то, в котором она призналась однажды ночью Марку, и это уже тогда привело к еще одной ссоре с ним, опустошившей ее, заставившей потерять над собой контроль, она полностью выгорела. Позже она не могла объяснить Марку, зачем так поступила, хотя почувствовала себя так, будто прогнила изнутри и в ней теперь копошатся черви. Однако остановиться Сэм не могла. И сейчас она снова не могла остановиться, глядя на красивое лицо Денниса, на короткую щетину на его подбородке. Пока он говорил, она заставляла себя ненавидеть его, хотя на мгновение забылась и представила, как своим подбородком утыкается в его небритую щеку, а он дышит ей в ухо.

Она вздохнула.

— Джексон решил использовать в фильме кое-что написанное мной, и это здорово, — делился с ней Деннис своими событиями. — Он приезжает на следующей неделе, так что мы с тобой не сможем увидеться… Почему ты закатываешь глаза?

— Не похоже, что ты хочешь меня видеть.

— На следующей неделе?

— Вообще.

Ее сердце учащенно билось. Она посмотрела в сторону и мысленно взмолилась: пожалуйста, ну пожалуйста, убеди меня, что ты меня любишь.

— Я не понимаю, что происходит… — с неподдельным удивлением уставился на нее Деннис.

— Тебя навещает какая-то другая женщина?

— Ты имеешь в виду Кэрри?

— Нет, не Кэрри. Другая женщина, — произнесла она с ударением на каждом слоге.

На глаза навернулись слезы. Она смахнула их и всмотрелась ему в глаза, чтобы понять, валяет ли он дурака. Если да, подумала, то у него получается очень убедительно.

— Тогда нет, — мотнул он головой. — А что?

— Ты врешь!

Эти слова прозвучали громче, чем ей хотелось. Несколько голов повернулись в их сторону.

— В чем дело? Саманта….

Он подался вперед, и Сэм отшатнулась.

— Линдсей! — наконец выпалила она.

Сэм ждала. Его лицо ничего не выражало, прочитать что-то на нем было невозможно. Он молчал.

— Мы видели ее вчера. Она этим хвалилась.

— Линдсей? Линдсей не другая женщина.

— Кто же она тогда?

— Не знаю, она просто… Я знаком с ней целую вечность, — попытался объяснить он.

— Почему же ты тогда лгал?

Тень замешательства на его лице заставила ее почувствовать себя фурией.

— Я не лгал. Мне просто не приходило в голову упомянуть ее. Ее не было здесь семь месяцев, почему тебя это так волнует?

Они сидели в напряженном молчании. Сэм не желала отступать, а Деннис был смущен. Вероятно, думает, во что он влип, решила она, полная отвращения к себе.

— Я просто не знаю теперь, стоит ли тебе доверять, — сказала она, поднимаясь, чтобы уйти.

— Нет, Саманта, так нечестно! — Он тоже встал и положил руку на перегородку.

— Лгать мне тоже нечестно.

— Да хватит уже! Ты единственная.

— Я должна идти. — Она повернулась к нему спиной. К этому времени на них уже смотрели все, к Деннису двигался надзиратель.

— Не уходи!

Сэм смотрела на Денниса, а он громко стучал по перегородке ребром ладони. И она не могла понять, расстроен он или разозлен. Надзиратель положил руки на плечи Денниса, пытаясь заставить его сесть. Цепи Денниса звякнули, как разбитое стекло.

— Выходи за меня замуж! — заорал он. Сэм залилась слезами. — Я люблю тебя! Выходи за меня замуж!

— Можно я напишу об этом в «Твиттере»? Черт, нам нужно раздобыть тебе кольцо! Ты наденешь свадебное платье? — Кэрри притянула Сэм к себе и снова обняла ее.

— Да! Как мы решим проблему с кольцом? И я ничего не понимаю в свадебных платьях, думала просто купить себе что-нибудь яркое.

Сэм и Кэрри сели в машину и захлопнули двери. Когда Кэрри повернула ключ, включилось радио, но она тут же его выключила. Сэм рассказала ей все: как она ответила «да», как надзиратель ослабил хватку, похлопал Денниса по плечу и тихо, но искренне поздравил их. Про счастливую улыбку Денниса — она никогда еще не видела такой улыбки.

— Может быть, сначала нам надо позаботиться о кольце, а потом напишем обо всем в «Твиттере», чтобы пост был уже с фотографией?

— Мне купить кольцо, да?

— Прекрати, мы об этом позаботимся. Не хватало еще, чтобы ты сама себе покупала обручальное кольцо! Как он сделал предложение? Расскажи мне еще раз.

Сэм просияла. Она выпустила эпизод стычки, не желая сбрасывать маску здравомыслия, которую носила в присутствии Кэрри, чувствуя, что они сближаются, и беспокоясь, не оттолкнет ли ее Кэрри, если она предстанет перед ней в своем истинном свете.

По пути к дому Денсонов, где предстояло взять интервью у отца Денниса, они рассматривали обычные для загородной местности пейзажи: поле с солнечными батареями, наклоненными к солнцу, водное пространство вдоль дороги, где они заметили чей-то хвост, так быстро исчезнувший под водой, что они не были целиком уверены, видели его или нет.

Они проехали через город и продолжили путь, свернув с главной дороги на проселочную. Их подбрасывало на сиденьях, колеса буксовали на рыхлом гравии. Ветки деревьев хлестали по окнам, в днище внедорожника постукивали камешки.

У Сэм засосало под ложечкой. Она видела дом Денсонов в фильме «Правда в кадре», однако не была готова к тому, насколько он был оторван от города. Единственным, что мешало дороге зарасти полностью, была колея, пробитая автомобилями. Теперь, когда Лайонел, отец Денниса, стал инвалидом, единственные машины, которые сюда заезжали, принадлежали медсестрам, которые ухаживали за ним в дневное время.

Казалось, что все окружающее надвигается на них, обволакивает и хочет задушить, но потом они выехали на опушку, трава на которой была примята автомобильными колесами. Впереди стоял одноэтажный дом, так хорошо знакомый Сэм по снимкам, которые она видела в Интернете, что она легко могла представить девятилетнего Денниса, стоящего на сухой траве у гаража и щурящегося от яркого солнца. Вот только теперь на гараже красной краской из аэрозольного баллончика было написано слово «УБИЙЦА». На всех стенах просматривались следы других граффити, небрежно закрашенных той же серовато-белой краской, какой когда-то был выкрашен весь дом, теперь сереющий от небрежения.

Они приехали сюда первыми, теперь следовало дождаться остальной группы.

— Ну как, готова познакомиться со своим свекром? — подначила Кэрри, что заставило Сэм занервничать больше, чем она ожидала.

Дом, подумала Сэм, вызывал в памяти атмосферу Амитивилля^[25], его облик был пронизан ужасом, как будто он знал, о чем вы думаете. Лайонел любил это место и отказался переезжать, хотя не был способен заботиться о себе, надеясь на большее, чем мог себе позволить; программа «Медикэр»^[26] вряд ли могла серьезно помочь. Вместо этого он зарабатывал деньги, продавая там и сям рассказы, а также на дешевом сайте, апеллирующем к «христианскому духу дарения», который предоставлял человеку возможность делать пожертвования на оплату медицинского ухода за ним. Время от времени Лайонел продавал семейные вещи на eBay — старые футболки Денниса, его учебники или наполовину исписанные тетради. Он не стыдился зарабатывать на дурной славе своей семьи. Аргументы у Лайонела были простые: существовало множество сайтов, жертвующих деньги его сыну-убийце, тогда как он, отец, оставлен гнить в захолустье.

Ни Сэм, ни Кэрри не хотелось заходить в дом, поэтому для начала они неторопливо достали оборудование из багажника автомобиля и сняли несколько кадров ручной камерой. В конце концов на крыльце появилась женщина. Это была медсестра в голубой униформе. Она спросила, не хотели бы они чего-нибудь выпить и не хотят ли подождать в доме. Сконфуженное выражение на их лицах заставило ее рассмеяться, она подошла ближе и сказала:

— Я знаю, что он плохой, но он не настолько плохой.

В доме, к счастью, было прохладно. В углу тарахтел кондиционер, но воздух был пропитан запахами болезни и антисептической мази. Лайонел сидел в кресле-коляске, повернутом к телевизору. За спиной у него висел пакет с желтой жидкостью, и было не ясно, то ли эта жидкость вливается в его тело, то ли выливается. Когда мы вошли, он не обернулся, продолжая пристально вглядываться в телевизор.

Вернулась медсестра с двумя стаканами ледяной воды. Она выключила телевизор и обратила внимание хозяина на гостей:

— Лайонел, давайте, вы же знаете, что сегодня у нас компания. По крайней мере, можете предложить им сесть или еще что-нибудь.

Она развернула кресло-коляску. Сэм старалась не смотреть на его ногу, от которой осталась только половина, на опухшую ступню, обмотанную бинтом, на отсутствующий большой палец ноги.

— Кэрри! — сказал он, не протягивая руки.

— Мистер Денсон! — откликнулась Кэрри. — Как поживаете?

Он сделал жест, поведя рукой, как девушка, представляющая призовой автомобиль на телевикторине.

— Прекрасно, благодарю вас. Диабет, если вам интересно. — Его голос был хриплым от курения.

— Мне очень жаль.

— Наверное, вы выказали бы больше симпатии, если бы я был в тюрьме, правда?

— Да ладно, снова вы за свое! — улыбнулась Кэрри. Он полез в карман за сигаретами.

— А вы новенькая, да? — сместил он свой взгляд на Сэм, вставляя в рот сигарету.

Его глаза выкатились вперед — взглядом, похожим на акулий, он мерил гостью.

— Да. Здравствуйте! Меня зовут Сэм.

— Так вы та самая девушка, — понял он, выдыхая дым. — Да уж, кое-что я знаю. Вы к нему ходите. Англичанка, мне сказали. Я думал: какая женщина захочет моего Денниса после всего этого? Сказали, выглядите вы нормально. — Он рассмеялся хриплым голосом. — Нормально? Ладно, я же не сказал, что вы ненормальная. А вы что-нибудь скажете?

— Эм, приятно с вами познакомиться, — нашлась Сэм.

— А меня зовут Майра, — в свою очередь познакомилась медсестра, крепко пожимая им руки, — только он слишком груб, чтобы меня представить. Я слышала о вашем фильме, но никогда его не видела.

— Вот поэтому-то она мне и нравится, — снова прохрипел Лайонел и закашлялся.

— Я не знала, что Лайонел знаменитость, когда начала здесь работать, — подмигнула медсестра. — Вот почему он ведет себя как примадонна.

Казалось, Лайонел смягчился, когда Майра стала над ним подтрунивать, и Сэм была несказанно ей благодарна. Он подавлял своим присутствием даже Кэрри. Сэм подумала, каким устрашающим он, наверное, казался, когда был моложе, какую грубую силу олицетворял он в этом крохотном доме. В ее горле клокотало отвращение, но она отхлебнула воды и заговорила с Майрой, пока Кэрри передвигала стулья, освобождая место для осветительной аппаратуры. Наконец появилась остальная группа, сгладившая напряжение суматохой и перекрикиванием.

Сэм отступила в коридор и стала оглядываться вокруг, отмечая слой грязи, который покрывал, казалось, абсолютно все; мертвых мух, валявшихся за сеткой на кухонном окне… В атмосфере дома витали невзгоды, как будто все было пропитано ими. Убедившись, что никто за ней не наблюдает, Сэм прошлась по коридору и заглянула в комнату Лайонела: оставленное медицинское оборудование, окруженная ограждением кровать, чтобы он не мог скатиться. Она вышла и добралась теперь до комнаты в конце коридора, зная, куда попадет. Дверь была закрыта, и Сэм снова бросила взгляд через плечо, перед тем как повернуть ручку и осторожно открыть дверь. Комната была крошечной, в ней еле помещалась кровать, заваленная коробками с разным хламом. Воздух здесь был затхлый. Она представила себе, как Деннис лежит в этой комнате, закрыв дверь, прислушивается к шагам отца в коридоре и молит Бога, чтобы они не остановились у его двери. Сэм выдвинула ящик комода и посмотрела на одежду. Непарные носки, и все.

Заметив на полке общую тетрадь, она взяла ее и стала перелистывать, пока не дошла до последней исписанной страницы, оказавшейся примерно в середине. На ней было незаконченное сочинение о Второй мировой войне. Поля, изрисованные черепами и уродливыми свастиками… прямо как те тетради, которые она проверяла, работая учительницей, — тетради мальчишек, которые маскировали свой страх всякими мерзостями, будучи дергаными и подозрительными, как змеи. Это были мальчишки, приходившие в школу в дырявых джемперах и обтрепанных галстуках, они скреблись в своих волосах и делали вид, что им все равно, когда от них отодвигали стулья или кто-то из учеников говорил: мисс, от него воняет! Любая жалость, которую она могла испытывать к Лайонелу поначалу, исчезла, сменившись вызывающей тошноту ненавистью и жжением в горле.

— Расскажите нам о своих отношениях с полицией, — начала Кэрри, глядя в свой iPad. — Вы беседовали с полицейскими двенадцать часов после ареста Денниса по обвинению в убийстве Холли Майклз. Можете рассказать нам, что вы говорили?

— Меня спрашивали, где был Деннис той ночью, и я ответил, что не знаю. Я им честно сказал: теперь он почти не бывает дома, и это меня не удивляет, ничего хорошего я от него не жду. Конечно, тогда я точно не знал, в чем было дело.

— Были ли вы озабочены, что вас не позвали, когда его допрашивали? В то время он был несовершеннолетним. Ему не хватало нескольких месяцев до восемнадцати лет. По закону на допросе должен присутствовать родитель или опекун, но его продержали двенадцать часов, до того как вам позвонить.

— Как я уже говорил, парня никогда не было дома. Так что я не знал, что он в участке, до того как мне позвонили оттуда. Из услышанного от них было ясно, что они его там не держали. Это все было неофициально, и он мог уйти в любое время, но так и не спросил, можно ли уйти.

Конечно, Лайонел не знал, с отвращением подумала Сэм. Он был просто пьяницей, эгоистичным и жестоким.

— Вы не думаете, что его запугивали?

— Этого мальчишку ничем не запугаешь.

— Вы его пугали, правда?

— Это он так говорит, — пожал плечами Лайонел. — Он никогда не казался мне напуганным. Видно, я пугал его недостаточно, чтобы уберечь от неприятностей.

— Как вы пытались его дисциплинировать?

— Так же, как мой отец дисциплинировал меня. Я оставлял его дома, давал оплеуху, когда он того заслуживал. Его мать обладала слишком мягким характером, чтобы справиться с ним. Как только он смог уйти от нее, то сразу же стал попадать в неприятности. Разбил ей сердце. Я старался изо всех сил.

— А копы, вообще, разговаривали с его матерью?

— Ким была не очень-то разговорчивой, а к концу вообще сама не своя стала. Все время плакала и повторяла, что он хороший мальчик. Всегда его защищала. А когда узнала, что он натворил, не смогла с этим справиться.

— Почему вы верите, что он убил Холли?

— Копы были абсолютно уверены. С чего бы они врали насчет этого? Я не верю ни в какие теории заговора.

— Вы позволяли копам заходить в дом, правильно? И не один раз. Без ордера.

— Да, это так. Мне нечего прятать. Теперь, когда Деннис… Сэм впилась ногтями в ладони. Когда она смотрела документальный фильм, Лайонел выглядел таким мерзавцем, что она думала: как же надо было срежессировать картину, чтобы показать человека таким монстром? Наверняка ни один отец не может быть столь бездушен, столь подл. Теперь же она видела все своими глазами: это была правда! Можно было бы еще усомниться в его умственных способностях, если бы не появлявшаяся периодически гнусная ухмылочка: происходящее явно доставляло ему удовольствие.

— Почему вы так готовы поверить в то, что говорит полиция, а не в то, что говорит ваш собственный сын? — поинтересовалась Кэрри после некоторой паузы.

— Полицейские представляют закон. Я верю, что они хорошие люди.

— А Деннис?

— Гм. — Лайонел остановился и задумчиво посмотрел в окно. При дыхании его грудь простуженно клокотала. — Я никогда не знал Денниса. Не думаю, чтобы его кто-нибудь знал.

— Вы не думаете, что можно было бы постараться? Вы о чем-нибудь сожалеете?

Наступила пауза. Лайонел облизал пересохшие губы и на секунду закрыл глаза.

— Думаю, я мог бы спасти тех девочек, если бы имел возможность поступить как-то иначе.

— Девочек?

— Ну да, так ведь они говорят. Что он убил всех тех пропавших девочек. Я об этом ничего не знаю, но получается так, как будто я за это ответственен. Вот я и молюсь за них, молю о прощении за свою роль во всем этом.

— Кажется, вы уверены, что они мертвы. Почему? — спросила Кэрри.

— Прошло больше двадцати лет, а о них ничего не слышно. Лично мне никогда не встречалась женщина, которая способна так долго молчать.

Кэрри улыбнулась и покачала головой:

— Нет, ну серьезно, — подалась она вперед, — это важно. Почему этот город так уверен, что девочки мертвы? Расследования были проведены так небрежно, как будто их вообще не старались найти. Вы никогда не интересовались, почему, скажем, отчима Келли никогда официально не допрашивали?

— Это маленький город. Тут все всех знают. Он был хорошим человеком и отцом этих детей.

— А еще его обвиняли в жестокости по отношению к женщинам. Его бывшая жена во время развода подала прошение о запрещении ему приближаться.

— Это от ненависти. Она была злобной женщиной.

— А как насчет Финтлер-Парка?

— Что?

— Трейлерный парк, в котором живет около двух сотен бывших заключенных. В большинстве сексуальные преступники. Ну, знаете, ребята, которые должны жить не ближе чем за тысячу футов от школ, детских площадок и так далее? Неофициально известен как Финтлер-Парк. После того как исчезла Дженелл, копы ходили по всем домам и спрашивали мужчин, где они были и не видели ли чего подозрительного. Несколько жителей сказали — раз уж вы об этом упомянули, — что был один новый человек, держался замкнуто и покинул город через день-два после той ночи.

— Да, один парень даже взял на себя труд пойти в участок и сделать официальное заявление, — подтвердил Лайонел. — Есть копия этого заявления: тот парень и в самом деле был озабочен.

— Так можно было бы ожидать, что полиция займется этой версией, правда? Просмотрит сведения о недавно освобожденных, свяжется с инспекторами по надзору над досрочно освобожденными, проверит местонахождение всех подозрительных и так далее.

— Не знаю, что им надо было сделать. Я не коп и не смотрю эти шоу. Однако считаю, что решения, принятые полицейскими, были куда более разумными, чем вы или я можем подумать.

— Что ж, можете так считать. Однако это был след, который они решили проигнорировать. Никакого расследования не было. А ведь имеются десятки фактов: свидетели, которые видели, как Лорин садилась в синий грузовик, семья, озабоченная поведением соседа, который уделял слишком много внимания их дочери-подростку, жестокий отчим. И ни одна из этих версий не была расследована. Похоже, что половина города знает что-то такое, чего не знаем мы. Похоже, город решил, что Деннис — соринка в глазу, и этого было достаточно, никто не хотел больше копаться в деле об исчезновении девочек. Может быть, боялись того, что могут найти, если станут копать дальше?

Кэрри посмотрела ему прямо в глаза. Сэм затаила дыхание и почувствовала, что вся группа сделала то же самое. Лайонел не отвел взгляда и не моргнул. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Кэрри его добила, подумала Сэм. Несмотря на жалобы Кэрри на неловкость, которую она испытывала перед камерой, она, казалось, получала удовольствие от этой драмы. Лайонел склонился вперед и сжал руками лицо. Когда он разжал пальцы и поднял взгляд на Кэрри, по коже Сэм побежали мурашки.

— И нам бы это все могло сойти с рук, если бы не вы, настырные ребята! — Лайонел рассмеялся над своей саркастической шуткой, его голова откинулась назад, кресло-каталка скрипнуло под его тяжестью.

Все в комнате вздохнули, кто-то позади даже издал низкий стон. Кэрри не улыбалась и не отводила глаз от Лайонела.

— Думаете, это какой-то заговор? — продолжал старик. — Думаете, весь этот народ способен держать такое в секрете все эти годы? Давайте я сэкономлю вам время: зачастую самый очевидный ответ и есть правильный, ответ, который все время был перед вами.

— Кажется, вы и я понимаем слово «очевидный» по-разному.

— Почему-то меня это не удивляет.

— Мы не говорим о заговоре, мы говорим о некомпетентности. Мы не говорим о сотнях людей — только о тех немногих, кто не сделал свою работу, кому есть что скрывать. Поэтому и затеяли вендетту против неблагополучного подростка…

— Эта серия будет продолжением, так ведь? — поинтересовался старик. — Потому что все, что я сейчас слышу, это то же самое старое дерьмо из вашего предыдущего фильма. Мне думается, вы устраиваете себе перезагрузку.

Сэм восхищалась спокойствием Кэрри перед Лайонелом. Это был, как она уже полностью убедилась, наихудший образец человеческого существа, когда-либо встреченный ею.

— Мы просто стараемся установить факты, мистер Денсон. Или, скорее, народные версии фактов.

Лайонел вздохнул и на мгновение посмотрел в окно, после чего повернулся к ней.

— Нет никаких версий. Никаких историй. Есть только одно: здешний люд и вправду знает, что на самом деле произошло. А нездешние этого никогда не поймут, потому что они здесь не жили и не знают наших семей так, как знаем их мы. И Денниса вы не знали. Не знали его таким, каким он был тогда, до того, как вы, ребятки, сделали из него то «кино». До того, как он научился выглядеть жертвой, а не хищником.

Глава восьмая

Из книги Эйлин Тернер «Когда река становится красной»

Суд продолжался с апреля по июль 1993 года. К тому времени Деннису исполнилось восемнадцать, поэтому его судили как совершеннолетнего. Деннис знал: это означает, что судья может по своему усмотрению вынести смертный приговор. В сочетании с отягощающими обстоятельствами (жертве было меньше двенадцати лет^[27]) и мощным эмоциональным фактором, неотъемлемым от сути этого дела, получалось, что смертный приговор был вполне вероятной перспективой. Однако, когда судебное заседание по делу «штат против Денниса Роберта Денсона» началось, обвинительный вердикт казался уже крайне маловероятным.

Обвинение могло строиться только на свидетельских показаниях, которые легко рассыпались в ходе дальнейших допросов. Главной свидетельницей обвинения была местная жительница по имени Бонни Мэтьюз, заявившая, что Деннис в ее собственном доме вечером в пятницу, 29 мая 1992 года, признался ей в убийстве. Однако в тот вечер Деннис играл на выезде против футбольной команды старшей школы Лжексонвилля. Когда ее допрашивал защитник, она отказалась от своих показаний, признав, что могла ошибиться в дате, хотя первоначально была полностью в ней уверена.

Стенограмма заявления Бонни Мэтьюз

офицеру департамента шерифа округа Ред-Ривер

Офицер: Скажите, почему вы так уверены в дате 20 мая?

Бонни: Это было на следующий день после моего дня рождения. Я помню это, потому что у меня еще оставались воздушные шары — мои друзья принесли их на вечеринку. Я помню из-за воздушных шаров^[28].

Защита поинтересовалась, по какой причине Бонни (возраст — тридцать шесть лет) принимала у себя дома семнадцатилетнего юношу вечером в пятницу и почему ей понадобилось больше четырех месяцев, чтобы рассказать о его признании полиции. За двадцать минут допроса от ее показаний о предполагаемом признании не осталось камня на камне. И защита, и Деннис были уверены, что обвинение не сможет преодолеть это препятствие.

Аналогично, когда для дачи показаний был вызван Джейсон Ганнер, сокамерник Денниса, детали его истории были быстро разбиты в пух и прах. Джейсон заявлял, будто Деннис признался ему, что убил Холли Майклз, задушив ее голыми руками, и вскрытие подтверждало именно такую причину смерти. Однако потом Джейсон досочинял, что Деннис признался еще и в том, как надругался над телом девочки, вырезав на нем пентаграмму, чтобы «заключить сделку с дьяволом, так что его не поймают»^[29].

Это одиозное заявление тоже не выдержало допроса. Ни пентаграммы, ни других порезов на теле Холли обнаружено не было.

Деннис сознавал, что судебное заседание — это спектакль. Каждый день он входил в здание суда с опущенной головой, проходя сквозь толпу пристающих к нему репортеров, которые выкрикивали его имя. Защитник заслонял его от вспышек их фотоаппаратов. В зале заседаний спектакль угасал, так что во время тихих и долгих промежутков, когда адвокаты негромко переговаривались с судьей, во время перерывов и бесконечных тестов и процедур Деннис смертельно скучал. Слушая, как люди рассказывают о нем истории, не имеющие ничего общего с истиной, или досадуя, когда его жизнь выставляли напоказ и перемывали ему все косточки, он думал только об одном: как остро ему хочется покинуть этот зал. «Я заблуждался, — говорит он теперь, — я даже подумывал, что тюрьма лучше суда, потому что я, по крайней мере, мог бы читать, контактировать с другими парнями или даже выполнять какие-нибудь работы. Все лучше, чем суд»^[30].

Адвокат Денниса Чарльз Кларксон заверил его, что скоро все кончится. А Деннис размышлял, что с ним будет, когда это кончится. В первый день суда он обернулся, посмотрел на публику и не увидел там своих родителей. Прошли месяцы с тех пор, как он смог поговорить с матерью или отцом; они отказались от него, считая, что он виновен. И теперь, когда это кончится, куда ему податься?

Защита вызвала для дачи показаний экспертов-криминалистов, и каждый из них заключил, что не может с уверенностью утверждать, что Деннис был на месте преступления. Когда суд подошел к концу, Кларксон заверил Денниса, что дело в шляпе — он будет свободен через несколько недель. Однако отношение публики к Деннису не изменилось даже перед лицом столь веских доказательств его невиновности. Вероятно, это должно было бы стать серьезным предупреждением защите: в этом деле аргументов, основанных на здравом смысле и фактах, будет недостаточно. Защите противостояли сильные эмоции, а в споре с ними разум бессилен.

«Ред-Ривер Трибьюн»

12 июня 1993 г.

Стало известно, что в прошлом году адвокат Денсона был ответственен за освобождение известного сексуального преступника Лайла Мундея. Всего через несколько недель после своего освобождения Мундей изнасиловал и убил одиннадцатилетнюю девочку. Адвокат Чарльз Кларксон заявил, что не сожалеет о своей роли в этой трагедии. Он сказал: «Да, это трагедия, что Лайл дошел до того, что отнял жизнь. Я думаю об этом каждый день. Однако присяжные сочли его невиновным в преступлении, которого он не совершал. Мы не можем отправлять людей в тюрьму за преступления, которые они не совершали, мы не можем предполагать, что кто-то может совершить преступление в будущем, и по этой причине сажать его за решетку. Закон так не работает».

В глазах публики Чарльз Кларксон был защитником детоубийц. Жители Ред-Ривера боялись, что может случиться, если присяжные признают Денниса невиновным. Не будет ли грозить опасность их собственным детям?

Защита стояла на своем, задав присяжным вопрос: могут ли они признать Денниса Денсона виновным вне всякого обоснованного сомнения? Независимо от того, нравится ли им Деннис, считают ли они его не заслуживающим доверия или подозрительным. Проще говоря, глядя на представленные присяжным улики, могут ли они сказать с абсолютной уверенностью, что он убил Холли Майклз? «Лично я не могу, — сказал Кларксон. — Я прошу вас тщательно это обдумать, отказавшись от всякой личной предубежденности. Доказательства отсутствуют. Деннис не мог бы убить Холли Майклз»^[31].

Присяжные совещались всего шесть часов. «Виновен», — сказал старшина присяжных. Часть публики начала аплодировать. Деннис был «ошеломлен»^[32] вердиктом и вернулся в тюрьму, неспособный до конца осознать его последствия. На следующий день осужденного привели в кабинет начальника тюрьмы. Его мать была найдена в гараже, кожа ее оказалась зеленовато-голубого цвета: двигатель автомобиля работал всю ночь. К тому времени, когда ее обнаружили, уже ничего нельзя было поделать. Начальник тюрьмы негромким голосом принес свои соболезнования, его взгляд на мгновение смягчился, а потом Денниса отвели обратно в камеру.

Похороны прошли без него, отец отказался подписать бумаги, которые позволили бы ему присутствовать под полицейским надзором. Для оплакивания недоставало личного пространства, и Деннис впал в оцепенение. Он оставался безучастным даже во время объявления приговора — казалось, ему было все равно, что будет дальше. Он научился не слушать монотонные голоса судейских, те стали для него чем-то вроде фоновых шумов. Когда какая-то группа из публики стала ликовать, он пробудился к жизни и полными надежды глазами посмотрел на своего адвоката. Адвокат обнял его за плечи и покачал головой: нет. Судья призывал к порядку, но какой-то мужчина кричал: «Скажи нам, где они! Теперь только Господь Бог тебе судья!»^[33]

Глава девятая

Деньги, которые оставила Сэм бабушка, подходили к концу. Сэм не рассчитала расходов и теперь должна была экономить, иначе не долететь до дома. Но, произнося слово «дом» вслух, она уже ничего не чувствовала. Дом в Бристоле пустовал, и она подумывала сдать его в наем, но даже это потребует обратного путешествия, а у нее не было уверенности, что она одна сможет справиться с этой задачей. Да и причин для возвращения не было, кроме денег. Что она будет делать, вернувшись домой? Ведь она все там покинула: работу, дом, семью. Все важное теперь было здесь.

Она посмотрела в зеркало. Платье для девичника, которым снабдила ее Кэрри, было хорошим, однако лицо все еще оставалось опухшим от слез после сегодняшнего телефонного разговора с матерью.

— Что ты творишь? — спрашивала мать с истерией в голосе. — Что ты себе думаешь!

Сэм пыталась рассказать ей о несправедливости правосудия, о том, какой Деннис хороший, о его друзьях, которые к ней так добры.

— Это фантазии. Ты не можешь ничего знать об этом человеке, — увещевала мать.

— Его зовут Деннис, — сказала Сэм так, как будто это был исчерпывающий ответ.

— Неважно, невиновен он или нет.

— Конечно важно!

— Он в тюрьме. Его казнят. — Мать сказала это так, что Сэм стало больно.

— Нет! Этого не будет! Мама, ты должна понять, сколько шума наделала эта история. Под петицией подписались сотни тысяч…

— Что толку от той петиции? Саманта, будь реалисткой. Я знаю, что ты не настолько глупа.

— Даже если его никогда не выпустят, даже если… Я все равно буду его любить. Я все равно хочу стать его женой.

— Почему? Я не понимаю. По-че-му?!

— Я люблю его.

— Что мы людям скажем?!

— Скажи им правду. Все понимают, что здесь происходит.

— Мне попросту… стыдно, — решилась мать на обидное слово. — Мне так стыдно, — жалобно заплакала она. — Если бы твоя бабушка дожила до этих дней…

На этом Сэм отбила вызов.

Она лежала на кровати и плакала. Вдруг звякнул телефон. Это было послание от Кэрри, в котором она напоминала, что приедет в шесть. Сэм встала, включила слишком горячий душ и заставила себя стать под него. Струи били ее по спине до тех пор, пока ей стало достаточно больно, чтобы забыть. Она привела себя в порядок и села на край кровати, стараясь, чтобы пот не смыл макияж еще до того, как она выйдет из номера.

— Выглядишь сногсшибательно! — приехав, оценила Кэрри. Они отправились в ближайший сетевой ресторан, где в воздухе колыхались воздушные шары, привязанные к барным табуретам. Стены были украшены дорожными знаками, гитарами и оленьими рогами. Когда они вошли, съемочная группа зааплодировала, каждый подходил к ней, жал руку или обнимал и поздравлял. В кабинке Сэм села рядом с Патриком, по другую сторону от нее устроилась Кэрри. Ей принесли коктейль с бенгальским огнем. И пока он горел, вся группа затихала, затихала — и наступило организованное молчание. Кэрри вручила ей кольцо в коробочке:

— Это от всех нас. Не то чтобы оно было чем-то особенным, но, видишь ли…

Обручальное кольцо было из белого золота с маленьким бриллиантом, простое и изящное. Сэм не могла ни на кого смотреть из опасения, что опять расплачется, но тут Кэрри обняла ее:

— Деннис мне как младший брат! И ты сделала его таким счастливым. Это самое меньшее, что мы можем сделать, правда.

— Я не могу…

— Ой, замолчи, еще как можешь! — сказала Кэрри, и на этом была поставлена точка.

Сэм надела обручальное кольцо на безымянный палец и, по настоянию Кэрри, приняла позу для фотографирования. За этим последовали фотографии с Кэрри, которая собиралась разместить их на официальной странице «Твиттера», принадлежащей их фильму. Когда она села, Кэрри водрузила на ее голову пластиковую диадему с вуалью. Зажимы впивались Сэм в волосы и в кожу, тепло от алкоголя и подслащенного фруктового пунша приятно кружило голову, и она чувствовала себя живой, как никогда.

Несколько дней назад у Сэм и Кэрри случилась стычка, хотя и не сказать чтобы серьезная. Сэм говорила о Линдсей. Возможно, они разговаривали слишком долго, потому что в конце концов Кэрри громко простонала и прервала ее: «О господи, девушка, тебе надо остановиться. Серьезно! Можно подумать, это тебя ужасно напрягает».

— Да, так и есть, — призналась Сэм. — Если ты хотела, чтобы я замолчала, могла бы так и сказать. Нет необходимости быть такой… насчет этого.

— Я пыталась изменить тему тысячу раз, а ты все время возвращалась к Линдсей. Эка важность! Денниса это ни капельки не волнует. Он вообще забыл, что она его навещала, пока ты не стала об этом трещать. Большую часть этого года у него никого не было. Ты хочешь, чтобы она прекратила визиты просто потому, что из-за этого ты хреново себя чувствуешь? Деннис этого не скажет, а я скажу: это так эгоистично, Сэм, что граничит с сумасшествием. Деннис тебя любит, я тебя люблю, так что будь добра, ради бога, оставь это.

— Я понимаю, но…

— Без «но», просто оставь это!

— Это не так просто оставить.

— На самом деле проще простого.

— Прекрасно, — сделала Сэм театральный жест.

— Спасибо тебе!

Стычка вызвала у Сэм замешательство, от шока звенело в ушах. Неужели у Кэрри и Денниса был о ней тайный разговор? Что же еще было сказано?

Они заказали еду на всех: блюда с начос^[34] и куриными крылышками, огромные вазы с ребрами и бургерами.

— Завтра к этому времени я буду уже миссис Деннис Денсон! — произнесла, не удержалась Сэм, допивая свой коктейль. Группа наградила ее слова одобрительными возгласами и аплодисментами. Свадебное платье у нее было в меру пестрое, в меру сдержанное, украшенное на талии перевязью, с рукавами три четверти — требование тюремного дресс-кода. А юридическая группа помогла с оформлением документов. Возможно, эта свадьба и не была такой, о которой можно было бы мечтать, признавалась себе Сэм, однако она никогда не придавала свадьбам особого значения. Группа за нее от души радовалась, и это помогало ей притушить периодически вспыхивавшие сомнения, порождавшие страх, — эти поднимающиеся паводковые воды, холодные и коварные.

Музыка гремела, все в ресторане кричали, чтобы быть услышанными на фоне музыки. У какого-то ребенка случилась истерика, несколько официантов сгрудились, чтобы спеть поздравление с днем рождения некой смущенной девочке-подростку, рот которой кривился в полуулыбке. Патрик рассказывал всем и каждому о документальном фильме, который он снял в Ираке… Как вдруг появился Джексон Андерсон и остановился у торца стола. Все стали его удивленно приветствовать. Он наклонился и как-то сверхосторожно приобнял Сэм.

— Слышал о вашей помолвке, поздравляю!

Поблагодарив, она подвинулась, чтобы он мог сесть, однако Джексон остался стоять, засунув руки в карманы.

— Я просто подумал, отчего бы мне не заскочить и не представиться перед завтрашними съемками, — вдруг выдал Джексон.

— Завтрашними? — Сэм стащила с головы диадему и положила на стул.

— Будем снимать свадьбу, — объявил он. — Мы говорили с Деннисом насчет этого и согласились, что для истории, которую мы рассказываем, следует показать Денниса и с другой стороны, потому что без ваших отношений, Сэм, его образ выглядит… как бы это сказать… одномерным. Понимаете?

Сэм стало дурно, в животе забурлила смесь выпивки, жареной пищи и страха. Сразу же платье, которое она собиралась надеть, показалось ей старомодным, собственная кожа — изрытой и прыщавой, талия — толстой и заплывшей.

За Джексоном стояли двое улыбающихся официантов, держа шоколадный торт, освещенный бенгальскими огнями и свечой в форме жениха и невесты. Сэм задула свечу, а Джексон развернул стул и поправил свою бейсболку.

Сэм видела Джексона раньше, когда новостной канал Би-би-си брал у него интервью в бежевой комнате с задернутыми шторами. Его экранизация молодежной антиутопической трилогии собрала в прокате сотни миллионов. Однако по тому, как он держался, как напыщенно отвечал на вопросы о фильмах, было ясно: он хотел, чтобы его воспринимали более серьезно. Джексон не понравился ей тогда и не нравился теперь, когда он уселся на стул верхом и надвинул бейсболку на глаза. «Он воображает себя гребаным Роном Хауардом», — как-то обронила Кэрри.

— Так что в любом случае мы будем снимать, — продолжил объяснять свою гениальную идею Андерсон, — вам же нужны свидетели. А потом оставим вас в покое на оставшееся время визита. Думаю, у вас будет целый час. Совсем неплохо, а?

— Не знаю, — нерешительно промямлила Сэм. — Вам не кажется, что это… м-м-м… личное?

Она посмотрела на других в поисках поддержки, но все смотрели куда-то еще, покручивая коктейльными зонтиками и подергивая маленькие пластиковые шпажки, липкие от засахаренных вишенок.

— Но вас это… устроит… так ведь? — уточнил Джексон.

— Да-да. Я просто удивлена, — поспешила сгладить острые углы Сэм. — Я думала, мне надо что-то подписывать.

— Не надо, все уже улажено, так что увидимся завтра, с утра пораньше. Кэрри, мне очень нравятся кадры, которые вы мне прислали. Так держать! — Он развернул стул к пустому соседнему столу и ушел. Группа синхронно выдохнула.

— Это все равно как вдруг появились бы все наши папаши, стараясь выглядеть молодцами перед нашими друзьями, — сказала Кэрри, и все облегченно рассмеялись. Однако, когда стали разрезать торт, приподнятость настроения Сэм превратилась в разбитость, и она стала думать, под каким бы предлогом остаться одной.

На следующее утро Сэм лежала в постели, ожидая звонка будильника. Ее платье висело на двери, сбоку свешивались ярлыки. Она пила больше, чем следовало бы. Ночью бегала в ванную и опустошала свой желудок до тех пор, пока из нее не стала выливаться просто вода, которую она заставляла себя пить, густая и теплая. Жир из пищи, казалось, до сих пор лип к ее коже.

Она почистила зубы, прилагая слишком много усилий, и выплюнула кровь. Собрала волосы в хвост и скрутила его в тугую гульку, глубоко воткнув шпильки и поцарапав при этом голову. Ее кожа приобрела сероватый оттенок, глаза выглядели водянистыми и усталыми. Платье, которому она так радовалась на прошлой неделе, сейчас казалось безвкусным и старомодным. Но она оторвала ярлыки, выбросила их в мусорную корзину и решила, что сегодня будет смотреть на себя только при крайней необходимости. В вестибюле купила в автомате бутылку «Доктора Пеппера», настолько шипучего, что напиток обжег язык, и стала ждать Кэрри под тентом на автостоянке.

Когда они вошли в комнату для свиданий, их приветствовала съемочная группа во главе с Джексоном. Здесь же находился судебный чиновник, который должен был провести церемонию.

— А вот и невеста! — воскликнула Кэрри.

— Нервничаешь? — Патрик был таким же бледным, как она.

— Волнуешься? — поинтересовался Джексон, не отрываясь от видоискателя.

— Я в порядке, все прекрасно. Где же Деннис? Он…

— Пять минут, — попросил один из надзирателей. — Моя дочь обожает ваши картины, она так будет завидовать, когда услышит об этом!

— Ну ладно, оставьте Кэрри свои координаты, и мы пошлем что-нибудь вашей дочери, — предложил ему Джексон.

Кэрри кивнула, затем повернулась к Сэм и прошептала: «Козел», — стрельнув глазами в направлении Джексона.

Сэм испытала знакомое ощущение, как будто что-то вытягивают из ее тела, так ей хотелось бежать отсюда. Глубоко вздохнув, она заставила себя остаться на месте. Это нервозность, сказала она себе, здесь все нервничают.

Они услышали Денниса еще до того, как увидели: лязг цепей, визг тяжелой металлической двери. Он был в своей белой робе, голова коротко острижена, и это вызвало у Сэм желание протянуть руку и прикоснуться к коротким волосам, блестевшим под лампой. Однако их будет, как всегда, разделять пластик. Никаких исключений, даже в день свадьбы!

Когда оба уселись перед перегородкой, Сэм посмотрела на его руки, на новые очертания фигуры, которых раньше не замечала, на его живот, который остался подтянутым даже тогда, когда он наклонился.

— Ты похудел? — удивилась она, поправляя платье над валиком собственного живота.

— Да, — сказал он, радуясь, что она это заметила. — Я занимаюсь упражнениями с тех пор, как ты здесь появилась. Раньше я не понимал, насколько потерял форму.

— Ты выглядишь… потрясающе. В самом деле потрясающе.

— Спасибо. — Он взглянул вниз и переплел свои пальцы, чтобы оглядеть мускулы. — Ты тоже выглядишь иначе. Устала?

— Эм… Ну, у нас вчера был девичник. В общем, похоже, немножко перепила. — Сэм отвернулась, лицо у нее горело.

— Ну хорошо. — Джексон потер ладони. — Мы готовы?

— Эй, — воскликнул Деннис, не обращая внимания на постороннего, — извини. Ты прекрасна!

Она подняла голову и увидела, что он прижал палец к пластику. Сэм улыбнулась и сделала то же самое.

Поскольку никто из них не был религиозным, они решили, что церемония будет гражданской. Мировой судья, мужчина в бежевом костюме с синим галстуком, переминаясь с ноги на ногу, читал текст, раскрыв папку на плавиковой пружинке, скрипевшей, когда он переворачивал страницы. В комнате было невероятно душно, пот скапливался у Сэм в ложбинке между грудями. Пока чиновник говорил, они с Деннисом глядели друг на друга. Она дала свои торжественные обещания, выслушала его торжественные обещания, посмотрела ему в глаза и подумала: интересно, что он думает, чувствует ли он себя так же странно, как она, повторяя эти казенные слова, которые давались ей нелегко и, казалось, провисали в воздухе? Ей хотелось бы, чтобы они написали собственные торжественные обещания, чтобы она могла сказать ему, что останется здесь независимо от того, выпустят его на свободу или нет, и будет биться до последнего, она любит его до ломоты в костях!

Поцеловаться они не могли, находясь по разные стороны перегородки, никаких исключений не предусмотрено. Члены съемочной группы обняли Сэм и поздравили Денниса, после чего покинули комнату.

Сэм думала, что могло бы быть: их первый танец, взаимное кормление тортом, брачная ночь на белых простынях. Вместо этого они разговаривали, и он попросил у нее обещание, что она не уедет.

— Я думал, что смогу справиться, — сказал он, — но чувствую, не могу, мне нужно, чтобы ты осталась.

— У меня мало денег. Мне придется вернуться в Англию, какое-то время поработать и скопить некоторую сумму.

— Ну пожалуйста, — умолял он. — Я говорил об этом с Джексоном, он обещал устроить тебя на какую-нибудь работу здесь. Останься хотя бы на пару месяцев. Я живу только ради этих визитов.

— А как же моя виза? Не думаю, что смогу работать…

— Теперь мы женаты, ты можешь получить гражданство. Перестань выискивать причины, чтобы не остаться. Теперь ты моя жена. Ты мне нужна!

Глава десятая

Через несколько недель Сэм уже жила в дешевой квартире на окраине Гейнсвилля, за которую платил Джексон Андерсон. Время от времени он давал ей несложную работу, чтобы Сэм не ощущала себя приживалкой: читать и отвечать на электронные письма от фанатов фильма «Правда в кадре», просматривать комментарии в социальных сетях и делиться с поклонниками всеми новостями, относящимися к будущим сериям. Такая работа занимала лишь небольшую часть дня, остаток которого она проводила у телевизора или гуляла по рядам «Уолмарта», неспособная решить, что будет есть на обед, забывая, зачем сюда пришла, и в конечном итоге покупая дрянь, которая липла к зубам и от которой болел живот.

Съемки закончились, и Кэрри вернулась в Лос-Анджелес. Она регулярно звонила и оставалась на телефоне по часу. После того как они клали трубки, молчание казалось нестерпимым. У Сэм появилась страсть смотреть в «Фейсбуке» на своих соотечественников, которые, казалось, постили исключительно для нее, похваляясь новорожденными, новой работой, бегом по лужам и ресторанам. Она не посещала страничку Марка с тех пор, как он от нее ушел, и теперь смотрела на нее только для того, чтобы причинить себе боль, отыскивая любые упоминания о себе, однако все выглядело так, как будто ее никогда не существовало.

Форумы не слишком доброжелательно отнеслись к ее браку с Деннисом. Они называли ее «фанаткой» и больше интересовались прогрессом или, как в данном случае, отсутствием прогресса. Они хотели другого судью, который не питал бы предубеждения, и организовали петицию, в которой требовали, чтобы кассационной жалобой занялся кто-то новый. Сэм дивилась тому, что когда-то она восхищалась этими людьми. Неужели они думают, что адвокат Денниса этого еще не сделал?

Раз в неделю она посещала Денниса, но тем для разговоров становилось все меньше и меньше.

Но внезапно круг разомкнулся. Как-то во второй половине дня зазвонил ее телефон.

— У меня новости, — радостно сообщила Кэрри. — Ты сейчас сидишь?

Кэрри объяснила: на «горячую» линию поступил звонок от человека, который пожелал остаться неизвестным. Он рассказал, что десять лет сидел в тюрьме за сексуальное преступление против ребенка и увидел щит с объявлением только через несколько месяцев после освобождения. Когда его арестовали впервые, он оказался в камере с человеком по имени Уэйн, который рассказал ему, что он убивал девочек, а копы об этом ничего не знали. Он говорил, что они даже нашли одну из них, и боялся, что теперь его наверняка арестуют, однако полиция так и не появилась. Шок заставил его на годы прекратить убийства. Сначала, сказал звонивший, он думал, что Уэйн все насочинял, потому что не настолько же он глуп, чтобы признаться в том, что он серийный убийца, какому-то парню, с которым только что познакомился. Однако признание врезалось ему в память из-за жутковатых деталей и той гордости, с какой Уэйн о них рассказывал.

Агент на «горячей» линии спросил, какого цвета волосы были у этого Уэйна. Звонящий ответил: с сильной проседью, но местами густые, черные и жесткие. Уэйн также хвастался, что он отрезал от волос девочки локон на память, но через несколько недель сжег на обочине дороги, опасаясь, что его найдут копы. Девочка довольно сильно его исцарапала, так что Уэйн вынужден был отрезать у нее пальцы, и эта операция вызвала у него тошноту, хотя он смеялся, когда об этом рассказывал, и зубами изобразил звук ломающихся костей. Уэйн рассказывал звонившему, что никогда не чувствовал себя удовлетворенным, — каждый раз, когда он добирался до очередной жертвы, неудовлетворенность только росла. Из-за этого его в конце концов и поймали: он слишком долго болтался рядом с местом преступления, и все пошло наперекосяк. Звонившему не нравился этот мужик, и он был рад, когда его перевели в другую камеру. Он не считал себя стукачом, однако бывшему сексуальному преступнику трудно найти работу, так что объявленное вознаграждение было бы хорошим подспорьем.

Подробности, связанные с волосами Холли Майклз, не стали достоянием общественности, а между тем на затылке у нее виднелся след от ножа, оставленный убийцей, когда тот отрезал локон. Этот факт вызвал у команды Денниса лихорадочное возбуждение, они принялись составлять новые прошения о проверке вещественных доказательств и писать обращения к властям. Со временем они выследили Уэйна Нестора, который был переведен из тюрьмы, названной звонившим, в другую, в штате Канзас. Он был арестован за изнасилования и убийства нескольких девочек. Таким образом, убийство Холли вписывалось в его «почерк», к тому же в то время он жил в городке Окала и водил грузовик по дороге, проходившей мимо Оклавахи, спортивного лагеря, где видели эксгибициониста.

Кэрри ждала достаточно долго, она с каждого взяла обещание, что будет первой, кто позвонит Сэм.

— Ну? Что скажешь? — спросила она, подойдя к концу рассказа.

— Что будет происходить дальше? — Сэм грызла большой палец, рассматривая в зеркале свое отражение: бледная, синяки под глазами, сыпь на подбородке.

— Мы добились повторной экспертизы блузки Холли. Если на ней найдут ДНК Уэйна, его проверят по объединенной системе данных ДНК, криминальной базе данных, и после этого Денниса могут освободить через считанные дни. Я уверена, Уэйн — тот самый, разве может быть по-другому!

Сэм перестала расхаживать по комнате, взялась за спинку стула и постаралась сосредоточиться. Комната была завалена ношеной одеждой, грязными стаканами и тарелками, пустыми коробками из-под пищи.

— Дни? — переспросила она.

— Да, дорогая, дни. Его отпустят, понимаешь? На Холли никогда не было следов ДНК Дена, так что, если мы сможем соотнести кровь на ее блузке с чьим-то именем, у них не будет иного выхода, кроме как освободить его. А этот звонивший как раз дал нам веские основания заново исследовать блузку!

— Насколько вероятно, что они дадут добро на повторную экспертизу?

Сэм уже не знала, чего она хочет. Этого ли?

— Я бы сказала, весьма вероятно. Раньше они нам отказывали под разными предлогами, но теперь есть реальный подозреваемый, с которым можно сравнить, понимаешь? Адвокаты сейчас вполне уверены в этом. Патрик и я вместе с группой в среду будем во Флориде, так что ничего не пропустим. Я сейчас на таком взводе! А ты?

А если кассационная жалоба ничего не даст и власти откажутся заново исследовать блузку? Тогда надеяться будет уже не на что — вот чего боялась Сэм.

— Кто-нибудь уже сообщил Деннису?

— Нет. У нас было так много работы по проверке фактов. А вдруг этот парень просто неудачник или фантазер? Никто не хотел питать излишних надежд.

— По правде говоря, я не знаю, как будет лучше. — Сэм села, ее ноги внезапно ослабели.

Но что бы ни произошло, она должна быть готова.

Глава одиннадцатая

Новости пришли всего через три дня. Уэйн Нестор признался тюремному священнику, что убил Холли Майклз. Желая искупить грехи, он признался во всем, повторил перед видеокамерой, сидя рядом со своим адвокатом, и не просил ничего, кроме прощения от Бога. Суд снова исследовал блузку и получил позитивный результат. Наконец-то Денниса должны были освободить! После стольких разочарований и неудачных попыток жизнь внезапно пошла полным ходом.

Ночью перед освобождением Денниса Сэм немного выпила, чтобы успокоить нервы, потом выпила еще, а потом ее разбудил телефон. Кэрри сообщала, что будет у нее через двадцать минут. Сэм спросила, нельзя ли через час, и Кэрри подумала, что Сэм шутит. Она рассмеялась так, как будто сама идея, что Сэм может ждать даже секунду, была невероятной.

