вранье

В городе Феодосии у газетного ларька, где я высматривала журналы, чтобы в дальнейшем их порвать, продавщица с ласковым нажимом, предложила купить мне газету под названием Интернет-обзор.--Да не, нинада мне, вяло возразила я. --А вы совсем не читаете, участливо спрашивает продавщица. -- Ну почему же? Просто если мне надо узнать про интернет, я лезу непосредственно в интернет.

Взяла в результате журнал про кино с картинками интригующими. Уцененный, за пять гривен. На прощание тетенька предложила прикупить еще и евангелие, оно там на видном месте лежало, поверх газет, тех, в которых про черную магию, привороты и летающие тарелки пишут. --Спасибо, у меня уже есть одно евангелие, вежливо, но твердо наврала я. И удалилась.

Люди недооценивают вранье все-таки. Удобная штука для вежливости.

много букв

Я например люблю курить и ненавижу пепельницы. У меня еще и страх есть -- когда я первый и единственный раз работала, это было очень давно и длилось пол-года, в начальниках моих ходил Андрей Владимирович Подвязный, бодрый жулик, страдающей шизофренией. У него, в частности был пунктик по поводу пепельниц, а именно, он настаивал на том, что они должны быть чистыми и ниибет. То есть курить сотрудникам можно, а пепельницы пачкать нельзя, Подвязный очень внимательно следил за выполнением этого правила, впрыгивал в комнату отдыха , как кот из засады и все пепельницы инспектировал. Работников довел до того, что пепел они стряхивали в бумажные фунтики и все равно нервно вздрагивали при виде по-бериевски поблескивающих очочков на начальственном носу.



Подвязный вообще был смешной, мы с ним познакомились на Московском вокзале, я собиралась в Москву на концерт уже не помню чего, а он с секретаршей Ритой и подельником Константином Броном, о чудо, тоже навострил лыжи в столицу по каким-то своим жуликоватым делам. В отличие от меня, у них были билеты и деньги. И один билет даже лишний, по нему-то я и поехала в вагоне СВ в веселой компании двух прохиндеев и юной секретарши. По дороге страшно накурились, почувствовали родство душ и рассказали друг другу всякое. Мне-то впрочем, особо нечем было делиться, кроме того, что я недавно переболела гепатитом и теперь на диете. И пить мне тоже нельзя. И эту колбаску, да. А парней от историй так и распирало, в частности они поведали мне, что у них рекламно-коммерческая фирма, они основные организаторы конкурса Мисс Санкт-Петербург и еще приторговывают пейджерами. И в доказательство, задирали полы пиджаков и трясли своими пейджерами, пристегнутыми к брючным ремням. Чтоб у меня не возникало сомнений. Сомнений у меня и не возникало, иллюзий, впрочем тоже, я сразу поняла, что с этими будет весело. Но не долго. Но зато очень весело. По приезду, мы дружной компанией поперлись селиться в гостиницу Космос, ну то есть они селиться, а я за компанию. К этому моменту, моё участие и дальнейшая триумфальная победа на конкурсе красоты были уже делом решенным. Оставалось обсудить детали. Детали обсуждать было решено непосредственно в гостинице. Помню, как Подвязный с Броном с видом биг-боссов сидели в креслах развалясь и внимательно разглядывали мой экстерьер. Рост подходящий, морда тоже, а вот грудь.. --У тебя есть грудь вообще?-- спрашивал Андрей, отчаявшись что-то разглядеть в складках моего мешковатого черного свитера. --А то без нее никуда, надо, чтоб была. --Есть, чуваки, это есть. Небольшая правда, но хорошей формы. --Да? -- очочки подозрительно поблескивали -- надо бы уточнить размеры. Рита (секретарша, про нее небось все забыли уже), иди в другую комнату и посмотри какая грудь у нашей мисс С-Пб. И мы с Ритой, румяной и уже вконец охуевшей от этого цирка девушкой пошли смотреть, какая у меня грудь. Посмотрели, но толку от этого было мало, потому что Рита не нашла слов, чтобы описать увиденное. Стеснялась и водила глазами. Я к этому моменту уже окончательно пошла на поводу у своего идиотского чувства юмора, когда оно входит во вкус какой бы то ни было ситуации, ему сопротивляться уже бесполезно. Поэтому, внутренне ликуя, я предложила боссам просто, без выебонов продемонстрировать им свою грудь. Чтоб не мучиться.

