Утечка информации (fb2)

- Утечка информации 320K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Василий Головачёв

Василлий Головачев
Утечка информации

ТИПИЧНЫЙ ПРИМЕР

Их подняли по тревоге в три часа ночи. Дивизион не стоял на готовности и от тревожного пульсирующего воя сирены отвык, хотя в последнее время тревоги были только учебными, а о настоящих действиях давно не говорили всерьез.

В кабине управления за несколько минут собрался почти весь офицерский состав дивизиона – дежурные офицеры плюс отдыхающая смена. Последним появился командир дивизиона, хмурый майор с уверенными движениями и темным взглядом исподлобья.

– Что слышно? – спросил он у командира радиотехнической батареи, сидевшего за пультом наведения. Экраны радаров светились, но были пусты.

– Объявлен поиск в секторе ноль – девяносто. «Соседи» работали по цели, но как только перехватчики ушли в воздух – цель исчезла. Сели – цель появилась.

– Чушь какая-то!

– Я такого же мнения.

Комбат – майор, специалист своего дела со значком «мастера» – разговаривал и одновременно работал с пультом, поворачивая в указанном секторе радиолуч, то включая, то выключая шумоподавление, и тогда по экранам бежала неровная зеленая полоска засвета – дорожка отраженного от поверхности земли радиоэха.

Офицеры сосредоточенно смотрели на экраны, устроившись кто на чем за спиной комбата. Командир дивизиона с минуту разглядывал мерцающие квадраты, потом надел наушники связи с оперативным центром. Ему уступили его собственное место у экрана-индикатора кругового обзора.

Некоторое время слышались только ровное гудение высоковольтных распределителей за стенками кабины да команды комбата операторам наведения. Потом командир повернулся к пульту и негромко сказал:

– Переключи масштаб. Цель появилась на дальности где-то около двадцати пяти километров от нас, на границе сектора.

Комбат переключил масштаб экранов, довернул антенны, и почти сразу на экранах высветилось пятнышко, едва заметно сползающее вверх.

– Дальность двадцать четыре, – мгновенно отчеканил оператор. – Скорость шесть метров в секунду.

– Высота?

– Высота сто плюс-минус два метра.

– Может быть, вертолет? – предположил невысокий худощавый лейтенант, офицер наведения, чувствовавший себя неуютно из-за того, что у пульта вместо него сидит начальник.

– Размеры подходят, но на сплошной металл не похоже. Видишь засветку? Словно редкое облако пассивных помех, чуть ли не просвечивает...

– На запросы не отвечает, – буркнул комбат. – Запросите «соседей», обычным кодом они пробовали связаться?

– Пробовали, – кивнул командир. – Даже открытым текстом. Ноль внимания... Цель вижу, – сказал он громче, видимо, отвечая центру. – Идет со скоростью шесть, набирает высоту... есть... понял. На дальности двадцать... – Он выпрямился и быстро оглядел присутствующих. – Приказано на дальности двадцать километров произвести запуск «малыша».

«Малышом» называли ракетный снаряд с телепередатчиком на борту. Применялся он редко, так как скорость его была довольно невелика и передать информации при подлете к цели он успевал мало.

– Он сейчас почти над Малым Проломом, – сказал пожилой капитан, командир стартовой батареи. – Двадцать два километра.

– Внимание! – повысил голос майор. – Готовность к пуску полуминутная. Съемка?

– Камера готова.

– Пуск! – коротко скомандовал он, когда дальность до цели достигла двадцати километров.

Комбат нажал кнопку, и недалеко от кабины раздался короткий грохот, дрогнула земля, передавая толчок кабине.

Над экранами наведения зажегся круглый белый глаз – включилась телекамера «малыша». На основных экранах было видно, как маленькая яркая искорка быстро ползет к зеленому пятнышку. Доползла...

В белом круге мелькнула кружевная тень, и в то же мгновение в центре экранов разгорелась яркая лучистая звездочка. Одновременно погас и экран «малыша».

– Взорвался?! – в изумленной тишине воскликнул лейтенант.

Звездочка погасла. Черточка цели все так же находилась в центре экрана, правда, она увеличила скорость, поднимаясь в небо. Искорка «малыша» превратилась в постепенно гаснущее облачко свечения.

Командир уже докладывал о случившемся в Центр, и в это время пятно цели разделилось на две черточки, одна из которых быстро ушла в небо и исчезла, а вторая начала снижаться, терять скорость, падая «за экран». Не доходя до поверхности земли, она вдруг вспыхнула и, оставляя на экране волнистый след, исчезла в полоске высвета местных предметов.

– Упала! – сказал взволнованный лейтенант. – Товарищ майор, разрешите съездить? Это ведь близко, пять-шесть километров...

Командир дивизиона выслушал тираду Центра и, сказав короткое: «Понял», – снял наушники.

– Мы ближе всех. Пограничники предупреждены, но они далеко, пока приедут... Дивизион в ружье! Наряд и машину – к воротам! Выезд через три минуты. Ты останешься, – он положил руку на плечо комбата, – на всякий случай, если вторая цель вернется. Поищи в секторе, не найдешь – доложишь на КП. Дежурная смена остается на местах до отбоя готовности, остальные со мной.

Они стояли на опушке леса, недалеко от шоссе. Шел шестой час ночи, вернее – утра, накрапывал мелкий дождик, небо стало серым, мглистым. Ветер играл полами плащ-накидок и задувал брызги в лицо.

Несколько бледных столбиков света от ручных фонарей освещали широкую, но неглубокую свежую воронку, клочья мокрого вспаханного дерна, траву. В глубине воронки стоял плотный белый дым и не расходился, несмотря на ветер и дождь. Пахло чем-то горьким, как полынь, но все же не полынью: запах был незнакомый, неприятный...

– Никаких осколков, – доложил старший наряда, тенью возникнув из полутьмы. – Обшарили все вокруг на полкилометра. Сюда бы собак...

– Пограничники наверняка привезут. Только, мне кажется, и собаки не помогут.

– Почему?

– Слишком много таинственности. И ни одного осколка! Что же здесь тогда упало? Вы читали когда-нибудь о «летающих тарелках»?

– Конечно, – произнес лейтенант, откидывая капюшон и вытирая ладонью мокрое лицо. – Их чаще называют НЛО – неопознанными летающими объектами. Литературы на эту тему выпущено много.

– Сбить цель мы не могли, «малыш» не нес заряда, – пробормотал капитан. – Почему же она взорвалась?

– Кто – она? – прищурился командир, гася фонарик. – «Тарелка»? Не догадались взять пакеты? Надо было бы собрать образцы травы и почвы, для экспертов. И вызвать ученых, это их епархия.

– Тут какие-то следы, – позвал вдруг всех старший наряда. – Похожи на лошадиные и светятся.

Следы в самом деле были похожи на лошадиные, круглые, как блюдца, глубокие, и дно каждого следа – всего их отыскалось около полутора десятков – светилось призрачным зеленоватым светом. Кто-то огромный и тяжелый, как слон, но слон двуногий, потоптался у воронки и исчез, заранее посмеявшись над усилиями людей объяснить происшествие.

БЕРЕЗИН

Первым в Центре ему повстречался Гаршин, одетый, как на приеме в посольстве. Вообще-то организация, в которой работал Березин, называлась длинно и неудобоваримо: Центр по изучению аномальных явлений природы при Академии наук России, но все работники называли его просто Центром.

– Привет, жаворонок. Не рано?

– А сам-то зачем заявился в такую рань? Да еще в светской униформе. Ты, часом, не перепутал утро с вечером? В таком костюме только с девушкой в ресторан идти.

Гаршин зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью.

– Злой ты, Березин, с утра, видимо, сон плохой приснился. А тебя разве не предупреждали, что сегодня к нам прибывает Теодор Слейтер? Со всеми вытекающими последствиями.

Березин смерил Гаршина взглядом. Он так и не научился определять, шутит Владислав или говорит серьезно. В отличие от него Гаршин был склонен к сдержанной насмешливости и тонкой иронии, и привыкнуть к его манерам мог далеко не каждый смертный.

– Пошли, не стоять же в коридоре.

В первой лаборатории отдела уже горел свет, а возле компьютерной панели возился Ивлев, начальник отдела, одетый в свою обычную кожаную куртку и джинсы. Березин покосился на Гаршина, но лицо Владислава осталось непроницаемым.

– Привет. – Ивлев прошелся по фигуре Березина критическим взглядом, и тот невольно втянул живот и расправил плечи. – Хорош, хорош. Слышали новость? Нолики появились на Алтае, недалеко от Бийска, деревня называется Малый Пролом. Красивое название, да? Кстати, у нас в гостях Слейтер. Надеюсь, слышали о таком.

Березин слышал. Доктор физико-математических наук, профессор Теодор Клиффорд Слейтер был директором аналогичной Центру организации в США, которая входила в состав Смитсонианского института и называлась Центр изучения кратковременных стихийных процессов. Центр этот, как и российский, делился на отделы и сектора: вулканологии, океанографии, физики атмосферы и тому подобное. При нем же был организован и отдел по изучению УФО – неопознанных летающих объектов^[1], который негласно назывался институтом Хейнека – по имени ученого, организовавшего в начале шестидесятых годов комитет по изучению УФО. Отдел, в котором работал Березин под началом Ивлева, тоже занимался изучением УФО или НЛО – к последнему сокращению привыкли больше, хотя пользовались и ласковым, уменьшительным названием неопознанных летающих объектов – нолики.

– Значит, поедем на Алтай?

– Не спеши, – усмехнулся Ивлев, – сначала закончи работу. Фигурой Бог тебя не обидел, одет ты более или менее прилично, английским владеешь сносно, – начальник отдела глянул на часы, – вот и будешь представлять русскую науку... через полчаса.

– Спасибо за доверие, – сказал Березин, мрачнея.

Ивлев быстро взглянул на него своими яркими желтыми глазами и неожиданно мягко улыбнулся.

– Ладно, не сердись, Максим, я пошутил.

И Березин тут же повеселел, хотя и осердился скорее театрально, нежели всерьез. За что он уважал Ивлева, так это за умение ладить с людьми, гасить любые конфликты.

Внешность Ивлева описать легко. По мнению Березина, он на всех производил одинаковое впечатление – высокий, гибкий, бесшумный, в каждом движении сдержанная сила, лицо хищное, резкое, на котором выделяются удивительно яркие «тигриные» глаза, и добродушная полуулыбка...

– Красивый мужик, – как-то со вздохом признался Березину Гаршин, хотя ему-то грех было жаловаться: почти все девушки отдела были в него влюблены и млели от восторга, когда он заводил с ними разговор о балете или об искусстве йоги. Но Березин с ним согласился. Ивлев был красив особой, целеустремленной красотой, он был гармоничен во всем и всегда, а это, по мнению Березина, было едва ли не главным в человеке. Может быть, он и впадал в крайность, так как, по замечанию Рудакова, а тот редко ошибался, склонен был к построению культа личности, но очень многие под влиянием характера Ивлева меняли свое мнение вопреки собственному желанию. Отсюда и Березин понял, почему Анна больше внимания обращала на начальника, а не на него. Не понимал только одного, почему сам Ивлев с Анной... ну, относился к ней так же, как к любой другой женщине. Может быть, именно это обстоятельство и подогревало надежду Березина, ибо надежда – последнее, что умирает в человеке.

– Ну, пошли, эксперты? – сказал с едва уловимой иронией Ивлев.

– Может, подождем Анну? – осторожно спросил Березин, решив, что ирония в голосе начальника отдела ему показалась. Но Ивлев в ответ только пожал плечами, а Гаршин усмехнулся, подмигивая. Березин уничтожил его взглядом и вышел, предоставив Владиславу право воскрешения без свидетелей.

Церемония знакомства длилась недолго: директор Центра Богаев и Ивлев встречались со Слейтером не первый раз, ему представили Гаршина и Березина, а им его и двух сотрудников Института уфологии, сопровождавших Слейтера в поездке. Приезд американцев не выходил за рамки совместной программы исследований НЛО, поэтому сразу же приступили к делу.

Кабинет Богаева был невелик, но уютен, четверо хозяев и трое гостей с удобствами расположились в креслах по сторонам изогнутого полумесяцем стола, с интересом разглядывая друг друга.

Ивлев держался свободно, с изяществом прирожденного дипломата, и, видимо, произвел впечатление на молодых коллег Слейтера, потому что они слушали его с гораздо большим вниманием, чем Богаева и самого профессора.

Слейтер сносно говорил по-русски, но через несколько минут перешли на английский, благо все в комнате владели им свободно.

– Господа, – сказал Слейтер после обязательных слов о погоде и здоровье окружающих. – Цель нашего визита состоит в следующем: загадками неопознанных летающих объектов мы занимаемся давно и накопили значительный статистический материал. Пора сомнений в существовании УФО, думаю, прошла для всех ученых: и для пессимистов, и для скептиков. Не так ли? Наши уфологи составили карты появлений УФО над территориями США, Канады, Мексики, акваториями Атлантического и Тихого океанов. Составляются карты для Африки, Южной Америки, Индийского океана. Нас главным образом интересует, сделано ли что-нибудь в этом направлении у вас?

После короткого молчания заговорил Богаев:

– Отдел по изучению НЛО у нас еще молод и невелик. До недавнего времени, вы знаете, в Центре была скорее инициативная группа в семь человек. Сейчас отдел насчитывает двадцать два человека.

Американцы переглянулись. Физиономистом Березин был слабым, но ему показалось, они были шокированы. Богаев тоже подметил их движение и быстро закончил:

– Но информации и у нас достаточно для определенных выводов. Более подробно о работе отдела расскажет начальник отдела Ивлев Игорь Тихонович.

Слейтер, очевидно, заметил смущение партнеров, снял узкие очки в невидимой оправе, подышал на них, аккуратно протер, водрузил на место и лишь после этого произнес:

– Извините моих коллег. Комитет уфологии Соединенных Штатов насчитывает более четырехсот сотрудников, поэтому, я думаю, вам будет понятна их неловкость.

«Уколол-таки, – подумал Березин, – вежливо, культурно, но уколол. Что ж, масштабы нашей работы поменьше, но ведь и мы кое-что можем, ведь территория России – это Штаты плюс Мексика, а мы все-таки регулярно получаем информацию со всех ее точек. Автоматика тоже многое значит».

– За что же извинять? – хитро усмехнулся Богаев. – Важно то, что отдел работает, имеет совместную программу исследований с Академиями наук многих стран, да и со стороны ваших ученых нареканий на малую численность отдела ведь не было?

Слейтер растянул губы в улыбке, его сосед слева, веснушчатый парень в полосатом костюме, представленный как кандидат медицинских наук, психолог, примерно одних лет с Березиным, негромко засмеялся. Второй ученый-уфолог, негр с довольно правильными чертами лица, в таких же очках, что и шеф, остался невозмутим.

– Мы получили предварительные данные для составления УФО-карт по своей территории, а также территории стран Содружества и акватории Северного Ледовитого океана, – произнес Ивлев. – Хотя на Крайнем Севере сведения об УФО чрезвычайно скудны. В ближайшем будущем карты будут составлены и переданы Международному координационному совету уфологов. С предварительной информацией на данном этапе этой работы мы можем познакомить.

Слейтер покивал круглой головой, на добродушном его лице ничего не отразилось.

– Нас интересуют также работы русских... – Веснушчатый кандидат наук достал откуда-то синюю папку (по традиции, что ли? Первый проект в США по изучению НЛО назывался «Синяя книга») и открыл. – Русских коллег по созданию автоматических станций наблюдения за УФО, их эффективности и отдаче.

– Пожалуй, это проще показать, чем рассказать, – спокойно сказал Ивлев. – Господин Березин, руководитель конструкторской группы, сделает это лучше, чем я. В свою очередь, и у нас есть вопросы в адрес американских друзей.

– Да-да, – сказал Слейтер, – разумеется, но это, наверное, уже в рабочем порядке, если не возражаете. У нас много общих вопросов, достаточно узких и специальных, поэтому в предварительной встрече не стоит устраивать брэйнсторминг – мозговую атаку. – Он засмеялся.

Березин с Гаршиным вежливо поулыбались, Ивлев корректно переждал смех и продолжил:

– Частота появлений неопознанных летающих объектов над различными районами земного шара неодинакова, что, естественно, вызывает интерес у специалистов, а каково мнение ваших ученых на этот счет?

– К сожалению, у нас нет единого мнения, – вклинился в разговор молчавший до сих пор негр. Голос у него был густой и сочный (как у протодьякона, подумал Березин, вспомнив прочитанное в детстве). – На равных существует несколько гипотез, одинаково уязвимых, четыре-пять из них заслуживают внимания. Наиболее серьезные, по моему мнению, такие: первая – частота появлений УФО наибольшая над месторождениями полезных ископаемых – очень интересная гипотеза, позволяющая надеяться на практическое использование явлений УФО; вторая – УФО чаще всего появляются у наиболее загрязненных мест Земли. И третья – неопознанные летающие объекты скапливаются там, где деятельность человека наиболее активна.

– И все три гипотезы, – подхватил Слейтер, по-отечески погрозив пальцем говорившему, – не подтверждаются полностью, стопроцентно. Впрочем, как и все тридцать три остальные, в большинстве случаев спекулятивные.

У Ивлева дрогнули губы и на лице промелькнула тень иронической усмешки, но так быстро, что Березин даже усомнился, было ли это на самом деле. Мимику начальника отдела он понимал далеко не всегда.

– Интересно и увлекательно. Если бы мы сами не занимались изучением УФО, я бы счел эти гипотезы сказочными экзерсисами.

– Вы считаете, что выдвигать гипотезы – несерьезно?

– Как раз очень серьезно, – улыбнулся Ивлев чуть грустной и одновременно извиняющейся улыбкой. – Загадка УФО – это целый комплекс проблем, и каждая гипотеза может перерасти в теорию и... не отразить истины.

– Вы правы, – сказал Слейтер после некоторого молчания. – УФО – крепкий орешек, и заниматься ими следует основательно, хотя – не поймите меня превратно – мы не греческие экзегеты^[2], и тайна неопознанных летающих объектов представляет для нас чисто познавательный интерес. Надеюсь, мы, как всегда, найдем общий язык.

– Язык науки, – сказал Богаев торжественно. Такие штампованные фразы мог произносить, не смущаясь, только он.

«Зануда», – подумал Березин привычно.

На этом торжественный прием иностранных гостей и закончился. Богаев остался со Слейтером заканчивать официальную часть визита, а Ивлев повел американцев знакомиться с Центром, предварительно наказав Гаршину подготовить в отделе для показа кино-, теле– и фотоаппаратуру. Указанной аппаратурой и вообще всеми видами записывающей техники у них занималась группа регистрации в составе Рудакова и Губаренко, но они в данный момент находились в командировке, и Гаршину пришлось их замещать.

– Взаимовыгодное сотрудничество... – проворчал Березин Владиславу уже в коридоре. – Мы им информацию, они нам гипотезы.

– Брось, Максим, – нахмурился Гаршин. – Ты ведь на самом деле так не думаешь.

– Да уж... – не нашелся Березин с ответом, смущенный не столько смыслом слов Гаршина, сколько интонацией его голоса.

– Чувствуешь, насколько солидно у них поставлено дело? – Он скривил лицо, хотел что-то добавить, но лишь качнул головой и вздохнул.

– А у нас разве плохо? – пробурчал Березин, уже открывая дверь своей лаборатории, и с порога встретил синий взгляд Анны.

– Потом поговорим, – сказал за дверью Гаршин, проходя к себе.

Его группа занимала соседнее помещение.

– Привет, шеф, – сказал, не отрываясь от монтажного стола, Дима Шилов. – Там девочки у Владислава разобрали почту, есть интересные находки. Зайди посмотри.

Халат у аккуратного Димы был белоснежный, и весь его вид – чистый, опрятный, тщательно ухоженный – вызвал у Березина улыбку. Дима во всем был рационалистом до мозга костей, считая, что любопытство – тягчайший порок, за который надо карать отстранением от научной и исследовательской работы. Однако новости он ухитрялся узнавать одним из первых.

– Дима, – сказал Березин. – Сейчас к нам прибудут гости, и ты покажешь им нашу АСН и расскажешь принципы работы.

– Следует, наверное, показать уже отработанную модель? – не удивляясь, уточнил Дима.

Березин его понял. Конечно, они покажут старую модель автоматической станции наблюдения за НЛО, уже зарекомендовавшую себя отличной работой.

– Что-то серьезное, Максим? – спросила наконец Анна.

– Ничего, – ответил Березин. – Американцы, в рамках координационного совета. Ну что, продолжим настройку? Вчера вечером, ложась спать, я наткнулся на идею...

ГАРШИН

На следующий день Владислав с утра занимался демонстрацией документальных фильмов, запечатлевших НЛО в разных ситуациях, показывал гостям машинный зал Центра, потом компьютерный отсек отдела, который занимала гордость Ивлева – электронно-вычислительная машина «Рось-2000», знакомил ученых с программой статистической обработки поступавшей со всех концов страны информации.

Информационный центр на гостей не произвел особого впечатления, но сеть станций наблюдения, охватившая практически всю Федерацию, поразила воображение. Гаршин посмеивался в душе, наблюдая, как апломб новых знакомых постепенно исчезает, уступая место удивлению и одобрению.