Она умылась над раковиной и обрызгивалась с ног до головы дезодорантом до тех пор, пока маленькая безоконная ванная не наполнилась клубами аэрозоля. Потом наложила свежий макияж поверх вчерашнего и вытащила платье из корзины для грязного белья, помятое и не первой свежести. Когда приехала Кэрри — всего через пятнадцать минут, — она вскрикнула, побросала в чемоданчик первые попавшиеся вещи, не зная, где остановится, и еще не веря до конца, что Деннис будет с ней.

Кэрри снова просигналила, и она завопила: «Черт! Черт! Успокойся же, черт побери! Я уже иду!»

В машине ее ждал стакан кофе, стоявший в держателе, огромный и достаточно остывший, чтобы можно было пить. Кэрри всю дорогу рассказывала о своей любовнице Дайлан, жаловавшейся на новые требования, которые налагал на нее такой поворот событий:

— Не думаю, что она действительно верит, что он выходит на свободу, знаешь ли. Это тяжело. Я занимаюсь этим уже двадцать один год, а с ней вместе мы всего три года. Дайлан иной раз не понимает. Так хорошо, что есть ты, ты это понимаешь.

Сэм соглашалась, глядя на автомобильные салоны и магазины уцененных товаров, мимо которых они, казалось, мчались по направлению к суду. Кэрри говорила перевозбужденным голосом, Сэм с трудом различала слова, шум радио становился все громче, грудь теснило, ребра впивались в легкие, как кулаки.

— Остановись, нам надо остановиться, я не могу дышать, — не выдержав, попросила она скороговоркой.

— Сейчас? — Кэрри осмотрелась, и Сэм поняла, что она не может сменить полосу движения, чтобы попасть на стояночную площадку.

Она опустила окно, но воздух снаружи был еще удушливее, чем внутри. Сэм расстегнула ремень безопасности, тот отскочил назад, и тут же индикатор стал издавать пронзительные гудки, требуя, чтобы она снова застегнула ремень. А она оттягивала платье от своей груди, ногти врезались в кожу, холодную и липкую.

— Останови, останови машину!

Кто-то протяжно загудел, когда Кэрри резко свернула. Сэм распахнула дверь еще до того, как машина остановилась, и буквально вывалилась на обочину.

— Что не так? Что происходит? — Кэрри обежала автомобиль спереди и присела на корточки. Она убрала волосы Сэм с затылка, велела успокоиться и глубоко дышать.

— Не знаю, смогу ли я это сделать, — призналась Сэм после того, как немного успокоилась.

— Встретить Денниса?

Кэрри уставилась на нее глазами, расширенными от тревоги. Сэм чувствовала себя неловко, понимая, какое давление оказывает на Кэрри, но ничего не могла с собой поделать.

— Все произошло так быстро, так неожиданно, — пыталась объясниться она.

— Да, я знаю. Ну, смотри сама, ты не обязана это делать. Я могу отвезти тебя домой или ты можешь приехать и переждать где-нибудь в другом месте. Ты можешь прийти уже на само торжество в ресторане. Или… просто скажи, что тебе нужно, и мы это сделаем.

Голос Кэрри звучал искренне, и, когда дыхание Сэм стало приходить в норму, она положила ладонь ей на спину.

— Я должна там быть. Я же его жена, — пришло к Сэм верное решение.

— Чепуха, он поймет. Для него это тоже многовато, понимаешь? Я все ему объясню.

— Нет… не то чтобы я не хотела… Это просто… я боюсь. Правда состояла в том, что Сэм привыкла к сложившемуся положению вещей, к тому, что они с Деннисом были разделены толстой стеной из плексигласа. Сэм беспокоилась, что без этой стены не станет ничего, что помешает им причинять боль друг другу, как это было у них с Марком. Ведь люди так много причиняют боли: уходят, лгут, выключают телефоны, совершают мелкие пакости, от которых до сих пор они с Деннисом были ограждены.

— Конечно, боишься. И я тоже! Это просто какое-то безумие.

— Ты боишься?

— О да! — Кэрри нервно рассмеялась. — Я знаю его больше двадцати лет, и все это время я работала ради этого часа. В этом была вся моя жизнь, и вот вдруг… твою мать! — осеклась она, взглянув на часы. — Я должна уже быть там, ты знаешь это? Я должна была это снимать, а вместо того… Я решила отправиться с тобой, потому что, думала я, тебе будет так же не по себе, как мне сейчас. Знаю, это трудно переварить, я тоже это чувствую. Но это нормально. — Она озабоченно посмотрела на часы. — Все зависит от тебя. Мы можем сделать все, что ты хочешь.

— Я буду там, — сказала Сэм. Ее дыхание уже выровнялось. Страх по-прежнему сидел в ней тугим клубком, но она представила себе другие вещи, приятные вещи: как Деннис наклонится и поцелует ее, тепло его губ… а она прижмется к нему так крепко, что ощутит биение его сердца рядом со своим. Наконец-то прикоснуться к нему и ощутить его прикосновение — разве это не то, чего ей всегда хотелось?

— Ты уверена?

— Да!

Кэрри протянула руки, чтобы помочь Сэм встать. Вместе они вернулись к машине и поехали в суд.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — еще раз спросила Кэрри.

— Да, со мной все будет хорошо.

— Я знала! — улыбнулась ей Кэрри. — Ты должна быть сильной, привязать этот трейлер к себе и тянуть.

У здания суда стояли толпы, разделенные полосатыми барьерами. По одну сторону собралось около сотни людей в футболках с надписями «Наконец-то справедливость!», «СВОБОДЕН!», «Долой смертную казнь!». По другую — небольшая группка протестующих: «По-прежнему виновен!», «ГДЕ ОНИ, ДЕННИС?», «Дайте нам их оплакать!».

Ближе к дверям стояли репортеры, одни говорили что-то в микрофоны, другие, выглядевшие скучающими и нетерпеливыми, просто ждали. Папарацци возбужденно шумели и были готовы к действию. Сэм закрывала себе лицо, пока они пробивались сквозь толпу репортеров, выкрикивавших ее имя. Когда они вошли в зал заседаний, он был почти полон, остальные члены съемочной группы находились впереди справа, их камеры работали. Джексон Андерсон устроился за адвокатом Денниса. Кэрри предложила попросить людей передвинуться, чтобы они сели поближе, однако Сэм хотелось спрятаться подальше.

— А ты иди, — подтолкнула ее Саманта, но Кэрри заняла место рядом с ней и обеими руками взяла ее за руку.

— Кто все эти люди? — изумилась Сэм.

— Да кто их знает. Фанаты, наверное.

Для Сэм это выглядело как посягательство на ее права. Атмосфера была скандальной и никак не соответствовала ее давним фантазиям, в которых на этом судьбоносном событии присутствовали только съемочная группа и она сама. В этих представлениях атмосфера была строгой, а судья говорил негромким голосом. С Денниса сняли бы наручники, он повернулся бы к ней и неуверенно приблизился. Затем поколебался бы, прежде чем поцеловать ее, — разумеется, он вел бы себя застенчиво и поцелуй был бы нежным: его рука на ее щеке, пальцы в ее волосах… Деннису не хотелось бы отвлекать свое внимание от Сэм, однако в конце концов он поблагодарил бы всех присутствующих, пожал бы руки, обнял и ответил на вопросы. Потом он бы извинился перед ними, повел бы ее за руку к их автомобилю, и они остались бы вдвоем и, не в состоянии разнять руки, поехали бы в гостиницу, которую забронировала им съемочная группа. Они бы проводили целые дни только вдвоем… сплетенные тела, скользкие от пота… Они бы начинали заниматься любовью, еще не вполне проснувшись, лениво терлись бы друг о друга… одеяла, опутанные вокруг лодыжек…

Приветственные возгласы и бурные аплодисменты вырвали ее из грез. Толпа сдвинулась, и она увидела Денниса — спиной к ней, в бежевой рубашке с короткими рукавами, которая была ему велика, с коричневым галстуком, выбивавшимся из-под воротничка. Он разговаривал со своим адвокатом, стоявшим рядом с ним; тот улыбался и тряс его за плечо. Сэм еле удержалась, чтобы не окликнуть его. Ей хотелось, чтобы он обернулся и увидел ее, свою жену, но Деннис продолжал смотреть прямо перед собой. Впереди она увидела женский затылок с длинными прямыми волосами. Неужели это Линдсей? — спросила себя Сэм, и по шее у нее пробежал озноб. Она готова была спросить у Кэрри, но удержалась, подумав о той стычке и ощущении тошноты, остававшемся после нее еще несколько дней.

Зал был призван к порядку. Вошел судья, все встали, шум голосов утих. Слышны были лишь отдельные перешептывания да скрип обуви о полированный пол. Последовали формальности, слова которых не доходили до Сэм. Ее глаза впились в спину мужа, она пристально наблюдала, как под рубашкой у него ходят лопатки. Кэрри сжала ее руку, и Сэм начала слушать, стараясь сосредоточиться и не обращать внимания на стук крови в висках.

— Как человек, работающий в системе правосудия больше сорока лет, — начал судья, — я видел и лучшее в нашей системе, и, к сожалению, худшее. Она и не может быть непогрешимой, но это не извиняет чудовищных судебных ошибок, подобных той, которую мы видим здесь сегодня. Для человека, потерявшего двадцать один год жизни, для молодого человека это является потерей, возместить которую невозможно. Еще одна трагедия — гибель других детей вследствие ошибок, допущенных в этом деле. Вся страна должна оплакивать непоправимую потерю, причиной которой была сделанная ошибка.

Судья опустил голову и через несколько секунд молчания поднял глаза на Денниса.

— Не мне советовать вам, как жить дальше, Деннис. Однако надеюсь, что вы, несмотря ни на что, обретете мир в душе, заживете здоровой счастливой жизнью и повсюду станете сеять доброту сердца, хотя сами были этим обделены.

Он снова сделал паузу.

— Итак, с сожалением о вашей потере и радостью за ваше освобождение настоящим снимаю с вас все обвинения…

Раздался гром аплодисментов, и публика устремилась вперед. Женщину впереди поглотила толпа — Сэм видела, как она еле увернулась, когда кто-то метнулся мимо нее. Деннис и его адвокат стояли, глядя на судью, и Сэм обратила внимание, как Деннис слегка поклонился ему. Поскольку все стояли, Сэм на секунду потеряла Денниса из виду, но Кэрри решительно потащила ее за руку и стала раздвигать людей, чтобы подвести ее к мужу. Когда они снова его увидели, полицейский снимал с него наручники, после чего Деннис энергично потряс ему руку, обернулся и попал в объятия адвоката. Каждый хотел пожать ему руку. Деннис усмехнулся, когда окружающие стали подталкивать его вперед, но когда он подошел ко вращающейся двери, то оглянулся, как будто кто-то собирался его остановить.

Сэм не могла сказать, видел ли он ее, поскольку его очки отражали свет и глаз было не разглядеть, но, когда он повернулся в сторону Сэм, его улыбка, казалось, погасла. Она и Кэрри продолжали пробираться в его сторону. Люди повернули свои головы к ним, и она услышала, как кто-то пробормотал: «Жена».

Дэннис протянул к ней руки ладонями вверх, и она их коснулась. Их пальцы переплелись, и он придвинул ее немного ближе. Она откинула голову, чтобы его поцеловать, и он поначалу отшатнулся. А затем сказал: «Извини», — и быстро прижался губами к ее губам. Когда сознание включилось, Сэм поняла, что глаза у нее открыты, и сомкнула ресницы.

Они стукнулись зубами. Дыхание у него было несвежим. Когда же она проникла ему в рот языком, он испуганно вздрогнул. Сэм отпрянула, и оба они отвели взгляды, вытирая губы.

Когда выходили из зала, он держал ее за руку, глубоко впиваясь пальцами между ее пальцев. За тяжелыми дверьми их встретила волна шума, репортеры, все одновременно, выкрикивали свои вопросы. Адвокат Денниса зачитал заранее подготовленное заявление: «Правосудие… невиновность… — услышала она, — свобода… поддержка… борьба…»

Полицейские проводили их к серебристому автомобилю с затемненными стеклами, о котором позаботился Джексон и который должен был отвезти их в отель. Они открыли дверь, и Сэм поспешила скользнуть внутрь, горя желанием избавиться от журналистов, ринувшихся к ним, стараясь перекричать друг друга. Деннис, однако, спокойно стоял в лучах солнца и фотовспышек.

— Что вы ощущаете? — надрывались журналисты.

— Как вы себя чувствуете?

— Как вам воздух свободы, Деннис?

Он осмотрелся — все камеры и микрофоны соперничали за его внимание.

Глубоко вздохнул и сказал:

— Я еще не знаю.

Нью-Йорк

Глава двенадцатая

До Орландо было два часа езды. Сэм положила голову на плечо Денниса и слушала его голос, эхом отзывавшийся в его грудной клетке так, что ее голова подскакивала, когда он смеялся. Из радиоприемника неслись песни, которых он никогда не слышал, временами передавали последние известия о его освобождении, и всякий раз все смеялись: Деннис, Сэм, Джексон, даже водитель. Джексон говорил о последующих съемках, о том, что надо что-нибудь снять, чтобы завершить историю, а Деннис жаловался, что одежда вызывает у него зуд.

Отель, в котором они остановились, был окружен пальмами. Деннис сразу же бросился к расположенному у входа фонтану, сунул руки под струю холодной воды и радовался, как ребенок. Через каждые несколько шагов он спотыкался. «Думаю, дело в этой обуви, — заметил он. — Уж очень давно я не ходил в нормальной обуви».

Персонал встретил их снаружи и повел в конференц-зал, украшенный плакатом с надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ!». Столы, покрытые белыми скатертями, ломились от тортов, куриных крылышек, кукурузных чипсов, устриц на колотом льду, хумуса, сельдерейных и морковных палочек. Навстречу выступили люди, которые были знакомы Сэм по журналам. Она смотрела, как они обнимают Денниса, и надеялась, что он представит ее, но этого не произошло. За ними прибыли некоторые члены съемочной группы. Снова последовали аплодисменты, а Патрик панибратски обнял Денниса и крепко похлопал по спине. Персонал принес горячие блюда: картофель фри, бургеры и пиццу.

— Мы не знали, что вы любите, так что решили заказать все, — сказал Джексон. — Угощайтесь!

Деннис наполнил тарелку свежими фруктами и овощами, объясняя всем, что именно этого больше всего хотелось в тюрьме, что там мечтаешь о витаминах, о фруктах, сок которых стекал бы по подбородку, о хрусте холодных морковных палочек, которые освежили бы рот, когда ложишься в постель после сухих куриных наггетсов или острого «чили кон карне»^[35], еды, тяжелым комом ложащейся в желудок.

Сэм стояла в стороне, держа в руках тарелку с едой, к которой она не притронулась, и сквозь двойные двери высматривала Кэрри. Выйдя из суда, они сели в машину так быстро, что у Сэм не было шансов ее подождать, и теперь она ужасно переживала из-за каждого момента первого дня Денниса на свободе, на котором не присутствовала Кэрри. Проходившие мимо люди щебетали: «Должно быть, вы так счастливы!» — и Сэм улыбалась, стараясь игнорировать гнетущее чувство вины, вызванное отсутствием Кэрри, как будто Сэм не по праву заняла ее место здесь.

Официанты предложили Деннису вино, пиво, шампанское, но он попросил газированной воды, заставившей его икать, когда он утолял жажду. Джексон протянул ему несколько сумок.

— Одежда, — сказал он. — Мы решили, что вам нужен новый гардероб.

На некоторое время Деннис исчез и вернулся в синих джинсах и клетчатой рубашке с открытым воротом, из-под которой виднелась белая футболка. Свет был неяркий, но он не снимал затененные очки.

— Надо еще купить вам новые очки: то ли Warby Parkers, то ли еще какие-нибудь, — заметил Джексон.

— Какие-нибудь?

— Ну, дизайнерские очки, понимаете?

— Да, конечно, конечно. — Он снова потирал руки, и кто-то пошел сказать персоналу, чтобы убавили работу кондиционера. Некоторые узнавали Сэм и говорили с ней, опять же выпытывая, как она, должно быть, счастлива, и она кивала, наблюдая за своим мужем, расхаживающим по залу. Некоторые присутствующие здесь актрисы были очень красивы — красивее, чем она расчитывала их увидеть в реальной жизни. Сэм надеялась, что своей красотой кинодивы обязаны макияжу и освещению, но при ближайшем рассмотрении убедилась, что это не так.

— Эй! — Чья-то рука ущипнула ее за плечо. Это была Кэрри, державшая чемоданчик Сэм.

— О господи, Кэрри! Мне так жаль! Я тебя потеряла…

— Не будь дурой. Это великолепно, а? Где он? — Кэрри поставила чемоданчик у ног Сэм.

— Здесь.

— Черт возьми! Ты только посмотри на него! В джинсах! Деннис! — окликнула она.

Он обернулся, поставил стакан на стол и направился к ней с распростертыми объятиями.

Кэрри покачала головой и закрыла лицо, но продолжала идти к нему, в его объятия, сначала позволив ему себя обнять, а потом обняла его сама и уткнулась лицом в его чистую белую футболку. Деннис приподнял Кэрри, и она рассмеялась, откинувшись назад. Ее руки обнимали его за шею. Сэм смотрела на это с тоской: это должно было произойти не с кем-то, а с ней, еще в зале суда. Деннис что-то говорил Кэрри на ухо, прижимаясь щекой к ее щеке. Кое-кто выдохнул: ох… Сэм осушила свой стакан и улыбнулась со сжатыми губами. Они выглядели, думала она, как близкие родственники, именно так, как ей хотелось себя чувствовать. Это была почти что измена.

В конце концов они расцепились. Он поцеловал Кэрри в макушку, а та пригладила волосы жестом, который, как предположила Сэм, закатывая глаза, должен был изображать смущение. Они продолжали беседовать так, словно ее здесь не было. Сэм посмотрела на свой чемоданчик и стала пинками загонять его под стол. Когда тот скрылся под белой скатертью, она направилась к ним, по пути наполнив стакан вином. Потребовалось сконцентрироваться, чтобы идти по прямой, однако она была уверена в ясности своих мыслей, в несомненности своих эмоций.

Остановившись рядом с ними, стала ждать, чтобы кто-то из них ее заметил и принял в их круг.

— Вот это да, Ден! Я не могу… Ты только посмотри на себя! Боже мой… — Кэрри частенько прикасалась к нему: похлопывала по руке, на мгновение обнимала, поправляя его воротничок, перекосившийся от предыдущего объятия.

— Спасибо от всей души! — поблагодарил Деннис.

— Нет, не благодари, а то я, честное слово, заплачу.

Увидев, что они снова обнялись, Сэм сделала шаг вперед.

— Сэм! Можешь в это поверить? — обратилась к ней Кэрри, наконец-то повернувшись к ней. — Он выглядит потрясающе!

— Я знаю, — сухо ответила Сэм.

— Ну, и что вы, ребята, будете делать дальше? Ты собираешься назначить ей свидание или как?

Улыбнувшись, Сэм посмотрела на Денниса, но ее лицо оставалось серьезным и озабоченным.

— У меня совсем нет денег. У меня… три доллара. Они вернули мне мой бумажник, посмотри. — Он вытащил из кармана темно-синий бумажник на липучке. Внутри были три доллара и читательский билет.

— Тебе не нужны деньги, пижон, — сказала Кэрри, заливаясь смехом. — Эти люди позаботятся обо всем. Вы уже поднимались в свой номер?

Оба отрицательно покачали головами.

— Там, как на Рождество! — воскликнула Кэрри. — Слушайте, ребята, если хотите начать в каком-то другом месте, то на некоторое время можете остановиться у меня и Дайлан в Лос-Анджелесе. У вас будет уйма предложений от телевидения, так что, может быть, стоит подумать об этом?

Деннис и Сэм уклончиво хмыкнули и с некоторой неловкостью посмотрели друг на друга, не зная, что они будут делать через час, не говоря уже о ближайших месяцах. Тут Сэм снова стала лихорадочно думать о том, что скоро они останутся вдвоем, и больше не слушала, что говорит Кэрри и что отвечает Деннис. Она наблюдала за ним, следила, как его пальцы обвивают стакан, как он поднимает другую руку к своему затылку, как стоит и жестикулирует. Таким она еще никогда его не видела.

Прочие гости расхаживали и вытягивали шеи, стараясь отыскать Денниса. Вскоре он был занят другими, а Сэм, кипя от раздражения, демонстративно отвернулась от Кэрри.

— Все в порядке? — поинтересовалась Кэрри таким тоном, что было ясно: она знает ответ.

— Не совсем, — ответила Сэм со вздохом.

— Да ладно! Ты ведешь себя со мной как последняя дура. Что происходит?

Сэм немедленно почувствовала отвращение к себе и извинилась.

— Это просто… вы оба так накинулись друг на друга… как будто он вообще не хочет, чтобы я была здесь. Я ему не нравлюсь? Что, если я ему больше не нравлюсь? Теперь у него есть выбор.

— Стоп! Ты делаешь из мухи слона. Пойми, ты же и его первая любовь, и его жена, это тебе не хухры-мухры. Он от меня не отходит, потому что на самом деле об этом не думает; все это полная ерунда, понимаешь? Прошло всего-то пять часов, не торопись!

Сэм знала, что Кэрри права, но все равно не могла избавиться от горечи. Ей хотелось спросить Кэрри: «С чего бы ему меня любить? Я и сама-то себя не люблю». Но сделать этого она не могла.

В конце концов она стала расхаживать по залу вместе с ним, просто для того, чтобы быть рядом. Джексон знакомил его с разными людьми, а Сэм плелась в хвосте, молча негодуя всякий раз, когда ее не представляли и не замечали ее присутствия.

Выпив еще, она ухватилась за руку мужа, желая, чтобы он принадлежал только ей, но к нему продолжали подходить люди. Деннис отправился в туалет и оставил ее стоящей в торце фуршетного стола. Заметив Кэти Перри, она попробовала тайно ее сфотографировать, но телефон выскользнул из руки. Сэм присела, чтобы поднять его и проверить, работает ли он. В телефоне были сотни сообщений и пропущенных звонков. Она закрыла один глаз, чтобы сфокусироваться, но буквы расплывались.

— Что ты делаешь? — Деннис помог ей подняться, поддерживая за локоть.

— У меня так много сообщений!

— Ты пьяна.

— Да знаю я, знаю. Просто все так странно. Тебе не кажется, что это странно?

Деннис осмотрелся.

— Ты ставишь себя в неловкое положение. Может, стоит пойти в номер?

— А ты со мной пойдешь? Мы даже не поговорили…

— Будет невежливо, если я уйду сейчас.

— Но я хочу провести время с тобой!

— Тебе действительно надо лечь, — сказал он, отходя от нее. — Поговорим позже.

Глава тринадцатая

Сэм открыла дверь номера и остановилась в изумлении, обозревая все то, что люди прислали Деннису. В номере громоздились кучи подарков: стопка белых коробок Apple с запиской, которая гласила: «Насладись оставшейся жизнью! Джонни Депп». Тут были корзинки, набитые средствами по уходу за внешним видом, в застегнутых на молнию чехлах висели рубашки и костюмы, повсюду стояли букеты цветов со вложенными в них наподобие любовных записок подарочными сертификатами для дизайнерских магазинов.

Сэм все потрогала руками, сгорая от желания открыть запечатанные конверты. Она повертела в руках коробку с iPad, а потом легла на кровать и заглянула в список услуг, которые можно получить в номере. Внутри была еще одна записка: «Об оплате мы позаботились. Джексон».

Она приняла душ, заказала кока-колу и минеральную воду, затем позвонила еще раз и заказала пиццу. Звонила ее мать; «Фейсбук» был в кои-то веки полон сообщений от людей, которые видели ее в новостях: «Привет! Господи, не могу в это поверить! Тысячу лет не говорил с тобой, давай наверстаем, ты скоро вернешься домой?» Не готовая этим заняться, она выключила телефон и кинула его на дно сумки.

Голова немного кружилась — сделав глубокий вдох, Сэм положила на лицо влажную салфетку. Через некоторое время села и вполглаза стала смотреть по телевизору «Настоящих домохозяек из Нью-Джерси», поедая свою пиццу и понемногу трезвея. Пока снова не стала беспокоиться о том, как все плохо. В конце концов она ногой отпихнула коробку из-под пиццы на край кровати и заснула; влажная салфетка осталась на подушке рядом с ее головой. Было два часа ночи, когда в дверь постучал Деннис.

— Не могу справиться с этой штукой, — досадовал он, вертя в руках карту-ключ. — А почему пицца на полу?

— Прости. — Сэм пригладила волосы — на ощупь они были спутанные, как солома. — Ты только посмотри на все эти подарки! — обвела она рукой комнату.

Деннис сбросил туфли и лег в постель:

— Подушка мокрая, — скривился он.

— У меня болела голова, и… как ты себя чувствуешь?

— Устал. Ты здесь такой беспорядок устроила…

— Прости, пожалуйста. — Сэм устроилась рядом с ним, положила голову ему на плечо, и он просунул свою руку ей под шею. Деннис выключил телевизор, и в номере стало тихо. Он вздохнул. Супруги тихо лежали рядом. Она положила руку ему на грудь, чтобы услышать, как бьется его сердце, но слышала только урчание и бульканье в его животе. Сэм попыталась что-то предпринять и, желая быть ближе к мужу, стала осторожно исследовать его грудь, твердую, поднимающуюся и опускающуюся в такт дыханию.

— Прости, Саманта. Я устал. — Он отодвинулся. — Уж слишком много было всего. Я бы просто поспал.

Сэм покраснела.

— Я понимаю, — сказала она и встала, чтобы почистить зубы. Когда же вернулась, одежда Денниса была аккуратно сложена на стуле у туалетного столика, а из-под одеяла виднелось только голое плечо. Она заботливо поправила одеяло, он перекатился в ее сторону, и Сэм обнаружила светлые волосы на его груди.

— Послушай, не пойми меня превратно, но… не думаешь ли ты, что сегодня ночью… может быть, нам стоит поспать в разных комнатах?

— Но почему? — Сэм затянула полы своего халата и скрестила руки на животе.

— Я не спал в хорошей постели больше двадцати лет. На самом деле, может быть, никогда. И все случилось так быстро, понимаешь? Я просто…

— Хочешь, я буду спать на софе? — Сэм хотелось выключить свет, чтобы она могла тихонько поплакать. Тогда он не будет вынужден смотреть на нее.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Честно-честно!

— Ну хорошо, если ты уверена, что тебе будет удобно… А можешь прикрутить кондиционер, пока ты не легла? Вот. — Он бросил ей тяжелую пуховую подушку, ту, на которой было влажное пятно.

В платяном шкафу Сэм нашла флисовое одеяло, постелила себе на софе и легла, скрюченная, с неудобно согнутой шеей. Она горела желанием быть ближе к Деннису, смотреть на него в темноте, но подумала, какой приятной должна была казаться эта постель для его уставших костей… Она понимала, что спать порознь сегодня — это правильное решение, хотя ей было чертовски обидно.

— Здесь так тихо, — прошептал он.

— Да-а.

Тишина успокоила ее, и в конце концов она тоже заснула.

Утром, в начале десятого, ее разбудило шуршание. В углу Деннис рылся в сумке с одеждой.

— Доброе утро, — сказал он, не подняв головы. — Мне нужна какая-нибудь одежда для тренировочного зала. Как ты думаешь, они там что-нибудь продают? Я действительно хотел бы размяться.

— Позвони в рецепцию. Они знают.

— Правильно! — Он поднял указательный палец. — Хочешь позавтракать?

— А у них есть яйца «Бенедикт»?

— Я закажу. Тебе следует принять душ, ты выглядишь не весьма… Алло, могу ли я…

И он сосредоточил внимание на телефоне. Сэм взяла свой чемоданчик и косметику и отправилась в ванную. Внутри она изучила замок. Запирают ли дверь женатые люди, когда принимают душ? Она решила, что нет, и оставила дверь незапертой, но, когда стала одной ногой в ванну, изменила решение и медленно повернула замок, пока язычок не щелкнул.

После душа Сэм оделась, не выходя из ванной. Она испытывала смущение оттого, что только дверь разделяла ее и Денниса.

В комнате Деннис сортировал подарки: электроника отправилась на туалетный столик, одежда — в ящики комода и платяной шкаф, открытки — на прикроватную тумбу. Принесли заказанную еду вместе с газетами и кофе.

Ели молча. С вилкой и ножом Деннис обращался неуклюже, громко скрежеща о тарелку. Закончив есть, он вернулся к открыткам — открывал каждую и читал, потом снова вкладывал в конверты и отправлял на туалетный столик.

— Ты не хочешь их выставить? — спросила Сэм.

— Да это хлам, — проговорил он. — Хотя смотри-ка, чек на десять тысяч долларов. — Деннис рассмеялся. — Это… так щедро. А у меня даже нет банковского счета. — Он сложил чек и отправил его в свой маленький синий бумажник.

В дверь постучали, и портье поставил на пол сумку со спортивной одеждой.

Деннис подскочил, бросил:

— Увидимся через час. — И вышел.

Все время Сэм представляла себе их первую ночь вместе: сплетенные тела, неторопливый секс в полусонном состоянии, когда он целует ее в ключицу и говорит, как он ее любит… ей никогда бы не пришло в голову, что это будет вот так. Она выставила подносы с едой за дверь и повалилась на кровать. Шея болела от неудобной софы, а на кровати подушка все еще хранила его запах. Сєм воткнулась в нее лицом и вдохнула. «Я подожду, — сказала себе Сэм, — я должна это сделать».

Глава четырнадцатая

После спортзала настроение у Денниса улучшилось. С раскрасневшимися щеками и блестящей кожей, он вошел в номер, провел рукой по волосам жены, и в воздухе растворилась тонкая нотка пота.

Он бросил пропотевшую футболку в пустую коричневую сумку и исчез в ванной. Как только закрылась дверь и щелкнул замок, Сэм тут же поднялась, вытащила футболку и понюхала. Та все еще сохраняла фабричный химический запах новой одежды, так что пот совсем не пах, и Сэм, разочарованная, выпустила ее из рук. Пока он не вернулся, Сэм постаралась расположиться с книгой в позе, которая, как она надеялась, была привлекательной: платье якобы случайно задралось вверх чуть выше приличного. Она старалась не смотреть на Денниса, когда он, обернув полотенце вокруг талии, вышел из ванной.

Спина Денниса была испещрена шрамами, некоторые были выпуклыми и сияли жемчужной белизной.

— Что это? — испугалась Сэм, откладывая книгу.

— Ты о чем? — Он натянул на себя трусы, не снимая полотенца, как девушка на пляже.

— Эти отметины у тебя на спине. — Слово шрамы показалось ей непристойным.

Он оглянулся, будто проверяя, о чем это она говорит.

— Это шрамы. — Деннис поднял полотенце, чтобы вытереть шею. — Шрамы, которые оставил мне отец. Он виртуозно владел ремнем. По-настоящему сильно он избил меня, правда, всего один раз, все остальное по большей части пустяки.

Сэм представила, как она проводит руками по шрамам, как Деннис слегка вздрагивает, как она обнимает его и он понимает, что ему ничто не грозит. Вместо этого между ними обнаружила себя невидимая стена молчания, пока он рылся в сумке с дизайнерскими рубашками и, выбрав подходящую, надевал ее на себя. В конце концов она включила телевизор — просто для того, чтобы нарушить эту тишину.

Но когда она это сделала, он ущипнул себя за переносицу и поморщился.

— Совсем как в тюрьме, — проговорил. — Эта штука квакала двадцать четыре часа в сутки, как будто люди боялись услышать собственные мысли, она служила постоянным фоном жизни там.

Сэм выключила телевизор и стала нажимать на клавиши своего ноутбука, завистливо поглядывая на нераспечатанный MacBook Air, лежащий на туалетном столике: ее-то ноут был потертым и исцарапанным.

Она поискала новости о Деннисе, просмотрела фотографии, на которых они вдвоем выходят из суда: свет только подчеркивал характерные черты его лица, а у нее волосы казались покрытыми мелом из-за сухого шампуня, а тени играли на ее лице так, что оно выглядело как мятая подушка.

— Деннис, — окликнула она.

— Что?

— Ты видел вчера в суде Линдсей?

— Линдсей? — Он посмотрел на нее и нахмурился.

— Да. В суде.

— Нет, не заметил. А что? Она там была?

— Кажется, я ее видела, но я не уверена.

— О. А это имеет значение, была она или нет?

— Нет! Нет, я просто думала, что узнала ее.

— Если бы она там была, неужели она не подошла бы ко мне? Было бы странно, если бы она не подошла.

Сэм согласилась, хотя была почти уверена, что именно Линдсей посещала судебное заседание. Она оставила эту тему и продолжила прокручивать снимки, уже чувствуя себя глупо из-за заданного вопроса. Некоторое время ей удавалось сосредотачиваться на статьях, однако искушение прокручивать дальше оказалось слишком велико.

Деннис рассматривал подарки. Вдруг Сэм заплакала.

— Что там еще? — встрепенулся он.

— Люди говорят такие вещи… — Она развернула к нему компьютер. — Только посмотри на это.

Ух ты! Да он красавчик. Не в обиду будь сказано, но мог бы выглядеть и получше…

— О, а это неплохо! — отреагировал Деннис.

— Нет, плохо! Посмотри на это!

Ч. З. Х.

— Это значит: «Что за хрень?» — уточнил он.

Что за хрень он с ней делает?! Он мог порвать мне вагину!!

— Что значит «порвать мне вагину»? — поднял Деннис наивные глаза на жену.

— Это значит, тебя хотят поиметь и думают, что я слишком уродлива для тебя!

— И это тебя беспокоит?

— Да!

— Может, тогда тебе не стоит это читать? — задал он резонный вопрос.

Сэм сунула ноутбук на дно сумки рядом с телефоном, чувствуя себя преданной, заброшенной, точно так, как она чувствовала себя, когда читала посты о себе на форумах после их свадьбы. Как будто в тот момент, когда она вышла замуж за Денниса, она согласилась подвергнуться безжалостному разглядыванию с комментариями во всеуслышание, согласилась, чтобы ее вечно сравнивали с мужем. Это был союз, в котором к ней всегда будут относиться неодобрительно, независимо от того, что люди думают о Деннисе. Этот груз внезапно показался неподъемным, и она уже не понимала, чего ради она думала, что будет легко.

Когда зазвонил телефон, Деннис снял трубку, назвался полным именем и попросил оператора пропустить этого человека. Его голос звенел от радости — Сэм захотелось, чтобы она доставляла ему такое же счастье. Повесив трубку, он велел Сэм быть готовой: они встретятся с Джексоном и менеджером, которого он порекомендовал, в баре внизу. Пока он приводил себя в порядок, Сэм стояла позади. Он снял очки, а Сэм смотрела на его отражение в зеркале, на золотые и зеленые искорки в его голубых глазах, и ей хотелось поцеловать его в шею. Но она этого не сделала.

В гостиничном баре их поприветствовал Джексон и представил мужчине по имени Ник Риджуэй, который был такой же высокий, как Деннис, только более пухлый, с таким большим животом, что застегнуть пиджак у него не получилось.

— Начну с поздравлений! — сказал тот, шлепнув ладонь Денниса. — Фантастическая новость, фантастическая! Уйма народу вас поддерживала, я сам весь день читал об этом. Сейчас вы очень популярный парень.

— Благодарю вас, — улыбнулся Деннис.

— Я знаком с Джексоном уже много лет, и я в самом деле польщен, что он рекомендовал вам меня, потому что знаю, как он о вас заботится. Сегодня мне просто хотелось с вами поболтать и понять, чего бы вы хотели от менеджера и что бы я мог вам предложить.

Деннис объяснил, что никаких конкретных планов у него пока нет, но, по словам Кэрри, у него, возможно, многие захотят взять интервью. Ник засмеялся и сказал, что Деннис слишком скромничает. В доказательство своих слов он достал список людей, выстроившихся в очередь, чтобы поговорить с Деннисом, и прочитал несколько посланий, оставленных в рецепции.

— Они будут фильтровать все адресованные вам звонки, так что вас не смогут беспокоить, пока вы не привыкнете к новой жизни. Кстати, как она, жизнь-то?

— Сегодня я хотел бы куда-нибудь пойти… — признался Деннис.

— А вы видели, что творится снаружи? Там толпа фанатов и журналистов! Сделайте одолжение, идите, но у вас должна быть своя тактика. А прямо сейчас я бы ни с кем не разговаривал! Ничего не рассказывайте задаром. Я слежу за реакцией публики, на этом можно подзаработать — и начать следует с работы над созданием нового бренда.

— Моего бренда?

Джексон и Ник объяснили, что Деннису нужно рекламировать себя определенным способом, чтобы извлечь максимальную прибыль из сложившейся ситуации.

— Уже только на этом вы заработаете миллион, пару миллионов, я думаю. Если все разыграете правильно, привлечете на свою сторону средства массовой информации, напишете книгу, будете подавать себя как супружескую пару, то сможете добраться и до десяти миллионов. Хотите действовать таким образом?

Ник подался вперед, и пряжка ремня врезалась ему в живот. Деннис был согласен, и они обговорили, чего можно ожидать в ближайшие дни. Ник велел им обоим позировать для фотографий, когда их будут останавливать люди, и отвечать простой и мало что говорящей фразой: «Мы очень счастливы» или «Мы вместе радуемся новой жизни».

Деннис держал Сэм за руку, и она рисовала большим пальцем круги на его ладони, чувствуя, что этот разговор мягко ее укачивает. Звуки стали смолкать, она закрыла глаза от удовольствия… Вдруг Деннис поднялся.

— Включите мобильник, он вам понадобится! — посоветовал Джексон на прощание.

Вернувшись в номер, они распаковали iPhone.

— Как он включается? — Деннис вертел устройство в руках. Когда экран засветился, он стал тыкать в него неуклюже, слишком надолго задерживая палец, выделяя пункты, закрывая страницы. Наконец, это ему надоело, и он протянул телефон Сэм. Вместе они создали ему адрес электронной почты, dennisdanson1975@icloud.com, вытащили читательский билет, постаревшие долларовые банкноты и чек из его старого бумажника и переложили в новый, черный кожаный Dolce & Gabbana. Сэм ввела свой номер в телефон Денниса и достала из сумки собственный телефон. В нем было несколько новых пропущенных звонков и электронных писем. Звонили с работы. Она сказала Деннису, чтобы он позвонил ей, тогда у нее высветится его номер.

— А как мне…

Сэм улыбнулась и показала, как это делается. Затем познакомила его с Интернетом и объяснила, что такое «Твиттер», «Гугл», блоги, YouTube, приложения. Она наслаждалась его близостью, когда он наклонялся к экрану, и тем, как он смотрел на нее, когда она показывала что-нибудь такое, что производило на него сильное впечатление.

Деннис писал свой первый твит. «Привет», — написал он, и восемь тысяч людей ретвитнули это сообщение. Сэм вздохнула. Ее самый успешный твит получил семь лайков и три ретвита, и она подумала об иронии судьбы. Они прочитали о себе в Huffington Post и сделали селфи — Деннис, без очков, серьезно смотрел в объектив. Она сняла ресницу с его щеки и потянулась поцеловать его, когда он сказал: «Расскажи мне еще про этих логгеров».

— Блогеров! — хихикнула Сэм.

— Да ладно тебе, все равно.

Он смотрел на экран, а Сэм искала блог о нем. Не потребовалось много времени, чтобы найти кого-то, кто им возмущался.

— Что это значит? — спросил он.

— Ну… — вздохнула Сэм, — «цис-гендерный» означает, что ты мужчина, который родился мужчиной. «Гетеронормативный» означает, что ты, ну, понимаешь, натурал. «Привилегия белого мужчины» означает…. почему ты смеешься?

— Это забавно! — Он забрал у нее телефон и попытался прокрутить вниз. — Как мне дойти до низа?

Она снова показала ему, как обращаться с экраном, и объяснила, что в нажиме нет нужды. И тут почувствовала, как вокруг ее головы сжимается обруч. Она вдруг поняла, что провела все утро, обучая его не обращать на нее внимания.

— Ого! — сказал он, когда дошел до конца поста. — Эта девица действительно меня ненавидит.

Сэм встала и потерла глаза.

— До того как мы встретимся с Джексоном и журналистами, давай сходим в бассейн или куда-нибудь еще, — предложила она. — Кажется, мне нужен глоток свежего воздуха.

Глава пятнадцатая

В бассейне Денниса сразу узнали. Большинство пялились на него неприлично долго, затем отворачивались и начинали обсуждать шепотом — Сэм передернуло от этого. Деннис пожимал руки людям, подходившим, чтобы его поздравить, и позировал для нескольких снимков. Какие-то девушки сняли свои полотенца с пары лежаков, чтобы освободить им место, и Деннис от смущения натянул свою футболку на голову, да так и оставил. Солнце слепило Сэм — она прикрыла глаза, глядя на воду, искрившуюся под ярким светом. Деннис наклонился, чтобы ладонью ощутить тепло каменного внутреннего дворика, и вошел в бассейн.

В кино, подумала она, он бы нырнул. А в действительности в воде он был неуклюжим, каждый гребок сопровождался громким всплеском, пока он плыл от одного конца до другого. У бортика остановился, тяжело дыша. Капли воды стекали с его рельефных мышц. Потом он снял очки и положил на бортик, после чего нырнул и вынырнул на мелком месте.

Вечером, когда они готовились к обеду и интервью перед камерой, Сэм заметила, что бледная кожа Денниса стала багровой.

— Может, нам стоит пользоваться средством от загара? — заметила она, втирая лосьон в его кожу. Сэм делала это осторожно, но кончиками пальцев все равно ощущала, как его спина напрягается во время этой процедуры. Сколько времени прошло с тех пор, как к нему вот так прикасались? Она даже испытала своеобразное чувство власти, что ее удивило. Он втянул в себя воздух от ощущения холода между лопатками.

— Ты совсем отвык от солнца, — заметила Сэм.

— Ты думаешь?

Когда они отправились на обед, кожа Денниса все еще лоснилась от крема. Настроение у него было мрачное, и он зашипел от боли, когда Сэм провела по его руке, нажимая кнопку вызова лифта. И все же, когда Кэрри, Джексон и Патрик встретили их в вестибюле, он просиял.

— Смотрите-ка, — не мог не похвастаться Деннис, — мой первый солнечный ожог за двадцать лет! — Он закатал рукав, чтобы продемонстрировать, и все сочувственно поморщились.

Столик они заказали в одном из гостиничных ресторанов, в зале, освещенном мягким синим светом, с пианистом в дальнем углу. Хотя остальные решили распить бутылку вина, Деннис пожелал только газированную воду. Когда Сэм заглянула в карту вин, она почувствовала, что он за ней наблюдает, и решила ограничиться диетической кока-колой.

— Ну, как развлекаешься, Деннис? — полюбопытствовал Патрик.

— Я бы действительно хотел куда-нибудь отправиться. Только не знаю куда.

— Должно быть, ты будешь ошеломлен, — сказала Кэрри, и все согласно закивали.

— А мы лазали по Интернету, — еще раз похвастался Деннис.

— Тебе надо быть более конкретным, Деннис, — рассмеялась Кэрри.

— Э… мы смотрели, что говорят люди. Ну, знаешь, комменты.

— Ой, не читай ты те комменты! — посоветовал Патрик.

— Почему? — не понял Деннис.

— Должна признаться, я читаю, — проговорила Кэрри, достала телефон и стала перелистывать большим пальцем, продолжая отправлять в рот ризотто.

Сэм поймала себя на том, что успела забыть, когда чтение комментов было столь непринужденным.

— Ты видел «Твиттер»? По большей части, там все нормально, но… — Она стала читать вслух:

Где белые киношники, выпускающие черных парней из камеры смертников? Хештег: #белоеправосудие.

Раздались унылые смешки.

— И это дерьмо сейчас в тренде, — продолжила Кэрри. — Я уже сегодня потратила на это час своей жизни. Конечно, они правы, но что мы можем поделать?

Деннис отложил вилку; кровь из его стейка пропитывала брокколи.

— Я понял, — серьезно проговорил он. — Похоже, сейчас быть белым — это плохо.

Наступила пауза, все обменялись взглядами, и стол взорвался смехом. Сначала Сэм замерла в жутком смятении, но потом до нее дошло, и она присоединилась к этому взрыву.

— О господи, ты говоришь, как мой дедушка! — Кэрри наклонилась над столом и взяла Денниса за руку. — Но я тебе серьезно скажу: никогда не говори так на публике.

Деннис сконфуженно кивнул, и даже на фоне обгоревшей кожи было видно, что щеки у него покраснели.

По возвращении в номер съемочная группа установила камеру и свет и расставила кресла перед опущенными шторами. Кэрри напудрила Деннису лицо какой-то пудрой из косметики Сэм и повернула свет под таким углом, чтобы обгоревший Деннис выглядел не таким розовым. Они с Патриком решили интервьюировать Сэм и Денниса сначала вместе.

— Каково это — оказаться вместе так внезапно? — спросила Кэрри.

— В голове не укладывается, — проговорила Сэм с восторгом и изумлением, держа Денниса за руку. Подлокотник кресла впивался ей в локоть.

— Да, в голове не укладывается, это точно, — поддержал ее Деннис.

— Это как будто… знакомиться заново.

— Да, точно! — Он пожал ее руку.

— Я не представляла, как много он потерял в тюрьме. Мы сегодня провели немало времени, рыская по Интернету, обучаясь пользоваться компьютером и телефоном с сенсорным экраном.

— У меня даже не было адреса электронной почты, — подтвердил Деннис.

— Ты не понимаешь, насколько все изменилось, пока не приходится все объяснять.

— Потребуется куча времени, чтобы ко всему этому привыкнуть. Но Саманта такая славная, такая терпеливая. Я так счастлив!

Когда за ними наблюдают, они действительно существуют, думала Сэм. Они — пара, и именно этого хотела Сэм. Он выглядел таким незащищенным в новом мире, а она — заботливой. Может быть, так было всегда, задалась Сэм вопросом, а она просто была слишком погружена в себя, чтобы осознавать это…

Потом наступила очередь одного Денниса. Пустое кресло убрали, чтобы он был в центре кадра, и Кэрри тепло улыбнулась, прежде чем начать интервью.

— Каково это — быть свободным человеком, Деннис?

— Гм, это… ошеломляюще. Я всем ошеломлен!

— Можешь рассказать, как у тебя получается приспосабливаться?

— Да. Приспособиться трудно, — закивал он. — Я не спал пару ночей, когда меня так неожиданно перевели из камеры смертников. Понимал: есть шанс, что освободят. Я спал на одном месте двадцать один год и привык к тюремному шуму. И вдруг оказался тут, в настоящей постели. Прошлой ночью в гостиничном номере было так тихо, что я долго не мог уснуть: привык к шуму. А кровать — такая удобная, что я все время только об этом и думал. Прошлым вечером у нас была вечеринка, я поздно лег, так что проспал до девяти, а это, скажу вам, нечто. Такого со мной не случалось очень, очень давно.

— Думаю, можно сказать, что я слегка дезориентирован, — продолжал Деннис делиться своими впечатлениями. — Одна моя часть хочет куда-нибудь пойти, в торговый центр или еще куда-нибудь. Другая же не может придумать, что я буду делать, когда туда попаду. Мне подарили несколько чеков, но я даже не могу получить по ним деньги, потому что у меня нет банковского счета. Я не могу водить автомобиль, у меня никогда не было водительских прав. В этой комнате так много подарков — все, что мне нужно, но я попросту не знаю, как пользоваться многими вещами.

Кэрри спросила, по каким вещам он скучал в тюрьме больше всего, и они поговорили о пище, одежде и полученных им подарках. Затем Кэрри перешла к более серьезным темам:

— Ты испытываешь злость или ненависть по отношению к Уэйну Нестору?

— Это тот самый парень, который убил девочку?

— Да, это он убил Холли Майклз.

— Нет, пожалуй. Нет.

— Почему?

— Злость непродуктивна.

— Как ты думаешь, это хорошо, что ее реальный убийца предстал перед правосудием?

— Да.

— Ты можешь это сказать?

— Что сказать?

— Хорошо, что ее настоящий убийца в конце концов предстал перед правосудием. На камеру.

— О да. Безусловно. Хорошо, что ее настоящий убийца в конце концов предстал перед правосудием.

— Какие у тебя планы? Не собираешься ли превратить свое долгое заключение во что-то продуктивное?

— Мой менеджер сказал, что мы сможем, вероятно, на этом заработать.

— Нет, я имею в виду… Будешь ли ты проводить кампанию? Будешь ли работать с какими-то группами?

— Кампанию за что?

— За реформу судебной системы, например, за отмену смертной казни.

— А… нет. Я считаю, в смертной казни нет ничего неправильного, если человек действительно ее заслужил.

— Да ладно тебе, Деннис, — махнула рукой Кэрри. — Ты же это несерьезно?

— Серьезно, — ответил он, нахмурившись.

— После всего, через что ты прошел, ты действительно думаешь, что смертная казнь — это хорошая штука?

— Нет, не хорошая… — Он задумался. — Она необходима, разве нет? Я не говорю, что это хорошо.

— Ох, Деннис, — вздохнула Кэрри, — что нам с тобой делать…

Глава шестнадцатая

На следующее утро съемочная группа уехала, так что Сэм и Деннис наконец-то остались вдвоем, обучаясь искусству быть вместе.

Для начала они заполнили формы, чтобы открыть Деннису банковский счет. Все осложнялось его потерянными годами, отсутствием предыдущего адреса, а заодно и теперешнего, историей с таким пробелом, даже провалом… Но в конце концов они получили деньги по чекам, которые ему подарили, и сосредоточили свои мысли на том, куда бы пойти, однако определиться было непросто. В итоге Сэм зарезервировала машину, чтобы поехать в торговый центр «Флорида», по которому они бродили, держась за руки.

Деннис позировал для фотографий, когда его просили об этом. Многие оборачивались и делали снимки, проходя мимо. Руки при этом у них были вытянуты, и Деннис был сбит с толку, пока Сэм не объяснила, что они снимают селфи.

Журналы брали у них интервью как у супружеской пары, и Сэм хранила все экземпляры в своем чемодане, чтобы они не помялись. Деннис подписал с издателем договор на две книги и получил шестизначный аванс; одна книга должна была быть автобиографической, а вторая — сборником всего, что он написал в тюрьме, включая переписку с Сэм. Она согласилась, хотя ей было досадно, что люди будут читать ее письма, она почти с отчаяньем представляла, как читатели станут воображать ее, бледную и робкую, как мышь, в ее обшарпанном доме, изливающей свое сердце абсолютно незнакомому человеку.

Нет, она не могла обойтись без чтения комментов. Некоторые комментаторы сомневались, что такой человек, как Деннис, мог полюбить такую женщину, как она. Использовались слова «жирная», «страшная», «примитивная», «фанатка». Другие спрашивали, как обычная нормальная женщина может хотеть такого мужа, как Деннис, выражали уверенность, что она получит по заслугам, говорили, что так ей и надо.

Это причиняло ей боль. Каждый комментарий сдирал с нее еще один слой, пока вся кожа не была ободрана. Когда она плакала, Деннис прижимал ее к себе, а когда они куда-нибудь отправлялись, переплетал ее пальцы со своими и целовал ее. Губы у него были холодными от воды со льдом, которую он постоянно потягивал. Деннис этого не говорил, но она знала: он хочет показать людям, что любит ее. А это все, что ей было нужно, это перекрывало все остальное.

Как только он получил удостоверение личности, Ник пригласил Денниса на несколько интервью в ночных телепередачах и велел им с Сэм, обоим, быть готовыми провести Рождество в Нью-Йорке. Кроме того, прошел слух о новом фильме, основанном на книге Эйлин Тернер «Когда река становится красной».

— Тебя будет играть Джаред Лето, — сообщил Ник Деннису.