Тут наверное надо объяснить, если кто вдруг подумал, что я как-то переступила через свои убеждения, или так стремилась стать мисс, что готова была пройти по трупам, не то что сиськи показать двум малознакомым мужукам, что таки нет, и мисс я становиться не собиралась, и совершенно очевидно было, что организация конкурса не более, чем плод воспаленного воображения этой сладкой парочки. Но. Когда еще мне так повезет и я встречу сразу двух Остапов Бендеров, играющих в команде? И еще -- я, сколько себя помню, всегда загорала без одежды, так что особых комплексов, или там томительных снов, когда ты вдруг в людном месте и голый, у меня не наблюдалось.

Так вот, я показала им сиськи, а эти шлемазелы, посмотрели на них с академическим интересом, как доктора смотрят на гланды, поцокали языками и Подвязный заявил, что грудь маловата, но это ничего, они пришьют мне новую и будет она лучше старой, более мясистой. Я, кстати, всегда была довольна своей, природной, мне казалось, что большая -- это неудобно, но раз такое дело.. --Валяйте, говорю, пришивайте новую, чего уж там действительно, если для дела надо. На этой бодрой ноте мы и расстались, я пошла к подружке Марине, вся переполненная внутренним восторгом, нагруженная визиткой Подвязного и строгим наставлением по приезду в Питер немедленно звонить и приходить устраиваться к нему на работу. В рекламно-коммерческую фирму.

Как понятно из первых строк, я вняла наставлениям и на работу к Подвязному таки устроилась. Соображения, что офисный труженик из меня никакой, что я ничего не умею делать, курю коноплю, хожу в пальто из сэконд-хэнда, армейских ботинках и таксистской фуражке с лаковым козырьком и то, что в конце-концов, никакой работы для меня там не было никого не обеспокоили, ни начальство, ни меня, ни сотрудников (сотрудниц, это был исключительно женский коллектив дружный и спаянный, вообще ничего из того, что приходит на ум при словосочетании "женский коллектив", в фирме Подвязного не наблюдалось. Милейшие люди и очень трудолюбивые. И никакого бабства, ни на грамм, даже удивительно). Первую неделю я сидела в комнате отдыха, нога на ногу и читала Кнута Гамсуна. Потом уволили некрасивую и меня посадили вместо нее рядом с телефоном, я должна была туда вежливо говорить "Алё". Еще через какое-то время мною были освоены факс и ксерокс, на этом все обучение и закончилось. Но весело было. Окончательный мой триумф случился, когда меня, как наименее занятую (да чего там говорить, все рабочее время хуи пинала, время от времени прерываясь на покурить в бумажный фунтик и на Алё), отправили в магазин за печеньем к чаю.

Вышла я, помнится, на Пять углов, завернула в соседний двор, дунула как следует, и чего, думаю, хорошие трудолюбивые люди будут это печенье в сухомятку трескать? Купила сыру, зелени, колбаски, хлеба и замутила сотрудницам горячие бутерброды. Так и повелось с тех пор. Приходила я на работу к одиннадцати (привилегия, вытребованная мной у начальства в момент трудоустройства), накуренная до стеклянного состояния, все радовались сразу, потому что знали -- сейчас им будут рассказывать смешные истории и кормить. Потом пиво пить приучила девушек, в день Святого Патрика начали, так и пили почти каждый день, до мая месяца, потом я все-таки уволилась. Еще отпускать не хотели, говорили, что без меня никуда и пусть я съезжу в Крым, а потом вернусь к ним. Подвязный с Броном к тому моменту наделали столько долгов, что в офисе уже опасались появляться, их там постоянно искали то огромные мясистые бандиты, желающие произвести впечатление неумолимых убийц, но напрочь сраженные Ритиными голубыми глазами и прочими прелестями нашего женского коллектива, то строгие военные из дома офицеров, где Подвязный проводил какие-то бредовые презентации, а за аренду, естественно, не заплатил, то городские сумасшедшие, желающие распространять пейджеры.

