Важность безрассудства. Глава 3 - Отклонения. Часть I - Безопасность.

Есть некоторые животрепещущие вопросы, на которые каждый христианин должен ответить с предельной честностью. Жаждете ли вы Иисуса Христа? Желаете ли вы проводить время в молитве наедине с Ним? Является ли Он самым главным в вашей жизни? Наполняет ли Он вашу душу как радостная песня? Слетает ли с ваших уст хвала Ему? Или Его заглушили отвлекающие факторы, и Он был упразднен в вашей жизнью гордостью? Обращаетесь ли вы к Его Слову, Его Завету, чтобы узнать о Нем больше? Жаждете ли вы живой воды Его Духа? Совершаете ли вы каждодневные усилия, чтобы умирать для всего, что мешает, умаляет или угрожает вашей дружбе с Ним? Чтобы понять, где вы на самом деле находитесь с Господом, вспомните, что огорчило вас в прошлом месяце. Было ли это осознание. что вы недостаточно любите Иисуса? Что вы не так часто искали Его лицо в молитве? Что вы недостаточно заботились о Его людях? Или вы были подавлены тем, что вас недостаточно уважают, критикуют начальники, что у вас недостаточно финансов, мало друзей, вас страшит будущее или вы обеспокоены объемом своей талии? С другой стороны, что обрадовало вас в прошлом месяце? Размышления о своем участии в жизни общины? Радость от того, что вы можете медленно сказать “Авва, Отче”? Тот день, когда вы смогли ускользнуть с Евангелием в руках на два часа от остальных дел? Небольшая победа над эгоизмом? Или источниками вашей радости были покупка новой машины, костюм от Брукс Бразерс, великолепное свидание, отличный секс, повышение зарплаты или потеря нескольких сантиметров в объеме бедер?

Когда все христиане подчинят свою жизнь тайне пламени Духа, горящего внутри; когда мы сдадимся спасительной истине, что мы обретем жизнь только через смерть и что мы приходим к свету только через тьму; когда мы признаем, что пшеничное зерно должно упасть в землю и умереть, что Иона должен быть погребен в чреве кита, а алабастровый сосуд нашего “я” должен быть разбит, чтобы другие смогли ощутить сладкое благоухание Христа; когда мы ответим на призыв Иисуса “Придите ко Мне”, тогда безграничная сила Святого Духа будет высвобождена в церковь и мир с удивительной мощью. Но это произойдет только тогда, когда мы покончим с жизнью, которой мы привыкли жить, с жизнью, управляемой нашими желаниями безопасности, удовольствия и власти. Именно эти желание удерживают нас от признания истины о нашей нужде в Божьей милости. Именно эти желания препятствуют тому, чтобы снять с нас тонкий налет жизни без Бога и не дают нам быть открытыми. 

Безопасность 

В очень очевидном смысле культ безопасности включает в себя тех верующих, которые чаще поклоняются у алтаря успеха, чем у алтаря живого Бога; которые более регулярно преклоняются перед священными коровами безопасности и комфорта, чем перед верховным господством Иисуса Христа. Синдром безопасности можно легко распознать, когда дело касается денег. Один человек может чувствовать себя в безопасности, имея всего лишь десять долларов. Другой человек может чувствовать себя неуверенно, даже имея 100,000$ в банке. Сумма не имеет значения. Не имеет значения та безопасность, которую мы ищем - будь то финансовая, карьерная или безопасность в отношениях. Важно то количество времени, энергии, мыслей и внимания, которое мы вкладываем в эту неприятную борьбу, чтобы достигнуть условий, которые кажутся нам обязательными для того, чтобы чувствовать себя в безопасности. Неважно, что у нас стоит в списке покупок. Но наше желание безопасности очень требовательно и оно отстраняет наш разум от более высшего призвания, которое заключается к том, чтобы позволить нашему разуму и сердцу стать обителью Иисуса Христа.

В менее очевидном смысле, жажда безопасности главным образом является вопросом нашего эмоционального программирования. Мое чувство неуверенности необязательно является последствием внешних обстоятельства (таких как спад продаж в бизнесе) или действий других людей. Сила достичь равновесия и стабильности находится во мне самом. Она не сдалась на милость прихоти, капризам и непредсказуемым внешним силам. То, что заставляет меня испытывать неуверенность - это мои пагубные эмоциональные потребности, которые всегда должны быть удовлетворены. Когда реальность не соответствует моим ожиданиям, я расстраиваюсь, злюсь, огорчаюсь, беспокоюсь и обижаюсь.