— Кто? Да он совершенно на меня не похож! — возмутился Деннис, когда Сэм нашла для него фото актера.

— Ему покрасят волосы! Он собирается полностью вжиться в роль, а для этого хочет провести с тобой какое-то время, понаблюдать за тобой, узнать, что делает тебя самим собой.

— Вжиться в роль?

Сэм объяснила, что имеется в виду.

— Ни в коем случае! — наотрез отказался Деннис. — Вы что, серьезно? Нет!

Как-то вечером он остановился у витрины ювелирного магазина и предложил Сэм выбрать кольцо, любое.

— Я ведь так и не купил тебе его, — объяснил он, обнимая ее за талию.

Иногда у нее кружилась голова от того счастья, которое он мог ей дать. В других же случаях с ним бывало трудно: у Денниса случались приступы мрачного настроения, тогда он становился молчаливым и замкнутым.

Почти постоянно они были вместе, за исключением времени, проводимого Деннисом в тренажерном зале, или когда кто-то из них отправлялся прогуляться либо поплавать в одиночку. Гостиничный номер становился все более и более захламленным, большая часть их жизни протекала на этой площади. Они спорили и отпускали язвительные замечания в адрес друг друга, а потом долгие часы лежали, не двигаясь, неуверенные, что им делать и что они должны чувствовать.

Каждую ночь Деннис ложился в кровать, а Сэм — на софу. Ей не спалось, она все думала и думала: почему он не хочет заняться с ней любовью? Может, что-то неладно с ней?

Ни у кого из них не было одежды, подходящей для нью-йоркской зимы, так что, совершая шопинг и бросаясь деньгами направо и налево, они однажды примерили толстые зимние куртки на подкладке из гусиного пуха.

— Мне никогда в жизни не приходилось покупать зимнюю одежду, — признался Деннис, засовывая руки в глубокие карманы.

Они понесли все к прилавку, даже не посмотрев на ценники. Он протянул продавцу MasterCard и еще раз уточнил у Сэм:

— Думаешь, выпадет снег?

— Может быть, — уклончиво, а на самом деле с надеждой ответила она, думая о рождественской иллюминации, перчатках на руках и горячем шоколаде. Сэм так соскучилась по холодному британскому воздуху, когда снаружи было холоднее, чем в помещении, и изо рта шел пар.

Они доехали до отеля на такси, водрузив новую одежду на кипу старой. Сэм вспомнила: надо позвонить матери. Объяснить, что она не приедет домой на Рождество, заодно извиниться, что не звонила неделями. Однако случилось так много всего и так быстро… Она игнорировала звонки с работы и не отвечала на электронные письма, в которых сообщалось, что ей можно вообще не возвращаться.

Сэм не хотела разговаривать ни с кем из соотечественников — знала, что они скажут. Однако это не могло продолжаться бесконечно, так что, извинившись перед Деннисом, она приняла звонок на балконе, задвинув за собой стеклянную дверь.

— Сэм? — послышался голос матери.

— Это я.

— Почему ты мне не перезваниваешь? Я так волнуюсь.

— Я в полном порядке. Все еще во Флориде.

— Знаю! Я видела твои фотографии. Ты была во всех газетах. Наш телефон звонит не переставая.

— Тогда почему ты говоришь, что волнуешься?

— Потому что я не знаю, как у тебя дела. И как тебе с ним живется.

— Мы счастливы. — Сэм оперлась о белую стенку балкона, наблюдая за ящерицей, скользящей по внутреннему дворику внизу.

— Я этого не понимаю.

— Я его люблю, мама.

— Он меня пугает.

— Почему?

— Невозможно провести столько времени в тюрьме и остаться нормальным человеком. Просто невозможно.

— Но он нормальный. — Сэм отодвинулась в тень. — Милый, добрый и немного робкий.

— Но он убийца!

— Он не убийца, мама. В этом-то и все дело. Его оправдали.

— Я знаю, с Марком все закончилось плохо, но… — мать вздохнула.

— Перестань.

— Это не означает, что ты не заслуживаешь кого-то, кто…

— Мама, пожалуйста! — Сэм вдруг поняла, что она кричит.

— Ты же не всерьез, дорогая, а? Мы знаем, что не всерьез. Если вернешься домой, мы тебе поможем.

И так далее в том же духе. Сэм держалась спиной к двери, чтобы Деннис не видел, как она расстроена. Она все еще не была готова рассказать ему о Марке, хотя знала, что рано или поздно должна это сделать. Пока Марк не продал куда-нибудь их с Самантой историю — почему бы и нет? Или кто-нибудь из их друзей. Или хотя бы его мать, звонившая тогда из больницы с телефона Марка, чтобы сообщить, что она хотела, да он отказался выдвигать обвинение Саманте, но что Сэм никогда не должна с ним контактировать…

Это был одномоментный промах в ее жизни, вот и все. Это была не она. Это была игра, которую затеял с ней Марк. Как он говорил, что любит ее. Но она-то знала, что это не всерьез. А потом она просто…

Сэм с усилием отогнала от себя неприятные воспоминания.

Они пришли, когда она была на работе, забрали все вещи Марка и бросили ключи в щель почтового ящика. Ей хотелось бы, чтобы он вернулся, разгромил ее дом, разрезал на клочки ее одежду, разбил окно — что угодно, чтобы показать, что он в ярости или раздражен. А он, когда думал о ней, чувствовал только страх.

Марк всегда, с самого начала, говорил ей, что они не связаны никакими обязательствами. Она сама виновата, что он причинил ей боль. Теперь она это понимала. Сэм знала правила, но игнорировала их и давила на Марка слишком сильно. На этот раз все иначе, говорила она себе. Деннис принадлежит только ей. Они были женаты; он, безусловно, связан семейными узами. Больше крыша у нее не поедет. Ни на секунду. Даже если ей придется каждый день убирать постельное белье до прихода горничной, чтобы никто не знал, что они не спят в одной постели. Она понятливая: Деннису просто нужно время. Время и пространство после двадцатилетнего заключения. Он был так красив, что временами она забывала, что она некрасива. Когда он обнимал и его пальцы танцевали под ее футболкой, она затаивала дыхание в надежде на большее, а когда убирал руку и отворачивался… теперь уже она могла это понять. Он был не готов. Только и всего.

Глава семнадцатая

Через несколько дней они отправились в Нью-Йорк. Полет сделал Денниса брюзгливым, при посадке у него заложило уши, и он оглох на время, почувствовал себя отрезанным от мира, словно в ватном футляре. «Что-что?» — не переставая, переспрашивал он у Сэм, когда они проходили через службу безопасности аэропорта, покладисто улыбаясь всему, что говорил персонал и прохожие, и кивал головой: да-да.

На машине они доехали до гостиницы, где швейцар встретил их с зонтиком в руке, чтобы защитить от холодного моросящего дождика. Их чемоданы погрузили на тележку, и Сэм с Деннисом немного поболтали, пока лифт поднимал их на четвертый этаж.

Их номер весь был в красных и золотых тонах, посередине стояла огромная кровать из красного дерева с балдахином, украшенная резьбой. В зоне отдыха были окна от пола до потолка, сквозь которые виднелась транспортная пробка, а по стеклу стекали отсвечивающие капли.

Сэм взяла Денниса за руку и обвила ее вокруг себя.

— Я люблю, когда она здесь.

— Холодно, — поморщился он и отодвинулся.

— Ты брюзга, — улыбнулась она.

— Брюзга? Саманта, это производит на меня впечатление, — предупредил он.

— Когда ты говоришь «Саманта», я уже чувствую себя виноватой, — парировала она.

— Возможно, так оно и есть, — бросил он, и Сэм снова ощутила прилив страсти. Может быть, это произойдет здесь? Однако он принялся распаковывать чемоданы и развешивать одежду в платяной шкаф. Она же оставила свою одежду в чемодане и засунула его под кровать, чтобы Деннис не жаловался.

Затем он вытащил свой ноутбук и поставил на письменный стол в зоне отдыха. Сэм напряглась, вспомнив назойливое «тук-тук-тук» от его печатания на клавиатуре одним пальцем. Тук-тук-тук часами, а гостиничный номер погружен в тишину, и никакого телевизора, иначе он не сможет сосредоточиться. Деннис не позволял ей читать свою автобиографию, даже сдвигался, заслоняя экран, когда она проходила мимо. Когда он уходил, ей так хотелось подсмотреть, что там написано, увидеть то, что он от нее скрывал. Что бы это могло быть?

Что ж, мешай дело с бездельем — проживешь век с весельем, вспомнила она народную мудрость.

В номере были пара кресел, обеденный стол и шезлонг. Сэм взяла подушку и легла на шезлонг. Ноги свисали с края, так что ей пришлось свернуться калачиком, чтобы поместиться целиком.

— Эй, Ден! Я тут не помещаюсь. — Она распрямилась, чтобы он увидел.

Деннис обвел глазами номер и помрачнел, когда увидел, что ничего другого нет.

— Что мне делать? — Сэм постаралась, чтобы эти слова прозвучали непринужденно и покладисто.

— Думаю, я уже отоспался, — согласился Деннис.

— Правда? — У нее забилось сердце.

— Где же еще тебе спать?

Она подошла к нему, поцеловала и позволила ему подхватить ее и уложить на кровать. Она положила его на себя, обнимая так, чтобы могла снова его поцеловать. Затем обвила ногами его ноги и прижалась к нему. Его горячий язык уже был у нее во рту, но она не слышала ни звука, ни стона, ни учащенного дыхания. Вместо этого он остановился.

— Ты в порядке? — спросил Деннис.

— Да-а. — Она старалась вернуть его в прежнее положение, но он не поддавался. — Я что-то сделала не так?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да.

Он стал отодвигаться. Сэм села, вцепилась ему в футболку, но он встал и потянулся.

— Пожалуй, я разберусь с этим. — Он указал на одежду, торчащую из чемодана.

Сэм легла, чувствуя, как между ногами пульсирует кровь. Зазвонил его телефон, лежавший на прикроватном столике.

— Можешь посмотреть, кто это? — попросил.

— Здесь сказано, что номер не определяется. — Сэм протянула ему айфон.

— Что это значит?

— Засекречен.

Он держал телефон в руке и смотрел на него до тех пор, пока звонки не прекратились, потом вернул его Сэм и пожал плечами. Когда складывал очередную футболку, чтобы положить ее в стенной шкаф, телефон зазвонил опять.

— Ответь, — сказал он.

— Алло?

— Кто это? — спросил мужской голос.

— Саманта, — ответила Сэм. — Кто говорит?

— Деннис здесь? — Тон был отрывистым, почти яростным.

— Гм, а кто говорит?

— Скажите ему, что старый друг. Он поймет, что к чему.

— Старый друг? — Сэм протянула телефон Деннису. Тот секунду смотрел на экран, потом приложил телефон к уху.

— Алло! — Он поднял вверх палец и исчез в ванной. Сэм выждала немного, а потом на цыпочках подошла к двери и прижалась к ней ухом. Ничего не услышав, она разочарованно села на кровать и с нетерпением стала ждать. Деннис появился через несколько минут, протирая своей футболкой экран телефона, и стал рыться в чемодане в поисках зарядного устройства.

— И? — В голосе Сэм звучало нетерпение. — Кто это звонил?

— Никто. — Он сунул зарядное устройство в розетку, экран засветился. — Кое-кто, кого я знал раньше. Но откуда у них этот номер?

— Понятия не имею. А откуда ты его знаешь?

— По школе, — ответил Деннис. — Ты кому-нибудь давала мой номер?

— Конечно нет! — удивилась Сэм. — Зачем бы я это делала?

— Я не понимаю, откуда он его знает, вот и все.

— Думаешь, тебя кто-то преследует? — Сэм уже была встревожена, но он только фыркнул.

— Не беспокойся об этом. Просто это странно, вот и все.

— Хочешь куда-нибудь пойти? Мы можем купить еды или прогуляться.

Деннис выглядел озадаченным.

— Лучше схожу в тренажерный зал, — решил он.

— О, — сказала Сэм, — хорошо. — Она смотрела, как он переоделся, аккуратно сложил прежнюю одежду в пустой чемодан и натянул серую футболку.

Но уже у входной двери повернул назад и отсоединил свой телефон от розетки.

— Музыка, — объяснил он и вышел.

Она взглянула на его наушники, по-прежнему лежавшие на туалетном столике.

Глава восемнадцатая

На следующий день Деннис отправился к офтальмологу, обеспокоенный влиянием, которое оказало на его глаза долголетнее пребывание в камере смертников. Двадцать один год ему пришлось смотреть на стену, находящуюся на расстоянии нескольких футов, это ухудшило его зрение, а недостаток солнца сделал глаза сверхчувствительными к яркому свету.

Врач прописал упражнения для глаз и новые линзы, пообещав, что зрение со временем улучшится. Каждый день Сэм терпеливо сидела с Деннисом, придвигая и отодвигая карандаш от его глаз, слушая его дыхание и чувствуя, что разделяющее их пространство наполнено напряженностью. Когда можно было, он обходился без очков и глядел на Центральный парк со сморщенным от боли лицом до тех пор, пока не был вынужден снова надеть очки.

Наконец он обзавелся новой дизайнерской оправой, смягчавшей черты лица. Сэм не могла не заметить, что оптик, несомненно, потратил немало времени, убеждаясь, что очки сидят на переносице так, как надо; похоже, его руки чуть ли не ласкали щеки Денниса.

Деннису объяснили, что он получит максимальную компенсацию за ошибочный приговор — два миллиона долларов, — однако адвокаты обещали, что подадут иск с требованием большей суммы. Кроме того, должна быть выплачена компенсация расходов на юридические услуги. Но, поскольку основную часть денег, потраченных на апелляции, собрали его сторонники, Ник предложил сделать пожертвование в пользу проекта «Невиновные».

— Хорошо, делайте что хотите, — разрешил Деннис. — Я и не знаю, на что потратить такую сумму.

Незадолго до Рождества Сэм остановилась перед рецепцией и спросила, можно ли поставить в номер елку.

— Это его первое Рождество с тех пор, как он… вернулся, понимаете? Хотелось бы создать праздничную атмосферу.

— Без проблем, — легко согласился портье и зарезервировал им столик в ресторане на следующий вечер, чтобы елку украсили в их отсутствие.

Когда они вернулись к себе, елка сияла в углу, а под телевизором висели два чулка. Деннис невольно улыбнулся.

— Заходи, заходи, — пригласила с улыбкой Сэм и потянула его за футболку. — Разве это не мило?

— Слишком мило, — хмыкнул он, целуя ее в макушку.

На Новый год приехали Кэрри и ее любовница Дайлан. Они вернулись в свой гостиничный номер, чтобы выпить после обеда, уже расслабленные от красного вина и обильной еды. Дайлан, девушка с короткими волосами, была одета в более строгое платье, чем Кэрри. Во многом они разительно отличались: Кэрри была артистичнее, Дайлан — академичнее, Кэрри — такая импульсивная и беспечная, Дайлан — более сдержанная и серьезная. Однако они обходились друг с другом так легко и по-свойски, что Сэм и Деннису и не снилось. Сэм отметила, как плавно и непринужденно они двигаются, в то время как они с Деннисом часто бывали неуклюжими друг с другом.

— Как мило! — восхитилась Кэрри. — Пожалуй, я могла бы привыкнуть посещать вас в таких местах, как это. Гораздо лучше Алтуны — правда, Сэм?

— Здесь изумительно, — подтвердила Саманта и взяла Денниса за руку.

— Уж не думаете ли вы сделать Нью-Йорк своим постоянным домом? — поинтересовалась Кэрри.

— Нет, — поморщился Деннис. — Слишком холодно.

Сэм ничего не сказала. Здесь ей так нравилось — она не хотела уезжать. Деннис зачастую оставался в гостиничном номере или доходил пешком только до стоянки такси, в то время как швейцар услужливо держал дверь открытой, а Сэм гуляла часами, закрывая глаза и втягивая носом прохладный воздух, или сидела у окон кафе и просто смотрела на людей. Ей так нравился холодный Нью-Йорк, что она даже снова начала курить, тайком, обнимая себя обеими руками, чтобы согреться на улице. Только перед тем, как вернуться в номер, обрызгивалась духами: Деннис ненавидел запах сигарет, он всегда жаловался, когда слышал его, или демонстративно закашливался, когда они проходили через группу курильщиков на улице. Но еще больше ей хотелось иметь свои секреты. Как у него. «Старый друг», — прошептала она. Эти слова вылетели из ее рта вместе с дымом и заклубились в воздухе.

Кэрри стояла рядом с Сэм, глядя из окна на город.

— Ну и как ваш медовый месяц?

— О, знаешь ли… — сказала, краснея, Сэм. И Кэрри засмеялась, пьяная и довольная.

— Может, вам, ребята, надо почаще выходить из гостиницы? Вы, небось, сейчас ничем другим и не занимаетесь, а?

Сэм подумала о ночах, проведенных с Деннисом спиной к спине, с прижатыми друг к другу копчиками, о том, как ее будил его локоть, уткнувшийся в ее ребра.

— Ты снова разговаривала во сне, — жаловался он.

— Что же я говорила? — спрашивала она, возбужденная снами, в которых он прижимал ее к стенам и валил на столы.

— Какая разница? — Он зевал и отворачивался от нее, потуже зарываясь в одеяло…

— Мы и правда подумываем в скором времени где-нибудь осесть надолго, — ответил Деннис Кэрри и Дайлан. — Устали от жизни в гостиницах.

— Так перебирайтесь в Лос-Анджелес, — стала зазывать Дайлан.

— Ты полюбишь Лос-Анджелес, Деннис. Он очень в твоем духе, — подхватила Кэрри.

— Ну, в свое время мы туда все равно полетим, на премьеру новой серии, — пожал плечами Деннис. — Может, и останемся там на какое-то время.

У Сэм засосало под ложечкой. Он знал, что ей не хочется оставаться в Лос-Анджелесе. Ей надо было на время вернуться домой, в Англию, чтобы подготовить дом к продаже. Любя зимние деньки, неяркие, с серым небом и окнами, светящимися оранжевыми огнями, она была не готова возвращаться в жару.

Кэрри и Дайлан на следующий день уехали, а Сэм и Деннис крепко поспорили, и он, отправившись на пробежку в одиннадцать вечера, где-то бегал до часу ночи. Холодный, как лед, он скользнул под одеяло, и она вздрогнула от прикосновения его ледяных рук.

— Прости, — прошептал он, прижимаясь к ее спине.

— И ты меня прости, — приняла она извинения. — Будет хорошо, если мы на время останемся в Лос-Анджелесе. Я правда вела себя как эгоистка.

Он поблагодарил ее и поцеловал в шею. А она даже вздрогнула, когда он обнял ее: казалось, тот холод, что он принес с собой, высасывает тепло из комнаты.

Глава девятнадцатая

На протяжении следующих недель Деннис появлялся в ток-шоу, давая отработанные ответы на стандартные вопросы, которые, кажется, задавали все. Как вам живется с тех пор, как вы вышли из тюрьмы? Вы можете простить полицию Ред-Ривера за то, что случилось с вами? Будете ли вы помогать другим заключенным, которые сидят по ложным обвинениям?

Несколько раз Деннис занимался с тренером по средствам массовой информации, обучаясь выступать на публике и общаться с журналистами. Дискуссионных заявлений — например, о его нейтральном отношении к смертной казни — следовало избегать. Тренер помогала ему формулировать такие ответы, которые не задевали и не разделяли людей, а фокусировались на прощении, понимании и движении вперед. Она научила его, как распределять внимание между ведущим телешоу и аудиторией, как уходить от неудобных вопросов и как максимально увеличивать эффект его ответов посредством хорошо рассчитанных пауз и проникновенного визуального контакта.

Специалист по питанию приносил ему смузи цвета болотной воды и батончики с натуральными белками, которые для Сэм выглядели как птичий корм. Вместо кофе он потягивал горячий костный бульон, пахнувший как «Боврил»^[36], который бабушка Сэм обычно пила зимними вечерами. Он не прекращал попыток приучить ее есть непроизносимые штуки вроде ягод акаи и продуктов с эхинацеей, однако ей пришлось установить границу после того, как он дал ей кокосовой воды, которая по вкусу, на ее взгляд, сильно напоминала сперму, хотя ему она этого не сказала.

Ему подсказывали, как одеваться, как позировать для фотографий, где нужно быть и в какое время. Всегда находился человек, который отвозил их в нужное место, а когда Деннис приезжал, кто-нибудь отводил его в комнату, где другой человек выщипывал торчащие волосинки и пудрил ему лоб, чтобы тот не блестел так предательски.

— Теперь ты готов, — сказал Ник Деннису на субботнем ланче.

— Не знаю, — промямлил Деннис. — Прямая телетрансляция?

— Да какая разница между прямой телетрансляцией и интервью перед публикой в студии? У тебя прекрасно получилось на «Шоу с Кольбером», ты им очень понравился. Поверь мне, ты готов.

Деннис и Сэм приехали в студию программы «Сегодняшний разговор» в среду утром, как раз перед началом одиннадцатичасового шоу. До полудня Деннис был свободен, так что у него и Сэм было время осмотреться. Энергетика была иной по сравнению с ночными шоу и записанными интервью, к которым они привыкли, напряжение от прямой трансляции порождало атмосферу, пропитанную возбуждением и страхом. Ник позвонил, чтобы пожелать Деннису удачи. «Простите, что я не смог приехать, — сказал он. — У вас все будет прекрасно! Просто расслабьтесь и получите удовольствие». Затем Денниса увели, чтобы наложить грим, и Сэм осталась одна.

Она взяла что-то с фуршетного стола и поболтала с финалистом программы «В Америке есть таланты». Когда Деннис был наконец готов, она направилась с ним к двери, ведущей на сцену, держа его за руку, слегка подрагивающую от нервного возбуждения, которого она от него не ожидала, а когда светящийся знак над дверью переключился на зеленый, что означало перерыв на рекламу, поцеловала его.

— Счастливо! — сказала она и выпустила его руку. Он наградил ее робкой улыбкой, и человек в наушниках вывел его на сцену. Обстановка представляла собой гостиную в пастельных тонах с фальшивым окном, изображавшим вечно голубое небо. Помещение было разделено на две равные части и выходило на черное пространство, где были камеры и члены съемочной группы. Саманте почему-то вспомнились Эд и его провал — как его дом нависал над пропастью.

Еще один оператор отвел ее в зеленую комнату, откуда она могла видеть шоу. Там были и другие люди: сестра женщины с редким раковым заболеванием, мужчина, чей друг должен был рассказать о речи своего шафера — эта речь мгновенно приобрела огромную популярность. Когда Сэм вошла, все улыбнулись ей. В это время шла реклама детского шампуня, и Сэм налила себе в пластиковый стакан воды из булькающего водоохладителя.

Затем шоу возобновилось, и Сэм почувствовала то же самое сосание под ложечкой, которое испытывала всякий раз, когда видела Денниса на телевидении. Он скованно сидел на софе, руки покоились на коленях. Сэм хотела, чтобы он вспомнил, как тренер учил его принимать должную позу, не напрягать плечи и выглядеть открытым.

В студии было трое ведущих, сидевших на софе рядом с Деннисом: черноволосый мужчина в костюме, сильно накрашенная женщина в желтом платье и знаменитая ведущая, приглашенная специально на это шоу, улыбавшаяся слишком широко. Они представили Денниса, вкратце рассказав о его деле и новой серии документального фильма о нем.

— Начнем с того, — заговорила женщина в желтом, — что вы провели в тюрьме больше двадцати лет. Вы знали, что такое Netflix?

Знаменитость засмеялась. Деннис улыбнулся.

— Нет, сначала не знал. Потом мне рассказали…

— Вы когда-нибудь смотрели что-нибудь по Netflix?

— Еще не смотрел. По правде говоря, я не большой любитель телевизора…

— Можете ли помочь всем, кто не видел первого документального фильма, понять, что с вами случилось? Это чертовски интересная история, если вы ее еще не видели. — Мужчина положил свои карточки с заметками на стол и снова взял их, когда начал говорить. Однако еще до того, как Деннис успел ответить, остальные ведущие завели разговор о пропавших вещественных доказательствах, о лжесвидетельстве. Деннис наблюдал за ними молча. Камера показала его лицо крупным планом как раз в тот момент, когда он поднял глаза и взглянул в объектив. Сэм даже слегка подскочила, как будто ее поймали за подглядыванием.

— Итак, что же новая серия добавляет к вашей истории? — спросил мужчина, внезапно поворачиваясь к Деннису спиной. От неожиданности Деннис запнулся и не смог грамотно сформулировать ответ, который был отрепетирован много раз.

— Свидетельства. Новые свидетельства, — наконец вымолвил он, опомнившись. — И конечно, то, что привело к моему освобождению.

— Потому что после выхода «Правды в кадре» многие вопросы остались без ответов, — подхватил мужчина-ведущий, кивая головой. — Получат ли, наконец, эти ответы люди, которые следят за вашей историей после выхода первого фильма?

Деннис выглядел озадаченным.

— Я имею в виду вот что, — начал он пояснять сказанное собою ранее. — Наконец-то семья Холли Майклз может обрести какой-то душевный покой, зная, что человек, виновный в убийстве этой девочки, все-таки получит по заслугам.

— Понятно, что отец Холли раньше был настроен очень критично по отношению к средствам массовой информации, освещавшим ваше дело.

— Для них это все было нелегко, — закивал Деннис. — Эта семья такая мужественная…

— А как насчет других семей? — спросила женщина в желтом платье. Она заглянула в свои карточки и улыбнулась.

— Простите?

— Пропавшие девочки Ред-Ривера, — уточнил мужчина. — После первого фильма оставался вопрос, на который не был дан ответ: кто ответственен за исчезновение всех тех девочек? Предполагалось, что тот, кто убил Холли, убил и других, однако эта гипотеза оказалась неверной. Уэйн, убийца Холли, был весьма откровенен в своем признании, и все-таки, как стало известным, два других убийства остались нераскрытыми. Но он был непреклонен, утверждая, что ничего не знает о пропавших девочках из Ред-Ривера. Пытается ли эта серия ответить на вопрос о том, где эти пропавшие дети?

Повисло долгое молчание. Сэм казалось, что оно длилось целую вечность. Такой долгой паузы по телевизору она еще не видела.

— Нет, — в конце концов ответил Деннис. Все за столом перестали улыбаться, даже знаменитая приглашенная, которая заглянула в свои карточки и нахмурилась.

— Не думаете ли вы…

— В этой серии говорится об ошибках, допущенных во время первого суда, и о значении первого фильма, — стал объяснять Деннис. — В ней рассказывается о моих попытках опротестовать приговор и, в конечном счете, о моем освобождении. Речь идет об убийстве Холли Майклз и о несправедливости, допущенной по отношению к ее семье и ко мне группой коррумпированных лиц.

Сэм стало не по себе. Он сказал все, что положено было сказать, однако интонация была абсолютно неверной, несмотря на долгую практику. Ей хотелось быть с ним сейчас, ей хотелось сжать его руку и прошептать на ухо: сохраняй спокойствие, разряди напряженность.

— Однако, безусловно, остается вопрос, на который многие люди хотели бы получить ответ. Это до сих пор служит для вас предметом беспокойства, верно? Утром перед студией было несколько протестующих. Вы весьма спорная фигура! Похоже, есть люди, которые до сих пор верят в вашу виновность.

— Но я невиновен! — Деннис изменил положение тела — он подался вперед.

Сэм сразу же хотелось вернуть его в прежнюю позу. Время было неподходящим, чтобы наклоняться к ним; это выглядело вызывающе, как будто он собирался атаковать.

— Меня освободили… — привел он аргумент.

— Многие люди думают, что вы ответственны за пропавших девочек, — прервала его женщина.

— Они ошибаются, — сказал Деннис. — И я здесь не для того, чтобы обо всем этом говорить. У меня нет ответов для этих людей.

— Конечно нет! Конечно, у вас нет ответов. — Мужчина попытался разрядить сгущающуюся атмосферу, остальные же ведущие тихо и сдавленно посмеялись. Причем этот смех никак не отражал того, что происходило в студии. — Однако это должно вас беспокоить, этот знак вопроса, висящий у вас над головой, независимо от того, что вас освободили.

— Да, — признался Деннис, — это меня беспокоит. Есть люди, которые никогда не поверят в мою невиновность, несмотря ни на какие доказательства.

— Что бы вы хотели сказать этим людям?

Деннис потерял почву под ногами. Сэм ждала, что он что-нибудь скажет, но он молчал. Камера крупным планом показала его застывшее лицо.

— Если бы у вас была возможность раз и навсегда положить конец их сомнениям, вы бы воспользовались ею? — Все ведущие смотрели на него в ожидании ответа.

Сэм не знала, к чему все это идет, однако чувствовала себя неуютно. Остальные люди в комнате ждали с замиранием сердца. Она же думала: знают ли они, что она его жена? Какая-то часть ее надеялась, что не знают. Похоже, все они смотрели на него с подозрением. Одна женщина осуждающе покачала головой, когда Деннис заговорил:

— Да. Но я уже сказал, что есть люди, которых невозможно переубедить…

— Мы можем помочь вам заставить их изменить свое мнение, — сказала женщина, обращаясь скорее к камере, к аудитории, чем к Деннису. — За кулисами ждут этой возможности высококвалифицированный полиграфолог и один из ведущих американских специалистов по языку жестов, а также человек, который двадцать лет проработал следователем в отделе убийств нью-йоркской полиции. Вы можете пройти этот тест и раз и навсегда закрыть все вопросы.

— Я пришел сюда для того, чтобы говорить о фильме… — упорствовал Деннис. Сэм заметила, как дернулся его кадык, когда он сглотнул, как он протянул руку к стакану с водой, а потом передумал.

— Однако фильм не затрагивает этих вопросов, не так ли? Что ж, у вас есть прекрасная возможность. Проверка на полиграфе займет около получаса…

— Их же больше не используют, — воскликнул Деннис с глумливым смехом. — Они абсолютно неэффективны и часто не дают объективных результатов.

— Вот поэтому у нас есть эксперт по языку жестов и опытный детектив, который…

— Именно детективы и эксперты засунули меня в камеру смертников за убийство, которого я не совершал! Так что спасибо, нет. А теперь можно нам поговорить о фильме?

— Вы боитесь возможных результатов? — спокойно спросил мужчина-ведущий.

Сэм уже понимала, что просто так они его не отпустят. Она посмотрела на время в углу экрана и с надеждой подумала: может быть, Деннису удастся потянуть время до обязательного блока рекламы и они будут вынуждены оставить эту тему и перейти к следующей?

— Я не собираюсь проходить никаких гребаных тестов… Это уже напоминало катастрофу.

— Мы хотели бы извиниться за такой слог перед всеми, кто чувствует себя оскорбленным… — начал ведущий.

— Прошу прощения, ладно? — быстро отреагировал Деннис. — Прошу за это прощения. Я не хотел никого обидеть, — сказал Деннис в камеру.

— Обстановка становится весьма враждебной, — отметила знаменитость голосом, полным озабоченности.

— Я не враждебен, — отрезал Деннис.

— Это не тот ответ, которого мы ожидали, — сказала женщина, округляя глаза.

— А чего вы ожидали? Что я буду в восторге от возможности быть допрошенным бывшим копом и пройти проверку на полиграфе?

Замолчи, подумала Сэм, пожалуйста, замолчи.

— Я здесь для того, чтобы поговорить о новой серии. О той серии, которая посвящена моему освобождению. О том, что я невиновен.

— Да, но вы сами сказали, что по-прежнему остается множество нерешенных вопросов по поводу…

— Я этого не говорил.

— Хорошо, но вы сказали, что в новой серии не затрагивается вопрос о пропавших девочках…

— Потому что я ничего не знаю о пропавших девочках!

— Будьте добры, не повышайте голос, — настоятельно попросила женщина.

— Хватит с меня! — вскочил Деннис. Он отстегнул микрофон и вытащил его через свою рубашку. Послышался свистящий звук, когда микрофон проехался по его коже. Женщина рядом с Сэм охнула, а мужчина напротив засмеялся и покачал головой. На экране Деннис продолжал говорить, однако микрофон свисал с его руки и не улавливал голоса. Он отстегнул модуль от пояса и пошел к выходу, оглядываясь на ведущих, которые обращались к аудитории, извиняясь за срыв сюжета.

К этому времени Сэм сидела, пряча лицо в ладонях, упираясь локтями в колени и не смея посмотреть на людей в комнате. Она оставалась на своем месте, пока играла музыка к клипу, который еще только должен был появиться на экране, и никто в комнате не сказал ни слова.

Деннис открыл дверь и позвал ее по имени. Она подняла взгляд, и в глаза сразу ударил свет; мелкие пятнышки делали его лицо неясным.

— Мы уходим, — выпалил он. — Немедленно!

Сэм чувствовала, что все на нее смотрят, когда подняла свою сумочку и протянула к нему руку. Он сжал ее пальцы и потащил за собой, увертываясь от людей, шедших по коридору навстречу. Когда они дошли до гардеробной, охранник заблокировал дверь.

— Мой телефон, — потребовал Деннис. — Мне нужны мои вещи!

Кто-то из-за спины охранника протянул Деннису его телефон и бумажник.

— У меня еще был пиджак, — напомнил Деннис.

Саманте передали пиджак, и Деннис снова потянул ее прочь, через вестибюль на улицу. Деннис махнул проезжавшему мимо такси, и оно медленно покатилось к ним. Машина еще не успела полностью остановиться, как Деннис распахнул дверь и, демонстрируя некую смесь покровительства и руководства, стал усаживать Сэм, защищая рукой ее макушку, когда она нагнулась, чтобы протиснуться в дверь.

Глава двадцатая

Когда они добрались до гостиницы, телефон Денниса светился сообщениями. Там было и СMС от Кэрри: «Ох, Деннис, мне так жаль», и пропущенные звонки от Ника, которые Деннис проигнорировал. Он выключил телефон и сунул его в выдвижной ящик.

Саманта, усевшись позади него на кровать, растирала ему плечи. Через время он стряхнул ее руки, и раздалась его ругань в адрес ведущих и продюсеров. Она старалась убедить его, что в той ситуации он вовсе не выглядел каким-то негодяем. Однако, пока он был в ванной, она посмотрела в свой телефон и сразу поняла, что произошел негативный сдвиг в массовом сознании. «Да, крайне сомнительное поведение у этого главного американского белого мерзавца», — писал в «Твиттере» кто-то под именем Иезавель. А шоу уже было на YouTube, отмеченное десятками тысяч просмотров.

Когда Деннис вернулся, она переключила телефон на автономный режим и предложила позвонить Нику, чтобы выяснить, что делать дальше. Это оказалось излишним, Ник позвонил в номер из вестибюля гостиницы, и Деннис с неохотой согласился встретиться с ним внизу.

— Послушайте, — заверял Ник, когда они уже сидели в баре, — я справлялся и с худшими ситуациями, поверьте. Важно, чтобы мы сделали заявление, объясняющее, что предложение допроса вас спровоцировало, понимаете? Деннис, вы прошли через страшные вещи, просто страшные. У вас неминуемо должен проявиться посттравматический стресс. А эти ребята ни с того ни с сего ведут вас в комнату для интервью с детективом по расследованию убийств? Чтобы привязать вас к машине и спрашивать о школьных друзьях, исчезнувших двадцать четыре года назад? Неприемлемо! Неудивительно, что вы отреагировали так, как отреагировали! И есть люди, которые уже рассматривают это именно таким образом.

— В самом деле? — спросил Деннис. Глаза у него были красные и блестящие.

— Большинство думает, что это была провокация, подлая провокация. И не только по отношению к вам — как насчет семей этих девочек? Пережить такую травму ради какого-то развлекательного дневного шоу? Деннис, я бы никогда не записал вас на это шоу, если б только знал…

— Я знаю. Теперь поднялась такая кутерьма!

— Мы можем изменить ситуацию к лучшему. Сделать ее позитивной.

Однако даже после обнародования заявления волна негатива не схлынула. «Сегодняшний разговор» в ходе дальнейшего шоу вернулся к этому сюжету, эксперт по языку жестов и детектив по расследованию убийств высказали свои мнения о поведении Денниса во время интервью. Оба согласились, что он что-то скрывает, что его жесты говорили о защитном поведении, что он был уклончив и ни разу не ответил прямо ни на один вопрос, словно виновный политик. Они всячески старались избежать прямых обвинений в причастности к исчезновению девочек, однако подтекста было достаточно, чтобы разжечь в Интернете яростную дискуссию и вызвать новую волну петиций, призывающих Денниса пройти тесты.

— Может быть, нам стоит на некоторое время отправиться в Англию? — предложила Сэм в конце еще одного дня, проведенного взаперти в гостиничном номере. — Поехать куда-нибудь, где тебя не очень хорошо знают? — Она уже устала от пряток, ей было тревожно и очень хотелось закурить.

— Мне нечего беспокоиться, что меня «хорошо знают»! Я не сделал ничего плохого.

— Я знаю, но, может быть, нам обоим нужно отдохнуть от всего этого. Так много всего произошло, у нас даже не было времени побыть вместе.

— Мы все время вместе, — отрезал он.

— Я имею в виду… Все эти интервью, фотоснимки, литературная работа… Мы можем уехать и на какое-то время сконцентрироваться только на нас двоих.

— Я делаю это, потому что хочу это делать! Что еще я могу делать? Я даже не закончил среднюю школу. У меня нет другой работы.

— Я не критикую тебя, — сказала Сэм примирительным тоном, пропуская мимо ушей этот выпад и садясь рядом с ним на край кровати. — Я просто говорю, что теперь, когда ты так много этим занимался, может, пришла пора тебе и мне побыть наедине друг с другом и познакомиться поближе, без всего этого шума и драматизма?

— Мы знаем друг друга. Ты знаешь обо мне все. — Он вздохнул и упал на кровать.

— Я имею в виду… интимные вещи, — сказала она, покраснев.

Деннис прижал руку к своему лицу и издал стон.

— Прости меня, но… не то чтобы я об этом не думаю. — Сэм старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Иной раз мне кажется, что я для тебя непривлекательна.

Деннис сел и обнял плачущую Сэм. Ей было стыдно, что она наконец-то призналась. А еще она боялась, что теперь это невозможно игнорировать, что путь назад отрезан. Возможно, он сейчас скажет, что это правда, что она его не привлекает, что он оставит ее, и ей некого будет упрекать в этом, кроме самой себя.

— Это не так просто, — сказал он. Ее слезы капали ему на рубашку. — Со мной многое случилось. Я не готов об этом говорить. Еще не готов. Дело не в тебе. Мне понадобится время. Ты понимаешь?

На какую-то секунду она почувствовала огромное облегчение из-за того, что дело было не в ней, и не думала, что он может иметь в виду. Она ответила, что понимает, и он нежно поцеловал ее в висок. Они вместе легли на свежую постель, утром перестеленную горничной. Сэм прикрыла глаза, а он играл с ее волосами, накручивая их на палец туже и туже, пока ей не стало больно.

Когда она проснулась, он был уже на ногах и завязывал шнурки на кроссовках. Была только половина шестого.

— Ты уже выходишь? — спросила Сэм.

— Мой отец в больнице, — сказал он, не поворачиваясь. — Выстрелил себе в голову и вышиб половину мозгов. Его нашла медсестра и позвонила в 911. Сейчас он лежит в больнице, а жизнь ему поддерживают искусственно за мой счет.

— Боже мой, — сказала Сэм и села. — Ден, мне так…

— Все нормально. Мы с ним практически не знались.

— Все равно. Мне жаль. Ох, Ден…

— По крайней мере, он мог бы как следует прицелиться. Понимаешь? — Деннис издал звук, похожий и на смешок, и на шипение. — Короче. Теперь они просят меня туда приехать — этот сукин сын назвал меня ближайшим родственником. Мне нужно подписать бумаги, если я хочу, чтобы они выключили машины искусственной поддержки жизнедеятельности, можешь ты в это поверить?

— А ты этого хочешь? — спросила Сэм.

— Они сказали, что он вряд ли придет в сознание, а даже если и придет, то будет привязан к этим чертовым машинам всю оставшуюся жизнь. Так что да, я этого хочу.

— Когда это… — Сэм снова посмотрела на время. — Когда ты с ними говорил?

— Около часа назад, когда включил свой телефон, — сказал он.

— Почему ты меня не разбудил?

— Ты выглядела умиротворенной, — погладил ее Деннис по голове. — Ты спишь крепко.

Сэм обняла его и пообещала, что сделает для него все. Все, что ему нужно.

— Сейчас, — сказал он, вставая и натягивая толстый свитер, — мне надо выйти. Мне просто нужно свободное пространство, чтобы собраться с мыслями.

Он вернулся через час. Щеки были румяными от холода.

— У меня кое-что для тебя есть, — объявил он, ухмыляясь.

— В этом нет необходимости, — сказала Сэм, озадаченная его изменившимся настроением. Даже подумала, все ли у него в порядке или это какой-то психологический кризис.

— Закрой глаза и раскрой ладонь. Ну, давай!

Сэм сделала, как он сказал, и тут же почувствовала в ладони тяжесть какого-то предмета, теплого от его руки.

— Ден, все в порядке?

— Открой, — скомандовал он.

Она посмотрела на предмет — что-то блестящее, пластмассовое, похожее на зажигалку, но большего размера.

— Что это?

— Электронная сигарета. — Он довольно улыбался.

Сэм засмеялась.

— Я не…

— Я знаю, ты куришь, иногда чувствую запах, а это как сигареты, только вместо дыма тут пар.

— Я знаю, что такое электронное курение, Ден.

— Эта — с шоколадным вкусом! Здорово пахнет. Попробуй!

Сэм поднесла электронную сигарету ко рту, чувствуя себя смешной и вспоминая гусеницу из «Алисы в Стране чудес».

— О господи! — Она закашлялась. — Это отвратительно! Улыбка сползла с лица Денниса.

— Но она же так хорошо пахнет!

— Попробуй сам, — протянула она ему сигарету.

Он вдохнул, и его лицо перекосилось от отвращения.

— У меня жжет во рту!

— Что, если я просто брошу курить? — предложила Сэм, и Деннис швырнул электронную сигарету в мусорную корзину.

— Этот запах, — признался Деннис. Сэм начала говорить, что знает, но он перебил ее. — Думаю, он напоминает мне о моем отце. Я этот запах просто ненавижу.

Она поняла. Ей не хотелось быть человеком, который напоминает ему об отце.

Они спустились в гостиничный бар, чтобы снова встретиться с Ником. Избежать путешествия в Ред-Ривер не представлялось возможным.

— Прежде всего нам надо разобраться с отцом, — стал рассуждать Деннис. — Затем, я полагаю, надо будет организовать какие-то похороны. И дом мы не можем просто оставить на произвол судьбы. Его просто выпотрошат, как стервятники, если мы не окажемся там первыми.

— Сколько времени все это займет? — спросила Сэм.

— Несколько дней? Неделю? — стал прикидывать Деннис. — Мы же не хотим пропустить премьеру.

Появился Ник, стряхивая с пальто снег.

— Пришла беда — отворяй ворота, да, ребята? Деннис, мне действительно жаль, что с твоим отцом такое случилось. — Он положил руку на плечо Денниса.

— Все нормально, — махнул рукой Деннис и рассказал о планах посетить Ред-Ривер и вовремя вернуться, чтобы успеть на премьеру.

Ник втянул воздух сквозь зубы.

— Честно говоря, не уверен, что все будет так просто. Я говорил с Джексоном, и мы оба пришли к выводу, что будет лучше, если вы не придете на премьеру, учитывая все, что сейчас происходит. А тут еще история с вашим отцом. Полагаю, лучше всего вам сейчас не высовываться. Вы же не хотите выглядеть так, будто не озабочены его кончиной?

— А я и не озабочен, — сказал Деннис. — Да и он еще не умер. Я просто должен приехать туда, чтобы подписать бумаги.

— Но вы же понимаете, что я имею в виду. Публика может подумать, что это немножко бесчувственно, если вы будете продолжать, как ни в чем не бывало, даже если он был… ну, понимаете…

— Говнюком, — сказал Деннис. — Это моя премьера. Я должен на ней быть.

— Мы должны думать о том, что будет лучше в перспективе. Для вас и для фильма. Послушайте, — Ник наклонился над столом и накрыл руку Денниса своей. — Почему бы вам не устроить себе каникулы и предоставить мне волноваться о вашем имидже?

Ред-Ривер

Глава двадцать первая

Лайонел лежал в отдельной палате, голова у него была забинтована, как у Человека-невидимки. Из ноздрей и шеи выходили трубки, насос под аккомпанемент звуковых сигналов заставлял его грудь подниматься и опускаться с легким хрипом. Медсестра закрыла за ними дверь, Сэм и Деннис стояли, взявшись за руки, и пристально смотрели на тело, лежащее перед ними. Сэм держалась, сколько могла, но все-таки ей пришлось отвернуться: ком тошноты подкатывал к горлу. Она ненавидела Лайонела. Однако сейчас, стоя рядом с ним, совершенно беспомощным, неспособным даже самостоятельно дышать, она ощущала вину. «Что заставило его так поступить? — думала она. — Почему именно сейчас? Неужели из-за освобождения Денниса? Может ли отец так сильно ненавидеть сына?» Она представила себе всю мрачность последних моментов его жизни, одинокого Лайонела, сжимающего ружье… Она надеялась лишь, что Деннис был прав, когда говорил, что Лайонел, скорее всего, был пьян и не понимал, что делает.

— Как долго нам надо здесь оставаться? — заныл Деннис. — Мне так скучно. Я голоден. Нам надо поесть, перед тем как ехать к дому. Есть поблизости что-нибудь приличное?

— Я узнаю, — кивнула Сэм, хотя по дороге из аэропорта им не встретилось ни одного места, где Деннис мог бы поесть. Когда они проезжали мимо закусочных и ресторанов быстрого обслуживания, Сэм почувствовала голод, в животе бурчало. Они позавтракали в самолете, прилетели в первой половине дня и сразу поехали прямо в больницу, надеясь, что успеют подписать бумаги и отправиться на ленч.

— Чем ты хочешь перекусить? — спросила Сэм, стараясь не смотреть на Лайонела.

— Найди что-нибудь здоровое.

Сэм загуглила «ресторан, здоровая пища».

— Есть веганское кафе…

— Нет. Здоровая и мясная пища. Я голоден, мне нужно что-то существенное.

Деннис подошел к системам жизнеобеспечения в палате («машинам», как он их называл), посмотрел, что у них сзади, и увидел разноцветные провода и механизмы. Ткнул пальцем в пластиковый пакет с жидкостью для внутривенного вливания, свисающий со стойки, и понаблюдал, как тот раскачивается туда-сюда.

— Может, уже пойдем, а? Не вижу смысла здесь оставаться.

— Ден… Я знаю, вы не очень-то любили друг друга, но тебе надо выглядеть так, будто ты о нем заботишься, понимаешь? Давай останемся еще на пять минут.

— Хорошо.

Он расхаживал по палате. Сэм вдруг обнаружила, что на том месте, где должны были бы под простыней лежать ноги Лайонела, ничего нет, и содрогнулась. Должно быть, он утратил вторую ногу перед тем, как… Сэм повернулась к окну и стала смотреть на людей, курящих на автостоянке. Теперь ей тоже хотелось уйти.

Еще через пять минут они подошли к посту медицинской сестры и печально кивнули, когда их спросили, готовы ли они. Медсестра протянула Деннису планшет с юридическими формами, которые следовало подписать. Деннис печатными буквами написал свои имя и фамилию, после чего росчерком расписался. Врач пожал ему руку и повел их обоих назад в палату, чтобы отключить системы жизнеобеспечения. Звуковые сигналы и хрип смолкли — и тишина. Врач снял с шеи стетоскоп, вставил в уши оливы, приложил мембрану к обнаженной груди Лайонела, теперь неподвижной, и стал смотреть на свои часы. Через недолгое время он повернулся к посетителям и кивнул. Деннис снова пожал ему руку, и врач вышел, оставив их наедине с Лайонелом. Через пятнадцать минут они ушли.

Ближайший ресторан здорового питания был в сорока минутах езды. Деннис съел белковый батончик и сразу стал хвататься за живот. Спутниковый навигатор отправил их по ложному пути, заставив сделать круг, что повергло Денниса в мрачное, даже свирепое настроение.

— Ты злой от голода, — сказала Сэм.

— Что?

— Злой. Ты злишься, когда голоден.

— Злой. От голода, — кивнул Деннис, и Сэм снова почувствовала себя неуютно из-за того, что не смогла сдержать свое раздражение.

К тому времени, когда они добрались до ресторана, оба уже были злые от голода, Сэм успокоилась, только когда им сразу же предоставили столик. Почти весь ресторан был открытой планировки, за прилавком располагалась чистая и тихая кухня, на каждом столике стояла миска с ростками пшеницы. Меню состояло из пресных здоровых блюд, которые вызывали у Сэм раздражение. Она была очень голодна, ей хотелось чего-нибудь вроде бургера с картошкой, жаренной во фритюре, и с кольцами лука. С тех пор как Деннис увлекся здоровым питанием, они почти никогда не ели вместе. Сэм отдавала предпочтение сэндвичам с солониной, огромным ломтям пиццы и всему такому, что, как она знала, есть было нежелательно.

Зато Деннис был здесь в своей стихии. Он заказал стейк и яйца пашот плюс зеленый салат, жареный сладкий картофель и приготовленный на пару коричневый рис.

— А я возьму… стейк и салат из лебеды квиноа, — нерешительно сказала Сэм.

Деннис хмыкнул и переглянулся с официантом, который кашлянул в кулак и переспросил:

— Что-что?

— Это произносится как киноа, — подсказал Деннис и покачал головой. — Не квиноа, а киноа! Ты смешная.

Щеки Сэм пылали, пока она ждала, что он успокоится, однако Деннис продолжал смеяться, снимая очки, чтобы вытереть слезы.

— Это не смешно, — сдавленно прошептала Сэм, — это совсем не смешно, черт возьми! Перестань! — Сейчас она говорила громче, посетители оборачивались, чтобы посмотреть на них, и неуверенно улыбались курьезному случаю, в котором хотели принять участие. — Не ты ли сидел в камере смертников всего-то пять месяцев назад? — вдруг закричала она. — Когда же ты успел превратиться в такого сноба?

Деннис сразу перестал смеяться, и весь ресторан затих. Он протер очки о рубашку, надел их и отвернулся от нее.

Наконец подошел официант, с кувшином воды со льдом и соком, заказанным Сэм.

Когда они вышли из ресторана, на автостоянке их остановил молодой человек, который их обслуживал, и раскрыл журнал Men’s Health. Внутри было помещено с полдесятка фотографий Денниса. На одной он держался в стойке на локтях, на другой отжимался от пола, на третьей повис в воздухе, выполняя приседание с выпрыгом. Короткое интервью было озаглавлено так: «Упражнения, которые вы можете делать в камере смертников… или в гостиничном номере». Несколько мгновений Деннис молча перелистывал страницы, читая броские отрывки и улыбаясь.

— Когда вышел этот номер? — спросил он, подписывая свою черно-белую фотографию, занимавшую всю страницу.

— Только вчера. У меня подписка, так что я сразу получаю очередной номер.

Этот человек, кажется, нервничает, подумала Сэм, наблюдая, как Деннис снова молча перелистывает фотографии.

Она слегка коснулась бицепса Денниса:

— Нам, наверное, пора идти.

— Свидимся, — бросил Деннис молодому человеку, возвращая журнал.

Дорога под колесами стала неровной, машину подбрасывало на ухабах. Деннис объяснил Сэм, что им надо прихватить с собой кое-что важное, так что они поехали на главную улицу и припарковались перед магазином стройматериалов.

Оглядевшись по сторонам, они увидели универсальный магазин с вывеской Tribune и отправились в том направлении. Вокруг никого не было, кроме старой немецкой овчарки, которая тяжелой походкой направилась в их сторону, часто и громко дыша от послеполуденной жары. Вокруг ошейника на ней был красный платок.