Поняла я, что с работой надо завязывать в одно, без преувеличений, прекрасное майское утро. Я, тогда, помнится переусердствовала с размерами косяка. У меня так было заведено, выходя из дома, я его прикуривала, а на трамвайную остановку приходила уже облаком в штанах. А в тот день, оказавшись на остановке, я не сразу могла вспомнить кто я и что я тут делаю. Собравшись с силами, сообразила все-таки что к чему, осознала, что путь трамвай-метро-работа невозможен, перешла дорогу, купила в магазинчике пять банок джин-тоника, поймала такси и поехала в офис как завоеватель, на белом коне. Ума хватило остановиться у аптеки и купить визину. И вот пьяная в драбадан, накуренная вусмерть, с выпученными блестящими от капель глазами и дебильной улыбкой на роже я ввалилась на работу часа на два позже вытребованных одиннадцати. А они меня встречают чуть ли не с оркестром, пришла, пришла, говорят, как хорошо, что пришла, мы уж думали не придешь и печалились. И видно, прям радостные лица у всех. Вот в этот момент я и осознала, что надо уходить, круче уже быть не может.


Там еще множество было забавных моментов, это я так, вкратце описала. Ну, если коротко, в пятикомнатном офисе была тайная, шестая комната, войти в которую можно было через шкаф. В ней иногда отсиживалось начальство, если вдруг оказывалось на месте и приходили кредиторы. Или вот еще смешная была история, как я, Подвязный, Брон и спонсор ( огромнейший, просто преогромнейший индивид размером с железнодорожный вагон с златою цепью, теперь таких не водится, всех отстрелили) ездили в сауну. Ублаготворять мужчину. И проституку даже выписали. А меня чисто для смеху зацепили, ну и помыцца наверное. Со спонсором мы подружились, он уважительно себя вел, выкурил мою траву, неохотно выеб проститутку, а все остальное время мы с ним беседовали о прекрасном. Потом домой отвез на нечеловеческих размеров джипе (таких теперь тоже нет, вымерли вместе с потенциальными владельцами). Папа, когда в окно увидел откуда я выхожу, чуть не помер. Еще, помню, ходила разводить крупную пейджинговую компанию на пейджеры, и весьма успешно. Да много чего было. Параллельно, в таком же абсурдистском духе, развивалась история с конкурсом красоты, это тоже было дико смешно, но сил уж нет описывать.

А вот чистые пепельницы зафиксировались в сознании намертво. Это я, собственно, к чему. Сижу сейчас на верандочке, вдохновенно шлепаю по клавишам, курю, нам, писателям без этого никуда. А пепельницы-то нет. И каждую докуренную сигарету отношу за пять метров, в костровище складываю. Вот что может случиться, если человек хоть раз в жизни, пусть давно и недолго походит на работу

Дни стоят слишком хорошие, чтобы быть настоящими -- тепло и тихо. Была в Коктебеле -- отдыхающих раз, два и обчелся, улицы пусты, на набережной вовсю идет разбор декораций. Оставшиеся курортники ходят парочками и рассматривают других курортников, по куриному вытягивая шеи. Любопытно им. И чего все разъехались -- самое время отдыхать, рай какой-то вокруг, даже не верится. По Тепсеню бродят кони, их выпустили попастись, на заслуженный отдых, летом они много работали, на них катались мешкообразные отдыхающие. Ну то есть, если человек не умеет ездить на лошади, но едет, выглядит он со стороны, не взирая на комплекцию, как плохо набитый чем-то мягким мешок. И я думаю, что лошадям трудно возить на спине этих ерзающих людей, но они смиренно возят, потому что работа такая.

