Четвертый год (fb2)

- Четвертый год [litres] (Пограничная река - 3) 1251K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Артем Каменистый

Артем Каменистый
Четвертый год

Глава 1

Любой муравейник, несмотря на внешнюю неказистость конструкции, одно из совершеннейших инженерных сооружений. Человеческие постройки пока и близко не подошли к подобному уровню. Наши дома принудительно отапливаются, вентилируются, вода, газ, электричество доставляются с помощью громоздкой инфраструктуры, с ее же помощью удаляются отходы. Безмозглые насекомые прекрасно обходятся без всего этого, поддерживая в своем жилище постоянный, удобный для них микроклимат, и не озадачиваются экологическими проблемами.

С другой стороны, хоть человечество и не умеет создавать подобные архитектурные чудеса, уничтожать их оно способно с превеликой легкостью. Можно ногами растоптать конус и вылить в потревоженный рой ведро кипятка. Можно вместо кипятка применить бензин и спички. Можно кислоту. Можно использовать армейский огнемет. Можно подорвать муравейник тротилом. Можно использовать артиллерию. Атомная бомба гарантированно уничтожит все муравейники на приличной площади. При взрыве термоядерной бомбы эта площадь окажется гораздо больше. А если на поверхности планеты равномерно распределить термоядерные заряды и одновременно их подорвать, то вся биосфера может погибнуть, а вместе с ней погибнут и все муравейники.

За последний час Макс перебрал множество жестоких способов уничтожения муравьев, что неудивительно – о чем еще мечтать, лежа в муравейнике. Честно говоря, мечтать об этом ему уже порядком надоело – хотелось просто безумно заорать и не закрывать рот, пока не лопнут голосовые связки. Рыжие насекомые неодобрительно отнеслись к повреждению их архитектурного чуда и все свое недовольство вымещали на связанном землянине. Сотни маленьких мучителей бегали по его телу, не забывая пробовать кожу на вкус. Некоторых зазевавшихся пленник давил губами, на большее не решался – попытки пошевелиться приводили к резкому увеличению уровня раздражения шестилапых гадов.

Больше всего мечталось о побеге, но как тут сбежишь, если вокруг слоняется с десяток мордоворотов. Обиднее всего, что Макс не понимал, за что, собственно, его пытают. С той самой минуты, как он глупо попался в лапы этим всадникам, его ни о чем не спрашивали. Молча притащили на эту полянку, сорвали одежду, связали, бросили в муравейник и будто забыли про его существование. Мозг, очевидно отравленный муравьиной кислотой, стали одолевать параноидальные мысли – уж не попал ли он в лапы к адептам секты муравьепоклонников? Может, его в жертву приносят таким неприятным способом?

Макса послали в эту экспедицию не зря – в его охотничьем отряде было несколько вольных кшаргов. От скуки он немного освоил их язык, так что худо-бедно мог понимать восточное наречие. Но зря он напрягал уши – палачи не говорили ничего интересного. Не обращая на пленника ни малейшего внимания, они занимались своими делами. Трое, расположившись под сенью дуба, апатично, без тени азарта играли в кости. Макс по обрывкам фраз понял, что играют они на интерес, а не на деньги, очевидно, этим и объяснялось отсутствие азарта. Рядом с ними, прислонившись к стволу дерева, чернобородый головорез с габаритами шкафа, со зловещим видом что-то вырезал из обрезка тростника… не исключено, что орудие пыток. Еще парочка хлопотала у котла, подвешенного над костерком. Вид у них был тоже не оптимистический, а ароматы, приносимые ветерком, доказывали, что в котле готовятся далеко не деликатесы. По другую сторону от игроков в теньке спали еще четверо – прямо на траве, лишь один не поленился вместо подушки использовать седло. Везет им – спят с храпом, и муравьи им не мешают… наверное, все собрались здесь – терзать Макса.

Судя по всему, вокруг этого скромного лагеря несут дозорную службу еще трое, именно им и попался Макс. Хотя не исключено, что их гораздо больше, просто он успел увидеть лишь троих, пока его не оглушили древком копья. Надо сказать, обращаться с копьями эти ребята умели, да и в этом жиденьком лесу у землянина шансов сбежать не было. Эх… будь это в пойменных дебрях у Фреоны… побегали бы они за охотником, ломая лошадиные ноги и путаясь в кустах. Да еще и стрелы получая. Не повезло…

Эстет, почивающий на лошадином седле, соизволил встать и, блаженно потянувшись, громоподобно выпустил газы. Этот звук заставил Макса приоткрыть глаза, покоситься в его сторону, тут же зажмуриться, спасая роговицу от муравьев. Следующие действия проснувшегося косвенно указали на его не последнюю роль в отряде. Закончив процедуру потягивания и порчи воздуха, он рыкнул:

– Дармоеды, что за дерьмо вы там варганите? Запах похуже чем от вас!

– Сир, это похлебка из лесных трав и немного конины. Конь сдох еще в новолуние, соли у нас нет, а в крапиве мясо немного заветрелось.

– Заветрелось?! Да его черви уже брезгуют! Да и при жизни конь был не сказать чтобы очень… А это что за ублюдок тут муравьев кормит?!

– Сир, его поймал Гурк в лесу. Он крался к нашему лагерю. У него были лук и меч. Думаем, это кшарг. Положили его покормить рыжих, пока вы почиваете. Мы думали, вы захотите с ним поговорить, и к тому времени, как соизволите пробудиться, он станет поразговорчивее.

– Сейчас проверим.

Пинок сапогом в бок заставил Макса открыть глаза. Над ним застыл рыжебородый предводитель мучителей. Насмешливо оглядев пленника, он спросил:

– Ты кто такой?

Макс, тщательно подбирая слова, спокойно ответил:

– Я бы ответил, да муравьи в рот поналезут.

– Сир, может, ему зубы выбить, чтобы не умничал? – донеслось от костра неприятное предложение.

– Пока что не надо, он дело говорит. Вытащите его к дубу, но не развязывайте. Я к ручью схожу пока.

Кашевары выполнили приказ предводителя, бросили пленника рядом с игроками. К сожалению, очистить его тело от муравьев они поленились, но тут уже не муравейник, тут можно и шевелиться, чем Макс и занялся, пытаясь стряхнуть или передавить насекомых. Эх, еще бы руки развязали, вообще блеск был бы – ну как же хочется расчесать себя до крови! И потом сжечь парочку муравейников напалмом… желательно вместе со всем местным сбродом.

Между тем предводитель местного сброда вернулся быстро. Заглянув по пути в котел, он рутинно выбранил кашеваров и, присев на то же седло, обратился к землянину:

– А теперь отвечай, пока зубы целые.

– Меня зовут Макс.

– А меня никогда не зовут – я сам прихожу! Чей ты, Макс?

– Да вроде ничей, свой я по жизни.

– Своя у тебя пыль на ногах да мозоли… Ну раз ничей, ты-то мне и нужен. Много вас, кшаргов, здесь?

Макс знал, что кшарги в местной юриспруденции считаются не людьми, а бесхозным имуществом, по неуважению сбежавшим от хозяина. Не исключено, что он попал в лапы местных «органов правопорядка», а они на расправу круты. И доказать, что ты не верблюд, так же сложно, как доказать московской милиции, что ты местный и паспорт забыл дома, а похож на кавказца, потому что у мамы был сосед армянин. Но молчать тоже не стоит.

– Я не кшарг. Просто пришел издалека. И говорю на вашем языке плохо, потому что он мне не родной. Уж кшарги-то говорят отлично.

Рыжебородый хмыкнул, задумчиво произнес:

– Красивый ты парень, но неразговорчивый. Нос отрезать, еще красивее станешь.

– Правильно, сир, – донеслось от костра, – заодно и похлебку свежачком приправим.

– Я не кшарг. Таких, как я, у Фреоны сейчас много живет. Мы пришли издалека, ни от кого не сбегали. Да посмотрите на меня внимательнее: я же совсем на местных не похож.

– Так ты от Фреоны пришел? И какая же чума тебя понесла сюда, в такую даль?

– Дела у меня тут, – неопределенно ответил Макс.

– Вижу я, муравьи сегодня ленью страдают, – вздохнул громила. – Ладно, парень, скажу тебе прямо: я как раз и направляюсь к Фреоне. И думаю я, что ты мне врешь, причем врешь нагло. А я это не люблю. Путь наш неблизкий, а жрать нам нечего. Если ты и твои сородичи-кшарги поделитесь с нами едой, мы уйдем, никого не тронув. Будешь молчать, запытаем, пока не выдашь, где деревня. Возьмем себе, что нам надо, остальное огню предадим. И порубим всех, кого поймаем. Вот такие вот дела…

Макс закрыл глаза, скрипнул зубами, прошипел:

– Ну как вам еще доказать! Я не местный, я от Фреоны пришел! Не вру я! А вот вы врете! Сколько там живу, никогда ваши там не появлялись, никто туда не бегает, кроме тех же кшаргов.

– Ишь ты, никак и вправду не врешь. Да, нашим там делать нечего, но вот у меня дело есть. Если уж ты оттуда, так прихватим тебя с собой – дорогу показывать. Если заведешь в болото или другой тупик какой, так и поймем, что врун. К тому времени мы совсем оголодаем, и быть тебе в котле.

– Некогда мне с вами идти. Я тут по делам, меня товарищи ждут. Скоро волноваться начнут, пойдут искать.

– Какие такие товарищи? – насторожился рыжебородый.

– Хорошие товарищи. Их не меньше чем вас, и у каждого лук или арбалет. Они недалеко здесь, наверняка уже заметили дым от костра.

Реакция громилы была молниеносной.

– Риц, Гаронна, натягивайте луки. Эй, дармоеды, просыпайтесь и бегом лезьте в доспехи! И меня одеть! Ури, свистни Гурку! Похоже, рядом рой кшаргов… или не кшаргов. Смотри, парень, если врешь, до полнолуния дохнуть будешь медленно, покуда не сгниешь!

Несмотря на закипевшие военные приготовления, Макс почему-то, наоборот, успокоился. Подсознание подсказывало, что никакой опасности эти его новые «знакомые» не представляют. Главное, убедить их в том, что им незачем враждовать.

– Послушайте, сир, или как вас там! Развяжите меня в конце концов! Не знаю, кто вы, но причин для вражды между нами нет. Ни вам, ни нам эта стычка не нужна. Неизвестно кто победит, но победителей окажется немного. Вы не сможете добраться до Фреоны с парой раненых ребят, а мы, если, конечно, победим мы, не сумеем выполнить здесь то, за чем нас сюда послали. Так к чему нам заниматься этими глупостями?

Рыжебородый оттолкнул кашеваров, завязывающих на нем застежки лат, и требовательно проревел:

– Ну так скажи-ка мне, раз ты такой дружелюбный и умный, какая чума понесла вас в эти четырежды проклятые края? Что это за дело у вас такое?

– Да ничего интересного. У нас на Фреоне народу много, а скота мало. Мы хотели найти здесь лошадей и коров.

– Скотокрады, значит?

– Нет, мы не воры. У нас есть чем заплатить.

Заметив в глазах главаря палачей отблески возникших меркантильных мыслей, Макс поспешно добавил:

– Если вы думаете, что отнять у моих ребят деньги и товары – удачная мысль, то сразу прощайтесь с большей частью ваших людей. Без боя дело не обойдется, а чем закончится бой, я уже говорил.

Рыжебородый колебался недолго:

– Развяжите его, дармоеды. Надо поговорить по-человечески.

* * *

Жрал сир Бум как перед смертью или как минимум перед великим голодом. При этом он не обременял себя тратой времени на излишние гастрономические изыски: сухари жевал не размачивая, парочку лесных голубей слопал вместе с костями, комки гороховой каши черпал без ложки – вчерашней лепешкой. Решив, что каши на сегодня достаточно, он уложил на ту же лепешку копченого подлещика, откусил от этого подобия бутерброда половину, захрустел рыбьей головой и, выплевывая чешую, продолжил описывать окружающим историю своих злоключений:

– Ну я спросонья разбираться долго не стал: велел повесить обоих на воротах, взял ее за левую сиську и дальше захрапел. Мои дураки так и сделали. Даже кожу не догадались стащить перед этим. Ну один-то ладно, а вот второй оказался отъявленной скотиной, нелюдем. Нет, сдох-то он нормально, как все дохнут в петле: чуток подергался и обоссался под конец. Но вот незадача – отец его, оказывается, не совсем ему отец был.

– Это как? – не понял Макс.

– Ты что, совсем тупица или до сих пор в пеленки мочишься? Мать его мордой удалась на славу, но вот род их захирел до того, что папаня ее сам за плугом ходить не брезговал. Вот и выдали ее за пердуна не просто старого, а такого старого, что даже Смерть в сравнении с ним младенец. И как свадьбу играли, попал туда здешний герцог, сам не знаю, что за чума его туда притащила, и тоже не знаю, с умыслом приперся или нет. Но так уж вышло, что невеста ему очень даже понравилась, а герцог – это тебе не барон какой-нибудь. В общем, герцог этот в замок подозрительно зачастил, не прошло и года, как молодая жена хозяина замка разродилась мальчиком, а между тем муженек ее законный при этом даже и знать не знал, где спальня красавицы – не нужно ему это было, знать, уже давненько. Ну я сплетни все помнить не могу, вот и эту призабыл. А герцог не призабыл ничего, да и в королевском совете он не последний. Не успел я проснуться, как замок мой обложила королевская милиция. Пока меня облачали, стены уже трещать от огня начали, а скорпионы били прямехонько по двору, свиней моих калеча и слуг. Ну я в окно глянул, а там, на пригорочке, герцог ждет меня с нетерпением, на коне вороном сидя, а с ним рядом тополь старый, а на ветке того тополя уже веревка с петлей приготовлена.

Бум, не найдя больше лепешек, взял вторую рыбину без закуски и, откусив голову, продолжил:

– Ну я эту веревку разглядел хорошо, и что-то шея моя сразу зачесалась… и все сплетни вспомнились. Спасибо деду: хитромудрый был человек – в кости играя, умел тринадцать на паре выкинуть. Вот и о замке позаботился, хороший подземный ход вырыл… на всякий случай. И решил я, что случай этот настал. Послал всех дураков на стены, герцога отвлечь, а сам с ребятами был таков. Хотел податься к королю с жалобой: это что за дела такие, что из-за какого-то ублюдка решили рыцаря вешать позорно, но не поехал. Король наш, безусловно, человек великий и со всех сторон справедливый, только вот возраст у него не меньше чем у мужа матушки того самого ублюдка, из-за которого все началось, и мыслей своих ровно одна в голове: «Да когда же я наконец сдохну!» Все остальные мысли за него мыслит королевский совет, а там эта сука чумная – герцог наш. Пораскинул я уши пошире и вот что услышал – не за мной он сюда пожаловал. Дело у него поважнее, чем меня вешать, – ох как поважнее!

Загадочно подмигнув Максу, рыцарь с сожалением осмотрел почти пустую скатерть, отправил в рот целый стог дикого лука и захрустел сухарем:

– А дело это как раз и вас касается. Земля слухами полнится, вот и до нас дошли слухи, что выше порогов Фреоны не одни ваксы землю топчут, а и людишки какие-то осели. Много людишек – не шайки кшаргов, а народ, считай, целый. Уж неизвестно, как им там Хайтана жить дает, но живут. И что интересно – неплохо живут. Корабли их чуть не сотнями вниз ходят и товары хорошие привозят, очень хорошие. Даже золото фреонское, говорят, бывает. А золото это дело такое – всем интересно вдруг стало. А Фреона не сказать чтобы очень уж далеко от нас. Вот и поднял герцог отряд милиции королевской. По пути обормотов наказать заодно решил и меня в придачу подсушить на тополе, кшаргов в лесу пугануть и выйти к Фреоне, к этим людишкам непонятным. Может, что у них обломится. А смотреть герцог будет сурово – пожгут деревеньки ваши, да города, да народ перебьют, а кого поймают, с собой уведут, к сохе приставить. Если золото найдет, тоже не побрезгует. Да он ничем не побрезгует, что спрятать не успеете. Ну я и решил к вам податься – в таких передрягах такой храбрый рыцарь, как сир Бум, нелишним будет. А там, как герцога повесим на тополе, может, и не забудете надел выделить какой-нибудь, что-то мне тут перестало нравиться: в другой раз ход поземный может и не выручить из беды.

Дубин, не выдержав бесконечного монолога обжоры, высказал интересующий всех вопрос:

– Что там бормочет этот рыжий кашалот? Я почти ничего не понял.

– Если вкратце, то это местный мелкий военный феодал, рыцарь. В случае войны он обязан выставить несколько вооруженных воинов в войско. Для этого на него пашет толпа крестьян на выделенной земле, он же заботится о порядке на вверенной территории.

– Блин, давай без лекций по истории, умник, покороче объясни!

– Как могу, так и объясняю! – возмутился Макс. – Следил за порядком он оригинально: его хобби было воровать чужих баб. Украл жену у соседа, изнасиловал, муж приехал разбираться, он его повесил. Но муж только с виду ничего не значил: это был незаконнорожденный сын крутого герцога. Герцог этот сжег его замок, сам Бум удрал, прихватив своих вояк. И говорит, что герцог вроде намерен идти к Фреоне, проверять, откуда приходят товары в южные земли. При этом вести себя его люди будут не лучше чем хайты.

– Ну это и так понятно, – кивнул Дубин. – Но чего это он перед нами так сразу излился соловьем?

– В наши края хочет перебраться. Готов нам помогать, взамен надел просит. На исторической родине ему страшновато теперь жить – там за ним веревка на тополе скучает.

– Макс, спроси его: сколько у герцога людей?

Бум ответил неоднозначно:

– Ну самое главное, это отряд королевской милиции. Наполовину это наемники, наполовину разные ублюдки, вроде герцогского. Вояки это знатные, ничего плохого не скажу, и одеты неплохо. За верную службу им маячит надел, а то и титул, вот и стараются. Этих у него всего выйдет под сотню.

– Так это не так уж и много, – обрадовался Макс. – Мы недавно хайтов разгромили отряд, так тот был гораздо больше.

– Ты язык убери, не трепись им раньше времени, – посоветовал Бум, и продолжил: – За герцогом местные бездельники обязательно увяжутся. На востоке мор начался, до нас не дошел, но страшновато уже. Так что идея сбегать пока что к Фреоне многим по душе придется. Набраться разных баронских ублюдков, может… не знаю даже сколько. Да и крестьян своих прихватят – сами ведь работать не станут, а холопы не только шатры ставить умеют, у них и топоры есть, и махнуть топором много ума не надо. А у кого рыцарь побогаче, так и кожанку с шлемом даст да щит окованный. Считай, сотен пять если народа выйдет к вашим из леса, так не очень это хорошо будет – это уже не жалкая сотня. Хотя думай сам – что у вас за армия там, я знать не знаю.

– Это войско уже идет к нашим?

– Пока вроде нет, покамест данников здешних трясут. Но это дело недолгое – неделя от силы. Потом, думаю, и двинут. Но идти медленно будут, дорог-то нет, а тропы никто не знает. Вы поопытнее, спокойно их обгоните, даже если задом наперед идти станете. А может, они и вовсе до зимы не соберутся – все может быть. И вообще, могут даже не к вам податься, а к хайтам – в этот год туда вроде поход положено снаряжать. Не могу я все знать, зачем, куда и к кому они идут.

– Эх… Бум. Да нас сюда послали за лошадьми и коровами, без них стыдно назад возвращаться…

– У меня двенадцать лошадей осталось, но не продам, самим мало уже.

– Да нам этого мало, нам десятка три хотя бы.

Бум присвистнул и заинтересованно уточнил:

– А платить, стало быть, будете фреонским золотом?

– С золотом у нас не очень… слухи это, нет у нас гор золота. Соль мы с собой тащим, много соли.

– Тоже дело, – одобрил рыцарь. – С тех пор как кшарги опять сожгли Матурские солеварни, народ побогаче соль на золото меняет, а остальные простой золой обходятся. Если во всех этих мешках она насыпана, то и на сотню лошадей хватит… если брать хромых кобыл. Только где набрать столько, край нищий, никто ничего не продает, украсть и то проблема теперь. Данники озверели, последнюю рубаху с покойника снять готовы… вместе с кожей. А с них потом герцог… тот и мясо с костей отдерет…

Макс панибратски хлопнул громилу по плечу:

– Бум, ну ты ведь здешний, придумай что-нибудь. Нам без лошадей возврата нет, да и коров хоть несколько не помешает. Я не последний человек, как к Фреоне вернемся, обещаю, не обидят тебя. Главное, баб там не тащи без спроса, и никто не повесит.

Бум замер, в глазах его выдавалась напряженная работа мыслей. Вид у него при этом был грустноватый – видать, нечасто рыцарю приходилось думать. Наконец нехотя произнес:

– Есть тут одна задумка…

– Что?

– Да есть тут один рыцарь, сказать по совести, лепешка коровья, а не рыцарь. Копья он в руках точно не держал, но зато с пером гусиным не расстается. Вот скажи мне, вот зачем воину грамоту знать? Я читать не умею, а подпись ставить писарь научил, больше мне и не надо. А у этого чернила на манжетах не просыхают. Там землю купит, там продаст, там деньги под процент даст, а там, наоборот, возьмет. Торгует всем чем торгуется. Честь свою и жены своей, думаю, уже не раз продал и перезаложил раз пять точно. Все соседи плюются при его виде – саму суть рыцарства честного позорит. А он и ухом не ведет – никакого стыда. Но, должен сказать, завидуют ему люто. Считай сам: замок уже второй отстроил, краше и крепче первого. Один камень, хрен огонь пустишь. Холопов у него, что тех муравьев. Думаю, если с ним поговорить, так соль он купит. Для него это капля, и нет интереса, но вот знакомство с вами завязать ему захочется, чтобы выгоду не упустить, так что даст, чего просите. Думаю, сказки о золоте Фреоны ему уже донесли… а может, и не сказки.

Макс, содрогаясь после упоминания о муравьях, повернулся к своим товарищам:

– В общем, этот Бум советует нам посетить местного олигарха. Говорит, что иначе трудно нам будет купить столько лошадей. Край нищий, народ тут злобный и подозрительный, а люди мы чужие… Я и сам думаю, что нам надо купить все очень быстро и исчезнуть еще быстрее. Тут все свято уверены, что на Фреоне мы золото лопатами грузим в корабли.

– Я не понял, – вскинулся Дубин. – А с герцогом как? Надо же быстрей назад, наших предупредить.

– Герцог будет нескоро, да и не сможет он с нашей скоростью продвигаться – леса местные для них незнакомы, вряд ли найдет проводников… тут только кшарги бывают. Так что успеем его определить… без лошадей нам появляться стыдно.

– Ты думаешь, этому Буму можно доверять?

– Конечно, нельзя. Одако он точно не гений, и сложную каверзу вряд ли придумать сможет. Но следить за ним надо в оба.

* * *

Ваксы как внешне, так и внутренне не относились к особо утонченным существам, и этот ничем не отличался от своих сородичей. Корявый, узловатый, будто небрежно вырублен пьяным плотником тупым топором из крепкого бревна. Обтесать получившееся творение скульптор поленился. Не играть этому дикарю на пианино: такими грубыми пальцами орехи колоть удобно… кокосовые. И в пещерах ноздрей своих копаться – чем вакс сейчас и занимался.

На свет божий появилась очередная сопля. Кабан, не сдержавшись, прошипел:

– Если он и эту сожрет, я на него блевану!

Вакс, придирчиво изучив свою добычу, не счел ее приемлемой для употребления и, вытерев палец о клочковатую щетину на бедре, продолжил свою речь:

– Земли тут много. Воды много. Камней много. Еды много. Надо это брать. – Чуть подумав, он уточнил: – Все брать: землю, воду, камни и еду. Мы и вы: брать все. Вам много-много, нам просто много. Вас много, нас мало. Нам и мало хватит, если много не дадите. Будем потом вместе тут всех убивать, кто за едой нашей придет. Будет хорошо.

– Чего он там бубнит? – вскинулся Клепа.

Олег с трудом понимал речь троглодита: причудливую смесь арланского и неизвестного диалекта, но основную идею уловил:

– Да предлагает союз нам. Говорит, что им нужно земли немного. Будут защищать этот край совместно с нами.

Кабан выразил свое мнение просто хмыкнув, а Клепа более развернуто:

– Круто. Вспомнился анекдот, как педофил пришел проситься в детсад на работу. Очень напоминает.

Олег покачал головой:

– Это не те ваксы, которых мы тут гоняем. Эти пришли с юга, как я понимаю, более цивилизованные.

– А какая разница?

– В принципе никакой. После нашего геноцида тут мало кто выжил, местность очистилась, а этих, я так понимаю, на юге люди метелят. Вот они и решили перебраться на новые земли. Будь мы слабыми, нас бы резать начали, а с сильными выгоднее дружить.

– Ну не знаю… – Клепа недоверчиво нахмурился. – Эта макака на меня смотрит как на зажаренного поросенка.

Вакс, ни слова не понимая из речи землян, очевидно, по их мимике и жестикуляции понимал немало, потому что поспешил добавить:

– Мы и вы никогда не дрались. Мы не были врагами, и мы станем друзьями. Один это мало. Два это больше. Вместе вся еда будет наша. И вокруг будем у всех еду воровать. Хорошо жить будем – и вы и мы. Это говорю я: Мур Гурликс Пожиратель Голов.

Олег мысленно порадовался, что его товарищи не сильны в местных языках и перевод имени дикаря не знают. Тщательно подбирая слова, он обратился к ваксу:

– Я тебя понял. Но мы и вы слишком разные. Моим друзьям, например, не нравится ваша привычка есть людей.

Мур Гурликс поспешно затараторил:

– Мой народ не пожирает все подряд! Мы не грязные вонючие пожиратели падали, что живут в пещерах. Мы только иногда едим печень и сердце сильного врага, когда этого требуют великие духи неба! Но ваши духи, спору нет, сильнее наших, и раз им это не нравится, то мы это делать не будем. Да и разве может такой пустяк омрачить нашу великую дружбу? Нам для друга не жалко ничего: можете даже наших женщин брать. Мы же друзья.

– Ну что? – не выдержал Клепа. – Что он там шепелявит?

– Да говорит, что они практически не людоеды. Только по субботам… иногда. И вообще уже считает, что мы лучшие друзья… баб своих нам предлагает.

– Мля, я счастлив, – возмутился Кабан.

– Я тоже, – поддержал друга Клепа и добавил: – Если этих тварей мыть неделю, а потом все сбрить, то, может, и поймем, где мужик, а где баба.

Олег вновь обратился к дикарю:

– А где твой народ?

Вакс неопределенно махнул рукой за спину:

– Там мои лучшие воины. Их мало. Дальше, за рекой, идет мой народ. Я пришел говорить с вами. Для этого не надо всех баб сюда тащить. Говорить с теми, кто на большой лодке, мы не смогли. Они не говорят, они метают стрелы. Пошли по вашим следам сюда.

– Ну пойдем глянем на твоих воинов. – И Олег пояснил товарищам: – С этим Муром пришло несколько воинов ваксов, надо на них взглянуть. Может, там пара калек, и он нам просто мозги пудрит.

– А может, сперва его прирежем, а потом глянем? – предложил Клепа.

– Это всегда успеем. Это южные ваксы, они хоть и похожи на местных, но поумнее гораздо и цивилизованнее. Это вроде как питекантропы и неандертальцы на Земле. Берега Нары пустые, заселить их союзниками, пусть даже такими, не грех. Нам и без того врагов хватает, не будем спешить.

Мур зашагал вверх по осыпи. Земляне двинулись следом, причем Клепа и Кабан не опускали заряженных арбалетов – новому «союзнику», скатившемуся с этой горки им на голову десять минут назад, они не доверяли. Олег и сам сомневался в искренности вакса, но не думал, что тот ведет в ловушку. Слишком уж хитроумно для этих дикарей. Гурликс специально развел костер на вершине, привлекая людей, да еще и жестами их подзывал. Нет, хотел бы он напасть, сделал бы это ночью, без тактических изысков, не рискуя собой.

Катаклизм, забросивший сюда землян, неплохо отыгрался на здешних краях. Окончание одного из громадных разломов уткнулось в основание холма, обезобразив склон, так что подниматься было нелегко. Но не для ваксов – Гурликс ловко скакал с камня на камень, безошибочно выбирая устойчивые. Достигнув вершины, он указал на противоположный склон:

– Вон там. Там мои воины. Лучшие.

Олег шагнул в указанном направлении, взглянул вниз и замер. Радом истуканами застыли его товарищи, синхронно опустив арбалеты и столь же синхронно произнеся одно неприличное слово.

Гурликс, превратно истолковав их реакцию, поспешно затараторил:

– Они плохо выглядят, но это потому, что мы много-много дней сюда шли. Наша еда закончилась, мы ели мало. Не хотели брать вашу еду без спроса. Мы ведь хотели прийти как друзья, а не как воры. Но если их покормить хорошо, они станут очень, очень сильными. Почти как вы. Мы тогда всех сможем победить и съе… ну победить и украсть все у них. Прости, друг, что нас так мало.

– Да нет, Гурликс… вас достаточно, – выдохнул Олег. – Думаю, мы с вами действительно подружимся.

У подножия холма длинной шеренгой застыло несколько сотен ваксов. Рослые, в костяных и тростниковых доспехах, с длинными копьями. В прошлом году, мобилизовав всю округу, дикари смогли выставить против корабля землян около сотни воинов. И это был трудный бой.

Общее мнение выразил Кабан:

– Как удачно, что мы его не прирезали.

* * *

Часовой, дежуривший на крыше вагона, еще издалека начал орать:

– Ну что там?! Кто там костер жег?!

– Ваксы! – крикнул Олег.

– Много их там?!

Отвечать Олег не стал – не стоит наводить панику раньше времени. Землян в лагере всего сорок человек, стен нет, одни баррикады из обломков да вагон, в котором все ночуют, более-менее укрепили. За неделю больше не успеть, да и некогда строительством заниматься – задача экспедиции не в этом. Люди планомерно обшаривали центр катаклизма, выискивая все более-менее ценное. Задача непростая – каприз природы вырвал из района вокзала здания, пласты дорожного покрытия, железнодорожное имущество, машины, столбы с проводами, людей, все это перемешал и вбил в поверхность этой планеты. При этом погибло все живое в радиусе десятка километров, так что никто не покусился на местные сокровища. Но вот разыскивать в этой куче хлама эти самые сокровища – задача не из легких.

Паук, в отсутствие Олега оставленный здесь за старшего, поднялся на баррикаду и обиженно промолвил:

– Ну что заглохли? Что там? Мы часа два вас ждем, мозги уже глючат у всех.

– У тебя их по жизни глючит, – буркнул Олег. – Скажи лучше, выкопали те вагоны или нет?

– Да выкопали, без бонусов они: один пустой, второй трубами груженный. Зато у столба отрыли микроавтобус, железом забит рабочим. Даже ноуты есть с батареями. Я один запустил, пашет. Еще бы несколько запустить, и по сетке бы в «контру» пошпили.

– Офигеть какая радость! – неодобрительно заявил Клепа. – С хайтами играть будешь… хакер, блин. Лучше бы селитры нарыли.

– Так ее тоже полно тут, мы ее за год не перетаскаем к реке без транспорта! Сюда надо механиков команду, может, грузовик запустят.

Тема была больная. На вокзале в момент катастрофы в тупиках находились десятки вагонов, груженных полезными для землян вещами. Да и на прилегающей территории добра хватало: в магазинах, машинах, частных домах. Одного железа и цветных металлов хватило бы с лихвой на всех, кто сюда попал. Одна проблема: все это надо вручную будет перенести к реке, а это около сорока километров пути, если идти по старой дороге. Если напрямик, то чуть короче, но по времени выйдет еще дольше – по дороге все же проще.

Накануне ухода экспедиции Добрыня уговаривал Олега чуть подождать: он как раз отправил группу ребят на восток, надеясь, что на границе местных цивилизованных земель они выторгуют лошадей. Но Олег все же уломал его провести пробную экспедицию немедленно: уж очень не терпелось быстрее проверить, чем богат центр катастрофы – в прошлый раз, когда он здесь был, это сделать не успели… обстоятельства не располагали. Да и трудно всерьез рассчитывать на тех лошадей: их много надо – тройкой коней тут не обойтись.

Паук не сдавался:

– Олег, мы тут дисков кучу нарыли уже, там много полезной инфы и софт. Так что пару юнитов, как уходить будем, надо ноутами загрузить. Генератор мы под питание сварганим из местного хлама.

– Вот сам их и потащишь, в придачу к своему грузу, – предложил Клепа. – У нас уже все подсчитано, кто чего и сколько тащит. Разбей свои компы о стену, чтобы врагу твоя ценная инфа и софт не достались.

– Башку себе разбей, – возмутился Паук. – Так что там с этими ваксами?

Олег, проигнорировав вопрос, задал свой:

– Паук, сколько мы добра отложили, чтобы забрать в последующих экспедициях?

– Мегатонну. Там одной селитры тонн восемьдесят, плюс зерна столько же, если не больше, там мало что попортилось – вода лишь местами залила. Но в первую очередь одежду надо вытащить, сталь хорошую, полезные вещицы… это тонн пять или десять, наверное. А мы всей толпой сейчас сможем вынести тонну с хвостиком… плюс ноутов несколько.

Олег, загадочно улыбнувшись, уточнил:

– А вот как, по-твоему, сколько груза может унести один вакс?

– Вакс? Да эти бегемоты в юбках, наверное, и центнер утащат. Ну уж килограмм пятьдесят без проблем точно.

– Значит, пятьсот ваксов утащат пятнадцать тонн, – кивнул Олег.

– О чем это он? – недоуменно произнес Паук.

Кабан, положив руку на сердце, проникновенно заявил:

– Хакер… дружище… ты все равно не поверишь. Готовить пятнадцать тонн нам теперь надо.

– А нести кто все это будет?! Может, пятьсот ваксов позовете?!

– Как ты догадался?!

Глава 2

Замок Макса разочаровал. Честно говоря, это был первый замок, который он видел в жизни, но кинематограф поневоле заставлял ожидать чего-то более возвышенного. Высоченная скала, серпантин дороги, наверху маленькая цитадель, угрожающая небу острыми шпилями высоченных гранитных башен. Сотни амбразур ощетинились взведенными луками и арбалетами, меж зубцов стен замерли фигурки ратников в начищенных до блеска доспехах. Не помешает и ров с крокодилами, протянувшийся под стенами, хотя непонятно, как его соорудить на вершине скалы.

Ров здесь был. Вокруг холма тянулась узкая мелкая канава, практически сухая, лишь отдельные лужи, подернутые ряской и кишевшие лягушками. Запах, доносящийся от этой канавы, навевал на мысли о канализации. Габаритами холм на скалу совсем не тянул – будто лепешку среди лесов великан обронил. Башни присутствовали – целых две, и были они действительно каменные. Но гранитом там и не пахло – грубо отесанные блоки серого известняка. Стены невысокие, метров шесть от силы, парочка фигур между зубцами маячит, но без сияющих доспехов, в простой коже. Ворота проделаны на приличной высоте, перед ними обрывается дорога, поднимающаяся по искусственной насыпи. Бревенчатый подъемный мост опущен, но если его поднять, таран подтащить будет непросто. Над стенами поднимается крыша здоровенного каменного дома, под скатами черепичной крыши темнеют окошечки бойниц – если враг преодолеет стены, этот дом станет убежищем защитников.

В общем, ничего готически-величественного – похоже на казарму за бетонной стеной.

Землян здесь ждали – не успели они выйти из леса, как на мосту показалась парочка встречающих. Один из них сир Бум, второй незнаком. Но, судя по тому, что рыцарь не закован в кандалы и не повешен на воротах, переговоры о торговле пока что не провалены.

Дубин хлопнул Макса по плечу:

– Ну, дружище, дальше иди один, я назад.

– Давай. Не спите там… мало ли что.

– Спать не будем, но и вряд ли поможем чем – нас шестнадцать плюс у Бума десяток, а в этом сарае, думаю, не меньше. Если поднимут мост, мы ничего сделать не сможем.

– Ну, надеюсь, до драки не дойдет.

Все пространство вокруг замка метров на двести было расчищено от растительности. Ни деревца, ни кустика – даже трава выбита козами и овцами. Выйдя из леса, Макс поежился, явно ощущая на себе подозрительные взгляды. Не исключено, что кто-то через прицел смотрит. Эх… плохая затея… но переигрывать уже поздно.

Быстро, без суетливости дойдя до моста, Макс поприветствовал незнакомца кивком и представился:

– Меня зовут Макс, я пришел в ваши края от Фреоны.

Сухощавый старичок, благодаря клювообразному носу чем-то смахивающий на потасканного стервятника, коротко поклонился в ответ:

– Я Аххо, верный слуга сира Шифки. Прошу прощения за то, что он вас не поприветствовал лично. Неотложные дела заставили сира Шифку вчера покинуть замок, он ведь не мог знать о вашем визите.

Макс нахмурился, а Аххо поспешил добавить:

– Сир Бум уже рассказал мне о том, что за дело вас сюда привело. Жаль, что сир Шифка не может лично ничем вам помочь ввиду своего отсутствия, но это не такая уж и большая беда. Если вы не торопитесь, то можете расположить своих людей под стенами нашего замка, а вы и сир Бум будете нашими гостями. Через день или два, надеюсь, сир Шифка вернется.

– У нас мало времени, разве Бум вам не сказал?

– Сир Бум сообщил об этом, но я надеялся, что день-два вы сможете подождать. Но не печальтесь: я и сам могу помочь вам в вашем вопросе – сир Шифка полностью доверяет мне в решении всех хозяйственных вопросов. Одно жаль – он сам не сможет лично присутствовать при этом и познакомиться с вами. Пройдемте в замок, думаю, за бокалом вина обсудить ваше дело проще, чем стоя здесь, на ветру.

Пройдя под угрожающе нависшей решеткой, Аххо от души пнул в бок одну из свиней, стадо которых как раз пробегало мимо ворот, и гостеприимно указал в сторону главного здания:

– Пройдемте в малый зал. Не сочтите за неуважение, просто в большом сейчас ремонтируют полы.

– Это вечная беда, – кивнул Бум. – У меня в замке гости то и дело проваливались – испарения от дерьма очень быстро портят доски.

– Нет, – возразил Аххо, – у нас в Идингайне сортирная яма в углу, и ее содержимое не надо вычерпывать: в дождь все стоки с крыши идут в нее, вымывая содержимое в ров.

– Умно придумано, – с завистью произнес Бум.

– Да. Я лично следил за строительством, а сам научился этому в королевском университете, куда меня отправил на учебу сир Шифка почти сорок лет тому назад. Это был еще старший сир Шифка, а теперь я служу младшему – его сыну.

– Так я не понял – а что же тогда с полами приключилось?

– Ничего. Просто решили отказаться от дощатых, и сейчас рабочие настилают каменную плитку.

Бум ничего не ответил на это, но на лице его явно читалось, что зависть усилилась.

Макс внутренним видом замка также остался разочарован. Ступить некуда от навоза свиней, лошадей и коз, мусора хватает и другого, какие-то телеги, лачуги, упирающиеся в стены, дым очагов, ругань каких-то баб, злобно лающие полудикие собаки и полуголые дети, старающиеся их перекричать. Ветерок, сдерживаемый стенами, не мог эффективно выполнять задачи вентиляции, и дух здесь стоял такой, что все идиллические мечты о рыцарской романтике отбивало напрочь.

Незнакомцам здесь не доверяли – гости шли за Аххо, а за ними, в свою очередь, шла парочка стражников. Бум на них никак не реагировал, и Макс решил, что это нормальное явление.

Узкая дверь, обитая пластинами железа, была распахнута. Шагнув внутрь, Макс поспешил за управляющим, едва различая его спину в сумраке. Осматривать обстановку было некогда, да и невозможно: будто в погреб попал. Обещанный «малый зал» оказался приличного размера комнатой, скудно освещенной светом из трех узких окошек. Огромный камин, столь же громадный стол, не обремененный скатертью, несколько деревянных кресел. На одной из стен безвкусная мозаика, изображающая сцену убиения рыцарем какой-то жабообразной образины, над камином парочка скрещенных копий и круглый щит. Больше украшений не наблюдалось. Так же непонятно было, каким образом освещается помещение в темное время суток.

Аххо лично отодвинул от стола пару кресел, приглашая гостей присесть. Охранники остались стоять за дверью, но при этом то и дело заглядывали, с явным любопытством посматривая на гостей. Аххо присел напротив. Тут же появился коротышка в засаленном фартуке, снял с подноса небольшой глиняный кувшин, наполнил три бокала из грязно-зеленого стекла, удалился.

Макс ожидал, что будет нечто вроде тоста, и не спешил прикасаться к своему бокалу. Однако земные обычаи, очевидно, здешним жителям были чужды – Бум осушил свой одним глотком, одобрительно крякнул:

– Аркольское, медовое, и остужено в меру.

Аххо довольно осклабился:

– Да, запасы еще не оскудели. Но что будет дальше, не знаю. Война оборвала всю торговлю с югом, купцам не пройти теперь, и неизвестно, когда все это закончится.

– Ну если нанять хорошую ватагу добрых ребят, пройдут как свиное копыто сквозь коровью лепешку. Там не войска опасны, а разбойники – с ними-то сладить просто.

– Разница меж ними только в названии, да и кормить ватагу надо… и кормить хорошо. И выйдет бокал аркольского по цене трех бочек эля.

– Ну дураков нет. Я бы, конечно, три бочки эля выбрал.

– Вот и я о том же, – кивнул Аххо и обернулся к Максу: – Сир Бум сказал, что вы хотели здесь соль продать?

Бум поддакивающее кивнул и потянулся за кувшином, а Макс ответил:

– Да. Но вообще-то это не главное. Меня послали в ваши края разузнать насчет торговли. Нам нужен скот: лошади, коровы, свиньи, козы и овцы. Соль принесли, надеясь, что здесь она в цене и нам удастся получить за нее то, чего хотели.

– Не сочтите за недоверие, а взглянуть на вашу соль можно?

Макс вынул из кармана узелок, развязал, протянул Ахху. Тот достал щепотку, придирчиво оглядел, сыпанул в рот, одобрительно причмокнул:

– Чистая. И горечи нет. Хорошая соль. Такую и вправду возьмут охотно. Много вы ее принесли?

– К сожалению, нет. Мы, по сути, в разведку пришли, всего лишь пятнадцать носильщиков взяли.

– Да уж, это немного. С солью в наших краях теперь трудности, сколько ни привези, все разберут. Сами подумываем о солеварне, но на Матуре сейчас сложно, а в других местах или соли нет, или лес вывели уж давно.

– У нас на Фреоне с солью проблем нет, могли бы привезти много, если толк будет.

– Толк будет. Эту соль я у вас возьму и заплачу хорошо. У нас в Идингайне лошадей хватает, да и коров немало. Выбор особо невелик, но если вы спешите, то лучше варианта не найдете. Макс, вы не сидите будто каменный, уверяю вас, вино отменное.

Землянин послушался, пригубил содержимое бокала. По вкусу вино напоминало дешевенький портвейн, да и пряностями отдавало. Ничем не лучше, чем та бражка, которую охотники втайне от руководства готовили из лесного меда. Но о вкусах не спорят, и Макс одобрительно кивнул:

– Хорошее вино.

– То, что надо усталому путнику, – подтвердил Бум, осушая третий бокал.

Аххо вкрадчиво поинтересовался:

– Мы тут слухами кормимся, так говорят, что вы вроде бы золото фреонское повадились добывать?

– Врут или преувеличивают, – осторожно ответил Макс. – Не до золота нам. Нет, золото там, конечно, есть, но все рудники на правом берегу, других мы не нашли. А там неспокойно: ваксов много, да и хайты не забывают заглядывать. Мы пробовали добывать, но овчинка выделки не стоит – не успеешь наладить добычу, как все разоряют. Нет, соль гораздо надежнее. Хотя, возможно, в будущем и золотом займемся серьезно.

– Займитесь обязательно, – посоветовал Аххо. – Наш двор переходит на чеканку своей монеты, так что золото вы у нас продадите с хорошей выгодой. Говорят, до нашествия Хайтаны фреонские земли кормили весь восток зерном, золото там по цене меди шло, да и меди хватало. Олово и железо не знали куда девать, соль, мрамор… богатейшие края были… все в одном месте… И вообще, что вы сидите как перед судьей: расскажите хоть что-то о своей земле – слухами ведь сыт не будешь.

Макс пожал плечами:

– Да что тут рассказывать. Живем помаленьку, ничего особенного. Землю пашем. Рыбу ловим, дичь добываем. Людей у нас много, но земли еще больше, всем хватает. Так что между собой особых трений нет. С южными странами торговлю кое-как наладили по реке, с вами, вот, впервые решили попробовать.

– Не лучшее время вы для этого выбрали, ох не лучшее…

– Это почему? – насторожился Макс.

– Война на носу. Король наш при смерти, а единства меж наследников нет – уже сейчас знамена разворачивать начинают. На южных границах уже третий год резня идет – холопы оттуда табунами сбегают в кшарги. И я их понимаю, жизни там нет… не успеешь вспахать поле, как его войско вытаптывает. Грабят при этом и свои, и чужие. А теперь оттуда и вовсе мор пошел. Сюда пока что не добрался, но уксус уже готовим. В мою молодость при моровой язве, бывало, из всей деревни один холоп выживал. Лихое время… торговля почти умерла. Что посеяли, то и съели. Не до шелков теперь – и в рогожке родной походить не грех.

– Мы слышали, в южных землях врачи вроде бы чуму лечить умеют.

– Хамирцы да, искусные лекари. Но у нас таких нет, а если и появятся, то нескоро. Умные люди не нужны в этой дикости – много ума, чтобы собрать зерно с холопов, не надо. Я вот королевский университет закончил, а толку-то… даже говорить как холоп начинаю временами… не с кем словом умным перемолвиться. – Аххо сокрушенно покачал головой. – Развязался стариковский язык: все о себе да о себе. Сейчас велю нашим канальям собрать стадо, а потом за кувшинчиком аркольского вы мне все же расскажете про фреонские земли побольше. Уж уважьте любопытство старческое.

* * *

Аххо не наврал – сделку действительно провернули быстро. Земляне не знали, надул ли он их или рассчитался честно, но выбирать не приходится. Бум, правда, уверял, что заплачено хорошо, но полностью ему доверять сложно, да и аркольского рыцарь сильно перебрал – с трудом на коня влез.

Люди Аххо, забрав мешки с солью, поспешили в сторону замка. Дубин тут же начал придирчиво рассматривать первую попавшуюся лошадь:

– Проверим, что они нам подсунули.

Макс скептически хмыкнул:

– Дубина, да ты в сельском хозяйстве разбираешься не больше чем в китайском балете.

– Это верно. Ну уж лошадь от коровы отличу. Ух ты, тварь паршивая! Укусить хотел! Змеюка…

– Не расстраивайся, это точно не крокодил.

– Теперь бы довести все это до Фреоны. Хорошо, что несколько кшаргов взяли, да и люди Бума в скотине хоть что-то понимать должны.

– А что там понимать? Берешь палку и гонишь в сторону Фреоны стадо. Тут всего-то тридцать лошадок и пять коров, один пастух справится, а у нас сейчас двадцать семь человек.

– Предчувствия у меня нехорошие.

– Расслабься, Дубина, все будет хорошо – уж хайтов в здешних лесах точно нет.

* * *

Если на лагерь, разбитый отрядом Олега, посмотреть с большой высоты, то наблюдатель наверняка увидел бы цифру «восемь», выложенную из костров, – большая окружность и примыкающая к ней малая. Ваксов нагрузили жестоко, да и сами земляне плечи свои не жалели, так что добраться засветло до Нары не удалось. Пришлось заночевать на северном склоне пологого лысоватого холма, неподалеку от подземного пожара.

За прошедший день, шагая бок о бок, к ваксам привыкли, но все же располагаться с ними вместе – это уж слишком. Не так-то просто считать верными союзниками тех, с кем сражались вот уже год. Даже Олег, готовый черта позвать ребенка окрестить, если это будет выгодно, не ощущал особой симпатии к троглодитам. Еще не забылась та неприятная пещера, где он очутился по прибытии, – не будь он везунчиком, давно бы его костями играли выродки людоедов. Да и проблемы маячили нешуточные: клоты и ваксы это те же кошки и собаки – мирно сосуществовать в принципе могут, но вот на практике это сложновато. Не хотелось бы лишиться помощи речных великанов. Их, конечно, немного, но это нисколько не умаляет ценность сородичей Удура.

Олег стянул с костерка закипевший чайничек, сыпанул жменю трав. Хорошая посудина, почти негнутая. Клепа подарил, выкопав среди рухляди в центре катаклизма.

Будто вызванный силой мысли, из ночной тьмы показался сам Клепа. Выгрузив возле костра охапку веток, он присел рядом с Пауком:

– Ты, тварь электронная, сколько можно этот комп курочить? Иди, блин, дров принеси, я запарился эти кусты рубать.

Паук и ухом не повел:

– Сам и руби – ты у нас создан для грубой работы. А я мозг, мне это противопоказано. И вообще, это не комп, это… Ну как тебе дураку объяснить… это что-то вроде узла сигнализации. Тут система датчиков и…

– Да на хрена тут твоя сигнализация? Что тут воровать? Дрова наши? Совсем у тебя крыша съехала.

Клепа сокрушенно покачал головой, сплюнул в костер, воровато огляделся, порывшись в своем мешке, достал пластиковую бутылку приличной емкости, заговорщицки произнес:

– Подставляйте кружки, пока никто не видит, налью кое-чего покрепче этой мочи, которую вы чаем обзываете.

Паук хохотнул:

– Так вот ты зачем меня за дровами гнал! Хотел отключить от пользователей этой бутылки!

– Ну так нахлебников вроде тебя полно, а бутылка одна. Кабан, ты что, спишь, что ли? Нам же больше достанется.

– Я и во сне выпить могу, – буркнул здоровяк, – а кружка моя перед твоим носом.

– Одни нахлебники, – вздохнул Клепа, отвинчивая колпачок.

Олег принюхался к содержимому кружки:

– Это что такое и где ты это спер?

– На бутылках было написано, что коньяк. Там их еще много: полный микроавтобус бухла разного. Много разбилось, но и осталось немало. Я припрятал. На всякий случай. А то бы все наши перепились.

Паук без разговоров влил в себя кружку, причмокнул и, наливая в освободившуюся посудину чай, констатировал:

– Не коньяк, конечно, но тоже ничего.

– Много ты понимаешь, упырь электронный, – возмутился Клепа. – Не хочешь, не пей.

– А кто сказал, что не хочу?

Олег, обрывая ленивую перепалку товарищей, поинтересовался:

– Ну и как вам ваксы?

– Здоровые ребята, на таких бы огороды пахать, – одобрил Клепа, но затем потише добавил: – Но смотрю на них, и рука к арбалету тянется.

– Аналогично, – подтвердил Паук.

Кабан ничего не ответил – он сегодня был не в духе. Но зато Клепа болтал за двоих:

– Это хорошо, что мы их к развалинам не пустили. Не видели они, сколько там добра разного. Но это ненадолго: они, конечно, не профессора, но все равно догадаются, что надо проверить, откуда мы все это приперли. Думаю, надо будет постоянный пост теперь держать там, пока все ценное не вытащим.

– Мы за год все не вытащим, – вздохнул Олег. – Считай, до дождей месяца три осталось, а это десять походов «Варяга», если все делать в темпе. У ваксов и своих дел полно, не смогут они вечно тут сотни воинов держать, так что в реальности будет три-четыре похода, это максимум шестьдесят тонн. А по моим прикидкам, вытащить надо в десять раз больше.

– Ну железо можно не спешить вытаскивать, – предложил Клепа.

– Ты что! – возмутился Паук. – Железо в первую очередь! Вторую зиму оно может не пережить: харды накроются, коррозия начнет платы жрать, да и на ноутах батареи может переморозить, если температура хорошо опустится.

– Мозги у тебя переморозит, – хохотнул Клепа. – Я о железе настоящем, а не о твоем электронном мусоре. Там одних колес вагонных сотни две, вот это, я вам скажу, интересная работа – их вытаскивать. Или движки автомобильные – тоже весело тащить. Ну что, еще по одной?

– Наливай, – разрешил Олег. – Но эта последняя. Нам завтра тащиться еще несколько часов до «Варяга», не хватало ноги спьяну переломать для полного счастья.

– А не надо было жилы рвать: ладно бы ваксов нагрузил, их не жалко, так ты и наших как слонов припахал. Рюкзак плечи уже до задницы стер.

Олег не стал спорить – действительно груз получился немаленьким. Но это того стоило: лучше лишний день потерпеть, чем два раза в такую даль бегать.

Осушив кружку, он налил чаю, отхлебнул, прилег на бок, уставился в костер. Приятное занятие после трудного дня – разгоряченные ноги остужает ночная прохлада, расслабляются натруженные плечи, по жилам блаженно разливается алкоголь, а в голове полное спокойствие… если не считать беспокоящих мыслей о сосуществовании ваксов и клотов.

Товарищи тоже притихли, лишь Паук продолжал с энтузиазмом возиться со своей электроникой. Странно: что он там может видеть при скудном свете костра? Но, судя по всему, все же видит: с его стороны временами доносился звук зуммера, да и поблескивало что-то вполне исправно.

У Олега уже начали слипаться глаза, как Паук перебил намечающийся сон:

– Да что за ерунду он показывает?

– Ну и выкинь его, не мешай людям спать, – сонно пробормотал Клепа. – Хотя, если показывает баб голых, то перед этим дай взглянуть…

– Баб у ваксов поищи! Микроволновка, блин! Тут рядом источник микроволнового излучения!

– Ага… это тебя сейчас взглядами испепеляют все, кому ты мешаешь спать… Смотри, как бы еще топор из ночи не прилетел…

– И мощность увеличивается… Ну ни фига себе!!! А это что за черт!!!

Олег собрался поддержать Клепу, высказав что-то неприятное, но не успел. Ночь стерло чудовищной вспышкой, будто десяток молний разом ударило, по ушам больно врезало громоподобным раскатом, из костра вырвало груду пылающих веток и углей, швырнуло на землян.

Вскрикнув от боли, Олег мигом позабыл про сон, вскочил, отряхнул с себя обжигающие угли, тут же упал, сбитый с ног второй ударной волной. Приподнявшись на четвереньках, бросил взгляд в сторону стоянки ваксов – там был сущий ад. С неба, разрываемого вспышками молний, дождем сыпались огненные капли. Ударяя о землю, они взрывались, осыпая всю округу голубоватыми сияющими кляксами. В ноздри ударил резкий запах, в глотке защипало – Олег понял, что это горит сера. По крайней мере, газ в воздухе сернистый.

Из огненного ада выскочила косматая фигура. Притормозив возле Олега, Мур проревел:

– Убегать надо! Быстро убегать! Далеко от огня убегать! Или плохо нам будет! Очень плохо! Еще больше плохо, чем сейчас!

– Мы и сами догадались, – ошарашенно ответил Олег и заорал: – Все за мной! К вершине холма! Бегом!

Он не стал выяснять, многие ли послушались его приказа – в первую очередь надо позаботиться о самом себе. Не успел пробежать и пары десятков шагов, как вновь упал от близкого разрыва. Но, к счастью, основной удар невидимый враг обрушил на лагерь ваксов и сюда его «бомбы» падали редко, так что больше кидаться на землю не пришлось.

Добравшись до плоской вершины холма, Олег плюхнулся за первый же кустик и лишь потом посмотрел в сторону лагеря.

Там было весело – сплошной пожар. Среди озер огня метались фигурки замешкавшихся людей и ваксов. С неба то и дело срывались новые огненные капли, но их уже было гораздо меньше, чем вначале. Клепа, плюхнувшись рядом с Олегом, разразился невероятно матерной тирадой, лишенной даже тени смысловой нагрузки, и затем практически цензурно добавил:

– Это еще что за …?! Метеоритный дождь, что ли?!

Олег не ответил: он напряженно всматривался в небо, пытаясь понять, откуда сыпется эта напасть. Тщетно – облачность низкая и густая, вспышки лишь освещают нижнюю кромку туч, ослепляя глаза и не давая разглядеть источник появления огненных капель.

Люди и ваксы стояли вперемешку – опасность объединила их мгновенно. Олег не мог разглядеть каждого, но был уверен, что вождь рядом:

– Мур, ты здесь?

– Да, друг Олег. Мур здесь, рядом с тобой.

– Это что такое?

– Какие-то духи. Никогда таких не видел.

– Но ты же знал, что надо отбегать от костров, и тогда не тронут.

– Предки научили.

– Чему научили?

– Предки говорили, что за горами нельзя жечь много огня в одном месте. Духи начинают гневаться и сжигают все. Я не знал, что эти духи теперь и за рекой не разрешают много огня делать. Теперь знаю.

– Что ты несешь! Что за духи?!

– Духи как духи. Один огонь жечь разрешают. Два тоже можно. Три нельзя – обидеться могут. А когда духи обижаются, это очень плохо всем.

– Понятно… Картина Репина…

Клепа вдруг нервно хохотнул и хрипло заявил:

– Смотри! Эта фигня, что в тучах сверкает молниями, она дальше полетела, к угольному пожару, и его теперь бомбит.

– Да, – кивнул Олег. – Духи не любят много огня.

Клепа обеспокоенно покосился на товарища:

– Какие духи?! Ты что, совсем сбрендил от страха?

– Не больше чем ты… Давай не будем продолжать эту тему, надо спуститься к лагерю, пока эта чума не вернулась. Раненым надо помочь. Убитые до утра подождут. И обращаюсь ко всем: не вздумайте разжигать костры! Не знаю, что это, но огонь оно не любит…

* * *

Макс замешкался на один миг, по охотничьей привычке пригнулся к свежему медвежьему следу – это спасло ему жизнь.

Стрела прогудела над головой, ударила корову в лопатку. Бедное животное взревело, шарахнулось вбок, вломилось в густой кустарник, сплошной стеной тянувшийся справа от тропы. Позади дико заржала лошадь, кто-то пронзительно, истерически заорал.

Жизнь в лесу полна тревог и опасностей – год охотничьей жизни приучил Макса к любым передрягам. Вот и сейчас, не задумываясь, он рванул за раненой коровой, только потом задним умом поняв, что интуиция его не подвела. Ему не пришлось тратить время и усилия на преодоление полосы кустарника – несчастное животное проделало всю работу за него.

Спрятавшись за первым же деревом, Макс достал лук, быстро, но без суеты, натянул тетиву. Со стороны тропы не утихали крики, да и стрелы продолжали молотками бить по телам и растительности. Звона оружия слышно не было, а это плохой признак. Отряд растянулся, нападавшие застали его врасплох. Место неудобное для засады – никто не ожидал такой пакости в этом дремучем лесу, вот и поплатились за беспечность.

Рискнув высунуть нос, землянин сквозь кусты и мешанину мечущихся лошадей разглядел противника – в жидковатом лесочке, окаймлявшем бурелом по другой стороне тропы, мелькали спины удирающих лучников. Выстрелив вслед, Макс промахнулся – стрелу отклонила ветка. Это был его первый и последний выстрел в этом бою – противник исчез.

Громыхая сбруей, к месту схватки прискакал отряд Бума. Всадники бросили бесполезные в лесу пики, размахивая мечами и топорами, ринулись вслед за нападавшими. Лес огласил рев азартных криков.

– Куда вы, придурки! – заорал Макс. – Там дальше бурелом, не догоните!

Суровые воины не обратили на его слова ни малейшего внимания. Раз меч достал, то надо обязательно им помахать, пусть даже впустую. Досадливо сплюнув, Макс выбрался на тропу, заорал уже своим:

– Все сюда! Сгоняйте всех оставшихся лошадей и коров!

Люди начали выбираться из кустов, стягиваться к командиру:

– Все живы? Никто не ранен?

– Мишке щеку прострелили. Стрела в рот вошла, через щеку вылетела.

– Не умрет, – жестко отчеканил Макс. – Нечего было хавальник раскрывать. Остальные целы?

– Имру ногу проткнули, ниже колена, – отозвался один из кшаргов.

– Перевяжите раненых и не давайте разбегаться животным.

– Несколько уже успело ускакать, – нервно буркнул Дубин. – И вообще, это кто такие были?

Макс не ответил, он развернулся к возвращающимся всадникам:

– Эй, сир Бум, кто это такие?

– Знать не знаю. Хорошо бы поймать одного, задницей сунуть в муравейник и спросить. Да разве их поймаешь в этой чаще… Думаю, их Аххо послал… старый плут. Надо вернуться и пустить огня ему под ворота.

– Зачем Аххо это делать?

– Несколько лошадей пропало, разыскать их тут дело долгое. А эти свиньи лес знают, и себе их заграбастают быстрее, чем мы разыщем.

– Аххо с нами дружить выгоднее, чем ссориться, да и для него пять кляч не сокровище.

– Ну, значит, кто-то из его ребят польстился – кроме них, ведь некому. Хотя бы те, что в зал зыркали при нашем разговоре.

– А может, это разбойники местные?

– Откуда им тут взяться? В этом лесу грабить некого. Тут до Рыбицы даже кшаргов не будет. Смолокуры да охотники здесь бродят, а с них брать нечего.

– Ладно, будем держаться настороже. Как бы эти гады не вернулись. Им этот лес знаком, нам нет, оторваться трудно будет.

– А я думал, вы тут каждое дерево знаете, – разочарованно произнес Бум.

– Здесь нет. Но за Рыбицей все изменится – с нами кшарги идут, там они действительно все знают.

– Ну лишь бы в болото не завели.

* * *

Правый берег Фреоны походил на левый не более чем пустыня на тайгу. Левый берег местами на несколько километров покрыт тростниковыми плавнями и лабиринтами пойменных проток и озер. Далее на много дней пути идет лес, и лес серьезный. Трудно найти солнечную лужайку с мягкой травой или чистую сосновую рощу. Что ни дерево, то великан; где нет бурелома, там непроходимый малинник или бесполезный кустарник. Под ногами то и дело хлюпает мох, предупреждая о близости болота или мрачного, чернильно-черного озера. В этом комарином раю недолго и депрессию заработать от мрака окружающего, а следом и повеситься. Передвигаться здесь без проводника трудно – звериных троп мало, да и ненадежные эти дороги… куда угодно завести могут. У сохатых, занимавшихся «строительством» этих магистралей, единого проекта не было, и брели они куда глаза глядели. Помогавшие им в этой работе медведи и волки поправлять ошибки рогатых великанов желания не испытывали – вот и возник целый лабиринт, где сам черт ногу сломит.

Зато правый берег – другое дело. Плавней нет, если не считать плавнями отдельные поросшие тростником заливчики. Далее узенькая полоска сырого пойменного леса, а потом надо топать вверх, и от солнца среди холмов здешних спрятаться негде – деревьев мало, да и те лишь по низинам обычно или на плоских водоразделах. Великолепный травяной рай для множества травоядных, простор и раздолье – иди куда хочешь. Следы сохатых встретить тут трудно, да и медведь редкость; зато оленей и антилоп полно, да еще и дрофы нелетающие, размером чуть ли не со страуса. Охотникам благодать – ничего подобного на левобережье не было. Да и не только охотникам благодать – у самого мрачного пессимиста в душе радость проснется, если прогуляется по этим холмам, попьет воды из кристально-чистого ручья, вдохнет полной грудью медовый воздух, пропитанный ароматами степных трав. А уж как весной здесь прекрасно – птичья трель не смолкает ни на миг, мечутся ошалевшие в пору гона антилопы, холмы алеют от цветущего мака и тюльпанов.

Полная благодать.

Ломкина на Земле все называли просто: Лом. Здесь звали так же, хотя он ни одной живой душе не рассказал о своем прозвище. Фамилию выдал, и все – теперь Лом навечно.

Сам не заметив, что мыслит вслух, он речитативом пропел:

– Я Лом. Я Лом двух миров. Я был Ломом на Земле, а теперь я Лом в этой жопе. Я космический Лом двух миров.

– Ты что, опять перебрал? – поинтересовался Кислый.

– Хотелось бы…

– Потерпи, недолго уже. А фамилия у тебя в тему. Вот у меня корефан был, старый корефан, на одном горшке выросли. У того фамилия Коноплев была. Прикинь, если бы он тут нашелся, были бы Ломкин и Коноплев.

– Прикол. Только ты реально уже мозги протрахал этим своим приятелем. Стопицот раз слышал уже про этот горшок и вашу совместную срань.

– Было бы что трахать! А жить с такой фамилией – это ментовским светофором работать.

– Не… Кислый… тут ментов нет.

– Зато тут Круг есть.

– Круг – реальное падло. В ментах и то больше человеческого.

– Спору нет. Лом, если мы попалимся с маком, я даже думать боюсь, что он сделает.

– Чего тут думать – финиш нам сделает. Это чмо меня за грибы четыре дня в погребе гноило. За мак нас раком через шлагбаум нагнут.

– За мак да… За мак он маму через шлагбаум, не то что нас…

Лом подрезал очередную маковую головку и, завороженно глядя, как выступает млечный сок, задумчиво произнес:

– Кислый, если и эта ханка^[1] не вставит, то мы реально попали. Хуже чем с шалой^[2] попали. Мак какой-то не такой.

Кислый возразил:

– Шала и правда отстой, стога не хватит вставиться, но план^[3] ничего, приход был. А мак вроде нормальный, я и похуже видал.

– Да мы чуть не кончились, пока на пару раз вставиться плана не намацали на той поляне.

– Климат здесь не тот. Пыльцы мало, смолы тоже. Самим сажать надо.

– Иди Круга попроси землю под коноплю выдать, – буркнул Лом.

Приятели дружно хохотнули, представляя реакцию мэра. Кислый поднял голову, утер пот со лба, глянул в сторону реки, плюхнулся на живот:

– Лом! Ложись! Попалимся!

В крови Лома постоянно присутствовали сильнодействующие вещества, отрицательно сказывающиеся на реакции, и не только на реакции. Ничего не поняв, он насмешливо заявил:

– Кислый, ты по ходу пару стогов скурил уже, вдогонку к смоле. Мы на правом берегу, здесь Круга нет и не будет, тут островитян земля. Кончай придуриваться – я на такой развод не попадусь. Встал бегом и работай – я за тебя пахать тут не нанимался.

– Придурок! Торчок конченный! Ляг, пока не заметили!

Лом неохотно обернулся, посмотрел, плюхнулся рядом с Кислым, заикаясь, произнес:

– Может, это глюк?

– Реально не глюк, я даже слышу их уже. И не можем мы оба в одну тему заглючить, да и не с чего нам так глючить реально.

– А может, тут шала такая? Долгоиграющая?

– А может, ты сходишь и потрогаешь их?

Лом подумал и покачал головой:

– Не… сам иди. Чего ты мне такое говоришь – это же надо быть в голову трахнутым, чтобы пойти туда.

– Вот и я о том же. Это тебе не Круг. Эти через шлагбаум нагибать не будут. Эти сразу.

– Реально не будут, – согласился Лом и с нескрываемой печалью добавил: – По ходу мотать отсюда надо, хрен с ней, с этой ханкой. И лодке нашей полный капут – они как раз там тусуются.

– Да найдем мы еще поляну, тут мака по холмам много должно быть. Мотаем к лесу, а оттуда к Добрыне.

– Так Добрыня тоже через шлагбаум может, – опасливо возразил Лом.

– Ну Добрыня не Круг. Добрыня с понятиями, а не падло конченное. У него лодки есть, может, поделится, если расскажем про местную тему.

– Тогда пошли, – согласился Лом. – Но лучше поползли.

Глава 3

Ветер, как назло, стих перед самым городом, и к пристани «Варяг» подошел на веслах, под натужное пыхтение гребцов. В межень Хрустальная прилично обмелела, и течение усилилось пуще прежнего. Олег с радостью убедился, что за пару недель его отсутствия здесь многое добавилось – народ без дела явно не сидел. Главную башню, охраняющую причалы, достроили, наверху даже чашка катапульты виднелась. Половина речной стены готова, на второй работы еще немало, но там это не страшно – обороне помогает обрывистый берег. Если и на остальных участках то же самое, то можно считать, что крепость у бывших островитян уже есть.

Однако наибольший интерес у Олега вызвали не новостройки, а незнакомый корабль у верхнего причала. Не похож ни на «Арго», ни на «Варяга». Больше всего напоминает речную галеру из южных стран – таких немало перевидали во время торгового плавания за пороги. Было дело, даже воевали… Южные лица, мелькающие на палубе, окончательно уверили Олега в мысли, что к землянам пожаловали гости.

Такого еще никогда не бывало.

Корабль подтянули к причалу, опустили сходни. Шагать по ним пришлось снизу вверх – суденышко было сильно перегружено, пару раз даже дно цепляли, пока поднимались. На полпути Олега едва с ног не сбила его суматошная супруга, свалившаяся чуть ли не на голову. Насладиться встречей не дал Добрыня – здоровяк бесцеремонно ухватил друга за руку:

– Анька, отдай мужика, мне он сильнее нужен, чем тебе.

– Так ночевать вы что, тоже вместе будете? – невозмутимо поинтересовалась девушка.

Причал взорвался смехом, а Добрыня беззлобно ругнулся:

– Тьфу, стерва языкастая, отлупить бы тебя, да жалко! Сгинь хоть на часок, дай нам дела порешать, а потом хоть неделю ночуйте.

– Ровно час, время пошло, – непреклонно заявила Аня и, скатившись на палубу «Варяга», бросилась разыскивать своего родственника-священника. – Дядя, ты где? Ну как твоя миссионерская деятельность прошла? Сколько ваксов окрестил?

– Да нет его тут, – буркнул Клепа. – В устье высадили, к вечеру дойдет. К рыбакам он хотел заглянуть. А за ваксов не переживай – крестить не крестил, но отпел немало.

Добрыня, отведя Олега от причала, мрачно поинтересовался:

– Что у вас там было? Я смотрю, раненых привез?

– Двое убитых, двое серьезно ранены, – угрюмо ответил Олег. – Попали мы серьезно один раз, так с ходу не рассказать. Как у вас-то?

– Да у нас живые все, слава богу. Только Макс еще не вернулся, ждем. Пошли ко мне, там все расскажешь.

Избушка Добрыни была многоцелевым сооружением. Здесь жил предводитель островитян, здесь же проводили важные совещания в узком кругу, здесь же устраивались пьянки для высшего руководства и прием делегаций от других поселений – по сути, те же пьянки, но в расширенном кругу.

Усадив Олега за стол, Добрыня выставил перед ним тарелку с вяленой рыбкой, спустился в подпол, поднялся с парой огромных глиняных кружек:

– Говорить много придется, так что давай горло смочим. Пиво домашнее, от кшаргов Круг подкинул бочонок. Давай-ка чокнемся за встречу. Ну давай, рассказывай.

Слушать Добрыня умел, а расспрашивать умел еще лучше. Пить пиво Олегу сразу стало некогда, и к концу «допроса» оно даже перестало пузыриться. Узнав все, что хотел, хозяйственный лидер уточнил:

– Так говоришь, там еще много такого добра осталось?

– Не то слово. Думаю, надо зерно в первую очередь спасать. Там пара вагонов, но один сильно пострадал, и зерно вымокло, гниет. Только в одном конце осталось сухим. Но зато второй нормальный, я замачивал, прорастает хорошо. Мы даже картошки нашли несколько мешков. Погнило ее много, но сквозь гниль Клепа побеги заметил: растет некоторая. Несколько кустов взяли, бережно несли. Не завяла, а остальную там пересадили на хороший участок, надо будет выкопать, как созреет, если зверье местное не вытопчет. Но это вряд ли – там живности мало очень. Картошку можно и отдельными глазками сажать, если знать как. Я читал про такое. Если все нормально будет, на следующий год у нас будет полно семенного картофеля. Здесь он не растет и даже неизвестен.

– Хорошая новость. Жаль, что вы там пулеметов парочку не выкопали или танк. Нам бы очень не помешало.

– Пневматическую винтовку нашли одну, – усмехнулся Олег.

– Шутник. Хайтов рассмешишь…

– Селитра там вагонами, где сера есть, тоже знаем, древесный уголь тоже не проблема. Так что черный порох у нас будет, а может, чего и покруче соорудим. Труб там разных хватает, мы немного притащили с собой – ничего приличного из них не соорудить, но дробовик запросто. Сотню человек нам с мушкетами, и хана Хайтане. В металлоломе нашли и получше стволы, но это разве что под артиллерию – здоровые очень.

– У меня тут на примете мужичок есть, в химии понимает хорошо, сейчас занят дублением кожи, вот его на порох и назначить – пускай думает.

– Ну это тебе виднее, кого и как. Ты давай колись: что за корабль у нас стоит?

– Три дня назад снизу пришел, ватага арланцев на нем. Товар хотели до Сумалида поднять: вино, ткани, лекарства, пряности. Ну и к нам по пути думали заглянуть. И не пожалели: мы все у них скупили, эти рады без памяти, после полудня отплывать собираются.

– А платили чем?

– Соль, железа немного прокованного, золото подскребли, что добыть успели, и Млиш пару камней выдал, которые у тебя хранятся. Сказал, что самые дешевые взял.

– Пороги они нормально прошли?

– Говорят, спокойно все там. Но все равно страшно было: народу у них мало, если что – не отбились бы.

– А чего ж они поперлись такой мелкой кучкой в такую даль? Как они собирались мимо Хайтаны пройти?

– А мозгов у них нет, вот и поперлись. Там молодежь одна, куда ветер дунет, туда и несет. Быстрей бы их сплавить – уже пару драк затеяли и чуть девку не умыкнули. Извинились, правда, и откупились, но оттого не легче – в гробу я таких купцов видал. Своих надо вниз посылать, одежды нам очень не хватает, и не только нам. Негде нам ткань брать, кроме как на юге. Думать надо, кого посылать, и думать срочно, чтобы до снега успели вернуться.

– А что они говорят про обстановку? Арланцы и танирцы так и воюют там?

– Говорят, мир, но я так понимаю, больше часа там мир не держится и всего можно ожидать.

– Да там и без войны хорошего мало…

В дверь без стука вошел высокий, болезненно худой парень: бледный, белобрысый, будто альбинос. Щурясь в полумрак избы, он, чуть заикаясь, поинтересовался:

– Добрыня тут?

– Ну, допустим, тут, – недовольно прогудел хозяин дома.

– Здорово! Можно войти?

– Лом, так ты вроде уже вошел. И совести у тебя при этом хватило мне на глаза явиться!

– А что сразу Лом! Чего орете с порога! Вы выслушайте сперва, я по делу сюда пришел. Важное дело.

– Что у тебя, торчка, может быть важного? Героином пришел поторговать или что?

В дверь проник второй посетитель: этот был мелкий, чернявый, с бегающими глазками. Бросая по углам избы вороватые взгляды, он радостно поприветствовал главу островитян:

– Здравствуйте, дяденька Добрыня. И вам, Олег, здравствуйте.

Добрыня нахмурился еще больше:

– Ну раз и Кислый тут, то точно дело пахнет героином.

– Да не… героин это такое дело, его так просто не сварить, – просветил общество чернявый. – В принципе процесс получения несложен, надо только…

– Заткни пасть, – мрачно, уже не заикаясь, заявил Лом. – Дело-то важное. Слушайте, мы тут вчера под вечер такое видели, вы не поверите.

– Отчего ж не поверим, очень даже поверим, – кивнул Добрыня. – И что это было? Дева Мария на дельтаплане явилась или новогоднее поздравление президента России с небес донеслось? И что вы при этом курили, тоже расскажите – нам очень интересно.

– Гы! Добрыня шутит! – осклабился Кислый. – Там не вертолет, там дело круче. Там туча хайтов. Офигенная туча.

– Так и было, – подтвердил Лом. – Там их столько, что даже считать страшно было. Ели ноги оттуда унесли.

– И где это было? – заинтересовался Олег.

– Напротив поселка Носова. Только на вашем берегу, – охотно ответил Кислый. – Мы там… у нас там дело было, чуть не попались к ним.

– Это что у вас, окурков, за дела там? – вскинулся Добрыня.

Лом, стараясь увести здоровяка от скользкой темы, поспешно затараторил:

– Да их там реально много. Вот будь у нашего Круга на голове волосы, вот их там столько, сколько бы у него волос было.

– Лысый как срака твой Кругов, – отмахнулся Добрыня. – Да и вы небось хайтов от ваксов отличить не можете.

– Обижаете, – обиженно протянул Кислый. – Мы весной в погребе не отсиживались, воевали на стене получше других. Вот и сейчас, как увидели их, так сразу подумали: «Небось эти гады собираются напасть на избушку дяди Добрыни и надо его предупредить». Ночь не спали, к вам бежали, помочь спешили, а вы… эх…

– Да и лодку нашу они замутили, – горестно сообщил Лом. – Думали, что вы взамен, может быть, дадите. У вас их полно, а нам как без лодки назад…

Жадноватый Добрыня и не думал расщедриваться:

– Может быть, это может быть, и вообще мечтать не вредно. Камень вам на шею взамен дадим – и плывите куда хотите. Только сперва покажете, где точно видели хайтов.

– Так я же сказал – напротив поселка Носова! – чуть не крикнул Кислый.

– Так от тех мест до нас часов пять-шесть ходу, это как же вы, торчки синюшные, всю ночь бежать могли?

Олег решительно поднялся из-за стола:

– Добрыня, я пойду с ними, сам гляну.

– Куда ты намылился?! Только с дороги же… Анька вон… ждет.

– Подождет еще немного, не умрет. Если это хайты были, то не пойму, как мы их сегодня не заметили, спускаясь к вам. Или темно было, или еще что. Да и первый раз слышу, чтобы они ниже Нары по нашему берегу лазили. Нет… я сам проверю…

* * *

Хайтов действительно было много.

Внизу, в долине ручья, копошилось не меньше пары сотен созданий Хайтаны. В основном здесь были раксы и триллы, но меж ними сновало десятка полтора бочкообразных «расшибателей стен». Млиш не знал, как называются эти существа, и земляне величали их амбалами, кинг-конгами, быками и другими подобными прозвищами. В этих краях до сих пор видели их всего один раз – при осаде большого поселка. Эти ходячие шкафы тогда с легкостью прорубали ходы в деревянных стенах. Вспомнив это, Олег нахмурился: единственная крепость на правом берегу – это поселок островитян. Если хайты притащили амбалов для преодоления стен, надо готовиться к неприятностям.

Кроме того, Олег понял, почему не заметил лагерь хайтов и их корабли – как раз напротив устья ручья тянулся длинный, лесистый остров, окруженный коварными мелями. «Варяг» обогнул его стороной, очевидно, и хайты его не увидели. С другого берега их и подавно не разглядеть – там как раз протянулись глухие плавни, люди туда никогда не заглядывали.

Кислый торжествующе обернулся к Олегу:

– Я же говорил! Эх вы – не верили!

Олег, вжимаясь в траву, чуть раздвинул стебли, взглянул вниз, хотел присвистнуть, но передумал и шепотом произнес:

– Ну не так уж их и много, но порядочно…

– А что это они там делают? – не унимался Кислый. – Вроде как копают ямы… Может, хоронят кого-то или клад зарыть приплыли?

– Уходим отсюда, – скомандовал Олег. – Пока нас не похоронили. Ползком уходим, если у них дозорные на холмах, то заметить могут. Доползем до тех деревьев, а там бегом до поселка…

– Меня уже запарило туда-сюда бегать, – чуть не хныча заявил Лом. – Третий раз уже за день, ноги отваливаются.

– Можешь с ними оставаться и заодно Кислого тоже с собой оставь. А я побежал – тут четыре часа ходу. Сам не пойму, как вы целую ночь убили на это…

– Так мы не местные, дороги не знали, – оправдался Кислый и с интересом добавил: – Глянь, еще один корабль к ним подходит!

Олег опять припал к своей «амбразуре» и опять чуть не присвистнул: Кислый оказался прав лишь наполовину – к лагерю хайтов и правда приближался корабль, но вот к Хайтане он не имел ни малейшего отношения.

– Это купцы с юга. Я думал, они вниз вернулись, а они, идиоты, поперлись к Сумалиду. Прав был Добрыня: мозгов у них нет.

– Хана им, – невозмутимо констатировал Кислый.

Хайты не спали и тоже заметили добычу. В три потока заструились воинские отряды, загружаясь в корабли. Не прошло и пары минут, как первый уже отчалил, направляясь на перехват. Купцы вели себя как на лодочной прогулке в центральном городском парке – и ухом не повели. Спали их наблюдатели или нет, но противника они рассмотрели слишком поздно.

Донесся тревожный звон судового гонга, на палубе закипела суматоха. Рулевые поспешно пытались развернуть корабль, остальные суетливо стягивали мешающий парус и садились за весла. Кто знает, может, и успели бы – галера все же побыстроходнее хайтанских корыт. Но не повезло – зря пошли в путь без местного лоцмана, да еще и держались возле берега.

Судно накренилось на левый борт, с разгона налетев на песчаную мель. Засело серьезно – несмотря на отчаянные попытки экипажа оттолкнуться назад, корабль даже не шевелился. В принципе засели нестрашно, час работы – и освободятся, но враг этого часа, естественно, не даст.

Олег внимательно проследил за коротким абордажным боем и понял, что с этими купцами островитяне больше торговать не смогут. Может, они и глупы, но дрались как волки – хайтам не пришлось обременять себя пленными.

– Отмороженные пацаны, – констатировал Лом. – Я бы на их месте сдался.

– Я тоже, – кивнул Кислый. – Этих гадов в сто раз больше.

Олег покачал головой:

– Нет, не в сто… но все равно много. Хватит трепаться, уползаем.

* * *

Не отвечая на расспросы любопытствующих островитян и с трудом отправив взбешенную жену домой, Олег, таща за собой Кислого и Лома, вломился в избу Добрыни. Тут его будто ждали: помимо Добрыни за столом сидели отец Николай и Шульгин. Странная компания, но люди далеко не последние, и скрывать от них новости не стоило.

Прервав взмахом руки попытку Добрыни что-то сказать, Олег заявил:

– Хайты. Много хайтов. У них лагерь в устье Платинового ручья.

– Так это же совсем рядом, и берег уже наш, – нахмурился священник. – Ты уверен?

– Нет, – язвительно ответил Олег, – я это только что придумал – от скуки. Их там сотни две-три, на трех кораблях пришли. При мне перехватили корабль южных купцов.

– Не понял? – прогудел Добрыня. – Они же отплыли в обед. К себе пошли. А Платиновый ручей выше нас по течению.

– Не знаю, может, они заблудились или скорее решили все же попасть в Сумалид, но попались к хайтам. Те всех перерезали.

– Странно, что они так далеко высадились, – задумчиво произнес Добрыня. – Могли бы легко зайти прямо в Хрустальную.

– Думаю, они о нас вообще не знают, – уверенно заявил Олег. – Я понаблюдал за ними, они сюда, похоже, за платиной приперлись.

– Не понял? За какой такой платиной? – оживился Шульгин.

– Я в прошлом году на том ручье пару шурфов разведочных пробил. Там следов золотодобычи хватает, причем некоторые ямы выглядели свежими. Думал, что старатели держались там до последнего, и, значит, содержание золота там хорошее. Но оказалось, что золота в песке немного, зато полно платины. По моим прикидкам, в металле местном процентов восемьдесят платиноидов, остальное золото. Платину здесь не ценят – Млиш говорил, на юге за добычу платины в масле живьем варят, потому что ее фальшивомонетчики используют, так что добыча там бессмысленна, и больше я туда не совался. Но хайты собираются явно добывать песок, причем работают лихо. Уже пару старых ям расчистили и почти сколотили примитивную гидравлическую установку. Судя по тому, как четко действуют, у них все продумано и не первый раз этим занимаются. Похоже, следы старой добычи после них остались.

– И на кой же им эта платина? – удивился Шульгин. – Это же вроде металл просто для украшений, а эти твари их не носят.