— Город-призрак, — проговорил Деннис и открыл дверь, внутри что-то звякнуло.

На задней стене располагалось множество журналов. Верхняя полка была заполнена шокирующей порнографией, наполовину скрытой пластиковой планкой.

— Я даже не думала, что такое еще продается! — сказала со смехом Сэм.

— Что?

— Это! — Сэм показала пальцем.

— Здесь их всегда продавали, — пробормотал Деннис.

— Но кто теперь покупает порно? Когда есть Интернет.

— Откуда мне знать? — проворчал он.

— Я просто говорю… почему ты такой взвинченный? Я думала, забавно, что этот город такой старомодный.

— Чем могу служить?

Сэм от неожиданности едва не подпрыгнула. Подошедший мужчина стоял за ней так близко, что она чувствовала его дыхание на своих волосах.

— Да мы просто смотрим… — ответила она.

— Мы собираемся закрываться, так что не будете ли вы так любезны? — Он указал рукой на дверь. Сэм посмотрела на телефоне, который час, — было только 15: 43.

Деннис скрестил руки на груди и улыбнулся мужчине, на полфута ниже его.

— Я хочу купить журнал и кое-какие продукты. Вы не возражаете?

Свет из окна, падающий сзади, превращал его в тень, вытянутую в лучах послеполуденного солнца, безликую и мрачную.

— У нас нет того, что вы ищете. Попробуйте найти в другом месте.

— Вы уверены, что у вас нет последнего номера Men’s Health? Это хороший номер, в нем есть я. — Он широко улыбнулся.

— Мы здесь такого не продаем. А сейчас мы, боюсь, закрываемся. Хорошего вам дня.

Когда мужчина повернулся, чтобы уйти, Деннис сделал длинный шаг вперед.

— У нас есть полное право делать покупки здесь и везде, где нам хочется, — пошел он на выяснение отношений.

— И точно так же у меня есть право не обслуживать никого, кого я не хочу видеть в моем магазине.

— Давай просто уйдем, пошли! — умоляла Сэм. Снаружи собака встала и положила лапы на стекло.

— Деннис, нам не нужны неприятности, и мы не хотим, чтобы ты на них напрашивался, — стал объяснять мужчина. — Мы все сожалеем о твоем отце, но тебе нужно продать землю и убраться из города подобру-поздорову. Тут для тебя места нет.

Из-за прилавка донеслось шарканье, заставившее их обернуться. Из задней комнаты появилась женщина, оставив дверь за собой открытой. В руке у нее был маленький револьвер, отблескивающий серебром.

— Все в порядке, Билл? — поинтересовалась она.

— Идем, пожалуйста, ну пожалуйста, пойдем! Это не имеет значения. — Сэм начала двигаться к двери, переживая, как следует поступить: не оставить ли Денниса здесь и будет ли она чувствовать себя виноватой, если его подстрелят? Сейчас ей ничего не хотелось так сильно, как выйти из магазина.

— Ладно, ладно, — согласно закивал Деннис. Его руки лежали на поясе, пальцы растопырены. — Еще увидимся, Билл, — пообещал он с видом, не предвещающим ничего хорошего.

Сэм подпрыгнула, когда собака слегка задела ее лодыжки и исчезла за деревянной дверью. Выйдя на удушающий воздух, она почувствовала солнечное тепло на своих щеках. Сзади смеялся Деннис.

— Ничего удивительного, что эти маленькие магазинчики вымирают, — сказал он и хлопнул дверью автомобиля так сильно, что у Сэм содрогнулись барабанные перепонки. Несколько секунд она сидела в водительском кресле неподвижно, с закрытыми глазами, и пыталась остановить дрожь в руках, лежавших на коленях. — Ну что? — повернулся к ней Деннис. — В «Уолмарт»?

Глава двадцать вторая

Сэм чувствовала себя нормально на пустых дорогах, ведущих из Ред-Ривера, но когда они попали в поток транспорта у мегамаркетов и торговых центров за городом, она была ошеломлена всем окружающим. Начала паниковать, мир вокруг расплывался из-за слез, которые она старалась скрыть от мужа. Поэтому, как только припарковались, Сэм сразу же отправилась в туалет «Уолмарта» привести себя в порядок. А когда вернулась, Денниса не было. После нескольких нервных минут расхаживания по рядам она нашла его в секции товаров для дома: он бросал подушки и одеяла в две магазинные тележки.

— Зачем все это? — подошла Сэм.

— На время мы остаемся здесь. Не думаю, что там найдется свежее белье. А где надувные матрасы?

— Мы будем жить в том доме? — Сэм пыталась говорить непринужденно, но ее голос от беспокойства прозвучал резко и громко.

— А что тут плохого? Это только на пару недель. Вообще-то, — повернулся он к ней, — я думал, тебя тошнит от жизни в гостиницах.

Сэм не знала, как реагировать. Она помнила тот дом, запах болезни и гниения. Она с ужасом думала, где именно Лайонел выстрелил в себя, была ли в доме уборка или пол заляпан содержимым его головы.

— Там, как бы так сказать… грязновато, — намекнула она. Ей было неловко, как будто она каким-то образом его критиковала, хотя Деннис не бывал в своем доме двадцать лет.

— Там всегда было грязно, — сказал он, поворачиваясь к полкам спиной.

— Нет, я имею в виду… запах там странный и… — Сэм не знала, как спросить о самоубийстве отца, не обижая Денниса.

— Что и?

— Ничего, — решила она промолчать.

— Мы там немного уберем. Все будет хорошо. Ты и моргнуть не успеешь, как мы уедем.

Сэм уже ощущала ту же самую смутную тревогу, которую почувствовала, когда впервые вошла в дом, однако ей хотелось поддержать Денниса, хотя она не могла понять, почему ему так хочется туда вернуться. Сэм готова была поклясться, что, как только они туда приедут, ему захочется в гостиницу. Он просто еще не понимал, насколько там плохо.

— Ты умеешь готовить? — спросил Деннис, разворачивая тележки и придвигая одну к ней.

— Что? — Сэм не слушала, мечтая о гостинице, в которой, как она надеялась, они проведут эту ночь.

— Готовить. Ты готовить умеешь?

— Наверное, — сказала она. — То есть… ну да.

— Что-то ты не вселяешь в меня уверенность в своих словах, — со смехом отреагировал он.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — сказала она, толкая его игриво. — Я не Гордон Рамсей^[37], но…

— Кто? — спросил он.

Сэм взяла его под руку и стала рассказывать о Гордоне Рамсее, пока он наполнял тележку продуктами. Выбросят ли они все это, когда приедут в отель? Впрочем, какое это имеет значение — сейчас она была рада уже тому, что они не ссорятся. Если ему хотелось верить, что этой ночью они останутся в доме, пусть верит.

Вокруг дома царил еще больший беспорядок, чем тот, который она наблюдала в свой прошлый приезд. За то короткое время, пока дом стоял без жильцов, облезлые белые стены были испещрены красными граффити: «УБИЙЦА», «УБИЙЦА ДЕТЕЙ». Деннис достал ключи из сумки, выданной ему в больнице и содержавшей пожитки отца, и направился к дому. Сэм замешкалась у машины.

— Завтра мы все это закрасим, — крикнул ей Деннис, показывая на стену.

Сэм перенесла свой вес на другую ногу и потерла голые руки: от этого дома по коже бегали мурашки. Вернувшись за очередной порцией поклажи, Деннис походя бросил Сэм, собирается ли она помогать. Она кивнула, взяла в руки по сумке, дошла до крыльца и поставила их у ступенек и шаткой импровизированной аппарели, прогнувшейся под ее ногой, когда Сэм осторожно попробовала ее на прочность.

— Хорошо, — вздохнул Деннис. — Что дальше?

— Я не знаю, как там внутри. Ну, то есть… где он умер.

— Что?

— Там, где он умер.

— А, — понял Деннис, улыбнулся и взял ее за руку. — Ты имеешь в виду, где он стрелялся? Там! — Он показал на металлический сарай со ржавой дверью. Углы были оплетены паутиной, подрагивающей на ветерке.

— Правда? — спросила Сэм, цепляясь за его руку.

— Правда. Может быть, потому что там это сделала мама. Может быть, из-за сентиментальности, а может, не хотел устраивать в доме такую мерзость — кто его знает?

Сэм смотрела на гараж, такой старый и ветхий, что, казалось, мог развалиться от тычка пальцем.

— Ну как, — участливо спросил Деннис, — лучше себя чувствуешь?

Сэм вяло кивнула.

— Хочешь, я перенесу тебя через порог? — предложил он. — Кажется, такого мы еще не делали.

— Нет! Нет! — запротестовала она. — Я слишком тяжелая!

Деннис закатил глаза.

— Ты не слишком тяжелая. Давай!

Сэм сделала попытку убежать, но он ухватил ее за талию, так что она не успела сделать и шагу. Хихикая, она старалась высвободиться, но он, уже не спрашивая, подхватил ее и понес в дом.

Она не чувствовала себя тяжелой. Она чувствовала себя так, как ей хотелось всегда, утонченной слабой девушке, которая падала бы в обморок от послеполуденного зноя, если бы не была достаточно холодна. Сэм радостно смеялась, смеялась так заливисто, как не смеялась давно. Этот звонкий смех был похож на крик диких гусей, эхом отдающийся в океане лесного пространства, которое отделяло их от остального мира.

Когда они оказались внутри, Деннис опустил ее на ноги и нежно поцеловал.

— Это всего на пару недель, обещаю.

Он пошел к автомобилю, чтобы забрать последние вещи, а Сэм огляделась, все еще чувствуя себя так, будто она делала что-то такое, чего делать не следовало.

В гостиной в солнечных лучах, падавших из щелей в жалюзи, плясали пылинки. Воздух был застоявшимся. Сэм прошла из гостиной к спальне: полки, забитые всяким хламом, покрытым пылью; кровать с тощей пожелтевшей подушкой в голове; туалетный столик с лекарствами. И все стены обиты деревом, что делало дом темным даже при дневном свете. В плафонах люстр и абажурах — целое кладбище засохших насекомых. В конце коридора располагалась старая комната Денниса, дверь была закрыта. Сэм прошла мимо ванной, бросив взгляд сквозь трещину в двери, в которую можно было просунуть ладонь.

В кухне раковина была наполнена застоявшейся водой, а по грязной тарелке ползали тараканы. Линолеум под ногами пузырился. Разбитое окно было заклеено клейкой лентой. Сэм закрыла рукой рот и нос и попыталась открыть заднюю дверь, но ту заклинило в раме, и за ней ничего не было, только глухие дебри.

— Не бог весть что, я знаю. — Деннис занес коробки с моющими средствами, потом подошел к задней двери и толкнул ее. Когда она не поддалась, он отступил на шаг и выбил ее ногой. Дверь распахнулась и немедленно вернулась назад, стукнув о раму. — Ты не против начать отсюда? А я буду убирать в гостиной и расчищу пространство для нашей постели. — Он привлек ее к себе, обхватил руками за поясницу и прижался губами к ее губам. — Я люблю тебя, — прошептал Деннис.

Оставшись одна, Сэм закрыла глаза, оперлась о кухонный стол и улыбнулась. Быть может, пребывание здесь будет не таким уж ужасным, подумалось ей. С тех пор как они сюда приехали, Деннис выглядел другим — как будто позволил себе расслабиться. Возможно, это оттого, что они наконец остались одни? Сэм подумала о милях деревьев вокруг, о необъятных просторах и всем времени, которое, наконец, принадлежало только им двоим.

Мыть посуду, в беспорядке разбросанную по кухне, не имело смысла, так что Сэм натянула на руки резиновые перчатки и побросала все в прочные мешки для мусора, наслаждаясь звоном разбивающихся тарелок. Затем вытащила затычку из раковины и проследила, как медленно выливается затхлая вода, оставляя на дне остатки испорченной пищи. Она чувствовала себя грязной с головы до пят. Ей надо было помочиться, однако она боялась увидеть, что представляет собой санузел. Вытерев крошки и бог знает что еще со всех полок и поверхностей, Сэм стала опрыскивать все отбеливателем, пока не защипало в глазах, наполнившихся слезами. Она была вынуждена выйти на задний двор, чтобы подышать воздухом.

Во дворе вытерла глаза тыльной стороной запястья и сморгнула слезы. Мир расплывался, и на этом фоне ей показалось, что что-то двигалось у стены дома. Она прищурилась. Вдруг неизвестное существо сделало шаг в ее направлении. Страх пронизал ее с головы до пят, и она закричала, призывая Денниса и попятившись обратно в кухню, все еще полуслепая от химических паров.

— В чем дело? О, теперь здесь куда лучше, — оценил он. — Просто замечательно!

— Там кто-то есть, прямо у стены дома! — тяжело дышала испуганная Саманта.

— Правда? — Деннис нахмурился, голос его был ровным, но озабоченным. Он вышел наружу и огляделся. — Они что-то сказали?

— Нет. Думаю, они прятались. Я не могла как следует разглядеть, у меня глаза слезятся.

— Ты уверена?

Она видела, что он начинает сомневаться в ее словах. Но она-то была уверена.

— Да, я ужасно испугалась.

— Наверное, те ребята, которые раскрасили дом. Это ерунда. Ты здесь хорошую работу проделала, — подмигнул он.

Ободренная, Сэм снова принялась за дело, соскабливая липкие места и поливая каждую поверхность дезинфицирующим средством. Закончив, она осмотрелась, гордая своими достижениями. В своем собственном доме она никогда так не старалась.

Марк вечно жаловался на огромную кучу белья для стирки, сваленную в свободной комнате. В раковине всегда было полно тарелок с остатками соуса для спагетти, а мусорное ведро постоянно было переполнено. Когда это продолжалось достаточно долго, Марк обязательно закатывал рукава, вздыхал и начинал убирать сам, как будто ее следовало всячески оберегать. Сейчас усталость в руках, появившаяся после работы скребком, и сознание того, что она заботилась о ком-то, доставляли ей удовольствие. Чувство было очень приятным.

К тому времени, как Сэм закончила, уже стемнело. Она отправилась на поиски Денниса. На полу в гостиной надувался двуспальный матрас, электрический шнур змеился по комнате и кончался в розетке. Почти вся старая мебель исчезла, в комнате остались только софа, ободранное кресло, а также лампа у задней стены да телевизор в углу. Все остальное было свалено во дворе. Сэм не видела и не слышала никаких признаков присутствия Денниса. Она несколько раз позвала его, но ответа не получила. Вот тебе и наедине вдвоем, подумала она.

Сэм с опаской вошла в ванную, заглядывая за дверь и осматривая помещение дюйм за дюймом. Там было так же грязно, как она предчувствовала. Она перенесла все нужное из кухни и принялась за работу.

Глава двадцать третья

Когда стемнело, воздух наполнился стрекотом цикад, в защитные сетки на окнах стали биться ночные бабочки. Сэм бродила по дому, отмечая, как прогибаются доски под ногами. В прихожей на столе, заваленном невскрытыми письмами, под висящим на стене телефоном, испещренным никотиновыми пятнами, она нашла роутер и модем. Ей сразу же стало легче. Когда она вводила в свой телефон пароль Wi-Fi, послышался скрип задней двери о пол. Она замерла. Краем глаза она увидела в кухне мужчину и услышала топот тяжелых ботинок по доскам пола.

— Деннис? — крикнула она. — Деннис? Это ты?

— Да! — прокричал он в ответ. Сэм положила руку на сердце, чтобы услышать, как замедляется биение.

— Где ты был? — спросила она, но он не ответил. Проходя мимо нее по дороге в ванную, он остановился и поцеловал ее в макушку. Затем закрыл за собой дверь, и она услышала шум воды.

Когда Деннис вышел, на нем были только трусы, а к боку он прижимал полотенце. Сэм спросила, готов ли он поесть, а потом, по пути на кухню, снова поинтересовалась:

— Где ты был? В ванной я тоже убрала.

— Я видел, спасибо, — поблагодарил Деннис. — Я ходил посмотреть, кто там шастает вокруг. Тебя же это тревожило, вот я все и проверил. Никого я не нашел, так что можешь не волноваться.

— Спасибо, очень мило с твоей стороны. — Сэм улыбнулась, вынимая из буфета новые кастрюли. Духовка была сломана, пришлось все делать на плите, так что на первый раз что-то оказалось холодным, а что-то переваренным. Это была пища, которую любил Деннис: курица, коричневый рис и брокколи. Скучная сухая пища. Полезная, правда. «Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть», — любил повторять Деннис. Сэм прожевала и проглотила, уговаривая себя, что ей это полезно.

Деннис проглотил все за считаные минуты, поблагодарил Сэм и устроился на софе, чтобы полистать Men’s Health, который прихватил в «Уолмарте». Сэм сидела, положив ногу на ногу. Изредка слышалось какое-то царапанье, доносившееся, как ей казалось, отовсюду. Крысы, подумала она, пока звук, напоминавший рыдание младенца, не заставил ее подпрыгнуть и уткнуться лицом в подмышку Деннису.

— Ш-ш, — успокоил он. Думаю, это в подполье. Это всего-навсего какое-то животное. Не беспокойся, не бери в голову, я пойду проверю.

Сэм пошла за ним во двор. Деннис полез на животе под дом, а она стала всматриваться в окружающие заросли, пытаясь найти кого-то, кто мог за ней наблюдать. Вдруг что-то прошмыгнуло мимо нее, слегка задев за ногу. Она завопила.

— Господи, да это енот, просто енот! — отозвался Деннис. — Ну-ка, подожди…

Сэм снова поднялась на крыльцо, взволнованная и смущенная. Она уже не всхлипывала от страха, только дивилась тому, как Деннису не страшно там, в подполье, и что он там делает. Вдруг услышала его голос, успокаивающий и воркующий:

— Да там кошка, и у нее котята… Эй, привет! Привет! Наверное, она дралась с тем енотом. Вроде бы не пострадала… Сэм, притащи-ка банку тунца из дома!

Сэм вернулась с двумя мисками, в одной был тунец, в другой — молоко.

— Оставь это здесь, нужно, чтобы она к нам привыкла. Нельзя ей со слепым выводком оставаться там долго. Молока не надо! Они еще не могут попить молока. — Деннис вылил молоко в высокую траву и вернул ей миску. Затем зашел в дом и взял несколько старых полотенец, положил их под крыльцо и устроил импровизированную кошачью постель.

— Когда-то у меня был потрясающий кот. Он просто появился, как эта кошка, и один глаз у него был больной. Я кормил его и позволял уходить и приходить, когда ему вздумается, и со временем он просто остался. Я должен был лечить ему глаз, потому что мы не могли себе позволить ветеринара. Я должен был его дезинфицировать, и кот это ненавидел — он так царапался! Но оно того стоило — гной высох и воспаление прекратилось. Наверное, он ослеп на этот глаз, потому что зрачок был молочно-белого цвета. Я назвал его Тед. Он вечно дрался — с котами, с опоссумами, со всей живностью.

— Сколько тебе было лет?

— Лет семь, должно быть. Этот кот был у меня лет до четырнадцати. Потом его сбил автомобиль, там, на дороге. Тот, кто его сбил, просто уехал. Я пошел искать Теда и нашел по хвосту в траве. Кот был вытянувшийся и окоченелый, с одной стороны на мордочке была стерта шерстка, и одного уха не хватало. Вместо глаз зияли просто дырки. Думаю, птицы выклевали. Если бы я знал, кто его сбил, я бы его убил. Как можно было просто его там оставить? Гниль; люди — это просто гниль, от них тошнит.

Сэм подумала о своем старом коте по кличке Тигр и о том, сколько раз он исчезал. Она вспомнила, как беспокоилась, пока он не появлялся днем позже, как ни в чем не бывало. Она ненавидела свое беспокойство о нем. Тяжело было любить кого-то так сильно, кого-то со своей собственной жизнью и собственным сознанием, кого-то, кто мог приходить и уходить по своей воле. Теперь она его вспоминала редко, но вот уже стала беспокоиться о кошке с котятами под домом: может, им холодно? А если пойдет дождь? Вернется ли енот? Едят ли еноты котят?

Этой ночью спали они плохо, неглубоко, думая, будет ли здесь еще кошка, когда они проснутся. Утром проверили подполье и убедились, что кошка по-прежнему свернута калачиком вокруг котят. Тогда они съездили в супермаркет и накупили упаковок с кошачьим кормом (хотя котята были еще такими маленькими, что в ближайшие недели корм им вряд ли понадобится), кошачьи подстилки и звякающие игрушки. Когда приехали домой, подали кошке еду и миску со свежей водой. То же самое Деннис проделал во второй половине дня. Устроившись на крыльце, они стали тихо переговариваться, чтобы не отпугнуть кормящую мать.

— Мне совсем не хочется, чтобы они провели там всю ночь, — сказал Деннис.

— Мне тоже. — Сэм закинула ногу ему на колени и почувствовала прилив любви к мужу, открывшемуся для нее с новой стороны.

— Иногда мой отец вышвыривал меня из дома и велел не приходить назад, — вспоминал Деннис. — И я спал под крыльцом. Там были змеи и пауки. А иногда я находил кости животных, которые заползали туда, чтобы умереть.

Сэм не знала, что на это сказать.

— Я не могу оставить там кошку, — признался он.

— А как мы поступим, когда будем уезжать? Мы возьмем их с собой?

— Думаю, да. Только для начала понять бы, куда мы отправимся.

Они помолчали.

— Мне и в самом деле нужно что-то с этим делать. — Деннис показал на двор. — Я арендовал мусорные баки, их привезут завтра, а еще в скором времени придется поехать по делам в город.

— В город? — тревожно переспросила Сэм, вспоминая инцидент в универсальном магазине.

— Не волнуйся, тебе нет нужды ехать, я всегда могу заказать такси. Да и не будет никаких проблем. Речь идет о похоронах.

После обеда Деннис облачился в спортивный костюм и сказал Сэм, что собирается побегать. Думая, чем себя занять, Сэм стала перекладывать одежду в своем чемодане, время от времени выходя на порог, чтобы посмотреть на кошку. Та по-прежнему не выбиралась из своего укрытия. Тогда Сэм, обеспокоившись, заползла на животе под крыльцо и стала цокать языком, стараясь привлечь внимание кошки, но так, чтобы не испугать ее.

Кошка неуверенно приблизилась, вытянула шею к протянутым пальцам Сэм и осторожно их обнюхала. Дыхание из ее ноздрей щекотало руку. Сэм попыталась ее погладить, однако животное попятилось, чтобы защитить своих пищащих котят. Сэм с восторгом представила, как будет рассказывать Деннису о прогрессе, наметившемся во время его отсутствия.

Прошло два часа, а Денниса все еще не было. Темнело, и каждый звук казался подозрительным и полным опасности. Сэм зашла в ванную и оставила дверь приоткрытой, чтобы видеть коридор и услышать, когда вернется Деннис. Когда она вытиралась, в окошке с молочным стеклом над ванной промелькнула тень. Сэм повернулась, чтобы как следует ее разглядеть, и ясно увидела контуры головы, услышала шаги по кускам выброшенной фанеры, валявшимся у боковой стены дома. Она прижала трусики к бедрам и замерла, не зная, что делать. Ногой она притянула дверь в ванную, одной рукой натягивая на себя нижнее белье, а другой запирая дверь на задвижку. Сэм поискала свой телефон, чтобы позвонить в полицию, да вспомнила, что он ведь остался на подлокотнике софы. В панике она выключила и снова включила свет, для чего-то засунула под дверь полотенце. Потом вспомнила, что это же делают при пожаре, а что следует предпринять, когда в доме непрошеный гость, ее никогда не учили.

Сэм не знала, сколько времени она провела в ванной, но ноги у нее онемели, а спину стало ломить. Спиной она прижималась к стене, глаза бегали между окном и щелью под дверью: может, вот-вот промелькнет тень от приближающихся ног. Воображение уже рисовало нож, прижатый к ее горлу, щелчок взводимого курка, кулак, летящий в ее щеку, треск костей.

И тут она явственно услышала скрип ржавой задней двери. Затем звук приближающихся шагов… Вдруг кто-то стал дергать ручку запертой двери. Сэм вжалась в щель между ванной и раковиной и крепко зажмурилась. Дыхание и сердце у нее остановились.

— Сэм? — раздался голос Денниса. — Ты здесь?

Она выдохнула. Отодвинула задвижку и бросилась к нему, вся дрожа от страха. Деннис пах травой и чем-то еще металлическим, что вызвало у нее легкую зубную боль. Ослабив объятия, Сэм рассказала мужу о силуэте в окне, о том, что на этот раз там действительно кто-то был.

— Это смешно, — не поверил Деннис. — Выйди, мне нужно принять душ.

— Нет, я серьезно, там кто-то был, — настаивала Сэм, зная, как это должно для него звучать.

— Никого там не было. Ну, давай, я хочу помыться.

— Я боюсь оставаться одна, — заскулила она.

— Так оставайся здесь. Мне все равно. — Деннис стянул с себя влажную футболку, брюки, кроссовки «Найк».

— Разве ты был не в старых кроссовках, когда уходил? — удивилась Саманта.

— Что?

— Твои старые кроссовки, когда ты уходил, те, белые…

— Нет.

Он стянул с себя трусы, задвинул стеклянную загородку душа и включил воду. Сэм наблюдала за его телодвижениями и за мыльной пеной, стекавшей по спине. Он повернулся, чтобы взять шампунь, и она наклонилась, чтобы лучше его рассмотреть.

— Не смотри, — приказал он.

— Я не смотрю.

— А кто обманывает?

Сэм улыбнулась.

— Дай мне полотенце, — попросил Деннис, протягивая руку из-за стекла.

Подавая ему полотенце, она уже почти забыла о том страхе, который переживала совсем недавно, и думала о сексе, о том, чтобы схватить его, и прижать к себе, и заставить его захотеть ее.

— Прямо как в тюрьме, когда кто-то, крадучись, подглядывает, как я моюсь, — пробурчал он, надевая свежую одежду.

— Я серьезно, клянусь, снаружи кто-то был!

— Хорошо, я тебе верю.

— И тебя это не пугает?

— Нет. Видимо, какие-то дети приходили посмотреть на дом старика Денсона. Наверное, думают, что здесь водятся привидения.

— А если это кто-то, кто по-прежнему думает, что ты виновен? Что, если они хотят сделать нам что-нибудь плохое?

— Ты чересчур впечатлительна. — С этими словами он стал переходить из комнаты в комнату, демонстрируя ей, что они пусты, после чего обошел весь двор с фонарем. Сэм ходила за ним, нервно оглядываясь. Деннис наступил на фанеру под окном ванной и спросил Сэм, этот ли звук слышала она раньше. Сначала она ответила «нет», потом сказала «может быть», потому что изнутри звук казался другим.

— Гм, — промычал он, посветил фонарем на кровельный желоб и поцокал языком, увидев, сколько там мусора. Пластиковая труба прогнулась под тяжестью напáдавших листьев. — Знаешь, что тебе нужно? — сделал он вывод.

— Что?

— Тебе нужно понять, что здесь нет ничего, чего стоило бы бояться. Ни призраков, ни привидений, ни негативной энергии. — Он обеими руками обнял ее за талию и чмокнул в нос. — Успокойся. — Затем подхватил Сэм и закинул на плечо. Она смеялась, игриво колотя его по спине. — Давай сходим в гараж, — сказал он.

Тут Сэм перестала смеяться. Его плечо упиралось ей в грудь, и дышать стало труднее.

— Нет, нет, не надо, — попросила она. — Я не хочу туда заходить!

— Ты должна побороть свой страх. Это неразумно.

— Нет, я действительно не хочу. Ты сейчас меня пугаешь, это не смешно! — Она старалась вывернуться и освободиться, но Деннис прочно держал ее под коленками и за поясницу, так что она могла только корчиться в судорогах.

— Ну пожалуйста, пожалуйста! — Сэм начала плакать.

Но Деннис отворил гаражную дверь и перенес ее через порог. Потом опустил ее на ноги и подтолкнул. Спотыкаясь, она сделала несколько шагов, пока не споткнулась так, что с шумом свалилась на пол. Деннис уже был снаружи, и в последний раз она увидела его силуэт, когда он захлопнул металлическую дверь и оставил ее в темноте.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — Саманта всхлипывала и колотила руками в дверь.

— Там всего лишь немножко крови, — прокричал он. — И ничего больше. Правда, стен, наверное, касаться не стоит.

— Деннис, пожалуйста-а-а!

Саманта никогда еще так не кричала. Она даже не знала, что способна издать такой звук. Этот крик поцарапал ей горло и эхом отразился от окружавших ее металлических стен. Даже во время ночных кошмаров она никогда не кричала.

Когда ее глаза приспособились к темноте, она начала различать контуры инструментов, висящих на стенах, садовый инвентарь, накрытый пленкой, вещи, которые выглядели жуткими, вроде трупа — тела, сидящего на стуле. С одной стороны виднелось ружье. Голова безвольно склонилась в другую сторону.

— Ты еще здесь? Деннис?

Наконец дверь открылась. Рванувшись вперед, она со всей своей женской силы толкнула его ладонями в грудь. Деннис издал гулкий низкий звук, и ей захотелось ударить его еще раз, только сильнее, но она удержалась и побежала к дому. Оказавшись внутри, стала искать свои ключи, смахивая письма на пол и разбрасывая подушки с софы по комнате. Когда услышала, как вошел Деннис, стала искать еще энергичнее, по ее шее струился пот. Потом побежала на кухню и, осев на пол, обняла свои колени.

— Эй, — мягко сказал он. — Я просто пошутил. Ты чего?

— Нет! — Глядя на него, она старалась отодвинуться подальше.

— Я не думал, что ты так на это отреагируешь, — сказал он так, как будто это была ее вина.

— Я просила тебя прекратить! Я кричала!

— Барышням свойственно кричать. — Он пожал плечами. — Я думал, ты подыгрываешь.

— Я не подыгрывала! — Сэм уже не знала, верить ему или нет. — Почему ты… Почему бы тебе просто не сказать, что извиняешься?

— Прости, — вздохнул он так, словно из него весь воздух вышел. И Сэм почувствовала новый прилив ярости: неужели он и правда не понимал, почему она в таком стрессе? Или ему это было безразлично?

— Ты это сейчас не всерьез сказал, — покачала она головой.

— Ради… Прости, хорошо? — Он смотрел на нее умоляюще. — Я зашел слишком далеко.

Только тогда Сэм смилостивилась и позволила ему обнять себя.

— Мне не следовало бы это говорить, — продолжал он извиняться. — О крови и все такое. Это была дурацкая шутка.

— Там все действительно так, как ты сказал? — Сэм поискала на своих руках и одежде пятна.

— Нет, конечно нет, он не покончил с собой внутри. Я бы никогда… Это было у стены гаража. Снаружи. И там уже все убрано.

— Зачем же ты так морочил мне голову? — застонала она.

— Не знаю, почему ты выпала в осадок. Я просто тебя дразнил. Я не думал, что ты в самом деле поверила, что он покончил с собой в гараже. Но ты повела себя так, будто здесь какие-то призраки или что-то такое. Это… ну, короче, я имею в виду… для меня здесь все реально, это не какой-то поезд с привидениями, не аттракцион на ярмарке.

Деннис отвернулся, на скулах заиграли желваки. Сэм показалось, он сейчас заплачет. Она коснулась его лица и мягко привлекла к себе.

— Ден, прости меня. Я так не думаю. Я знаю, для тебя это реально. Но я правда кого-то видела, вот честное слово! Не призрака, а кого-то живого. Думаю, кто-то за нами наблюдает.

— Ладно. — Он поцеловал ее долгим поцелуем. — Если ты действительно так переживаешь, я о тебе позабочусь.

Деннис заварил Сэм зеленого чаю, который она ненавидела, однако выпила, чтобы показать, что оценила его жест. Он гладил ее по волосам, успокаивая и убаюкивая, так что она чуть не заснула. Но, услышав мяуканье, доносившееся снаружи, они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, поспешили к двери. Деннис жестом велел ей остаться сзади. Он шел так медленно и плавно, как только мог, и стал миллиметр за миллиметром открывать дверь. Затем присел, и кошка с опаской приблизилась к нему. В свете, горевшем над крыльцом, Сэм увидела, какая маленькая эта кошка, с длинной серой шерстью и белым брюхом.

— Ясно, что за ней ухаживали, — сказал Деннис, расчесывая шерсть пальцами, — пока она не забеременела. Вероятно, кто-то завез ее сюда и оставил на обочине дороги.

— Не могу понять, как люди могут делать такие вещи, — зажмурилась Сэм.

— Люди делают вещи и похуже, — с горечью произнес он. Кошка потянулась к его руке. Она потерлась мордочкой о ладонь Денниса и повернулась, ее хвост торчал прямо в небо.

Сэм набрала ей миску кошачьего корма, и они стали смотреть, как она ест. А проверив крыльцо, обнаружили, что она перенесла котят на кошачью подстилку. Котята сбились в клубок, напоминающий свернутые в комок носки.

Сэм и Деннис вдвоем осторожно взяли кошачью подстилку с котятами и перенесли ее в дом, ожидая, что мать пойдет следом. Сначала кошка встревожилась и стала мяукать и нервно расхаживать, но в конце концов успокоилась и поклевала корм, который они положили около подстилки.

Всю ночь слышался писк котят и шорох, издаваемый ими, когда они выползали с подстилки, а мать подбирала их и затаскивала обратно.

Глава двадцать четвертая

Деннис встал вместе с солнцем. Он подпер дверь, чтобы она оставалась открытой и кошка могла выходить и возвращаться. Потом постучал ложкой по миске, призывая кошку позавтракать, и с улыбкой наблюдал, как она ест.

— У тебя это так хорошо выходит, — заметила Сэм. — Из тебя получился бы прекрасный отец.

На это Деннис скривился, и она сразу пожалела о сказанном. Мать вернулась на подстилку, чтобы покормить котят. Один котенок, маленький и неуклюжий, изо всех сил старался втиснуться в кучу, неловко ступая по остальным.

— Это последыш, — пояснил Деннис. — Надеюсь, он скоро вырастет.

Вместо того чтобы отправиться на утреннюю пробежку, Деннис остался в доме и принялся водить по полу лазерной указкой, со смехом наблюдая, как кошка отчаянно старается поймать зайчик.

— Надо ей имя дать, — задумался он, подняв глаза к потолку. — Пятнышко? — предложил он.

— Пятнышко?

— Нет-нет. Туна?

— Может быть.

— Рыбка, — подтвердил он^[38].

Утро было ленивым и жарким. Деннис побросал всякую всячину и одежду в мусорные мешки и поставил их в угол. Сэм предложила сдать в секонд-хенд, однако Деннис отверг эту идею, показав на отбитые украшения и пожелтевшие подмышки рубашек.

— Кому нужно это барахло? — задал он риторический вопрос.

Послышался шум двигателя. Он приближался, и Деннис отер лоб.

— Это, должно быть, мусорные баки.

Он взял в каждую руку по тяжелому мешку, так что мышцы от напряжения вздулись. Но Сэм взглянула в окно и увидела полицейскую машину, в которой сидело трое. Водитель — молодой человек лет тридцати, двоим другим было явно за семьдесят, и на них не было формы. Одного из них Сэм вроде бы где-то видела — когда ее глаза встретились с его глазами, она поняла, что это полицейский Харрис. Лицо у него было оплывшим, выглядел он тучным, нездоровым, как будто много пил. Деннис бросил мусорные мешки у передней двери, остановился, опершись на косяк, и стал наблюдать, как они невозмутимо идут по двору к дому.

— Доброе утро, Деннис, — поздоровался Харрис.

— Боже мой, полицейский Харрис, вы ли это? Я вас еле узнал.

— Да. А это полицейские Гейси и Коул.

В голосе Харриса было нечто такое, что заставило Сэм насторожиться, что-то, что подсказало ей: хороших новостей ждать не приходится.

— Сэм, иди сюда. Эти ребята были копами, когда я учился в школе. — Сэм стала за ним в напряженном ожидании.

— Знаешь, почему мы здесь, Деннис? — спросил Харрис. Деннис на секунду задумался.

— А, — хлопнул себя по лбу, — за автографами?

— Где ты был прошлой ночью, Деннис?

— Здесь. Вообще-то, мы рады, что вы заглянули, потому что Сэм немного напугана. Кто-то тут постоянно шатается, в окна заглядывает. Знаете что-нибудь об этом?

— Он был здесь всю ночь, мэм? — спросил, наклонившись, самый молодой из них, полицейский Коул.

Сэм кивнула.

— Вы в этом уверены?

— Да, уверена, — быстро сказала Сэм. Она прочистила горло и снова сказала, стараясь придать голосу уверенность: — Он был здесь со мной всю ночь.

— А в чем дело? — Деннис вытянул руки над головой и взялся за верх дверной рамы. Сэм заметила, что дерево затрещало, когда он потянул вниз.

— Ранним утром нам позвонил Билл Лендри. Он обнаружил свою собаку мертвой во дворе, сказал, что та была выпотрошена.

Деннис наклонил голову, чтобы удостовериться, что не ослышался:

— Выпотрошена?

— Да, разорвана на куски. Выглядело так, как будто это сделало какое-то животное.

— Так что, это сделало животное?

— Нет, животное этого не делало, Деннис. Мы осмотрели место и обнаружили выжженный мусорный бак с черепом собаки. Билл припомнил, что у него был с тобой инцидент пару дней назад, в его магазине.

— Вы имеете в виду, когда его жена угрожала нам револьвером, потому что мы пытались купить журнал? Да, было такое.

— Он рассказывает иначе. Он говорит, что ты ему угрожал. — Харрис сделал паузу. — Ты убил собаку, Деннис?

Сэм смотрела Деннису в спину и видела, как напряглись его плечи под рубашкой.

— Совсем как в прежние времена, так ведь, инспектор? — наконец выдал из себя Деннис. — Разумеется, никакую собаку я не убивал.

— Вы уверены в этом? — спросил Гейси.

— Уверен, я был здесь все время и старался разобраться с пожитками своего старика. Хочу убраться отсюда, пока не спятил, как все остальные.

— Похоже, вещи такого рода тебя преследуют, Деннис, — вздохнул Харрис. — Было бы здорово, если бы ты побыстрее покончил со своими делами и уехал, пока люди и в самом деле не потеряли терпения.

— Слушайте, вы перекрыли подъезд, а я жду, скоро должны привезти мусорные баки, так что вам лучше уехать до того, как приедет грузовик. Вы хотите, чтобы меня здесь не было, — отлично, но сначала я должен кое-что сделать.

— Ты, Деннис, совсем не изменился, — проговорил Харрис. — Еще встретимся.

— Приятно было повидаться. — Деннис повернулся и пошел в дом.

— Мэм, — сказал Харрис. Саманта напряглась в ожидании продолжения. — Не знаю, как много вы знаете о Деннисе и о его ситуации…

— Я знаю все, — сказала она.

— Здесь ходит немало историй, а я спрашиваю себя, почему он хочет вернуться туда, где все его ненавидят, когда мог бы выбрать любое другое место, понимаете меня, мэм?

Сэм еле удержалась, чтобы не рассказать полицейскому Харрису о доме, о том, как они все убрали, потому что даже она не понимала, зачем им нужно оставаться здесь так надолго. Денег вполне хватало на то, чтобы заплатить службам, которые сделали бы это за них. Сам по себе дом ничего не стоил, дерево прогнило, а крыша текла. Лучше было бы его снести, и пусть земля зарастает.

В тот момент, когда Харрис повернулся, чтобы уйти, она все-таки спросила:

— Собака… почему вы думаете, что это был Деннис?

Харрис вздохнул:

— Не в первый раз что-то похожее случается с теми, кто злил Денниса. Как по мне, слишком многое совпадает. — Он оглянулся и кивнул. Сэм повернулась и увидела, что Деннис стоит у окна, неподвижный и напряженный, с выражением крайней сосредоточенности на лице. — Если вы подумаете об этом и вспомните, что его не было с вами прошлой ночью, просто позвоните в участок. — Харрис дал ей визитку, которую Сэм взяла с неохотой.

— Он был со мной, — повторила она, не отводя от него взгляда. — Всю ночь.

Харрис ухмыльнулся.

— Муж да жена — одна сатана, — проговорил он и пошел к машине.

Сэм проигнорировала эту колкость, ожидая от него еще чего-нибудь подобного: ведь такой, как Харрис, не сможет отказаться от искушения бросить на прощание еще одну угрозу или оскорбление, не так ли? Однако он этого не сделал. Тучный полицейский наклонился, забрался в машину с неповоротливостью, выдававшей его возраст, и закрыл дверь. Сэм смотрела до тех пор, пока машина не скрылась из глаз.

Когда зашла в дом, Деннис поинтересовался, для чего задержался Харрис.

— Он хотел снова спросить, где ты был прошлой ночью.

— Что он тебе дал?

Она вытащила из кармана карточку, и он рассмеялся.

— Может, ее просто выбросить? — предложила Сэм.

— Делай что хочешь, — сказал он и продолжил убирать все с полок и бросать в мусорные мешки.

— Я знаю, ты бы не сделал того, в чем они тебя подозревают, — проговорила Сэм. — Но…

— Но? — Он остановился, за его головой поднялось облако пыли и осело ему на волосы.

— Тебя не было здесь прошлой ночью.

— Нет, я был!

— Не всю ночь. Ты пошел побегать.

— Я бегал вокруг. Каким это образом я мог добраться до города и вернуться без автомобиля?

— Конечно. Я знаю.

— Ты хочешь заработать очки за ложь или что-то еще? Я был здесь. Только пошел побегать вокруг леса, вот и все. Они же просто мне докучают, как делали это всегда. А собаку, возможно, сбила машина или что-то еще случилось.

— Но они сказали, что голова…

— Они лгут. Пытаются тебя напугать.

— Может быть… — проговорила Сэм.

— Может быть? Ты что, мне не веришь?

— Конечно, верю, — качнула головой Сэм.

— Не похоже, — усомнился Деннис, вглядываясь в нее. — Знаешь, либо ты на их стороне, либо на моей.

— Конечно, на твоей.

Внезапно она почувствовала себя ужасно, как будто предала его.

— Ты моя жена. — Его голос смягчился. — И мне нужно, чтобы ты мне доверяла.

— Они меня напугали, ты прав, — согласилась она. — Я всегда буду на твоей стороне.

Глава двадцать пятая

Сэм нужно было отвлечься, так что она поехала в буфет, где взяла два блестящих глазированных пончика и огромную чашку кофе глясе. Сфотографировала это и выложила в «Инстаграм» с хештегами #палеолитическаядиета, #полезнаяпища и #здоровье. Довольная собой, она улыбнулась, поела, а когда наелась, почувствовала себя немножко неловко.

Она мысленно представила Денниса и Рыбку: как ласково он ее подзывает, как держит котят на ладони, прислоняясь носом к головам, чтобы их понюхать. Она ведь знала, что он не мог бы причинить вред животному. Сэм снова подумала о фигуре, которая шныряла вокруг дома. Она знала, что там кто-то был, ощущала на себе чужой взгляд еще до того, как кого-то увидела. Взгляд был таким, как будто в спину впивались чьи-то ногти. Сколько же в этом городке всяких психов, подумала она. «Две недели, — сказала себе, — только две недели!»

Когда Сэм вернулась домой, вдоль фасада стояли три желтых мусорных бака: один был наполовину заполнен черными мешками и сломанной мебелью, которую они вчера сложили во дворе. Деннис закрасил граффити на боковой стене дома, хотя под белой краской все равно проступали красные буквы. Тут были еще грузовик с безбортовой платформой и мальчик лет десяти, тощий, с грязными коленками, молча сидевший на ступеньках.

Выйдя из автомобиля, она услышала хриплый смех курильщика и голос Денниса, повышавшийся и понижавшийся. А когда проходила мимо мальчика, тот на Сэм даже не взглянул, только громко втянул водянистые сопли и выплюнул их на траву.

— Я приехала! — крикнула Сэм Деннису.

Он не ответил. Зато звучал дружный смех двух людей, один был явно женским. Деннис был на кухне, в одежде, испачканной белой краской. Опираясь спиной о кухонный стол, держал в руке запотевшую бутылку «Пеллегрино». Напротив, изогнув спину и выставив промежность в сторону мужа Сэм, сидела Линдсей Дерст.

— Приветик! — сказала Линдсей.

— Вау, привет, как поживаете? — нарочито восторженно поприветствовала Сэм.

— Отлично, отлично. Обалденно снова видеть этого парня. Даже не думала, что он так скоро сюда вернется.

— Ты ведь уже встречалась с Линдсей? — напомнил Деннис. — Когда вы снимали фильм.

Почему он притворяется, что супруги не говорили о ней раньше? Сэм скрипнула зубами и улыбнулась:

— Да-а! — И не узнала собственный голос, слишком громкий, слишком визгливый. — Только знакомство было коротким. Так приятно снова вас видеть. — Она велела себе утихомириться.

Магазинные пакеты оттягивали руки, ладони вспотели, и пластик уже начал врезаться в кожу. Она стояла, глупо и недвижимо, и смотрела, как Линдсей и Деннис понимающе улыбнулись. Она посмотрела на ноги Линдсей, обутые в сандалии. Ногти были выкрашены в вишнево-красный цвет, и Сэм заметила, что мизинец был кривым и наполовину скрывался под другими пальцами, уродливый и шишковатый. Должно быть, Линдсей обратила внимание на взгляд Сэм, потому что сдвинула ногу назад, подальше от ее глаз.

— Не хочешь ли ты поставить эти сумки? — сказал Деннис, показывая рукой на белые костяшки пальцев, сжимавших ручки сумок. — Только не здесь, — продолжал он. — Чтобы не мешали. Почему бы тебе не поставить их в гостиной?

Сэм побледнела и вышла из кухни, представляя, как там сейчас переглядываются Деннис и Линдсей, молча передразнивая ее: смазанная улыбка на лице Линдсей и злобная ухмылка Денниса. Мальчик за окном острым камнем выцарапывал на досках какие-то линии.

Сэм вернулась в кухню и прервала их беседу:

— Это ваш сын там сидит?

— Мой, — небрежно ответила Линдсей. — Я не могла оставить его дома, у него грипп. — И добавила: — Он ничего такого не делает.

— Да оставь его в покое, — поддержал Линдсей Деннис. — Там все в порядке.

— Я… — Сэм запнулась, во рту у нее пересохло, — только спросила. Почему бы мальчику не зайти в дом?

— Нет-нет, — покачал головой Деннис, — он будет все трогать, а сейчас он заразный. У меня слишком много дел, чтобы болеть.

— Свежий воздух пойдет ему только на пользу, — пожала плечами Линдсей.

Сэм все стояла на пороге кухни, где воцарилось молчание. Она буквально кожей чувствовала, что здесь ей не рады и ждут ее ухода. В конце концов она повернулась и вышла из дома.

— Эй, как ты там? — спросила Сэм. Мальчик повернулся и уставился на нее.

— Ты голоден? Хочешь чего-нибудь попить?

Он кивнул.

— Что ты хочешь? Есть или пить?

— И то, и то. — Он вытер нос рукой.

— Хочешь, я сделаю тебе сэндвич?

— Все равно, — сказал он и снова стал царапать камнем дерево. Он был грязный, а его манеры — ужасны. Не забыть бы потом сказать Деннису, что мальчик плохо воспитан.

Ее предложение сэндвича было просто предлогом для того, чтобы снова вернуться на кухню. И все подтвердилось: разговор прекратился сразу же, как только она вошла.

— Вы же не собираетесь готовить что-то для Рики, правда? — спросила Линдсей. — Он постоянно ест. Он как утилизатор отходов. Съест все, что есть у вас в доме, если вы не будете осторожнее с ним.

— А мясо он ест? — спросила Сэм.

Линдсей рассмеялась:

— Еще как!

— А есть у него к чему-нибудь аллергия?

— Нам про это ничего не известно, — пожала она плечами. Линдсей смотрела, как Сэм делает сэндвич с ломтиками индюшки и швейцарским сыром. Саманта вытащила из холодильника органическую кока-колу, сделанную из кактусового сока, — единственный газированный напиток, над которым Деннис не глумился, когда она его пила, — и все вынесла Рики. Он посмотрел на сэндвич, на банку, на Сэм и покачал головой.

— Я не ем такое коричневое. — Одним пальцем он отодвинул от себя бумажную тарелку.

— У нас ничего другого нет, — развела руками Сэм.

Она дала ему напиток, который он повертел в руке и нахмурился при виде неизвестного логотипа:

— Что это?

— Это — кока-кола. Только сделана она из кактуса и еще чего-то. Это хорошая штука, честно. — Сэм поставила бумажную тарелку с сэндвичем на пол и села рядом с мальчуганом. Он сморщил нос и стал подталкивать банку к ней.

— Либо это, либо вода, — предложила Сэм. — Деннис не позволяет держать в доме настоящую кока-колу.

— Почему?

— Он говорит, что в ней полно кукурузного сиропа.

Рики пожал плечами.

— А я ее люблю. Я всегда ее покупаю, когда выхожу из дома. Наступило молчание, на фоне которого послышался приглушенный смех, доносящийся из кухни.

Банка зашипела, когда Рики потянул за кольцо и сделал нерешительный глоток.

— По вкусу — как диетическая кола. — Он выглядел разочарованным.

— Да-а, не бог весть что, — согласилась Сэм. — Впрочем, лучше, чем ничего.

— Наверное. — Малыш пил жадно, передергиваясь при каждом глотке. Кончик его носа был красный и воспаленный, и он снова вытер его рукой.

— И давно ты болеешь? — через некоторое время спросила Сэм.

— Не знаю. Всю неделю.

— А у врача ты был?

— Нет, — сказал он и шмыгнул носом. — Я даже не знаю, зачем мы здесь. Здесь противно. — Он быстро взглянул на нее. — Простите.

Сэм вздохнула:

— Я тоже думаю, что здесь противно.

— Все думают, что здесь противно. Один раз я был тут с моим братом Аароном, и он подначивал своего друга подойти к гаражу и потрогать его, но тот не смог этого сделать. А однажды он съел червяка.

— Червяка?

— Да. Он сделает все, если его подначивать.

— Да ведь это же гадость!

— Ага. — Рики захихикал, и у него в груди прямо заклокотало.

Прокашлявшись, он спросил:

— А он правда все это сделал? — Он смотрел на Сэм расширенными глазами, с надеждой и ужасом, желая услышать страшную историю, но не желая пугаться.

— Деннис? — спросила Сэм. — Ничего он не делал. Поэтому он больше не в тюрьме.

— В школе говорят, что где-то здесь спрятаны тела. Что, если бы найти эти тела, его не выпустили бы из тюрьмы, но он очень уж хорошо их запрятал.

— Ничего здесь такого нет. Они просто стараются тебя напугать. Полиция здесь все обыскала. Никто не может что-то спрятать так хорошо, чтобы даже полиция не нашла.

— А там? — Он показал на лес. Листва была настолько густой, что Сэм не могла представить себе, насколько он велик.

— Там они тоже искали.

— А что, если… — Он остановился и покачал головой. — Кое-кто говорит, что он их съел.

Сэм посмотрела ему в глаза:

— Это просто неправда. Ты его боишься?

Рики снова пожал плечами.

— Тебе не надо его бояться. Деннис ничего не сделал. Он не мог бы такое сделать. — Сэм задумалась, как можно доказать ребенку, что все это просто выдумки. — Вот я вышла за него замуж. Я бы знала, если бы он был плохим человеком. Он никогда никого не обидит.

Рики посмотрел на нее и слабо кивнул.

Она взяла нетронутый сэндвич, вошла в дом и остановилась, чтобы подслушать разговор в кухне.