Еще коровы же. Тут, в Щебетовке их много и вечером, часов в шесть они всем стадом возвращаются домой по улице Первомайской. Все кричат "коровы, коровы" и отходят к обочинам, дети забираются куда-нибудь повыше, многие пищат -- побаиваются. А коровы идут такие рогатые, с раздутыми животами, огромные и им совершенно все похуй, только колокольчиками побрякивают, да время от времени надрывно мычат. Не удивлюсь, если узнаю, что коровы исповедуют учение дзен и очень успешно продвинулись на этом пути, познали собственную природу и ни в чем уже не заинтересованы.

Мулла распелся как-то особенно звонко, впрочем, это наверное запись, всегда одинаковая, просто сегодня ветер со стороны мечети и поэтому лучше слышно. А сейчас пение закончилось и вступила какая-то тревожная сумеречная птица. Тоже простонала что-то. И сразу затрезвонили церковные колокола и лай собак еще. Но все это вдалеке, основная нота -- все-таки тишина. И горы вокруг из объемных, превращаются в силуэты на фоне еще светлого неба. Небо, впрочем, тоже темнеет, скоро наступит ночь. Сначала совсем темно будет, а потом из-за ближайшего холма взойдет маленькая и очень яркая луна.

Еще смешное -- не знаю каким образом, я точно этого не делала, у меня начал скачиваться фильм под названием Мама папа и я. Откуда он взялся непонятно, но ладно, подумала я, название душевное, это наверное какой-нибудь детский фильм семидесятых годов, посмотрю. И вот он скачался. И оказался дешевой порнухой. Как оно мне в компьютер влезло -- я не понимаю, загадка.

А у Маши в подвале живет летучая мышь. Днем спит вниз головой, а вечером порхает. Я видела.

Накурившись, писать хорошо, ложнозначительные мысли так и просятся на волю. И хотя я заведомо точно знаю,
что никакой значительности быть не может, потому что это идиотизм какой-то ко мне не применимый, тем не менее ощущение забавное. Вдохновению, по видимому сродни. Но не вдохновение все-таки, а просто желание что-нибудь поделать такое механическое -- на кнопки понажимать, или на днях -- косорыленький абажур сделала своими руками. Корявый получился, честно скажу, но видно, что старалась. То же и с текстами -- получается сомнительно. Но зато время проходит не без приятности и то хорошо.

Гречку, я считаю, надо есть с оливковым маслом, или с соевым соусом. Вариант с молоком и сахаром мучительно напоминает детский сад, место, гдея не прижилась. Там, помнится, настоятельно рекомендовалось всем спать на одном боку, подложив руки под голову. Моя вольнолюбивая натура уже тогда давала о себе знать и пойти на такое я конечно не могла. Предпочитала иные позы, ага. Неизбежно возникал конфликт, стороны ( я и воспитательница, чье имя мой мозг отказывался запоминать и потому я называла ее исключительно "тетя", что являлось дополнительным раздражителем) не могли достичь соглашения и в это дела вмешивалось третье лицо -- заведующая детским садиком. Персонаж уровня бабы-яги в моем детском сознании. К заведующей тянули за руку по лестнице и это было неприятно. В общем, в садик я ходила несколько месяцев, а потом до родителей доперло, что это лишнее, социализации не случится. И меня стали оставлять дома одну, потому что бабушки были у меня какие-то не такие, как у всех, да и жили они далеко, в другом городе, а непосредственно "бабушкой", работала большая, набитая опилками медведица. Её и звали Бабушка, она-то, собственно и занималась моим воспитанием в силу отмеренных ей возможностей. За это её наряжали в мои старые маленькие платья и украшали бусами. Я еще пыталась и подкармливать, однажды Бабушка даже съела сушку. Я принесла ей три штуки, отвлеклась на что-то, а когда вернулась, сушек было уже две.