Потом гостями завладел Березин, увел в свою лабораторию, откуда они ушли не скоро. У Максима тоже было что показать, к тому же в его группе работала Анна.

После обеда Ивлев и Богаев поехали с американскими учеными в Академию наук, а через полчаса после их отъезда вернулся из командировки Рудаков. Как обычно, он был невозмутим, и на широком добродушном лице его не дрогнула ни одна черточка, когда Гаршин неторопливо сообщал ему новости.

– Ой, Миша приехал! – обрадовалась Лена Лисовская, толкая серьезную Веронику Круглову. Жанна Аркадьевна работала за персоналкой и только улыбнулась, кивнув сухонькой головкой.

– Садись, – предложил Гаршин. – А где мистер Губаренко?

– Спасибо, я к себе, – сказал Рудаков. – У вас тут шумновато. А Губаренко в Осколе, там в девятой АСН передатчик барахлит.

– Ой, останься, – попросила Лена Лисовская, краснея. Это было ее тайным страданием – краснеть по любому поводу и без оного, все в отделе знали об этом, и единственным человеком, позволявшим себе шутки в сторону Лены по этому поводу, был ее брат Герман.

– Расскажи что-нибудь, Миша. Что привез, какие новости? Видел нолики?

– Не нолики, а неопознанные летающие объекты, – строго сказала Жанна Аркадьевна, не признававшая фамильярного отношения к объекту ее работы.

– Видел, – сказал Рудаков. – Можно, я потом расскажу? Это долгая история.

– Можно, можно. – Жанна Аркадьевна решительно сменила дискету в компьютере. – Вероника, принеси блок дискет и распечатку прихвати. Леночка, на линии Хабаровск, дай справку.

– Ну вот, всегда так... – Девушки неохотно вернулись к работе.

– Пошли зайдем к Максиму, – сказал Гаршин. – Он тебя ждал с нетерпением. Как-никак искатель – его детище.

Они вышли из наполненного гудением, стрекотом и писками зала в белый тихий коридор. Дверь в лабораторию Березина была приоткрыта, из-за двери доносилась тихая музыка.

Сам Максим колупался во внутренностях новой модели АСН, Дима Шилов что-то яростно паял, Анна за столом склонилась над листом ватмана. Увидев Рудакова, она обрадовалась не меньше Лены Лисовской.

– Миша, ну наконец-то!

И хотя в ее радости звенели только дружественные нотки, наблюдательный Гаршин все же заметил мгновенный взгляд Березина, в котором был вопрос.

Дорого бы дал Максим, чтобы услышать восклицание: «Макс, ну наконец-то!» – подумал Гаршин.

Рудаков распаковал чемодан, достал оттуда в самодельном чехле искатель и положил на монтажный стол. Потом стал вынимать какие-то свертки, пакеты, кассеты и рассовывать по всем шкафам, столам и стойкам: расположение оборудования в лаборатории Березина он знал отлично.

Последним он достал из чемодана невероятной красоты каменный окатыш, отполированный водами Байкала, и вручил Анне.

– Это тебе. По заказу Максима. Лазурит.

– Спасибо, – тихо сказала та, принимая подарок, и удивленно и обрадованно глянула на Березина.

Максим искоса посмотрел на Анну, легкая краска легла на его щеки, но он сделал вид, что ничего особенного не произошло.

– Лазурит... – пробормотал Гаршин, рассматривая переливы синих и голубоватых вкраплений на камне. – С рук небось купил?

– Обижаешь, начальник.

Рудаков, покончив с таинственной сортировкой, поколебавшись, сел на роскошный диван – предмет гордости лаборатории. Где его откопал Березин – диван был выполнен в стиле барокко лет сто назад, – одному Богу известно.

– Теперь он будет сутки сидеть на диване, тупо смотреть в одну точку и мучительно вспоминать, где был и что делал, – резюмировал Гаршин.

– Владислав, – сердито сказала Анна, но Рудаков с каменным выражением лица только посмотрел на Гаршина сквозь прищур век и ничего не сказал.

Характер у Михаила был невероятно сдержанный, ко всему на свете он относился ровно и спокойно и завоевал симпатии даже у строгой Жанны Аркадьевны по прозвищу Жанна д’Арк, что, кстати, тоже не обошлось без помощи Гаршина. Владислава же лично Рудаков поражал не своим спокойствием, а тем, что мог пошутить в ответ так умело, тонко и метко, что не посмеяться шутке было невозможно. К сожалению, происходило это редко, Рудаков был молчуном. К жутким же выпадам Гаршина, которых поначалу пугались все в отделе, пока не разобрались, что за этим стоит взаимопонимание, он относился так же хладнокровно, как глухой к выстрелам.

– Рассказывай, Миша, – жалобно попросила Анна. – Дима, выключи магнитофон.

– Разве можно отказывать женщине, дорогой? – заметил Гаршин с «кавказским» акцентом. – Да еще такойженщине?!

И хотя Гаршин шутил, ему тоже не терпелось узнать, что же нового привез Михаил. Все сотрудники отдела бывали в командировках не раз, в основном как регулировщики автоматических станций, спеша уже по следам событий: то АСН засекли в атмосфере быстро перемещающиеся шары, то кто-то видел неизвестное светящееся тело, то где-то сел на воду или на землю необычной формы аппарат, то разразилась локальная электромагнитная буря... Редко такие путешествия заканчивались официальным утверждением феномена, «узакониванием» собранной информации, особенно устного характера – со слов очевидцев. Но были и удачи: любопытные фотографии НЛО, записи шумов и помех при их пролете судовой и исследовательской аппаратурой и даже любительский кинофильм, снятый участниками одной из археологических экспедиций в Крыму.

Из всех сотрудников отдела лишь одному Рудакову посчастливилось дважды лично наблюдать неопознанные летающие объекты, и не только наблюдать, но и мастерски сфотографировать. Может быть, и на этот раз ему повезло?

– Искатель ваш работает, – сказал Рудаков, искоса посмотрев на Березина. – Но чувствительность слабовата, около двух километров. А обычные локаторы ловят НЛО...

– За десятки километров, знаю. Зато и ловят они обычные НЛО, – задиристо ответил Березин. – Мы же хотим видеть все, вплоть до «исчезающих призраков». А что, неужто встретил?

– Не без того, – вздохнул Рудаков точно так же, как и в комнате Гаршина. – Братья, может, подождем начальника все-таки? Не хочется два раза рассказывать одно и то же.

– Ох и толстокожий ты, Рудаков, – сказал Гаршин, отвернув ослепительно белую манжету рубашки, чтобы взглянуть на часы. Лицо его приобрело обычное снисходительно-внимательное выражение. – В таком разе я вас покидаю.

– Подожди, Владислав, – сказал Березин. – Моя разведка доносит, что к вам с почтой поступила любопытная информация. Не будет ли джинн так любезен...

– Будет, будет, мог бы и покороче, – усмехнулся Гаршин. – Любопытная информация пришла из Карелии. Пост воздушного наблюдения над Соль-озером засек и даже заснял НЛО. Кстати, наших станций там нет, не исключено, что новую модель Ивлев решит испытать именно там. Или на Алтае... или в любом другом месте. Чао, уфологи.

С этими словами Гаршин покинул уютную лабораторию Березина. За Рудакова он «не беспокоился», если тот сразу не поделился впечатлениями поездки, то упрашивать его бесполезно. Михаил был упрям как носорог, а Гаршин не видел в этом особых достоинств, так как сам был уступчив и знал цену выражению: «Упрям – хоть кол на голове теши». Особенно это относилось к оппонентам его прошлых работ, ибо в последнее время новых работ у него не было и слава растущего физика-теоретика его покинула.

Нет, тему свою, которую вел в ФИАНе, – раздел общей теории поля под названием «Теория преобразования энергии», – он не бросил, просто работу в отделе изучения неопознанных летающих объектов он считал случайным эпизодом. А в отделе он оказался по умело аргументированной просьбе Ивлева: тот при встрече сказал, что в движении НЛО много такого, что заставляет задуматься именно над иным принципом преобразования энергии. И он загорелся, согласился, черт его дернул!.. Да, Ивлев умеет убеждать, этого у него не отнимешь. А что вышло на деле? Кинограмм, фотографий, записей – вагон, выводов – нуль! И не видно даже просвета в стене фактов, через который удалось бы разглядеть хотя бы контуры новой теории. Эйнштейн незыблем, как сама истина, хотя и есть в его теории поля вопросы, которые он просто обошел. Впрочем, замахиваться на авторитеты модно, если бы еще и польза от этого была...

Гаршин зашел в свой сектор, поговорил с освободившейся Жанной Аркадьевной, выслушал ее жалобы на увеличение объема заказов – хотя ЭВМ «Рось-2000» и считалась собственностью отдела, но она обслуживала почти весь Центр, а это, по мнению Жанны Аркадьевны, был непорядок, потому что именно в этом она усматривала причину столь долгих поисков решения загадки НЛО.

– Что поделаешь, – улыбнулся Гаршин, – если мы еще не выросли за рамки статистических сводок об НЛО. Вот когда будет теория происхождения неопознанных летающих объектов, тогда...

– Теория теорией, а заказы растут, – сердито ответствовала Жанна д’Арк, вздергивая остренький носик. – Герман из машины не вылезает, сутками блоки меняет, настраивает...

– Вот здесь вы правы. – Гаршин взял Жанну Аркадьевну под локоть. – Персонала у нас маловато, но – будет, обещаю.

Кончилось все тем, что он передал власть до конца дня Герману Лисовскому и уехал в Физический институт.

«Важно не потерять мысль, – думал он, оглядываясь на строгое здание Центра перед тем, как сесть в такси. – Можно забыть формулу, забыть цифровые данные, условия задачи и прочее, но главное – не потерять мысль, которую подарил мне Ивлев, сам не подозревая об этом. Скорость любого материального тела не может изменяться мгновенно, причем на порядок, закон инерции есть закон. Но ведь НЛО наращивает скорость движения именно так – мгновенным скачком. Что, если это следствие временного скачка?! Сдвиг во времени – скачок в пространстве! Что и говорить, мысль великолепная! Такую можно и по миру пустить. Подкину ее Гладышеву и Белецкому, они членкоры, они мохом старых успехов еще не обросли. Ай да я! Сдвиг во времени – скачок в пространстве... Подставим в формулу поля тензор временного изменения и...»

– Куда везти? – спросил шофер.

– В простран... в ФИАН, – поправился Гаршин. – Левоповоротный проспект, двенадцать.

РУДАКОВ

Когда кубик селектора пригласил его в кабинет начальника, он вздохнул с облегчением, хотя, наверное, со стороны никто бы этого не заметил.

В кабинете собрались руководители групп, ожидавшие очередного заседания «клуба кинопутешествий», как называл эти мероприятия сам же Рудаков. Кабинет был как кабинет: стол с селектором, видеотелефоном и телефаксом, стулья у стен, стойка АСН в углу, магнитофон и телевизор, встроенные в стену, книжный шкаф... Но Рудаков почему-то всегда чувствовал себя в нем неуютно. Нет-нет, ничего неопределенного, только неясное предчувствие необычности, печать таинственности, эфемерная и неуловимая... Может быть, виной тому была их собственная деятельность, связанная с загадочностью неопознанных летающих объектов? Или в кабинете Ивлева сильнее чувствуется его интеллектуальное превосходство, постоянное давление которого Рудаков чувствовал везде и во всем?

А ведь я ему завидую, подумал он, проходя к свободному стулу. И черта с два разберешь, черная это зависть или белая. Что это, следствие комплекса неполноценности? Раньше вроде я его у себя не замечал...

– Откуда уныние в нашем клубе веселых и находчивых? – спросил Ивлев, быстро пробежав глазами по лицам сидящих. – Скоро повеселеете, обещаю. Сегодняшняя оперативка внеочередная, во-первых, потому, что приехали американцы из института Хейнека; думаю, все уже в курсе событий. Ну, и приехал из командировки Михаил с кучей новостей, затрагивающих всех. Начинай, Миша.

Рудаков покосился на подмигивающего ему Гаршина и проговорил:

– Задание у меня было самое обычное – сменить пленку двух АСН, одна из которых стоит возле Баргузина, на Байкале, вторая на лесоповале у поселка Березовое Красноярского края. Ну, и забрать записи приборов, если таковые имеются, а также – снять наш искатель...

– Говорил бы сразу о главном, – вставил Тихонов, руководитель группы технической подготовки, критически относящийся ко всем докладчикам.

– А я не умею сразу, – отрезал Рудаков. – У Байкала ничего интересного АСН не обнаружила, есть кое-какие записи, но фотопленка чиста, значит, визуального обнаружения НЛО не было. А вот у Березовского лесопункта... Во-первых, там метеостанция, во-вторых, группа метеорного патруля – телескоп, радиолокатор и прочее; и есть очевидцы оттуда и оттуда. Самое интересное, что аппаратура АСН не включалась, а вот искатель березинский сработал. Правда, гораздо позже, чем очевидцы заметили шар в пределах трех километров.

– Чувствительность слабовата, – сказал Ивлев, – но это исправимо. Важен сам факт – искатель работает. Направление работы понятно, Максим?

– Куда уж понятней, – сказал Березин.

Ивлев встал, быстро прошел к селектору, нажал клавишу и произнес:

– Семеныч, как только появится директор – дай знать.

Возвращаться не стал, сел за свой стол (двигался он стремительно, но скупо и точно), и Рудаков снова позавидовал ему, так как сам двигался с грацией медведя и ловким никогда не был. К тому же Ивлев превзошел его еще в одном качестве: он мог сидеть и слушать собеседника абсолютно неподвижно, как каменный, оставив позади даже невозмутимость самого Рудакова, признанного «мастера» в данной области.

– Продолжай, – кивнул Ивлев.

– Ну а потом, собственно, и произошла встреча... Пленку я проявил еще там, а фотографии сделаю завтра, отдохну и сделаю. Ну, как это было? Вечером второго дня...

В Балахту, районный центр Красноярской губернии, Рудаков и Губаренко прилетели из Красноярска семнадцатого мая в три часа утра. Их уже ждали – мальчишка-шофер и сопровождающий из геологоразведки, и Рудаков в душе поблагодарил Тихонова и его подчиненных: группа технической подготовки знала свое дело, и еще ни разу у командированных не было задержки ни с транспортом, ни с гостиницами, ни с организацией любого рода помощи со стороны официальных руководителей на местах.

Сопровождающие без лишних расспросов доставили экспертов Центра в местное управление геологоразведки, откуда они в семь утра, так и не поспав и не узнав ничего толком, отправились на вездеходе к месту установки автоматической станции наблюдения за НЛО.

Вездеход был на воздушной подушке, за городом водитель дал полный газ, и полсотни километров до поселка Березовое, возле которого на сопке, рядом с метеостанцией, стоял мини-комплекс АСН, они преодолели всего за полчаса.

Под Березовом вдоль дороги пошли сплошные вырубки, в основном старые, поросшие кедровым молодняком и кустарником. Рудаков, глядя на голые пространства, усеянные пнями, которых не мог скрыть даже многолетний кустарник, с грустью подумал, что тайга в местах порубки уже никогда не восстановит своей былой красы. Здесь даже леса не будет приличного – ивовый подлесок да кустарниковая ольха, а кедровые сосны и ель, составляющие основное богатство края, растут медленно, веками... Даже если рубить лес с умом, следует помнить, что природа на это не рассчитывала.

На метеостанции их встретил молодой светловолосый и светлоглазый парень, соединявший в одном лице начальника и обслуживающий персонал. Парня звали Костей, работал он на станции недавно, «отбывал срок» стажировки, по его словам, будучи студентом Санкт-Петербургского гидрометеорологического института.

– Вашей аппаратуры я не касался, – сказал он, кивая на полускрытую оборудованием метеостанции круглую будочку за сетчатой оградой, стоявшую особняком на самом краю обрывистого склона сопки. – Говорят, там сплошная кошмарная автоматика, интегральные схемы и все такое прочее...

– Так оно и есть, – сказал угрюмый Губаренко, за дорогу не сказавший ни слова. Немногословие помощника импонировало Рудакову, и это его молчаливое одобрение сближало их больше, чем уверения в симпатиях.

– Извините за любопытство, но за два месяца отрыва от цивилизации невольно становишься навязчивым.

– Ничего, все нормально. Иди открой, – сказал Рудаков помощнику и снова повернулся к метеорологу. – Костя, вы не замечали, включалась ли аппаратура нашей станции?

– По-моему, да, один раз, причем вчера вечером. Я как раз готовил сводку в своем жилище, когда вдруг что-то сверкнуло в окне и загудело. Я выскочил – над будкой антенна ворочается. Повращалась и утихла. Вот и все. Антенна – это локатор, наверно? Правильно?

– Локатор.

– А луч...

– Это лазер. Больше ничего не заметили?

– Да вроде нет. Лазер... да, с размахом работаете, – с уважением сказал Костя. – В общем, как закончите дела, приходите, у меня и переночевать место найдется. А вечером можно в поселок сходить, всего три километра. Моя станция, – он улыбнулся, – тоже не без автоматики.

Рудаков поблагодарил словоохотливого метеоролога и обошел будку, в которой уже скрылся Губаренко. Под сопкой, в теснине миниатюрного ущелья, бежала такая же миниатюрная прозрачная речка. Оттуда доносился журчащий плеск и волнами накатывала свежесть.

«Хорошее место, – подумал Рудаков, обводя глазами горизонт. – Сопочник, тайга... здесь она, похоже, еще нетронутая. Пожить бы в таком уголке с месяц с детьми. А что, может, устроить когда-нибудь такую семейную экспедицию?»

– Алексеич, – приглушенно окликнул Рудакова из будки Губаренко. – Иди-ка сюда. Есть запись-то...

К вечеру они проверили функционирование систем станции, протестировали ее компьютер и сменили пленку в регистрационной аппаратуре. Губаренко к тому же откалибровал сельсины на антенне локатора и провел контроль синхронного включения теле– и фотокамер и лазера. По сути дела, задание было выполнено, но Рудаков с молчаливого согласия напарника решил отправиться в обратный путь утром, вечер же и ночь провести в компании с метеорологом, вобрать в себя «прану» тайги.

А около десяти часов вечера, когда Рудаков, прищелкнув к объективу портативной своей камеры инфраоптическую насадку, снимал ночной пейзаж, вновь сработала автоматика АСН.

Выскочившие из домика Губаренко и Костя увидели сначала рубиновую нить лазера, хлестнувшую беззвездное хмурое небо, потом разглядели на штабеле досок силуэт Рудакова с камерой.

– Фотоаппарат! – крикнул он, не оборачиваясь.

Губаренко сбегал за фотоаппаратом, и вовремя. Из-за вершины ближайшей сопки, поросшей кедрачом, выскользнули вдруг две светящиеся полупрозрачные полусферы и на бреющем полете пошли наискосок к речке. В этот момент снова сверкнул лучик лазерного щупа, коснулся одной из полусфер, и странные объекты мгновенно прыгнули метров на сто вверх, не тормозя и не останавливаясь. Секунду они продолжали движение по вертикали, потом остановились, словно раздумывая в нерешительности, что делать дальше, и разом метнулись к метеостанции, нацеливаясь, как показалось Губаренко, прямо на застывшего с кинокамерой Рудакова.

Полет полусфер был легок, бесшумен и стремителен. Казалось, сейчас они ударят в упорного человека с камерой, разнесут АСН, сметут с пути домик метеостанции, и Губаренко, падая, даже крикнул сгоряча:

– Ложись, Миша!

Но в последнее мгновение полусферы свечой пошли в небо, перпендикулярно к прежнему направлению, будто для них не существовали инерция и законы тяготения, и растворились в черноте неба.

Рудаков перестал снимать только тогда, когда кончилась кассета. Опустив камеру, он стоял и смотрел вслед исчезнувшим «тарелкам», и в душе у него пели фанфары и били барабаны: успели! Не верится, что такое возможно. Не слишком ли часто фортуна поворачивается ко мне лицом? Что я их – притягиваю, что ли? Третья встреча с НЛО... как нарочно подстроено... как будто они только того и ждут, чтобы я их заснял на пленку...

Сзади зашуршали шаги, и раздался восхищенный голос метеоролога:

– Ну и нервы у тебя, дядя! Везет же людям! Да и мне тоже, а?

– Это точно, – хладнокровно сказал Рудаков, взвешивая в руке камеру. – Ну как, Леша, предчувствие – великая вещь? Давай-ка посмотрим березинский искатель, авось обрадуем и Максима.

– Давай, – ответил невидимый Губаренко унылым тоном, словно не он минуту назад волновался за товарища...

...Ивлев провел рукой по лицу, на котором застыла странная гримаса не то ожидания, не то недоверия, и встал.

– Понятно. Тебе, Михаил, придется, наверное, сделать фотографии сегодня, они понадобятся как иллюстрации наших успехов. Может быть, это и дипломатия, но пусть уж американцы посмотрят на нашу работу с уважением. Хотя, с другой стороны, институт Хейнека, конечно, фирма.

Рудаков пожал плечами:

– Наша фирма не хуже. Сделаю.

– Ты, Максим, займись искателем. Надеюсь, сам найдешь решение. Чувствительность в два-три километра – дрянь, конечно. Потом обсудим схему в рабочем порядке.