— Помнишь мистера Джеффриза? — услышала она голос Линдсей. — Ну вот, у него был в городе видеомагазин, но полиция устроила там обыск в… девяносто седьмом. Или девяносто восьмом? А у него были все виды незаконных видео: дети, животные, изнасилование.

— Угу, об этом я знал.

— Правда? Так или иначе, в две тысячи втором он уже был на свободе, жил в Фиддлер-Парке некоторое время, а теперь он опять в городе. Никто не обращает на него внимания. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Он всегда был мерзавцем.

— И теперь он здесь, люди ему не докучают, а ты вроде какого-то пэ… пу… па… — Она пыталась подыскать слово.

— Парии? — подсказал Деннис.

— Правильно! Господи, я старалась быть умной. Мне так неловко…

— Приятно видеть, что ты стараешься.

— Ой, спасибо, — ответила она хриплым от многолетнего курения голосом.

Сэм прошагала на кухню так, будто там никого не было, держа перед собой нетронутый сэндвич наподобие щита.

— О, Сэм! Он не съел это? — удивилась Линдсей.

— Нет. — Она бросила сэндвич в мусорный контейнер. — Не думаю, что он достаточно здоров, чтобы находиться во дворе, а не в доме. Может быть, стоит показать его врачу?

— Из-за гриппа, что ли? Да он будет в порядке через два дня, просто старается как можно дольше не ходить в школу. Я лишь должна позаботиться, чтобы у него было не слишком много удовольствий, иначе никогда не заставлю его ходить в школу. Как Аарона. Деннис, я уже рассказывала тебе об Аароне? Господи, он так на тебя похож. Его отстранили от занятий на две недели за драку и за то, что он послал учительницу на три буквы. Но она с ним грубо обращалась, и я ему сказала: если кто-нибудь из взрослых поднимет на тебя руку, ты должен давать отпор, потому что только родич имеет право поднять на тебя руку.

Деннис улыбнулся.

— Я дала ему имя в твою честь. Конечно, не первое имя. — Линдсей снова рассмеялась. — Второе. Он Аарон Деннис.

— Аарон Деннис Дерст? — переспросил Деннис, подняв брови.

— Угу. — Она повернулась к Сэм. — Ден сыграл в моей жизни такую большую роль, что я всегда говорю мальчикам, что он их дядя, потому что он был мне как брат. Ну, кто-то вроде брата.

— Ты самая плохая. — Деннис потряс головой, позволяя Линдсей игриво наброситься на него с кулаками. — Ты просто чудовище, Линдс, ты самая плохая.

Линдсей вытерла воображаемые слезы смеха, и ее обильный макияж слегка расплылся. Стало ясно, что она любит знаки внимания и подначивание.

— Ну хорошо, — запыхавшись, в конце концов сказала Линдсей. — Нам надо ехать, но мы же увидимся в воскресенье вечером?

— В воскресенье? — спросила Сэм.

— Они выпускают первую часть шоу, — раздраженно сказал Деннис. — Ты это знаешь. Предполагается, что это будет премьера.

Сэм постаралась проигнорировать ухмылку Линдсей, когда она повесила на плечо свою сумку, только отметила, какой потрепанной и изношенной была эта сумка. С ручки свисало несколько брелоков со слишком большими плюшевыми зверюшками.

— Да, и не беспокойся, — сказала Деннису Линдсей, постукивая себя по носу указательным пальцем. — Я не забыла.

Деннис не ответил, но Сэм успела заметить, как он говорил ей что-то одними губами, пока считал, что Сэм этого не видит.

Наблюдая, как Деннис проводит Линдсей до двери, держа руку на ее пояснице, Сэм сознавала, что в основе их близости лежит история, частью которой она никогда не будет.

Глава двадцать шестая

Как только шум двигателя растаял вдали, Сэм обратилась к Деннису:

— О чем шла речь? — Она постучала по своему носу и сделала гримасу, передразнивая Линдсей. Конечно, знала, что это нехорошо, но ей было все равно.

Деннис ответил без промедлений:

— Она присматривала за кое-какими моими вещами, пока меня не было. Так, чтобы мой отец не мог их продать. Ты довольна?

С этими словами он ушел в соседнюю комнату и продолжил вычищать дом. Сэм стояла и слушала треск ломаемой на куски мебели. Ей было непонятно, сделала она ошибку или нет. Марк всегда говорил, что она прилипчивая, чрезмерно подозрительная, ревнивая и скверная. Она же представляла себя иным человеком — такой женщиной, которая смеялась, говорила «замолчи!» и игриво толкала мужчин вместо того, чтобы дуться и ссориться. И почему бы ей и правда не быть таким человеком, думала Сэм. Может, надо попробовать?

Деннис находился в своей старой спальне. Комната в основном осталась прежней, как будто Лайонел сохранял ее в целости и сохранности, но не столько из сентиментальности, сколько из практических соображений. Это был какой-то нафталиновый музей, из которого он выбирал вещи для продажи, когда кончались наличные. Сэм смотрела, как Деннис разбирался с тем, что стояло на полках, висящих на стенах. Хлам был наставлен так тесно друг к дружке, что он вынужден был придерживать его одной рукой, пока другой осторожно что-то нашаривал.

Не поворачиваясь к жене, он поинтересовался:

— Что ты хочешь?

— Прости меня, — сказала она.

— Ладно.

— Я и вправду чувствую себя виноватой. Я недостаточно тебе доверяю. Мне тяжело видеть, как ты ведешь себя с Линдсей, потому что… у нас все не так.

— Вот не могу взять в толк, чего ради ты меня к ней ревнуешь, — развел он руками.

— Я не ревную, но я же вижу, как вы друг с другом шутите и сколько у вас общего.

Деннис вздохнул и сошел с кровати.

— Мы просто друзья, понимаешь? Думаю, тебе она понравится, когда ты познакомишься с ней поближе. Вы не такие уж разные. Она просто любит мужское внимание, как и ты.

Сэм наблюдала за его лицом, отыскивая знаки того, что он шутит, однако его глаза были спрятаны за линзами, а лицо оставалось неподвижным.

— Сделай мне одолжение. — Он взял ее за руку, и она прильнула к нему, прижав голову к его плечам. — Проверь, высохла ли краска и можем ли мы наложить еще один слой.

— Какой в этом смысл, Деннис? — спросила Сэм.

— В чем?

— Во всей этой уборке, в покраске. Что мы здесь делаем? Ты что, планируешь продать дом?

Сэм не могла представить, чтобы кто-то захотел здесь жить. Она просто не могла себе этого представить!

— Еще не знаю, — раздраженно сказал он. — Просто это то, что ты делаешь, потому что так следует делать. Когда кто-нибудь умирает, ты имеешь дело с тем, что от него осталось, а не оставляешь все это гнить. И я не хочу больше жить с этими гребаными граффити на стене. А ты хочешь?

Сэм не хотела.

— Прости, — повторила она. — Я поняла.

Снаружи было удушливо жарко, москиты впивались во влажную кожу Сэм, покрытую капельками пота. Она шлепнула рукой по шее и стряхнула с ладони раздавленное насекомое. Попробовала пальцем краску — все еще не высохла. Не желая возвращаться к уборке, она села на крыльцо и стала грезить, куда направятся они с Деннисом. В Нью-Йорк, надеялась она, однако знала, что на это он не согласится. Может быть, дом в Лос-Анджелесе, в Каньонах… открытый бассейн, заставляющий их сердца биться от холода, когда они впервые войдут в него, освещенный зеленым светом, ночью, когда они обнимутся и станут слушать, как движется вокруг них вода.

Она может измениться. Она должна измениться! Ты не плохой человек, потому что хочешь быть хорошей. Если бы она была плохой, тогда не лежала бы ночью без сна, вспоминая крик Марка, звон разбитого стекла и тот ужасный звук, который эхом отдавался в ее голове.

Сидя на крыльце, она отхлебывала из бутылки газированную воду, когда что-то пролетело мимо ее уха и разбило за ней окно. Секунду она сидела неподвижно и спрашивала себя, что бы это могло быть. Затем другой камень попал ей в плечо, упал и покатился по земле. А за ним последовал еще один — он отскочил от давно не действующей электрической мухобойки. Заслоняя лицо руками, она побежала в дом и стала звать Денниса. Место на руке, куда попал камень, уже стало краснеть.

— Деннис! Там опять кто-то есть, кидается камнями. Окно разбили, в меня попали!

Однако в спальне Денниса не было. Сэм прошла через комнату его отца, заглянула в кухню, потом в ванную — Деннис исчез.

Тут она услышала скрип открывающейся задней двери — из-за угла появился муж. На плече у него висел дробовик, ремень которого был изукрашен изображениями американского флага. Жестом он велел Сэм стать у стены и не шуметь. Она смотрела, как он снял ружье с плеча и вышел через переднюю дверь. Все было как во сне, пока она не услышала два выстрела, заставившие ее подпрыгнуть так, что она ударилась головой о стену. Сэм закрыла уши руками, потом обняла себя, ожидая продолжения, но ничего не последовало.

Появился Деннис и поставил ружье у стены.

— Дети, — просто объяснил он.

Сэм еще не успела расслабиться, а он уже отправился на кухню, чтобы вымыть руки.

— Что случилось? — спросила она наконец дрожащим голосом.

— Я пару раз выстрелил в воздух, и они побежали через заросли, наверное, с мокрыми штанами.

— Откуда это взялось?

— Ружье? Я все-таки нашел отцовский тайник. У него никогда не было разрешения, но этого добра тут штук десять в сундуке под кроватью. Ты напугалась? Не бойся, они больше не придут за тобой подглядывать. — Он обнял ее. — Собирайся. Нам нужно съездить в магазин, после чего можем где-нибудь пообедать.

Последыш из кошачьего потомства по-прежнему недоедал, так что перед обедом Деннис купил искусственного кошачьего молока и шприц для кормления. Деннис решил оставить его и Рыбку здесь, а остальных попытаться пристроить до того, как они с Сэм уедут отсюда.

Сэм знала, что Деннис заботлив по отношению к ней, своей жене. Сегодня именно он настоял на походе в гамбургерную, хотя ненавидел такие заведения. Там он заказал куриный бургер без майонеза, однако майонез в бургере все равно был. Сэм наблюдала, с каким отвращением Деннис снимает вялый, пропитанный майонезом салатный лист с бургера и заворачивает его в салфетку.

— Ты можешь отправить его назад, — предложила она, чувствуя себя виноватой, как будто это был ее промах.

— Все в порядке, — успокоил он. — Правда, не бери в голову.

Официант вернулся с заказанной порцией брокколи, вялой и переваренной. Деннис выглядел раздосадованным, однако жаловаться не стал. Он даже завел разговор о том, где они могли бы жить после того, как все будет сделано, и вежливо улыбался, когда она описывала дом в Новой Англии, о котором всегда мечтала. Она понимала, он сожалеет о том, что напугал ее, поэтому сказала ему, что теперь, когда она знает, что те дети больше не будут шастать вокруг, она уже чувствует себя немного лучше.

Когда они вернулись домой, Сэм с интересом наблюдала, как он держит котенка, настолько маленького, что поместился на ладони. Котенок дышал отрывисто, за неглубокими вдохами следовали короткие тяжелые выдохи. Сэм очень нравилось, как Деннис обращается с этим хрупким существом: как он кормит котенка искусственной смесью с помощью шприца, вытирая ему ротик манжетой своей рубашки. Она точно знала: собаку мог убить кто угодно, но только не Деннис.

— Похоже, перспективы у этого парня не ахти какие, — вздохнул Деннис, держа котенка у лица и касаясь носом его головы.

— Позвоним ветеринару?

— Посмотрим, как он будет чувствовать себя завтра. — Он положил котенка в кучу его собратьев, и Сэм даже удивилась, насколько последыш меньше остальных и медлительнее.

Котенок, тяжело дыша, свернулся в плотный клубочек.

— Надеюсь, к завтрашнему дню ему станет лучше.

Сэм пошла в ванную, почистила зубы и посмотрела на себя в зеркало: после целого дня, проведенного на солнце, вокруг носа выскочили веснушки.

— О господи, — послышался за спиной стон Денниса.

— Что? — Она резко повернулась и сплюнула, заслонившись от него рукой.

— Ты пользуешься моей зубной щеткой…

— Правда? Ой, прости. — Сэм повертела щетку в руке. Он был прав. Она сполоснула ее и поставила назад в стакан.

— Чем же теперь мне чистить зубы?

— Да щеткой же. Прости, ради бога.

— Это отвратительно. Я не могу больше ею пользоваться.

— Не валяй дурака. Мы женаты, и это не так уж важно.

— Щетка вычищает пищу между зубами, понимаешь? Придется вернуться в магазин, чтобы я мог купить новую.

— Что?

— Он открыт. Он открыт всю ночь. Едем.

— Я устала, — начала сопротивляться Сэм. — Я весь день работала.

— Ты работала часа два. Больше ты ничего не делала. Чем ты занята? Кроме того, что фотографируешь все подряд, ты еще ешь и помещаешь снимки в Интернет!

Сэм пристально смотрела на него. Весь день она делала все, что в ее силах. Она была спокойной, никого не судила и была готова к взаимопониманию. А он стрелял из ружья. В детей, черт побери! И она ничегошеньки ему на это не сказала!

— Ты меня ненавидишь? — в конце концов спросила Сэм.

— А? — не понял Деннис.

— Иногда мне кажется, что ты меня ненавидишь.

— Слушай, забудь об этом. Сегодня я просто немножко на взводе, — пошел он на попятную. Затем взял из стакана свою зубную щетку и долго держал ее под струей воды. Стоявшая позади него Сэм увидела то же самое упрямое нежелание извиниться, в котором обвиняла саму себя. Вместо того чтобы ссориться, она обняла его за талию и еще раз извинилась за то, что пользовалась его зубной щеткой. Он буркнул, принимая извинение, и она отправилась в гостиную устраиваться на надувном матрасе.

Деннис появился через несколько минут, по-прежнему молчаливый, но уже менее напряженный. Без единого слова снял очки, положил их на кофейный столик, неловко устроился на матрасе и привлек ее к себе. Они нежно поцеловались, и она слышала его дыхание и скрип матраса под ними. Ее рука скользнула по его трусам, но он отшатнулся:

— Прости.

Они еще раз поцеловались, и она сделала еще одну попытку, просто положив руку между его ног.

— Нет, не надо, — сказал он и откатился.

— Я только… — попыталась оправдаться Сэм.

— Перестань. Не сейчас. — Он повернулся на бок спиной к ней.

Сэм хотела его до боли. Она крепко прижалась к его спине, и он взял ее руки в свои и обвил их вокруг себя. А в ней билась одна мысль: «Что не так? Ну что, черт возьми, не так!»

Она вспомнила, каким он попал в тюрьму, восемнадцатилетним и красивым, о тех месяцах, которые он провел в общей камере перед тем, как был переведен в камеру смертников. Может быть, тогда что-то произошло? Или это случилось раньше? Она вспомнила, как он ненавидел своего отца, и представила себе поздний вечер, приближающиеся пьяные шаги по коридору…

Сэм еще крепче обняла его. Нет, об этом она не может спросить.

В конце концов Деннис расслабился, и она заснула.

Когда же ночью она проснулась, его рядом не было. И, хотя она пыталась не спать до его возвращения, веки сами сомкнулись, и она уснула, чтобы проснуться ярким утром и увидеть его рядом с собой, пахнущего свежим воздухом. Его футболка на ощупь была прохладной.

Глава двадцать седьмая

Поутру Сэм спросила, где он был ночью, но он только пожал плечами:

— Мне надо было выйти, я не мог спать.

Когда Деннис отправился на пробежку, Саманта, не вставая с матраса, пристроила на коленях ноутбук и стала искать новости из округа Ред-Ривер. Главной новостью была мертвая собака, хотя говорили, что она была убита при взломе с целью ограбления, и ни слова о том, что она растерзана. Полиция лгала, поняла Сэм. Как и говорил Деннис. В сообщении предполагалось, что собаку убили бейсбольной битой. Дальше она не смогла читать, это слишком сильно расстраивало ее. Вместо этого она откинулась на спину и стала думать о Деннисе, представляя его руки под ее одеждой, его пальцы под ее бельем…

— Сегодня много дел, — вбежал запыхавшийся Деннис. — Я должен спланировать похороны, нам надо наполнить эти мусорные баки, чтобы их могли забрать, а потом договориться насчет премьеры. — И отправился в душ еще до того, как Сэм смогла ответить.

Они приступили к обычным занятиям. Сэм убирала комнаты, из которых Деннис выбросил все ненужное: тряпкой на швабре собирала паутину, старой зубной щеткой очищала от грязи пожелтевшие выключатели. Но, несмотря на ее усилия, все по-прежнему казалось запачканным; грязь и нищета глубоко въелись в поверхности. Все деревянные предметы казались мягкими и липкими на ощупь — когда она бралась за них, у нее появлялось ощущение, будто эта грязь въедалась в ее кожу и покрывала невидимой пленкой.

Шум автомобильного двигателя заставил ее вздрогнуть. На этот раз их было двое: полицейский Харрис и тот же самый молодой коп в безукоризненно отглаженной коричневой форме. Они мерно шагали к двери.

Сэм вышла наружу первой, и молодой человек, прикоснувшись к фуражке, натянуто улыбнулся:

— Доброе утро. Ваш муж дома?

Не успела она ответить, как за спиной появился Деннис и одной рукой сжал ее плечо, что заставило Сэм испытать и удовольствие, и беспокойство.

— Что нового, ребята? — весело поинтересовался он.

Это по поводу прошлой ночи, подумала Сэм. Она обвела взглядом всех присутствующих, решая, что она сделает или скажет, когда они спросят ее, где он был.

— Нам сообщили, что вчера здесь была стрельба, приблизительно в четыре тридцать пополудни. Вы что-нибудь об этом знаете?

— Ничего, — Деннис пожал плечами. — Ты что-нибудь слышала, малышка?

— Ничего. — Сэм развела руками и тут же поняла, насколько ее жест был нелепым.

— Дети сильно перепугались. Они говорят, вы пару раз выстрелили в воздух, когда поймали их на том, что те рыскали вокруг.

— Похоже, все могло бы быть куда хуже. Как насчет Закона об отстаивании своей территории? Может, им надо быть осмотрительнее, когда они тут вертятся? В округе есть люди, которые воспринимают такие вещи очень серьезно.

— У вас есть разрешение на это оружие? — подал голос младший полицейский.

— Я, конечно, говорю гипотетически. Здесь нет оружия. Может, эти дети заблудились? Они могли быть около какого-то другого дома поблизости.

— Поблизости нет других домов. По крайней мере, в пределах нескольких миль.

— Что ж, может, они просто сказки рассказывают.

— Мы можем получить ордер, Деннис, — сказал полицейский Харрис. — Или вы позволите нам войти, и мы просто заберем оружие. Я знаю, у твоего отца было, возможно, не только то ружье, из которого он стрелял в себя.

— Послушайте, мы бы с удовольствием пригласили вас в дом, но сегодня нам не до гостей. Может, в другой раз?

— Что ж, еще свидимся. Просто будьте осторожнее. — Харрис посмотрел на Сэм и слегка кивнул.

Когда они удалились, Деннис стал бить ладонью по стене дома, снова и снова, пока треснувшее стекло в окне не рассыпалось на куски, со звоном упавшие на крыльцо.

— Ты видишь? Нет, ты это видишь?! Они хотят засадить меня снова. Они просто не могут оставить меня в покое.

— Может, нам стоит разобраться со всем как можно скорее и уехать? Посмотри, как это тебя нервирует.

Эти слова взбудоражили Денниса. Он перечислил множество дел, которые надо сделать до того, как они выгонят его из города, обвинил Сэм в том, что она не хочет его поддерживать, и с новой яростью стал разбирать кровать в своей старой комнате, что-то бормоча сквозь зубы о распорядителях похорон, гробах и треклятых священниках. Он с такой силой наступил на раму, что та раскололась надвое, и отбросил обломки в сторону. Сэм подобрала их и отнесла к мусорным бакам, которые уже и без того были полны. На мгновение она остановилась и снова подумала о том, насколько изменилась ее жизнь всего за один год и как все могло бы быть по-другому.

Сэм часто приходила к мысли, что, если бы Марк с самого начала был более заинтересованным в ней и отзывчивым, она бы не давила на него так сильно. У них было очень мало общего. Она с горечью вспоминала часы, которые провела, наблюдая, как он играет в Call of Duty, в то время как она, сидя рядом с ним, проверяет школьные тесты. Он не был Деннисом, он был низеньким, пухлым и каким-то неопределенным. Вокруг было миллион таких марков, расхаживающих в выцветших футболках, украшенных названиями старых фильмов: «Челюсти», «Звездные войны», «Назад, в будущее», — шатенов с короткими прическами, признающихся женщинам, что не хотят прочных отношений, но в действительности, как понимала Сэм, просто ждущих, что им попадется что-нибудь получше. И что-нибудь попадалось, потому что женщины такие глупышки. Они думают, что такой человек, как Марк, будет ценить их больше, ведь он сам по себе ничего особенного не представляет, поэтому будет любить просто за то, что любят его. Однако такой подход не работает, теперь она знала это. Даже толстые и занудливые мнят, что они заслуживают большего.

С Деннисом она чувствовала себя более защищенной. Женщин, как правило, он не замечал, даже по-настоящему красивых, которые увивались вокруг него, как кошки. Видимо, только Линдсей обладала над ним какой-то властью. Линдсей, чей старый карандаш для глаз расплывался под новым карандашом, чье лицо было испещрено морщинами. За которой, когда она шла, тянулся шлейф старого табачного дыма. У них была какая-то общая история, старая и глубоко похороненная, однако Сэм это чуяла. Как предчувствуют поезд еще до того, как он прибыл. Эта энергия словно в костях гудит.

Сэм обогнула дом и села на старую ржавую морозильную камеру. Посмотрела на темневший неподалеку лес. Это был совершенно другой мир. Она подумала о том, как Деннис рос, как его жизнь прервалась на двадцать с лишним лет, которые он провел в камере смертников… Временами она забывала, что он был всего лишь растерянный человек в этом мире. Как и она сама.

— Ты готова отправиться на обед? — раздался совсем близко вопрос, заставивший ее встрепенуться от неожиданности.

— Конечно!

Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Оказавшись в доме, Сэм схватила свою сумку и стала озираться в поисках ключей.

— Вот они, — сказал Деннис, потряхивая ключами, свисавшими с пальца. — Скажи честно, что бы ты без меня делала? — прищурился он в ухмылке.

Глава двадцать восьмая

Линдсей приехала в воскресенье вечером, когда Деннис и Сэм как раз нагружали на тарелки морковные палочки и хумус, готовясь к премьере первой части. Сэм казалось, что они впервые занимаются тем, чем занимается обычная супружеская пара. Это была сцена, подобные которой она вспоминала из своего детства, наблюдая с лестницы, как мать и отец накладывали на тарелки еду для вечеринки и заворачивали в пищевую пленку…

Иллюзия рассеялась, когда Линдсей нажала на клаксон на подъездной дорожке и гудела до тех пор, пока Деннис не выскочил и не начал переговариваться с ней через окно автомобиля.

Когда он вернулся, в руке у него была коричневая бумажная сумка, в которой что-то бренчало. Деннис заглянул внутрь и вздохнул. Вошла Линдсей, поставила два блока пива по шесть банок каждый и крепко обняла Денниса. На секунду она открыла глаза и посмотрела на Сэм, а потом закрыла их снова.

Деннис высвободился из объятий Линдсей и, быстро прошагав через гостиную, повернул в сторону ванной в задней части дома. Сэм продолжала выставлять миски с орешками и эдамаме^[39] на кофейный столик рядом с ноутбуком Денниса. Сегодня они будут смотреть премьеру первой части «Юноши из Ред-Ривера»; вторая часть должна выйти в следующую пятницу. Позвонила Кэрри, чтобы сказать, как ей жаль, что они не могут присутствовать на премьере. Сэм знала, что она говорит это искренне. Остальные члены съемочной группы не звонили ни разу после инцидента в «Сегодняшнем разговоре». Быстро же им надоел их подопечный из камеры смертников, не раз думалось Саманте.

Деннис вернулся без сумки, которую вручила ему Линдсей, и сел на софу между женой и гостьей. Пока они смотрели анонс, он кормил чахлого котенка, завернутого в полотенце; со щеки котенка капало искусственное молоко.

— Думаешь, он выживет? — спросила Линдсей, вытягивая палец, чтобы погладить ему лоб.

— Все может быть, — сказал Деннис.

— Если завтра ему не станет лучше, мы отвезем его к ветеринару, — добавила Сэм, уголком полотенца вытирая котенку щечку.

— Если вы хотите пристроить остальных, я готова взять. Думаю, пара котят будет в самый раз. Научат мальчиков ответственности.

— Можешь выбирать из четверых оставшихся, пойди посмотри.

— Ты знаешь, кто из них мальчики? Не хочу, чтобы в один прекрасный день они забеременели.

— Понятия не имею.

— В любом случае их надо стерилизовать, — сказала Сэм.

— А, нет смысла, если они мальчики, — махнула рукой Линдсей, откидывая голову на спинку и кладя в рот орешки кэшью.

— Смысл есть, — возразила Сэм. — Все должны стерилизовать своих котов. Это необходимо. Иначе какая-то кошка однажды придет домой беременной, и ее выбросят, как вот эту.

Линдсей закатила глаза.

В Сэм росло чувство праведного негодования, внезапно она ощутила, что это ее личное дело, ее взгляды — то, во что она всегда искренне верила, и это можно и нужно защищать.

— Тебе нельзя заводить котят, ты недостаточно ответственна, — сказала она смело.

— Ха! Пошла ты! Тогда я просто куплю их в вонючем зоомагазине. Прости, Деннис, я недостаточно ответственна для твоих котят.

— Однако она права, — покивал Деннис головой, глядя на подругу детства, и ухмылка сошла с лица Линдсей. — Прости, Линдс, но ты создаешь проблему.

Некоторое время они смотрели молча. Первая часть, к разочарованию Сэм, в основном фокусировалась на деталях дела. Там не было ничего об их отношениях, как и эпизодов, отснятых ею с Кэрри. Но неожиданно экран заполнило лицо молодого Денниса. Изображение было блеклым и мигающим, как на старых домашних видеомагнитофонах.

— О господи, Деннис, — почти шепотом сказала Линдсей. — Ты здесь такой молодой… — Она наклонилась к ноутбуку. Казалось, ей хотелось протянуть руку и коснуться монитора. — Такой молодой… такой молодой… — Линдсей заплакала, закрыв лицо руками. Сэм не знала, куда смотреть.

— Не плачь, Линдс, — сказал Деннис. Одной рукой он придержал котенка, другой обнял Линдсей.

— Прости, прости меня. Это так глупо. — Ее плач вырывался, как икота.

— Сейчас я же здесь, не так ли? — улыбнулся Деннис.

Сэм уже жалела, что была так жестока с Линдсей по поводу котят. Хотела бы она знать, что сейчас надо сказать.

— Я знаю, — потянула носом Линдсей. — На секунду я просто остолбенела, когда это увидела. Когда я думаю, как долго ты пробыл… — Она снова опустила голову и стала плакать.

Сэм поискала бумажные салфетки, чтобы предложить ей, но вспомнила, что салфеток в доме нет. Она вышла из комнаты, вернулась с рулоном туалетной бумаги и с извинениями протянула его Линдсей.

— Все хорошо. Спасибо, — сказала Линдсей. — Я так расстроена.

— Не расстраивайся, — участливо сказала Сэм. — Я сама все время расстраиваюсь, правда, Деннис?

— Она правду говорит, — кивнул Деннис. — Плачет по любому поводу.

Линдсей выдавила из себя смешок:

— Это какое-то безумие, не иначе. Я думала, тебя здесь больше никогда не будет. И вот ты здесь.

Под меланхоличную фортепьянную музыку пошли вступительные титры, черно-белые изображения Холли Майклз, Красной реки и фотографии Денниса. Линдсей и Сэм зааплодировали, а Деннис ухмыльнулся.

— Это будет грандиозно! — сказала Сэм.

— А что народ об этом говорит? — спросила Линдсей. — Ну, в смысле, в «Твиттере»?

Сэм весь день сознательно избегала заглядывать в Интернет и теперь сразу же рассердилась на Линдсей за то, что та об этом вспомнила. Деннис взял свой телефон и начал читать отклики. Как Сэм и ожидала, там было много негатива.

— Ну, это всего лишь первая часть, — рассудила Сэм. — И потом, они использовали так много старых кадров. Просто люди ожидали чего-то нового. Подождем, пока покажут остальное.

— Вы только послушайте! — воскликнул Деннис. — «Это самая белая история из когда-либо рассказанных». Что это значит?

— Не обращай на это внимания, — махнула рукой Сэм.

— Хорошо, но что общего между тем, что ты белый, и всем остальным? — возмутилась Линдсей. — Я извиняюсь, но это просто расизм.

— Правильно? — обратился Деннис к жене.

— Не совсем, — ответила Сэм. — Подожди, что ты пишешь? Деннис яростно тыкал пальцами в телефон.

— Ничего, — отмахнулся.

— Серьезно, не отвечай! — взмолилась Сэм.

— Почему? — Он на мгновение глянул на экран и нажал на клавишу.

— Покажи, что ты написал, — хихикая, склонилась над телефоном Линдсей.

— Я просто спросил ее, что общего между тем, что я белый, и всем остальным.

— Удали это, — едва не выкрикнула Сэм. — Ты не понял. Она не говорит, что…

— Она ответила! — воскликнул Деннис. — «Ты привилегированный».

— Она не может этого объяснить, потому что это сущая чепуха, — прокомментировала Линдсей.

— Просто напиши: ты понимаешь, что она говорит, но… Что ты опять пишешь? — тревожно склонилась над телефоном мужа и Сэм.

— Я был самым бедным ребенком в городе, мой отец меня бил, и я — привилегированный?

— О боже! — закрыла глаза Сэм.

— Он прав. Ты не думаешь, что он прав? — вперила Линдсей свои пьяные глаза в Сэм. — Неужели все это дерьмо похоже на привилегии?

Деннис продолжал писать. Сэм схватила свой телефон и стала читать текст по мере того, как он его писал.

Был год, когда я был единственным белым парнем во всем блоке смертников. Никаких привилегий.

Девушка ответила:

Угу, именно это я имела в виду. Пожалуйста, уйди с моей ленты.

Деннис твитнул на собственной ленте:

Никаких привилегий для белых не было там, откуда я родом. Перестань поднимать этот вопрос. Если я тебе не нравлюсь, не смотри #BoyfromRR.

— Деннис! — стала настаивать Сэм, теряя терпение. — Ты должен это удалить! И немедленно!

— Забудь! У меня есть право на собственное мнение о том дерьме, которое они пишут.

— Но ты не понимаешь!

— Не думаю, что ты понимаешь, — возразила Линдсей. — Ты не Деннис, ты не жила в Ред-Ривере.

Когда кончилось пиво, Линдсей уехала, ей надоело смотреть на Денниса, склонившегося над телефоном. Сэм в ужасе наблюдала, как она не без труда забралась в свой побитый грузовик и медленно свернула с подъездной дороги на темный проселок, на прощание погудев клаксоном.

— Вот так люди здесь и делают, — пробормотал Деннис, не поднимая головы.

— Да ведь она может кого-нибудь убить!

— Вероятно, всего-навсего другого пьяного.

— Я не хочу больше ездить здесь ночью, если все они напиваются до бесчувствия, как она.

— Как хочешь.

Ему несколько раз звонила Кэрри. Звонил Ник. Деннис отказался принимать все звонки, продолжая отстаивать свою точку зрения. Однако чем больше он сражался, тем больше проигрывал, и понять этого он не мог. Он был похож на томимого жаждой человека, пьющего из моря, и Сэм не могла заставить его остановиться.

Деннис продолжал до поздней ночи, пока в конце концов не закончился заряд в аккумуляторе. А когда это произошло, он швырнул телефон через всю гостиную, тот отскочил от надувного матраса и закатился под телевизор.

— Утро вечера мудренее, — сказала Сэм, растирая ему плечи. — Утром все покажется не таким плохим. — Она надеялась, что так и будет, что все стихнет или Ник, может быть, найдет верные слова для оправдания вечернего безумия.

Деннис взял котенка.

— Не то чтобы я не понимала, что ты говоришь, — попыталась объяснить Сэм, — но мне кажется, ты тоже их не понимаешь. В некотором смысле и ты прав, и они. Тебе не стоит принимать это так близко к сердцу, они же тебя не знают.

— Я не принимаю это близко к сердцу, — раздраженно пробурчал он.

Деннис встал и пошел в ванную. Сэм последовала за ним, чтобы попытаться ободрить его. Он сел на бортик ванны и стал смотреть, как течет вода. Выходя из гостиной, он выглядел уставшим. Сэм почувствовала прилив любви, когда Деннис поцеловал котенка в голову и положил его в передний карман своей толстовки.

— Все будет хорошо, — солгала Сэм. — Завтра появится что-то другое, от чего все сойдут с ума, и никто ни о чем помнить не будет.

Деннис устало улыбнулся и подставил зубную щетку под воду.

— Я тебя люблю, — сказала Сэм.

— Я тоже тебя люблю.

Сэм вернулась в гостиную и стала смывать свой макияж. С помощью ручного зеркала она исследовала свои поры и брови, вырывая торчащие волоски, когда обнаруживала их. Она уже проверила свой телефон, готовясь ко сну, и тут ей пришло в голову: а почему Денниса так долго нет?

— Ден! — крикнула она. — Ты идешь спать?

Он не ответил.

— Деннис! — Она встала и отправилась к ванной.

Дверь была слегка приоткрыта. Она постучала. Когда ответа не последовало, открыла дверь. Раковина была полна, из крана капало. Деннис стоял к ней спиной, лицом к ванне.

— Что ты делаешь? — спросила она, нежно касаясь его плеча. Он дернулся, и что-то с глухим стуком упало в ванну.

— Что… — Сэм отпрянула. Котенок был неподвижен, тело его безжизненно поникло. — Что случилось?

— Он умер, — сказал Деннис. — Я держал его, и он просто…

— Да он же нормально выглядел. Я имею в виду…

— Он дышал все хуже. Я его держал, и он боролся. В конце концов он просто… перестал дышать.

Сэм пыталась взглянуть на тело, но Деннис стал перед ней.

— Он мокрый? — спросила она.

— Что? Не знаю. Не смотри на него, ты расстроишься.

— Он просто перестал дышать?

— Да-а, — протянул Деннис недовольно, — через какое-то время. Как я и сказал, он боролся. Ему стало хуже, потом он перестал дышать.

Что-то тут было не так. Сэм и сама подумывала, что котенку становится хуже, однако не ожидала, что это случится так скоро. Если только ему не было хуже, чем она себе представляла.

— Это ужасно, — сказала Сэм и расплакалась.

— Мы делали все, что возможно. Такое бывает.

Он обнял ее и одновременно повернул так, чтобы она не видела ванны. Когда он стал накручивать ее локон на палец, она почувствовала прикосновение манжеты его толстовки к своей щеке. Она была влажной. Сэм вздрогнула.

— Возможно, мы были эгоистичными, стараясь так долго поддерживать его жизнь? — произнесла она свои мысли вслух. — Я переживаю, что он страдал.

— А что еще мы могли сделать?

— Ветеринар мог бы его усыпить.

Деннис отпустил ее, и внезапно его лицо напряглось от гнева. «Усыпить? — сказал он. — Почему же это было бы лучше?»

— По крайней мере, он бы не страдал, — неуверенно сказала Сэм.

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что это не больно? Ты бы позволила им усыпить меня?

— Я говорила не это…

— Ты не знаешь, больно это или нет. Следовательно, ты не знаешь, что это было бы лучше, чем…

«Чем что?» — подумала Сэм. Что произошло? Она посмотрела на бездыханное тельце в ванне, но Деннис развернул ее к себе и крепко обнял.

— Жаль, что мы не смогли его спасти, — сказал он. — Завтра мы его похороним. Иди в постель. Я поищу, где его подержать до завтра.

Деннис поцеловал ее и ловко вытолкнул из ванной, закрыв за ней дверь. Сэм сказала себе, что у нее паранойя, что она расстроена, однако тишина за закрытой дверью заставила ее поежиться. Она представила себе котенка, которого видела всего одно мгновение: остекленевшие глаза, шерсть прилипла к маленькому тельцу, лужица воды около головы.

Глава двадцать девятая

На следующее утро, когда Деннис отправился побегать, она почувствовала облегчение, как будто всю ночь сосало в желудке. Ей снились дурные сны, картины вспыхивали в мозгу, как фейерверк, одна быстро сменялась другой. Она увидела Денниса, державшего котенка под водой. Затем она увидела, как он держал собаку за загривок, та визжала, а потом резким движением ножа он перерезает ей горло. В конце Сэм увидела Денниса, лежащего на Линдсей. Он держал ее руки над ее головой, пристально всматриваясь ей в глаза.

Сэм необходимо было увидеть котенка, его тело. Ей надо было знать, что она ошиблась, что его шерстка была сухой, а глаза — закрытыми. Она твердила себе, что это абсурд — предполагать, что Деннис мог его утопить. Даже если он сделал это, чтобы положить конец его страданиям. Однако, обыскав дом, она не обнаружила никаких следов котенка. В ванной она проверила каждый уголок, чтобы понять, куда бы Деннис мог его спрятать, пока она лежала в постели и прислушивалась, вновь и вновь прокручивая в голове эту сцену.

Этим утром, переходя от комнаты к комнате, она заметила смятую коричневую бумажную сумку, которую принесла Линдсей. Та находилась в детской спальне Денниса среди его старых вещей, как будто он поставил ее на привычное место. Сэм предчувствовала, что ей не следует заглядывать в эту сумку, однако удержаться не могла. Если там какие-то личные вещи Денниса, за которыми Линдсей присматривала все эти годы, тогда не будет ничего плохого, если и она заглянет, что там.

Она аккуратно открыла сумку. Внутри лежала тронутая ржавчиной зеленая металлическая коробка, похожая на армейский контейнер для пищи. Когда она взяла коробку в руки, внутри что-то застучало. Хотя было ясно, что коробка заперта, она поддела крышку ногтем и попробовала открыть. Когда же из этого ничего не вышло, Сэм грохнула коробку о стену и разочарованно вздохнула.

Будучи в раздражении, она так резко сунула коробку обратно в бумажную сумку, что порвала сумку.

В гневе она просто оставила порванную сумку среди прочих вещей.

«Черт бы его побрал, — думала она, — черт бы побрал его секреты! Черт бы побрал Линдсей! Черт бы побрал их обоих!»

Когда Сэм успокоилась, ее стали мучить угрызения совести. Она вовсе не хотела быть сумасшедшей женой, рыскающей среди личных вещей своего мужа. Параноидные фантазии об утопленных котятах и романах со старыми приятельницами… Теперь этому конец. Почему же она, черт возьми, настроена на разрушение всего, что делало ее такой счастливой?

Сумка была порвана, и скрыть это было невозможно. Ей не оставалось ничего другого, как аккуратно завернуть коробку и положить на прежнее место. Пора начать все с чистого листа. Когда Деннис спросит ее об этом, она честно расскажет о случившемся и они оставят это позади и пойдут вперед.

Однако, когда Сэм услышала, что Деннис вернулся, у нее похолодело в животе и она стала паниковать. В голове замелькали оправдания, но ни одно из них не выглядело правдоподобным. Она не могла ждать, пока он узнает, она должна была начать первой. Когда Деннис закончил упражнения на растяжку, Сэм услышала, что он пошел на кухню и открыл холодильник. Она собралась с силами, полная стыда и смущения.

Они встретились в коридоре. Деннис пил из бутылки «Smartwater», его голова была запрокинута.

— Я… — начала свое признание Сэм.

В гостиной зазвонил телефон Денниса. Он отсоединил его от зарядного устройства и ответил:

— Кэрри, прости, я собирался позвонить…

Сэм выдохнула и пошла на кухню, где могла незаметно подслушать. Деннис старался оправдаться, но через некоторое время замолчал, и Сэм позавидовала Кэрри, которая могла достучаться до него так, как сама Сэм не могла. Наконец, он снова заговорил.

— Ты права. Я облажался. Извини. Наверное, я должен согласиться с тем, что они видят вещи иначе, чем я. — Его голос приблизился. — Хорошо. Созвонимся. Да-да, и тебе. Сэм, — сказал он, протягивая ей телефон. — Кэрри хочет поговорить с тобой.

— Он достал тебя так же, как меня? — первое, что спросила Кэрри.

— Это была… странная ночь, Кэрри, — подтвердила Сэм, убедившись, что Деннис ее не слышит. — Я пробовала его остановить, но безуспешно.

Сэм задумалась, как много можно рассказать Кэрри из событий прошлой ночи.

— Он упрямый как осел, когда ему чего-то хочется, — высказалась Кэрри. — Это не очень-то хорошо для фильма, честно говоря, но…

— Как прошла премьера? — кстати поинтересовалась Сэм.

— Не обошлось без протестующих. Это было дерьмовое шоу. Наверное, хорошо, что Денниса там не было. По крайней мере, я так думала, пока не увидела «Твиттер».

— Как жаль! — Сэм и сама расстроилась. Все явно шло не так, как надо.

— Это не имеет значения, — стала успокаивать ее подруга. — Деннис на свободе, ты счастлива — правильно?

— Угу, — промычала Сэм через силу. — Да, у нас в основном все хорошо, — придала она голосу беспечные нотки. — Я имею в виду… — И не выдержала: — Честно говоря, я ненавижу находиться здесь! Мне одиноко. Еще и эта Линдсей все время тут околачивается.

— Ну-у… — простонала Кэрри, не зная, что сказать.

— У них продолжаются эти странные братско-сестринские отношения, но они еще как бы и флиртуют, представь!

Сэм понимала, как это звучит, но ей надо было кому-то выговориться.

— А может, я это придумала… — Сэм уже переставала саму себя понимать. — Но она здесь. Все время! Она была здесь вчера вечером и накручивала его насчет этого глупого твита.

Сэм рассказала, что произошло. И остановилась на том месте, когда Линдсей, пьяная, села за руль и отправилась домой.

— Если тебя это утешит, — вздохнула Кэрри, — то Деннис говорил мне, что не может дождаться, чтобы побыстрее уехать из Ред-Ривера. Он говорит, что ждет не дождется начать где-нибудь новую жизнь с тобой. Он просто хочет, чтобы ты была счастлива.

— Он такое говорил?

— Именно так и говорил. Всякий раз, когда я с ним разговариваю, он говорит только о тебе. Слушай, мне пора идти, но на похоронах я буду. Тогда и пообщаемся.

— Спасибо. Мне просто хочется поговорить с кем-то нормальным. Здешний люд… — Сэм не могла подобрать нужное слово. — В любом случае, поговорим на похоронах.

Нажав отбой, Сэм пошла к Деннису. Он сидел в гостиной, держа на коленях ту самую бумажную сумку, мятую и порванную. Сэм начала что-то мямлить, но он прервал ее.

— Двадцать лет. И Линдсей даже не спросила меня, что в этой сумке. И знаешь почему?

— Потому что она тебе доверяет? — Сэм вспомнила прошлый вечер и почувствовала, что ей становится дурно.

— Нет. Потому что она хочет, чтобы я доверял ей. Ты этого не хочешь?

— Конечно, хочу. — Голос Сэм дрожал.

— Ты думаешь, здесь что-то такое, что мне нужно от тебя прятать? — Он погремел коробкой, достал из кармана маленький ключ и попытался повернуть его в замке. Ключ больше не подходил, замок заржавел и заклинился. Тогда Деннис отыскал отвертку, вставил под крышку коробки и с усилием подцепил крышку. Она отскочила.

— Вот. — Деннис подсунул ей коробку прямо под нос.

Внутри лежали фотографии: Денниса в детстве, его матери, дедушек и бабушек. Тут же были документы на право собственности на землю, корешок от билета в кино, маленький посеребренный крестик на сломанной цепочке и адресная книжка. Он медленно вынимал одну вещь за другой и клал на софу рядом с собой. Сэм смотрела на все это, понимая, что эти вещи не имеют реальной ценности, это просто вещи, которые были ему дороги.

Теперь у Сэм даже не поворачивался язык, чтобы попросить прощения. Вместо этого она опустилась на колени на пол рядом с ним и взяла фотографии: тут был снимок его матери, державшей Денниса на руках в роддоме, другой снимок — Деннис, мальчик лет пяти, стоящий босым на ступеньках дома. На последнем фото Деннис был заснят подростком. Одной рукой он обнимал юную Линдсей, на которой были короткий топик и широкие брюки-клеш, а волосы заплетены в африканские косички. Сэм улыбнулась. И был там кто-то еще — мальчик, положивший голову на плечо Денниса, с длинными тонкими волосами и жидкими подростковыми усиками.

— А это кто? — не могла не спросить Сэм.

— Хауард, — сказал Деннис, забирая у нее фотографию. На мгновение он взглянул на нее, после чего положил назад в коробку.

— Хорошее фото, — сказала Сэм. — Ты выглядишь счастливым.

— Думаю, так и было, — ответил он. — Я не помню.

Глава тридцатая

Деннис хотел похоронить котенка вдали от дома, в лесу за забором. Сразу после ланча он вошел в гостиную с коробкой из-под обуви в руке, и Сэм знала, что в ней должно было находиться тело котенка. Он положил коробку в сумку и передал ее Сэм, пока готовился к выходу. Она с грустью отметила, что сумка была почти невесомой, и вспомнила, каким маленьким и хлипким был последыш. У нее засосало под ложечкой. Когда Деннис забрал у нее сумку, она только обрадовалась.

Они вошли в лес, и Деннис объяснил, что хочет похоронить котенка рядом со своим старым котом Тедом, в месте, которое будет иметь особое значение.

Почва подавалась под ногами, подошвы туфель тонули во мхе и траве, которые покрывали здесь все вокруг. Деннис велел ей идти сразу за ним, а сам прощупывал землю длинной веткой в поисках ям бог знает какой глубины и корней, о которые можно споткнуться: все было покрыто сплошным зеленым ковром.

Они шли больше получаса. Оглядываясь назад, Сэм уже не видела ни дома, ни признаков цивилизации. Деннис клялся, что помнит дорогу, и уверенно вел ее вперед, время от времени останавливаясь, чтобы сориентироваться. Сэм прикинула, что, оставшись здесь одна, она не сможет отыскать обратную дорогу.

Сначала они шли по диагонали направо, затем резко свернули влево, потом спустились по крутому оврагу, наконец снова пошли по прямой. После спуска никаких характерных ориентиров она не замечала, и вскоре ее начала охватывать паника. Сэм и вправду боялась, что он может бросить ее здесь, а когда стемнеет, она свалится в какую-нибудь бездонную яму и останется в ней умирать.

Воздух был душным и сырым, как в раздевалке плавательного бассейна. Одежда прилипала к телу. Но она покорно брела вслед за ним, отпивая из бутылки с теплой, как моча, водой и рассматривая бесформенные пятна пота на футболке Денниса, пока они петляли между упавшими деревьями и густой листвой.

— Мы почти пришли, — объявил он. — Я помню эту местность.

Сэм не очень верила, что кто-то способен запомнить нечто столь хаотическое, однако Деннис явно чувствовал себя как дома. Она осмотрелась, дезориентированная и спотыкающаяся. Вдруг нога застряла в спутанных корнях. Боль пришла мгновенно, и Сэм вскрикнула.

Деннис обернулся:

— В чем дело?

— Нога. Я, кажется, сломала ногу.

— Вот черт! Почему ты не шла сразу за мной? — Он бросил свою ветку и снял с ее ноги туфлю. — Все нормально. Я просто смотрю, ты и вправду сломала ногу или это растяжение связки.

Деннис взялся за ее пятку и повернул ступню вправо. Сэм инстинктивно отшатнулась, но он удерживал ее ступню. Деннис повторил операцию, повернув теперь ступню влево, и Сэм снова вскрикнула.

Какое-то время они сидели на земле. Периодически Деннис просил Сэм оценить по десятибалльной шкале, насколько ей больно, и со временем она почувствовала, что боль вроде бы немножко стихла. Он нашел ей ветку, которой можно было пользоваться как костылем, и убедил ее пройти еще десять минут к могиле Теда.

— Это просто растяжение, — успокаивал он. — Если бы кость была сломана, ты бы не могла даже стоять, не то что ходить.

Каждый шаг посылал вдоль ноги волну боли, которая отдавалась во всем теле. Ветка в руке растрескалась, и Сэм чуть не разрыдалась от облегчения, когда Деннис наконец сказал:

— Это здесь!

На ближайшей поляне Сэм увидела синюю пластиковую пленку, обернутую вокруг дерева. Под деревом лежал плоский камень, на котором синей краской было написано: «Тед 1990». Вокруг камня висели украшения, которые могла бы натащить ворона: осколки зеленого бутылочного стекла на шнурке, керамическая кошка, потускневшая от непогоды, фигурки, сделанные из согнутых веточек и связанные проволокой, звезды, сердца, ромбы…

Деннис присел у камня и стал выдергивать сорняки, выросшие вокруг него.

Лодыжка болела, и Сэм осмотрелась вокруг, думая, на что бы присесть. Она сделала шаг назад и что-то почувствовала под ногой. Посмотрев вниз, обнаружила край другого плоского камня, заросшего какими-то темно-красными и зелеными стеблями, которые были похожи на спутанные вены. Ногой она счистила растительность и увидела на камне надпись «1987», тоже сделанную краской. Здесь она заметила больше стеклянных осколков, мерцавших, когда они поворачивались и попадали на свет.

Сэм стала искать место, куда можно было бы сесть, и споткнулась о другие плоские камни. На каждом была дата, на некоторых — надписи «Собака» или «Крыса», сделанные краской. Были здесь и камни с глубоко вырезанными надписями, залитыми краской. Для нее все это выглядело почти как усыпальница. Сэм поежилась.

— Деннис! — Она так оперлась о дерево, чтобы правая лодыжка болела не столь сильно. — Что это?

Он посмотрел вокруг, как будто впервые все это увидел.

— Вот это все… — показала Сэм. — Твои домашние животные?

— Нет. Просто животные, которых я увидел.

— Мертвые животные?

Он поддел ногой деревянную плиту величиной со столешницу. Когда она упала, во все стороны ринулись насекомые, которых он стал давить.

— Каждый заслуживает собственной могилы. — Деннис пожал плечами. — Даже мой отец, верно? — Он улыбнулся Сэм, и она неуверенно посмотрела на него. Здесь было, на первый взгляд, тридцать или около того маленьких могил.

Под «столешницей» оказался примитивный ящик с инструментами, также кишащий насекомыми. Деннис достал из него старый ржавый совок, нашел место на земле рядом с могилой Теда и начал копать. Земля была мягкой, ноздреватой, как бисквит, и Сэм наблюдала, как он аккуратно выкапывает землю и складывает ее в кучу рядом с ямой.

Прошло некоторое время, Деннис похлопал руками по своим джинсам, стряхивая грязь, и взял коробку из-под обуви. Он открыл крышку и несколько секунд смотрел на котенка. Сэм отвернулась: она уже видела окоченевшее тельце, оскаленную мордочку, и ей больше не хотелось видеть это. Когда послышалось, как на крышку коробки посыпалась земля, она снова повернулась к могилке. Деннис шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони. Уж не плачет ли он, подумала Сэм.

Деннис попросил ее поискать камень, однако, похромав какое-то время по предательской земле, она решила отдохнуть перед долгой дорогой к дому. Нашла поваленное бревно, села на него и посмотрела на свой телефон. Сигнала не было. Она прислушалась — Денниса тоже слышно не было, он отошел от нее довольно далеко. Но Сэм уже не волновалась, что он оставит ее здесь.