В сущности, такую ахинею про детство в задушевном духе можно нести на протяжении страниц пятисот, а потом издавать в виде мемуаров, под названием "жизнь ниже плинтуса", но, к счастью, я столько не выкурю, так что беспокоиться не стоит, если вдруг кто занервничал. Тут можно было бы начать размышлять о природе творчества, но я не возьму на себя такую смелость. К тому же это нудно. А мне сегодня на день рождения идти в соседний дом и я раздумываю, чтобы надеть такое, поторжественней. Купила намедни по случаю английские мужские туфли такие, с носочком и перфорацией, они имеют какое-то специальное название, но я фальшивый модник, и многих слов не помню. Так вот, хотелось бы обновку с чем-то из одежды совместить и чтобы это был праздничный наряд. Пока в голове крутятся только синие колготки, но время еще есть, надеюсь, к ним присоединятся и остальные детали туалета. И, конечно, проблематично что-то связное написать, когда мозг занят чулочно-носочными изделиями. Проблематично, да собственно и необязательно, ведь всегда можно пролистать страницу.

Постоянно приходят соседи, они готовятся к празднику, просят кастрюли, ножи и специи. Я им все даю и немножко мучаюсь, от того, что вроде бы неплохо было бы предложить свою помощь, но так не хочется. Утешаю себя тем, что зато я буду полноценным гостем -- нарядная, с глупой рожей и дурацким подарком. В здешних условиях это редкость, все живут какими-то комуннами, соответственно, сами мутят праздники для себя. А я буду гость, очень удобно -- пришел-ушел и ничего делать не надо. Дополнительное удобство в том, что дома наши стоят на расстоянии метров ста. Но некоторое внутреннее смятение присутствует, я его выдавливаю, мне оно кажется лишним.

Писать неожиданно надоело. Перехожу к грызне орехов и просмотру фильмов. Или чтению книг, еще не решила.



Туфли, как мне объяснили модники, называются Инспектор и в восьмидесятые годы на них, плюс косуху, можно было сменять автомобиль жигули девятой модели. Сейчас не дают даже мотороллера, увы. Еще луна сегодня зеленая.

день

День провела гуляя вдоль моря. Нагуляла в результате километров двадцать, от Крымского Приморья до Солнечной Долины. По взрослому. День выдался теплый и серенький, все в дымке. Но что любопытно, над Солнечной Долиной, названной так потому, что там очень редко случаются дожди и тучи, небо было ясным. Ровненький такой голубой кружок среди тучек. Выглядит прикольно. Море теплое, но с медузами. Мужчины, попадающиеся по дороге мечтали знакомиться. Но, поскольку продолжение этих пляжных контактов (чебурек, луна с неба и поебаться) я знаю, отписывала сразу в жесткой форме. Обижались, но ничего, уходили вдаль, навстречу новым знакомствам.

Дома нажралась опять грецких орехов, подозреваю, что это вредно для печени, но с другой стороны -- тут все бухают ежедневно, на этом фоне мое увлечение орехами выглядит вполне невинно. Я вообще подозреваю, что впадаю в детство, сегодня например, в Солдоле девушки бросились покупать мадеру, а я взяла себе мороженку и шоколадку. Взрослые радости мне что-то недоступны. С девушками вообще отдельная история -- невероятно утомляют своим чириканьем и бестолковостью. Юноши, впрочем, тоже недалеко ушли. Возможно, проблема не в них, а во мне, просто я стала мизантроп. Но я ничего, стараюсь быть терпимой, помалкиваю да похмыкиваю. За счет чего кажусь умнее, чем есть на самом деле. Впрочем, пустое это все.