Например, представьте, что вы встретили меня на улице и сказали мне, что поняли, что эта книга стала пустой тратой вашего времени и денег. Ваша критика спровоцирует мое внутреннее программирование, и я погружусь в болото печали, самосожаления и депрессии. Реальность не соответствовала моим ожиданиям. По крайней мере, я ожидал конструктивную критику, возможно даже позитивную оценку или даже похвалу. Но не вы нарушили мое внутреннее равновесие. Это сделал я. Будучи чрезмерно привязанным к своему предвзятому мнению о том, что мне нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности (в этом случае, в вашем одобрении), и преднамеренно убежденный в том, что все должно крутиться вокруг меня, я напрасно лишил себя плодов Святого Духа и изобильной жизни, которую обещал Иисус. 

Господь проходил через этот мир как образ света и истины, иногда нежной, иногда строгой, и все же всегда любящей и эффективной, но никогда не испытывал неуверенность. Слово, жест, несколько слогов, начертанных пальцем на песке, повеление “Иди, следуй за Мной!”, и судьбы менялись, а души обретали рождение свыше. Он разговаривал с самаритянами, блудницами и детьми, и говорил им об истине, милости и прощении, которые были лишены малейшей тени неуверенности, заслоняющей Его самообладание. Проводя время с теми, кто навлекали на себя всеобщее неодобрение, Он никогда не отказывался от Своего желания предложить им Свое царство.

Когда мы цепляемся за жалкое чувство безопасности, возможность быть открытым полностью разрушается. Точно так же как восход веры требует заката нашего прежнего неверия, наших ложных идей и наших ошибочных и ограниченных представлений, так и рассвет доверия требует оставления нашей тяги к материальным и духовным заверениям. Безопасность в Господе Иисусе подразумевает, что мы больше не занимаемся вычислениями и не взвешиваем все за и против. Доверие, которое зависит от реакции, которую оно получает - это поддельное доверие, и оно основано только на беспокойстве. В дрожащей неуверенности верующий просит и даже требует ощутимых заверений от Господа, что его любовь к Нему небезответна. Если он не получает их, он унывает, расстраивается и, может быть, даже приходит к выводу, что все кончено или что ничего и не было. Если же он получает их, он на какое-то время обнадеживается, но только на время. Он требует дополнительных доказательств - и каждое из них для него менее убедительно, чем предыдущее. В конце концов это ложное доверие умирает из-за разочарования. Такой неуверенный христианин не понял, что ощутимые заверения, какими бы ценными они ни были, не могут создать доверие, поддерживать его или обеспечить какую-либо уверенность в его присутствии.

Иисус Христос призывает нас передать свое автономное “я” Ему в полном доверии. Только когда будет принято это решение, а тяга к заверениям угаснет, мы сможем достичь открытости, уверенности и мира. Тайна Вознесения нашего Господа содержит важный урок для тех, кто одержим чувством безопасности. Иисус сказал Своим ученикам: “Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел” (Иоанн 16:7). Почему? Какую пользу мог принести уход Иисуса для апостолов? Во-первых, Если бы Он не ушел, то “Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам” (Иоанн 16:7).

Во-вторых, когда Он все еще был видимым на земле, существовала опасность, что апостолы настолько привыкнут к виду Его человеческой плоти, что они потеряют уверенность в вере и будут полагаться на осязаемые доказательства их органов чувств. Видеть Иисуса во плоти было хорошо, но “блаженны невидевшие и уверовавшие” (Иоанн 20:29).

Зимой 1952 года, во время одного из самых тяжелых боев корейской войны, два морских капрала припали к земле в бункере передового наблюдательного пункта всего в девяноста метрах от расположения противника. Джек Робисон и Тим Кейси были друзьями в течение почти года. Они познакомились в военном училище в Квантико, штат Вирджиния, вместе пошли увольнение, а затем приехали в Кемп Пендлтон, штат Калифорния, для боевой подготовки пехоты. Их полк прибыл в Пусан осенью 1951. Было немного за полночь, и падал легкий снег. Укрывшись в бункере, эти двое передавали друг другу сигарету, когда граната, заброшенная неизвестным северокорейцем, упала прямо между ними. Кейси заметил ее первым. Он беспечно выбросил окурок и упал на гранату. Она сразу же взорвалась, но живот Кейси принял этот взрыв на себя. Он подмигнул Робисону и умер.