Он вернулся, держа обеими руками камень. Этот не был таким плоским, как остальные, однако поверхность его была гладкой, и Деннис вкапывал его до тех пор, пока над землей не осталась только гладкая поверхность. Затем достал из кармана флакон лака для ногтей. Сэм смотрела, как он выводит ярко-красные надписи: сначала «2015», потом «С + Д». Она ощутила растерянность: чувствовать себя польщенной или испуганной?

Какое-то время Деннис занимался тем, что сгибал и скреплял веточки и обматывал соединения проволокой, а Сэм смотрела в небо между деревьями, и оно начинало сереть. Если пойдет дождь, обратный путь станет еще более трудным, ей хотелось, чтобы Деннис поскорее закончил и она смогла бы добраться до дома и принять болеутоляющее. Вскоре раздался глухой раскат грома, и тяжелые капли дождя стали бить по щекам и скатываться вниз, как слезы.

— Блин! — выругался Деннис. Он посмотрел на могилу и ладонью пригладил землю у надгробного камня. Закрыл ящик с инструментами той же деревянной плитой и сделал Сэм знак идти за ним.

Сэм брела медленно, стараясь не слишком сильно наступать на правую ногу.

— Сколько нам еще идти? — спросила, повышая голос, чтобы быть услышанной сквозь шум дождя, тарабанящего по большим пальмовым листьям.

— Больше часа, — крикнул он в ответ.

— А в какой стороне дорога? Есть здесь какой-нибудь другой путь?

Он покачал головой и показал на лес впереди:

— В той стороне, миля за милей, лес. С той стороны мы пришли. А вон там — мангровые заросли и озеро, и дальше начинаются медвежьи места.

— Медвежьи? — переспросила Сэм дрожащим голосом.

— Их там не слишком много, но медведи здесь водятся, да. Лучше всего возвращаться, как шли.

Знакомство Сэм с природой ограничивалось семейными выездами в Центральный парк в те времена, когда она была еще девочкой. Там она ездила на взятом напрокат велосипеде по дорожкам со множеством указателей и наслаждалась пикником под мамонтовым деревом. Трудно было представить, что в Британии есть настолько большой лес, где можно заблудиться; что можно находиться в такой чаще, по которой надо идти два часа до места, где больше двадцати лет не ступала нога человека.

Он повернулся к ней:

— Сможешь это сделать?

— Не знаю, — честно ответила она. — Думаю, нет.

Он со вздохом повернулся, присел и похлопал себя по спине. Она оробела. Ей не хотелось залезать ему на спину и чувствовать себя огромной, тяжелой и неуклюжей. Не обращая внимания на ее колебания, он сцепил руки под ее коленями и начал поднимать, заставляя ее держаться за него, чтобы не свалиться назад. Наконец она оказалась наверху, обвив Денниса ногами и руками и стараясь не задушить его.

Это замедлило их продвижение настолько, что солнце уже садилось, когда они добрались до дома, сдвинули разрушенную проволочную ограду и прошли через задний двор, засыпанный обломками. Деннис спустил ее с плеч, когда земля стала ровной, и, пока он разминал спину, она доковыляла до дома и поспешила снять с ноги туфлю.

Лодыжка опухла, то, что казалось небольшим синяком, расползалось по ноге, как чернила по воде. Неспособная самостоятельно стать под душ, она попросила Денниса помочь, что он и проделал, стараясь не смотреть на ее тело. Когда она вышла из-под душа, он протянул полотенце и уперся глазами в пол, от чего она почувствовала себя еще хуже.

Таблетка тайленола не принесла облегчения, она не могла лежать рядом с Деннисом: любое движение отдавалось острой болью во всей ноге. Ночью она разбудила его:

— Должно быть, это перелом. Мне надо в больницу.

Деннис уговорил ее подождать до утра в надежде, что опухоль спадет. Однако к утру стало еще хуже.

— Вызовем «скорую»? — чуть не плача спросила она. — Не думаю, что смогу вести машину.

— У меня нет водительских прав, ты же знаешь, а копы только ищут предлог, чтобы меня прижучить. И вызвать «скорую помощь» по поводу растянутой лодыжки не получится. Не могла бы ты пользоваться левой ногой? — предложил Деннис, прошел по коридору и вернулся с ключами от автомобиля.

Он объяснил, что не сможет с ней поехать, поскольку сегодня у него встреча с распорядителями похорон.

— Не беспокойся, — сказал он, — Линдсей меня подвезет. Это, конечно же, было не то, чего она ждала.

Перед ее отъездом Деннис попросил Сэм не говорить врачу, где именно она повредила ногу:

— Это место в лесу как бы принадлежит только мне — понимаешь, что я имею в виду? Ты единственный человек, который о нем знает. Не хочу, чтобы его истоптали люди, пытающиеся продать какую-нибудь историю обо мне. Можешь сказать, что ты растянула лодыжку, когда мы работали по дому?

Невыспавшаяся, измученная болью и желавшая лишь поскорее добраться до больницы, она согласилась.

Ясно, что ей не стоило садиться за руль. Она рывками переставляла левую ногу с тормозной педали на педаль газа, зачастую задевая край одной педали боком туфли, в то время как правая нога пульсировала от боли.

Лишь через час Сэм оказалась в той же больнице, в которой они наблюдали за смертью Лайонела. В приемном отделении было шумно. Трясущейся рукой она заполнила на колене формы. Ее имя вызвало куда более быструю реакцию, чем она ожидала. Она украдкой оглянулась — маленький мальчик с прилипшими от жары к голове волосами прильнул к матери.

Врач объяснил, что это не перелом, а сильное растяжение связки. Он тесно обмотал лодыжку бинтом и велел по возможности не беспокоить ногу.

— Приезжайте снова через восемь недель, если к тому времени боль не пройдет, — сказал он, выписывая рецепт.

Выйдя из больницы уже с костылем, она сообщила об этом Деннису по телефону. Ее страховка кончилась несколько месяцев назад. Шок от суммы счета смягчался только оранжевым флаконом болеутоляющих таблеток, который ей дали вместе с рецептом на еще два флакона викодина. Автомобиль с больничной стоянки заберет прокатное агентство, ей же следовало добираться домой самостоятельно. Какую-то минуту она пребывала в ужасе при мысли о том, что ее заберет Линдсей, однако Деннис решил по-другому:

— Я вызову тебе такси. — И отключил вызов, не сказав, когда оно приедет.

На обратном пути она дремала, мечтая лишь об одном: поскорее уехать из Ред-Ривера. Когда это закончится, думала она, Деннис станет другим. Все дело было именно в этом злополучном месте, как будто оно изменило его.

Сэм чувствовала, что оно меняет и ее тоже.

Глава тридцать первая

Теперь, когда Сэм была с растяжением, Деннис при поездках в магазин и организации похорон всецело полагался на Линдсей. Сэм справлялась со своим недовольством с помощью викодина, который принимала каждые четыре часа. Таблетки притупляли восприятие, делали ее сонной и безучастной.

В день похорон Лайонела она решила, что примет таблетку, когда сядет в катафалк. Она надеялась, что это поможет ей выдержать службу. Костюм, в котором поехал на похороны Деннис, был сшит на заказ и подарен ему в один из первых дней, которые они провели вместе. Он никогда его не носил, так что в этом костюме он выглядел для Сэм новым человеком. Рядом с ним она оробела и неуклюже попыталась сгладить это чувство, поправляя ему галстук, пока он приглаживал непослушную прядь светлых волос на затылке. Она до сих пор поражалась, насколько он красив, хотя они были вместе уже несколько месяцев. Сэм почувствовала прилив страсти, сменившийся разочарованием, когда он оттолкнул ее руку.

Небо было удручающе серым. Передавали предупреждения об урагане, и старый дом в предчувствии дрожал. В трещины и щели в окнах и крыше врывались порывы ветра. Сэм и представить не могла, как этот дом мог выдержать так много бурь. Может быть, это будет та самая буря, которая не оставит от дома камня на камне, и они смогут уехать… Деннис не поверил предупреждениям об урагане, сказал, что они поговорят об этом после похорон.

Пока они ожидали катафалк, Деннис смотрел прямо перед собой, его челюсти методично работали над очередной порцией жевательной резинки с корицей. Сэм прильнула к нему и поцеловала; на губах остался привкус корицы.

Катафалк прибыл с опозданием. Распорядитель похорон, сидевший на пассажирском месте, вышел, чтобы открыть им дверь и пожать руки. Они забрались внутрь. Сэм оглянулась на гроб, лежавший за ними, — он выглядел удивительно маленьким: у Лайонела были ампутированы ноги. Увидев, что гроб закрыт, она с облегчением вздохнула, достала из сумки таблетку и открыла одну из бутылок с водой, которые стояли в держателях по обеим сторонам. Деннис наблюдал за ней краем глаза. Свернув на проселок, автомобиль стал подпрыгивать и раскачиваться на неровной дороге, разбрасывая цветы, которые так тщательно были разложены позади. Когда машина попала в выбоину, раздались скрежет и глухой звук — тело Лайонела сдвинулось, голова ударилась о торец гроба. Саманту чуть не стошнило тут же. Она приоткрыла окно и потянулась к свежему воздуху. Дыхание было каким-то поверхностным и затрудненным.

В конце путешествия водитель рассыпался в извинениях: его катафалки просто не приспособлены для таких дорог, говорил он, пока распорядитель приводил в порядок цветы. У церкви, маленькой, белой, с большим деревянным крестом, висевшим над дверью, Сэм заметила Кэрри и людей из съемочной группы, переговаривающихся между собой. Здесь были несколько человек, которых Сэм никогда раньше не видела, и полицейские в мундирах.

— Твою мать… — пробормотал Деннис, протягивая руку Кэрри, которая подошла к ним поздороваться. За ней, пошатываясь и стараясь сохранять равновесие, семенила Дайлан в туфлях на высоких каблуках, утопавших в мягкой земле.

— Черт бы все это побрал, — ответила Кэрри. — Просто не верится. Похороны твоего отца. Ладно, у вас все в порядке, ребята? — Она крепко обняла Сэм.

— Приятно снова с вами повидаться. Жаль, что при таких печальных обстоятельствах, — сказала Дайлан.

— Я так рада, что вы здесь, — не могла сдержать своей радости Сэм. Встреча с людьми, которые были ей дороги, давала понять, насколько одинокой она себя чувствовала.

— Что с ногой? — беспокойно спросила Кэрри.

— Растянула во дворе.

— Ах ты бедняжка!

Сэм жестом показала на костыль и жестом же дала понять, что она справляется. На самом деле она чуть ли не радовалась своей травме: тут и лайки, которые она получила, выложив фотографию своей лодыжки в «Фейсбуке», и Деннис, подающий руку всякий раз, когда ей надо было встать. Каждодневный ритуал перебинтовывания лодыжки, любование своим синяком во всей его желто-лиловой красе, слежение за тем, как он день ото дня меняет краски. Таблетки наконец.

— На самом деле больно, — призналась она. — Так тяжело, когда я на ногах, как сейчас, только таблетки и помогают.

Несколько людей, которых Сэм не узнала, наблюдали за Деннисом с явно враждебными выражениями на лицах.

Деннис поздоровался с присутствующими и повел их в церковь. Кэрри, Сэм и Дайлан сели в первом ряду. Другие уселись сзади — должно быть, это были в основном люди, которые знали Лайонела, остальные же принадлежали к съемочной группе. Сэм с досадой отметила, сколько осталось пустых мест.

Вошел священник, прижимая к груди красную Библию. За ним внесли гроб. Один из углов гроба поддерживал Деннис. Остальные носильщики были из похоронного дома — чужие люди, которые бережно поставили гроб на дешевый постамент у алтаря и печально кивнули Деннису. С алтаря свисала красная драпировка, не закрывавшая, однако, золотые колеса внизу.

Заговорил священник. Деннис сел рядом с Сэм и взял ее за руку. Она пристально взглянула на него, и он повернулся к ней, одними губами спросив: «Что?»

Сэм просто подняла его руку к губам и поцеловала ее.

Последовали молитвы. Потом Деннис встал, чтобы сказать надгробное слово.

— Спасибо за то, что вы пришли, — начал он, читая со сложенного листа бумаги. Он поднял глаза и улыбнулся, потом опять опустил голову. — Мой отец был алкоголиком, — читал он ровным голосом, — который при жизни сжег за собой большинство мостов. Он не был человеком, с которым легко ладить. Если бы он знал, что я сейчас произношу надгробную речь, он бы, скорее всего, застрелился еще раз.

Деннис сделал паузу, ожидая смеха, но в церкви стояла тишина. Только Кэрри и Дайлан, сидевшие рядом с Сэм, улыбнулись ему, и Деннис продолжил:

— Как ни крути, у нас были не слишком хорошие отношения, но он был единственным, кто остался от моей семьи, так что… это нелегко. Я не знал, кто сегодня придет: было всего несколько человек, которых я мог пригласить. Однако я счастлив иметь друзей и жену, которые любят меня, и потому они сегодня здесь, со мной. Спасибо вам!

Сэм одними губами беззвучно проговорила: «Я тебя люблю», — и он кивнул.

— Единственное, что я могу здесь сказать: он не был выдающимся человеком, он не был хорошим человеком, он злил большинство людей и ничего не достиг. И все же… — Деннис сдвинул очки на лоб, — другого отца у меня не было. Благодарю вас!

Люди покашляли и поерзали на своих местах, затем в задней части помещения начались разговоры. Священник сказал несколько слов о том, как незаменимы отцы и как трудно выразить словами потерю, которую мы ощущаем, когда уходят наши родители, однако перешептывание в задних рядах не смолкало.

Наконец все вышли в церковный двор, где по-прежнему стояли полицейские, переминающиеся с ноги на ногу и бросающие взгляды на стоявших поодаль зрителей, как бы опасаясь нападения. Сэм поискала глазами Харриса, но его не было. Хоть это хорошо.

— Даже не представляю, откуда все эти люди об этом узнали. Я не давал никаких объявлений в газете, — удивился Деннис.

— Зеваки, — махнула рукой Кэрри.

— Не обращайте на них внимания, — согласилась Дайлан. Распорядитель и носильщики подкатили гроб к открытой могиле на маленьком кладбище рядом с церковью. Толпа придвинулась ближе и начала что-то распевать.

— Что они, черт возьми, там бубнят? — спросил Деннис. Все вытянули шеи, стараясь разглядеть, что происходит.

Когда толпа приблизилась, уже можно было различить слова.

— Где девочки? Где девочки? — Какая-то женщина держала над головой фотографию Лорин Родз, под которой было написано: «Родители Лорин похоронили пустой гроб!».

— Невероятно, — сказала Кэрри. — Ну и дела!

— Где они, Деннис? — закричал какой-то мужчина. — Где они похоронены?

Полицейские наблюдали издалека и не сделали ни шагу вперед, чтобы вмешаться.

— Хватит с меня этого дерьма! — выругался Деннис и зашагал в их сторону.

— Деннис! Остановись! Не делай глупостей! — выкрикнула Кэрри и побежала за ним. Сэм смотрела, как Деннис подошел к мужчине, стоявшему впереди группы, и стал тыкать пальцем ему в лицо. Мужчина явно испугался и инстинктивно попятился, однако заставил себя остановиться и посмотреть Деннису в лицо, приободренный приближающимися полицейскими.

Кэрри стала тянуть Денниса назад. Полицейский ступил между двумя мужчинами, и протестующий отошел к своей группе. Перепалка между Деннисом и полицейским продолжалась до тех пор, пока полиция не образовала барьер между протестующими и участниками похоронной церемонии. Деннис и Кэрри вернулись к могиле, и Деннис кивнул нервничавшему священнику — тот стоял, держа перед собой Библию в трясущихся руках. Сэм попыталась взять Денниса за руку, но он отодвинулся. Его руки были опущены, кулаки сжаты.

Деннис заказал столик в ресторане прямо у Красной реки. Когда все расселись, появилась Линдсей и заказала двойную порцию водки и диетическую кока-колу. Кэрри подалась вперед и спросила:

— Кто ходит на поминки, но пропускает похороны?

— А разве эта поговорка не про свадьбы? — заметила Дайлан.

— Я думаю, она запишет напитки на наш счет, а потом сядет за руль и отправится домой… — сказала Сэм. Они с Кэрри улыбнулись друг другу.

— О господи… — сказала Линдсей так громко, что все застыли с вилками на полпути к открытым ртам. — Посмотрите-ка, — сказала она, показывая пальцем на окно. Сидевшие за столом повернулись и посмотрели на мужчину, который всматривался в ресторан, приложив сложенные ладони к стеклу. Он был худым, неряшливым, с длинными черными волосами, редеющими на лбу. Когда Деннис поднял глаза, мужчина медленно помахал рукой.

— Это… Хауард? — сказала Линдсей.

Деннис побледнел, отодвинулся от стола и встал. Он извинился, и вся группа молча уставилась ему в спину, когда он пошел к выходу. Выйдя, он пошел мимо окон. Увидев Хауарда, он протянул ему руку, однако Хауард отказался ее пожать. Кэрри отвернулась, чувствуя неловкость, и стала негромко разговаривать с Дайлан. Сэм понимала, что лучше было бы на это не смотреть, однако смотрела так же пристально, как Линдсей, безуспешно стараясь читать по губам. Хауард явно был чем-то недоволен, однако невозможно было сказать, чем именно. Деннис стоял неподвижно, пока Хауард метал громы и молнии. В конце концов, Хауард толкнул его и быстро удалился, а Деннис, спотыкаясь, сделал несколько шагов ему вслед, потом сунул руки в карманы и оглянулся на сидевших в ресторане. Сэм и Линдсей быстро повернулись к своим тарелкам, хотя знали: он видел, что они на него смотрели. Вскоре он вернулся. Кожа у него была влажной, глаза покраснели. На вопрос, что случилось, ответил: «Ничего», — однако Сэм заметила, что рука его слегка дрожала, когда он взял свой стакан, и Линдсей понимающе кивнула, взглянув на Сэм через стол.

— Ты надолго приехала? — спросила Сэм у Кэрри, когда они вышли из ресторана.

— Мы улетаем сегодня ночью… Эта буря… мы не можем рисковать.

— Но вы оба непременно должны нас навестить! — добавила Дайлан.

— Ну… непременно. Жаль, но… у нас остались еще кое-какие дела по дому, — объяснила Сэм, как смогла.

Кэрри посмотрела на Денниса, который стоял у грузовика Линдсей. Те о чем-то оживленно переговаривались.

— Ты всегда можешь приехать одна, ты же знаешь, — предложила Кэрри.

— Думаю, я ему действительно сейчас нужна, — заботливо посмотрела Сэм на мужа. — Он переживает трудные времена.

— А я вот думаю только о том, что нужно тебе. Ситуация здесь… не слишком хорошая. И ты выглядишь — не фонтан.

— У меня все в порядке! — заверила Сэм. — Просто эти таблетки… Я постоянно чувствую себя уставшей.

— Не хочу, чтобы ты беспокоилась по поводу нескольких глупых ненавистников, хорошо? Они очень громко кричат, но представляют незначительное меньшинство, помни об этом.

— Я знаю, — сказала Сэм, хотя считала иначе.

— Спасибо, что приехали, — поблагодарил подошедший Деннис из-за ее спины. — Было приятно увидеть вас обеих. Мы действительно это ценим. Вы уверены, что не можете остаться?

Небо над ними было свинцово-серым, и ветер сдувал волосы Дайлан на лицо, словно удавкой, обвивая их вокруг шеи.

— Нам повезет, если мы сможем улететь, — сказала Кэрри. — Говорят, это будет большой ураган.

— Да так всегда говорят, — рассмеялся Деннис, — а потом это оказывается пустышкой. Вам, калифорнийцам, не помешает знакомство с маленькой непогодой.

— А я думаю, мы проскочим, Деннис, — сказала Кэрри, обнимая его.

— Мы скоро здесь закончим и приедем к вам, обещаем! Сэм удивлялась, что он имел в виду, когда сказал «закончим». Время шло, и становилось все менее понятным, в чем была цель их визита. Она надеялась, что после похорон Деннис поймет, насколько бесполезно было убирать в доме в попытке его продать. Что бы он здесь ни делал, только он будет знать, сделано это или нет.

Деннис помог Сэм забраться в грузовик, забросил костыль в кузов и втиснулся рядом с ней, так что Сэм оказалась прижатой к Линдсей. На пути домой она положила голову на плечо Денниса и задремала.

— Она выглядит какой-то отсутствующей. Что она принимает? — заметила Линдсей, не пытаясь понизить голос.

— Не знаю. Болеутоляющее. Пусть идет как идет, Линдс. Она сильно повредила ногу.

— Ну ладно. Я просто спросила.

Сэм всю дорогу в полудремоте ощущала руку мужа на своем плече и слушала звук работающего двигателя. Никто не разговаривал. Ее разбудили ухабы на дороге, когда больная лодыжка подпрыгнула на полу кабины. С подъездной дороги виднелись клочья травы и мусор, вывалившийся из мусорных баков и разбросанный по двору. По траве под порывами ветра перекатывались обертки и картонные коробки. Из-за этого хлама усадьба выглядела такой заброшенной, как будто люди покинули ее в спешке.

— Черт! — выругался Деннис, открывая дверцу и протягивая Сэм руку, чтобы помочь ей спуститься. — Зайдешь на минуту? — спросил он у Линдсей. Сэм пошатывалась в его руках.

— А как же! — Линдсей вытащила из кузова еще одну упаковку с шестью банками пива и предложила по банке Деннису и Сэм. Он покачал головой, а она пожала плечами.

Они сидели на крыльце. Линдсей стряхивала пепел в пустую банку из-под пива. В другой руке у нее была уже следующая банка.

— А Хауард-то каков, а? Ты можешь в это поверить? — нарушила она тишину по прошествии некоторого времени.

— Не думал, что снова его встречу, — помотал головой Деннис.

— Я его пару раз видела. Никогда не здоровается. Всегда со своим отцом. Это трогательно, — хихикнула она.

— Они живут вместе? — поинтересовалась Сэм.

— До недавнего времени жили. Двое взрослых мужчин — никаких женщин, никакой компании.

— А где он сейчас живет? — решил узнать Деннис.

— В трейлерном парке, где раньше была старая фабрика. О черт! — Линдсей подняла ноги на скамью и обняла себя за колени. Сэм прильнула к Деннису.

— Что? — не понял Деннис, оглядывая двор в поисках еще каких-то незваных гостей.

— Ты только посмотри, какого размера этот ублюдок! — Линдсей показала вниз — по двору неторопливо полз большой бурый паук.

Сэм взвизгнула и подобрала ноги на скамью. Линдсей рассмеялась, и ее смех перешел в кашель. Деннис вынул из ее пальцев сигарету, наклонился, приставил ее к телу паука, и тот прилип к горящему концу. Паук сучил ногами, как бы пытаясь освободиться. Деннис понаблюдал за ним, потом поднес сигарету вместе с корчащимся на ее конце пауком к своим губам и затянулся. Ноги у паука подогнулись, и он затих.

Сэм в ужасе смотрела на дым, выходящий изо рта и ноздрей Денниса. Паук сгорел — почернел и съежился.

— Фу, гадость, Ден, — брезгливо поморщилась Линдсей. Он улыбнулся и протянул ей сигарету обратно.

— Фу! Нет уж, спасибо.

Сэм стало не по себе. Когда он сделал вторую затяжку, она меньше думала о пауке и его предсмертных конвульсиях, чем о том факте, что Деннис не закашлялся, затянувшись табачным дымом. Казалось, он курил всю жизнь, а она об этом не знала. От всего этого Сэм почувствовала себя очень одинокой, как будто человек, за которого она выходила замуж, никогда не существовал и она пробудилась к жизни, которую не узнавала, в середине какой-то истории, которой не понимала.

Глава тридцать вторая

Ночью поднялся ветер, и по окнам застучали тяжелые капли дождя. Деннис отправился на передний двор, чтобы накрыть кучи мусора пластиковой пленкой, предохранявшей от ветра. Котята непрестанно мяукали, а их мать сидела с прижатыми ушами, наблюдая за сетчатой дверью, колыхавшейся в раме, и издавая низкое урчание.

Деннис вытащил из гаража два огромных бака для воды, пожелтевших и ржавых, ополоснул их в ванне и наполнил водой из-под крана.

— Кажется, шторм усиливается, — сказал он, повышая голос, чтобы перекричать дождь, который вовсю барабанил по стенам. — Думаю, лучше переждать его в противоураганном убежище.

Сэм не нравилось, как под порывами ветра хлопают ставни и хлещет в окна дождь, так что она не стала подвергать сомнению предложение Денниса. Она только кивнула и позволила повести себя к задней двери и вниз по ступенькам. Лишь выйдя из дома, она уже промокла так, что одежда прилипла к телу. В воздухе чувствовалось нарастающее напряжение, которое, казалось, никогда не спадет, даже после самого сильного ливня.

Спустившись по ступенькам, Деннис ногой смахнул какую-то растительность. Под ней прятался деревянный люк, который вел в подвал. Он поднял люк и посмотрел в темноту, но там ничего разглядеть было нельзя.

— Тут нет электричества! — прокричал Деннис. — Нам нужны ручные фонари. Я спущу тебя вниз, а потом схожу за ними.

— Я не хочу туда идти, — запротестовала Сэм.

— А чего ты хочешь? Чтобы тебя раздавило, когда эта старая рухлядь упадет? — указал он на дом.

— Я думала, ты говорил, что эти бури никогда не бывают слишком сильными.

Вокруг трещали и стонали деревья, сгибаемые ветром. Она снова тревожно посмотрела на Денниса.

— Поверь мне, — сказал он, — здесь ты будешь в безопасности.

Воздух внутри был прохладным и сырым. Когда глаза привыкли к темноте, она смогла оглядеться. С одной стороны — койка, с другой — ветхая бугристая софа, а в дальнем углу — большое пластмассовое ведро.

— Я принесу тебе какую-нибудь сухую одежду. Что тебе еще надо? Мы можем провести здесь всю ночь, — предупредил Деннис.

— Мои таблетки, — спохватилась она. — И еще… мою электронную книгу. Хм… — Больше в голову ничего не приходило. Деннис, стоявший у подножия лестницы и готовый идти, начал терять терпение. — Можно мне поносить твой джемпер? — вдруг попросила Сэм. — Тот, серый, который я люблю.

— Конечно, что угодно. Еще что-нибудь?

— Возвращайся скорей. Тут все как-то странно.

— Конечно.

Уходя, Деннис закрыл за собой люк, и Сэм оказалась в такой темноте, что даже свои ладони, поднесенные к лицу, не могла увидеть. Она заставила себя дышать размеренно.

Ей сразу же пришло в голову, что раньше Деннис никогда не упоминал о противоураганном убежище. И на секунду впала в панику: «А вдруг я никогда не выйду отсюда?»

Сэм встала, вытянула перед собой руки и мелкими шажками направилась к лестнице: если она сможет подняться, может быть, ей удастся открыть люк. Она дошла до стены, кончики пальцев уперлись в гладкий бетон. Лестницы здесь не было. Она не могла сориентироваться.

В ней начала пробуждаться паника. Она никогда не подозревала, что боится темноты, замкнутого пространства, и сейчас поняла, что раньше ей не приходилось бывать в таком положении. Стены были толстыми, звук бури здесь звучал, как шепот. Если Деннис закроет люк снаружи, никто не узнает, что она здесь, как бы она ни кричала.

Она спросила себя, почему сейчас об этом подумала…

И тут люк открылся. Деннис вернулся с сумкой и лампой со вращающейся ручкой с одной стороны, которая жужжала, как шмель.

— Что ты делала? — удивился Деннис, помогая ей снова устроиться на софе.

— Я тут немножко запаниковала, — призналась Сэм в замешательстве.

На этот раз он оставил люк открытым, пока спускал разные вещи: бутылки с водой, ящик с продуктами, ящик с мяукающими котятами, их вырывающуюся в панике мать, кошачий лоток, а под конец — пакет с наполнителем для кошачьего туалета. Сэм свернула свою влажную одежду и переоделась в то, что принес Деннис: джемпер, который хранил его запах. Рукава были длинны, и Сэм почувствовала себя маленькой. Она подняла горловину до самого носа и понюхала.

— Не растягивай его, — пробурчал Деннис.

Раскрыв электронную книгу, Сэм посмотрела на время и была раздосадована, увидев, что до следующего приема викодина оставалось еще два с половиной часа. Деннис, повернувшись к ней спиной, тоже переоделся в сухую одежду. Всякий раз, когда она меняла положение, ржавые пружины в софе скрипели.

— Перестань ерзать, — снова ругнулся Деннис.

Котята неуклюже исследовали подвал, а Рыбка, нахохлившись, сидела посреди лестницы. Сэм снова посмотрела на часы и почувствовала приступ раздражения и тоски. В итоге решила, что примет сейчас всего лишь одну дополнительную таблетку, которая поможет пережить временные трудности.

Деннис насыпал в ведро кошачьего наполнителя.

— Если тебе нужно что-то сделать, делай сюда, — объяснил Деннис. — Потом посыпь сверху наполнителем, и все. Понятно?

Сэм кивнула, хотя уже твердо настроилась не пить на ночь. К счастью, таблетки вызывали у нее запор, так что в этом смысле она чувствовала себя спокойнее: ей не придется испражняться на ведро и выслушивать жалобы Денниса с другого конца подвала.

— От этого подвала у меня мурашки по коже бегают, — призналась Сэм.

— Ничего, привыкнешь. Однажды мой отец запер меня здесь. Меня поймали на том, что я брал кое-какие вещи из дома престарелых. Когда он узнал, то избил меня и бросил сюда на целый день, без света, без ничего.

Над ними свирепствовала буря. Сэм чувствовала, как она пытается ворваться в их тихое непроветриваемое убежище. Время от времени в голову приходили напоминания о той ужасной жизни, которую Деннис вел до нее, и это заставляло ее горько сожалеть, что она не в состоянии сделать так, чтобы ничего из этого не могло произойти. Нет, хуже, она ненавидела себя за все, что делала для разрушения той жизни, которой он жил сейчас: за то, что иногда она ему не верила, за то, что начинала ссориться, за то, что пыталась заставить его быть тем, кем он не был, и сделать что-то такое, чего он не хотел.

— Прости меня, — сказала она.

— За что?

— За мою напористость, за то, что пытаюсь заставить тебя… ну, знаешь, когда ты еще не готов.

— Саманта…

— Нет-нет. Я вечно на тебя напираю или начинаю эти дурацкие ссоры. Я всегда так делаю, всегда.

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке! Я всегда все порчу! Не знаю, что-то со мной не так.

— С тобой все хорошо.

— Нет, плохо. Я ужасный человек. Я делала ужасные вещи, но думаю, что это даже хуже.

— Хуже, чем что? — спросил он.

Она покачала головой, запрещая себе высказать все кому-то, кто не будет ей лгать.

— Хуже, чем что, Сэм? — повторил Деннис.

— Я… когда Марк порвал со мною, я… — решилась Саманта.

— Твой бывший парень?

— Мы часто ссорились, много ссорились. Я ревновала. Иной раз он просто сводил меня с ума. В эту минуту он говорил, что любит меня, а через минуту — что не хочет со мной отношений. Это продолжалось три года! Когда я теперь об этом думаю, я не знаю, любила ли я его вообще. Как будто я была сама не своя. Однажды вечером я везла его с обеда домой. Предполагалось, что он у меня останется, но вдруг он начал говорить что-то вроде: «Не знаю, надо ли мне оставаться, мне кажется, нам следует какое-то время пожить отдельно…» И все эти вещи он говорил после того, как весь вечер было такое: «Что не так?» — «Ничего». — «Нет, что не так?» — «Ничего». Ты понимаешь? А тут он говорит мне в машине: я выпил бокал вина, я устал.

Сэм всхлипнула и шмыгнула носом.

— Я спросила его: «Почему? Почему сейчас?» Он говорит: «Я не могу причинять тебе боль». Ты можешь в это поверить? Как будто он делает мне одолжение. Я ему говорю что-то вроде: «Ну хорошо, хорошо», — и он просит отвезти его к нему домой. Он все еще жил со своими родителями, говорил, что экономит деньги, но… По правде говоря, был настоящим маменькиным сынком. А я ей никогда не нравилась. Это меня взбесило. «Что ж, я отвезу тебя домой». Я думала, что смогу с этим справиться, но когда мы приехали… он вышел из машины, как будто ничего не случилось. Он никогда меня не любил, все время врал. Я шла за ним до двери, я кричала. Думаю, он волновался, что услышат соседи, поэтому впустил меня. Я вошла, а его родителей дома не оказалось, и тогда я стала кричать еще громче.

— Потом… не знаю, я пошла в его комнату, — продолжала Сэм. — Он так дорожил своей дурацкой комнатой! У него были все эти игрушки. Фигурки. Он их сам раскрашивал. Я стала их бить, говоря типа: «Скажи мне честно. Ты никогда меня не любил, да?» — и в конце концов он это сказал, он сказал: «Извини, я не люблю тебя», — и вслед за этим: «Я встретил другую».

— Такого я не ожидала. Стою ищу, что бы еще разбить, просто для того, чтобы сделать ему больно, и беру этот чертов стакан воды и бросаю. Он попадает в полку и просто взрывается — повсюду стекло. Марк стонет, закрывает руками лицо. Я впадаю в панику, пробую оторвать его руки, но он не хочет, чтобы я была рядом, как будто он меня боится. У него течет кровь по шее. Я твержу: «Прости меня, прости меня!» — но он велит мне убираться. Говорит, что позвонит в полицию, а я прошу его не делать этого. Я не хотела вот так его поранить, я в самом деле не хотела. Я просто хотела, чтобы он хоть что-то почувствовал!

Саманта уже откровенно рыдала.

— Тогда я обещаю… что уйду, если он… позволит мне только глянуть… глянуть на него еще раз. А он… не может открыть левый глаз, и все лицо в крови… Я: надо срочно в больницу, но он не хочет ехать со мной и вызывает «скорую помощь». Я жду, потому что не хочу, чтобы он звонил в полицию. Он опять велит мне уйти, обещает, что если я уйду и оставлю его в покое, если я не буду ему больше звонить, то он скажет, что это был несчастный случай. Что ж… я ухожу. Доезжаю до угла и плачу. Я там стояла, пока не увидела и правда «скорую», а потом уехала.

Сэм перевела дыхание. Она не почувствовала облегчения, высказав это, всю свою историю. Ей было противно. Все было не так, как надо. Но раз начала, следовало закончить рассказ.

— Через несколько дней позвонила его мать. Сказала, что он ослепнет на этот глаз. Хотела позвонить в полицию, но он не позволил. Я думаю, это потому, что он меня боялся больше всего. Не потому, что заботился обо мне.

Через какое-то время Деннис заговорил.

— И это все?

— Да-а, — растерянно сказала Сэм.

— Послушай. Линдсей хотела переехать меня машиной своего отца, когда я сказал ей, мол, хочу, чтобы мы были просто друзьями. А Лорин бросила мне в голову пивную бутылку. Барышни такое всегда делают, когда им отказывают, ничего удивительного.

— Лорин? — подняла на него глаза Сэм. Впервые с тех пор, как началась с ней эта истерика, она почувствовала себя лучше.

— Ага. Лорин Родз. Я сказал ей, что не хочу идти на эти танцы. А она сказала, что хочет пойти, тогда я предложил ей пойти с кем-нибудь другим. Наверное, так говорить не стоило, потому что она швырнула в меня своим пивом. Наверное, бутылка могла бы разбиться, а я мог быть прямо как — как его звали?

— Марк. — Сэм засмеялась, несмотря на свое состояние.

— Вот именно. Подумаешь, большое дело! Это был просто несчастный случай.

— Ты не думаешь, что я сумасшедшая? — вгляделась Сэм в глаза Денниса.

— Я думаю, все девушки немножко чокнутые, — честно ответил он.

И Сэм так захотелось в это поверить! С тех пор как это случилось, она чувствовала стыд и вину. Теперь же словно камень с души свалился — она была оправдана и освобождена.

— Раньше ты никогда не рассказывал про Лорин, — заинтересованно спросила она через какое-то время.

— По правде говоря, и рассказывать особенно нечего. В то время мы едва были знакомы. Даже не знаю, чего ради она так взбесилась.

Сэм подумала о том, как должен был выглядеть Деннис в те годы, и о Лорин, предводительнице болельщиков и футболистов. Для нее ситуация была совершенно ясной, она понимала, почему он мог сводить Лорин с ума.

— Как бы там ни было, после того как она… Я не могу ничего говорить об этом, — остановил себя Деннис, — а то невесть что можно подумать.

— Погоди-ка… Линдсей пыталась тебя задавить? — Сэм засмеялась, а он упал на софу рядом с ней и притянул ее к себе.

— Еще как! — воскликнул он, поддразнивая ее. Он привлек ее ближе и поцеловал в голову. Сэм вздрогнула.

— Ты такая холодная, — сказал Деннис, прижимая ее к себе крепче и блуждая губами по ее шее, покусывая ее кожу.

Он провел руками по ее бедрам и под одеждой. Сэм оставалась неподвижной, позволяя себе наслаждаться и не подталкивая его. Он поцеловал ее в ушко, потрогал за грудь, провел ногтями вдоль позвоночника. Она повернула к нему лицо, чтобы он мог ее целовать, и он укусил ее за губу, чуть-чуть сильнее, чем следовало. Она инстинктивно отпрянула, но он снова притянул ее к себе. Тогда она осмелела и забросила ноги на его колени…

И все прекратилось, его руки замерли.

— Хочешь воды? — спросил Деннис, поднимаясь.

— Нет, — отказалась Сэм, разгоряченная от прилива крови. На софу он не вернулся, лег на кушетку, спиной к ней, слишком неподвижный, чтобы быть спящим. Она прислушивалась к слабым отзвукам шторма и представляла, как утром они откроют люк и обнаружат, что воздух свеж и спокоен. Однако знала, что этого не произойдет. Воздух все еще будет дрожать от напряжения, давление — продолжать расти. Предвещая следующую бурю.

Глава тридцать третья

Когда на следующее утро Деннис открыл люк, свет был ослепительным. Они ринулись в дом, отчаянно желая почистить зубы и переодеться в свежую одежду.

Сначала из крана пошла коричневая вода, потом чистая, но Сэм долго не решалась подставить зубную щетку под воду.

Уставший и раздраженный после ночи в сыром убежище, Деннис предложил Сэм прилечь на постели Лайонела в его спальне, а не на их надувном матрасе. Это была единственная вещь, оставшаяся в пустой комнате. Сэм сопротивлялась, но Деннис застелил постель свежим бельем, а она чувствовала себя слишком разбитой, чтобы спорить.

Перед тем как уйти, он поставил на пол возле ее кровати чашку зеленого чая. И Сэм твердо настроилась полюбить этот напиток. Вместо кофе с четырьмя ложками сахарного сиропа она будет пить эти безвкусные зеленые чаи, которые так нравились Деннису. Они очищали организм, и это была правда, она знала, ей это было необходимо. Ведь изнутри она была черной, как легкие курильщика: ревность, ненависть и вожделение насквозь пропитали все ее существо.

Когда Саманта проснулась, на месте чая стоял стакан воды и лежали две таблетки викодина, одна на другой. Она свесилась с кровати, посмотрела на них и зажала в пальцах одну таблетку. Предыдущую ночь она помнила смутно, и сегодня ей хотелось, чтобы голова была более ясной. Однако голова трещала, нога болела, так что Сэм пообещала себе, что ограничит дозу потом, а сейчас бросила в рот обе таблетки. Когда глотала, одна из таблеток застряла в горле, и она поперхнулась. Еще один глоток воды помог протолкнуть лекарство по пищеводу, и она снова легла.

Сэм проснулась и стала отдавать себе отчет в доносящихся до нее звуках. Разговорное шоу по телевизору? Странно. Деннис смотрит телевизор? Да еще какое-то разговорное шоу? Это новость! Потом до нее дошло, что это может быть Линдсей, а не Деннис. Она неохотно сползла с кровати и похромала в гостиную.

За дверью увидела голову Линдсей, непослушные волосы которой из-за статического электричества прилипли к дешевой обивке софы. Она ела кукурузные чипсы, которые оставляли на кончиках ее пальцев оранжевый налет.

Сэм подумала уже, не повернуть ли обратно, но Линдсей успела ее увидеть.

— Вот блин, ты меня напугала! Ты что делала?

В этом был какой-то школьный привкус. Ты что на меня уставилась? Ты что, на мне зациклилась? Сэм почувствовала это всей глубиной своего существа, ей захотелось сказать что-то обидное, но она смогла вовремя остановиться.

— А где Деннис? — спросила Сэм.

— Бегает, я полагаю. Велел не будить тебя. Ты, дескать, больна.

— Со мной уже все в порядке.

— Слава богу! — Линдсей подняла брови и вернулась к своему разговорному шоу.

— Он сказал, когда собирается вернуться? — поинтересовалась Сэм.

— Не-а. — Линдсей поднесла пакет к своему открытому рту и высыпала в него остатки чипсов. На ее банке с пивом под ободком виднелся оранжевый след губной помады. Она посмотрела на Сэм краем глаза и вздохнула: — Вы можете, типа, уезжать. Мы здесь все закончили.

Сэм повернулась, но потом замерла.

— Я не обязана уезжать. Это мой дом, — возразила она спокойно.

— Ну извини меня. — Линдсей заставила себя выдавить смешок, но ее глаза метали молнии.

— Это наш дом, мой и Денниса. И он мой муж. Так что не тебе указывать, уезжать ли нам. — Сэм сделала шаг к софе и скрестила руки.

От неожиданности Линдсей выпустила из рук пустой пакет, и он с шелестом свалился на пол.

— Прекрасно, — всплеснула она руками и повернулась к телевизору спиной. — Не уезжай, — уже кривляясь. — Делай что хочешь, — с нарочитыми нотками в голосе. — Мне это как-то до лампочки.

— Какая у тебя проблема? Я имею в виду, со мной. — Сэм старалась, чтобы ее голос не дрожал. Она ссорилась только с людьми, которых хорошо знала, с теми, чью реакцию могла предвидеть.

— У меня проблема?

— У тебя. Ты вечно пытаешься стать между нами. Между мной и Деном.

Линдсей закатила глаза.

— Ты имеешь в виду своего мужа?

— Из этого, впрочем, ничего не выйдет, — рассудила Сэм. — Мы скоро уедем.

— Когда? — немедленно захотелось узнать Линдсей — да так, что она мгновенно потеряла решительность.

— Скоро, — уклончиво ответила Сэм, сама мечтая знать дату.

— Да без разницы, — отмахнулась Линдсей. — У нас с Деннисом общая история. Неважно, куда он уедет, он всегда возвращается.

Сэм хотелось стереть со своего лица самодовольную улыбку, но… не вышло.

— Да ладно, — сказала она так, что сама от себя не ожидала такого тона. — Это смешно, поскольку прошлой ночью он рассказал, как у тебя крыша поехала, когда он прямо сообщил тебе, что хочет быть только другом.

Как только Сэм закончила фразу, ей сразу же захотелось, чтобы этих слов никогда не было сказано. Она почувствовала, что это было сродни предательству.

— Что он сказал? — Линдсей встала с софы и теперь была так близко, что Сэм ощущала ее дыхание с привкусом пива.

— Извини, — пошла на попятную Сэм.

— Что, черт возьми, он сказал? — выкрикнула Линдсей, хватая Сэм за руку. — Скажи мне!

— Он… он просто пошутил. Сказал, что ты пыталась сбить его машиной и это было смешно, вот и все.

— Мы с ним друзья. — Хватка Линдсей усилилась. — Мы практически кровные родственники! Думаешь, ваш брак крепче, чем это? Ты ему не слишком-то нравишься, поверь. Видела я все это уже не раз. Я знаю, что бывает, когда ему кто-то нравится. И знаешь что: ты бы этого не захотела!

— Что это значит?

— Это значит, что я еще по-прежнему здесь. Вот что это значит.

Сэм пыталась освободиться, но Линдсей впилась ногтями в ее предплечье. Они обе замерли, когда услышали, как открылась задняя дверь. Деннис вернулся.

— Ты мне угрожаешь? — сказала Сэм, достаточно громко, как она надеялась, чтобы Деннис мог услышать.

— Заткнись! — выкрикнула Линдсей. — Не пытайся раздуть из мухи слона. — И отпустила Сэм.

Сэм потерла руку. Ногти Линдсей оставили глубокие отметины на коже. А та села и уставилась в телевизор, как ни в чем не бывало.

— Надо, чтобы ты отвезла меня в «Таргет» и Wholefoods^[40], — громко объявил Деннис, входя в дом из кухни. — Не сейчас, позднее. Сначала мне надо кое-что здесь сделать. Мне был звонок от…

Сэм поглядела на свою руку. Она думала, не подбежать ли прямо к Деннису, чтобы показать: смотри, что сделала эта сука, она спятила. Однако что-то Саманту остановило. Видимо, то, что Линдсей выглядела сейчас такой благостной, будто кто-то щелкнул переключателем. Как будто ничего не случилось.

— Без проблем, — крикнула в ответ Линдсей.

— О, привет, — уставился на Сэм Деннис, входя в гостиную. — Ты встала? — Его голос звучал так, подумала Сэм, как будто он не рад был ее видеть.

Глава тридцать четвертая

Вечером, перед тем как отправиться за покупками, Деннис помог Сэм принять душ и одеться, сделал ей сэндвич и выдал еще две таблетки викодина.

— Твое лекарство кончается. Я докуплю в аптеке, — сказал он, целуя ее в голову, в то время как Линдсей нетерпеливо позвякивала ключами.

Когда свет фар грузовика исчез за поворотом, а шум двигателя стих, Сэм, взвинченная происшедшей стычкой с Линдсей, сползла с софы и оперлась на свой костыль. Спокойствие в душе испарилось. Она хромала из комнаты в комнату в поисках чего-то такого, что могло бы занять ее мысли. В кухне краем глаза Сэм увидела ноутбук Денниса. Открыв его, она почувствовала, что у нее сжалось сердце: компьютер был защищен паролем. Она спросила себя, зачем понадобился пароль, если ему нечего скрывать.

Она старалась игнорировать это чувство, однако оно не уходило, совсем как в прежние времена. Ты возбуждена, сказала она себе. Ты — параноик. Однако еще до того, как она осознала, что делает, Сэм сидела за кухонным столом, пытаясь понять, как разблокировать этот чертов ноут.

Она попробовала ввести «ПАРОЛЬ», «пароль» и «Пароль», не ожидая даже, что что-нибудь из этого сработает, но все же была разочарована, когда ничего не произошло. Она попробовала свое имя, попробовала вариации и снова почувствовала свою незащищенность, когда ничего не получилось. Тогда она набрала «Линдсей» и испытала облегчение, когда и этот пароль был отвергнут. Она стала вводить его имя, его день рождения, и внезапно экран засветился — как раз перед тем, как она была готова попробовать еще что-нибудь. На мгновение она замерла в ужасе, не помня, что она набирала. Использовала ли она заглавную букву Д? Был ли это просто его день рождения? И тут она вспомнила, оторвала полоску от ближайшего конверта, записала «Dennisdanson1975» и сунула бумажку в карман своего кардигана. Сэм почувствовала легкое стеснение в груди, вызванное недостатком воображения у Денниса.

На экране была его книга воспоминаний, которую он писал для своего издателя. Курсор мигал в середине абзаца. Она пробежала глазами страницу в поисках своего имени, однако обнаружила, что не в силах оторваться от текста.

Годы, которые я провел ребенком в лесу, играя и разговаривая сам с собой, во многих отношениях подготовили меня к одиночеству в камере смертников. В своей камере я буду вспоминать, как всматривался в бесконечную лесную глушь, и то ощущение своей ничтожности, которое у меня при этом возникало.

Пообещав себе, что она прочтет это, когда книга будет опубликована, Сэм свернула окно и открыла браузер. Он был пуст. Она проверила историю, но ничего не обнаружила. «Когда же он научился это делать?» — спросила она себя.

На рабочем столе было всего три файла: «Книга», «Книга 2» и «Книга 3» — черновики автобиографии. В «Заметках» был список его паролей, который Сэм переписала на обратную сторону конверта, просто на всякий случай.

Разочарование было несказáнным. Сэм снова открыла текстовый файл и просмотрела его, остановившись на предложении:

Я знал, что всегда нужно верить в себя, потому что, как только я перестану в себя верить, я действительно потеряю свободу…

И захлопнула крышку.

Она огляделась вокруг, надеясь увидеть хоть что-нибудь, что помогло бы ей понять, кем он был, была ли Линдсей права, что она, его жена, действительно не слишком ему нравилась. Она обыскала его чемодан, расстегивая змейки на каждом кармане, и обнаружила вещи, которые вначале выглядели многообещающими, но при ближайшем рассмотрении оказались скучными: сложенная квитанция на мусорные баки, написанное от руки письмо от его нью-йоркского издателя, записная книжка в кожаном переплете, которая была пустой, если не считать его имени и номера телефона на первой странице да обещания двадцати долларов вознаграждения тому, кто ее вернет.

Не удовлетворив любопытства, Сэм пошла в его старую спальню и пошарила по выдвижным ящикам и платяному шкафу. Везде было пусто. Пока она не увидела коробку, о которой Линдсей заботилась все эти годы. Крышка была сломана, и теперь коробка была перевязана резинкой, чтобы не выпало содержимое. Сэм сняла резинку, вынула фотографии и стала одну за другой раскладывать их на полу, разглядывая каждую. На этот раз все иначе, сказала она себе: она ведь их уже видела, так что это вряд ли можно назвать шпионством.

В середине кучи она наткнулась на вырванную из журнала страницу. Это была фотография на всю страницу, на которой они с Деннисом стояли во внутреннем дворике сразу после его освобождения. Деннис стоял сразу за ней, на нем была бежевая рубашка с расстегнутым воротничком и короткими рукавами. Он улыбался.

Тут она почувствовала себя ужасно — нездоровой и виновной.

Она поспешно собрала фотографии и уже натягивала на жестянку резинку, как ржавый стон задней двери ударил ее в грудь. Она пыталась снова засунуть жестянку за настольные игры как можно тише, однако к спальне быстро приближались тяжелые шаги, и она знала, что поймана на горячем.

— Прости, пожалуйста. Мне было скучно. Я подумала, что мы еще не разобрали эту комнату и…

Она обернулась. В дверях стоял крупный мужчина с длинными черными сальными волосами, которые начинались ближе к макушке. Когда он приблизился еще на шаг, она увидела в его глазах гнев.

Вопль Сэм был пронзительным, как битое стекло. Руки Хауарда взметнулись к ушам, а Сэм схватила свой костыль и ткнула пришельца в живот. Он согнулся и привалился к книжной полке. Сэм, подстегиваемая адреналином, бросилась вперед, забыв про больную ногу. Она с трудом спустилась по ступенькам, сошла с крыльца, и костыль стал вязнуть в слишком мягкой траве. Изредка она оборачивалась, ожидая увидеть Хауарда за собой. На мгновение подумала, что и в самом деле поранила его, а потом напомнила себе, что именно этого ей и хотелось, так что все в порядке.

На дороге было темно, и Сэм не могла как следует разглядеть ни того, что спереди, ни того, что сзади, однако ноги продолжали идти. Дыхание ее было слишком громким, чтобы услышать, приближается ли к ней Хауард, она даже не была уверена, куда направляется.

Лодыжка начала болеть, и вскоре Сэм вынуждена была замедлить ход. Она была уверена, что Хауард близко, и ожидала почувствовать его руки на своем горле, однако никаких признаков его не было. Ей пришлось придерживаться середины дороги, поскольку на обочинах были глубокие лужи. Дорога не освещалась, однако стояла полная луна, и Сэм взглянула на небо — на нем было больше звезд, чем она видела когда-либо в своей жизни. Что-то прожужжало рядом с ее ухом, она вздрогнула, споткнулась и боком упала на мокрую землю у обочины.