В окно видно огромное небо и почти совсем круглая луна, красиво. Еще сегодня встретила двух хорошеньких свиней необычной породы. Горестно думала о том, что их, таких славных, съедят. Свинину, между тем, уважаю. Парадокс.

Сообщить человечеству мне особо нечего, еще один день прошел и был он неплох. Прям с утра, часиков эдак в восемь, когда я сидела на крыльце, наслаждаясь тишиной, солнышком и чаем, в калитку поскреблась девушка в фиолетовом пеньюаре и пляжных тапочках. Пришла покакать. Она живет через дом, собственно вот тут, откуда я выхожу в интернет. Здесь большой дом и пристройка. Так вот она спала в пристройке, а утром оказалось, что дом закрыт, все в нем спят и доступа к удобствам не имеется. И на пошла ко мне, благо рядом. Покакала, потом чаю попила, потом винограду с орехами поела, и все время говорила, а потом подружку взяла и отправилась со мной в Лисью бухту. Так целый день мы вместе с девицами и провели. И они все время трещали без остановки. А я слушала, что еще оставалось-то? Хорошие девушки, душевные, но отчего же все время надо пиздеть? Деликатно интересовалась у вменяемого гражданина, все ли девушки таковы? Он сказал, что да, все, даже самые лучшие из них. Немного подумал и добавил, что ко мне это не относится, в тебе, говорит, бабского вообще нет. И вот это, граждане, выслушать было неожиданно приятно, хотя конечно комплимент есть комплимент, искренности от него ждать не приходится.

Ну ладно, я тут всем интернет торможу. Пойду, пожалуй, Памука читать, или кино смотреть.

Сводки с места отсутстия событий

Я переехала в Щебетовку и живу теперь в белом домике у Маши.Около крыльца растет грецкий орех и мои пальцы безнадежно выдублены коричневым йодистым соком ореховых шкурок. Сидеть на крыльце, чистить орехи, раскалывать их одним камнем, положив на другой и читать книжку -- очень умиротворяющее занятие. Ночью странным голосом поет какая-то птица,а вдалеке лают собаки, это эстафетный лай, кто-то начинает, остальные подхватывают; днем звенят колокольчики на шеях своенравных коров, удравших из стада. За коровами приходит пастух, лупит их палкой по спинам и строго выговаривает -- Вы почему ушли без разрешения? Думаете самые умные? Кто вам позволил?

Дни стоят тихие, море теплое и, валяясь на пляже, под мягкими сентябрьскими лучами солнца, я с некоторым злорадством думаю о том, что вообще-то большинство людей сейчас сидит на работе. Впрочем, злорадства немного, как раз столько, чтобы полнее почувствовать, что вот сейчас, все вокруг меня хорошо и не суетливо, а такие вещи лучше всего осознаются по контрасту. Странная это привычка -- видеть все со стороны и себя в том числе -- вот сейчас я наблюдаю фильму под названием "все хорошо", но не могу не отметить некоторой скованности в игре актеров. Что-то во всем этом есть такое поверхностное, хотя замечать этого пожалуй не стоило бы, ведь в сущности, я помещена сейчас в суперкомфортную атмосферу и, если зима вспоминается как что-то из Снежной королевы, какая-то квинтэссенция лютого холода, весна -- вспышкой света --- синим небом,
синей Невой и плотным, но дружественным ветром, лето -- плавящим зноем, то вот эти сентябрьские дни я буду вспоминать, как время, когда все стало наконец нормальным -- нормальная температура, нормальные мысли, спокойствие. Но вот какая штука поскольку все это было, было уже много раз, я точно знаю, что эти тихие дни, всего лишь передышка и сколь долго не пытайся их растянуть, они кончатся, и будет ноябрь с круглосуточной темнотой, дождями и сыростью. Все повально захлюпают носом и начнут бояться какой-нибудь новой модификации гриппа, будет все время хотеться спать, а в небольшие серые промежутки между снами, я буду смотреть черно-белые французские фильмы шестидесятых годов, потому что в ноябре для них самое время. А потом дурацкий суетливый декабрь, весь заполненный чужими ожиданиями и опять все сначала.
Есть ли что-то, способное нарушить эту монотонность? Я не смену времен года имею в виду, с этим ничего не поделаешь. Хотя, почему бы и нет? Но дело даже не в самой монотонности и предсказуемости, а в том, что эта цикличность отчего-то тревожит меня и не позволяет отвлечься от наблюдений и.. не знаю, просто пожить например, для разнообразия. Просто пожить, не разглядывая всего со стороны. Впрочем, лучше уж разглядывать самой, чем кто-то будет разглядывать меня. Но все-таки, в непредсказуемости есть какой-то покой и этот покой мне недоступен.