Олег покачал головой:

– Основное применение платины – техническое. Это тугоплавкий, химически инертный металл с кучей уникальных свойств. Тигли, катализаторы, термопары…

Намечавшуюся лекцию решительно прервал Добрыня:

– Да какая нам разница, для чего она им? Пусть хоть жрут эту платину вместо сахара, нам-то главное, что они в пяти шагах от нас встали. Олег, как, по-твоему, – надолго они?

– Не знаю, они передо мной отчитываться не стали. Но обустраиваются на ручье с размахом: хижины ставят, навесы, даже вроде бы лагерь обносить частоколом собрались – в ближайшей роще колья готовят.

– Олег точно говорит, – поддакнул Кислый. – И еще землю таскают в одну линию, наверное, вал делать собрались.

– Не было нам печали, – вздохнул священник. – Олег, а эта платина, она что, только в одном месте здесь? Как-то это странно с их стороны в такую даль прийти за ней.

Олег пожал плечами:

– Я все знать не могу. На Земле платиноиды встречаются очень редко, потому и стоят дорого, здесь, думаю, скорее всего, тоже так. По-крайней мере золото тут редкость: нам просто повезло, что этот край наподобие Уральских гор – всем богат. На Урале, кстати, и золото и платина есть.

– В гробу я видал такое везение, – вздохнул Добрыня. – Не нужны нам такие «старатели» в соседях. Надеюсь, они еще не знают, что мы рядом.

– Я по пути охотников в лагере предупредил – никто в ту сторону не сунется. Но хайты нас или наши следы заметят быстро. Пришли они явно не на пару дней, значит, охотиться будут или просто шляться по округе. А у нас там неподалеку, в сторону Нары, лагерь лесорубов. Народа там сейчас нет, но поселок и вырубки не скрыть. Да и по Фреоне с левого берега рыбаки гоняют постоянно, лодки их и плоты обязательно засекут. В общем, отсидеться не получится.

Шульгин вкрадчиво произнес:

– Это почему не получится? Они далековато от нас, вряд ли заметят наш поселок по дыму из труб. Пусть даже месяц будут платину мыть, нам это не помешает – просто будем избегать тех мест. Они намоют платины и уйдут. Ну, может, поймают несколько рыбаков с левого берега. Но это же не наши ребята. Да и предупредить Кругова можно – он гонцов пошлет по левобережью, и народ не будет маячить перед Платиновым.

– Не все так просто, – мрачно возразил Олег. – Это же хайты…

– Ну и что?

– Ну и то, – буркнул Добрыня, – Заберут свою платину и вернутся в Хайтану. Там расскажут, что здесь полно людишек. Вернутся уже оравой побольше. А может, и вообще решили на год тут осесть, на Платиновом. Построят крепость, и станет нам вообще печально… с такими соседями…

– Они и так знают, что здесь люди есть, – возразил Шульгин. – Набег их лишь недавно отбили.

Олег, решив, что пора выразить вслух витавшую в воздухе мысль, спокойно произнес:

– Передавить их надо, пока частокол не построили. Тогда точно никому ничего не расскажут и в другой раз подумают – стоит ли местная платина таких хлопот.

Шульгин скептически поморщился:

– В другой раз припрется их тысяча, и весь берег очистят, чтобы не мешали платину копать.

– У страха глаза велики, – парировал Олег. – Мы здесь уже пару раз им разгром устроили, и до сих пор никаких «тысяч» не видели. Далековато им до нас. Да и не так они страшны. Их много, но все же не миллиарды, посылать огромные отряды им нелегко – иначе бы давно всех нас переловили. Сил у них ровно столько, сколько земель, потому они и не могут расширять свои границы. А если попробуют расширить, надо это в корне пресекать. Платиновый ручей наша земля, и платина там тоже наша. Нас здесь если всех собрать, то больше тысячи народа. Даже если левый берег не поможет, полторы сотни воинов выставим легко. И союзников новых в деле испытаем – две-три сотни ваксов скажу Муру привести.

– Дожили, – чуть не прошипел Шульгин, – с ваксами дружбу затеяли. Может, нам еще и с хайтами союз заключить?

– Я бы с удовольствием, – ухмыльнулся Олег, – вояки они неплохие.

– А я и не сомневался…

Лом, всю беседу переминавшийся с ноги на ногу, нерешительно протянул:

– Ну так раз такие дела, так, может, лодку нам выделите? Сами видите, не наврали мы, а без лодки нам на левый берег никак не попасть.

Добрыня зловеще улыбнулся:

– Гонцов пошлю сейчас к Кругову, за подмогой, вот с ними и переправитесь. Заодно уж своему мэру объяснишь, какие такие дела загнали вас на маковые холмы.

* * *

– Олег, а может… может, сядем на корабли и уйдем… на юг уйдем. Уйдем все. Там хайтов нет.

Прижав к себе жену покрепче, Олег вздохнул:

– Ань… не ждут нас на юге. Мы везде чужие, и везде будут свои хайты. Сто раз уже это обсуждалось: нет у нас никакой альтернативы – надо просто стараться создать здесь что-то свое. Нам повезло, что людей здесь нет и никто нам не мешает.

– Ну конечно! Не мешают! Олег, оглянись: мы не живем… мы выживаем. Мы здесь уже больше года, здесь полно женщин, способных родить, и нет аптек… нечем предохраняться. Но детей почти не рождается… не до детей нам. А смертность какая… постоянно кто-то умирает от неизвестно какой болячки или паразита, даже врач с юга не может помочь, говорит, что таких болезней не видел никогда. Мы ведь чужие здесь, нет у нас иммунитета против местной дряни… Зимой каждую неделю похороны, да и обморозились многие, потому что одежды мало теплой. Я уж молчу о тех, кого убивают звери или враги. Мы сюда переселились с острова несколько месяцев назад, а на нашем кладбище уже десять могил. Мы заняты только одним – стараемся выжить. Все усилия, все мысли, все планы, все, чем мы живем, все подчинено одному – прожить хотя бы один день лишний. Мы не строим планы далеко наперед, живем одним днем. И это естественно – ведь если завтра на своих огромных кораблях придут хайты, все планы наши окажутся бессмысленными. Вспомни ту толпу, которую мы видели на их землях: даже половина того отряда, что прошел тогда мимо нас, с легкостью разобьет все наши силы, даже если соберем всех мужчин с обоих берегов и ваксов, которые присоединились к нам. Мы даже не сможем ничего сделать их кораблю, нас тогда чудо спасло, что он на мель сел.

– Чудо было рукотворным, мы сами его туда заманили, – возразил Олег.

– Ну какая разница, все равно случайность. Да и это кораблю не повредило, просто задержало, и мы смогли удрать. Да господи… о чем это я… Олег, тебя нет никогда дома. Ты постоянно пропадаешь в поездках… в опасных поездках. Встречая корабль сегодня, я тряслась от страха. Представляла, как на палубе тебя не найду, а все твои товарищи будут выглядеть печально и виновато отводить взгляды. И так каждый раз… Я могу остаться вдовой в любой момент.

– Красивой молодой вдовой, в этом есть свои плюсы, – ухмыльнулся Олег.

– Не ерничай! Глупые у тебя шутки! Ты просто дурак – так нельзя шутить! Олег, мне страшно, давай отсюда куда-нибудь уедем, где не будут умирать так часто.

Аня не выдержала, расплакалась. Прижав ее к себе еще крепче, Олег нежно зашептал:

– Дурочка ты у меня, ну куда же нам уходить? Ань, да, тут трудновато, но это наша земля и деваться нам отсюда некуда. Ну припремся мы на юг – и что дальше? Там мы никто, и прав у нас никаких. Понравишься ты местному «олигарху», свистнет слугам забрать тебя. Я, конечно, буду против. И выйдет гора трупов на десяток наших кладбищ. Это я так, к примеру сказал: на самом деле я, конечно, тебя и сам буду рад «олигарху» сплавить, найду там себе помоложе и посимпатичнее.

– Шутка не смешная…

– Ну… ну, солнышко, хватит рыдать. Уж обо мне точно не беспокойся, у меня жизней больше, чем у кошки, ты же меня знаешь.

– Ага… знаю. Я помню, как тебя старуха ваксов чуть не убила…

– А ты злопамятная у меня!

– А ты клоун самовлюбленный. Олег, ты же опять в бой пойдешь, к этим хайтам. Олег, я хайтов боюсь до истерики.

– Да все их боятся… А деваться некуда… И не реви раньше времени, их там немного, и не особо сильны с виду… старатели, не воины… Передавим этих легко.

– Передавите этих, приплывут другие. Что им стоит прислать пятьсот или тысячу воинов. Ты же сам видел, сколько их там, в той степи. Если они не вернутся с этой проклятой платиной, они обязательно захотят узнать, что случилось. И пошлют тысячу.

– Будь у них лишняя тысяча, давно бы прислали. И вообще мы уже не те, какими были год назад. Тогда набег шайки ваксов казался катастрофой. Мы стали сильнее и скоро станем еще сильнее.

– Неоткуда нам силу брать… нас больше не становится.

– Ошибаешься. Времена меняются – народ начинает собираться в поселки, жить поодиночке и малыми группами теперь не модно. Да и народ уже не тот, что раньше: подучился воинскому делу, лучники уже не экзотика, за меч, все знают, с какой стороны браться. Доспехов пока маловато, но кожанки, считай, у всех, щитов много, шлемов. У нас появляется новое оружие: арбалеты уже не редкость, а на стенах вон сколько метательных машин. Скоро, если все будет хорошо, у нас и огнестрельное оружие будет. С мушкетами вообще хайтов можно не опасаться.

– Правда? У нас ружья будут?

– Мы там, на разломе, нашли селитры пару вагонов. Этого хватит, наверное, на сто тонн пороха, если не больше. Там же нашли немало хороших заготовок под стволы: перфораторные штанги, буровые трубы, в вагоне с металлоломом даже несколько пушечных стволов старых. Так что и пушки, и мушкеты у нас скоро будут. Знаешь, что будет с толпой из сотни хайтов, если в нее с дистанции метров в сорок дать залп из трех десятков мушкетов?

– Не знаю.

– Не станет толпы. Их просто растерзает картечью. И что самое приятное: много ума, чтобы овладеть этим оружием, не надо. Не надо даже стрелять уметь метко – лишь бы направить в нужную сторону.

– Умеешь ты успокаивать… А может… может, подождем, когда эти мушкеты сделают, а потом вы нападете на их лагерь?

– Вот, блин… дались тебе те хайты… Спи давай, плакса, этих старателей мы и без мушкетов спокойно передавим… голыми руками…

Глава 4

Макс покосился в сторону пленника и внутренне содрогнулся. Не так уж давно он сам так же кормил муравьев – невольно вспоминаешь об этом кошмаре, глядя на подобное зрелище.

Пленник держался стоически – вот уже пару часов без звука кормил насекомых, явно решив молчать до упора. Люди Бума почти все уже спали, лишь тройка самых азартных продолжала по десятому кругу проигрывать друг другу трофейные вещи, отобранные у пойманного стрелка. Сам Бум, присев на седло рядом с пленником, вот уже час неутомимо сражался с лошадиными мослами, выковыривая из них мозг. Судя по всему, это занятие не надоест ему никогда. Земляне и кшарги тоже спали или, по крайней мере, дремали, лишь Макс с Дубиным терпеливо продолжали ждать результатов допроса захваченного врага. Вопреки своей природе не спали и муравьи, продолжая мстить за причиненные им разрушения. В принципе им теперь и негде было спать – конус их мегаполиса был срыт до основания и высыпан на тело пленника.

Бум, отбросив опустошенную кость, издевательски ласково произнес:

– Дружище, я вижу, уже стемнело, муравьи отдыхать потянулись, а язык у тебя так и не развязался. Что ж… раз по-хорошему ты не понимаешь, будем по-плохому. Гурк, хватит кости трясти. Накали-ка стилет на огне получше и выжги ему для начала левый глаз. Ури, а ты ему пока веки отрежь, чтобы взгляд не воротил.

– Как скажете, сир, – буркнул слуга рыцаря и, достав из-за голенища длинный кривой нож, направился к пленнику.

То ли муравьи все же покончили с остатками упрямства, то ли несчастный просто не был готов психологически к подобному членовредительству, но играть в молчанку перестал:

– Стойте! Не надо! Меня зовут Рицо, я человек барона Пигируса.

– Пташка зачирикала, – осклабился Бум. – А скажи-ка мне, Рицо, почему это ваш барон разбойничает в лесах здешних? Или обнищал до того, что с бродяги готов штаны драные стянуть?

– Барон Пигирус не разбойник! – возмущенно вскинулся пленник.

– Это как же не разбойник?! Ты нам сказал, что из его людей будешь, и при этом мы видели, что ты разбойничаешь. Если у рыцаря люди разбойники, то рыцарь или повесить их обязан, или сам должен привыкнуть к тому, что он теперь разбойник.

– Я не разбойничал, – мрачно-упрямо заявил Рицо.

– Да что ты говоришь! Скажи еще, что наши лошади от сапа сдохли! Ты и твои дружки-ублюдки второй день уже по нам из кустов стреляете при любой оказии. У нас уже почти лошадей не осталось – или пали от стрел ваших, или разбежались в суматохе. Ты, дружок, не просто разбойник, ты еще и конокрад. А знаешь, что в краях наших с конокрадами делают?

– Вешают за шею. Так же, как и тех, кто чужих жен ворует.

Бум покачал головой:

– Вот как ты заговорил! Что-то я не припомню, чтобы я у барона Пигируса жену умыкнул. Да, я, конечно, не евнух, всякое бывало, но, насколько знаю, Пигирусы – это род из центральных лордств, а меня там никогда не бывало. Так что разбою твоему нет оправданий, и быть тебе в петле, если так и дальше будешь ерунду языком молоть. Говори же, зачем твой ослоподобный барон послал вас за нами?

Пленник упрямиться не стал:

– Барон Пигирус послал нас в лес, чтобы найти ваши следы, сир Бум. Вас видели у замка Шифки, нам повезло, что мы были рядом и у нас хорошие проводники. Когда мы поняли, что вы уходите на запад, то сир Орус решил убить ваших лошадей, чтобы вы не смогли уйти далеко. Войско герцога Нирусватуса недалеко, а с ним и наш барон. Мы преданные ему люди и просто делаем то, что велел делать наш господин.

– Проклятье! – взревел Бум. – Вы, канальи, могли бы проявлять поменьше рвения при этом! У нас осталось всего восемь лошадей на весь отряд, да и то все раненые. Хуже нет для рыцаря, чем пешком по лесам бродить.

Дубин, ничего не поняв из допроса пленника, склонился к Максу:

– Что они там говорят?

– Да из-за пристрастия Бума к чужим бабам все наши беды нынешние. Кто-то из людей Шифки, думаю, узнал нашего рыцаря и стукнул об этом людям герцога. Те послали вслед этих молодцов, чтобы они нас задержали в лесу. Вот они и стреляли по лошадям, не трогая людей.

– Ни фига себе не трогая! У нас уже семеро раненых!

– Ну стрела это дело такое – летит не всегда туда, куда хотелось бы. Да и сам посмотри: у нас осталось восемь лошадей, а было сорок. При этом есть еще пять коров, а пропала лишь одна. Все лошади ранены, а корову лишь одну лечить пришлось.

– Да… странно, что сами этого не заметили… Нас и правда стараются задержать.

Бум тоже обернулся к Максу:

– Плохо дело. Пешком нам не уйти от погони. Думаю, люди барона или самого герцога уже в затылок дышат. Уж очень серьезно они за нас взялись.

Пленник, решив, что настал его звездный миг, заявил:

– Его светлости герцогу Нирусватусу нужна лишь голова сира Бума. Принесите ее в мешке, и он наверняка помилует остальных. Ну разве что уши отрежет или выпорет.

– Я тебе сейчас отрежу все, что можно у мужика отрезать, – пригрозил Бум.

– У вас нет другого выбора, – упрямо гнул пленник. – Барон Пигирус со своими вассалами пошел к Рыбице рысью, не жалея лошадей. Ему не надо было крюк к Шифке делать. Так что у брода вас будет ждать его отряд. Луга вокруг Рыбицы по нашему берегу просторные, есть где разгуляться. У вас восемь полудохлых кляч осталось, а у нашего барона семь рыцарей, с ними оруженосцы и свита. Втопчут вас в траву, как жаб.

Бум пнул пленника по макушке, заставив замолчать, и обернулся к Максу:

– Самое время вам подумать, что делать дальше. Или режьте мне голову, или надо не попасться на глаза этому сыну ублюдка Пигирусу.

Пойманный лучник зашипел:

– Когда придет время суда, я расскажу барону, как ты его оскорбил. Смерть твоя будет собачья, позорная!

Рыцарь без слов вытащил меч, коротко рубанул пленника в горло:

– Наконец-то заткнулся! – хохотнул Гурк.

Бум, не обращая внимания на агонизирующее тело, корчащееся у ног, вновь обернулся к Максу:

– Ну что решать будем?

Макс пожал плечами:

– Нас мало, бой мы не потянем. Надо поворачивать на юг и переходить Рыбицу выше их засады.

– Плохая идея. Через Рыбицу один брод, на ее повороте. Кратчайший путь к Фреоне… так говорят. Если переходить ее выше, в самые болота уткнемся. Что там ваши кшарги про эти болота говорят? Знают они там тропы?

– Вряд ли. Им незачем туда соваться. Говорят, эти болота опасны и непроходимы.

– Эх… лучше голову отрежьте… ненавижу болота…

* * *

Добрыня присел на скамью и кивнул Олегу:

– Вот, это наш химик, Серега, про которого я тебе говорил.

Плюгавенький мужичок суетливо кивнул в знак приветствия, обернулся к Добрыне:

– Я еще не подобрал точную пропорцию, но вроде бы эта селитра хорошая. Вот смотрите.

Покопавшись среди множества плошек и кувшинчиков, расставленных на столе, химик выставил тарелку с горкой серого порошка.

– Подождите минутку, я светильник принесу.

Проводив взглядом спину специалиста, скрывшегося в сарае, Олег поморщился:

– Ну и воняет же здесь.

– А чего ты хотел… это же кожевня. Потому за стенами и работают, иначе в поселке не продохнуть будет.

– Не внушает мне доверия этот химик. Я порох черный видел: он не так должен выглядеть.

– Критику разводить легко, а ты вот найди мастера получше.

Пороховых дел мастер выскочил из сарая, поспешно плюхнул на стол жировой светильник, зажег от него лучинку, поднес к тарелке. Серая кучка зашипела, выбросила язык пламени, пробушевав секунды две-три, оно резко пошло на убыль, оставив после себя жалкое пятно дымящегося шлака.

– Вот, вроде уже получше горит, – обрадовался Сергей.

Олег хмыкнул и поинтересовался:

– А ты вообще откуда химию знаешь? Учился? Работал?

– И учился, и работал.

– Что-то я у нас в городе пороховых заводов не встречал…

– Ну так небось завод безалкогольных напитков знаешь, вот там я технологом и работал.

Олег покачал головой:

– Дерьмо это, а не порох… Серега, лучше бы ты на динамитной фабрике работал – я в детстве и то лучше делал разную гадость для бомбочек.

– Ну так я пропорцию точную не знаю, надо подбирать, – начал суетливо оправдываться «химик». – И вообще, вы много от меня хотите: да никто в наше время подобное делать не может. Нет таких людей. Надо все придумывать заново.

Из-за спины радостно донеслось:

– Здравствуйте, дяденька Добрыня!

Лидер островитян чуть не поперхнулся:

– Кислый! Лом! Мать вашу! Вы какого здесь делаете?! Я же ясно сказал вам с гонцами убираться!

– Так мы пропустили их уход, – подчеркнуто-виновато ответил Кислый.

– Ну амба вам, торчкам! Связанными отвезу и сдам Кругу!

– Дядя Добрыня, ну что вы такой злой. Мы же вам помогли, жизнями рисковали ради вас. Что вам стоит поделиться одной-единственной лодочкой?

Лом, подкравшись к столу и осмотрев выставку химикатов, с любопытством поинтересовался:

– А че это вы тут делаете?

– Кружок «Юный химик» у нас тут, – буркнул Добрыня. – Пока дармоеды вроде вас под ногами путаются, мы делом занимаемся, порох пытаемся вот сделать.

– А чего тут пытаться? – недоуменно протянул Лом. – Берешь и делаешь.

– Ну раз ты такой умный, может, сам и сделаешь? – въедливо предложил Добрыня.

– Не вопрос, – небрежно заявил Лом и бесцеремонно расположился рядом с Олегом.

Глядя, как ловко он завозился с посудой, островитяне переглянулись и без комментариев стали следить за действиями Лома. Тот быстро, но без суеты, что-то смешивал, толок, просеивал через чайное ситечко, из плошки светильника временами капал жидким жиром и даже плюнул пару раз. Высыпав приготовленную смесь на жестяную лопатку, он, постоянно потряхивая, подсушил ее над пламенем и лениво заявил:

– Вот вам и порох. Дерьмо, конечно, но на нормальный состав тут у вас кое-чего не хватает.

Добрыня, сунув нос в лопаточку, недоверчиво буркнул:

– Да это чай какой-то… гранулированный. Торчок ты конченный, как у тебя совести хватило нам голову морочить? Ты же даже взвешивать ничего не стал, смешал все, что видел!

– А че тут взвешивать? Это ж не термит, отклонение на один процент легко допустимо. Вот сами смотрите, если не верите.

Лом сунул лучинку в лопаточку. Яркая вспышка заставила всех шарахнуться, под крышу навеса ушло облако дыма, на лопаточке осталось темное пятно нагара.

– Нормальный порох. Только грязноватый немного. Но за пять минут из этого дерьма лучше не сварганить.

Добрыня молча переглянулся с Олегом и вкрадчиво поинтересовался:

– Скажи-ка, Лом, ты что, химик по образованию?

– Не, я на экономиста учился… только недоучился.

– А откуда знаешь, как порох делать?

– Так чего тут знать? Три компонента, пропорция легкая, почти все в селитру идет, просто перемешать получше и на гранулы пустить.

Кислый решил отрекламировать товарища:

– Лом у нас головастый, вы не смотрите, что тормознутый немного. Он, если надо, из табуретки что угодно замастырит, хоть героин!

– Сам ты тормоз, – огрызнулся Лом. – Но вообще-то да, талант у меня к химии. Хотя насчет табуретки ты и загнул… Правда, кому надо, тот и электрической лампочкой сможет вставиться, главное знать как. Добрыня, ну так как там насчет лодки?

– Да погодь ты со своей лодкой! Ты мне вот что скажи: а тонну пороха сможешь сделать?

– Г… вопрос. Но это не за пять минут. Селитры нужно будет такой же под тонну. Ну и по паре центнеров угля и серы этой. Серу еще почистить надо будет. Не, она, конечно, хорошая, но мусора много. Проварить ее и расплав через сито пустить. Осадок не трогать, а летучие примеси если есть, то сами уйдут. Ну и масло нужно нормальное, а не эта параша из лампы. Сито тоже побольше надо, а то в этом чайном ситечке четыре горба заработаешь, если тонну через него перетрясешь.

Добрыня застучал пальцами по столу, будто на пианино играя, и, сверкая глазами, лихорадочно спросил:

– Лом, а вот ты, к примеру, динамит смог бы сделать?

– А чего там делать? Только смысла нет. Если уж делать, то пластик.

– Чего?

– Ну вы, Добрыня, и темный! Пластиковая взрывчатка. Тот же нитроглицерин, но с нормальным пластификатором. По мощности ничего не теряешь, а хранить и использовать гораздо проще динамита.

– А снаряд для катапульты сможешь соорудить, с этой пластиковой взрывчаткой?

– Ну, корпус нужен и хлам железный под осколочную массу. Под детонатор пружина нужна будет и трубка, хотя можно тупо капсюль с фитилем поставить, это проще будет.

Олег уважительно поинтересовался:

– Слушай, Лом, и откуда ты все знаешь?

– Да так… в Инете нарыл, когда для себя инфу искал…

– Может, ты и бомбу атомную сделать сможешь?

– Не вопрос. Ее и дебил сделает. Там сложность не в бомбе, а в боевом изотопе. Получить его несложно, но надо перелопатить офигенную гору уранового сырья, отделяя двести тридцать пятый от двести тридцать восьмого. Хотя можно и проще: сварить плутоний. Работы поменьше гораздо, но работа очень грязная.

Добрыня поднял руку:

– Тихо, Олег! Лом, я вот подумал, а на хрен вам назад, к Кругову переться вообще, ведь можете спокойно у нас остаться.

– Так у нас там хижина, вещи…

– Ваших вещей там стоптанные лапти и пара голодных тараканов. Выделим мы вам и вещи, и домишко. Голодать у нас точно не станете, да и работа будет интересная: вижу я, химия тебе нравится?

Лом нерешительно покосился на Кислого и, встретив в глазах товарища понимание, обернулся к Добрыне:

– Ну в принципе можно. Только в этом сарае я работать не буду, у меня уже нос отвалиться хочет от этой вонищи.

– А тебе и не придется здесь работать, для тебя мы новый сарайчик соорудим… чуть подальше от поселка… мало ли что. А заведовать кожевенным производством у нас остается его старый начальник – Сергей.

* * *

Кругов пожал руку Добрыне, остальных островитян поприветствовал кивком. Указав рукой на берег, где из лодок высаживались его люди, мэр произнес:

– Со мной пришло восемьдесят человек.

– Негусто, – вздохнул Добрыня.

– А чего ты хотел? Сам просил притащить всех немедленно. Чтобы собрать народ со всех поселков, нам пара дней нужна, вот я и прихватил лишь своих.

– Да нормально. Хайтов немного, сотни две. У нас с вашими столько же наберется почти, да еще и Олега к ваксам послали, он толпу должен привести.

Кругов озабоченно нахмурился:

– Гонцы про вашу дружбу с ваксами рассказали, но мне до сих пор не очень верится… Наши на них очень злые… Прошлый год вспомни – немало наших к ним в котел попало.

– Помню… Ну так местных людоедов мы давили и будем давить. А эти южане, пришлые, с нами у них стычек не было. Они сами местных убивают, враги с ними. Круг, мы не в том положении, чтобы пренебрегать помощью, пусть даже такой. Или мало вас в тот раз хайты погоняли?

– Ну смотри… твои союзники, не мои. Теперь любой набег ваксов на них сваливать будут, сам еще пожалеешь, что дружбу с ними завел. Когда выступаем?

– Заночуете у нас, а утром вместе и выступим. Олег должен ждать нас у лагеря лесорубов.

– Хорошо. Что у тебя тут вообще новенького? Видели мы, «Варяг» пришел с Нары. Что привезли? Соль?

– Вроде того, – уклончиво ответил Добрыня. – Круг, кстати, мы тут наконец-то порохом занялись серьезно. Кузнецам задание дал стволы делать. Если все будет хорошо, скоро у нас артиллерия будет своя.

Кругов присвистнул:

– Неплохо. Только вы в этом деле немного опоздали. Про Монаха слыхал?

– Слыхал. Вроде он уже землян на севере всех подмял под себя.

– Может, и не всех. Но все равно у него людей очень много. Так вот, говорят, что у него огнестрельное оружие есть. Правда, не думаю, что много.

– Возможно, с Земли попало с кем-то?

– Может, и так. Но тогда непонятно, где патроны берут. Мы тут думали насчет пороха, но никто не представляет, как селитру добывать. Да и ствол выковать проблема… это тебе не топор…

Добрыне не терпелось похвастать Кругу привезенными «Варягом» вещами, особенно пушечными стволами, но он сдержал первый порыв. Не стоит всем трубить о своей удаче. Да и, если честно, нечем пока хвастать. Горстка пороха на тарелке и ржавый ствол противотанковой пушки – это еще не оружие.

Это лишь мечты о чем-то большем.

* * *

Лето выдалось засушливым, и реки серьезно обмелели. Рыбица не исключение: перекаты и мели оголились, заросли камыша и тростника оказались на суше. Течение здесь и в половодье не медленное, а сейчас вода чуть ли не ревет в узости съежившегося русла. Не лучшее место для переправы, но Бум выбрал именно его, мотивируя тем, что противоположный берег в этом месте лесистый, а не болотистый. Для Макса его логика была непонятна – все равно в болото влезть придется, так какая разница, но спорить не стал. А жаль: может быть, несчастная буренка выжила бы. Лошади, привыкшие к походам, переправились без проблем, а вот раненой корове не повезло.

Буренка оступилась, еще не дойдя до глубины, завалилась на бок. Народ, не ожидая от нее таких фокусов на мелководье, помочь животному не успел и лишь бранью смог отреагировать на ее поведение. Обезумевшее от усталости, боли и страха животное дернуло вниз по течению, в сторону переката, и вскоре ее жалобное мычание затихло.

Бум, добравшись до берега, уселся на седло, вытянул ноги, позволяя Ури надеть на себя сапоги. Обернувшись к Максу, весело прогудел:

– Не горюй по этой глупой корове: все равно бы сдохла. Жалеть надо об одном: о потерянной говядинке – эта конина уже поперек горла стоит. А это еще что? Гляди-ка кто пожаловал!

Обернувшись, Макс увидел стрелков. Неутомимые преследователи выбирались из леса, выстроились на краю луга, глядя на тех, кого преследовали. Их было всего семеро, хотя, возможно, показались не все – иной раз, попав под обстрел, Макс думал, что против них вышла целая сотня лучников.

– Как жаль, что между нами теперь река, – вздохнул рыцарь. – На лугу этим канальям от всадников не уйти.

Встав, Бум погрозил в сторону противоположного берега кулаком и проревел:

– Передайте вашему барону Пигирусу, что сыны его – содомиты поганые, дочки – дешевые блудницы, а жена и вовсе ведьма одноглазая! И когда-нибудь я до них еще доберусь – за каждую лошадку заплатят!

Лучники переглянулись и устроили короткую пантомиму. Один, развернувшись спиной к реке, стянул штаны, продемонстрировал белый зад, второй молча провел ребром ладони по горлу.

– Что они этим хотят мне сказать? – удивился Бум.

Макс охотно пояснил:

– Очевидно, говорят, что срать на вас хотели, и если поймают – прирежут.

– Ах вы ублюдки! Отродья грошовых шлюх! – взревел рыцарь. – И вы тоже заплатите за всех лошадок. Я, сир Бум, слов на ветер не бросаю! Ноги велю отрубить, и не сможете больше по лесу бегать! А тебя, беложопого, велю еще и как бабу попользовать!

Один из лучников не выдержал, выстрелил. Но расстояние слишком велико для прицельной стрельбы – стрела зарылась в песок в десятке шагов от рыцаря. Бум захохотал и, прекратив перепалку с противником, мрачно произнес:

– А теперь нам еще веселее станет. Без проводника суемся в болото, куда со времен сотворения мира никто не совался.

– Может, все же рискнуть и попробовать пройти вдоль реки? – предложил Макс.

– Нет. Не дадут нам они этого сделать. Кругом дозорных поставили, не пройти нам незаметно.

– Откуда знаешь про то, что они делают?

Бум, хохотнув, охотно пояснил:

– Да потому что я бы на их месте сделал именно так.

Глава 5

Мур, шумно принюхавшись, уверенно произнес:

– Друг Олег, тут рядом кто-то живет или жил.

– Да, здесь поселок. Наши люди здесь рубят лес зимой.

– До зимы далеко, но я чувствую много людей. Воняет живыми людьми.

– А уж как от вас-то несет! – в сердцах по-русски произнес Олег, а потом добавил на местном: – Там ждут наши воины, мы должны с ними встретиться в этом месте.

– Хорошо. Друг, я надеюсь, что твои люди не огорчатся тому, что я привел так мало воинов? Ты сказал, что надо идти быстро, а нам нужно время, чтобы собрать много воинов.

– Нет, Мур, не обидятся. Да и немало ты привел. Подожди меня здесь, я пойду вперед, поговорю с нашими. Боюсь, как бы вас не приняли за врагов.

– Друг, ну как нас можно перепутать с грязными и вонючими пещерными слизняками?! Да их даже блохи не хотят кусать!

– Мур, не обижайся, но для нас вы все на одно лицо. Не привыкли мы к вам еще.

Оставив местную армию в сосняке, Олег выбрался на вырубку, помахал руками:

– Не стреляйте, это я, Олег!

Из кустов на другой стороне вышел арбалетчик, махнул рукой:

– Видим! Проходи, тебя ждут давно уже!

– Иду. Если увидишь ваксов, не стреляй, это наши.

– Лишь бы палец сам не согнулся по привычке, – хохотнул стрелок.

«Войско двух берегов» расположилось в поселке лесорубов. Дома занимать не стали – погода стоит жаркая, но очаг летний уже развели – народ от безделья гонял чаи. Кругов и Добрыня расположились на завалинке центральной избушки, и появление Олега прервало их долгий деловой разговор.

– Я привел ваксов.

– Много? – подскочил Добрыня.

– Двести четырнадцать, если не ошибся.

– Эх… а где же пять сотен обещанные?

– Такую толпу собрать время надо. Вон Круг тоже не смог всех привести по той же причине. Да и ваксы не те, что местные: покрепче, воинская выучка кое-какая есть, у многих металлическое оружие.

– Ты с клотами говорил насчет ваксов?

– Да, я заходил в их селение, говорил с их самками и Удуром.

– И что они?

– Да просто промолчали, это же клоты. Разве их поймешь. Ваксы и то проще, почти как мы.

Добрыня покачал головой:

– Если клоты начнут драку с народом этого Мура, ничего хорошего не будет – нам и те и те нужны.

– Будем надеяться. Я клотам про хайтов рассказал, они промолчали тоже. Но, надеюсь, со стороны реки помогут.

– Ладно, не помогут, так и без них управимся.

Кругов, не выдержав, встал:

– Вы долго тут языками чесать будете? Народ скоро засыпать начнет. Мы когда драться начнем?

Добрыня покосился на солнце:

– Да сейчас и начнем… больше нам ждать нечего – разведчики уже вернулись. Бог даст, так до вечера все кончено будет.

* * *

От поселка лесорубов до лагеря врагов было около пяти километров, но это невеликое расстояние войско землян и ваксов преодолело почти за три часа. Разведчики заранее высмотрели, где расположились вражеские наблюдатели, и выбрали маршрут, скрытый от глаз неприятеля. Вот и пришлось ползать по оврагам и прятаться за рощами. Хорошо еще, что особо высоких холмов здесь нет: один-единственный наблюдательный пункт на такой позиции мог бы растянуть путь еще дольше.

Олег двигался в авангарде и, хорошо зная здешние места, заранее остановил войско в укромной рощице:

– Все стойте здесь и не шумите. До хайтов полкилометра отсюда. Я схожу вперед, к разведчикам.

Добравшись до края рощи, к началу спуска в долину ручья, он огляделся, пытаясь понять, где здесь засели его разведчики. Куст барбариса задрожал, из него выполз Паук, помахал командиру:

– Олег, мы тут!

– Вижу. Как обстановка?

– Все как по плану – полное спокойствие. Похоже, они про нашу эльфийско-оркскую армию не узнали. Правда, отсюда всех их юнитов не разглядеть… далековато. Бинокль бы сюда поюзать… Мы же в разломе два нашли – в развалинах магазина, так что уже целых три есть. Почему не взяли один?

– Вот сам бы и позаботился. У меня всего одна голова, и та не от гения – за всем уследить не могу. Дай-ка гляну, что они там делают.

Высунувшись из кустов, Олег нахмурился – хайты эти два дня без дела не сидели, и успехи у них были грандиозные. Они успели построить не просто лагерь, а чуть ли не крепость. Натаскали грунта от разработки, насыпали из него метровой высоты вал, ощетинившийся в несколько рядов наклоненными, добротно заточенными кольями. Архитектура внутри укрепления в точности копировала поселения, встреченные им в степях Хайтаны: шалаши, хижины и навесы, выставленные будто под линейку. На каждом углу наблюдательная вышка. Выход всего один и легко перекрывается рогатками из кольев – будто противотанковые ежи.

Но все же основная их деятельность заключалась не в строительстве – они действительно пришли за платиной и, надо сказать, добывали ее очень резво. Объем выполненных ими работ впечатлял: русло ручья отвели в канаву, расчистили две старые ямы и, судя по конусам чистеньких камней, успели промыть немало песка. Возле искусственного русла стояло две длиннющие деревянные колоды, к ним издалека, от верховьев ручья, тянулись водоподводящие желоба, а от рудника струились сплошные цепочки носильщиков, доставляющих корзины с грунтом.

Олег осторожно, стараясь не задевать ветки, выполз из кустов, завистливо произнес:

– Эх! Если бы наши так быстро все делали, мы бы уже в небоскребах жили, а золота по тонне в месяц добывали.

– Да, навыки рудокопства и строительства у них прокачаны хорошо, – согласился Паук. – Ну что? Армагеддон будет сегодня или отбой?

– Будет, – твердо пообещал Олег. – Зови остальных, и пошли за мной… сейчас начнется.

* * *

Долина Платинового ручья, как и долины большинства других ручьев в округе, мало подходила для проведения масштабных баталий пехоты, а коннице здесь и вовсе делать нечего. Склоны крутые, местами чуть ли не ущелье, вдоль русла тянутся сплошные заросли ивняка, повыше чащобы колючего, спутанного кустарника, окружавшего каменистые проплешины. Кое-где, на ровных участках, крошечные рощицы кривых деревьев – вокруг них кустарник еще гуще. Ручей бежит бодренько, но ближе к устью успокаивается, разливается вширь, а в дельте протянулся зеленый болотистый луг.

Обстановку хорошо охарактеризовал Кругов:

– В канаве придется драться.

Будь у землян сотня хороших стрелков, перебили бы всех сверху без проблем, но, увы, – лучники дальше пятидесяти метров в слона нечасто попадают, а арбалетчики лишь немногим лучше. Пока доберутся на расстояние выстрела, враги сто раз подготовиться успеют и пошлют наверх отряды пехоты. Среди кустов гориллам-раксам раздолье будет, а вот стрелкам несладко придется.

Добрыня решил принять бой на лугу.

Войско землян и ваксов скатилось с холма к берегу Фреоны, при этом ваксы с завываниями понеслись к кораблям, а люди принялись строиться между крутым склоном долины и ручьем.

Олег, натягивая тетиву, крикнул:

– Добрыня, здесь было три корабля, а сейчас всего два! Одного не хватает!

– Да и хрен с ним! Зови назад своих ваксов – неужто они еще часовых на кораблях не перерезали?

Обернувшись к Фреоне, Олег заорал:

– Мур! Бегите к нам! Быстрее, враги рядом!

Ваксы, подгоняемые бранью и оплеухами вождя, неохотно потянулись от кораблей – не так-то просто отказаться от планов разграбить эти посудины до кончика киля.

До лагеря врагов было около полукилометра, и снизу невозможно было разглядеть, что там происходит. Но не заметить нападение хайты не могли – теперь оставалось ждать их атаку.

Люди выстроились в несколько рядов – стрелки впереди, за ними замерли воины с топорами и копьями, да и мечей немало. Ваксы, бестолково пометавшись, сгрудились на левом фланге войска, на крутом склоне долины. Звенело оружие и амуниция, кто-то нервно насвистывал, над шеренгами стоял суматошный ропот – народ уже накачался адреналином в предвкушении схватки, а враг не появлялся.

Добрыня подскочил к Олегу:

– Да где они? Уже минут двадцать стоим! Может, наверх поперлись и сбоку по нам ударят?

– Вряд ли, мы бы их увидели, если бы они вверх по склону пошли, – возразил Олег. – Наверное, просто готовятся… куда им спешить.

– Мы тут до вечера стоять не можем, у народа поджилки начинают трястись. Хуже нет чем неизвестность! Бери лучников и выступай им навстречу. Глянь, что они там делают. Если они все еще собираются, подгони стрелами, но только издалека. И назад бегите. Может, часть самых нетерпеливых за вами увяжется, и положим их тут.

Выскочив из строя, Олег прокричал:

– Лучники, за мной!

Пара десятков островитян отделилась от войска, припустила за ним.

Под ногами чавкала вода, местами ноги увязали по колено – здесь не побегаешь. Лишь через сотню метров Олег добрался до более-менее сухого места. Дальше пошли по широкой тропе, протоптанной в ивняке хайтами.

– Держитесь настороже! В зарослях могут триллы прятаться, не поймайте дротик задницей!

– Хайты! – истерически вскрикнул один из стрелков.

Олег и сам их уже увидел – густая толпа врагов шагала навстречу по той же тропе. Натянув лук, он поспешно выпустил стрелу, небрежно прицелившись в самую гущу врагов, и заорал:

– Все назад! Бегом назад!

Впрочем, приказ был излишним – большая часть лучников уже драпала, лишь несколько рискнули задержаться для выстрела.

За спиной донесся дружный яростный вопль сотен хайтов, впереди, отвечая им, не менее дружно завопили люди и ваксы, лишь бегущие лучники хранили молчание.

Выскочив на луг, парень, бегущий перед Олегом, оступился на кочке, плюхнулся в мокрую траву. Олег, не успев среагировать, споткнулся о него, тоже грохнулся. Едва поднялся, как рядом, на излете, просвистел дротик, с чавканьем воткнулся в болотную почву.

– Хороший бросок! – нервно хохотнул Олег, продолжая бег.

За спиной чавкнуло еще раз – рановато триллы начали стрелять. Ворвавшись в шеренгу арбалетчиков, Олег развернулся, выхватил из колчана четыре стрелы. Три воткнул в землю, четвертую наложил на тетиву. На ходу прокомментировал свои действия:

– Не думаю, что успею выстрелить пять раз.

Его никто не слушал – в последние мгновения перед схваткой людям было не до разговоров.

Лавовый поток хайтов выплеснулся с тропы, растекаясь, понесся по лугу. Несколько триллов упало; не обращая на них внимания, по ним, громыхая досками доспехов, пронеслись раксы.

Завидев врага, ваксы завопили пуще прежнего, да и люди от них не отставали. Чуть не оглохнув от рева сотен глоток, Олег спустил тетиву. Захлопали луки и арбалеты остальных стрелков – посыпались первые триллы, в хор ярости вплелись первые нотки боли и смерти. Вторая стрела ушла в толпу так же бесследно, а вот третью Олег уже увидел – прицельно вбил ее в грудь долговязому метателю дротиков. Трилл сложился пополам, изломанной куклой кувыркнулся через голову, оставшись корчиться в луже, Олег потянулся за последней стрелой: он угадал, больше выстрелить не успеет – вокруг засвистели дротики.

Стрела пробила голову еще одному метателю – промахнуться с такой дистанции было почти невозможно. Перекидывая лук за спину, Олег развернулся, бросился назад, заорав уже на бегу:

– Все назад! Все за щиты!

По-детски заорал первый раненый, следом закричало еще несколько. Олег напрягся, мечтая об одном – если и поймает гостинец от триллов, то пусть в спину. Кольчугу дротик не пробьет, лишь синяк черный оставит, а вот получить иззубренный, грязный наконечник в бедро – это зачастую та же смерть, только долгая.

Достигнув шеренги воинов, Олег проскользнул между расступившихся щитов, выхватил меч, развернулся. Эх… вот сейчас бы войску людей пару десятков мушкетов хорошего калибра – одного залпа хватило бы. Хайты растеклись по лугу, неслись толпой рассерженных муравьев – никакого порядка или подобия строя. Триллы оказались впереди лишь благодаря своим легким ногам – раксам за ними никак не угнаться.

По щитам густо застучали дротики, заорали новые раненые. Строй землян ощетинился копьями. Вовремя – передние, самые прыткие раксы повисли на остриях. Следом налетела вся толпа.

Шеренга щитоносцев дрогнула, попятилась назад, не в силах сдержать напор врагов. Воин, стоявший перед Олегом, яростно закричал, пытаясь высвободить схваченное кем-то копье, оступился, припал на колено. Сверкнуло лезвие секиры – раскололо щит пополам, будто сосновую чурку. Ракс, ударом ноги сбив парня на землю, ворвался в строй землян, поднял секиру для нового удара, но на этом его бой закончился – повис на копьях воинов второй шеренги.

За ним, не давая прорехе в строю затянуться, ринулись еще двое. Одного так же успели пригвоздить копейщики, а вот до второго уже дотянулся Олег – удачно вбил лезвие в шею врага, хорошо ощутив, как сокрушаются хрящи, пропуская металл между позвонков. Вояка, лишившийся копья, снизу резанул ракса в брюхо ножом, получив на голову водопад из склизких внутренностей.

Помогая воинам, Олег уперся в спину щитоносца, не давая раксам его опрокинуть. На какой-то миг схватка практически затихла: оба войска занимались «перетягиванием каната» – раксы давили в одну сторону, люди в другую. В такой тесноте оружием особо не размахнуться, разве что ухитриться по ногам резануть. Триллы, выпустив запасы дротиков, бестолково метались позади своей тяжелой пехоты, по сути, бой для них закончился – в рукопашной им места нет.

Неизвестно, чем бы закончилось это «передавливание», если бы не ваксы. Муру надоело пугать врага криками, и он, увлекая своих воинов, ринулся вниз. Большая часть дикариного воинства принялась гоняться за триллами, но часть, подгоняемая пинками вождя, ударила раксов в спину.

Напор хайтов в этом месте тут же прекратился – гориллы развернулись, кинулись на обидчиков. Их порыв заразил и всех остальных. Добрыня что-то заорал, пытаясь сохранить строй, но тщетно – бой уже вступил в ту стадию, когда приказы бессмысленны.

Люди, продолжая по привычке давить на противника, не поняли, что обстановка изменилась, неорганизованно рванули вперед. Не ощущая сопротивления, некоторые попадали, о них споткнулись те, кто давил в спину. Олег, чудом не попав в такую куча-малу, проскочил вперед сквозь прореху в распавшемся строе, мельком оценил обстановку, требовательно взревел:

– Вперед! Мочи козлов!

Вряд ли кто-то его послушался – все и без того были заняты истреблением раксов.

Гориллы, эти грозные воины, попав между людьми и ваксами, явно растерялись. Их, очевидно, не учили сражаться на два фронта – все, кто уцелел, инстинктивно рвались к ручью, там не было противников.

Олегу даже не давали ударить – копейщики, азартно вскрикивая, подкалывали хайтов на бегу. Многие уже бросили мешающие щиты – держали оружие двумя руками. Будь у врага командир, сумевший объединить пару десятков раксов, те бы бед наделали…

Вернув меч в ножны, Олег достал лук – толку больше будет. В спину отступающим раксам полетели стрелы. Увлекаемые его примером, остановились и другие стрелки.

Доспехи раксов устроены примитивно и защищают слабо. Спина и вовсе почти голая: твердая кожа наконечник не удержит – раксы посыпались десятками, истребляемые совершенно безнаказанно. До ручья добежало не более трети врагов – тут уж вовсе началось избиение младенцев. В дельте русло было заилено на совесть, и тяжелые враги оказались в топкой ловушке.

В спины, плечи и головы барахтающихся врагов полетели в упор стрелы и копья, кое-кто не пожалел бросить топор, а один вакс, от избытка чувств, раскрутил за ногу труп трилла, бросил чуть ли не до противоположного берега, после чего поспешно нагадил в ладонь и швырнул эту гнусность в голову ближайшего ракса.

Олег, стреляя как заведенный, опомнился, лишь когда рука, потянувшись к колчану, не нашла оперенного древка – боеприпасы закончились. На его глазах до противоположного берега каким-то чудом добрался единственный ракс, наполовину выполз из воды, да так и замер – спина у него была как у дикобраза. Лишь несколько триллов, пользуясь своей быстроходностью, смогли укрыться в кустах, но за ними уже устремились ваксы – эти ребята по следам рыбу в воде найдут.

Позади послышался нестройный, странный хор, так орут лягушки в пасти ужа. Олег обернулся и увидел, что на тропе показались амбалы. Самые тяжелые воины врага были и самыми тихоходными, и, пока добежали до места, битва как таковая уже окончилась. Страшно подумать, что бы они натворили своими секирами и булавами под полцентнера весом, если бы врубились в строй земного войска. Счастье, что враги ударили так поспешно, не собравшись.

Оставшись без прикрытия раксов и триллов, кинг-конги хайтов умерли жалко, им даже не дали никого ударить – тупо расстреляли издалека, после чего докололи копьями.

Победа была полная.

* * *

В крайних хижинах не нашлось ничего интересного – тростниковые стены обмазаны глиной, несколько лежанок застелены камышом, ветками и травой. Центральная, самая большая, оказалась поинтереснее – судя по всему, это был склад. Добрыня разрезал один из мешков – на земляной пол посыпалась засушенная до деревянного состояния мелкая рыбешка. Олег заглянул в единственный деревянный ящик, вытащил увесистый кожаный мешочек, развязал, зачерпнул горсть сероватых зернышек:

– А вот и платина.

– Похожа на опилки железные, – без интереса отозвался Добрыня.

После боя он, как и многие, вел себя апатично – адреналиновый взрыв прошел, эйфория тоже, начался естественный «откат». Олег, понимая это, не обижался на молчание или односложные ответы друга.

В хижину заглянул Мур, разочарованно доложил:

– Дома все пустые – украсть нечего. Друг Олег, а что это тут за мешки?

– Еда хайтов.

– Это хорошо. Теперь их еда стала нашей. Друг Олег, мои воины очень хотят знать, что им достанется из добычи, взятой в этом бою?

– Еду всю забирайте. И что на кораблях нахватали, тоже ваше. Оружие сложим все в кучу – половину заберете себе тоже.

– Друг, спасибо, это очень щедро.

– Не в щедрости дело. Твоим воинам нужно металлическое оружие, я видел, как ломались ваши каменные копья о доспехи раксов.

– Да. Мы теперь заберем себе их топоры и будем еще сильнее. Хорошо бы еще найти их вождя и вырезать печень и сердце. Может, в такой мелочи ваши духи не откажут?

Олег не успел придумать подходящий ответ – в хижину заглянул мрачный Кругов. В бою мэру дротиком порвало ухо, но Олег почему-то понял – причина его мрачности не в ране. Так и оказалось.

– Там ваш Удур пришел на берег. Сказал вашим, что третий корабль ушел на левый берег, высадил там отряд хайтов за плавнями. Говорит, что его клоты передушили охрану, и корабль этот захватили, но вот отряд тот уже ушел далеко в лес… на наши земли. Там их и встретить некому – всех своих я сюда привел…

Добрыня переглянулся с Олегом и твердо заявил:

– Круг, ты нам помог, и мы вас не бросим. Сейчас соберем отряд вам в подмогу, и переправитесь на левый берег. Олег поведет.

– Спасибо, – коротко поблагодарил мэр.

– До поселка нашего далековато, возьмем один из захваченных кораблей, – предложил Олег. – Хайтов большинство мы перебили, думаю, на левый берег ушло пятьдесят – семьдесят, не больше. Справимся с ними без труда.

– Чего их вообще туда понесло? – вздохнул Добрыня. – Неужто и там платина есть?

Олег пожал плечами:

– Откуда нам знать, что у них на уме. Добрыня, я тогда пойду выберу людей. Сколько брать?

– Человек тридцать – сорок бери, на свое усмотрение. Если задержитесь больше чем на три дня, гонца пошли, чтобы не волновались попусту.

– Может, взять пару десятков людей и столько же ваксов? В бою они неплохо себя показали, пусть познакомятся с левым берегом на случай набега. Да и местные пусть привыкают, что не все ваксы враги.

– Добро. Давайте тогда шевелитесь. Уж вечер скоро, а вам еще переправляться. А мы сейчас все тут сожжем, а потом к поселку выступим.

Глава 6

Очередная пиявка впилась под колено. Макс досадливо вскрикнул, выдернул ногу из черной жижи, закатал штанину, сыпанул на присосавшуюся гадину соли. Мерзкий червь задергался, прекратил свое занятие, скатился в воду.

Немолодой кшарг, проследив за действиями землянина, неодобрительно покачал головой:

– Соль на пиявок этих переводить сильно уж накладно. Надо бы золы припасти для этого – золу они тоже не любят.

Макс нервно хохотнул:

– И где же мы тут костер разведем? Разве что на твоей голове.

Бум, единственный из отряда, кто упрямо продолжал восседать на лошади, добродушно произнес:

– Доктора пиявок за хорошие деньги ставят больным, особенно помогает от мужской немощи. Так что все только к лучшему – как выберемся из этой лужи, так сразу и по бабам.

Гурк, снимая пиявку с голени, горестно вздохнул:

– Сир, если мы не выберемся отсюда, эти твари высосут из нас всю кровь до последней капли. И не видать нам баб, если, конечно, кобыл бабами не считать.

– Гурк – твой язык черен, как дохлый ворон. Мы уже развернулись к западу, кшарги говорят, что до Фреоны это болото не дотягивается, так что скоро выберемся на сушу.

– Вашими бы устами, сир… – тоскливо вздохнул воин.

Макс, оглядевшись по сторонам, не заметил никаких изменений. Все та же черная болотная пустошь. Местами поблескивает вода, зеленеют протоки, затянутые ряской, на кочках сереют кустики осоки и вздымаются редкие стебли тростника. И так до самого горизонта – хуже места он до сих пор не видал. Зверья за весь день не встретили никакого – лишь редкие птицы да лягушки. Но зато пиявок, похоже, не меньше чем грязи…

Покосившись на солнце, он обернулся к рыцарю:

– Сир, до заката часа два-три, надо подумать о ночлеге. Может, вы с высоты седла видите хоть что-то похожее на клочок суши? Отдохнуть в этой грязи мы не сможем.

Рыцарь молча привстал в стременах, вгляделся вперед, неуверенно ответил:

– Я уже давно вижу, что впереди что-то есть. Но не уверен, что это нормальная суша. Похоже на остров или несколько островков. Деревья вижу. Может, это уже начинаются леса Фреонские?

– Не знаю. Но деревья это хорошо. Я и на дереве переночую – мне не впервой.

– Да любой переночует, – кивнул Бум. – Лишь бы не с пиявками.

* * *

Бум оказался прав – это действительно был болотный «архипелаг». Несколько кусков суши, затерянных посреди грязевого ада. Беглецам неслыханно повезло на него наткнуться – поход по болоту вымотал всех, но ночевка в этой сырости и вовсе могла убить. Острова, правда, тоже не особо сухие были, однако пиявки здесь точно не сожрут.

Обессилевшие лошади и коровы потянулись было к зарослям болотного хвоща и тут же брезгливо отвернули назад.

– Нос воротят, канальи! – досадливо выдохнул Бум и пнул ближайшую корову в бок. – Придется овес переводить, а то завтра ноги протянут.

Макс, походив по берегу, нашел за тростниковыми зарослями удобную полянку:

– Сюда идите, здесь вроде посуше.

– Так травы тут для скота тоже нет, – возразил один из людей рыцаря.

– О себе надо думать, а не о скотине. Здесь заночевать можно, тут нет этого мокрого мха. Тростника нарубим на лежанки и поспим как нормальные люди. Дров заготовьте, пока не стемнело, надо просушить одежду… до костей все вымокло.

Гурк, вылив из сапог воду, предложил:

– Сир Бум, может, я пройдусь по округе с луком? Пока светло, подстрелю чего… я видел на мху какие-то следы.

– Дельная мысль, – одобрил рыцарь. – Только не задерживайся. И не забреди в болото. А то сгинешь, как тот конь утром сгинул.

– Так я не конь, куда не надо не лезу.

– И воду поищи, – сказал Макс. – Болотную пить невозможно, а во флягах осталось мало.

Воин сокрушенно покачал головой:

– Не думаю, что здесь найдется родник или чистое озерцо, но, если попадется, мимо не пройду.

Застучали топоры, упало первое сухое дерево. Сырость всех достала, и люди, не сговариваясь, решили соорудить грандиозный костер, благо сухостоя на это дело хватало. Пусть и гнилой, но зато много. Те, кто не был занят дровами, взялись за ножи – заготавливать тростник и камыш.

Через полчаса затрещал огромный костер, чуть в стороне дымил поменьше – на нем готовили похлебку. Дождавшись, когда нагорят угли, Ури выгреб их целую гору, зарыл в них несколько кусков конины, завернутой в лопухи.

– Ужин у нас будет королевский, – ухмыльнулся он.

Бум досадливо прогудел:

– Учитывая, что обеда не было вообще, это лишь скромное воздаяние за испытанные тяготы. А вот если Гурк притащит молоденькую свинку, вот это действительно будет по-королевски. Болото – лучшее место для охоты на этих вкусных бестий. Ну это, конечно, если дубравы нет под рукой – желуди они уважают побольше чем болото. Я думаю, тут со времен сотворения мира людей не было, и если свиньи здесь водятся, то человека они не боятся и можно их ловить голыми руками.

Макс, покосившись на солнце, почти исчезнувшее за горизонтом, покачал головой:

– Гурку пора бы назад возвращаться. Сейчас темнеть начнет.

* * *

Спустилась ночь, засверкали звезды, из-за горизонта показался краешек луны. Гурк не пришел.

Напрасно люди кричали в темноту – в ответ не было ничего, лишь кваканье лягушек. Бум, привыкший к превратностям судьбы, махнул рукой:

– Если жив, костер наш и так найдет, а мертвому наши крики не нужны. А вот нам, чем без толку орать, надо бы подкрепиться – завтра опять грязь месить.

Никто не возразил – искать в этой темени пропавшего бесполезно и даже опасно, а поесть и отдохнуть надо всем.

Счастливые обладатели собственных мисок расселись вокруг костра, остальные сгрудились возле котла. Лепешек не было, и похлебку закусывали доскоподобной печеной кониной. Люди уныло жевали невкусную, опостылевшую пищу. На такой случай хорошо бы держать в резерве порцию чего-то вкусненького или по чарке самогона выделить. Но, увы – запасы подъедены основательно, а спиртного давно уж нет.

На мшистой поляне, рядом с лагерем, кшарги нацедили мутной, забитой сором воды. Пить ее сырой, конечно, нельзя, но на чай сойдет – а это как раз то, что никому не помешает.

Макс на той же полянке кое-как вытер мокрым мхом ноги, горевшие от укусов болотной нечисти, вернулся к костру, зачерпнул кружку ароматного местного чая, выругался:

– Бездельники! Вы бы хоть котел помыли после похлебки – жир всю кружку затянул!

– Сытнее чай будет, – лениво процедил Дубин и, отхлебнув глоток, с чудовищным акцентом поинтересовался на восточном наречии: – Что будем делать, если и утром Гурк не появится?

Бум, приканчивая вторую кружку, почесал живот, буркнул:

– Да чтоб он утоп… охотничек… Не появится, попробуем поискать. Ума не приложу, куда он мог деться… Гурк не из тех ротозеев, что на ровном месте ноги ломают.

Пожилой кшарг, самый старший в отряде, оторвался от кружки, глядя в огонь, мрачно произнес:

– Это очень плохое место. Мы к этим болотам никогда не ходим. Тут всякое бывает…

– Что, нечисть водится? – заинтересовался рыцарь.

Кшарг, сделав маленький глоток, степенно, не теряя достоинства, ответил:

– Нечисть везде водится, на то она и нечисть. Где свет, там и тьма, а где тьма, там отродья мрака. Но здесь, на этих бескрайних болотах, одна тьма… нет здесь света. А если света нет, то соваться сюда не стоит никому…

– Здесь просто делать нечего, вот никто и не ходит, – скептически возразил Макс.

– Не говори то, чего не знаешь. – Кшарг покачал головой. – В этом болоте можно руду железную черпать. Ее здесь много. Травы тут очень полезные есть, и клюква с орех размером. Наши глупцы, особенно молодые, иной раз забывают про запрет и заходят сюда… Не все из них возвращаются… далеко не все.

– Сказки небось, – ухмыльнулся Макс.

– Позапрошлым летом сын кузнеца пошел, вроде бы яму присмотрел рудную.

– И что, не вернулся?

– Дружки его не вернулись, а сам все же объявился…

– И что он рассказал? Что за нечисть побрала его друзей? – завороженно поинтересовался Ури.

Кшарг неспешно прихлебнул из кружки, спокойно ответил:

– Ничего он не рассказал. Только орал и мычал, а волосы его были седые, как у старца, хотя уходил чернявым, как хидатский купец. Три дня орал без остановки, ни минуты не спал, а после помер.

У костра воцарилось молчание – несмотря на примитивность «страшилки», здесь, посреди трясины, она поневоле впечатлила всех.

Первым молчание нарушил рыцарь:

– Сдается мне, он что-то очень уж жуткое здесь увидел, и беда с ним от великого испуга приключилась. У меня с брадобреем такое было – пил он тогда как чумной конь и однажды, спустившись в подвал, увидел, что там его зачем-то поджидают все десять владык ночи. Тоже долго орал и поседел потом. Но не помер. И к браге больше не притрагивался.

Кшарг покачал головой:

– Здесь совсем не это. Говорят… Говорят, раньше здесь был лес. Обычный лес. А потом лес прокляли, прокляли навсегда.

– Это кто говорит? – уточнил Макс.

– Я его не застал. Я родился на востоке, молодым убежал от хозяина. Здесь, в лесу, нашел себе жену. Хорошая была женщина, и дети у нас вышли хорошие. Сгорела она от горячки в прошлом году. Так вот род ее испокон веков в лесу жил – вольные люди. Уж и сами не помнят, кто из прародителей их здесь первыми поселился. Думаю, было это очень давно, еще даже до Хайтаны. Здесь проходила граница ныне погибших стран – развалины их городов можно найти на правом берегу Фреоны. От предков в их семье осталась история, как с востока в лес пришел беглец. В своей стране он был мудрым волшебником, но попал в опалу, и пришлось ему скрываться от слуг короля.

Отхлебнув очередной глоток, кшарг, явно польщенный молчаливым вниманием слушателей, продолжил:

– В нашем лесу ему было тоскливо, и он постоянно странствовал. Бывал и на правом берегу Фреоны, копался в развалинах погибших городов. Немало ценного нашел там, но помимо злата и серебра однажды наткнулся на древнюю библиотеку. Многие книги погибли, но и уцелело немало. В числе уцелевших книг оказалась летопись города, точнее, последние ее страницы. Там описывались последние годы спокойной жизни, потом писали про войну, а потом уже ничего не писали… И узнал он из этой книги, что раньше все в мире было не так, как сейчас. На Фреоне не было порогов, не было раскаленного Гриндира, не было Хайтаны, и мест вроде этого болота тоже не было. Все это появилось за один день и за одну ночь. Днем было темно, как ночью, из-за черных туч, из которых вместо дождя сыпались пепел и сажа, ночью было светло оттого, что небеса пылали огнем и раскалывались молниями. Землю трясло так, что рушились каменные дома и крепкие стены крепостей, повсюду возникали бездонные пропасти, куда проваливались целые города, реки выходили из берегов или меняли русла, пылали деревни и поля, из трещин в земле выходили облака удушливого дыма, от него погибали люди и скотина… Но это еще не самое страшное.

Сделав драматическую паузу, кшарг, выставив указательный палец, продолжил:

– И явились в наш мир поганые чудовища. Было их неисчислимое множество, но были они слабы и растерянны, а многие и вовсе издыхали, не способные жить нигде, кроме ада. Не будь этого, оборвался бы род человеческий и стала бы наша земля адом. Но люди, хоть и было им страшно, взялись за оружие. День и ночь продолжалась битва, а утром перестала дрожать земля, сквозь тучи стало проглядывать солнце. И перестали появляться чудовища. Люди похоронили павших, сожгли смердящие туши чудовищ, начали отстраивать заново города и деревни. Но тут из дикой степи пришли хайты, и история древней страны окончилась.

– А при чем здесь это болото? – непонимающе уточнил Ури.

Кшарг поднялся, зачерпнул из котла чая, пожал плечами:

– Я не мудрец, но болото это, наверное, как и Гриндир, появилось в тот день и в ту ночь. А значит, здесь тоже могли появиться чудовища. Если здесь раньше были те же дикие леса, то никто этих чудовищ не тронул. Что, если они пережили века и до сих пор обитают где-то здесь?

Бум выругался и добавил:

– Тупой осел – нашел что на ночь рассказывать! И так после пропажи Гурка на душе муторно! Рассказал бы лучше, где этот прощелыга-мудрец золото находил и не осталось ли там чего-нибудь и для нас? Вот такое мы бы перед сном с очень большим интересом послушали. Или в роду твоей жены только про чудовищ сказание хранили? Если так, то глуп ее род, очень глуп!

– Нет, – возразил кшарг, – про золото, и не только про золото, тоже память берегли. Но это заслуживает отдельного, долгого рассказа, а между тем котел уже пуст.

– А мы его сейчас быстренько закипятим, – подскочил радостный Ури.

* * *

Проснувшись, Макс понял, что если срочно не опорожнит мочевой пузырь, то через минуту будет поздно. Проклятый чай – ну нельзя же было столько пить на ночь! Денек выдался тот еще – вставать не хотелось совершенно, но и мочиться в штаны тоже не дело.

Мысленно проклиная и чай, и кшарга-сказочника, Макс поднялся, ежась от промозглой ночной сырости, пошел к берегу болота. Огибая островок камыша, потерял равновесие, чуть не упал, хохотнул, вслух пробурчал:

– Однако чай крепкий был… Ну-ка, пиявочки, получите порцию вашего любимого рассола! Вы же так не любите соль! Я специально не поленился к вам притопать в такую даль!

Застегивая штаны, Макс вдруг почувствовал такое непреодолимое желание поспать, что бороться с ним не смог. Оттягивать момент тоже не стал. Да, до лежанки тростниковой всего полсотни шагов, но это расстояние вдруг показалось марафонской дистанцией – зачем идти в такую даль, если можно выспаться прямо здесь?

Землянин плашмя рухнул на берег, заснув на лету, еще не достигнув земли. Рука угодила в воду, но этого он уже не заметил.

Макс уснул мертвым сном.

* * *

Пробуждение было кошмарным.

Тело не просто замерзло, оно замерзло до одеревенения, казалось, даже льдом покрылось. Голова раскалывалась, во рту будто язык протух, а рука горела огнем. Пару раз в жизни Максу приходилось напиваться до сильного похмелья, но нынешнее состояние и близко не стояло, похмелье – это просто детский лепет.

С трудом продрав заплывшие глаза, Макс вытянул из болота руку, жалея сам себя, проскулил – к запястью присосалась чуть ли не дивизия пиявок. Некоторые успели на совесть напиться крови землянина – разбухли до размеров сосиски. Поспешно достав соль, не жалея сыпанул на гадин, затряс рукой.

– Да что ж это со мной?. Не проснись я сейчас, всю кровь бы высосали…

Взглянув на небо, Макс по положению луны понял, что до рассвета еще часа два. Самая холодная пора суток наступает, очевидно, холод его и разбудил – так бы точно поутру товарищи нашли обескровленную мумию.

Пошатываясь, направился к полянке, где добывали воду. Больше всего хотелось добраться до лежанки и завалиться опять, но зудевшая рука требовала к себе внимания.

Обтирая предплечье и кисть клочьями водянистого мха, Макс расслышал, как вдалеке заржала лошадь. Голова, несмотря ни на что, работать продолжала и подала сигнал тревоги – все лошади, стреноженные, стояли у лагеря, нечего им было ржать из такой дали.

Насторожившись, Макс потянулся к сапогу, вытащил из-за голенища нож, пригнувшись, направился к костру и выглянул из кустов. Увиденное его не обрадовало – огромная груда углей уже подернулась пеплом, скудно освещая пустые лежанки.

Людей не было. Никого.

Нервно сглотнув, Макс крадучись пошел в обход, пытаясь рассмотреть, что происходит за малым костром, – там тоже располагались на ночлег несколько человек. Не пройдя и несколько шагов, расслышал впереди подозрительный шум. Замер… прислушался. Какие-то хлюпающие, приглушенные звуки, будто кто-то неаккуратно, с чавканьем, лакает похлебку.

Очень плохой звук.

Сжимая нож потеющей рукой, Макс неуверенно шагнул назад. Сердце чуть не лопнуло, когда под ногой хрустнула ветка. Противный звук тут же стих, впереди кто-то с заунывным стоном неразборчиво пробормотал:

– Уеей еея.

Макс сделал еще один шаг назад, и тут из-за тучи выглянула луна. В нескольких шагах от него стоял кшарг, развлекавший их перед сном своими рассказами. Теперь ему было явно не до рассказов – он, пошатываясь, стоял, держась за дерево, развернув лицо в сторону Макса. Правда, лица как такового у него не было – уцелела лишь нижняя часть, с раскидистыми седыми усами. Только по ним землянин его и опознал. Выше кончика носа плоть бугрилась отслоившимися клочьями мяса, оттуда потоками медленно стекала желеобразная слизь, в этой сплошной ране что-то шевелилось и противно чавкало.

Рот открылся, извергнув целый водопад слизи, губы шевельнулись:

– Уееее мееееееея.

Макс обделался.

Как ни странно, это ему пошло на пользу – стряхнуло паралич страха. Кошмарная фигура шагнула к нему, но Макс, не обращая на нее внимания, рванул к костру. Подхватил свой лук, с немыслимым прежде проворством натянул тетиву, наложил на нее стрелу, развернулся.

Кшарг был уже в десятке шагов. Покачиваясь, чуть ли не падая при каждом движении, он приближался. Тетива больно ударила по искусанной левой руке, стрела пробила сердце ходячего трупа. От удара тело завалилось на спину, нелепо задергалось, пытаясь подняться. Холщовая рубаха задралась, обнажив дыру на месте брюшины, в ней среди клочьев уцелевших внутренностей ползала какая-то фосфоресцирующая мерзость.

Тело приподнялось на четвереньки, начало распрямляться. Макс, отчаянно взвыв, прыгнул вперед, ударил ногой. Кшарг отлетел вбок, плюхнулся в груду алых углей, заворочался в ней, не бросая попыток встать. От жара вспыхнула одежда, потянуло запахом жженого тряпья и горелого мяса.

В свете огня Макс увидел, что на некоторых лежанках люди все же есть… точнее, то, что от них осталось. Костяки с жалкими остатками плоти и обрывков одежды… И все та же слизь – целые лужи густой слизи.

Тело кшарга, объятое огнем, наконец перестало биться, но из него выкатился влажный клубок, распрямился, пополз от костра гигантским слизняком, начал быстро зарываться в мох. Макс брезгливо пнул его назад, в пламя. Неведомая мерзость зашипела, запищала, забилась на углях, завоняла чем-то тошнотворно-кислым.

Где-то вдали опять заржала лошадь, этот звук привел Макса в себя.

Надо действовать.

Покопавшись рядом с лежанкой Ури, Макс разыскал связку факелов. Один зажег, остальные закинул в сумку, перекинул ее через плечо. Повесил на пояс меч, подсвечивая под ноги, пошел по хорошо натоптанному следу. Он год командовал охотничьим отрядом и прекрасно видел, что кто-то или скорее что-то здесь проволокло его товарищей в глубь острова. Голова у Макса тоже работала неплохо, и он также понимал, что неизвестный враг сумел их как-то усыпить. Если бы не пиявки, возможно, на одного «зомби» сейчас бы было больше. Других причин своего спасения Макс не видел. Правда, он и не особо себя озадачивал размышлениями на эту тему.

Не до этого сейчас.

Луна, как назло, опять скрылась – оставалось уповать на факел и на то, что эти твари огня боятся. Эх… сюда бы огнемет… Не пройдя и полусотни шагов, Макс наткнулся на очередное тело – меж ребер, среди клочьев уцелевшей плоти, чавкал еще один светящийся слизняк. Факел, вбитый в желеобразную плоть, заставил упыря запищать, предсмертно задергаться.

– Получи, сучара! – почти радостно выдохнул Макс.

Ему почему-то стало казаться, что он непобедим. Просто надо немного отдохнуть. Лечь, полежать, отоспаться хорошо… хорошо отоспаться… мертвым сном…

Но сознание просто обманывать, когда оно блаженствует, – если рассудок бьется в панике, его не задурить.

– Хрен вам! – взвыл Макс и приложился многострадальной рукой о факел.

Боль чуть не оглушила и напрочь прогнала смертоносную сонливость. Почти не вглядываясь под ноги, Макс понесся по следу. Потерять его трудно – протянут, будто под линейку.

Продравшись через кусты, вынесся на поляну, замер, пытаясь разглядеть, что же там, впереди, белеет. Из-за туч услужливо проглянула луна, как бы помогая землянину. Лучше бы не помогала – все равно ничего не понять. Будто шариков для пинг-понга кто-то кучу насыпал – только шарики размером с избу. И все это будто корнями белесыми переплетено и склеено потоками какой-то гадости, будто смесь масла и чешуи исполинских рыбин. И все это так же фосфоресцирует мертвыми, голубоватыми огоньками.

Перед щелью меж шаров что-то двигалось. Подняв факел над головой, Макс шагнул ближе, увидел тело Бума, оплетенное паутиной присохшей слизи. Несколько лент слизи уходили вперед, к мерзковатой белесой твари, похожей на личинку жука, вот только размером с теленка. Чавкая и попискивая, она тащила тело рыцаря в глубь этой подозрительной конструкции.

Осклабившись, Макс выхватил меч. Первым ударом отсек «личинке» кусок задницы, вторым глубоко проколол тело. Тварь зашипела, проворно развернулась, клацнула жвалами и тут же тонко запищала, получив факел в морду. Не давая ей опомниться, Макс рубанул по голове с такой силой, что едва удержал меч в руке, и отскочил от дергающегося тела назад.

Ни на что не надеясь, прижег рыцарю левую руку. Тот заворочался, открыл мутные глаза, возмущенно пробормотал:

– Ты что творишь! Недоносок убогий!

– Бум! Вставай! Нельзя спать! Все наши, похоже, убиты! Но надо проверить, может, еще кто живой остался!

Приподнявшись, рыцарь обернулся, вытаращился на агонизирующую тушу:

– Сто грошовых шлюх и десять владык ночи!!! Это что здесь за дерьмо?! И где мы?!

Макс, помогая ему подняться, отмахнулся от вопросов:

– Некогда рассказывать. Да я и сам не знаю. Надо поискать остальных.

– Макс, ты хочешь сказать, что эта тварь тут не одна и мы пойдем искать остальных?! Да я уже усрался и ничуть этого не стыжусь! Макс, надеюсь, это мне снится!

– Не снится, Бум, не снится… Возьми факел, они боятся огня. Нам надо поискать остальных наших, может, не всех еще сожрали.

Бум тонко похихикал, указал вверх:

– Макс, да я давно уже на наших смотрю!

Подняв голову, землянин содрогнулся: рыцарь не обманул. На потолке, начиная от самого входа, будто мухи на клейкой ленте, висели люди. От некоторых остались полусъеденные тела, меж костей чавкали слизни, другие выглядели будто спящими, расслабленно зависнув в паутине из полос застывшей слизи.

– Бум, прижигай руки факелом тем, кто похож на живого.

Рыцарь послушно ткнул ближайшего. Тело содрогнулось, изо рта заструилась слизь, комок ее шлепнулся Буму на макушку.

– Тьфу, жаба чумная! Погань! Макс, сдается мне, он уже неживой!

– Ну жги следующего, главное – не спи!

Задергалось очередное тело, глаза открылись, мужчина застонал, недоуменно, сонно произнес:

– Что это со мной?

– Это не наш, в нашем отряде такого не было, – констатировал Бум. – Эй, ты кто такой?

– Я Эньо, мой хозяин барон Пигирус. Где я?

Макс хохотнул:

– Эньо, вы что, даже в болоте продолжали преследовать сира Бума?

– Да. Мы с трудом нашли землю посреди болота, остановились на ночлег… Как я сюда попал? Что со мной?

– Бум, освободи его… мы сейчас все в одной заднице.

– Освобожу, – согласился рыцарь. – Но потом, недоношенный сын шлюхи, ты заплатишь мне за каждую хромую кобылу по цене аркольского скакуна!

В темноте кошмарной галереи что-то зачавкало особенно сильно, факел осветил сразу две огромные личинки, семенящие к месту переполоха.

Люди инстинктивно попятились наружу. Твари, не обращая на них внимания, припали к дрожащей туше умирающего собрата, проворно ощупали ее розоватыми отростками, свисавшими с морды, начали выпускать слизь, оплетая агонизирующую личинку.

– Да они слепые, – завороженно произнес Макс.

Да, зрением этих тварей природа обделила, но вот органы слуха работали прекрасно. Бросив свое занятие, они развернулись в сторону землянина, зашипели. И тут Бум, видимо соскучившийся по грубым действиям, подпрыгнул вверх, на миг повис на потолке, спрыгнул вниз, сжимая в одной руке факел, а в другой непонятно откуда взявшуюся хайтанскую секиру. Извергая потоки площадной брани, он рванул вперед, замахал своим тяжелым оружием.

Сталь зачавкала о склизкую плоть, изрубленные личинки запищали, завоняли все той же кислой вонью. Макс, подскочив поближе, начал прижигать им морды факелом, на ходу почти весело поинтересовался:

– Бум, где ты достал эту секиру?

– Вверх погляди, ротозей!

Подняв голову, Макс понял, что тела на потолке располагаются в несколько слоев. Освободив слугу барона Пигируса, Бум открыл доступ к слою древних трупов. Землянин безошибочно опознал в пожелтевшем костяке скелет ракса – даже доспехи уцелели.

– Матерь Божья! – по-русски охнул он и добавил на местном: – Откуда здесь хайты взялись?

– Макс, ты сюда болтать пришел или освобождать остальных! Вперед, порубим эту нечисть! Наверняка Гурк где-то здесь!

– Если бы только Гурк, – вздохнул Макс и пошел вслед за рыцарем.

Не обращая внимания на потолок, они прошлись по всему коридору и его ответвлениям. За ними, сонно шатаясь, не отставая, бродил слуга Пигируса. Личинки больше не встретились, но в шарах, громоздившихся над головой, слышались весьма неприятные звуки – будто двигалось что-то крупное.

– Вроде бы пусто, – неуверенно пробормотал Бум.

Макс указал пальцем вверх:

– Они, похоже, там лазят. И хорошо, если только они… как бы чего покрупнее не спустилось. Давай быстро осмотрим тела на потолке, и надо уносить ноги.

– О! Смотри! Гурк! Точнее, то, что от него осталось… Кольчуга у него неплохая, можно бы снять…

– Какая еще кольчуга! Быстрее!

– Да куда нам спешить… давай подремлем немного… потом все осмотрим… А-а-а-а-а-а-а-а!!! Макс!!! Таран тебе в задницу!!! Зачем ты это сделал!

– Боль от ожога не даст тебе спать! Дурак, я тебе жизнь спас! Похоже, тут какой-то сонный газ. Если уснешь, уже не проснешься!

– А ведь твоя правда… Эти слизни – слабаки… их дите хворостиной прогонит… А вот спящего сожрут легко…

– Дубина! Он жив! Давай его освободим! Да шевелись ты! Эй, а где этот слуга Пигируса?!

– Да вон, дремлет у стеночки…

– Разбуди его огнем! Да шевелись! У нас факелы заканчиваются!

* * *

Рассветные лучи, пробиваясь сквозь болотный туман, осветили логово тварей и шестерку уцелевших людей. Это было все, что осталось от отрядов островитян, Бума и слуг барона Пигируса. Монстры этой ночью покушали неплохо…

Рыцарь, оттирая кольчугу от слизи, мрачно буркнул:

– Интересно, куда они лошадей дели? Я ни одной туши не видел. Эй, ты, Эньо! А у вас лошади были или вы пешком за нами телепали?

– Были. У всех были. Даже запасных две было.

– Богато живете… Значит, считая наших, десятка полтора лошадок приблизительно должно быть, а ни одной не видели.

– Я ржание слышал, – ответил Макс. – Наверное, коней они усыпить не смогли, или те опасность почуяли и разбежались.

– Первая хорошая новость, – хохотнул рыцарь. – Надо их разыскать и уносить ноги отсюда. Хорошо бы перед этим сжечь это кубло… но это ж сколько работы… эту сырятину нарубить да перетащить…

– Да и наверняка это не единственное гнездо, – добавил Макс.

Дубин, все еще сонный и растерянный, заплетаясь, но почему-то почти без акцента на восточном произнес:

– И что мы скажем своим? Макс, мы потеряли весь отряд и не приведем ни лошадей, ни коров.

Макс пожал плечами:

– Ну лошадок несколько все же приведем… надеюсь, а может, и коровы живые бегают где-то рядом. Просто нам не повезло, вот и все. В другой раз умнее будем: дорогу-то знаем и знаем с кем вести дела. Вставайте, надо найти лошадей и убираться отсюда. Если мы до темноты не успеем выбраться из трясины, эта ночевка может оказаться последней… не переживем мы еще одну такую ночку…

* * *

Не успели.

Но пережили.

Шли без остановок, понимая, что любой привал может закончиться смертью. Даже не надо специально усыплять – все вымотались настолько, что могли рухнуть в любой момент. Две лошади переломали ноги, одна ушла в трясину вместе со слугой Пигируса – парень даже не заорал… похоже, уснул в седле. Еще одну корову потеряли не заметив. Искать ее, естественно, не стали.

Луна спасла – не будь ее света, ночью бы двигаться не смогли. А без движения вряд ли бы выжили.

Рассвет встретил беглецов нашествием молочно-белого, непроглядного тумана. В трех шагах не разглядеть ничего. Непонятно, как кони выбирают дорогу, но ведь идут, идут сами, не останавливаясь, никто их не понукает.

Макс, из последних сил стараясь не уснуть, вдруг почувствовал, как что-то изменилось. Копыта больше не шлепали по болотной жиже – конь шагал по суше!

– Стоп! – выдохнул он. – Похоже, мы на суше!

Бум молча взялся за секиру, остальные тоже потянулись за оружием.

– Может, это не остров? – с надеждой произнес Дубин. – Может, это уже нормальный берег?

Макс, спешившись, устало заявил:

– Ждите здесь. Главное – не усните. Я проверю.

Вытащив меч, землянин пошел через кусты, собирая на себя обжигающе-холодную крупную росу. День будет ясный… лишь бы дожить до него. Мало ли еще сюрпризов готовит им это поганое болото…

Сквозь туман проглянуло солнце, сразу прояснилось. Завидев сбоку просвет поляны, Макс шагнул в ту сторону, выбрался из зарослей, замер – в десятке шагов от него суетилось несколько ваксов. Длинными жердями они ощупывали дно болота, будто тропу разыскивая поудобнее.

Усталость сыграла с Максом злую шутку – мало того, что он ухитрился чуть ли не на голову врагам свалиться, он еще и забыл прихватить с собой лук. Недосыпание превратило опытного охотника в глухую и слепую развалину. Нечего и думать, что удастся отбиться от ваксов мечом – перед ним воины, крепкие воины.

Странно, но ваксы, прекрасно видя человека, никак на него не реагировали. Лишь один, стоявший на берегу опершись о древко секиры, приветливо вскинул руку и с сильным акцентом по-русски произнес:

– Привет, друг!

Это доконало Макса окончательно. Бессонные ночи, гипнотическое химическое оружие болотных тварей, пиявки и паразиты, обгаженные штаны, жажда, нечеловеческая усталость, а теперь вот… говорящие ваксы… Приплыли…

Ноги бессильно подогнулись. Сев прямо в мокрую траву, охотник молча зарыдал. Ваксы, бросив свое занятие, обступили его кругом, загорланили на своем непонятном наречии. Макс даже не пытался его понять, будучи уверенным, что ему все это чудится.

Один из дикарей куда-то убежал, вернувшись, привел с собой Олега. Впрочем, Макс бы не удивился, если бы это был папа римский.

Присев возле товарища, Олег охнул:

– Макс! Ты откуда здесь взялся?

Кутаясь в замызганную курточку и мелко дрожа, Макс безразлично ответил:

– Оттуда…

– Из болота?!

– Да.

– И как вас туда занесло? И что с тобой такое?

– Все нормально… устал просто немного… и с ума сошел…

– Это вряд ли. Даже не думай под дурака закосить! Тебе повезло, что мы на тебя наткнулись. Второй день ищем хайтов, они зачем-то в болото поперлись. Не тронули ни одного поселка, прямиком сюда пришли, и все – дальше след потерян. Ты их там случайно не видел?

– Видел.

– Где?! Это они тебя так отделали?!

– Нет… мне повезло… думаю, повезло больше, чем им… Они туда пошли скелеты свои на потолке оставить…

– Макс!!! Макс, мать твою!!! Ма-а-а-акс!!!