Четыре года спустя Робисон приобщился к религиозной жизни. Когда он произнес свои торжественные клятвы священника в 1960 году, он взял новое имя, чтобы оно символизировало его новую жизнь в Иисусе Христе. Он изменил свое имя с Джека на Кейси в надежде, что дух самопожертвования, который был в жизни Тима Кейси, станет характеризовать и его собственную жизнь. Он также подружился с потерявшей сына матерью Кейси и начал делить свои рождественские каникулы между своей собственной семьей  в Род-Айленде и миссис Кейси в Чикаго. Однажды летом католический священник Кейси Робинсон приехал к миссис Кейси неожиданно, чтобы сделать ей сюрприз. Он чувствовал себя уставшим и подавленным. Они как обычно смотрели вместе сериалы вечером. После ужина они сели в гостиной, вспоминая те дни, когда Тим был жив. Священник все еще чувствовал себя подавленным. Неожиданно он спросил: “Мама, как ты думаешь, Кейси действительно любил меня?” Она засмеялась. “О, Джек, ты задаешь такие странные вопросы”. В ее голосе слышался слабый ирландский акцент. “Ты никогда не бываешь серьезным”. “Я серьезно” - ответил Робисон. В ее глазах был страх. “Сейчас же прекрати подшучивать надо мною, Джек”. “Я не шучу, мама”. Она недоверчиво посмотрела на него. Затем ее страх обернулся в ярость. Миссис Кейси, никогда не произносившая имя Господа всуе, вдруг вскочила и закричала: “Боже, Джек, разве он мог сделать для тебя что-то большее?” Затем она опустилась на стул, закрыла лицо руками и начала рыдать. Снова и снова она повторяла эту невыносимую фразу: “Разве он мог сделать для тебя что-то большее?” Через какое-то время, показавшееся ему вечностью, она снова улыбнулась и тихо сказала: “Ах, Джек, я думаю, что все мы время от времени нуждаемся в том, чтобы нас уверили в этом”. Именно в тот вечер отец Кейси Робисон оставил свою неуверенность и обрел мир, который приходит от настоящего доверия.

Франциск Ассизский писал: “Дьявола ничто так не радует, как возможность украсть у Божьего слуги радость сердца”. Мир и радость стоят как нищие с протянутой рукой, когда сердце христианина жаждет одного знамения Божьей милосердной любви за другим. Ничто не считается само собой разумеющимся и ничто не принимается с благодарностью. Обеспокоенные глаза и нахмуренные брови верующего - признаки сердца, в котором доверие не обрело дом. Сам Господь должен проходить с нами через все оттенки спектра эмоций, начиная от гнева и заканчивая слезами и развлечением. Но правда остается неизменной - мы не доверяем Ему. У нас нет разума Иисуса Христа. “Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство” (Лука 12:32).

Слов миссис Кейси должно быть достаточно и для нас: “Боже, разве Он мог сделать для тебя что-то большее?” Неуверенность не только парализует наши отношения с живым Богом, но и оказывает разрушительное влияние на отношения с другими людьми. Это отправная точка всего социального отчуждения. Она уничтожает открытость, являющуюся мостом к внутреннему миру другого человека. Она подрывает настоящее общение и вызывает своего рода остановку в развитии подлинной индивидуальности.

Кен Киз младший пишет: “Центр безопасности - это такой одинокий уровень сознания. Когда ваше сознание занято борьбой за то, что по вашему мнению, нужно вашему ощущению безопасности, вы больше изолированы от людей, чем на каком-либо другом уровне. И ваша энергия будет почти на нуле. Когда вы заняты вопросами безопасности, вы попадаете в ловушку противоречивых условий в ваших отношениях с другими. Вы создаете “других” как объекты, которые будут способствовать вашему чувству безопасности, или как объекты, с которыми нужно сражаться, потому что они угрожают вашему чувству безопасности.  На уровне безопасности вы не можете любить других людей, потому что этот уровень создает огромную дистанцию между вами и другими людьми”.