Березин промолчал, зато Гаршин заметил:

– У меня есть кое-какие теоретические соображения, Игорь Тихонович, по математической модели движения НЛО. По-моему, получается нечто любопытное.

– Останешься и обговорим. Так, что еще? Что у тебя, Паша?

Кнежич, руководитель группы средств связи с НЛО, смущаясь, заворочался на стуле. Лысина его покрылась испариной.

– Тяжело, Игорь Тихонович, – наконец сказал он под общий смех.

– Ну что ж, – смеясь, проговорил Ивлев, – я понял. Ко всем: завтра меня не будет, поэтому работаете, как всегда, от звонка до звонка.

Это он намекал на то, что в свободное от командировок и прочих путешествий время они работали не по нормативам – приходили раньше и уходили гораздо позже.

– По всем вопросам административного характера обращаться к Тихонову. Вопросы есть?

Есть, подумал Рудаков, но вслух ничего не сказал. Ему вдруг показалось диким несоответствие повседневной рутинной работы, всех этих совещаний, оперативок, теоретических споров, научных советов и так далее с загадочностью неопознанных летающих объектов, с волнующей таинственностью их существования и постоянства равнодушия к людям, к их попыткам изучения и контакта. Что же они на самом деле? Пресловутые пришельцы? Гости из параллельных или перпендикулярных пространств? Секретное оружие одного из государств? Что? Или – кто?..

БЕРЕЗИН

К сожалению Березина, Ивлев на Алтай послал одного Рудакова, а в Карелию поехал сам, и тоже без сопровождающих.

АСН все еще не была готова, и сотрудники лаборатории, поделившись разочарованием, решили до приезда начальника довести станцию до ума, чтобы при любом удобном случае выехать с ней по первому требованию.

В пятницу Березин задержался в лаборатории, чтобы в одиночестве, в идеальных условиях – вся информация находилась под рукой, то есть по необходимости выводилась на дисплей персонального компьютера, связывающего информарий статистической группы со всеми лабораториями других институтов, – поразмышлять «за жизнь» вообще и в частности над причинами явного нежелания ноликов контактировать с людьми, раскрыть свою тайну, хотя, конечно, задумывался над этим не раз и раньше.

Березин не надеялся сделать великое открытие, прозреть после долгого бдения и размышлений, несмотря на то, что фактов для этого, казалось бы, знал предостаточно. До него многие умы пытались найти причины столь странного поведения НЛО и вообще появления их над Землей, но безуспешно. Нет, гипотез, конечно, было предостаточно, существовали даже серьезные теоретические разработки серьезных ученых, но все они были однотипны и не давали уверенности в истинности утверждений.

Собственно, они, специалисты (в официальной табели о рангах их называли экспертами-уфологами), относили к НЛО определенную группу объектов, то есть те объекты, которые действительно нельзя было опознать, сравнить с естественными аналогами типа птиц, роев насекомых, облаков, воздушных вихрей, видимых на экранах радаров. Под неопознанными летающими объектами они имели в виду те и только те объекты, поведение которых не укладывалось ни в какие рамки «естественности», такие, как шары-прыгуны, скачущие призраки Нансай-Шото, кольца Витта и другие. Все они наблюдались визуально и были описаны, многие сфотографированы, но главное – все они отражались на экранах локаторов, а причина отражения радиоволн всегда реальна. И материальна. Таким образом, были реальными и «призраки», хотя они и не становились от этого менее загадочными.

Чем не занимались эксперты Центра, так это изучением и контактами с «зелеными человечками», якобы пилотами НЛО, которых «видело» множество людей. Максим ни одного из «зеленых» – равно как и другого цвета – пришельцев не видел, в них не верил и считал правильной реакцию руководства Центра, а также Ивлева на «свидетельства» очевидцев.

Он включил магнитофон, выбрал мелодию с медленным ритмом и уселся перед экраном компьютера.

Ивлев сказал как-то, что НЛО – это тайна века, замаскированная шелухой сенсаций, раздутых слухов, косностью видных ученых и фантазией обывателей, желающих нагреть руки на общественном интересе. И, просматривая материалы об НЛО, Березин понял, насколько тот был прав.

Впервые о странных летающих предметах как о реальных явлениях упоминалось еще в русских летописях одиннадцатого века (предания, былины, легенды, Библия и героический эпос народов мира в расчет не брались, эта информация была практически недоказуемой). Упоминались неопознанные летающие объекты и в исторических хрониках семнадцатого и восемнадцатого веков, в записках знаменитых путешественников прошлого: Марко Поло, Уильяма Дрейка, Колумба, Семена Дежнева и других.

Но двадцатый век оказался самым «счастливым» на пришествие НЛО. Загадочные светящиеся фигуры упоминаются в секретных документах Первой мировой и Великой Отечественной войн, армада «летающих тарелок» в тысяча девятьсот пятьдесят втором году объявилась над Вашингтоном, потом над Индианаполисом и многими другими городами США, Франции, Японии, Болгарии, Польши и так далее. В семидесятых годах очевидцев встреч с НЛО стало так много, что за дело взялись крупные ученые и военные, и бум «зеленых человечков» начал постепенно стихать. Но интерес к необычным явлениям в атмосфере Земли не погас. Для профессионалов он подогревался действительными событиями, зафиксированными множеством способов – от магнитозаписи с экранов локаторов до лазерного зондирования, как это было во время полетов пилотируемых космических кораблей вокруг Земли и к Луне.

Диапазон скоростей НЛО – от нуля до десятков километров в секунду – заставлял предполагать, что они движутся в слое искусственно создаваемой плазмы, что в общем-то уже не казалось удивительным: земная наука вплотную подошла к решению этой задачи для своих летательных аппаратов. Кстати, именно слой плазмы (пока это не более чем предположение) и делает многие НЛО недоступными для визуального наблюдения. Но вот то, что они могли практически мгновенно изменять траекторию движения при огромных скоростях на девяносто и все сто восемьдесят градусов, говорило о победе над инерцией, а может быть, и над тяготением. А скорее всего и над тем, и над другим. Даже Владислав Гаршин, будучи физиком-теоретиком и продолжая работу над теорией преобразования энергии, был бессилен объяснить принципы движения НЛО языком формул.

Включив свет – стемнело, – Березин прошелся по лаборатории, поглядывая то на развороченный искатель, то на пустой экран, потом наугад набрал шифр, и по экрану побежала лаконичная запись события, сделанная когда-то военным летчиком:

«9.22. Тревога! В воздухе неопознанная цель!

9.24. Стартую. Выхожу на глиссаду атаки, ведет «земля». Скорость две сто, видимость нулевая – облачность.

9.26. Вышел «над солнцем», высота пятнадцать. «Земля» передает – цель в тридцати километрах, около сорока секунд полета. Увеличиваю скорость. В радаре всплеск.

9.27. Экран «забит» помехами, полагаюсь только на целеуказания. За километр до цели вижу по курсу оранжевое пятнышко. Пробую связь. Сплошной треск. Подпустив на сто метров, шар прыгает по вертикали, пропуская машину.

9.29. Возвращаюсь. Шар уходит на юго-запад, постепенно опускаясь к облачному слою. Пытаюсь догнать. Скорость две пятьсот... семьсот... три сто... Шар все так же впереди. На скорости в четыре «М» форма объекта меняется: шар сплющивается в диск.

9.31. Цель прыгает по перпендикуляру влево. От перегрузки теряю сознание.

9.32. Цель видна туманным пятнышком на фоне белой кипени облаков. Команды на открытие огня нет. Пытаюсь достать, форсируя двигатель.

9.34. Не доходя до облачного слоя, цель исчезает. Экран пуст, помех нет.

9.37. Команда «на посадку».

Березин вздохнул, переключая файл. Он и так чуть ли не наизусть помнил записи всех встреч с НЛО в воздухе. Теперь на экране – записи встреч на море. Пространная запись, сделанная журналистами со слов очевидца, капитана подводной лодки «Сахалин». Фотографии. Пленка магнитозаписи сопровождавших НЛО шумов.

Встреча произошла в Северном Ледовитом океане, возле острова Рудольфа (архипелаг Земли Франца-Иосифа). Локаторы засекли идущие встречным курсом «точки», по мощности отраженного сигнала похожие на самолеты. На всякий случай сыграли боевую тревогу: лодка шла в надводном положении. Непонятные «точки» прошлись над лодкой, видимые только на экранах радаров, – наблюдатели сначала их не видели, потом вернулись, идя лесенкой, пять «точек» одна над другой. Лодка изменила курс. Объекты снизились до полусотни метров над уровнем океана и разом «проявились». От шаров и обычных «тарелок» НЛО в них ничего не было – плоские треугольники. Лодка описала циркуляцию, запрашивая объекты по радио, но трое из них тут же ушли по вертикали в небо, а оставшиеся упали в воду и скрылись. Некоторое время гидроакустики слышали шумы, характерные для погружения аквалангистов, но вскоре шумы стихли...

И еще десятки подобных записей и фотографий, сделанных летчиками, моряками, геологами, туристами, астрономами, космонавтами. Сообщения разнились по форме, месту действия, по отношению к объекту исследования, но все они сходились в одном: НЛО избегали непосредственных контактов с людьми, позволяя себя фотографировать, преследовать, изучать на расстоянии. Не позволяли только одного: нападать. Все подобные случаи, происшедшие как за рубежом, так и в странах Содружества, кончались трагически: «охотники» взрывались в самолетах или пропадали без вести.

«Нет, НЛО не новое явление электромагнитного характера, – подумал Березин, – есть и такие гипотезы. Аппараты? Вероятно. Или мы все чего-то не видим за всеми странностями событий с ними?

Собственно, чего ради я остался сегодня в лаборатории? В сущность НЛО не проникнуть путем абстрактных рассуждений. Хотел поразить Ивлева сумасшедшей идеей? Хотя стоп! Не надо слишком глубоко уходить в самоанализ. Это полезно лишь в малых дозах».

Выключив компьютер совсем, Максим походил по лаборатории, трогая пальцем приборы, потом подошел к магнитофону и включил запись звуковых шумов, сопровождающих – редкий случай – полет НЛО.

Комнату заполнили тихий переливчатый свист, шорох, вздохи ветра и странные звуки, похожие на звонкую капель...

В понедельник он едва не опоздал на работу: сначала проспал, потом долго не ходили троллейбусы, потом вспомнилось, что ключ остался в двери, – в общем, одно к одному. По дороге продолжал размышлять над словами Гаршина, который в отсутствие Ивлева высказался весьма определенно о результативности исследований отдела. Кое в чем он был прав, конечно, признался сам себе Березин. Отдел был невелик, и практический выход от их изысканий пока равнялся воробьиному носу. С институтом Хейнека или французским SLEPS (Общество по изучению космических явлений) сравнивать их еще нельзя, триста-четыреста человек и задачи решают помасштабней, и цели, наверное, у них посерьезней. Но ведь отдел только начал работать по НЛО, до этого в Академии наук никто не придавал особого значения проблеме, никто даже не воспринимал ее всерьез, не говоря уж о систематическом изучении. А за год с небольшим работы отдел собрал информации больше, чем инициаторы-одиночки и любительские группы за прошедшие полсотни лет! В стране создана сеть АСН – автоматических станций наблюдения за НЛО, – намного облегчившая сбор информации, а приданная отделу быстродействующая ЭВМ – ее обработку. И плюс ко всему работники отдела, как энтузиасты и великие оптимисты, закаленные перестройками общества, верили, что работа их полезна и перспективна, что когда-нибудь в коридорах Центра на них станут смотреть с благоговением и перестанут за глаза и в глаза называть «любителями посуды» и «тарелочными диссертантами» – НЛО до недавнего времени называли «летающими тарелками» и даже «летающими блюдцами»...

Так что зря Владислав в субботу затеял этот разговор, подумал Березин. Или затеял его нарочно, дабы проверить крепость их моральных устоев? Он любит психологические эксперименты, недаром подруга у него преподает в университете социальную психологию.

Березин замедлил шаг, сворачивая на проспект Вернадского. Вспомнилось, что Ивлев обещал новую разработку – излучатель. Как он там говорил? Излучатель СВЧ-пакета... Это же Максимова область – квантовая электроника. Ивлев его потому и вытянул из Томского института сильноточной электроники, где он работал по распределению над созданием приборов СВЧ-диапазона. Правда, Березин отлично понял Ивлева, отобравшего для работы в отделе незаурядных людей. Анна, например, работала раньше начальником лаборатории в объединении «Белэлектроника», то есть вообще в другой стране, имела ряд опубликованных работ по созданию больших интегральных микросхем. Гаршин до Центра работал в Физическом институте Академии наук, имел степень кандидата физико-математических наук. Кнежич тоже был кандидатом, только технических наук, как и Березин, но специалистом в области автоматизации производственных процессов. Лишь Рудаков был в их среде инженером без степени, зато Михаил принадлежал к людям, владевшим, кроме основной профессии – прибориста-ремонтника, – еще тысячью других, донельзя нужных в их деле. Кроме того, руки у него были действительно золотые.

Максим уже вбегал по ступенькам в здание Центра, когда прозвенел звонок, означающий начало рабочего дня. Знакомый вахтер (кибер-пропускная система то и дело ломалась) сочувственно покачал головой, и Максим, не задерживаясь в коридорах, проскочил в сектор отдела.

В лаборатории царил обычный порядок. Дима Шилов уже залез во внутренности искателя с ультразвуковой насадкой, Анна готовила к работе блок контроля АСН.

– Тебя уже вызывал шеф, – сказала она в ответ на его «доброе утро, леди и джентльмены». Березин немного сник, но, подумав, решил, что речь пойдет не о чувствительности искателя или доводке АСН. Ивлев не повторяет дважды ни распоряжения, ни пояснения. Скорее всего он даст новое задание, ведь говорил же он об излучателе не ради шутки.

В кабинете начальника уже сидел Кнежич и разглядывал вычерченную на ватмане схему. На Березина он не обратил внимания, а Ивлев, ответив на приветствие, кивком указал на стул и сказал:

– Вот вам задачка посложней, чем все прежние. Посмотри, потом обсудим и решим, кому ею заниматься. Критиковать схему не разрешаю, ибо она отмоделирована на компах АН.

Минут пять Березин разглядывал схему и все больше убеждался, что чертил ее гений. Или сумасшедший. А так как Максим был уверен, что разрабатывал ее уважаемый шеф, то скорее стоило признаться в своей некомпетентности, нежели в его сумасшествии.

С первого взгляда, конечно, Березин смог разобраться лишь в общих закономерностях схемы, схемы излучателя, сердцем которого была многорезонаторная система, возбуждающая волны субмиллиметрового диапазона, и вот тут-то он совсем обалдел! Таких сложных систем ему видеть еще не приходилось. Излучатель должен был, по мысли разработчика, излучать сложнейшие пакеты высших гармоник электромагнитного поля в пикосекундных интервалах, да еще сфазированных неким определенным образом.

Нет, рассказывать о схеме – все равно что объяснять слепому, какой цвет имеет небо. Березину не хватило бы красноречия, чтобы описать ее красоту и стройность. Она была неотразимо логична, выразительна, и он уже видел за тонкими линиями чертежа сам аппарат!

Наверное, он выглядел достаточно ошеломленным, как и Кнежич, впрочем, потому что Ивлев засмеялся, свернул лист ватмана в рулон и убрал в шкаф.

– По лицам вижу, что вам не терпится узнать – что, зачем и откуда? Итак, первое – что. Максиму сия область ближе, он уже работал с СВЧ-приборами. Это генератор ультразвуковых частот магнетронного типа, шкалу волн вы видели на схеме. Теперь – зачем. Хочу проверить оригинальную гипотезу, по которой НЛО движутся в создаваемых ими зонах с иным течением времени. Владислав уже схватился за эту мысль и строит свою теорию. Ну а начнет, наверное, Максим.

– Извини, – сказал Березин сдержанно, – тут и сомнений быть не может, но у меня возник вопрос: мы что – будем облучать НЛО? Что это нам даст?

– Это уже целых два вопроса. – Ивлев сощурил вспыхнувшие глаза, ставшие вдруг янтарными. – Как известно, НЛО не реагируют ни на радиозапросы, ни на лазерный луч, ни на ухищрения нашего уважаемого Павла Франциевича, – Кнежич страдальчески вздохнул, – перебравшего массу вариантов связи. А вдруг они нас просто не слышат?

– Угу, – промычал Березин, стараясь не встречаться взглядом с Ивлевым. – А СВЧ-крик этого излучателя, стало быть, услышат?

– Утверждать не берусь, но будем надеяться.

Березин был разочарован до того, что перестал следить за своим лицом, и Ивлев, очевидно, понял, о чем он думает. Начальник улыбнулся:

– Не заглядывай в далекое будущее, Максим, кто знает, на что станут реагировать НЛО. А излучатель не прост, изготовить его сложно, просчитать рабочие параметры будет нелегко. Я даже думаю, что одним нам не справиться.

Оптимизма это Березину не прибавило, но зато он понял, что Ивлев на них надеется, в частности на него, и Максим не хотел убивать в начальнике эту надежду. К тому же ему показалось, что Ивлев в чем-то неискренен, чего-то недоговаривает, и хотя анализировать разговор он не стал, все же мысль надолго запала в душу. Осталась маленькая надежда, что в ходе работы над излучателем Березин сам разберется в его особенностях, и тогда станет понятным то, о чем умолчал Ивлев. А может быть, он сам хотел, чтобы Максим разобрался во всем без подсказки? Ведь он видел, что Березин остался недоволен его объяснением цели создания излучателя. В самом деле, зачем разрабатывать столь сложный аппарат для связи с НЛО? Если бы они захотели, они бы сами связались с людьми гораздо более простым и доступным способом. Что может быть, например, проще радиосвязи? Или, наконец, звуковой? А излучатель... уж не воздействоватьли на НЛО собирался Ивлев? Хотя, с другой стороны, мощность будущего аппарата не столь велика, чтобы воздействовать, а с третьей – кто его знает. Сбить их пытались, ничего не вышло, вот и все воздействия. Единственно, за что можно зацепиться, так это за самостоятельные крушения НЛО. Отчего они произошли, что им сопутствовало? Может, и Ивлев исходил из этого? Кстати, не забыть бы спросить, разобрались ли химики с теми осколками, которые им предоставили очевидцы крушения НЛО в качестве остатков разбитой «тарелки»?

Березин уже давно ушел из кабинета и работал в лаборатории, удивляя Анну рассеянностью и глухотой, а взбудораженное «серое вещество» все продолжало вить цепочку размышлений, добавляя все больше звеньев фантазии, и в конце концов он понял, отчего люди становятся шизофрениками – от чересчур развитой фантазии, берущей верх над реальностью. Если он не перестанет... и все же не может быть, чтобы в его рассуждениях не было рационального зерна.

В этот день он так и не смог заняться излучателем, хотя Ивлев сам занес ему рулон со схемой. Сначала Рудаков показал всем кадры, снятые им под Красноярском на метеостанции, и Березин не мог не признать, что ему, да и всем им невероятно повезло! Снимки были отличные, особенно последние – падение НЛО на метеостанцию, и даже Ивлев, редко высказывавшийся о качестве их работы, сказал, что это редкая удача, когда исключительность события соединяется с подготовленностью специалиста. Рудаков был, наверное, польщен, хотя и остался невозмутим, как Будда.

Группе Гаршина прибавилось работы, и Владислав ушел, унося все привезенное Михаилом – фотоснимки, пленку, записи приборов.

Чтобы удостовериться, что заснятые ими объекты относятся к категории неопознанных, Тихонов (это его обязанность) соединился с воинскими частями округа, а также с научными центрами Красноярского края и получил подтверждение того, что объекты не связаны ни с одним из упомянутых учреждений. Кроме того, пост воздушного наблюдения под Балахтой прислал отчет, из которого следовало, что аппаратура поста зафиксировала примерно в это же время удаляющиеся тела, похожие по параметрам на сфотографированные Рудаковым. Ошибки быть не могло: Михаил и Губаренко оказались свидетелями появления неопознанных летающих объектов в классическом виде.

После ухода Гаршина Березин с сотрудниками у себя в лаборатории подолгу рассматривали заинтересовавшие их кадры, пока сам Рудаков не убрал проектор и не отобрал слайды. Дубликаты они все же себе оставили.

Потом Анна с Димой принялись за сборку искателя, похожего на рупор старинного громкоговорителя, а Максим налег на доводку сердца автоматической станции наблюдения – блока питания. Продумывая варианты тестов, он вспоминал, как три месяца назад отдел начинал создавать искатель. К тому времени они уже достаточно хорошо разобрались в спектре излучения НЛО, чтобы приняться за разработку фиксирующего излучения прибора. О том, что НЛО являются источниками электромагнитного излучения определенных частот, догадывались и до них: при появлении «тарелок» часто нарушалась радиосвязь, происходили утечки электроэнергии на линиях высокого напряжения, останавливались на дорогах автомашины – все разом, будто у них одновременно отказывали свечи зажигания, переставали работать навигационные приборы морских кораблей, отказывала электронная аппаратура самолетов; но только эксперты отдела после непосредственных измерений сумели определить диапазоны частот и прочие характеристики излучения и принялись за прибор обнаружения – искатель. Прибор нужен был портативный: современные радиолокаторы, к сожалению, в чемодан не спрячешь, а для них, экспертов, это было крайне желательно.