Но Макс уже ничего не слышал. Он наконец-то отрубился.

Глава 7

Никто не знал, чем Алик занимался на Земле. Вроде бы бизнесом каким-то. А может, бандитом был. В этот мир он попал вместе со своим то ли работником, то ли дружком, но тот тоже никому не рассказывал ничего о прежней жизни. Да и какая разница, кем или чем ты был на Земле? Возврата назад не предвидится, и для тебя важнее всего теперь стать кем-то здесь. Или чем-то.

Алик стал кузнецом. И кузнецом хорошим. Нет, мастеровитых людей здесь хватало, но у него, помимо золотых рук, были недюжинные организаторские способности. Даже криворукий, ни на что не годный работник, от которого все отказывались, в его кузнице приставлялся к полезному делу, и баклуши бить ему не давали. При этом дело давали такое, что напортачить трудно: мехи качай или вон молотом железо на полосы раскатывай – как ящик накатаешь, так передай тем, у кого руки прямее, пускай варят.

Сырья хватало, и продукцию кузня Алика выдавала пудами. Всякую ерунду, вроде скоб и гвоздей, делали ученики, те, кто поопытнее, делали вещицы посложнее, и уж самые умелые ковали оружие или сложные заказы.

Алик сидел за верстаком, напротив Добрыни и, перекрикивая шум молотов, объяснял свое понимание поставленной перед ним задачи. Свои слова он подтверждал образцами труб, принесенных экспедицией Олега.

– Добрыня, ты человек хороший, местами даже умный, но иногда дурак дураком. Ну чем вот тебе эта труба приглянулась?

– Так калибр очень уж удобный. Самопал сделать, зарядить девятимиллиметровой картечью, так один выстрел десяток хайтов снесет, если по толпе.

– Не угадал ты! Снесет этот выстрел того идиота, кто выстрелить рискнет. Смотри сюда – видишь? Это шов. Вот по этому шву труба и разойдется при выстреле. И хана стрелку!

– А жаль… Олег говорит, что там таких труб вагон. И вот этих тоже много, которые потолще.

– Это та же опера. Да и будь они бесшовными, на мушкет уже не пойдут. В ствол все пять пальцев входят, это уже чуть ли не пушка получилась бы. Хотя… хотя идея одна есть… Если там проволоки стальной много, то ее если раскаленной ровно на ствол накрутить, виток к витку, и приварить концы… Остыв, сдавит ствол по всей длине. А там чуток подтесать и вдеть в эту трубу, что потолще. Только шов чтобы на противоположной стороне был. Такая конструкция выстрел должна выдержать. Особенно если трубы перед этим в угле прокалить хорошенько. Да и кольца наденем на концы… чтобы не разошлись…

– Вот! Ведь придумал же!

– Так что ж хорошего? Такое ружье весить будет как тяжелый пулемет! Да и не уверен, что идея сработает… Проварить бы шов… только как… ума не приложу.

– А самим стволы что, никак не сделать?

Алик пожал плечами:

– Раньше как-то ковали, а сейчас… Я просто не представляю, как сделать трубу без единого шва. Единственное, что в голову приходит, так это просверлить насквозь прокованную болванку. Но это сработает на короткой заготовке, а на длинный ствол… Не знаю я, как длинный высверлить… не знаю… думать надо. Или искать того, кто знает способы.

– Я в тебя верю.

Кузнец указал на шестигранную трубку:

– Вот. Перфораторная штанга. Ее просверлить несложно будет. Она уже просверлена, просто калибр мелкий сильно. А по готовой дырке пустить сверло на расширение несложно. Если там таких штанг много, то одной проблемой меньше. Правда, есть один минус: калибр все равно мелковат будет, миллиметров девятнадцать максимум. Больше страшно – разорвет при выстреле.

– Олег говорил, что штанг этих там вроде бы много.

– Не знаю, что он там говорил, но принесли они лишь четыре штуки.

– Так это он так… как образцы прихватил.

– Жаль, он буровых труб не принес… глянуть бы, каковы они. Добрыня, ты мне лучше скажи, сколько там вот подобных штук, – указав на отдельно лежащие на полу трубы, Алик пояснил: – Вот это все готовые стволы, армейские. Старые, со сбитой нарезкой, но вполне рабочие. Вот это от автоматической пушки – готовый мушкет выйдет, это ствол от семидесятишестимиллиметровой пушки, а это от стомиллиметровой. Это все как раз то, что нам нужно. Сколько там этого добра?

– Я не знаю. Олег сказал, что в вагоне с металлоломом это выкопали.

– Хороший металлолом… я почему-то думал, что такие штуки на спецучете и вагонами их на переплавку не возят.

– Может, и так. Не знаю я. Да и какая нам разница?

– Большая… Если это вагон с утилизированным армейским имуществом, то там наверняка таких стволов немало еще. А если они из-за бардака нашего случайно попали туда… тогда надеяться на удачу сложно…

– Это только на месте проверить можно или Олега попытать. Ты мне вот что скажи: когда сможешь сделать ружья или пушки?

– Ну с этими армейскими стволами и делать нечего. К мушкетам приклады приделать, замок сделать… С кремневым не знаю, а фитильный пять минут работы. Вот из этого ствола сделать пару мушкетов можно за день. Эти пушечные стволы длинноваты тоже, распилить их на несколько кусков, и получится пять-шесть картечниц. Станочки под них сколотить – это пара дней работы. Насчет остального не знаю… Штанги рассверливать, это надо еще думать как, а на эти трубы проволоки нет, надо оттуда же тащить… В принципе можем и здесь протянуть, но работа долгая… И когда уже Олег вернется? Надо срочно гнать его назад, или пусть другого кого посылает. Хотите получить огнестрельное оружие, так обеспечьте меня тем, что прошу!

В кузню забежал пацаненок, радостно завопил:

– Дядя Добрыня! Там Олег вернулся, два корабля привел! И лошади на корабле!

– Только вспомнили, и он уже тут, – хохотнул Алик. – Давай тащи его сюда, пока его жена не захомутала. Потыкаю его лично носом в эти «трубы».

* * *

– Олег, ты давай по пути рассказывай все: откуда лошадки?

– От Макса. Нашли мы остатки его отряда…

– Остатки?!

– Да. Он, Дубина и кшарг один… вот и все… Ну и еще парочка ребят незнакомых, думаю, с востока за ними увязались.

– А где же остальные? С ним же полтора десятка уходило?

– Похоже, погибли…

– Как?

– Добрыня, не знаем мы ничего! Как их нашли, они спали все мертвым сном. Такое впечатление, будто траванули их чем-то. Так и несли всех пятерых на носилках. Временами в себя приходят, но несут бред. Надо ждать, когда оклемаются, тогда и расспросим.

– А лошадки здоровые?

– Да вроде ничего. Но их маловато – всего восемь. Плюс две коровы. Дороговато нам этот поход обошелся… А у вас как обстановка? Хайты не появлялись больше?

– Бог миловал. Тишина у нас. Главный враг теперь вороны – норовят урожай на полях собрать.

– А куда ты меня, собственно, тащишь?

– К Алику. Допрос он тебе устроит сейчас. Расскажешь все, что знаешь и чего не знаешь, про эти самые армейские стволы. А потом в полторы головы подумаем, что дальше делать нам. До дождей не так уж много времени осталось, а надо многое успеть…

* * *

– Олег, и надолго ты в этот раз домой пожаловал? На день или два? Если на два, то великая радость…

– Ань, милая, ну не начинай. Думаешь, самому приятно так жить? А куда деваться… Ну незаменим я, незаменим.

– Да, ты от скромности не умрешь!

– Это точно. Не злись. Скоро дожди пойдут, а там зима… буду неделями дома у печки валяться… надоем тебе капитально – сама рада будешь выгнать.

– Да уж… ты поваляешься… Признайся лучше честно: куда тебя опять эти гады гнать собрались? Только не ври, что в поселке надолго останешься. Я же знаю, что корабли к плаванию готовят.

– Все ты у меня знаешь… Врать я и не думал, вариантов всего два – или назад, на разлом, или на юг, за пороги. Решили, что на юге я нужнее. Большое плавание туда затевается, на полутора кораблях.

– Это как?

– Выйдет «Варяг», и это судно, что от купцов осталось. Мы его у хайтов отбили, назвали «Находка». До порогов шесть дней пути, там, надеюсь, дней за десять совместными усилиями перетащим «Варяг» вниз. После этого «Находка» уйдет в поселок, но через три недели вернется назад, к порогам. «Варяг» за это время должен успеть продать все, что привез, и скупить все, что нам надо. Наймем там, на месте, судно для перевозки двойного груза, вернемся к порогам. Там к тому времени будет ждать «Находка». Перетаскиваем «Варяг» и товары, и все – через недельку будем дома. Рассчитываем, что все плавание займет максимум пятьдесят дней. Мы в этом деле не новички уже – опыт есть, терять время не придется.

– В том году вы тоже рассчитывали вернуться быстро, а в итоге…

– Ну так первый блин всегда комом.

– На этот раз я пойду с тобой. Даже не спорь!

– А если спорить начну? Опять под парус прятаться полезешь?

– Увидишь…

– Эх… а я думал, что как в прошлый раз смогу без помех за южными красотками приударить…

– Жизнь – это полоса упущенных возможностей.

– Малышка – дорога нелегкая. На корабле жизнь не сахар.

– Будто я не знаю!

– Да и эти купцы, которых хайты перебили, говорили, что война там вот-вот может начаться опять… неспокойно там вечно.

– Здесь везде и всегда неспокойно. Я же сказала – не спорь со мной!

* * *

Первый выстрел из огнестрельного оружия островитяне сделали через два дня после возвращения Олега.

Пушечка на вид была неказистой – ящик на деревянных колесах, сверху уложен короткий ствол. В качестве мишени за полсотни шагов установили пару десятков тростниковых чучел – на таких обычно тренируются лучники.

Алик поднес дымящийся фитиль к затравке, пушечка бабахнула, откатилась назад. Железная картечь жестоко исхлестала мишени, парочку даже разорвало.

Испытание признали успешным, пушечку тут же потащили к «Варягу», а в кузне поспешно делали еще две – надо успеть вооружить корабль до отплытия.

Да и помимо вооружения надо много чего успеть сделать. Проконопатить все подозрительные щели, перестукать весь корпус, в поисках открывшейся слабины, подлатать мачтовое гнездо и кабестан. Грамотно уложить весь груз, не забыть про припасы да и проверить каждый мешок, чтобы Шульгин гнилье не подсунул, – хуже нет, если на порогах окажется, что жрать больше нечего.

Еще через два дня «Варяг» вышел в путь. На его борту была команда в двадцать шесть человек, еще двадцать сопровождало их до порогов на «Находке». Отрывать такую толпу от поселка слишком уж тяжело, и островитян на «Варяге» было всего пятнадцать. Остальных одиннадцать набрали у Кругова и по другим поселениям. В конце плавания получат щедрый расчет в южных товарах – обижены не останутся.

Ни Макс, ни его спутники к тому времени в себя не пришли, иначе вряд ли бы это плавание состоялось. Угроза нападения со стороны восточных соседей перечеркнула бы все планы – Добрыня не стал бы распылять свои и без того невеликие силы.

Глава 8

Подняв бинокль к глазам, Олег изучил берег и уверенно произнес:

– В прошлом году здесь была большая деревня ваксов. А теперь лишь головешки остались.

Рита требовательно протянула руку, отобрала бинокль, взглянула сама, кивнула:

– Да. И, похоже, сгорело все давно. Думаешь, люди поработали?

– Скорее всего. Может, здесь жили соплеменники Мура – он жаловался на частые нападения южан. Переходят через горный кряж, тянущийся от порогов, и убивают все живое.

– У них вроде бы и без того между собой война. Как им не лень еще и здесь успевать… У ваксов же и грабить нечего.

– Не обязательно грабить. Юг – это благодатная земля. Народа расплодилось много. Все их войны из-за тесноты – тесно и знати и простолюдинам. Поневоле ищут свободные пространства, вот и расширяются на север. Эту экспансию лишь страх перед Хайтаной сдерживает. Но хайты сюда забредают нечасто и сильного страху нагнать не могут. Так что местные ваксы обречены – против напора людей им не устоять.

Из трюма выбрался Клепа, вид у него был чернее тучи. Подойдя к командиру, коротышка мрачно заявил:

– Течь открылась. Меж досок вода маленько сочится.

– Вот же сволочи! – выругался Олег. – Бракоделы наши ремонтники… На волоке законопатим.

– Пару мешков рыбы уже замочить успело, я сушиться разложил.

– Молодец. Вернемся домой, медаль получишь.

– Я вообще-то на орден рассчитываю. И вообще надо бы Аньку твою и Риту за борт – баба на корабле к беде, а у нас сразу две. Не успели до порогов дойти, а уже почти тонем.

Рита хмыкнула, спокойно добавила:

– Если баб будут за борт бросать, не забудьте и про Клепу.

– Хоть ты и язва, но я все равно тебя люблю, – буркнул Клепа и полез обратно в трюм.

Олег указал чуть в сторону от уничтоженной деревни:

– Смотри. Лодка. Ваксы рыбачат.

Рита пожала плечами:

– Ну и что? Это уже не первая лодка, я штук пять видела.

– Ты не видела, что здесь в прошлом году было. Здесь от лодок было не протолкнуться – за день можно было полсотни встретить. А на берегу ваксы толпами стояли, на нас смотрели. Похоже, их серьезно здесь покосили. Или ушли подальше от местных людей, как наш Мур Гурликс сделал.

– Это хорошо или плохо?

– Сам не знаю. Но если эта местность станет у южан популярной, на волоке оживленно будет. А это самый опасный этап плавания.

* * *

Проснувшись, Макс уставился в потолок. Раз над ним не небо, значит, спит он не на улице; раз не склизкий потолок, украшенный трупами, значит, это не жилище болотных монстров. С виду потолок простенький, из жердей. Сверху наверняка в три слоя настелена кора, далее слои глины или земли. Обычный потолок в обычных домах землян, да и у кшаргов так же. Очевидно, из болота он все же вылез… Жаль, ничего не помнит об этом. Хотя нет, вроде бы ваксов видел… кучу ваксов. Нет, это явно бред был – попадись он ваксам, максимум бы что увидел, это крышку котла, а не потолок в хижине.

Лежал он на мягком сенном матрасе, и, судя по всему, сено свежее. Ничего не болело, усталости не чувствовалось, беспокоил лишь зуд в левой руке. Попробовал ее почесать, но не вышло – пальцы уткнулись в плотную повязку. Видимо, укусы и ожоги бесследно не прошли.

За стеной слышался далекий шум ударов металла о металл, гавкнула собака, кто-то вдалеке что-то прокричал – не понять что, но язык вроде бы русский. Родные интонации.

Хватит валяться – надо попробовать встать.

Легко сказать: попытка оторваться от подушки вызвала приступ дикого головокружения, аж в глазах потемнело. Терпеливо переждав, Макс все же приподнялся, сполз с лежанки, держась за стену, огляделся. Здоровенная комната, из мебели лишь шесть лежанок. На одной лежит Дубин, остальные пустые.

Добравшись до товарища, Макс потряс его за плечо:

– Дубина! Живой?

Тот даже не шелохнулся, продолжал спать… если это можно назвать сном. Макс стал понимать, что до того, как проснулся, и сам был такой же неподвижной куклой. Да уж… крепко их потрепали эти болота.

Держась за стену, добрался до двери, с трудом, преодолевая сопротивление тугих деревянных петель, открыл, чуть не упал от этого незначительного напряжения. Встал на пороге, посмотрел вокруг. Он дома. В своем поселке.

К охотнику, заливаясь лаем, подбежала собачонка, обнюхала ногу, признала своего, побежала дальше по своим собачьим делам. Мимо деловито прошагал молодой паренек, вроде бы работник Алика, за ним, так же деловито, семенил вакс, таща на плече огромную корзину с древесным углем.

Макс понял, что продолжает бредить, попятился назад, слабеющей рукой ухватился за дверной косяк. Перед ним, закрывая весь проем своим крупногабаритным телом, вырос Добрыня. Добродушно прогудел:

– Ну привет, путешественник! Мне как пацанята сказали, что ты очухался, так я от пристани всю дорогу бегом бежал. Ну и горазд ты валяться! Что ты, что Дубина! Рыжий и дружок его давно очухались, а вы как мертвые!

– Рыжий… Бум, что ли? Он живой? А где еще кшарг, Аклестис, что с нами тоже был?

– К нам его Олег не повез, у кшаргов и оставил где-то в лесу. Не волнуйся – те его выходили наверняка. Яд у вас какой-то в крови. Местный яд. Мы к нему восприимчивы сильно, а местные это местные – к местной заразе привыкшие, вот и оклемались быстрее. Да и покрепче они, не испорчены еще цивилизацией. Наш доктор вообще говорил, что скорее всего вам мозги повредило и вы не очнетесь. Я ему не верил – у вас-то и повреждать нечего, врет он все. И видишь, я прав был!

Макс покачал головой:

– Да нет… прав он… прав… Мне теперь ваксы мерещатся. Везде. Даже кажется, что по поселку бродят.

Добрыня захохотал, похлопал себя по бедрам:

– Так это не мерещится – это так и есть. С десяток ваксов у нас постоянно шныряет. Мы им с оружием помогаем понемногу, а они у нас вроде рабочей силы. Ума у них немного, но силищи как у буйволов. Прикинь, они вдвоем блок известняка на стену затаскивать ухитряются. А у нас шестеро дармоедов на это требуется, да и времени в два раза побольше.

– Не понял… Ваксы… Что ваксы тут делают?.. Похоже, мозг пострадал еще серьезнее – я ничего не понимаю…

– Да ты присядь, Максим, присядь. Тут много чего нового, а ты на ногах не стоишь – шатаешься, будто не знаешь, в какую сторону упасть. Да и сам расскажи, что с вами приключилось? Кто это вас до такого довел?

Макс поморщился:

– Да долго рассказывать…

– А мы куда-то торопимся?

– Да. Надо много чего рассказать… пока опять не свалился…

– Ну ты хоть слово скажи! Из всего отряда твоего лишь трое вернулись, мы тут уже головы чуть ли не неделю ломаем, думаем, что это с вами приключилось.

– Ладно. Ты фильм «Чужие» видел?

– Видел. Все части вроде видел.

– Значит, и так все знаешь. Да и рыцарь наверняка рассказал уже.

– Рыжий этот вчера очнулся, трещит не переставая, но мы мало что поняли из его рассказов. У него, похоже, голова тоже не в порядке, да и наши язык его не понимают, пришлось кшарга из охотничьего лагеря тащить, а из него переводчик аховый. Но зато жрать этот рыжий – чемпион мира! Ох он и жрет!

– Да… это точно Бум. Он рассказал вам про герцога и его войско?

– Откуда мне знать? Мы и половины не понимаем из того, что он несет.

– Плохо… Тогда, Добрыня, приготовься к новостям… неприятным новостям.

* * *

Николай пригнулся, ступил в мрак низенькой избы. Обвешанные оружием конвоиры нерешительно замерли за порогом. Из темноты надтреснутым голосом спокойно, с нотками властности, кто-то произнес:

– Все свободны. А вы, святой отец, присаживайтесь, разделите со мной скромную трапезу.

Глаза, отвыкая от сияния солнечного дня, начали приспосабливаться к мраку избы. Священник разглядел стол, за ним, прислонившись спиной к стене, сидел очень высокий, болезненно худой мужчина. Будто скелет обтянутый кожей, голова и вовсе как голый череп, лишь сверкают выразительно живые, пронзительные глаза.

– Благодарствую. Сыт я, миряне уже накормили, – вежливо сказал Николай.

Незнакомец бледно раздвинул губы в подобии улыбки:

– В былые времена подобный отказ считался неслыханным оскорблением и смывался кровью. А ведь мы, считайте, теперь в далеком прошлом, и старые обычаи возвращаются. Эпоха обязывает.

– Мы те, кто есть. И в дикость если и впадем, то не мы, а потомки наши. Да и то, если мы им это позволим.

– Позволим, – уверенно заявил незнакомец. – Если ничего не изменится, еще при нашем поколении дикость увидим. Ну что же, раз отобедать со мной вы не желаете, перейдем сразу к делу. Кто я такой, вы, очевидно, знаете?

– Я не пророк, знаю не больше других. Знаю я, что вы объединили здесь, на Севере, множество наших людей. Имя ваше не знаю, но знаю, что называют вас Монах.

– Вот и отлично. Думаю, о моих неслыханных злодеяниях вы тоже знаете – не зря с мирянами местными за одним столом обедаете.

– На окраине деревни я уже видел кол с еще живым человеком на нем. Нехорошо это – это и есть дикость. Но все мы грешны. Бог вам судья.

– Я не верю в Бога. Но вы, святой отец, очень мне нужны. Очень нужны.

– И зачем же я вам, атеисту, понадобился?

– Скажу вам откровенно: мне нужна поддержка со стороны южан. Очень нужна. И, думаю, вы в этом можете помочь.

Священник покачал головой:

– Меня многие уважают, но я не имею власти над всеми теми, кто обитает на Юге. Я простой поп, волею Бога заброшен сюда, с вами вместе. И просто пришел сюда, в эту деревню, нести слово Божье. Это мой долг. Приказывать я не могу никому.

– Долг ваш легко может превратиться в крест – вы должны понимать, что мне опасно возражать. Тот человек, которого вы видели на колу, тоже возразить решил.

– На все воля Божья.

– Я не злодей. Просто здесь иначе нельзя. Нам здесь не оставалось другого выхода: только одно могло спасти – быстро взять власть, объединить всех. А пряниками этого не достигнуть. Вы поймете это… потом поймете. Я больше ничего не буду говорить. Сейчас я поем, и мы отправимся в путь. Раз уж вы вышли в миссионерский поход, значит, к долгой дороге готовы, и собираться вам не надо.

– Не уверен, что наши пути совпадают.

– А я уверен, что они совсем не совпадают. Но выбор у вас невелик: или вы сейчас ломаете мне шею – такой богатырь, как вы, имеет хорошие шансы это проделать; или вас потащат за мной связанным, или вы пойдете самостоятельно. Я атеист, но из уважения к чувствам верующих подданных даю вам возможность выбрать любой из трех вариантов.

Николай думал недолго:

– Первый вариант хорош, но вы, насколько я знаю, несмотря на внешний вид, сильный воин. Да и убью я вас, толку-то – стражники ваши, что во дворе ждут, изрубят меня. Связанным волочиться не хочется: не баран я… Так что поневоле придется идти самостоятельно.

– Вот и отлично. Это как раз тот ответ, который я ждал: не хотелось бы иметь дело с религиозным фанатиком, мечтающим о лаврах первого святого великомученика этого мира. Понять то, что я хочу показать, может лишь прагматик. И лишь прагматик сумеет донести увиденное до своих так, чтобы их проняло.

– И далеко ли нам идти придется за этим вашим зрелищем?

– Не очень. На другой берег. К хайтам.

* * *

На порогах было так же пустынно, как и в прошлый год. Но, побродив по берегу и изучив истерзанные бревна, Олег понял, что туда-сюда после зимы прошло несколько кораблей. Странно, что им ни один не попался во время плавания. Хотя Фреона очень широка и заливов в ней хватало. При желании целый флот можно спрятать, а понять, ваксы или люди огни жгут, невозможно. Не исключено, что земляне прошли мимо десятка новеньких человеческих деревень и не поняли этого. И судов у пристаней тоже не увидели.

Засушливое лето заметно опустило уровень реки. Камни, прежде скрытые водой, обнажились, бурлящий перекат поднялся повыше, удлинив волок на добрую сотню метров. Ниже, правда, это роли не играло – чтобы обмелела бездна под порогом, надо, чтобы жара без дождей продержалась лет пятьдесят.

«Варяг» разгрузили, потащили вниз. Протянув его на сотню метров, дружно перетаскивали груз, раскладывая в кучи наподобие баррикад и все это окружая легкими рогатками. Если появится враг, встречать его люди будут не в чистом поле.

Если не помешают погода или враги, то волок минуют быстро.

* * *

Отец Николай лежал на земле, на опушке маленькой степной рощицы. Здесь, в кустах, затаился весь маленький отряд Монаха. Вот уже седьмой час люди наблюдали, как по дороге передвигаются отряды хайтов.

Священнику это зрелище уже давно надоело. Да, интересно, конечно, но непонятно, зачем было его приводить сюда? Хайтов он и до этого перевидал немало, и эти ничем не отличались от увиденных ранее.

Рядом шевельнулся Монах, повернул к островитянину лицо скелета, надтреснуто поинтересовался:

– Все рассмотрели?

– Вроде бы все. Хайты как хайты. Уже, наверное, не меньше пары сотен прошло к реке, пока мы тут лежим.

– Хорошо. Скоро стемнеет, и мы сделаем переход на Север, к следующей их дороге. Будете смотреть на хайтов там.

Николай не был глупцом и тратить время свое не любил, так что решил действовать прямо:

– И что мы там увидим нового?

– Ничего, – спокойно ответил Монах.

– Значит, так же будем смотреть, как хайты маршируют к реке?

– Да, именно так.

– И что потом?

– Дождемся темноты и перейдем к следующей дороге, еще севернее.

– Понятно. И там опять будем смотреть, как хайты идут в сторону реки?

– Приятно видеть столь умного священника, – криво усмехнулся Монах.

– Не так уж я и умен… Но я так понимаю, что дорог здесь у хайтов множество, и вы готовы месяц меня по ним таскать?

– Именно так. Я покажу вам все дороги. И на всех дорогах вы увидите то, что видели на этой. Именно для этого я вас сюда и привел.

– И что потом?

– Потом я покажу вам укромные речные заливы, куда сверху приходят корабли хайтов и выгружают на берег воинов. Там же готовятся флотилии. После этого опять вернемся к этой дороге, и вы опять будете весь день смотреть, как по ней идут хайты. А потом опять пройдемся по всем остальным дорогам, повторив весь маршрут.

Николай покачал головой:

– Я и без того все понимаю – нечего столько времени переводить.

– Если вам не трудно, то расскажите, что именно вы поняли?

– Не трудно. Мы тут лежим давно, и я видел много хайтов, которые шли к реке. Но не видел ни одного, который шел бы обратно, в глубь их земель. Думаю я, что вы не врете и то же самое сейчас можно увидеть на всех дорогах. Сомневаюсь я, что хайтов там, на берегу, хоронят или топят… Выходит, где-то там накапливается сила… большая сила… А раз другой берег человеческий, то понятно, по кому эта сила ударит…

– Поздравляю. Вы все поняли правильно. Но я немного добавлю. Вы там, у себя на Юге, хайтов видите нечасто – выше устья Нары их берег заканчивается, не бывает там их поселений и патрулей. А мы здесь с первого дня жили с ними по соседству. Нам с первых дней пришлось сражаться с ними. Нам пришлось объединяться. Объединяться быстро и жестоко: поодиночке нас бы передавили – набеги ведь почти непрерывные. У вас с этим проблем не было… до сих пор живете по принципу «моя хата с краю».

– И кто вам мешал переселиться к нам, подальше от хайтов? – хмыкнул Николай.

– Никто. Но это бы не решило проблему. Сейчас хайты редко наведываются к вам по одной причине – они заняты нами постоянно. Если вдруг мы исчезнем, все внимание тогда к вам будет. Не знаю, зачем им нужно столько пленников, но оставлять в покое край, где так много людей, они не будут. Пока земляне не появились, они в набеги на Восток ходили, а это более недели пути до границ королевств, причем границы те нищие и малолюдные. Впрочем, я отвлекся. Продолжу. В постоянных боях мы закалились, окрепли, многому научились. Мы ведем разведку на западном берегу, через кшаргов торгуем понемногу с восточными королевствами. И от местных много чего интересного узнаем. Они, все как один, говорят, что основной пик набегов хайтов приходится на осенний сезон дождей. В этот период они обрушивают на восточный берег самые большие отряды. В прошлом году так и было – мы с трудом пережили осень.

Священник кивнул:

– Наверное, вы правы. Мой поселок тогда сожгли их корабли и едва не взяли штурмом большой поселок на острове – самое процветающее поселение.

– Вот видите! Но мало того – один раз в четыре года хайты устраивают грандиозный набег, опустошая западные окраины королевств. Не всегда правило «четвертого года» срабатывает, бывали и исключения, но вы сами видите, что идет переброска из внутренних областей Хайтаны немалых сил… Сомнений нет: этот год как раз четвертый, и исключением он не станет. Нас ждет грандиозный набег. Кшарги говорят, что королевства к нему как раз готовятся: собирают у границ силы, некоторые отряды пускают на разведку, да и вроде бы заодно нами интересуются. Ну и мы, разумеется, готовимся, хотя и без того всегда готовы. А вот вы… вы не готовитесь.

– Так откуда нам было про это знать? Мы слухами живем, а слухи постоянно говорят одно, что хайты вот-вот нападут.

– Я вроде бы доказал вам уже, что это не слухи. Или желаете, чтобы я все же провел вас по остальным дорогам Хайтаны?

– Не надо. Я верю вам. И я так понимаю, вы все это показали не затем, чтобы предупредить?

– Мне нужна ваша помощь. Очень нужна. Скажу откровенно: хайтов столько идет, что меня это пугает. У меня не так много воинов – даже мобилизовав все взрослое население, я вряд ли выдержу эту лавину. Хайты сильны, но есть у них при набеге одна характерная слабость: если дать битву главным силам и хорошенько их потрепать, то они сразу откатываются назад, за реку – весь их порыв иссякает. Мы всегда при любом набеге стараемся дать хороший бой, чтобы покончить с проблемой одним махом. Вот для того, чтобы победить в такой битве, я и прошу у вас помощи. Мне очень нужна ваша помощь. – Чуть помолчав, Монах добавил: – Своим скажите, что если мы здесь хайтов не удержим, то вся эта орда до них доберется в считаные дни. А там уж сами пусть думают – пытаться отсидеться по норам или все же ударить по голове гадины с нами заодно.

Глава 9

В последний раз с натугой проскрипел кабестан, киль оторвался от дна, «Варяг» закачался на бурной воде. Команда корабля испустила дружный радостный крик, от берега донесся ответный хор полутора десятка глоток – надрывались люди из экипажа «Находки».

Помахав им рукой, Олег, перекрикивая шум воды, прокричал:

– Все! Уходите назад! Привет всем в поселке передайте!

Якорь уже вытянули, и на этот раз никакие чудовища на него не попались, течение быстро уносило «Варяга» от волока, да еще и норовило завертеть. Удур безостановочно орудовал веслом, удерживая судно по курсу – Олег впервые видел, чтобы клот вел себя так суетливо, растеряв всю обычную невозмутимость. Спад уровня воды даже для него стал проблемой.

Течение унялось лишь через километр, когда шум переката уже затих. Олег, прикинув направление ветра, прокричал:

– Ставим паруса! Шевелитесь! Дозорные, не спите – не прозевайте пиратов! Здесь уже река не наша, и кораблей подозрительных хватает.

Аня, не отрываясь от бинокля, прокричала:

– Я вижу деревню! На берегу! Большая деревня! Вон, под горой!

– Что-то я ее здесь не припомню, – нахмурился Олег.

Забрав у жены бинокль, посмотрел в ту сторону. Так и есть: десятка три домишек, беспорядочно раскиданных по высокому берегу. Крыши покрыты корой и камышом, в уличных очагах дымит огонь, рядом с ними суетятся женщины. Выше по склону холма пасутся козы и свиньи, среди лодок, вытащенных на берег, стоят несколько мужчин и наблюдают за далеким кораблем.

– Деревня неплохо спряталась, на фоне этого холма ее без бинокля отсюда не видно было в прошлом году.

– Это плохо? – поинтересовалась Аня.

– Да нет. Нам без разницы. Хотя на обратном пути можно с ними поговорить. Может, помогут на волоке. Судя по виду, не богачи здесь живут и дорого не запросят. А нам каждый день дорог.

– Ага, – согласилась Аня. – Целых девять дней переправлялись.

– Радуйся. В том году спускались двенадцать дней. И это при том, что «Арго» полегче «Варяга». Да и товаров меньше было. Народ опыта набрался, да и толпа хорошая собралась.

Захлопал парус, надуваясь на ветру, следом заработал второй, косой. «Варяг» пошел заметно быстрее, Олег это легко научился определять по поведению кильватерной струи или бурунам у носа. Осмотрев новую парусную оснастку корабля, он не без гордости, громко заявил:

– У нас прямо гоночная яхта. Если с ветром повезет хоть немного, то и до Хамира доберемся очень быстро.

Клепа, стукнув ногой по мачте, буркнул:

– А если повезет еще больше, то на будущий год вообще под мотором пойдем.

– Лодки! Левее по курсу лодки! – закричал наблюдатель.

Олег, перебравшись на нос, взглянул на три далекие лодки в бинокль, спокойно заявил:

– Без паники – это просто ловцы жемчуга. Я даже одного узнал, в прошлом году с ними сталкивались, поговорили немного.

– Может, подплыть к ним и расспросить о том, что сейчас здесь творится? – предложила Аня.

Олег покачал головой:

– Нет, не стоит. Скажут, что мир и благодать, мы пойдем в Хамир. Скажут, что война и впереди сотни галер пиратов и мародеров, мы тоже пойдем в Хамир. В обоих случаях держаться будем настороже – чужакам в этом краю расслабляться не стоит. Так что смысла разговора с ними не вижу – не будем терять время, пока ветер попутный, надо беречь каждую минуту.

* * *

Под вечер, когда до заката оставалось около часа, путешественники и без расспросов местного населения узнали, что здесь идет война.

К тому времени «Варяг» прошел мимо десятка крупных деревень и даже одного приличного по местным меркам городка. Мелкие поселения и вовсе не в счет – жить по берегам Фреоны народ любил. С городской пристани вслед землянам вышла парусная лодка и долго пыталась их догнать, лишь после пары часов преследования развернулась назад. В бинокль рассмотрели, что в ней всего пять человек – на пиратов явно не тянет. Скорее всего, местные власти хотели поживиться чем-нибудь вроде «дорожного налога». Но Олег по прошлому году знал, что всех местных хапуг надо попросту игнорировать и никому никогда ничего не давать – чтобы не создавать прецедент. Конечно, несколько нагловатое поведение, но в условиях местной правовой анархии единственно верное.

Едва преследователи отстали, как показалось поле боя.

На широком речном лугу сошлись две армии. Судя по всему, бой начался давненько и уже почти прекратился. Лишь вдалеке, на склоне долины, передвигались мелкие группы всадников, время от времени налетая друг на друга, да вдалеке суетились толпы пехоты, даже в бинокль не понять было, чем они там занимаются.

На самом луговом пастбище бой уже затих. Среди сотен тел людей и лошадей воровато передвигались одинокие темные личности, поспешно грабя покойников и раненых, со всей округи слетелось воронье, занимаясь, по сути, тем же самым. Другого движения не наблюдалось.

Олег приказал направить корабль поближе к берегу, надеясь разглядеть подробности. Жадно изучая поле боя в бинокль, он комментировал увиденное экипажу:

– Основная масса убитых, это явно пехота. Половина без доспехов вообще, остальные в кожанках или стеганых куртках. У редких ребят что-то вроде кирас, кольчуг вообще не вижу… Хотя нет, вон валяется один… но это, похоже, всадник.

– Местный рыцарь? – уточнила Рита.

– Наверное… Кольчуга по местным меркам это как у нас машина хорошая… Всадников сразу видно: все в доспехах. Один вон как Терминатор: латы сплошные. Вон, возле него кучка мародеров дерется – похоже, делят добычу.

– Может, нам высадиться? – предложил Клепа.

– Зачем?

– Ну ясное дело зачем: мародеров разгоним и себе заберем оружие, которое получше. Войнушка у них наверх переместилась, они там друг другом заняты, на нас внимания не обратят. А если и обратят, то сразу отчалим.

Мысль была соблазнительная – оружие и доспехи не помешают. Олег отогнал ее с трудом:

– Нет, не будем рисковать. Нас не за этим послали. О! Смотрите! Пока мародеры друг друга валили, добыча их самих завалила.

Действительно, обладатель блестящих лат очнулся, сумел встать на ноги, поднял меч, обрушился на мародеров. Те в пылу драки не оценили изменение обстановки и потеряли половину состава – Терминатор проредил ряды двух шаек. Остальные, столкнувшись со столь грозным противником, тут же позабыли былые разногласия и объединились. Четверо головорезов закружили вокруг рыцаря, заходя за спину, они пытались атаковать его пиками и алебардами, стараясь бить в щели между доспехов. Пятый грабитель побежал куда-то в сторону, но вид у него при этом был не испуганный, а предельно сосредоточенный.

Сражаться в такой горе железа хорошо на коне… пешему как раз трудновато. Олег видел, что парочка ударов точно достигла цели – рыцарь захромал, но не прекратил сражаться. Даже более того, сумел извернуться и достать одного мародера выпадом в голову, после чего отобрал у поверженного алебарду и теперь мог держать грабителей на безопасной дистанции.

– Сейчас его прикончат, – хладнокровно произнесла Рита, указав в сторону.

Взглянув туда, Олег кивнул:

– Да… против лома нет приема…

Пятый мародер возвращался к месту схватки. В руках он держал арбалет.

– Мне его жалко, хорошо дерется, отчаянный, – заявила Рита и, достав лук, попросила: – Удур, чуть ближе к берегу возьми, как можно ближе подойди и без рывков держи судно.

Понятливый клот молча повернул рулевое весло. Прикинув скорость судна и дистанцию до места схватки, Олег покачал головой:

– Рита, ты, конечно, лучший стрелок, но если ухитришься его сейчас снять, то это будет большое везение. Тут и из винтовки трудновато попасть будет.

– Проверим, насколько удачлив этот рыцарь… – пробормотала Рита.

Вытащив из колчана стрелу, она, проведя пальцами по оперению, отложила ее в сторону. Вторую так же забраковала и лишь третью сочла достойной внимания.

К тому моменту воин заметил приближающуюся опасность и стал маневрировать среди нападавших, прикрываясь ими от стрелка. Арбалетчик прыгал из стороны в сторону, пытаясь поймать прыткую добычу. Долго такой танец продолжаться не мог.

«Варяг» плавно заколыхался на полном ходу, предупреждая экипаж о том, что до дна остались считаные сантиметры, из-за чего по днищу бьет отраженная водная волна. В этот же миг тетива хлопнула по наручу.

Стрела ударила арбалетчика в скулу, пробив голову чуть ли не насквозь. Рыцарь, увидев, как тело стрелка осело на землю, прекратил свой танец и обрушился на тройку уцелевших врагов. Те, не заметив гибели арбалетчика, не ожидали атаки, продолжая попытки достать добычу, и жестоко поплатились за свою невнимательность – один лишился руки, второму лезвие широкого меча вскрыло живот. Третий решил, что с него на сегодня добычи уже достаточно, и припустил вдоль берега.

На «Варяге» дружно заорал весь экипаж, воздавая почести Рите за удачный выстрел. Рыцарь обернулся к кораблю, внимательно посмотрел на лучницу, поднял руку в приветственном жесте, развернулся и заковылял в сторону далекой схватки.

– Вот и вся благодарность, – буркнул Клепа. – Зря мы не причалили, я там кучу добра успел присмотреть, в хозяйстве бы очень пригодилось.

* * *

Шесть дней «Варяг» спускался до границы Хамира. Двигались только днем, ночи проводили на якоре, лишь раз устроили привал на маленьком островке. Это был единственный раз, когда путешественники смогли ощутить под ногами землю, – больше к суше не приставали. Следов боевых действий на берегах и на воде не наблюдалось, но это еще ничего не значит.

Встречные корабли, прикинув солидные габариты «Варяга» и численность экипажа, огибали его стороной. Здесь никто никому не доверял, кроме пакостей, никто ничего ни от кого не ждал. Да и Олег при виде других судов тут же поднимал тревогу, готовя команду к неприятностям. Он хорошо помнил нападение речных пиратов в прошлом году и почти не сомневался, что и это плавание не обойдется без сюрпризов.

Но обошлось. До хамирской таможни «Варяг» добрался без приключений.

Здесь также обошлось без сложностей, если не считать того, что Ане и Рите испортили настроение на всю оставшуюся жизнь. Чиновник собрал, как и в прошлом году, дорожный налог, но уже по-другому: с Урура на этот раз взял два крама, с каждого мужчины тоже по два, а с женщин почему-то по одному, мотивировав это тем, что они неполноценные люди, считаются, как половина мужчины. Эти особенности таможенного сбора дали пищу для множества шуток и нескольких ссор.

Еще через два дня «Варяг» причалил в речном порту Маркона. Плавание окончилось. До далекого южного города добрались всего за девятнадцать дней – в прошлом году этот же путь занял двадцать шесть дней.

Неделю выгадали.

* * *

«Утюг» позорно сел на мель на виду у всего поселка, недотянув до причала всего сотни метров.

Паука впервые поставили на роль руководителя – второй экспедицией землян к центру катастрофы он руководил от первого до последнего дня. Все прошло просто блестяще. Используя несколько лошадей и сотню ваксов, островитяне перетащили к галере полтора десятка тонн разного добра от разлома – селитру, трубы и стволы, проволоку, зерно и разную мелочовку, а от угольного пожара набрали три десятка мешков серы. Ее, конечно, еще придется очищать от мусора, но все равно выйдет немало. Самое сложное, что удалось сделать, – доволокли до Нары два автомобильных двигателя. Этот «трудовой подвиг» Паук приписывал целиком себе – именно он продумал соорудить для этого тележки. Хотя, надо сказать, мысль и без того очевидная. На этих же тележках доставили к «Утюгу» семь бочек с бензином и соляркой. Горючего в железнодорожных цистернах хватало – здесь даже кислоты пара цистерн нашлась, но вот с бочками проблема…

Поход провели в кратчайшие сроки: дошли, забрали, перенесли – поисками нового практически не занимались. Паук теперь хотел сойти с трапа триумфатором, но, увы: «Утюг», как и все хайтанские корабли, отличался приличной осадкой и неповоротливостью, из-за перегруза осел еще больше, а Хрустальная к тому же обмелела.

Вместо триумфального шествия победителя и восхищенных взоров поселковых девчонок Паук выслушал немало насмешек со стороны встречающих, а потом еще и вымок до нитки, участвуя в спасении корабля. Лишь под вечер закончилась разгрузка, и он наконец-то смог донести до своей избы самый дорогой груз – батареи, ноутбуки, ящики с дисками и кучу разной электроники. Теперь бы в баню да поужинать горячего!

Не дали.

Добрыня вырос на пороге тенью отца Гамлета и с ходу без приветствий заорал:

– Куда прячешься? А ко мне заглянуть? А?

– Так вас не было в сети! Вы же на левый берег уплыли вроде, к Кругову, дела какие-то решать.

– А я вот уже вернулся и даже знаю, что ты, растяпа тупоголовая, «Утюг» на мель посадил в шаге от причала! Хорошо, что это позорище чужие не видели!

– Так я-то тут при чем! У этого глючного корыта и у пустого осадка как у авианосца, а груженый, он и в океане дно скрести будет!

– Поговори у меня! Пошли-ка ко мне, дело есть – тебя касается.

Баня явно отменялась – за пять минут дела Добрыня решать не любил. Печально вздохнув, Паук потопал за здоровяком.

В избе главы островитян он оживился – ужин, в отличие от бани, явно не отменялся. Здесь хлопотала парочка девчушек: притащив из кухни несколько мисок, они сервировали стол. Выпроводив их за порог, Добрыня лично спустился в погреб, вытащил оттуда солидный кувшин, налил в три кружки.

Паук хотел было спросить, кто будет третьим, но не успел – на пороге вырос Лом.

– Вечер добрый всем. Добрыня, зачем это вы меня звали?

– Присядь, Лом, не стой столбом. Вон пожуй оленинки да бражки попей с нами.

– Это можно, – воодушевился «пороховых дел мастер». – Ради такого можете хоть каждый вечер звать!

– Ты губы-то закатай! Ну давайте чокнемся – за успех и следующей экспедиции, и вообще за удачу во всех делах!

Паук, осушив кружку, потянулся к миске и, жуя, пробурчал:

– Лом, ты тут без меня еще не взорвал полпоселка?

– Скажут взорвать, взорву – чего тут взрывать. Ты серу привез?

– Привез-привез. Много привез. И селитры много привезли. Той же, что в прошлый раз. И я на всякий случай два мешка аммиачной селитры прихватил. Олег говорил, что на порох она не пойдет, но там ее до чертиков, как глюков в Винде, может, и тебе на что пригодится.

– Олег твой – тупой идиот с офигенной задержкой развития. На порох аммиачную пустить можно, надо просто перевести ее в чилийскую. Главное, нитрат чтобы был, а дальше вопрос прямых рук. Но и сама по себе аммиачная селитра, по сути, почти готовая взрывчатка. К примеру, если влить в нее простой солярки, получится промышленное взрывчатое вещество. Аммониты, аммоналы – это все смеси на ее основе. Так что правильно сделал, что притащил – пригодится.

– Да там ее полно. Вагонов пять точно. Гораздо больше, чем этой, что ты на порох пускаешь. И кислоты там пару цистерн нашли. Тебе, может, тоже нужно? Я на пробу пластиковых банок пару наполнил, приволок.

– Тащи все, что гвоздями не приколочено, – всему найдется применение.

Добрыня, внимательно слушая разговор ребят, наполнил опустевшие кружки и твердо заявил:

– Поговорили, и будет. Дело у меня к вам есть… важное дело.

– Мы все во внимании, – гротескно-уважительно заявил Лом.

Погрозив ему пальцем, Добрыня добавил:

– Но смотрите у меня, никому ни слова о том, что расскажу!

– Могила! – торжественно заявил Лом.

– Ставлю сложный пасс на хард, – поддакнул Паук.

– Ладно, клоуны, дело такое – хайты готовят большой набег. Таких набегов еще не бывало. Сдержать их можно, если выступим все вместе. Для этого дела объединились все, кто только мог объединиться. Скорее всего, главный удар нанесут на Севере, по землям, контролируемым Монахом. Там и соберется совместное войско, чтобы дать бой.

– Так пусть этого отморозка хайты и пощиплют, – ухмыльнулся Паук.

– Цыц! Без тебя уже все решили! Задавят Монаха, потом на нас пойдут – так и перебьют поодиночке. В общем, о чем я – времени немного осталось, разведка говорит, что удар они нанесут, как дожди начнутся. Наша задача в этой войне будет особая: мы должны будем топить корабли хайтов. Мешать переброске их сил по реке. Ну и при случае бить их отряды на берегу. Все вам ясно?

– Неясно, чего мы тут брагу пьем и это все слушаем, – заявил Лом.

– Не хочешь, не пей!

– Не угадали – хачу-у-у-у-у!

– Лом, не будь у тебя руки золотые, выпорол бы самолично! Ты слышал, как при прошлом набеге наши напоролись на громадный корабль хайтов?

– Так это даже глухие слышали. Треп шел на оба берега. Говорят, он побольше «Титаника» был габаритами и шел по берегу, потому что в реке не помещался.

– Поостри у меня… В общем, так – нарвемся мы на этот их корабль и можем ласты склеить. Отбиваться нам от таких кораблей нечем. И ваша работа как раз придумать и сделать оружие на такой случай.

– Фигасе задача, – буркнул Паук. – Добрыня, я честно говорю – вагон торпед мы там не нашли. Да и вообще вон Алик вроде бы пушки делает. И мы еще стволов привезли.

Добрыня отмахнулся:

– Пушки эти просто хлопушки. Да и будь у нас нормальные орудия, на эти скорлупки их не установить – при стрельбе разворотит все к дьяволу. Вы ребята мозговитые, вот и подумайте дружно: что мы можем сделать?

Ухмыльнувшись, Паук заявил:

– Ну раз у нас мозговой штурм, то допустимы любые идеи, даже самые идиотские. Так что предлагаю при виде вражеского корабля махать шапками и кричать: «Привет!» – Они тогда нас за своих примут и подпустят близко. Закатим им быстренько пару бочек бензина на палубу и подпалим.

– Умно, – кивнул Лом. – Небось долго придумывал?

– Две ночи не спал – голову ломал.

– Да цыц вы! Дело серьезное, иначе бы я в жизни с такими дураками не связался! Да и не на одних вас надежда – я всех напрягаю. Кто первый за ум возьмется и придумает что-то дельное, тому и весь почет.

Честолюбивый Паук заткнулся, а Лом уже более серьезно произнес:

– Насчет торпед: их реально сделать. Жесть нужна тонкая или труба под корпус, заряд килограммов сорок в головную часть, а остальное место под химический двигатель. Издалека попасть не получится, но, если подойти и выпустить парочку с сотни метров, хоть одна да попадет.

– Точность стрельбы можно повысить, – задумчиво произнес Паук. – Главное, запустить правильно, это надо на испытаниях все отыграть. Стабилизаторы, киль сделать вроде как на кораблике. Я в принципе мог бы даже радиоуправление сделать, но жаба давит столько работы в одноразовый снаряд вложить.

– А еще ракеты можно сделать. Противокорабельные, – явно воодушевившись, продолжил Паук. – Поставить установку ракетную, вроде «Катюши», на корму или с выносом за борт, чтобы выхлоп по палубе не бил. Контактные взрыватели на каждый снаряд, движки пороховые, на боевую часть серьезную взрывчатку пустить. Один килограмм в тротиловом эквиваленте это не подарок, а если залп ракет в пятнадцать… Пусть даже всего парочка попадет, мало им не покажется.

Паук решил не отставать и толкнул новую идею:

– Там, на разломе, вагон есть с трубами огромного диаметра. Может, под газопровод или что-то подобное. Вот это же почти готовый корпус для мини-субмарины. Прицепить к ней парочку торпед, она спокойно подойдет в упор к такому «Титанику» и даст залп с минимальной дистанции. И все: game over!^[4]

– Ну ты еще авиацию придумай, торпедоносец, – ухмыльнулся Добрыня.

– Почему бы и нет? – спокойно заявил Паук. – Вы хоть знаете, что в Первую мировую войну истребители делали из дерева? Даже винты деревянные были. А дерева у нас тут полно!

– Ладно, раз такой умный, бери вон Лома и иди с ним, думай о торпедах и дирижаблях. Но чтобы завтра было конкретное предложение. Причем предложение легко осуществимое. И мало того: сроки очень поджимают, и долгосрочные замыслы мне тут не нужны. Быстро, надежно и сердито!

Паук молча встал, развернулся к двери. Лом отреагировал более прагматично:

– Неплохо бы сперва допить брагу.

* * *

Последние носильщики выбрались из трюма, поспешно обступили Клепу, ожидая расчета. Олег наблюдал за окончанием погрузки с набережной и, убедившись, что уложено все до последнего мешка, констатировал:

– Вот и все. Спасибо вам за помощь.

Тис Кракован, все это время стоявший рядом с землянином, с легким сожалением произнес:

– Олег, мне очень жаль, что не получилось нанять еще один корабль. Ваше судно сильно перегружено.

– Да ничего, доберемся потихонечку.

– Смутные времена на Севере, похоже, война за трон подходит к концу… почти все претенденты на престол уже убиты. Но уцелевших это только ожесточило. Я вообще не понимаю, как вам удалось дойти до Маркона без приключений через эту резню. Даже самые отчаянные судовладельцы ни за какие богатства не согласились идти сейчас выше хамирской таможни.

– Я все понимаю. Ничего, может, на будущий год на паре кораблей спустимся к вам.

– Было бы хорошо. Когда вас можно ожидать вновь?

Олег пожал плечами:

– Трудно сказать. Но хорошо бы в конце весны попробовать пройти, когда воды во Фреоне побольше.

– Да, это удачная мысль – сократится путь по волоку.

– Вот-вот.

– Олег, везите как можно больше золота и меди, эти товары тут идут очень хорошо, сами видите. А про камни я и вовсе молчу.

– Тис, тут уж как получится. Медь мы сами закупаем у северян, у нас ее нет. А золото… золото у нас горами не лежит… что бы про нас ни рассказывали.

Купец усмехнулся:

– Да половина Хамира уверена, что на Севере золота больше, чем земли. Постоянно поднимаются ватаги ребят – это проверить, и все демоны мрака их не испугают. Когда я был юношей, ватага таких молодцов вернулась… точнее, те, кто уцелел из этой ватаги. Все они стали богачами.

– Золото притащили? Там непросто его добывать.

– Нет, им повезло в Гриндире, вытащили несколько хороших камней. Но это редкое везение, обычно не возвращается никто.

– Мы кристаллы-сиды у ваксов отбирали. Почти у каждого их алтанака был камень, а то и два. Но ваксов местных уже почти не остались, мы всех вырезали, так что теперь не знаем, где брать сиды. Я однажды в Гриндир заходил… мне там не понравилось.

– Страшное место, – кивнул Тис.

– Ну что же, больше нам здесь делать нечего, пора отплывать.

– Прощайте, Олег. Тихой вам воды и скучной дороги. С нетерпением жду вас на будущий год.

Глава 10

Увы, дорога оказалась нескучной…

Нет, поначалу все было так же спокойно, как и при плавании вниз. За пару дней миновали богатые земли Хамира, прошли таможню, дальше пять дней плелись вверх, почти все время на веслах – с ветром везло нечасто. Как и прежде, к «Варягу» никто не рисковал приближаться – встречные суда огибали его курс стороной. До порогов было далеко, Фреона здесь местами на добрый десяток километров растекалась, а то и больше, так что с берега никто угрожать не мог, да и берег иногда не разглядеть было.

Экипаж, когда шли под парусами, отсыпался впрок или развлекал себя чревоугодием, спеша прикончить заготовленные в Марконе фрукты, овощи и легкое, пенистое пиво. Самые непоседливые сидели с удочками по бортам, карауля поклевки крупной местной плотвы.

Благодать.

Вестником неприятностей стала Аня.

– Корабль! Нет, даже два корабля! С флагами! Идут нам наперерез!

Олег, лелея лень, раскачивался в гамаке, натянутом между мачтовыми растяжками. Крик жены заставил его открыть глаза. Позевывая, он вышел из тени под парусом, прищурился от солнца, требовательно протянул руку:

– Бинокль дай!

Рассмотрев корабли, он нахмурился. Две боевые галеры, мачты сняты, идут на веслах. На носу у каждой, возле баллисты, вздымаются длинные древки с развевающимися кроваво-красными знаменами.

– Это что еще за коммунисты… первый раз таких вижу…

Аня поспешно затараторила:

– Олег, это солдаты, я видела, что там в доспехах люди! И катапульты у них стоят!

Прикинув их курс, Олег понял, что они действительно идут наперерез. И, судя по всему, до этого укрывались в камышовом заливчике, врезавшемся в высокий берег. Хорошее место для засады: Фреона к порогам ближе становится узковатой и просматривается хорошо.

Оценив обстановку, Олег вздохнул и требовательно заорал:

– К бою! Бегом подняли свои задницы и засунули их в доспехи! Похоже, у нас начинаются неприятности!

Прикинув направление ветра, Олег приуныл: оторваться не удастся – в бою парус лишь помехой станет. Хотя… хотя есть идея.

Повернувшись к корме, Олег крикнул:

– Удур, давай правь прямо на них. Но на расстоянии выстрела из баллисты бери правее, ставь корабль по ветру и так и держи.

– Хорошо, Олег, – спокойно ответил великан. – Но корабль долго так плыть не сможет, ему помешает берег.

– Ничего, там разберемся. Минут двадцать сможем идти с ними на равных, с ветром в корму. Иначе догонят сразу, весел у них побольше, да и команды посильнее.

Рита, застыв рядом с Олегом, спокойно произнесла:

– Если Удур ошибется, то подставит наш борт под огонь. У них пара баллист, шанс попадания будет неплохой.

– Удур еще никогда не ошибался, – уверенно заявил Олег. – А как развернемся, пусть попробуют по корме нашей попасть. Корпус у нас, конечно, не сильно узкий, это тебе не в борт бить.

Рита подняла палец, указывая на парус:

– Я не хочу критиковать твои действия, но промахнуться им будет сложно. Если у них есть зажигательные снаряды, нам станет жарковато.

Олег прикусил язык… и как это он сам не подумал. Главный прямой парус и впрямь идеальная мишень. А уж горит навощенная парусина не хуже бумаги. Пришлось скорректировать приказ:

– Так! Кто оделся, бегом на весла. Как только корабль развернется, начинайте грести, и грести хорошо! Удур, поворот делай круче, пойдем на косом парусе, лови ветер в правый борт.

– Хорошо, Олег.

Схватив Аню за руку, Олег бесцеремонно столкнул ее в трюм, на кучу свертков ткани и пригрозил сверху пальцем:

– Смотри у меня! Чтоб носа твоего на палубе не видел!

Рита, не отрывая взгляда от галер, уверенно произнесла:

– Они готовятся к бою. Я вижу воинов с оружием. У некоторых луки. Это действительно военные суда.

– Да я уже сам понял, что это не круизные лайнеры. Крупноваты заразы… их там человек сто как минимум…

– Да, – кивнула девушка, – если возьмут на абордаж, придется туго.

– Зарядить пушки! – крикнул Олег. – Две к корме, одну оставить у мачты. Кормовую баллисту зарядить зажигательным снарядом!

Народ пересел на весла, в распоряжении Олега осталось лишь восемь человек на пушках и баллисте, Рита и Удур на рулевом весле. Небогато…

Клот не подвел. Олег уже и без бинокля прекрасно видел воинов в кольчугах и кожанках, когда «Варяг» вздрогнул, затрещал корпусом, приподнялся на волне, резко, чуть ли не на месте, развернулся.

Враги тоже не зевали – сдвоенный удар возвестил о залпе их баллист. Но слишком поздно – «Варяг» развернулся быстро, и теперь попасть в него было сложнее.

Один снаряд зарылся в воду в паре метров от борта, подпрыгнул жабкой пару раз, лишь потом утонул. Успев его рассмотреть, Олег повеселел:

– Ты и ты, бросайте весла, ставьте главный парус! Они бьют простыми каменными шарами, хотят взять добычу – им незачем нас сжигать!

Хлопнул лук – Рита выпустила первую стрелу. Обернувшись к противнику, Олег увидел, что до ближайшего судна не более сотни метров, а второе отстало от него метров на тридцать. Быстро идут… Явно намерены в клещи добычу зажать…

– Баллиста! Прицел по переднему! Огонь!

С грохотом распрямились плечи метательной машины, снаряд прошел над быстроходной галерой, зарылся в воду далеко позади.

– Мазилы! Перелет! Заряжай зажигательный!

Ударили баллисты противника. Тоже мимо. Засвистели редкие стрелы – вражеские лучники, как и Рита, били далеко, но с прицелом дело плохо. Правда, попасть в таких условиях проблема: движущиеся корабли, неудобный боковой ветер, да и расстояние приличное.

Новый выстрел баллисты «Варяга» также пропал впустую. А вот противник выстрелил удачнее: один снаряд упал возле кормы, зато второй хлопнул по парусу, оставив в нем рваную прореху. Самое неприятное, что первое судно неумолимо, несмотря на все старания землян, приближалось. Сама конструкция этой галеры будто для гонок предназначена, да и весел многовато. А бочкообразный «Варяг» к тому же и перегружен сверх меры.

Эх… жадность-жадность… ведь хотели как лучше… привезти побольше…

Над головой Олега просвистела стрела, стукнула в мачту. Он прекрасно видел, что лучников у врага всего пятеро – расположились на носу, вокруг баллисты. За ними, изготовившись к абордажу, замерло десятка три воинов.

Рита, выстрелив в очередной раз, обернулась:

– Вторая галера здорово отстала, но эта минут через пять нас догонит.

– Вижу, – кивнул Олег и крикнул ребятам у баллисты: – Не стрелять! У нас снарядов не вагон! Без команды не стрелять!

Оба «артиллериста» тут же спрятались за баллисту. Один сжимал наготове тлеющий фитиль, второй нервно постукивал вышибным молотком по станине.

Пригнувшись, Олег тихо добавил:

– Пушки выкатите поближе. Сейчас им будет сюрприз. У нас палуба выше, подойдут, и накроем всю эту ораву картечью.

Бойцы, припадая к палубе, подкатили пару пушечек, закрепили канаты за специально подготовленные крюки. Удур, присев, спокойно произнес:

– Я больше не могу грести прямо, иначе в меня воткнутся их стрелы.

Вновь стукнула баллиста противника, снаряд с хлопаньем пробил в парусе «Варяга» новую дыру. Олег, решив, что ждать дальше смысла нет, крикнул:

– Пора! Пушки, огонь!

Пушечки выстрелили слитно, практически в один момент, откатились назад, натягивая канаты. Ветер, подхватив облако порохового дыма, понес его на корму. Рита закашляла, Олег, пережидая «химическую атаку», прикрыл глаза. Открыв, приподнялся, взглянул в сторону вражеской галеры, радостно прокричал:

– Есть! Получили!

Железная картечь поработала на славу: лучников вообще видно не было, а абордажный отряд серьезно уменьшился. Воины, оставшиеся на ногах, выглядели неважно, явно растерявшись от столь удивительного отпора купцов. Огнестрельное оружие в этом мире еще не было изобретено. Гребцам на открытой палубе тоже досталось – галера теряла ход.

– Баллиста, огонь! – крикнул Олег. – Быстрее, пока они не очухались!

Артиллеристы в спешке не догадались опустить прицел до минимума, и снаряд пошел слишком высоко. Но, к счастью, галера компенсировала узость корпуса немалой длиной, и горшок ударил по краю кормы, прямиком под баллисту.

Олег не зря притащил от разлома несколько пластиковых бутылок с бензином – это вам не крепкий самогон в смеси со скипидаром. Просмоленный, дымящийся горшок разлетелся, воспламеняя содержимое, с ревом взметнулся ослепительный голубоватый костер, за борт с воем полетела горящая фигура.

Бросив весла, гребцы противника кинулись тушить пожар. С удаляющегося «Варяга» в них не переставали лететь стрелы – Рита и Олег работали без передышки.

Обернувшись на крики артиллеристов с носа, Олег выругался:

– Мать вашу! Еще один! Удур, правь вверх, прочь от берега!

Противник, очевидно, подготовился к делу основательно – третья галера была спрятана в заливе на левом берегу и только теперь показалась из-за стены тростника. Олег прикинул ее габариты и приуныл – это был явный флагман вражеской флотилии, остальные два судна выполняли роль загонщиков. Фокус с картечью повторить будет трудно – борта у нового корабля повыше, чем у «Варяга», метра на полтора, а уж о численности команды страшно подумать.

Рита, не впервые участвуя в подобном бою, нервно поинтересовалась:

– Что делать будем?

– Пока что ветер нам помогает – попробуем удержать дистанцию. Самый прыткий вышел из строя… надеюсь навсегда или хотя бы надолго.

– Ветер скоро пропадет, – меланхолично проинформировал Удур.

Олег хлопнул себя по бедру:

– Ну что за день! Что ни новость, то хорошая! Эй, на веслах!!! Гребите поживее!!! Вы, с третьей пушки и носовой баллисты – бегом тоже на весла!!!

Оглядевшись, Олег толкнул Удура в плечо и указал чуть левее нынешнего курса:

– Видишь те два острова? Мы сможем там пройти?

– Да, Олег, мы сможем там пройти.

– Вот туда и правь. Пусть вытягиваются в линию, а не зажимают нас с боков.

Рита, взглянув туда же, покачала головой:

– А если они один за нами пустят, а пару в обход островов? С трех сторон зажмут.

– Вряд ли. Острова на вид приличные, небось и мелей вокруг полно, крюк тогда придется сделать, потеряют время. Да и если разделятся, попробуем сжечь тех, кто за нами увяжется. С одним кораблем мы справимся без особого труда… если это не будет вон та новая каракатица с веслами в два этажа.

Покосившись на солнце, Олег удивился. Ему казалось, что от начала боя прошло минут пятнадцать от силы, но, судя по всему, уже не меньше часа эти гонки с перестрелками продолжаются. Глянув на измученные лица гребцов, он понял, что солнце не обманывает. Проклятье – люди вымотались очень сильно, работая в таком темпе… если начнется абордаж, худо придется…

Задеваемый кончиками весел, затрещал прибрежный тростник. Протока была узковатой и казалась очень мелкой. Оставалось надеяться на безошибочное чутье клотов – во всем, что касалось реки, они были признанными авторитетами. Олег мысленно молился, чтобы и на этот раз Удур не ошибся. Сесть на мель сейчас – это конец боя.

Корабли преследователей не стали огибать острова – пошли вслед за «Варягом», выстраиваясь в цепочку. Впереди, хорошо разогнавшись, шел флагман, за ним самое маленькое суденышко. Прилично отстав, позади всех шла поврежденная галера. Пожар на ней уже потушили, но приключения не прошли для корабля даром – усталость и потери подкосили боевой дух, а с ним упала и скорость.

Рита, повернувшись вперед, очень грязно выругалась. У Олега от удивления брови поползли вверх – впервые услышал из уст этой хладнокровной девушки подобную грубость. Обернувшись, взглянул вперед и лишь промычал от бессильной ярости – не хватило словарного запаса для передачи всей глубины чувств, забурливших при виде открывшегося зрелища.

– Удур! Ты ведь рыбу в воде за километр чуешь! Разве ты не знал, что здесь корабли!

– Знал.

– Так почему не предупредил!

– Олег, здесь везде корабли, зачем мне тебе это говорить, ты и сам знаешь.

Костеря загадочную душу клота, Олег опять обернулся к новому противнику. Из огня да в полымя – за протокой стояли целых шесть боевых галер. Толпы ратников на палубах, десятки баллист, на ветру развеваются оранжевые стяги. Расположившись полукольцом, корабли захлопнули единственный выход из прохода между островами.

– Спасибо, Рита, – от души сказал Олег.

– За что? – удивилась девушка.

– За то, что не спрашиваешь сейчас, что я намерен делать.

Прикусив губу, Рита нервно буркнула:

– Да, похоже, все. Сзади их сотни две, а тут, наверное, все пятьсот. Галеры все огромные…

Галеры нового врага, очевидно, стояли до этого в дрейфе или на якорях, потому что двигались очень медленно, несмотря на усиленную работу гребцов. Но странное дело, курс их лежал параллельно курсу «Варяга», никто не свернул на перехват. Да и баллисты молчали, лучники тоже не стреляли.

Оглянувшись, Олег увидел, что корабли преследователей останавливаются, гребцы на них бешено табанят, спеша набрать обратный ход. Только теперь оценив разницу в цвете флагов, он повеселел и выкрикнул:

– Похоже, они сейчас друг другом займутся.

Мимо «Варяга», едва не сокрушив его весла, пронеслась галера с оранжевым флагом. С высокой палубы склонился рыцарь в сверкающих доспехах, хрипло проорал:

– Ждите нас здесь, не вздумайте удрать – догоним и выпорем капитана! Сейчас утопим этих шавок и поедем в замок его светлости! Пир будет в вашу честь!

Рита, ничего не поняв, обернулась к Олегу:

– Что он сказал?

– Да я сам плохо понял. Нам вроде бы приказали никуда не уплывать отсюда. Сейчас они перетопят этих пионеров с красными знаменами, а потом нас на пирушку пригласят… или нами пировать будут…

Рита, посмотрев, как две галеры ловко взяли на абордаж вражеский флагман, а другие четыре метко обстреливают противника зажигательными снарядами, вздохнула:

– Ну от этих, похоже, мы все равно удрать не сможем.

* * *

Демонстрируя свое новое изобретение, Алик доходчиво объяснял особенности конструкции и условия применения:

– Блок из четырех стволов, нарезанных из буровых труб. Заряжание общее, с казенной части. Затравка также общая. Стволы легко отделяются от станка и перетаскиваются за спиной, для этого здесь приделаны лямки. Установка собирается за минуту, заряжается за две минуты. В боевом положении эти сошки забиваются в землю, если грунт каменистый, нужно пару человек, чтобы встать на них ногами, не давая опрокинуться при залпе. Сам залп по времени растянут на полторы-две секунды. Каждый ствол по очереди выпускает кожаный контейнер с жестяным резаным конусом. На выходе из ствола кожа разворачивается, после чего происходит раскрытие контейнера и его содержимое летит в цель.

– Что-то сильно уж как-то сложно… – неуверенно произнес Добрыня. – К чему эти «высокие технологии»?

– Да никаких сложностей: зарядил, поднес фитиль– выстрел. За счет компоновки боезаряда в контейнере увеличивается дальность поражения и кучность стрельбы. На удалении в семьдесят метров на один квадратный метр приходится семь – девять картечин. В строю противника проделает очень неплохую просеку. А для обслуживания хватит пары полных идиотов, лишь бы руками быстрее шевелили при заряжании. Ты сам просил что-то для остановки конницы хайтов, вот мы и придумали. Штука верная – никакая броня не спасет. Минус всего один – долгое заряжание. Но в бою, скорее всего, хватит и одного залпа из десятка таких машинок, чтобы остановить атаку.

– Ладно, добро. А что там с пушками?

– Четвертую 100-миллиметровую доделываем. Ствол готов, осталось только кольцо нацепить, чтобы не разорвало. Но, Добрыня, толку от этих пушек немного – те же картечницы в итоге будут, много ты ядрами из них не навоюешь.

– Так где твои обещанные корпуса под бомбы? А? Уже вторую неделю ждем. Как отольете, так сделают разрывные бомбы.

Алик отмахнулся:

– Калибр мелкий, много вреда такая бомба не наделает.

– Твое дело – делать, а там уж не тебе решать. Так что с корпусами не затягивай.

– У нас и без них работы невпроворот – день и ночь пашем, – буркнул Алик.

– Все пашем… время такое… Старайся – никто за тебя не сделает.

– А что там с обещанным свинцом?

– Ждем. Монах обещал килограмм двести подкинуть.

– Быстрее бы… Хочется испытать, каковы эти игрушки при свинцовом заряде – вес-то будет намного больше, чем у железных картечин.

– Вот как привезут, так испытаешь. Я тебе свинец не рожу.

– Ребята говорили, что за Нарой, там, на разломе, кабелей немало. Плюс наверняка аккумуляторы негодные есть. Не проще ли там свинца наковырять? А то ни слуху ни духу от этого Монаха…

– Привезет он свинец, привезет… Гад он, конечно, еще тот, но слово свое держит крепко всегда.

Выбравшись из сумрака кузни, Добрыня встал на пороге, посмотрел в сторону своей избы. Очень хотелось вздремнуть хотя бы часик, ночью поспал мало – вернулся с левого берега уже затемно. Но не до сна ему – зимой отоспится… если доживет до зимы. И без военных приготовлений забот хватает – урожай поспел. Хоть и невелики поля островитян, но с их аграрным опытом, или скорее полным отсутствием его, уборка и сохранение – большая проблема. Причуды природы закинули в этот мир лишь горожан, людей, знакомых с сельским хозяйством, среди них были единицы. Правда, удалось переманить к себе несколько семей вольных кшаргов – без них бы вообще труба была. На будущий год и они пасовать начнут – с картофелем, кукурузой и сахарной свеклой этот мир незнаком. А придется познакомиться – экспедиции землян к центру катастрофы принесли не только зерно из найденных вагонов, но и неизвестные здесь культуры. Да и зерно, надо сказать, с местными сортами не сравнится по продуктивности. Хотя это еще не проверено – может, сожрет его на корню какая-нибудь местная бацилла, от которой иммунитета у земных травок нет.

Уныло оглядев опустевший поселок, Добрыня поднял голову, нахмурился. На севере темнели наползающие тучи. Хорошо, если просто дождь принесут – земле вода не помешает. Но плохо, если это предвестник сезона дождей – несмотря на всю спешку, островитяне хронически не успевали подготовить свою армию к походу.

Да и «Варяг» еще не вернулся.

Глава 11

«Варяг» подошел к бревенчатому причалу, парочка каких-то подозрительных личностей перехватила брошенные пеньковые канаты, помогая пришвартовать судно. К другой стороне причала швартовалась самая крупная из шестерки галер, остальные бросали якоря в заливе.

Земляне сгрудились на палубе, настороженно осматривая окрестности. Маленькая деревенька на берегу, темный каменный замок на холме невдалеке, ниже, на лугу, мирно пасутся коровы и козы. Спокойный пасторальный пейзаж… лишь шесть боевых галер его сильно портят.

Аня, не выдержав неизвестности, срывающимся, звонким голосом поинтересовалась:

– Олег, что будет дальше?

– Помолчи уж… надо было тебя в Марконе продать, а то все идет к тому, что бесплатно тебя отберут…

– Очень смешно!

Не утруждая себя ожиданием спуска трапа, с высокой палубы галеры, гремя железом, брякнулся тот самый рыцарь, что кричал до этого. Подскочив к «Варягу», он, радостно ухмыляясь, с ехидной, пародийной почтительностью заявил:

– Приветствую вас, гости наши долгожданные! Ох и долго же мы вас ждали, уж думали не дождемся и быть беде – его светлость, герцог наш, точно бы разгневался, а в гневе он очень нехорош! Но зато встреча принесла двойную радость – мы не только имеем счастье лицезреть вас в гостях, но и поймали эту пиявку речную, барона Глумбо! Ах да, простите великодушно, забыл представиться: я сир Шобо, и вы, друзья мои, можете звать меня просто Шобо! Мы здесь не помешаны на светских манерах!

Олег, кивнув в ответ, в свою очередь представился:

– Я Олег Карцев, можно просто Олег, а это моя команда. Мы прибыли с Севера и теперь идем обратно. Мы очень благодарны вам за помощь в бою, но нам хотелось бы успеть попасть домой до дождей, и любая задержка нежелательна.

– О! Олег, я очень рад видеть северян в нашем краю! И герцог наш будет рад, даже вдвойне рад! Даже не думайте о том, чтобы покинуть эту милую гавань, не изведав его гостеприимства. Я заранее послал лодку с гонцами, нас уже должны встретить!

Обернувшись, рыцарь погрозил в сторону замка кулаком:

– Сонные канальи! Неужто нам, как голозадым простолюдинам, придется своими благородными ногами грязь месить!

Как бы отвечая на его слова, ворота замка распахнулись, пропуская длинную кавалькаду всадников. Каждый вел на поводу второго коня, а кое за кем шагало сразу два.

– Нет, все же не спят! – радостно воскликнул Шобо. – Выползайте с вашего корыта: сейчас все поедем в замок, на пир! Ну что стоите? Не бойтесь – здесь не воруют, никто и ногой не ступит на палубу вашу. Ручаюсь, что даже гвоздь не пропадет. Лучшие мои люди будут дежурить на причале – даже крысам мимо них не прошмыгнуть.

Олег, кашлянув, неуверенно возразил:

– Шобо, но зачем герцогу весь экипаж? Мне кажется, что вполне хватит капитана.

– Олег, ты что?! Думаешь, что его светлость столь жаден, что скупится накормить всю твою команду? Уверяю тебя, для друзей наш герцог сама щедрость. Так что давайте, быстро поднимайтесь на причал!

Клепа тихо выразил вопрос всей команды:

– Что там этот клоун вопит?

– Бред несет. Говорит, что его герцог всю жизнь мечтал нас увидеть и сейчас вся наша команда отправится на пир в этот замок.

– А в замке случайно не людоед живет? – нервно пошутила Аня.

Шутку не оценили – никто не засмеялся.

Подгоняемые понуканиями Шобо, люди начали выгружаться на причал. Рыцарь, разглядев у рулевого весла Удура, вытаращил глаза:

– А это что еще за обезьяна с вами?

– Это не обезьяна, – с обидной ответил Олег, – это клот.

– Слыхали мы про них, северный зверь. Говорят, они ваксов жрут, тем и живут!

– Ну не совсем так…

– А какая чума занесла его на ваш корабль?

– Он наш рулевой.

– Ну силы тьмы! Вы бы еще медведя за весло посадили!

– Клоты не звери. Кое в чем они даже поумнее нас. Если за рулевое весло держится клот, то кораблю ничего не грозит. Просто они не похожи на нас.

Шобо почесал затылок и с нотками неуверенности произнес:

– Тогда пусть идет сюда, на пир к его светлости тоже отправится. – Чуть подумав, прагматично добавил: – Но идти ему придется пешком, его лошадь не потянет… да и не подпустит.

– Что он там говорит про Удура? – громко шепнула Аня.

– Говорит, что местный людоед клотов тоже жрет.

* * *

Замок Олега не впечатлил. Вал высокий, ров глубокий, а вот стены совсем приземистые. Простой квадрат – без лишних изысков. В трех углах маленькие квадратные башенки, в четвертом башня огромная, круглая, по виду кладки понятно, что это строение новое. Габаритами и какой-то скрытой мощью она подавляла собой все остальные крепостные строения.

Солдаты, сопровождавшие «гостей», впечатлили побольше, чем замок. До этого Олег местных солдат вблизи видел лишь один раз, в прошлом году, когда те подошли на лодке, мечтая чем-нибудь поживиться. Впечатление они произвели нехорошее: вид как у мелких жуликов, пойманных с поличным. Амуниция и оружие отданы во власть гнили и ржавчины, статью обделены, грязные, пугливые. В общем, воинским духом даже не пахло.

Воины герцога были действительно воинами. Нет, на киношных супергероев они не походили – обычные мужики, без супернавороченных лат, без гипертрофированной мускулатуры, да и лица не квадратные. Но в них чувствовалась немалая боевая закалка, а уверенность, с которой они держались в седлах и небрежно сжимали пики, свидетельствовала о немалом мастерстве. Да уж, этим ребятам доспехи явно не жали.

Кавалькада прошла по подъемному мосту, втянулась в ворота. Внутренний двор замка Олега удивил – здесь не было никаких отдельных строений. Примыкая к стене, сплошной полосой тянулись какие-то хибары и сараи, окружая пустой квадрат дворика. Утрамбованного мусора и навоза здесь было столько, что не понять, замощен ли двор или просто земляной. Дух в замке стоял как в давно не чищенном хлеву, в мусоре копались свиньи и собаки, в той же грязи бегала детвора.

Рита, ловко спрыгнув с коня, разочарованно произнесла:

– Н-да… я представляла себе рыцарский замок несколько иначе…

– Ничего, – усмехнулся Олег, – пройдет лет пятьсот, и это время обрастет романтическими легендами.

– Ага… знакомо… «Дамы сердца» и «рыцари Круглого стола».

– Именно так. А о том, что эти дамы мылись два раза в жизни, а рыцари были просто бандитами, романы будут помалкивать. Я себя чувствую, будто на машине времени прилетел сюда.

Шобо замахал руками:

– Не стойте! Идите же за мной! Прямиком в пиршественный зал! Нас там давно и с нетерпением ждут!

Олег, слезая с коня, буркнул:

– Пошли, ребята… людоед нас ждет в столовой своей… с нетерпением…

Рыцарь повел землян к главной башне. Очевидно, помимо оборонительной функции, она еще служила обиталищем хозяина замка и местом проведения увеселительных мероприятий. Окованная дверь, напоминавшая крепостные ворота, со скрипом распахнулась перед носом Шобо, из мрака выступила парочка воинов с факелами в руках.

Обернувшись, Шобо осклабился:

– Проходите! Я рад видеть вас всех в моем родовом замке! Надеюсь, и вы этому рады и надолго запомните гостеприимство Гведена!

– Я думал, это замок герцога, – удивился Олег.

– Нет, что вы, Олег! Гведен, конечно, хорош, но до королевского величия немного недотягивает! Здесь правит мой отец, барон Эсведен, а я его старший сын и наследник! Ну что вы медлите! Идите же за мной скорее!

Винтовая лестница привела землян на второй этаж башни – это и был пиршественный зал, причем пир уже начался… и, похоже, давно. По нештукатуреным стенам кое-как, хаотично и без вкуса, кто-то развесил знамена, драные гобелены, щиты, ржавое оружие, кое-где торчали чадящие факелы. В огромном камине, несмотря на жаркий день, бушевало пламя, обугливая бока туши теленка. Если бы не пламя камина и не свет от факелов, то, несмотря на то что солнце еще не село, здесь царил бы мрак – окон не было, лишь узкие амбразуры, да и те зачастую закрыты дощатыми ставнями.

Ковров в рыцарском замке тоже не наблюдалось – каменный пол небрежно присыпан истоптанным, грязным камышом. По всему периметру круглого зала стояли дощатые длинные столы и лавки. Деревянное кресло было лишь одно – за самым дальним от входа столом. За столами и под столами пребывало несколько десятков человек. Судя по всему, пировать сели очень давно, похоже, даже не сегодня, и пир дошел до кризисной стадии – остановился сам собой. Лишь двое осоловевших до стадии «полный мрак» мужчин пытались продолжить праздник. Один сидел как раз в том кресле, второй занимал позицию по правую руку от него. Причем место по левую руку также было занято – оттуда торчали две ноги опрокинувшегося на спину рыцаря.

Красивая картина.

Между пирующих беспрепятственно бегали разномастные собаки, самые наглые при этом ухитрялись украсть съестное прямо со стола, не озадачивая себя поиском объедков. При виде команды «Варяга» они сбились в стаю и злобно залаяли на Удура. Этот шум привлек внимание остатков пирующих – пожилой, но крепкий мужчина, сидевший справа от кресла, недовольно крикнул:

– Цыц, шавки! Это кого там чума принесла?

Собаки и не думали униматься, наоборот, переместились поближе, будто чувствовали в крике поддержку. Удур в очередной раз удивил народ: пристально посмотрел на собак, что-то нечленораздельно буркнул. Всю свору будто ураган смел – тявкая и подвывая, псы попрятались под столы. Лишь одна шавка осталась на месте, но не гавкала больше – просто уселась в собственную лужу. Похоже, от страха у нее отнялись лапы.

– Сильна ваша обезьяна! – уважительно охнул Шобо и торжественно произнес: – Ваша светлость, к нам пожаловала вся команда того самого корабля, которого мы здесь так долго дожидались!

Крупный седоватый мужчина, занимавший кресло, поднял мутные глаза, икнул, с натугой произнес:

– Не понял?

Шобо, прихлопнув в ладоши, повторил:

– Ваша светлость! Это команда корабля, того самого корабля! Мы почти месяц его караулили! Барон Глумбо об этом как-то пронюхал, видать, гнусно подкупил кого-то из наших подлых ублюдков и в злобе своей хотел их захватить, наверное, думал получить от вас выкуп! Но я, в свою очередь, подкупил его милейшего слугу, узнал замыслы этого усатого дурака и повел свои корабли прямо к его засаде. И два дела сразу сделал: захватил этого ублюдка и встретил купцов! Вот, представляю вам капитана – Карцева Олега! Приветствуйте его светлость, герцога Миртона, владыку обоих берегов!

Рыцарь в кресле небрежно поднял ладонь, указывая, что он и есть упомянутый герцог, после чего грустно констатировал:

– Шобо, хоть убейте меня, но не пойму, кто это такие. Ну-ка вели принести пару ведер колодезной воды, а то что-то жарковато мне на этом пиру стало.

– Что они там говорят? – нервно поинтересовался кто-то из ребят.

Олег отмахнулся:

– Учите языки, блин! Я сам ничего не понял.

Тем временем приказ Шобо выполнили с дивной оперативностью – в зал вошли два солдата, каждый нес увесистое деревянное ведро. Герцог, с трудом фокусируя на них взгляд, пробурчал:

– И где вас носит, беременные канальи! Живо несите ведра сюда, мне лицо смочить надо!

Приподнявшись над поставленным ведром, герцог поплескал себе на лицо и, не получив ожидаемого эффекта, рявкнул:

– Лейте! На меня лейте!

Солдаты флегматично, ничуть не удивляясь чудачествам сановного лица, дружно подняли ведра, окатили его с головы до ног. Досталось и пожилому соседу по правую руку – тот заверещал белугой. Герцог же, получив заряд ледяной воды, фыркнул, отряхнулся, сел, вытряхнул воду из рукавов, уставился на «гостей» почти трезвым взглядом:

– Шобо. Так это люди с того самого корабля?

– Да, ваша светлость, – именно с того!

– Хорошая новость… Эй! Шобо! Теленок в камине уже углем покрывается! Где тот ублюдок, что должен был поливать его лимонной водой?!