Неуверенному в себе христианину трудно прислушиваться к мнению других людей. Он так не уверен в своей собственной личности, что ему все время приходится самоутверждаться, потому что он охвачен страхом, что слушая других или соглашаясь с чужим мнением, он может потерять часть своей шаткой личности. Или его неуверенность в самом себе приводит к тому, что он редко заявляет о себе, потому что, как ему кажется, открывая свои истинные чувства другим, он подвергает себя их критике. Он редко смеется над собой, потому что сердечный смех (являющийся встроенным предохранительным клапаном, напоминающим ему о том, что он - всего лишь творение) - это роскошь, которую он не может себе позволить: он может снизить его слишком высокую самооценку и побудить его не относиться к себе чересчур серьезно. Он не плачет - это было бы щелью в его “неуязвимой” броне. С другой стороны, он может часто плакать, но в одиночестве - он не может позволить, чтобы другие узнали, что он не такой уж совершенный. Он не признает свои ошибки с готовностью из-за своего ненасытного желания иметь одобрение от других людей. Ошибки вредят его авторитету. 

Дж. Б. Пристли пишет: “Мы живем в том веке, когда ни один важный человек не признается, что он неправ”. Почему столько христиан похожи на мумии из средних веков? Почему мы перестаем расти в духовном измерении своей жизни? Почему наши богослужения становятся такими застойными, а молитвенные собрания такими традиционными? Почему креативность и гибкость уступили место бездумному повторению и закостенелости? Где жизнь, которой мы должны жить, как новые творения? Мы вновь и вновь повторяем то, что работало в прошлом. Дыхание Божье разливают в бутылки, а свободолюбивый Дух загоняют в угол. На все новое, творческое и свежее сморят с подозрением, а не с восхищением. “Жить означает меняться”, - писал Джон Генри Ньюман, “и хорошо прожить жизнь означает часто меняться”. Но страх перед неудачей предотвращает любой сюрприз от Духа.

Нобелевский лауреат, физик Макс Планк, сказал, что длинный лабиринтообразный путь, который привел к открытию квантовой теории, никогда бы не открылся его исследовательской группе, если бы они боялись совершать ошибки. В жизни многих христиан боязнь совершить ошибку останавливает рост, угашает Дух и приводит к постоянному сужению их личности. Церковь Иисуса Христа - это место обещания и возможностей, приключений и открытий, сообщество любви, которое находится в постоянном движении, это странники и пришельцы в чужой земле на пути в Небесный Иерусалим. Но ищущие безопасности являются врагами открытости. Их настойчивость в том, чтобы сохранить статус-кво, мешает инновациям и спонтанности, а также препятствует исследованию новых путей к разуму Иисуса Христа; желание сохранить все нетронутым, автоматически приводит к новому чувству неуверенности, в котором еще больше предостережений, угроз и нервного напряжения. Апостол Иоанн называет эту склонность к безопасности “тьмой”, потому что она противостоит Свету. Он молится:  “да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня” (Иоанн 17:21). Жизнь, зависящая от “безопасности”, разбивает беззаботное доверие Божьей мудрости и любви, вредит межличностным отношениям, мешает продолжающемуся обновлению общества и христианского общения, и калечит серьезных христиан, которые стремятся иметь разум Иисуса Христа.  

Важность безрассудства. Глава 2. Часть III - Постоянное обращение в веру.

Большую часть неудач в следовании Слову можно отнести к невежеству, невнимательности или недостаточной внимательности к личности Христа. Расплывчатая доброжелательность к миру замещает радикальное обращение к Христу и смерть для своего «я», которых требует Евангелие. Нам не нужен Бог, который может изменить нас или бросить нам вызов. Подлинное христианство проходит красной нитью в первом послании коринфянам: “Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость” (1 Коринфянам 1:22-24). Если Божьи люди не слышат призыв к покаянию или заявляют, что они собственными силами смогут исполнить повеления Евангелия, не происходит ли это потому, что мы, служители Слова, проповедуем с кафедры другого Христа?