– Искатель тем более необходим, – сказал тогда Ивлев, – что существуют невидимые глазу НЛО, «призраки», о которых мы не знаем почти ничего, кроме факта их обнаружения радарами. В довершение всего и видимые НЛО видимы относительно очень короткое время...

К концу дня лаборатория добилась кое-каких успехов. Березин опробовал блок питания станции и нашел, что он работает в пределах нормы, Анна с Димой закончили проверку искателя и запихнули его в корпус.

– Молодец, – сказала Анна Диме, устало снимая халат и улыбаясь своей удивительной улыбкой, за которую Березин пошел бы на костер, лишь бы она предназначалась ему. – Из тебя будет толк и еще маленькая толкучка, как говорит Миша Рудаков.

Дима слегка покраснел, поймав взгляд Максима, и серьезно ответил:

– Спасибо. На сегодня все, Максим Тарасович?

– Все, – сказал Березин. – Претензий не имею.

Дима ушел, не забыв вежливо попрощаться, а Анна направила на Березина раструб искателя и шутливо пригрозила:

– Кончай работу, Макс, и сдавайся в плен. Теперь я с помощью техники запросто могу запеленговать шумы твоего нагретого мозга.

– Лучше бы ты направила его под сердце, – полушутливо-полуугрюмо сказал Березин. – Своим искрением оно забивает все шумы мозга. Хотя это-то можно видеть и без прибора.

Березиным вдруг овладела безумная смелость то ли из-за усталости, то ли оттого, что они впервые остались одни в лаборатории, что создало иллюзию близости.

– Я сегодня обнаружил у себя ужасную силу воли, – продолжал он, не глядя на медлившую уходить Анну. – В течение дня я тысячу раз сдерживал себя, чтобы не признаться тебе в любви.

– И не выдержал все-таки, – улыбнулась Анна, приняв шутливый тон. – Не торопи события, Макс, не все так просто, как ты себе представляешь. – Глаза девушки стали печальными.

«Пошутил, называется, – подумал Березин, – испортил человеку настроение, идиот. Как будто Анна не поняла, что я не шутил. Хотя в каждой шутке есть доля шутки. И шутил ли я, вот вопрос? Но что она хотела сказать этим «не торопи события»? Что у меня есть шанс? Или я не ухватил настоящего смысла фразы? Черт!.. Вряд ли удастся изменить ситуацию, разбить наш почти классический треугольник. В чем же дело? Почему Ивлев не замечает заинтересованности Анны? Ведь стоит ему сказать ей одно слово: «Пойдем», – и Анна пойдет за ним на край света. И это будет только справедливо, не более того, потому что они, говоря литературным штампом, созданы друг для друга».

Березин вздохнул. Он каждый день с тоской наблюдал, какими глазами смотрит на Ивлева Анна, оценивая каждое его движение, каждое слово.

– Не вешай носа, Макс, – сказала Анна на пороге. – Ты сегодня в разговоре упомянул графа Монте-Кристо; так вот, если помнишь, у него был девиз. Вспомнил? До завтра. Не забудь выключить питание и закрыть лабораторию, милый мой начальник группы.

И она ушла. А Березин остался сидеть с таким ощущением, будто в лоб ему с ходу загнали топор. И не от слов «милый мой»... А оттого, что девиз у графа Монте-Кристо был... всего два слова: «Ждать и надеяться». Ждать и... надеяться! Бог ты мой! Что она хотела этим сказать?! Что он может надеяться на ее любовь? Невероятно! Как же тогда объяснить ее интерес к Ивлеву?..

Вечером к нему зашел сосед, полковник в отставке Сергей Филиппович Рудый. Сухой, поджарый, коричневый от загара – словно только с побережья Крыма, он казался лет на двадцать моложе своих шестидесяти семи. Разговаривать с ним было истинное удовольствие, но в этот вечер настроение у Березина наличествовало паршивое и выглядел он, наверное, не слишком приветливым.

– Здорово, – сказал, входя, как всегда без звонка и стука, Рудый. Одет он был в роскошный халат с крокодилами и лианами – умопомрачительный тропический пейзаж, в руке газета. – Читал? В Атлантике взорвался и затонул голландский танкер «Йоханнесбург». Более сотни тысяч тонн нефти разлилось по воде! Каково?!

– Представляю, – вяло произнес Березин. – Интересно, кому он ее вез? Украине, что ли? Ее президент до сих пор ищет нефть в днепровских порогах. Садись, Филиппыч!

Рудый хмыкнул, бросил газету на стол и сел в кресло, выбирая, как всегда, самое уютное – мамино.

– Ни черта ты не представляешь. Это же бедствие почище некоторых вулканов! Эх, аукнется это нам когда-нибудь... Кстати, ты честно скажи, твои... эти... ненаблюдаемые объекты...

– Неопознанные, – улыбнулся Березин. – Неопознанные летающие объекты – НЛО. Не издевайся, Филиппыч.

– Все одно. Не они ли виноваты? А то здесь пишут, что летчики-спасатели вроде бы гонялись за какими-то шариками.

– Где? – Березин схватил газету и быстро пробежал глазами коротенькую заметку о катастрофе в океане и встрече спасательных самолетов с неизвестными светящимися телами, по форме близкими к шару.

– Убедился? – усмехнулся Рудый, наблюдая за ним. – Сколько мы книжек написали– очищайте природу, берегите, перестраивайте природу, сохраняйте моря и леса... Да разве в этом проблема? Проблема – как очистить и перестроить самого человека, чтобы он не пакостил, не губил эту самую природу! Написать легко – сохраняйте, мол, – выполнять трудно. – Рудый махнул рукой и взъерошил ежиком редкую серебристую поросль на голове.

– Ну ты даешь, Филиппыч, – пробормотал Березин, включая телевизор. – Социолог прямо, ксенопсихолог... – И добавил, не подумав: – Тебя-то разве это касается?

Рудого вынесло из кресла, он энергично, но беззвучно произнес понятную фразу и, обернувшись на пороге, сказал:

– Лопух ты, Максим, ум у тебя крен в одну сторону дал – к технике, и ни хрена ты за нею не видишь. Думаешь, почему ты до сих пор не женился? Да потому, что в научный век и бабы поумнели, заметили в тебе слабину – и все, считай, бобыль... Думаешь, ежели я на пенсии, так мне и дела ни до чего нет? Шалишь, Тарасыч, я еще живой...

Дверь закрылась, и Березин остался сидеть, глядя за окно в сгущающиеся сумерки. Второй раз за этот день его бьют, и, кажется, за дело. Сидел он так довольно долго, думал о Рудом, продолжавшем жить и на заслуженном отдыхе не личными интересами, а интересами других людей, не потерявшем энергии и задора молодости, – Березин знал, что Рудый в соседней школе обучает младшеклассников рукопашному бою, является председателем отделения Общества охраны памятников, читает в городском лектории лекции по истории русского военного костюма; думал об Анне, их странных отношениях, полных намеков, об Ивлеве, о техническом прогрессе человечества, намного опередившем прогресс социальный, думал о себе, своем месте в отделе, о своих целях и неудачах... и наконец подвел итог невеселым своим размышлениям: первое – не надо создавать в себе культа хандры; второе – человек – средоточие звуков; третье – самое абсолютное в человеке – желудок! Что касается хандры, то прав Рудый – нехорошо, когда здоровый мужик выставляет напоказ свои переживания, хотя Березин в общем-то и старался не выставлять, ибо не переносил сочувствия. Что касается звуков, то и в этом Рудый справедлив: прежде чем сказать, надо подумать – истина хоть и избитая, но верная, ибо владеть языком – не одно и то же, что владеть собой. Ну а с третьим пунктом своих выводов Березин был согласен на все триста процентов, так как сформулировал его под давлением собственного желудка.

Пришлось идти на кухню и соображать ужин.

Виталька пришел в одиннадцать часов, странно задумчивый для своих двадцати студенческих лет. Березин лежал на диване, слушал «Драгонс» и листал подшивку журналов «Техника – молодежи» за тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Одновременно он продолжал размышлять над газетной заметкой о потонувшем танкере и появлении в том районе НЛО, что показывает явный интерес «тарелочек» к подобного рода явлениям.

– Не спишь? – пробурчал брат, включая воду в ванной.

– По-моему, нет. Ты чего хмурый? С Олей поссорился? Или сопромат завалил?

Виталий, не отвечая, скрылся в ванной. Через пятнадцать минут он пришел в комнату и, с яростным наслаждением растирая тело махровым полотенцем, произнес:

– Не люблю красивых женщин. История учит, что красивая женщина – это в основном голод любви, жажда самовыражения и неоправданные надежды.

Сказав это, он ушел спать, а Березин, обалдев, смотрел ему вслед.

Жажда самовыражения... и неоправданные надежды... Вот вам и теория, господа преподаватели... сопромат, так сказать. Едва ли он сам придумал формулу, хотя парень он неглупый. Но теперь хоть ясно, что он снова поссорился с Олей. Ничего, помирятся, Оля не только красивая девочка, она еще и умница, довольно редкое сочетание полюсных качеств женщины. Им с братом просто повезло, что у Виталия есть Оля, а у Максима Анна. Правда, к Березину-старшему это относится более чем фигурально. Выключив магнитофон, Березин еще немного полежал и решил пойти к Рудому, помириться, а заодно поделиться плодами размышлений и новостями, ложился полковник всегда поздно.

КРИК В НОЧИ

В среду двадцать восьмого июня в Центр пришла телеграмма, утверждавшая, во-первых, что на Камчатке вновь заговорил вулкан Карымский; во-вторых, вулканологи, постоянно наблюдавшие за группой камчатских вулканов, видели в районе Карымского странные летающие объекты, что подтверждают и радиолокационные посты восточного побережья полуострова.

Ивлев немедленно заказал телефонный разговор с Горноводском, под которым стоял базовый лагерь Петропавловского института вулканологии, и отправился оформлять командировки.

А через три часа с небольшим они уже мчались на аэровокзал: Ивлев, Анна, Максим Березин и Рудаков.

Для Рудакова срочная командировка никогда не была неожиданностью, хотя он и удивился, что в заурядную в общем-то поездку Ивлев посылает столько специалистов сразу; по его мнению, хватило бы и одного человека. Но вслух своих сомнений он высказывать не стал, всегда и во всем придерживаясь правила Леца: «Употребляйте все большее число слов во все меньших количествах».

При посадке в самолет Рудаков предложил было Анне помочь поднести саквояж, но встретил укоризненно-ревнивый взгляд Березина и вовремя прикусил язык. О чувствах Максима к девушке он знал давно, относился к ним с уважением и не без интереса следил за их отношениями, с виду деловитыми и ровными, как у всех. Ивлев, главный виновник создавшейся ситуации, строго держался нейтральной линии, линии полнейшего равнодушия, и это слегка забавляло Рудакова, считавшего, что начальник отдела просто выдерживает критерий хорошего руководителя, ибо Анна действительно была интересной женщиной.

В Петропавловск-Камчатский они прилетели в десять вечера по местному времени. За восемь часов полета Рудаков неплохо выспался и, выходя из салона «ИЛ-96», почувствовал себя отдохнувшим и полным сил.

В аэропорту Петропавловска Ивлев оставил их в транзитном зале и скрылся, посоветовав пока перекусить в буфете. На сей раз проблемой доставки и транспорта приходилось заниматься на месте, обычно же этим занимался Тихонов прямо из Центра.

Березин и Анна, оставив на попечение невозмутимого Рудакова сумки и аппаратуру, пошли искать буфет. Соседями Рудакова по скуке ожидания оказались молодые ребята, судя по форме – спортсмены, и он приметил двоих из них, горящим взглядом проводивших Анну. Очень не понравились ему ни сами спортсмены, ни их кривые улыбки, и Рудаков решил не терять их из виду, собираясь при первом случае предупредить Максима. Тот не настолько горяч, чтобы затевать ссору, но уж если придется... От природы Березин был очень неплохо одарен физически, к тому же Рудаков знал, что Березин в свое время служил в десантных войсках, а это дает подготовку – будь здоров!

Спортсмены ушли куда-то, и мысли Рудакова свернули в иное русло.

Березин уверенно направился в конец зала, где, как он и ожидал, оказался буфет.

– Постоим? – спросил он, окидывая взглядом очередь, довольно длинную для столь позднего часа.

– А что нам остается? – пожала плечиками Анна. – Как ты думаешь, мы увидим что-нибудь?

Березин понял, что она имела в виду НЛО.

– Вулкан мы увидим точно, – пообещал он, почти в открытую любуясь ею.

Одета она была несколько легкомысленно для командировки – в легкий сарафан, открывающий длинные стройные ноги, и в паутинку-кофточку. Высокая, смуглая... волна волос, перехваченная на затылке серебристой лентой, – красивее женщины Березин не знал и не хотел знать. За то, чтобы она всегда, вот так, как сейчас, стояла рядом, вплотную, касаясь плечом его плеча, Березин спокойно отдал бы всего себя, сразу или по капле, но без остатка. Жизнь его без этой женщины была бы пресной, серой, скучной, неудавшейся.

Анна заметила его взгляд и... не отодвинулась. Только легкая тень задумчивости легла на ее точеное лицо.

+++

«В тебе одной

Все женщины Земли.

В тебе одной —

Глаза их, слезы, губы,

И нежность,

И рождения...

И сны», —

произнес Березин мысленно, надеясь произнести это когда-нибудь вслух. И тут он заметил двух подошедших молодых людей в спортивных куртках, бесцеремонно разглядывающих Анну.

– Девушка, – сказал один из них, черноволосый красавец с огненным взглядом. – Переходите в нашу компанию. Ребята мы веселые, с нами не соскучишься. Кстати, как вас зовут? О, можете не отвечать, вас зовут Грация, и вы – одна из трех богинь красоты.

Анна удостоила говорившего брезгливой гримасой – ненавидела запах винного перегара даже в самом малом количестве – и отвернулась.

– Нас игнорируют, – сказал второй хрипловато. – И зря. Неужто мы такие страшные, а, Бибо?

– Они хотят есть, – сказал чернявый эрудит понимающим тоном. – У них легкое головокружение. Федя, обслужим девушку без очереди?

На Березина они не обращали никакого внимания, а такое подчеркнутое пренебрежение его всегда задевало, потому что не заметить «полтора метра плеч», как однажды выразился Гаршин, нельзя.

Чернявый оригинал попытался положить руку Анне на талию, и Березин вынужден был вмешаться. Он очень вежливо взял бойкого спортсмена за руку и мгновенным движением вывернул так, что тот присел, не имея возможности двинуться с места. Руку второго Березин поймал в движении тем же манером и повел их, в полуприседе, к выходу из зала, на ходу укоризненно приговаривая:

– Ребята вы веселые, спору нет, но если девушка не желает знакомиться, то усердствовать не надо, у нее уже есть провожатые, и в импорте она не нуждается.

Парни, видимо, почувствовали силу и профессиональную хватку провожатого и, хотя на них обратил внимание почти весь зал, бузу поднимать не стали, пообещав на прощание встретиться в другом месте.

– Напрасно ты с ними так, – покачала головой Анна, когда они съели по бутерброду и запили кофе. – Я и сама могу постоять за себя.

– Не напрасно, – хмуро возразил Березин. – Так быстрей и надежней. Если бы я начал их уговаривать... знаешь, слово за слово...

– А если бы они стали драться?

– Я бы их просто покалечил, – темнея, ответил Березин. – И так остановился на минимуме. Не выношу хамства, тем более...

Он замолчал и закашлялся, делая вид, что захлебнулся кофе.

– Извини.

Анна улыбнулась. Она все поняла, она, наверное, понимала Максима, даже когда он сам себя не понимал, и в душе Березина расцвело майское дерево. В душе он уже поклялся не говорить ничего лишнего. «Ждать и надеяться...» – вот теперь его девиз, и выбора нет.

Когда они вернулись к Рудакову, читавшему местную прессу, Березина неприятно поразило соседство недавних знакомых, но он сделал вид, что не заметил повышенного внимания с их стороны к своей персоне. Анна, перехватив его взгляд, взяла свою сумку и ушла переодеваться. Через десять минут она появилась в походном костюме: в джинсах и куртке, не потеряв, по мнению Березина, ни на йоту своей прелести.

Вернувшийся Ивлев коротко сообщил, что их ждет машина, мужчины подхватили вещи и поспешили вниз, к выходу из аэропорта.

– Шеф чем-то озабочен, – пробормотал Рудаков, перекидывая через плечо ремень кинокамеры.

Березин ничего такого не заметил, но у Михаила был верный глаз, и он ему поверил, хотя и не придал словам особого значения.

Ивлев повел их через скверик, разбитый перед зданием аэропорта, в слабоосвещенное пространство автобусных остановок. Но не успели они пройти скверик, как в конце аллеи появились три тени, потом погодя еще одна. Послышались смех и ругань. Все четверо стали поперек дороги, не пропуская группу экспертов. Шедший впереди Ивлев остановился и спросил, не оборачиваясь:

– Кто это?

– Я не знаю, – виновато ответил Березин, ставя сумку на землю. – Они не совсем вежливо знакомились с Анной... не все, вон те двое, в центре.

– Максим ни при чем, – быстро проговорила Анна. – Это я виновата. Давайте лучше вернемся, ребята.

Березин шагнул вперед.

– Игорь Тихонович, разреши, я с ними поговорю? Их ведь всего четверо.

– До поножовщины? – резко сказал Ивлев. – А ну, пошли все вместе, плотней, Анна в середине.

Они сдвинулись тесней и пошли прямо на озадаченных подобным приемом парней. Рудаков на всякий случай поудобней перехватил в правой руке ремень кинокамеры, а Березин вообще освободил левую руку, которой владел не хуже, чем правой. Но все обошлось, четверо молча расступились в стороны, и лишь спустя минуту в спины уходящим раздались смех и выкрики почувствовавших уверенность парней.

Березин споткнулся, оглядываясь, но Ивлев сказал: «Не останавливайся», – и он послушался, только зло буркнул:

– Вой шакалов.

– К сожалению, – вздохнул философски Рудаков, – переход высшего и даже среднего образования в культуру долог и мучителен, в чем мы убеждаемся на практике.

Анна засмеялась с видимым облегчением, а Ивлев вдруг проговорил странным тоном:

– Природа повторяется. Везде одно и то же: период роста цивилизации, действительно мучительный период, всегда сопровождается борьбой ума и добра с низостью и свинством. И не все цивилизации завершают социальную стадию эволюции...

Что он имел в виду, Березин не понял, да и занят был другим, но Анна посмотрела на Ивлева пристально и вопрошающе.

Вскоре они подошли к машине – военному «уазику», старшим в которой был хмурый лейтенант со значком специалиста второго класса на груди.

– Сейчас в часть, – пояснил Ивлев, рассаживая их в кабине, – а утром нас подбросят на вертолете прямо к базовому лагерю. Ну, а там посмотрим.

– А далеко ехать? – спросил Рудаков сонно.

– Сорок минут, – ответил лейтенант, с которого при виде Анны слетела вся его хмурость. – Около пятидесяти километров. Я думал, меня послали по меньшей мере за полковником... никак не ожидал штатских. Вы не по части техники, ребята? Не доработчики?

– Отчасти по части, – пробормотал Рудаков.

Лейтенант понял и больше не возобновлял разговора.

Ивлев, как нарочно, посадил Березина рядом с Анной. «Уазик» неимоверно трясло, Максиму пришлось придерживать Анну за плечи, и когда они доехали, с первого раза он этому не поверил.

Впереди в свете фар появилась решетка ворот со звездой, водитель посигналил, решетка скользнула вбок, и они въехали на территорию гарнизона.

Расквартировали их оперативно, и уже через полчаса, умывшись с дороги и попив чаю, они лежали на койках одной из пустовавших комнат офицерского общежития. Березин с удовольствием похрустел простынями, пожелал всем спокойной ночи, а в глазах уже плыла дремота, и сладко ныли мышцы ног...

– Единственное, что меня удивляет, – негромко сказал Рудаков и, сойдя с тропинки, с шумом повалился в высокую траву, – так это хорошая погода.

– Провидение за нас, – пробормотал Березин, оглядывая с голой вершины сопки простиравшуюся перед ними горную гряду. Карымский вулкан выделялся из нее столбом бурого дыма и глухим ворчанием. До него было километров пятнадцать, и Максим в который раз задал себе недоуменный вопрос: почему Ивлев выбрал место разбивки лагеря так далеко от вулкана? Да еще в другой стороне от лагеря вулканологов? – А тебя не удивляет, почему Игорь выбрал именно это место? Ни черта ведь не видать.

– А что тебе надо видеть? – лениво спросил из травы Рудаков.

– Нолики ведь наблюдали прямо над вулканом, а не здесь.

– И ты веришь, что мы тоже их встретим? По-моему, случай в Красноярске, когда мы с Губаренко буквально столкнулись с ними, настолько исключителен, что для повторной встречи необходим слишком большой набор случайностей.