Рыцарь изменился в лице и разразился отборными ругательствами, из которых Олег не понял и половины – видимо, его словарный запас не затрагивает столь специфическую сферу человеческого общения. У камина тот час нарисовалась парочка личностей, захлопотали над тушей.

Тем временем герцог, стукнув о стол серебряным кубком, заорал:

– И почему мой бокал пуст! Где эти шлюхи! Неужто их всех по сеновалам растащили?

Шобо, вздохнув, подчеркнуто горестно подтвердил подозрения герцога:

– Да. Именно так и обстоят здесь дела. Все на сеновалах, причем разу по третьему минимум. Ваша светлость, ну нет в этом замке порядка, когда старший сын реку бороздит на боевом корабле. Вы уж простите. Не могу я за всем уследить!

– А где сам хозяин? – с угрюмым спокойствием поинтересовался герцог.

– А вон он, по вашу левую руку! – Шобо указал на задранные кверху ноги.

Обернувшись, Миртон изучил упавшего и констатировал:

– Совсем суставы старика замучили – не гнутся колени. Давно бы пора уже на погосте отдыхать, уступив место сыну. Ну да ладно… Эй, вы… купцы, или кто вы там. Ну-ка честно покажите того молодца, который тогда так неплохо мне помог!

– Вы о чем? – не понял Олег.

– Экий ты дурак! Неужто память отшибло? Это было, когда вы шли мимо битвы под Кишанью. Эх… вроде бы недавно было, а уж сам забывать начинаю.

К столу прошмыгнула молодая женщина в длинном платье и вышитом переднике. Поспешно наполнив кубок герцога, она рукой смела на пол объедки, поставила с подноса вазу с виноградом и вытянутую тарелку с жареной рыбой.

Герцог замолчал, судорожно ухватил кубок, осушил его с такой скоростью, что наверняка внутри вакуум образовался. Брякнув посудиной по столу, он блаженно улыбнулся и продолжил:

– Со мной тогда небольшая неприятность случилась. У меня и Шоко латы схожие очень, еще у пары ребят тоже. Мы поснимали гербы, чтобы запутать врагов, – им трудно было понять, кто из нас кто. Так что пришлось им прорываться по очереди к каждому из нас, ведь им до зарезу нужна была именно моя голова. Сыну барона Луарукуса тогда голову сняли. Моя уцелела – меня не так-то просто взять этим канальям. Но вот конь подвел, зараза, угораздило его наступить неловко на чей-то труп и сломать себе ногу. Я об землю так приложился, что в глазах потемнело, а обормоты мои даже это не заметили, помчались дальше.

Очередная женщина принесла на стол герцога еще несколько блюд и наполнила по новой его бокал. Сделав крупный глоток, его светлость продолжил повествование:

– Пока я в себя приходил, нагрянула шайка бродяг. Решили они мне глотку перерезать, а потом обобрать до нитки – эти ублюдки не смогли придумать ничего лучшего. Ну я им задал хорошую трепку, и все бы ничего, но у одного оказалась эта мерзкая штука – арбалет. Нет, не зря в приличных местах пойманных с этим свинством в руках вешают на месте. Где справедливость – любой недоросток, согнув палец, может отправить к предкам доброго рыцаря, которого готовили к битвам с колыбели! Туго мне пришлось бы, если бы не ваш стрелок. Вот против лука ничего не имею, лук – это дело непростое, и не каждому дано им овладеет. Совсем не холопское оружие. Вон восточные рыцари его и сами не чураются – пускают стрелы не хуже хидатских степняков. Корабль ваш я тогда рассмотрел хорошо, а вот лицо лучника не сумел – далековато было да и перед глазами все еще искры мельтешили после того падения. Проклятый конь!

Допив второй бокал, герцог с ухмылкой поинтересовался:

– Ну как? Вспомнил о чем я?

Отпираться смысла не было, и Олег утвердительно кивнул.

– Раз вспомнил, признавайся – кто тогда стрелял? И не пугайся – худого ничего ни ему, ни вам не сделают. Его я в рыцари возьму, сразу возьму – заслужил эту честь. И по этому поводу пир закатим по новой. А если он после пира сумеет на своих ногах выйти отсюда, то это и впрямь добрый воин и быть ему бароном сразу! Уж полвека воюем, никак не закончим, половина замков в руинах, цвет рыцарства по обоим берегам давно черви сожрали, так что найдем мы, куда нового барона пристроить. Так что давай, хватит тянуть – покажи мне быстрее этого молодца!

Не сдержав улыбки, Олег обернулся к Рите:

– Иди сюда, вперед… сейчас местный людоед подавится.

* * *

Возможно, война здесь и вправду шла пятьдесят лет, но на запасах замка Гведена это никак не сказывалось. За час Олег насчитал не меньше трех десятков разных блюд, вино и пиво лились реками, и определить все сорта было невозможно – упьешься раньше. Правда, пища была несколько грубовата: различная дичь, домашняя птица, говядина, свинина, рыба, печеные и тушеные овощи, вместо хлеба пироги. Приготовлено почти все небрежно, часто пригоревшее, специи насыпаны без разбору, напрочь убивая вкус. Особенно убивало пристрастие к лимонам и чесноку, причем зачастую их совмещали в блюде, где и поодиночке они явно лишние. Тут даже трезвенник начнет пить ведрами, чтобы унять огонь в желудке, – местный перец способен и на коже ожог оставить.

Герцог Миртон после «знакомства» с Ритой был несколько подавлен и вел себя молчаливо. О рыцарстве, естественно, речь уже не шла, но за свой стол он ее все же усадил. Правда, сделал это хитро – по правую руку посадил все же Олега, а уже дальше разместилась девушка. Остальных рассадили где попало, лишь клота с Аней загнали за самый дальний стол, возле входа. Удуру все равно где жрать, а вот Ане это явно не понравилось, и она через весь зал сверлила Олега недовольным взглядом.

Слуги кое-как привели в чувство около половины «старых пирующих», и те перебрались на лавки. Кроме Риты и Ани, женщин в зале не было, если не считать служанок, так что для землянок, очевидно, сделали неслабое исключение.

Сам пир впечатления пира не производил – скучновато как-то. Все молча жрут, молча пьют, перешептываются между собой или перекрикиваются изредка. Из других развлечений лишь троица каких-то подозрительных бродяг, доставленных в зал, – стоя ближе к выходу, они наяривали на дудке и грубоватых гитарах местные «шлягеры». Фальшивили при этом немилосердно, играли часто вразнобой, да и, похоже, мелодия у них была всего одна, менялась лишь скорость исполнения. Возможно, будь пирующие посвежее, все было бы по-другому, да и герцог был выбит из колеи, что явно не добавляло оживления.

Но постепенно вино сделало свое дело, и герцог начал приходить в себя. Первым признаком изменения его настроения стал развязавшийся язык.

Полуобернувшись к Олегу, Миртон громко прошептал:

– И как же зовут эту вашу даму?

– Рита.

– О! Интересное имя! А знаешь, я ведь ее поначалу за мужика принял. Вино это, вино – глаза окосели. Да и негоже женщинам в мужском костюме ходить! Зря… зря вы позволяете такое им носить. Ведь к тому же красавица! Хотя свой резон есть – напяль на нее бабскую хламиду, уже так ловко из лука не постреляет. Жаль, что она не понимает нашего языка… ох как жаль! Ну да ладно, ты ей скажи, что я сейчас выпью за ее несравненную красоту!

Встав, герцог проревел на весь зал:

– Что сидите, будто на чтении своего приговора! А ну все пейте! Пейте за несравненную красоту леди Риты!

Народ охотно потянулся к кубкам и бокалам, а Олег обернулся к Рите:

– Гордись, вся эта орава сейчас пьет за твою несравненную красоту.

– Да им лишь бы жрать, – буркнула девушка. – Долго мы еще тут сидеть будем?

– А кто его знает.

Миртон с нетерпением хлопнул Олега по плечу:

– Что там она сказала?

– Она сказала, что польщена оказанным вами вниманием к ее особе.

– Что?!

– Ну в общем, очень довольна оказанной честью.

– Вот так и переводи, а то несешь околесицу, будто спятивший мудрец. Ты ей скажи так: Миртон уже почти король обоих берегов, но жена его сейчас при смерти и вот-вот отправится к предкам. И туда ей и дорога. Эта корова оказалась бесплодной – не будь она дочкой Лоушилдов, давно бы был холостым уже. Так что скоро место освободится. Я смотрю, бедра у Риты этой хорошие, грудь тоже есть, так что наверняка рожать сможет. А в наше лихое время жена, которая с луком так ловко обращается, очень ценное приобретение. Так ей и скажи!

Олег, повернувшись к Рите, «перевел»:

– Этот старый хрыч вот-вот вдовцом будет и предлагает тебе стать его надеждой и опорой и матерью пятнадцати детишек. Ты с ходу не отказывайся, он говорит, что уже без пяти минут король. Что ему ответить?

– Передай ему, что он козел.

Обернувшись к герцогу, Олег дипломатично ответил:

– Увы, Рита пока что не готова к столь серьезному шагу.

– А что там готовиться? – возмутился Миртон. – Ты глянь на нее, она же старая корова, пересидела в девках. Или у нее муж есть уже? Если есть, то так и скажи – я с мужем переговорю, щедрый откуп дам, он доволен останется. А мне такая жена очень даже не помешает – молодцам моим понравится, что у меня жена воин.

Добив кубок, герцог стукнул им по столу, сигнализируя служанкам, что пора бы наполнить вновь, и махнул рукой:

– Ладно, Олег, о бабах пока ни слова. Пока вино мне опять голову не помутило, надо бы и о деле поговорить. Кораблик-то ваш с Севера пришел, и на сумалидцев вы не очень похожи. Уж не от Нары ли вы пожаловали? Слухи ходят, там сейчас люди обосновались.

– Да, ваша светлость, мы пришли именно оттуда.

– Это хорошо! Вас-то мне и надо! Эх, Олег… я с той битвы, считай, почти месяц уже сижу в этом убогом замке. Сижу вот и пью. Вот и ты выпей со мной и пойми: мне просто надо сидеть – я должен сейчас сидеть здесь. Война эта идет без малого уже пятьдесят пять лет. Режем друг друга без жалости и без смысла часто. Вот и оскудело наше рыцарство. Смотри на Шобо – он теперь наследник. А ведь был третьим сыном при взрослых старших. Где его братья? Нет их уже – пали оба. И ладно бы так – иные рода иссякли досуха, никого не уцелело. А простолюдины между тем плодятся как мухи – их-то битва за престол почти и не касается. Раньше, может, им и интересно было, а за столько лет давно надоело… да и нам надоело… тоже давно…

Обернувшись к музыкантам, герцог заорал:

– Что вы там спите, канальи? Веселенькое давайте что-нибудь, а то я сейчас клевать носом начну от вашего завывания!

Троица послушно нарастила ритм своего «шлягера», а герцог продолжил:

– За порогами лежит огромная земля. Сейчас она занята ваксами, но это мы быстро поправим. В этом году я послал туда корабли, и они начали очищать землю от дикарей. Пару крепостей уже ставить начали, людишки туда потихоньку потянулись. Ты нищий здесь и все наследство папаши ушло старшему сыну? Пожалуйста – там бери себе надел и паши на себя. Боишься ваксов или хайтов? Так солдаты Миртона тебя от них защитят. Ты купец, и тебе грустно, что вся торговля оказалась в руках хамирцев и хидатцев? Так торгуй с людьми на Наре – эту торговлю южане к рукам еще не прибрали. А там и до Сумалида не так далеко. Ты хороший воин, и голова у тебя на плечах не только для того, чтобы ртом жрать? Так ты сможешь стать рыцарем новых земель. Вот так я второй год уже давлю, и результат налицо: меня поддерживают все, абсолютно все. Я люб крестьянам и горожанам, холопам и вольным, купцам и цеховикам. За полвека я первый, кого действительно поддержала вся страна. Против меня осталось лишь последнее змеиное кубло на левом берегу – несколько гнойных прыщей с голубой кровью. Им не нравится, что моя кровь не такая старая и протухшая, как у них. Ну так у них остался невелик выбор: или признать меня сейчас, или протянуть еще год-два, после чего их не останется. Совсем не останется. Понял ты теперь, почему я сижу здесь уже месяц?

– Честно говоря, нет.

– Экий ты непонятливый… Да жду я, что решат те змееныши. После той трепки, что я задал им под Кишанью, они крепко приуныли. Рыцарей у них осталось немало, но что сделает рыцарь против толпы смердов и горожан с хорошими пиками? Да ничего, кроме как кишки свои на острия наматывать. Вот и пусть подумают… Народу они уже надоели давно – народ хочет порядка и сытной жизни. Я дам порядок: перевешаю всех разбойничающих аристократов и дам сытую жизнь любому, кто не ленится работать. Ты меня понимаешь?

– В общем-то да, мне непонятно, чего вы хотите от нас?

– От вас мне нужен Север. Нет, я не претендую на ваши земли, да и далеко до них от нас. Но земли за порогами мне очень нужны. Мне не нужны хайты. Хайты в последнее время уже не те, что раньше, но страшно… очень страшно… Как у вас с ними там?

Олег пожал плечами:

– Да деремся с ними частенько. Пока что мы побеждаем. Но я бывал в Хайтане, там их очень много. Если возьмутся за нас серьезно, нам будет туго.

– Олег, когда я разберусь здесь, у себя дома, тогда все мои солдаты встанут рядом с вами. Но мне нужно время: год-два, если все будет хорошо, и три-четыре, если аристократы заупрямятся. Утром вы продолжите путь, я велю послать с вами две галеры, они помогут вам на волоке. Потом уже сезон дождей пойдет, дальше зима. А вот весной ждите гостей – пошлю к вам корабль с гонцами. И хорошо бы эту Риту мне все же отдать – такой брак очень неплохо скрепит наши отношения. Армии такая жена понравится, народ северянке вашей будет очень рад, это еще одна гарантия того, что о Севере я думаю серьезно. Так что скажи ей, чтобы не затягивала это дело.

Олег склонился к Рите:

– Герцог, похоже, не врет – у него и правда неплохие шансы стать королем. Так что соглашайся, пока он не передумал.

– Я уже сказала все. И Олег, ради бога, где в этом клоповнике туалет?

Обернувшись к герцогу, Олег виновато произнес:

– Даме не до раздумий о браке, ей срочно надо привести себя в порядок, но она не знает, где это можно сделать.

Герцог недоуменно повел бровями и указал в сторону ближайшей амбразуры. Там, пьяно покачиваясь, стоял молоденький рыцарь и мочился прямо на стену.

Рыцарская романтика…

* * *

Волок преодолели за неделю. Могли бы и быстрее – толпа хорошая собралась, но подвела техника. Опять не выдержала лебедка кабестана, станина расшаталась, угрожая выйти из гнезда. Использовать ее для перетягивания судна было опасно, так что пришлось работать без всякой механизации. Команды «Варяга», «Находки» и двух галер вручную перетащили корабль вверх, загрузили по новой.

Здесь пришло время расставаться с арланцами. Хорошие ребята, вот только излишне гостеприимные – после того ночного «пира» половина команды «Варяга» долго страдала желудками. Все же не привыкли земляне к дикости местной кухни.

«Находка», дожидавшаяся «Варяга» выше волока, устроила сюрприз. Снялась с якоря и без паруса и весел бодренько пошла к берегу, оставляя за собой пенящийся след на потревоженной воде. И лишь расслышав характерное тарахтение двигателя, Олег все понял – наконец-то у землян появилось первое моторное судно.

Глава 12

Фреона – река немаленькая, местами километров на пять, а то и семь растекается. Выше Нары она немного сужается, но все равно не ручей. Настоящая Амазонка этого мира. Далеко на Севере начало берет, никто толком не знает где, да и не надо это знать – пустое любопытство. Не пришло еще сюда время великих географических открытий.

Всем богата река – птицу разную сотнями бить можно, норки, бобры, ондатры, выдры, мелкая речная креветка и огромные темные раки. Ну и рыбы, конечно, разной много.

Может, ее и много, только вот ловить не везде можно. На быстрой струе сети ставить неудобно – враз затянет мусором и травой. Да и глубины тут иной раз бездонные, а где глубина, там речных монстров хватает – громадных сомов да белуг под полтонны весом или скромных щук да сазанов… под полцентнера. Такое чудовище порвет легкую сетку и не заметит, а попробуй потом новую свяжи или эту почини… На песчаном мелководье не хочет рыба путаться, видит почему-то грубые нити хорошо и не подходит, не хочет в уху попасть. А вот в протоках плавней самая благодать – вода темная, будто озерная, течения нет почти, а рыбы всякой завались. Тут тебе и лещ жирует, и карась, и окунь – в очередь перед сетями выстраиваются. А уж стерлядь тысячными стаями идет лакомиться личинками комара. Естественно, здесь же комариный рай.

Паша хлопнул по лбу, взглянул на кровавое пятнышко, оставшееся на ладони:

– Вот же гад! Насосаться успел!

Дядька Сергей покосился на подростка, недовольно буркнул:

– Комаров, что ли, никогда не видел? Давай помогай, а то до ночи не управимся.

Подавив досадливый вздох, мальчишка взялся за очередную рыбину. Окунь – рыба, конечно, вкусная, но подлая. Чистить ее одно мучение, но выпутывать из сетей и вовсе ад – колючая зараза, и уж если запутывается, то запутывается основательно. И надо же такому невезению случиться – всю сеть забило колючим полосатым разбойником.

Сломав рыбине жаберную крышку, Паша обернулся к мешку, замер, перевел взгляд вдаль, к берегу, где в просвете среди тростника что-то промелькнуло. В следующий миг чуть не крикнул от испуга, отчетливо разглядев хайта. Громила-ракс, прошагав в просвете, скрылся из виду, но следом прошли сразу двое.

Осторожно дернув старшего рыбака за рукав холщовой робы, парнишка громко шепнул:

– Дядя Сережа, там хайты, на берегу.

– Что ты мелешь? Какие тут хайты?

Рыбак обернулся, взглянул на берег, тут же съежился, вжимаясь в днище лодки.

– Мать моя! И точно хайты! Бросай сеть, давай-ка ближе подгребем, глянем на них.

– Зачем?! Надо уходить отсюда. Пока не заметили!

– Тише ты! Не заметят они нас среди тростника, а заметят, так не страшно – уйдем на лодке легко. Глянуть надо, сколько их там, а потом уж к Кругу бежать докладывать…

Деревянное весло осторожно опустилось в воду, легкая лодочка иглой скользнула вперед, послушно замерла перед стеной тростника. Вглядываясь сквозь заросли, дядька Сергей довольно констатировал:

– Не… немного их… Передавим их легко. Бери весло, к поселку пойдем.

* * *

Гонец нашел Добрыню на мельнице, где тот, используя свою недюжинную силу, помогал устанавливать новые жернова. Запыхавшийся паренек с ходу затараторил:

– Хайты! Возле поселка Носова хайты!

– Много?

– Вроде бы нет. Они вышли к реке, как раз к тому месту, где клоты их корабль захватили во время боя на Платиновом ручье. Круг сказал, что это, наверное, вернулись те хайты, которые тогда в болото ушли. Вернулись к своему кораблю, а корабля-то уже нет давно!

– Да иди ж ты! Времени-то уже прошло чуть ли не два месяца! Это как бы они выжили в том болоте?!

– Не знаю. Но их вроде тридцать или сорок, а в том отряде было около шестидесяти. Так что если это и они, то потрепало их хорошо.

– Ну раз их так мало, то зачем тебя Круг к нам прислал?

– Так они, похоже, поняли, что корабля не будет, и пешком вверх пошли, вдоль берега. Наши пока соберутся, те уже далеко упрутся. Да и искать их посуху в этих плавнях трудно. Круг просил корабль послать, опередить их. Если высадиться на болотном перешейке, то там их и подкараулите. Обойти то место трудно им будет: слева река, справа трясина.

– Дело говоришь. Ладно, сходи в столовую, покушай, потом назад плыви, скажи Кругу, что корабль мы вышлем.

Позабыв про жернова, Добрыня припустил к поселку. Не обращая внимания на рабочих, возившихся с установкой створок ворот, пробежал к скале, издалека углядел Макса, замедлил шаг.

Охотника болота истрепали крепко – до сих пор не отошел. Исхудал заметно, а набирать вес не спешил, да и бледность нездоровая в глаза бросалась. Врач ему, как и Дубинину, давно уже не требовался, но если Дубина вполне оклемался и уже ходил в плавание к разлому, то Макс нос из поселка не высовывал. Сидел днями на завалинке или скамеечке и стрелы готовил. Стрелы у него, конечно, ладные получались, вот только не для него это дело, не для него. Охотник он хороший, и воин добрый, надо как-то его встряхнуть, вытащить из той трясины, что в душе у него растеклась.

Присев возле охотника, Добрыня с намеком произнес:

– Хорошие у тебя стрелы, Максим, но вот еще лучше у тебя выходит в цель их выпускать.

Макс, не переставая полировать древко очередной стрелы, буркнул:

– Говори прямо, что тебе надо.

– Ну прямо так прямо – хайты показались. Похоже, тот отряд, что в болото ушел, вернулся.

Макс заметно напрягся. Это не укрылось от взгляда Добрыни, и он воодушевленно продолжил:

– Их немного осталось – видать, в болотах изрядно потрепало. Вышли к берегу, а никто их тут не ждет: в бою на Платиновом мы основной отряд вырезали, а клоты захватили их корабль. В общем, они пешком пошли, вверх по берегу.

– И зачем ты мне это рассказал?

– Шлангом не прикидывайся, все ты понимаешь. Думаю я, что хватит тебе спиной стену подпирать – не упадет изба и без тебя. Да и девки уж устали вздыхать, мимо тебя фланируя. Поднимай зад и бери первую стрелковую команду, они как раз со стрельб своих сейчас подойдут. Готовьте припасов дня на два, порох, пули и картечь берите, как для серьезного боя. Испытать надо все эти игрушки в настоящем деле. Перехватите их на перешейке между Черной Трясиной и Фреоной. А я пока что пойду прослежу, чтобы «Утюг» к походу приготовили. Все понял?

– Не дурак, понял. А если я откажусь?

– Это почему откажешься?

– Слаб я после болезни, да и здоровье мне не позволяет шляться возле болот.

Пригрозив пальцем, Добрыня мрачно произнес:

– Максим! Ты мне это прекрати! Расклеился, как галоша старая! Дел тут на день-другой, всего-то и надо – залп дать по этой сволочи хороший. Победа маленькая, но тебе это будет лучшее лекарство от всех болячек.

– А может, ну их… Они никого не трогают, идут куда-то на север своей дорогой. Их там наверняка дозоры Монаха засекут, и конец им там сразу.

– Ишь ты, стратег… Выпустим живого одного, он, может, с сотней назад вернется. Каждый хайт должен знать, что ходу назад от нас нет! Так что хватит спорить – бегом за дело!

* * *

На «Утюг» ставить мотор даже не планировали – сочли недостойным такой высокой чести. И в этом свой резон – стандартные галеры хайтов не отличались высокими мореходными качествами. По сути, просто корыто для перевозки живой силы и припасов. Зимой судно кое-как модернизировали, поставили мачтовую оснастку, но особых улучшений не добились – как был утюг, так и остался утюгом.

Сидя на носу, Макс равнодушно смотрел на приближающийся берег, по привычке шлифуя древко стрелы. Кабан, присев рядом, мрачно произнес:

– Макс, не знаю, зачем тебя Добрыня назначил в наш отряд, но твое настроение мне не нравится. Очень не нравится.

– А я вроде бы не обязан нравиться.

– Минут через пятнадцать мы высадимся. Ты в этих местах бывал и лучше знаешь, где поставить засаду. Но, глядя на тебя, мне кажется, что спустить тебя с палубы проблемой будет. Я не знаю, что за фигня у тебя в голове теперь творится, но возьми себя в руки.

– Да расслабься ты… я спокоен…

– Да уж, спокоен ты – как труп спокоен. Ты даже не спросил ничего. Ты даже понятия не имеешь, что у нас за оружие. Ты ничего не знаешь и знать не хочешь. Это не тот Макс, которого я знал, – прежний Макс был бы командиром этого отряда.

– Прежний Макс потерял свой отряд.

Кабан презрительно хмыкнул:

– Ну и что? Мы все знаем, как это произошло, и никто тебя в этом и не думал винить. Вам просто не повезло тогда. А сейчас давай встряхнись – нам нужен прежний Макс. Этот овощ, что на завалинке пророс, нам точно не нужен – таких и без него хватает. Бегом встряхнись, пока я тебя в воду не спихнул, – говорят, психов лечат так… контрастным душем.

Ухмыльнувшись, Макс почти весело произнес:

– Кабан, не грузись – ты меня еще очень плохо знаешь. Я не подведу.

– Вот и хорошо. Но верится в это очень плохо.

– Ладно, давай, говори уже, что у вас за отряд и какова ваша тактика.

– Ты уверен, что готов слушать?

– Да говори давай!

– Ну хорошо. У меня четырнадцать человек. Пятеро с дальнобойными ружьями – стволы из пересверленных перфораторных штанг и автоматических пушек. Боеприпасы к ним двух видов: восьмимиллиметровая картечь и пули. Все из свинца. Пули хорошие, отлиты вручную, просверлены вдоль спиральным каналом. При полете начинают вращаться сами собой, нарезка им не нужна.

– Да знаю я, на Земле охотился не раз. К дробовикам такие же турбинки на крупную дичь делают.

– Вот и хорошо. Дальность стрельбы пулями до ста пятидесяти метров. Картечью дальше чем на пятьдесят метров стрелять бесполезно. Заряжаются эти ружья с дула, на зарядку уходит примерно двадцать секунд, максимум до тридцати. Это самое скорострельное наше оружие. Еще пятеро вооружены крупнокалиберными тяжелыми мушкетами. Стволы у них двойные, укреплены проволокой и кольцами. Вес оружия очень приличный. Боеприпасы: девятимиллиметровая свинцовая картечь. Дальше пятидесяти метров стрелять тоже бесполезно, но один выстрел целую жменю свинца посылает. Страшная штука, если по толпе пальнуть. Заряжание казенное – тридцать – сорок секунд. Еще четыре человека таскают две четырехствольные картечницы. Это вроде наших пулеметов, вот только перезаряжаются очень долго. Зато один выстрел выпускает около килограмма крупной железной или свинцовой картечи. При стрельбе специальными зарядами дальность до восьмидесяти метров, если насыпью, то те же пятьдесят. Кроме того, на случай рукопашной Добрыня выделил трех арков. Вот и все наши силы. У хайтов вроде бы около сорока бойцов. Раз ты с окрестностями знаком, то давай выбирай место для засады.

Макс, немного подумав, неуверенно произнес:

– Да там открытая поляна лишь в одном месте, да и то кустарником густым окружена и буреломом со стороны болота. Я так понимаю, место нам надо открытое?

– Конечно. Это как и при стрельбе из лука – любая ветка помешать может.

– Ну там поляна метров пятьдесят на сто, вытянута удобно. Но надо накрыть их там всех сразу, потому что если отступят в заросли, то легко нас обойдут с флангов. Ширина перешейка в том месте метров двести, три арка в тех дебрях прикрыть наши фланги точно не смогут.

– Попробуем. Мы в настоящем деле стволы эти еще не видели, но на учениях одним залпом мы могли бы и полторы сотни мишеней порвать.

Макс, вновь обернувшись к берегу, буркнул:

– Лучше бы Добрыня десяток лучников вместо арков дал. С ними мы без проблем бы их всех перестреляли при любом раскладе – даже гоняя по зарослям.

– Лучники – это вымирающий вид, – ухмыльнулся Кабан. – Привыкай, Макс, к новой эре – эре огнестрельного оружия.

* * *

Не выходя из кустов, Кабан внимательно осмотрел поляну и обернулся к Максу:

– Ты точно уверен, что они пройдут именно здесь?

– Я бы на их месте так и сделал. Смысла ломиться через бурелом и кустарник не вижу. Да и тропа ведет прямиком через поляну – звери и ваксы также здесь веками ходят.

– Ладно. Поставлю всех здесь – будем надеяться, что эти гады топать прямо будут. И лук свой готовь: если триллы пойдут впереди, то тебе их брать придется, да и улепетывающих добивать будешь, тех, кто под картечь не попал. Наши стволы с меткостью не дружат, а заряжать их долго надо.

Макс впервые за этот день улыбнулся по-настоящему:

– Рановато, значит, ты нас, лучников, в вымирающий вид занес.

– Ну… иногда сгодитесь, спорить не буду. Готовься, они наверняка уже недалеко, уж до вечера точно появятся.

– Я всегда готов. Ты лучше за своими самопалами проследи… стратег…

Стрелки без суеты, но быстро расчистили среди кустов позиции, воткнули в землю рогатые подставки. Застучали огнива, потянулись дымки от фитилей. Макс, оценив скорость, с которой отряд изготовился к бою, мысленно их похвалил – недели тренировок даром не прошли. Хотя еще неизвестно, как все обернется. Не очень-то он доверял этому новому, неказистому на вид оружию. Особенно смешно выглядели крупнокалиберные мушкеты. Похожи на древние ручные пулеметы времен Первой мировой войны – ствол как полено.

Скосив взгляд на поляну, Макс напрягся – что-то здесь нечисто. Ветра нет, а ветка шевельнулась. Вот и верхушка куста качнулась, а следом показался долговязый трилл. Сжимая в руке дротик, настороженно осмотрел поляну, нелепо подпрыгивая, помчался вперед. За ним потянулись остальные метатели дротиков.

– Хайты! Мать вашу! Хайты! – просипел Макс.

– Капут! – сплюнул Кабан. – Что-то они рановато, еле успели подготовиться. Без команды не стрелять, и заткнулись все!

Макс поспешно натянул лук, воткнул перед собой несколько стрел, одну наложил на тетиву, лишь потом взглянул на приближающегося врага.

Гонец не обманул – хайтов действительно было десятка четыре. Немного… да и вид у некоторых весьма неважнецкий. У Макса нехорошо заныло под ложечкой – не иначе как проклятое болото их так потрепало. На всю оставшуюся жизнь у него теперь рефлекс выработан – паниковать при слове «болото». Чертовы твари и их чертов яд…

Тридцать раксов тащили поклажу – какие-то грязные мешки. Триллы трусили налегке, то останавливаясь, то вырываясь далеко вперед.

Кабан приглушенно произнес:

– Легкие мушкеты, огонь по задним раксам, тяжелые мушкеты и картечницы, огонь по передним. Макс, триллы близко уже, и не все под залп попадут – добивай тех, кто останется. Раксов не тронь – пока они добегут до нас, мы перезарядить часть стволов успеем.

Макс, понимающе кивнув, выбрал себе трилла, отклонившегося далеко влево от линии движения отряда. Вот этот точно под картечь не угодит.

Внезапно парочка передних триллов, подобравшихся к засаде уже на полсотню метров, остановилась. Враги дружно уставились на скрывающихся стрелков, нехорошо задвигали носами.

– Они чуют дым от фитилей или даже видят его, – тихо произнес Макс.

– Суки, – полушепотом выругался Кабан и во весь голос проорал: – Огонь!!!

Тетива хлопнула по наручу, в кустах зашипел порох на затравках, следом загремели отрывистые хлопки выстрелов. Схватив вторую стрелу, Макс глянул в сторону противника и выругался – густые клубы порохового дыма надежно укрыли врага. Мушкетеры лихорадочно перезаряжали оружие, из лекции Кабана Макс помнил, что теперь все это воинство на несколько десятков секунд выведено из строя. Настала пора лука, но в этом дыму разве что увидишь?

В бою секунда кажется вечностью, вот и сейчас Максу показалось, что прошло не меньше минуты, прежде чем стало проясняться, хотя на деле и пяти мгновений не минуло. Рассмотрев поляну, охотник не сдержал потрясенного возгласа – отряд хайтов перестал существовать. Раксы кучами валялись или ползали вдоль тропы, чуть ближе замерли долговязые тела, лишь парочка триллов осталась на ногах, да и те от ошеломления застыли на месте.

Сняв одного, Макс, подхватив очередную стрелу, выскочил из зарослей, выстрелил последнему стрелку в грудь:

– Готово!

Нет – рано. С десяток раненых, но все еще опасных раксов, завидев землянина, ринулись на него. Неизвестно, на что надеялись гориллы в этой самоубийственной атаке – скорее всего, вид человека вызвал инстинктивную жажду убийства.

Из кустов вырвалась узкая струя дыма, расползлась в стороны облаком. Картечь с треском застучала по доскам доспехов, пятеро раксов покатилось по земле. Новый выстрел, и на ногах осталось всего трое. Следом грохнул нестройный залп, вновь все заволокло вонючим дымом, а когда прояснилось, люди увидели, что хайтов больше нет.

Арки вынеслись из кустов и, нестройно горланя отрывистые слова своей боевой песни, принялись добивать раненых. Стрелки так же покинули свои позиции, сгрудились на краю зарослей, загалдели вразнобой, возбужденно обсуждая бой.

Не обращая ни на кого внимания, Макс дошел до ближайшего тела ракса, пнул ногой. Туша безвольно колыхнулась – явный труп. Да и как тут не быть трупом, если грудью принял штук пять картечин. Вытащив из-под тела грязный кожаный мешок, Макс развязал его, вытряхнул на землю увесистое содержимое. На траву ляпнуло несколько лепешек мокрого ила, и выкатился шар из спутанного болотного мха. Охотник осторожно стрелой разворошил влажные нити, добрался до сердцевины – какой-то зеленоватый склизкий овал размером с крупный кокосовый орех. Стенки мягкие, будто резиновые, непрерывно пульсируют, такое впечатление, будто внутри лазит что-то живое. И это живое издает звуки – противные чавкающие звуки, и воняет оно… тошнотворно-кисло воняет…

– Ах ты дерьмо! – выдохнул Макс, отскакивая от находки.

– Что такое? – встревоженно спросил Кабан.

– Бегом! Бегом соберите все эти мешки и сожгите! Дров натаскать надо и сжечь!

– Зачем?

– Это твари с болота. Помните, что со мной было? Пока не нанюхались этой гадости, бегом жгите их… а то и вас это ожидает…

Вид у Макса был весьма убедительный – он чуть ли не пеной брызгал. Да и гибель его отряда в памяти островитян была свежа. Люди без обсуждений поспешно стащили всю поклажу раксов в одну кучу, нарубили сухих стеблей прошлогоднего тростника и притащили кучу сушняка от бурелома. Уже через десять минут запылал неслабый костер.

Слушая, как в огне с противным чавканьем лопаются «орехи», Макс второй раз за этот день улыбнулся.

Кабан, поглядев в огонь, поинтересовался:

– А зачем хайтам эта зараза?

– Спроси у хайтов, – равнодушно ответил Макс.

– Спасибо за совет.

Один из стрелков замахал рукой, указал куда-то сторону, откуда пришли хайты:

– Смотрите! Там тоже что-то горит!

Оценив размеры дымового столба, Макс уверенно заявил:

– Это не костер явно. И, похоже, дым этот от поселка Носова идет.

– Может, смолу выжигают? – неуверенно предположил Кабан.

– Вряд ли. Скорее, хайты успели поработать… а может, кто из них отстал от отряда и там разбойничает.

– Ну если так, то много их остаться не могло.

– А там и трех раксов хватит: поселок маленький, мужчины наверняка на охоте и рыбалке. Надо бы туда заглянуть, посмотреть, что случилось.

* * *

Поселок Носова был невелик – полтора десятка хижин и изб. Раньше здесь было народу побольше, но многие ушли к Кругу или к островитянам. Оставшиеся здесь отшельниками не жили – добывая немало ценной рыбы и речной птицы, обменивались этим добром с соседями. Плавни в этих местах были очень богаты и спокойно могли прокормить куда больше народа. Один только минус – комары. Но при желании к ним можно приспособиться, да и зимой их нет – мелкие вампиры дают людям от себя отдохнуть.

Поселка Носова больше не было. Огонь без разбора пожирал избы и сараи, трещала рыба, вялившаяся под навесами, будто бумажные, вспыхивали развешенные сети. Жителей согнали к реке – кучка плачущих детей и женщин. Меж горящих строений разъезжали всадники, азартно гоняя еще не пойманных людей.

– Да… – Кабан отвесил челюсть. – Это еще кто такие?

– Воины королевств, – мрачно ответил Макс. – Вот и до нас добрались.

– Это те, кто земли Монаха щиплет? Какого хрена их сюда занесло!

– Вот у них и спроси.

Кабан снял с плеча ружье, сжал его за шестигранный ствол:

– Их вроде немного, сейчас дадим им прикурить.

– Стоп! Герой! – Макс покачал головой. – Выходить с тропы нам нельзя – затопчут. Тащи всех своих назад, метров на пятьдесят отойдите. Поставь стрелков в несколько линий, по два-три человека, ну и картечницы по одной. Я отвлеку их на себя и буду драпать от них по тропе. Как только забегу за первых стрелков, пусть дают залп и бегут за мной. Затем стреляет следующая линия и тоже бежит назад. И так делают все. В самом конце пусть стоят картечницы. И самое главное, стрелки с картечниц должны занять самое узкое место тропы, там, где под ногами вода чавкала. Топоры у них есть – пускай быстро нарубят кольев, там их полно, вобьют в землю, наклонив в сторону врага. Хоть какая-то защита от лошадей у них будет. За этими кольями наш последний рубеж – отступать нельзя будет. Дальше тропа расширяется, и лес редеет сильно.

– Понял, – кивнул Кабан. – Хорошая идея, так и сделаем.

Стрелки развернулись назад, за ними потянулись мрачные арки – этим безрассудным воинам явно не нравилось, что сегодня у них вспомогательная роль и ввязаться в схватку не дают.

Макс оглянулся на спины товарищей. Удобное место для боя – пойменный лес на этом участке очень густой, а подлесок и вовсе не проходим. Кроны деревьев, переплетаясь, смыкаются над тропой, превращая ее в узкий туннель. Пара мушкетов в такой трубе уже страшное оружие, а у землян далеко не пара.

Нападавшие тем временем закончили ловить пленников и теперь обшаривали округу, разыскивая по кустам спрятавшихся. Парочка всадников как раз двигалась в сторону затаившегося охотника. Натянув лук, Макс наложил стрелу на тетиву, приготовился к выстрелу, но медлил, ожидая шума от заготовки кольев. Враги уже были в полусотне метров, когда за спиной ожесточенно застучали топоры.

Всадники встрепенулись, повернули лошадей прямиком к тропе. Хлопнул лук, первый враг завалился за бок, судорожно сжимая свою изувеченную шею, будто пытался руками остановить кровавую реку.

Второй дурака валять не стал – низко пригнулся к шее коня, выставив пику, понесся на Макса. Бум рассказывал, что на войне самый гнусный поступок – это убить под противником лошадь. Может, это и так, но совесть Макса позволяла в бою и не такое вытворять – стрела ударила животное в основание шеи. Конь взвился на дыбы, затем завалился на бок, придавив всадника.

Враги заорали, дружно понеслись в сторону схватки. Макс развернулся, шустро помчался по тропе, на ходу улыбнулся в третий раз – пленники, пользуясь тем, что в суматохе о них позабыли, дружно дернули к плавням. Подгоняемый криками всадников и стуком копыт, пробежал мимо троицы изготовившихся стрелков. Тут же зашипел порох на затравках, захлопали выстрелы, тропу заволокло дымом. Подхватив мушкеты и подставки, трое ребят припустили вслед за Максом.

Под грохот мушкетов Макс первым домчался до картечниц. Здесь народ неплохо успел поработать, набив пару десятков кольев. Преграда невеликая, но лошадь на нее переть грудью побоится.

Наложив на тетиву стрелу, Макс развернулся, но стрелять не стал – не в кого. Дым полностью заволок туннель тропы, здесь, в лесу, даже намека не было на ветер, и ждать, когда развиднеется, можно долго. Из этого белесого мрака выскочили последние стрелки, принялись поспешно перезаряжать мушкеты.

Кабан, прислушиваясь к стуку копыт, резко выкрикнул:

– Левая картечница, огонь! А теперь правая – ОГОНЬ!!!

Тут уж тропу заволокло и вовсе наглухо – полный мрак. В эту сплошную белую стену уже без команды, беспорядочно, били те, кто успел перезарядить свои мушкеты. Арки, оскалив зубы, вглядывались вперед, сжимая алебарды. Но бить им было некого – никто не показывался.

«Артиллеристы», наверняка установив рекорд по скорости перезарядки, вновь разрядили свои четырехстволки. Макс подумал, что дымное пятно, оккупировавшее этот лес, уже наверняка видно из космоса. Еще минут пять такого боя, и нос свой рассмотреть будет сложно.

Кабан тоже понял, что пора бы и честь знать, зычно заорал:

– Стоять! Не стрелять! Держите тропу под прицелом, но не стреляйте! Ничего же не видно!

Народ успокоился – стрельба затихла. Дым медленно растянуло по зарослям, прояснилось. Вечернее солнце скупо осветило неподвижные тела, самое ближнее было в паре десятков шагов от землян, возле трупа билась лошадь, разматывая из развороченного брюха склизкие внутренности. Вдалеке, там, где тропа выходила на поляну, гарцевала четверка уцелевших всадников, не рискуя сунуться в смертоносный туннель.

– Дальнобойные мушкеты, огонь! Остальные ждать команду! – выкрикнул Кабан.

Вновь зашипело, загрохотало, вновь дым скрыл тропу. Макс тоже успел выпустить стрелу, но не знал, попал или нет.

Когда дым рассеялся, врагов уже не было. Чистенькая тропа, если не считать десятка трупов. И столько же лошадиных туш.

– Кажись все! – выдохнул Кабан.

– Ура! Конинки пожрем! – с нервной радостью выкрикнул какой-то идиот.

– За мной идите! – приказал здоровяк. – Мушкеты держите наготове и фитили не тушите! А вы, на картечницах, ждите нас здесь.

Земляне медленно двинулись вперед. Макс на ходу осматривал тела убитых. Знакомо все – будто двойники людей Бума или Пигируса. Грубые кожанки с железными, тронутыми ржавчиной бляшками, у редких счастливчиков кольчуги из крупных колец. Стальные низенькие шлемы, будто кастрюльки, круглые и овальные щиты, высокие, крепкие сапоги под колено. Классических рыцарских лат нет ни у кого. Да и не спасли бы они от залпов картечью – на такой дистанции она пятимиллиметровую сталь рвет как бумагу.

Стрелки выбрались к поселку, замерли на опушке. Возле горящих домов гарцевало шестеро уцелевших всадников. Похоже, растерявшиеся воины обсуждали вопрос: «Что делать дальше?» Вот только зря они это делали рядом со смертельной тропой.

Мушкетеры без команды воткнули подставки в землю, опустили мушкеты. Макс поспешно отбежал в сторону – ему хотелось хоть раз увидеть залп со стороны, чтобы дым не помешал.

Выстрелы забабахали вразнобой. На глазах охотника полетели горящие ошметки от расстреливаемых хижин. Кучный заряд из дальнобойного мушкета сорвал шлем с половиной головы, два всадника завалились вместе с лошадьми. Оставшиеся два, беспощадно нахлестывая коней, помчались прочь. Макс успел вбить одному стрелу чуть повыше копчика, но не свалил – тот так и унес «гостинец» с собой.

Кабан, не теряя времени, заорал на всю округу:

– Эй! Носовцы! Это я, Кабанов, от Добрыни пришел со своими ребятами! Не бойтесь! Выходите! Их больше нет!

Обернувшись к своим, заявил:

– Сейчас местных отправлю к Кругу, пусть расскажут ему, что тут было. А сами бегом собираем уцелевших лошадей и оружие и уходим к «Утюгу».

– Неплохо бы и туши прихватить… мясо нам не помешает… – предложил Макс.

– Это потом. Главное – до корабля добраться. Если все будет тихо, подойдем здесь к берегу и спокойно погрузим. А потом бегом домой.

Глава 13

«Варяг» вернулся домой.

Олег ожидал триумфальной встречи, но, увы – на причале столпилась лишь жалкая кучка встречающих. Поприветствовав Добрыню, еще не выбравшись с палубы, громко поинтересовался:

– А где народ? Что это вас так мало?

– Так на полях все, урожай собирают… будь он трижды неладен. Да и беда у нас, как обычно… очередная.

– Что случилось? – встревожился Олег.

– Вот я так тебе сейчас все и расскажу, у всех на виду, чтобы эти дармоеды уши свои грели! Выбирайся давай, потом поговорим. Сами-то как? Все живы?

– Вот и я тебе фиг что расскажу, – злопамятно отмахнулся Олег.

Оставив Клепу командовать разгрузкой, пошел за Добрыней в его избу. Здоровяк молча выставил пиво и рыбешку, налил в кружки, молча чокнулись.

– Беда у нас невеликая, но очень неприятная. Шайка к нам с Востока нагрянула, полсотни всадников. Три поселка мелких уже пожечь успели. Слава богу, что отряд ребят наших там как раз был, половину сразу перебили, остальных до сих пор по лесам гоняют. Ты не молчи, расскажи, живы все?

– Да все. Даже раненых нет. Приключений по дороге хватало, но обошлось.

– Ну это очень хорошая новость! Много добра привезли?

– Не так много, как хотелось бы, – вздохнул Олег. – Второй корабль арендовать не удалось – никто не согласился идти к порогам в такое смутное время. Зато «Варяг» нагрузили так, что килем все мели скребли.

– Вот и молодцы. А насчет второго корабля не переживай – бог даст, так на будущий год сразу на двух пойдете до конца.

– Да я и не переживаю. Как вы тут, все нормально?

– Олег, война у нас крупная на носу.

– Что, всадники еще придут?

– Может, и придут, да дело и не в них. Хайты опять, будь они прокляты. Как дожди зарядят, они набег устроят на наши земли, а может, и до Востока дойдут. Очень крупный набег.

– Это откуда вы знаете, что у них на уме? Или у нас уже шпионы в Хайтане появились?!

– Не шпионы, но разведка работает. Я тебе потом все объясню, слишком много рассказать придется, а дело не ждет. Сейчас вот что надо: как только разгрузим «Варяг», тут же вытаскиваем его. Мотор будем ставить, уже готов для него. И вооружение поставим… новое вооружение… хорошее. В этом набеге все земляне сообща стоять решили. Ну почти все, мелочь не считается. Основная армия на суше будет драться, ею Монах командует. А наша задача– корабли их щипать, мешать переправе.

– Мы уже с Монахом в дружбе, что ли?

– Не друзья, но и шипеть в такое время друг на друга тоже не дело. Олег, тебе командовать нашими силами в этот раз. Я бы пошел сам, но поселок не оставишь… Тут же гнездо змеиное: стоит их оставить на день без присмотра, как грызня начинается. Не будь хайтов, давно бы уже душить друг друга начали… Вот же гнилая природа человеческая… без интриг никак не могут…

– Тут я с тобой согласен. Да и мне проще с хайтами сладить, чем тут с вашими заморочками разбираться.

– Вот и я о том же – нельзя мне поселок бросать. Без меня развал начнется. Тут без крепкой руки толку не будет… Так что воевать тебе придется… тебе… Но знай, если совсем туго там станет, хватай всех, кто на ногах будет, и гони сюда. Стены у нас крепкие, припасов хватает – взять нас здесь непросто будет.

– Добрыня… если хайты решат за поселок взяться всерьез, то поселку хана. Сам понимаешь.

– Ты не каркай раньше времени! На худой конец, попробуем удрать пониже… если уж совсем туго будет.

Олег кивнул:

– Это более реальный вариант. Тем более у меня теперь там кое-какие знакомства неплохие есть.

– Вот и чудненько. А теперь давай рассказывай. Про все рассказывай, что видели вы там и что делали. И список дай привезенного.

* * *

Макс пришпорил лошадь, заставляя животное двигаться еще быстрее. Несчастная кобылка коротко, с укоризной проржала: «Куда уж быстрее, хозяин?»

– Давай, милая! Минутку еще потерпи!

Погоня уже дышала в затылок: десяток всадников с гиканьем и улюлюканьем неслись за ненавистным стрелком. Неплохо он им сегодня кровь попортил: снял одного наповал, а еще двое как минимум не скоро поправятся. Неудивительно, что их товарищи так разозлились.

Обернувшись, Макс увидел, что передний преследователь готовит аркан. Похоже, живьем решили лучника взять, чтобы не спеша, с фантазией выразить ему все свое недовольство за подлые стрелы из лесной чащи. Эх, уметь бы стрелять из лука за спину, да еще на полном скаку! Сейчас бы он им показал! А так лишь кулак с выставленным средним пальцем показать можно, что Макс периодически и проделывал.

Умная лошадка дорогу помнила и заранее пошла впритык к кустам, чтобы не занесло на резком повороте тропы. Аккуратно пройдя сквозь ряд бойцов Кабана, кобылка остановилась, недовольно зафыркала – по рабочему положению мушкетов она догадывалась, что сейчас начнут стрелять, а стрельбу она не любила.

Разгоряченные преследователи вынеслись из-за поворота. Самые шустрые успели осадить лошадей, пытаясь повернуть назад, но куда там – от картечи не уйти.

Мушкеты выплюнули клубы дыма, свинец выкосил всех всадников подчистую. Лишь один, на хромой лошадке, избежал общей участи, потому что сильно отстал. Он даже не показался из-за поворота – что такое мушкеты, конные разбойники уже знали и улепетывали при одном намеке на выстрел.

Макс вновь пришпорил лошадку:

– Ну, родимая, давай-ка догоним этого хромого!

Вырвавшись из-за поворота, Макс осадил кобылку – догонять уже никого не надо. Конь стоял без седока, седок валялся в паре шагов, выставив в небо древки парочки стрел. Над телом стояли два мрачных кшарга: один уже в годах, седой до последней волосинки, второй почти ребенок. Оба держали луки с непринужденностью, свидетельствовавшей о немалом профессионализме. Не зря про местных кшаргов говорят, что, пока возле беременной не положить лук, ребенок даже не подумает выбраться.

Поприветствовав лесных жителей взмахом руки, Макс вежливо поблагодарил:

– Спасибо за помощь. Можете забрать себе его лошадь и вещи.

Старший с достоинством кивнул:

– Если дают, то возьмем, конечно, – почему бы и не взять. А благодарить нас не стоит, восточных жаб мы всегда готовы стрелой угостить.

– Знаю. Не любите вы их. Ваши частенько нам помогают. Вы не знаете, есть ли еще поблизости их отряды? Мы в этих тропах запутались, да и следы повсюду, не понять, куда пошли.

Пацан указал рукой куда-то на север:

– Там они!

Старший отвесил ему подзатыльник:

– Цыц, недоросток! Старшие разговаривают!

Обернувшись к Максу, кшарг добавил:

– Он верно сказал. Все эти свиные отбросы, что здесь грабеж затеяли, вчера на Север потянулись, к имперской дороге.

– Что за дорога? Где она? Да и откуда тут дороги?

Кшарг почесал затылок:

– Если по чести, то нет там, конечно, никакой дороги. Когда-то вроде бы была, кое-где, говорят, если копнуть немножко или мусор раскидать, можно увидеть мощенную камнем дорогу. Но давно ее забросили, очень давно. Сожрал ее наш лес. Одно название осталось – имперская дорога.

– Ясно. И далеко она отсюда?

– Да через Зеленушку переправиться надо, и аккурат под холмистой гривой она вроде и шла раньше. Шакалы из королевств туда часто посылают своих солдат, чтобы хайтов пощипать в четвертый год. Говорят, если им здесь хорошую трепку задать, то они меньше разорения на Востоке причиняют. Думаю, в этих словах правда есть – сил у них меньше остается, чтобы на Восток посылать. Хотя, по мне, так пусть их на Востоке и встречают, у своих земель, а к нам не лезут. У этих барончиков да герцогов поход к Фреоне – это вроде как прогулка. Украдут все, что успеют, снимут башку зазевавшемуся триллу, а потом четыре года у себя там песни поют, как они мир от нашествия Хайтаны спасли. Жабьи дети…

Кабан, подойдя к Максу, поинтересовался:

– Что это ты так заслушался?

– Эти кшарги говорят, что всадники на Север ушли. Очевидно, там их главные силы.

– Ну и хрен с ними, нам же проще. Пусть с ними теперь Монах там разбирается – это его проблема.

– Кабан, у Монаха теперь нет своих проблем… Почти все его проблемы автоматически становятся нашими… Да и дожди вот-вот зарядят… чую я… А с ними начнется самое главное… сам знаешь…

– Это пусть начальство думает, что дальше делать. Если эти разбойники нашу землю покинули, нам назад надо идти. Не знаю, как ты, а меня достала постоянная беготня по этим дебрям. Да и комары уже литра два кровищи высосали – морда от укусов так распухла, что при каждом шаге колыхается.

– К Кругу пойдем или по тропе вдоль берега?

– Давай по берегу. Может, наших рыбаков углядим или еще кого-нибудь знакомого, да и пошлем на правый берег, чтобы нам корабль выслали. Эй, ребята, вырежьте конинки помоложе на ужин!

Сплюнув, Кабан буркнул:

– Достала уже эта конина. Уходим быстрее, пока я на человечинку не соблазнился. Надеюсь, кшарги эту падаль зароют… А не зароют, так бог с ней – воронам тоже чем-то питаться надо.

* * *

Проснувшись, Добрыня не сразу понял, что его разбудило. Может, просто кошмар приснился? Покосившись в окошко, затянутое пластиковой пленкой, увидел красные отблески. Сонливость как рукой сняло. Поспешно запрыгнул в штаны, напялил грубые кожаные чуни, так и выскочил за порог.

Огляделся, не сдержал облегченного вздоха – горело не в поселке, а где-то за стенами. От Хрустальной далековато, значит, это не мельница, и грандиозные убытки островитянам не грозят.

От пожарища донесся грохот взрыва, в ночное небо взметнулось ярко-оранжевое облако огня. Только тут Добрыня понял, что взрыв уже не первый – именно это его и разбудило.

– Лом! Твою мать! Взорвал-таки свой сарай!

Народ выбегал из изб, кто-то уже тащился к пожару с ведрами и баграми. Дозорный в башне наконец-то соизволил поднять тревогу – застучал по стальному диску. Заскрипели отворяемые ворота. Не дожидаясь их полного открытия, Добрыня первым шмыгнул в щель, помчался к горящим руинам «Лаборатории передовых технологий».

На берегу ручья Лом деловито бил в морду Кислого. Товарищ его не сопротивлялся – очевидно, чувствовал себя виноватым и честно принимал кару.

– Зачем ты туда опилки высыпал? Ты же конченый урод – по ним кристаллизация и пошла! Как затравки сыграли!

– Лом, да ты че, я же просто перепутал! По цвету они одинаковые!

– Ты тупое чмо! Для тебя что задница, что лицо – все одинаковое!

– Лом, да я же не нарочно!

– Да чего ты оправдываешься, дятел, если бы я не заметил, что за дрянь ты учудил, нас бы вместе с сараем разнесло!

– Лом, да хватит!

Добрыня, подбежав к химику, ухватил его за плечи, оттащил:

– Хватит кулаками махать. Что у вас тут случилось?

Кислый, утирая кровавые сопли, истерично проржал:

– Дяденька Добрыня, у нас тут сарай немного сгорел.

– Ну это я уже заметил. Химики… Хорошо, что живые остались. Там ничего ценного не было?

– Шалы мешок, – мрачно буркнул Лом.

– Чего?!

– Ничего. Этот урод банки перепутал. Там боеголовка для торпеды осталась, хорошо, что не успел взрыватель вкрутить или не сдетонировала – в поселке бы крыши посрывало. Селитры пара мешков там же… вон как пламя ревет…

В огне что-то протрещало пулеметной очередью. Добрыня инстинктивно пригнулся, покачал головой:

– Новый сарай поставим тебе подальше от стен. Неровен час, взорвешь поселок… опять что-то перепутаете.

– Я-то не перепутаю. А вот за других не ручаюсь.

Добрыня зычно проорал:

– Народ! Бросай тушить это дело! Пусть само сгорит, все равно нечего уже спасать.

– Кислый, я тебе эти опилки никогда не забуду! Вся посуда накрылась, все реактивы. Считай, заново все делать!

– Да я же не хотел!

– Лом, да хватит его гноить! Ты скажи, что там по торпедам – успеете подготовить?

– Вряд ли. Взрыватели все там были, заново надо делать. И шесть двигателей накрылись. Что успели сделать, то сделали, а новых теперь ждать придется.

– Эх… это плохая новость… похуже сарая… Ладно, пошли в поселок, все же поспать надо.

* * *

Впервые за целый год Добрыня смог собрать всех островитян в одном месте. В рыбацком поселке не осталось никого, оба лагеря охотников также опустели. Никто не бродил по лесам в поисках грибов-ягод или высматривая пчелиное дупло. Замерла работа у старателей – вода медленно заполняла шурфы и ямы. Все, от мала до велика, собрались перед воротами.

Многое изменилось за этот год – если раньше на такой сбор выходило сотни полторы-две островитян, то сейчас народу набралось под полторы тысячи. Да и не островитяне они уже – давно уж живут на «материке». Добрыне и самому эта толпа казалось на удивление огромной. Неудивительно, ведь в самом поселке сейчас жило не более трети населения. Остальные расселились по окрестностям, расширяя человеческую территорию. Пожалуй, даже Кругу не удастся собрать толпу побольше этой. Теперь ясно уже, кто на Юге главнее.

Взобравшись на стопку известняковых блоков, Добрыня обвел толпу тяжелым взглядом и без предисловий начал:

– «Варяг» завтра будет готов к бою, а «Находка» уже готова. Северяне очень просят помощи, срочно просят. Мы тут посовещались и решили не дожидаться, когда закончатся работы на «Арго», и отправить сейчас вверх два корабля. Кшарги говорят, что до дождей дней десять осталось, вот тогда и пошлем основные силы. А собрал я вас по двум причинам: хотел взглянуть на всех вас сразу и хочу набрать экипажи добровольцев на эти два корабля. Повоевать нам придется серьезно, а эти ребята оружием махать начнут раньше всех. На «Варяг» нужно тридцать пять человек, на «Находку» двадцать пять. Часть уже набрана – опытные ребята, это будет костяк команд, но нужно еще сорок набрать. Предпочтение отдавать будем тем, кто уже ходил в походы по реке. Остальных, кто сильно рвется, в отряд Кабана пристроить можно – наш боров будет на берегу партизанить, это у него здорово получается. С ним также кшаргов с луками группа будет. Но действовать Кабан будет отдельно от флота. В общем, так, кто желает вступить в драку пораньше, подходите ближе.

Толпа некоторое время сохраняла неподвижность – никто не решался выйти первым. Но тут вперед выбрались сразу трое лихих ребят – первые поселковые хулиганы. Следом по одному и мелкими группами потянулись еще и еще. Добрыня не сдержал довольной улыбки – все же за прошедший год земляне здорово закалились и панического страха перед хайтами уже не испытывали. Да и народу откровенно скучно – даже война многим кажется развлечением. Монотонная работа, тупая, однообразная, не обременяющая мозг. Редкие счастливчики заняты чем-то по-настоящему интересным или хотя бы разнообразным, а везунчиков, попадающих в походы на Юг и к разлому, еще меньше. Прополка полей, полив полей, уборка урожая, затаскивание блоков на строящиеся стены… Народ откровенно тупел от примитивности нынешней жизни. Особенно сильно это касалось непоседливой молодежи – уже несколько ребят тупо бросили поселок, подавшись в поисках приключений на Север.

Заметив в толпе добровольцев женские лица, Добрыня погрозил пальцем:

– Но-но! Баб нам точно не надо!

– Это мы еще посмотрим. – Тон Ани был непреклонен. – Вон Риту берут.

– Риту ты с собой не равняй – Рита это Рита. Уж обузой точно не будет. Хотя бог с тобой, с такими, как ты, спорить, что со стеной!

– Вот то-то!

– Ладно. Сейчас давайте те, кто уже ходил по Наре или на Юг, отойдите направо; те, кто не был в таких походах, идите налево. Я отберу сам, кто идет, а кто останется. И сразу говорю тем, кто пойдет: вы авангард всей армии Юга, покажите там местным, на что мы способны. Чтобы уважали нас и побаивались, а то уже слухи ходят, что Монах на Юг собрался лапы протянуть, как зима настанет. А как увидит, чего вы в деле стоите, сто раз подумает, прежде чем соваться.

* * *

Добрыня попал в точку: Монах давненько мечтал о том, чтобы заграбастать Юг, присоединить его к своим владением. Сейчас под контролем этого странного человека находилось более десяти тысяч землян. Еще около пяти тысяч, рассеянных в поселениях на крайнем Севере и Востоке, были связаны с империей Монаха системой жестких договоров и в случае нужды обязаны были дать своих воинов для его войска. Так что при сильном желании северяне могли бы собрать в армию до двух тысяч человек. Конечно, нормальных вояк среди них очень мало, но даже толпой баранов можно победить льва, главное, если баранами командует не баран. На Юге, если собрать население всех поселков, вряд ли наберется десяток тысяч жителей, так что такую силищу остановить бы там не смогли.

Но мысли Монаха об экспансии на Юг дальше теории не простирались. Меньше всего ему бы сейчас хотелось междоусобной войны. И без того земляне слабы, начнут грызть друг друга – пропадут. Да и не может он сильное войско отвлечь на такую серьезную задачу – стоит оголить защитную линию на Фреоне, и хайты быстро уничтожат то немногое, что люди успели здесь сделать.

Сидя на лошади, Монах смотрел вниз, на речной берег. Там выстроилась его личная гвардия, «Оборотни» – сотня отборных головорезов. Большинство с военным опытом, приобретенным еще на Земле, а здесь они его только приумножили. Откормлены на славу, одеты-обуты, вооружены лучшим оружием. У каждого лук или арбалет, есть даже несколько короткоствольных мушкетов. Один их вид приводил в трепет – перепутать этих ребят с кем-то другим трудновато. Шлем украшен верхней частью волчьей головы, грозно белеет ряд звериных зубов. У каждого на груди ожерелье из звериных клыков – один клык волка означает одного убитого врага, один клык медведя – целый десяток. Пора бы подумать о клыках тигра – ожерелья у некоторых гвардейцев опасно потяжелели.

Две галеры замерли в паре сотен метров от берега. Ближе хайты подойти не рисковали – с гвардией Монаха они были знакомы прекрасно и понимали, что ловить им здесь нечего. Земляне тоже знали, что высаживаться враги не станут – постоят немного, пооблизываются и уйдут. Боя не будет.

В этих местах на Фреоне не так уж много удобных мест для высадки – выше обрывы мешают, ниже болотистые плавни. Дозоры Монаха контролировали все уязвимые точки на побережье и с помощью системы дымовых и световых сигналов оперативно сообщали о появлении хайтов. Это позволяло с большой эффективностью защищать население от мелких набегов. Раз в два-три дня один корабль или парочка обязательно пытались высадить десант. Но с весны удалось им это всего один раз, да и то по вине командира дозора. Виновного посадили на кол, с тех пор никто из вояк больше таких ошибок не допускал. Три крупных отряда стояли гарнизонами по берегу и оперативно успевали подойти к месту предполагаемой высадки.

Но в последнюю неделю вояк задергали постоянными тревогами. Суда хайтов были всюду – поодиночке и группами они курсировали по реке, угрожая высадкой чуть ли не в десятке мест ежедневно. Сегодня это была уже третья тревога – отряд гвардейцев намотал в переходах километров тридцать. Боев не бывало – при виде воинов землян враги уходили, разве что удавалось пострелять издалека. Но и без столкновений действующая армия Монаха долго так не протянет – народ просто попадает от усталости. Вдвойне неприятно, что покоя нет ни днем ни ночью – круглосуточно нервы мотают.

Самое обидное, что, скорее всего, именно этого хайты и добиваются – намерены перед набегом без единого боя вымотать землян. И удается им это прекрасно.

А тут еще с Востока появились новые противники. Скорее всего, это авангард рыцарских отрядов – разведку ведут в преддверии набега. Но при этом не гнушаются и разбоем – атаковано уже несколько поселений землян. Пришлось туда часть сил отправить, а ведь их и без того не хватает.

И когда же припрутся эти южане? Гонцов шлют к ним чуть ли не через день, а толку никакого – вообще никакого. Эх… посадить бы на кол каждого сотого – сразу бы зашевелились.

Глава 14

Островитяне выступили в поход.

Невеликим флотом командовал Олег – никто даже не пытался оспорить его кандидатуру на эту должность. Ему же подчинялся отряд Кабана, но в принципе «партизаны» действуют практически независимо от флота – Олег не думал, что придется руководить каждым их шагом.

«Варяг» и «Находка» получили самое передовое оружие островитян – такое еще здесь не применялось. Скупой Добрыня расщедрился и на учениях не пожалел старую галеру хайтов, одну из захваченных на Платиновом. Атака двух «крейсеров» бедную галеру сожгла, взорвала и утопила. Столь примитивные испытания, конечно, не могли равняться с настоящим боем, но дух команд и населения подняли серьезно.

С таким оружием, казалось, что сам черт уже не страшен.

Но больше нового оружия Олег ценил моторы. Двигатели, некогда стоявшие на обычных легковушках, превратили купеческие скорлупки в настоящие боевые корабли. В этом мире не было никого, кто бы смог их сейчас догнать – ни парус, ни весла, ни попутный ветер не способны конкурировать с двигателем внутреннего сгорания. Правда, веслами и парусами земляне не пренебрегали – запасы горючего небесконечны, а нефтяных месторождений пока что не обнаружено.

Помимо двигателей, Олег очень ценил радиостанции. На «Варяге» стояла стационарная, сделанная Пауком и другими умельцами, – радиодеталей для этого хватало. Вторая станция находилась в поселке, третья, маломощная, была в отряде Кабана. Кроме того, у Олега и капитана «Находки» – Паука были УКВ-радиостанции, найденные в развалинах магазина, торговавшего туристическим снаряжением. Радиус действия у них очень невелик, но даже двух-трех километров вполне хватит для координации действий.

Корабли спустились по Хрустальной, на веслах пересекли Фреону, дальше пошли под берегом, поставив паруса. Ночевку устроили якорную, напротив устья Нары. Выше этого места островитяне реку не знали и опасались идти в темноте. Конечно, клоты знают все и всегда, вот только знания свои они иной раз забывают донести до капитанов, отчего возможны казусы.

Да и Монах не умрет от нетерпения, если южане задержатся еще на несколько часов.

* * *

Путь продолжили перед самым рассветом. Ветра не было, и народ взялся за весла. Олег и сам поутру не прочь размяться, сел за одну скамейку с Клепой, оба дружно ухватились за отполированную до блеска рукоять. Приятель потрепаться любил, вот и сейчас не стал пыхтеть молча:

– Пашем как галерные рабы. Интересно мне: хоть когда-нибудь под мотором походим?

– Моторы для боя и для большой спешки, – лениво ответил Олег. – Горючее беречь надо, да и моторесурс не вечный, а чинить движки здесь проблема.

Над «Варягом» с криком пролетела речная чайка, едва не врезалась в штырь антенны, обогнула его в последний момент.

– Неслабо мы выглядим – на доисторическом корабле с радиоантенной.

– Ты, Клепа, погоди – года через два на броненосцах ходить будем, под парами.

– Алик трепался уже, что готовится паровой котел отлить. Только от слов до дела у него дорога длинная. Эй, Анька, что там видно впереди?!

– Для тебя я Анна! И вообще не видно ничего, туман везде густой.

– А ты переверни бинокль другой стороной, тогда противотуманные линзы включатся.

– Очень смешно! Тише! Прекратите грести! ТИШЕ ВСЕ!

Весла замерли, народ уставился на девушку.

– Я что-то слышала, вроде как выстрелы из ваших ружей, только далеко. Приглушенно.

– Может, Кабан на берегу охоту устроил? – предположил Клепа.

– Нет, – возразил Олег, – его бы мы не услышали. Мы его опередили прилично, да и идут они далековато от берега.

Обернувшись к клоту, Олег спросил:

– Удур, что там выше по реке? Нет кораблей или чего другого… опасного?

– Сегодня много кораблей. Тут всегда их много. Трудно знать все, здесь чужая вода, плохо говорит. Надо идти выше и ближе к берегу, тогда сами увидим, есть они там или нет.

– Что там Удур бормочет?

– Посоветовал выше подняться, вроде там стреляли.

– Да кто вообще тут стрелять мог?

– У Монаха мушкеты есть. Надеюсь, это его ребята палили, потому что если не его, то плохо дело… Местным порох известен, Млиш рассказывал, что южане фейерверки с ним делают. Но до мушкетов еще не додумались. Если все же восточные ребята додумались, нам трудно будет с ними сладить…

* * *

Легкий ветерок, поднявшийся после рассвета, унес к западному берегу туман. Аня, не расстающаяся с биноклем, первая заметила врага:

– Хайты! Там хайты! Два корабля! Возле берега стоят!

Олег, бросив весло, подскочил к жене:

– Дай-ка мне!

Оптика – вещь хорошая – Олег быстро оценил габариты вражеских судов и численность команды. Повеселел:

– Ребята, это два стандартных судна. На каждом под сотню хайтов. Нас, похоже, еще не видят. Опа! А это что еще такое?! Там на берегу люди… встречают их, что ли… Даже всадников видно.

– Может, восточные разбойники? – предположила Аня.

– Может, и так. Ладно, ребята, к бою! Сигнальте «Находке», пусть Паук рацию включит.

Батарейки приходилось экономить – своих источников питания земляне еще не придумали, поэтому рации договорились включать, если корабли далеко разойдутся или в бою.

– Весла убрать! Запускайте двигатель.

– Ура! – Радость Клепы была неподдельной.

– Цыц! Расчехляйте трубы, заряжайте! Ударим огнем по ним!

Нажав на трубке кнопку передачи, Олег, уже потише, вызвал Паука:

– «Находка», заводи мотор. Перед заливом два корыта хайтов, попробуем их сжечь. Ты атакуй правого, наш левый. Подходим, даем залп и уходим от них, с разворота разряжаем кормовые трубы. Если атака пройдет удачно, потом добьем, если неудачно, то повторим. Но лезть под дротики не будем – дадим огню поработать. Да и баллиста у одной вроде на носу – могут врезать.

– Все понял! – прошипело в динамике. – Атакуем орков фаерболами!

– Без шуток, клоун! Не дай бог, промахнуться ухитришься!

Оценив суету на палубе, Олег нахмурился – многие откровенно растерялись и вели себя бестолково. Эх! Будь у него постоянная, сплоченная команда! А эти пока притрутся друг к другу, немало воды утечет…

В трюме ровно загудел двигатель, бронзовый винт вспенил воду – «Варяг», плавно наращивая ход, пошел на врага. Позади, чуть сместившись вправо, шла «Находка».

Ребята расчехлили пусковые установки, поспешно забивали заряды. Со стороны можно подумать, что это обычные пушки, причем крайне неказистые, но к пушкам эти штуковины отношение имели весьма слабое. Да, снаряд вышибало порохом, вот только вес снаряда весьма невелик – не свинец и не железо. Разворотило бы такую «пушку» подобной тяжестью при пальбе. Честно говоря, Олег и сам не знал, чем напичкан керамический снаряд – Лом об этом особо не распространялся. Да и зачем Олегу знать теорию? Главное, что он точно знает: при ударе горшок раскалывается пополам или вовсе рассыпается, и содержимое, растекаясь по цели, тут же вспыхивает. Огонь с виду неказистый, но его не потушить водой, а горит он долго. Лом называл это оружие «греческий огонь». Вряд ли состав его был аутентичен настоящему оружию греков, но какая разница – эффект тот же. Две трубы на носу, две на корме. Точность стрельбы вполне приличная – берегитесь, хайты.

Хайты наконец заметили приближающуюся угрозу и начали действовать. Борта галер ощетинились выставленными веслами, корабли пошли навстречу землянам. В сравнении с хайтанскими судами купеческие скорлупки выглядели несолидно – заметно короче корпус, разве что палуба чуть повыше да и команды гораздо меньше. Враг, разумеется, не понимал, чем опасны эти несерьезные посудины, и тупо стремился решить дело абордажем.

– Носовые установки готовы!

– Кормовые установки тоже готовы!

– Хорошо! – крикнул Олег. – Первая и вторая группы – заряжайте мушкеты! Пушки отставить! Порох беречь надо! Носовая баллиста – зажигательным огонь!

Хлопнуло, снаряд, оставляя за собой сизоватый дымок, зарылся в воду перед носом галеры.

– Мазилы! Заряжай по новой! Кормовой баллисте готовность – ударите на развороте!

Олег уже различал детали доспехов раксов и блеск занесенных дротиков. Фигу вам, не подойдут земляне на бросок!

– Удур! Заворачивай! Носовые установки, огонь!

Звук выстрела напоминал звук открываемой бутылки шампанского – только гораздо, гораздо сильнее. Снаряд будто вылетевшая пробка ударил в нос галеры, разбрызгал по темным доскам тягучее содержимое. Забегали оранжевые язычки разгорающегося пламени, но Олег видел – выстрел неудачен. Если хайты не растеряются, то легко водой смоют горящий состав. Вторая установка и вовсе послала заряд в «молоко» – керамический шар ушел с хорошим перелетом, упав где-то под берегом. Хлопнула баллиста хайтов – каменный шар кувалдой ударил по корпусу, затрещали доски.

– Мазилы тупые! Эй, на корме – на вас теперь вся надежда!

«Варяг» развернулся резко, треща корпусом, мелко вибрируя и подпрыгивая на собственной волне. Не самая удачная ситуация для залпа, но ребята показали высший пилотаж. Кормовые установки хлопнули почти одновременно. Один снаряд ударил в самый верх борта, разлетелся пылающими ошметками, накрыв огнем палубу, второй прямиком угодил в баллисту на носу, пламя здесь сразу взметнулось высоко. Баллиста тоже не подкачала – врезала по толпе, приготовившейся для абордажа.

Завыли раксы – катаясь по палубе, они пытались сбить с тела горящие кляксы. Несколько особо длинноруких триллов метнули дротики, но лишь один долетел до цели, встряв в планшир. Без команды, вразнобой, пальнуло несколько мушкетов, осыпав палубу поврежденной галеры картечью.

Олег, оценив, как в считаные секунды нос галеры превратился в огромный костер, понял, что шансов его потушить у хайтов немного. Между тем атака «Находки» прошла менее успешно. На этом суденышке была лишь одна мелкая баллиста на носу, так что полный залп несравнимо хуже, чем у «Варяга». К тому же промахов много – палуба галеры не пострадала, а экипаж поспешно ведрами черпал воду, смывая горящую смесь с носа и левого борта.

Поднеся к губам радиостанцию, Олег выкрикнул:

– Паук! Ты, блин, стреляешь как конченый пацифист! Отворачивай влево и иди на новый заход. Да не перепутай – влево! А то нас протаранишь!

Спрятав рацию в стальную коробочку на поясе, Олег занялся своей командой:

– Удур! Заворачивай на вторую галеру! Перед ней опять делай разворот, только вправо. Бегом перезаряжайте трубы! Баллисте – беглый огонь зажигательными! Мушкетеры на левый борт, при развороте дадите залп. Да живее все! Что вы еле шевелитесь, как беременные!

На второй галере хайтов метательных машин не было, и Олег надеялся, что атака пройдет совершенно безнаказанно. Так и оказалось.

На этот раз расчет носовых установок компенсировал свои промахи – оба заряда ударили по палубе вражеского судна. Баллиста облила голубым пламенем борт, следом, уже на развороте, часто загремели мушкеты.

Расчеты кормовых установок разрядили свое оружие в белесую мглу, Олег даже не понял, попали они или нет. Но, когда прояснилось, увидел, что центр галеры превратился в огромный костер, а еще один пожар бушует на корме.

– Есть! Получили! Удур – курс на вторую галеру. Что-то она медленно горит. Эту пусть Паук добивает. Как подойдем к ним на дистанцию стрельбы, двигателю стоп и задний ход. Баллисты у них больше нет, так что не спеша расстреляем.

Хайты действительно почти справились с огнем: нос еще дымился, но открытого пламени видно не было. На палубе еще горело, но не сильно. Вся команда безостановочно черпала воду или пыталась забить пламя мокрой мешковиной и парусиной.

– Носовые пушки зарядить бомбами. Испытаем их в настоящем деле!

«Варяг» начал останавливаться, тут же хлопнула баллиста. Следом ударили обе установки «греческого огня». Промахов не было – условия для стрельбы будто в тире. Оба корабля практически неподвижны, дистанция минимальная. Следом стукнули пушечки. Одна бомба, ударив о борт, отскочила мячиком, ушла в воду. Вторая с треском проломила доски, влетела внутрь. Секунд через пять догорел запал, пироксилиновый заряд разнес корпус на десятки осколков, из пробоины и люков вынеслись струи дыма.

– Прекратить огонь! Им хана!

Действительно, смысла переводить боеприпасы больше не было. Такой пожар потушить уже нереально – горела почти вся палуба, огонь вырывался на десяток метров. Хайты бросили беготню с ведрами, начали прыгать за борт – находиться в этой печке было невозможно. «Находка» тем временем добила вторую галеру – та уже пылала сплошным костром.

– Машина вперед! Удур, правь к берегу, но близко не подходи. Просто глянем, что там за люди.

«Варяг» послушно пополз вперед. Олег, взявшись за бинокль, принялся изучать людей на берегу. Около сотни, все при доспехах, обвешаны оружием, много луков и арбалетов, у некоторых короткие мушкеты с толстым стволом. Чуть повыше замерли трое всадников – наблюдают за кораблем и за тем, как пехота приканчивает выбирающихся на берег хайтов. Отрегулировав резкость, углядел, что у одного наплечники из автомобильной резины. Сомнительно, что такие штуковины окажутся у воина из восточных королевств.

– Стоп, машина! Эй!!! На берегу!!! Вы кто такие?!!

– Свои!!! – по-русски прокричал один из воинов.

– Что-то я вас не узнаю!!!

Один из всадников, долговязый и худой, как сама Смерть, спустился к кромке воды, сложил ладони рупором, прокричал:

– Это отряд береговой охраны Севера!!! Вы с Юга пришли, от Добрыни?!!

– Да!!!

– Неслыханная радость!!! Мы уж не надеялись с вами увидеться!!!

– Как смогли, так и пришли!!!

– Ладно!!! Правьте выше, километра через два будет река!!! Входите в нее, неподалеку от устья деревня с крепостью!!! Там нормально поговорим!!! А сюда не подходите – мелко очень под берегом!!!

* * *

Река оказалась тощей речушкой. Идти кое-как по ней можно, а вот разворачиваться уже страшновато. Удуру пришлось попотеть, лавируя среди мелей и коряг. «Неподалеку от устья» оказалось добрым километром, если не больше, так что островитяне не раз прокляли «береговую охрану Севера».

Деревня не впечатлила – дюжина хижин в один ряд расположившихся на гребне речного обрыва. Крыши тростниковые, дымовых труб не видать – в таких на Юге жили лишь законченные лодыри.

Крепость произвела более позитивное впечатление. Идеальный квадрат бревенчатых стен, по углам пузатые башенки с катапультами и баллистами. Ворота одни, узкие и невысокие – будто калитка. Основательное сооружение, вот только маленькая очень крепостенка – у островитян их первый поселок и то побольше был.

Три всадника как раз подъезжали к единственному причалу. Кораблям здесь пришлось туго – «Находка» бросила якорь, не став даже подходить, а «Варяг» с трудом протиснул корпус между парой баркасов.

Олег спустился по трапу, подошел к спешившимся всадникам, поздоровался со всеми за руку. Ему уже доводилось весной сталкиваться с предводителем Северян, и он без лишних церемоний обратился прямо к нему:

– Меня зовут Олег. Может быть, вы меня помните – мы уже встречались.

– Я помню вас, – кивнул Монах. – И даже слышал про ваши приключения у хайтов. Про вас легенды ходят.

– Ну я всего лишь пытался найти свою жену. Сейчас я командую силами островитян. Это наш передовой отряд.

– А кто командует всеми силами южан? – уточнил Монах.

– Неизвестно еще – эти силы подойдут позже. Возможно, оставят меня, а если не оставят, все равно флотом командовать буду я.

– Что-то маловат ваш флот… – буркнул бородач по правую руку от Монаха.

– Скажите это хайтам, которых мы сейчас поджарили.

– Да… это было впечатляюще, – кивнул Монах.

– И на будущее: если вы хотите пообщаться, не надо тащить наши корабли в подобные места. Это же готовая ловушка для корабля – повернуться негде. Мы с трудом причалили – баркасы все заполонили, а «Находка» киль о дно царапает на якоре. Может, для баркасов эта речка и годится, но для нас это тупик.

Монах, повернувшись к бородачу, спокойно произнес:

– Иван, сходи узнай, чьи это баркасы здесь причал загромоздили. Хозяев потом ко мне… поговорить надо будет.

Обернувшись к Олегу, Монах с сожалением произнес:

– Прошу прощения, – мы не знакомы с такими крупными кораблями и их возможностями. Весь наш флот – это две галеры, захваченные у хайтов. И, честно сказать, никакого толку от них пока нет. Нужно время, чтобы научить команды, да и вооружение с вашим не идет ни в какое сравнение. Поздравляю, ваш бой выглядел потрясающе. Что это вы пускали? Больше всего на огнемет походило.

– Не знаю, что это за гадость, но у нас ее называют «греческим огнем».

– Интересное оружие… Корабли хайтов деревянные, думаю, шансов против вас у них нет.

– Их корабли часто подходят так близко?

– В последнее время да. У нас нет флота, и мы не можем помешать их маневрам. Так что вы сегодня неплохо нас выручили – спасибо.

– Да не за что. Что ж… наши корабли в деле вы видели. Вы местный, вы тут лучше ориентируетесь – что нам теперь делать?

– Я дам вам своего человека, он хорошо знаком с обстановкой. Карта берегов и островов при нем будет, сами посмотрите.

– Карта?

– Ну вроде схемы, но с подробностями. Крепости хайтов, причалы, стоянки. Все это надо громить по мере возможности. Но первым делом отгоните их от нашего берега, курсируйте вверх вниз, не отвлекайтесь на другое. Я думаю, если спалите еще парочку, они перестанут нам нервы мотать.

– У меня всего два корабля. Если здесь действительно большой набег начнется, то, думаю, галеры пойдут десятками. Никакой «греческий огонь» не поможет. Кроме того, у них есть большие корабли с очень приличными метательными установками. Я не уверен, что мы с такими сможем воевать на равных.

– От вас и не ждут невозможного, просто делайте то, что в ваших силах. И не стесняйтесь, говорите, если нужна помощь.

– Хорошо. Нам пока что ничего не надо, разве что воды свежей залить, если здесь есть хорошая.

– Да, в крепости отличный колодец.

– Вот и отлично. Я пошлю туда своих ребят с бочонками, а после мы выйдем из этой реки и пройдемся рейдом на Север. Если встретим хайтов у вашего берега, то сожжем. И еще – отряд наших стрелков идет по суше, по пути они без конца сталкиваются с разбойниками, что с Востока набежали…

– Да… мы уже несколько боев им устроили, с трудом отогнали.

– В общем, не перепутайте наших ребят с ними – предупредите своих.

– Хорошо. Я смотрю, у вас в команде и женщины есть?

– Да, есть. Та, на которую вы сейчас смотрите, способна метров за пятьдесят всадить стрелу в глаз. Из лука.

Монах как-то странно, бледновато улыбнулся:

– Я вижу, мирная жизнь там, на Юге, вас в слизняков не превратила, раз у вас даже женщины воевать умеют.

– Сказки это про нашу мирную жизнь. Даже зимой нам весело бывало… ваксы покоя не давали. Ладно, я на «Варяг», пошлю ребят за водой.