Нет ни одного человека в христианском сообществе, который бы не был призван к постоянному обращению в веру. Нет ни одного человека, перед которым бы больше не стояла задача преобразиться в своей жизни в образ Иисуса Христа через постоянную и каждодневную практику христианских добродетелей.

Как замечает Эдвард О'Коннор: “Одними песнями тут не отделаешься”. Павел пишет в первом послании к коринфянам: “но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным” (1 Коринфянам 9:27). И в послании галатам: “Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет” (Галатам 6:7).

Тон голоса Христа-Бога не всегда сладок и утешителен. Евангелие - это Благая Весть о дарованном спасении, но оно не обещает пикник на зеленом газоне. В человеке Иисусе, по Его же словам, невидимый Бог становится слышимым. И Бог сотрясал все существо Иисуса, когда Он кричал: “Приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие” (Марк 1:15).

Таким образом, христианство включает в себя больше, чем участие в борьбе за права человека, за охрану окружающей среды или мир во всем мире. Полнота жизни в Духе - это нечто большее, чем разглядеть Христа в других и служить Ему через них. Это - призыв к личной святости, постоянное обращение в веру и преображение через единение с Иисусом Христом. “Итак, кто во Христе, [тот] новая тварь; древнее прошло, теперь все новое” (2 Коринфянам 5:17).

По этой причине Евангелие от Иоанна имеет особое значение для современных христиан. Почему? Потому что, в противовес синоптическим Евангелиям, как замечает Джон Маккензи “Евангелие от Иоанна - это Евангелие не о Царстве, а о Самом Иисусе”. Невозможно преувеличить центральное положение Иисуса в четвертом Евангелии — оно центрально не просто потому, что Он является основным главным героем и учителем, но Он освещает каждую его страницу. В своей книге “Мастерство и идеи Иоанна”, заставляющей читателя задуматься, Эдгар Брунс пишет: “Читатель, на самом деле, ослеплен блеском Его образа и уходит прочь словно человек, долго глядевший на солнце и который теперь не может видеть ничего, кроме его света”. Опять же, для Иоанна единственный грех - это сопротивление Святому Духу, отвержение Иисуса Христа и неисполнение Его Слова.

Доминирующая тема второй части Евангелия от Иоанна - это единение с Господом. Через красивые образы виноградной лозы и ветвей, Иисус призывает всех людей к Себе. “Пребывайте во Мне, живите во Мне, обратитесь ко Мне, придите ко Мне” - призывает Он (см. Иоанн 15:4). Поразительно, что Иисус не говорит: “Приходите к дню евангелизации, семинара, молитвенной встречи, литургии”, но “придите ко Мне”. Не является ли это самовлюбленным превозношением религиозного фанатика? Да, если Он - не Спаситель мира. Он - либо эгоист, либо воскресший Господь, Которого должно провозгласить единственной надеждой для этого мира. Никто больше не осмелился бы сказать:

Я - путь, Я - истина и жизнь (Иоанн 14:6).

Я - свет мира (Иоанн 8:12). 

Я - хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек (Иоанн 6:51). 
 
Верующий в Меня имеет жизнь вечную, а неверующий уже осужден (Иоанн 3:18).

В темнице Павел не мог думать ни о чем больше, кроме как желать ефесянам: “да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею” (Ефесянам 3:16–19).

Павел чувствовал, что в Судный День наша вся жизнь будет испытана и оценена с точки зрения наших личных отношений с воскресшим Иисусом из Назарета. Поэтому он мог реалистично написать филиппийцам: “Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа” (Филиппийцам 3:8).

Апостол походил на одержимого человека: его разум был охвачен только одной мыслью, а его сердце пылало только одним желанием - познать Иисуса Христа, своего спасающего Господа. (Не удивительно, что по словам толкователя Библии Франсуа Амете ключевым понятием для апостола Павла было спасение). После размышлений Павел обернулся и сказал колоссянам немного подождать: “Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе” (Колоссянам 3:1–4). Христос Павла не был просто великим учителем, примером великого человека или символом самых благородных стремлений; он был Господом и Спасителем. Если мы истолковываем Иисуса как-то по-другому, мы лишаем христианство его главной сути.