Березин промолчал. Ивлев с Анной все еще находились у вулканологов, записывали показания очевидцев и решали еще какие-то проблемы, необходимые для дальнейшей совместной работы. Они отсутствовали уже четыре часа, и настроение у оставшихся, по крайней мере у Березина, портилось в геометрической прогрессии от каждой прошедшей минуты.

Иногда проснувшийся вулкан пхыкал особенно густым всплеском дыма, после чего скалы кругом начинали дрожать сильнее. Дрожь передавалась по телу к голове, и начинало казаться, что дрожит все, даже небо и солнце.

– Хотелось бы посмотреть вулкан поближе, – проворчал Березин. – Ни разу не видел извержения невооруженным глазом.

– Ты хорошо спал? – осведомился Рудаков, поднимаясь из травы, и из-под козырька ладони осмотрел горизонт. – Или тебя что-то беспокоит? Отсюда отлично все видно.

Он отмахнулся от комаров и снова лег.

– Спал-то я хорошо... – Березин вздохнул и присел рядом, подминая под себя метровые листья лопуха-белокопытника.

Ивлев поднял их в шесть утра, в семь они уже грузились в вертолет, а в полдень разбили лагерь на склоне одного из каменных утесов, окруженных хвойным редколесьем: пихтой, кедрачом, елью и даже тисом. Ивлев еще с воздуха высмотрел эту полуразрушенную временем скалу и отправил их с Рудаковым к ней сразу после выгрузки, так что они не успели полюбоваться типичным камчатским ландшафтом, наверстывая упущенное сейчас.

Июнь на Камчатке – пора цветения горицвета. Воздух был напоен терпкими ароматами вольнотравья, хотелось лечь на вершине кряжа, обдуваемой ветрами, смотреть в легкое летнее небо, вдыхать запахи, ни о чем не думать и испытывать блаженство, не омрачаемое никакими заботами, как в детстве. Тогда Березину было лет восемь... потом девять... и десять, когда вот таким же летним днем он со сверстниками выбегал в поле, падал в траву и подолгу смотрел в небо: синее, бездонное, влекущее... Как был тогда счастлив, понимаешь только сейчас, с опытом двадцати восьми лет за плечами; ведь это невероятное счастье – видеть мир через призму детского восприятия, впитывать покой, и тишину, и запахи древней земли и без оглядки верить в будущее, счастливое будущее...

Березин с завистью посмотрел на Рудакова, потом на сложенное у большого ребристого камня имущество и снова вздохнул.

– Палатку вечером будем ставить?

– Если бы еще не трясло... – невпопад ответил Рудаков.

– Чего?

– Земля дрожит, чуешь? Не уснешь.

– Так вулкан же...

– Вот и я говорю. И комары, черт бы их драл!

Березин пожал плечами и решительно направился к багажу.

Спустя час игрушечный на первый взгляд вертолет доставил Анну и тут же умчался обратно. Анна устало опустилась на валун, положив у ног свою сумку и кожух диктофона.

– Игорь остался, пожелал полетать над вулканом. Обещал быть к вечеру. А вы молодцы, палатку поставили.

– Это вот он, – кивнул раздетый по пояс Рудаков на Березина, натирая тело мазью от комаров. – Я преимущественно загорал и бил этих тварей. А шеф не говорил, чем нам дальше заниматься? Или и так понятно?

– Наверное, понятно, – улыбнулась Анна. – Максиму надо настроить искатель, а тебе киноаппарат. Ну, а мне все остальное.

Рудаков хмыкнул.

– Шефу, наверное, передали с «тарелок», что они прилетят специально для нас.

Анна переглянулась с Максимом.

– Миша, будь оптимистом до конца. Раз Ивлев велел готовиться, значит, обязательно что-то произойдет. Я есть хочу, мальчики, вы обедали? Ой, сколько здесь комаров! Миша, не мажь ты эту ядовитую гадость, у меня «Октадэт» есть.

– Понял? – сказал Березин, прихлопывая на плече очередную жертву. – Можешь не верить даже своим глазам – это тебе не поможет, потому что ты попал под колесо истории... которую делает господин Ивлев. Или, по-твоему, пессимист – это звучит гордо?

– Пессимист – это хорошо информированный оптимист, – пробурчал Рудаков, забирая у Анны баллончик с репеллентом.

К вечеру они поставили еще одну палатку, для боящейся сырости аппаратуры. Рудаков испробовал кинокамеру на закате солнца, а Березин закончил настройку искателя. Комаров к вечеру слетелось столько, что репеллент уже не спасал, и Анна заставила мужчин зажечь можжевеловый костер, чтобы спасаться от разъяренных аборигенов тайги в дыму. Проверив на всякий случай свой «компакт-автомат», Березин подошел к Ивлеву, стоявшему над обрывистым склоном кряжа, и некоторое время, как и тот, смотрел на солнце, раздувшееся до размеров воздушного шара, красное, просвечивающее сквозь мглистую оранжевую полосу на горизонте. Эта картина – горы, недалекий громыхающий вулкан, почти безоблачное небо и алое солнце – создавала впечатление такого безграничного вольного простора, что могла заворожить и менее романтически настроенного человека, чем Березин, и он даже пожалел мельком, что в городе не увидишь таких красок, не ощутишь себя частью природы, не почувствуешь ее красоты и величия, а ведь в городе проходит большая часть жизни!.. Задумавшийся Березин машинально нашел глазами Анну – что она делает, почему не рядом? – и спохватился. У него был вопрос к Ивлеву.

– Игорь Тихонович, массы интересуются, не напрасен ли наш труд? НЛО ведь нельзя заказать по телефону, как такси. Почему ты уверен, что мы их тоже увидим?

Ивлев словно не расслышал, он даже головы к Березину не повернул – стоял и, прищурясь, смотрел на солнце. Стоял и смотрел, и лицо у него было как у слепого – кроткое и спокойное. Березин готов был уже повторить вопрос, но в последний момент струсил и продолжал стоять рядом дурак дураком, делая вид, что любуется закатом.

В полночь по рации Ивлеву передали, что радиолокационные посты засекли передвигающиеся тела в районе Сумаха. Направление движения – юго-запад.

– Сумах, – пробормотал Ивлев, водя карандашом по карте, освещаемой фонарем в руке Рудакова. – Около пятидесяти километров. Удачно, они должны пройти мимо нас километрах в пяти-семи. Едва ли искатель потянет, но все же...

– Должен сработать, – заверил Березин из темноты.

– Вот бы один нолик кувырнулся, – произнес Рудаков мечтательно. – Из нас никто еще не был свидетелем крушения НЛО. Да и следы остались бы существенные.

Случайно в этот момент отсвет фонаря упал на лицо Ивлева, и Березин даже вздрогнул, заметив на нем совершенно не свойственное ему выражение. Мрачное? Нет. Враждебное, недоброе, зловещее? Нет, нет и нет. Ни одно определение не годилось, у Ивлева было незнакомоелицо, недобрым назвать его было нельзя. Длилось это мгновение, фонарь погас, и Ивлев сухо сказал:

– Ты прав, Михаил, это было бы очень любопытно.

«Ну и ну! – покачал головой Березин. – Вот тебе и зеркало души. Казалось, знаю все его жесты и мимику, а оказывается – не все...»

Минуты проходили в молчании, но ничего похожего на НЛО не наблюдалось. Далеко окрест разносилось ворчание вулкана, в его стороне иногда разгоралось облаком красное свечение и кто-то бросал на черную сажу склонов горсть оранжевых огоньков – вулкан выбрасывал из раскаленного нутра лапилли и вулканические бомбы.

По склонам скалы с треском и шуршанием скатывались от вибрации камни, и Березин между прочим подумал, что склоны довольно круты и не дай Бог кому-нибудь подойти слишком близко к перегибу вершины и оступиться!

На небе появились облака, почти полностью скрывшие звездный узор. Похолодало.

Ивлев начал вызывать по рации лагерь вулканологов, как вдруг Анна, заставив всех вздрогнуть, воскликнула:

– Есть импульс!

– Где?! – прыгнул к ней Ивлев.

– Вот... только что был... вот еще.

Березин тоже подбежал к Анне, склонившейся над искателем. В фосфоресцирующем окошке пеленгатора дрожащая стрелочка металась между вторым и третьим делением и не могла успокоиться. Зеленый огонек индикатора поля горел теперь непрерывно.

В том секторе, на который указывала стрелка, по-прежнему было тихо, темно и спокойно. Кричала выпь, и от подножия приютившей их скалы доносился стук скатывающихся камней.

– Ничего не видать, – вполголоса сказал Березин. – Миша, ты что-нибудь видишь?

– Вопрос математически некорректен, – ответил верный себе Рудаков, – но я отвечу – ничего.

– Оно перемещается, – тихо сказала Анна. – Стрелка сдвинулась в соседний сектор.

– Вижу. Плохо, что мы не предусмотрели шкалу расстояний, поди разбери, где находятся сами объекты, а где прибор чувствует поле.

Березин ощутил легкий укол раскаяния – за искатель отвечал он, но сказать ничего не успел, – в следующую секунду застрекотала камера Рудакова.

– Вот они! – объявил Ивлев.

«Тарелок» было три: полупрозрачные диски с цепочками ярких звездочек по бокам. Летели они низко над скалами, иногда ныряя в провалы между ними. Размеры их было трудно определить, но Березину они показались величиной по крайней мере с грузовик.

Через минуту диски приблизились к людям на минимальное расстояние, около двухсот метров – везение колоссальное, если учесть, что люди не договаривались о встрече. Березин включил регистрирующую аппаратуру – все эти ЗЗУ, РМА^[3], гравиметры, магнитодатчики, счетчик частиц – и принялся лихорадочно щелкать своим роскошным фотоаппаратом, забыв об окружающих. Он успел отснять и сменить две пленки, как вдруг совсем близко раздался гортанный, с металлическими модуляциями, странный до жути крик. Длился он несколько мгновений, не больше, заглушив бормотание вулкана и шорох осыпей, но Березина мороз продрал по коже – ничего подобного в жизни он не слышал!

Хотя за несколько часов бдения глаза и адаптировались к ночной тьме, но не настолько, чтобы отчетливо видеть друг друга. Анну Березин отметил свечением шкалы искателя, Рудакова – по стрекотанию камеры, лишь Ивлев затерялся в темноте.

– Что там такое? – испуганно спросила Анна. – Кто кричал?

– Не я, – с неловким смешком отозвался Березин. – Миша, ты здесь? Где Ивлев? Игорь Тихонович!

– Игорь! – повторила Анна.

– Куда он мог задеваться, ведь только что стоял рядом.

– А вдруг свалился вниз? – подал голос Рудаков.

– Типун тебе на язык!

– Спокойно, – прозвучал неподалеку голос Ивлева. – Без паники, эксперты. Продолжайте наблюдение и съемку.

– Ничего себе – спокойно! – проворчал Березин, поднимая фотоаппарат. – Если здесь орут над ухом... по-динозаврьему.

– Потом обсудим... – начал было Ивлев и не закончил.

Скала под ними гулко треснула, слабо вскрикнула Анна, тут же один из замерших над лесом дисков полыхнул синим пламенем, словно в небе зажегся прожектор, и в этой длящейся несколько секунд вспышке Березин увидел, как часть скалы с Анной медленно кренится в пропасть, а сама Анна упала на колени, силясь дотянуться до обрыва. И еще Березин увидел за изломом каменного ребра приготовившегося к прыжку Ивлева.

Свет погас, но картина запечатлелась в мозгу Березина как на фотографии. Он сдавленно выкрикнул какое-то слово, и словно мощная пружина взметнула его над обрывом. Вторым прыжком он достиг того места, где за ширившейся трещиной видел Анну, в тот же миг снова полыхнула странная синяя молния, и в падении, роняя фотоаппарат в глубину разверзающегося провала, он успел схватить Анну за руку. Девушка сильно ударилась грудью о каменную стену провала, соскользнув, повисла на руке Березина, но он уже зацепился за бугристую поверхность обрыва и медленно вытащил Анну на его осыпающийся край.

С грохотом и гулом рухнула вниз отколовшаяся часть скалы, дохнув из глубины пылью и горячим каменным крошевом, вздрогнула земля.

В следующее мгновение рядом оказался Ивлев, сжал плечо Березина железными пальцами.

– Не пострадала?

– Ушиблась только, – дрожащим голосом ответил тот. – Ничего, пройдет. Ударилась удачно... – Он повернул голову и в мертвенном синем вспыхивающем свете увидел лицо Ивлева. Начальник отдела улыбался. И Березин, подсознательно уловив смысл улыбки, понял: Ивлев мог сам помочь Анне, реакция у него была отменная, и стоял он ближе, но... ждал, пока это сделает он, Березин. И если бы тот запоздал, Ивлев успел бы ее спасти!

НЛО исчезли после очередной вспышки, будто кто-то выключил иллюминацию, а Березин сидел возле Анны, не обращая внимания на тревожную суету Рудакова, держал ее за руку и ни о чем не думал – наступила реакция. Лишь пробормотал:

– Фотоаппарат жаль, уронил...

– Пустяки, – буркнул Рудаков, присаживаясь рядом на корточки. – Я тебе новый куплю. Ну, как она? Аня, слышишь?

– Все нормально, – слабым голосом проговорила Анна. – Спасибо, Максимушка...

– Дай ей что-нибудь успокаивающее, – негромко сказал Ивлев. – Лечи до конца, спаситель. Н-да, неудачно все это...

– Наоборот, удачно, – возразил Рудаков. – Все хорошо, что хорошо кончается.

– Я не о том, что хорошо кончается. Надо было выбирать место более безопасное.

Березин встал, взял Анну на руки и отнес в палатку. Рудаков посветил ему фонарем.

– Эх, был бы готов излучатель! – пробормотал Ивлев, провожая их взглядом.

– Кто же кричал все-таки? – спросил Рудаков, когда они свернули аппаратуру, перенесли палатки подальше от обрыва и приготовились ко сну. Ивлев перед этим связался с вулканологами и передал все, чему они были свидетелями, кроме случившегося с Анной.

– Может быть, птица, – задумчиво ответил Ивлев. – Сдается мне, слышал я уже где-то подобный крик, но где – хоть убей, не помню...

– Странно. И еще НЛО. Я перестаю верить теории вероятности: чтобы лично два раза повстречать «тарелку», зная прекрасно их нежелание встречаться... извините, это выше моего понимания.

– Я думала, ты уже привык, – усмехнулась Анна. – Чему ты, собственно, удивляешься? Наоборот, было бы удивительно не встречаться с неопознанными «столовыми наборами» после столь интенсивных поисков и массы затраченных средств.

– Вот именно, – сказал Ивлев с иронией. – Хороши эксперты, не видевшие ни разу предмета своей экспертизы!

Березин не вслушивался в разговор. Крик все еще отзывался в его ушах многократным эхом, совершенно немыслимый крик, в котором мало что было от голоса живого существа. Может, он раздался с прилетевших ноликов? Или все же земная природа не менее изобретательна и просто продемонстрировала свое умение быть таинственной даже в самое прозаическое время?.. А перед глазами падала в пропасть Анна... и вспыхивал косо летящий фиолетово-голубой диск... и улыбался мудрыми глазами Ивлев, и мелко-мелко дрожала земля, отзываясь на приглушенный рокот подземного огня...

ГАРШИН

Командированные приехали в среду, и Гаршин, в общих чертах знакомый с их приключениями, не рискнул расспрашивать странно задумчивых товарищей. К тому же он знал, что Ивлев непременно расскажет все на оперативке и во всех подробностях.

К этому времени работа по составлению частотных карт появления неопознанных летающих объектов продвинулась вперед ощутимо, и Владислав по нескольку раз в день выводил карту на дисплей, отмечая новые точки наблюдений и уточняя общую картину. Линии с равной интенсивностью появлений НЛО он назвал изоуфограммами и, наблюдая их причудливый узор на метровом поле дисплея, в который раз задумался над тем, что ему напоминает этот узор. Но не хватало малого – отправной точки для цепи ассоциаций, и Гаршин, с внутренней досадой на самого себя выключая компьютер, подумал, что в последнее время он либо перенасытился математическими построениями, либо его фантазиям не хватает безумия, чтобы идея в конце концов оказалась плодотворной.

Свою гипотезу о временных скачках НЛО он уже почти заковал в цепь формул, но для проверки некоторых теоретических выкладок нужен был эксперимент, нужен был, во-первых, мощный ускоритель на триста-четыреста Гэв, ну, хотя бы обнинский; во-вторых, группа квалифицированных специалистов для подготовки и проведения эксперимента. А поскольку Гаршин знал, что программа экспериментов на любом ускорителе элементарных частиц составляется на три года вперед и соблюдается неукоснительно, то проверить правильность своей гипотезы инструментальным путем он в ближайшее время не мог, ну а чисто умозрительные построения редко оказываются верными.

– Что это ты в последнее время погрустнел? – заботливо спросила Жанна Аркадьевна, когда Гаршин зашел в машинный зал, за перегородку пульта. – Уж не влюбился ли?

– Нечто в этом роде, – улыбнулся Гаршин. – Неужели заметно?

– Еще как! Кто же эта счастливица?

– Ее зовут – «Теория развития обратной временной волны в плотном гравитационном поле», – отшутился Владислав. – Лена, подберите, пожалуйста, фильмы, где запечатлен полет ноликов, и отдайте в лабораторию на размножение.

– Хорошо, Владислав Вартанович, – сказала Лена Лисовская. – Но едва ли они выполнят наш заказ быстро.

– Я помню, мы им уже давали когда-то подобный заказ, и они выполнили его за четыре дня. Если и на этот раз потребуется столько же времени, меня это устроит.

– А что новенького привезли ребята с Камчатки? – поинтересовалась Вероника Круглова. – Они все какие-то странные приехали, даже Миша Рудаков.

– В чем же его странность? – удивился Гаршин.

– На вопросы не отвечает...

Гаршин засмеялся одновременно с Жанной Аркадьевной.

– Ну, это еще ни о чем не говорит. Думаю, на общей пятиминутке нам обо всем сообщат. Кто у нас сегодня работает над картой?

– Герман. Он вышел покурить. Сказать ему, что он вам нужен?

– Не надо. Кстати, от химиков информация была?

Месяц назад из Башкортостана пришло любопытное сообщение от водителей механизированной колонны атомоходов о произошедшей на их глазах аварии с НЛО. Они разыскали и прислали в Центр несколько осколков якобы разбившейся «тарелки», и вот уже месяц химики центральной лаборатории бились над анализом осколков, но единственное, чего они добились за это время, – разложить материал осколков на элементы, так и не определив его комплексный состав. Сплавом этот материал назвать было нельзя, равно как и керамикой.

– Нового ничего нет, – виновато ответила Лисовская, словно от нее зависело поступление нужных документов.

– Ну хорошо.

Гаршин с минуту постоял у пульта, глядя на гудящие магнитные барабаны, перематывающие ленту, на мигание индикаторных панелей – машина решала очередную задачу, перемалывая в кристаллическом нутре лавину информации, – потом кивнул всем и вышел, чувствуя спиной взгляды подчиненных. И снова досада на самого себя, на свою заторможенность, беспричинную неудовлетворенность поднялась в душе дымной волной.

«Сходить к кому-нибудь поплакаться в жилетку? – подумал он, проходя мимо неплотно закрытой двери первой лаборатории, из-за которой как всегда доносились звуки музыки. – Но о чем плакать? У меня все есть: интересная работа, интересная проблема, интересная женщина, которая ждет моих звонков... У меня прекрасные товарищи по работе, не забывают и старые друзья в Цахкадзоре, меня любят мать и сестры... черт возьми, я же полностью счастливый человек! И все же чего-то мне не хватает. Чего мне не хватает? Риска мне не хватает, риска в работе... а может быть, просто перемены обстановки. Острых ощущений: погонь, смертельной опасности, поединков с врагами (не дай Бог!) или с природой... Бред! Я же знаю, что я очень мягкий человек. Тогда в чем дело?»

Он задумался так глубоко, что чуть не столкнулся с Ивлевым, шагнувшим из двери в коридор.

– Извини, – сказал он, вымученно улыбаясь. – Затмение, понимаешь, нашло. Ощущаю дискомфорт, а причин не вижу.

– Червь сомнения грызет душу? – сказал Ивлев, окидывая Гаршина проницательной желтизны взглядом. – Понимаю. Зайдем ко мне, есть разговор.

– Мы с Богаевым были в министерстве, – сказал Ивлев, по обыкновению полузакрыв глаза и застыв в кресле как статуя. – Решено развернуть исследования НЛО на уровне зарубежных организаций. К этой проблеме будут подключены не только российские институты и лаборатории Академии наук, но и научные центры Содружества. То есть от энтузиазма одиночных групп переходим к массовой атаке на непознанное.

– Что-то ты не в особом восторге, – пробормотал Гаршин, вслушиваясь в интонации голоса Ивлева.

Тот на миг сверкнул тигриными глазами.

– Отчего же, я вполне доволен. Дело не во мне. Американцы, несомненно, намерены в проблеме НЛО иметь практическую выгоду, причем не столько с научной точки зрения, сколь применения в военной промышленности. Слейтер признался, что они пытаются сбить НЛО с целью изучения материалов их оболочек и применения в военной технике.

– Я слышал. Говорят, эти материалы усиливают мощность двигателей самолетов и ракетных систем.