Монах, проследив за удалявшимся южанином, не оборачиваясь, обратился к оставшемуся спутнику:

– Серго, пошли к ним Рустама. Пусть не спит ни минуты, следит за ними и разнюхает все. Мне интересно все знать про их корабли, до самого последнего гвоздя. И пошли ребят туда, где они сожгли галеры хайтов. Я видел, что один их снаряд упал в воду возле берега. Пусть хоть утонут все, но его найдут… надеюсь, он не разорвался. Посмотрим, что за начинка у этих «огнеметов»…

Глава 15

Юг и Север… Не зря у землян вышло такое разделение – география поспособствовала. Сырая, обширная пойма юга левобережья выше становилась труднопроходимой, а в районе Зеленушки вдобавок изобиловала гнилыми болотами. Жить в этой местности даже зверье не хотело, и получилась на территории землян эдакая «нейтральная полоса» километров в пятнадцать – двадцать шириной. Называли ее земляне коротко – Трясина. Севернее ее берег Фреоны поднимался, плавни сходили на нет, а островки пойменного леса уцелели лишь в отдельных местах. На холмистых грядах зеленели светлые сосняки, по склонам хватало обширных полян с плодородной почвой. Развалины древних каменных сооружений свидетельствовали о том, что и в древности люди здесь пожить не прочь были. И неудивительно – не будь хайтов, так почти райский уголок.

Отряд Кабана шел через Трясину уже четвертый час. Сорок пять стрелков островитян, три арка и семнадцать кшаргов с луками. По местным меркам сила немалая – кого хочешь запугает. Но вот комары местные никакого уважения к мушкетерам и лучникам не испытывали, для них это просто подарок судьбы – нечасто в эти гиблые края столько жратвы забредает.

Макс хлопнул перед лицом в ладоши, развел руки в стороны, пересчитал расплющенные тела налетчиков:

– Твою мать, шесть штук сразу прихлопнул! Да их тут больше чем воздуха!

Кшарг, шагавший рядом и отмахивавшийся сразу двумя ветками, буркнул:

– Дожди скоро начнутся, вот они и озверели. Все, заканчивается их пора.

Впереди на тропе показались возвращающиеся арки. Кабан, взмахом руки остановив отряд, воскликнул:

– Монгу, что случилось?

– Там человек висит. За шею висит. Мертвый очень. Давно висит.

– Русский учи лучше! Мертвый это мертвый – «очень мертвый» это бред! Макс, пошли за мной, и кшарга прихвати. Глянем, что там за висельник…

Арки не соврали – на кривоватой осине раскачивался труп. Кабан осторожно подошел поближе, пихнул в бедро прикладом мушкета. Тело развернулось, явив раздутое темно-синее лицо покойника с противно свесившимся языком.

– Фу, зараза… уже воняет. Макс, ты его не знаешь?

– Я что тебе, должен всех висельников знать?

– Кшарга спроси.

Тот в ответ на вопрос покачал головой:

– Нет. Он не из наших. Камзол на нем непростой, такие слуги баронские носят. Только староват камзол, вот и оставили ему. А сапог нету – сняли. Видать, сапоги хорошие были.

– И часто здесь, в Трясине, народ вешают босиком?

– Не слыхал о таком. Но это не наших работа, вон, следы копыт с подковами. Отряд тут прошел на Север. А этот, видать, в чем-то провинился. Восточники народ вешать любят. И своих не жалеют. Вон, глянь на ладони, какие мозолищи над пальцем – от меча такие бывают. Видно, добрый воин был, а все равно не пожалели.

Кабан, выслушав перевод, выругался:

– Меня эти конники уже достали. Пороха уже сколько на них перевели! Хайтов вообще так и не увидим!

– Кабан, Бум рассказывал, что сюда огромный отряд пошел, сотни воинов – если на такой нарвемся, мушкеты не помогут.

– Макс! Я, может, поменьше тебя попутешествовал, да и охотник неважный, но кое-что знаю и умею. Глянь на следы – тут сотнями и не пахнет. Может, где-то и есть крупное войско, но мы с тобой тут бьем лишь мелкие шайки. Народ просто кшаргов пощипать мечтает, вот и гоняет рыцарская прислуга по округе.

– Да я понимаю… Парадокс – и мы и они пришли сюда из-за хайтов. И в итоге бьем друг друга.

– Ну пока что бьем их только мы – у нас вообще потерь еще не было. Ладно, пошли назад, надо до темноты отсюда выбраться, иначе ночью сожрут нас комары окончательно.

* * *

Уже к сумеркам вышли к первой деревушке землян, приютившейся почти на краешке трясины.

Собственно, деревушки как таковой уже не было – лишь пепелище и обгоревшие остовы изб. Судя по следам, разорили деревню недавно, скорее всего и недели не прошло. Странно, что не было трупов, хотя, возможно, солдаты Северян уже успели навести здесь порядок.

Деревню в этом краю поставили не просто так – место удобное, сухое, да и родник с хорошей водой под боком. Осторожный Макс предложил до темноты пройти еще пару километров, углубившись в сосняк, но Кабан забраковал его идею – предпочел дать людям отдохнуть получше.

Лагерь разбили рядом с родником. Поспешно нарубили кольев, оградившись со всех сторон рогатками, в плотные холщовые мешки нагребли песка от русла ручейка, соорудив четыре укрепленные точки, на которых установили картечницы. Вряд ли отряду грозило массированное нападение, но и надеяться на авось не стоит – неспокойно вокруг.

На костры установили шесть ведерных котлов, вскоре закипела немудреная похлебка из толченого пшена и полосок копченого и сушеного мяса. Не деликатес, но после дневного перехода горячее идет на ура. Да и южные специи такой соблазнительный дух дают, что и подошву от галоши сжуешь под них, будто грудинки кусок.

Макс, получив свою миску, присел среди лучников и, зная о страсти кшаргов к болтовне, сразу завернул разговор на интересующую его тему:

– Места, как я слышал, дальше неплохие идут. Ваши там не живут из-за хайтов?

– Да. Хайты там житья не дают. Раньше здесь вообще их крепости даже стояли, но сейчас только набеги устраивают.

Молодой парень, может быть, и продолжил бы монолог, но тут закашлялся седовласый предводитель стрелков, и юноша моментально заткнулся. «Патриарх» продолжил тему:

– Здесь нет больших лесов и укромных островов среди болот. Спрятаться при набеге негде. Вот и не живут здесь наши.

– А на Юге бывали крупные набеги?

– Да, каждый четвертый год их несметные полчища приходят. Идут дальше, на Восток, но и к нам многие забегают. Очень плохие это года… Часто приходится бросать дома и прятаться. Наша земля большая, укромных уголков в ней хватает. Четыре года назад вся моя деревня до снега пряталась на острове посреди болота. Мы глаз не спускали с единственной тропы, боялись, что их хиты злыми чарами выследят нас. А потом, когда начал уже снег сыпаться, мы вернулись. Но нашей деревни не было – осталось пепелище, как от этой. И тут же ударили морозы. Ох и трудно нам пришлось… многие так и не пережили ту зиму. Я двоих детей тогда потерял…

– Так что, каждые четыре года они разоряют ваши деревни?

– Нет, конечно. Макс, ведь мы умеем прятать свои дома. Не всегда находят и не всех. Но, если находят, мы на этом месте уже не живем, потому что у хайтов длинная память и они потом наведываются на это место при каждом набеге.

– И что, ваши никогда с хайтами не сталкиваются? Вы просто прячетесь?

– В основном да. Но, конечно, молодые удальцы на месте усидеть не могут – ватагами кружат по лесам. Это наши леса, мы знаем в них каждый лист, а хайты – нет. Вот и дохнут они от наших стрел или на колья капканов попадают. За каждый наш дом или украденную женщину им приходится платить своей кровью.

– Так, значит, ваши люди все же попадают к ним в лапы?

– Конечно. Как ни прячься, все равно многих находят. Нет такого уголка на нашей земле, где было бы полностью безопасно. Живем мы свободно, но за это приходится терпеть эту нечисть с Запада.

– У нас весной Олег к ним попал в плен с женой и парой арков, но они смогли удрать и вернуться. А вашим удавалось возвращаться?

– Да. Бывало, и наши убегали из плена. Но только те, кого не успели далеко увести.

Макс, добив похлебку, положил миску на землю, поинтересовался:

– Что, никто никогда не приходил из глубин Хайтаны? Мне просто очень хочется знать, зачем им пленники, да еще и в таких количествах.

Кшарг пожал плечами:

– Не помню я, чтобы кто-то возвращался издали. А про то, зачем им люди, разное говорят. И не думаю, что этим россказням можно верить. Врут все от безделья.

– Ну хоть пару слов скажи об этом вранье – интересно ведь.

– Да парой разве отделаешься. Кто-то говорит, что хайтами правит огромный змей и его кормят людьми. Другие плетут басни про большой глубины пропасть, в которую опускают пленников. Там, внизу, они плавят металл и делают оружие хайтам. Вот потому, мол, и не может никто сбежать из глубины их земель – из пасти змея или пропасти не очень-то побегаешь.

– Понятно…

Кшарг покачал головой:

– Судя по тону, с каким ты это сказал, тебе ничего не понятно.

– Ты прав, – кивнул Макс. – Просто я не понимаю хайтов. Я не понимаю причины их действий и не понимаю их целей. И никто этого не понимает. А не зная врага, как его победить?

– Макс. Мы и про вас ничего не знаем, и это не помешало нам принести к вам свои луки.

– Ну про нас-то вы знаете все.

– Не скажи… Вы свалились сюда будто с неба. Днем сверкали молнии и гремел гром, а потом по всем нашим лесам появились вы. Сперва мы не понимали друг друга, но, слава предкам, теперь многие ваши знают нашу речь, а наши – вашу. Мы слышали ваши чудные рассказы про земли, откуда вы пришли. И скажу тебе прямо – мало что понимаем из таких рассказов. Но мне понятно одно – хайты против вас ничто. Они непонятные, но ваша непонятность сильнее. Вы пришли сюда с пустыми руками, почти голые, а теперь гоняете рыцарских псов, будто трусливых зайцев. И все это видели мои глаза – вы просто очень быстро растете. Если мы переживем этот набег, то он будет последним. Я не верю, что у хайтов есть будущее – Хайтана станет вашей, и вы сами узнаете все тайны их земель. Вы их победите.

Макс усмехнулся:

– Спасибо за доверие. Сейчас помою миску, попью чаю и перед сном составлю очередной план по захвату мира.

* * *

Утром ударил первый заморозок, посеребрив инеем траву.

Самые стойкие продолжали спать до тех пор, пока черпаки не застучали по котлам, но большинство все же додремали, рассевшись вокруг костров.

Кабан, уныло опустошая свою миску, буркнул:

– Все, кончились теплые ночки. Теперь ночевки будут веселыми…

Макс поспешил «успокоить» командира:

– Когда дожди начнутся, заморозков не будет.

– Утешил! По мне, лучше уж заморозки, чем эта сырятина на целый месяц. Макс, ты охотник, вечно в лесу ночуешь. Как в такую ночь почки не застудить?

– Да это несложно: ямку роешь, костер в ней разводишь. Потом закапываешь, сверху веток лапника или камыша – и ложишься. Проверено, до утра не остынет. А на теплой земле бок не застудишь.

– Что ж ты сегодня так не сделал?

– Да что ты прицепился? Откуда я знал, что так похолодает?

– В лесу жил, должен был научиться такие вещи предвидеть.

– Ну и что? Кшарги всю жизнь в лесу живут, и тоже вон носы посинели.

– Кшарги с нами идут какие-то не такие. Говорят, что дальше дороги не знают. Хорошие проводнички…

– Так здесь их поселений нет. Соседство с Хайтаной им не нравится. Да и не нужны нам уже проводники: сейчас к реке спустимся, вдоль берега пройдем. Здесь, на Севере, лабиринта этого нет, спокойно можно идти рядом с Фреоной.

– И все ты знаешь… Ладно, попробуем дальше двигаться по берегу. По идее, скоро должна быть река, а на ней крепость северян. Эх… карту бы…

Народ, согревшись чаем, быстро скатал одеяла и шкуры, забросил их за спину вместе с вещмешками, колонной зашагал за дозором арков.

Дорогу к реке искать не пришлось – от разоренной деревни прямиком на запад шла хорошо натоптанная тропа. Вскоре она вывела к берегу Фреоны, здесь же обнаружили еще одно пепелище – остатки пары хижин. Очевидно, до налета разбойников народ сюда ходил порыбачить.

Слова Макса подтвердились – берег был чистый, с хорошей тропой, вьющейся среди кустарника. Заблудиться среди петляющих стариц, озер и болот, как на Юге, здесь не получится. Солнце давно растопило иней и высушило росу, шагать было благодать – тепло, светло и комаров нет.

Через час пути выбрались к месту побоища.

Издалека углядели черные остовы сгоревших кораблей – будто обугленные рыбьи скелеты лежат на мелководье. По характерным V-образным шпангоутам еще издалека поняли, что это бывшие хайтанские галеры, а по тучам воронья ясно было, что бой случился недавно.

Десятки раздувшихся трупов хайтов прибило к берегу – их облепило воронье и стервятники. На мели, не боясь птиц и дневного света, шастали полчища раков и рыб. Скоро здесь одни косточки останутся.

Кабан, осмотрев побоище, довольно осклабился:

– Это Олег поработал. На вечерней связи говорил, что сжег парочку корыт. Красота! Ни одного человека при этом не потеряли, лишь «Варягу» чуток корпус попортило, но вроде ерунда.

Народу зрелище разгрома понравилось – явно приподняло дух. Профессиональных военных практически нет, у большинства минимум боевого опыта. Так что хайты пугали не на шутку. И увидеть кучу их трупов, зная, что при этом земляне не понесли потерь, бальзам на душу.

Дальше войско пошло веселее, обнаглели до того, что песни принялись горланить. Такое впечатление, что победу над кораблями одержали они, а не флот Олега.

* * *

Монах, оглядев шеренгу южан, покачал головой:

– Мы ваши песни заслышали еще за час до вашего прихода. Будь рядом крупные силы хайтов или восточников, вам бы не поздоровилось.

– Да это мы их приманивали, – ухмыльнулся Кабан.

– Понятно. Я вижу, ваша самоуверенность гораздо больше, чем ваша численность. Хотелось бы, чтобы было наоборот.

– Это только передовой наш отряд. Основную толпу Круг приведет, но его еще дождаться надо.

– Надеюсь, он до зимы все же прийти соизволит. Наши главные силы стоят дальше на Севере. Мы считаем, что где-то там будет нанесен основной удар. В тех краях проходит древняя дорога на Восток, похоже, хайты привыкли к ней и изменять привычке не намерены. Я оставлю здесь отряд, встретить вашего Круга, и вместе с вами подойдем туда. Пора стягивать все силы в один кулак.

– А Олег? Его флотилия тоже туда пойдет?

– Он в курсе наших планов, но пока у него своя задача. И, насколько я понял, у вас с ним есть радиосвязь, так что сами все можете узнать. Я тоже с удовольствием бы послушал о том, что они видели на реке и что делали.

– Батареи экономим. Попусту не болтаем, сеансы связи в строго отведенное время. Если у вас есть генератор, неплохо бы наши аккумуляторы подзарядить – корабельные заряжаются от мотора.

– Генератор у нас есть, в мастерских мы применяем ток для нанесения гальванического покрытия. Но мастерские далековато, так что, боюсь, придется вам обойтись без подзарядки. Скоро время обеда, я уже приказал приготовить горячее и для ваших бойцов. Как пообедаем, так и выступим. Идти нам далеко…

* * *

Горячий, мерцающий лист стали лег на формовочную наковальню. Отпустив его, рабочие отбросили клещи, поспешно заткнули уши. Садист Алик никогда не давал им времени отскочить подальше, опасаясь, что чем ниже температура металла, тем больше дефектов вылезет, да и микротрещин.

Молот рухнул вниз, вмазал раскаленную сталь в форму, будто пластилин. Добрыня, хоть и стоял далеко в дверях, скривился – грохот больно прошелся по ушам. Рабочие уже орудовали клещами, выдирая заготовку под кирасу. Алик придирчиво оглядел результат и наконец соизволил подойти к главе островитян.

– И как у вас уши выдерживают! Алик, ну как там с бомбами?

– Ты уже достал своими бомбами! Тебе и доспехи, и мушкеты, и пушки, и бомбы, и мечи – причем все сразу. А у меня, между прочим, ни рабочих, ни оборудования не прибавилось.

– А я тебе людей тоже не рожу – учись обходиться теми, кто есть.

– Эх… Добрыня… У нас ведь, по сути, деревня просто. Большая деревня. А ты здесь и химзавод держишь, и металлургический комбинат, и завод металлопродукции. Высоко взлететь хочешь, а оттолкнуться не от чего. Не будь тут такого рыбного богатства да зерна, что от Нары привозят, с голоду бы зимой померли.

– Бог даст, подружнее жить станем. Если собрать тех, кто на левом берегу, то это уже не деревня, а городок выйдет. Я уж про северян помалкиваю. Да и кшарги вон к нам липнут вовсю, и местный народишко потихоньку подтягивается. Люди во все времена искали, где получше, и среди тех, кто искал, дармоедов не бывало – все полезные люди. Алик, завтра последний день – потом наше войско уйдет. Каждая железка пригодится. Что хочешь делай, хоть не спи вообще, но народ обеспечь по максимуму.

– За год не успели, так и за день не успеем… Да и насчет сна – забыл я уже, когда нормально спал в последний раз.

Глава 16

«Варяг» лежал в дрейфе. Удур, подведя его к правому берегу, поднял рулевое весло и уверенно заявил, что до утра с кораблем ничего плохого не случится. Хотелось бы ему верить… Пугала не близость хайтов, а капризы речных течений – того и гляди, на мель занесет. А мели под правым берегом знатные бывают – настоящие зыбучие пески, если зацепил килем, так полдня потом корячиться придется.

Ночь безлунная, печь на камбузе топят бездымным древесным углем, до берега километра полтора – сомнительно, что хайты заметят флотилию землян. Да и клотов хиты не задурят своими иллюзиями – речные великаны издалека почуют вражеские лодки или корабли. Так что можно спать спокойно.

Но народ спать не спешил – не устали. После вчерашнего утреннего боя никакого экстрима больше не было. Рейд наверх прошел впустую, осторожная разведка вражеского побережья тоже закончилась ничем. Правда, Олег опасался приближаться близко, ну уж хайты-то должны были видеть добычу – странно, что не соблазнились купеческими скорлупками. Даже закралась мысль, что за утренним боем следили вражеские глаза, и, сделав правильные выводы, решили не связываться с огненосными судами.

Ветер способствовал действиям флотилии, и за весла брались нечасто. Народ подолгу дремал на солнышке, спеша запастись его теплом на сезон дождей и зиму, так что ночью засыпать не спешили.

Аня, присев возле мужа, поставила на палубу котелок с кипятком:

– Пейте, пока не остыл.

Бум по-русски не понимал, но что такое чай, знал прекрасно. Ухватил котелок голыми ладонями, не обращая внимания на обжигающий жар, плеснул себе в кружку, сверху сыпанул щепотку местного чая, захрустел сухарем, периодически прикладываясь к кружке.

Рита, наполнив свою кружку, задумчиво произнесла:

– В том году, когда мы сюда попали, на «Арго» вот такой же темной ночью напали, мы так же дрейфовали тогда.

– Помню, – кивнул Олег. – Паук тогда тоже уцелел, только ранен был. Не думаю, что они рискнут ночью полезть. Видят в потемках они хорошо, но ночью вроде воюют неохотно. Хотя при прошлом набеге поселки и ночью атаковали. Но слабо как-то…

– Этим тварям тоже спать надо, – заявила Аня. – Когда мы были у них в плену, я видела, что они спят.

– Специалистка, – хмыкнул Олег.

Бум, которому слушать непонятную речь было скучно, пихнул Олега в бок:

– Ты вот что, скажи этой длинной в штанах, что так себя с рыцарем вести не надо!

Олег, обернувшись к Рите, поинтересовался:

– Что за гадость ты сделала этому почтенному рыцарю? Он, похоже, крайне недоволен твоим поведением.

– Да пошел он подальше… рыцарь… Я в трюм спускалась за одеялом, он облапить на лестнице решил. Двинула ему коленом по тому месту, которым он думает. Легко отделался.

– Чего она там говорит? – нетерпеливо спросил Бум.

– Да Рита говорит, что ты первый полез, за это и получил.

– Врет она все! Ничего плохого я ей не делал! Я вообще с женщинами всегда галантен! И вообще, чтобы она худого не думала, ты ей сразу скажи, что у меня серьезные намерения. Скажи, что род мой не больно древен, а сам я пока что временно без замка, но это все дело наживное. Я здоров как бык, люди меня уважают, и свое я у кого хочешь выдеру. Бедра у нее хорошие, это к крепким детям, мужика у нее, я заметил, нету, так что я для нее лучший вариант. Кому она такая старая нужна? А вот мне нужны крепкие наследники от крепкой бабы. А она крепкая – вон как с луком ловко работает. Первый раз такую вижу. В общем, скажи, что, как вернемся, пусть нас ваш жрец бородатый сделает мужем и женой. И пусть больше не кочевряжится, а то уже старуха почти, а ведет себя как младшая дочка. Что худого, если я товар осмотрю перед покупкой?

Олег, с трудом удерживаясь от смеха, с серьезным видом перевел:

– Бум говорит, что ты старая, как пожелтевшая селедка, и предлагает тебе срочно выйти за него замуж – пересидела ты, Рита, в девках. И говорит, чтобы ты в следующий раз на лестнице коленом не размахивала, а была с ним поласковее. Что-то вроде задатка перед свадьбой. Так что ответить твоему жениху?

– Передай ему, что он сам козел старый. Хоть бы раз в жизни помылся нормально… «жених». Хотя нет… Скажи ему, что меня в жены звал герцог южный, почти что король, а я не пошла. И за пердуна этого тем более не пойду.

Олег, как обычно, смягчил перевод на свой лад:

– Рита говорит, что к ней уже посватался герцог Арлании, первый кандидат на престол обоих берегов. Воин он хороший, род у него неимоверно знатный, и наследники ему нужны срочно. Так что она сейчас занята обдумыванием его брачного предложения.

– Содомита ему в жены! – вскипел Бум. – Нашла о ком думать! Да эти южане только вино жрать горазды, а в седле они как кучи г… сидят. Не воины, а шуты. Разве можно такого бравого вояку, как я, даже думать променять на южного вонючку? У них там, на Юге, если два раза плюнуть, то три плевка попадут в герцогов, и каждый из них мнит себя королем. Так что пусть выбросит эти глупые мысли из своей глупой бабской башки!

Перевести Олег не успел, кормовой дозорный громко доложил:

– Огни! Огни на берегу! На правом берегу!

Вскочив, Олег встал у борта, вглядываясь в ночной мрак. Темень стояла серьезная – берег скорее угадывался, чем проглядывался. Но дозорный не обманул: действительно огоньки видать – будто костров россыпь.

Достав из чехла бинокль, Олег поднес его к глазам. Просветленная оптика – вещь хорошая, но все же это не ночное видение – особых улучшений не добился. Зато хорошо рассмотрел, что огоньков этих около полусотни, причем несколько очень приличные. Будто хорошие костры, а остальные мелочь, причем некоторые двигались. Может, факел?

– Олег, что там? – громко шепнула, не утерпев, Аня.

– Огни какие-то… Если верить карте, где-то тут должен быть причал хайтов. Эй, Рустам, ты знаешь это место? Тут причал?

Проводник, выделенный Монахом, подошел к борту, вгляделся в ночь:

– Трудно сказать. Я не могу разглядеть берег. Но причал вроде бы где-то здесь был, весной наши разведчики его нашли.

Олег обернулся к корме:

– Удур, ты спишь?

– Уже не сплю: проснулся, когда ты меня позвал.

– Удур, ты запомнишь это место? Нам сюда надо будет вернуться утром, проверить, что там на берегу делается.

– Да, Олег, я запомню это место.

– Вот и хорошо. А теперь все спать. Возможно, утром подраться придется.

– Может, якорь кинуть? – предложил Клепа.

– Не надо… в дрейфе безопаснее.

* * *

– Весла поднять! – приказал Олег гребцам.

Те послушно выполнили команду, но «Варяг» остановился не сразу – долго шел по инерции прямиком к берегу. Правда, берега как такового видно не было – густой стеной стоял тростник, видимо полностью захватив речной залив. Даже странно: на правом берегу плавней нет вообще и подобные дебри редкость.

Олег обернулся к Рустаму:

– Ты говорил, что причал где-то здесь, но мы уже два часа зигзагами ходим и ничего не видели. Вы точно не ошиблись?

Черноволосый, коренастый коротышка, выделенный Монахом, неуверенно покачал головой:

– Я здесь был всего один раз и уверен, что причал тот был где-то совсем рядом. Но вообще-то видели мы его издалека, да и со стороны суши… Неужто я ошибся?.. Но как же тут ошибиться, если как раз напротив тех двух островков дело было. Ума не приложу, куда этот чертов причал мог пропасть…

– Может, он старый был, заброшенный и уже развалился?

– Нет, не похож на старый был. Да и частокол рядом виднелся, а Серега тогда говорил, что и дальше причалы вроде шли. Мы думали, что тут их гавань.

Олег, не зная что и думать, подошел к клоту:

– Удур, посмотри на берег. Тут должен быть причал где-то, но найти не можем. Может, хоть ты поймешь, куда он спрятался.

– Олег, мне трудно понять. Корабли мешают. И я не знаю, какой именно причал тебе нужен.

– Приказать «Находке» отойти?

– Зачем ты у меня это спрашиваешь?

– Ты же сказал, что тебе корабли мешают.

– Корабль Паука не мешает – он же позади. Те, что впереди, мешают.

– Впереди берег, там нет кораблей.

– Нет, Олег, много кораблей. Они рядом с нами и пугают воду. Если бы их не было, я бы понял, где все причалы.

Олег привык клоту доверять безоговорочно, вот и сейчас сориентировался мгновенно:

– Тревога! Зарядить установки и мушкеты! Завести двигатель! Перед нами корабли противника!

Рита, натянув лук, подошла к капитану, уточнила:

– Ты не сбрендил? Мы рядом с берегом, почти в камыши уткнулись.

– Нет. Если Удур не врет, то в этом тростнике полно кораблей. Сейчас проверю.

Ухватившись за ближайшую мачтовую растяжку, Олег ловко полез вверх. Пеньковый канат толстый, удобно наклонен, карабкаться по нему одно удовольствие. Высота мачты повыше десятка метров, с учетом высоты корпуса выходит все пятнадцать от уровня воды. А тростник пять – семь метров – сейчас посмотрим, что за ним.

Удур не соврал – кораблей перед «Варягом» хватало.

Хайты показали себя неплохими инженерами – их замаскированную гавань не видно было и с сотни метров. Они попросту выставили в одну линию множество бревенчатых понтонов, и на края их прибили каркасы с закрепленными стеблями тростника. Причем проделано все было так искусно, что заросли казались вполне естественными.

Причалов было пять штук – настоящий мини-порт. За ними, на берегу, тянулись ряды хижин и каких-то длиннющих сараев, а у самих причалов болталось множество стандартных галер Хайтаны. Олег даже считать их не стал – в глазах зарябило. Достаточно того, что у причалов они не помещаются – большая часть стоит на якорях или подтащены к берегу.

И как такую эскадру залив вместил – там даже воде тесно стало.

Едва не ободрав руки, Олег пулей слетел на палубу, впечатался в нее ногами, заорал:

– Носовые установки – огонь по тростнику! Прицел в самый низ стены тростника! Чего вытаращились на меня как на идиота?! Огонь!!!

Первый заряд ушел с перелетом, но второй ударил удачно – куда и надо было. Горшок разлетелся, ударив по понтону, пламя жадно поползло по раме и сухим стеблям.

Огонь за минуту снял с декорации ореол естественности – команда наконец поняла, что за хитрость устроили здесь хайты. Следующий залп был уже без промаха – народ понял, что надо делать. Яркое пламя охватило маскировку врага в нескольких местах, за прогорающим тростником теперь были видны корпуса кораблей.

– Полный вперед! Носовым установкам стоп! Без приказа не стрелять!

Поднеся ко рту трубку радиостанции, Олег вызвал «Находку»:

– Паук, прошибай эту стену метрах в ста выше нас и начинай обстрел их кораблей. Если они начнут двигаться на вас, сразу уходи, разворачивайся и тяни их к тем островкам. Там куча мелей, а у них хорошая осадка – никто не уйдет.

«Варяг», не успев толком разогнаться, ударил между понтонами, с треском завяз в преграде, толкая ее перед собой. Судя по всему, понтоны скреплялись между собой чем-то вроде тросов и расходиться не желали. Впрочем, замыслам Олега это особо не мешало.

– Первая команда, бросьте мушкеты! Порубите эти рамы, чтобы обзор не загораживали!

Народ охотно взялся за топоры и мечи, вмиг очистив нос корабля от остатков маскировки вражеской гавани. Вот теперь каждая галера хайтов была как на ладони. И что вдвойне приятно – на палубах врагов почти не было. Очевидно, к бою они не готовились, считая, что флотилия островитян их не заметит.

Ну теперь держитесь.

– Носовые установки – беглый огонь! Баллиста – огонь зажигательными! Бегом! Покажите мне пулеметную стрельбу!

Флот хайтов расстреливали будто в тире – абсолютно безнаказанно. Причем тушить пожары было некому – на палубах в лучшем случае суетились пять – семь триллов. Непонятно, почему не видно полных команд, ну да это и неважно – надо пользоваться моментом.

Десяток залпов превратил ближайшие корабли в костры на воде. Пламя жадно пожирало просмоленное дерево, вырываясь на высоту пятиэтажного дома. Поток восходящего жара был столь сильным, что поднялся приличный ветер, быстро понес клубы порохового дыма в гавань. Народ, не задействованный в стрельбе, отвесив челюсти, таращился на приятное зрелище. Но Олег не расслаблялся, успевал посматривать за всей округой и не прозевал опасность:

– Мушкетеры, на левый борт! Все на левый борт! Хайты ползут по понтонам!

Действительно – враги приближались, используя цепочку понтонов как тропу. Неизвестно, почему их нет на кораблях, но на берегу, очевидно, хватало – к «Варягу» приближалась настоящая муравьиная колона.

Вразнобой захлопали дальнобойные стволы, следом нестройный залп дала первая команда, а как разошелся дым, ударила вторая. У хайтов не было ни единого шанса добраться до палубы «Варяга» – по понтонам не особо побегаешь, а спрятаться от картечи там негде. Но количество их было таково, что после пары залпов уцелели многие – на них просто не хватило свинца. Ничего, дело поправимо. С борта ударили пушечки и картечницы, тут уж обделенных не осталось.

Задние ряды хайтов сделали правильный вывод – развернулись назад. К этому времени вся гавань превратилась в сплошной костер – за стеной пламени уже не понять было, остались ли нетронутые галеры или уже все кончено. Многие корабли даже не получили попаданий – огонь перекинулся на них с соседних судов. Врага подвела теснота стоянки.

Жар от пожара шел такой, что у Олега начало стягивать кожу на лице – будто в домну заглянул. Да и огонь от горящих понтонов был уже рядышком – того и гляди, начнет борта лизать. Стоять здесь смысла больше нет – свое черное дело островитяне сделали.

– Задний ход! Уходим! Прекратить стрельбу! Куда вы, мазилы, снаряды переводите?!

Винт вспенил воду, потащил корабль назад, подальше от пожара. «Надежда» уже давно отошла от гавани – после того как до нее чуть не добрался огонь по понтонам.

Отойдя назад, «Варяг» развернулся, пошел к левому берегу. Чем дальше отходили, тем величественнее выглядел пожар. Столбы пламени от отдельных очагов сплелись в единую ревущую стену. Будь дело ночью, всю реку бы осветило.

– Хорошо-то как горит! – радостно воскликнул Олег. – По-моему, и сараи на берегу занялись!

Хлопнув по плечу Рустама, завороженно смотревшего на пожар, хохотнул:

– Ну что, джигит, у вас небось так не воюют?!

– Нет. Так не воюют, – кивнул тот. – Монах будет доволен, узнав об этом бое. Если вы и дальше так быстро их жечь станете, то скоро у них кораблей не останется.

– А мы как раз к Монаху и пойдем.

– Хвастаться будешь ему? – ухмыльнулся Рустам.

– Нет, конечно. Там наши ребята по суше подошли, надо им порох выгрузить, да и запас воды пополнить, речную сырой не попьешь.

– Понятно. Слушай, Олег, а что это за штуки у вас по бортам – я так и не понял, для чего они.

– Это наше секретное оружие.

– Да? А расскажи, что это за оружие такое.

– Не могу.

– Почему?

– Если я расскажу, то это оружие уже не будет секретным.

Рустам чуть ли не со злобой взглянул в спину уходящему Олегу, едва удержался, чтобы не сплюнуть на палубу. Монах будет недоволен – он обязательно спросит о тех штуках, что на бортах «Варяга» выпирают. И ведь что ему ответить? Нечего… Даже не разглядеть толком, что там – надежно обмотано парусиной.

Ну да ладно – не посадит же на кол в самом деле. Да и вести Рустам принесет хорошие – такого разгрома флот хайтов, наверное, не видел за всю историю. Не меньше двадцати кораблей в пепел превратили. Немыслимая победа.

Все же эти южане не такие уж лежебоки.

Глава 17

Столица Севера называлась просто – Город, или Град. В отличие от большинства поселений землян этот поселок спланировали заранее. В других местах люди селились спонтанно. Попав в этот новый, незнакомый мир, сбивались в кучки, находили более-менее удобное место для длительного привала. Строили шалаши, навесы, изгороди. Через какое-то время перебираться на другие места уже и не думали – оседали здесь. Далеко не всегда удача бывала на стороне поселенцев и им удавалось с первой попытки обосноваться в райском уголке.

Это место Монах выбрал лично. Здесь центр Севера – можно контролировать всю территорию. Холм над Тишей, притоком Фреоны, удобен для обороны от хайтов. Сама река богата рыбой, а почва в округе плодородна. Неподалеку отличный лес с хвойными и лиственными деревьями, а по обрывам обнажаются пласты хорошей глины и мягкого известняка – все как будто специально создано для удобства строительства. И, как приятный бонус, в недрах Красного холма и вокруг него хватало рудных жил. Здесь люди Монаха добывали медь и свинец.

Монах не первый оценил достоинства Красного холма – в незапамятные времена здесь уже обитали люди. После них остались старые штольни и карьеры, курганы и россыпи громадных известняковых блоков. Вождь северян безо всякого уважения к археологическим ценностям стройматериалы пустил на возведение своей крепости, а курганы велел срыть, надеясь найти там золото для торговли с восточниками. И вроде бы, по слухам, что-то там действительно нашли.

От устья Тиши до Града, по словам Рустама, было чуть больше десяти километров. Это невеликое расстояние эскадра Олега преодолевала почти три часа. Тиша, как бы издеваясь над своим названием, изобиловала перекатами, да и на плесах течение было приличным. Мелей и коряжника тоже хватало. Подъем на веслах давался очень нелегко, так и подмывало идти на моторе, наплевав на вопрос экономии горючего.

Град заметили издалека – Красный холм одиноко господствовал над равниной. Олегу как геологу даже интересно стало – чем же сложена эта возвышенность. Да и месторождение полиметаллов тоже привлекало, на Юге ничего подобного не встречалось.

Город Монаха впечатлял – в сравнении с ним поселок островитян не смотрелся. Примерно на середине склона холм обвивала бревенчатая стена с добрым десятком приплюснутых квадратных башенок. На вершине белел известняковыми стенами каменный кремль – квадратная крепостенка с четырьмя башнями. Между деревянными и каменными стенами краснели черепичные крыши домов. Все строения поставлены аккуратно, в один ряд. Порядок идеальный – никакого хаоса. Больше всего Олега впечатлили деревья – внутри крепости их оставили немало, а может, и высадили специально. Такое изобилие зелени придавало Граду своеобразный ореол уюта.

На городских причалах флотилию островитян встречала приличная делегация. Олег издалека узнал бородача, который был с Монахом, также узнал Кабана, Макса и еще несколько островитян. Для «Варяга» и «Находки» заранее расчистили место у причалов – баркасы и лодки не помешали швартовке.

Спустившись по трапу, Олег поздоровался с друзьями и обратился к бородачу:

– Нашему кораблю нужен ремонт, надо подтащить его на берег. Где это удобнее сделать?

Тот недолго думая махнул рукой вверх:

– Там, за поворотом реки, удобный пляж. Мы там баркасы и лодки собираем. Если что, доски сами выберете, их там, на мельнице, режут как раз.

– Спасибо, но, думаю, не понадобятся – запчасти к кораблику у нас в трюме есть.

– Дело ваше. Пойдем за мной, время ужина. Монах тебя приглашает. Возьми с собой своих командиров – за ужином и поговорите как раз. Рустам, ты тоже иди.

* * *

Жилище диктатора Севера на дворец не походило совсем. Добротная изба, просторная, с высоким потолком. Никаких комнат, скрытых дверями – все на виду. Лишь перегородки частично огораживают угол с койкой. Мебели практически нет – тяжелый стол, массивные табуреты, в углу шкафчик, вместо створок у него занавески. Окошки узкие, закрыты не пленкой, а пластинами клееной слюды и мелкими кривоватыми стеклышками.

Монах встретил гостей на пороге, поздоровался молча – кивком. Зайдя внутрь, гостеприимно указал на стол.

– Присаживаетесь. Ваш уважаемый Кабанов уже рассказал нам о вашей очередной победе. К сожалению, без подробностей, но все равно впечатляет. Надеюсь, сейчас услышу полный рассказ. А пока что отужинаем. Извините, что особых разносолов нет – подготовить нормальную пирушку не так просто. Эх, знали бы вы, как замечательно Галя может приготовить лесного козленка.

Гостей ждали. Немолодая, толстая женщина без суеты разливала по мискам дымящийся суп. Судя по аромату, из сухих грибов и оленины. Стол по центру украшала тушка зажаренного целиком поросенка, обложенного зеленью, вокруг него расположились тарелки с овощными салатами, пирогами, мочеными грибами, соленой и копченой рыбой, осетровой икрой, резаной дичью и здоровенными фреонскими раками. Желудки, истомленные однообразной корабельной пищей, довольно заурчали в предвкушении столь прекрасного ужина.

Монах, достав из деревянного ведра стеклянную бутыль, лично налил всем в пузатенькие стеклянные рюмки. При этом не упустил шанса похвастаться:

– Стекло наше. Сами варить научились. Сперва или коричневое, или темно-желтое получалось, но сейчас вон, чуть ли не как слеза по чистоте. Скоро и оконное стекло делать начнем нормальное, если ничего не помешает. Ну, давайте за победу!

Олег залпом опрокинул рюмку – содержимое ее было чище стекла. Холодная жидкость окатила пищевод огнем, пришлось поспешно ухватить на вилку здоровенный моченый груздь, а следом торопливо выхлебать несколько ложек горячего супа.

Паук и вовсе, не стесняясь, метнул в рот все, до чего успел дотянуться, и сквозь слезы жалко просипел:

– Ох и зараза! Я даже в общаге такие поты не юзал никогда! Это что такое, жидкий азот?

Монах, неспешно опустошив свою рюмку, небрежно ответил:

– Человек, который у нас занимается изготовлением этого напитка, называет его водкой. Шутит, конечно.

– Да у меня язык одеревенел, ничего себе шуточки!

– Пока что никто еще от этого не умер. У нас солдаты эту «водку» получают перед тяжелым боем – и после этого дерутся как волки… Даже если голову оторвет, не отступают. Да и как обезболивающее хорошо идет.

– Ага, – кинул Клепа, отдирая от поросенка приличный кусок, – небось беременных перед родами хорошо этим горлодером поить.

– Да после пары рюмок этого ракетного топлива и мужик родит, – усмехнулся Олег.

Монах указал на бутылку:

– Рустам, хватит жрать как конь – у гостей рюмки пустые. Следи за этим.

– Виноват. Сейчас исправлю.

Через полчаса обстановка за столом стала полностью непринужденной. Народ по десять раз, с правдивыми подробностями, а иной раз и с небылицами, поведал диктатору о разгроме флота хайтов. Олег, хоть и пил наравне со всеми, голову не терял – закусывал основательно. Не такой уж дурак – ясное дело, что напоить их пытаются не от широты душевной. Не тот Монах человек, чтобы эту широту так простецки демонстрировать. Пьяный язык тайны не хранит – вот и сейчас северяне больше помалкивают и вопросы задают, слушая, что рассказывают южане. Надо бы лишнего не сболтнуть.

Монах, повернувшись к Олегу, задал очередной вопрос:

– Ваш флагман, как я понял, получил серьезные повреждения в этом бою?

– Нет. Ни царапины.

– Но я так понял, что ему понадобился ремонт?

– Так это еще после первого боя – ему тогда по борту ядро из баллисты врезало. Не пробило, но пара досок треснула. Мы кое-как укрепили их, однако сегодня, когда таранили их понтоны, опять доски разошлись. До ватерлинии далеко, но все равно неприятно – лучше их заменить, пока есть возможность. Если начнется серьезная заваруха, будет уже не до ремонта.

– Понятно. И много времени этот ремонт займет?

– Надеюсь, к завтрашнему вечеру закончим. И еще, у нас свинца не хватает – тот, что от вас пришел, весь в дело пустили. Если у вас есть запас, мы бы его за день на картечь и пули переплавили. Как война эта закончится, сочтемся.

– Свинец вам дадут, – пообещал Монах. – Даже готовой картечи отсыплем несколько ведер. Такое добро не жалко – свинец ни на что другое не годится. Здесь его в Красном холме хоть лопатой греби, мы чуть ли не на месторождении живем. Я даже запретил колодцы копать – опасаюсь, что вода им отравлена. Из реки берем воду или из родников на другом берегу Тиши.

– Везет вам. У нас ни свинца, ни меди вообще нет.

– Зато у вас железо хорошее, это дело получше меди.

– Так железо не дефицит. А вот медь и свинец – редкость. Плюс вместе с ними почти всегда и цинк есть. Тоже хорошая вещь – на ту же латунь пускать.

Монах с интересом покосился на Олега:

– Откуда вы это знаете? Мы тут уже целый год руду копаем, нашли ее по следам старых рудников, а про цинк никто и не знал.

– Я вообще-то на Земле геологом был. Еще не все забыл. Железо наше именно я нашел, и не только железо.

– Да вы у нас многогранный человек. Ну-ка посидите, я сейчас вернусь.

Монах вышел из избы, но не прошло и пяти минут, как вернулся. Вывалив на стол кожаный сверток, развернул, указал на россыпь неровных слитков:

– Что, по-вашему, это такое?

Олег, взяв один слиток, подкинул его на ладони, оценивая вес, поскреб ребро зубцом вилки, неуверенно произнес:

– Похоже на серебро или его сплав.

– Да, верно, это серебро. Мы нашли эти слитки под одной из древних плит, когда забирали ее на строительство крепости. Судя по всему, это древний клад, и сделаны эти слитки где-то здесь. Если бы серебро попало сюда из других мест, это были бы монеты или изделия. А здесь явная кустарщина. Что вы как специалист на это скажете?

– Совершенно ясно, что это серебро добыто где-то здесь. Ничего удивительного – почти все серебро на Земле получается попутно, при разработке свинцовых руд. Где свинец, там обычно и серебро. Поэтому так и говорят – «полиметаллические месторождения». В них обычно есть медь, свинец и цинк. В меньших количествах могут быть серебро, золото, кобальт и вообще половина таблицы Менделеева.

– Интересно… Нам бы, к примеру, очень хотелось знать – где именно они добывали здесь серебро.

– Возможно, что серебряных жил здесь вообще нет, а серебро рассеяно в свинцовой руде. Просто разделяли металлы при выплавке.

– Олег, если вам не трудно, завтра, пока ваш корабль будут ремонтировать, не могли бы вы посмотреть эти рудники? Я дам провожатого – Игоря Николаевича. На Земле он был преподавателем химии, здесь теперь занимается вопросами выплавки металлов и их добычи. Может, подучите его поисковому делу или даже найдете это серебро. Я в свою очередь за свинец ничего не попрошу – это и будет оплата.

– Идет, – согласился Олег. – Но многого от меня не ждите: за один день осмотреть холм и его окрестности нереально.

* * *

На вид Игорю Николаевичу оказалось столько лет, что Олег даже побоялся спрашивать. Седой как лунь, сгорбленный, со старческой неуверенной походкой. Лишь глаза живые – взгляд ясный, без тени маразма, и голос уверенный, четкий.

Стоя на краю обрыва, старик, указывая вниз, объяснял:

– Вон там, в основании холма, шахты. И в том овраге тоже шахты. Но там все давно обвалилось или специально завалили. Мы даже не пытались раскапывать.

– А где же вы тогда руду добываете?

– Сперва там, внизу добывали. Видите те холмы – это отвалы. В отвалы у них при добыче много руды попадало. За многие годы вода размыла их, и мы руду по оврагу собирали. Промывали грунт в тазиках, будто золото. Но сейчас этой россыпи уже нет, за год иссякла, и мы копаем там, в самом начале оврага. Там у древних рудокопов был карьер небольшой, мы его расчистили. Меди там мало, но свинца много.

– Мне надо посмотреть поближе.

– Идите за мной. Только никуда не отходите от тропинки! Здесь много провалов и древних шурфов, несколько человек уже погибло или переломали ноги.

Спускаясь за стариком, Олег поинтересовался:

– А горным делом тоже вы занимаетесь?

– Да. К сожалению, я.

– Почему к сожалению?

– Я не специалист в этой области. Просто лучшего не нашли. Я и в геологии, честно сказать, мало что понимаю. Просто фрагментарные познания минералогии, как у любого химика. В принципе руду свинца и меди ни с чем не перепутаешь и без всяких познаний – эти минералы своим видом выдают себя. Кстати, в той россыпи, бывало, и самородки меди находили.

– А серебро не попадалось самородное?

– К сожалению, нет. Но один рабочий однажды отмыл древнюю серебряную монету. И еще один раз золотое изделие было. Мы так и не поняли, что это, – на пряжку похоже.

В карьере работало полтора десятка рудокопов. Способ добычи простой: пробойниками делали несколько рядов шпуров. Затем вкладывали в них клинья и молотами забивали распорки, пока забой не разрушался. Рудные глыбы и щебень укатывали куда-то вниз в деревянных тачках. Там, судя по поднимающемуся тяжелому дыму, выплавляли металл.

Присев перед забоем, Олег прикинул содержание рудных минералов. Игорь Николаевич не обманул – действительно один свинец. Редко где радужно поблескивают минералы меди.

– А вы никогда из выплавленного свинца не пробовали выделить серебро?

– Я не думал над этим. Но попробуем… нужно только разработать методику их разделения.

– Вы химик, вам и карты в руки. Я, честно говоря, не представляю, как это сделать. И еще: эта жила маломощная и круто уходит вниз. Скоро вы не сможете разрабатывать ее карьером. Я бы вам рекомендовал вон там, за теми кустами, пробить пару канав. Думаю, эта жила там еще не выклинивается, и вы сможете продолжить карьер в ту сторону. Тем более я вижу там затянувшиеся старые раскопки.

– Здесь повсюду следы старой добычи. Мы тут столько всего находили, что уже впору музей открывать. Человеческие кости, бронзовые и даже каменные инструменты, посуда. Даже клады попадались.

– Я знаю. Монах мне показывал один из них.

– Наверное, слитки серебра? Я тоже их видел. Ума не приложу, где здесь они могли серебро добывать. В округе километра на три все перекопано – сплошные шахты и карьеры.

– Возможно, и нет серебряных жил, а все при выплавке свинца получали. Но вообще надо бы походить по местам, где выплавка шла. Там должны быть горы шлака.

– Этих мест несколько здесь. Хотя вряд ли я знаю все. Пойдемте дальше, я покажу. Но не забывайте про осторожность: земля здесь как сыр швейцарский – дырка на дырке.

Старик, запыхавшись, поднялся выше карьера, прямиком протопал к трехглавому кургану, указал на него:

– Вот здесь самая большая куча шлака в округе. Сдирайте дерн и сами взгляните.

Олег послушался, лезвием ножа разгреб верхний слой шлака, разрушившегося до песка, достал жменю спекшихся комочков, растер на ладони, покачал головой:

– Я в металлургии не силен, но, думаю, серебро здесь горами не выплавляли. Скорее всего, здесь как раз и занимались плавкой меди и свинца. Если и были плавильни серебра, то отдельно стояли, под охраной, и шлака там столько много не будет.

– Так пойдемте дальше. Здесь таких куч немало. Посмотрим все.

Олег пошел вслед за стариком. Честно говоря, он и сам не понимал, чего ищет. Сюда надо сотню рабочих и несколько месяцев работы, чтобы найти все рудные тела и определить, что где лежит. Даже не слушая объяснения Игоря Николаевича, понятно, что рудное поле немаленькое – куда ни глянь, курганы отвалов и шлака. Похоже, работали здесь серьезно в былые времена…

Рассмотрев левее что-то новое, Олег окликнул старика:

– Игорь Николаевич! Стойте! Вон посмотрите туда, на склон. Что там за развалины?

– Не знаю. Похоже на башню какую-то огромную или крепость маленькую. Все давно развалилось, не понять уже. Кстати, как раз там, когда камень брали, нашли те самые слитки.

– Что же вы раньше этого не сказали?

– Так вы не спрашивали.

– Я думал, что этот клад нашли наверху, где сейчас Град стоит.

– А какая разница?

– Большая. Смотрите, рядом с теми руинами цепочка отвалов. Ясное дело, что это породу из штолен выгребали, когда проходили их в недрах холма. А там, выше, весь склон изуродован старыми карьерами.

– Да, вижу. Мы пытались их расчистить, но руды не нашли. А отвалы там неудобно стоят, их вода не размывала.

– Если вы на карьерах не добрались до руды, значит, их разрабатывали до упора. Не в силах углублять, пробили ниже штольни, добравшись ими до нижних горизонтов рудной залежи. Раз такие усилия прилагали, значит, оно того стоило.

– Вы думаете, это и есть серебряная жила?

– Не знаю. Но я бы на месте хозяев плавку такого добра проводил под охраной. Вот для этого башню как раз могли поставить или крепость. Пойдемте, осмотрим эти отвалы.

Время неплохо лечит раны земли – отвалы сильно задерновало, затянуло травой и кустарниками. Даже деревья кое-где успели вырасти. Олег не стал утруждать себя земляными работами – нашел промоину, присел с ней рядом, начал перебирать камни. Рудных минералов здесь хватало, но ответить однозначно, добывали ли на этом руднике серебро, Олег не мог.

Игорь Николаевич, присев рядом, занимался тем же самым. Вскоре, отбросив очередной камень, констатировал:

– Надеюсь, ваш улов богаче – я не вижу здесь ничего интересного. Те же минералы, что и по всей округе.

– Это нормально. Глыбы серебряной руды никто бы в отвал отправлять не стал. Все равно я бы на вашем месте занялся этой залежью основательнее – подземные работы во все времена были затратным делом. Раз они себя окупали, то и вам понравится. А вы не пробовали заглядывать в эти штольни?

– Так все завалено давно, не зайти.

Олег покачал головой, указал вдаль:

– Смотрите. Видите русло сухое? Это сезонный поток. Вода после таяния снега или сезона дождей из тех карьеров проникает в подземную отработку и по штольне вырывается на поверхность. Раз вода себе дорогу там нашла, то и человек по идее пролезет. Подождите меня здесь: я спущусь к «Варягу», возьму там масляный фонарь, факелы и шлем. Попробую пробраться.

– Олег, это опасно! Там давно сгнила вся крепь!

– Посмотрим. Если там все на честном слове, то не полезу. Дохнуть из-за руды не намерен.

* * *

Устье штольни и правда привалило основательно – порода сползла сверху. Вода за долгие годы проточила путь через завал, но путь этот оказался не слишком комфортен. Олег чуть бока не ободрал, пока добрался до открытого места.

Посветил факелом по стенам, осторожно постукал по камню обухом топорика, повеселел, обернулся к лазу:

– Игорь Николаевич, скала здесь крепкая и за тысячу лет не обвалится. Просто вход завалило, а дальше вроде нормально. Пойду гляну на разработку, и назад.

– Только, ради бога, не рискуйте! – донесся взволнованный старческий голос.

– Не волнуйтесь – я не дурак, чтобы из-за какой-то руды копыта откинуть.

Подсвечивая факелом, Олег осторожно двинулся вперед. Он знал, что в такой окварцованной породе выработка может тысячи лет простоять, не обвалившись, но также знал, что по любой трещине давно за эти годы мог пойти скол и от рухнувшей пятитонной каменюки шлем не спасет.

Но любопытство сильнее страха – Олегу нравилось бродить по старым шахтам или природным пещерам. Нет, спелеологией он не увлекался – так, несерьезный любитель. Дома у него хранился неплохой трофей, найденный в одной из уральских шахт, – старинный позеленевший бронзовый шлем. Неизвестно, сколько ему лет, но явно много – перед зеркальцем отражателя сохранилось гнездо, куда шахтеры вставляли свечу для освещения.

Игорь Николаевич ошибся – крепь здесь еще не рассыпалась. Олег это выяснил, когда достиг первого штрека – он в обе стороны отходил от штольни. Место сопряжения двух выработок древние рудокопы тщательно закрепили ошкуренными бревнами. Непонятно, что за порода, но от рудничной сырости древесина не сгнила, а, наоборот, закалилась – как металл стала.

Здесь же сверху свешивался лоток рудоспуска. Вряд ли местные горняки использовали вагонетки – скорее всего, здесь загружали тачки или носилки. Вода, проникшая в штольню, пробила русло по другую сторону выработки и не размыла оставшуюся здесь кучу руды. При свете факела не понять было, насколько эта руда разложилась. Олег разгреб топором всю кучу, набрал в мешок пару килограммов образцов снизу. Когда выберется, рассмотрит, что здесь добывали. Хорошо бы, конечно, забраться наверх, в саму добычную выработку, найти забой. Но страшновато лазить в такие места – хватит на сегодня экстрима.

Олег уже развернулся было назад, но какая-то сила буквально заставила его заглянуть в штрек. Влево не просматривалось ничего интересного, зато справа лежало что-то огромное, непонятное. Будто машина какая-то горная. Бред – откуда здесь машина?

Шагнув вперед, Олег приподнял факел, поярче освещая находку. Под ногой что-то резко хрустнуло – камни так не хрустят. Посветив под ноги, вздрогнул – он стоял на костях… человеческих костях. И под каблуком сапога трещал череп. Перевел взгляд вперед, на темнеющую груду, перегородившую выработку. Какое-то странное бревно свешивается оттуда… кривое бревно… таких не бывает, а если и бывают, то в шахту такие не потащат – на крепь не пойдет.

Шагнув еще ближе, Олег наконец-то понял, что перед ним. Ноги сами понесли его обратно. Поспешно, чуть ли не бегом, добрался до лаза, отбросил еле чадящий факел, исцарапав предплечье, ужом выполз на белый свет.

– Ну что там? – радостно поинтересовался старик.

Олег глянул на него, обернулся на темнеющий лаз. Ничего не ответил, молча высыпал содержимое мешка, так же молча покопался среди камней, один подкинул в ладони, затем аккуратно раздробил обухом топора, изучил свежие сколы, протянул находку спутнику:

– Вот, Игорь Николаевич, вроде бы сульфид серебра.

– Вот и отлично! Не зря вы туда рискнули забраться. Что там внутри? Видели что-нибудь интересное?

Олег опять покосился на отверстие лаза. Сказать или нет? А что говорить – он же и сам толком не понял, что увидел. Да уже и не уверен, что это ему не показалось – свет от факела мог сыграть злую шутку со зрением.

– Нет, Игорь Николаевич, там обычная старая шахта. Боюсь, состояние ее аварийное. Если браться за разработку, придется немало сил вложить, чтобы закрепить все опасные участки.

– Так это Монах решать будет – стоит это серебро таких усилий или нет. Но он будет рад, что серебряные разработки все же нашлись. Давайте пройдем дальше, посмотрим на той стороне холма старые карьеры. Там и отвалы большие, и шлака много. А вечером сами покажете Монаху серебряную руду. И расскажете о том, что видели в шахте.

Олег, соглашаясь, кивнул. Но одновременно подумал, что кое-что он рассказывать не будет – лавры сумасшедшего ему точно не нужны. Если начнут ремонт той штольни, пусть сами разбираются над ее загадками, – лезть туда ему больше не хочется.

Он так и не понял, что за груда перекрывала тот штрек полностью – будто туша мамонта. Но одно вроде бы увидел четко – из этой груды свисала рачья клешня… размером с приличное бревно.

* * *

Добрыня долго стоял на причале, провожая корабль. Даже когда «Арго» скрылся за поворотом Хрустальной, все равно не ушел – задумался.

Вот и все – войско покинуло поселок. Утром на левый берег переправилась пехота и отряд ваксов – им топать посуху, вместе с Кругом, а теперь вот проводили корабль для флотилии Олега. Теперь остается ждать, чем закончится этот поход. И надеяться на победу.

А еще надеяться, что когда-нибудь эти походы закончатся и на этой земле наступит мир.

Но это уже сказочные мечты.

Глава 18

В избе Монаха царил штабной дух – никаких следов пьяных пирушек не осталось. Стол вместо скатерти накрывала детальная карта, нарисованная на лосином пергаменте. По одну сторону стола собрались офицеры северян, по другую южане – Кругов, Дубин, Кабан и Макс. Диктатор, используя вместо указки узкий кинжал в ножнах, объяснял диспозицию:

– Вот здесь и здесь были две стычки с их кораблями. В первой сожгли два, во второй один. А здесь Олег нашел замаскированную гавань, и хайты лишились около двадцати галер. Их корабли стояли без экипажей, и набег получился очень удачным. Сейчас флотилия его рейдирует примерно здесь. Но вроде бы контакта с противником больше не было. С тех пор как южане притащили сюда свой флот, враги стали вести себя гораздо осторожнее.

Круг, почесав затылок, уточнил:

– Так Олег уже сжег больше двадцати их галер? На чем же они теперь переправляться будут?

– За хайтов не переживайте – корабли они найдут. Конечно, мы не знаем точную численность их флота, но, думаю, эти потери для них не смертельны. Мы даже не видели еще их главные силы – огромные корабли. Если южане с ними не смогут справиться, то помешать переправе не удастся. Нас, бывало, эти крейсера обстреливали железными ядрами с реки. Дальнобойность у них около километра – страшное оружие. А однажды они сожгли деревню зажигательными снарядами. Горело не хуже напалма.

– Может, у них всего один такой корабль, – предположил Макс. – Мы при прошлом их набеге напоролись на такой – он был единственный.

– Мои люди однажды видели два таких. Так что минимум два надо считать. Да и не о том разговор – вот, смотрите сюда. Ваш Олег по радиосвязи говорил, что ночью здесь и здесь виднелось множество огней. Такой активности врага они больше нигде не видели. Вот с этим местом понятно – здесь устье реки, в которой вот тут, повыше, стоянки их кораблей. Там же несколько лагерей – все мелкие набеги их отсюда идут, сюда же возят захваченных пленников. Мы предполагаем, что там сейчас второстепенный военный лагерь.

Передвинув указку, Монах продолжил:

– А вот второе место поинтереснее. В конце весны наши разведчики там все облазили и крепостей хайтов не обнаружили. Но побережье здесь непростое, целый лабиринт островов, причем все они заросли приличным лесом. При желании среди них можно спрятать хороший флот, а в лагерях на суше разместить тысячи воинов – деревья всех скроют. И что самое интересное – левый берег Фреоны здесь низкий, масса приличных пляжей, течение спокойное. Условия для высадки хорошие.

Макс указал на квадратик:

– Это крепость?

– Да, здесь на случай набега мы держим небольшой гарнизон. Но крепость эта далековато от берега, уже на возвышенности, иначе в половодье ее заливать будет. В общем, я почти уверен, что главный удар хайты нанесут именно здесь.

Макс не унимался:

– Кшарги говорят, что хайты любят идти в набег по имперской дороге. А это гораздо ниже, как раз напротив той реки, где Олег тоже видел огни лагерей.

Монах нервно поморщился:

– Времена изменились – раньше здесь не было людей, и набеги совершали напрямую на восточников. А теперь люди здесь появились, и, ударив от островов, хайты как раз в середину нашей земли вторгнутся. Сами подумайте – зачем им делать большой военный лагерь там, где ничего, кроме мелких набегов, они никогда не затевали?

– Ладно, вам, наверное, виднее, – подытожил Круг. – Что будем делать?

Монах ткнул в карту:

– Выдвинем основные силы к Риму – так называется эта крепость. Как только заметим высадку, немедленно атакуем тех, кто высадился. Сразу большую толпу они нагнать не смогут, и постараемся бить их отряды по отдельности. Здесь же будет работать наш флот. Если повезет, на этом пляже их набег и закончится – посмотрят на потери и вернутся назад. Предлагаю отряд Кабана выдвинуть на Юг, к Измаилу. С ним же отправится эта банда ваших союзничков – ваксов, и там же останется третий ваш корабль, который сейчас подошел. Если хайты там, от реки нанесут вспомогательный удар, то этих сил, возможно, хватит их загнать в воду или как минимум связать боями. Как только наши главные силы покончат с основной угрозой, перебросим им на помощь.

Дубин, промолчавший все совещание, задумчиво, ни к кому не обращаясь, произнес:

– Кто-нибудь вообще представление имеет – сколько хайтов идут в такие набеги? Если их будет тысяч десять – двадцать, все наши планы бессмысленны. Так сколько их?

– Скоро мы это узнаем, – спокойно ответил Монах.

* * *

Фреона богата островами, но местами это богатство становится богатством неприличным. Десятки, а то и сотни крупных и мелких островов чуть ли не смыкаются в единый материк. Вода меж ними – это сплошные мели и тростниковые заросли, коряг тоже хватает. Здесь и лодке трудно проскользнуть, не то что кораблю.

«Варяг» растаял в ночной тьме – остроносая лодочка, направляемая уверенной рукой Удура, ходко втянулась в узкую протоку между двух больших островов. Олег, сидя на носу, не выпускал из рук бинокля, силясь хоть что-нибудь увидеть. Тщетно. Тут и днем за деревьями можно танковый полк замаскировать, а уж ночью и подавно.

– Удур. Ты видишь что-нибудь?

– Вижу.

– Что?

– Тебя вижу. Воду вижу. Деревья вижу. Вижу звезды.

– Да нет, ты хайтов видишь? Или их корабли?

– Нет. Я не вижу хайтов. И корабли не вижу. Здесь нет воды для кораблей. А теперь я перестал видеть звезды.

– Не знаю. Монах уверен, что их флот скрывается где-то здесь, среди островов. Вот и ищем…

– Надо было взять Монаха, чтобы сам показал их флот.

– Хорошая идея… Что же ты раньше этого не сказал?..

– Ты же не говорил, что Монах знает, где спрятаны корабли хайтов. А теперь я вижу огонь. Кто-то жжет костры за тем островом.

– Давай туда. Это, наверное, те огни, что с мачты видны были. Может, там глубокая протока, где они прячут свои галеры.

– Нет, Олег, я не вижу большой воды. Вся вода здесь очень маленькая.

– Потише бормочи, еще услышат!

Олег и сам уже видел смутное зарево – за лесом что-то горело. Но его сомнения лишь усиливались, не верил он, что здесь можно спрятать серьезный флот десантных кораблей. Если есть на Фреоне самое неудобное место для такой затеи, то оно именно здесь. Да и слова Удура лишь укрепили его сомнения. Может, Монах и профи во всем, что касается сухопутной войны, но вот в корабельных делах он полный профан. Хорошо еще, что «Варяг» не послали к островам – здесь лодка еле дорогу находит.

Удур обогнул песчаный мыс, за ним открывался приличный залив, на его берегу горело около десятка костров. Олег припал к биноклю.

Есть! Хайты! Куча хайтов! Не меньше пары сотен. Развалились вокруг костров… спят, гады… Хотя нет – парочка не спит, бродит. А вон еще один трилл из лесу выбрался, в лапах тащит охапку дров. Закинул половину в один костер, оставшиеся в другой.

Олег, напрягшись от внезапной догадки, шепнул:

– Удур! Подойди поближе. Только тише.

Клот без единого плеска направил лодочку вперед. Через минуту тихо предупредил:

– Дальше страшно: увидеть нас могут и кинуть копье. И попасть.

Олег, не отрываясь от бинокля, прошипел:

– А ближе и не надо. Все что надо, я уже увидел. Гони назад, к «Варягу».

Удур послушно развернул лодочку, заработал веслом. Привстав, Олег посмотрел по сторонам. Почти везде виднелись отблески огня – здесь, в центре архипелага, по островам горели сотни костров. Внушительное зрелище, если смотреть издалека – с высоты корабельной мачты. Но вот вблизи…

Лодка вынеслась на открытую воду, скоро и «Варяг» покажется. Неизвестно, как клоты ориентируются на реке в полной темноте, но факт – корабль Удур найдет и с завязанными глазами. А там Олег прикажет врубить двигатель на полный ход, пустит в небо пару сигнальных ракет. «Находка» стоит на другом берегу, там Паук включит рацию, выслушает сообщение, передаст новости командующим. По коротковолновой связи передадут информацию в поселок, оттуда начнут непрерывно вызывать «Арго». Те должны включать рацию в конце каждого часа и, получив радиограмму, предупредят отряд Кабана.

Ох и засуетится сейчас народ!

Олег, погруженный в свои мысли, не сразу почуял неладное. Несколько мгновений прислушивался к странному шелесту, приближающемуся с Севера, недоуменно спросил:

– Удур, что это там шипит?

– Это вода.

– Не понял – какая вода?

Тут на нос Олегу упала первая капля, следом по скуле скользнула вторая, а через миг на лодку обрушилась стена дождя.

– Это дождь!

– Да, Олег, вода.

– Удур, ты мог бы и раньше предупредить, что дождь начнется!

– Я так и сделал.

– Не помню такого.

– Я же говорил тебе, что перестал видеть звезды.

Олег, сжав кулаки, накинул куртку на голову. Теперь на ракеты надежды нет – их просто не увидят с другого берега. Придется подкорректировать планы.

И потерять время.

* * *

Сергей Платов не был профессиональным мореходом. Всю свою жизнь он провел в городе, где единственную реку можно было местами перепрыгнуть без разбега, а весь флот состоял из прогулочных лодок в искусственном озере городского парка. На этих лодках ему кататься доводилось нечасто.

Зато при желании деревянную лодку он бы мог без труда сколотить сам. К работе с деревом у него был талант, причем талант настоящий – никакой профессиональной подготовки. Просто он всегда знал, куда и что поставить, чем прибить, чем подклинить. С одного взгляда мог обраковать идеальную на вид заготовку или выбрать неказистый с виду обрубок, сотворив из него чудо деревянной инженерии.

То, что на Земле для него было хобби, в этом мире стало работой. Платов занимался модернизацией и ремонтом всех кораблей островитян. Его авторитет в этих вопросах был непререкаем. При этом он ни разу не побывал в дальнем плавании – лишь короткие испытательные походы по Хрустальной и изредка по Фреоне.

Он и сам не мог понять, почему Добрыня выбрал сейчас именно его, назначив капитаном «Арго». Да, он знал этот корабль до последнего гвоздя, но знать корабль и управлять им в военном походе – это две большие разницы. И что хуже всего, сейчас он остался один – флотилия островитян рыскает где-то выше, на направлении предполагаемого удара хайтов. А его оставили здесь, сторожить второстепенное направление.

С одной стороны хорошо – начальство не рычит под ухом, с другой… А вдруг появится полдесятка галер… что делать? Днем хорошо – можно удрать на моторе. А вот в такую темень пока их увидишь, пока заведешь мотор, так они уже абордаж начнут.

Вахтенный матрос, проходя вдоль борта, остановился рядом с капитаном:

– Серега, ты чего не ложишься? Время уже полночь.

– Да выспался я той ночью.

– Ври больше – холод под утро такой был, что все посинели. Сегодня вроде бы получше будет, небо затянуло.

– Ну и что, что затянуло?

– А ничего. Когда пасмурно, заморозков не бывает. Для заморозка нужна ясная ночь. Так что ложись, лови последние теплые ночки. Не украдут нас без тебя: двое часовых, да и клот вон не спит, а у нашего рыжего чутье как у собаки.

– Ладно, уговорил. Но, если что подозрительное, буди сразу.

Спустившись в трюм, Сергей добрался до своего уголка, снял со стены мешок, вытащил из него одеяло, натянул свой гамак. И тут пришлось прервать приготовления ко сну – над головой часто застучало по доскам палубы.

Не поняв, что это, рванул к лестнице, прыжками вынесся наверх, резко замер, сплюнул:

– Вот мы и приплыли. Дождь!

Над головой что-то резко, угрожающе прогудело. Если бы грузовики могли летать, именно такой бы звук издавали. Платов подскочил к часовому, сусликом застывшему у борта:

– Что это было?!

– Сам не знаю. Вон там, перед дождем, мне что-то показалось.

Сквозь шум дождя донесся хлопок, над «Арго» прогудел еще один «грузовик».

– Вот! Опять! – выкрикнул матрос. – Что это было?!

Сергей вгляделся в дождливый мрак – без толку. Тут и без дождя свой нос с трудом различаешь. Но нет, что-то в темноте все же виднеется. Какие-то огоньки. И они, похоже, приближаются.

Часовой не унимался:

– Серега, вроде весла гребут. Шум будто от весел! Скрип уключин!

Среди огоньков сверкнула вспышка, вновь что-то прогудело возле носа и с шумом ухнуло в воду метрах в тридцати. Клот, коверкая русские слова, выкрикнул от кормы:

– Плохо в воде. Плохо. Вода плохо говорит.

Только тут Сергей понял, что надо делать:

– Тревога! Всем подъем! Заводи мотор! На весла все бегом! Не одеваться! Курс вниз по течению! Да бегом же!

Сонный народ потянулся из трюмов. Один, поскользнувшись спросонья на мокрой палубе, упал с таким грохотом, будто летел этажей десять перед этим. Вновь сверкнуло, и секунды через три борт «Арго» содрогнулся от страшного удара. Палуба вздыбилась треснувшими досками, тут уж попадали все.

Поднимаясь, Платов вновь заорал:

– Кончай крутить лебедку! Руби якорный канат! Уходим!!!

– Да что это за фигня! – истерично заорал кто-то из самых молодых.

Огненный шар пронесся над палубой, упал в воду. Во тьме отчетливо слышались удары разряжаемых баллист и катапульт – «Арго» бомбардировали серьезно. В трюме затарахтел мотор – корабль начал набирать ход. Полуголые, мокрые гребцы натужно работали веслами, помогая двигателю. Корабль шел кормой к противнику – не так-то легко попасть. Несколько огненных шаров пронеслись мимо – враг откровенно мазал. Сергей уже было решил, что главные неприятности остались позади, как во тьме вновь сверкнуло, и этот «грузовик» накрыл палубу.

С треском разлетелось плечо кормовой баллисты, снаряд с чавканьем снес голову гребцу, в клочья разнес торс второго и разорвался среди скамеек по левому борту.

Клуб огня взвился выше мачты, заметались горящие люди, кто-то сиганул за борт. Борясь с дрожью в голосе, Платов заорал:

– Бросайте весла! Все за ведра – заливайте огонь!

Сперва ему показалось, что все усилия напрасны – слишком уж много огня. Но, оценив ситуацию, повеселел – не так все страшно. Палубу уже успело неплохо вымочить, а горючей смеси хайтов до состава Паука было далековато. Вода успешно справлялась с вражеской «химией», даже смывать за борт не надо – главное налить побольше, и сама тухнет.

Еще один снаряд ударил в кормовой брус. Повезло, что не пробил дыру – пожар в трюме потушить гораздо труднее, а здесь без труда смыли огонь водой.

Двигатель ревел на полную мощность, уцелевшие гребцы жилы рвали, стараясь уйти от опасности. Усилия мышц и мотора принесли свои результаты – вспышки исчезли, снаряды все еще летели, но падали вдалеке от корабля, на излете. «Арго» вышел из-под обстрела.

Только тут Сергей вспомнил про связь и кинулся к рации. Торопливо щелкнул тумблером питания, надел наушники, поднес к губам микрофон, нажал кнопку передачи:

– Поселок, это «Арго»! Ответьте!

– Поселок слушает.

– Поселок, на нас напали. Похоже, это были большие корабли хайтов. «Арго» сильно поврежден, у меня есть раненые и убитые. Уходим вниз, пытаемся оторваться от погони. Предупредите Олега и Кабана.

– Вас понял, сейчас пошлю за Добрыней и начну вызывать остальных.

* * *

Монах проснулся от стука по крыше. Инстинктивно сполз с койки, ухватился за обнаженный меч правой рукой, в левой сжал кинжал. Несколько покушений научили его осторожности, и оружие он держал на полу в полной готовности. Лишь простояв в напряженной стойке несколько мгновений, понял, что это всего лишь дождь, а не убийцы.

Помедлив, решил продолжить сон. Все и так были готовы к дождям, и отдавать дополнительные срочные распоряжения смысла не было.

Поспать не дали, в дверь настойчиво заколотили.

Влез в штаны, на рубаху накинул кольчугу, сверху завернулся в плащ из шкуры волка – мало ли что. Держа руку на рукояти кинжала, подошел к двери:

– Кто там?

– Монах, это я, Серго. Олег примчался, говорит, новости у него срочные.

Секунду поколебался: открывать или нет? Вдруг это ловушка? Хотя если предал Серго, то что ни делай, все без толку – конец неизбежен.

За дверью стоял Серго, рядом с ним замер Олег. Оба мокрые настолько, что вода уже не впитывается в одежду – стекает с них ручьями.

– Заходите в избу. На вас сухой нитки нет.

Серго, оправдываясь, заявил:

– Мы от берега скакали на лошадях. По такой погоде это было некомфортно.

Олег молча прошел к печке, протянул над ней руки, с досадой буркнул:

– Не горячая.

– А я не неженка – люблю в прохладе спать. Говори, что случилось?

Олег, собираясь с мыслями, произнес:

– Надеюсь, еще ничего. Но ваша идея с отражением главного удара в этом месте неудачна.

– Не лучшее время обсуждать мои планы…

– Я не обсуждаю. Я был на островах, видел костры хайтов и самих хайтов.

– И?

– На три костра там один хайт. Инвалиды и триллы. Заняты тем, что жгут эти костры. А для особо любознательных там расставлены чучела из соломы и камыша. Сотни или тысячи чучел. Красота… Кстати, кораблей там нет и не может быть даже теоретически – среди этих мелей им не пройти.

– Интересные новости.

– Да. Мы уже сообщили в поселок – там теперь вызывают Кабана. Думаю, главный удар как раз по нему придется. У него меньше сотни человек, пара сотен ваксов и со стороны реки «Арго» поддерживает. С такими силами лезть в бой бессмысленно, я бы на его месте тупо отошел на соединение с нашими основными силами.

Монах поднял руку, выставил палец вверх:

– Дожди пошли. Тропы раскиснут за эту ночь, быстро передвигаться теперь не сможем. Если поднимем армию с утра, до вечера добраться до имперской дороги не сможем. Да и ночевать в чистом поле при такой погоде – это значит ослабить свои силы. Так что ночевка будет в крупной деревне, и к Измаилу дойдем не раньше следующего полдня. Хайтам тоже радости мало будет – берег там для массовой высадки не слишком удобен, и это их хоть немного задержит. Что именно ты просил передать Кабану?

– Я просто просил передать ему новости, а дальше пусть действует на свое усмотрение.

– Я бы на его месте закрылся в Измаиле – уж за день хайты его точно штурмом не возьмут.

– Кабан сам решит, что ему делать. Я возвращаюсь на корабль. С рассветом пойдем вниз, к имперской дороге. Если там действительно началась высадка, будем топить их галеры.

– Добро. Серго, армия должна выступить с рассветом. Гонцов пошли в Град и на ближайшие заставы. Пусть закрываются.

* * *

По навощенной парусине добротно натянутой палатки дождь молотил как по барабану. Но Кабану это не мешало – спал он с улыбкой младенца. А почему бы и не спать – с вечера заранее развели костры в ямах, потом их засыпали и уж потом поставили палатки. Спасибо кшаргам, предупредили, что дождь зарядит после полуночи. В прогнозах погоды они ошибались крайне редко. Вот и спит теперь командир отряда в тепле и уюте.

Рядом с Кабаном храпел Макс, дальше еще трое ребят. Шестой обитатель палатки не спал – дежурил у рации. Задача его была проста – через два часа дежурства провести радиосвязь с поселком, после чего растолкать нового дежурного, а самому захрапеть.

Последние песчинки легли на донышко песчаных часов. Дежурный щелкнул тумблером, поднес к губам микрофон, но вызвать поселок не успел, из наушников уже чуть ли не кричали:

– Поселок вызывает Кабана! Прием! Поселок вызывает Кабана! Прием!

Дежурный растолкал командира, указал на рацию:

– Вставай – тебя вызывают. И, похоже, это срочно.

Глава 19

Плащ из волчьей шкуры отсырел, стал будто чугунным по тяжести, и противно мягким. Кутаться в него было мерзко, но если его снять, то лучше точно не станет. Дождь немного поутих, уже не лил как из ведра, однако прекращаться не думал. Влага пропитала все, так что пусть лучше с этих кустов воду плащ собирает, чем кожаная поддевка.

Добравшись до края зарослей, Макс осторожно высунул голову, заглядывая вниз. Там, у подножия крутого речного обрыва, берег кишел хайтами. На глазах охотника причалила очередная галера, уткнулась в мель. С палубы бодро посыпались раксы, держа секиры над головой, побрели к берегу.

Интересно, зачем беречь оружие от воды, если она все равно с неба потоком льется? Или они думают, что речная вода для железа вреднее?

Чуть дальше виднелась галера диковинной конструкции – таких Макс еще не видел. Неимоверно пузатая, борта почти вертикальные. Будто ящик плавучий. Подойдя к берегу, эта каракатица так же уткнулась в мелководье, но десант прыгать в воду не стал – вместо этого к суше проложили что-то вроде откидного трапа. По нему из разверзнувшегося чрева корабля потянулись «мертвые рыцари» – фраки. Змееподобные «кони» шипели как рассерженные коты – очевидно, дождь им не сильно нравился и покидать уютный трюм они не желали.

Прикинув количество врагов, Макс приуныл. Но делать нечего – пора приниматься за работу.

Вздохнув, охотник выпрямился во весь рост, развязал штаны, начал мочиться вниз, с тридцатиметрового обрыва. Хайты его не заметили – увлеченные высадкой, они не посматривали наверх. Надо это исправить…

– Эй! Вы! Внизу! Вы не обидитесь, если я на вас немного поссу?

Тут уж даже захоти не заметить, не получится. Хайты задрали головы, несколько мгновений молча созерцали наглого землянина. Тот, неспешно завязывая штаны, продолжил:

– А если обиделись, то мне это фиолетово! Ну?! Чего вылупились?! Добавки не будет – на сегодня кран перекрыт! Хотя, если сильно настаиваете, могу найти для вас кое-что другое!

Хайты очнулись, нестройно загалдели. Часть шустро кинулась вдаль, где берег рассекала удобная пологая седловина. По ней надо быстро подняться на эту гору и покарать наглого человечишку. Никуда он оттуда деться не успеет.

Макс достал лук, развернул вощеную парусину, которой предохранял капризное оружие от сырости, натянул тетиву. Тетива у него хорошая, из синтетического волокна, и дождь ей не повредит. Со стрелами только беда – при такой парусности от оперения пара капель дождевых прицел легко собьет. Ну да ладно – в такую ораву труднее промахнуться, чем попасть.

Змееконь, заработав стрелу в бок, завизжал, рванул вперед, расталкивая своих собратьев. Следом покатился трилл с пробитой грудью.

Макс успел снять еще двоих, прежде чем к обрыву подоспела толпа метателей дротиков. Но тут их ждал досадный сюрприз – их дротики не долетали до верха. Охотник расхохотался:

– Что?! Ручки коротки?! Получите добавку!

Сверху вниз стрелять, да еще с такой дистанции, это избиение младенцев. Наверное, хайты уже десять раз пожалели, что растянули высадку по всему берегу – будь все у седловины, такого бы не случилось. А теперь один-единственный лучник успеет выкосить десятка два, прежде чем к нему подоспеют воины. А если воины замешкаются, так еще и сбежать сможет.

Очевидно, эти мысли посетили и командование врагов – несколько фраков понеслись к седловине, а это уже не тихоходы-раксы. Пора отсюда сваливать, тем более на ближайшей галере уже баллисту разворачивают в сторону землянина.

Показав хайтам очень неприличный жест, Макс отскочил от края обрыва, а дальше поступил нелогично – помчался в сторону опасности, прямиком к седловине. Если бы враги его сейчас увидели, они бы, возможно, не стали рваться за ним в погоню столь опрометчиво.

Макс не видел, что делается там, в овраге, проточившем речной обрыв, но прекрасно представлял, как это выглядит. Два десятка стрелков расположились цепью в самом узком месте. С боков враги их не обойдут – крутые склоны не дадут. Так что толпа раксов и триллов мчится в лоб – вот-вот растопчут шеренгу наглых людишек. Противно шипят пропитанные селитрой фитили – дождь им не помеха. А вот порох на затравках вымочить может, поэтому лишь в последний момент снимаются защитные колпачки.

Спереди часто забили мушкеты, из седловины метнулось облако дыма. Макс припустил еще быстрее, наискосок, поскальзываясь на мокрой глине, скатился в седловину, пристроился в хвост убегающего отряда. Бежал он молча, не спрашивая у товарищей, чем закончился их залп. И так все понятно – раз за ними никто не гонится, значит, хайтам пришлось несладко.

В верхней части седловина поросла густым, труднопроходимым кустарником, но понизу шла широкая тропа – зверье, да и люди, охотно использовали единственное место в округе, где можно без помех спуститься к Фреоне. Здесь, на границе зарослей, ждали остальные мушкетеры. Первый отряд, не останавливаясь, понесся дальше, вверх, к темнеющему лесу, а Макс остановился рядом с Кабаном, лаконично доложился:

– Их там как грязи. Надо было со мной послать человек пять с мушкетами – пару залпов сверху бы дали по толпе.

– Не догадались… Много их сюда бежит?

– Уже не знаю. Сперва вроде бы десятка три помчалось, но, похоже, их уже выкосили. Однако за ними штук пять фраков двинулись, а эти гады быстрые.

Кабан, вглядываясь в дождливый сумрак, нервно прохрипел:

– Слышу! Копыта стучат! К бою! Вторая пятерка, отойдите вверх шагов на пятьдесят. Если кто-то выживет после нашего залпа, добьете! Иначе догонит и изрубит!

Фраков Макс побаивался. И не только он. Бронированная кавалерия хайтов любого может заставить поседеть. Длинные пики с метровыми рубящими лезвиями на конце способны на многое. Даже один всадник представлял огромную опасность для целой сотни пехотинцев – конь его защищен роговой чешуей, сам фрак закован в тяжелые стальные латы, кроме того, его защищает гнездообразное седло. А уж безрассудство их поражало – в одиночку готовы на армию напасть.

Страшный противник. Настало время познакомить мягкий свинец со сталью его доспехов.

Шестерка всадников показалась вдали. У кого-то не выдержали нервы – под ухом бабахнул мушкет. Дым затмил Максу обзор, а когда рассеялся, всадники были уже близко – очень близко. Ну и скорость…

– Огонь!!! – во всю мощь легких заорал Кабан.

Дым затянул всю седловину и рассеиваться в этой безветренной сырости не торопился. В эту мглу Макс наудачу выпустил стрелу, бросился вслед за мушкетерами. За спиной явственно послышался стук копыт. Проклятье – картечь кого-то пощадила. Понимая, что удирать бессмысленно, Макс отскочил вбок, развернулся, вскинул лук, наложил стрелу на тетиву.

Из дыма вынесся одинокий фрак, хищно сверкнуло широкое лезвие. В ответ седловину озарили вспышки выстрелов – пятеро бойцов разрядили свое оружие практически в упор. Грохот стрельбы слился с грохотом картечи по стали доспехов, конь рухнул, перекатился через голову, подмяв под себя всадника.

– Готов! – радостно заорал Макс и припустил вверх по тропе.