Некоторое время она лежала на земле, задняя часть ее леггинсов намокла в грязной воде из лужи. Вдруг она почувствовала щекочущее прикосновение к шее, хлопнула по этому месту ладонью, вонзила в землю костыль и с усилием поднялась. И снова закричала. Этот вопль разорвал темноту, а она все продолжала кричать, не зная, преследует ли ее Хауард либо поджидает в доме. Боль в лодыжке усилилась, стягивающая повязка промокла.

Шум двигателя Сэм услышала еще до того, как могла разглядеть машину. Она стояла на середине дороги, ожидая увидеть в темноте свет фар. Они появились впереди, ослепляя ее при приближении, и она не могла разглядеть, кто это. Когда автомобиль приблизился, она замахала свободной рукой. Потом, когда не увидела никаких признаков торможения, подняла костыль. Машина приближалась слишком быстро, казалось, она даже набирала скорость, и Сэм, не веря своим глазам, сначала замерла, а потом неуклюже отпрыгнула влево, в траву, лицом вниз. Грузовик свернул к обочине, его шины пробуксовали в рыхлой земле, и мотор смолк. Сэм услышала смех, который стал громче, когда опустили окно.

— Сэм? Что ты здесь делаешь? — Из окна выглянул Деннис.

— Вы не остановились! — Она села, вытянув ноги перед собой.

— Почему ты здесь? — Теперь его голос был более серьезным, в нем даже можно было расслышать нотку сочувствия.

— Дома… Там… Хауард. Я убирала и…

Внезапно заработал двигатель, машина сдвинулась с места, и Сэм с трудом поднялась на ноги.

— Подождите! Не бросайте меня!

Они быстро исчезли, свет фар угас вдали.

Сэм в ужасе стояла неподвижно. Быть может, это еще один розыгрыш, подумала она, но с каждой секундой это становилось все менее вероятным, и она содрогнулась от ненависти. Линдсей, которая думала, что это забавно — сделать вид, будто она собирается задавить Сэм… Линдсей, которая умчалась прочь, оставив ее снова в темноте… Она подумала, не засмеялся ли Деннис и не сказал ли ей, что она самая плохая.

От костыля болела рука, при каждом шаге кожу саднило, и вдобавок начала трещать голова. Она уже была готова сдаться и отказаться от того, чтобы продолжать идти к дому, как снова услышала шум медленно приближающегося грузовика и увидела свет фар. Фары помигали, показывая, что ее тоже заметили. Пассажирское сиденье было пустым.

— Он велел мне съездить за тобой, — сообщила Линдсей.

— Где он? — Сэм забралась в кабину.

— Не знаю. Поторопись! Черт!

— Хауард все еще там? Я его ударила.

— Очевидно, не так уж сильно. Он ушел.

— А где же он? Он не пошел за мной по дороге.

— Ясен хрен. — Линдсей разворачивалась, грузовик съехал с дороги, подскочил на обочине и снова вернулся на проезжую часть.

— Он появился из ниоткуда. Не было никаких следов машины…

— Он знает это место не хуже Денниса. Теперь, может быть, и лучше. Тут можно срезать дорогу от трейлерного парка, если не боишься испачкаться в грязи.

— Через лес?

— Если хочешь сократить путь, то ясно, идешь не по дороге. Занимает, наверное, вдвое меньше времени.

— Думаю, он наблюдает за нами, — поделилась Сэм и поняла, что она впервые это признала. — Я слышала разные звуки, а один раз кто-то заглядывал в окно ванной комнаты.

— Хауард мерзопакостный, это верно.

— А он… вроде насильника?

— Думаешь, он хотел тебя изнасиловать? — от души расхохоталась Линдсей. — О боже мой, Деннису это понравится!

Сэм затаила дыхание. Ее воображение рисовало отчетливые картины, как она хватает Линдсей за волосы и вырывает их пучкáми, пучкáми.

— Тогда чего он хотел? — спросила она, отогнав наваждение.

Линдсей вздохнула.

— Ты ему пофигу, это я могу сказать точно. Он всегда был помешан на Деннисе. Как какой-то гребаный щенок. Это и правда отвратительно.

— Помешан?

— Он, наверное, хотел раздобыть какие-нибудь его вещи, в школе такое часто проделывал. Брал разные вещи, в основном, у Денниса.

— Что у Денниса есть такого, что бы хотел Хауард? — вырвался у Сэм резонный вопрос.

Казалось, Линдсей на минуту задумалась.

— С Хауардом было очень удобно, потому что он делал все, что ты хотел, — стала объяснять она, как могла. — Его отец давал ему много денег. Так что он всегда покупал пиво, или бензин, или другое, что нам было надо. Поэтому, как только у Денниса появилась своя жизнь, Хауард не смог этого вынести. Он, типа, хотел, чтобы Деннис принадлежал только ему. И, похоже, по сей день ничего не изменилось.

Глава тридцать пятая

Снова оказавшись в доме, Сэм почувствовала себя неуютно. Хотя все выглядело так же — оставленный горящий свет, мерцающий телевизор с приглушенным звуком, — но ей показалось, что обстановка изменилась, как будто все передвинулось на сантиметр или около того. Она прошлась по коридору и заглянула в старую спальню Денниса.

— Хауард забрал ту памятную коробку, — обнаружила Сэм, заметив, что ее нет среди мусора, валявшегося на полу.

— Ту что? — переспросила Линдсей из-за спины Сэм.

— Жестянку, ту самую, которую ты хранила.

— Будем надеяться, Деннис его догонит, иначе он заведется.

— А что там такого важного? Не похоже, чтобы в ней было что-то особенное, — сказала Сэм.

— Ты туда заглядывала? — Глаза Линдсей округлились от шока.

— Да он мне сам показал. Старые фотографии. Документы на право собственности на землю… но все это ничего не стоит. — Сэм остановилась и посмотрела на Линдсей, которая глядела мимо нее. — А ты что, никогда не смотрела?

— Никогда. Он попросил меня о ней позаботиться. Он попросил меня никогда ее не открывать, и я пообещала, что не буду.

— Неужели тебе не было интересно?

Линдсей пожала плечами.

— Один хрен коробка была заперта на замок.

Сэм подивилась этому. Она точно знала, что при таких же обстоятельствах она бы не сдержала своего обещания. А уж после оглашения приговора… что удержало Линдсей от того, чтобы открыть коробку? Замок был довольно-таки хлипким. Деннис с легкостью открыл жестянку отверткой. Сэм снова задумалась, действительно ли содержимое коробки было столь безобидным и почему следовало хранить его в таком секрете.

— Я пообещала, — еще раз объяснила Линдсей, перед тем как отправиться на кухню.

Понятно, что Линдсей была ошеломлена: Деннис позволил Сэм увидеть то, что прятал от нее, Линдсей, «кровного родственника». Начав складывать разбросанные Хауардом вещи на полки, Сэм улыбнулась: удивительно, насколько покорной была Линдсей.

Задняя дверь с грохотом врезалась в стену. Деннис вернулся, коробка была у него в руках. Сэм с облегчением вздохнула, но потом увидела, в каком он состоянии: бледный, глаза красные. Он бросил коробку на софу, и Линдсей пристально посмотрела на нее, после чего отвела глаза.

— Что случилось? — поинтересовалась Линдсей.

— Ничего, — бросил он.

Сэм обратила внимание на зеленые пятна от травы на его джинсах.

— Извини, — еле слышно пролепетала она.

Деннис упал на софу, и Сэм заметила, что он слегка трясется.

— Твои руки… — Сэм посмотрела на костяшки его пальцев: кожа была содрана.

— Это ерунда, — обронил он рассеянно. — Вот его зубы…

— Нам надо это промыть, — с тревогой и готовностью предложила Сэм.

Деннис медленно кивнул и поднялся.

В ванной она пустила на его руки струю холодной воды, глядя, как смывается кровь.

— Иди сюда, — внезапно притянул он ее к себе, и она почувствовала, как он вспотел.

— Он меня напугал, — сказала Сэм извиняющимся тоном.

— Я знаю. — Он поцеловал ее волосы.

— Думаешь, это Хауард заглядывал в окна? Шатался тут, — спросила Сэм.

— Уверен, что он, — еще крепче прижал ее к себе Деннис и снова поцеловал ее. — Теперь все хорошо.

Вместо того чтобы следующим утром отправиться на пробежку, Деннис остался дома. Он подогрел ей бублик и прослоил арахисовым маслом и черничным джемом, а сбоку аккуратно положил викодин. Они вместе обработали его раны антисептиком.

— Я думаю, рты у людей еще грязнее, чем у собак, — сказала она, бинтуя костяшки и стараясь не затягивать бинты слишком туго, чтобы он мог сгибать пальцы. — Тебе надо быть осторожнее, чтобы не занести инфекцию.

На руках у него появились синяки, как будто Хауард крепко схватил его и удерживал изо всех сил. Сэм подумала, как ей повезло, и испугалась, что он может вернуться.

— Я буду здесь, — успокоил ее Деннис.

Однако она была так напугана, что любой звук заставлял ее подскакивать, ей казалось, будто чьи-то глаза неотрывно следят за ней по всему дому.

Чуть позже они услышали скрежет шин на подъездной дороге. Из машины, оставив дверцу открытой, а двигатель работающим, вышел отец Хауарда, полицейский Харрис. На этот раз он был один, так что у него не было нужды притворяться вежливым.

— Денсон, — завопил он, хотя Деннис уже стоял за сетчатой дверью и ждал. — Если ты еще раз тронешь моего мальчика… это будет последнее, что ты сделаешь! Ты меня услышал?

Сэм наблюдала за ним из окна гостиной.

— Если ваш сын еще раз тронет мою жену, побоями он не отделается. Вы меня услышали? — Деннис передразнил тягучий выговор Харриса.

Тут полицейский Харрис сделал несколько шагов к дому. Он подошел достаточно близко, чтобы Сэм могла видеть капли пота, катившиеся по его лицу, и паутину лопнувших вен, из-за которых нос и щеки покраснели.

— Он ничего такого не делал. Поверь мне: больше он сюда не заявится. Но он никого и пальцем не трогал!

— Саманта? — позвал Деннис.

— Это правда, — подтвердила Сэм, рывком открыв окно. — Вчера он прокрался в дом и схватил меня сзади. Я его стукнула, чтобы он отстал.

Она ожидала ответа, но его не последовало. Харрис посмотрел на нее, и его лицо скривилось.

— Теперь услышали? — продолжил Деннис. — Я учил ее, что в этих местах надо уметь защищаться.

— Лгуны! Ты и она — вы друг друга стоите. — Харрис сплюнул на траву. — Чертовы лгуны. — Дверь автомобиля захлопнулась, двигатель взревел, и он уехал.

Деннис зашел в гостиную, обнял Сэм и похвалил, мол, была хороша.

— Я думала, он собирается тебя арестовать или еще что-нибудь, — призналась Сэм, в то время как он водил ногтями по ее спине.

— Он этого не сделает, не волнуйся.

Деннис стал целовать ее, проводя рукой вверх и вниз по ее спине через футболку. Его пальцы задержались на застежке лифчика. Когда он отпустил ее, Сэм почувствовала себя пьяной.

— Подожди меня здесь, — вдруг отстранился он. — Мне надо кое-что быстро проверить.

Она легла на надувной матрас и пробежала кончиками пальцев по своему животу, думая о нем. Когда Деннис вернулся, она закрыла глаза и притворилась спящей. Сэм слышала, как он расстегивает ремень, сбрасывает туфли, снимает джинсы, кладет на стол очки. Он лег рядом и прижался к ней.

— Я знаю, ты не спишь, — прошептал он. — Я это вижу. Она улыбнулась и, не открывая глаз, позволила ему скрутиться вокруг нее калачиком. Она стала мечтать о нем, пока не заснула.

Саманта дремала, выгибаясь к нему, а он входил в нее. Она уже не спала, а он все вжимался в нее. Она обняла его руками, чтобы притянуть еще ближе к себе, поглубже в себя. Он перекатил ее на живот так, что ее руки оказались прижатыми к простыне, лицо — к подушке, а он был сверху.

Быть может, ей все это снилось? Сэм испустила стон, ощущая в руках и ногах викодиновую тяжесть.

— Тс-с. — Его губы были у ее уха. Он положил свою голову на ее макушку, снова вжимая Сэм в матрас.

Она хотела попросить его не торопиться, пыталась перевернуться, но он положил ей руку на спину и прошептал:

— Не двигайся.

Ей было больно. Деннис вошел в нее глубже, и Сэм ощутила странную смесь удовольствия и боли. Потом его тело напряглось, дыхание прервалось, она почувствовала его содрогания внутри себя, и все закончилось.

Какое-то время он лежал на ней и тяжело дышал, запустив пальцы в ее волосы. Когда Деннис скатился с нее, Сэм повернулась на бок. Он прижал ее к себе, и она снова провалилась в сон, улыбаясь да так и не поняв, было ли это на самом деле.

Их разбудил жаркий полдень. Лучи солнца падали прямо на матрас. Супруги отлипли друг от друга, еще полусонные.

— Я никогда не сплю днем, — произнес Деннис, надевая очки и уворачиваясь от полуденного солнца, как вампир. — Мне надо сделать несколько звонков.

Между ногами Сэм было тепло и липко. Она натянула нижнее белье и осталась лежать на простыне, свернувшись калачиком. Коснулась себя — прикосновение по-прежнему было болезненным. Но наконец-то это случилось! Это было все, чего она хотела.

Линдсей появилась пополудни, когда Деннис опорожнял ящик с журналами в металлический бак во дворе, собираясь их сжечь. Сэм сидела на скамейке на крыльце, лениво перелистывая страницы в своем телефоне.

— Ты не ответил на мою СМС, — проговорила Линдсей, рукой заслоняя глаза от солнца.

— Я спал, — бросил Деннис, приминая мусор, чтобы освободить место для следующей порции.

— В одиннадцать?

— Мы, — объяснил он. — Мы спали.

— Тебя нужно подбросить в Wholefoods?

— Пожалуй, нет, Линдс. Мы, типа, заняты. — Он показал жестом на Сэм.

Мы, подумала Сэм. Было приятно, что Линдсей не было в этом мы.

— Я все равно еду в ту сторону, так что если тебе что-нибудь нужно…

Он вытер лоб.

— Нет, все в порядке.

— Что ж, прекрасно. — В руке Линдсей зазвенели ключи. — Увидимся завтра. Позвонишь, если что-нибудь понадобится.

— Позвоню, конечно, — пообещал Деннис.

Они наблюдали, как уезжает грузовик.

— Она становится слишком навязчивой и странной, — заметил Деннис.

— Да-а, это было странновато, — согласилась Сэм.

— Как будто ей больше делать нечего.

— Разве у нее нет детей? Что с ними случилось?

Этот вопрос вызвал у Денниса смех, и она почувствовала приступ удовольствия.

— Вообще-то, мне ее жаль, — добавила она.

— Мне нет, — признался Деннис, и они снова рассмеялись. Это был великолепный день, решила она позднее, когда чистила зубы. В мусорной корзине лежали окровавленные ватки, которые она использовала при обработке его ободранных пальцев. Она вытащила одну ватку и положила на ладонь. Кровь побурела. А когда текла из его пальцев, была ярко-красной, вспомнила Сэм. Она зажала ватку в кулаке и решила сохранить ее и вообще завести собственную мемориальную коробку — на память о таких днях, как этот.

Глава тридцать шестая

Несколько дней Сэм чувствовала себя так, будто они были единственными людьми на земле. Они молча сидели на крыльце, ее ноги на его коленях, и наблюдали, как смеркается перед ними, и какое-то время небо было похоже на синяк. Деннис работал с новой энергией, очищая гараж, выходя из него с паутиной в волосах, от которой выглядел седым, а Сэм представляла, как они вместе будут стареть, и думала, где же они окажутся. Деннис сказал, что к концу месяца они уже будут в Лос-Анджелесе, и она ему поверила, чувствуя, что после той ночи, когда в дом вломился Хауард, ему хочется уехать не меньше, чем ей.

Дом стал пустым и похожим на пещеру.

— Ты все-таки собираешься его продать? — задала она мучивший ее вопрос, когда он вытаскивал из гаража ржавую газонокосилку.

— Думаю, его надо просто снести, — ответил он, — и засадить фундамент растениями, пока дом не стал своего рода патологической достопримечательностью. Надо сделать так, как будто здесь никогда ничего и не было.

Что-то в Деннисе изменилось, поняла Сэм. И это произошло той ночью, когда в дом вломился Хауард. Что бы его здесь ни удерживало, он, наконец, решил оставить это в покое.

Деннис ударил по гаражу кувалдой — и жестяная крыша скользнула вниз, к его шее, как гильотина. Он отпрыгнул, усмехнулся, потом рассмеялся. Приезжали грузовики и увозили полные мусорные баки. Деннис давал водителям по сложенной стодолларовой купюре, и они улыбались Сэм и называли ее «мисс». Это заставило ее вспомнить о своей жизни в Англии, о старшеклассниках, которые тянули руки вверх и просили ее помочь. Она ничуть не скучала по той жизни.

После полудня, когда становилось особенно жарко, Деннис работал в доме, переписываясь по электронной почте со своим издателем и уточняя последние детали, связанные с выходом автобиографии. Из-за бурной негативной реакции в соцсетях планировавшийся тур отменили, и стало ясно, что продвигать книгу будут в отсутствие автора. Отрицательный отзыв о новом документальном фильме, появившийся на сайте Buzzfeed под названием «23 вещи, которые упустил юноша из Ред-Ривера», широко распространился по Интернету. Мелким шрифтом внизу авторы сообщали, что пытались связаться с Кэрри, чтобы получить от нее комментарий, однако ответа не последовало.

— Я ответила, — возразила Кэрри в телефонном разговоре. — Я послала их на три буквы.

Деннис обнаружил, что звонил своему менеджеру Нику чаще, чем Ник звонил ему. Он дал телефонное интервью для успешного подкаста социального новостного сайта Reddit и получил десять тысяч долларов за размещение в «Инстаграме» своей фотографии в модной футболке, украшенной надписью «Готов к успеху». Фото получило всего три тысячи лайков.

Огорченный отсутствием привлекательных предложений, Деннис согласился на пробные съемки для реалити-шоу, посвященного переезду его и Сэм в Лос-Анджелес и их адаптации к славе. Предполагалось, что проект будет амбициозным, но в то же время жизненным, включающим в себя события реальной жизни. Сэм помнила полученные ею комментарии, когда Деннис был выпущен из тюрьмы.

— Не уверена, что мне этого хочется, — призналась она Деннису.

— Я не окончил среднюю школу, — напомнил Деннис. — Я даже не могу работать в «Макдональдсе», без того чтобы люди не пялились на меня, как будто я какой-то урод. А когда я участвую в телепередаче, я не обязан видеть, как они на меня пялятся. Разве что, — добавил он, — ты хочешь снова работать учительницей?

— О господи, нет, — встрепенулась Сэм, вспоминая, каково это — вставать каждое утро и заниматься тем, что она ненавидела. А слава, деньги, легкая жизнь — разве не этого хочет каждый человек? В конце концов она согласилась, и Деннис дал Нику добро, сообщив, что они прибудут в Лос-Анджелес через пару недель.

Однажды пополудни, когда они сидели в гостиной и Деннис отвечал на письма и занимался организацией их отъезда, зазвонил телефон. Они посмотрели друг на друга. Это был домашний телефон, висевший на стене гостиной. Старый проводной телефон, когда-то белый, а теперь пожелтевший, с грязно-серыми следами от рук посередине. И вот — старый дребезжащий звонок, как будто он молчал годами и горло у него пересохло. Она сняла трубку и подала знак Деннису, который повернулся и напрягся: стационарный телефон не звонил ни разу, пока они были здесь. Хотя Сэм тут же поймала себя на мысли, что не могла вспомнить, когда последний раз звонил ее собственный телефон.

— Алло? — спросила Сэм, улыбаясь Деннису и наслаждаясь таинственностью момента. В трубке было молчание. — Алло? — повторила она.

На другом конце провода слышалось только неровное дыхание. Улыбка сползла с ее лица, ей показалось или она действительно услышала всхлип?

— Кто это?

Деннис придвинулся ближе.

— Кто это? — спросил и он тоже.

Но Сэм жестом велела ему понизить голос.

— Если это какой-то придурок, просто повесь трубку, — велел Деннис. — Я думал, этого телефона даже в справочнике нет.

— Ш-ш-ш! — приложила она палец к губам.

Человек на другом конце провода откашлялся и заговорил:

— Скажи ему. — В горле чувствовался комок. Он снова откашлялся. — Скажи ему, что, если мой мальчик вскоре не объявится, я приду за ним.

— Кто это? — спросила Сэм, и в этот момент Деннис забрал у нее трубку.

— Слушаю! — настойчиво спросил он.

Через некоторое время он отнял трубку от уха и выпустил ее из рук.

— Тебе угрожали? — встревожилась Сэм.

— Да-а, — протянул он, проведя рукой по лицу. — Это был Харрис. Хауард пропал. Не вернулся домой вчера вечером.

— Ох, — выдохнула Сэм, не зная, что сказать. — Ладно, но ведь ты все время был со мной. Я могу это подтвердить.

Деннис накрутил провод на руку и вырвал его из телефона, после чего бросил трубку в стоявшую рядом мусорную корзину.

— Я знаю, — устало поблагодарил он Сэм. — Спасибо тебе. Деннис казался подавленным, и молчание заставило ее подумать, что надо бы сказать что-нибудь еще.

— Не думаешь ли ты… — запинаясь, начала она, — что он мог… покончить с собой?

— Что? — Деннис сделал к ней шаг, и она с трудом удержалась, чтобы не отступить назад. — Почему ты так говоришь?

— Ну, знаешь, ему сорок лет, и он живет один-одинешенек в трейлерном парке. Это должно действовать угнетающе.

Деннис взял мешок с мусором и вышел из комнаты, не сказав ни слова. Глядя в окно, Сэм видела, как он сунул мешок в мусорный бак. Его рубашка потемнела от дождя. С минуту он просто стоял со склоненной головой, как будто молился. Вдруг вскинул голову, повернулся и направился к дому. Сэм отпрянула от окна, надеясь, что он не заметил, как она за ним наблюдала.

После происшествия с телефоном Деннис стал вспыльчивым и отчужденным и таращился в телефон, читая твиты людей, которые его раздражали.

— Ты посмотри на это.

Раньше я думал, что Деннис невиновен, но теперь я чувствую, что в нем точно есть какие-то наводящие ужас вибрации…

— Я о том, — пояснил он, — что здесь все сказано. Все ведь верно?

— Что?

— «Раньше я думал… теперь я чувствую…»

— Я не понимаю. — Сэм отложила свой телефон.

— С каких это пор чувства ценятся больше, чем мысли? Это что-то вроде: Да, раньше я смотрел на вещи объективно и принимал продуманные решения, но теперь я поступаю так, как подсказывает чувство. Это же глупо!

— Верно, — согласилась Сэм. — Почему бы тебе просто не удалить свой аккаунт, Ден? Он тебя только расстраивает.

— А вот еще… — продолжил он.

Вечером заехала Линдсей. Деннис разговаривал с ней в коридоре, и их голоса были слишком тихими, чтобы Сэм смогла разобрать слова. Она полагала, что он рассказывает ей о телефонном звонке, о том, что Хауард пропал. Когда они вернулись в гостиную, Линдсей выглядела подавленной и бледной. Она села на софу, подвернув под себя грязные ноги, тупо уставилась в телевизор и стала грызть ногти.

Деннис тоже казался отчужденным. Никто не пожаловался, когда Сэм переключилась на другой канал, хотя обычно они яростно протестовали против всего, что она хотела смотреть.

Деннис заявил, что собирается кое-что проверить на заднем дворе, и Линдсей, казалось, не заметила его ухода. Пока его не было, они сидели в молчании, но, когда он вернулся, Сэм больше не могла этого вынести.

— Печально, что с Хауардом так вышло, правда? — забросила она тему для разговора, переводя взгляд с Денниса на Линдсей и надеясь, что они посвятят ее в свои мысли.

— Какое тебе до него дело? — вспыхнула Линдсей.

— Ну, я о нем волнуюсь.

— Скорее всего, с ним все в порядке, — сказал Деннис.

Но Сэм заметила, что его слова прозвучали как-то неубедительно.

— Ты с ним даже не знакома, — возразила Линдсей, усаживаясь прямо. — Вообще-то, не ты ли пнула его в живот? Не ты ли обвинила его в… Подожди, Деннис, ты же не знаешь, так ведь? — Она повернулась к Сэм. — Расскажи Деннису, — потребовала она. — Расскажи ему, что, по твоему мнению, собирался сделать Хауард.

— Заткнись! — огрызнулась Сэм.

— Сэм думала, что Хауард собирался ее изнасиловать. Можешь ты такое себе представить?

Сэм ожидала, что Деннис рассмеется, но этого не произошло. Его глаза потемнели, и улыбка сползла с лица Линдсей.

— Что в этом забавного? — прямо посмотрел он ей в глаза.

— Ты сам знаешь, — развела руками Линдсей. — Потому что Хауард педик, не так ли?

Сэм хотела, чтобы Деннис что-нибудь сказал. Но он лишь сурово посмотрел на Линдсей.

— Да ладно тебе, Деннис, ты все знаешь… он на тебе вроде как помешан, — нервно добавила Линдсей.

— А ты нет? — продолжал Деннис смотреть на нее в упор. Сэм наблюдала, как щеки Линдсей заливаются краской. — А пошли вы… — сорвалась Линдсей. — Поищите другую суку, чтобы возила вас в «Уолмарт». С меня хватит. — Уходя, она хлопнула передней дверью. Вместо удовлетворения Сэм почувствовала себя виноватой.

— Это было вроде как жестоко, Деннис, — промолвила она.

— Оставь меня в покое! — взвился он, разворачиваясь и выбегая из комнаты. Кошки замяукали и стали виться у его ног, пока он шел к кухне.

— Брысь! — прикрикнул он. — С дороги!

Тут Рыбка подвернулась ему под ноги, и он споткнулся. Кошка взвыла под его ногой, а Деннис врезался в дверную раму.

— Черт! — завопил он. — Убирайтесь!

Он так пнул Рыбку, что та закувыркалась по полу.

— Деннис! — закричала Сэм. — Не смей! — Она побежала к кошке, собираясь взять ее на руки, но Рыбка испуганно вжалась в стену. — Убирайся! — крикнула она Деннису, но он и сам уже выходил, хлопнув за собой дверью.

Сэм снова попробовала успокоить Рыбку. Она протянула к ней руку, но кошка дрожала и хотела только одного — чтобы ее оставили в покое. Сэм вернулась в спальню Лайонела, в которой до сих пор пахло мочой, антисептиком и табачным дымом, хотя окно все время было открыто. На этот раз она своими глазами видела… эта жестокость ее потрясла. А впрочем, оглядываясь назад, вряд ли она должна быть шокирована.

Линдсей вернулась на следующий вечер, тихая и неспокойная после их стычки. Ее обычная бравада куда-то испарилась.

— Что ж, тебя все-таки надо подвезти, или… — приглушенно зазвучал ее голос, обращенный к Деннису.

— Конечно, — ответил он. И Сэм поняла, что такие ссоры случались у них и раньше, но, что бы ни произошло между Линдсей, Деннисом и Хауардом, это не требовало извинений.

Когда они уехали, Сэм подождала пять минут и обыскала кухню в поисках ключа от противоураганного убежища. Поначалу она отбросила эту мысль как безумную, однако что-то, связанное с исчезновением Хауарда, грызло ее, а вспышка жестокости, которую она наблюдала прошлым вечером, выглядела в исполнении Денниса настолько естественной, что Сэм поневоле задумалась, на что же еще он способен. И она подумала, что в последнее время Деннис проводил в убежище слишком уж много времени и всегда закрывал за собой люк…

Сэм не могла забыть, как чувствовала себя в подвале — такой одинокой, словно погребенной. Она должна убедиться, что Хауарда там нет. Как ни глупо это выглядит, думала Сэм, сейчас она должна увидеть подвал, просто для того чтобы доказать себе: Деннису и правда нечего прятать.

Перед тем как поднять люк, Сэм постучала. Чувствуя себя глупо, она крикнула:

— Хелло! Есть тут кто-нибудь?

Не получив ответа, Сэм взяла фонарь и стала осторожно, сидя, спускаться по лестнице, соскальзывая с каждой ступеньки и приземляясь на следующую с глухим стуком. Она осветила фонарем каждый уголок и вздохнула с облегчением. Разумеется, она не ожидала найти здесь Хауарда. Это была дурацкая мысль, даже учитывая взрыв ярости Денниса прошлым вечером.

И все же Сэм не могла понять, с чего бы Деннису проводить здесь так много времени. Сейчас убежище было практически пустым. Кушетка и старый диван вынесены и выброшены в мусорные баки, единственной вещью, которая осталась, была памятная коробка. Но зачем он перенес ее сюда? Неужели для того, чтобы спрятать от нее? Сэм ведь ее уже видела, он сам показывал. Из любопытства она вновь открыла коробку и разложила фотографии по полу. Она искала какой-то скрытый смысл, причину, по которой они были так дороги Деннису, однако ничего не нашла.

Признав поражение, она взяла коробку и стала собирать снимки, чтобы положить их обратно.

И тут раздался звук, как будто внутри что-то сдвинулось. Она слегка потрясла коробку и снова услышала такой же звук. Она перевернула коробку вверх дном, потрясла, постучала по всем стенкам. В конце концов бросила коробку кверху дном на бетонный пол.

И дно отскочило.

На пол высыпались поляроидные снимки.

Содрогаясь, Сэм присела и опасливо потрогала оборотные стороны фотографий кончиками пальцев. Помещение сразу наполнилось чем-то особенным, и она почувствовала всем своим существом: что бы ни было на этих фотографиях, она не должна этого видеть.

Сэм аккуратно подцепила край одного снимка и, сделав глубокий вдох-выдох, перевернула его лицом вверх. Девушка на снимке была юной, ей было не больше шестнадцати. Обнаженная выше пояса, она лежала на боку с закрытыми глазами, как будто спала. На других фотографиях девушка была в той же позе, но в разных стадиях раздевания. Снимки были на удивление лишены сексуальности, однако… С замиранием сердца Сэм поняла, что фотографии сделаны Деннисом, а изображена на них его бывшая подружка. Не было ничего особенно странного в том, что он любовался этими фотографиями в молодости, но неужели он рассматривает их по сию пору?

Бегло просматривая фотографии, Сэм размышляла об их моральном аспекте.

Затем один снимок заставил ее остановиться. Девушка на фото была обнажена, руки вытянуты в стороны ладонями вверх, ноги скрещены в лодыжках, волосы раскинуты наподобие гривы. Сэм не смогла сразу определить, что здесь не так, но, когда вгляделась, она ужаснулась: у девушки нет сосков! Вместо них — красное бугристое мясо и жир.

Пролистав пачку фотографий, Сэм быстро разложила их на полу. Она просматривала каждый снимок, пытаясь отыскать логику, но вместо этого все сильнее приходила в замешательство. Здесь снова была та же девушка, однако губы у нее исчезли и она ухмылялась. Опять та же девушка, но без тела, позвоночник выступал из шеи, а концы серо-пепельных волос были окрашены в красный.

Затем другая девушка, блондинка: ее лицо было опухшим, руки и ноги связаны сзади, так что таз был бесстыдно выпячен. У следующей девушки вокруг шеи был повязан пластиковый кабель, волосы короткие и темные, кожа багровая, и кабель будто был приготовлен, чтобы пройти насквозь через все ее тело. Сэм опомнилась, когда поймала себя на том, что, затаив дыхание, положила пальцы на горло девушке, словно она могла развязать этот кабель и дать жертве снова дышать.

Она подняла глаза, с трудом подавляя позывы к рвоте и судорожно хватая ртом воздух. Зачем ему эти фотографии? Зачем? Почему они выглядят так реалистично? Они же не могут быть настоящими, правда же?..

Сэм начала действовать еще до того, как приняла какое-то сознательное решение. Она вставила дно жестянки на место, собрала все предметы и положила обратно, а поляроидные снимки засунула за пояс своих брюк. Они холодили кожу, как будто сочились какой-то отравой и оставляли на теле грязные следы.

Сэм вспомнился угол детской площадки в ее начальной школе, где она нашла журнал с шокирующей фотографией широко расставленных женских ног. Один мальчик отфутболил к ней этот журнал, и она расплакалась, чувствуя себя так, как будто одно прикосновение к нему каким-то образом сделало ее частью этой мерзости, заставило ощутить себя виноватой и пристыженной.

Постаравшись, чтобы все выглядело так, как будто ее никогда здесь не было, она выбралась из убежища и закрыла люк.

В кухне повесила ключ на крючок и осмотрелась в поисках места, куда можно спрятать снимки. Теперь ей уже хотелось, чтобы она оставила их в подвале. Ей нужно убрать их, причем быстро, пока она не решит, что делать дальше. Только спрятать их было решительно некуда, ее окружали голые стены. Оставался только чемодан, но она была уверена, что это будет первое место, куда он заглянет, если заметит пропажу.

Сэм остановилась и постаралась успокоиться. Надо позвонить в полицию. Другого варианта она не видела. Саманта схватила свой телефон и трясущимися руками дважды ввела неверный пароль. Но, когда телефон включился, она обнаружила, что не в состоянии набрать номер. Вместо этого она смотрела на сделанные ею фотографии Денниса, на снимки, которые они делали вместе. Это не имело смысла, но вот фотография Кэрри. Думать о ней сейчас было больно: все эти годы, посвященные доказательству невиновности Денниса, вся борьба за него… Что с ней будет, если окажется, что Деннис…

Тут она ясно услышала шум приближающейся машины, запаниковала, расстегнула молнию на подушке софы и засунула фотографии под обивку. Затем быстро включила телевизор и легла, вытирая со лба пот и стараясь держать себя в руках. А еще — разобраться в том, что ей теперь делать и хочет ли она это делать.

— У них нет авокадо! — раздался крик возмущения Денниса из прихожей. — Ты можешь в такое поверить?

— Вы так быстро вернулись. — Сэм старалась, чтобы ее голос звучал бодро.

— У них вообще ничего нет. Завтра придется ехать опять, сегодня они все распродали.

У Сэм екнуло сердце. Если завтра они поедут, она сможет вернуть фотографии на прежнее место, вызвать такси и уехать.

— Когда поедете? — спросила она как бы между прочим.

— А что?

— Не знаю, — сказала она. — Может, и я с вами поеду.

— Не очень поздно, — ответил Деннис. — Нам нужны свежие продукты, так что лучше, наверное, с самого утра.

Но ей надо было знать точное время. Если она закажет такси, то оно не должно встретиться с ними на подъезде к дому.

— Так когда? В десять? Раньше?

Какое-то время Деннис обдумывал ее слова. Глаза его были скрыты очками.

— С тобой все в порядке?

— Да, — кивнула Сэм.

— Ты какая-то странная, — соображал Деннис.

Она проигнорировала его реплику, хотя знала, что должна что-то сказать. Та ее часть, которая хотела выдержать этот удар, призывала ее до утра собрать свои пожитки и бежать со всех ног. Но тоска и досада были настолько сильны, что ей хотелось умереть. Когда она думала о том, насколько преданной себя чувствует, ей хотелось выложить ему все до последнего. Сказать Деннису, что ненавидит его. И пусть собьет ее с ног, повалит на землю и сжимает горло до тех пор, пока она не испустит дух. Но одна только мысль об этих руках на ее коже вызывала тошноту. Все это время она мечтала, чтобы он обнимал ее, целовал, касался. Неужели она бросилась в руки монстра? Как могла она не понять этого?

— Я как раз собиралась позвонить Кэрри, — придумала, что сказать, Сэм, держа телефон в руке.

— Что ж, передай от меня привет.

Сэм помедлила, надеясь, что он выйдет и она останется одна, однако он сел рядом с ней на софу и опустил глаза в свой телефон. Снаружи на крыльце стояла Линдсей, кончик ее сигареты прожигал темноту.

Ну почему она просто не позвонила в полицию, когда у нее был шанс? Внезапно все стало абсолютно реальным. Больше это не было ни судебным делом, за которым можно было следить на компьютерном экране, ни любовными письмами на желтой линованной бумаге. История, рассказанная поляроидными снимками, не была той, которую ей полагалось знать.

Что бы она ни решила сейчас предпринять, ей хотелось, чтобы Кэрри стала частью этого плана. Она обязана Кэрри слишком многим, чтобы держать ее в неведении.

— Вообще-то, — сказала Сэм, — наверное, уже поздно. Думаю, лучше написать текстовое сообщение и сказать, что поговорим завтра.

— Конечно, — пробормотал Деннис. Он был занят тем, что медленно и целеустремленно набирал электронное письмо.

Сэм написала: «Привет, Кэрри! Нам надо поговорить. Ты свободна завтра утром? Позвоню около 10».

Почти сразу же Кэрри ответила: «Конечно! Все в порядке?? „Нам надо поговорить“ — это ВСЕГДА плохо».

Сэм попыталась найти правильный баланс. Она не хотела волновать Кэрри, и в то же время ей было нужно, чтобы та ожидала ее звонка. Теперь она отчетливо поняла, насколько изолировала себя с тех пор, как приехала во Флориду. Если этой ночью с ней что-то случится, сколько времени пройдет, пока кто-нибудь заметит, что она исчезла? Никого, кроме Кэрри, у нее не осталось. «Просто надо с кем-нибудь поговорить. Объясню завтра утром. Денниса не будет, так что смогу говорить свободно!» — в итоге написала Сэм.

Она отправила сообщение и снова села на софу, чувствуя рядом с собой тяжелое давление Денниса и стараясь не привлекать к себе его внимания. Она боялась того момента, когда он может повернуться, — совсем как кошка, которой надоело поглаживание. И она готова укусить.

На некоторое время к ним присоединилась Линдсей; телевизор работал, однако все уставились в свои телефоны. Сэм ощущала спиной фотографии в подушке. Она видела тех девушек, видела следы на их телах. Следы укусов, вот что это было. На бедрах, на грудях — небольшие багровые вмятины и поврежденная кожа. Сэм укусила себя за руку и посмотрела на следы, оставленные зубами. Кожа осталась целой.

Обнимал ли он их? Целовал ли он их сверху донизу, пока им не становилось больно? Кусал ли он их, заставляя охать, а потом кусал сильнее, пока они не начинали кричать? Ломал ли он шейные позвонки, когда душил их? Закрывали ли они глаза? Любили ли они его, как любила она?

Интересно, что знает Линдсей? Что именно знала она всегда? Когда Линдсей встала, потянулась и сказала, что едет домой, Сэм даже не хотелось, чтобы она уезжала. Рядом с ней казалось безопаснее: Линдсей — живет, а все эти девушки — нет.

В полночь Сэм выключила телевизор и сказала, что будет спать. Деннис лег рядом и прижался к ее спине. Она старалась подавить стремление отодвинуться. Лежа неподвижно, она прикидывалась, что засыпает. Через некоторое время он прошептал:

— Ты спишь?

Сэм не шевелилась, ровно дыша с закрытыми глазами. Всю ночь она обмирала от страха, ожидая, что он начнет ее трогать.

Когда взошло солнце, Деннис по-прежнему лежал рядом, изредка пыхая при выдохе. Все ее тело болело от ночного напряжения мышц и стискивания зубов. Сэм встала и некоторое время наблюдала за ним. Во сне у него подрагивали веки, и он чуть-чуть посапывал носом. Он выглядел почти человеческим существом.

— Ты не спала, — сказал он, не открывая глаз.

— Немножко спала, — возразила она и оцепенела от страха, будучи пойманной врасплох. Чувствовала себя глупо.

— Ты не спала, — повторил он, открывая глаза. — Я знаю.

Глава тридцать седьмая

Сэм провела бессонную ночь, планируя свои действия на следующее утро. Она поняла, что забирать поляроидные снимки было глупостью. Это было рискованно, а ей нужно было проделать все безопасным образом. Как только Деннис отправится на утреннюю пробежку, она спустится в убежище и положит фотографии на место. Это надо было сделать до того, как Деннис узнает, что их нет. Если она расскажет Кэрри или полиции, а те ей не поверят, она это переживет, как, может быть, переживет и все остальное.

Однако Деннис на пробежку не отправился.

— Послушай-ка, — призвал он, сгибая и выпрямляя ногу. Колено щелкнуло.

— У меня все суставы такие, — махнула она рукой. — Это ерунда.

Денниса это не убедило. Он приготовил завтрак, а Сэм быстро приняла душ, торопясь вернуться к софе и чувствуя себя как гнездящаяся птица, оберегающая снесенные яйца. Всякий раз, когда Деннис выходил из комнаты, она готовилась услышать скрип люка, и всякий раз, когда он возвращался, она испытывала невероятное облегчение. Она была в безопасности еще на несколько минут, еще на полчаса; у нее все будет хорошо.

Линдсей приехала незадолго до десяти, и Сэм смотрела, как она обменялась чем-то с Деннисом на лужайке перед домом, после чего Деннис крепко обнял ее и прижал к себе. После того как Деннис опустил руки, она еще несколько секунд не могла от него отлипнуть.

— Ты готова ехать? — спросил он у Сэм.

— Может, я останусь? — заныла она, потирая лодыжку. — Нога сильно болит…

— Но ведь вчера тебе жутко хотелось поехать с нами, — сказал Деннис.

— Да-а, но сегодня нога так разболелась. Считаю, она требует покоя.

Деннис взглянул на нее.

— Думаю, ты должна поехать с нами, — сказал он. — Тебе будет полезно выбраться из этого дома.

— Нет, вряд ли…

— Если тебе так плохо, может, мне лучше остаться с тобой, просто на всякий случай? Я имею в виду, если Хауард снова сюда придет, — сказал Деннис.

— У меня все будет хорошо, — сказала она. — Честно говоря, у меня просто нет настроения ехать.

— Тогда я должен остаться, — снова сказал он, делая шаг к Сэм.

Сэм посмотрела на время в своем телефоне. Можно будет позвонить Кэрри, когда они доберутся до магазина. А когда она окажется на людях, у нее не будет необходимости возвращаться.

— Знаешь что. — Подумав, Сэм стала подниматься с софы. — Ты прав, я провожу здесь слишком много времени. Наверное, просто ленюсь. Я еду.

Деннис был сбит с толку и поворачивался то к грузовику с работавшим на холостом ходу двигателем, то к Сэм, которая стояла и улыбалась.

— Так что… ты едешь?

— Да, — сказала она, горевшая желанием уехать отсюда и по-прежнему не знавшая, что будет делать, когда сделает это. — Но сначала мне надо прихватить с собой кое-какие вещи.

Он вздохнул.

— Хорошо, поторопись, уже поздновато, а я хотел выехать пораньше.

Она дохромала до того места, где у стены стоял ее костыль, и выглянула в окно. Деннис сидел на пассажирском сиденье и разговаривал с Линдсей, дверь кабины была открыта. Она бросила костыль, опустилась на пол и поползла к софе. Ее била крупная дрожь, и действовала она инстинктивно. Сэм вытащила из подушки поляроидные снимки, поползла к своей сумке и засунула их в карман на молнии на задней стороне сумки, в котором лежали только несколько монеток и пустые упаковки от таблеток. Потом она поползла обратно, схватила свой костыль и направилась к выходу, изо всех сил стараясь успокоиться.

При ее приближении Деннис выпрыгнул из кабины, помог ей усесться и подержал ее сумку и костыль, пока она придвигалась поближе к Линдсей, смотревшей прямо перед собой и не отнимавшей рук от баранки. Сэм взяла сумку и пристроила на полу между ногами.

Они ехали в молчании, радио было выключено, лишь стеклянные бутылки в кузове позвякивали каждый раз, когда грузовик попадал в рытвину. Сидевший рядом Деннис выглядел умиротворенным и наблюдал за дорогой через открытое окно. Сэм поискала следы зла на его лице, но увидела только мужчину, которого любила. Каким-то образом это еще более усугубляло ситуацию. Она прижала сумку к груди и подумала обо всех девушках на фотографиях. Только они знали истинное лицо Денниса.

Когда они доехали до главной улицы, Деннис попросил Линдсей остановиться:

— Мне кое-что нужно в магазине стройматериалов.

Сэм взглянула на полицейский участок, видневшийся неподалеку.

— Я останусь здесь, — сказала Линдсей.

— Я тоже. — Сэм откинулась на спинку.

— Проклятье! — Линдсей распахнула дверь, поняв, что Деннису понадобится помощь. — Прекрасно. Я пойду с Деннисом.

— Сколько ты там пробудешь? — крикнула Сэм Деннису через окно.

— Не знаю. Минут десять, не больше. — Голос его снова был раздраженным.

Сэм увидела, что они скрылись в магазине, и позвонила Кэрри, однако ее телефон был переключен на автоответчик. Раздраженная, она повторила вызов еще дважды, после чего сдалась. Было начало одиннадцатого, и Кэрри должна бы ждать ее звонка, так почему же она не включила телефон? Сэм подавила желание закричать. Прекрасно, подумала она, теперь я сама по себе!

Дальше по улице находился полицейский участок. Она постаралась представить, как входит туда, как представляется и говорит: «Я жена Денниса Денсона, и я нашла эти фотографии в его памятной коробке, мне нужна ваша помощь». Она представила свою жизнь после этого: допросы в полиции, суд, шквал ненависти, который обрушится на нее за ту роль, которую она сыграла в его разоблачении.

Затем она представила себе другой вариант: возвращение домой, спуск в убежище, чтобы вернуть фотографии на место. Поиски отговорок, уход или ускользание из дому, пока он делает свою пробежку, возвращение к жизни, которой она не хотела…

Не похоже, чтобы у нее был выбор. Ее переполняла жалость к самой себе, а неизбывный трепет в груди, возникающий, когда она думала о Деннисе, вызывал в ней уже не жалость, а отвращение.

Прошло уже три минуты из десяти, надо действовать! Было ясно, что она не сможет незаметно положить фотографии на место, по крайней мере, не сегодня. Скорее всего, Деннис будет в доме весь день, работая с тем, что он планировал купить в магазине стройматериалов. Если она ни на что не решится, Деннис узнает, что она забрала фотографии, и поступит соответствующим образом. Ужасающие последствия такого варианта всю ночь стояли у нее перед глазами.

Она вышла из грузовика. Вот он, полицейский участок. Когда она похромала в том направлении, присутствие духа начало покидать ее. Что, черт возьми, она скажет? Каким образом все это случилось?

Закружилась голова, стала наваливаться жара. Сама не зная как, она свернула в ближайший магазин. Когда Сэм открыла дверь, звякнули колокольчики. Оказавшись в прохладе, она попыталась собраться с мыслями. Седоволосая женщина с приятной улыбкой сказала ей: «Доброе утро», — и Сэм кивнула, стараясь улыбнуться в ответ.

— Прошу прощения. — Какой-то мужчина проскользнул мимо так юрко, что испугал ее. Она повернулась к полке, закрыла глаза и попыталась успокоиться. И следить за своим дыханием. «Ты выберешься из этой переделки, — сказала она себе. — Просто дыши… дыши».

— Чем могу вам помочь? — обратилась к ней женщина за прилавком.

— Я просто смотрю, — ответила Сэм, мало что видя перед собой. — Спасибо.

— Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится, — нахмурилась женщина.

Сэм посмотрела на полку перед собой, но та была пуста. Она почувствовала, что краснеет. Лишь в самом конце лежала ручка на цепочке. Она оглядела маленький магазин: голые стены и пластиковые цепочки на задней стене. Где я, черт возьми?

Вывеска над прилавком гласила: «Почта». У нее стала зарождаться идея, и еще до того, как она окончательно оформилась, Сэм подошла к прилавку.

— У вас есть конверты? — поинтересовалась она.

Вернувшись к полке, она вытащила из сумки фотографии и засунула их в конверт как можно быстрее, будто девушки на снимках могли закричать, оказавшись на вольном воздухе. Она заклеила конверт, сильно нажимая на клапан, чтобы быть уверенной, что он хорошо закрыт и девушки из него не выскользнут.

Она начала писать адрес, но ручка высохла. Нажимала изо всех сил, но ничего не получалось.

Сэм взглянула на часы, висевшие на стене, и увидела, что прошла еще минута. Если они обнаружат ее здесь, если увидят конверт… она осеклась и похромала назад к прилавку.

— Мне нужна ручка, — сказала она.

Женщина давно перестала улыбаться и при приближении Сэм явно напряглась. Сэм отдавала себе отчет в том, что вспотела, что затаила дыхание, что ведет себя грубо и бестолково, но все это уже не имело значения. Она хотела избавиться от девушек, чтобы смочь принять разумное решение. Не все сразу: сначала она убежит, потом будет разбираться с девушками. Она в спешке надписала адрес и протянула конверт женщине, постоянно оглядываясь на дверь, ожидая, что Деннис застукает ее на горячем.

Когда пришло время платить, монеты высыпались из кошелька и раскатились по полу, но она оставила их лежать у ног и протянула для расчета банкноту. Когда женщина стала шарить в кассе в поисках сдачи, Сэм отмахнулась:

— Это не важно, — сказала она уже у двери. — Сдачу оставьте себе, все в порядке.

Оказавшись на улице, Сэм зажмурилась от яркого солнца. Она надеялась, что приняла правильное решение. Взяв фотографии у Денниса, она изменила свою жизнь. Ей по-прежнему причиняли боль воспоминания о первых неделях вместе, об интервью, подарках и обедах со знаменитостями. Больше она никогда не будет ни особенной, ни завидной. В мире, где никому не позволено совершать ошибки, она сделала большую, непоправимую ошибку: поддержала не того человека. Кэрри тоже будет уничтожена. Они станут объектами ненависти, теми женщинами, которые расточали хвалу сексуальному маньяку. Это хуже, чем самим быть убийцами.

По крайней мере, время, которое потребуется, чтобы фотографии дошли по адресу, давало ей возможность подумать и поговорить с Кэрри. Поразмыслив минуту и почувствовав себя сильнее, она решила-таки отправиться в полицейский участок. Там она скажет, что они с Деннисом поссорились, что она напугалась и не хочет с ним оставаться. Она намекнет, что он ударил ее, но не будет этого утверждать, просто попросит их помочь вернуть ее паспорт, чтобы она смогла некоторое время пожить у подруги. Когда в дом явится полиция, Деннис будет вынужден отдать паспорт, а когда узнает, что фотографии исчезли, ему придется держать это в секрете. К тому времени, подумала Сэм, она будет достаточно далеко, чтобы он смог причинить ей вред.

Если он не сможет вернуть фотографии, что ему останется, кроме как согласиться на ее условия? Если только, подумала она — и по спине пробежал холодок, — ему не все равно. Есть вариант, что он найдет ее и убьет, куда бы она ни уехала.

Сэм уже была почти в конце улицы, когда Деннис окликнул ее по имени, и она услышала шлепанье его подошв по тротуару. Саманта посмотрела на полицейский участок, сделала еще шаг и остановилась, внезапно ощутив озноб.

— Ты куда? — спросил Деннис негромко, как будто догадывался, что она собиралась сделать.

— Мне хочется пить. Я хотела купить бутылку воды, — соврала она таким слабым голосом, что поверить в это было невозможно.

— Да? Магазин в другой стороне.

Сэм снова взглянула на отделение полиции.

— Идем, — сказал он и мягко положил руку на ее спину, чтобы показать направление. Когда она не сдвинулась с места, другой рукой он взял ее за локоть, и она пошла с ним, хотя не могла объяснить почему. Посмотрев в другой конец улицы, она увидела, что там стоял человек, складывающий покупки в автомобиль, магазины были открыты. Если она закричит, кто-нибудь ее услышит. Однако от этой идеи она тут же отступилась, как будто крик принадлежал ночи, когда вокруг никого нет, а не дню.