Заметила, что многие мои записи являются, в конечном итоге, вольным пересказами из Экклезиаста. Это при том, что читала я его один раз очень давно и невнимательно. И тогда оно меня не сильно впечатлило, были вещи и поинтереснее на тот момент. Запомнила только, что красиво и невесело там все. Теперь же лопочу что-то невеселое, но не столь красивое. Забавно все же, как перекликаются человеческие мысли. Кто такой
был царь Соломон, а кто я? И сколько лет прошло, а все толчется вода в ступе и конца этому не видать.

Читаю Орхана Памука, там все хорошо и перевод отличный, но почему-то все это обилие турков меня раздражает. Памук пишет о загадочной турецкой душе, Достоевский -- о русской, а мне хочется чего-то общечеловеческого, того, что делает разных людей способными понять друг друга и даже не понять, а почувствовать одинаково. Наверняка же что-то такое есть, вот бы ухватить за кончик и вытянуть из
кучи всяких отличий ту общую для всех ниточку, на которую оно все нанизывается.

Люди, почти всегда разговаривают о неинтересном и с этим трудно что-то поделать. В принципе можно, но уходит много сил и траты эти нерациональны. Так, в пустоту все уходит, на какие-то дурацкие ракеты и шутихи. Но зато получается что-то поинтереснее жестяных унылых доспехов повседневного общения.

Духовный аспект жизни в деревне на виду -- неподалеку от дома мечеть, чуть дальше -- православный храм и, разглядывая архитектурные особенности, я прихожу к выводу, что христианам, пожалуй, не светит. Мечеть похожа на ракету, устремленную вверх и опасную, а церковь -- на политую золотой глазурью квашню. И как-то сразу ясно, что вот этой дебелой, оплывшей красотке против ракеты не устоять. Но это, впрочем,
только мои мысли, никакого значения не имеющие и на истину не претендующие. Просто мысли и, в общем, этот аспект человеческой жизни мне безразличен. Чем дальше, тем безразличней. Но звуки они издают прикольные,что в мечети -- протяжный вой несколько раз в сутки, что в церкви -- колокольные перезвоны во всякое разное время. Вчера такое впечатление, что соревновались -- то мулла гнусавым голосом поет, то колокола трезвонят на все лады. А дом, в котором я сейчас живу, весь украшен разноцветными буддийскими флажками с какими-то непонятными текстами, возможно молитвами, и так же изображениями всяких индийских богов -- глазастеньких, жирноватых и сладеньких. Впрочем, из всех них я узнаю только Ганешу и он мне чем-то симпатичен. Но почему, интересно, индийские божества подаются в такой кичевой манере? Все эти картинки
и коврики очень должны бы нравиться пятилетним девочкам, наравне с Барби.

И по нескольку раз в день меня кто-то спрашивает о том, когда я уезжаю. И лично, и в смсках например. Ничего не могу ответить на этот вопрос, кроме того, что он мне не нравится. И отвечать на него не хочется, да я и не знаю как.