Теперь надо успеть добраться до леса и раствориться в нем до подхода новых отрядов погони. Враги, понеся невеликие, но обидные потери, будут недовольны и способны устроить широкомасштабные поиски наглецов. Так что предстоит долгий переход по зарослям до лагеря ваксов.

Эх… не будь дождя…

* * *

«Варяг» медленно дрейфовал в паре сотен метров от правого берега. Олег не случайно держался в такой близости от вражеской земли, с одной стороны, это рискованно, но с другой – есть свои плюсы. Противник меньше всего ждет пакости с этого направления, и, кроме того, на фоне лесистого берега темный корпус корабля разглядеть непросто, тем более при дожде.

Укутавшись в накидку из навощенной парусины, Олег, засев на носу корабля, вот уже второй час не отрывался от бинокля. Враг, не замечая корабль землян, продолжал переправу. Галеры хайтов сновали туда-сюда, поспешно загрузив десант, уходили на левый берег, чтобы через пару часов возвратиться за новой порцией.

К сожалению, транспортов у них оставалось слишком много – победы, одержанные островитянами до дождя, не слишком помешали их планам. Олег, конечно, мог бы сейчас устроить переполох – «греческому огню» дождь не помеха. Немало бед может сейчас наделать маленькая флотилия землян. Но, увы, хайты тоже это прекрасно понимали и приняли меры предосторожности.

В километре от берега на якоре стоял их крейсер. С этой позиции он прекрасно контролировал места загрузки десанта. Олег помнил про дальнобойность его орудий и понимал, что, рискни сейчас «Варяг» напасть, попадет под обстрел еще на дальних подходах. Все вооружение землян дальше полутораста метров бесполезно, а этот монстр бьет примерно на километр. Повторять судьбу «Арго» не хотелось – искалеченный кораблик сейчас плелся назад, в поселок.

Дальше, примерно на середине реки, таким же неподвижным часовым стоял второй крейсер. Олег бы ничуть не удивился, если бы третий стоял под правым берегом, охраняя высадку, – в дождливый день даже в бинокль не рассмотреть, что творится в такой дали.

Клепа, кутаясь в такую же накидку, выбрался из сухого трюма, закрыл за собой люк, подошел к Олегу, постоял рядом с минутку, уныло буркнул:

– Фиг мы им помешаем. Разве что ночью наскочить.

– «Арго» уже наскочил… ночью. Половина команды убита или ранена, остальная половина на помпах работает.

– Платов – скотина. Сам их проспал, подпустил.

– Ругать легко… неизвестно, что бы мы делали, если бы так же попали…

– Ну и долго мы тут ждать будем непонятно чего? Нас скоро к реке снесет, там уж точно увидят. Может, якорь кинем?

– Нет. Удур говорил, что пока судно не на веслах и не на якоре, то клоты его чуют слабо. Кто знает, может, и хайты так умеют. Иначе как они в дождливую ночь так ловко вышли на «Арго»?

– Тогда мотор заводить надо будет. Я думаю, этот линкор за нами гнаться будет.

– Хорошо бы…

Клепа, снизив голос до шепота, поинтересовался:

– Утопить его хочешь?

– Хотелось бы… Но здесь это страшновато делать… спрятаться негде – ни островка, ни мели.

– Дотащить его до «Находки» и ударить с двух сторон.

Олег, убрав бинокль, покачал головой:

– Я так и не понял, что за орудия на тех башенках. Похожи на какие-то короткоствольные гаубицы, размещенные под полусферой бронзовой.

– Ага. На танковые башни похожи.

– Не знаю, что это, но хорошо помню, что перезарядка у них секунд тридцать. Пока мы до него доползем, он раз пять минимум выстрелить успеет. Серега с «Арго» говорил, что им снаряд в борт попал и вылетел с другой стороны, не разорвавшись… Мощно эта штука бьет… хотелось бы глянуть, как она устроена…

– Попроси показать, – буркнул Клепа.

– Удур, правь на середину реки! Заводите мотор – и малый вперед!

Олег вновь уставился на вражеский крейсер. Там, скорее всего, сразу услышали звук двигателя и заметили «Варяг». На палубу выскочило несколько хайтов, уставились в сторону землян. Опустили три ряда весел, корабль медленно направился вверх, наперехват. Носовая башенка при этом чуть развернулась – заранее наводят.

Олег хотел узнать, насколько четко знает вражеская команда возможности своего оружия. И это ему удалось – знали прекрасно. Никакой суеты с преждевременной пальбой – «гаубица» сверкнула на дистанции в километр.

Олег тут же заорал:

– Удур – правь вверх! Средний вперед!

«Варяг» послушно подставил корму – целиться теперь по нему потруднее будет. Снаряд зарылся в воду с недолетом метров пятьдесят. Достаточно держать такую дистанцию, оттащив крейсер к парочке удобных островов. Там в засаде ждет «Находка». Неожиданная атака имеет шанс на успех.

Увы, хайты, заметив маневр «Варяга», тоже развернулись и пошли назад, на свою позицию.

– Не клюнули, гады! Чтоб их… – Олег стукнул по плечу баллисты кулаком. – Блин, у нас столько умников, и никто не может придумать оружие, чтобы на километр било бы.

Клепа, сплюнув за борт, буркнул:

– Паук говорил, что может торпеду сделать, радиоуправляемую. Только пока сделает, река льдом покроется, и будем ее на санках торпедоносных таскать. Что дальше делать будем? Не пустят они нас к переправе.

– Вернемся к «Находке». Потом в сумерках попробуем пройти вверх по течению, возле левого берега. А после рассвета оттуда атакуем, если удастся.

– А если не удастся?

– Будем думать, как прикончить эти линкоры… мать их…

* * *

Отряд Кабана шел на север. После победоносной стычки с высадившимся десантом больше не рисковали – решили идти прямиком к Измаилу. Погода не располагала к затяжным военным действиям в полевых условиях – людям надо обогреться и обсушиться, иначе вымотаются вконец и толку от них в бою уже не будет.

Макс поскользнулся, с трудом сохранил равновесие, не шлепнувшись в раскисшую глину тропы. Кабан, падавший уже пару раз, угрюмо заметил:

– Еще час такого марша, и на четыре кости придется становиться.

– Ерунда… видел бы ты наш переход по тому вонючему болоту… Вот там была полная задница: грязи по колено в самых мелких местах, и пиявок батальоны…

– Заряды вымокают. Как ни прячь, вода везде добирается.

– Знаю. Кшарги тоже жалуются – тетивы у них жильные, отсыревают. А отсыревшая тетива – это уже половина лучника.

– Хайты как специально в дождь все пакости делают.

– Ничего, в Измаиле войск почти нет, казармы пустые. Нормально разместимся и у печек обсушимся. И на будущее надо будет жаровни с собой таскать – большие жаровни.

– Зачем?

– Затем, на ночлегах в палатки заносить. Раскаленный уголь влагу вытягивает хорошо, рядом с ними можно будет порох сушить.

– Да ну тебя! Еще взорваться не хватало.

Макс взмахом руки остановил отряд – навстречу бежал арк-разведчик.

– Что случилось?

– Монгу меня послал. Мы дошли до крепости на берегу реки. Но там хайты. Много хайтов.

– Что?! Они захватили крепость?!

– Еще нет. Но скоро захватят.

– Заразы… И как они нас опередили… Небось несколько кораблей прямиком сюда послали. Кабан, давай я сам сбегаю, гляну?

– Добро. Как раз хвост подтянется – растянулись мы сильно.

Макс поплелся вслед за арком. С каждым шагом идти становилось все легче – подъем заканчивался, вот-вот начнется спуск к реке. Лишь бы на другой стороне тропа была не глинистая, а то можно съехать вниз как на коньках.

Парочка арков спряталась за кустом, наблюдая за противником. Листвы уже почти не осталось – укрытие символическое, но все же лучше, чем на открытом месте стоять. Присев рядом с ними, охотник посмотрел вниз.

Измаил крепостью назвать можно было лишь с приличной натяжкой. Маленький квадратик несолидных бревенчатых стен – большому гарнизону внутри будет тесновато, да и сражаться на таких стенах не слишком удобно. Но зато башни очень даже внушительные – даже катапульты и баллисты наверху присутствуют. Да и стены непростые – двойные, с утрамбованной глиной между ними. Развалить такие с ходу не получится, а забраться наверх не так-то просто – высоковато.

Монах, собрав свои силы в единый кулак, немилосердно ослабил все гарнизоны, и этот не стал исключением. Очевидно, хайтов засекли заранее: часть жителей рыбацкой деревушки успели скрыться в крепости и теперь сражались на стенах. Сейчас горстке защитников приходилось туго – паре десятков солдат и жителей противостояло около пятисот хайтов. Часть врагов бродила по деревне, сжигая дома, но большинство занимались созидательным трудом – наскоро сооружали огромные лестницы. Будь у людей сил побольше, приступ бы, скорее всего, отбили, но атаку со всех сторон, да еще и под огнем сотен триллов…

– Хана им, – вслух подумал Макс. – Без нас точно хана…

Он уже было собрался топать назад, докладывать Кабану об обстановке и высказывать свои мысли по этому поводу, но что-то его остановило. Будто предчувствие. Задержался, посмотрел на восток, туда, где заканчивался длинный речной луг. Вроде бы в лесу что-то виднеется… и это «что-то» двигается… Эх, бинокль бы сюда!

На луг вынеслись первые всадники. Даже без бинокля Макс сразу понял, что это не армия Монаха. Восточники пожаловали… Конница муравьиным роем понеслась вдоль берега, на скаку воины опускали копья.

Прикинув численность отряда, Макс повеселел – около пары сотен кавалеристов. Причем десяток из них настоящие танки – лошади в кольчужных и латных попонах, сами всадники будто космонавты. Кого попало на востоке на боевого коня не посадят – это воины, опытные воины, и превосходство хайтов в численности не слишком против таких поможет.

Хайты тоже заметили появление новых действующих лиц и, бросив плотницкие работы, приготовились к отражению атаки. Чего у этих тварей не отнять, так это скорости действий – толпа в несколько мгновений выстроилась в плотный, длинный строй, ощетинилась копьями и алебардами.

Из задних рядов триллы принялись метать дротики. Конная лавина притормозила, казалось, атака сейчас захлебнется. Но нет – часть всадников завернула вбок, обходя противника, остальные дружно швырнули десятки копий, а кое-кто и из лука бил прямо из седла. Все метательные снаряды ударили в одно место, по центру построения. Несколько хайтов упало, в эту брешь тот час вломились три бронированных рыцаря, заработали как дровосеки, расширяя прорыв.

Через какую-то минуту отряд хайтов был расколот пополам, и легковооруженные всадники принялись резать разбегающихся триллов. Остальные продолжали рубить тяжелую пехоту. Раксы и амбалы не сдавались, старались сохранить строй, удерживая круговую оборону. Но даже Максу, впервые видевшему подобный бой, было ясно – через несколько минут все будет кончено. Немудреная тактика восточников работает прекрасно.

Но тут на поле боя появились новые действующие лица.

Арки, вместе с Максом болевшие за восточников, зашипели, дружно уставились влево. Глянув туда же, Макс выругался – на берегу реки показался отряд фраков. Большой отряд. Полсотни черных рыцарей с ходу оценили ситуацию и без колебаний понеслись к месту боя. К этому времени восточники уже разгромили одну часть окруженной пехоты и азартно гоняли разбегающихся хайтов, позабыв об осторожности.

Фраки налетели, будто взбесившиеся мясорубки. Макс не сдержался, охнул – черный рыцарь размашистым взмахом своей жуткой пики снес голову лошади и рассек тело всадника на уровне груди. Даже кольчуга не остановила страшный удар – голова с плечами взлетела вверх, руки посыпались вниз. Речная долина огласилась испуганными криками и воплями умирающих. Возможно, с пехотой хайтов восточники бороться умели прекрасно, но вот с конницей у них явные проблемы.

Всадники, нахлестывая лошадей, понеслись назад по лугу, спеша укрыться в лесу. За ними, не отставая, черными демонами-убийцами неслись фраки, а позади мчалась орава пехоты, надеясь отомстить за недавние неприятности.

Макс, оценив азарт, с которым хайты преследовали отступающих восточников, понял – это шанс спасти Измаил.

– Ждите здесь, – бросил он аркам и кинулся назад по тропе.

По пути не удержался на ногах – все же шлепнулся, извозил руки. Спешка до добра не доводит. Оттирая ладони о комок пожелтевшей листвы, подскочил к Кабану:

– Хайтов там с полтысячи, уже почти крепость взяли, но налетели восточники – пара сотен всадников.

– Во как! Они порвали хайтов?

– Нет, к тем невовремя подмога подошла – отряд фраков. Сейчас они бегают по лесу за восточниками, у крепости никого не осталось. Если не будем резину тянуть, то укроемся за стенами, и фиг нас они оттуда выкурят. Но надо шевелиться – вечно они по лесу бегать не будут.

Кабан раздумывал недолго:

– Все за мной! Шевелите костями! Надо быстро забраться за стены! Хайты на подходе!

Отряд двинулся за командиром, а тот не отставал от Макса. Люди в предвкушении тепла даже о хайтах не думали – лишь бы укрыться от этой вездесущей сырости. Страшно подумать, что это им придется терпеть около месяца.

Уже спускались вниз, когда Кабан буркнул в спину:

– Дурак ты, Макс.

– Согласен. Но до тебя мне далековато.

– Нет. Ты должен командовать отрядом. А не я. Сам видишь, я вроде испорченного телефона работаю. Что ты придумаешь, то и делаю.

– Ну не скажи, я ведь был несогласен ваксов оставлять в лесном лагере, а ты оставил.

– Так это мелочь. Надо с Добрыней по радио говорить – пусть меняет меня на тебя. Ты в себя давно уж пришел, прежним стал. Хватит ерундой страдать – командовать тебе надо.

Макс, перешагнув через труп изрубленного ракса, буркнул:

– Ты бы еще в горящем танке завел такой разговор.

– Ну ладно, вечером договорим, ты прав.

Ворота Измаила язык не поворачивался воротами называть – большая калитка. Встав возле них, Кабан задрал голову, посмотрел на перепуганных защитников и поинтересовался:

– Мне постучать или так откроете?

– Так это… того… Так мы ворота изнутри заложили. Не открыть их теперь никак – там целая баррикада.

– Да… вас в… и!.. И маму вашу тоже! – от души высказался Кабан. – А нам срочно надо к вам попасть, пока эти уроды не вернулись!

Сверху уже другой, нетрясущийся голос посоветовал:

– Вон хайты успели несколько лестниц закончить. Тащите их сюда, по ним и заберетесь.

Макс чуть тоже не выругался – и как это он не догадался сам.

Южане подхватили несколько лестниц. Тяжелые жердевые громадины, скрепленные кожаными ремнями, даже тащить было нелегко, не то что ставить. Но жить захочешь, и не то сделаешь – дружными усилиями парочку приставили к стене.

Забравшись наверх, Кабан первым делом поинтересовался:

– Кто здесь главный?

Усатый мужик в кирасе и стальном шлеме коротко представился:

– Я Гена, здесь сейчас за главного.

– А я просто Кабан, как зовут, уже и сам плохо помню. Вот что, Гена, спихните эти лестницы на землю и бегом разместите моих ребят. Мы все до плесени в волосах вымокли.

– Хайты сейчас вернутся. Опять полезут.

– Вот как полезут, мы зарядим мушкеты. А до того момента будем сидеть у печек. И это… ты бы горячего супчика организовал или хотя бы кипятку побольше.

Глава 20

Осенние ночи и без того темны, а низкие тучи, моросящие непрерывным дождем, и вовсе непроглядными их делают. На чернильно-черной воде корабль в двух шагах не углядеть, вот и вешают на корму и нос фонари, чтобы суда в потемках не сталкивались.

«Варяг» шел без единого огня. Хотя даже не шел – его просто тащило ленивое течение огромной реки. Где-то рядом таким же черным призраком спускалась «Находка». Все весла, даже рулевые, подняты, моторы заглушены – ничто не возмущает водную гладь. Если хайты, подобно клотам, чуют корабли по таким возмущениям, то сейчас им чуять нечего.

Аня, выбравшись из трюма, подошла к мужу, посмотрев в сторону берега, шепнула:

– Лагерь хайтов рядом. Нас мимо него как раз пронесет.

– Это не лагерь вроде бы. Просто кострами место высадки отмечают.

– Я думала, что они в темноте видят хорошо.

– Это да… получше нас… но все же полная темнота им не по душе. Ты чего из трюма вылезла? Марш назад, пока не промокла!

– У меня накидка сухая, дождь почти прекратился, еле моросит. А в трюме сыро у нас, вода сквозь доски палубы накапала во многих местах.

– И почему ты вечно со мной споришь! Сейчас пройдем мимо их лагеря и печку раскочегарим углем. Люки прикроем, потеплее станет. Даже не вздумай простудиться!

– Ага. У нас, кстати, пара ребят уже простудилась здорово. Кашляют сильно.

– И тебя это ждет, если не будешь слушаться. Женщина, твое место в трюме и на кухне.

Аня, вглядываясь в ночь, неуверенно вытянула руку:

– Смотри, огоньки на реке какие-то. Похоже, корабль к берегу идет или нам наперерез.

Нахмурившись, Олег пригляделся в ту сторону, кивнул:

– Глазастая ты у меня… Да, это очередная галера десант везет.

Пройдя к корме, Олег поднял парусину, прикрывавшую баллисту, под ней на камышовом мате дремал клот.

– Удур, вставай. Ты видишь корабль впереди нас?

– Да, Олег. Это хайты. Они веслами гребут.

– Других кораблей не видишь рядом?

– Вижу. Сзади нас большой корабль. Очень большой. Плохой корабль.

– Крейсер хайтов… Они что, на веслах идут?!

– Нет, весла они не опускали.

– А как же ты его чуешь?

– Я не знаю, Олег. Но они иногда жужжат.

– Как жужжат?

– Пчела, что мед прячет в деревьях, так жужжит. И они так жужжат. Иногда. И я это вижу. Маленькие корабли не жужжат. Большие жужжат. Но не всегда жужжат.

– Ясно… ничего не ясно. Готовься, сейчас попробуем сжечь эту галеру. Раз мы мимо крейсеров уже прошли, то помочь ей они не успеют.

Подняв крышку люка, Олег склонился в трюм, громко заявил:

– Боевая тревога. Все по местам. Зарядить установки и баллисты зажигательными. И старайтесь поменьше шуметь.

Вернувшись к жене, чмокнул в щеку, подтолкнул к люку:

– Милая, бегом в трюм спускайся.

– Ты же не собирался воевать! – чуть не плача пожаловалась жена.

– Ну да, не собирался. Но и упускать такую добычу не могу. Не бойся, они нам не страшны.

– Конечно! Я помню про те большие корабли!

– Крейсера наверху остались, не успеют сюда дойти. Хватит спорить: марш вниз!

Народ потянулся на палубу. Сонные бойцы расчехляли установки и баллисты, аккуратно, стараясь не намочить, доставали из бочонков мешочки с порохом.

Галера хайтов тем временем пересекла курс «Варяга», до берега ей оставалось пройти около километра.

Олег достал рацию, нажал вызов, следом поинтересовался:

– Паук, не спишь еще?

– Вроде бы нет.

– А чем занимаешься?

– Волосы в носу алебардой подстригаю. Тебе что, скучно стало и потрепаться решил?

– Вроде того. Сейчас мы пощиплем их галеру. Вы не лезьте, а то запросто столкнемся в этой темени. Но как увидите, что началась заварушка, заводи двигатель и удирай вниз на моторе. Напротив Трясины потом укрывайся среди островов, встретимся утром, там, где длинная коса от плавней идет с одиноким сухим деревом, вот напротив нее и жди нас.

– Понял. Удачи.

К Олегу подошел Клепа, мрачно доложил:

– Все зарядили, но темень такая густая, хоть на хлеб намазывай. По этим фонарикам трудновато будет попасть.

Олег, усмехнувшись, хлопнул товарища по плечу:

– Сейчас я это исправлю.

Прикинув дистанцию до противника, понял – пора. Громко, уже не пряча голос, крикнул:

– Заводи мотор! Полный вперед!

Клепа, отходя к корме, на ходу уже бросил:

– После боя поговорить надо. Идея у меня появилась, как эти линкоры потопить.

– Хорошо. Потом обсудим.

Спустился в носовой люк, среди бочонков и ящиков с припасами нашел нужную коробку, достал из нее пару трубок, вернулся наверх. Перебрался на нос, здесь была устроена специальная подставочка для запуска сигнальных и осветительных ракет. Закрепил пусковую трубку, направив ее под высоким углом к противнику, обернулся к артиллеристам:

– Фитиль подайте.

Поднес огонек к селитрованной веревочке, отскочил подальше. Доверять изделиям Лома безоглядно не стоило – запросто может рвануть.

Не рвануло.

Хлопнуло звонко, ракета, ослепив выхлопом, ушла в небеса, там, выбросив кучу искр, распустила парашют, при этом ярко вспыхнула пламенем электрической дуги, залив реку мертвенно-белым светом. На самом краешке светового круга Олег увидел пузатую галеру хайтов – такие ему на реке еще не попадались. Эх… недолет небольшой…

Но поправить недолго: вторую трубку Олег направил уже покруче, исправив первую ошибку. Результатом остался доволен и радостно прокричал:

– Теперь не вздумайте промазать – светло как днем!

Хайты, бестолково носясь по палубе, таращились вверх и по сторонам, пытаясь понять – где же враг? Но разглядеть «Варяг», конечно, не могли – это все равно что, сидя под ярким фонарем, пытаться увидеть что-то в окружающей световой круг тьме.

Хлопнула баллиста, следом бабахнули носовые установки. «Варяг» развернулся, ошпарил галеру кормовым залпом, не останавливаясь, совершил полный круг, вновь разрядил носовые орудия.

Широкий корпус галеры был как будто создан для того, чтобы по нему били зажигательными снарядами. После третьего залпа почти вся палуба запылала костром, и дождь огню не мешал. Уцелевшие хайты, сгрудившись на носу, отчаянно черпали воду, стараясь залить пламя, но это был бесполезный труд – такой пожар не остановить.

– Все! Уходим! – скомандовал Олег. – Удур! Правь вниз!

Клот, уже заворачивая на новый круг, прервал маневр, сменил курс. «Варяг» пронесся метрах в семидесяти от гибнущей галеры. К тому времени ракеты уже опустились в воду, но света от пожара вполне хватало, чтобы различать малейшие детали. На глазах землян хайты прекратили тягать воду ведрами, попрыгали с палубы – жар был такой, что у некоторых уже волосы вспыхивали. На корме, выпустив мириады искр, с грохотом откинулась в реку крышка огромного люка. Из пламени вынесся горящий фрак, рухнул в темные воды Фреоны. Плавать эти бронированные твари не умели – сразу ушел ко дну камнем. Та же участь постигла еще несколько всадников.

– Так это транспорт для перевозки кавалерии! – наконец-то понял Олег. – Там небось фраков десятка три минимум было. Удачно мы их.

Удур, орудуя веслом, мрачно доложил:

– Весла. Много весел. Вверху. И жужжит много.

– Не догонят. Пусть теперь жужжат.

* * *

Макс расположился в башне, на втором этаже. На первом, конечно, потеплее, там печка массивная и окон нет, но и тут неплохо – главное, место занять удачно. Это охотнику удалось – он расположился в узком закутке между печкой и стеной. Здесь вообще-то дрова лежали, но и для человека места хватало – Макс не толстяк. Сколько тут не топи, все равно холодновато будет: тепло уходит в открытые бойницы. Зато если сидеть внизу, то запросто застудишь грудь, при каждой тревоге бегая из этой парилки в холодную сырость.

Гена, командир гарнизона, очевидно, тоже не был теплолюбивым дураком – думал так же и никуда отсюда уходить не собирался. Здесь же расположился и Кабан, так что башня стала своего рода штабом. Хотя никакой штабной работой и не пахло – командование наравне с рядовыми бойцами временами таращилось в ночь, после чего вяло обсуждало сложившееся положение. Хватало и пустого трепа.

Хайты попыток штурма не предпринимали. Очевидно, пополнение гарнизона не прошло мимо их внимания, брать крепость нахрапом теперь не хотели – рискованно. Вдали, на краю речного луга, пылали костры их лагеря, там же стучали топоры – враг что-то готовил. Кроме того, время от времени из темноты прилетали дротики – триллы старались подловить зазевавшихся часовых.

Повернувшись к печке спиной, Макс одновременно глянул в сторону лестницы – там кто-то поднимался, шагая почти бесшумно. Увидев вошедшего, он нелепо заулыбался. Девушка была не сказать чтобы красавица, но тип редкий – при виде таких как-то тепло на душе становится. А уж не улыбнуться невозможно – одни веснушки чего стоят.

Гена, тоже улыбаясь, заявил:

– Доставайте миски – ужин пришел.

Макс, бестолково суетясь, достал из мешка свою посудину, замер с миской в руках, не зная куда ее поставить. Девушка, налив Гене, Кабану и лучнику возле амбразуры, подошла к охотнику, зачерпнула из ведра порцию разваренной капусты с горохом, высыпала, потом долила до краев жижи. Украдкой глянула на землянина, не сдержалась, улыбнулась. Тот, сразу позабыв про миску, опасно ее наклонил, по штанам потекло. Тут уж девчонка вообще прыснула и поспешно зашагала наверх, к дозорному, зябнувшему под навесом у баллисты.

Кабан проявил обидную наблюдательность:

– Макс, вынь капусту из трусов. Это же надо, так на бабу засмотрелся, что не заметил, как яйца похлебкой ошпарил.

Гена, прекратив на миг чавкать, хохотнул и вновь заработал ложкой. Макс, аккуратно хлебнув юшки, поинтересовался:

– А кто это такая? Вид у нее какой-то… странный.

Командир гарнизона ответил охотно:

– Так она не наша. Восточников девка. Вот потому на наших и не похожа.

– Восточников?

– Ну да. У вас же таких тоже полно в лесу, местных.

– У нас их кшаргами называют. Я думал, у вас кшаргов нет.

– Так и есть – нету. Не любят они под Хайтаной жить. А этих семья приперлась в конце весны. Народу чуть ли не десяток. Нелады у них какие-то там, у себя, вот и перебежали сюда. Монах сам с ними поговорил, через паренька, что от вас прибежал по зиме, язык знал маленько. Разрешил им рядом с Измаилом поселиться. Те поставили избу выше по реке. И я тебе скажу, работают как волы. Им дай волю, так через год там бы дворец стоял. Все умеют – рыбу ловят и так коптят, что с руками сожрать охота, охотники хорошие, лошадей лечить могут, травы разные знают, лечат все, кроме СПИДа. В общем, полезные люди.

– А что она в крепости делает?

Гена, хохотнув, хлопнул себя по колену:

– Да ты, парень, никак влюбился до отказа мозга? По сторонам глянь – хайты вокруг. Небось спалили уже их двор, но схватить хозяев не успели – все вроде успели в крепость перебраться.

Вверху хлопнул люк, зашелестели легкие шаги. Девушка, проскользнув вниз, успела оглянуться, бросить на Макса заинтересованный взгляд, еще раз прыснуть.

Кабан в беседе участия не принимал – ему повезло выловить в похлебке кость, и командир был всецело занят ее обсасыванием и разборкой. Но тут не удержался, констатировал:

– Похоже, это у вас взаимно.

– Точно! – согласился Гена. – Дело к свадьбе.

– Так она что, не замужем? – плохо скрывая заинтересованность, уточнил Макс.

– Да за кого ей замуж? Живут как отшельники, сестры да братья. Лишь батя их да мать сюда наведывались. Не за медведя же при такой жизни выходить?

Лучник, дохлебав свою порцию, встал, поставил на печку котелок с водой – на чай. Подойдя к амбразуре, коротко выглянул наружу, тут же спрятался, заметил:

– Темень еще гуще стала. Аж жутко глядеть.

– Знакомое дело, – кивнул Кабан. – В прошлом году, когда наш поселок на острове они осаждали, так же было. Хиты умеют тьму нагонять.

– Знаю, – буркнул Гена, – сталкивались тоже. Думаете, полезут?

Макс кивнул:

– Я бы на их месте полез. Их там, наверное, штук пятьсот, а у нас сотня народа боеспособного. Вон как топорами стучат, думаю, это они не зубочистки вырезают. Как бы таран не подкатили – стены здесь не очень.

– По боевому расписанию у нас в Измаиле должно быть восемь картечниц, а по факту две – Монах в свое войско все снял.

– Видал я ваши картечницы. – Кабан пренебрежительно отмахнулся. – Из таких мух стрелять. Ствол полностью убогий: полосы железные обручами скрепили в трубу. Стрелять же страшно. Дальше метров тридцати вообще толку не будет.

– Так нам тут больше и не надо. Смотри сам, башни наши особняком от стен стоят – вынесены далеко. Как отдельные бастионы. Картечницы ставятся в башню по две штуки, каждая нацелена вдоль стены. Ну не совсем вдоль – угол есть, чтобы по амбразурам противолежащей башни не жахнуть. А теперь прикинь – началась атака. Лестницы тащат, дротики кидают – весело, в общем. Подбегают к стене, и тут вдоль этой стены в обе стороны несколько кило свинцовой картечи проносится. Стоны, крики, толпы инвалидов. Пока новые набегут, уже перезарядить успеем, и еще залп. Шестнадцать дураков так тысячу хайтов сдержит.

– Это на бумаге все гладко. В деле вы это испытывали?

– Пока нет. У нас всего третий месяц как огнестрельное оружие делать начали. Да и пороху маловато.

В амбразуру влетел дротик, со стуком впился в стену.

– Во гад! Под самой стеной, видать, лазят. Пойду ребятам скажу не высовывать нос. А вы бы шли вниз, в тепле подремали бы.

В амбразуру влетел новый дротик, а с улицы донеслись тревожные крики.

– Похоже, началось! – выкрикнул Гена и, скатившись вниз, проорал: – Подъем, ребята! Все по местам!

Кабан, высунувшись из бойницы во внутренний дворик, зычно скомандовал:

– Эй! На стенах! Пускайте ракеты!

Макс поспешно натянул тетиву. Лук в тепле подсох, стрелы тоже обсушены, воевать в таких условиях чуть ли не удовольствие. Одно напрягает – из башни тут не разглядеть, что и где творится. Кабан, набросив накидку, скомандовал:

– Ты сиди здесь, нашим подскажи вдоль стен бить – Гена дело говорил.

Снизу набежали стрелки, противно завоняло дымом от фитилей, парочка энтузиастов потащила картечницу к амбразуре.

– Стоять! – крикнул Макс. – Там, внизу, похоже, триллы бегают – уже пару дротиков подарили. Подождите, пока ракеты повесят.

В бойницах резко посветлело – будто послушавшись Макса, защитники выпустили первые ракеты. Охотник, надеясь, что это зрелище отвлечет триллов, выглянул из амбразуры. Так и есть – парочка долговязых метателей стояла под стеной, глядя в сторону опускающегося парашютика с ракетой. Первый упал с пробитой насквозь грудью, второй оказался шустрым – успел юркнуть под башню, в мертвую зону, здесь Максу его не достать. Но это врага не спасло – со стены захлопали луки кшаргов.

Высунувшись подальше, Макс на краю светового пятна увидел атакующую колонну – орава раксов тащила две лестницы.

– Ребята, готовьтесь! Идут! Подпустите их только поближе!

На соседней башне у кого-то не выдержали нервы – хлопнул первый выстрел. Дурной пример заразителен – не дожидаясь приближения целей, загремели остальные мишени. Стрелки, разрядив оружие, отскочили от бойниц, поспешно занялись перезарядкой. Макс, высунувшись, не увидел ничего – ракета уже догорела. Но и шума у стены тоже не было – лестницы явно не дотащили. С другой стороны крепости стрельба тоже затихла. Полная тишина, как будто и не было попытки приступа.

– Ну что там? – дрожащим голосом поинтересовался кто-то из бойцов.

– Ничего там… Это они так, пощупали нас легонько…

– Думаешь, потом серьезно попрут?

– Скоро сами все увидим… деваться-то нам отсюда некуда… Сидите пока здесь, я по крепости пройдусь, проверю, не задело ли кого.

* * *

Мура прозвали Пожирателем Голов вовсе не за его пристрастие к подобному «деликатесу». Весь его род был Пожирателями, но далеко не все заслуживали чести довольствоваться в имени верхней частью тела. Голова – это не такая уж и вкусная вещь, Муру гораздо больше нравились печень и ребрышки. Но соплеменники Мура знали совершенно точно: голова – вместилище мудрости. Пожиратель – это воин, но если воин к тому же еще и не полный дурак, то это очень хороший воин.

Мур был хорошим воином. У него была хорошая голова. Умная. И свой ум он не раз приумножал, пожирая мозги умных врагов. Хотя не столь уж и умны, раз дали себя съесть. Но какая разница? Даже в глупце есть крупица мудрости, и сотня голов глупцов спокойно заменит башку одного умника. Главное не жрать все подряд и сразу – надо притащить шамана и уж после улаживания вопроса с духами спокойно жрать добычу.

Помимо каннибальского способа повышения личного интеллекта Мур не брезговал и немистическими технологиями. К примеру, охотно учился. Возможно, съесть голову мудрого учителя – и более простой вариант, но в этом сложном мире простой путь не всегда правильный.

Олег, вне всяких сомнений, был мудрым учителем. Он знал очень много, и все его знания были интересны и полезны. От других землян их получать было сложно – они не знали языка ваксов или учили бесполезному или даже вредному. Лутибу Пожирателя Рук шаман землян Лом околдовал волшебным дымом степных трав так, что могучий воин несколько дней трясся от страха при малейшем шорохе и при этом периодически гадил под себя. Это было очень плохое знание, и Лутиба предпочел его забыть. Паук пытался научить воинов Мура называть друг друга орками; Нарука Пожирателя Ягодиц, старого опытного воина с обожженной мордой, предлагал называть Красавчег. Клепа учил к землянам обращаться: «Привет, …» Бурную реакцию новых союзников на подобное приветствие пояснил Олег, рассказав, что второе слово не очень хорошее и обозначает предмет, который мужчины прячут в штанах или под набедренной повязкой. Мало того, это слово с помощью волшебства письменного знания Клепа успел нанести на щиты многих воинов, что не всем, конечно, понравилось – мог бы заколдовать щиты чем-то более серьезным. Это было бесполезное знание.

Олег научил Мура не подносить порох к огню, объяснив, что нарушители этого правила могут стать «красавчегами» похуже Нарука. Олег показал Муру, как трудно потушить шипящий огонек на фитиле. Объяснил, как с помощью заточенных палочек можно сделать неудобную тропу более удобной. Олег очень хорошо показал, что не надо сильно размахивать секирой – иногда достаточно легкого взмаха или укола. После тех уроков у Мура и его воинов не раз выступали слезы обиды на прыткого землянина. Еще Олег рассказывал, что, если в темноте посмотреть на огонь, потом трудно будет увидеть что-то, и этим можно пользоваться в бою. И еще Олег объяснил, что если перед распитием медовой браги хорошенько пожрать, то все вокруг перепьются до позорной немощи, а ты при этом будешь оставаться на ногах и даже продолжать пить.

Все знания Олега были очень полезные.

Ваксы долго сидели в лесу, на той поляне, где их оставил Кабан. Уходя, Кабан приказал эту поляну не покидать, вот и пришлось сидеть там так долго – Мур дал слово друзьям, что будет делать то, что говорит в этом походе Кабан.

Но Мур не зря прозван Пожирателем Голов. Мур хитрый. Зачем сидеть в лесу, если окрестности полны добычи? Масса добра только и ждет, когда же его украдут. Так почему бы и не украсть?

Мур оставил на полянке Нарука. Староват воин, но во многом молодым фору даст – уж больно хорошо лечит болячки на ступнях и боевые раны. Во время походов знание бесценное. Раз на поляне остался воин – поляну, значит, не покинули. Просто две сотни воинов ненадолго отошли. Как ушли, так и придут, – поляну точно никто не украдет.

Лучшие нюхачи быстро нашли тропу, по которой ходила добыча. С хайтами ваксы на Платиновом уже воевали и прекрасно знали, что у них есть чем поживиться. Если хайты прошли здесь один раз, то никто не мешает сделать им это еще. Остается лишь выбрать место, где с максимальными удобствами можно украсть у врагов их имущество и жизни.

Нюхачи начали носиться вдоль тропы, то и дело возвращаясь и рассказывая о том, что нашли. Одному удалось обнаружить свежие следы людей. Небольшая группа прошла недавно на север. Увы – в этом походе охотиться на людей было нельзя, пришлось отказаться от соблазна. Другому повезло побольше – он нашел удобное место для засады. И что вдвойне ценно – там можно укрыться от этого всепроникающего дождя. Как ни смазывай шерсть жиром, все равно сырость находит лазейку.

Две сотни ваксов расположились на крутом склоне лощины, укрывшись под выступающими плитами окварцованного песчаника. Не пещеры, конечно, но от дождя укроют. Внизу, вдоль тропы, щедро натыкали длинных колючек от акации, оставив лишь несколько проходов на приметных местах – чтобы свои ноги не покалечить. Парочка самых смышленых воинов расположилась ниже всех. Им вручили огнива, фитили и бочонки с порохом. Пороха на поляне Кабан оставил много, Мур надеялся, что командир не расстроится из-за того, что пропала такая малость.

Закончив приготовления, ваксы принялись ждать.

Ждать они умели. Кто-то терпеливо очищал ноздри от соплей, другие выискивали блох, третьи просто дремали, и холодные камни им не мешали. Без воды и еды ваксы могли так просидеть долго. Очень долго. И прийти в боевую готовность за считаные секунды. Но долго сидеть не пришлось – добыча появилась на исходе ночи.

Лазутчики, выдвинувшиеся в обе стороны вдоль тропы, заранее принесли весть о подходе хайтов. Мур скатился вниз, к воинам с порохом, рыкнул, пинками растолкал обоих, молча указал вниз. Понятливые «пиротехники» поспешно заработали огнивами, противно задымили фитили.

Мур лично раскрыл бочонок с порохом, ринулся на тропу, оставляя за собой толстую дорожку. Он знал, что порох мочить не следует, но также видел, что каменистая почва в этом месте не держит влагу и почти сухая, а дождя практически нет, лишь пыль водяная в воздухе стоит.

Не успеет порох намокнуть.

Бросив бочонок на тропе, он вернулся за следующим, поставил его неподалеку. Сурово зыркнул на воинов с фитилями и потрусил наверх – негоже вождю находиться в таком опасном месте. Мур видел, как горит порох, но никогда не видел, как горит много пороха. Как бы не подгорели те, кто будет рядом с бочонками.

Спрятавшись среди камней, Мур уткнулся в колени, прикрыл уши ладонями. Кто знает, может, порох и через уши ослепит, раз его так много?

Внизу, на тропе, послышался шум – подошел враг. Мур не мог видеть, сколько там врагов, но, судя по шуму, немало. После боя на Платиновом вождь боялся хайтов уже не так сильно, как прежде, но уважение к ним сохранил. Как сгорит порох, надо оценить силы врага, и если их слишком много, успеть убежать. Главное, чтобы его тупые воины не забыли держать глаза крепко закрытыми до сигнала.

Внизу зашипело, кто-то некрасиво, визгливо вскрикнул, затем грохнуло так, что Мур понял – уши закрыл не зря. Следом грохнуло еще раз. Выскочив из укрытия, троглодит во всю мощь легких испустил длинный рык, после чего раскрыл глаза и ринулся вниз.

Хайтов было много. Но и воинов у Мура немало – он решил, что убегать не стоит. Пока что не стоит – кто знает, чем все закончится. Да и надо ловить момент – ослепшие и оглохшие враги сейчас слабы, но уже через несколько мгновений вернут зрение и слух. И тогда они станут очень злыми.

Секира скользнула вперед, острым трехгранным наконечником пробила триллу лицевую кость. Отбросив тело, Мур не удержался, взмахнул от души, с размахом, отрубив раксу руку и глубоко разрубив грудь. Третьему врагу рассек голову.

Хороший бой – будет что рассказывать молодежи, когда постареет.

Вокруг работали секиры его воинов – в первые секунды схватки ваксы здорово проредили колону хайтов. Но тут первая растерянность миновала, металл зазвенел о металл. Триллы, составлявшие большинство этого отряда, шустро кинулись в разные стороны, чтобы обстрелять тропу с безопасного расстояния. Зря они это задумали – босые ноги этих ходячих жердей как будто созданы для знакомства с колючками, а учитывая их неспособность терпеть боль… Десятки метателей дротиков сразу выбыли из строя – катаясь по земле, они с воем хватались за поврежденные ступни.

Но раксы и не думали отступать – отбивались яростно, хотя и глупо. Сами должны были видеть, что троглодитов гораздо больше, и троглодиты эти неплохо экипированы. Спасибо новым союзникам – стальные нагрудники все же покрепче тростниковых доспехов, не говоря уже о собственной коже. Каждого ракса атаковало пять-шесть ваксов. Вся сила и боевое искусство хайтов при таком раскладе не помогут – ваксы без затей подрубали противнику коленки, после чего спокойно добивали.

Разгром вражеского отряда уже приближался к завершению, когда появилось новое действующее лицо. Мур, услышав вопли умирающих воинов, развернулся, невольно шагнул назад: ему на миг почудилось, что явилось воплощение кошмаров троглодитов – латник на тяжелом коне. Но уже через секунду понял – это всего лишь хайт, восседающий верхом на звере, совсем непохожем на лошадь. Странноватый, конечно, хайт, но всего один, а это не страшно – у Мура много воинов.

Взревев, вождь кинулся в сторону врага.

Уже на второй секунде атаки Мур понял – он сильно ошибся в оценке опасности противника. Да, всадник один, но он стоит целой сотни. Пожалуй, даже южные рыцари не смогут с ним сравниться, как бы невероятно это ни казалось. Короткая пика с изогнутым, широким лезвием творила страшные вещи. Воины Мура падали один за другим, не успевая подойти на удар секирой, они теряли головы и руки. Очень плохо, что копья оставили на поляне – здесь бы они не помешали.

Мур понял – пришло время отложить оружие в сторону. Без магии этого демона не победить.

Бросив секиру под ноги, троглодит сорвал с шеи крохотный кожаный мешочек, быстро размотал кожаную тесьму. Сид был маленький, мутный от векового использования. Никто уже не помнил, откуда он попал к алтанакам рода. Но весной, после страшной битвы с рыцарями Юга, он стал собственностью Мура. Мур, конечно, не алтанак – знает мало, а умеет еще меньше, но это лучше, чем ничего. Не осталось в его роду сильных алтанаков.

Сжав разгорающийся сид в ладони, Мур резко вскинул руку вверх. Выше… еще выше… вытянувшись за ней всем телом. Чем ближе амулет к духам неба, тем больше силы будет в ударе. Не в силах терпеть боль и судороги в сведенном кулаке, резко выдохнул, на миг разомкнув ладонь.

Огненный шар, сорвавшись с руки вождя, угодил черному рыцарю прямо в забрало. Вспышка его не убила, но ослепила здорово. А слепой враг это не враг. Молодой воин, подскочив к всаднику с левого бока, ловко подрубил «коню» переднюю ногу, а через секунду то же самое успел проделать с задней, прежде чем туша завалилась. Налетели другие воины, начали остервенело рубить упавшего врага.

Все – битва окончена.

Сид не потерялся – остался висеть звездой в ладони вождя. Дождавшись, когда свет померкнет, Мур пощупал камень, убедился, что тот вроде бы еще не думает рассыпаться. Пряча его назад в мешочек, прогудел:

– Соберите все их вещи и еду. Мы все унесем с собой.

Ваксы весьма охотно бросились выполнять приказ предводителя – подобные приказы им очень нравились. Чуть подумав. Мур добавил:

– Этого дохлого, который на шипящей лошади ездил, тоже брать будем с собой. Всего его не заберем, тяжело будет. Отрубите ноги, руки и голову. И сердце, и печень вытащите.

Грех пропадать такому добру. Воин был очень сильный, и кто знает, может, его мясо передаст часть этой силы народу Мура. Вряд ли друзья ваксов будут возражать против такого – ведь хайты не люди и никакое это не людоедство.

Глава 21

Монах ткнул кинжалом в карту:

– Мы сейчас здесь, в этой деревне. До Измаила от нас чуть больше десяти километров. Я вижу лишь два варианта: первый – даем людям отдых до обеда, потом марш-бросок и бой; второй – остаемся здесь до ночи. Бойцы нормально отдыхают, потом с рассветом выдвигаемся к крепости, начинаем бой. Плюсы первого варианта: если хайты еще не успели стянуть туда большие силы, мы разгромим их по частям, не ввязываясь в масштабное сражение. Второй вариант чуть надежнее: до утра можно выслать разведчиков и разузнать все поподробнее.

– Может, ребята Кабана на связь все же выйдут и сами доложат, что там, – отозвался Дубин.

– Нет. Надеяться на это мы не можем. Они с ночи на связь не выходили. Будем считать, что радиосвязи с ними у нас больше не будет. Наверняка проблемы с рацией.

– Может, и не с рацией, – осторожно предположил Кругов. – Может, в Измаиле уже хайты.

Монах покачал головой:

– Сомневаюсь. Хайты все, что захватывают, первым делом сжигают. Наша конная разведка дыма в той стороне не видела. Крепость если бы горела, дымила бы хорошо. Предлагаю первый вариант – разбить такой крупный отряд заманчиво. Если дать им время до утра, он станет еще крупнее… а это лишние проблемы.

– Если хайтов все же окажется очень много? – поинтересовался осторожный Кругов.

– Нас тоже немало. Вместе с вашими почти у сотни есть огнестрельное оружие. Плюс несколько картечниц и пушек. Если бой пойдет не так, как мы рассчитывали, отойдем назад, к броду, прикрываясь заслонами стрелков. Сомневаюсь, что они нас смогут разгромить. Самое страшное – фраки. Вот они для нас проблема. Но если сумеем отойти без паники и нормально переправимся, это их здорово задержит – твари ненавидят воду.

– Народ всю ночь шагал, – буркнул Дубин. – Все вымокли до нитки, кое-кто и порох подмочить ухитрился. Еще один переход нас и без боя доконает.

– Понимаю, – кивнул Монах. – Выступим через четыре часа. Деревня маленькая, всех нормально не разместить, так что все равно с комфортом не отдохнуть. Пусть хоть немного отогреются у костров. Потом главное до темноты успеть с хайтами закончить. Если все будет хорошо, то ночевку устроим в Измаиле – там и отоспимся. Теперь вопрос к Кругову: что там с кораблями? Что Олег говорил на связи?

Встрепенувшись, мэр поспешно ответил:

– Они перебрались пониже. Сумели при этом сжечь галеру, перевозившую фраков.

– Я ожидал от него больших успехов… После таких побед всего одна галера?

– Ему мешают крейсера. Как с ними справиться, он не знает. Но вроде что-то придумали и теперь ждут лодку из поселка. Им какое-то новое оружие подвезти для этого должны.

– Будем надеяться… Я ожидал, что от флота много толку будет. А сейчас, получается, они ничем не могут помешать переправе.

– Вступать в бой с крейсерами наши корабли не могут. «Арго» выведен из строя надолго, и это после короткого боя. Наши даже ответить им не смогли.

– Будем ждать «новое оружие».

* * *

Макс сидел напротив амбразуры, вместо стула используя широкую чурку. Без дела охотник сидеть не любил – вот и сейчас полировал меч. Клинок лишь на вид дело простое и вечное – заботы требует неустанной. А такая погода для него и вовсе швах – ржавчина за любую микроскопическую царапинку норовит уцепиться. Вот и приходится заботиться о полировке – и не спит воин, и оружие целее будет.

Время от времени Макс прерывал работу, подходил к амбразуре, изучал окрестности. Увиденное его ни разу не обрадовало – погода и не думала улучшаться. Дождливый мрак, а на земле или грязь, или лужи – третьего не дано. Но погода волновала охотника меньше всего – главной проблемой были хайты.

За ночь ситуация с ними не улучшилась: наоборот – ухудшилась. Их стало больше, гораздо больше. Хотелось бы верить, что это их главные силы. Если это всего лишь один из подобных отрядов, то шансов у землян нет даже теоретически. Макс часа два бегал от башни к башне, пытаясь прикинуть их численность. При разных подсчетах у него вечно выходили разные цифры, но в одном он был уверен совершенно точно – хайтов здесь не меньше полутора тысяч и вряд ли больше двух с половиной.

Неприятные цифры.

Кабан, убедившись поутру, что враг на приступ не спешит, завалился у стены на соломенный мат, и уже давно сотрясал башню громовым храпом. Неплохо бы последовать его примеру, но не хотелось. Макс самому себе не хотел признаваться, что с нетерпением ждет завтрак.

При этом он не был голодным.

Хлопнула дверь, по лестнице застучали шаги. Не похоже на поступь мужчины, но и на прежние, невесомые, шаги тоже не похоже. Завтрак принесла девочка – совсем ребенок. Но, узнавая знакомые черты, Макс понял, что это наверняка сестра той самой восточницы.

Подставляя свою миску, он вкрадчиво поинтересовался:

– А куда пропала твоя сестра? Та, которая обычно еду носит сюда?

Девочка изучающее взглянула на охотника и, сочтя его за человека, заслуживающего хоть минимум доверия, сообщила:

– Отец сказал мне нести еду сюда. Вас много стало, в одиночку всех не накормить. Остынет котел, пока одна будет носить.

– Ты передай своей красивой сестре привет от меня. Скажи, что из ее рук простая похлебка кажется королевской пищей.

Девочка заулыбалась, кивнула, потопала наверх. Кабан, проснувшись, потянулся к своей миске, сонно спросил:

– Что там с рацией?

– То же самое – не работает.

– Скверно… И починить некому…

– В поселке, надеюсь, починят. У нас здесь даже паяльника нет. Что-то ты спишь как мертвый, да и храпишь нездорово.

Кабан, вздохнув, согласился:

– Есть такое. Похоже, простыл я немного. Морозит маленько.

– Шел бы ты тогда вниз – в тепле отлежись.

– На том свете отлежимся. Стоит в тепле завалиться, и расклеюсь сразу – дня два-три толку от меня не будет.

Позавтракали молча. Затем Кабан, несмотря на уговоры товарища, отправился на обход крепости. Да и с Геной ему зачем-то вдруг пообщаться захотелось, а тот где-то бродил. Макс, еще раз посмотрев на хайтов, мысленно пожелал им окоченеть до смерти под этим дождем, после чего завалился на освободившийся мат.

До обеда можно теперь поспать – кто знает, дадут ли потом отдохнуть?

* * *

Клепа выбрался из трюма, подошел к Олегу, мрачно спросил:

– Помнишь, я жаловался, что под мотором мы вообще не ходим?

– Помню.

– Так вот, я теперь беру свои слова обратно – достал этот мотор. Внизу уже все провоняло, как в душегубке.

– Странно. Выхлопная труба же наружу выведена.

– Может, и выведена, но воняет. Да и гудит там на нервах. Куда мы так летим? Таким темпом через пару часов до Хрустальной дойдем, а там и дом родной.

– Я с Добрыней говорил на утренней связи. Лома они на лодке послали к нам, вот и спешу его забрать.

– Чего это он Лома послал?

– Ты совсем дурак или просто мозги проспал? Ты же сам ночью идею дал, как крейсер потопить.

– Что-то я не понял – где в моей идее было хоть что-то сказано о Ломе? Или ты его на это дело вместо меня послать решил? Я не против, но учти – водолаз из него получится отличный, даже снаряжения не надо, а вот пловец… пловец из него уже не получится.

Олег, хмыкнув, пояснил:

– Нет. Он лично везет свою адскую машинку.

– Что, уже успел спаять? Быстро работает… конь укуренный.

– Нет, не успел. Но доделает быстро на корабле. Если не подведет, то этой ночью и попробуем.

– Угу. А если подведет, то станет наш «Варяг» не водным кораблем, а летучим. Может, ну его – пусть у Паука эту хреновину доделает?

– Думаю, Паук будет не рад, если ему это предложить.

– Так и я бы такому не обрадовался. Глянь, Анька твоя резко напряглась.

– Что? – не понял Олег.

– Ох ты и тугой!.. Увидела она что-то. Думаю, лодку заметила с этим тощим укурышем.

Крик от носа подтвердил догадку Клепы:

– Олег, скорее сюда! Лодка идет! Большая! С парусом!

* * *

Обед принесла старшая сестра.

Макс, расслышав знакомую невесомую поступь, взвился с мата с такой скоростью, что поднял облако соломенной трухи. Восточница, завидев это, традиционно прыснула, потом приняла максимально серьезный и невозмутимый вид, занялась раздачей пищи. Подошедшие Кабан и Гена получили обычные порции, а вот Максу в миску плюхнулась увесистая косточка, причем с мясом. Лукавые искорки в глазах «кормилицы» даже дураку бы подсказали, что это не случайность.

– Спасибо, – улыбнувшись, сказал охотник. – Звать-то тебя как?

Подхватив ведро, девушка молча поспешила наверх, но перед тем как открыть люк, отчетливо бросила:

– Литали.

Гена, удивившись, поинтересовался:

– Эй, жених, ты что, успел уже научиться болтать по-восточному? Шустрый ты как электрический веник.

– Да нет, я и до этого язык знал. Даже был один раз на границе королевств.

– Ушлый парень и не дурак. У нас половина там бывала, а кроме «жрать» и «с…», ни слова не выучили. Вон и девкам нравишься – мяса столько отвалила, сколько я от жены своей не видал никогда.

Люк хлопнул, девушка прошла вниз. Макс успел еще раз поблагодарить:

– Спасибо, Литали. Очень вкусно.

Литали на ходу чуть обернулась, пряча улыбку, кивнула.

– И это, меня Макс зовут. Если что…

Гена, скребя ложкой по дну миски, вздохнул:

– Надо менять место личной дислокации. Чую я, что в этой башне, кроме одного хитрого полиглота, никто больше мяса не увидит.

– А чего ж тебя жена не кормит? – язвительно поинтересовался Макс.

– Так она в Граде.

– Интересное дело… Ты, значит, здесь, в этой… а жена твоя фиг знает где – в столице?

– Так я тут временно. До зимы должен оставаться, пока не кончится эта фигня с хайтами. И вообще – чего это тебе так интересно?

Макс пожал плечами:

– Да ничего, просто адресок хотел взять. Вдруг в Граде окажусь, а переночевать негде будет. Ночи холодные – без женского тепла простудиться запросто можно.

– В сортире переночуешь… умник… Там даже зимой тепло.

– Не знал.

– Поверь мне на слово.

– Раз ты лично проверял, то поверю.

– Мне показалось или тут кто-то давно в морду не получал?

Кабан, хлопотавший у печки с кипятком, буркнул:

– Вы еще подеритесь… идиоты. Я уже пару драк разнимал… пока бродил по крепости.

– Народ на нервах, – буркнул Макс. – Хайтов столько, что считать страшно. Устраивай они атаки, все бы по струнке ходили. А в этом вечном ожидании штурма… Постоянный стресс у народа…

– Вот и следи за своим языком. И тебя, Гена, это тоже касается. Тут слово за слово, и все – зубы полетят. Если уж мы начнем цапаться на пустом месте, то что говорить об остальных?

Гена, отложив миску, заметил:

– Хороший стресс… вы спите как убитые…

– Так у нас нервы покрепче, чем у других, – пояснил Кабан. – Мы постоянно воюем в последнее время. Если каждый раз нервничать, давно бы в рубашках с длинными рукавами сидели и всем рассказывали, как чудесно было во Франции под вашим правлением. В погребе сидели бы… Наполеоны…

– Верю. Хотя о вас, южанах, говорят, что вы с третьей попытки рукоять меча находите. Что это там за шум… Я проверю.

Гена шмыгнул наверх. Кабан и Макс, переглянувшись, не сговариваясь рванули следом. Любой шум может стать предвестником штурма. А любой штурм при таком раскладе сил – это почти гарантированный конец.

Это был не штурм.

Отряды хайтов, галдя и гремя амуницией, спешили к речному лугу, что протянулся выше крепости. Вчера на нем уже был бой, некоторые трупы до сих пор не убрали. Неужто восточники опять полезут в атаку с той же стороны?

На опушку чахлого леса вышли первые воины. Вышли организованно, почти ровными шеренгами. Макс, издалека опознав толстоствольные мушкеты, радостно выдохнул:

– Наши! Наши пришли!

Кабан кивнул:

– Точно. И вон флаг с медным диском, такой я видел у ребят Монаха. Похоже, из Града приперлись… Быстро они… И вон, гляньте, на другом берегу тоже лазят… что-то таскают…

Макс, приглядевшись, уверенно заявил:

– Это пушки. Грамотно придумано: через реку они добьют легко, а вот до них добраться непросто.

Гена скептически хмыкнул:

– Хрен они добьют через реку. Наши картечницы дальше сотни метров вообще бесполезны.

– Это тебе не картечницы, а нормальные пушки. Ядрами бьют, даже разрывные бомбы есть. Глядите – хайты атакуют!

Передовые отряды противника, не дожидаясь подтягивания основных сил, кинулись на центр войска землян. Очевидно, жиденькие цепочки воинов спровоцировали хайтов на преждевременную агрессию – неприятель показался им слишком слабым. Фигурки мушкетеров расплылись облаками дыма, спустя несколько мгновений до крепости донеслись хлопки выстрелов.

Бой начался.

* * *

Дубин, услышав выстрелы, коротко выругался и прикрикнул:

– Ребята, не спим! Быстрее! Там уже началось!

Но ребят подгонять не стоило – они и так совершили почти невозможное. Знал бы Дубин, что так все обернется, наотрез бы отказался от идеи применения артиллерии в этом бою. Командование землян сомневалось, что в случае отступления тяжелые пушки удастся спасти, и, не желая ими жертвовать, решило расставить их далеко за правым флангом – аж за рекой. Толку от них здесь, конечно, немного будет, но зато в деле испытают.

Увы, под крепость подвести орудия не удалось. Тропа, петляющая вдоль берега, сузилась до дороги лилипутов. Лошадей оставили почти за километр от позиции, дальше тащили пушки вручную, пока это было возможно. Когда кустарники и деревья слились в непроходимую стену, пришлось остановиться.

Орудия выкатили к береговому обрыву – здесь Дунайка сужалась метров до сорока. Если хайты ринутся вплавь, чтобы атаковать батарею, десяток кшаргов с луками, выделенных для прикрытия артиллерии, сумеет причинить им немало неприятностей. Дождь, конечно, для лука беда, но тетива вымокает далеко не мгновенно.

Расслышав хлопки первых выстрелов, Дубин опять выругался:

– Шевелитесь быстрее! Заряжайте ядрами! Пристреляться надо!

С высокого правого берега Дунайки луг на противоположном берегу просматривался отлично. Отряды хайтов были как на ладони – до ближайших не более сотни метров. Будь у землян десятка четыре орудий, то с такой позиции они бы легко контролировали все поле боя. Но, увы, все, что есть, – это три пушечки, изготовленные из стволов 100-миллиметровых противотанковых пушек, и еще четыре посерьезнее – из стволов 120-миллиметровых гаубиц. Пороха и ядер тоже негусто: вручную много не утащишь – все силы артиллерия отнимала. Да и стрелять с высоты люди не обучены – с прицелом наверняка трудности возникнут.

– Готово! – крикнул самый шустрый артиллерист.

Следом скороговоркой отрапортовало еще шестеро.

– Огонь по моей команде! Правое орудие бьет первым, смотрит, куда попали. За ним то, что левее, и также смотрит. И так до последнего. На каждый мой «Огонь!» стреляет одна пушка. Начали! ОГОНЬ!

Зашипел порох, из затравочного отверстия вырвалась струйка дыма, пушка звонко бабахнула, откатилась, сдирая дерн. Слабый восточный ветерок отнес дым, Дубин увидел, как по лугу, разбрасывая комья грязи, прыгает ядро.

– Недолет! Мать вашу! Выше берите, но не забывайте, что с верхотуры палим! Второе орудие – ОГОНЬ!

Этот выстрел оказался удачнее – ядро с мизерным недолетом плюхнулось перед толпой раксов, отскочив от земли, прыгнуло дальше, оторвав ногу над коленом крайнему хайту, зарылось в толпу врагов, взметнув фонтаном кровавые ошметки.

– Есть! Так и держите! ОГОНЬ!

Одна за другой отстрелялись все семь пушек. Четыре промаха и три попадания – минимум десяток хайтов перекалечили. Решив, что этой пристрелки достаточно, Дубин скомандовал:

– Заряжайте бомбы! Да смотрите, не мажьте!

Хорошо бы, конечно, еще пару залпов провести ядрами, чтобы ребята руку набили. Но некогда – Дубин боялся, что хайты отступят от берега, и батарея не сможет их достать. Да и порох жалко.

Разрывные снаряды или просто бомбы теоретически считались самой страшной вещью в арсенале артиллерии. На карикатурные бомбы анархистов – шары с фитилем, они не походили вообще. Цилиндрический снаряд с конусным носом при выходе из ствола выпускает четыре стабилизатора, при ударе о препятствие заряд взрывчатки подрывается, разбрасывая в сторону железную шрапнель. На испытаниях разрывы такого боезаряда шрапнелью играючи прошивали десятимиллиметровые стальные листы. Страшная штука, но есть одна проблема – трудоемкость в изготовлении. Таких бомб у островитян было немного и палить ими дозволялось лишь при крайней необходимости.

Дубин решил, что такая необходимость настала, – ему даже считать страшновато было этих хайтов. От крепости они накатывались на луг, будто морские волны. Их были тысячи. Толпа просто ужасала своими размерами.

А палить в толпу бомбами – это самое то.

– Первое орудие! Прицел на всадников! ОГОНЬ!

Свой первый промах эти артиллеристы компенсировали с лихвой – бомба, описав пологую дугу, угодила прямо в середину первого отряда фраков. Около полусотни черных всадников вынеслись с луга на берег – здесь на мокром песке передвигаться им было удобнее. Набирая скорость, они рванули в сторону шеренг землян, опрометчиво приблизившись к батарее.

Взрыв вышел незрелищным – короткая вспышка и облачко дыма. Совсем не похоже на голливудские, «реальные» взрывы. Вот только после киношных взрывов герои как ни в чем не бывало продолжают карать супостатов – даже если под ногами торпеды рвутся. После этого несолидного взрыва все было иначе – даже здесь, за сотню метров, слышно было барабанную дробь шрапнели по железу. Полдесятка фраков смело, немало других было ранено.

– Все – ОГОНЬ! Туда же! Беглый огонь! – заорал Дубин.

Батарею заволокло дымом. Не дожидаясь, когда он рассеется, Дубин отбежал влево, на ходу раздвинул подзорную трубу – местный шедевр оптики, сделанный поселковым умельцем, – на Земле он был ювелиром. Оценив потери врага, не сдержал улыбки – отряд фраков ополовинило. Уцелевшие всадники свернули на луг, подальше от реки.

– Огонь беглый по всему, что видите! Быстрее, ребятки!

Пушки вразнобой хлопали, посылая бомбу за бомбой. Эх… стволы-то нарезные – будь у землян нормальные снаряды, легко бы попадали по любой точке луга.

Хайты, понеся потери от залпов мушкетеров, откатывались к середине луга, перегруппировываясь для массированной атаки. А здесь их легко доставала артиллерия Дубина. Не выдержав обстрела, враги начали отходить от реки, но к берегу устремились кучки долговязых метателей дротиков. Командира это не напугало – он с триллами сталкивался не раз и прекрасно знал, что дротики сейчас вреда не принесут. Не смогут они добросить их через реку на обрыв.

– Продолжайте огонь по основным силам! Не меняйте прицел! На триллов не обращайте внимания – переводить на них снаряды – это все равно что тараканов трактором давить!

Кшарги в работу артиллеристов не вмешивались – пушки их попросту пугали. Максимум чем помогали – подносили снаряды и порох. Так что все начало боя они скучали. Но тут и им нашлась работа – ширина Дунайки луку не помеха. Триллы начали валиться один за другим, а их дротики бесполезно падали в воду или втыкались в глинистый обрыв.

Дубин мало обращал внимания на шеренги землян, пуляющих из мушкетов, – далековато до них. Поэтому он не сразу заметил, что ход боя изменился. Всмотревшись в ту сторону, достал подзорную трубу, убедился, что глаза его не обманули – войска Севера и Юга отступали. Отступали организованно – одна шеренга откатывалась под прикрытием второй. Такой рокировкой и передвигались к броду.

Сперва он не понял, в чем дело, – держались стрелки отлично, даже быстрая конница хайтов не сумела подойти вплотную. Мясорубка картечи спокойно бы перемолотила всех – зачем же начали отступать? Поведя трубу влево, понял причину – в лесу мелькали фигурки раксов. Вот оно что – пехота врага обошла землян с левого фланга. В лесу мушкетерам несладко, вот и не рискнули держаться дальше.

– Заразы!.. Маловато нас на такую толпу – числом давят… окружают…

Дубина никто не услышал – народ продолжал палить из пушек.

– Эй! Командир! Бомбы закончились!

Точно, батарея израсходовала запас разрывных снарядов.

– Ядрами палите! Стоп! Прекратить огонь! Забить порох, но не заряжать! Отступаем к броду!

Народ не стал выяснять причину отступления – и без того понятно. Ниже, почти у самой крепости, крупный отряд раксов спешил к реке. Все понимали, что они не на рыбалку спешат и не носки стирать надумали – сейчас переправятся и, подкравшись поближе, обрушатся на батарею из зарослей.

Вниз пушки затащили с дивной скоростью, но назад их потянули и вовсе с немыслимой поспешностью. Народ подгонять не приходилось – все были готовы на руках тащить тяжеленные орудия, лишь бы побыстрее выбраться к броду.

Выкарабкавшись из зарослей, кинулись собирать лошадей. Дубин, прикинув, что раксы могут быть уже на этом берегу, скомандовал:

– Ребята. Пусть кшарги лошадей запрягают. Вы пока картечь зарядите. И будьте готовы к пальбе.

Дождь как назло усилился. Влаги и без него хватало, а тут еще и видно похуже стало. Будь прокляты хайты со своей любовью к такой погоде.

Нахлестывая лошадей, люди помчались по тропе. В трудных местах помогали животным, подталкивая пушки. За спиной противно заревели, заулюлюкали – раксы подоспели, завидели спины артиллеристов.

Понимая, что на этой тропе отродья Хайтаны легко догонят отряд еще до поляны у брода, Дубин скомандовал:

– Стоять! Наводите пушки вдоль тропы. Первая стреляет, и сразу к лошади ее назад – и ходу! Следом вторая! Да бегом же!

Кшарги, с тревогой изучая отсыревшие тетивы, потянулись к колчанам. Первые стрелы понеслись вниз по тропе – Дубин увидел, что из-за ее поворота показались первые, самые шустрые раксы.

– … …!!! … вас в …!!! Огонь же!!! … их!!!

Первая пушка выплюнула заряд картечи, ее тотчас вручную покатили вверх, цеплять к лошади. Не дожидаясь, когда развеется дым, бабахнула вторая. Рев хайтов усилился, но в этом шуме теперь хватало и криков боли. С такой дистанции крупная пушечная картечь не то что кусты – деревья срезает. Укрыться от нее негде.

Дождавшись, когда отстреляется вся батарея, Дубин злорадно улыбнулся – хайты больше не ревели. Вряд ли перебило весь отряд, но такой шквал потрепал их прилично и остудил воинственный пыл.

Молча кивнув кшаргам, чтобы прикрывали отход, поспешил вслед за пушками. Лучники семенили позади, то и дело оглядываясь, готовые стрелами встретить противника. Но раксы больше не показывались.

Впереди появился просвет – батарея достигла поляны у брода.

Здесь уже хватало народу – отряды южан и северян, поспешно переправляясь через Дунайку, занимали оборону на плоском берегу, готовясь встретить врага. На другой стороне реки все еще находилось около половины войска. Отступая по очереди, шеренги землян палили из мушкетов нестройно, без залпов. Паники пока что не было, но былой организацией уже не пахло.

Оценив обстановку, Дубин скомандовал:

– Все за мной! Вон там встанем! Разворачивайте пушки! Ядра еще есть! Будем бить по левому берегу! Смотрите, только прицел выше берите, а то по нашим влепите!

Через три минуты батарея начала огонь. Шлепая по лужам, подбежал Круг, чихнул, получив порцию порохового угара, возбужденно брякнул:

– Норма! Правильно бьете! Прикрывай наших!

– Бомбы закончились! Да и ядер немного.

– Да ничего, сейчас последние переправятся, и фиг они тут нам что сделают.

– Круг – там раксы уже на нашем берегу!

– Много?!

– Около полусотни было. Но мы их потрепали немного.

– Да ерунда это.

– Так могут еще переправиться.

– Не страшно. Пехоту мы нормально держали, а вот эти гады на черных змеюках… этих сложно. Ох и быстрые они! И живучие твари: пока всего картечью не напичкает, не сдохнет! Не будь их, мы бы легко выстояли!

– Так вас вроде не фраки, вас пехота обошла.

– Да не, просто мы с фланга заслон сняли, конницы перепугались. А вот и они!

Отряды черных рыцарей слились в одну толпу – галопом понеслись к броду. Завидев это, последние шеренги землян, позабыв про все на свете, бросились к воде. Организованное отступление прекратилось – началось хаотическое бегство. В спины людям триллы безнаказанно метали дротики – никто им больше не мешал.

Фраки, сметая с пути собственную пехоту, около воды осадили коней. Поздно – большинство стрелков уже бежали по броду. Кто по пояс, а кто и по шею в воде, бережно держа над головой мушкеты и арбалеты.

В толпу вражеской конницы начали бить дальнобойные ружья, да и батарея Дубина не прекращала обстрел. Ядра, конечно, не бомбы, но тоже неплохо могут поработать – тела черных рыцарей в клочья разрывают. Триллы к воде отвращения особого не испытывали – забежав на мелководье, поспешно швыряли дротики по удирающим. Самое обидное, что снести их картечью нельзя – своих же накроет. Лишь когда последний человек выбрался из воды, заработали крупнокалиберные мушкеты и картечницы. Ширина брода была около шестидесяти метров – для эффективной стрельбы чуток далековато. Но триллы доспехов не носили и, потеряв пару десятков бойцов, поспешили отступить.

На несколько минут воцарилось своеобразное затишье – обе армии толпой сгрудились каждая на своем берегу. Хайты не решались атаковать землян через брод, а земляне и вовсе об атаке не думали. Триллы не могли добросить дротики в такую даль, но и мушкеты здесь были бесполезны. Лишь пушки Дубина изредка продолжали бабахать, посылая в противника ядра. Если так постоять еще часов пять, то батарея точно всех укокошит… если кто-то привезет еще вагон пороха и снарядов.

Хайты дружно, будто всех сразу дернули за какую-то ниточку, развернулись, потянулись назад к осажденной крепости.

Бой был окончен.

* * *

Кабан, опасно свесившись вниз, вгляделся в даль, огорченно заявил:

– Никого не вижу. И стрельба откатывается вдаль. Похоже, драпанули наши окончательно.

– Я бы на их месте тоже драпанул, – сказал Макс. – Хайтов здесь как саранчи. Надеюсь, не догонят наших.

– Не должны, – убежденно заявил Гена. – Брод рядом, вроде оттуда палят. Выше и ниже брода глубины жуткие, да и берег обрывистый. Так что кто до него дотащится, считай, спасен.

– Эх… сейчас они за нас плотно возьмутся, – вздохнул Кабан.

Что-то прошелестело в воздухе, сочно ударило. Командир южан дернулся, пошатываясь, неуверенно отошел от края площадки. Макс, увидев в его груди короткий дротик, свесился вниз, подстрелил трилла, уже замахивающегося вторым.

Гена яростно заорал:

– Эй, на стенах! У вас что, повылазило? Триллы под стеной лазят как у себя дома! – подскочив к оседающему Кабану, он подхватил его под руки. – Стой, не падай! Пока ноги носят, давай вниз спустимся. Макс! Не трогай эту мерзость – если вытащить, то кровь фонтаном ударит!

– Без тебя знаю.

Поддерживая Кабана под руки, потащили его вниз. Здоровяк побелел как мел, каждый следующий шаг был неувереннее предыдущего. Не дурак – понимает, что не царапину получил. Дротики триллов лишь на вид несерьезные, а на деле опаснейшая штука. Лезвие на конце что игла, но дальше резко расширяется. Такое легко пробивает кожаный доспех и, впиваясь глубоко, рассекает плоть широким прорезом. Вытащить не так-то просто – зубья не дадут, будто рыболовный крючок получил. А если учитывать, что о стерильности оружия не могло быть и речи, то и вовсе труба: получить такую штуковину под плечо – это наполовину умереть.

Макс, не сдержавшись, выругался:

– И приспичило тебе нагрудник снять!

– Так кто же знал… боем и не пахло, – сипло оправдался Кабан.

Гена, указав влево, буркнул:

– Вот к той каморке тащи, там у нас типа врача парень, зашивает наших.

– Так он врач или кто?! Что значит «типа»?

– Сам увидишь, – уклончиво ответил комендант.

Дверь каморки Макс распахнул ударом ноги. Розовощекий, толстенький парень, сидя за столом, зашивал прореху на штанах. Уставившись на Кабана, он чуток побледнел и, заикаясь, поинтересовался:

– Что это с ним?

– Бытовой сифилис… блин! – Макс обернулся к Гене: – И это ваш ВРАЧ?

– Ну… какой есть.

– Помоги уложить его и бегом тащи сюда тех восточников. Ты говорил, они лечить умеют. Пусть что хотят делают, но Кабана на ноги поставят!

– Понял. Сей момент. Как я сам не догадался!

– Да бегом ты!

Склонившись над Кабаном, Макс успокаивающе произнес:

– Не бойся, не сдохнешь ты. Раз сразу не сдох, то жить будешь – таких, как ты, надо сразу в лоб валить, все остальное мелочи.

Кабан изобразил подобие улыбки и тихо произнес:

– Может, и не сдохну, но поваляться придется долго – это тебе не насморк. Так что это судьба – ты теперь здесь командир. У Гены бойцов жменя, так что крепость теперь твоя. Макс, штурм нам грозит. Делай что хочешь, но Измаил им не отдавай. Пока есть порох, мы должны держаться.

– Заткнись ты, стратег. Без тебя разберемся. А говорить тебе сейчас нельзя.

Глава 22

Лом, окунув «адскую машинку» в бочку с водой, удовлетворенно констатировал.

– Зашибись – нулевая плавучесть, считай.

– И что это значит? – уточнил Олег.

– Это значит, что если в воде наш криворукий Клепа ее уронит, то она не пойдет на дно топором, а останется на месте.

– У меня руки не дырявые, чтобы ронять, – буркнул Клепа.

– Чего ты мне втираешь сопли свои? Я ради него стараюсь, а он еще и чем-то недоволен.

– А ты на меня косяки не вешай раньше времени. Давай лучше объясни нормально, как эта хрень работает.

– Ты слушай сюда. Вот в этом бочонке аммонит – это взрывчатка такая. И его тут до… – обернувшись на девушек, Лом поправился: – В общем, много его тут. Бочонок залит смолой, чтобы вода не попала, из нее выпирает лишь эта трубка. Низ трубки забит пластиковой взрывчаткой, вверху смонтирован механический взрыватель. Вот с ним надо аккуратнее – выход трубки заклеен пленкой полиэтиленовой, под ней вот ручка. Ее надо крутануть на сто восемьдесят градусов, тогда сработает взрыватель.

– И я тогда улечу вместе с бочонком и крейсером? – с интересом уточнил Клепа.

– Было бы неплохо, но вообще-то там пружина – пока не прокрутится на весь взвод, взрыва не будет. Я проверял – около ста сорока секунд процесс идет. В общем, у тебя будет примерно пара минут, чтобы оттуда удрать.

– А как я эту гнусность прикреплю к кораблю?

– Легко. Вот, Алик успел выковать специальные фигни. Вот, держи.

– Это что, штопоры?

– В голове у тебя штопоры! Это вроде шурупов, с ручкой как у краника. Любой дурак это понимает. Корабль у них деревянный, надо завинтить их между досками и зацепить за них бомбу. Для этого бомбу завернем сейчас в кусок невода. И вот, проволоки возьми пару кусков для надежности.

– Лом, а ты уверен, что взорвется это без проблем? – Олег не скрывал озабоченности. – У тебя всего один взрыватель, и тот сделан на коленке за пару часов.

– Не бзди – рванет как надо. Лишь бы раньше времени это не случилось.

Последние слова зрителям не понравились – все инстинктивно отступили подальше от опасного бочонка.

Лом пояснил:

– Взрыватель чуткий на удар. Если сильно грохнуть бомбой о пол, может и сработать. Так что ты, малыш, аккуратно ее носи.

– В штанах у тебя малыш, – буркнул Клепа. – Ладно, я готов. Когда начнем?

Олег, прикинув время, заявил:

– Через полчаса начнем. Может, они немного успокоятся после нашего прорыва вверх.

– А вот не надо было их настораживать!

– Клепа, так все ради тебя, иначе тебе же вверх по течению пришлось бы подниматься.

– Олег, я на Амуре вырос – у нас там любая бабка с такой бочкой хоть вдоль, хоть поперек сплавать сможет. Пережил бы.

– Ладно тебе. Не нервничай. Считай, что все удобства тебе создали – теперь дело за тобой.

* * *

Удур, отложив весло, тихо произнес:

– Дальше вода всегда прямо идет. Не станет сворачивать Клепа и будет там сам. Вода принесет к кораблю.

– А далеко до него? – уточнил Олег.

– Не знаю. Но дальше мне страшно. Жужжит. Страшно жужжит.

Олег раздумывал недолго: если враг заметит лодку, то операция провалится. Повернувшись к Клепе, сказал:

– Ну все, пора выходить – твоя остановка.

Клепа, осторожно взвалив бомбу на спину, тихо попросил:

– Глянь, как она там – не болтается?

– Вроде норма.

– Да боюсь о лодку стукнуть.

– Так я тебе ее спущу.

– Не надо. В воде возиться с ней неохота.

Клепа осторожно свесился с борта, погрузился в воду без всплеска. Время не летнее – Фреона давно уже остыла, но ему пока что холодно не было – выручал гидрокостюм, найденный в руинах магазина в центре катастрофы. Под костюм на Клепу напялили все теплое, что только смогли. Перчаток только не было – ладони, лицо и шею он смазал густым слоем гусиного жира. Эх, была бы маска, вообще бы здорово было.

Махнув Олегу рукой, Клепа оттолкнулся от борта, и через пару секунд лодка растаяла во мгле. Теперь вся надежда на нечеловеческое чутье Удура – в этой мгле иначе найти корабль будет нереально. Стараясь не тревожить воду, диверсант держался чуть ли не горизонтально, напряженно всматриваясь вперед. Тьма была хоть глаза выколи, да и нудный, моросящий дождь не улучшал видимость.

Рядом с пловцом вспенилась вода, громко плеснулась крупная рыба. Клепа почему-то вспомнил, как по весне поставил крупноячеистую сеть на двадцатиметровую глубину. Уж очень ему интересно было узнать, что там можно поймать. Сеть была хорошая, крепкая – с такой не страшно и сома весом под центнер запутать. Увы, в тот раз добыча оказалась сильнее рыбака. Буек с трудом отыскался метрах в двухстах выше по течению, а вытащив веревку, Клепа обнаружил жалкие обрывки снасти.

С тех пор Клепа экстремальной рыбалкой больше не занимался – ловил там, где все ловят. А еще он вспомнил, как на мелководье нашли тухлую тушу неизвестно какой рыбины – разложение сделало ее неузнаваемой. Зловонный монстр был шести метров в длину. А рассказы кшаргов и других рыбаков повествовали чуть ли не о динозаврах во Фреоне. Если же вспомнить, сколько за этот год народу на реке без вести пропало…

Все это ему вспомнилось мгновенно. И без того в осенней реке неуютно, а тут уж и вовсе колотить потихонечку начало – причем не от холода. Глубина реки в этих местах такова, что якорем не всегда до дна достают… Кто знает, что за монстры могут здесь обитать? Сожрут и не поморщатся. Тогда уж одна надежда: в пасти чудища успеть повернуть взрыватель и переглушить весь их омут.

Вот только Олег будет недоволен таким использованием мины.

Впереди замаячили желтоватые огоньки. Удур не оплошал – пловца несло прямиком на корабль. Клепа теперь даже шевельнуться боялся – палуба у крейсера высокая, но и зрение у хайтов нескверное. Если заметят диверсанта, то речным монстрам он точно не достанется.

Корма судна выступила из тьмы неожиданно – Клепе казалось, что плыть еще не меньше сотни метров. Вытянув руки вперед, он осторожно обогнул якорный канат, уткнулся в доски корпуса. Только теперь перевел дух – последние мгновения он дышать боялся. Но опасность уже позади – под изгибом корпуса сверху его не заметят.

Как бы издеваясь над чувством безопасности дерзкого землянина, сверху раздался подозрительный звук, и рядом с Клепой что-то брякнулось в воду. Вжавшись в корпус, он посмотрел вверх, облегченно выдохнул – ничего страшного, просто его угораздило оказаться под отверстиями судового гальюна.

Перебирая ладонями по дереву, передвинулся в сторону от опасного места. Руки уже начали подмерзать и слушались плохо. Сжав кулаки несколько раз, потрогал доски, оценил щели между ними. Вроде все нормально – можно работать.

Развязал горловину мешочка, подвешенного на шее, вытащил первый буравчик. Сталь легко ввинтилась в законопаченную щель, через полминуты наружу торчал лишь жалкий огрызок с рукояткой. Чудь дальше завинтил второй, потом воткнул третий, начал вкручивать, и тут произошло первое ЧП – с хрустом отломилась рукоятка. Кузнецы подвели.

Не ожидая такой пакости, Клепа беспечно всем телом давил на буравчик и стукнулся о корпус, да еще и ладонь распорол о торчащий штырь. Замер, с минуту не шевелился. Но вроде бы обошлось – никто не заинтересовался шумом. Или не услышали, или сочли проделкой обитателей речных вод.

Потянувшись к мешочку, Клепа чуть не выругался – он был пуст. Очевидно, при его неудачном контакте с корпусом корабля, оставшиеся буравчики выпали. Плавучесть у них далеко не нулевая, до дна здесь наверняка больше десяти метров – искать бессмысленно.

Делать нечего, придется довольствоваться всего двумя точками опоры.

Осторожно, не делая резких движений, Клепа снял со спины мину. Подвел ее к ручке первого буравчика, накрутил на нее сетку, повернул бочонок, прихватил его проволокой ко второй ручке. Подергал – вроде держится надежно. Но не тащить же проволоку назад – прихватил мину к корпусу еще и вторым куском.

Манипуляции с твердыми предметами к тому времени уже стерли с ладоней рыбий жир, и руки замерзли по-настоящему. А ведь сейчас самое главное начинается.

Затаив дыхание, Клепа под пленкой нащупал рукоятку взрывателя, ухватил, потянул. Не шелохнулась. Прокляв Лома и пожелав ему вечность гореть в аду без доступа психотропных препаратов, Клепа надавил в другую сторону. Есть! Поддалась! Повернув на сто восемьдесят градусов, до упора, едва не обмочился – с Лома бы сталось перепутать, и запросто можно было подорваться при малейшей попытке активации механизма.

Терять время теперь нельзя – остановить взрыватель невозможно. Отсчитывая мысленно секунды, Клепа оттолкнулся от корпуса и позволил течению понести его прочь. Корабль растаял во тьме, следом постепенно растворился во мраке желтый свет его фонарей или факелов. Досчитав до ста двадцати, Клепа зажмурился, приготовился к грохоту взрыва. Но тщетно – ничего не происходило.

Досчитав до двухсот, Клепа в очередной раз страшно проклял Лома и стал лихорадочно соображать, что же делать. Мину явно заело, а она у землян одна. Бросать ее жалко, а забирать ее ужасно страшно. Да и как забрать – где теперь он во тьме найдет крейсер?