— Моя лодыжка, — запротестовала она.

— Чем быстрее дойдем до машины, тем скорее сядем, — спокойно сказал Деннис.

Если бы кто-то посмотрел на них, то увидел бы женщину на костыле, которой помогает сесть в кабину красивый мужчина, и другую женщину, ожидающую за рулем.

Деннис затолкнул ее в кабину, обеими руками подхватив под ягодицы. Сэм упала на сиденье, головой ударившись о ногу Линдсей. Деннис подвинул Сэм, уселся рядом и захлопнул дверь.

— Домой, — велел он Линдсей.

— А как насчет «Уолмарта»? — не поняла Линдсей. В ее голосе звучали нотки тревоги.

— Забудь про это.

Домой они ехали в молчании. Было слышно только, как Линдсей жует свою резинку, да постукивание по пластиковой панели, когда у Денниса подпрыгивали ноги. Никто не спросил, почему она плачет.

Дома он сразу сказал Линдсей уезжать.

— Деннис? — спросила Линдсей, не глядя на Сэм. — Может, мне лучше немного подождать на дороге?

— Езжай! — повторил он.

— Не уезжай, пожалуйста, — попросила Сэм, но Линдсей отвернулась.

В доме Деннис толкнул ее на софу и стал перед ней.

— Так куда ты собиралась пойти? — задал он вопрос, от которого было уже не уйти.

— Ты о чем? Я шла за водой, — стала оправдываться Сэм.

— Ты шла в полицейский участок. — Деннис склонился над ней. — И ты ведешь себя, как… — Он резко выпрямился, развернулся и быстро подошел к окну. Затем остановился и снова посмотрел на нее. — Ты боишься меня.

— Ты сумасшедший! — воскликнула Сэм. — Ты действительно меня пугаешь.

От этих правдивых слов она почувствовала какое-то облегчение, и на секунду ей показалось, что он поверил.

— Что-то изменилось, — задумчиво смотрел он на нее, сжав ладонью свой подбородок. — Ты смотришь на меня по-другому. Это началось прошлым вечером.

— Не мели чепуху, — возразила Сэм. Она не сказала: ты говоришь, совсем как я.

Затем его взгляд переместился влево от нее, на подушку софы, которую она оставила согнутой, на молнию, которую в спешке не до конца застегнула…

— Не двигайся, — приказал он, заметив ее взгляд. Он поднял подушку и пошарил под ней, как будто искал завалившиеся монеты. Затем расстегнул молнию и засунул руку внутрь. Когда он вытащил руку, в ней была единственная оставшаяся фотография, и Сэм почувствовала, что у нее опустилось сердце, низко-низко.

Деннис перевел взгляд с фотографии на Сэм, и она увидела отблеск того, что должны были видеть те девушки. Это продолжалось всего секунду: выражение его лица изменилось, и он стал выглядеть чужим.

— Не двигайся, — снова приказал он, почти что шепотом, хотя Сэм это показалось утробным рыком разъяренного волка.

Деннис пошел на кухню, и Сэм услышала, что он достал из холодильника бутылку воды. Потом последовала пауза, пока он пил воду. Шаги. Она услышала ржавый скрип задней двери и разразилась рыданиями. Перед домом она увидела Линдсей, которая курила, прислонившись к грузовику. Все-таки она не уехала! За это Сэм была ей так благодарна.

Она заметила, что Линдсей слишком часто стряхивала пепел со своей сигареты, нервно притоптывая одной ногой. Затем услышала лязг открываемого люка штормового убежища, тишину, во время которой она ждала неминуемого, грохот захлопнутого люка, глухой перестук ног по гнилым деревянным ступенькам и, наконец, удар коробки о стену за ее головой.

— Где они? — крикнул Деннис. Лицо у него было белое от ярости. — Где они, черт побери?

Глава тридцать восьмая

Деннис присел перед Сэм на корточки, упершись локтями в колени и стараясь заглянуть ей в глаза.

— Где. Они. Черт побери! — Он встал.

— Вот почему ты так себя вела, — покачал он головой, тяжело дыша. — Ты шла к копам, верно?

— Я не знаю, — растерянно сказала Сэм.

— Где они, Сэм?

— У меня их уже нет. — Голос ее был высоким, слабым, старческим.

— Что ты имеешь в виду?

— Я отправила их. По почте. Кэрри… Так что если со мной что-то случится…

— Ты врешь!

Она различила неуверенность в его голосе.

— Если со мной что-то случится, она будет знать, что это ты! Все будут знать!

Он смотрел на нее несколько секунд.

— Они все еще здесь, — сказал в надежде. — Где твоя сумка?

— В грузовике. — Сэм пожала плечами.

Деннис поколебался…

— Не двигайся!

И оставил ее одну.

Через окно Сэм видела, как он остановился и сказал что-то Линдсей, а потом открыл дверцу кабины и наклонился внутрь, заглянул под сиденье…

Она поняла, что пришла пора действовать. Если не убежит сейчас, другого шанса может не быть. Сэм поползла, ссаживая колени о неровный деревянный пол, через кухню и заднюю дверь во двор. Она ползла дальше, и мусор, валявшийся у штормового убежища, впивался в тело. Ладони саднили, колени стали мокрыми от пропитанной влагой земли.

Дыра в сетчатом заборе на задней стороне двора располагалась в футе от земли. Ей пришлось приподняться и переползти через остатки сетки. Желанный лес начинался всего лишь в метре от забора.

Оказавшись среди густо растущих деревьев, она побежала так быстро, как только могла, не обращая внимания на боль в лодыжке, перепрыгивая и спотыкаясь, падая снова и снова. Она бежала в том направлении, в котором, как она надеялась, был город. Через минуту она осмелилась оглянуться и посмотреть в сторону дома, но его скрывали густая листва и ветви, через которые она продиралась. Это прибавило ей энергии, помогло почувствовать себя невидимой, и она побежала быстрее.

Позади она услышала зовущий ее крик Денниса, и новый прилив энергии понес ее вперед. Сэм свернула налево, чтобы обогнуть куст, и снова налево, когда перед ней появилось озерцо с черной водой, неизвестно, насколько глубокое. Она слышала свое имя, опять и опять: «Са-ман-та-а!» Она бежала прочь от этого голоса, через густую грязь и упавшие гниющие деревья, сквозь тучи мошек, которых она вдыхала носом и выкашливала.

Впереди сквозь деревья она увидела его белеющую футболку. Ей стало ясно, что она сделала круг! И тут почва ушла из-под ног, и Сэм заскользила по земле, все еще мягкой от дождя. Перестав, наконец, скользить, она посмотрела вверх и поняла, что находится в яме, вход в которую был прикрыт опавшими пальмовыми листьями. Она попробовала освободить ноги от налипшей земли, и одна туфля осталась в грязи. Сверху опять донесся голос Денниса — он прошел мимо ямы, совсем рядом с ней.

Здесь было полно мух, и ей пришлось сдерживать позывы ко рвоте от вони гниения. Она стала дышать через рот, но это не помогало.

Сэм протянула руку назад, чтобы достать свою туфлю, но когда она подняла ногу, чтобы обуться, то почувствовала, как что-то обвилось вокруг пальцев. Свободной рукой она попробовала счистить лишнее с пальцев и подумала, что на ощупь это очень напоминает волосы. Она поглядела назад. На этот раз вопль вырвался из нее так же естественно, как дыхание. Она увидела очки и воротник рубашки, открытую шею, всю в грязи, пальцы как когти. Она стала выползать из ямы, впиваясь ногтями в землю, чтобы не соскользнуть назад. Это был Хауард, раздувшийся и пожелтевший. Мышцы под кожей разложились, и лицо отставало от черепа. Его щека начала подергиваться, как будто он пытался согнать насекомых, и с новой волной тошноты Сэм поняла, что насекомые поедают его изнутри.

Сейчас Сэм была несказанно рада рукам Денниса, когда он вытаскивал ее из ямы.

— Что, черт побери, это значит? — закричал он ей прямо в лицо, когда Сэм подтянула колени, стараясь избежать отвратительного ощущения, что Хауард может вытянуть руки и снова затащить ее к себе в яму.

— Ты убил его, — простонала она, не в силах смотреть Деннису в лицо. Все стало ясно, все сразу, и уже не было смысла ни убегать, ни бороться.

Деннис снова взглянул в яму. Он осторожно сдвинул пальмовые листья.

Сэм услышала полушепот-полукрик: «Хауард?» — а потом наступила тишина. Он вернулся от ямы бледным и смиренным.

— Нам надо поговорить, — сказал он.

Глава тридцать девятая

Деннис нес ее, раздвигая ветви плечами и стараясь, чтобы они не били ее по лицу; он даже извинялся, когда это ему не удавалось. Линдсей стояла у задней двери дома и ждала.

— Черт, — вырвалось у нее, — ты в порядке, Деннис? Я же говорила тебе, что могу присмотреть за ней.

— Зайди в дом, — сказал Деннис, проходя мимо нее.

В гостиной он опустил Сэм на софу.

— Тебе нужно просто сидеть и слушать, — назидательно, но не повышая голоса, сказал он. Затем поднял ее сумку, вытряхнул содержимое, вывернул каждый карман и бросил уже пустую обратно на пол.

— Ну ладно, Саманта, еще раз спрашиваю: где они?

— Что она сделала? — Линдсей стояла в дверях.

— А что ты сделала? — сказал он, поворачиваясь к ней лицом.

— Что? — неожиданно испуганно переспросила Линдсей.

— Хауард… — голос Денниса слегка надломился.

— Ты не понимаешь, — быстро стала оправдываться Линдсей. — Он говорил, что собирается признаться. Во всем. У меня не было выбора.

— Когда он такое говорит, что ты должна сделать? — Он выждал паузу. — Прийти ко мне и рассказать!

— Я не могла рисковать, — залепетала она. — Я заметила его по дороге сюда. Он расхаживал взад и вперед, он был не в себе. Я уговаривала его спокойно обо всем поговорить, но он уже не мог остановиться. Я сказала ему, что, если он пройдется со мной, ему станет легче, но он вытащил свой телефон и на этот раз действительно собирался это сделать, я сразу поняла. А ты в это время игнорировал мои телефонные звонки, не отвечал даже на текстовые сообщения.

— И ты сделала это, чтобы наказать меня, так, что ли? — пытался сообразить Деннис. — Что тебе сделал Хауард? Тебе лично!

— Деннис, он собирался рассказать им обо всем. — Последние слова она проговорила по слогам.

— Я смог бы его отговорить от этого. Зачем было его убивать!

— Почему ты так о нем заботишься? Он же абсолютно ненормальный. Он был…

— А пошла ты, Линдс! — Деннис шагнул к ней, будто собирался ударить, однако остановился. — Черт!

Сэм поняла, что Хауард много значил для Денниса. Возможно, больше, чем кто бы то ни было. Она не могла знать об этом.

— И как мне теперь сказать ему, что его сын мертв? — В отчаянии он развел руки по сторонам и отпустил их — раздался хлопок ладоней по бедрам.

— Это я беру на себя, — успокоила Линдсей. Она заговорила быстро и с жаром. — Я все продумала, я скажу, что он появился на дороге, когда я ехала отсюда, и я остановилась, подумав, что его надо подвезти, но он потащил меня в лес и хотел изнасиловать, а я просто защищалась.

— Защищалась? — сказал Деннис. — Да ты почти отрезала ему голову!

— Я не знаю! Я просто скажу, что перепугалась, что не знала, что я делаю, я просто хотела быть уверенной, что он меня не изнасилует.

— Нам конец, — сказал Деннис, ни на кого не глядя. — Без Хауарда я… У его отца больше нет причины молчать. Как только он узнает, что его сын мертв, он покажет им двор.

— Смотри, мы можем это поправить, — в волнении Линдсей сдула челку со лба. — Только… — Она взглянула на Сэм. — Может быть, нам лучше поговорить в другом месте.

— Поздно, Линдс, поздно! Сэм свалилась прямо в твою не слишком глубокую могилу. И что теперь? Ты и ее убьешь?

— Если надо будет, убью. — Линдсей пожала плечами, и Сэм испытала настоящий ужас. — Скажем, мы пошлем Харрису СМС с ее телефона. — Она показала на Сэм. — Мы напишем: «Приезжайте сюда, я знаю, что случилось с Хауардом, поторопитесь». Он приезжает, и у него, ясное дело, пистолет, потому что теперь он готов тебя убить, а она открывает дверь и говорит что-нибудь типа: «Он на заднем дворе, но вам надо поторопиться…» А когда он придет на задний двор, я его застрелю. Хорошо, — соображала Линдсей, все сдувая и сдувая челку, — потом мы забираем у него пистолет, убиваем ее, возвращаем пистолет Харрису, а потом говорим, что она убила Хауарда, потому что он ее преследовал. А Харрис ее застрелил из мести, когда она призналась, а я застрелила его при самозащите. Вот, как-то так.

Деннис, все еще бледный, внимательно посмотрел на нее.

— С чего бы Сэм впускать его и вести во двор, если мы собираемся ее пристрелить?

— Потому что я в любом треклятом случае застрелю ее, если она этого не сделает! — как само собой разумеющееся, объяснила Линдсей.

— Вам нет нужды меня убивать, — быстро сказала Сэм. — Я ничего никому не скажу. Я даже не понимаю, о чем вы тут говорите!

Деннис вздохнул и потер усталые глаза.

— Если Саманта умрет… Не думаю, что у нас получится. Думаю, она нам нужна.

— Да ведь она все расскажет чертовым копам, как только останется одна! — скороговоркой выпалила Линдсей.

— Сэм, ты в самом деле отослала фотографии Кэрри? — спросил Деннис.

Сэм кивнула.

— И что ты сказала? Ты сказала, что они от тебя?

— Да… Я сказала, что нашла их в твоих вещах и что они от меня…

— О господи…

— Что за фотографии? — уставилась Линдсей на Денниса.

— Не имеет значения, — отрезал Деннис.

— Не может быть, чтобы ты хранил эти гребаные фотографии! — взвизгнула Линдсей.

Значит, она знает, подумала Сэм. Линдсей нервно заходила по комнате.

— Но, если она будет мертва, ты сможешь удержать под контролем эту историю, верно? — спросила Линдсей так, как будто Сэм здесь вообще не было.

— Я не… Нет, не думаю, что смогу, — выдохнул он.

— Блин… Кто такая Кэрри? Та женщина, что снимает кино?

— Да. А что, ты собираешься и ее застрелить?

— Пошел ты…

Деннис подошел к Сэм и положил руки на ее плечи. Она вздрогнула.

— Саманта, как было бы здорово, если бы ты прежде поговорила об этом со мной… А если бы я объяснил, что они вовсе не мои? Что я просто защищал Хауарда? Что мы заключили сделку?

— Я тебе верю, — прошептала Сэм. — И Кэрри тебе поверит.

— Слишком поздно. Если она получит эти фотографии, а ты уже сказала, что они мои… Она доверяет тебе, Саманта.

— Я скажу ей, что ошиблась. — Сэм понимала, что торгуется за свою жизнь. Она взяла его руку в свою. — Но, если ты позволишь Линдсей убить меня, я не смогу помочь. А я хочу помочь.

— Я знаю, что хочешь. Но ты действительно все испортила. — Он вздохнул. — Ты была другой. Когда ты писала мне, то была не такая, как остальные. Ты была такая хорошая. Такая нормальная. Ты была обыкновенной, и мне это нравилось. Когда ты со мной, люди думают: он тоже обыкновенный. И ты оставалась со мной, когда все рушилось. Что ж, я мог простить, когда ты уже не была такой нормальной, когда ты рылась в моих вещах всякий раз, как я оставлял тебя одну. Но сейчас… Я просто не знаю, что с этим делать. — Он едва не стонал.

— Просто отпусти меня, Деннис. Я подтвержу все, что бы ты ни сказал. Пожалуйста!

Деннис снова вздохнул, вышел из комнаты и вернулся с ружьем и пистолетом своего отца. Сэм подумала, что ее может стошнить прямо здесь.

— Деннис, мы можем все поправить. Совсем необязательно заходить еще дальше. — Она старалась говорить спокойно и рационально.

Он протянул Линдсей ружье и оставил себе пистолет, засунув его за пояс джинсов.

— Мне жаль. Я не хотел, чтобы все пошло таким образом.

— Нет! Пожалуйста! — выкрикнула Сэм.

— У тебя есть номер Харриса? — спросил он у Линдсей, выуживая телефон Сэм из ее рассыпанных вещей. — Черт, он заблокирован. — Он посмотрел на Сэм. — Какой у тебя пароль, детка?

Сэм потрясла головой и разразилась плачем. Он снова сел рядом, взял за запястье и приложил ее большой палец к кнопке «Домой». Экран разблокировался.

— Дай мне его номер. — Деннис уже готов был приступить к реализации плана, предложенного подругой.

— У меня его нет, — пожала плечами Линдсей.

— Что?

— Я его не знаю. Я думала, ты знаешь.

Сэм подумала о карточке, которую дал ей полицейский Харрис и которую она сунула в сумку. Карточка лежала на полу лицевой стороной вниз. Она ничего не сказала, она ждала и надеялась, что план развалится.

— Чертово дерьмо! — Он бросил телефон Сэм на софу.

— Деннис, мы можем его раздобыть, успокойся. Можно пойти к Хауарду и достать телефон из его кармана. У него в «Контактах» должен быть собственный отец, правильно?

— Прекрасно, — сказал Деннис. — Я пойду. Пригляди за Сэм вместо меня.

Перед тем как выйти, он снова окинул взглядом обеих.

— Линдсей, пожалуйста, — взмолилась Сэм, когда решила, что Деннис отошел достаточно далеко, — давай просто позвоним в полицию. Сейчас, пока его нет.

Линдсей рассмеялась:

— Уж не думаешь ли ты, что он собирается тебя оставить в живых?

Сэм почувствовала, как внутри у нее закипает гнев.

— Он убьет и тебя!

— Нет, не убьет, — спокойно ответила Линдсей. — Я нужна Деннису.

— Но ты же убила Хауарда. Я видела, как он разозлился. Он этого так не оставит, ты больше не надежна, и… — стала объяснять Сэм. Однако одного взгляда в глаза Линдсей было достаточно, чтобы понять: преданность Деннису для нее значила больше, чем любая человеческая жизнь, включая собственную. — Ладно. И что будет, если он тебя не убьет? — продолжила Сэм после паузы, стараясь достучаться до ее здравого смысла. — Даже если ты выйдешь из этой переделки живой, как ты думаешь, что тогда будет? Никто не поверит твоей истории, она дикая!

— У Денниса самые лучшие судебные адвокаты в стране, — отвернулась Линдсей к окну, и Сэм не показалось, что она сказала это с убеждением.

— Он может решить, что ты представляешь для него риск, что ты не станешь настаивать на этой истории. Ты только подумай…

— Думаешь, ты его знаешь? — обернулась к ней Линдсей, и ее глаза вспыхнули гневом. — Ты думаешь, что я просто какая-то тупая сука, которая не знает, что есть что, но я-то его знаю. Я различаю, когда ты контролируешь ситуацию и когда только думаешь, что понимаешь его. Тогда ты ни хрена не понимаешь. Единственный способ его понять — знать, что ты не можешь его понять, и на этом успокоиться. И он всегда полагался на меня. Всегда. Так что на твоем месте я бы не чувствовала себя слишком уютно. Сука!

— Так ты по-прежнему его боишься, — сказала Сэм понимающим тоном, глядя на ружье, стоящее у подрагивающей ноги Линдсей.

Линдсей фыркнула. Она достала из пачки сигарету и щелкнула зажигалкой.

— Ему не понравится, если ты будешь здесь курить, — заметила Сэм. Линдсей пожала плечами, однако пламя не коснулось сигареты, а потом погасло.

— Вставай, — сказала Линдсей, хватая свое ружье. — Идем. — Сэм шла впереди, Линдсей следовала за ней, наставив ружье ей в спину, пока обе не уселись на крыльце. Она попросила у Линдсей сигарету, и они курили вместе, глядя на деревья, окружающие двор. Ничто уже не было таким, как раньше.

— Я не такое ничтожество, — сказала Линдсей, выпуская дым уголком рта.

— Что?

— Я не такое ничтожество. Я забочусь о нем.

— Я и не думала, что ты ничтожество, — соврала Сэм.

— Нет, ты думала. Ну и фиг с этим. Я знаю, что люди думают. Я знаю, что он сделал, что он мог сделать. Но еще я знаю, кто он такой. Деннис вроде как спас меня в школе. Никому до этого нет дела. А в школе, когда эти парни… Я была на вечеринке и выпила, наверное, чересчур много. Это не было изнасилованием. Я не знаю…

— Мне жаль.

— Не надо меня жалеть. По-любому, после этого у каждого из них было что сказать. Они стали вести себя так, будто я какая-то потаскуха, которая напивается и любит групповуху. Деннис и Хауард были единственными парнями, которые разговаривали со мной как с нормальной девушкой. Они предупредили тех отморозков, что, если они прикоснутся ко мне хоть еще раз, они их к чертовой матери грохнут. Это подействовало. Они перестали на меня даже смотреть. А вот девки не перестали. Тогда Деннис сказал мне, что сможет заставить и их замолчать. Когда он говорил это, на лице у него была этакая загадочная улыбка. А потом они начали исчезать. — Линдсей помолчала и затянулась сигаретой. Сэм слышала потрескивание горящей бумаги, когда она затягивалась. — В первый раз… я знаю, что в первый раз это был несчастный случай.

— Что-что?

— Эта сучка Донна. Деннис сказал, что они с ней разберутся. Была вечеринка и… Хауард дал ей эти дурацкие гребаные таблетки. Предполагалось, что вреда от них не будет. Мы хотели ее напоить, потом сделать какие-нибудь компрометирующие снимки камерой Хауи, распечатать их и развесить вокруг школы.

Сэм передернулась.

— Да знаю я, знаю! Ты не понимаешь. Она обзывала меня шлюхой, она всем говорила, что у меня СПИД. Она не унималась. Мы же были детьми! Короче, она убежала с той треклятой вечеринки, просто выскочила из дома, как сумасшедшая, и мы поехали за ней на моей машине. Донна шла, постоянно спотыкаясь. Деннис опустил окно и спросил у нее, не надо ли подвезти. Конечно, она сказала «да» — понимаешь, это же был чертов Деннис. Поначалу она была настолько не в себе, что даже не понимала, что впереди сидим мы с Хауардом. Потом она вдруг говорит: «Чего ради ты все время тусуешься с этими придурками?» А Деннис ей типа: «Они нас просто подвозят». Она на нем и уснула. Мы все думали, это жутко забавно, понимаешь? Она не просыпалась, даже когда я нажимала на клаксон. Ну, приехали мы к Хауарду, потому что его отец работал в ночной смене. Только когда мы ее уложили и Хауард начал делать снимки, она стала шуметь… Мы знали, что ее тошнит, так что положили ее на бок, но гребаная рвота застряла у нее в горле. Парни ничего не делали, от них не было никакого толку: Хауард просто хлопал ее по спине, как последний идиот. Я засунула пальцы ей в горло, я старалась, я вправду старалась, понимаешь? Но она перестала дышать. Я была в панике, Хауард был в панике. Только Деннис мог ясно соображать. Он сказал мне, чтобы я уезжала, а они о ней позаботятся, и я уехала. Я не знала, что делать!

— А что было потом? — спросила Сэм.

— Они ее закопали. Деннис мне потом сказал. На краю двора Хауарда. Мы все были в дерьме, все! Таблетки давал Хауард, идея была моя, как говорит Деннис, а он сам…

— Ее похоронили во дворе Харриса? — уточнила Сэм.

— Хауард был слишком испуган, чтобы сказать «нет». Он думал, что это он окажется во всем виноват. — Линдсей остановилась на время. — После всего этого он хотел признаться. Я сказала ему… я сказала, что все узнают, что это он, ведь он делал снимки своей камерой, и все будут думать, что он извращенец. Я сказала ему, что за это его посадят на электрический стул. Деннис подтвердил.

— А что насчет… были же и другие? — Сэм подумала о фотографиях. Об изуродованных девушках.

— Они просто исчезли, — сказала Линдсей, — одна за другой. — Она резко повернулась к Сэм. — Я не имела никакого отношения к другим, ровным счетом никакого! — Сэм снова слышала в ее голосе страх. — Хауард мне кое-что рассказывал в течение этих лет. Рассказывал мне, что он и Деннис… но я не хотела в это верить. Не хотела, и все. И Деннис всегда обо мне заботился, всегда. А кроме того, что я могла поделать? Что я могла сказать и не очутиться из-за этого в тюрьме? Ну, я ничего и не рассказывала. Это было нашей тайной. Мы повязаны кровью. Деннис защищал меня. Все эти годы он оберегал меня от всего этого.

Сэм снова потерла глаза, и ее лицо стало таким, как раньше, — непроницаемой маской.

Итак, соображала Сэм, были вещи, о которых Линдсей не хотела знать. Когда она говорила о фотографиях, она, вероятно, не представляла себе объема этой коллекции. Для себя Линдсей объясняла это какой-то местью. Но Сэм чувствовала, что тут что-то другое. Что-то вроде страсти. И Линдсей не хотела этого понимать. Для нее это было слишком поздно — понимать.

Деннис вернулся запыхавшийся и с подозрением посмотрел на них, сидевших на крыльце.

— Я его достал, — объявил он, показывая телефон.

Они отвели Сэм обратно в дом, Деннис впереди, Линдсей позади. На этот раз Сэм сама разблокировала свой телефон, понимая, что сопротивление бесполезно. Она смотрела, как Линдсей набирала сообщение.

«Это Саманта. Я в доме Денниса. Хауард здесь. Нам нужна помощь. Приезжайте скорее».

Глава сороковая

Они сидели в молчании, свет за окном начинал меркнуть. Смотрели на телефон, ожидая ответа, пока экран не погас. От неожиданности все передернулись, увидев свои отражения на экране.

Затем телефон зазвонил.

— Блин, блин! — Линдсей вскочила и потянулась к ружью.

— Тебе надо ответить на звонок, — сказал Деннис. — Быстро! Если это Харрис, снова скажи, чтобы он сюда приехал. Скажи, что это срочно.

Деннис дал Сэм телефон, уже переключенный на ответ. Она услышала лающий голос Харриса, режущий ухо, пропитанный виски. Она могла бы сказать ему, чтобы он поднял по тревоге своих коллег полицейских, если бы Линдсей не держала ее под прицелом дробовика.

— Полицейский Харрис? Эм… это Сэм… Денсон.

— Знаю, что Сэм. Что ты можешь сказать о Хауарде? — Его голос срывался. — Где он? Где мой мальчик?

— Он здесь, — сказала Сэм, глядя на Денниса. Тот кивнул.

— Он в порядке? Черт побери! Что сделал Деннис с моим мальчиком? — выкрикнул Харрис.

— Никто с Хауардом ничего не сделал, — сказала Сэм.

— Но он пропал три дня назад, а его мобильник не отвечает. Я же знаю своего мальчика.

— Полицейский Харрис! Он около дома, и он что-то выкрикивает насчет тел. Похоже, он сошел с ума или что-то вроде того. — Она остановилась, стараясь взять под контроль свое участившееся дыхание. — Может быть, я должна позвонить в полицию…

— Нет! — голос Харриса стал тверже. — Я уже еду.

И телефон замолчал.

— Ты хорошо справилась, — похвалил Деннис.

Линдсей смотрела на них, и то, что она видела, ей не нравилось.

— Линдс, тебе нужно передвинуть свой грузовик. Харрис поймет, что ты здесь. Поставь его сбоку от дома, чтобы у него не возникло подозрений, — велел Деннис.

Линдсей колебалась.

— Блин, — снова выразилась она, вешая ружье через плечо. — Я сразу вернусь.

Сэм не сообщила Деннису, о чем рассказывала Линдсей на крыльце. В этом не было необходимости, он и так обо всем догадался.

— Она расскажет тебе все что угодно, лишь бы ты дала слабину, — начал Деннис.

— Она думает, что ты в ней нуждаешься, — произнесла Сэм, обретая какую-то таившуюся в ее глубинах силу. — Только я думаю, тебе нужно больше. Если ты поможешь мне выбраться из этой переделки, я смогу вернуть фотографии.

Сэм посмотрела на складку между бровями Денниса, на то, как его глаза неотрывно глядели на нее через очки. Он не похож на себя, подумала она. Его недавняя хладнокровная бесчеловечность сменилась чем-то более теплым.

Линдсей вернулась и спряталась за правой стеной дома, частичным укрытием служило также заднее крыльцо. Сэм должна была оставаться в гостиной, а Деннис ждал в коридоре, собираясь позаботиться о том, чтобы в последнюю минуту она не пошла на попятную, впустила Харриса в дом и провела его к задней двери. Ее голова кружилась от того, что она узнала, и от того, сколько на самом деле она узнала.

Когда подъехал автомобиль, Деннис скользнул в кухню с пистолетом в руке — палец на спусковом крючке. Харрис побежал к дому, оставив дверь машины открытой, а двигатель — работающим. Сэм не стала ждать, пока он постучит, распахнула дверь и увидела, что одной рукой он сжимает пистолет, а второй придерживает оружие. Она сглотнула. Один неверный шаг, полшага — и с ее жизнью будет покончено. Ей вдруг так захотелось жить, как не хотелось никогда. Надо продержаться еще немного. А что потом? Она отбросила этот вопрос.

— Где он? — потребовал Харрис, отодвигая ее в сторону и проходя в дом.

— Я ударила его, — «призналась» Сэм. — Я извиняюсь, я была напуганной.

— Где он? — повторил он свой вопрос, на этот раз громче.

— На заднем дворе, — сказала Сэм.

— Идем. Ты первая, — сказал Харрис, показывая рукой. Чувствуя себя палачом, она повела его по обусловленному маршруту, через дом к задней двери, к противоураганному убежищу. Харрис остановился у задней двери и осмотрелся.

— Так где же он? — недоверчиво повторил Харрис.

— Не делайте глупостей, — твердым голосом произнес Деннис, подходя с поднятыми вверх руками. Харрис немедленно нацелил пистолет на него.

— Где он? — уже закричал Харрис. Его голос громом раскатился в вечерней тиши.

— Мы должны были его обуздать, — сказал Деннис. — Он в убежище.

— Открой, — велел Харрис, обращаясь к Сэм.

Трясущимися руками Сэм сделала то, что ей было велено. Харрис остался стоять в дверном проеме. Сэм понимала, что в таком положении Линдсей не сможет сделать выстрел. «Оставайся здесь, внушала она ему, не двигайся».

— Не буду врать, Харрис, — продолжил Деннис. — Я его немножко побил. Понимаете? Он получил по голове.

— Что ты с ним сделал? — злобно уставился на него Харрис, делая шаг вперед. Но сразу же одумался и отступил на прежнее место.

— Ничего, ничего. Он в полном порядке. Просто ему может потребоваться небольшая помощь.

Харрис снова оглядел двор.

— Повернись кругом, — приказал он Деннису. — Руки не опускай.

Деннис повернулся. Сзади из-за пояса торчал пистолет.

— Ты! — указал Харрис на Сэм дулом револьвера. — Забери у него пистолет. Сейчас!

Она послушно взяла пистолет.

— Давай его сюда, — продолжал командовать Харрис, забирая у нее оружие и вкладывая в пустую кобуру на боку. — Стань к стене, — велел он Деннису. — Лицом к стене!

Деннис засмеялся и уперся лбом в стену. Приближаясь к убежищу, Харрис держал Сэм за руку, изредка оборачиваясь и бросая взгляд на Денниса.

— Ты первая, — показал он на люк.

— Я?

— Иди, — подтвердил он.

Сэм бросила взгляд в сторону боковой стороны дома, где, как она знала, в полной боевой готовности ждала Линдсей. Затем взглянула в глаза Харрису. Они были красными, встревоженными. Человек, чьи секреты не давали ему спать по ночам, любящий своего сына, человек, у которого больше никого нет. В глазах этого человека светилась надежда, и именно это было мучительнее всего.

Делая шаг вниз, в убежище, она краем глаза заметила, как Линдсей занимает удобное положение и целится Харрису в спину.

Грянул выстрел, и Сэм споткнулась. Кровь Харриса брызнула на ее щеки, когда он рухнул на землю. Она лихорадочно стала вытирать лицо, и руки ее обагрились кровью. Харрис лежал ничком, голова была свернута набок, травинки раскачивались от его дыхания.

Выстрел проделал большую дыру в его груди, в ней пенилась кровь из разорванного легкого. Однако он все еще дышал, шумно и тяжело. Сэм услышала радостные возгласы Линдсей, и ей хотелось, чтобы та замолчала, а Харрис умер.

Затем он затих, и под телом стала расти липкая лужа крови. Сэм посмотрела на него, и реальность происходящего обрушилась на нее, как холодный душ. Он был мертв.

Деннис склонился над телом Харриса и поднял оба пистолета.

Линдсей расхаживала по двору, переполненная адреналином. Вид крови только подстегивал ее.

Деннис быстро взглянул на Линдсей, по-видимому, принял какое-то решение и протянул Сэм один из пистолетов.

— Тебе надо застрелить Линдсей, — сказал он. — Ты можешь это сделать. — И шагнул в сторону.

Сэм взяла пистолет. Он был тяжелее, чем она ожидала. Сможет ли она выстрелить? Однако времени для раздумий было мало, поскольку Линдсей повернулась к ней лицом и тут же вскинула ружье.

Сэм подняла пистолет. Тяжелое оружие ходуном ходило в ее руке. Тогда она поддержала его свободной рукой, вспомнив, как это делал Харрис.

— Я знала, — прокомментировала Линдсей, поняв, что у Денниса сформировался свой план. — Я знала, что вы двое меня кинете.

И… начала плакать.

Сэм положила палец на спусковой крючок, не уверенная, что делать дальше. Она не знала, чего ожидать при нажатии на спуск — то ли щелчка, то ли подпрыгивания пистолета в руках, то ли промаха, то ли попадания в цель. Они с Линдсей посмотрели друг на друга. Ни одна не решалась сделать первый шаг, ожидая, пока Деннис не скажет, что надо делать.

Наконец, он заговорил.

— Линдсей…

И тут появился звук автомобильного гудка. Он приближался, и гудки повторялись: длинный, короткий, длинный, короткий. Все трое посмотрели друг на друга. Сэм подумала: может быть, это азбука Морзе и полицейский фургон сигналит Харрису? Однако, когда машина приблизилась к дому, она расслышала какую-то ритмичную веселую музыку.

Деннис жестом велел им ждать, обогнул дом и посмотрел на дорогу. Возвращаясь, он пригибался, чтобы не быть замеченным.

— Это Кэрри, — прошептал он. — Она перед домом!

— Та девушка из кино? — Ружье Линдсей по-прежнему было нацелено в грудь Сэм.

Сэм услышала стук в дверь, оживленный голос ничего не подозревающей Кэрри.

— Я здесь, чтобы спасти тебя, девушка! — выкрикивала она. — Я здесь, чтобы вернуть тебя в цивилизацию!

— Что мы с ним будем делать? — спросила Линдсей, показывая на Харриса.

— Привет! — раздавалось из-за двери. — Меня что, не хотят здесь видеть? Привет, эй!

Сэм страстно желала побежать к Кэрри, но знала, что Линдсей выстрелит, если она хотя бы дернется.

— Мы должны ее впустить. — Деннис лизнул палец, вытер Сэм лицо и осмотрел ее одежду в поисках крови.

— Уже иду! — крикнул он и обошел дом, чтобы встретить Кэрри у фасада, а Сэм и Линдсей остались там, где стояли, прислушиваясь к их разговору.

Сэм старалась не думать, что было бы, если бы не появилась Кэрри. Она прислушивалась. Деннис сказал Кэрри, что ее нет дома, а Кэрри ответила, что подождет. У Сэм стали уставать руки, держащие перед собой пистолет. А вот Линдсей выглядела так, будто готова стоять здесь весь день. Ее ружье было нацелено точно в шею Сэм.

— Чья это машина? — спросила Кэрри.

— Линдсей, — ответил Деннис.

— Линдсей? Парень… ты должен с этим покончить. — Кэрри понизила голос. — Огорчать Сэм… обязательства… брак…

Глаза Сэм наполнились слезами. Кэрри была так близко! Она хотела только одного — побежать к ней. Пистолет в руках казался невероятно тяжелым, и внезапно она почувствовала себя такой слабой. Если она сможет вырваться сейчас, будет еще не слишком поздно.

Не опуская ружья, Линдсей подошла к дому и стала у задней двери. Она смотрела на Сэм, в то же время пытаясь услышать, что происходит у фасада.

— Ничего не происходит. Все хорошо, не волнуйся, — говорил Деннис.

— Впусти меня в дом, я подожду.

Сэм закрыла глаза и молила Кэрри остаться. Ее губы двигались в молитве. Она знала, что Линдсей не будет стрелять, пока тут Кэрри.

— Почему нельзя? — говорила Кэрри. — Да ладно, парень, я же тебе доверяла, а теперь вот как?

— Между мной и Линдсей ничего нет. — Теперь Деннис говорил громче. — Тут все сложно, Кэрри, это…

Но Кэрри уже прорвалась и быстрым шагом направилась через дом к задней двери. Деннис шел позади, уговаривая ее вернуться.

Линдсей подняла ружье.

— Стой, — сказала она. Ствол был направлен на Сэм. Кэрри замерла.

— Сэм? — Кэрри повернулась. Деннис пытался взять ее за руку и оттащить, но она вырвала у него руку. — Что, черт возьми, здесь происходит?

— Это вышло из-под контроля, — начал Деннис.

Глаза Кэрри расширились и заблестели от страха. Кэрри, которая всегда выглядела такой крутой и непоколебимой… Надежда Сэм стала превращаться в отчаяние.

— Ну, и что происходит сейчас, Деннис? — потребовала ответа Линдсей. — И где мое место во всем этом?

Сэм поняла, что было сейчас в глазах Линдсей: разбитое сердце, гнев и тоска. Сейчас Линдсей была женщиной, которой нечего терять. Сэм увидела, что Деннис тоже это понял.

— Линдс… — начал он, медленно протягивая к ней руку. Кэрри отступила вбок, когда Линдсей взяла их на прицел и предупредила:

— Не двигайтесь. — Ружье в ее руках не дрожало.

Деннис протянул руку перед Кэрри, показывая, чтобы она стала за его спиной. Он медленно пятился, заслоняя Кэрри от Линдсей.

— Не двигайтесь, вашу мать! — крикнула Линдсей.

— Линдсей, пожалуйста, остановись, — упрашивал Деннис. Дыхание у той вырывалось короткими толчками — так, когда стараются сдержать слезы.

— Линдсей, я тебя понимаю, — попыталась утешить Сэм, на самом же деле только долила масла в огонь. — Я знаю, как ты переживаешь, и мне очень, очень жаль.

— Ты ничего не понимаешь, — крикнула Линдсей. — Я всем пожертвовала ради него!

— Линдс, — снова начал Деннис.

— Нет! Хватит! Ты никогда не относился ко мне хорошо! — Линдсей посмотрела на Денниса с яростью и неприкрытой ненавистью. — Я знаю, кто ты есть на самом деле! Я знаю!

— Что происходит? — спокойно спросила Кэрри.

Линдсей посмотрела на Кэрри.

— Ты хочешь знать, девушка из кино? Предупреждаю, Деннис…

Грохот был настолько сильным, что на секунду Сэм подумала, что она ранена. Крик Кэрри казался еле слышным и далеким. Саманта закрыла глаза, у нее звенело в ушах, а когда открыла глаза, то увидела, что пуля попала Линдсей в рот. Части ее лица сползли по стене дома и прилипли к окну, ярко-красные в свете заходящего солнца. На земле в луже мозгов и крови лежал зуб. Из черепа сочилась жидкость, один оставшийся нетронутым глаз трепетал в глазнице.

Деннис подошел к телу Линдсей и упал на колени. Пистолет Харриса выскользнул у него из руки. Он безучастно смотрел на труп. Кровь, вытекавшая из разбитого черепа, впитывалась в пористую землю, как дождевая вода после бури.

Кэрри отвернулась, ее стало рвать. Сэм протянула руку, чтобы помочь Деннису встать. Он поднимался медленно, как будто его покинули все силы. Уже не испытывая испуга, она обняла Денниса, склонила голову ему на грудь и вдохнула запах порохового дыма и крови, исходящий от его рубашки.

— Что, черт возьми, произошло? — снова потребовала Кэрри. Ее трясло.

Некоторое время казалось, что все вокруг них замерло. Эхо выстрела стихло, и в ушах зазвенела такая тишь. Казалось, даже ветер перестал дуть, пока Сэм, Деннис и Кэрри оглядывались по сторонам, не зная, что делать дальше.

Вскоре цикады снова начали стрекотать, а пальмовые листья зашелестели под теплым ветерком. Они должны продолжать жить дальше, подумала Сэм. Только надо разобраться, где это — дальше.

Эпилог
Через три месяца

Сэм заняла свое место за столом, стараясь не смотреть на других, для чего сфокусировалась на торговом автомате в дальнем углу. Заключенные входили без наручников и обнимались со своими родными, детьми. При появлении Денниса гóловы, как обычно, повернулись. Он безропотно позволил Сэм поцеловать себя.

— Ты вернулась, — сказал он. — Как там Англия?

— Холодно! Думаю, я, наконец, акклиматизировалась здесь. — Она провела пальцем по его запястью.

Ее не было всего пару недель. Вполне достаточно, чтобы арендовать сейф в банке и распорядиться, чтобы все домашние вещи отправили на склад, а дом был выставлен на продажу.

Когда она открыла переднюю дверь своего дома, письма и рекламные проспекты громоздились в прихожей, как куча палой листвы. Воздух был затхлый, все застыло во времени. Она порылась в почте и начала паниковать, опасаясь, что фотографии так и не дошли до дома. Но тут она увидела конверт с адресом, надписанным ее собственным, только не совсем разборчивым почерком.

Ей пришлось долго собираться с силами, прежде чем распечатать конверт. Затем медленно и неторопливо она разложила все поляроидные фотографии и впервые всмотрелась в них, всмотрелась пристально. Теперь у нее было время и место подумать.

Они выцвели, однако Сэм по-прежнему могла дорисовать в своем воображении ярко-красную изуродованную плоть, синеву губ. Телам сознательно были приданы картинные позы, волосы аккуратно разложены вокруг голов, руки расставлены, вроде они принимали солнечные ванны, как будто они были умиротворенными. Она глядела и старалась уловить во всем этом какой-то смысл. То, что она видела, было не яростью мужчины, который хотел причинить им боль, а болезненностью человека, желавшего их сохранить.

Она вспомнила тот день в лесу, когда Деннис наклонился и опустил котенка в могилу, деликатно и любовно пригладил землю. Украшения, развешенные им, надписи, сделанные лаком для ногтей…

Она поняла: не ее вина, что он не хотел ее. Дело было не в ее красивости или некрасивости. Дело было в теплой крови, пульсирующей в ее венах, в том, что грудь у нее поднималась и опускалась, в том, как она прижималась к нему, когда он ее целовал…

К горлу стал подкатывать ком тошноты. Сэм сложила фотографии обратно в конверт.

— Ты позаботилась о… — не мог не спросить Деннис.

— Они в недоступном месте, — ответила она, поняв, что он имеет в виду. Конверт с поляроидными снимками лежал в банковском сейфе в Англии.

— Хорошо.

Она поцеловала ему руку. Здесь они не могли как следует поговорить, так что Сэм не имела возможности сказать ему, что понимает смысл этих фотографий.

Она позвонила в полицию незадолго до отлета домой. Из телефона-автомата (разыскивать который пришлось очень долго), всячески стараясь имитировать акцент, чтобы не выдать себя.

— На заднем дворе Харриса спрятаны тела, — быстро проговорила она. — Их убил Деннис Денсон. Всех. Линдсей Дерст и Хауард Харрис — его сообщники. — Повесив трубку, Сэм побежала к машине и рванула в аэропорт. Уже в Англии она стала наблюдать, как развивались события, как извлекались из земли останки…

— Я вроде как даже соскучилась по этому, — проговорила Сэм.

— По чему?

— По этому. — Она обвела рукой комнату для посетителей. — Я всегда любила приходить сюда на встречи с тобой. — «И чувствовала себя в безопасности», — подумала она, но не произнесла этого вслух. — И хорошо, что здесь мы можем прикоснуться друг к другу.

— Да-а, — протянул Деннис, глядя в пол. — Они хотят, чтобы я пошел на досудебную сделку: признался, что убил этих девушек. Тогда получу пожизненное заключение без права досрочного освобождения.

— О? — вырвалось у Сэм.

Она надеялась, что он согласится на сделку. Если Деннис выйдет на судебный процесс и проиграет, камера смертников ему обеспечена. А здесь он сможет окончить среднюю школу, может быть, даже записаться на курс в колледже. Щеки у него были бронзовыми после часов, проведенных в прогулочном дворике.

По-прежнему оставались те, кто верил, что он не убивал этих девушек. Вера Кэрри была непоколебимой. Кэрри любила его, как любили Хауард и Линдсей. И поэтому, поняла Сэм, он управлял ими, как хотел. Поэтому он управлял и ею.

Кэрри присягнула, что видела, как Линдсей подняла ружье до того, как выстрелил Деннис. Для нее он был героем.

Собственные воспоминания Сэм о финальном акте драмы были смутными, но она знала, что Линдсей не поднимала ружья.

Когда Сэм обняла Денниса после того, как он спустил курок, она положила голову ему на грудь и услышала, что его сердце бьется так медленно и равномерно, как будто он спал. Это заставило ее похолодеть. Еще сильнее она похолодела, заметив, что зуб, лежавший в луже крови, исчез.

— У них ничего нет, — говорил Деннис. Сэм поняла, что не слушала.

— Что? — спросила она.

— Мой адвокат говорит, что нет ничего, что бы связывало меня с телами во дворе Харриса. У них ничего нет.

И снова это ощущение тошноты… Когда она думала о его освобождении, рука инстинктивно тянулась к животу, к ребенку, росшему внутри. А что, если это девочка? — приходило ей в голову.

Нет! Если она, Саманта, им понадобится, у нее всегда есть фотографии. Никакое следствие не может заставить ее свидетельствовать против Денниса, пока они женаты, но она может сказать, что наткнулась на фотографии, когда перебирала его вещи…

Она заметила, как Деннис смотрит на ее округлившийся живот, и улыбнулась. Он покраснел и отвернулся. Об этом они не говорили. Это же Деннис, куда естественнее чувствующий себя рядом со смертью, чем рядом с жизнью.

Сэм хотелось, чтобы он сделал то, что для него было бы лучше. Что было бы лучше для них обоих.

— Соглашайся на досудебную сделку, Деннис, — посоветовала она, беря его за руку.

Деннис крепче сжал ее руку и наклонился к ней через стол.

— Но, когда я выйду отсюда, мы сможем быть вместе. Там, где ты захочешь. В Нью-Йорке или где угодно.

Он поискал на ее лице признак того, что она поверила его словам.

— Пожалуйста… Саманта.

Сэм смотрела ему в глаза, такие голубые, что от них по-прежнему замирало дыхание.

— Я всегда буду тебя навещать, — пообещала она.

Она намеревалась сдержать это обещание. Ведь у них всегда все так и складывалось, думала она, переплетая свои пальцы с его пальцами. Все, как обычно.

Благодарность

Спасибо Саймону Кернику и Сандре Парсонс, членам жюри конкурса Daily Mail на лучший первый роман, за своевременную поддержку «Невинной жены». Луиджи и Селина, спасибо вам за веру в эту книгу и за все советы и наставления. Мне очень повезло работать с вами. Большое спасибо также Элисон, чье мнение для меня очень дорого, и всем сотрудникам Cornerstone, изо всех сил продолжавшим работать над «Невинной женой»: Сонни, Клэр, Хэтти, Мэтту, Хану, Пиппе, Келли, Кэтерин и всем, кто выказал столько энтузиазма по поводу этой книги.

Спасибо тебе, Гленн, за прекрасную обложку. Я ее просто обожаю.

Питер Джозеф, моя книга стала гораздо лучше благодаря твоим чудесным советам. Спасибо также Кэйле Кинг и всем сотрудникам Hanover Square Press за их работу.

Мне повезло работать с понимающими и благожелательными коллегами, которые помогали мне сочетать дневную работу с обязательствами, связанными с этой книгой. Особенно хотелось бы поблагодарить Эмму Крокер, которая всячески поддерживала меня тогда, когда я больше всего в этом нуждалась.

Спасибо моему Бампи! Если бы ты не заставлял меня учиться, возможно, сегодня я была бы невеждой.

Рис, спасибо за то, что ты всегда был честен со мной настолько, чтобы я доверяла твоему мнению, но не настолько, чтобы это причиняло боль. Надеюсь, однажды я смогу найти нужный баланс.

Наконец, спасибо моему папе и моей маме, которые всегда поддерживали меня в моих решениях и ободряли. Когда мне захотелось несколько месяцев пожить с собакой по кличке Ровер, вы предоставили мне такую возможность, а когда мне захотелось еще более невероятного — стать писательницей, вы всегда верили, что у меня все получится. Я люблю вас.

Примечания

1

Интерактивный музей средневековых ужасов. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

(обратно)

2

Игра слов. Название округа Ред-Ривер, где произошло убийство, означает «красная река».

(обратно)

3

Британская поп-рок-группа, которая доминировала в национальных чартах на протяжении пяти лет. Их отличие от других «мальчиковых» групп 1990-х состояло в том, что участники сами сочиняли свои песни. Телеканал BBC назвал Take That «самой успешной британской командой со времен The Beatles». Лидер группы — Робби Уильямс. (Примеч. ред.)

(обратно)

4

Американская развлекательная компания, производитель фильмов и сериалов на основе потокового мультимедиа. В 2016 году компания выпустила 126 оригинальных сериалов и фильмов — больше, чем любой другой сетевой или кабельный канал. В 2017 году оборот составил $ 11,7 млрд. По состоянию на январь 2018 года у компании насчитывалось 117,58 млн подписчиков по всему миру. Доступна на всем земном шаре (кроме Китая), включая Антарктиду. (Примеч. ред.)

(обратно)

5

Цитата из заметок сотрудника службы помощи неблагополучным семьям, 1981 г.

(обратно)

6

Показания сотрудника службы помощи неблагополучным семьям во время расследования, 1991 г.

(обратно)

7

Цитата из протокола судебного заседания, май 1993 г.

(обратно)

8

Цитата из протокола судебного заседания, май 1993 г.

(обратно)

9

Видеофильм «Правда в кадре». Флорида: Кэрри Этвуд, Патрик Гаррити, 1993 г.

(обратно)

10

«Как я дружил в социальной сети» (англ. Catfish) — кинофильм 2010 года, заявленный создателями как документальный, но некоторыми зрителями считающийся мистификацией. Премьера прошла в США 22 января 2010 года.

(обратно)

11

Телефонное интервью, июнь 1996 г.

(обратно)

12

Анонимные источники, близкие к фигуранту, июнь 1996 г.

(обратно)

13

Анонимные показания, полученные в старшей школе Ред-Ривера, март 1990 г.

(обратно)

14

Из интервью с миссис Нокс. Новости «Первого канала», апрель 1990 г.

(обратно)

15

Документальный фильм, снятый в 2010 г. по следам трагедии, произошедшей в парке развлечений «Морской мир» (англ. SeaWorld) в Орландо, где косатка утащила на дно и утопила дрессировщицу. (Примеч. ред.)

(обратно)

16

Под паттерном в медицине понимают устойчивую комбинацию результатов исследований или других признаков (например, симптомов) при сходных жалобах пациента или у больных одной нозологии. Понятие «паттерн» включает несколько признаков (симптомов), синдром — один или несколько паттернов, а болезнь — один или несколько синдромов. (Примеч. ред.)

(обратно)