– Похоже на добротную научную спекуляцию. – Начальник отдела слегка поморщился. – Но для проверки таких гипотез нужны ученые другого профиля, химики, биологи, математики, а у нас до сих пор единственным теоретиком является некий кандидат физматнаук Гаршин Владислав Вартанович, фигура достаточно крупная, но... как говорят, один ум хорошо, а совсем ума нет – лучше. Нужна теоретическая база поведения НЛО, теория процессов, порождающих НЛО, теория энергообмена и движения... В общем, нужна глубокая теоретическая разработка проблем неопознанных летающих объектов, с которой одному человеку справиться явно не по силам. Ты, конечно, знаешь, что нашими изысканиями интересуется не только Академия наук, но и Министерство обороны. В последнее время интерес этот приобретает материальную форму: нашему отделу теперь будет оказываться любая помощь, как людьми, так и техникой.

– А масштабы?

– От радаров до вертолетов и самолетов. В последней экспедиции мы уже убедились на деле.

– Мне нужен ускоритель. То есть не мне, а... для...

– Будет и ускоритель. Только, естественно, нужна хорошая аргументация. Она у тебя есть? Кстати, почему ты не спрашиваешь, что мы сделали, увидели, привезли?

– Сами, наверное, расскажете, – прищурился Гаршин.

Ивлев коротко рассмеялся.

– Хитришь. Хотя, конечно, расскажем. Ну, что у тебя с картой? Есть какая-то зависимость?

– Подбираем пока общее поле концентраций, но и на этом этапе вывод получается занятный: НЛО интересуют в первую очередь активные природные процессы типа извержений вулканов, лесных и торфяных пожаров, землетрясений и процессы, вызываемые человеком и сравнимые по мощи с природными: испытания ядерных устройств, старты космических кораблей, металлургические комплексы, горнодобывающие карьеры, военные маневры. Но больше всего – места загрязнения среды, самыми «горячими» из которых являются города, тепловые электростанции, химические и металлургические заводы, полигоны...

– Дымящие трубы! – сказал вдруг Ивлев со странной интонацией, заставив Гаршина вздрогнуть, до того это было неожиданно. – Сточные воды... вонь и дым... грязь и копоть! И это цивилизация?! Как можно не понимать того, что природу легче всего подчинить, повинуясь ей? Это ли не глупость космического масштаба?!

– Но ведь мы же боремся с загрязнениями, – с не свойственной ему робостью возразил оторопелый Гаршин. – От конгрессов и комиссий перешли к конкретным действиям. Есть даже профессия – инженер по охране среды.

– По охране, – улыбнулся Ивлев одними губами, глаза у него стали ледяными. – Общество охраны природы от окружающей среды... Ты же умный человек, Владислав, оглянись. Биосферу Земли стремительно заполняет растущий поток химикатов, многие из которых губительны для жизни. Ведь то, что вы называете... мы называем промышленной цивилизацией, сможет просуществовать не дольше чем до середины следующего столетия! А что дальше?

– Да что с тобой, Игорь? – опомнился Гаршин, задавив в зародыше вспышку самого настоящего страха. – Ты о чем?

Ивлев погасил взгляд и грустно улыбнулся.

– Извини, Владислав, забыл, что мы не на лекции. Что касается моих слов... Понимаешь, я очень люблю эту... м-м... Землю, и мне больно глядеть на то, как люди ранят ее, мучают, пытают, зная при всем при том, что нарушения экологической среды необратимы. Когда же они научатся оценивать свою деятельность космическими масштабами?

– Чего-то я не понимаю. – Гаршин наконец слегка перевел дух. Речь Ивлева поразила его куда больше, чем поразила бы сейчас любая «тарелка», появись она здесь, в кабинете. – То есть я понимаю твои чувства и солидарен с ними, но почему ты в таком случае работаешь в Центре над проблемой НЛО, а не над...

Гаршин споткнулся на последнем слове, поняв, что допустил бестактность.

– Ну, ты пойми, я...

– Понимаю, – сказал начальник отдела. – Почему я не работаю ассенизатором, например, хотел ты спросить? И при чем здесь неопознанные летающие объекты? Да при том, что меня тоже интересует их загадочное тяготение к злачным местам планеты, и я хотел бы знать, нет ли здесь ключа к решению многих проблем защиты нашей пресловутой среды обитания.

Они помолчали.

– Я вспомнил одно изречение, – сказал Гаршин, исподтишка наблюдая за внешне успокоившимся Ивлевым. Начальник отдела открылся ему совершенно с иной стороны, показав себя натурой загадочной и увлекающейся и, главное, имеющей цель в жизни. И какую цель! Хотя... может быть, чего-то он, Гаршин, все-таки не понимает? – Научи меня, Господь, спокойно воспринимать события, ход которых я не могу изменить, дай мне энергию и силу вмешиваться в события, мне подвластные, и научи мудрости отличать первые от вторых.

Ивлев встал, распахнул окно, и в комнату ворвался порыв ветра, принесший с собой запахи горячей листвы, цветов и августовского асфальта.

Придя к себе, Гаршин полчаса сидел на столе, болтая ногами и тупо уставясь на футляр телефона. «Ушел в нирвану», – как сказал бы Рудаков. Думал о странном тоне слов Ивлева, слов, полных горечи и ненависти, произнесенных явно не для ошеломления собеседника или создания соответствующего впечатления. Нет, Ивлев был искренен, когда говорил свою обвинительную речь... хотя совершенно непонятно, что же послужило последней каплей, переполнившей чашу его терпения? Что ж, не каждому дано мыслить глобально, масштабами космоса, как это ни грустно. Не каждому дано оценивать не только свои решения и поступки, но и решения и действия цивилизации. Это прерогатива мудрецов. К коим Владислав Гаршин пока не относится. И все же что-то здесь не так... такие разговоры ведутся не в среде исследователей, а скорее в среде социологов... и политиков. Что нашло на Ивлева?

Гаршин сидел на столе, смотрел на зуммерящий телефон и представлял перед собой земной шар, черный от массы человеческих тел, и остро захотелось ему вдруг еще раз поговорить с Ивлевым или поделиться с кем-то, кто бы его понял, а поняв, потрепал бы по плечу и сказал: выкинь эту блажь из головы, Владик. И сразу все стало бы на свои места. Ай, не стало бы, Владик, уже не стало бы. И чем же ты сам себе не угодил, чего копаешься в душе, как жук в навозе, и чего тебе не хватает, скажи на милость?

Он наконец снял трубку, но мембрана уже гудела гудками, и тогда он набрал номер и сказал:

– Герман, подготовь-ка дисплей к работе, и пусть Лена покопается в фильмофонде, нужна лента, снятая профессионалами...

БЕРЕЗИН

Утром следующего за прибытием дня Ивлев устроил небольшую «пресс-конференцию» в отделе, пригласив Богаева и коллег по Центру из отдела физики атмосферы. Сначала он рассказал о результатах их удачной экспедиции на Камчатку, пересыпая рассказ точными и образными комментариями. Потом Рудаков показал увеличенные фотоснимки НЛО, кинопленку он еще не успел обработать и этим, наверное, доставил Ивлеву неудовольствие, тот ожидал готового фильма.

Наконец эксперты отдела ответили на все вопросы, касающиеся многих загадочных обстоятельств встречи с «тарелками», удовлетворив законное любопытство приглашенных, да и своих же сотрудников, и Ивлев проговорил:

– А теперь хочу от вас услышать то, ради чего и устроил сегодняшний разбор командировки. Прошу вас всех, невзирая на ранги, опыт и возраст, высказать свое мнение, мнение более компетентных, чем остальные, людей о природе неопознанных летающих объектов. Мы работаем уже больше года, накоплен значительный материал, начата систематизация наших знаний, картографирование мест наиболее частого посещения НЛО районов и областей страны. Кроме того, мы знаем формы НЛО, манеру их поведения, сведения о сопутствующих явлениях и... и все. В дальнейшем нам следует придерживаться какой-то рабочей гипотезы; даже если она окажется ложной, принятие гипотезы даст нам централизацию усилий и координирование действий со многими институтами стран и республик Содружества. Мысль понятна? Начнем с... ну, скажем, с вас, Кнежич.

Кнежич от неожиданности схватился за бородку и начал ее жевать. Потом пожал плечами с некоторой растерянностью:

– Конечно, каждый из нас задумывался над этим вопросом, и не раз, но определенного мнения у меня, к сожалению, не сложилось. Некоторые гипотезы мне импонируют, например: НЛО – новое физическое явление, относящееся к атмосфере Земли, вернее, не новое, а неопознанное, неизученное. Вторая версия: НЛО – аппараты из антимира, время в котором течет в обратном направлении по сравнению с нашим.

– Ну, о первом вашем предположении, – улыбаясь, сказал гость из лаборатории физики атмосферы Савинский, – могу сразу сообщить, что она не соответствует действительности. Нет, я не отрицаю, что в атмосфере Земли могут происходить процессы, которых мы еще не изучили и даже, может быть, не наблюдали, но относить к ним НЛО – по крайней мере несерьезно.

– А могут ли «тарелки» быть оптическими галлюцинациями? – спросил угрюмый Герман. – Вызванными, скажем, неизвестным видом электромагнитного излучения?

– Не думаю, – не сразу ответил Савинский. – Но и более точно ответить не могу.

– Друзья, вы меня не поняли, – мягко произнес Ивлев. – Я просил вас лишь высказать свое мнение о природе неопознанных летающих объектов, а не обсуждать эту проблему. Что касается оптических галлюцинаций, то НЛО гораздо более материальны, чем оптические изображения, голографии. Американские космонавты наблюдали их даже на Луне, где нельзя сослаться на миражи и флуктуации воздуха. Итак, продолжим. Что это вы притихли, как на экзамене? Я оценок не ставлю, надо же когда-то разобраться, в какой стороне искать истину.

– Ну а все-таки, могут неопознанные летающие объекты быть неизвестным природным явлением? – робко проговорила Лена Лисовская, оглядываясь на Гаршина. – Разве мы уж так все и знаем о Земле?

– Сказать, что знаем все, – нельзя. – Ивлев подумал. – Но и отнести НЛО к неизвестным явлениям природы не годится по двум причинам: из-за неестественно богатого набора характеристик НЛО и, главное, из-за их целенаправленной деятельности. Вспомните – любое крупное событие в масштабах планеты не обходится без них. Но если раньше на такие события была способна лишь природа – вулканизм, цунами, землетрясения, пожары, падения метеоритов, – то сейчас их вполне воспроизводит человек.

– А я не согласен, – спокойно сказал тихий Дима Шилов. Березин с удивлением посмотрел на него. Вот уж не ожидал от тихони, каким он его знал давно, такой смелости. – У меня сложилось иное мнение. – Дима обвел собравшихся сосредоточенным взглядом, и Березину показалось, что в его глазах мелькнула искорка иронии, когда он оглянулся на Максима: что, мол, начальник, не знаешь своих подчиненных? А они у тебя тоже мыслят, тоже кое-чем интересуются... – Как известно, запасы человеческого мозга не исследованы, хотя по некоторым данным колоссальны, то есть можно надеяться, что они огромны. Мое мнение: НЛО – это результат излучений мозга всех людей, выраженный в такой причудливой форме. Если хотите, НЛО – порождение человеческой фантазии, помноженное на неизвестные потенциалы психической энергии человека.

Дима сел. Все молча переваривали сказанное. Едва ли Шилов всерьез верил в свое предположение, но мысль его была по крайней мере оригинальна, а всякая оригинальная мысль требует обсуждения, и поэтому Березин удивился еще раз, когда Ивлев просто констатировал заявление Димы.

– Неплохо, – сказал он, едва заметно улыбнувшись, скорее самому себе. – Весьма оригинально. Думаю, в свое время мы вернемся к этой гипотезе, здесь есть о чем поразмышлять, единственный ее недостаток – она недоказуема. Итак, следующий?

– Зонды-роботы, посредники иной цивилизации, – буркнул Гаршин.

Березин еще вчера заметил странное настроение Владислава. Недоволен чем-то человек, а чем – не говорит. И сегодня он какой-то отсутствующий... Решает личную проблему?

– Есть еще одна интересная гипотеза, – вмешался Березин, припомнив майский визит американских уфологов. – Неопознанные летающие объекты – выходцы из будущего, аппараты наших сверхдалеких потомков, изучающих свою историю и, в частности, историю загрязнения биосферы Земли.

Ивлев изучающе посмотрел на Максима, словно тот сказал явную глупость, и произнес:

– В этом тоже что-то есть, гипотеза, по-моему, новая, не набившая оскомину.

Гаршин усмехнулся. Камень был в его огород. Причастность НЛО к пришельцам доказывалась тысячекратно уже на протяжении полувека, естественно, гипотеза Владислава о зондах-пришельцах была с бородой. Но... кто знает, может, она-то как раз и отражает истину? – подумал Березин.

– Разве гипотеза о пришельцах-роботах так уж неоригинальна? – вступилась за Владислава Анна. – Жизнь в космосе, вероятно, настолько редкое явление, что другая цивилизация наверняка найдет причины исследования нашей планеты. Ну, хотя бы затем, чтобы уяснить себе вопрос – почему разум на Земле развился именно у человека, а не у дельфинов, например, или у слонов.

– Согласен. – Ивлев остался серьезен. – Гипотеза тоже заслуживает внимания, а так как из всех известных и высказанных здесь она является и наиболее аргументированной, то, наверное, ее мы и будем придерживаться в дальнейшем. Ну а в этом случае нам, очевидно, придется осваивать новую профессию – контактеров, ибо специалистов по контактам с иными цивилизациями пока не существует ни у нас в стране, ни за рубежом. Пожалуй, на этом закончим.

– Можно еще мне? – поднялся забившийся по привычке в угол Тихоныч (Тихонов Иван Сергеевич, начальник группы технической подготовки). По роду своей деятельности в отделе он не касался проблем НЛО ни с какой стороны, но человеком был интересным, своеобразным и, несомненно, имел свое мнение о природе НЛО. – Я, конечно, не ученый, – продолжал хитрый Тихоныч, наморщив лоб. – Вам, конечно, видней, вы молодые, позаканчивали по два института... Но и мы кое-что почитываем на досуге. – О себе он говорил преимущественно во множественном числе. – Мы так полагаем, что неопознанные летающие тарелки – выходцы из соседнего измерения. Одновременно с нашей Землей существует бесконечное количество других Земель, в соседних измерениях; вот оттуда и лезут к нам нолики.

Тихоныч победоносно оглядел компанию и сел. Все выжидательно смотрели на задумчивого Ивлева, но, к общей неожиданности, ответил не он, а Гаршин:

– К сожалению, о реальности всех этих измерений, параллельных пространств и тому подобного можно говорить лишь в чисто математическом смысле. Параллельный мир – красиво, не спорю, но едва ли жизненно.

В наступившей тишине особенно четко прозвучали слова Рудакова:

– И срубили ему буйну голову с правой стороны наискось...

Смеялись все, даже угрюмый Герман позволил себе улыбнуться.

– Чья идея, Тихоныч? – смеясь, спросил Кнежич. – Признавайся.

– Сына, – ответил смущенный оборотом дела Тихоныч. Смех перешел в хохот.

– Ну что ж, – проговорил спустя несколько минут повеселевший Ивлев. – Спасибо всем. Выделяю нестандартные идеи Березина и Шилова, хотя высказаны они, судя по изложению, скорее в порядке фантазирования, а не зрелого размышления.

Березин на всякий случай сделал скорбное лицо, но, встретившись взглядом с Димой, не удержался, подмигнул.

– Вопросы есть?

Вопросов не было.

– Тогда у меня все.

– Единственное, над чем стоит подумать, – сказал Максиму в коридоре Гаршин, – так это зачем пришельцам – ведь мы приняли пока НЛО за аппараты пришельцев – изучать сточные ямы нашей планеты?

– Но они появляются и над городами.

– А города-то, дорогой мой, как раз и являются самыми крупными язвами на теле планеты. Не все, конечно... Ты вот можешь мне сказать, в чем главная ценность природы?

Березин задумался.

– Не можешь. Главная ценность природы – она сама, ибо замены ей нет и не будет.

Гаршин ушел к себе, а Березин, бесцельно гладя рукой шершавую стену коридора, вспомнил вдруг стремительное падение призрачного диска НЛО, синие вспышки света, жуткий зев расползающейся по скале трещины... и ему вдруг показалось, что знает он ответ на главный вопрос дня – что такое НЛО! Однако это знание длилось мгновение, мелькнуло и ушло, оставив в душе отзвук неясной тревоги и сожаления.

Трое суток они безвылазно сидели в лаборатории, чертили, пересчитывали топологические соотношения схемы, паяли, монтировали и собирали макет пресловутого излучателя, разуверившись к концу работы не только в его работоспособности, но и вообще в его надобности. И все же к концу недели имели более или менее действующую модель излучателя, и присутствующий на испытаниях Ивлев молча пожал руки всем троим: Анне, Диме Шилову и Березину. Говорить он ничего не стал, но каким-то удивительным образом сумел передать и удовлетворение, и одобрение, и благодарность.

– Теперь очередь за опытно-промышленным образцом, – сказал он, глядя на неказистое с виду творение, представляющее собой невообразимое сплетение проводов, печатных плат, модулей, резонаторов и генераторов СВЧ-колебаний. – Да, с виду он невзрачен, но главное – работает, а красивым и удобным мы его сделаем. Эскизы, думаю, вы разработаете быстро, ну а изготовлением первого образца заниматься будет Томский институт сильноточной электроники. Вопрос финансирования этой работы улажен.

– А кто поедет в Томск? – стараясь казаться равнодушным, спросил Березин.

Ивлев усмехнулся.

– Поедете всей группой и еще Кнежич с вами. Работы много, а времени очень мало. Думаю, ты не будешь возражать?

Максим отрицательно покачал головой. Кто же откажется поехать в город, в котором прошли его студенческие годы плюс два года работы?

Эскизы прибора они сделали за два дня. Потом собирались в командировку день и уехали в Томск только в воскресенье. Это была обычная рабочая командировка, их никто не провожал и не давал напутствий.

В Томске пробыли недолго, чуть больше двух недель. Работали до одурения, хотя основную работу выполняли, конечно, мощные лаборатории института. Зато домой они привезли уже готовый излучатель. Второй экземпляр должны были изготовить и выслать в Центр через месяц.

В среду третьего сентября они устроили небольшой торжественный «прием» по случаю удачно завершенной работы. Излучатель лежал на монтажном столе, похожий на пулемет с решетчатым диском по центру дула, сверкающий хромовым покрытием, красивый и воздушный, как декоративная игрушка.

– Последний крик дизайна, – с иронией сказал Гаршин, издали разглядывая излучатель.

– Не нравится – не ешь, – обиделся Березин.

– Красиво, ничего не скажешь, но будет ли полезен?

– Не беспокойся, будет, – отрезал Максим, хотя в душе был далеко не уверен. Попытки связи с НЛО проводились и раньше: французами, американцами, да и работниками отдела дважды, но ни радиозапросы, ни лазерный луч, ни звуковые передачи не помогли достичь успеха. Кто даст гарантию, что их излучатель СВЧ – именно тот аппарат, который позволит наконец добиться долгожданного контакта с НЛО?

– Я никак не уразумею, чем нам поможет излучатель? – сказал в пространство невозмутимый Рудаков. В белой рубашке, брюках и белых туфлях выглядел он парусом, и единственное, чего ему не хватало для полного сходства, – это флага над головой.

– Излучатель нужен для преодоления «шумового» барьера НЛО, – терпеливо разъяснил Березин. – Наши любимые нолики излучают так, что забивают все диапазоны помехами, а излучатель генерирует поток электромагнитных волн, практически не боящийся помех.

– Спасибо за пояснения. – Рудаков церемонно поклонился в его сторону, скорее всего без всякой задней мысли. – Но без эксперимента в реальных условиях все это слова.

– Миша прав, – сказала Анна, сидевшая на диване тихая и задумчивая. – Мальчики, мы решили только половину задачи. Для питания излучателя нужен по крайней мере движок. Есть у нас портативный движок? Генератор? Чтобы умещался в чемодане?

Их унылое молчание, подчеркнутое смешком Гаршина, разрядил Ивлев. Выслушав соображения по поводу энергопитания, он пообещал достать МГД-генератор в Физическом институте. Каким образом он собирался доставать его, никто не знал, но слов на ветер Ивлев не бросал.

В тот же день они провели повторные лабораторные испытания излучателя, еще раз убеждаясь в его работоспособности. Теперь оставалось применить его в деле, хотя Березин не представлял себе, как это можно было сделать. Поставить излучатель где-то на будке автоматической станции наблюдения? Но НЛО могли в той местности не появиться совсем. Ждать «личной» встречи с ноликами? Но где? Нельзя же надеяться на случай, тем более что им везло уже дважды.

Недоумение «главного конструктора» отдела рассеял Ивлев. Однажды в середине дня, когда Максим с Анной помогали Гаршину разбираться в рулонах записей, поступивших с автоматических станций Крайнего Севера, он явился в машинный зал и изрек:

– Собирайтесь. Срочно выезжаем. Анна, Максим и... Максим, тебе нужен кто-нибудь в помощь?

– В принципе... разве что Миша Рудаков, – осторожно сказал Березин, подумав, что перетаскивать снаряжение одному – удовольствие не из приятных. – Или он занят другим делом?