Клепа совершенно зря проклинал Лома: тот все сделал правильно. Взрыватель был прост и надежен. Даже супернадежен – по сути, два взрывателя в одном. Одновременный отказ обоих крайне маловероятен. Вот сверхнадежность и подвела – речной холод добрался до механизма, загустил жир, используемый как смазка. Но это не остановило дублирующий химический процесс – кислота из раздавленного флакона все же разъела стенки тонкой трубочки. Просто сделала это чуть позже, чем рассчитывал Лом.

Вспышка на миг осветила реку, следом в спину Клепе ударила гидроакустическая волна, а уж потом по ушам врезал грохот взрыва. К счастью, его отнесло далеко, и он не пострадал. Эх, жаль не видел сам взрыв!

Обернувшись, Клепа заулыбался – в темноте виднелись отблески огня. Аммонит, конечно, не «греческий огонь», но что-то там поджечь ухитрился. Борясь с течением, чтобы не унесло далеко, пловец следил за атакованным крейсером, дожидаясь продолжения концерта.

И дождался.

Реку осветила ракета, следом повисла вторая. Донеслись хлопки установок «Варяга», расцвел огненный цветок – снаряд с «греческим огнем» нашел цель. Хлопнула пушка, потом вторая – бой там гремел нешуточный. Эх, не околеть бы от холода, пока они там добивают поверженный линкор Хайтаны.

В канонаду «Варяга» вплелся новый звук – стреляло орудие хайтанского крейсера. Похоже, на выручку пострадавшему собрату подоспел еще один, а может, и два.

– Тикайте! – стуча зубами, просипел Клепа.

Потянувшись к сумке на поясе, он нащупал застежку, открыл с трудом – пальцы одеревенели и слушаться отказывались. Нашарил цилиндр электрического фонаря, завернутого в пленку, потащил, не удержал – задубевшие руки были будто чужие. Отчаянно пошарил в воде, да разве найдешь теперь!

Полная задница – до берега километра два, да и не понять толком, где он. А посигналить нечем теперь. Вспомнив о чутье клотов, Клепа отчаянно принялся бить ладонями по поверхности воды и в придачу орать непристойности. Ему в этой ситуации приличные слова на ум не приходили: он материл кузнецов, неспособных нормально приковать рукоятку к буравчику, материл Лома за то, что тот сам не поплыл со своей доисторической бомбой, материл себя и своих родителей за то, что вызвался сам на это нехорошее мероприятие. Речным рыбам и хайтам тоже досталось на орехи – Клепа никого не обидел невниманием.

Под конец он матерился уже сипящим шепотом, но при этом ему казалось, что он кричит. Высокий нос «Варяга» он заметил в последний момент, когда судно уже было в десятке метров. Обессиленно плеснувшись еще раз, Клепа прохрипел:

– Стоять, сцуки!..вам!

В воду плюхнулся веревочный трап, но ухватиться за него Клепа не успел – сильная мохнатая рука бесцеремонно ухватила его под мышку, вытащила на палубу. Ноги подогнулись, плюхнувшись на колени, Клепа, стуча зубами как перфоратором, отчеканил:

– Что, суки, не ждали?

Олег, поглядев на его черно-синие губы, констатировал:

– Он серьезно замерз. И, похоже, мозг его вообще замерз до состояния льда. Давайте в трюм нашего героя, ближе к печке.

Клепу спустили по лестнице, начали освобождать его от гидрокостюма и одежды под ним. Олег поднес к губам диверсанта кружку, тот, едва зубы не разбивая о край, вылакал содержимое как воду, сипло поинтересовался:

– Что это за моча?

– Не знаю, но ты это называл коньяком.

– Во я пургу гнал… Э! Олег! Я этих… утопил?

– Утром узнаем. Но вроде им задницу оторвало напрочь. Ты у нас теперь герой – все девки теперь твои будут.

– Это очень хорошая новость. Ты там тогда внизу посмотри хорошенько, не отморозило ли мне член.

* * *

Дубин погрел ладони на горячем пушечном стволе. Убедившись, что последнее орудие готово к переходу, скомандовал:

– Все, ребята, за мной! Отвоевались!

Лошадки цепочкой потащились вверх по склону долины. Поскальзываясь на мокрой глине растоптанной тропы, за ними плелись артиллеристы и кшарги. Сзади время от времени счетверенной скроговоркой стреляли картечницы, иногда жидковато гремел мушкетный залп. Арьергард войска землян отходил от брода организованно, не унижаясь до беспорядочного бегства. Правда, и хайты уже не особо давили: бой шел более двенадцати часов – даже эти твари выдохлись.

Батарея добралась до конца подъема, миновала шеренгу мушкетеров заслона – укрывшись под промокшими плащами, бойцы старались уберечь оружие от влаги. Но тщетно – дождь усилился не на шутку, оружие постоянно давало осечки. Часа через два войска останутся без огнестрельного оружия – попросту вымокнут жалкие остатки пороха. А что поделаешь, если ни у кого нитки сухой не осталось?

Наперерез батарее выскочил Круг, Дубин легко узнал его по черному кожаному плащу – в нем мэр походил на эсэсовца.

– Дубина, вы как?

– Норма. Все вроде целы. Расстреляли все, что только можно: ни бомб, ни ядер, ни картечи не осталось. Пороху чуток еще есть.

– Это хорошо – мушкетерам нашим как раз надо.

– А мне чем заряжать? Конским навозом?

– Так ты сам сказал, что нечем уже. Дубин, новость есть хорошая. Ребят порадуй.

– Что?

– Олег по связи только что сообщил. Крейсер они сейчас атаковали. И вроде бы удачно. Утром, сказал, уточнит.

– Не до крейсеров нам. Раксы уже с двух сторон переправились, как бы хвост не отрезали. Да и фраки могут появиться, а от них не уйдем.

– Маленько зарядов еще есть – отобьемся. А вы не стойте здесь, бегом уходите к той же деревне. Всем сигнал отступать туда. Пора завязывать эту драку…

* * *

Макс заглянул в каморку, где лежал Кабан. Возле раненого на табуретке сидела младшая сестра Литали и при свете жирового светильника вязала рыболовную сеть.

– Ну как он? – шепнул охотник.

– Спит. Отец ему макового отвара накапал, теперь долго спать будет.

– А ты почему возле него сидишь?

– Отец сказал, что если дышать часто начнет, то надо будет сказать.

– Тебе спать надо.

– Ага. Я немножечко еще посижу, а потом с ним Литали посидит.

Макс, с трудом удержавшись от довольной улыбки, кивнул:

– Вот и хорошо. Я его попозже проверю.

Выбравшись на стену, поспешно просеменил к следующей башне. Здесь было его обиталище, надо хоть поспать часок-другой. Если, конечно, удастся уснуть – после отхода войск землян гарнизон Измаила остался один на один со всей ордой, а это приблизительно три тысячи хайтов. А у Макса, считая раненого Кабана и жителей, способных держать оружие, всего-навсего восемьдесят шесть бойцов.

Разве тут уснешь…

Глава 23

Крейсер не утонул – «Варяг» и «Находка» обнаружили его после рассвета на мелководье у правого берега. Сам он туда сумел дойти или его отбуксировали, но факт есть факт – уйти на дно ему не дали. Воды он принял, правда, немало – лег на грунт, просев в воду чуть ли не до второго яруса весел. Корму ему потрепало здорово – доски торчали во все стороны, будто иглы дикобраза, а башенка с орудием опасно перекосилась.

Лом, оценив состояния корабля, выразил свое мнение:

– По ходу этот героический лилипут мину к веслу привязал – по идее, весь зад должно было оторвать, если бы рвануло на корпусе. А еще лучше под днищем.

Клепа на любой намек о неполноценности его подвига реагировал нехорошо:

– Слышь, ты, окурок в помаде, – ты бы еще в мину стирального порошка насыпал вместо тротила, а потом на меня все валил. Я ставил на корпус, под водой. Хочешь под днище поставить, так сам плыви, и гармонь тебе на рыло вместо акваланга… Ихтиандр…

– Да вроде нормальный аммонит был, – лениво оправдывался Лом. – Надо было просто пару мин или бочонок побольше. Вон какие доски толстенные – корпус у этого гнуса крепкий, погасил удар сильно. Вот под днищем бы сильней эффект был: там гидроудар взрыву помогает и сопротивление среды неплохо работает.

Олег указал на два оставшихся крейсера, замерших возле искалеченного собрата:

– Думаю, это они его дотащили. Сам он остался без рулевого весла, да и гребные весла у кормы переломаны или висят как сопли. Похоже, пытались завести в свою реку, но он сильно просел и застрял. Вот и крутятся теперь, думают, как его вытащить.

Клепе сама идея о возможности эвакуации и последующего ремонта геройски взорванного крейсера очень не понравилась:

– Надо бы его как-нибудь спалить.

– Ага, – кивнул Олег, – сейчас позавтракаем, зарядим все, что можно, подойдем ближе и спалим все к чертям. А эти два «Титаника» будут смотреть на спектакль со стороны и в ладоши хлопать.

– Можно дать Клепе канистру с бензином, и пусть сам сплавает, ему не тяжело, – предложил Лом. – Ему это даже нравится.

Клепа, нехорошо взглянув на Лома, буркнул:

– Что-то ты бухтишь сегодня много, небось опять с мужем поругался? Эти козлы специально тут крутятся, охраняют его от нас. Разве тут подойдешь…

Олег улыбнулся, хлопнул Клепу по плечу:

– А ведь ты не дурак.

– Ясное дело. И яиц у меня почти три.

– Пока эти монстры сторожат подбитую трирему, никто не охраняет фарватер. А ведь отдельные отряды до сих пор переправляются, и вообще у них движение не прекращается.

– Ну и что? Тогда они нас гонять опять начнут, если полезем к мелким.

– Нет, Клепа, не все так просто: если они погонятся за нами, мы оттащим их подальше, потом на моторах быстро вернемся сюда и спалим этот подбитый броненосец. Если они один корабль оставят здесь, а второй пустят на нас, то тоже неплохо: пока он гоняет «Варяга», «Находка» занимается черными делами. Если не подойдут еще такие крейсера, то все – плотно контролировать переправу они уже не смогут.

– Я бы на их месте тогда это корыто бросил.

– Тогда мы его спалим. А два корабля это не три – держать под контролем всю переправу им станет трудновато.

* * *

Дубин проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Впечатление такое, будто весь день и ночь мешки грузил, а поспать успел не более минуты. Продрав глаза, взглянул на такого же сонного, красноглазого Кругова.

– Дубин, ты вроде язык восточников знаешь хорошо, пошли в избу к Монаху, переговоры проведешь.

– Хреново я его знаю. Это что за переговоры? Я спать хочу, как перед смертью, – лег перед рассветом, а сейчас вон утро раннее.

– Все хотят. Что ты, блин, как девица капризничаешь!

– Тебе, Круг, хорошо, ты вчера пушки не ворочал. Дай хоть умоюсь.

– На улицу выйди, сразу умоешься – там дождяра как из ведра хлещет.

Дубин снял с деревянных гвоздей развешенную возле печи одежду. При этом пару раз наступил на спавших вповалку на полу бойцов, но те даже не проснулись. Увы, тряпье просохнуть не успело – пришлось натягивать влажное.

Брюки с кожаным верхом, пара портянок, высокие сапоги, простая холщовая рубаха, безрукавка из оленьей шкуры мехом внутрь, тяжелая, холодная кольчуга. Перепоясался, прицепил ножны с коротким мечом, за голенище сунул нож.

Круг не обманул – за порогом будто водопад бушевал. Потоки воды с ревом вылетали с крыши, заметно перепахав землю. Того и гляди, тес смоет. Бегом, шлепая по лужам, добрались до избы старосты деревни. Дубин удивился – он думал, что Монах ночует в своем шатре, – на его глазах солдаты ставили эту огромную палатку. Все дома были набиты воинами под завязку, очевидно, ради этих разговоров отсюда всех выперли.

За порогом пришлось протискиваться мимо четверки гвардейцев. Волкодавы Монаха держали ладони на рукоятях мечей и кинжалов и на южан покосились нехорошо. Но пропустили без вопросов.

В сумраке низенькой избы посредине на табурете восседал явный рыцарь. Толстенные сапоги, обшитые бронзовыми бляхами, потемневшая кольчуга, на широченном поясе пустые ножны от кинжала, руки связаны впереди, в ладонях сжимает чашку с чаем. Вид не восточный – жгучий брюнет, будто южанин. На вошедших бросил чуть насмешливый, хитроватый взгляд – без тени страха.

Монах и Серго сидели у стены, по обе стороны от единственного окошка. При виде южан диктатор кивнул Дубину и спросил:

– Сможешь перевести, что он говорит?

– Попробую. Где его поймали?

– Не поймали его, сам пришел.

– Сам?!

– Да. Издалека нашим что-то орал и меч свой бросил, показывая, что сдается, или переговоры какие-то затеял. Трудновато его понять – те восточники, что ближе всех к нам живут, вроде немного не так говорят. Наверное, у них чуть ли не в каждой деревне свой диалект. Ты спроси его, кто он такой и зачем приперся.

Дубин, прокашлявшись, присел на свободный табурет и, повернувшись к рыцарю, старательно подбирая слова, спросил:

– Кто вы и зачем пришли к нам?

Рыцарь, оторвавшись от кружки, ответил мгновенно и без запинки:

– Я сир Дюраг, верный вассал барона Шервазира. Мой барон и его герцог послали меня к вам для важного разговора. Передай вашим вождям, что меня можно и не связывать – я никуда не убегу.

Монах, выслушав перевод, кивнул:

– Хорошо, спроси его, что за разговор.

Дубин перевел восточнику и от себя добавил:

– Только говорите помедленнее, чтобы я успевал переводить.

– Хорошо. Но можно мне сперва узнать, с кем я разговариваю? Мне нужны главные ваши вожди, и трепаться попусту с их слугами будет досадной потерей времени.

– Слуг здесь нет – в этом доме собрались наши военные вожди. Я Дубин, вот это Кругов – мы вожди Юга. Монах и Серго – вожди Севера. Вся эта армия, что расположилась в деревне и вокруг нее, наша.

– Это очень хорошо. Тогда переводи остальным вождям. Меня послали к вам, чтобы договориться о союзничестве. Вместе нам легче будет сбросить хайтов назад в реку.

Монах, выслушав перевод, покачал головой:

– Мы не видим смысла в союзе с разбойниками. Ваши всадники разоряли наши деревни, убивали людей или угоняли их к себе в плен. Если нам попадается восточник живьем, мы сажаем его на кол. И этому сиру, возможно, грозит та же участь. Не вижу ни одной причины, которая бы помогла ему избежать такой неприятности.

Слова диктатора рыцаря ничуть не напугали. Сохраняя безмятежный вид, он продолжил:

– Мы сюда не за вашими деревнями пришли – просто некоторых ребят невероятно трудно удержать в узде. Стоит ли обижаться на такие мелочи? Наши дозорные видели, как вы днем воевали с хайтами. Они сказали, что вы не смогли снять осаду с вашей крепости и очень поспешно отступили за реку. И еще они сказали, что вам при этом очень повезло.

– В чем же нам повезло?

– Пока вы дрались с пехотой Хайтаны, мы сражались с их кавалерией. Отряды фраков в погоне за нами ушли прилично на восток. Мы там стараемся их разделить, чтобы бить по частям, но эти черные мрази упрямо держатся кучей. Они знают, что пехоте наших рыцарей не догнать, вот и оставили ее в лагере у вашей крепости. Когда им надоест за нами гоняться, вернутся назад и потом уже совместно начнут двигаться. Вот вы представьте, если бы днем с хайтами был отряд в три сотни фраков. Представили? И как, по-вашему, удалось бы вам переправиться через реку, избежав разгрома? Не думаю, что от атаки сотен этих бестий вы бы спаслись своими вонючими трубами. А вот мы могли бы неплохо вам помочь при таком раскладе – нам они не так страшны.

Монах, очевидно, кое-как понимал, что говорит Дюраг, и перевод Дубины слушал невнимательно. Едва тот закончил, нетерпеливо произнес:

– Если он так уверен в своих силах, то зачем им вообще союз с нами?

Рыцарь тоже над ответом долго не раздумывал и признался честно:

– Мы бы хотели остановить хайтов здесь, не пустив к нашим границам. Очень трудно сладить с их ордой, когда она будто змея многоголовая расползается по лесам. Сколько их не режь, все равно разграбить успеют многих. Если бы у нас хватило сил, мы бы их давно перетоптали, но, увы, нас не так много, как хотелось бы. У нас не хватает воинов на такую ораву. У вас, похоже, те же проблемы. Так почему бы не сделать работу вместе, если это выгодно и нам и вам? Ведь поодиночке мы ничего с ними поделать не можем.

На этот раз Монах отвечать не спешил и обратился к командирам:

– Как, по-вашему, стоит всерьез обсуждать предложение этого проходимца?

Круг решительно кивнул:

– Если для победы мне придется черта в союзники взять, я возьму без угрызений совести.

Серго кивнул:

– Монах, он прав. Мы и без фраков хайтов выдавить не можем. Многовато их для нас.

Дубин, покосившись на рыцаря, тихо произнес:

– Многие наши ребята недовольны будут. Да и кшаргам восточники не по душе. Но, думаю, выбирая между хайтами и восточниками, все выберут хайтов.

Монах, чуть подумав, кивнул:

– Хорошо. Скажи ему, что мы не против совместных действий. Но для этого нам надо переговорить с их вождем. Мы должны получить назад угнанных жителей, и нам понадобится компенсация за разгром нескольких поселений.

Дюраг, выслушав перевод, ответил быстро:

– Да, это надо говорить вождям. Я не могу ничего обещать. И вождь у нас тоже не один – четыре королевства послали своих воинов в этот поход. Если ваш черный вождь передумал знакомить кол с моей задницей, пусть прикажет вернуть мне оружие и посадить на коня. Уже к полудню тогда сумеет поговорить с нашими вождями – мы стоим не так далеко отсюда.

* * *

Кабан, накачанный наркотическим маковым отваром, храпел как тяжелый бульдозер. Даже когда сестренка Литали уселась ему на ноги, не сбился с ноты – продолжал храпеть в том же ритме. Сама Литали разместилась на табурете и, как и младшая сестра, разинув рот, следила за руками землянина.

Ладони Макса за последний год загрубели серьезно – работать им приходилось не в тепличных условиях. Кожа ороговела, загорела до черноты, ногти исцарапало, суставы трещали при попытке сжать кулаки. Но это ему не особо мешало – вот уже полчаса охотник развлекал восточниц примитивными фокусами. Для этих детей леса, не избалованных цивилизацией, и храп Кабана мог за музыку сойти, а проделки чернявого землянина и вовсе можно назвать грандиозным шоу.

«Вытащив» из уха девочки свинцовую картечину, Макс сжал ее в кулаке, дунул на костяшки пальцев, раскрыл ладонь – продемонстрировал, что она пустая. Зрительницы дружно охнули, а младшая от избытка эмоций начала грызть ногти, за что схлопотала шлепок от старшей:

– Отец увидит, что опять ногти грызла, отрежет тебе все пальцы сапожным ножом. И никто тебя потом без пальцев замуж не возьмет!

Скрипнули деревянные петли, в каморку заглянул Гена:

– Макс, пошли на стену, похоже, хайты что-то замышляют. Плохое замышляют.

– Да уж понятно, что хорошее не замыслят…

Улыбнувшись Литали, охотник пошел за комендантом.

Проливной дождь прошел так же внезапно, как и начался, – теперь на улице лишь нудно моросило. Двор превратился в исполинскую лужу – вода неохотно просачивалась через щели у ворот, не в силах уже впитываться в землю. Похоже, за конец ночи и утро выпало сантиметров пять осадков, а скорее всего, больше. Таким темпом Измаил вскоре в бассейн превратится.

По тропинке, выложенной камнями, добрались до лестницы, избежав знакомства с грязью. На верхней площадке башни, несмотря на дождь, было многолюдно – с десяток защитников с тревогой вглядывались в даль. Макс, протиснувшись к бортику, пригляделся туда же. Вроде бы обычная картина – хайты занимаются своими делами в лагере и вокруг него. Только вот дела их сместились ближе к крепости – сотни четыре врагов таскали доски, брус и бревна, что-то мастерили. Что-то большое…

– Чего это они там делают? – ни к кому не обращаясь, спросил Гена.

– На таран вроде бы непохоже, – неуверенно ответил кто-то из воинов.

– И камни вон таскают от обрыва, – добавил второй, указывая влево.

Посмотрев в том направлении, Макс увидел, что по реке снуют плоты, лодки и одинокий баркас, захваченный врагами у причала. На противоположном берегу в обрыве выходили каменные пласты, оттуда хайты перетаскивали глыбы на свой берег.

Еще раз оценив масштабы строительства, Макс, указав на реку, заявил:

– Снаряды заготавливают.

– Какие снаряды? – не понял Гена.

– Простые… Метательные машины они сооружают. Как доделают, начнут нас обстреливать. Развалят башни и стены, потом сметут.

– Блин! И что делать?!

– А ничего. Будем пока что на это смотреть. Добить до них не сможем, а на вылазку не хватит сил. Будем ждать… ждать и надеяться…

Глава 24

Переговоры командования двух армий больше всего походили на случайную встречу воровских шаек. Со стороны землян были Монах и Дубин, спины им прикрывали двенадцать гвардейцев с арбалетами и мушкетами на изготовку. От восточников помимо Дюрага прибыли четыре суровых рыцаря – очевидно, командующие от каждого королевства. Все как близнецы – немолодые, кряжистые, с физиономиями видавших виды мужиков. Латы добротные, оружия у каждого целый арсенал. Позади ненавязчиво маячили восемь всадников попроще – копья и пики те держали на изготовку.

Не слишком похоже на встречу старых друзей.

Дюраг степенно представил четверку:

– Герцог Октус – королевство Леносутас; герцог Валкон – королевство Принтас; герцог Ерииш – королевство Пакатус; барон Церпен – королевство Катус.

Герцог Октус, подав коня на шаг вперед, резко произнес:

– Общее командование над нашей армией сегодня на мне. Не знаю, кто из вас главнее, спрошу прямо: вы уже обдумали наши слова?

– Да, – кивнул Дубин. – Но, пока не будут освобождены угнанные жители и не дадут компенсацию за пять разграбленных поселений, никакого союза не будет.

– Проклятье! Я уже велел собрать всех, кого удастся найти. И велел выпороть самых прытких ублюдков, посмевших заняться грабежами. Но будь прокляты все силы тьмы: что за компенсацию вам еще надо?

– Пятьдесят лошадей. Мы решили, что этого будет достаточно – по десять за каждую деревню. Это, конечно, мелочь. Просто не хотим сильно грабить будущего союзника.

– Да вы еще все наши мечи попросите, то же самое будет! Лошади в походе нам и самим не помешают!

– Может быть, и так. Но мы ведь не требуем боевых коней – достаточно любых. И учтите, если разбой повторится, так дешево уже вопрос решить не выйдет. Итак, когда мы увидим НАШИХ лошадей и НАШИХ людей?

– К вечеру все будет, – сдался герцог.

– Отлично, – улыбнулся Дубин. – И вот еще, что значит «сегодня командование на вас»?

– Это значит, что сегодня командую я. Завтра будет очередь другого.

– У вас что, даже единого командующего нет?

Герцог, поморщившись, кивнул:

– Мы так и не пришли к единому мнению, кто лучше всех подходит на эту роль, вот и командуем по очереди.

Монах и без перевода понял смысл, покачал головой:

– Да уж… Войско у них безголовое… веселые союзники.

Церпен, по титулу самый низкий, но, судя по косвенным признакам, при этом и самый языкастый, нетерпеливо предложил:

– Не пора ли нам проехать в наш лагерь, чтобы в шатре все нормально обсудить? У меня от этого дождя вот-вот шлем к волосам приржавеет.

– Лучше уж вы к нам, – ответил Дубин, даже не уведомляя Монаха. – У нас тут рядом и шатры есть, и избушка найдется.

– Может, позже так и сделаем, – уклончиво заявил Октус. – Давайте хоть предварительно договоримся о том, что будем делать в первую очередь.

Судя по всему, новые союзники доверяли землянам не больше, чем те им. Хорошее начало…

Монах, выслушав все, спокойно предложил:

– Не знаю, что мы станем делать дальше и получится ли у нас совместно действовать. Но для начала надо собрать все наши силы воедино. И я предлагаю, чтобы они привели свои отряды к деревне, где мы стоим лагерем. Место хорошо обжито, кругом кольцо дозоров и до брода не так далеко. А за ним как раз стоят и нужные нам хайты. А как постоим рядом да поглядим друг на друга, там уж поподробнее все обсудим.

Октус, выслушав перевод Дубина, ответил без колебаний:

– Хорошо. Мы сейчас отправимся к войскам, и уже к вечеру наша армия будет возле деревни. Надеюсь, проблем с тем, что наши отряды встанут рядом друг с другом, не будет. Что бы ни было между нами до этого и что бы ни произошло потом, уже неважно, ведь сейчас у нас один враг – хайты. И против них надо выставить все живое.

* * *

Бум, поглядев в сторону приближающейся галеры, довольно присвистнул и подкинул в руке короткую секиру:

– Сир Олег! Сейчас будет потеха! Это вам не подлым огнем издалека пулять! Нет, я все понимаю, против этих вонючих животных огонь – самая полезная вещица. Но все же не по-мужски это как-то! Так можно всю войну проплавать под этим мерзейшим дождем и ни разу не почувствовать, как под доброй сталью в твоей руке трещат кости врага.

– Бум, мы не собираемся брать эту галеру на абордаж. Нам она не нужна: мы ее просто сожжем, так что спрячь свою секиру.

– Сир: но мои глаза хорошо видели, как эти ублюдки кого-то пинками загоняли в трюм. И, похоже, это были люди. Неужто вы, не разбираясь, предаете огню все, что видите? Дело, конечно, нужное, но опять же как-то не по-мужски. А вдруг эти козявки украли на том берегу сто прекрасных дев, и те теперь только и мечтают, когда же мы их освободим. Со мной такое уже бывало один раз: во время мятежа баронов. Мы тогда отбили у кандорцев целый обоз с пленницами. Ох как они нас потом благодарили! Хотя не столь уж они прекрасны были, да и не пленницы и уж точно не девы – это был обычный походный бордель. Но в той глуши это было сказкой!

Олег, не обращая на Бума внимания, достал бинокль, посмотрел на вражеское судно. Людей не видно: раксы и триллы да один амбал на рулевом весле. Но оснований не доверять рыцарю не было – Бум и до этого не раз демонстрировал орлиное зрение. Галера шла с левого берега, вполне возможно, что ее загрузили первыми пленниками – хайты наверняка уже наловили немало народа.

Приняв решение, Олег скомандовал:

– Пушки зарядить картечью! Приготовиться к абордажу!

Схватив за плечо праздношатающегося Лома, толкнул его в сторону трюма:

– Скройся там и не высовывайся!

– Почему я там должен сидеть?! Мне тоже посмотреть охота!

– Если ты своим тупым рылом дротик поймаешь, Добрыня меня раком поставит. И так он в день по два раза спрашивает по связи, когда же я тебя назад отправлю, – похоже, у вас трепетная любовь. Так что скройся… ценное создание…

Поднеся рацию к губам, Олег вызвал «Находку»:

– Паук! Вы там где?

В ответ зашипело, забулькало, но разобрать слова было невозможно. Или расстояние велико, или остров, за который «Находка» утащила преследовавший землян крейсер, мешает. В любом случае верных полчаса у «Варяга» есть, а на абордаж больше и не понадобится.

Перейдя на корму, Олег проинструктировал клота:

– Удур, нам надо поставить «Варяг» бортом к хайтам, чтобы обстрелять. А потом надо будет к ним причалить и высадиться к ним на палубу. Сможешь так сделать?

– Смогу, Олег, ведь вода сегодня не ссорится с ветром.

– Вот и хорошо. Но смотри, близко не разворачивайся, а то дротиками обстреляют еще до наших залпов.

– Хорошо, Олег. Я не буду близко. Мне не нравятся дротики. Я их боюсь.

Оглядев палубу, Олег остался доволен. Суеты не наблюдалось – все были при деле. Народ сосредоточенно заряжал пушки, картечницы и мушкеты, головы у всех прикрыты шлемами, накидки от дождя убраны – в бою они только помеха. Лишь бы этот дождь не усилился – огнестрельное оружие землян влагу не любит. Настало время команде «Варяга» вплотную столкнуться с врагом. Прав Бум, это по-настоящему мужская работа.

Хайты также готовились к бою – они знали, на что способны корабли флотилии южан, и понимали, что уйти не удастся. Хотя это знание не мешало им настойчиво грести к левому берегу. Если успеют добраться – спасутся, хотя и потеряют корабль. Триллы столпились на корме, суетливо помахивали дротиками, как бы прицеливаясь, раксы неподвижно замерли за ними, держа секиры наготове. Баллисты на галере не было – против огненной атаки противопоставить им, по сути, нечего.

Затянув под подбородком застежку шлема, Олег нервно потянул рукоять меча, проверяя, легко ли выходит из ножен. Удур чуть повернул корабль, не давая ему опасно сблизиться с галерой. До хайтов было рукой подать – пара триллов даже дротики метнула, недобросив их всего-навсего на пару десятков шагов.

– Внимание! Стрелять только по моей команде! Бейте повыше, старайтесь не задеть корпус – не исключено, что они везут пленников!

Как только корабли поравнялись, скомандовал:

– Пушки и картечницы, ОГОНЬ!!!

Не дожидаясь, когда рассеются клубы дыма, крикнул клоту:

– Удур, правь к ним! Приготовиться к абордажу! Мушкетеры, беглый огонь по палубе.

Картечь поработала на славу – триллов, сгрудившихся на высокой открытой корме, выкосило почти всех. Раксам повезло чуть больше, кроме того, уцелевшие поспешили спрятаться, и понять, сколько их осталось, невозможно. Мушкетеры, пользуясь преимуществами высокой палубы «Варяга», разряжали свое оружие по любому источнику движения, а иной раз и явно вслепую. Олег с тревогой заметил, что пара ребят с руганью чистят затравочные отверстия – дождь ухитрился подмочить порох.

В пороховой мгле на изготовку встали ребята с абордажными крючьями. Закинув их на борт галеры, дружно закряхтели, натягивая веревки. Клепа выбил стопор корвуса, абордажный мостик обрушился на корабль хайтов, проломив своими зубьями доски палубы и сокрушив бортик.

Гремя железом и завывая, будто реактивный двигатель на форсаже, первым по мостику пробежал Бум. Олег поморщился: эта роль предназначалась Эрону – предводитель арков мог легко продержаться среди врагов пару минут вообще в одиночку. Ну да ладно, рыцарь этот тоже вроде не рохля.

Спрыгнув на палубу галеры, Олег выхватил меч, прикончил израненного ракса, силящегося подняться, несмотря на истерзанную картечью грудь. Перед лицом мелькнул дротик – ударил Бума в бок. Кольчугу не пробил, но все равно рыцаря это не обрадовало:

– Прирежьте этих тощих шлюхиных детей! А я пока внизу гляну!

Олег не стал спорить, кинулся на корму, откуда пара триллов начала обстрел. При виде землянина долговязые стрелки засуетились – рукопашная схватка не их конек. Увы, прикрыть их было некому – раксов на палубе не осталось. Снизу рубанул одного в бедро, уже падающему перерезал шею, второй добровольно прыгнул за борт – сомнительно, что в холодной воде он дотянет до далекого берега.

Их трюма донесся рев Бума:

– Ко мне все! На помощь! Быстрее! Вот где эти ублюдки спрятались от меня!

Олег замер перед люком, прикрыл глаза до узенькой щелочки, мысленно досчитал до десяти, лишь потом скользнул вперед. Это хоть немного поможет зрению быстрее адаптироваться к сумраку трюма.

Здесь уже дрались вовсю: звенело оружие, кто-то орал от боли, а кто-то визгливо матерился. Олег поспешно отскочил от лестницы, разворачиваясь спиной к борту – хоть ее прикрыть. Вовремя – из сумрака выскочила внушительная фигура с занесенной секирой, обрушила ее прямо на голову. Землянин успел убраться с ее пути, и лезвие надежно увязло в массивном шпангоуте. Не дав врагу времени освободить оружие, атаковал, вбил клинок между досками доспехов, под ребра, повернул, расширяя рану. Ракс, взревев, обрушил кулак на висок с такой силой, что оставил в шлеме вмятину.

Олег отлетел в сторону, споткнулся о чье-то тело, не удержался на ногах, брякнулся. Поднимаясь, перерезал жилы под корявой волосатой коленкой, а когда хозяин коленки рухнул, сунул ему меч под мышку чуть ли не до рукояти. Раксы, конечно, очень живучие, но такая рана даже их останавливает мгновенно – и этот не оказался исключением.

Поднялся, уже понимая, что бой закончился не начавшись. Экипаж галеры и без того был невелик, а картечь его проредила чуть ли не полностью. Бой у лестницы в трюм был отчаянным порывом кучки одиночек. А Бум оказался прав: в кормовой части трюма сидело десятка два пленников, испуганно глядя на избавителей.

Олег уже было потянулся к подбородку, расстегнуть опостылевший шлем, но шум с палубы заставил его насторожиться – судя по всему, там продолжалась драка.

Выбираясь наружу, на последних ступеньках чуть не заработал удар огромным веслом по голове – внушительная «дубина» прошелестела над самой макушкой. Осторожно выглянув, увидел, как за борт с воем улетает один из воинов. Обернувшись, понял, в чем дело. Амбал-рулевой оказался не настолько мертв, как все решили. Да, картечь его потрепала, но эта туша нашла в себе силы подняться, и теперь при помощи весла он гонял по галере абордажную команду. Помешать ему никто не решался – все заранее убирались с его пути, а зазевавшиеся прыгали за борт, не желая знакомить свои бока с такой дровенякой.

Хоть Удура зови…

– Притащите пики! Кто-нибудь! – заорал Олег и кинулся к корме.

Отобрав у мертвого трилла пару дротиков, поспешно кинул первый. Неудачно – этот хайт, несмотря на габариты, перемещался с дивным проворством. Второй дротик кинул уже не спеша и более успешно – иззубренное лезвие удачно угодило в место, где плечо переходило в шею. Но, увы, рана, способная убить человека на месте, эту тварь лишь разозлила. Амбал проворно развернулся, пару мгновений побуравил Олега прищуренными поросячьими глазками, хрипло провизжав, кинулся на обидчика, занося над головой весло, будто исполинскую мухобойку. С палубы «Варяга» выстрелила Рита, вбив стрелу в скулу, но хайт будто не заметил такого пустяка.

С мостика, чуть ли не перед носом исполина, спрыгнул Лом, в руке у него был зажат здоровенный пистолет, из тех, что в фильмах про пиратов показывают. Подняв свое оружие, он с пары шагов разрядил его амбалу в голову. Висок хайта взорвался фонтаном крови и обломками костей, а левый глаз как пробка вылетел из глазницы. Туша грохнулась с такой силой, что вздрогнула палуба.

Лом, снисходительно пнув ногой труп, довольно констатировал:

– Вот и все. И никаких пик не надо. Чего тут веслом махать – против лома нет приема!

– Ты куда вылез, урод трахнутый? Я же тебе сказал в трюме сидеть!

– А чего там сидеть, когда тут такое движение?! Ты видал, как я его? Как два пальца!

Отметив, что зрачки у «химика» подозрительно узкие, Олег, чуть не скрипя зубами, поинтересовался:

– Ты что курил?

– Не волнуйся, командир – гэ не курим!

– Клепа! Цепляй этого героя за шиворот и волоки в трюм! Будет сопротивляться, покажи ему, где у человека располагаются почки.

– С удовольствием, сэр! – злорадно отозвался Клепа.

– И пистолет у него отбери!

– Будет сделано!

Бум, выбравшись из трюма, с горечью констатировал:

– Прекрасных дев там нет.

– Разве там только мужчины?

– Нет, сир Олег, там есть женщины, но если они и были прекрасными девами, то еще в те времена, когда я не родился. Даже темнота корабельного трюма неспособна сделать их моложе и красивее. Зря мы это затеяли, могли бы спокойно сжечь, тут нет ничего ценного.

От «Варяга» донесся крик Ани:

– Олег! Паук по рации говорит, что крейсер от них отстал и идет к вам.

– Ясно! Пора сматываться! Быстрее вытащите из воды этих героев, пока не утонули! Пленников бегом на «Варяг» и потом поджигайте это корыто!

– Олег! Он говорит, что показался еще один и вроде бы гонится за «Находкой»!

Это сообщение заставило призадуматься. Неужто появился еще один крейсер? Все может быть… Но, если появился, значит, поврежденный корабль остался без присмотра. И этим надо воспользоваться.

– Шевелитесь, ребята! Сейчас пойдем к правому берегу!

* * *

Первым неладное почуял Удур. Не бросая весло, уныло произнес:

– Мне не очень хочется туда идти. Плохо.

– Там что, опасно? Ты чуешь корабли?

– Нет, Олег, я не вижу там корабли. Но там много тех, кого я не люблю видеть. Но это неопасно.

– Удур, ты уверен, что это неопасно?

– Раньше было опасно. Теперь стало неопасно. А может быть, уже опять опасно. Удур не знает. Удуру просто не хочется идти туда.

Мысленно костеря в очередной раз загадочную психологию клотов, Олег поспешил на нос, встал возле жены. Девушка закуталась в накидку полностью, на свет лишь бинокль смотрел.

– Что ты там видишь, милая?

– Плохо видно. Но кораблей не вижу точно.

– Я и сам вижу, что охрана ушла. Ничего подозрительного нет? Смотри на сам корабль – внимательно смотри!

– Да смотрю я! Ой!

– Что?!

– Там движение какое-то… кто-то ходит по палубе. И лодки вокруг какие-то… На хайтов не похожи… Олег, это ваксы!

– Ваксы?! Да откуда они там взялись? В этих краях они не живут.

– Не знаю, но это точно ваксы. Можешь сам глянуть, если не веришь!

– Да верю-верю, милая. Просто мыслю вслух…

– О! Олег, это, похоже, ваксы наши – доспехи знакомые, дикари такие не носили. И топоры у них железные. А один вон на пушку залез и нам лапой машет. Олег, это из отряда Кабана ваксы!

– Странно. Кабан должен в Измаиле сидеть. Ребята! Не стрелять без приказа! Похоже, на палубе наши союзники!

«Варяг», слушаясь Удура, замер в десятке шагов от борта полузатонувшего крейсера. Мур, стоя на носовой орудийной башне, еще раз помахал лапой и крикнул:

– Привет, друг Олег!

– Привет, Мур! Как вы здесь очутились? Вы же должны быть с Кабаном!

– Друг Олег, так и было, пока на наш берег не напали хайты. Друг Кабан после этого оставил нас охранять порох и нашу еду на поляне посреди леса, а сам куда-то ушел. Он не вернулся, а еды у нас было мало, и мы стали еду искать. Мы смогли убить много хайтов и украсть у них вещи и еду. Но потом вокруг нашего леса стало ездить много страшных всадников. Нам трудно у этих всадников воровать. И я подумал, что раз они все пришли с этого берега на наш, то на их берегу их не осталось. А ведь они должны были здесь где-то жить и что-то есть. Значит, здесь будут их дома, вещи и еда. И все это ждет, когда мы это украдем. Но когда мы плыли, то увидели этот корабль. На нем было мало хайтов, и мы решили их убить. И так и сделали. А теперь ищем тут их еду и вещи, чтобы украсть. Нам тяжело, внизу везде вода, и многое утонуло. Жалко, что утонуло, – мы бы тогда украли.

– Да ты неглуп… удачная идея пошарить по правому берегу… А лодки где взяли?

– Лодки мы украли.

– Да уж… глупый был вопрос… Заложите повсюду зажигательные снаряды. Думаю, десятка хватит. Клепа, пошли за мной, посмотрим на этот крейсер вблизи.

Эти корабли и издалека не слишком походили на стандартные галеры Хайтаны, а уж вблизи и вовсе поражали. Размерами само собой, но помимо размеров хватало и других удивительных вещей. Олег, пробираясь к корме, отметил на ходу, что на материалах при постройке не экономили. Все было нарочито массивным, иной раз даже гротескно массивным. Одни доски палубы, толщиной миллиметров в сто, уже много показывают. А уж борта чуть ли не брусом обшиты. Теперь понятно, почему мина не смогла поработать на полную мощность – слишком крепкий орешек.

Весла толщиной с ногу крепкого мужчины, бортики вряд ли картечь прошибет, из палубы местами выходят какие-то массивные медные трубы, заканчивающиеся отверстиями, на манер воздухозаборников. Посередине, за мачтой, и вовсе странная штука – будто паутина из бронзовых прутьев.

Клепа, потрогав металл рукой, заявил:

– Похоже на локаторную антенну.

– Сомневаюсь. Но галера эта, конечно, необычная.

– Пошли пушку посмотрим. Это тут самое интересное.

Впрочем, пушка особого удивления не вызвала – ее и так до этого рассматривали не раз и ничего особо нового не узнали. Из палубы выпирает деревянный постамент, из него вверх уходит труба из медных листов, скрепленных массивными заклепками. Наверху трубу увенчивает полусферическая вращающаяся башенка с коротким стальным стволом. Диаметр сооружения около двух метров.

До пушки было метра четыре – не допрыгнуть. Товарищи лишь снизу смогли на нее полюбоваться.

– Короткая она, – констатировал Олег. – Непонятно, как так далеко стрелять может. Все это выглядит несолидно.

– Калибр хороший. Миллиметров сто пятьдесят минимум.

– Так это еще не столь страшно. Хотя на «Арго» хватило. Пошли в трюм глянем, может, оттуда удастся забраться в башню.

Увы, уже на десятой ступеньке спуск пришлось прекратить – внизу стояла вода. Мур, бродя за землянами, пояснил:

– Там вся еда и все вещи утонули. А жалко. Там много хорошего. Меди много, бронзы много.

– Откуда знаете?

– Мои воины плавали вниз. Там много-много всего. Но украсть в воде не получается.

– А в эти башни они не залезали?

– Нет, Олег, они не нашли путь туда. Они сказали, что там много-много металла и он соединяет эти башни. И нет дверей. Они не нашли дверей. Но металл хороший, и очень хочется его украсть. Он нам пригодится.

– Само собой… Мур, скажи своим воинам, чтобы убирались – сейчас мы сожжем этот корабль. На правом берегу, если понадобится помощь, разожгите костер вон там, где холм с двойной вершиной. Сильно не увлекайтесь, как только хайты узнают про вас, сразу пошлют тех самых черных всадников.

– Это будет очень плохо.

– Я о том же. Давайте… уходите. И когда вернетесь на левый берег, найдите наших воинов, не сидите на своей поляне без дела.

– Друг Олег, может, вы пойдете с нами? Вместе мы сможем украсть больше добычи.

– Нет, Мур, мы не можем покинуть реку. Мы будем и дальше топить их корабли, а уж вы веселитесь на суше.

* * *

Войско королевств показалось лишь под вечер. Дубин и без того не ожидал киношного зрелища шествия бронированной кавалерии, но увиденное его и вовсе разочаровало.

Во-первых, войско по численности оказалось очень невеликим – не более восьми сотен человек. Во-вторых, всадников было лишь сотни три, остальные лучники и простые крестьяне с топорами, бывшие здесь на положении обозных и обслуживающего персонала. В-третьих, эта кучка растянулась так, что хвост колонны добрался до деревни лишь спустя час после авангарда. Ну и самое главное: очень уж несолидно они выглядели. Хорошо вооруженных рыцарей в крепких доспехах десятка три-четыре, а остальные кто во что горазд облачены, вплоть до простой кожи. Вид потрепанный, все вымокли как мыши, немало раненых, хватало захромавших лошадей, и уж взгляды, бросаемые доблестными рыцарями на деревенское имущество, были предельно вороватые.

Впрочем, около полутора сотен всадников все же производили более-менее благопристойное впечатление. Уверенные в себе, держатся как-то «опытно». Судя по всему, это нечто вроде свиты четырех лидеров войска. А все остальные так… «народное ополчение»…

Три герцога и барон тут же переругались, требуя себе выделить минимум половину домов в деревне, причем каждому. Монаху пришлось лично вмешаться в эти нешуточные разборки и выделить четыре избы на окраине на всех. Поселение небольшое, всех все равно не вместит, так что как земляне, так и восточники вынуждены здесь ночевать в палатках на промокшей земле. Дубин, прислушиваясь к разговорам новых союзников, уловил кое-что неприятное и поспешил донести новости диктатору:

– Монах, восточники, очевидно, неплохо знают ваши дела. Они шепчутся, что сейчас хорошо бы пойти к Красному холму, в нормальный город, и там отдыхать несколько дней в приятной обстановке. Этот дождь всех уже достал.

– Если это скажут их командиры, можешь даже мне не переводить, сам им ответь, что этого не будет. Ночью отдыхаем, кто как сможет, а поутру выступаем. Если мы не снимем осаду с Измаила, он падет очень быстро. Возможно, уже пал.

– Но мы не сможем с этими силами их там разбить. Если восточники не врут, к хайтам сейчас подойдут приличные силы фраков. На том лугу и среди того жидкого леса им есть где разгуляться. У нас не будет укрытия от атаки конницы. Да и порох израсходован, надо ждать подвоза.

– Дубин, мы не пойдем на Измаил. У нас действительно маловато сил, чтобы победить их там. Мы поступим проще – перережем им связь с берегом. Я не раз видел их набеги и думаю, что все они похожи, лишь масштабы меняются. К ним постоянно должны подходить отставшие отряды, а от них к берегу доставляют пленников. Если мы там все надежно перекроем, им придется снять осаду и выступить против нас.

– И толку? Осаду мы снимем, а нас самих к Фреоне могут прижать.

– Дубин, я знаком с этими краями, а ты нет. Да, у Измаила все козыри на руках у хайтов, но у Фреоны, в этом лабиринте оврагов и скалистых холмов… Нет, там нам все же попроще будет. Главное, не подставиться под окружение и не лезть под удары конницы. Идти будем в обход Измаила, и нам успеют от Града доставить обоз с порохом.

Покосившись в сторону лагеря восточников, больше похожего на стоянку табора нищих цыган, Дубин кивнул:

– С такими союзниками нам обоз раза три доставить успеют…

* * *

Шухиб Пожиратель Ног почесал свой волосатый зад и закончил разведдоклад:

– Забор высокий. Забор крепкий. Забор колючий. Если там нечего воровать, зачем тогда такой забор поставили? Надо туда идти и посмотреть, что за забором. И украсть, если оно хорошее.

Мур недовольно рыкнул:

– Шухиб, твоя глупость слишком велика. Ты будто год лягушками и яйцами глупцов питался. Ты стал совсем глупым. За забором могут быть всадники на шипящих конях. Они украдут наше добро и жизни. Я же сказал тебе узнать, что там внутри!

– Я долго смотрел в дырку в заборе – там нет всадников. Там горит костер, и возле него немного хайтов с топорами и дротиками.

– Вот это и надо было сказать мне. А ты все хорошо рассмотрел? Может, всадники куда-то спрятались?

– Там есть хижины, но они маленькие. В них трудно спрятаться шипящему коню. Шухиб не верит, что они смогли спрятаться от его зорких глаз. Шухиб видит очень хорошо! Шухиб думает, что хайтов мало. Все хайты ушли на другой берег, а эти остались беречь добро. Надо воровать быстро.

Мур долго раздумывать не стал и громко обратился к своим воинам:

– Сейчас пойдем туда. Перелезем через забор. Всех убьем. Украдем их еду и вещи. Если добра будет много, то вернемся к лодкам и уплывем на нашу поляну. Если добра будет мало, поищем еще.

Дикое войско приказ вождя восприняло с молчаливым одобрением – план простой и привлекательный, а удачное его исполнение может принести немало бонусов.

Ваксы выбрались из чахлой рощицы, шустро потрусили по степи. Путь их лежал к ближайшей крепости хайтов. Хотя «крепость» громко сказано – скорее крепостенка. Двухметровый частокол огораживает квадрат со сторонами метров в пятьдесят. На каждом углу наблюдательная вышка, на вышках сидят триллы. Другой охраны не видно, а если Шухиб не ошибся, то врагов внутри очень мало.

Триллы прекрасно видели в темноте. Но ваксы умели прятаться в ней еще лучше. Враг заметил воинов Мура лишь тогда, когда они начали перебираться через стены. С вышек полетели дротики, но пробить крепкие щиты им не по зубам. В ответ полетели костяные килы, Хайтана понесла первые потери – метатели с воем посыпались вниз.

Мур, спрыгнув с частокола, первым делом заревел от боли. Ему не повезло – он угодил прямиком на штабель бревен и больно ушиб копчик. Завывая и размахивая секирой, понесся к костру, пылающему в центре крепости. Оттуда уже бежало около десятка раксов. Несколько воинов кинули копья, парочка хайтов свалилась на землю. Остальным повезло больше – добежав до стены дикарей, они успели по разику стукнуть по щитам, после чего их изрубили на куски.

Оглядевшись по сторонам, Мур пришел к выводу, что стадия избавления имущества от охраны завершилась и пора приступить к ревизии:

– Осмотрите все их хижины! Все, что найдете, несите к костру! Если найдете врагов, убивайте!

В обыске крепости вождь не участвовал – для этого есть воины попроще. Присев у костра, он острым взглядом ревизовал приносимое добро. Если глаза не могли справиться с задачей, помогал им руками.

Добра было много. На глазах росла куча кожаных и холщовых мешков, ящиков, тюков, связок вещей и отдельных предметов. Сушеная рыба, пшено, соль, вяленое мясо, связки дротиков, металлические детали доспехов, шлемы, посуда, шкуры, кожи, оружие.

Знатная добыча.

Спустя час Мур начал волноваться – время идет, а поток добычи не прекращается. Бесхитростный дикарь не понимал, что волей случая атаковал огромный склад, созданный для снабжения армии вторжения. Отсюда вела дорога к реке, где корабли загружали всем необходимым. Запасов здесь хватало, чтобы содержать тысячи воинов целый месяц, – все лодки ваксов не способны были перевезти и десятую долю хранимого здесь имущества. Хайты здесь, на своем берегу, не опасались нападения и не позаботились о серьезной охране. Теперь за это придется заплатить.

Еще через час вождь вынужден был принять очень трудное решение:

– Воины! Забираем только самое ценное добро! Остальное пусть сгорит вместе с этой крепостью и хижинами!

– Но, Мур, здесь еще так много добра!

– Глупая голова! Или ты вообще думаешь задом! Мы не сможем унести и малую часть этого добра! Так что украдем то, что сможем. Сегодня духи излишне щедры к нам!

* * *

Олег, выключив рацию, призадумался. Никакой информации о положении дел на суше ему не докладывали – разве что жалкие несколько слов. Но так как все передатчики работали на одной частоте, он прекрасно слышал переговоры Круга с Добрыней и, анализируя услышанное, понимал – не все ладно. То, что Кабан больше не выходит на связь, это ерунда – просто поломалась рация. А вот то, что он не вышел в эфир и после того, как войско землян отправилось к Измаилу, очень неприятный признак. Да и войско это теперь почему-то не в Измаиле, а севернее его. И двигаться вроде бы к Фреоне собирается.

Что бы это все значило?

Команда «Варяга» спряталась от дождя в трюме – на палубе остались лишь вахтенные дежурные. Из закутка с радиостанцией Олег видел сейчас всех. Хоть света и немного, но трех масляных светильников вполне достаточно, чтобы различать людей. Команда готовилась ко сну. Но так как порядки были далеко не казарменные, сигнала «отбой» здесь не было, и каждый мог ложиться, когда ему вздумается. Кто-то уже завалился в свой гамак, другие только собирались это сделать. Аня с Ритой, присев под самым большим светильником, зашивали чью-то одежду – в такие моменты лучница казалась простой домохозяйкой. Ближе к корме за табуретами расселись четверо заядлых картежников, причем двое из них были восточники – Бум и Ури. Оба по-русски знали не больше десятка слов, но это не помешало им постигнуть тайны «подкидного дурака», и резались они в него при любой возможности.

Уютный, привычный корабельный мирок. Своя маленькая вселенная посреди буйства стихии. Снаружи небеса изливают водопады холодной воды, вздувшаяся Фреона несет мусор, пену и трупы. А здесь тепло и спокойно. Доски палубного настила давно разбухли от влаги, и сверху уже ничего не капало. Остается только пожалеть южан и северян, сражающихся на берегу. Каково им там под проливным дождем на мокрой земле? Даже палатки не спасают от такого – проклятый дождь везде путь найдет.

Сейчас Олегу придется выйти к своим людям. Посыплются вопросы – всем ведь интересно, что творится на берегу. И что ему отвечать?

Глава 25

На Земле Дубин лошадей видел лишь в кино или издалека. Так бы и жизнь прожил, ни разу в седло не сев. Не дали – здесь ему уже не первый раз приходится натирать зад о жесткую шкуру. Лошадь у него была теперь своя – личный подарок герцога Октуса. Молодой, своенравный жеребец – Дубину бы лучше на тихоходной кляче ездить, чем на таком рысаке, но дареному коню…

Октус подарил коня не просто так, а с умыслом – расплачиваться приходилось вот уже второй час. Просто Дубин тупо ехал с восточником бок о бок, по мере возможности поддерживая беседу. Если беседой можно назвать этот шквал вопросов и разной информации о местных интригах. Надо сказать, обмен информацией был взаимовыгодным – главное, военные секреты не выдавать, а знать друг о друге побольше, это только на пользу.

– Сир Дубин, вот скажите мне, как воин воину, у кого, по-вашему, больше опыта в этой войне? Я прожил уже тридцать девять лет, не мальчик юный давно уж. Я четвертый раз в этих краях уже воюю. Когда попал впервые, мне было лишь девятнадцать. С тех пор пропустил поход лишь однажды, когда меня скрутила лихорадка. Вы сами признали, что заняли эти земли лишь в прошлом году. Вы здесь новые и ничего не знаете. Вот, к примеру, почему мы сейчас идем по этой тропе?

– Потому что Монах считает, что это самый удобный путь к Фреоне.

– Ваш вождь такой же новичок в этих краях, как и вы. Остановите коня, сейчас я вам покажу кое-что. Эй, Орцион, расчисти глину на тропе, вон там, с краешка.

– Сир, лопаты в обозе.

– Остолоп! Топором расчисти – он от глины не попортится.

Воин послушно слез с коня, секирой поддел слой глины, откинул в сторону. Капли дождя заплясали на обнажившихся камнях. Указав на них рукой, Октус довольно пояснил:

– Вот, это брусчатка древней дороги. Эта дорога идет через Валкон и Церпер, и даже не знаю, где она начинается. Дальше протягивается через все леса и заканчивается на берегу Фреоны. Говорят, на другом берегу она продолжается и идет по Хайтане. Не знаю, не было у меня желания это проверить. Дорога очень старая, почти везде затянута землей и глиной. Неудивительно, никто ведь за ней давно не следил, да и не пользуются ею уже чуть ли не вечность. Но в древние времена все было не так – это был самый главный купеческий путь. Люди возводили мосты и разрушили горы, чтобы ее провести. Говорят, что даже через Фреону здесь был раньше мост. Я в это не очень верю, но не сомневаюсь, что паром здесь был основательный. Во всем моем королевстве лишь в одном городе есть мощеная дорога – жалкий тупик перед королевским дворцом. Оцените, сколько труда было вложено в эти дикие ныне земли. И оцените силу привычки: никто не помнит строителей этой дороги, никто давно не торгует здесь, целые страны исчезли, а мы так и ходим по ней. И хайты ходят. Зря ваш вождь повел нас по ней к реке. Лучший выход бить на этом пути передовые отряды и тут же отходить. И так повторять раз за разом. Я знаю хайтов, их войско растягивается сильно и не сможет нам помешать.

– Вы же говорили, что у них много фраков, а против них бессильна ваша конница.

– Да, я так говорил и от своих слов не откажусь. В этот раз фраков уж слишком много. А нас мало. Не все ладно в наших королевствах – из восьми лишь четыре выделили воинов. И воинов выделили очень мало. Вон Катус вообще жалкую шайку голодранцев с бароном во главе послал. А ведь по договору выступать должны все и помногу. У нас бы тогда было тысяч пять воинов, и мы бы легко сбросили хайтов в реку. Но не судьба – мало нас. И нет среди нас согласия. Но зато есть вы, а у вас есть ваши волшебные трубы. Я первый раз вижу такое оружие. Что за мудрец его придумал?

– Я не знаю, кто придумал. Мы просто им пользуемся.

– Странно. Вот у нас все знают, что арбалет изобрел сын бродяги и шлюхи: Ринотус. Имя его проклято в веках.

– Это за что его так не любят, неплохое ведь изобретение?

– И что в нем неплохого? Вот скажите, сколько человеку надо времени, чтобы овладеть искусством стрельбы из арбалета?

– Да там времени много не надо. Научиться бить метко вдаль, конечно, посложнее, но все равно несколько дней хватит.

– Всего лишь дни. А воина готовят годами. И умирает этот воин от сопляка с этой корявой штуковиной.

– Если бы у всех ваших солдат были арбалеты, хайтам бы пришлось несладко.

– В этом дожде арбалеты и луки не сильно помогают. Наши лучники жалуются, что их тетивы превращаются в гнилые веревки прямо на глазах. А вашим трубам вода не вредит?

– Вредит. Но пока держимся.

– Этот проклятый дождь превращает в гниль все, к чему прикоснется. Даже мой родовой клинок ржавчина старается съесть, а на ножнах проступает плесень. А там, куда мы идем, нет ли ваших деревень?

– Нет. Эти края хайты любят особенно сильно, и народ здесь не селится. Южнее, за рекой, крепость наша, при ней была деревня. Но деревни вроде уже нет, а крепость в осаде.

– Я видел эту крепость. Вместе с отрядом Валкона мы напали на хайтов там. Хорошую трепку задали. Но потом появились фраки, и нам пришлось поспешно отступить. Мы видели, что воинов в той крепости очень мало. Стены вообще пустые были. Наверняка их уже взяли хайты.

– Неизвестно. К ним потом сильная подмога подошла, с «трубами». Крепость вроде крепкая, штурмом под огнем взять ее нелегко.

– Если ваша крепость продержится хотя бы пару дней, победа будет у нас. Я знаю хайтов, они высаживаются быстро, но потом им долго подвозят отставшие отряды и продовольствие. Если мы отрежем их от берега, то скоро им нечего будет жрать – в этом нищем краю такой толпе не прокормиться. Так что ваш вождь в чем-то прав. Но, если крепость падет быстро, они попросту развернутся на нас и прижмут наше войско к реке. А в реке у них плавают огромные корабли со страшным оружием.

– Мы знаем. Мы один такой корабль уже утопили, и много мелких тоже.

– Как?

– У нас на Фреоне есть боевые корабли.

– Точно… Как же я мог забыть – вы же торгуете с Югом. А там где есть купеческие суда, военные корабли тоже будут обязательно. Кстати, вы так и не рассказали мне, оттуда вы сюда пришли? Когда я четыре года назад был здесь в последний раз, не было вас. Никого не было. Пустынная земля. На сумалидцев вы не очень похожи… С Юга пожаловали?

– Да из разных мест, – уклончиво ответил Дубин. – Земля здесь хорошая, ее много, всем хватает. А с Хайтаной мы разберемся, только время дайте.

– Завидую я вашей уверенности. Хайтана в свое время сокрушила такие страны, в сравнении с которыми все наши королевства – жалкая пушинка. Хотя, может, вы и правы: это уже не та Хайтана, что прежде. Вам доводилось слышать о Берре Рандусе?

– Нет.

– Сумалидский купец, попал к хайтам при попытке добраться до порогов. Долгое время провел у них в плену и смог бежать.

– У нас тоже немало людей от них сбегали. Командир нашего флота с женой был у них несколько дней.

– Это не редкость, а вот Берр был у них долго, очень долго. Его увели далеко в глубь их земель, откуда никто не возвращался, а он вернулся. Много дивных вещей рассказывал, другому бы не поверили, но он человек уважаемый. И говорил он, что Хайтана на запад тянется не бесконечно – за ней идут другие земли. А на землях тех хозяева не хайты, и не люди, а нечто гораздо худшее. И там постоянная война. Нет у хайтов сил, чтобы давить на Восток, как прежде, – все силы Запад отнимает. Если Берр был прав, то вы выбрали удачное время, чтобы здесь осесть. Не пройдет и несколько лет, как сюда полезет народ и с Севера, и с Юга, и с Востока. Начнется передел земель. Собственно, уже лезут – из-за наших неурядиц в кшарги сбегают целыми деревнями, а это ваше прямое пополнение. Успеете здесь закрепиться, останетесь хозяевами. Эта земля богатая, торговые пути во все стороны – неплохо можете зажить.

– А что ж вы сами не хотите сюда перебраться?

– Зачем? В своей земле я герцог, у меня и так все есть. Сам король не может вмешиваться в мои дела. Завоевывать новые земли – это удел молодых и безземельных. Да и Хайтана так просто не сдастся. Мало вас… очень мало. Пока не усилитесь, будете постоянно от набегов страдать. Войну надо на их берег переносить, окружать их крепостями с хорошими гарнизонами, чтобы и нос к Фреоне высунуть не могли. Это дело небыстрое – годы понадобятся.

– А мы никуда не торопимся.

– Мне нравится ваш настрой. А вот скажите мне, чтобы воевать с этими трубами, долго надо воина учить?

* * *

«Варяг» нырнул в очередную стену дождя. Проклятая вода лилась с неба не равномерно, а будто в шахматном порядке – участки с моросящим дождиком резко сменялись участками с ливнем. Причем все это при полном безветрии и неподвижности туч.

Чудеса.

Буму дождь был не помехой. Общество Ури ему давно уже надоело, вот он и решил в очередной раз помучить уши адмирала своими боевыми воспоминаниями. Вообще-то ему было все равно, чьи уши терзать, хоть Удура, но он прекрасно знал, что клот восточным наречием вообще не владеет, а вот Олег – наоборот. Рыцарю необходимы были понимающие уши.

– Я им опять стучу в ворота и ору: «Шлюхины дети, зачатые на помойке от шелудивого кобеля, открывайте, пока я вам ворота не разнес! Если разнесу, то кину всех в ров и буду плевать на вас сверху, пока в дерьме не утонете!» Ну они, ясное дело, открывать все равно не торопятся. Но все как один собрались на стене и сверху в меня камни пуляют. Только замок их не зодчий строил, а ублюдок в голову лошадью ушибленный, и достать меня не могут – козырек у решетки мешает. Если бы я решетку порубил, тогда, конечно, там бы меня и привалили, но я же не полный дурак и туда не лезу. Стучу дальше, продолжаю им рассказывать обо всех грехах их блудных матушек. Они в ответ хором ругаются, даже не понять, что орут, – будто жабы квакают. А самый голосистый при этом рассказывает, что котел на огонь они уже поставили и скоро меня угостят кипятком, а может, кое-чем и похуже. Слушать мне это не особо приятно, но и деться-то уже некуда – прикончат же, если отбегу назад. Но ребята мои не подвели, пока эти ротозеи языки о меня чесали, они с другой стороны залезли на стену и начали их гонять как кур. Потом ворота мне открыли, и все – вышло, что мы вшестером замок взяли. Подвиг немалый.

– А сколько в этом замке воинов было? – уточнил Олег.

– Да воинов не было, барон же всех с собой забрал, когда к мятежникам ушел. Остались слуги да бабы. Но кто проверять будет – замок есть замок. Бабы, кстати, ничего оказались, вполне ласковые и не полные уродины. Хотя нет, вру, одна там была вроде вашего Удура, даже чуть страшнее. Но мы так приложились к запасам винного погреба, что и ее уважили. Правда, потом никто не признавался, что на такое сподобился. Неплохая тогда войнушка была: жратвы полно, выпить еще больше, баб тоже было много, пока нас на Юг не загнал этот старый королевский пердун. Вот там мы горя хлебнули. Гурка помнишь? Да откуда ты его помнить можешь – он же в болоте проклятом сгинул, когда сюда шли. Вот он нас раз накормил похлебкой из бычьего члена. Плевались, но жрали – другой еды все равно не было. Кстати, на вкус вполне ничего, только уж больно противно хлебать.

– А бык куда делся? Не мог же от него один член остаться?

– Да там все могло быть. Зазеваешься, так и твой на похлебку пустят – народ там такой, что сапоги на ходу спереть может. Одно хорошо – дождя там этого не было.

– А что, в королевствах разве сезона дождей нет?

– Почему нет – есть. Но на Юге уже не бывает. Дожди, конечно, случаются, но такого непотребства осенью не увидишь. У нас раз сорок четыре дня лило, не прекращаясь, а в другой раз всего девятнадцать. Каждый год по-разному. В такую погоду в теплом доме сидеть надо. Я всегда в замке сидел. Заранее баб натаскивали и пирушку закатывали до конца дождей. Иной раз дожди уж закончились, а мы все гуляем. Эххх…

Бум, вглядевшись в сторону близкого берега, удивленно выдохнул:

– Гляди! Никак, мне чудится! Конница королевская!

Олег, посмотрев в ту сторону, выругался:

– Эй! Дозорные! У вас глаза повылазили, что ли?! На берегу солдаты!

Бум, наблюдая за всадниками, с ноткой беспокойства уточнил:

– Это и есть те самые восточники, с которыми вы в союз вступили против Хайтаны?

– Похоже, что да.

– Ну тогда я им на глаза показываться не стану, а то как бы не повесили ненароком. Деревьев хватает там, и веревку для такого дела тоже найдут.

– За что?!

– За шею.

– Это я и сам знаю – за какие прегрешения?

– Да мелочи, – уклончиво ответил рыцарь. – Старая история, не стоит даже вспоминать.

– Это что, те солдаты, что вас тогда в болото загнали?

– Не знаю, но вот на том вымпеле цвета одного знакомого мне герцога. А он при первой и последней встрече нашей как раз собирался меня повесить. Даже веревку на суку приготовить успел… чтоб его Удур ночью приголубил…

– Удур, правь к берегу… там тебя ждут…

– Кто меня ждет на берегу?

– Да никто. Это я шутил. Просто иди к тем всадникам.

– Хорошо, Олег. Но к берегу подойти не сможем. Мало воды, корабль на дно наткнется и застрянет. И мы тогда не сможем быть радом с теми, кто меня ждет, или ты шутил.

– Да забудь ты про эту шутку! Просто как можно ближе корабль подведи, но чтобы не сесть при этом на мель.

– Тогда я уже подвел, как ты сейчас просишь. Потому что дальше мелко. И если туда пойти, то корабль остановится и не захочет больше плавать. Дно не даст ему плавать.

– Да понял я. Все, держись так же.

Олег поднес к губам жестяной рупор, заорал в сторону берега:

– Эй! На суше! Привет! Русские есть?

– Привет! Есть! Это я! Дубин! Двигайтесь дальше, там за мысом глубина под берегом хорошая, сможете подойти.

– Удур, за мыс правь. Там можно будет к берегу подойти.

– Хорошо, Олег. Я подойду там к берегу.

Бум, ни слова не поняв из всех переговоров, уточнил:

– Сир Олег, они там про меня ничего не спрашивали?

– Сомневаюсь, что они вообще знают про тебя. Хотя сейчас подойдем к берегу, и, если лицо твое увидят, тогда узнают. Если действительно тебя помнят.

– Так я тогда спущусь вниз, посплю немного или с Ури в картишки перекинусь.

– Ты же хотел ноги на суше размять?

– Да уже перехотел. Нечего по лужам шлепать и грязь месить.

Убедившись, что «Находка» не отклонилась с курса и послушно следует за флагманом, Олег не стал вызывать Паука по рации – и так поймет, куда идти. «Варяг» обогнул мыс, подошел к берегу чуть ли не вплотную – Удур филигранно развернул судно в считаных метрах от суши. В воду ушел якорь, вытравив слабину каната, опустили мостик – если глубины позволяли, судно могло спокойно обходиться без трапа.

На берегу корабль ждала целая делегация – около полутора десятка всадников. Половина восточники, но остальные явные земляне, причем Дубина Олег углядел еще издалека и, сойдя на сушу, поздоровался с ним в первую очередь:

– А Круг где?

– Лагерь ставит. Мы вон там, за рощей той, расположились. Если вы чуток дальше прошли бы, то увидели бы сами. Спускаться к берегу тут трудно – вон какой обрыв. Лошадей там и оставили, назад карабкаться придется. Олег, у вас пороха много еще?

– Я бы не сказал. В последнее время много потратили.

– Мы вообще почти пустые. От Града завтра должны подвезти все запасы, но там тоже немного.

– Добрыня говорил, что «Арго» починили и завтра пошлют к нам. Он привезет все, что есть в поселке.

– Если с хайтами серьезная заварушка начнется, нам на полчаса стрельбы запасов хватит. А без мушкетов и пушек там даже делать нечего – видел бы ты эту толпу. Так что давай, оставляй на кораблях пороха на несколько залпов, а остальное выгружай. Нам он сейчас нужнее.

– Как скажешь. Но смотри, до прихода «Арго» мы лезть в бой не сможем.

– Вот и отдохнете.

* * *

Левый берег Фреоны в этих краях был не слишком удобен для высадки десанта. Величественная река на мелочи не разменивалась, если уж что-то делала, то делала с размахом. Вот и берег подмывала основательно – он здесь вздымался многометровым отвесным обрывом. На такой забраться очень непросто. Древние строители имперской дороги решили эту проблему элементарно – вручную вырыли грандиозный спуск. Объем земляных работ при этом превысил в несколько раз объемы работ, проведенных при возведении египетских пирамид. Время не пощадило творение древних зодчих, но и уничтожить полностью не сумело. Спуск сохранился, однако выглядел теперь как глубокая балка, прорезавшая берег. Впрочем, эта балка была подозрительно ровной, да и остатки каменных сооружений намекали на ее искусственное происхождение, но эпоха археологии еще не наступила, и никого не интересовали эти свидетельства архаики.

Интересно было одно – на двадцать километров в округе это было единственное место, где можно без малейших проблем спуститься к реке или подняться от нее. Будь ты пеший, или конный, или даже на телеге едешь – разницы нет. Об этом знали все: северяне, хайты и восточники. Каждый четвертый год здесь высаживались отряды нелюдей, и каждый раз они шли вперед по древней дороге. Так было всегда до этого года – сейчас враг человечества ушел в сторону, остановился под маленькой крепостью северян. Наскоки отрядов союзников тому виной или желание пограбить край – неизвестно. Но одно осталось неизменным – подмога и снабжение, как обычно, осуществлялись тем же старым путем.

Монах стоял на краю речного обрыва. Он не знал, что два дня назад на этом самом месте стоял Макс, осыпая врага оскорблениями и стрелами. Просто местечко очень удобное для наблюдения, вот и выбрал его.

Внизу хайты загружали галеру. Загружали пленниками. Диктатор знал, что это его люди – других в округе не было. И он видел, что пленников очень мало – здешняя местность небогата на поселения, это граница Севера. Скорее всего, галера стояла здесь уже не первый час, вбирая в свой трюм жалкие порции живой добычи. Как загрузится полностью, пойдет на запад, и сгинут люди в Хайтане бесследно. Если, конечно, никто этому не помешает.

В полукилометре от берега на якоре стоял вражеский крейсер. Очевидно, для охраны от нападений флотилии южан. Хайты знали о боевых возможностях людских суденышек и на маневры «Варяга», крутящегося в километре от места погрузки, внимания не обращали. Понимали, что догнать не смогут, а пока будут гоняться, нагрянет второй корабль и устроит на берегу огненный армагеддон.

Обернувшись, Монах поднял руку, опустил, указал на берег. Кшарги торопливо натянули луки, подскочили к краю обрыва. Внизу завыли раненые хайты – стрелять кшарги умели, причем стреляли не только метко, но и быстро. Со стороны лощины, рассекавшей берег, послышались яростные крики и звон металла. Это спускались всадники восточников, вырезая по пути все живое. Врагов здесь было не более полутора сотен, причем многие из них ранены или инвалиды. Простые тыловики – легкая добыча для конных вояк.

Конница королевств вынеслась на пляж, с гиканьем начала рубить навесы и драпающих триллов. Хайты успели неплохо обосноваться, даже пару хижин поставили тростниковых и причал. Теперь все это надо быстрее разрушить. Пара всадников на глазах Монаха прямо по причалу проскакала на палубу галеры и начала вырезать малочисленную команду.

Поднеся к губам медный горн, Монах подал двойной короткий сигнал, приказывая отступать. Враг разбит наголову, пленные освобождены, галеру уже поджигают. Победа маленькая, но боевой дух поднять способна, так что надо поспешить отойти, пока не вступил в дело крейсер хайтов. Северяне с такими кораблями уже сталкивались и знали, что опустить боевой дух в минус такой корабль способен за пять минут.

Как бы прочитав мысли диктатора, крейсер ожил – на носу сверкнула вспышка. Снаряд прошелестел над рекой, звонко шлепнулся в плотную глину обрыва. Дисциплинированные северяне уже втягивались в ложбину, таща за собой освобожденных пленников, а вот с восточниками дело обстояло похуже. Многие продолжали гарцевать по берегу, разрушая остатки построек врага, другие спешились и шарили среди трупов в поисках полезных вещей. Глупейшее мародерство – ничего ценного хайты с собой не носят.

Второй снаряд упал на пляж, со звоном разлетелся, выбросив фонтан горящих брызг. Обожженный рыцарь завопил, нахлестывая лошадь, погнал прочь. До остальных тоже дошло, что надо убираться. Бросив валять дурака, восточники ринулись прочь с такой прытью, что наверняка достигнут леса раньше союзников.

Крейсер тем временем развернулся бортом к берегу, ударил из двух орудий сразу. Снаряды упали за пределом поля зрения Монаха, где-то в ложбине, скорее всего на ее склонах. Криков не слышно, видимо, никто не пострадал.

Дело сделано: можно возвращаться в лагерь и хоть немного поспать. Завтра землянам и их союзникам предстоит хорошо поработать. Хайтам наверняка не понравится, что их отрезали от реки, и они все силы приложат, чтобы исправить положение.

Трудный будет денек.

* * *

Отец Литали, Аэргон, выглядел лет на пятьдесят с хвостиком, хотя сама девушка рассказывала, что ему всего сорок с небольшим. В жизни ему пришлось пережить немало тягот, вот и сказывается. Невысокий, но вид производит внушительный – какой-то основательно коренастый. Жира нет и в помине, а мышцы точно недряблые – будто у атлета. Лишь лицо обогнало возраст – морщины словно каньоны, волнистые, длинные волосы крепко посеребрила седина, спутанную короткую бороду и вислые усы тоже не пощадила. А глаза и вовсе как у старого, повидавшего жизнь мудреца, – вся тоска и вся вечность мира откроются тому, кто в них взглянет. Такой взгляд бывает у откормленной кошки, пытающейся выклянчить у хозяев деликатес и всем своим видом старающейся показать, какая же она несчастная.

Кабан лежал бревном, не подавая признаков жизни. Аэргон приподнял ему веки, заглянул в глаза. Зачем-то потрогал губы и, обернувшись к Максу, пояснил:

– Я еще день могу держать его под маковым отваром. Но потом уже будет нельзя, иначе он без этого отвара не сможет защитить свою душу от демонов тьмы.

– А если его не держать в состоянии сна?

– Для него опасно движение. Он должен лежать. Лежать тихо. У него очень плохая рана, и в рану попала грязь. А грязь всегда вызывает гной. Я держу рану открытой и вставляю в нее жгуты полотняника, пропитанные отваром тумы. По ним гной и застоявшаяся сукровица вытекают наружу. Когда рана очистится от скверны полностью, я сдвину ее края и закреплю серебряными скрепами. Это не позволит демонам и зловредным духам влезть в его грудь и поможет ране быстрее затянуться. Только после этого я скрепы вытащу. Но пока что он горит огнем и сукровица у него с гноем. Нельзя ему двигаться – жгуты полотняника не должны шевелиться в ране.

– Он смирный, шевелиться не будет.

– Нет, сир Макс, будет. В маковом сне человек подобен мертвецу, а вот в обычном он уже жив и не может за собой следить. Повернется неловко и впустит духов. Рана плохая у него… Связать его придется, иначе еще хуже может быть.

– Раз надо, то свяжем – он не обидится.

Дверь в каморку распахнулась, заглянул взволнованный боец:

– Макс, Гена срочно зовет тебя на западную стену. Там ты нужен.

– Иду.

В дверях, повернувшись к Аэргону, Макс напоследок сказал:

– Если для того, чтобы он выкарабкался, потребуется его приколотить гвоздями к лежанке, я лично принесу молоток. Делайте все, что считаете нужным, лишь бы он выжил.

На стене, несмотря на дождь, было оживленно. Десятка два бойцов вглядывались в ночь, явно пытаясь разглядеть что-то интересное.

Макс, не разбираясь, с ходу прошипел:

– А ну все назад! Не высовывайте носы! Триллы не спят и дротиков у них хватает!

Гена, ухватив охотника за плечо, возбужденно произнес:

– Слушай!

Макс, уставившись в ночь, пожал плечами:

– Что слушать? Топоры стучат в их лагере, больше ничего не слышно. Все как обычно.

– Да погоди ты, может, опять начнут. Во! Начали!

Из темноты на ломаном восточном наречии с каким-то ужасающим, хрипящим акцентом, кто-то заорал:

– Открыть ваши двери! Сами открывать! Мы вас не убить! Кормить да! Убить нет! Всех кормить, никто не убить! Открывать сами! Быстро открывать! Или открывать мы! Когда мы открывать, то кормить нет, а убивать да! Всех убивать! Сами открыть! Быстро открыть двери! Мы открыть, вам плохо быть!

– Чего они там орут?

– Да что они могут орать… Предлагают нам открыть ворота. После этого обещают нам уход и заботу. Если не откроем, то они это сделают сами. И то, что произойдет потом, нам не понравится.

– Понятно, – кивнул Гена. – Первый раз слышу, чтобы эти твари разговаривали. Аж мороз по коже. Передай им что-нибудь хорошее от всех нас.

Макс сложил ладони рупором, заорал в сторону невидимого переговорщика:

– Хорошо. Мы откроем ворота. Утром откроем. Ночью не можем открывать, ночью мы спим.

Из темноты немедленно ответили:

– Открывать сейчас! И спать потом! Мы вас кормить! Мы вас не убивать! Открывать! Открывать быстро!

– Не, ребята, мы не торопимся. Сказал утром, значит, утром. Если у вас свербит в одном месте от нетерпения, то мы здесь ни при чем.

– Открывать сейчас! Нам надо заходить в двери сейчас! Быстро!

– Хватит орать. Вам что, больше заняться нечем? Так я вам придумаю развлечение. Разделите свое войско пополам. Одну часть назовите девочками, другую мальчиками. И до утра занимайтесь друг другом. А утром мы вам ворота откроем. Может быть…

– Моя не понимать! Моя войско не понимать! Открывать сейчас! Утром не открывать!

– Вот тебя, голосистого, с нетерпением ждут на женской половине вашей банды.

Гена, не выдержав, поинтересовался:

– О чем ты там с ними беседуешь?

– Обещаю им утром открыть ворота.

– На фиг?! Делать нечего, что ли?!

– Гена, неужто ты заподозрил меня в предательстве? Пусть до утра подождут, понадеются. Не будут ничего делать против нас. Хоть немного спокойного времени выгадаем. Может быть…

– Открывать дверь! Мы вас кормить! Сейчас кормить! И спать дальше!

Развернувшись к башне, Макс бросил через плечо:

– Если нам очень повезет, то Измаил они возьмут к завтрашнему вечеру. Молитесь, ребята, чтобы наши пришли на помощь – сами мы их не удержим.

* * *

«Арго» подошел к границе топи под утро. Здесь, напротив рыбацкой стоянки, его с нетерпением ждали. На суше стояло три десятка всадников, на воде «Находка» и «Варяг». Разгрузка бочонков и ящиков прошла быстро и без суеты. Боевые корабли пополнили свои поредевшие запасы, но основной груз забрала армия.

Завтра этот порох наверняка сожгут весь.

Завтра решится все.

Глава 26

Макс проснулся от истошных криков – что-то явно случилось. Встав, он без суеты принялся облачаться: что бы ни произошло, надо встретить это в полной боевой готовности. Гена, высунувшись в амбразуру – оттуда сочился призрачный предрассветный свет, – сонно буркнул:

– Похоже, твои друзья до утра не дотерпели.

– Светать уже начинает – дотерпели.

– Не пойму, чего там наши орут. Вроде спокойно все.

Откуда-то со стороны крепостного двора послышался резкий удар, потом что-то затрещало. Следом вновь в десять глоток заорали дозорные.

Макс, сунув завернутый лук за спину, скатился вниз, протиснулся через первый этаж, забитый проснувшимися воинами, выскочил во двор. Как раз вовремя – на его глазах с неба прилетел здоровенный булыжник, с чавканьем плюхнулся в грязь, подпрыгнул, гулко врезался в стену, рухнул вниз. Оценив его габариты, Макс присвистнул: полтора центнера минимум. Неудивительно, что пару бревен переломило будто спички.

– Всем! Бегом покинуть стены! Забейтесь в башни, на первые этажи, наверху лишь дозорные останьтесь!

Гена, выскочив вслед за Максом, предложил:

– У нас наверху две баллисты и две катапульты – может, их попробуем снарядами достать?

– Без толку. У них стационарные метательные машины, до них не добить, сам помнишь, вчера они их собирать начали. Надо спрятать народ от обстрела.

– Так они камни весь день, считай, вчера таскали. Разнесут нас по бревнышку и возьмут легко!

– У тебя есть лучшее предложение? Если нет, то бегом назад. Будем ждать помощи – сами мы против них ничего не сделаем.

– Да, может, уже и нет здесь никого! Может, мы одни только и есть, а остальных давно уже порубили!

– Сомневаюсь. Они не зря ночью вести переговоры пытались. Некогда им с нами время терять, вот и торопились. А причину спешки вижу одну – кто-то им очень мешает и этого кого-то они торопятся задавить. Но и нас бросить не могут.

– С чего ты это взял? Это хайты, это не люди – понять, что они думают, никто не сможет.

– Гена, кое в чем они ничуть не отличаются от нас. Пустой разговор – пошли в башню. Скорее, пока нам на голову такой чемодан не рухнул.

* * *

В этой войне многие важные вещи почему-то получались как-то сами собой, без каких-либо приказов или коллективных решений. К примеру, никто и никогда не ставил вопрос о совместном командовании войск Севера и Юга: почему-то командующим само собой стал Монах, и с этим никто не стал спорить. Вот и сейчас безо всяких обсуждений армии землян и восточников устроили общий лагерь, где все смешались в кучу. И это странно – ведь друг другу они не доверяли ни на грош.

С другой стороны, местность сама потребовала поступить именно так – сделать единый, компактный лагерь. Рельеф в этом краю был своеобразный – к Дунайке спускались многочисленные ветвящиеся балки, участки меж ними были ровными, как блин. Будто куски пирога нарезаны на тарелке.

Вот на одном из таких кусков и поставили лагерь. С юга Дунайка прикрывает, там не развернешься, с востока – глубокий овраг, с запада – крутая балка. Лишь с севера можно опасаться массированного нападения. Ну и если врагу не страшно атаковать вверх по склону, то и со стороны балки ударить могут.

Весь вечер не умолкали топоры. Ночью воины отдыхали, но на работы по укреплению лагеря Монах приказал пригнать все местное население. Народу здесь немного было, однако полторы сотни найти удалось – вот они и пахали всю ночь, отпустили их лишь перед рассветом.

К тому времени в окрестностях не уцелело ни одного деревца – даже кривые порубали под корень. В плотную глинистую почву вбили сотни кольев, понаставили заслоны из рогаток, лопатами и топорами навалили грунт по периметру. Вал небольшой, полметра с вершком, но все же дополнительная защита. На случай массовых наскоков триллов навязали из тростника и веток здоровенные щиты – дротики точно не пропустят. Знай Монах заранее, что так кампания будет идти, позаботился бы загодя об укреплении этого места.