Важность безрассудства. Глава 2. Часть II - Истина

“В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой” (Иоанн 7:37-38). Пока Иисус был все еще скован человеческими ограничениями смертной плоти, Он не мог стать, как смело выразился Павел, “Сыном Божиим в силе” (Римлянам 1:4). Он не мог быть прославлен до тех пор, пока Его не распяли. Вся цель Его искупительных страданий, смерти и воскресения состояла в том, чтобы разделить с нами плоды Своего Пасхального триумфа.

В прославлении Иисуса есть то, что Эдвард Шиллебикс назвал “передачей власти”: Отец дарует Свою царскую власть Христу, Которого Он делает Господом. Затем Господь Иисус изливает Святого Духа, чтобы сформировать святой Божий народ, сообщество пророков и любящих людей, которые подчинят свою жизнь тайне пламени Духа, горящего внутри; которые будут все больше и больше верны сокрушающему и вездесущему Слову; которые войдут в центр всего, что существует, в само сердце и тайну Бога, в центр пламени, который поглощает, очищает и зажигает все миром, радостью, смелостью и расточительной любовью. “Духа не угашайте” - призывает Павел (1 Фессалоникийцам 5:19). Сопротивляться Святому Духу означает сводить на нет силу пасхальной тайны и высмеивать величайший поступок любви, который когда-либо знал этот мир. В Евангелии от Иоанна, единственный грех, о котором говорится как о богохульстве - это сознательное, преднамеренное отвержение Духа Божьего.

И все же, как отметил францисканец Роберт Пауэлл и другие, церковь была изменена, но не обновлена. Церковь в целом все еще всматривается в горизонт, ожидая пламенное сияние новой Пятидесятницы. Коммунист, который принимает Карла Маркса, но не его учение, мало чем отличается от христианина, который принимает Иисуса Христа, но отказывается формировать свою жизнь согласно учению Христа. Павел написал филиппийцам: “Ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец - погибель, их бог - чрево, и слава их - в сраме, они мыслят о земном” (Филиппийцам 3:18–19). На щеках Павла все еще видны следы от слез из-за тепловатости, циничной неискренности, духовного прелюбодеяния, безразличия к молитве, незнания Божьего Слова, удобного благочестия и апостольской лени, которые пестрят в христианской жизни современных американских верующих. Когда Иисус Христос открывает Себя через Евангелие, которое живо и действенно, Он ожидает спонтанного ответа. Его послание - это не одобрение того, чтобы мы продолжали делать то, что делали, а, как пишет Эдвард О'Коннор: “призыв к искреннему и настойчивому труду устранения из нашей жизни всего, что противостоит работе и воле Его Духа для нас”.

Вера означает, что мы готовы исполнять Слово. Иисус непреклонен: “Не всякий, говорящий Мне: 'Господи! Господи!', войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили. И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие. Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое”. (Матфей 7:21–27)

Подлинную, евангельскую веру невозможно отделить от готовности действовать по Слову Божьему в существующих обстоятельствах. Всякий раз, когда веру принимают только как закрытую систему четко определенных доктрин, мы теряем контакт с живым Богом. Вера, которая спасает - это подчинение Богу. “Сказать 'да' в вере означает постоянно отправляться в путь”, - пишет Бернард Харинг, “это означает иметь постоянно обновляющуюся готовность принимать Слово Иисуса и поступать по нему”. Серен Кьеркегор, отец христианского экзистенциализма, описывает два типа христиан: тех, кто подражают Иисусу Христу, и тех, кто, являясь более дешевым брендом, довольствуются тем, что восхищаются Им. Покойный Рэймонд Ногар проводил между такими людьми различие, называя одних - людьми картин, а других - людьми драмы, и его сравнение схоже с тем, о чем говорил Кьеркегор. Люди картины рассматривают Евангелие с безопасного расстояния, как можно посмотреть на картину Сальвадора Дали Тайная вечеря в Национальной галерее искусств в Вашингтоне. Люди драмы - это не просто зрители. Они, словно аудитория, поглощенная греческой трагедией Антигона, лично участвуют в драме смерти и воскресения Иисуса.  