– Пусть будет Рудаков. Заканчивайте с машиной и собирайтесь.

– А я? – напомнил о себе Гаршин, хмуро разглядывая испачканные графитом руки. – Можно и я поеду? Может, снизойдет озарение... а то я закопался в математике и ни шагу с места.

– И ты, – подумав, великодушно решил Ивлев. – Теоретик нам необходим. Но учти, работать придется больше носильщиком, амбалом.

– Грузчик с кандидатским стажем, – хихикнул Березин тихонько.

– Куда летим? – с любопытством спросила Анна, глядя на Ивлева снизу вверх.

– Куда? – переспросил Ивлев. – В Приморский край, под Уссурийск. О транспорте я уже позаботился.

ПОИСК ЦЕЛИ

В Приморье они улетели без Ивлева. Его по каким-то делам вызвали в министерство, и, разъяснив всем их задачи, он отбыл с Богаевым в неизвестном направлении.

До Хабаровска летели на комфортабельном «Ил-76». Пробыв в аэропорту три часа, эксперты Центра взяли билеты на «Як-60» до Уссурийска. А при посадке в самолет произошел беспрецедентный случай: Рудаков, сказав перед самым отлетом, что отлучится на минуту, не пришел даже после вызова по громкоговорителю и остался в Хабаровске; рейс из-за отставшего пассажира, естественно, не отменили.

Билет Рудакова Гаршин оставил сопровождающей, чтобы та передала его и деньги на еще один билет товарищу. Настроение группы упало, и до Уссурийска они летели в молчании, каждый со своими мыслями.

Березин попытался угадать, по какой причине мог опоздать педантичный Михаил, человек точный и пунктуальный во всех отношениях, и остановился наконец на несчастном случае, подумав, что кому-то из них надо было бы остаться и разыскать Рудакова. Делиться выводами он, понятное дело, ни с кем не стал, было уже поздно, но, переглянувшись однажды с Анной, понял, что и она думает примерно о том же.

В Уссурийске Гаршин предложил позвонить в аэропорт Хабаровска и выяснить, что с Рудаковым. Признав идею хорошей, ему же и доверили ее реализацию. Но пока он наводил справки и звонил, на транспортном «Ане» прилетел Рудаков, несколько смущенный оборотом дела.

– Ну и связи у тебя! – пробормотал Березин, пожимая ему руку с облегчением. – Собственный самолет! Быстро ты нас догнал. Там тебя Владислав по телефону ищет, иди обрадуй его. Что, кстати, случилось?

– Часы подвели, – сказал Рудаков, ни на кого не глядя. – Извините, братцы, так уж получилось...

По мнению Березина, Михаил чего-то недоговаривал, но копаться в этой истории не хотелось, тем более что Рудаков чувствовал свою вину и заметно переживал. Инцидент был исчерпан, все повеселели, и комплект аппаратуры, с которой они уже порядком намучились, перестал казаться чересчур громоздким и тяжелым.

На автовокзале Уссурийска, до которого добирались на попутном «МАЗе», как и говорил Ивлев, их ожидали двое ребят из местного управления грузового транспорта. Они ждали второй день, просидели вчера до ночи, утром же пришли опять. Березина это не то чтобы удивило, но заставило призадуматься. Чтобы двое людей, имеющих свой план работы, гоняли лодыря два дня, ожидая неведомо кого и неведомо зачем, – в этом чувствовалось влияние Ивлева, его умение доказать необходимость данного ожидания и его забота о своих подчиненных. Такое случалось не в первый раз, но Березина до сих пор поражала та готовность, с которой приходили им на помощь абсолютно посторонние и, главное, очень занятые люди, и он каждый раз чувствовал себя виноватым, словно отрывал людей от работы ради пустяков. Нет, он не считал, что работники отдела занимаются пустяками, но люди, которые им помогали, своим трудом создавали реальные ценности, они же лишь изучали возможности созидания таких ценностей в будущем, а что из этого получится – не знали.

Погрузив вещи в микроавтобус, который подогнали водители, эксперты Центра расселись по свободным сиденьям сами, и вскоре поплыла перед ними, разворачиваясь спиралью, синеватая лента дороги.

Уставшая Анна положила голову Березину на плечо и уснула, а он, боясь шелохнуться, почти весь путь до места просидел в одной позе, не обращая внимания на затекшие руку и плечо.

Вот уже второй раз они ехали рядом, и, хотя после того памятного разговора, когда Анна предложила «ждать и надеяться», и даже после ее спасения на скалах Камчатки Березин ни одним намеком не давал ей понять, что считает ее чем-то обязанной ему, хотя отношения между ними остались внешне прежними, дружескими, не более, – надежда в душе росла. Миша Рудаков как-то сказал, что пессимист – это хорошо информированный оптимист. Во всех делах, требующих трезвого расчета, Березин старался быть пессимистом, но к Анне... тут уж он хотел быть только оптимистом, тем более что Ивлев, кажется, склонен был поддерживать в нем этот дух.

Бежали перед глазами другие дороги, пройденные им, десятки и сотни дорог, одинаковых лишь ощущением новизны и перемен; волосы Анны щекотали шею и щеку, Березин пил ее тихое дыхание и биение сердца, теплота ее тела была невообразимо приятна, и приходилось сдерживать себя, чтобы не нагнуться и не целовать ее в губы, не нарушить ее сна.

Сзади переговаривались Гаршин и Рудаков, причем оба часто смеялись: то ли рассказывали друг другу анекдоты, то ли случаи из студенческой жизни. Пел о чем-то водитель. Но Березина все это не трогало – на плече у него спала Анна...

В поселок со звучным, но немного странным названием Крутые Стежки они приехали во второй половине дня. И только выйдя из машины, ощутили, насколько здесь жарко. Седьмой день сентября встретил их совершенно по-летнему: зноем и безветрием.

Окруженные ребятишками, наперебой предлагавшими свои услуги, они проследовали к одноэтажному зданию поселкового шерифа, возле которого стояли две грузовые автомашины и мотоцикл. В здании Гаршин, принявший на себя командование, задержался не долго. Вскоре вспотевшие от жары и тяжестей мужчины погрузили имущество группы в одну из машин, и веснушчатый паренек-шофер, пытаясь разговорить Рудакова, авторитетным тоном поведал им историю пролетевшей здесь года три назад «летающей тарелки». Оживившийся Рудаков задал ему несколько вопросов, и тут выяснилось, что в поселке есть еще свидетели пролета НЛО, хотя «веры им нету, поскоку Грибаниха известная по всему хозяйству артистка» – по словам паренька. Что он хотел сказать, неизвестно, только, устроившись в малюсенькой гостинице поселка под названием «Дом приезжих», эксперты решили порасспросить очевидцев, прекрасно зная, что к новостям подобного рода мало кто относится серьезно.

Очевидцами оказались муж и жена Грибановы, рабочие одного из фермерских хозяйств. Обоим было под шестьдесят, но жена Грибанова выглядела лет на пятнадцать моложе, да и побойчей была, чем сам Грибанов, который в течение всего разговора только улыбался с виноватым лицом да кивал, когда жена обращалась к нему. И Березин понял, почему мальчишка-шофер назвал ее «артисткой»: рассказывая, Грибанова изображала всех действующих лиц не без актерского таланта.

Рассказ записали, чтобы потом на досуге прослушать еще раз и восстановить более или менее точную картину происшествия. Оказывается, в тот день почтенные супруги возвращались из соседнего поселка Сосновцы, в четырех километрах от Крутых Стежек. Шли тропинкой, обходя терриконы местной угольной шахты, кругом сопки, малоотличимые от мелкопесочника Красноярского края и сопок Камчатки, разве что зарослями багульника, облепихи и живодера. В то время уже стемнело, но было еще достаточно светло, да и луна горбатилась над терриконами...

– Как раз мы по-над проволокой шли, – говорила раскрасневшаяся Грибаниха, наслаждаясь неожиданной властью над благодарными слушателями. – Недалеко совсем, в балке за терриконами, там и дорога асфальтовая с города...

– Шоссе на Уссурийск, – вставил муж, тут же смутившись.

– Не перебивай! И вдруг... – Грибанова всплеснула руками. – За проволокой из-под земли свет пошел! Старик мой кричит – ложись! Мы на землю – мало ли что, зона-то военная, не дай Бог взорвется! Упали это мы, а свет вроде как от прожектора, столбом вверх и плывет, значит, будто прожектор летит тоже вверх. А из чего этот прожектор светит, не видно. Потом уж разглядели – черное что-то там, не поймешь что. Свет вскоре померк, но при луне далеко видать, вроде вспыхнуло там в небе, высоко... да. И все. Ага, и звякало еще что-то. А потом понаехало военных, на вертолетах, на машинах... Мы, значит, со стариком быстрее домой.

– Военные сразу после этого приехали? – быстро спросил Рудаков.

– Ну да, на транспортерах, что ли... и вертолеты еще. Мы даже убраться оттуда не успели.

– И вы им ничего не рассказывали?

– Так никто и не спрашивал, – пробормотал Грибанов. – Известное дело, старуха-то в бок ширяет – бегим до дому, ну и пошли от греха подальше.

Все рассмеялись.

– Ну, спасибо вам, – поднялся Гаршин. – Нам это очень важно, спасибо.

– Не за что, приходите еще, если надо.

– Спасибо, – еще раз сказала Анна, закрывая магнитофон. – Вы покажете нам то место?

– Конечно, конечно, – засуетился хозяин. – Тут недалеко, вона терриконы, видите?

И они пошли, сопровождаемые стайкой мальцов и соседями Грибановых – новость облетела уже полсела.

За два дня, в течение которых они ждали Ивлева, гадая, зачем он командировал четверых в обычный, казалось бы, информационный поиск; выясняли в ближайшей воинской части, к хозяйству которой относилась обнесенная проволокой территория возле шахты, был ли кто-нибудь из служащих части на этой территории в указанное время; а также съездили к радиолокационному посту наблюдения за погодой, узнать, нет ли у работников поста необычных наблюдений, – все четверо успели загореть так, как не загорали даже летом и в отпуске. Гаршин вообще обуглился, будучи смуглым от природы. Березин с Анной побронзовели, а Рудаков сжег спину и маялся потом в рубашке, ожидая, что кожа вот-вот начнет слезать с него чехлом.

Анна отрегулировала искатель, а заодно и всю записывающую звуко– и радиоаппаратуру. Березин пересмотрел схему излучателя, хотя «вылизать» ее в этих условиях не было возможности. Затем он принялся за монтаж и установку АСН, двадцать седьмую по счету в их учетном журнале.

«Все же интересно, – думал он, занимаясь настройкой, – что у нас получится? Излучатель ведь – конкретный аппарат с очень узкой направленностью, а для связи с НЛО необходимо что-то универсальное, как лазер, например... Впрочем, пробовали и лазер, и радио, и многое другое. Может, и прав Ивлев, СВЧ-диапазон еще не использовали».

В последнее время у Березина создалось впечатление, что Ивлев знает, какого эффекта следует ждать от излучателя. Но тогда непонятно, почему же он медлил до сих пор, не спешил с его разработкой? Надеялся на «обычные» методы связи? Или много времени ушло собственно на разработку схемы, она и впрямь-таки сложна? Искатель в свое время они создали потому, что не имели портативного и одновременно мощного локатора, размером где-нибудь с чемодан, чтобы удобно было его перевозить и использовать в любое время и в любом месте. Но для сегодняшнего дня техники создать такой локатор, к сожалению, невозможно. Искатель проще, он всего-навсего регистрирует известное излучение, не нуждаясь в мощных источниках питания. Иное дело – излучатель, для него нужен источник питания мощностью около десяти киловатт, и хотя Ивлев и обещал достать генератор, но не успел, поэтому излучатель, выходит, они волокли в такую даль зря.

Березин поделился сомнениями с Анной.

– Обещал – привезет, – коротко ответила Анна, и он ощутил укол ревности. Ивлев был далеко, но ближе, чем все остальные. Парадокс, которого не разрешить с помощью физики, математики и логики.

Вечером третьего дня их томительного отдыха Березин и Рудаков завершили установку автоматической станции наблюдения на вершине одной из сопок рядом с шахтой. Оставалось подсоединить все приборы к компьютеру управления и подвести питание, но эту операцию решили уже отложить до утра.

Горбы сопок сужали горизонт, с запада набегала гряда не слишком симпатичных облаков, поднимающаяся луна напоминала прожектор, светящий в тумане. Березин подумал, что, вероятно, близится перемена погоды и что дождь внес бы хоть какое-то внешнее разнообразие: злей бы работалось.

Гаршин поговорил по рации с локаторщиками, но там за прошедшие сутки ничего подозрительного не отмечали и вежливо дали понять, что беспокоить их не надо, сами позвонят, если что-либо обнаружат.

– Мы им надоели хуже горькой редьки, – вздохнул Рудаков. – Прозорливость шефа, конечно, велика, но я лично сомневаюсь в удаче экспедиции на этот раз. Мы и так за лето выработали ресурс везения на десять лет вперед. Не думаете же вы в самом деле, что «тарелочки» кругом кишмя кишат и ждут не дождутся попасть в объективы наших кинокамер?

– Что толку от твоих рассуждений? – буркнул Березин, вытирая руки о траву. – Вот установим АСН, приедет Игорь, объяснит ситуацию, и ты первый с ним согласишься.

– И все же, – упрямо гнул свое Рудаков, – неопознанные летающие объекты очень редко появляются над одним и тем же местом с точностью в координатах до сотни метров. А ведь именно так с нами и было под Красноярском, на Камчатке... Разве это не везение? Не слишком ли милостива к нам фортуна?

– Собственно, что ты хочешь сказать? – Гаршин подозрительно посмотрел на спокойное лицо товарища. – В чем сомневаешься?

– Да так... – стушевался тот, нагибаясь за чемоданчиком с инструментом. – Размышляю вслух.

– Сомневайся во всем, – сказал Березин насмешливо, – и потомки поставят тебе памятник. Все наши знания в области НЛО, по существу, сводятся лишь к тому, что нолики существуют. Впрочем, я с недавнего времени тоже сомневаюсь.

– Знания – это сомнения, оставшиеся неопровергнутыми, – изрек Рудаков. Переждав недолгий смех, он закинул на плечо ремень кинокамеры – своего второго «я», подхватил чемоданчик и, не торопясь, пошел к узкой асфальтовой ленте дороги, ныряющей в огороженную проволокой зону. – Не задерживайтесь, а то Анна беспокоиться будет.

– Ладно, ладно, – пробормотал Гаршин, свертывая рацию и глядя в спину Михаила. – Что-то странный он сегодня, а, Максим? Более разговорчивый, чем обычно... Что-нибудь случилось?

– А кто из нас интересовался его личной жизнью? Человек исправно ходит на работу, не болеет, всегда сдержан и так невозмутим, что, кажется, трагедий у него в жизни быть не может. А почему не может? Ведь он тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Ты вот сегодня впервые заметил, а я еще в мае, на Камчатке...

– И молчал.

– Ну а что бы я сказал? Скорее всего он заболел... или устал. Ты тоже в последнее время ходил, как курильщик марихуаны. Скажешь, нет?

– Во мне умирал лирик, – проворчал Гаршин. – Знаешь что, психолог, давай оставим этот разговор. Не ко времени и не по желанию. Пошли домой.

– Пошли, – согласился, вздохнув, Березин. – Приглашу Анну полюбоваться далью с сопки. С какой посоветуешь?

– С террикона, – усмехнулся Владислав. – Ты еще надеешься на успех?

– То есть?

– По-моему, скоро пойдет дождь.

– Дождь – мелочь. Ты на что намекаешь, физик-математик?

– Я говорю прямо. – Гаршин начал спускаться с сопки.

Березин внимательно посмотрел на далекие лиловатые полосы облачной гряды, помеченные угасающим днем, и в душе у него шевельнулось предчувствие неведомого события.

«БАНТАРАЙЯ»

Ивлев прилетел глубокой ночью.

Разбудил Березина рокот мотора. Выскочив из комнаты, он увидел в стороне дороги конус света и габаритные огни вертолета. Мотор рыкнул еще несколько раз и замолк.

Сзади послышался голос Гаршина:

– Прилетел, ангел наш. Ну и реакция у тебя, Макс!

– А что такое? – спросил невидимый Рудаков от дома.

– Он спал, как медведь в берлоге, а я нет, и все равно он выскочил первым.

– Ну уж... – пробормотал Березин, хотя, если признаться, похвала была приятна.

– Что случилось, ребята? – Распахнувшаяся дверь вылила на землю сноп света, и в золотистом ореоле появилась тонкая фигурка Анны.

– Шеф прилетел, – сказал Гаршин. – Пошли, что ли?

Ивлев привез обещанный генератор – метровый цилиндр весом в центнер, а то и больше. Вертолет он не отпустил – поразительна была власть этого человека, – и летчик, молодой симпатичный мужик, сраженный красотой Анны, остался с ними.

– Спать сегодня не придется, – сказал Ивлев после обмена новостями. – Максим, Михаил, опробуйте генератор, погоняйте на разных режимах и подключите к нему излучатель. Ты, Владислав, свяжись с радиолокационным постом.

– А не пошлют они меня?..

– Пошлют – придешь обратно. Анна, готовь всю метрическую аппаратуру, а главное – искатель. Жаль, что не подключили к сети станцию, дополнительная подстраховка не помешала бы.

Березин виновато опустил голову: своевременный монтаж АСН лежал на его совести. Ивлев, как ему показалось, пребывал в дурном расположении духа. Разговаривал скупо, был рассеян и однажды даже спросил, какое сегодня число. Причины его столь необычного поведения никто не знал, но к Максиму вновь пришло ощущение надвигающихся событий, и, как оказалось, он не ошибся.

Работать пришлось у вертолета, в свете его прожекторов. В первую очередь они запустили генератор, потом подключили к нему излучатель, а заодно и все приборы Анны, нуждавшиеся в электроэнергии. Генератор «тянул» прекрасно, и Березин с Рудаковым обменялись одобрительными замечаниями. Излучатель тоже работал, но для настоящей проверки нужен был хотя бы один мало-мальски видимый нолик, и они, чтобы не жечь зря ядерное топливо генератора, выключили аппаратуру.

Было уже около трех часов ночи. Облака полностью заволокли небосвод, ветер стих, совсем как перед грозой. Темнота обступила их бивуак со всех сторон, лишь над территорией шахты небо слегка розовело от электрического сияния. Пахло пожухлой травой да ивовой корой. Ивлев чего-то ожидал, посматривая на часы, его нетерпение передалось экспертам и заставило их волноваться и быть в напряжении, словно перед экзаменом.

В три часа ровно зуммер рации оборвал наконец цепь ожидания, и время полетело испуганным оленем, разом подчинив чувства и действия единому ритму...

Пост РЛС засек движущиеся предметы, не идентифицирующиеся ни с одним из классов летательных аппаратов и птиц, в полутора километрах от небольшого городка Мальцево, то есть в восьми километрах от шахты. А так как для военных наука наукой, а служба – службой, экспертов предупредили, что некоторые воинские части подняты по тревоге.

Двигались НЛО – если, конечно, это были именно они, а не какой-нибудь каприз природы или человека – в сторону Уссурийского шоссе и, по идее, должны были пролететь чуть ли не над территорией шахты. Ивлев, без особых усилий (!) взгромоздив на плечи цилиндр генератора, коротко приказал:

– Действуем. Вертолет подогнать на вершину сопки, к АСН. Михаил, покажи дорогу пилоту.

Миновав шоссе, они остановились. Ивлев выслушал по рации информацию о перемещениях «призраков», подумал и, вернувшись на асфальт, повернул в сторону терриконов, к огороженной проволокой зоне.

Пошел мелкий дождь. Предусмотрительная Анна набросила на плечи прозрачную накидку и превратилась в свете фонарей в елочную игрушку. Куртка Березина быстро намокла и потяжелела, но снимать ее он не стал: дождь был холодным.

У закрытых ворот зоны остановились, на проволочной их сетке висел «кирпич» и белый прямоугольник с надписью: «Запретная зона! Не входить. Не въезжать». За воротами стояла полосатая будочка, по всей видимости пустая. Но в свете фонаря Березин заметил у будочки черный столбик, отбросивший странный блик, и догадался, что вдоль проволочной ограды зоны проведена охранная лазерно-фотоэлементная линия. Прогресс, ничего не скажешь! Что же здесь так строго охраняется?

– Что там у них? – угрюмо поинтересовался Гаршин, обшарив шпагой света ближайшие заросли и будочку.

– А Бог их знает! – отозвался Ивлев. – Зациклились на секретности. Может быть, прячут что-то... от общественности.

Фырча мотором, в полсотне метров от них на шоссе тяжело сел вертолет. Через минуту подошел Рудаков с готовой к съемке кинокамерой. Березин улыбнулся – невозможно было представить Михаила без камеры или хотя бы без фотоаппарата.

Ивлев установил цилиндр генератора на попа, подключил к нему излучатель – все очень быстро, даже, как бы это сказать, нервно, что было далеко не в его характере. Анна поглядывала на него с какой-то настороженностью и держалась в стороне. Рудаков безмолвно помогал. Березин взялся было за рупор искателя, но Ивлев отобрал, пощелкал переключателями и отдал Анне.