Ну на будущее будет знать… Если будет это будущее…

Поспать Дубину не дали – растолкали в предрассветный час, когда сон особенно сладок. Заспанный парнишка, склонившись к уху южанина, громко прошептал:

– Вас Первый зовет. Кругова тоже позвал. Срочно зовет.

Встав, Дубин не стал сломя голову лететь к шатру диктатора – подождет лишние пять минут, не умрет. Выбравшись из палатки, зачерпнул воды из котла, собирающего скатывающуюся по парусине влагу, протер лицо. Юркнул назад, не вытираясь, оделся, нацепил амуницию и оружие, лишь потом занялся ногами – ходить сегодня придется много.

Сапоги за ночь высохли. Правда, добились этого принудительным, варварским способом, закладывая в них нагретые у костра камни. Для кожи такой способ сушки не сильно полезен. Портянки тоже высохли, хорошо бы их еще постирать хоть раз нормально, но не до этого.

Напялив сапоги, Дубин щедро намазал их жиром. Если дождь не усилится, то есть шанс, что ноги практически до вечера останутся сухие. А это великое дело – боец с мокрыми ногами лишь наполовину боец. Что ни говори, но армия постепенно к такой погоде привыкает. Если раньше сама мысль о месяце походной жизни в таких условиях внушала ужас, то сейчас это уже не особо пугало. Человек такое создание, что ко всему приспосабливается.

В шатре Дубина уже ждали: от северян сидели Монах и Серго, от южан Круг, а от восточников герцог Октус и барон Церпен. Насколько Дубин знал, сегодня как раз очередь барона командовать войском королевств. Но также знал, что фактически герцог Церпен «серый кардинал» и именно в его руках сосредоточен максимум нитей власти, возможных в этом войске анархистов.

Получается, все в сборе. Лишь Олега не хватает, но флотоводцы – птицы вольные и гуляют сами по себе.

Монах, кивком поприветствовав Дубина, заявил:

– Скажите восточникам, что разведчики засекли движение хайтов к броду. Наши переправились через Дунайку, опередив их хорошенько. По их словам, все фраки выступили. Думаю, через час они уже могут быть здесь.

Дубин, присев на свободный бочонок, перевел все почти дословно. Церпен ответил сразу:

– Это плохо очень. Фраки минуют брод и ударят по нам со стороны имперской дороги. А там им ничего не мешает, лишь эти натыканные зубочистки. Фраков сотни, их это не удержит.

Октус, подняв руку, оборвал речь барона:

– Нам все равно рано или поздно придется с ними столкнуться. Если сюда явятся одни лишь фраки, нам это на руку – есть возможность покончить с ними, пока их не поддерживает пехота.

– Ваша светлость, наших сил недостаточно, чтобы их сдержать. Каждый фрак стоит как минимум одного отличного рыцаря в латах. У нас таких всего тридцать восемь, получается, у врагов в десять раз больше. Безумие встречать эту ораву за этим хлипким заборчиком.

Монах, внимательно прислушиваясь к спору союзников, вдруг ответил. Причем ответил на вполне приличном восточном наречии:

– У нас всего час. Или мы сражаемся вместе, или удираем поодиночке, как зайцы. Если вы испугались, уходите. Мы не уйдем. Да, без вас нам будет трудно, но, бегая от них все время, мы никогда не победим. А мы воюем не ради бега, нам нужна победа.

Октус одобрительно кивнул:

– Я тоже думаю, что настало время посмотреть, на что мы способны. Отступим сейчас, и опять придется начинать все заново. Время работает против нас – каждый новый день стоит нам потери сил. Люди не могут жить в этом вечном дожде, они выдыхаются. А хайты слабее не становятся. Барон Церпен, если вам не терпится отступать, делайте это быстрее, пока есть возможность. Я остаюсь. И помните: если в этой битве победа будет наша, вас запомнят как труса, удравшего от слабого противника. А если мы проиграем, то прослывете трусом, бросившим союзников. Плохое помнят долго – это пятно ляжет на всех ваших потомков.

Барон побагровел и возмущенно просипел:

– За кого вы меня принимаете?! Я не говорил, что отступаю, я говорил, что это лучший выход. Мы не сможем в этом месте держаться против сотен фраков.

Монах, встав, с высоты своего немалого роста взглянул на союзников и подытожил:

– Время идет, а войско еще спит. Я командую подъем. Рекомендую вам и своих собрать… для бегства или битвы – враг рядом.

* * *

Фреона не река, Фреона – это громадная территория, занятая водой. Здесь есть практически все формы водного «ландшафта». Громадные плесы, растекаясь на много километров, похожи на моря – при северном злом ветре здесь иной раз даже нешуточные волны поднимаются, не давая ходить ни лодкам, ни кораблям. Под пологими берегами течение практически отсутствует – ровная озерная гладь, где при безветрии можно часами стоять на одном месте без якоря. На стрежне, наоборот, течение очень приличное, особенно если реку острова зажимают или мель подпирает, – сразу понимаешь, что именно в реку попал, а не в длинное озеро. В противоположность живым речным струям, местами в заливах движения нет вообще. Мелководье плотно оккупирует тростник и камыш, стоячую воду плотно затягивает ряска. В илистом дне, поднимая муть, копошатся ленивые лини – ну чуть ли не болото.

Вот в таком заливчике и стояла сейчас флотилия южан. Три корабля расположились тесной кучкой, команды высыпали на палубу. Люди оставили в трюмах накидки – сейчас они не нужны. Дождь прекратился вообще, лишь изредка срывались отдельные капли. Правда, воздух был буквально пропитан мельчайшей водной взвесью, и если долго находиться снаружи, одежда может отсыреть сама собой. Но в сравнении с тем, что творилось в первые дни сезона дождей, это просто райская погода.

Сама природа сегодня на стороне людей – надо этим пользоваться.

Олег был краток. Поднявшись на высокий нос «Варяга», заявил без вступлений:

– Ребята, сегодня на суше будет нешуточный бой. Наша армия заняла удобную позицию, но, если хайты полезут всей ордой, не исключено, что придется отступать. Выход у них будет один: добраться до речного мыса, что выше места высадки. Там обрыв вдается во Фреону далеко, и на этом языке защищаться можно будет лишь с одной стороны – обойти их будет невозможно. Но есть одно «но» – у врага осталось два крейсера. Если они подойдут к месту боя, то нашим придется несладко. В общем, задача у нас простая – не дать им обстреливать побережье. Сами знаете – это противник очень серьезный, и нам придется тяжело. Не исключено, что нас разгромят. Поэтому мы оставим здесь, на берегу, всех раненых и больных.

Сделав паузу, Олег добавил:

– Большинство из вас ребята бывалые, и запугать вас непросто. Но если есть такие, кому мысль о бое с этими галерами очень неприятна, может остаться на берегу, приглядеть за ранеными. Женщины останутся в любом случае – даже Рита. Здесь тоже небезопасно: хоть место и укромное, но мало ли что – нарваться на мелкую группу хайтов можно запросто. Они повсюду рыскают в поисках добычи.

– Так зачем тогда женщин оставлять! – возмущенно отозвалась Аня.

– Затем! Прекратить обсуждения! Я с вами не советуюсь – я приказываю! Итак, есть желающие остаться? Нет? Вот и отлично. Сейчас поставим палатку на берегу – и в бой.

К Олегу подскочила жена, ткнув его в грудь пальцем, прошипела:

– Если тебе там голову оторвут, то домой не возвращайся!

– И я тебя люблю, милая.

– Как ты можешь меня бросать в такой момент!

– Я еще и не то могу, милая. Тут вы будете в безопасности. Я даже Лома с вами оставляю, самого ценного нашего специалиста. Так что сиди тут тише мышки и нос не высовывай. У меня предчувствие, что еще до заката в этой войне будет поставлена точка.

– И мне так кажется. Только вот не знаю, кто ее поставит – люди или хайты…

* * *

Башня содрогнулась от жуткого удара, заскрипела бревнами. На головы посыпалась труха, со стола посыпались миски и кружки. Макс рванул вверх по лестнице, распахнул люк на второй этаж. По глазам резанул дневной свет – угол башни снесло напрочь. У стены сидел оглушенный наблюдатель, прижав ладони к ушам, он тупо смотрел на пролом.

– Уведите его вниз! – приказал Макс. – Андрей, ты теперь вместо него! Глаз с них не своди!

Выглянув во внутренний двор крепости, Макс прикусил губу – еще час такого обстрела, и крепости не будет. Две башни лишились площадок с метательными машинами, верхушки стен были будто обгрызены, да и сами стены словно вздыбленной щетиной топорщились расщепленными бревнами. Эх, зря северяне из тонкомера все поставили – снарядам это не помеха, ломают будто спички. Лучше бы подольше строительство затянули, но сделали все из хорошего, старого леса.

На глазах Макса очередная глыба перелетела через стену, плюхнулась во двор, снесла остатки какого-то сарая, закончила свой путь в основании башни, в щепки разнеся окованную железом дверь.

Час. Измаилу остался час. Потом через остатки его стен враги попросту перешагнут.

Глава 27

Фраки будто выполняли приказы Монаха – явились спустя час после его предупреждения.

Дождь стих, слегка развиднелось. Нет, солнце не показалось, но тучи заметно поредели. Кшарги говорили, что это плохой признак, – после такого начинается настоящий потоп, но в этот день сражаться будет чуть полегче. Главное, окончить битву до утра – к тому времени точно водопад начнется.

Дубин, посматривая через подзорную трубу в сторону имперской дороги, первый заметил «гостей»:

– Едут, сучары! Ребята, сейчас начнется! Готовься!

В принципе все уже давно были готовы. Полторы тысячи воинов выстроились на северной стороне лагеря. По остальным направлениям имелись лишь дозорные – следить, чтобы отряды пехоты не подкрались. Конница восточников заняла центр лагеря – толку от нее при защите не будет, а вот прорвавшихся фраков могут остановить. Пушки и мушкеты заряжены, луки натянуты – можно и начинать.

Барон Церпен, проскакав вдоль заграждения, проорал:

– Кто покажет хайтам спину, умрет от моей руки! Держаться, пока не прикажу отходить или пока они все не передохнут! Сейчас, лентяи, вам придется поработать!

Восточники пехоту не ценили, а зря – в таком сражении от тяжелых пехотинцев толку побольше, чем от конных рыцарей. Бойцы королевств мелкими группами растянулись по позиции и явно чувствовали себя не в своей тарелке – не знали куда деваться. В отличие от них у землян суеты практически не было. Боевого опыта, конечно, не хватает, но его заменяет стадное чувство, опыт современного человека и четкие приказы командования. Плечом к плечу с товарищами чувствуешь себя в три раза сильнее, а если видел, как от дружного залпа оседают толпы раксов, то, считай, уже обучен.

Понимая, что пехотой восточников, по сути, никто командовать не будет, Дубин крикнул ближайшим:

– Ребята, держитесь у последнего ряда кольев и не стойте перед теми, кто из труб стреляет! Те, кто с копьями, присядьте и выставите их под брюхо коням, а лучники через них стреляйте. И не труситесь – их немного, задавим мы их.

Передняя группа фраков, обнаружив лагерь людей, на рожон не полезла – всадники гарцевали на опушке вырубленной рощицы, что еще вчера закрывала дорогу с юга. Кучка врагов росла на глазах – к ним подтягивались все новые и новые. Очевидно, их колонна сильно растянулась.

Октус, подъехав к батарее, склонился к Дубину, обеспокоенно произнес:

– Их даже больше, чем мы думали. Я уже насчитал триста тридцать, и вон новые подтягиваются.

– Да какая уже разница… Всё – они начинают. Видимо, все в сборе.

Начало атаки фраков выглядело нестрашным – далековато все же, не различить подробностей. Будто плотная кучка черных муравьев наползает. Но чем ближе, тем неприятнее это выглядело – всадники неслись как единый организм. Одна скорость, одинаковая прямая посадка в седле. Даже пики опустили под одинаковым углом.

– Батарея! Бомбами! Огонь!

Из затравочных отверстий вытащили свинцовые пробки, поднесли тлеющие фитили. Четыре 120-миллиметровых пушки выпустили заряды чуть ли не в один миг – красиво получилось.

Не дожидаясь окончания залпа, Дубин заорал:

– Зарядить картечью! Мелкие, готовься!

Из четырех бомб попала в гущу врагов лишь одна, остальные ушли в «молоко» с перелетом. Проклятье, опыта не хватает, мажут безбожно! Но хоть что-то – пяток фраков просто смело.

Вокруг затрещали дальнобойные мушкеты, посылая первые пули. Остальные пока молчали – картечь на такой дистанции бесполезна. Но это ружейная – у пушек все иначе, там картечины покрупнее пули и достают подальше.

– Батарея! Картечью! Огонь!

Разрядились три 100-миллиметровки. Это вам не ядра и не бомбы, много опыта не надо – навел в нужную сторону и как из шланга обольешь все перед собой железным дождем. Барабанная дробь картечи по стали доспехов заставила Дубина непроизвольно улыбнуться – удачный залп. Эх, надо было бомбы приберечь и полоснуть из крупнокалиберных пушек той же картечью – толку бы больше было.

Загрохотали мушкеты пехоты, позицию заволокло дымом, растерявшиеся лучники восточников продолжали выпускать стрелы вслепую, а уже привыкшие к пороху кшарги свои берегли. Грохот копыт уже совсем близко, Дубин понял, что сейчас начнется самое главное.

Укрепление у людей было хлипковатым – шесть рядов кольев, наклоненных к противнику. Промежутки между ними около метра, лошади на скаку не протиснуться – в шахматном порядке забиты. Хочешь не хочешь, а придется остановиться перед такой преградой.

Люди, возможно, и остановились бы, но не эти бестии. Из дыма вынесся первый – упал будто с неба змееконь и как-то сумел перемахнуть через несколько рядов кольев. Тварь шипела от боли, из распоротого брюха волочились внутренности, но это не мешало ему держать всадника. Сверкнула пика, покатилась чья-то голова, кто-то отлетел от удара копыта. Фрак попытался притормозить, чтобы вернуться к стрелкам и продолжить резню, но тут его вышибли из седла налетевшие рыцари – против тяжелых копий он не устоял.

В пороховой мгле мелькала сталь – враг рубил колья.

– Батарея! Картечью! Беглым! Как перезарядили, сразу стреляйте!

Мушкетеры били вразнобой. Влажность как-то подло взаимодействовала с продуктами сгорания пороха – к пороховому дыму явно примешивался густой туман. Северную часть лагеря будто туча накрыла, и в этой туче пулеметом гремел гром – сильные раскаты от пушек, мелкие – от стволов помельче.

Дубин в какой-то момент понял, что враг все равно прорвется. Отдельные фраки уже ворвались внутрь и метались среди восточников. Пока что на пехоту они внимания не обращали, но это временно. Стрелкам нужна толпа, но, увы, – враги вытянулись цепочкой вдоль изгороди, сосредоточенно сокрушая колья и рогатки. Картечь сейчас работала не лучше пуль – не успевала разойтись веером, ведь до врага от первых мушкетеров не более десяти метров.

И тут Дубина осенило – он принял решение, сделавшее его героем.

– Стоп! Тащи заряженные пушки за мной! За мной тащите их! Да бегом же!

Артиллеристы послушно поволокли орудия за командиром. Тот чуть ли не бегом мчался к западной стороне лагеря и непрерывно подгонял бойцов криками. Притормозил лишь раз, когда перед ним промелькнула длинная черная туша. Фрак, преодолев заграждения, мимоходом разрубил от макушки до паха зазевавшегося лучника и, не обращая на пехоту внимания, рванул к центру лагеря, где уже бились полдюжины его «сослуживцев».

Мысленно воздав хвалу Богу, Дубин продолжил путь, добравшись до западной ограды, заорал:

– Помогите мне, надо вытащить пару кольев, чтобы пушки из лагеря выкатить.

Бойцы не стали спорить, дружно раскачали колья, выдернули их из глинистой почвы. Отбросили в сторону. Через минуту батарея покинула лагерь.

Дубин чувствовал себя здесь неуютно. Пока что фраки артиллеристов не видят – враги все столпились правее, вдоль северной изгороди. В плотном дыму и тумане нос свой разглядеть и то проблема, а уж на такое расстояние и вовсе трудно смотреть. Но стоит из этой мглы выбраться сюда хоть одному, и плохо будет – всех порубит.

Рванув вперед, Дубин замахал рукой, призывая всех за собой. Кричать он уже боялся – не ровен час, услышат чужие уши. Повернув вправо, он убедился, что его расчет верен – дым и туман клубились одной линией, скрывая и изгородь, и фраков, и стрелков. Ни одного хайта не было видно – все где-то там. Рубят заграждения.

Артиллеристы уже и без приказа поняли, что от них требуется, – наводили стволы вдоль заграждения, куда-то туда, где выстроились враги. Ах, какая замечательная мишень для картечи! Три сотни фраков выстроились цепью перед лагерем, причем батарея бить будет сбоку, вдоль этой цепи. Ни одна картечина не должна пропасть – каждая найдет себе цель.

И тут случилось непредвиденное – налетел ветер.

Кшарги предупреждали, что так и будет, – он должен принести новую порцию туч. И Дубин только сейчас вспомнил про это предупреждение… поздновато вспомнил. Но деваться уже некуда – или пан или пропал.

Ветер вмиг отнес туман и дым к центру лагеря. Фраки, добивавшие последние колья и рогатки, вдруг увидели, что рядом с ними в чистом поле расположились три десятка наглых людишек со своими вонючими трубами. За такую наглость надо карать, причем карать немедленно. Несколько всадников покинули правый фланг, рванули на батарею, изготавливая пики для удара.

– Беглым! Огонь! ОГОНЬ! – заорал Дубин.

Первой выстрелила 100-миллиметровка. Кучный заряд картечи срезал коню голову, всадника разорвал пополам, разлетаясь, железный град принялся косить остальных. Следом вразнобой загремели остальные орудия. Ветер не давал дыму расползтись, тут же относил в сторону, и Дубин завороженно следил за результатами стрельбы.

Картечь творила ужасные вещи. Ближайших фраков она попросту разрывала, те, кто подальше, страдали меньше – падали на землю будто живые, разве что руку кому-то отхватит или коню голень отсечет. Будто шланги работали, импульсами вдоль конной шеренги посылая вместо воды куски железа.

После седьмого выстрела на правом фланге на ногах не осталось никого – картечь уничтожила всех. Чуть дальше живые еще были, но все равно потери противника были чудовищны. Несмотря на смертельную опасность, Дубин наметанным глазом автоматически подсчитал, что этим залпом уничтожило больше сотни фраков. Да и вообще от всего их отряда не более трети уцелело.

Бойцы поспешно перезаряжали орудия – если очень повезет, успеют выстрелить еще раз. А если не повезет, сейчас уцелевшие фраки ринутся на батарею, и через полминуты все будут мертвы. Бежать бесполезно – пеший от всадника не убежит.

Но фраки о реванше и не помышляли. Эти машины смерти дали осечку: ожесточенное сопротивление людей и чудовищные потери оказались сильнее их жажды уничтожения – враг побежал. Будто что-то одновременно сломалось во всех – развернулись, помчались к дороге. Все сразу, лишь раненые немного отстали. Вслед летели стрелы, пули и картечь, но последнюю пускали не бойцы Дубина – пушки просто не успевали перезарядить.

Конница восточников, передавив прорвавшихся фраков, не вынесла соблазнительного зрелища – созерцать спину врага конник равнодушно не может. С ревом и гиканьем понеслись в погоню, размахивая оружием. Черных тварей оставалось немало, и еще полчаса назад никто бы и не помыслил о таком – кинуться на них. Раненых настигли у рощи, перекололи и порубили с ходу, не останавливаясь, продолжили погоню.

Бегущий враг не страшен даже трусу.

* * *

Гена первым рискнул выразить общее мнение и приглушенно произнес:

– Ребята, мне показалось или нас больше не обстреливают? Тихо как-то стало…

Макс, поднявшись, заявил:

– Я наверх полезу, гляну, что там снаружи. Готовьтесь, может, обстрел прекратили перед штурмом.

– Так это нам на руку – стены еще не совсем развалили и отбиться можно. Ты аккуратнее, там все на честном слове держится.

Башня уже выдержала несколько прямых попаданий – верх развалило почти полностью. С трудом подняв перекосившийся люк, державшийся на одной петле, Макс пробрался через хаос переплетенных бревен, осторожно высунулся в перекошенную амбразуру. Проклятье – поднявшийся ветерок нанес от реки густой туман, и разглядеть лагерь хайтов было невозможно. Но одно было ясно – обстрел почему-то прекратился.

Снизу послышалось знакомое довольное хрюканье, следом с сильным акцентом, но по-русски произнесли:

– Привет, друг Макс!

Охотник от удивления чуть не выпал – под полуразрушенной стеной стоял Мур. Познания Макса в местном наречии были невелики, пришлось напрячься и беседу вести на смеси языка ваксов, русского и восточных «интернациональных» слов.

– Мур! Откуда ты здесь взялся!

– Друг Макс, я пришел ногами.

– Это я понимаю. Ты скажи, как мимо хайтов прошел? Их же вокруг полно!

– О! Друг Макс, это история длинная, и мне трудно ее здесь рассказывать, стоя с задранной головой. Я еще и не всегда понимаю твои непонятные слова.

– Так ты коротко расскажи – как ты мимо хайтов прошел?

– Ногами.

– Понятно… Ладно, лезь наверх, если сможешь, я на стене тебя встречу. И выслушаю твою «долгую историю».

Пробравшись через первый этаж, Макс отмахнулся от расспросов товарищей:

– Ждите меня. Пока все тихо, но разобраться надо.

Мур уже ждал на стене – ваксы в ловкости немногим уступают обезьянам. Да и полуразрушенная стена – препятствие несерьезное.

– Мур, так что там у тебя за история?

– Друг Макс, а где друг Кабанов?

– Ранен Кабан, сильно ранен. Я теперь тут самый главный. Рассказывай давай.

– Друг Макс, друг Олег сказал нам найти наших воинов, когда мы закончим воровать. Вот мы и пришли сюда, по вашим следам. Мы издалека видели, что вы в этой крепости сидите, но не могли попасть сюда. Много хайтов вокруг было. Очень много. Их было так много, что мы даже воровать у них боялись. Но сейчас их больше нет. Они все пошли куда-то туда. – Мур махнул рукой на восток. – Нет, не все пошли туда. Некоторые остались здесь. Они кидали по вам камнями большими. Мы их убили и теперь воруем их вещи и еду. А я пошел к вам. Мур умный, Мур умеет говорить с людьми. Мур хорошо говорит. А глупых воинов Мура люди бы убили стрелами, перепутали бы с хайтами.

– Да, Мур… ты умница… Говоришь, хайты все ушли?

– Нет, Макс, не все. Но тех, кто не ушел, мы убили. И теперь воруем их вещи.

– А где ты Олега встретил? Он что, нашел поляну, на которой вы прятались?

– Нет, друг Макс. Мы воровали вещи на большом корабле хайтов, в большой реке он застрял. Потом пришел корабль Олега. И мы встретились.

– Н-да… как-то запутанно все… Ладно, неважно. У тебя много воинов осталось?

– Все, кроме восьмерых, здесь. Один остался на поляне. На поляне трое сильно раненных. Они не могут драться и воровать. Четверо моих воинов пали, их убил страшный всадник на шипящем коне.

– Ясно. Собирай своих.

Набрав в грудь побольше воздуха, Макс заорал на всю крепость:

– Все во двор! Быстрее!

Распахнулись двери, из башен потянулся народ. Обстрел принес немало разрушений, но сами защитники от него почти не пострадали и выбрались практически все. Убедившись, что сбор окончен, Макс заявил:

– Хайты ушли.

– Куда? – охнул Гена.

– На восток. Думаю, к броду. Наверняка наши где-то там бой начали, вот и понеслась туда вся толпа. И у нас пополнение: отряд ваксов приперся. Спасибо им – перерезали обслугу на камнеметах, а то бы мы так и сидели, как мыши в норах. Сейчас действовать надо быстро. Не знаю, что там за бой, но надо идти к нашим. Поможем. Хватит отсиживаться. Ты, Гена, оставь пятерых воинов, вместе с жителями они должны уйти отсюда, спрятаться в лесу. Там у нас вроде укрытого лагеря, вакс покажет дорогу.

– Макс, у нас трое серьезно раненных. В том числе ваш Кабан.

– Сделаете носилки. Оставаться здесь нельзя – если бой сложится неудачно, хайты вернутся и Измаилу конец, он теперь и часа не протянет, у нас почти не осталось стен и башни полуразрушены. Давайте, надо торопиться.

– Нас сотня всего, а хайтов тысячи. Ты всерьез думаешь, что нам стоит за ними гнаться?

– Именно так я и думаю. Причем вполне серьезно. И нас уже не сотня – с нами теперь двести воинов Мура.

– Не думаю, что от этих обезьян много толку будет.

– Этим «обезьянам» ты еще спасибо забыл сказать. А толку от них не меньше, чем от вас, – наши ваксы не такие, как местные. Скоро сами все увидите – закончили обсуждения. Через пятнадцать минут мы должны выступить, так что живее собирайтесь.

* * *

Заграждение, прикрывавшее лагерь с севера, практически исчезло. Фраки поработали своими рубящими пиками на славу – переломали все рогатки и снесли первые ряды кольев. Оставшиеся пеньки не задержат никого.

Как только конница восточников, преследуя бегущего врага, скрылась вдали, пехота обеих армий принялась за работу. Хайты вернутся, и вернутся скоро, – на этот раз приведут всех, кого смогут, и к их возвращению надо хоть как-то успеть залатать эту брешь в обороне лагеря. Новые колья рубить негде – в округе не уцелело ни одного деревца. Люди вырывали их с других сторон, ослабляя защиту на менее опасных направлениях. В ход пустили даже страшные пики фраков, их тоже воткнули в землю. Да что там пики – трупам и то нашли применение, навалив их между рогатками. В овраге, протянувшемся восточнее лагеря, рубили кустарник, делая завалы из него. Конечно, преграда хлипковатая, но все же лучше, чем ничего.

Кавалерия восточников пожаловала назад лишь спустя пару часов. Всадники рьяно нахлестывали лошадей, спеша вернуться в лагерь. Дубин издалека понял, что от хорошей жизни так торопиться не будут, и вслух констатировал:

– Сейчас начнется.

Герцог Октус, углядев пушки, направил коня прямиком к батарее. Остановившись возле Дубина, нервно произнес:

– Мы наткнулись на пехоту хайтов. Их там как саранчи, отступаем от самого брода.

– Фраков много осталось?

– Сомневаюсь. Здесь их выкосило вашими трубами больше половины, да мы, пока гнали, порубили немало. Может, полсотни, может, десятков семь… Не думаю, что больше.

Монах, подъехав к батарее, даже расспрашивать ни о чем не стал, с ходу заявил:

– Переведи герцогу Октусу, что всю конницу надо отвести за южную сторону лагеря. Будет стоять в резерве. Если хайты нас сметут, попробуем отступить на мыс, к Фреоне. Там им нас никак не обойти будет. Конница должна прикрыть отступление, на плечах с этой оравой мы отойти не сможем.

Октус, выслушав указания диктатора, возразил:

– Может, сразу туда отступим? Я не верю, что этот лагерь удастся удержать.

Монах не стал терять время на перевод, тщательно подбирая слова, ответил сам:

– Оттуда нам отступать будет уже некуда. Я не буду запирать войско на позицию, откуда нельзя уйти. И здесь нам не грозит флот хайтов, а там он легко сможет по нам стрелять.

– Тогда вся надежда на ваши трубы – хайтов очень много. Удачи вам, я сейчас отведу кавалерию на юг, постараюсь укрыть среди кустарника. Как нам узнать, что пора атаковать?

– Мы пустим ракету в небо – увидите.

* * *

Вода в Дунайке была холодная. Очень холодная. Да и воздух сегодня далеко не теплый – похолодало не на шутку. Термометров у землян не было, но Макс был уверен, что не больше пяти градусов сейчас. Брод был мелкий, мало где вода поднималась выше пояса, но перебираться через него можно лишь тихим шагом. В последнее время туда-сюда проскакало немало копыт и протопало немало ног – дно избили беспощадно. Если оступишься в колдобине, то упадешь в ледяную воду и вымочишь вещи и оружие, которые тащишь в руках над головой.

Посиневшие земляне, выбираясь на правый берег, начинали бегать, прыгать, приседать – старались разогреться, после чего поспешно одевались и натягивали амуницию. Ваксы вели себя более достойно – троглодитов холодная вода не смущала. Вылез, отряхнулся будто собака, и все – к бою готов.

Гена подскочил к охотнику, повел рукой по сторонам:

– Гляди, сколько трупов. Похоже, бой тут был нешуточный. И некоторые трупы свежие – вон еще кровь сочится.

– Вижу. Но стрельбы слышно не было.

– Ага. Вон на песке следы копыт. Много следов… У нас столько лошадей нет – это восточники. Как бы на них еще не нарваться.

– Не накликай беду… будто нам фраков мало. Давай подгоняй своих, на запад пойдем. По следам похоже, что вся эта орава туда подалась.

– Ясное дело, это же имперская дорога. Тут всегда народ по ней бегать любит.

– Так эта тропа и есть знаменитая имперская дорога?!

– Да. А ты что, не знал?

– Теперь знаю.

Уже шагая по глине древней дороги, Макс, изучая тысячи вражеских следов, едва не поддался искушению и не приказал вернуться назад. Его задача сохранить людей, а ведь если нарвутся на арьергард войска хайтов, горстку землян и ваксов сметут в пять минут. Но все время отступать нельзя – вечно драпая, не победишь.

Хайты не на водопой к Фреоне пошли – они идут бить армию землян. Грех в такой момент отсиживаться в стороне. Отряд Макса мал, но силен хорошим оружием и опытными бойцами. Кто знает, может, этой невеликой подмоги как раз хватит, чтобы переломить ход боя.

* * *

Флотилия островитян дрейфовала в полутора километрах от парочки вражеских трирем. Грозные крейсера хайтов попыток сблизиться не предпринимали – прекрасно знали, что догнать прыткие суденышки не получится. Земляне тоже не устраивали провокаций, так что с утра на реке царило некое подобие мира. Люди ждали приказов от сухопутной армии, хайты, очевидно, тоже. Форсировать события никто не торопился.

Олега предстоящий бой нервировал: крейсера хайтов – единственная вещь, которая его может напугать на реке. В общем, настроение у него было не ахти. Оно ничуть не улучшилось и после того, как за спиной раздался нагловатый голос Лома:

– Не ссы, капитан, прорвемся.

– Твою мать! Лом! Тебе сказано было на берегу остаться! Какого ты здесь делаешь?

– Чего мне там на берегу делать? Я не баба и не раненый. А движуха тут конкретная намечается, без меня вам никак – я же все эти штуки делал и знаю их лучше всех.

– Я тебя сейчас за борт выкину – плыви до берега сам теперь.

– Я плаваю как топор, а берег почти не видно. Чего так шутить? Ты не гони пургу раньше времени – все будет ништяк. И вообще не нервничай. На вот, пыхни пару раз, только затягивайся неглубоко. И твои нервы сразу успокоятся…

Глава 28

Батарея дала первый залп, послав семь бомб в сторону имперской дороги, – оттуда наползала сплошная масса вражеской пехоты. Устойчивый северный ветерок чуть ли не мгновенно унес дым в глубь лагеря, позволив Дубину оценить результаты залпа.

– Мазилы! Прицел повыше берите! Четыре недолета!

Следующий залп вышел уже удачнее – шесть бомб разорвались в толпе триллов и раксов, одна почему-то рванула в воздухе, недолетев до врага. Хорошо хоть не на выходе из ствола шарахнула – наделала бы сейчас дел… Эх… как же несовершенно оружие землян… Немудрено – попытки внедрения передовых технологий тормозились примитивизмом производственных сил и полным отсутствием опыта. Чудо, что хоть такое сделать смогли.

Видимого эффекта артиллерийский обстрел не приносил. Да, шрапнель выкашивала хайтов десятками, но для такой оравы это не более чем булавочные уколы.

Круг, подскочив к Дубину, заорал в ухо:

– Монах сказал, что они через овраг лезут, с востока. Сейчас два отряда мушкетеров туда перекинем, так что держитесь – труднее станет.

– Да эти пока не лезут, просто у дороги толпятся. Мушкеты туда все равно недобивают.

– Это сейчас не лезут. Не будут же они там весь день стоять.

Хайты, как бы услышав слова Круга, сразу двинулись вперед. Увидев это, мэр сплюнул, выругался:

– Вот же суки! Будто накаркал!

Триллов земляне никогда в расчет не принимали. Да, неприятно, конечно, получить дротик в шею, но бояться этого сильно не стоит. Долговязые метатели худые как смерть, с асимметрично развитым телом – мускулатура хорошо развита лишь с правой стороны, да и то все ушло в руку и плечо. Рука эта заметно длиннее левой – по сути, трилл – это просто бегающая метательная конечность. Гориллу-ракса можно изрубить в три топора, а он все равно будет продолжать бой. В отличие от тяжелой пехоты эти «баскетболисты» с визгом падали от любой царапины. В рукопашной их и вовсе паралитик костылем легко отпинает. Так что достаточно носить щит покрепче да иметь реакцию не хуже средней, и ничего тебе эти твари не сделают. А уж если у тебя кольчуга хорошая или кираса, то и вовсе поплевывать можно на этих стрелков свысока.

Сейчас все было иначе – не меньше тысячи триллов неслось на лагерь. На короткой дистанции эти твари способны развить неплохую скорость, что сейчас и демонстрировали. Пушки успели выпустить по ним лишь один залп, после чего Дубин велел их отогнать от заграждения подальше, чтобы перезарядить в безопасности. Мушкетерам и лучникам придется несладко – своих щитов не носят, так что остается им укрываться за щитами восточников и своих пехотинцев. Если не укрыться, смерть верная – у каждого трилла штук пять-шесть дротиков, и кидают они их метров на пятьдесят.

За спиной загрохотали мушкеты – Дубин даже не оглянулся – он пытался разглядеть, что творится в овраге, и при этом еще посматривал на суету артиллеристов. Позади завизжали раненые триллы, но в этот хор начали вплетаться и человеческие крики – крики боли и смерти.

Обернувшись, Дубин охнул – земля за ограждением превратилась в шкуру ежа, столь густо ее утыкали дротиками. Новые снаряды летели сотнями, удары их по доспехам и щитам слились в сплошной звенящий гул. В хайтов никто не стрелял – стоит высунуть нос из-за щита, как получишь подарок между ребер или в незащищенное лицо.

Монах, послав коня вдоль изгороди, на ходу заорал:

– Откатывайтесь назад, и огонь! Отходите от ограждения! Бегом отходите!

Самые прыткие триллы пытались снять всадника, но куда там – осторожный диктатор держался аккуратно на границе обстрела, мало кто мог закинуть дротик на такое расстояние.

Попятились первые мушкетеры, неся потери, вышли из-под обстрела, шустро установили подставки, начали стрелять в ответ. Вразнобой, издалека, но хлипкие кожаные передники и тростниковые нагрудники триллов не спасают, даже если картечины на излете, а другой защиты у метателей нет.

Самые наглые хайты полезли через рогатки, но таких уничтожали лучники – эти ребята не растерялись и откатились назад без приказа. Триллы, выпустив запасы дротиков, развернулись, шустро помчались назад. Артиллеристы успели дать вслед залп картечью, проделав в их рядах семь просек. Это были последние выстрелы – атака отбита.

– Бомбами заряжай! И беглый огонь в сторону дороги! – заорал Дубин.

Оглянувшись, нахмурился: эту атаку люди отбили дорогой ценой – от фраков и то потери меньше были. Неудивительно, более пяти тысяч дротиков за пару минут выпустили долговязые бестии. Убитых было мало, но раненых хватало. Особенно много пострадало от ранений в ноги. Ничего странного – меньше всего их берегут.

К батарее подскакал Монах:

– Дубин! Огонь на овраг переноси – оттуда прут!

– Хорошо. Но смотри, там, у дороги, их тоже хватает.

– Там в основном триллы, от них отбиться сил хватит, а вот оттуда раксы лезут. И амбалов отряд.

– Где? Я их отсюда не вижу.

– Перетаскивайте пушки за мной, на угол – вдоль оврага картечью палить сможете, когда полезут вниз.

Артиллеристы послушно потащили орудия за диктатором. Дубин, несмотря на сложность обстановки, успевал поглядывать повсюду. Нахмурился – у четвертой пушки шаталось колесо. Надо бы подтянуть, да не до этого сейчас. Конь осторожно переступил через труп – восточник в простой стеганой куртке, обычный крестьянин, мобилизованный в войско. Дротик угодил бедняге под глаз, убив без мучений – война для парня закончилась. Это просто идиотизм, тащить таких «вояк» в подобный поход – у них ни щитов, ни доспехов, ни шлемов. Топоры да рогатины. Вот такие под обстрелом гибли почти все… одноразовое «пушечное мясо»…

Остановившись возле Монаха, Дубин наконец увидел противника – толпа раксов водопадом скатывалась в овраг, исчезая в кустарнике. Листва уже опала, но заросли слишком густые. Разглядеть их там невозможно – только по колыханию растительности можно понять, что они двигаются к ограждению. Завидев, что там и триллов хватает, Дубин предостерегающе заорал:

– Ребята, не зевайте! Дротиков берегитесь!

Запыхавшиеся ребята не отвечали – сопели молча, вручную передвигая тяжелые пушки. Сегодня им поработать пришлось, как никогда: вечером упадут без всяких дротиков – будут спать как убитые.

Если выживут…

– Наводите к оврагу, да покруче – чтобы вдоль него картечь летела. Побольше зацепить надо. Готовы? Огонь!

Картечь будто косой срезала хайтов вместе с кустами – снизу дружно взревели от ярости и боли сотни нечеловеческих глоток. Скольких врагов накрыло – не понять, да и растительность мешает эффективной стрельбе, но одно ясно – потери противник понес. Как бы в ответ из зарослей полетели дротики – теперь уже заорали защитники лагеря. К счастью, под батареей триллы не лазили и артиллеристы могли работать без риска.

И они работали – стреляли с дивной скоростью. Все же опыт – великая вещь, одного серьезного боя хватило, чтобы выдрессировать расчеты. Все предыдущие тренировки ничего не значили – бой это бой. Едва пушка останавливалась после выстрела, как в дымящийся ствол лез толстый банник. Быстрее, быстрее – вычистить нагар и тлеющие остатки мешочков. Идеальной чистоты не требуется, главное, чтобы не забилось затравочное отверстие и не вспыхнул порох при заряжании. Банник разворачивают другой стороной, пропихивают им картуз – мешок с порохом. Жестяные уголки, прибитые к баннику, вспарывают ткань, со стороны затравки это делают тонким граненым штырем. Дальше забить увесистый пыж – надежно забить, с силой, прессуя заряд. Теперь немного пороха подсыпать, пока заряжают контейнер с картечью – плоский цилиндр из бересты и холста. Теперь навести пушку вдоль оврага и поднести огонек, тлеющий на конце фитиля. Подождать, пока орудие не остановится после выстрела, и все начать сначала. Работа адская – едкие пороховые газы заставляют кашлять, колеса орудий увязают в грязи, ворочать тяжеленные пушки и без этого нелегко. Стволы чуть ли не докрасна раскаляются, их обкладывают мокрыми тряпками, но помогает мало.

Держа овраг под плотным обстрелом, Дубин не обращал внимания на происходящее вокруг. Нечего тратить время – надо выполнять свою работу. Об остальном пусть другие заботятся. Неладное он почуял, лишь когда потерял первого бойца – дротик, прилетев из облака порохового дыма, угодил заряжающему в спину, чуть выше лопатки. Кожаный доспех не спас – побледнев, раненый сполз на землю.

Обернувшись, Дубин понял – дело плохо. Хайты давили теперь еще и с севера, оборону на две стороны защитники не держали. Триллы уже паслись среди заграждений, без помех обстреливая весь лагерь.

Понимая, что если не отступить организованно, то через пару минут придется тупо драпать, Дубин заорал:

– Ребята, кончай огонь! Все сюда! Оттаскиваем пушки! К Фреоне отходим!

Мимо пронесся Монах, прокричав то же самое:

– Отходим к Фреоне! Шевелитесь! Дубин, держитесь, сейчас я восточников на них пущу. Главное, выберитесь из лагеря, там уже раксы бегают!

Бойцы потащили пушки назад. Потащили быстро, не жалея себя – падая в грязь, упираясь в завязнувшие колеса плечами, получая дротики со всех сторон. Кучка растерявшихся восточников, реагируя на крики Дубина, как хоть на какое-то руководство, кинулась помогать, прикрывать артиллеристов своими щитами.

С треском отлетело колесо, утонуло в грязи. Орудие завалилось набок, переломив голень зазевавшемуся восточнику. Перекрикивая вой раненого, Дубин заорал:

– Бросайте ее на хрен! Вытягивайте остальные!

Ну в самом деле, не на руках же теперь ее нести?

Второй раз за этот день батарее пришлось преодолевать западную ограду лагеря. Ребята привычно расшатали колья, выдернули, отбросили в сторону. Одна пушка завязла в рыхлой глине низенького вала, к ней кинулись все, кто мог, протащили вперед. Позади взревели – десяток раксов, прорвавшись через защитников, пробежал мимо батареи. На пушки, к счастью, не обратили внимания – тупые гориллы неслись четко к центру лагеря. Наверное, думали, что среди шатров и палаток добыча будет получше.

К Дубину подскочил Круг – узнать его можно было лишь по кольчуге и приметному поясу с медной пряжкой. Мэр, славящийся своей аккуратностью и чистоплотностью, на себя похож не был – в грязи с ног до макушки, шлем разбит, из пробоины виднеется разорванное ухо, кровь стекает по щекам и густо струится из обрубков, оставшихся от пары пальцев.

– Дубин, нам конец! Они нас смяли! Их до хрена!

– Круг, не ори! Давай пошли с нами! Еще не все потеряно!

В отличие от запаниковавшего мэра Дубин видел, что до полного разгрома далеко. Первые хайты, просочившиеся в лагерь, вызвали волну паники, и большая часть бойцов кинулась к Фреоне. Оставшиеся метались как птицы в клетке, не зная куда бежать. Вот таким, потерявшим голову от страха, точно хана, а остальные еще побарахтаются. Главное, успеть выстроить шеренги стрелков на перешейке перед мысом – там уж точно не окружат.

Мимо пронеслись первые всадники – Монах не подвел, кинул конницу восточников в бой. С пехотой рыцари воевать умеют, и теперь хайтам будет чем заняться. Теперь главное – успеть крепко встать на ноги на том мысу.

Эх, почему сразу туда не пошли? Теперь, после этой лавины хайтов, пара крейсеров не казалась такой уж страшной вещью.

* * *

«Находка» удирала от крейсера. Самое маленькое суденышко флотилии пустили дразнить гигантов вполне сознательно – по такой скорлупке попасть труднее. Рулевой клот делал почти невозможное – кораблик чуть ли не плясал, уворачиваясь от снарядов. К счастью, сейчас в него била лишь одна носовая пушка, раз из четырех подбить не смогли, то из одной и подавно не подобьют.

«Арго» и «Варяг» стояли вдалеке, у самой середины реки. Команды, высыпав на палубу, напряженно следили за ходом боя. Бум даже ставки пытался заключать на успех атаки. Издалека казалось, что этот «выпад Моськи против слона» закончится после первого же залпа «слонов». Но нет, дальнобойные пушки били лишь в воду, хотя иной раз и в опасной близости от «Находки». Паук, подведя судно на полтораста метров к первому крейсеру, разрядил в него носовую баллисту, а затем с разворота пульнул из пары пушечек ядрами. Особого ущерба, естественно, не нанес. Но хайты обиделись.

Очень обиделись.

Три ряда весел опустились в воду, трирема кинулась на обидчика. Конечно, долго гнаться она не стала бы – одумались бы быстро и вернулись на прежнюю позицию. Но тут хайтам улыбнулась удача – мотор «Находки» зачихал, затем стал гудеть гораздо тише. Судно резко снизило ход, а от кормы потянулась струйка дыма. Решив, что посудина островитян теперь не сможет уйти, крейсер продолжил погоню, на ходу бомбардируя желанную добычу. Попасть трудно – «Находка» держится на предельной дальности стрельбы, ну да ладно, скоро трирема разгонится, тогда уж точно догонят.

Хайты жестоко ошибались – ни малейших повреждений «Находка» не получила. Мотор работал как часы, не зря за ним целых три механика присматривали. Просто обороты убавили, заманивая противника кажущейся беспомощностью. Дым на корме также имел вполне прозаическое объяснение – на жаровне жгли вязанки тростника, поливая их рыбьим жиром и водой.

Олег поднес к губам трубку:

– Паук, вы как там? Штаны сухие?

– Суше не бывает. Я их пять минут назад сменил… второй раз. Олег, этот рейдбосс чуть нам нос не снес – растяжку на мачте перебил!

– Держись, Паучара! Оттащи его подальше и потаскай среди островов.

– Еще пара запасных штанов осталась – полчаса продержусь. Давайте там живее – топите этого гада! Перед выстрелом из пушки у них дымок зеленоватый лезть начинает, как его заметите, сразу в сторону идите – бьют эти суки метко. Не давайте в себя попасть!

– Постараемся.

* * *

Вода и воздух при подходящих условиях способны сотворить нерукотворное чудо. Из простой скалы ваяют человеческие головы, на которых все до мельчайшей черты лица можно разглядеть при доле фантазии, или просто столбы каменные возводят, будто великаны застыли. Бывают чудеса и покруче – тот же Большой Каньон, к примеру. Хотя, это все мелочи – весь рельеф, весь облик планеты, по сути, результат борьбы этих поверхностных стихий со стихией огня, заведующей глубинными процессами. И не понять, что тут создает, а что разрушает.

Неизвестно, какая стихия постаралась здесь больше других, но результатом ее работы стала странноватая форма рельефа. Местные называли ее Тещин нос, или Тещин мыс, а если коротко, то просто мыс. Обрывистый берег Фреоны тянулся с юга на север почти под линейку, но здесь это правило давало исключение – к ровному срезу обрыва будто треугольный кусок пирога придвинули. Склоны этого «пирога» чуть ли не вертикальны, а с берегом он соединяется перешейком менее сотни метров шириной.

Монах давно оценил удобства этой позиции и поставил здесь наблюдательную башню. На десяток километров вокруг людей не было, солдаты – единственные обитатели этой красивой, но неудобной для житья местности. Нет, местность сама по себе ничего, но постоянные набеги мелких шаек хайтов обустроиться здесь никому не давали. Служба в подобных гарнизонах была уделом новобранцев или провинившихся – или от скуки воешь, или шкуру свою спасаешь.

Хайты, начав вторжение, башню сожгли в первый же день. Неизвестно, спасся ли гарнизон, да и неважно – сейчас в руинах башни размещался медпункт. Палатки и шатры остались в брошенном лагере, так что над ранеными даже тент сделать не из чего. Зато не в чистом поле валяются, обгоревшие бревна стен – хоть какая-то защита от ветра.

Дубин лично довел сюда Круга, к тому времени у мэра начал проходить шок. Шлем с него артиллеристы снять не смогли – секира ракса прошлась вскользь, распоров сталь будто бумагу и перекосив всю конструкцию. Пусть теперь санитары думают, как добраться до раны, – пушкарям не до этого.

Оставив Круга, кинулся к батарее. На бегу оглянулся на реку, нахмурился. Видимость сейчас была хорошей, будто не сезон дождей, а сухой летний день – черточку крейсера хайтов видно было отлично.

Заглядевшись, чуть не столкнулся лоб в лоб с Монахом.

– Дубин, стой! На сколько твои пушки могут бить?

– Если ядром, то метров на четыреста более-менее прицельно могу. Дальше уже очень трудно… практически бесполезно.

– Плохо. Если подойдет крейсер, он близко держаться не станет, у них осадка большая. Не добьем мы до него…

– А если и добьем, что толку? Ядра ему что горох…

– А бомбами?

– У бомб дальность боя еще меньше. Да и шрапнелью его не напугать. Хотя… хотя идея есть одна. Читал когда-то…

– Что?

– Да ничего. Попробуем мы.

– Пробуйте. А то, похоже, от Олега вашего толку нет – не вижу я его.

Добравшись до батареи, Дубин приказал:

– Давайте все пушки за мной, на левом фланге встанем. Если свалка начнется, хоть маленько вдоль линии сможем бить, да и по реке палить.

– По реке?! – недоуменно поинтересовался кто-то из бойцов.

– Ну да. Вон корабль их стоит. Запросто может подойти и бомбить начать. И давайте кустов этих нарубайте, надо хороший костер устроить.

– Это дело – погреемся.

– Мы и без костра не замерзнем, огонь для дела нужен. И от развалин тех бревен принесите, чтобы побольше жар был. Эй, Пашка, клещи остались?

– А куда они денутся? Вон из ящика ручки торчат.

– Вот и хорошо. Они нам пригодятся. И давайте веток побольше рубите, чтобы ни кустика не осталось, надо хоть какую-то баррикаду вокруг батареи соорудить.

Эх, не успеть людям окопаться. Уже фраки неподалеку гарцуют. Мало фраков, десятка полтора, но это так… разведка. Сейчас подойдет их пехота, и начнется… Опять начнется… А ведь отступать больше некуда – позади река. Если не выстоят люди, то придется прыгать в холодную воду с многометрового обрыва. И все – конец войне. После такого разгрома уже не оправиться, хайтам никто тогда не помешает.

Прикинув, сколько людей осталось, Дубин и вовсе приуныл – семь сотен максимум. Восточников почти нет, их конница вообще пропала, после той контратаки не вернувшись. Хорошо, если до сих пор с пехотой в догонялки играет, а если вообще удрали?

Размышления Дубина прервал громкий звук со стороны реки – будто берег где-то неподалеку обвалился. Обернувшись, он увидел, что крейсер хайтов маневрирует уже в километре от мыса. В воздухе прогудело, будто от мощного мотора звук, метрах в тридцати от батареи о землю что-то хлопнулось, раскидало фонтан багровых брызг. Взвилось пламя и дым – огонь жадно пожирал мокрую пожухлую траву и остатки кустарников.

– Дубин! – донесся с правого фланга крик Монаха. – Ты говорил, у тебя какая-то идея есть? Давай шевелись, пока нас всех не угробили!

* * *

Арки, подбежав к Максу, хором загалдели:

– Там всадники! Восточники! И всадники хайтов – фраки! Они дерутся!

Тропа, оставшаяся на месте имперской дороги, в этом месте опускалась вниз и была стиснута зарослями густого кустарника. Учитывая, что в отряде было полсотни стволов, конной атаки Макс не боялся – выставит бойцов в три ряда, и легко отобьются даже от пары сотен фраков. Обойти людей через кусты будет нелегко, а атаковать снизу вверх несладко.

Переждать, пока бой впереди завершится, или ударить самим? Макс колебался недолго. Он не знал о союзе с восточниками, но почти не сомневался, что от них пакостей не будет – пока не упадет последний фрак, поневоле придется помогать друг другу.

А там посмотрим…

– Фитили зажечь! Встали в боевой порядок! Гена, вы позади держитесь, если прорвутся через нас, валите их! Мур, сзади будь! И воинов держи рядом! Не мешайте нам стрелять! Сзади держитесь! Ты понял?

– Да, друг Макс, я понял. Мы будем позади вас ждать врага.

Через пару минут тропа расширилась, впереди показался просвет – отряд вышел к открытому пространству. Макс, остановив бойцов, пробежался трусцой – хотелось самому оценить обстановку перед боем. А может, и не будет никакого боя. Это он решит, когда все рассмотрит.

Арки не ошиблись: действительно, восточники и фраки рубились здесь не на шутку. Сотни полторы рыцарей крутили карусель у подножия холма, десятка три фраков пытались в эту карусель вломиться и всех порвать.

Смысл маневров конницы Максу был непонятен – восточники тупо удирали от фраков, но, отведя их от центра боя, заворачивали, заставляя метаться по кругу. Вся схватка напоминала водоворот из-за таких перемещений, причем водоворот двусторонний. Фраки, срезая углы, пытались достать юрких противников из других групп, но неповоротливым колоссам это удавалось нечасто – люди легко ускользали от ударов. Зато если уж доставали, то доставали надежно – на земле уже валялось несколько разрубленных тел всадников и лошадей. Но и хайтам доставалось – хватало и черных туш.

На глазах Макса одна из групп всадников, преследуемая тройкой хайтов, отвернула в сторону, обрушилась на парочку фраков, преследующих другую группу. Контратака была рассчитана точно – тяжелые черные рыцари не успели развернуться и, выбитые из седел ударами тяжелых копий, пополнили число вражеских потерь. Только тут охотник понял, что эта карусель – вполне сознательное маневрирование, предназначенное для того, чтобы подставлять разрозненных противников под встречные удары. Тактика непростая – одна ошибка, и ты труп. Видать, опытные ребята… Хорошо, что врагов немного, будь их раза в два больше, ничего бы не спасло.

Фракам, очевидно, надоело нести обидные потери от юрких противников. Черные всадники одновременно развернулись, помчались к Максу. Судя по всему, им хотелось перенести бой на тропу – в этой узости карусели не покрутишь.

Макс бежал назад так быстро, как никогда в жизни еще не бегал, – на что способны пики в руках фраков, он знал и знакомить с ними свою шкуру не хотел. Не добежав до первой шеренги, заорал:

– Фраки! Готовься!

Пробежав мимо бойцов, развернулся. Вовремя! Первые хайты уже ворвались на тропу. Не дожидаясь появления остальных, скомандовал:

– Первая шеренга, огонь!

Загрохотали выстрелы. Бойцы, перехватывая разряженные мушкеты на плечо, бросились назад, остановившись за спинами третьей шеренги. Теперь надо быстро перезарядить оружие, пока работают другие.

– Вторая шеренга, огонь!

В дымное облако разрядили мушкеты бойцы второй шеренги, откатились за спины первой. Макс, выждав десять секунд, дал приказ третьей шеренге. За полминуты вдоль тропы было выпущено несколько килограммов свинца, и отряд опять был готов к бою – первая шеренга уже перезарядила оружие, а картечницы еще и вовсе не стреляли, стоя в резерве.

Холм укрывал тропу от северного ветра, и пороховая мгла рассеялась не сразу. Врагов не было, лишь десяток изрешеченных туш вдалеке. Завидев это, бойцы довольно загудели, арки даже песню какую-то хором затянули – судя по тональности, явно победную.

– Рано радуетесь! – заорал Макс. – Там их еще десятка два должно быть! Не расслабляться!

Народ затих, припал к прикладам мушкетов, целясь вдоль тропы. Пару минут ничего не происходило, но затем послышался стук копыт, показался одинокий всадник – восточник. У кшаргов не выдержали нервы – защелкали луки. Далековато для эффективной стрельбы, но всадника напугали изрядно – нахлестывая лошадь, он скрылся в кустах и оттуда заорал:

– Я не фрак! Прекратите стрелять!

Макс, дивясь наглости разбойника, заорал в ответ:

– Мы не слепые и видим, кто ты! Что вы, что фраки – нам разницы нет, всех режем!

– А как же наш договор?!

– Какой договор? Мы с собаками ни о чем не договаривались!

– Сам ты пес и предки твои шелудивыми псами были! Вы, похоже, те самые обормоты, что в крепости запертые сидели? Небось мозги отлежали себе возле печек? Ведь кроме вас все знают, что у королевств с вашими вождями теперь договор и мы воюем вместе. Это даже дураки деревенские знают, а вы не знаете.

– Врешь небось!

– Я сир Дюраг, верный вассал барона Шервазира. Герцог Октус послал меня к вам узнать, кто вы такие. Счастье, что не пошел сам, так бы и пал глупо от ваших вонючих труб. Послушайте меня, сейчас пехота хайтов бросила вашу крепость, чтобы задавить нашу армию. Наши армии теперь одна армия, и воюет она на берегу Фреоны. Ваши вожди: Монах, Кругов, Дубин и Серго давно уже заключили с нами договор. Прекратите по мне стрелять!

– А почему это я тебе должен верить?

– Я же назвал вам имена ваших вождей!

– Так это не тайна. Вы могли у пленного это узнать.

– Ну хорошо. Раз ты такой твердолобый, сиди дальше на этой тропе. Только не стреляйте в спину – мы вернемся к Фреоне, там надо спасать нашу пехоту. После того как хайты разгромили наш лагерь, наверняка половина разбежалась или погибла и пленена, им там трудно. Не создавай нам лишние трудности! Сиди тут и потом, на старости лет, будешь внукам рассказывать, как всю битву трусливо в кустах просидел! Все, я удаляюсь!

Решившись, Макс крикнул:

– Стой! Вас немного, нас тоже немного. Вместе будем сильнее. Предлагаю объединить силы, и ударим вместе. Потом разберемся с этим договором… Хайты важнее.

– А ты не полный дурак! Спускайтесь вниз, там соберемся.

– А фраки где? Десятка два еще должно было остаться.

– После вашей стрельбы они разбежались. Не любят эти черные бестии ваш вонючий дым, очень не любят – эти трубы их сегодня потрепали на славу.

– С нами отряд союзных ваксов – не трогайте их, они не враги.

– Парень, даже если с тобой легион демонов тьмы приперся в придачу со всеми нашими кредиторами, мы только рады будем – нам сейчас брезговать союзниками не стоит.

* * *

Дубин расшвырял пылающие угли, ухватил клещами малиново-красное раскаленное ядро, лично сунул в пушечное жерло.

– Бегом ребята! Огонь! До пороха жар быстро дойдет!

Рядом разорвался очередной снаряд крейсера, огненное зелье угодило на спину мушкетера. Воющего от ужаса и боли парня завалили на землю, поспешно накрыли мокрой шкурой. Хайты, не встречая противодействия, обнаглели – трирема стояла в паре сотен метров от мыса, повернувшись к берегу бортом, и била по позициям людей из двух пушек сразу.

Пора ее за это наказать.

В далеком детстве Дубин в приключенческой книжке встречал описание боя береговой батареи с кораблем. Запомнился момент, когда в печи раскаляли ядра и били по деревянному судну. Вроде бы таким методом можно вызвать пожар. Сомнительно, но раз нет других идей, то почему бы и не проверить?

Пушка выстрелила, ядро угодило в воду с небольшим недолетом.

– Кто вас, идиотов, стрелять учил! Выше берите!

Второй выстрел тоже мимо, зато третий удачно – прямо в середину борта. Дубин хорошо видел, как черная точка ядра ударила по доскам, после чего случилось непредвиденное – снаряд мячиком отлетел назад, упал в воду.

– Мать вашу! Не пробили! Еще давайте!

Еще одно ядро угодило в борт с тем же эффектом, зато последнее ударило по палубе, разнеся баллисту. Хоть невеликие повреждения, но хайтам они не понравились – вновь заработали тяжелые весла. Корабль попятился прочь от берега.

– Он будто титановый, – сплюнув черную слюну, Дубин пояснил: – Борта, видать, из хорошего дерева и толстенные. Чугунным ядром пробить не можем… прямо бронированный… Ну ничего – издалека им труднее будет бомбить нас, а близко теперь подойти не решатся. Это еще что такое?

Выше на Фреоне творилось нечто странное – по реке спускалось облако дыма. Может, корабль горит там? Непохоже, уж больно много дыма, будто флот кораблей пылает. Еще и ветер северный несет его низко, заволакивая все. Что бы это ни было, но хайтам лишняя помеха – через пару минут это облако накроет крейсер, труднее будет на берег глядеть.

От созерцания реки Дубина отвлек крик Монаха:

– К бою! Приготовиться к бою! Держаться на месте! Никому не отступать! Кто хоть шаг назад сделает, лично на сухой кол посажу!

Обернувшись, Дубин первым делом скомандовал:

– Отставить ядра! Заряжай картечью!

Вторым делом посмотрел в сторону противника. Увиденное его не особо обрадовало, хотя он ожидал худшей картины. Хайтов было много, очень много. Бегло прикинув их численность, Дубин понял, что их не меньше тысячи и не больше двух тысяч. Конечно, не та орава, что раньше была, но тоже немало. Кроме того, к врагу наверняка спешат запоздавшие отряды – их армия, как и армия людей, здорово разбежалась после битвы за лагерь.

Осталось десятков семь мушкетов и шесть пушек. На них вся надежда.

От сплошной темной массы хайтов вперед шустро ринулись многочисленные долговязые фигурки. Опять они триллов в бой кинули. И откуда только эти метатели берутся? Сегодня их столько перекосили у северной изгороди лагеря, что казалось, не осталось ни одного уже. Ан нет, сотни еще бегают. Да и дротики у них опять есть, видать, насобирали на месте боя за северную сторону.

Подпустив их на сотню метров, Дубин скомандовал:

– Огонь!

Батарея выпустила поток картечи – сотню триллов как минимум выкосило, но остальных это не остановило. Кшарги и лучники восточников без лишних указаний начали пускать стрелы – против этих тварей очень эффективно. Следом заработали мушкеты. В этом бою людям приходилось держать лишь перешеек – полоску суши шириной метров восемьдесят. Враги будто горлышко бутылки атаковали – идеальные условия для обороны. Свинец косил хайтов толпами, лишь единицы смогли выпустить свои дротики, не нанеся серьезных потерь.

Не более четверти триллов рванули назад будто зайцы – только пятки сверкали. Вслед заулюлюкали приободрившиеся бойцы – победа маленькая, но боевой дух подняла изрядно. Теперь пусть бьют всеми силами, и побыстрее, пока до них не дошло, что можно и вовсе не атаковать, а просто надо дождаться, когда всю работу сделает крейсер.

И сделает эту работу легко, не дав людям даже шанса на победу.

* * *

Пять плотов дрейфовали вниз по течению. Шли они ровненько, почти в линию. Неудивительно, ведь Олег не первый день в этом мире, а память на поганые местные сюрпризы у него хорошая. Не так давно против «Арго» ваксы пытались почти такое же устроить, только вместо плотов там были лодки с головорезами. Вот и он не побрезговал хитростью дикарей – связал плоты между собой корабельными канатами. К крайнему левому плоту сейчас привязан «Арго», а к правому – «Варяг». Корабли, действуя четко и без суеты, спускали ниточку плотов на крейсер, обстреливающий мыс.

Пять дней таких сильных дождей – это не шутка. Реки раздулись, наползли на берега, пачкая отмели грязной пеной. Земля раскисла до состояния жидкой грязи и уже не впитывала воду – лужи стояли будто озера. Намокло все, что могло намокнуть, в том числе прибрежный тростник и камыш. В сухую пору года тростник сгорал без дыма, а сейчас, особенное если камышом переложить, то тлел, будто солома мокрая. Да и поджечь непросто – жир рыбий нужен для этого, смола, деревяшек сухих тоже неплохо подложить для растопки.

На каждом плоту был целый стог мокрого тростника и камыша. Все запасы рыбьего жира вылили в эти кучи, туда же пошла смола – нечем даже борта законопатить будет, если меж досок Фреона щелочку найдет. Дров тоже не пожалели – нарубили и сухостоя, и сырятины. Сняли с бортов автомобильные шины, служащие для смягчения удара о причалы при швартовке, положили сверху. Горит это все добро теперь знатно – огня не видать, а вот дым тяжелый, вонючий и зверской густоты.

Северный ветер вообще сегодня на службе островитян – послушно относит смрадное облако в сторону вражеского крейсера. Спасибо «синоптику-клоту»: Удур все же сумел внятно объяснить, какая сегодня будет погода. Хайты уже заметили неладное, засуетились, пушки свои отвернули от берега. Вперед – попробуйте прицелиться в сплошную дымовую стену. Одно плохо, сами островитяне тоже не видят крейсер. Ну да это не беда, Олег заранее побеспокоился, выслал лодку под берег. Оттуда теперь наблюдатель флажками семафорит, корректируя движение кораблей, а уж между собой «Арго» и «Варяг» радиосвязью общаются. Так что не вслепую идут.

Вспышки от выстрела Олег в дыму не увидел, лишь дернулся, когда рядом с крайним плотом взметнулся столб воды. Нагломордый Лом, стоя рядом с адмиралом, прокомментировал:

– Вот сцуки, плоты разбить хотят. Если попадут, то все в щепки разнесут.

– Не каркай… Плот не корабль, попасть трудно… тем более через дым. Ты давай, торпеду готовь свою. Сам готовь…

– А чего ее готовить? Я хоть щас ее запущу – там всего один рычаг потянуть осталось.

– Сейчас рано. Ты сам говорил, что надо подойти поближе, в упор забить ее.

– Так и надо. Дальше сотни метров ни фига не попадем. Хотя не факт… Пускатель ее швырнет слабо, но двигатель метров двести протащит минимум. Только скорость-то фиговая, отвернуть успеют или отойти. Не, Олег, с сотни метров надо бить. И с прямого хода, не на повороте, а то отвернуть может при ударе об воду. Тогда ручаюсь – одни пузыри от него останутся.

– Ты и с миной ручался…

– Нахимов ты наш, чем ты недоволен? Как Лом сказал, так и вышло – нет теперь того «Титаника». А если бы твой гном установил ее под днище, то вообще сразу бы накрылся. Я же не виноват, что он под сортиром им мину поставил. Вот… дыму-то… Я не думал, что это дерьмо так дымить может… Будто химия какая-то тлеет… Но смотри, минут через пять дым спадать начнет, вон пламя уже вырывается.

Олег, не обращая внимания на бормотание «химика», поднес рацию к губам:

– Серега, наблюдатель сигналит, что до крейсера метров пятьсот осталось. Готовься рубить канат. И сразу отворачивай, держись за дымом. Первыми атакуем мы, ты не лезь – крутись метрах в трехстах от них, там баллисты не достанут, а как увидишь дымок в стволе, сразу отворачивай. Не забывай!

– Понял.

Олег, напряженно вглядываясь в сторону лодки, увидел долгожданный сигнал:

– Давай, Серега! Руби! Удачи!

Пряча рацию в коробку, заорал:

– Эй! На носу! Руби канат, и все в трюм! Наверху остаются лишь рулевой и торпедная команда. Лом, тебя это тоже касается!

– Иду-иду! Но смотри, Олег, если пульнешь с разворота и промажешь, на меня потом не вали! Я вас по-хорошему предупреждал!

– Иди-иди… помним мы все. Мотор, полный вперед! Удур, заворачивай левее, потом иди к хайтам наискосок! В дым прячься! И когда я тебе скажу: «стоп» – ты должен удерживать «Варяг» прямо, без поворотов идя на врага. Все понял?!

– Олег, я все понял. Но мне страшно, ведь если идти прямо, в нас могут попасть. Я не хочу, чтобы в нас попали. Особенно я не хочу, чтобы попали в меня.

– Будем надеяться, что не успеют.

Очередной снаряд с крейсера задел верхушку костра, раскидав дымящиеся ошметки на десятки метров. В следующий миг «Варяг» окунулся в дымовую завесу. Олег сразу закашлялся – он, конечно, понимал, что возле плотов дышать нелегко будет, но все равно как-то неожиданно вышло.

Если наблюдатель не ошибался, то они сейчас метрах в трехстах от крейсера. Опасная дистанция – не будь дыма, уже бы под обстрелом давно были. Хорошо бы не выходя из дыма подойти и в упор шарахнуть. Но, увы, – даже чутье клота в этой мгле может дать осечку. Ведь три корабля сейчас вспенивают здесь воду винтами и веслами – Удур просто теряется при таком обилии источников возмущения.

Очередной выстрел крейсера ударил не по воде – всплеска не было, звук звонкий, будто по барабану стукнули. Видать, по плоту все же врезали, в дыму не разглядеть. Да и неважно уже, пусть хоть все плоты разнесут – поздно. Островитяне все же перехитрили грозные пушки крейсера, подошли в упор, избежав обстрела.

«Варяг» вышел из полосы плотного дыма, вглядываясь вперед, Олег различил громадину вражеского корабля. До него было рукой подать – метров двести, не больше. Страшно смотреть – никогда еще так близко к этим колоссам не подходили. Хайты тоже заметили дерзкую скорлупку – трирема медленно разворачивалась бортом к противнику, пушки на башенках угрожающе поворачивались, нащупывая цель.

Олег не заметил предупреждающий дымок из стволов, просто шестым чувством понял – сейчас врежет.

– Удур, разворот!!! БЕГОМ!!!

Пушки крейсера ударили в унисон, один снаряд плюхнулся в метре от носа, обдав Олега брызгами воды, второй прогудел над палубой, исчез за кормой. Теперь у «Варяга» полминуты для атаки – от второго залпа уже не увернуться, бить будут практически в упор, а стреляют эти гады метко.

– Удур, поворот на них! И держи прямо!

– Олег, в меня почти попали. Я очень боюсь.

– Все боятся! Держи прямо!

Палубу пробил короткий тяжелый дротик, из трюма кто-то заорал. Проклятье, начали работать баллисты крейсера.

– Эй! На торпеде! Готовься! Заводи!

С торпедного аппарата давно уже сняли парусину. На здоровенной скошенной трубе сидел дрожащий парнишка, перепуганно поглядывая на приближающийся крейсер, он держался за пусковой рычаг обеими руками. Второй торпедист с палубы рванул за трос, заводя химический двигатель торпеды. Олег не знал, что за гадость туда засунул Лом, но на испытаниях видел, что пенный выхлоп из реактивного сопла способен отнести тяжеленную сигару торпеды на пару сотен метров.

Теперь дороги назад нет – химический двигатель не остановить. Секунд через десять после запуска лавина пены своим давлением раскурочит аппарат и вышвырнет торпеду в реку – не помешать этому.

Олег уже отскочил к мачте, прижался к ней спиной. Взгляд только вперед, на железную двузубую вилку, что воткнута точно в нос корабля. Грубый прицел, но эффективный. В прорези движется борт крейсера, приближается быстро, пугает этой быстротой. Оттуда поспешно бьют баллисты, на палубу высыпала шеренга триллов, готовят дротики. Господи, да какая сотня метров – они сейчас вообще врежутся. Все – секунд пять прошло, и все это время «Варяг» идет прямо, ни на метр не вильнув. Как бы ни боялся Удур, но дело свое делал четко.

– ОГОНЬ!!!

Рычаг провернулся со скрежетом, натужно вытаскивая стопор из пускового механизма. Отдача торпедного аппарата была страшной – «Варяг» содрогнулся, а Олег приложился затылком о мачту.

Торпеда будто ласточка вылетела из своего гнезда, плюхнулась в воду уже за носом «Варяга», ровнехонько, будто под линеечку, погнала вперед, оставляя за собой грязно-желтый пенный след. Очередной металлический дротик ударил в борт, корпус корабля содрогнулся. Олег даже не вздрогнул, не было здесь Олега – он целиком был поглощен созерцанием торпедной атаки. Теперь можно не отвлекаться и не торопиться – если сейчас что-то не сработает, уйти не получится, расстреляют в упор. Наверняка уже зажигательные снаряды к баллистам подтягивают, да и пушки вот-вот перезарядятся.

Лом – не подведи.

Торпеда ударила крейсер ровно посредине. Взрыв был страшный – неизвестно, сколько дряни набил в боевую часть Лом, но явно в несколько раз больше, чем в ту давнюю мину. Ударная волна сорвала парусину с носовой баллисты, парнишка, сидящий на торпедном аппарате, не удержался, улетел в воду. Его вопль Олег не услышал – грохот был такой, что чуть уши в голову не забило.

Борт у крейсера был крепок, но против тротила разве дерево спасет. Когда клубы дыма чуть поредели, Олег увидел, что пробоиной дело не ограничилось – триреме попросту оторвало борт. Оторвало совсем. От носа до кормы. С брусьями шпангоутов и досками обшивки. Будто хирург вскрытие сделал, обнажив все нутро корабля.

И в этой чудовищной прорехе Олег различил странную конструкцию. Большую часть внутреннего пространства крейсера занимал исполинский бронзовый цилиндр. Эта труба протягивалась от носа до кормы, из нее вверх тянулись какие-то шипы и призмы, две орудийные башенки также вырастали из нее.

Все это зрелище Олег созерцал не более секунды – жадные воды Фреоны с ревом налетели на добычу, опрокинули на борт, потянули на дно. Судя по всему, таинственная бронзовая конструкция была очень тяжелой – трирема тонула со скоростью кирпича.

Очнувшись, Олег развернулся к корме:

– Удур! Отворачивай! Держись от них подальше! Не подходи близко!

– Олег, я понял. Удуру хорошо, он больше не боится. И этот корабль больше не жужжит. А жужжал.

– Назад давай, надо вытащить нашего из воды. Эй, народ! Человек за бортом!

Народ повалил из трюма, выстраиваясь вдоль борта, люди завороженно следили за последними судорогами поверженного колосса. Корма крейсера скрылась под водой, лишь нос торчал над водами реки, но это продолжалось недолго, корабль исчез, выбросив напоследок фонтан пенных брызг. На месте гибели триремы среди обломков и барахтающихся хайтов остался бурлить водоворот, окруженный мириадами поднимающихся пузырей.

– Интересно, какая здесь глубина? – задумчиво произнес Олег.

– Ему хватило, – злорадно буркнул Клепа.

– Не в том дело… хорошо бы его достать потом и посмотреть, как там все устроено… Ладно, неважно… Готовьтесь к бою – к мысу пойдем. Может, достанем хайтов из пушек своих.

* * *

Монах, глядя на реку, высказался коротко:

– Зря я на Олега лишнее наговорил – дело свое он знает.

Дубин, проводив усталым взглядом тонущий крейсер, безразлично брякнул:

– Сейчас попрут опять. У меня пороха на три залпа осталось. Потом будем банниками отбиваться.

– Твои три залпа могут половину их толпы скосить. Молодец, ты очень хорошо сегодня поработал. Постарайся еще раз – три залпа это три залпа.

– Многовато их для нас… Сюда бы сейчас восточников… конников… Ударить сбоку… конница хорошо их режет.

– Может, появятся еще… Ты своих предупреди – сейчас шоу может начаться.

– Что за шоу?

– Да вон, хиты маячат в первых рядах. Они вроде миражей создавать могут – чудовища шагающие, скелеты огромные, на психику давить будут.

– Видали мы такое, не удивимся.

– А меня вот они не перестают удивлять…

* * *

К мысу отряд Макса добрался почти без приключений. Пару раз по пути нарывались на небольшие отряды хайтов, но их быстро и жестоко вытаптывала конница восточников. Эти рыцари, конечно, те еще гады, но дело свое знали хорошо – у врагов даже шанса не было, их просто сметали. Конечно, нарвись на крупные силы, так легко бы не отделались, но тем не менее профессионализм чувствовался. Макс их невольно зауважал – глядя на их слаженные действия, он понимал, что, не будь у островитян огнестрельного оружия, отбиться от наскоков этих разбойников не смогли бы.

Шли без разведки, напролом. Лишь кое-как соблюдали разделение частей: земляне и кшарги отдельно, ваксы и восточники своими кучами. Уже перед мысом, пробираясь через чахлую рощицу, заслышали впереди шум битвы. Народ без всякого приказа остановился, люди растерянно уставились на своих командиров.

Макс первый принялся их подгонять:

– Чего встали?! Вперед! Фитили зажигайте, сейчас начнется.

По-хорошему сейчас бы остановиться, глянуть, что там к чему. Но это если по-хорошему, а хорошего здесь не будет. В рощице этой не укрыться, того и гляди, хайты первыми заметят пришельцев, так что стоять нельзя, иначе инициативу перехватит противник. Что бы там ни было, надо использовать фактор неожиданности по максимуму.

Рощица закончилась, впереди, до самого берегового обрыва, тянулось открытое ровное пространство. Трава да мелкий кустарник – любимое пастбище для антилоп. Но паслись здесь не антилопы – хайты. Много хайтов, так много, что даже считать их не хотелось. На опушке рощицы, в считаных шагах от приближающихся бойцов, присело несколько хитов. Карлики размахивали корявыми ручонками, тонко подвывали. Воздух над ними мерцал, сгущался на глазах, превращаясь в призрачных монстров – огромных ящеров, пауков и вовсе непонятные создания.

Макс, выпустив стрелу в первого «иллюзиониста», скомандовал:

– Беглый огонь! Стреляйте как можно быстрее!

Обернувшись к Октусу, попросил:

– Придержите коней. Дайте нам поработать. Когда вся эта орава бросится на нас, тогда и ударите.

– Хорошо. Убейте их как можно больше.

У перешейка шел нешуточный бой – там безостановочно бабахали мушкеты и гремели пушки. Дым в том месте ветер не успевал относить. Здесь, ближе к роще, движение было потише – отдельные отряды перегруппировывались, чтобы вступить в битву.

Вот по ним и ударила картечь.

Первый залп выкосил уцелевших хитов и снес не меньше сотни раксов из ближайшей кучи. Оставшиеся с ревом бросились к роще и дружно сдохли на опушке от второго залпа. Уцелевших счастливчиков добили кшарги.

Реагируя на новую угрозу, к роще рванула уже очень серьезная толпа – такую в один залп не ополовинить. Но сделать залп землянам не дали восточники – у Октуса не выдержали нервы. Герцог выскочил вперед, выхватил меч:

– Руби свиней!!! Вперед!!! Загоним их в реку!!!

– Идиот, – обреченно вздохнул Макс.

Конница с гиканьем вынеслась из рощи, с ходу смела самых прытких хайтов, пошла вперед, разрезая толпу пехоты, будто нож масло. Макс, понимая, что время тактических маневров прошло, обернулся к ваксам:

– Мур, идите в бой. Рубите их.

– Я понял, друг Макс. А нам потом можно будет украсть их вещи?

– Можно. И сожрать их можете. И трахнуть можете. Все что хотите делайте – я разрешаю. Давайте вперед.

Ваксы дружно завыли, заревели, завопили что-то предельно обидное для врага, замахали секирами, потом бодренько бросились вслед за конницей.

Макс, накладывая на тетиву стрелу, приказал:

– Идем к перешейку. Попробуем соединиться с нашими. Двигаемся напрямик к берегу, а там вдоль обрыва пройдем. Ребята, перезаряжайте мушкеты быстро, очень быстро. Иначе хана нам.

Отряд вышел из рощи, первая группа дала залп, расчищая дорогу к береговому обрыву. Хайты уже привыкли к огнестрельному оружию и даже попытки не сделали контратаковать – помчались прочь. Вдалеке соберутся ордой и задавят числом.

Второй залп сделали уже у края обрыва, вдоль него, пошли к перешейку по трупам врагов – картечь здесь скосила несколько десятков хайтов. Из порохового ада, дымящегося на линии обороны армии, вынеслось несколько амбалов – бочкообразные великаны были изранены, они не атаковали, просто отступали и нарвались на людей случайно. Без разницы – новый залп и новые трупы.

– Вперед, ребята, недалеко уже осталось! Эй, там, на мысу!!! Не стреляйте!!! Свои мы!!!

Как бы отвечая на крики, в дыму засверкали вспышки выстрелов, рядом кто-то отчаянно заорал, получив картечину в щеку – хоть и далековато улетела, но мясо сорвала.

– Суки! Да что же они творят! Мы же свои! Стоять всем! Здесь встанем, сзади нас не обойти! Огонь по этой толпе!

Мушкетеры послушно воткнули подставки, вразнобой загремели выстрелы. Целиться не надо – бей вдоль пустоши, хайты почти всюду. Боже, как же их много. Стоп, уже не только хайты. Вон рыжие морды воинов Мура, да и всадники рядом носятся.

– Смотрите, куда бьете! Своих не зацепите!

Макс с тревогой смотрел, как согласованно, дружно откатываются враги. Сейчас соберутся в ораву и ударят. На голом обрыве не устоять – тут не мушкеты, тут пулеметы нужны. Эх, холодна по осени вода во Фреоне, а искупаться, похоже, придется…

Но нет, хайты почему-то медлили, не атаковали. Так и продолжали откатываться. И тут Макс понял – это не перегруппировка. Вся орда врага дружно топала на север. Это отступление, просто не выдержали они. То ли потери их доконали, то ли неожиданная атака с тыла, но додавили их люди наконец-то – бежит Хайтана.

Коннице раздолье: головорезы Октуса работают будто мясорубки. Нет ничего приятнее, чем рубить убегающих. Ваксы от них не отстают, бьют по спинам и затылкам с такой силой, будто хотят секиры переломать. А вот мушкетерам плохо, не догнать им врага – попробуй побегай с такой трубой на плече.

Все, закончился бой для мушкетеров.

Ветер унес от перешейка остатки дыма, там больше не стреляли. Подняв руки, Макс заорал:

– Эй! Все! Победа! Не стреляйте, мы идем к вам!

Переступая через трупы, а кое-где и шагая прямо по ним, люди двинулись к мысу. Навстречу из-за жалких баррикад выходили восточники, северяне и южане. Макс понял, что его не обманули всадники – очевидно, и вправду союз заключили, раз вместе сражались.

Дубин издалека взмахом руки поприветствовал товарища:

– Здорово, Макс. Рад, что ты жив.

– Я этому тоже рад.

– А где Кабан?

– Ранен он, в лесу его спрятали.

– Плохо.

– Слушай, Дубина, как ты думаешь, меня назад к Измаилу пустят сейчас? Там в лесу у нас народ остался гражданский плюс раненые. Ну и запасы там кое-какие – жратва и порох.

– За порохом пустят. Порох нужен, этих тварей же надо догонять и добивать. У нас его почти не осталось. Сейчас вон Олегу сигналят, чтобы к берегу подошел, перекинул корабельные запасы. Порох тут тоннами уходит при таких делах.

– Ясно. Значит, отпустят. Дубина, а у тебя случайно каких-нибудь бус не завалялось? Олег с Юга привозил целый ящик, стеклянных.

– Макс, я не педик, мне бусы не нужны. А тебе они зачем?

– Да так… кое-кому подарил бы… Порадовал бы…

– Надеюсь, не Кабану…

Монах подошел бесшумно, пешком, спокойно поинтересовался:

– Я вам не помешал? Здравствуйте, Макс, рад, что вы снова с нами. У вас порох еще остался?

– Немного есть, и еще запасы в лесу оставили.

– Это хорошо. Передайте своих людей Дубину и доставьте эти запасы. Мы сейчас на север выступим, все, кто в состоянии, пойдут гнать хайтов. Надо их добить, пока в себя не пришли.

– Хорошо. Я тогда десяток кшаргов с собой возьму. И еще, мне перед уходом надо с Олегом переговорить, вон «Варяг» к берегу походит.

– Если это срочно, переговорите. И потом быстрее за порохом. Кстати, кшаргов своих на разгрузку корабля поставьте, снимем с него все, что можно, – наш лагерь хайты сожгли, ничего не осталось. Хоть навесы из парусов для раненых сделаем. Макс, проследите, чтобы разгрузка прошла быстро. «Варягу» надо перезарядить торпедный аппарат, и снова в бой. Где-то тут остался последний крейсер. Не стойте столбом, идите. Там, левее, по промоине можно вниз спуститься. Правда, не знаю, как потом подниметесь – придумаете что-нибудь.

Макс позвал кшаргов, пошел к обрыву. Охотник был доволен – диктатор не стал уточнять, для чего ему так срочно понадобился Олег. Да и не Олег Максу нужен, ему нужна его жена Аня. Та барахольщица известная, уж у нее-то бусы должны быть точно, и жалеть она их не станет. Он потом, по зиме, пару шкурок горностая ей взамен подарит.

Может, через полчаса, когда схлынет боевой стресс, он будет смеяться над самим собой – нашел время о побрякушках думать. Но сейчас в голове почти идеальная пустота, лишь мысль о бусах покоя не дает.

А кому подарить бусы, это уж дело Макса.

Главное – до поляны добраться.

Примечания

1

Ханка – опий-сырец, подсушенный сок коробочек опиумного мака (жаргонизм).

(обратно)

2

Шала – сухие измельченные листья индийской конопли.

(обратно)

3

План – смесь смолы и пыльцы индийской конопли.

(обратно)

4

игра окончена! (англ.)

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28