Часто риторика, которую мы используем, чтобы описать свою жизнь во Христе, лишь отдаленно напоминает то, где мы действительно находимся. Мы хвастаемся тем, что мы жертвуем, потому что это скрывает то, что мы удерживаем для себя. Мы позволяем себе верить, что мы способны любить, только потому, что мы способны к набожным сентиментам. Томас Мертон пишет: “Одно измерение этой удобной духовности - наша полная настойчивость на идеалах и намерениях в полном отрыве от поступков и взаимодействия с обществом. Чего бы мы ни желали внутренне, о чем бы мы ни мечтали, чего бы ни представляли - это и является прекрасным, благочестивым и истинным. Добрых мыслей вполне достаточно. Они заменяют все остальное, включая благотворительность и саму жизнь. Мы видим жадность и эксплуатацию бедных на общественном уровне. Зачастую наша реакция - это осуждение других и отделение от них, хотя все мы вовлечены в это. Евангелие принуждает нас к болезненной честности. Как бы то ни было, нам следует быть искренними. Выходите и ныряйте с головой в зарабатывание денег, становитесь гедонистами, “ешьте, пейте и веселитесь, ибо завтра мы умрем”, или же раскайтесь и вернитесь к духу Евангелия”. 

Мы призваны жить как пророки и любящие люди в Духе Иисуса Христа. Мы не можем жить ложью. Своим обманом мы лишаем вселенскую церковь и поместное церковное собрание того, что оно ожидает от нас. Томас Мертон пишет: “Евангелие Иисуса Христа предлагает нам не ложный мир, который позволяет нам избегать непримиримого света осуждения, а благодать, чтобы отважно принять горькую истину, открытую нам; чтобы оставить нашу инерцию, наш эгоизм и полностью подчиниться требованиям Духа, усердно молясь о помощи и всецело предавая себя тому, чего от нас просит Бог”. Павел пишет Фессалоникийцам: “но, как Бог удостоил нас того, чтобы вверить [нам] благовестие, так мы и говорим, угождая не человекам, но Богу, испытующему сердца наши” (1 Фессалоникийцам 2:4).

Вот сущность настоящей искренности в поведении человека - не заботиться ни о чем другом, кроме как о Божьем суде за наши поступки, не изменять свое отношение, чтобы влиться в компанию, в которой мы находимся, не придерживаться одной точки зрения, когда мы наедине с собою, и менять эту точку зрения в разговоре с людьми, но говорить и действовать так, словно мы стоим перед взором Бога, Который может читать наши самые сокровенные мысли. Искренность означает, что мы стараемся сделать своего внешнего человека более похожим на внутреннего человека, просто оставаясь верными самим себе, чтобы уважение другого человека не сделало нас лживыми. Святой Августин жаловался: “Многие, кто уже приблизились к тому, чтобы стать на путь веры, отходят от него, посмотрев на жизнь злых и фальшивых христиан. Братья мои, как вы думаете, сколько тех, кто хотят стать христианами, но их отпугивают злые поступки христиан?” Если искатель истины обнаруживает, что христиане так же поглощены собой, мучатся от чувства вины, страдают от безнадежности, не уверены в своем основании и их преследуют те же страхи, что и его самого, что они чувствуют себя такими же одинокими среди враждебного окружения и столь же озадачены жизнью вообще, неудивительно, что он не чувствует никакого желания идти в церковь.

Двадцатитрехлетняя женщина, занимающаяся дипломной работой в университете Парижа, написала следующее: Для меня христианин - это человек который живет во Христе или притворщик. Вы, христиане, не осознаете, что мы судим вас именно по этому критерию - тому, как вы внешне выражаете своего Бога. Вы должны излучать Христа. Ваша вера должна вытекать из вас к нам как река жизни. Вы должны заражать нас своей любовью к Нему. Именно тогда Бог, который был невозможным, становится возможным для атеиста и для тех из нас, чья вера еще колеблется. Мы ничего не можем поделать с тем, что нас поражает, расстраивает и сбивает с толку христианин, который действительно уподобляется Христу. И мы не прощаем его, когда он перестает быть таким.