Гаршин куда-то запропал, у Березина голова пошла кругом от непонятной лихорадочной поспешности Ивлева, от общей атмосферы ожидания чего-то удивительного, если не страшного.

– Владислав, – позвал Ивлев, перекрывая кряхтенье вертолетного двигателя.

Гаршин отозвался откуда-то из-за кустов, сообщив, что стоит под деревом, где вполне сухо. Анна пошла на его дрожащий голос, исчезла в темноте. Ивлев глянул ей в спину, сухие губы его тронула странная усмешка.

– С соседней сопки обзор был бы лучше, – сказал вдруг Рудаков, отвечая, очевидно, собственным мыслям.

С четверть часа они просто всматривались в небо, прислушиваясь к отрывистым переговорам Ивлева по рации. А потом Рудаков почему-то шепотом произнес:

– Есть сигнал!

Ивлев метнулся к нему, загородил свет фонаря спиной.

– Они где-то близко. Погасите фонари, – обратился он к ним.

Наступила полная темнота. Шелестел по асфальту, траве и листьям деревьев дождь, захлюпало – кто-то переступил с ноги на ногу, угодив в лужу.

– Кто-нибудь их видит? – резко спросил Ивлев. – Они должны быть совсем близко.

– Ничего, – отозвался Гаршин.

– А куда смотреть-то? – раздался спокойный голос Рудакова.

Березин невольно фыркнул, хотя и сам толком не знал, куда именно надо смотреть и что искать.

Клацнул тумблер – Ивлев возился с излучателем. Они по-прежнему ничего не видели, но Гаршин вдруг сказал вполголоса:

– По-моему, они прошли над нами...

Снова послышался щелчок переключателя, Ивлев шепотом выругался:

– Черт! – И приказал: – Максим, хватай излучатель и к машине, быстро!

В первое мгновение Березин не сообразил, какую машину имел в виду начальник отдела, потом озарило – вертолет! Неужели он хочет догнать невидимые НЛО на вертолете? Пустая затея. Если их не могли догнать сверхскоростные истребители-перехватчики...

Тем не менее Березин подхватил увесистый холодный футляр излучателя и побежал к вертолету, оскальзываясь на мокрой траве. Упал он всего раз и то удачно – мягким местом, фонарь помогал относительно. К его удивлению, Ивлев был уже там и втаскивал в кабину цилиндр генератора, что-то быстро втолковывая пилоту.

«Вот это фокус – обогнать в темноте с сотней килограммов за плечами! – подумал ошеломленный Березин. – Ну и сила, братцы вы мои!»

Выхватив у Максима из рук излучатель, Ивлев махнул рукой.

– Захвати искатель.

Березин повернулся и в свете зажженных фар увидел подбегавших Анну и Рудакова. Гаршин где-то отстал со своей рацией.

Зарокотал в рабочем режиме двигатель, лопасти винта нехотя тронулись с места, пахнуло ветром. Вертолет был двухместный, с багажным отделением и полностью застекленной кабиной. С одной стороны в ней сидел пилот, с другой влез Ивлев, руки его были заняты приборами.

– Не справишься один, – сказал Березин быстро. – Нужен помощник.

Ивлев колебался секунду.

– Давай!

Пилот было запротестовал, но Березин уже втискивался на сиденье к Ивлеву, потеснив его вплотную к пилоту, и, напрягаясь до хруста в костях, захлопнул дверцу.

– Они идут на юг, на высоте ста восьмидесяти метров! – успел прокричать вдогонку Гаршин, выбежавший с рацией на дорогу. Догадался позвонить локаторщикам, молодчина!

Березин поискал глазами Анну с рацией у губ (откуда у нее рация?), с трудом помахал рукой, и они взлетели.

Пока Березин в ужасной тесноте, темноте и тряске возился, подключая к генератору излучатель, пилот взял курс на юг, в сторону пролетевших «призраков», а Ивлев вытянул вперед, вплотную к лобовому стеклу, искатель, определяя точное расположение невидимых до сих пор НЛО.

– Охота на невидимок, – пробормотал Максим, чувствуя прилив крови к щекам от натуги. – Поди туда, не знаю куда, лови того, не знаю кого.

– Включил? – перебил его Ивлев. От тона его голоса на Березина явственно повеяло холодом.

Он наконец подсоединил разъемы и щелкнул переключателем.

– Готово.

Генератор и в холостом режиме, и в нагруженном работал совершенно бесшумно, однако Березину показалось, что он загудел и завибрировал почти в инфразвуке. Не руками, а каким-то десятым чувством ощутил эксперт его вибрацию. Этот странный суматошный вечер, гонка с настройкой аппаратуры, появление НЛО и, наконец, погоня за ними – зачем все это? Ради контакта? Без всякой подготовки, имеется в виду – серьезной научной подготовки, без определенной цели, взяли и помчались... Что даст излучатель? И если НЛО – в действительности пришельцы, что эксперты скажут им? Да и поймут ли они людей? И вообще – заметят ли? Почему Ивлев так уверен в правильности своих действий?

Березин так перегрузился недоуменными вопросами, возникающими в мозгу с поразительной быстротой, что решил высказать их Ивлеву после приземления. В душе он уже уверовал в то, что ничего у них не получится.

– Левее, – быстро сказал Ивлев. – Еще... чуть вверх... так и держи, я их чую.

Пилот послушно поворочал штурвалом и, казалось, мало был озабочен тем, что несутся они в полной темноте, в дождь, да еще всего в двух десятках метров от сплошного лесного массива, в любую минуту рискуя врезаться в склон сопки или в какое-нибудь особенно высокое дерево.

– Еще левее!

– Мы кружимся на месте, – отозвался пилот. – Вон справа терриконы, я заметил. Пошли на второй круг.

Как это он умудряется ориентироваться в такой тьме?

Березин вдруг словно вылез из воды: гул двигателя, попискивание сидений, еще какие-то звуки волной обрушились на барабанные перепонки! И среди этого шума он услышал бормотание Ивлева:

– Неужели сменился шифр?.. Не может быть, парадоксы ведь исключаются... Изменился параметр выхода?.. Нет, проникатели сами иногда выпадают из поля, и тогда – крушение... редчайший случай, что я остался жив... Не хватает мощности излучателя?.. Нет, я просто не попадаю... попробуем левее... вот так... а теперь так. Сколько же я гонялся за вами, хроновики чертовы! Столько усилий и – напрасно? Ну нет, без меня вам сегодня не уйти! Прошу прощения за жестокую меру, но иначе я не выйду на вас... на живых. Роботы не остановятся, даже если один из них и погибнет. Потому-то они и видимы... да... Но вы...

Березин не понял смысла ни одной фразы.

Ивлев, забывшись, разговаривал сам с собой, причем то на русском, то на какой-то смеси русского и других языков, отвечая только своим мыслям, и в интонациях его голоса было столько волнения, неуверенности и гнева, что у Максима язык прилип к гортани, пресекая попытку задать вопрос.

– Нас запрашивают пограничники, – прокричал пилот, показывая на наушники. – Они вылетают на своих машинах, а нам приказывают сесть... О! Это не пограничники... контрразведка!

– Вверх, вверх! – прорычал Ивлев, и в следующее мгновение впереди них, чуть выше по курсу, неяркая фиолетовая вспышка разорвала мрак надвое. Следом за ней мелькнула еще одна вспышка – синяя, потом голубая, и пошло по спектральной гамме: зеленая, желтая, оранжевая, красная... Вспышки словно представляли собой трассу падения какого-то тела, и Березин понял, что НЛО «выпал из поля» – по терминологии Ивлева, – стал вдруг видимым и терпит аварию.

Излучатель! – мелькнула догадка. Вот для чего Игорю нужен был излучатель! Не для связи – для выдачи сигнала «я свой»! Или для дистанционного включения автоматики выхода из невидимости... что сопровождается аварийной ситуацией.

Березин с невольным страхом посмотрел сбоку на лицо Ивлева, выдергиваемое из темноты цветными вспышками. Кто же он?! Но в этот миг небывалый огонь стек с небес на землю, высветил лесную стену и склоны сопок на многие километры вокруг. Жутко накренилось летящее навстречу поле, взревел двигатель и тут же заглох. Мягкая, но властная сила перевернула Максима вниз головой... Толчок, еще один, удар и...

Опомнившись, он обнаружил, что вертолет лежит на боку с разбитым вдребезги колпаком кабины, а Ивлева рядом нет. Нет и приборов – излучателя, генератора, искателя... Мгновенно ожив, Березин рванулся вверх, забыв о пилоте, шевелившемся под ним, и выскочил из кабины.

Небо над ними продолжало светиться, правда, тусклее, чем раньше, но все же в несколько раз ярче северного сияния. А всего в ста метрах от вертолета, заканчивая громадную вспаханную борозду, воткнулась в близкое шоссе немыслимая стреловидная ажурная конструкция, передняя часть которой была смята страшным ударом о землю; все склоны борозды были усеяны блестящими полосами, решетками и клейкими на вид нитями.

Ивлева Березин увидел не сразу, когда уже подбегал к месту падения НЛО – в том, что упал именно тот самый, пойманный радарами объект, он не сомневался. Игорь стоял в метре от выпуклого решетчатого бока упавшего аппарата и, согнувшись, казалось, рассматривал что-то в одном из его отверстий. Потом протянул вперед руку, коснулся дырчатой стенки и... его не стало! Исчез!

Березин потряс головой, зажмурил глаза, открыл – Ивлев не появился. От аппарата не доносилось ни звука, только шелест дождя об его металлическую, судя по звуку, обшивку. Сколько Максим простоял в оцепенении, решая, что же делать, неизвестно, а когда наконец решился приблизиться к светящемуся феномену и позвать Ивлева, услышал топот. Из леса по шоссе бежали люди. Гаршин, Рудаков, Анна... и еще человек пять в одинаковых мокрых плащах, с оружием в руках. С оружием?!

Березин снова зажмурился, открыл глаза, но люди с автоматами не исчезли. Что-то кричала Анна... Что она говорит?..

– Максим, уходи! Отойди от нее! Быстрее!

Зачем? Что это означает? Кто эти люди? И почему Анна их не боится? Она с ними?.. С ними?!

Березин вдруг понял, вспомнив возглас пилота: контрразведка! Это были работники Федеральной службы контрразведки. Но при чем тут Анна?..

Березин перевел взгляд на светящееся тело неведомой машины и вовремя, его даже оторопь взяла: рядом с ней невысоко над землей стала вдруг проявляться такая же штуковина. Проявлялась она долго, секунд десять, Анна успела подбежать к Максиму и повела его, сопротивляющегося, прочь.

– Успокойся, Максим, все в порядке. Мы здесь уже не нужны.

– Кто эти люди?

– По-моему, ты уже догадался.

– Контрразведчики? А ты?..

– Я тоже кроме всего прочего работаю в контрразведке. Увы, это так. Презираешь?

Березин, потрясенный, смотрел на нее во все глаза. Однако действие не закончилось, и его потрясение не было главным. Как зачарованный, он перевел взгляд на метаморфозы НЛО. Анна увела его недалеко, на полсотни метров от чужих, явно неземных машин, поэтому видно все было достаточно отчетливо, со всеми деталями.

Прилетели еще три вертолета, высадив десант спецназа в голубых беретах, оцепивший НЛО. Рычали собаки, раздавались голоса людей и команды командиров подразделений, Гаршин и Рудаков снимали и снимали всю эту картину, а Березин стоял рядом с Анной и смотрел, уже догадываясь, что произойдет.

Светящийся белесый «призрак» наконец полностью проявился, что-то звонко тренькнуло, на траву из днища аппарата упал сноп белого света, и на мокрую траву спрыгнули трое... обыкновенных мужчин, одинаково хмурых, можно сказать даже угрюмых и озабоченных. Не придавая значения оцеплению и нацеленному на них оружию, они молча и деловито занялись осмотром упавшей машины, не отвечая на обращения к ним в мегафон руководителей прибывших спецчастей. Вскрыли «тарелку» в нескольких местах, потом исчезли внутри таким же манером, что и Ивлев перед этим. Стрелять по ним никто не решился.

– Вот этого я не ожидал, – подбежал к Березину Рудаков с камерой в руке и пистолетом в другой. – Ну никак не ожидал! А вы что такие спокойные? Пошли со мной. Максим, пойдешь? Мы имеем полное право на контакт.

– Это не контакт, – сказала Анна тихо. – Это обычная авария, подстроенная Ивлевым. И едва ли его друзья захотят говорить с нами. Не суетись, Михаил, туда тебя уже не пустят.

Рудаков внимательно посмотрел на НЛО, потом на Анну.

– М-да, похоже, ты права. А у меня пленка кончилась. Да, о чем ты? Какие друзья? При чем тут Игорь?

– При том, что он вошел внутрь так же просто и спокойно, как эти парни. Игорь Тихонович не... не совсем человек, он их коллега, оттуда. – Анна показала на небо. – Неужели не понял?

Рудаков присвистнул, спрятал пистолет в карман и в задумчивости сделал шаг к висящему «призраку».

– Ты так уверенно говоришь... Но если все так, то их надо задержать! Кто тут главный? – обратился Михаил к группке прилетевших в плащах.

Никто ему не ответил. Плыла шелестящая дождем тишина, светились созданные неизвестно кем (но они же люди? с виду?) и неизвестно где (где еще, кроме Земли?) машины, шастали из «тарелки» в «тарелку» угрюмые здоровые парни в белых, обтягивающих тело костюмах, блестела прозрачная накидка Анны (Березин невольно посмотрел на ее лицо, странно спокойное и задумчивое. Она знала, что Ивлев – чужой! А Максим считал ее повышенное внимание к начальнику отдела чуть ли не безответной любовью... Как приятно ошибаться!), перламутровые блики ложились на мокрый асфальт шоссе живой рыбьей чешуей...

И когда молчать и смотреть дальше стало невмоготу, когда командир отряда контрразведки хотел дать команду «задержать их!», от светящейся висящей конструкции шагнула к людям знакомая фигура.

Мужчина в дождевике поднял руку для команды, оглядываясь на подчиненных, но Анна шагнула к нему, торопливо проговорив:

– Подождите.

Березин отодвинул плечом Рудакова и ступил навстречу Ивлеву, не слыша предостерегающих возгласов и восклицания Анны:

– Максим!

Они встретились посередине между НЛО и цепью солдат. Березин подошел к Ивлеву почти вплотную, вглядываясь в текучее его лицо, пытаясь понять его мысли, пытаясь найти те признаки «чужеродности», которые дали бы право сказать – он не человек! Но ничего не нашел, никаких физических отличий, да и не смог бы, будь у него даже рентгеновское зрение, ведь та часть жизни Ивлева, знакомая Березину по совместной работе, давно охарактеризовала его по всем человеческим параметрам. Ивлев был человечней всех их оптом и в розницу, доказывать обратное было бессмысленно.

Кто-то тронул Березина за плечо. Анна...

– Я ухожу, ребята, – сказал Ивлев мягко, с грустной улыбкой. – Я возвращаюсь на родину, ибо только ради этого шел на все, даже на обман. Не осуждайте меня: чтобы вернуться, я был вынужден маскироваться таким образом, под именем Ивлева. Три года назад мой зонд потерпел аварию, кстати, недалеко отсюда, но я остался жив. И три года шел к своей цели – к возвращению. Теперь я ухожу.

– Но... кто вы? – спросила Анна, голос которой зазвучал по-новому: одновременно требовательно и робко. – Откуда и зачем?

– Это длинная история, – с той же улыбкой произнес Ивлев. – Я знаю, Аня, вы работник службы контрразведки, но вы можете быть спокойны: вашей стране я не враг и не причинил никакого вреда. А утечки информации не произойдет по той причине, что мы и так знаем о вас все. Единственное, ради чего мы до сих пор вторгаемся в вашу ноосферу, чего мы не понимаем и что ищем, – это причины... – Он остановился, закусив губу.

– Кажется, официальные лица сейчас потеряют терпение окончательно, – сказал вдруг Березин, оглядываясь. – У них приказ – задержать вас любой ценой.

Ивлев улыбнулся.

– Не смогут. Хотя времени на объяснения у меня нет.

Из темноты раздался резкий, с металлическими переливами голос, живо напомнивший Березину крик в ночи на Камчатке, у разбуженного вулкана:

– Бантарайя, терг ийе!

– Вот и все, – вздохнул Ивлев, заметил взгляд Анны и вдруг обнял ее и Березина за плечи. – Живите счастливо, ребята, любите друг друга, любите друзей своих, любите Землю и боритесь за нее. Боритесь за то, чтобы и через миллионы лет она осталась Землей, такой, какой она была всего лишь век назад – первозданно зеленой, нарядной, чистой... Я видел это. Помните, что люди – часть природы, а не самостоятельная «вещь в себе». И для себя. У вас еще все впереди, поэтому не поздно выбрать себе цель в жизни. Но, ребята, ох как трудно правильно выбрать эту цель! Не поминайте лихом.

Ивлев резко отстранился, постоял мгновение, вслушиваясь в наступившую внезапно хрустящую тишину, сказал: «Как жаль, что кризиса не избежать, не остановить...» – и, повернувшись, в несколько прыжков достиг «призрака». Исчез. Никто даже не попытался его остановить. «Черные плащи», «голубые береты», солдаты погранвойск оцепенело дивились на НЛО и не двигались.

Раздался тонкий певучий сигнал, и в то же мгновение свечение чужих машин погасло. Пахнуло ветром, запахом озона, и их не стало.

– Занавес! – сказал Березин, оглядываясь на зашевелившихся людей. – Объяснить им ситуацию будет непросто. А, контрразведчица? Тебя за это не выгонят с работы, надеюсь? Вот почему он взял в эту командировку так много людей: чтобы нам поверили, что мы не лжем и находимся в своем уме.

Анна зябко передернула плечами и отошла с застывшим лицом, а Березин остался стоять с отрешенным видом, зная, что забыть Ивлева, кто бы он ни был на самом деле, никто из них не сможет.

Максим не знал, как сложатся у него отношения с Анной, не знал, где и кем он будет работать в дальнейшем, но одно теперь знал точно – неспроста аппараты соотечественников Ивлева появились над Землей. Он не успел, а может быть, не захотел сказать причин их появления, не сказал, кто они. Может быть, и пришельцы, разведчики иной цивилизации, имеющие свои определенные задачи и цели в отношении людей, но скорее всего они такие же люди, как и все. Их отдаленные потомки, изучающие причины... причины чего? О каком кризисе он упомянул? Чего не досказал?

И тут вдруг жуткая мысль пришла в голову: а что, если Ивлев имел в виду причины гибели цивилизации, всего человечества?! И все эти неопознанные летающие объекты – суть аппараты новой земной цивилизации, изучающей во времени историю вырождения и гибели прежней, то есть современной? Ведь люди запросто могут это сделать – убить все живое на Земле. С помощью ядерных бомб или нейтронных, искусственно вызванных землетрясений или созданных в военных лабораториях вирусов неизвестных еще болезней, пострашнее СПИДа. А может быть, и не так громко, а с помощью цепной реакции уничтожения природы, начинающейся с малого – с пятен нефти на воде, дымящихся труб и срубленного дерева...

Неподалеку взлетали и садились на траву, на дорогу земные вертолеты, прожектора залили поляну электрическим сиянием, превратив ночь в день. Поляна кишела людьми, еще не понявшими, что все уже кончилось и никогда не повторится. А в зените все еще светились зеленью низкие, сеющие мелкую водяную пыль облака.

«Ну уж нет! – сказал сам себе Березин с веселой злостью, очнувшись. – Черта с два меня угробишь просто так, мы еще посмотрим, кто кого...»

– Кто? – спросил внутри него трезвый голос. – И кого? Ведь ты остался один на один с собственной жестокостью «повелителя природы», сам против себя.

– Ну и что? Все мы, каждый – сам против себя, все мы против собственных болезней. Я это осознал. Теперь надо заставить осознать других. По крайней мере – это цель. Главное – вовремя оглянуться вперед. Разве нет? Не об этом ли хотел сказать Ивлев?

– Думай, если есть чем. И действуй.

Березин подошел к Анне, ощущая жар прилившей к щекам крови. Прибывшие пограничники с удивлением и опаской окружили экспертов, словно пришельцев неведомого мира. Рудаков показал на Березина и девушку и что-то проговорил, сделав отрицательный жест рукой.

– Анна, – позвал Березин, найдя глазами одинокую фигуру на краю поляны, похожую на фигуру Ивлева; мотнул головой, отгоняя наваждение. – Анна, я – с тобой!

Примечания

1

Аббревиатура английских слов: Unidentified flying objects – неопознанные летающие объекты, НЛО.

(обратно)

2

Экзегеты – толкователи оракулов, позднее богословы-схоласты, толкователи библейских текстов.

(обратно)

3

ЗЗУ – звукозаписывающее устройство, РМА – радиометрическая аппаратура.

(обратно)

Оглавление

ТИПИЧНЫЙ ПРИМЕР

БЕРЕЗИН

ГАРШИН

РУДАКОВ

БЕРЕЗИН

КРИК В НОЧИ

ГАРШИН

БЕРЕЗИН

ПОИСК ЦЕЛИ

«БАНТАРАЙЯ»