Эта женщина бессознательно повторила то, что кардинал Эммануэль Сухард написал в пасторском послании 1947 года: “Самый большой отличительный признак христианина - это то, чего не может заменить никакая другая характеристика, а именно - пример жизни, которую можно объяснить только с точки зрения существования Бога”. Симптоматично, что, несмотря на то, что церковь существует уже два тысячелетия, огромная маcса людей все равно проходит мимо христианства. Почему? Потому что видимое присутствие Иисус Христа редко присутствует в христианах в целом. Мы никогда не сможем приблизить людей к Иисусу Христу и Евангелию, просто говоря о них. Эдвард Шиллебикс говорит об этом прямо: “Люди, выражаясь прямо, уже досыта наелись нашими проповедями. Им нужна сила для жизни. Мы можем указать им на эту силу, делая так, чтобы она могла активно проявляться в нашей собственной жизни”. 

Контакт с христианами должен быть таким опытом, который доказывает людям, что Евангелие - это сила, которая преобразовывает всю жизнь. Вместо этого, наше присутствие в мире часто отмечается ужасной неискренностью, разбавленной благодатью и неудачами в следовании Слову. Слово Божье говорит нам: “Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела” (Откровение 2:4–5). Павел выражает подобное недовольство и настороженность по поводу веры коринфян: “Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, [уклонившись] от простоты во Христе” (2 Коринфянам 11:3). Он был тем человеком, который действительно поступал по Слову Божьему. Он заботился только о суде Иисуса Христа, не обращая внимание на суждения людей. Он был более обеспокоен расположением или недовольством живого Бога, чем одобрением своих ближних.

Павел - храбрый свидетель действительности невидимого Бога и яркий пример для многих из нас, на кого так сильно влияет мнение других, и кто так заинтересован в том, чтобы поддерживать определенный имидж перед сообществом, кто желает быть любимым и принятым любой группой, с которой он общается, и кто не особо заботится о том, как он выглядит в очах Божьих. Если бы это было не так, то мы бы не стали так часто пренебрегать теми вещами, которые видит только Бог: такими как личная молитва и тайные дела милосердия. “Желание иметь правильные намерения”, - пишет Мертон, “незаметно портит все, что мы делаем, так что наша жизнь наполовину является ложью. Мы никогда не чувствуем себя уютно наедине с собою. Но полная искренность в том, чтобы делать то, о чем никогда не узнают другие, точно так же как и то, что люди видят, показывает высокую степень святости”.

Священное Писание вовсе не говорит о передаче инертных идей. Это призыв к любви, а любовь, которая не ведет к поступкам - это не любовь. Каждый день нашей жизни Слово является побудительным мотивом к тому, чтобы заново открывать истину, которая, по словам Ханса Кюнга, заключается в том, что  “тайной и центром человеческой жизни остается личность Иисуса Христа”. Мое личное мнение состоит в том, что величайшая нужда церкви сегодня заключается в том, чтобы познать Иисуса Христа как Господа и Спасителя. В этом и состоит суть всей доктрины Евангелия от Иоанна: “дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его” (Иоанн 20:31). Но это познание - больше, чем простое признание, что Иисус жил, умер и воскрес. Это тот вид познания, который оставляет нас измененными. Это - встреча с Тем, Кто меняет все направление нашей жизни. Как замечает Ральф Мартин: “Среди многих христиан весьма распространено такое явление, как очень неполное представление о том, что Писание говорит об Иисусе Христе”.

У многих бытует весьма смутное представление об Иисусе как о‘хорошем парне’, который помогал бедным и учил людей любить друг друга. Они действуют на основе размытого, почти символического представления об Иисусе как о символе либеральной идеи доброты”. Те, кто говорят, что “Иисус никогда бы не причинил никому боль”, часто хотят исключить возможность того, что Он мог когда-либо просить кого-то раскаяться или пройти через боль признания своей сокрушенности. Верить в то, что все, к чему Иисус призывает нас - это быть добрыми друг к другу, означает заменить Христа апостола Павла на Христа христианского гуманизма. В послании Евреям мы читаем: “свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще” (Евреям 12:1). В том же самом послании написано: “будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огнь поядающий” (Евреям 12:28–29). Это вовсе не Христос-гуманист, Христос-гуру межличностных отношений или Христос-приятель. Это Христос-Господь и Спаситель, призывающий нас к тому, чтобы покаяться, изменить свою жизнь и пойти совершенно в новом направлении.

Ф. Кс. Деррвелл пишет: “Это познание Иисуса Христа как спасающего Господа - единственное познание, которое представляет для нас какую-либо ценность”.